Двухэтажное каменное здание с черепичной крышей. Большие окна-витрины на первом этаже, где манекены щеголяют в платьях последней моды и застекленная деревянная дверь.
Прозвенел маленький медный колокольчик, в помещение вошла кареглазая дама почтенного возраста в скромном темном платье, черной шляпке и с зонтиком.
--
Что угодно мадам? - спросил невысокий черноволосый слегка плешивый мужчина средних лет с длинными тонкими усиками и черными острыми глазками опытного портного. Он одет в черные сапоги, темные брюки свободного покроя, белую рубашку и желтый жилет с карманами.
--
Я думаю о приобретении нового платья, - ответила она.
--
Желаете готовое или пошить? - спросил продавец.
--
А какой у вас выбор?
--
О на самый разный вкус! - горячо выпалил мужчина, всплеснув руками. - Прошу вас посмотрите. То, что понравится вы, можете тут же примерить!
--
Вот прошу вас, - сказал он, когда они углубились в ряды готового платья.
--
Спасибо, - сказала дама, и продавец отошел, дабы не мешать.
--
Как думаете, мне это пойдет? - спросил приятный женский голос.
--
Смотря для чего, - ответила она обернувшись.
Рядом с ней голубоглазая блондинка в обтягивающем голубом платье с большим декольте, короткими рукавами и широкой короткой на грани приличия юбкой. Волосы на затылке забраны белой сеточкой.
--
Я иду на ужин, - сказала дама в голубом. Они примерно одного возраста, но блондинка выглядит моложе.
--
Тогда вам нужно что-то строгое и официальное, если что-то серьезное и можно что-то попроще, если без официоза.
--
Тогда, пожалуйста, помогите мне выбрать, ибо там будет много напыщенных снобов, - с кислой миной попросила собеседница.
--
Что ж, давайте, посмотрим, - сказала дама, в шляпке улыбнувшись ей, почему-то сразу понравился этот большой ребенок.
--
Ой, как хорошо! - взвизгнула голубоглазая. - Меня зовут Венера.
--
Очень приятно, - сказала собеседница. - Я - Шарлотта.
--
Мне тоже очень приятно!
И две женщины занялись одним и любимых дел - выбором и примеркой нарядов.
--
Как хорошо, что я тебя встретила, - пролепетала Венера, она уже переоделась в легкий голубой льняной халат, слегка прихваченный тонким пояском цвета ясного неба. - Ты меня так выручила! Чем мне тебя отблагодарить?
--
Ну, что-то какая благодарность, - смутилась Шарлотта.
Они сидят в просторной комнате, на широкой белой двуспальной кровати с небесно голубым балдахином, заправленной покрывалом голубого шелка. И пьют кофе из маленьких фарфоровых чашечек. Перед ними светлый полированный круглый столик на четырех ножках образующих сноп и на нем высокий серебряный кофейник, хрустальный молочник со сливками и фарфоровая сахарница полная белоснежных кубиков. Все это на широком серебряном подносе с двумя вычурными ручками, а рядом серебряная чаша в виде кувшинки, с верхом наполненная хрустящим печением. На полу толстый персидский ковер с затейливым цветастым орнаментом, а стены и потолок украшают фрески с нимфами, облачками, амурчиками и прочими откровенными любовными сценами. Двухстворчатые резные двери в изящной арке белой лепнины и широкое окно с легкой ситцевой занавеской разрисованной подсолнухами. У стен массивный светлый деревянный гардероб, ширма с рисунками кроваво-красных роз, белый туалетный столик с большим зеркалом и белая скругленная прикроватная тумбочка.
--
Нет-нет, - возмутилась хозяйка, а это дом принадлежит Венере. - Я не могу оставить это просто так! Что ты хочешь?
--
Да мне собственно ничего и не надо, - грустно усмехнулась гостья.
--
А все-таки, - не унималась голубоглазая. - Скажи, вдруг помогу!
--
Сделай меня молодой! - с улыбкой сказала Шарлотта.
--
Хорошо ты будешь вечно молодой! Согласна?
--
Да, - усмехнувшись, сказала дама, для неё это лишь шутка, а в кофе, похоже, добавили коньяк.
