Не мир принесла я, и даже не меч. Я принесла два кувшина. В одном из них плещется чистое, дистиллированное зло. Во втором, словно чайный гриб, плавают саркомы, вырезанные из прекрасных и удивительных людей.
Я скажу, почему вы проиграли, и почему я до сих пор жива. Эмпедокл, пожалуй, одним из первых признал существование зла как активной созидательной (sic!) силы. Созидание, конечно, весьма условно, но зло определенно имело возможность влиять на мир, трансформировать его.
Однако человеку было противно это зло. И ему было стыдно. И на одного циничного Вольтера, признающего, что люди суть свиньи, находилось десять Руссо, оправдывающих человека. И человек подавлял в себе зло, рационализировал его. Особенно человека волновала иррациональная природа зла.
То есть, всех устраивает, когда ни с того, ни с сего человек творит добро. Альтруизм не вызывает вопросов, в отличие от, назовем его так, "контруизма". Если на улице мне внезапно подарят цветы или обнимут, то это норма - а если беспричинно дадут под дых?
Современный человек, подавленный и задроченный, заявил небывалое: нет в людях зла. Изжили мы зло. Всему-то находится объяснение: трудное детство, эхо войны, экономический кризис. Цивилизация настолько задавила нас, что мы не можем представить себе, что годы назад гильотина считалась достижением гуманизма, что на повешение лиходеев ходили всей семьей, как на утренний киносеанс, что раньше бронировали билеты не на Ахеджакову, а на Спартака, вспарывающего животы другим гладиаторам. А нам что осталось? Давить прохожих в GTA или навинчивать котов на ствол дробовика в Postal? Даже у Чехова над Каштанкой сильнее издевались.
Вы можете смеяться, глядя, как неумеха-раб, попытавшись увернуться от удара, еще сильнее насаживается на нож? Как-то мы утратили этот навык.
Или не утратили?
Вот, например, фашизм. Очень важное явление. И, как положено всякому важному явлению, фашизм породил бессчетное множество инсинуаций, мифологизаций и последующих идеологизированных прочтений. Хрен с ним со Сталиным, с движением красных кхмеров и геноцидом хуту vs тутси - это все равно варвары для просвещенного Запада. Но вот фашистская Германия - это косяк, масштабы которого сложно переоценить.
Сперва шла активная демонизация фашизма. Все нацистские функционеры были приравнены к садистам и извращенцам. Стоило только Ханне Арендт опубликовать исследование, что Эйхманн был не маньяком, а невыносимо скучным бюрократом, причем не лишенным буржуазных добродетелей, ее заклевали.
Когда Милгрэм обнародовал результаты экспериментов на повинуемость, это была пощечина, почти сопоставимая с фашистской Германией. Как ни крути оказывалось, что в каждом человеке есть еще тот архаичный монстр, способный на бои гладиаторов ходить, как на футбол. Задавленный, загнанный в самое сердце, но живой.
Вы не можете принять три тезиса.
1. Зло есть в каждом из нас. Большинство из нас задавлено интериоризированным контролем до такой степени, что мы не то что не способны совершить зло, это ладно, мы не способны его увидеть. В древности тоже были законы, и были они куда суровее наших. Потому что люди были лихие. И разбой можно было сдержать только рубя головы направо-налево. Сейчас людей пугает перспектива даже просто провести ночь в обезьяннике. А что было бы, объявись в наших краях банда средневековых бандитов?
2. От зла можно получать удовольствие. На такое способны только маньяки из кинематографа. Но разве не приятно отдавить ногу, отдавившему ногу вам? Разве не приятно разбить на морозе яйцо на машину с заевшей сигнализацией? Разве не приятно, когда соседи убивают друг друга за стенкой? Разве не приятно, что под колеса попал их сын, а не ваш? Разве не приятно мучить военнопленного, подбавим пикантности, военнопленного снайпера? Мы отвечаем злом на зло. Мы отвечаем злом на добро и жалость, которые унижают нас. Так хулиган больше других ненавидит сердобольную и добрую учительницу, которая пытается его приручить.
3. Зло, как предсказал Эмпедокл, будет существовать независимо от нашего к нему отношению. Ни доброта, ни христианство, ни социализм, ни глобализация его не остановят. Оно побеждает. Но побеждает лишь в том смысле, что несмотря на все наши потуги искоренить его, оно выживает.
Я выжила там, где другие сбивались с пути и тонули-тонули в черной жиже. Я бродила по дурным переулочкам, и ни одна тварь не смела тронуть меня. А все потому, что с собой я всегда носила кувшин, наполненный гнусным ядом. Как напоминание, что вы такие, что я такая.
Я на секунду отвлеклась и засмеялась.
Да что я распинаюсь - вы же не видите. Для вас я иду с одним пустым кувшином, а во втором плавает чайный гриб.
Господи, смех-то какой.