Данс Екатерина Юрьевна : другие произведения.

Черная карта: эпизод 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Они росли вместе – тихая девочка и угрюмый, погруженный в себя мальчишка. Оба слишком рано узнали, по каким законам живет мир взрослых. Она была вторым ребенком в семье; его семьей были бродячие актеры и музыканты, нищие и воры, разбойники и пираты. У нее была мать – попрошайка, которая перебивалась случайными заработками и сдала свою старшую дочь в публичный дом; он не знал своих родителей и, фактически, жил сам по себе. Только с ним она чувствовала себя в безопасности: он оберегал ее и заботился о ней – так, как мог заботиться мальчишка его возраста. Когда ее мать решила, что настала пора получить за нее легкие деньги, они сбежали. Ей было девять, ему – двенадцать.
  Пару лет они скитались по королевству, приобретая сомнительные связи и зарабатывая в основном кражами. А затем судьба их разделила.
  Вскоре после этого она впервые убила человека.
  Это был пьяный бандит, которого она встретила в кабаке на окраине Моррока. У него был неудачный день, он обкурился, пол-вечера орал песни и в конце концов захотел девочку. Все случилось слишком быстро, а шок был слишком велик, чтобы что-то связно запомнить: в памяти остался лишь холод ночи, когда она, хрупкая, напуганная, убегала во мрак, спасаясь от преследователей.
  За первым убийством последовало второе, за вторым – третье. Она научилась прятаться, обманывать и вводить в заблуждение, а главное – научилась убивать наверняка. К тринадцати годам о ней уже ходила мрачная слава.
  Тогда ее нашли Ассассины.
  Это был ее единственный шанс встать на ноги. Она не брезговала ничем: в четырнадцать рассталась с девственностью, чтобы заполучить наставника, в пятнадцать выполнила первый заказ по найму, в шестнадцать зарезала товарища, который ее подставил. Когда ей стукнуло семнадцать, в преступном мире южного Рун-Мидгарда не осталось никого, кто бы о ней не слышал. За стиль исполнения и быстроту действий ее, с подачи моряков, прозвали «Сфиреной», но впоследствии прозвище «удлиннилось» до более благозвучной «Асфирены». Умная, осторожная, превосходно владеющая оружием, она ничего не боялась и бралась за самые сложные поручения. Она знала, как преуспеть, и это работало: ее боялись, ее ненавидели и ею восхищались.
  Однако, через два года она внезапно исчезла. Ее старшая сестра умерла в Пайоне, оставив полугодовалого сына. Убийца, сама в недавнем прошлом дитя – казалось бы, какая из такой мать?.. Но она не колебалась. Ей было невыносимо прозябать, не доверяя ни единой душе и исключая даже вероятность дать слабину; кроме того, ее «коллеги» часто не доживали и до тридцати, а она надеялась избежать этой участи. Она сменила внешность, придумала новое имя, буквально похитила ребенка у священнослужителей, которые о нем заботились, и увезла его в Излюд – подальше от чужих глаз.
  Конечно, профессия Ассассина – не из тех, что легко отпускают. Возможно, ее «сдала» Гильдия наемных убийц (или кто-то из недругов постарался), но мирное существование длилось недолго. Одним холодным зимним днем в жилище Асфирены ворвались неизвестные. Они перевернули все вверх дном и забрали ребенка; по возвращении девушка нашла только записку, в которой ей советовали в назначенный час явиться по указанному адресу «для душевной беседы».
  Так она познакомилась с Ровальдже и Сыскным отделом Королевской полиции. Ее будущее и судьба племянника были поставлены на карту против жизни одного человека и обещания «дальнейшего содействия». Выбора не было, и Асфирене пришлось вернуться к своему ремеслу.
  Деталей ей не сообщали. Она до последнего не знала даже имени своей жертвы – ее только предупредили, что это очень знатный и влиятельный человек. Столица тогда праздновала наступление Нового года: знать веселилась на балу во дворце губернатора, а на улицах и площадях устроили гуляния для народа. Было снежно, много ярких огней – весь город пестрел ими, как наряженная елка, и сияние всей этой светящейся атрибутики разгоняло тени. В таких условиях было бы трудно спрятаться, если бы что-то пошло не так.
  Человек, на которого шла охота, был среди приглашенных на бал во дворец губернатора – приехал туда вместе с королем, но после полуночи отправился домой, в особняк в северной части Пронтеры, недалеко от собора. Здание находилось в глубине большого сада, обнесенного высокой оградой; на крыльце он попрощался со своим эскортом до утра.
  Асфирена выждала, пока он поднимется в спальню, переоденется и спустится обратно – в библиотеку. Перед сном он любил читать старинные книги, и сегодня «свои» люди презентовали ему очередную ветхую рукопись – дабы быть уверенными, что он будет действовать, как им нужно. Момент, когда она сквозь заиндевелое стекло наблюдала за ним, стоящим у стола, запомнился ей в подробностях: свечи в витых канделябрах, семейные портреты на стенах, его строгое лицо, тронутое первыми морщинками, черные, как смоль, прямые волосы – и какая-то простодушная, даже детская заинтересованность, с которой он перелистывал пожелтевшие страницы. Все это так контрастировало с морозом, терзавшим легкие, пальцами, задубевшими под тонкой тканью перчаток (чего «посерьезнее» Ассассины обычно не носили – это сковывало движения), и беспечным весельем большого города, не подозревавшего, с какими новостями он проснется завтра.
  Детям в королевстве рассказывали, что далеко на севере, в ледяном подземелье, жили могущественные духи – гиганты, чье переменчивое настроение часто не лучшим образом сказывалось на зимней погоде. Однако, у этих духов была своего рода «социальная» роль: в канун Нового года они выходили из своих пещер и странствовали по свету, следя за тем, чтобы ничто не разрушало особое хрупкое волшебство этой ночи. Красивое поверье, о котором Асфирена не раз вспомнила в дальнейшем, потому что в ту ночь все было против нее.
  Каким-то образом ее заметили: возможно, она слишком долго медлила или существовала магическая ловушка, о которой она не подозревала. Стоило ей проникнуть в помещение, как обыватель, увлеченный своим хобби, исчез – преобразился в нечто грозное и величественное. И когда по комнате начали летать тяжелые предметы и как из ниоткуда появился огонь, стало ясно, что ситуация выходит из-под контроля.
  Этот худой, высокий человек в темном халате оказался боевым магом, и он готовился продать свою жизнь не просто дорого, а эффектно и с максимально возможным шумом. Стремясь достать налетчицу, он, фактически, превратил библиотеку в руины, что дополнительно усложнило убийце задачу: мелкие предметы и мебель, свистящие по помещению с дикой скоростью, создавали вокруг него своеобразный щит; Асфирене никак не удавалось приблизиться, а время между тем истекало: вряд ли охрана была согласна созерцать вспышки света и слушать раскаты грома, ничего не предпринимая.
  В какое-то мгновение ей все же удалось перехитрить соперника, но воспользоваться своим преимуществом она не успела: в «игру» вступил новый «игрок». Он оттеснил Асфирену от раненого мага и преградил ей путь; он – молчаливая фигура в плаще с капюшоном, которая двигалась настолько быстро, что она едва ее различала.
  Девушка, утомленная продолжительным боем с волшебником, была вынуждена отступить обратно в сад. Она даже оборонялась с величайшим трудом – о продолжении атаки не могло быть и речи. Но в какой-то момент раздались голоса, библиотека озарилась светом ламп – и она поняла, что и оборона потеряла смысл. Оставалось бежать.
  Сад соседствовал с парком, который тянулся вдоль крепостной стены. Дорогу до этого парка Асфирена помнила смутно. Она долго петляла среди деревьев, долго вслушивалась и вглядывалась во мрак. Но ее как будто не преследовали: ее последний противник просто исчез.
  Тогда она решила, что спаслась благодаря своим умениям – и продолжала так думать в том числе когда стало известно, кто он и кем ей приходится. То, что он не смог ее разыскать (или не стал этого делать) только тем паче убеждало ее. Хотя с точки зрения операции это ничего не меняло.
  В Сыскном отделе утром 1 января девушку ждал холодный прием.
  Неудача Ровальдже не устраивала. Новость о покушении на королевского министра распространилась по городу еще ночью; начальник Сыскного отдела пришел в ярость, избил Асфирену и велел заключить ее под стражу, но впоследствии освободил, посчитав, что еще не выжал из нее максимум. С тех пор ее жизнь превратилась в ад. Убийств ей больше не поручали – вместо этого она должна была собирать информацию об Ассассинах и выступать посредником в сомнительных сделках. К ней приставили того самого агента (тоже убийцу), который делал с ней все, что хотел. Никого не заботила ее судьба и никто не собирался ее покрывать в случае чего. Племянника она больше не видела, но ей постоянно напоминали о том, насколько сомнительна его безопасность.
   ― Представляю, что ты подумал, – Кристен тяжело вздохнула. – «Сама виновата, стоило оставить его в Пайоне!»
  Йоркану на ум действительно пришло что-то подобное, но высказывать его напрямик он считал неправильным. К тому же, из прозвучавшего это заботило его в наименьшей степени.
  Королевский министр. Боевой маг. И он тоже слышал об этом покушении: расследование тогда наделало шума и даже, кажется, закончилось казнью. Совпадение? Вряд ли. Но тогда его собственное «поручение», с самого начала казавшееся странным...
   ― Ты прав, – девушка подняла на него тяжелый взгляд. – Я думала только о себе: о том, как вырвусь из Гильдии, как начну новую жизнь. Я не подумала о том, что может случиться с ребенком.
  Следовало все же отреагировать.
   ― Ты была совсем юной, – проронил рыцарь.
   ― Я была дурой. А теперь посмотри на меня: изливаю душу тому, кого знаю пару недель.
  Йоркан потер переносицу.
   ― И каков был план? – изрек он чуть погодя.
   ― План?
   ― Да. Ты знала, что этот... капитан Чамбера и твой друг детства – один человек. Но все же поехала сюда.
  На лице Кристен появилась загадочная улыбка.
   ― А ты неглуп, – заметила она. – Все верно: я на многое пошла, чтобы направили именно меня. Я хотела попросить его о помощи. Но я не думала, что он узнал меня в ту ночь.
   ― Если верить слухам о его «крутости», он тебя попросту пощадил. И ты даже мысли не допускала?
   ― Там было темно. Я была в маске. И, к тому же, столько лет прошло.
   ― Тогда откуда он знает?
   ― Может, выяснил после?