--
Одна моя знакомая спрашивает: "Принимаешь ли ты от меня помощь, ибо колдовство неугодно Богу", - с напускной серьезностью спросила Венера.
--
Ладно, принимаю, - сказала кареглазая, думая: "Какое там колдовство, всех ведьм уже давно сожгли, так пара косметических трюков".
--
Именуемая Шарлотта де'Скареза, - встав спиной к окну, торжественно произнесла Венера. - Я - Венера дарую тебе вечную юность.
Шарлотту на мгновение окутал розовый, как сладкая вата туман и, посмотрев в зеркало, она увидела девушку лет двадцати-двадцати пяти максимум. Её начавшие седеть темно-каштановые волосы вновь налились жизнью, а мелкие морщинки, посекшие лицо и руки разгладились кожа - вновь румяная и упругая. Она почувствовала, как груз лет упал с плеч. Она вновь юна.
--
Но.... Это.... Как же..., - проговорила девушка, гладя новую кожу и разглядывая волосы. - У меня просто нет слов.
--
Не страшно, - улыбнулась волшебница. - Главное чтоб дар не пропал зря.
--
Да конечно, - сказала Шарлотта, ещё не прейдя в себя. - Спасибо.
--
Пожалуйста.
Они ещё долго просидели, обсуждая все-все, и девушка уехала домой уже за полночь. Она живет одна, так что некому удивляться её преображению разве что соседям, но это уже на следующий день.
Далекое, далекое будущее.
Полутемное помещение средних размеров. Решетчатые пластиковые двери на оси. Круглые столы на одной ножке из белого пластика. Белые полимерные стулья с большим сидением, широкой и низкой спинкой и широкими подлокотниками. Пол укрывает линолеум, изображающий паркет. Свет попадает через окна с приподнятыми ставнями в двухскатной крыше из теплоизолирующего материала. У дальней от двери стены широкая барная стойка с раскраской под малахит, за которой седой морщинистый мужчина с льдинками глаз одетый в желтую футболку не первой свежести, светло-серые брюки с широкими штанинами и лимонные штиблеты на босу ногу протирает старый стеклянный стакан грязно-белым полотенцем.
--
Чертова колдунья, - сказала девушка с карими глазами и темно-каштановыми волосами, одетая в просторную светло-серую куртку с большими длинными рукавами и большим капюшоном, газовый шарф когда-то цвета хаки, светло-серые брюки с широкими штанинами, серые от въевшейся пыли кеды, прикончив стакан самогона. За спиной у нее спортивный лук и тугой колчан стрел, а у пояса прицеплен небольшой и удобный туристический топорик с другой стороны охотничий нож.
--
Как дела подруга? - спросил приятный женский голос.
--
И тебе привет Шарлотта, - сказала вошедшая улыбнувшись. - Я тоже рада тебя видеть.
Она голубоглаза, одета в такую же куртку, капюшон которой она только что откинула, открыл светлые слегка золотистые волосы, штаны и кеды только на шее у нее льняной ковбойский платок. У нее обтекаемая коробочка белого пластика длиной от запястья до локтя и широкая, как бедро, вплотную прилегающая к нему прикрепленная белыми пластиковыми ремешками, а за спиной крест на крест висят два прямых меча с половинкой гарды вроде полицейских дубинок.
--
Что вдруг объявилась? - спросила Шарлотта.
--
Да вот была рядом, - с улыбкой ответила блондинка. - Дай, думаю, загляну. Как твои дела?
--
Как дела! - нервно передразнила девушка. - Как видишь, сижу, напиваюсь.
--
А что так? - удивилась собеседница и села рядом за столик.
--
Венера! - сказала та, посмотрев в глаза. - Какого черта ты сделала меня бессмертной?
--
Бессмертной? - ещё больше удивилась волшебница. - Ох, - сокрушенно выдохнула она. - Старость, как говорится, не радость. Я же совсем забыла, что вечная юность - это одна из форм бессмертия!
--
Старость? - хмыкнула Шарлотта.
--
Я видела рассвет Родоса и Александрийский маяк, Македонского и Храм Зевса с его знаменитой статуей, Ромула и Рэма, Цезаря и Калигулу, Ромула Августа и Константина, Карла Великого и Наполеона, Дучи и Деголя, - с жаром выпалила Венера.
