У литературы не женское лицо. Мы не будем говорить о Светлане Алексиевич. Мы просто приведем одну ее фразу, а дальше снова будем говорить о своем, о том, о чем привыкли. Фраза звучит так: "Русский человек никогда не был свободным". Это страшная ложь. Сама фраза. Правда должна звучать так: "Человек никогда не был свободным". Ни русский, ни английский, ни китайский, ни марокканский.
Суть лжи заключается в том, что несвобода - это какая-то исключительная характеристика русскости. Словно в мире есть какие-то впечатляющие примеры всеобщей свободы. И будто одно рабство может считаться свободой по отношению к другому рабству.
Я - народ. Не отдельно ставящая себя интеллигенция, а тот самый народ, который учится, работает, спивается, умирает и тянет на себе все то, что приписывают одному Путину. То же самое делает американский народ в шумном Нью-Йорке или в трейлерном поселке в Неваде. Тем же занят народ Франции. Мы все суть безликие рабы разноликих хозяев, которые заставляют нас презирать и ненавидеть друг друга.
Что мне сделал фермер Джон, что я должна хотеть видеть, как пылают в ядерном огне его кукурузные поля? Что я сделала фермеру Джону, что он должен хотеть видеть сожженный остов моего разбомбленного города? Мы не делали зла друг другу, и могли бы даже славно потрепаться за бутылкой ржаного виски.
Но мы рабы, мы же цепные псы, которых дергают за поводок, чтобы мы злее скалились друг на друга.
Мы рабы капитала. У нас нет денег и мы продаем себя тем, у кого они есть. И, получая жалкие крохи, мы приумножаем капитал хозяев. Мир стал бы лучше, если можно было убрать из него сверхприбыли. Если бы каждый получал фиксированную сумму, которой бы хватало на еду, одежду, развлечения, редкие путешествия, на создание и поддержание собственной индивидуальности. Но ее бы не хватило на лимузины и особняки. Потому что они не нужны. Капитал порождает не только неравенство, но и неравенство абсолютно дикое.
Мы рабы политики. Мы ненавидим врагов наших олигархов. Фермера Джона учат ненавидеть врагов его сенаторов. Работников фирмы Форда учат радоваться провалам "Тойоты". Почему я должна принимать мораль моих хозяев за свою собственную?
Мы рабы масскульта и СМИ. Почему я должна читать или смотреть то, что транслируют и издают мои обуржуинившиеся хозяева? Почему я должна из с трудом полученных денег отдавать часть для того, чтобы читать сказки представителей жирующей богемы? Почему я обязательно должна читать книги, отмеченные премиями, от Букера до Нобеля? Почему я должна по вечерам смотреть на причитания телеведущих, о том, какие у меня хорошие хозяева, и какие плохие хозяева у фермера Джона?
Маркес научил меня, что колумбийский народ никогда не был свободен. Диккенс научил меня, что английский народ никогда не был свободен. Бальзак научил меня, что французский народ никогда не был свободен. Акутагава научил меня, что японский народ никогда не был свободен.
Алексиевич не понимает, что литература должна освобождать человека. Не только русского, но и любого другого. Мы, русские, не нуждаемся в какой-то особой жалости или терапии. Это миф, миф, насильно разделяющий народы земли. Люди разные, но у нас одинаковые экзистенциальные проблемы, одинаковые права и потребности.
И автор должен писать так, чтобы вдохновлять и японца, и русского, и норвежца. Я не начала ни одной войны, хотя вынуждена так или иначе в них участвовать. Так будет с каждым из вас, пока мы не сбросим наши рабские ошейники.
Наши настоящие враги - капиталисты. Политики. Нобелевские комитеты.
Толстой отказался от премии, так как деньги - зло.
Сартр отказался от премии, так как подачки лишают независимости.
Фан Динь Кхай отказался от премии мира, поскольку во Вьетнаме продолжала полыхать война.
Это были свободные люди. И они имеют право говорить нам о свободе. Алексиевич заслужила только ошейник. Такой же, как у меня. Такой же, как у вас.
Только с телефоном другого хозяина на случай, если она потеряется.