   ― И что ему мешало выяснить, что ты работаешь на Ровальдже?
   ― В таком случае я уже была бы мертва. Зачем ему со мной церемониться?
   ― По старой дружбе?.. – рыцарь развел руками. – Ты хоть понимаешь, в каком мы положении? На Клисцента покушались дважды, один раз – удачно. Нас отправляют чуть ли не в Гонрюн, и тут оказывается, что один из нас участвовал в первом покушении. Более того, те, кто нас послал, фактически, тогда его и «заказали». Это же абсурд!
  Кристен поджала губы.
   ― Я не должна была рассказывать, – промолвила она. – Они были уверены, что я не рискну. Да и предыстории они не знали.
   ― То есть, расчет был исключительно на мою неосведомленность?.. Вот же бред!
  Они немного помолчали.
   ― Что вообще происходит? – вывел Йоркан затем.
  Девушка покачала головой:
   ― Не знаю. Честно.
  Далее она смерила его долгим взглядом и произнесла:
   ― Лучше подумай, что теперь будешь делать.
   ― А что будешь делать ты?
   ― Попробую поговорить с Дейной.
   ― Вот так запросто выложишь, что тебя послала полиция? А если я ошибся, и он о том даже не подозревает?
   ― Все равно это мой единственный вариант.
   ― Отнюдь. Есть еще вариант положиться на меня.
  Собеседница непонимающе нахмурилась.
   ― Я попробую разузнать, что ему известно, – пояснил Йоркан.
   ― Так ты и вправду намерен попасть в Чамбер?..
  Теперь рыцарь отчего-то промолчал. У Кристен эти, еще даже не осознанные, сомнения вызвали грустную улыбку.
   ― Брось. Никто не осудит тебя, если ты откажешься, – сказала она.
  Йоркан понимал это, но отчего-то чувствовал, что отказаться уже не может.
  У его спутницы в действительности было не так уж много вариантов: несмотря на то, что ей разрешили участвовать в отборе, ее шансы на успех были мизерны; она не могла даже вступить в «Золотой Рассвет», поскольку там и без нее хватало Ассассинов, метивших присоединиться к именитой команде. Но и бить баклуши ей тоже не «светило»: агент Ровальдже продолжал ошиваться где-то поблизости, и хоть ситуация изменилась радикально, никто не знал, какие инструкции он получил от начальства и что собирался предпринять.
  У рыцаря, впрочем, тоже не сказать, что была гора возможностей.
  Он прибыл в Моррок, чтобы раздобыть информацию. Сыщик со стажем и репутацией борца с преступностью – Ровальдже в жизни бы не поверил, что такой заинтересуется кем-то из наемных убийц (не говоря уже о том, чтобы кто-то из наемных убийц заинтересовался им). По большому счету Йоркан не должен был даже приближаться к Чамберу: его задание ограничивалось вступлением в гильдию и внутренней «разведкой».
  Теперь же он оказывался на перепутье. Конечно, сохранялась вероятность, что Асфирена солгала – выдумала всю историю или немалую ее долю и «впарила» ему с какой-то целью. Но если она все же не солгала, его положение оказывалось едва ли не более шатким, чем ее – ведь в среде, куда он думал пробиться, она была «своей».
  Сыскной отдел хотел, чтобы он раздобыл информацию о капитане Чамбера – Вьяре Ли Дейне. О человеке, который (если верить Кристен) спас Клисцента во время первого покушения. Спас того, кого пытался убить Сыскной отдел.
  Не так уж и нелогично в «системе координат», где последний брался за главного злодея. Но насколько такая «система» соответствовала реальности?.. Асфирена, очевидно, была бы не прочь привлечь Йоркана на свою сторону. Она определенно была не из простушек. Но в достаточной ли степени, чтобы обмануть и его?..
  Рыцарь много думал об этом в последующие дни. Пока все шло своим чередом: впечатленные сценой в холле, руководители гильдии поспешили принять его в ряды организации, но в остальном он был обычным наемником, «пашущим» на коллективное благо – что означало ежедневные тренировки, выполнение поручений и помощь в борьбе за влияние в Морроке, для него выражавшуюся в патрулировании улиц.
  «Золотой Рассвет», во многом благодаря вездесущему Чамберу, в то время возглавлял коалицию, которая правила городом. Его основателем и бессменным руководителем был Татенгар – амбициозный и, по слухам, жадный гордец, всех вокруг сражавший гиперактивностью. По немыслимому стечению обстоятельств он получил доспехи Паладина, хотя никто из тех, кто знал его близко, не отмечал в нем особой набожности. Но вот чего ему было точно не занимать – это радения о своей гильдии, и он делал все, чтобы она процветала и повсюду занимала ведущие позиции.
  Естественно, согласны с этим были далеко не все. Члены правящей коалиции конкурировали между собой, но еще сильнее было соперничество между коалицией и организациями вне ее. В частности, уже упоминавшаяся «Райская Птица» всячески ратовала за то, чтобы положение «Золотого Рассвета» и его союзников переместилось с отметки «весьма устойчивое» до отметки «крайне зыбкое». Очередная победа Чамбера на Турнире не способствовала ее планам, и в ближайшее время все, кто хоть сколько-нибудь в этом разбирался, прогнозировали вспышки насилия.
  Приходилось быть начеку. Буквально на следующий день после турнира в торговом районе разразилась драка с участием представителей правящей коалиции; дерущихся быстро разняли, но никто не сомневался, что это только начало. Собственно, поэтому Йоркан оказался готов, когда на него и его группу напали в одном из западных районов города.
  Они проходили по улице между тесно прижатых друг к другу построек, когда их обстреляли сверху. Рыцарь и пятеро его соратников успели заскочить в ближайшую дверь – остальных убили. В здании не было черного хода; зная, что противники ждут их появления, Йоркан решился на отчаянный шаг. Взвалив на плечи мешки с чем-то сыпучим и плотным, он выскочил из укрытия и ринулся на противоположный конец улицы. Ему на голову тут же посыпались стрелы, которым ответили лучники из его группы. Сам рыцарь в итоге вломился в дом, где засел неприятель, и пробился наверх, выиграв время для товарищей, которые незамедлительно поспешили ему на выручку. Таким образом им посчастливилось уцелеть и отменно позабавить местное население.
  Столь воодушевляющее начало принесло Йоркану известность в гильдии. Ему начали поручать более трудную работу. Чамбер также не оставил произошедшее без внимания: Дейну он по-прежнему почти не видел, но в поле зрения все чаще оказывались его подчиненные, завязывающие непродолжительные, но интригующие своим наличием разговоры. Первым так отметился Юррилан по кличке «Смеющийся дьявол» – молодой человек лет двадцати четырех, ростом чуть выше среднего, с коротко стрижеными темно-русыми вихрами и совершенно неопределяемым цветом глаз. Йоркан столкнулся с ним в коридоре через час после стычки в западном районе; Юррилан улыбнулся своей фирменной улыбкой, призванной скорее шокировать собеседника, нежели расположить к себе, и в своеобразной манере выразил одобрение его действиям.
  Далее рыцаря навестили «двое Неизвестных» – близнецы, чьи настоящие имена, по слухам, знал только капитан. Невысокие, широкоплечие, энергичные брюнеты с одинаковыми загорелыми лицами, которые называли друг друга «брат» и постоянно соглашались один с другим, заведомо производили впечатление «двойной силы» – причем позитивной, когда речь шла о дружелюбных ее проявлениях. Но по-настоящему полезным для Йоркана оказалось знакомство с «головометателем» с серебристой шевелюрой.
  Как-то раз рыцарь со товарищи упражнялись в фехтовании на тренировочной площадке. В разгар действия у ограждения вдруг возник упомянутый Ассассин. Долго грустить в одиночестве ему не пришлось: приятели Йоркана быстро сошлись на том, к кому он пришел, и отпустили рыцаря – от греха подальше. Ростом новый знакомый был с Юррилана, но совершенно отличался от него по характеру: улыбался «глазами», часто шутил и вообще вел себя, как «свой парень», пусть и с оговорками. Когда Йоркан поинтересовался, чему обязан честью, он признался, что ему скучно:
   ― Подумал, может и для меня найдешь какой-нибудь табурет.
  Они немного поболтали. Выяснилось, что убийцу зовут Мелгур и он – кто-то вроде помощника или доверенного лица Вьяра Ли Дейны. «Кто-то вроде» – потому что, в зависимости от случая, это могло означать много всего и не значить ничего. Также он сообщил, что считает Йоркана весьма занятным человеком, поскольку тот сумел развеселить капитана.
   ― Это такое большое дело? – удивился рыцарь.
   ― А ты как думаешь?
  Йоркан представил себе лицо Дейны и решил, что вопрос требует дополнительного обмозгования.
  Мелгур еще заметил, что он, похоже, действительно заинтересовал его командира, что по его мнению было показательно, поскольку тот отлично разбирался в людях. Рыцарь, не желавший весь день говорить о своей исключительности, постарался замять тему.
  В дальнейшем они еще не раз сталкивались. Сереброволосый Ассассин держал дистанцию, но почесать языком был не прочь. Он кое-что рассказал о Чамбере: к примеру, подтвердил, что на текущий момент в его составе девять Крестовых убийц, включая капитана, и что двое из этих девяти «в глубоком отъезде», а еще двоих Йоркан не видел, потому что встает поздно и ходит не теми путями. Команде было уже несколько лет, и она продолжала расширяться.
   ― У Дейны много талантов, – было пояснение по этому поводу. – Он дает нам то, что мы хотим, а взамен мы платим ему верностью.
  После этого Мелгур перевел разговор на другую тему и более к этому не возвращался.
  Йоркан до сих пор не сталкивался с Ассассинами лично и в ряде аспектов был заложником стереотипов. Так, он полагал, что некоторых из них называют «крестовыми» из-за какой-то особой техники душегубства (поскольку сомневался, что дело в религии). (У его нового приятеля обе версии вызвали смех; правда, когда у него уточнили, откуда в таком случае взялось наименование, он заявил, что понятия не имеет.) Кроме того, для рыцаря стало сюрпризом, что у них бывает свободное время, которое они тратят на какие-то увлечения, что они порой веселятся и даже имеют вредные привычки. Тот же Мелгур курил, был охотник «гульнуть» и обожал стратегические настольные игры. В любимой его игре – реверси – ему не было равных ни в его окружении, ни в гильдии (хотя вопрос, каким образом он это проверил, оставался открытым). Рыцарь, не игравший в нее ни разу в жизни, уцепился за эту возможность, чтобы напроситься «на квартирку». Можно сказать, что именно реверси стали для него «путевкой» в загадочный мир профессиональных убийц.