--
Да славная жизнь, - сказала девушка. - И что так ни с кем ничего не было?
--
Я бросила попытки ещё в Древней Греции, - махнула рукой дама с мечами.
--
Вот видишь! - с упреком сказала собеседница, наливая себе новую порцию поила. - Что ж мне не сказала, что человеческие жизни проносятся, как за окном скоростного поезда!
--
А что бы ты тогда сделала?
--
Не знаю. Но о бездетности ты должна была меня предупредить!
--
Вот я тоже не знаю, - спокойно сказала волшебница. - А что большие проблемы?
--
Да как тебе сказать? Для всех я была красивой игрушкой, утехой дней суровых, хорошо хоть большинство из них были богаты и щедры. В общем-то, я не бедствовала, но здесь, - девушка ударила себя кулаком в грудь. - Здесь темно, горько и пусто!
--
Неужели не разу..., - с сомнением сказала Венера.
--
Нет было. Первый раз в первую мировую. Я тогда была санитаркой и повстречала его. Бравый солдат, голубые глаза, льняные кудри цвета спелой пшеницы ещё безусый. Привезли его с пулевым ранением и я за ним ухаживала. Ох, какое это было счастливое время, когда он уже почти поправился. Какие сладкие воспоминания. Могла бы я иметь детей, его сын был бы таким же славным и напоминал мне о нем.
--
И что случилось?
--
Убили его! Он поправился и уехал, больше я его не видела, а потом узнала, что он попал под газовую атаку, и ему, так сказать, не повезло, шальная пуля повредила противогаз. Мир его праху! - сказала Шарлотта и залпом осушила стакан.
--
Да прискорбно, - сказала собеседница. - И это единственный случай?
--
Нет, был еще один, но там я сама виновата. К тому времени я уже была как еж. Все мужики сволочи, похотливые скоты думала я, а он, оказывается, действительно любил, - ответила она и налила ещё порцию. - Думаю не мне тебе объяснять, что моя ревность, подозрительность, постоянные скандалы и сцены убили все, что было. Помню я когда-то тогда ещё дурью увлекалась, но к счастью твой дар спас меня от последствий как впрочем, и от многого другого.
--
И ты его тоже не видела?
--
Нет, видела он нашел другую послушную и правильную притом с приданным, так что вскоре преуспел. Я встретила его в отеле "Империал" в Токио у стойки портье. Он брал ключ от забронированного на его имя номера, а я интересовалась почтой на мое имя. Так и встретились! Он в темном кашемировом пальто с белым шелковым шарфом, стогом темно-синем костюме, белой рубашке и галстуке, в черных лакированных ботинках слегка огрузневший, но ещё полный жизни такой же темный и смуглый как тогда. Вечером посидели в ресторане, он меня пригласил, а потом поднялись в номер, не знаю, толи спирт гулял, толи не все ещё остыло, но это была славная ночь, жаль, что на утро он уже улетал в Нью-Йорк, даже не позавтракали вместе. Не стал меня будить.
--
И все? - удивилась Венера.
--
Нет! Один раз я была замужем!
--
Это интересно!
--
Это было в разгар изумрудного периода или изумрудной эпохи. Я была пятая жена Джамиля ибн Бальтазара.
--
Ловко, - присвистнула волшебница. - Это же был наместник, а фактически полновластный правитель объединенной Европы одной из частей великого арабского халифата. Ты мусульманка?
--
А ты думаешь, за такое время я не научилась мужиками крутить!? Тогда все, кто хотел, хоть какого-то подобия нормальной, жизни говорили: "Нет бога кроме Аллаха и Мухаммед пророк его", а остальные прятались и в страхе точили ножи. Я его опутала и купалась в роскоши, а потом когда он отправился в сады пророка, взяв кое-что на память, исчезла чтоб не разбираться со всей этой сворой жен, сыновей, внуков и прочих ближних и дальних родственников, что начали рвать друг другу глотки из-за наследства.
--
Тебя ни в чем не заподозрили? - с тенью беспокойства спросила Венера.
--
К счастью нет.
--
И что потом?
--
А что потом!? Ты, наверное, это и сама хорошо знаешь. Халифат погряз в роскоши и разврате. Все разжирели, распустились и деградировали. Гигантская держава сгнила изнутри как это, наверное, всегда и бывает.