  Однажды, в первый день лета, сереброволосый Ассассин позвал его «на орехи» – скоротать время за переставлением фишек в одной из комнат в северной части здания. Комната сообщалась с помещениями Чамбера, но имела также выходы в холл и на улицу. Неподалеку они наткнулись на Кристен, которая думала переговорить с кем-то из команды – в результате «коротающих время» стало трое.
   ― Пришли вести с «райских» угодий, – сказал Мелгур, когда время уже приближалось к полудню. – «Птичка» жаждет встречи.
   ― Пойдете? – Йоркан проследил, как он переворачивает очередную дорожку фишек.
   ― Наверняка. Татенгару интересно, а куда наш Тат без Чамбера?..
  Убийца сделал паузу, после чего зачерпнул орехов из мешочка и добавил:
   ― Скоро Война. Они один черт не оставят дела в таком виде.
   ― «Райская Птица» тоже участвует в Войне?
   ― У них много народа полегло в стычках. Но все может быть.
  В этот момент из коридора, ведущего в помещения Чамбера, появился Дейна. Двигался он бесшумно, так что был замечен присутствующими только в дверном проеме.
  Мелгур, сидевший к коридору спиной, повернул голову так, чтобы его видеть.
   ― Пора? – произнес он.
   ― Нет, – Дейна принялся прилаживать накидку.
   ― Где там «голубки»?
   ― Должны уже прийти.
   ― Я успею сбегать вооружиться?
   ― Успеешь. Я все равно сначала иду к Татенгару.
  В ту же минуту в проходе, примыкавшем к холлу, раздались шаги. Спустя несколько мгновений на пороге комнаты выросли двое в плащах – необычайно примечательный парень и необычайно примечательная девушка. Все в них, казалось, было построено на контрасте: он носил иссиня-черный комбинезон с вставками из черного металла и черные, как смоль, прямые волосы с длинной челкой, закрывающей левый глаз – она была одета в ярко-красный комбинезон с вставками из золотистого металла и никогда не закалывала роскошные светлые волосы. Он был всегда надменно спокоен, молчалив и замкнут – она всегда была весела, открыта и иронична. Но было в них и нечто общее, причем Йоркан лишь с течением времени разобрался, что: его темно-зеленые и ее светло-серые глаза всегда имели абсолютно одинаковое выражение.
  Оба, мимоходом оглядев компанию, проследовали к капитану. Ситуация на доске между тем складывалась не в пользу рыцаря, так что последующие фразы промелькнули для него в дымке мрачной сосредоточенности.
   ― Дом на площади Бездомных. В два, – вывел парень идеально ровным тоном.
   ― Прекрасно, – произнес Дейна.
  Девушка что-то прошептала ему на ухо и направилась к Кристен, стоявшей за спиной у Йоркана. По пути она наведалась к мешочку с орехами и адресовала рыцарю слова сочувствия в связи с развернувшейся на доске «драмой». Рыцарь развел руками с видом человека, покорно принимающего козни злого рока – она усмехнулась и потрепала его по волосам.
  Повисла небольшая пауза, в течение которой он продолжал напряженно думать. Затем, будто говоря с собой, он проронил:
   ― Мда, видится овца мелко...
   ― Сигналь теплый в Е9 и полный в С8.
  Йоркан, вздрогнув, поднял голову. На него, полунасмешливо-полуудивленно, смотрели глаза командира Чамбера.
   ― Не знаю, что здесь говорят, – промолвил рыцарь с сомнением в голосе.
   ― Он гуляет, – изрек Дейна, явно отвечая ему.
  Судя по реакции остальных, среди них не было никого, кто бы понимал, что происходит.
   ― Разве он кипел? – спросил Йоркан. – Он долго не гасил в очаг.
  Дейна усмехнулся.
   ― С его шторой стекло дергается от липового в горький, – сказал он.
  Рыцарь оглянулся на Кристен.
   ― От левых игр она – твоя штора? – произнес он, насупившись.
   ― Он вряд ли не сидит от нее?
   ― Народ, у меня проблемы со слухом или они чушь несут? – наконец, выдал Мелгур, обращаясь к непосвященной части аудитории.
   ― Второе, – отозвался черноволосый парень, переводя взгляд с Йоркана на Дейну и обратно.
  Его спутница и Кристен, остававшиеся за спиной рыцаря, промолчали, но, похоже, выглядели не лучше них.
   ― Да. Не отваливай его сливы в тебя, – вывел Йоркан, словно не замечая всего этого.
   ― Поворачивает, – капитан поднял правую бровь, как бы в знак удивления.
   ― Он не гасил в очаг, а отжег сферу ее солнца – даже ты вяжешь крупную метку, что он целый космос в нее царапает.
   ― Блин, да что за хрень?! – не выдержал Мелгур.
  Рыцарь проследил, как на лице Дейны расплывается улыбка, и сам не мог не улыбнуться.
   ― Это «перевернутый» язык, – сказал капитан. – Изобретение ниндзя из Аматсу для обмена информацией: использует те же слова, но с другим значением. Странно, Йоркан, откуда ты его знаешь?
   ― Мой отец его изучал. Но я удивлен, что его не знают в Чамбере.
   ― Среди Ассассинов он не в ходу, – Дейна отвернулся.
  Рыцарь смерил его задумчивым взором.
   ― Я выиграл, – мрачно заявил Мелгур, возвращая его внимание к себе.
   ― Еще бы! – в голосе спутницы черноволосого парня проскакивали нотки раздражения, придававшие ему некоторую искусственность. – В этой комнате нет человека, играющего лучше тебя.
   ― И будь он здесь, жил бы недолго, – поддержал ее напарник.
   ― Чушь несете, – сереброволосый убийца с недовольным видом ссыпал фишки в коробку.
  Все трое явно чувствовали себя дураками, и если бы на странном языке ниндзя рыцарь беседовал не с их командиром, дело могло бы кончиться далеко не мирно.
   ― Фриц, Сейриден, подождите в холле. Мел, иди собирайся, – сказал Дейна, подходя к столу. – Мне нужно пару минут.
  Йоркан проводил глазами Мелгура и повернулся к Кристен. Девушка застыла все на том же месте, скрестив руки на груди и смотря сычом. Видимо, она догадалась, что разговор на «перевернутом» языке шел о ней, и, как и ее «коллеги», чувствовала злость от того, что ничего не поняла.
   ― Татенгар хочет решить проблему с «Райской Птицей», – сказал Дейна, отрывая рыцаря от ее созерцания.
   ― «Решить»? – Йоркан напрягся, почуяв неладное.
   ― «Решить».
  Взгляда убийцы оказалось достаточно, чтобы рассеять последние сомнения в значении этого слова. Рыцарь похолодел.
   ― Разве они не собирались договориться? – спросил он.
   ― С чего бы?
   ― Встреча не для этого?..
  Капитан усмехнулся. Похоже, замешательство собеседника его забавляло.
   ― Ты же не рассчитывал не запачкаться? – проговорил он.
  Йоркан нахмурился:
   ― И что я должен сделать?
   ― Разыщи дочь главы гильдии. До конца дня.
   ― Как ты себе это представляешь?
   ― Она любит «геройствовать». В два часа на площади Бездомных – она наверняка будет там.
  Из помещений Чамбера вернулся экипированный Мелгур. Капитан подождал, пока он подойдет, и двинулся по коридору в холл.
   ― Ты играешь в опасную игру, – не очень любезно сказала Кристен, когда они ушли.
   ― Сам поражаюсь, – натянуто отозвался рыцарь. – По логике, я уже давно должен валяться с раскроенным черепом в какой-нибудь канаве.
  Язвительность несколько подавляла нервное напряжение. Конечно, он не питал иллюзий относительно окружения, в которое попал: рано или поздно что-то подобное должно было произойти. Татенгар вполне ожидаемо «припряг» Чамбер, Дейна вполне ожидаемо не стал нагружать этим своих людей, и было совершенно логично, что он использовал ситуацию для проверки соискателей – в данном случае Йоркана.
  Если, конечно, он одновременно не проверял еще кого-либо.
  Капитан ведь мог устроить что-то вроде состязания между кандидатами. Кто знает, не содержали ли его слова тайных знаков, понятных только Ассассинам и адресованных, к примеру, Кристен? И не получали ли таких знаков еще какие-то убийцы?.. Впрочем, накручивать себя на этот счет было бессмысленно.
  Татенгар хотел «решить проблему» с «Райской Птицей». В переводе на общечеловеческий это означало «взять заложника». Учитывая, что речь шла о главе гильдии, заложником мог быть только кто-то из приближенных или член семьи. Дейна не стал усложнять задачу и прямо указал на лицо, устраивающее всех. Йоркан, правда, располагал только словесным портретом этого лица. И сопутствующим ощущением, что он собирается сделать что-то, непростительное для рыцаря.
  Площадь Бездомных располагалась на юго-западе города. В два часа пополудни Йоркан был там, но нашел ее пустой. Как выяснилось позже, это был лишь ориентир для отвода глаз: основные события развернулись севернее, на перекрестке трех улиц по пути ко дворцу градоначальника.
  «Райская Птица» нарочно указала некую точку на карте в качестве места встречи, а засаду устроила на подступах к ней, так что атака получилась внезапной. Однако, этого было недостаточно в условиях, когда противник в принципе ожидал нападения.
  Побоище быстро приобрело размах и «растеклось» по соседним территориям. Повсюду носились разгоряченные люди с обнаженным оружием, звучали крики и скрежет металла. На земле валялись утыканные стрелами тела – учитывая это, Йоркан в конце концов свернул с дороги. И в первом же дворе наткнулся на наемников «Золотого Рассвета», с которыми патрулировал город. Неприятель превосходил их численностью, и помощь рыцаря оказалась кстати; они же поведали ему о положении дел, когда оставшиеся в живых оппоненты рассеялись по близлежащим переулкам.
  Оказалось, что непостижимым образом сражение проходило в отсутствие Вьяра Ли Дейны. Чамбер покинул дом гильдии в полном составе, но потом разделился: капитан в сопровождении Фрица и Сейриден свернул куда-то, а остальные вместе с отрядом Татенгара двинулась вперед, чтобы подождать его – как раз на этом злополучном перекрестке.
   ― Черт знает что!.. Полезли отовсюду, сверху посыпалось... Хорошо мы в хвосте шли!.. Кто там уцелел в этом пекле – я совершенно не представляю! – сбивчиво говорил один из братьев по оружию, вытирая пот рукавом.
   ― Глава «птицы» здесь? – спросил Йоркан.
   ― А я знаю?! Оглядись – ты видишь хоть что-нибудь?..
  В жарком воздухе висела завеса из песка и пыли.
  Оставив их переводить дух, рыцарь направился дальше на юго-запад. Дворы в итоге вывели его на неширокую улицу, на другой стороне которой стояла каменная башня, соединенная галереей с длинным зданием из двух этажей. Высоты башни не хватило бы, чтобы полюбоваться видом города, но для осмотра окрестных домов она годилась.
  У подножия строения Йоркан встретил еще одну группу согильдийцев. У этих информации было побольше: так, они знали, в каком здании видели главу «Райской Птицы» и откуда еще, помимо этого здания, стреляли. Рыцарь аккуратно осведомился также об интересующей его особе, но собеседники успели предположить только, что она где-то среди лучников, как из ближайшего переулка повалили враждебно настроенные наемники.
  Среди них оказалась пара «мечников посуровей» – вероятно, «коллег» Йоркана; одного задержали его соратники, а вот второй достался ему самому.
  В правой его руке было копье, которое он тотчас пустил в ход. Бросок вышел мощным, но рыцарь сумел уклониться и вместо него «пострадала» стена башни. Тогда противник подключил меч. Йоркан парировал удар, но уже через пару секунд обнаружил, что вынужден отступать: его оппонент напирал вовсю, расчищая пространство перед собой размашистыми движениями и не оставляя практически никакой возможности «вклиниться».
  Клинок в очередной раз чиркнул о стену и высек искры. Рыцарь отскочил, но противник нагнал его и продолжил теснить вдоль длинного здания. Вскоре оба оказались в непосредственной видимости строений, окружавших перекресток; здесь было пустынно – сражение сдвинулось на другие участки, поскольку положение тех, кто находился на земле, было слишком уязвимо. Конечно, раз переместились они, то переместились и лучники, но кто-то явно еще оставался на позиции: стоило оппонентам заступить на линию огня, как в них полетели стрелы. Удача была в том, что «палил» кто-то не шибко меткий, и противники, экстренно прервав поединок, убрались обратно к башне.
  Тут обнаружилось, что группа из «Золотого Рассвета» перебила половину нападавших, а вторую половину обратила в бегство. Часть группы бросилась в погоню, но несколько человек явно намеревалось подсобить Йоркану. Оценив все это, вражеский рыцарь повел себя совсем не по-рыцарски: он ретировался.
  Йоркан осознал это минуту спустя. Грубый натиск и последовавший за ним толчок отбросили его к стене, но он быстро среагировал, чтобы отбить кинжал, пущенный недругом на прощание. Подбежавшие мгновением позже согильдийцы хотели начать преследование, но вовремя одумались.
  Рыцарь снова пристал к ним с расспросами о дочери главы «Райской Птицы». Они раздраженно поинтересовались, на кой черт она ему сдалась. Йоркан, все равно нуждавшийся в помощи, признался, что получил приказ ее умыкнуть – правда, в качестве источника назвал не Дейну, а кого-то из сподручных Татенгара.
  По этому поводу мнения у наемников разделились. Двое тут же открестились от всякого участия в затее; прочие оказались менее принципиальными, но рассчитывали на награду. Рыцарь, не уверенный даже в собственных перспективах, поначалу не хотел внушать им ложные надежды, но потом подумал, что с руководителей «Золотого Рассвета» не убудет: в конце концов, надо же было им как-то отплатить за то, что они (пусть и косвенно) заставляли его делать.
  В общем, через десять минут он действовал уже в статусе условного вожака похитителей. Его группа проверила несколько окрестных зданий, расспросила прячущихся там мирных жителей, мимоходом пересеклась с согильдийцами, прочесывающими окрестности, и в итоге вернулась к башне. В нижних помещениях последней обнаружились еще горожане, и от них Йоркан, наконец, услышал то, что хотел: что девушка, похожая на ту, кого он искал, проходила здесь совсем недавно.
  По всей вероятности, ему улыбнулась удача. Стараясь не шуметь, он вместе с товарищами поднялся на второй этаж – ко входу в галерею, соединявшую башню с домом. Галерею стерегли трое; они, вроде как, должны были оставаться наготове, но появление «Золотого Рассвета» все равно каким-то образом «прошляпили».
  К тому времени Йоркан уже «подзадолбался» и на снисхождение тем, кто заступал ему дорогу, рассчитывать не приходилось. Его стремительный натиск стоил жизни двоим, а третьего отбросил к двери на противоположном конце галереи. Дверь оказалась не заперта; за ней располагался крытый балкон с балюстрадой, декорированной нависавшими сверху подковообразными арками. Балкон упирался в глухую стену, возле которой имелся вход во внутренние помещения – и с него рыцаря и его спутников немедленно «выгнали» лучники из здания напротив. Количество «прилетевшего» наводило на мысль, что стреляли два или три человека, но балкон слишком хорошо просматривался – могло хватить (тем паче, что многие представители профессии были чемпионами по скорости «перезарядки»).
  Последний оппонент Йоркана как раз «поймал» свой «прощальный билет», так что рыцарь вернулся к тому из окон галереи, что располагалось возле башни – проверить, откуда целились. С данной точки открывался отличный вид на переулок, примыкавший к противоположному зданию – и на дверь, которой здание выходило в этот переулок. Похоже, последняя была единственным способом проникнуть внутрь, поскольку дом в принципе не имел каких-либо еще проемов на первом этаже.
  Йоркан начал соображать, какой маршрутом к ней подобраться. Но через пару мгновений она неожиданно открылась, выпуская вооруженную компанию – всего человек шесть. То, куда они направлялись, правда, осталось загадкой: сперва одного пришибло снарядом, вылетевшим из-за угла (как выяснилось позже – глиняным горшком), а затем на остальных наскочило стремительное нечто и порубило в капусту. Далее нечто «материализовалось» и, так как на нем не было плаща, рыцарь без труда опознал Юррилана. Убийца пару раз топнул ногой, как будто выбивая камешек из подошвы сапога, после чего оглядел улицу перед башней и нырнул за дверь.
  Судя по шуму, донесшемуся из здания, вражеским стрелкам стало резко не до балкона. Йоркан воспользовался этим, чтобы все-таки миновать его и через смежные комнаты попасть во внутренний коридор. А затем его группа просто шла по этому коридору, проверяя все помещения подряд – пока, наконец, не обнаружила в одном неприятеля.
  Это была группа Охотников – приверженцев дистанционного боя, которые составляли большинство в «Райской Птице». Похоже, им крепко досталось в какой-то заварушке и они оказались отрезаны от «своих», поскольку были вынуждены вместе с ранеными укрыться в этом строении, уповая на то, что его уже все покинули. Те из них, кто стоял на ногах, тем не менее, были начеку, и так как расположились они в конце вытянутого зала практически без мебели, рыцарь и братия с порога столкнулись с проблемой, как к ним подойти.
  Ближайшего лучника достали метательным кинжалом, но он успел уложить одного из нападавших. Его соратники в спешном порядке забились в угол и начали отстреливаться, используя в качестве укрепления деревянный стол. Опасаясь потерять еще кого-то, Йоркан увел команду обратно в коридор.
  На несколько мгновений установилась пауза. В душной тишине сквозь перегородки стали просачиваться звуки извне. Рыцарь услышал и свое дыхание. И в ту же секунду заметил, что один из двух товарищей, засевших у дверного косяка напротив, подает ему какой-то знак.
  Товарищ ткнул пальцем в сторону стола, за которым притаились оппоненты, и обвел пальцем свое лицо, как бы намекая, что Йоркану стоит присмотреться к внешности. Йоркан кивнул, давая знать, что все понял. У него в голове созрел план.
  Аналогично – жестами – он объяснил суть сподвижникам, после чего выдал (негромко, но с расчетом, чтобы его услышали враги):
   ― «Райская Птица» внизу. Живей! Потом вернемся.
  Наемники «Золотого Рассвета» припустили в направлении башни. Тем временем рыцарь и те двое, что оказалась на противоположной стороне от двери, спрятались в примыкавших к проходу помещениях.
  Прошло несколько минут. Ожидание превращало схватку ловкости и реакции в схватку выдержки и нервов. Йоркан, впрочем, был привычен: за свою карьеру ему не раз приходилось сидеть в засаде. Чего, похоже, нельзя было сказать о противниках: поначалу они вели себя тихо, но далее кто-то из них озвучил что-то – и разгорелся спор. Рыцарь не различал точные фразы, но по накалу страстей мог предположить, что в нем фигурировали соображения вида «а если там реально наши» и «черт побери, они же вернутся с подкреплением».
  Последнее в итоге перевесило: от силы через четверть часа враги все же рискнули выбраться из комнаты в коридор. Их было пятеро: совсем молодые парень и девушка, державшие луки наготове, и две женщины постарше, помогавшие идти раненому мужчине (и сами, похоже, травмированные). Девушка – шатенка, настолько хрупкая, что, казалось, может спрятаться за своим оружием, – возглавляла шествие; парень – смуглый, ясноглазый, с «ястребиными» чертами лица, – шествие замыкал. Рыцарь, повторим, располагал только описанием, но без труда определил, что как раз первая ему и нужна; второй, правда, мог представлять проблему, поскольку сильно осторожничал (перемещался с опаской и замирал при малейшем шорохе).
  У стрелков были чуткие уши – может, не настолько чуткие, как у Ассассинов, но все же. Однако, волнение было чересчур велико, звуков в окружающем пространстве – слишком много, а сдержанные стоны раненых – недостаточно сдержанными. Кроме того, некоторое время спустя девица начала шикать на своего приятеля: дескать, не торчи там, как истукан, сверля глазами пустой коридор. Он повернулся, чтобы возразить...
  Йоркан среагировал мгновенно. От одного из кинжалов парень уклонился, но уклонился так, что оказался на пути у второго – того, что был выпущен одновременно с первым. Девушка молниеносно вскинула лук, но за ее спиной немедленно выросли те двое, что скрывались в комнатах по соседству; еще секунда – и она затрепыхалась у них в руках, бессильная помешать рыцарю, который настиг прочих ее товарищей и буквально раскидал их в стороны.
  Закончив бесчинствовать, компания поволокла девицу прочь. Отправленные к башне побратимы поджидали в галерее; они припасли веревку и кляп, но пленница даже в связанном состоянии брыкалась и извивалась так, что ее с трудом удерживали трое.