--
Да, примерно тоже случилось с Древним Римом, - вставила собеседница.
--
И, как и тогда этим воспользовались христиане. Их религия, низвергнутая и попираемая, как в начальную эпоху пережила второе рождение. Крестоносцы убили этих свиней в собственных постелях, а те даже взвизгнуть не смогли. Хорошо хоть большинство подарков двадцатого века так и осталось, не использовано, а то бы вообще одна я и осталась бы на всем белом свете.
--
Да третья мировая понимаешь во всей красе, - сказала Венера.
--
Армагеддон блин, - сказал Шарлотта, сплюнув.
--
Тогда уж апокалипсис, - поправила её волшебница. - Армагеддон в переводе значит город Мегидо это место, а не событие. Хотя и апокалипсис это другое название книги "Откровение" Иоанна Богослова.
--
Ну и хрен с ним. Одним словом превратили мир в пустыню ни еды нормальной не воды.
--
И что ты теперь будешь делать?
--
Не знаю, - пожала плечами Шарлотта.
--
Есть кто-то на примете?
--
Ну, можно найти, а что?
--
Да просто если тебе так не нравится твое положение, давай я все поправлю.
--
Ну, давай! Только не сделай ещё чего-нибудь, а то приду к тебе на двух, а уйду на четырех, - усмехнулась кареглазая вставая.
--
Ладно, уже постараюсь, - ответила Венера, поднявшись.
Выйдя из бара, они оправились по улице занесенной песком и пылью мимо разномастных лачуг из железа, пластика, кирпича и камня. Мимо рухнувшего и давно растащенного на кирпичи минарета заброшенной мечети с провалившимся куполом и христианским крестом, нарисованным красной краской на стене у входа, а с другой стороны какой-то экзорцист на латыни вывел той же краской очистительную молитву. Солнце надело на крыши огненно-красные короны.
Когда небо усыпали брильянты звезд, их приютила незаметная на фоне пустоши палатка из изоляционного материала, в которой без устали работал климат-контроль - четыре небольших невзрачных темных цилиндра расставленных по углам. На полу, который часть палатки, свернутый спальный мешок и походный рюкзак, а под потолком, у дальней от входа стены, укреплен электрический фонарик.
--
Что ж давай, исправим мой промах, - сказал волшебница.
Закрыв глаза, она что-то прошептала, Шарлотту вновь на мгновение укутал розовый туман.
--
Я не изменилась!? - слегка удивленно сказал девушка.
--
Да ты останешься юной до самой смерти, - спокойно ответила Венера. - Только волосы твои побелеют, когда подступит время, а так все по-прежнему.
--
Все!? - насторожилась Шарлотта.
--
Нет, теперь ты можешь иметь столько детей, сколько захочешь, - улыбнувшись, сказала волшебница.
--
Фу-у-у, - облегченно выдохнула она. - Это самое главное! Главное и величайшее счастье в жизни человека - это его дети. Человек, вырастивший достойную смену - воистину бессмертен!
--
Теперь может чаю?
--
Спасибо не откажусь.
Сидя на полу, они пьют ароматный индийский чай из блестящих серебром кружек, добавив туда по вкусу сахар из серебряной сахарницы и сливки из прозрачного молочника, которые стоят на покрытом гравировкой серебряном подносе, а в прикуску хрустящее печенье на большом серебряном блюде в виде кувшинки.
--
Ну и стерва же ты Венера, - сказала уже не девочка, но ещё не зрелая женщина появившаяся, когда Шарлотта уже ушла. Она черноглаза с восточным китайским типом лица. Одета в черный легкий комбинезон, что скрадывал формы тела, но вместе с тем не делал фигуру объемной. Её черные волосы скрывал легко накинутый капюшон из полупрозрачной ткани. - Зачем так мучить девочку!?
--
Все продумано дорогая моя DARK, - сказала Венера, наставительно подняв палец. - На этот трюк с бессмертием мне пришлось пойти, ибо только сейчас она действительно может встретить того единственного и неповторимого и жить с ним долго и счастливо.
--
Ну, посмотрим ведь люди всего лишь люди, - сказал DARK и волшебницы исчезли вместе с палаткой.