  Не то чтобы из похищения планировалось делать тайну, но рыцарь сомневался, что сможет заявиться со своим «трофеем» прямо в особняк «Золотого Рассвета». К счастью, у одного из его спутников оказался дом в городе, и он предложил его в качестве временного решения до получения дальнейших указаний.
  День клонился к вечеру. Пол-Моррока словно перешло на военное положение: жителей на улицах поубавилось, двери были заперты, окна – закрыты. Все напоминало обстановку локальных конфликтов, которые вспыхивали между гильдиями в эпоху до Войн. Несчастной девушке и в обычное время вряд ли стали бы помогать, а теперь помощи ждать было еще и не от кого.
  Запас сил и упрямства между тем у нее оказался титаническим. Она не унималась, даже когда ее затащили в полутемный интерьер скромного жилища без окон. Йоркан оставил при ней «сторожа», а сам, с другими наемниками, вышел наружу. С тем, чтобы с порога снарядить двоих к Татенгару – доложить об успехе операции и принести какой-нибудь ужин (поскольку в доме было хоть шаром покати).
  Еще один его спутник вскоре отправился попросить воды у соседей. Прочие принялась коротать время за болтовней – и в итоге начали расспрашивать рыцаря про то, что продолжало всех волновать («что там у тебя с Чамбером»). Правда, на этот раз Йоркан не успел даже напрячься по поводу ответа: пленница, неожиданно выскочившая из дверей, избавила его от такой необходимости.
  Позже выяснилось, что она припрятала лезвие, а согильдиец, взявшийся ее стеречь, настолько вымотался, что стал «клевать носом», едва опустившись на скамью. Как бы там ни было, Йоркан и компания кинулись в погоню. И хоть чертовку поймали уже в ближайшем дворе (подсобил тот товарищ, что пошел к соседям), у них не сыскалось запасных пут и кляпа, так что она всю обратную дорогу добросовестно лягалась, царапалась и «тренировала» голосовые связки.
  Возле дома рыцарь углядел прозевавшего ее наемника – и, подходя, велел ему тащить то, что осталось от веревок. Но затем, разворачиваясь к остальным, вдруг обнаружил там же Юррилана.
  Убийца появился из ближайшего переулка. Он где-то разжился плащом, и теперь детали его темно-коричневого комбинезона со вставками из обычного серого металла были скрыты. Что, впрочем, никак не отразилось на облике, который по-прежнему описывался словосочетанием «убийственно мрачный» – и при виде девицы, поносившей всех вокруг, стал ощутимо «убийственнее». Он собирался закурить – на ходу вытащил сигарету и потянулся за спичками, – но вместо этого засунул скрутку за ухо, пересек оставшийся кусок пространства и вырос за спиной у заложницы.
  Та как раз заехала по «причинному месту» тому из похитителей, что пытался сцапать ее за ноги, и едва не вдарила двоим, удерживающим ее на месте (одному головой, другому коленом); опасность сзади она тоже отследила, но Юррилан шутя поднырнул под очередной ее «тычок» и внезапно сграбастал ее за волосы. После этого он буквально вырвал пленницу из рук ошарашенных наемников, дотащил ее до ближайшего здания и впечатал лицом в стену.
   ― Слушай сюда, швабра! – рявкнул он, наклонясь к ней. – До тебя что-то медленно доходит. Здесь тебе не Гаваи; если ты сейчас же не заткнешь свою пасть, я так высеку твою тощую задницу, что ты будешь срать через трубочку. Поняла?
  Девушка из своего положения могла обозревать только фрагмент его лица. Правда, и обозримого фрагмента было достаточно: от ужаса она стала белой. И хоть хватка Смеющегося дьявола, очевидно, причиняла ей страшную боль, даже не пикнула.
  Убийца брезгливо отшвырнул ее в сторону, как ненужную вещь. Несчастная упала на землю; ее сотрясала дрожь; она чисто машинально приподнялась, но за тем лишь, чтобы грохнуться снова и сжаться в комок. Похоже, из-за шока она поначалу даже не осознавала, что, собственно, произошло: через мгновение из ее блестящих, широко распахнутых глаз хлынули слезы, но она их как будто и не заметила.
  Юррилан между тем отошел от стены и извлек сигарету из-за уха. И опять прервался: в поле его зрения оказался рыцарь.
  В груди Йоркана рокотал праведный гнев: поведение Смеющегося дьявола, по его мнению, выходило за любые допустимые рамки. Несмотря на бунтарство заложницы, он и его товарищи старались обращаться с ней бережно: все-таки она была еще совсем ребенком. Но ощутив на себе тяжелый взор убийцы, он вдруг понял, что говорить что-либо по этому поводу бессмысленно: тот находился в состоянии, когда утрачивается всякая способность воспринимать критику.
  Поэтому рыцарь (негаданно в том числе для себя) сделал лицо «кирпичом» и сказал совершенно другое:
   ― Трудный день?
  Пару секунд ничего не происходило. Юррилан, ожидавший нравоучения или чего-то еще, что явно напрашивалось, слегка «залип», уставившись на Йоркана. Затем его начало пробирать – постепенно, словно он не верил услышанному, – и в конце концов улица огласилась хохотом.
  Рыцарь как-то задавался вопросом, какое понятие в прозвище Ассассина было основополагающим. Но теперь становилось ясно, что основополагающими были оба: он был и «смеющийся», и «дьявол» – в равной степени. Глубокий, раскатистый, самодовольный смех с характерными переливами, от которых в дрожь бросало – такой было невозможно с чем-либо спутать. И хотя Юррилан сохранял полный контроль над собой (не запрокидывал голову, не жмурился и вообще становился чуть ли не собраннее обычного), он действительно приобретал черты дьявола: жуткий оскал и что-то подчеркнуто безумное во взгляде.
  Засмеяться за компанию не тянуло. Йоркан невольно поежился. Однако, убийца быстро успокоился – и, шаря по карманам в поисках спичек, преодолел те немногие метры, что разделяли его и рыцаря.
   ― Зачет, – изрек он, наконец вытаскивая коробок.
   ― Что случилось-то? – осведомился Йоркан, наблюдая, как он закуривает.
   ― Да так. Не выношу бабьих криков.
   ― Я не об этом.
  Юррилан в задумчивости выдохнул дым.
   ― Мел ранен, – ответил он после небольшой паузы.
  Фраза прозвучала неожиданно буднично.
   ― То есть? – осторожно переспросил рыцарь, не зная, как это расценивать. – Серьезно?
   ― Не очень. Но для дела достаточно.
  Йоркан непонимающе нахмурился.
  Смеющийся дьявол проскользил взором до двери, за которую наемники увели заложницу.
   ― Вздумает удрать снова – подрежьте ножки, – проговорил он.
  Рыцарь подавил вспышку гнева – что оказалось не так уж трудно сделать, поскольку первой реакцией организма был мороз по коже. Но втолковывать что-то собеседнику все еще представлялось ему занятием малоэффективным, так что он сменил тему и полюбопытствовал, каким образом тот их отыскал. Смеющийся дьявол сказал, что заметил компанию в галерее и, зачистив дом с лучниками, вернулся к башне, чтобы проследить за ее передвижениями. Затем он сбегал в особняк родной организации предупредить заинтересованных лиц – и теперь вернулся, поскольку заинтересованные лица отправили его назад.
   ― По поводу «птицы» не парьтесь, – добавил он в конце. – Они эту лачугу неделю искать будут.
  И, оскалившись:
   ― К тому же, за вами Ассассины «рассвета» таскаются. По-любому будете в сохранности.
  У рыцаря Ассассины в принципе с сохранностью не вязались, но он предпочел промолчать.
  Юррилан потом ушел и вновь появился только утром. Йоркан к тому моменту готовился возвратиться в дом гильдии: те, кого он посылал к руководству, принесли весть, что на рассвете за пленницей придут и что один из заместителей Татенгара хочет видеть его лично. Однако, убийца, узнав об этом, заявил, что в первую очередь ему стоит пересечься с Дейной.
  К заместителю рыцарь собирался не просто так: это была прекрасная возможность попросить за ребят, которые помогли ему. Но по глазам Смеющегося дьявола он понял, что сделать это до встречи с командиром Чамбера было бы гигантской ошибкой.
  Юррилан сопроводил его – правда, не к «Золотому Рассвету», а куда-то в сторону турнирной площади. Хотя до самой площади они так и не добрались: на первой же крупной улице с выходом на нее им попался человек. С расстояния могло показаться, что он пьян – перемещался зигзагами и попеременно сталкивался с кем-либо или чем-либо, – но вблизи обнаружилось, что его лицо в крови, что он подволакивает ногу и что его одежда сильно измята. Люди позади него жались к обочине – по мере продвижения он как будто создавал в толпе «просеку».
  В нескольких метрах от рыцаря неизвестный споткнулся и распластался на земле, едва не ударившись о колесо стоявшей тут же телеги. Рыцарь дернулся ему помочь, но несчастный, подняв голову, узрел за его спиной Смеющегося дьявола и отшатнулся – буквально откинулся, движимый незнамо откуда прорезавшимся импульсом. Вследствие чего налетел все на то же колесо и, похоже, «приложился» – но не придал значения, спеша обернуться.
  Йоркан, впрочем, и сам все видел. Со стороны площади подходили четыре фигуры в плащах: плавно, выверенным шагом, с явным осознанием полного контроля над происходящим – над этой беззащитной жизнью, пытающейся даже не скрыться, а продлить минуты. Фриц, Сейриден, неожиданно Кристен. И...
  Нет, перед рыцарем, конечно, не предстала «земная» вариация божественной карающей длани. Ему не почудилось, что наступил Апокалипсис и нечто «крылатого» толка с пылающим мечом появилось из воронки, разверзшейся посреди Моррока. Но тем было только хуже: на него, в «дрожащих» красках пространства, поделенного на фрагменты ярко-желтым солнцем и бурыми тенями, шел определенно человек – и в то же время словно не человек. Нечто неотвратимое, неумолимое, но пугающе реальное, с идеально бесшумной поступью и «остекленевшим» взглядом, от которого, казалось, не скрыться. И которого Йоркан не испытывал на себе (так как смотрели не на него), но который даже так, «по касательной», заставлял его чувствовать нестерпимый холод – ощущать озноб в удушливой жаре пыльного города, в котором в этот день стоял полный штиль.
  Несчастный у его сапог не взывал о помощи и не просил пощады: ему было понятно, что ни того, ни другого не последует. Однако, он не был готов к развязке – его естество отчаянно цеплялось за жизнь, и, найдя Ассассинов совсем рядом, он собрал остатки сил и предпринял еще одну попытку удрать.
  Им, впрочем, даже ничего не потребовалось делать: он почти тут же рухнул, как подкошенный. Затем до него добрел Фриц, схватил за шкирку и оттащил к центру дороги. И бросил к ногам Дейны, который остановился там же.
  Неизвестного уже колотила жестокая судорога. К этой минуте он также перестал походить на человека: начал хрипеть и захлебываться, раздирая ногтями кожу на груди. Его лицо распухло и приобрело какой-то синюшный оттенок; через мгновение на лбу выступил кровавый пот, из носа и ушей, а затем и из-под глазных яблок хлынули алые струйки. Далее его шея выгнулась, голова запрокинулась, а ноги задергались в жутком непроизвольном «танце».
  Капитан спокойно смотрел. Он и не думал прекращать его мучения. Он повременил, пока не стало тихо – пока смерть не наступила сама, как некое событие, происходящее точно по расписанию.
  Потом, когда тело замерло, убийца перевел взгляд на Кристен. Он будто ждал от нее чего-то – возможно, выводов?..
  Это было странное «застывшее» мгновение – словно улицу вырезали из тела безумного города Моррока и столь же безумного дня 2 июня. Вокруг нее все текло и изменялось, но и сама она, и люди на ней напоминали декорации – декорации для сцены, в которой «играли» всего два «актера». Однако, мгновение минуло – и наваждение ушло, а Дейна отвернулся и направился в проем между домами.
  Йоркан тогда поймал взоры убийц. Сейриден кокетливо подмигнула ему; Фриц просто «одарил рублем». Оба затем как ни в чем не бывало зашагали за капитаном. Асфирена взглянула на рыцаря мельком – он бы, должно быть, и не заметил, если бы она в ту же минуту не сдвинулась с места. Наконец, Юррилан воззрился на него как-то «неопределенно», но ничего не сказал и сделал знак следовать за товарищами.
  Теперь Йоркана уже рассматривали все. Внимание публики никогда его не тяготило, но сейчас отчего-то стало почти осязаемым. Отрезок до переулка посему был пройден второпях; в конце рыцарю, правда, померещилось, что кто-то что-то прошептал у него за спиной, но, обернувшись, он нашел лишь все то же напряженное безмолвие.
  Переулок упирался в развилку с тремя выходами; тут же, у дальней стены, был навес, под которым горкой складировались бочки, перевязанные веревкой. Дейна остановился возле этих бочек; Фриц и Сейриден задержались на подходе. Шествуя к ним, Йоркан поймал себя на мысли, что вступает в круг вооруженных людей, бесцеремонно сверлящих его глазами – как будто он должен был показать им что-то в ответ на то, что показали ему они. При этом тишина повисла такая, что он различил в отдалении шум толпы.
  С минуту ничего не происходило. Потом капитан сделал два шага вперед и произнес:
   ― Ну что, рыцарь, все еще хочешь в Чамбер?
  Его взгляд вдруг стал «колючим». Йоркан понял: как бы он себя сейчас ни чувствовал, облажаться не имел права.
   ― Надеюсь, ты затеял там казнь не для того, чтобы это проверить? – проговорил он мрачно.
  Дейна улыбнулся.
   ― Я выполнил твой приказ, – добавил рыцарь, сочтя нужным напомнить о заложнице.
   ― Мне сообщили.
   ― Точно. Ты же отправил Ассассинов гильдии шпионить за мной.
  Это уже вызвало у капитана усмешку:
   ― Они тебе докучали?
   ― Нет. Но они же тоже метят к вам – мало ли, оскорбились от того, что ты их так «приспособил».
   ― Вряд ли. Они не воспринимают тебя всерьез.
   ― То есть, проблем не будет?
  Дейна некоторое время изучал его.
   ― Это все, что тебя беспокоит? – спросил он далее.
   ― А если и нет, тебе разве не все равно? – Йоркан нахмурился.
  Капитан улыбнулся еще раз. После чего сделал те же два шага в обратном направлении и двинулся прочь.
  Его подчиненные выждали паузу и последовали за ним. Юррилан, проходя мимо, окинул рыцаря взглядом – казалось, еще более «неопределенным», чем до этого; рыцарь думал уже поинтересоваться, в чем проблема, но убийца очень «вовремя» отвернулся и вскоре скрылся за поворотом. За считанные мгновения развилка опустела.
  Йоркан, с одной стороны, ощутил облегчение: похоже, все шло просто прекрасно. Но с другой стороны, на душе у него стало паршиво. В поисках помощи в разрешении этого противоречия он обернулся к Кристен. Та стояла позади него, у стены; было в ее печальных глазах в этот момент что-то теплое и близкое.
   ― Хочешь секса? – спросила она, помолчав.
  В другой ситуации это предложение вряд ли прозвучало бы. Но сейчас оно было не просто уместным, а вполне ожидаемым: это был едва ли не самый эффективный способ снять стресс.
  Следующие два часа пролетели в духоте небольшой комнатушки какого-то постоялого двора или заведения. Солнечные лучи, льющиеся через незашторенную половину окна, образовывали на ее полу ровную дорожку, над которой парили частицы пыли; эта «дорожка» четким пятном повисла в окружающем полумраке, и такими же четкими, но бессвязными пятнами отпечатались в памяти рыцаря очертания обнаженного девичьего тела, умелые ласки, ритмичные движения и едва слышные, сдерживаемые вздохи – и богатство ощущений, «распалявшее» все это до масштабов, когда оно переставало восприниматься по отдельности. Разговоров не было: он и его партнерша пришли, разделись, получили желаемое, собрались и ушли. Абсолютно безэмоциональный, отработанный процесс.
  Тем не менее, он помог ему забыться. Воспоминания об убитом незнакомце вернулись, но потом и в каком-то рассеянном, сглаженном виде: то ли Йоркан начинал привыкать к таким вещам, то ли стал ими проникаться, но отклика они теперь в нем не вызывали. Или же его рациональная часть элементарно не пожелала на них «тратиться»?..
  Вернувшись позже в дом «Золотого Рассвета», он наведался к заместителю Татенгара, после чего отправился в лазарет – большое, поделенное на блоки помещение в южном крыле. В дверях ему попался священник – один из тех служителей Церкви, что выполняли в Рун-Мидгарде функции врачей; у святого отца был «задерганный» вид, но он терпеливо выслушал рыцаря и объяснил, где найти того, кого он ищет.
  Мелгур лежал в отдельной «палате» – закутке, куда влезала только кровать. Йоркан застал его поедающим какой-то фрукт и болтающим с одним из братьев-близнецов; ранили его в живот, но (по его же выражению) «чисто символически», почти «для вида» – что приобретало смысл в свете упомянутого Юрриланом «дела». И, к удивлению рыцаря, Ассассины даже не стали напускать таинственности, когда он рискнул спросить их об этом.
   ― Беднягу Мела принесли в жертву, – ответил ему близнец.
  Чамбер с некоторых пор заподозрил, что среди секретарей Татенгара завелся шпион. Убийцы не сразу вычислили, кто он – настолько он был осторожен. В принципе, ничто не мешало им пырнуть его в подворотне и сказать, что так и было, но Дейна возжелал поймать его с поличным. С этой целью они пошли на хитрость: разговаривая с лидером «Золотого Рассвета» днем 1 июня, капитан обмолвился, что у него дела в городе и он может не успеть к началу встречи с «Райской Птицей» – и, когда ему выразили неодобрение, пояснил, что возьмет с собой только «голубков» (Фрица и Сейриден), а остальных своих людей оставит с гильдией. Все это было сказано так, чтобы слышал предполагаемый шпион – то есть, на тот момент он оказывался единственным «посторонним», кто обладал этой информацией.
  Далее все зависело от него самого. Добытые им сведения представляли чрезвычайную важность, и остановить его могло лишь предчувствие, что это ловушка – то, что, вероятно, уже не раз его спасало. Посему Дейна продолжил играть роль: в действительности разделил команду и отправился в другом направлении. И не зря: враг поспешил и напал раньше – иначе говоря, его предупредили.
   ― Так это был ваш план? – удивился Йоркан. – Я думал, они сами подкараулили нас на перекрестке.
   ― Нет, – близнец покачал головой. – Атака была неподготовленной.
  Площадь Бездомных с точки зрения лучников была удобнее: дома там стояли кучнее и имелся только один широкий подход. У перекрестка таких подходов было минимум три и, к тому же, он располагал слишком большим количеством укрытий. Однако, руководители «Райской Птицы» не могли не понимать, что это их единственный шанс: Крестовые убийцы Чамбера вчетвером все равно представляли серьезную опасность, но все же не такую, как Крестовые убийцы Чамбера вшестером и во главе с капитаном.
  Сделанных выводов и так было достаточно, чтобы разобраться с предателем. Но совершенно некстати оказалось, что в заварушке задели Мелгура, и близнец теперь предполагал, что изменника будут не просто «решать», а «решать» каким-нибудь изощренным способом – и, скорее всего, не спросясь у Татенгара.
  Рыцарь заметил, что это, вероятно, уже произошло. Экзекуция, свидетелем которой он стал, не оставляла места сомнениям. Ассассины испросили подробностей – и, кажется, нашли занимательным то описание, что он сподобился им выдать. Или же позабавились, наблюдая, как он это описание составляет.
  Йоркан понимал, что его, вообще-то, вышеописанное волновать не должно. Или должно?.. Ведь Юррилан притащил его на ту улицу не без причины. Да и Асфирена там не случайно оказалась: из ее очень краткого и нехотя озвученного объяснения он вынес, что именно она была той, кто выследил шпиона – и что Дейна затем нарочно привлек ее к казни, дабы показать, как поступают с предателями.
  В довершение всего рыцарь еще вспомнил о девушке-заложнице. Все же оставить ее на произвол Смеющегося дьявола было верхом скотства. Он в некотором роде взял ответственность, похитив ее – и не то что не заступился, а просто сделал вид, что ничего не произошло...
  Миновала неделя. Близилась Война Гильдий, и «Золотой Рассвет» вовсю готовился к отъезду в Геффен – город магов в центре королевства, в окрестностях которого находился замок гильдии. Ближе к вечеру 8 июня объявился один из отсутствовавших Ассассинов Чамбера – светловолосый молодой человек с выбритым виском, чья высокая и жилистая фигура казалась еще «суше» из-за серебристо-черного облачения. Полное его имя было Тезра Эль Тьяр, хотя товарищи звали его просто «Эль Тьяр» или «Третий». Мелгур, объясняя происхождение прозвища, поведал, что команду они организовали втроем (он, Дейна и Эль Тьяр) и что, согласно этому, кличка его товарища звучала как «третий основатель Чамбера», но это было слишком длинно и ее укоротили.
  Третий вернулся в Моррок после продолжительного отсутствия. Все тот же Мелгур утверждал, что только капитан знал о целях его поездки; Йоркан, правда, подозревал, что тут уже убийца лукавит, но ему в его положении приходилось довольствоваться лукавством.
  Тем же вечером 8 июня он возвращался в казармы по полутемному коридору. Буквально за час до того один из приятелей «взвинтил» ему нервы слухами о том, что местных Ассассинов начала донимать его настойчивость в отношении Дейны и компании. Подобные новости волей-неволей заставляли «бдеть», и когда мрак, наконец, подыграл его воображению обманчиво правдоподобной игрой теней, он счел нужным свернуть в одно из смежных помещений и притаиться.
  Подозрения, впрочем, не подтвердились: мимо прошествовала только пара наемников, болтавшая о какой-то девице. Пропустив их, рыцарь собирался продолжить путь, но внезапно услышал говор: за перегородкой, возле которой он стоял, к коридору примыкал боковой проход, и в нем спустя минуту появились двое – судя по тембрам, капитан Чамбера и Эль Тьяр. Второго вообще было сложно с кем-то спутать – у него был характерный низкий и хриплый голос, причем Йоркан до сей поры и не представлял, что такое тщедушное тело и такой голос совместимы: Третий умел удивлять с первых минут знакомства.
  Он и теперь его удивил: диалог шел на «перевернутом» языке. Когда рыцарь начал различать слова, убийца заканчивал очередную фразу.
   ― ...несложно, – излагал он. – Пронтера гудит о Черных картах.
  Йоркан буквально врос в пол и даже дышать перестал: в коридоре сновали люди, но Ассассины были так близко, что его мог выдать малейший звук.
   ― Похоже, речь об улике. И они в ней уверены, – продолжал Эль Тьяр.
   ― Так это были они, – задумчиво изрек Дейна.
   ― Теперь уже очевидно, что их цель – ты.
  Повисла небольшая пауза.
   ― Яр, надо исчезнуть, – сказал Третий затем. – Риск слишком велик. И альянс не станет в это ввязываться.
   ― Зависит от того, что им предложить.
   ― Чтобы они посчитали это выгодным? Скорее Танцующая башня станет трактиром.
   ― Мы еще успеем уйти.
  Снова установилось молчание.
   ― Ты не сможешь защищать его вечно, – произнес Эль Тьяр далее до крайности мрачным тоном.
   ― Это не обсуждается.
   ― Нам везло до сих пор. Но отныне это касается тебя лично.
   ― Неважно. Уж лучше пусть выслеживают меня, чем Миртендена.
  В этот момент раздались пьяные крики и смех: какая-то компания пировала в комнатах по соседству и вывалилась в коридор. Убийцы, очевидно, тут же ушли, потому как с их стороны не прозвучало больше ни слова, а когда Йоркан решился, наконец, заглянуть за угол, там никого не было.
  До рассвета он проворочался в кровати, пытаясь заснуть, но услышанное никак не шло из головы. Затем был очередной муторный день – из тех, после которых поражаешься, на что угробил драгоценное время. Рыцарь планировал поговорить с Кристен, но не смог ее найти. Утомление, однако, дало о себе знать, и следующей ночью он спал, как убитый.
  С утра в казарму заглянуло его непосредственное начальство – командир отряда. Точнее, командирша – белокурая особа крепкого телосложения, отличавшейся фанатичной верой в Бога. Женщины-Крестоносцы всегда были редкостью, но этим ее исключительность не исчерпывалась: она была прирожденным лидером и обожала играть на чувстве авторитета, а потому не выносила, когда этот авторитет «не срабатывал». Стремление Йоркана попасть в Чамбер было общеизвестно и никак не могло ей понравиться – и потому что она не жаловала Ассассинов в целом, и потому что терпеть не могла их своенравного капитана, и потому что рыцарь был важной составляющей ее отряда, а никакой командир не любит, когда «важная составляющая» смотрит на сторону. В общем, она периодически пыталась отговорить Йоркана от этой затеи и не упускала возможности «проехаться» по Чамберу в разговоре, но рыцарь, к ее неудовольствию, оставался глух к любым увещеваниям.
  На этот раз ее волновали дела насущные. Правда, тема Крестовых убийц все равно всплыла: минут через десять совещания на пороге казармы вдруг вырос один из Неизвестных. Дальше он не пошел, но незамеченным ему остаться, конечно же, не светило. Командирша, услышав о непрошеном госте, побледнела, и ее лицо (красивое, в общем-то) так вытянулось, что стало напоминать зеленую фестивальную маску восточных народов; однако, словив выжидательный взгляд рыцаря, она лишь монотонно вывела:
   ― Ну, чего встал? Иди.
  Рыцарь не заставил себя упрашивать – тем паче, что поводов «срулить» уже стало два: плохое настроение начальницы нередко отражалось на подчиненных, и товарищи по оружию, рисковавшие «схлопотать» по его милости, провожали его такими взорами, что не оставалось сомнений относительно «благ», которые они мысленно ему пожелали.
  Близнец первой же фразой сообщил, что Йоркана ждет капитан. Йоркан, правда, догадался – иначе было трудно объяснить появление Ассассина в казарме. Они прогулялись до комнат Чамбера. Неизвестный молчал всю дорогу, и лишь у входа сподобился донести до рыцаря, что ему придется идти внутрь и идти одному, после чего удалился.
  Рыцарь, как мы знаем, часто бывал где-то возле «квартирки» именитой группировки, но в саму «квартирку» его не приглашали ни разу. И теперь, двигаясь по коридору, он ощущал себя вступающим в некое тайное святилище. Фантазия подбрасывала подходящие картинки с алтарями, мистическими символами и чашами, заполненными человеческой кровью; столь «красочным» образом мозг пытался побороть волнение: Йоркан понимал, насколько нелепы подобные предположения, а то, что вызывало улыбку, уже не так стращало.
  Коридор вывел его в небольшое прямоугольное помещение без окон. Напротив зиял проем – еще один коридор; справа тянулась стена, украшенная орнаментом. Другие стены занимали двери – всего шесть, расположенные симметрично, из которых одна была заперта, а остальные – в лучшем случае прикрыты. Рыцарь, правда, не имел возможности различить, что за ними: свет обеспечивали всего две неярких лампы, и их не хватало, чтобы разогнать мрак в комнатах.
  В центре, соприкасаясь друг с другом, стояли два деревянных столика, окруженные табуретами и скамейками. На том, что поближе, валялась походная сумка и какие-то свертки, вероятно, из сумки добытые; на том, что подальше, Йоркан, к своему изумлению, обнаружил карты – прямоугольные пластинки сантиметров в пятнадцать длиной, заключенные в изящные металлические рамочки. Они были разбиты на три одинаковые кипы и повернуты тыльной стороной вверх, демонстрируя витиеватый узор, как будто вышитый на черном фоне серебристыми нитками. Рядом покоился маленький бархатный мешочек.
  Рыцарь никогда не видел таких карт. В помещении, где кроме него никого не наблюдалось и была практически идеальная звукоизоляция, они, с их таинственно переливавшимся замысловатым контуром, смотрелись почти зловеще. Но и притягательно в том числе: он не смог воспротивиться желанию подойти и разглядеть их.
   ― Интересно? – внезапно прозвучал сбоку голос Дейны.
  Йоркан обернулся. Капитан возвышался на пороге комнаты у самого коридора; он был без головного убора, без плаща и держал в руках кружку, которую поднес ко рту, когда рыцарь «выцепил» его из обстановки.
   ― Шутишь? – промолвил Йоркан.
  Убийца сделал глоток.
   ― Сядь, – вывел он затем.
  Рыцарь, недолго думая, приземлился на скамью.
   ― Выбери стопку, – продолжал Дейна, приближаясь к столу с противоположной стороны.
  Йоркан ткнул в крайнюю справа. Капитан, поставив кружку, ловко соединил две другие и отправил их в мешочек. Потом он взял указанную рыцарем кипу и, перемешав ее, выложил перед ним в линию.
   ― Выбери три карты, – сказал он.
  Йоркан воззрился на пластинки. Их было девять. Вроде бы идентичные, они одновременно отличались друг от друга: при внимательном рассмотрении становилось ясно, что серебристые завитушки на каждой были особенными и создавали свой неповторимый рисунок. Казалось бы, ничего сложного в том, чтобы выделить три из них, не было, но вместе с тем складывалось ощущение, что это очень опасно.
  Наконец, после минутного обмозгования, рыцарь принял решение. Дейна, ожидавший этого, тут же подхватил указанные им карты и отложил в сторону; далее он собрал оставшиеся шесть и, вновь перетасовав их, сформировал новую стопку, которую протянул ему.
   ― Бери верхнюю, – сказал он. – Но не переворачивай.
  Йоркан подчинился. Правда, когда он ухватился за пластинку, его указательный палец пронзила резкая боль.
   ― Осторожно: они острые, – на лице капитана промелькнула усмешка.
  У него в руках осталось пять карт, которые он аккуратно разместил на столе лицевой стороной к верху. На всех изображались какие-то существа: на первой – антропоморфное создание с головой барана, мускулистым телом, покрытым шерстью, и боевой косой на длинном древке; на второй – девочка, одетая в короткое платьице с фартуком и держащая ветхую метлу; на третьей – бледный юноша в форме, похожей на курсантскую, за спиной которого мрак прорезался кричащими лицами и горящими глазами...
  Дейна, похоже, не собирался их комментировать, так что рыцарь рискнул полюбопытствовать, что они значат.
   ― Сила, верность, беда, – перечислил убийца.
  Картинка на четвертой пластинке напоминала большое мутное зеркало в тяжелой раме, а пятая показывала мужчину с длинными седыми космами, облаченного в рясу и прижимающего к груди перевернутый крест.
   ― Отчаяние и предательство, – заключил капитан, присоединяя их к «сестрам».
   ― И как это понимать? – произнес Йоркан.
  Дейна смерил его взглядом.
   ― Ты многое знаешь о Черных картах? – были его слова.
  Рыцарь покачал головой.
   ― Они «отвечают» на вопросы, – сказал убийца. – И позволяют увидеть суть.
  Он несколько мгновений рассматривал рисунки, а потом добавил:
   ― Настоящие Черные карты принадлежат только одному хозяину. Их нельзя ни украсть, ни продать, ни обменять. Любому, кроме хозяина, они приносят несчастья.
  Йоркан невольно вспомнил разговор, подслушанный два дня назад. Не из-за темы, впрочем: собеседник вызывал его в памяти одним своим видом.
   ― Давай карту, – капитан протянул ему раскрытую ладонь.
   ― А что ты у них... «спросил»? – рыцарь не торопился повиноваться.
  Дейна поднял глаза.
   ― Кое-что о тебе, – вывел он.
   ― Что именно?
   ― Отдай карту и узнаешь.
   ― Отдам – и ты точно не скажешь, – Йоркан иронично прищурился.
  Капитан оперся о стол.
   ― А не отдашь – будет хуже, – он понизил голос. – Ничего не чувствуешь?
  Только после такого намека рыцарь обратил внимание на то, что вначале не воспринял всерьез: ранка саднила и с каждым мгновением боль становилась сильнее; более того, постепенно накатывала странная слабость, которой он также до поры не придавал значения.
   ― Яд?.. – чуть слышно выдохнул он.
  Убийца промолчал, но по его облику Йоркан без труда определил, что не ошибся.
   ― «Неприятности», говоришь? – изрек он, хмурясь.
   ― А ты решил, что это байка? – его визави вскинул брови.
  Рыцарь почувствовал, как накатывает злость. Но сердился он скорее на себя, нежели на Дейну: где, черт подери, была его осторожность? Эта «аудиенция», эта обстановка, эти карты – почему-то в момент, когда опасность, не таясь, подступила к нему вплотную, он думал о чем угодно, кроме нее.
  Между тем следовало сохранять спокойствие. Капитан наблюдал за ним, но на его лице не было ни тени торжества или любопытства: по сути, он просто смотрел. И тем не менее, что-то подсказывало Йоркану, что от его реакции в этот момент зависит все, и прежде всего – его жизнь.
  Волевым усилием он подавил вспышку гнева и взял себя в руки. И возвратил карту владельцу.
  Убийца перевернул ее.
   ― У тебя кровь, – заметил он, изучая изображение, запачканное багровыми разводами.
  Рыцарь опустил взгляд на поврежденный палец. Из неглубокого пореза лениво сочилась алая кашица.
   ― Яд замедляет свертывание, – продолжал Дейна. – Но зато рисунок четкий.
  Он положил карту на стол, так что Йоркан смог рассмотреть запечатленную на ней крылатую женщину в вычурных доспехах и шлеме с перьями.
   ― Валькирия, – были слова капитана. – Помощь, поддержка, а в ряде случаев – спасение или даже искупление.
  Сила, верность, беда, отчаяние, предательство, а теперь и спасение. Шесть существ, олицетворяющих эти понятия, взирали на рыцаря с шести черных пластинок.
   ― И что это значит? – спросил он.
   ― Например, что-то вроде: «Сила и верность придут в беде, когда все, что останется – это отчаяние; они выявят предательство и приведут к спасению».
   ― И это – ответ на вопрос про меня?
   ― Это – возможный ответ на этот вопрос.
  В наступившей тишине оба услышали голоса, приближающиеся со стороны холла.
   ― Чамбер возвращается. Придется закончить, – Дейна принялся собираться.
   ― Они не знают? – удивился Йоркан.
   ― О картах? Знают, конечно. Но они их не видели. Реакция может быть неоднозначной.
  Рыцарю стало не по себе: «Неоднозначной? Да они меня возненавидят! А если об этом разнюхают другие Ассассины, я вообще покойник!». Зеленые очи, задержавшись на нем, повеселели: похоже, их обладатель догадался о ходе его мыслей. Йоркан даже заподозрил, что он специально поставил его в такое положение. Но догадки пришлось приберечь: Крестовые убийцы уже перешагивали порог комнаты.
  Куда они ходили – оставалось догадываться, но, судя по всему, это было что-то из разряда увеселительной прогулки. Их прибытие «оживило» помещение: Эль Тьяр и один из братьев-Неизвестных (второй сторожил Мелгура) обсуждали какое-то событие, случившееся в городе; Юррилан, Фриц и Сейриден по большей части слушали, изредка вставляя фразу или две. Вся компания тут же отправилась к столу, причем Третий, добредя, завладел бесхозным мешком и потащил его в одну из комнат, а остальные занялись свертками.
  С каждым мгновением их болтовня как будто становилась громче. В конце концов рыцарь поймал себя на том, что с трудом ее воспринимает: любое слово грозились взорвать голову. Кровь из ранки продолжала сочиться, вынудив его обернуть руку платком и убрать под стол – во избежание расспросов. Вдобавок, начали слезиться глаза.
  Реальность теряла в «реальности». Йоркану везло: убийцы были увлечены разговором и к нему не обращались; Смеющийся дьявол разве что пару раз одарил его странным взглядом, но тотчас отвел его. Что же до капитана, то тот еще в начале скрылся в своей комнате.
  В нелегком поединке с «бунтующим» сознанием рыцарь провел минут десять. По их истечении Дейна вернулся. Теперь он был в бандане и прилаживал плащ; одновременно с ним из-за другой двери показался Эль Тьяр – без мешка и без накидки. Йоркан отметил появление обоих, но решительно не мог сосредоточиться – вплоть до момента, когда капитан внезапно не вырос у него за спиной и не щелкнул пальцами прямо возле его уха, привлекая внимание.
  Резкий звук встряхнул рыцаря, словно удар током. Мало того: поворотившись, он едва не прыгнул под потолок, поскольку убийца стоял так близко, что полы его плаща касались скамьи, на которой он сидел.
   ― Как самочувствие? – спросил Дейна, поправляя что-то на предплечье.
   ― Лучше не бывает, – Йоркана тянуло отодвинуться, но он заставил себя не шевелиться.
   ― Прекрасно, – капитан перевел взор на подчиненных. – Идем.
  Он направился к коридору, ведущему на улицу. Рыцарь поднялся – и неожиданно почувствовал облегчение: раздражающий шум смягчился, что вернуло адекватное восприятие действительности. Впрочем, он сомневался, что эффект продолжителен, а потому поспешил за Дейной.
  Чамбер слегка поотстал, позволив им закончить.
   ― Тебе следует кое-что запомнить, – сказал капитан, когда они подходили к развилке, где Йоркан недавно испытывал собственные игровые способности и общее терпение. – Моим людям ты нравишься, но они – Ассассины, и ты их не знаешь. Возможно, они никогда не смогут полностью доверять тебе.
   ― Ну, с их доверием я как-нибудь разберусь, – произнес рыцарь. – А как насчет твоего?
   ― Это сложнее. Но до сих пор ты неплохо справлялся.
  Дейна сделал паузу, что-то обдумывая, после чего изрек:
   ― Дай мне руку.
  Йоркан подчинился. Собеседник на ходу вложил в его ладонь небольшой пузырек с темной жидкостью.
   ― Еще один яд? – мрачно пошутил рыцарь. Чуть позже они вышли наружу, и он смог рассмотреть пузырек при свете солнца.
   ― Да, – ответ капитана его озадачил. – Добавляй его в зеленый чай в течение трех дней. Пять капель на чашку. Но не перепутай: именно в зеленый чай. Это принципиально.
  Йоркан промолчал.
   ― Не беспокойся, это безопасно, – продолжал Дейна, останавливаясь. – К тому же, у тебя нет выбора.
   ― Я догадываюсь, – глухо промолвил рыцарь. – Просто на мгновение мне показалось, что ты хочешь меня убить.
  Капитан смерил его долгим взглядом.
   ― Убить? – это слово вызвало на его лице подобие улыбки. – Что ты, Йоркан, я не убиваю своих людей.
  Отреагировать рыцарь не успел: подоспел Чамбер, и диалог пришлось прекратить.
  За зеленым чаем пришлось идти в торговый район. Вернувшись в казарму, Йоркан насыпал горстку заварки в кружку и залил кипятком, после чего вскрыл пузырек, полученный от Дейны, и добавил в напиток указанное количество содержимого. Получившаяся смесь была отвратительна на вкус и на первых порах не возымела эффекта: рыцарю даже показалось, что стало хуже. Но через минуту он почувствовал некоторое облегчение.
  Впрочем, это было только начало. Не прошло и получаса, как его скрутило: желудок категорически отказывался мириться с тем, что ему скормили. Ночью положение усугубилось: Йоркан начал обильно потеть, его знобило и рвало, так что сослуживцы в конце концов отправили его в лазарет. Священник, к которому он попал, оказался «подкованным» в соответствующей области и заподозрил, что дело в яде; это вызвало у него десятиминутную проповедь на тему несчастной любви и самоубийств в среде современной молодежи. Рыцарь с трудом уговорил его представить все так, будто у него пищевое отравление.
  Три дня он провалялся в постели. На четвертый его навестила Кристен; девушка заявила, что приходила и раньше, но он выглядел так плохо, что она не решилась его беспокоить. Йоркан рассказал ей об истинной причине своего недомогания. Она поначалу удивилась, а потом разозлилась.
   ― Ты идиот?! – отчеканила она гневным шепотом. – Ты мог погибнуть!
   ― Крис, это неважно! Я видел карты!
   ― И это твое оправдание?!
  В конце концов она все же успокоилась. Рыцарь осведомился об агенте Ровальдже; его собеседница пожала плечами: с того момента, как эта тема поднималась в последний раз, они не пересекались.
   ― Он рядом, – были ее слова. – Тебе следовало бы поостеречься. Но я это, вроде бы, уже говорила.
  Йоркан, использовавший данный вопрос чисто чтобы ее отвлечь, думал о своем.
   ― Ты не знаешь, кто такой Миртенден? – спросил он после небольшой паузы.
  Девушка, тоже погрузившаяся в размышления, недоуменно посмотрела на него.
   ― Кажется, был Архиепископ с таким именем, – сказала она пару секунд спустя. – А что?
   ― Да есть кое-что.
   ― Он как-то связан с нашим делом?
   ― Точно не знаю, но похоже на то.
  Кристен нахмурилась. Несколько минут прошло в молчании, после чего явился святой отец с лекарством и лишил их всякой возможности продолжать совещание.
  Отъезд был запланирован на 16 июня. Накануне, когда все уже было готово и большинство наемников собиралось переживать «чемоданное настроение» в успешных и не очень попытках выспаться, Йоркана поставили перед очередным выбором. В разгар ужина в казарме внезапно объявился Мелгур: он бесцеремонно ввалился в помещение, напряг добрую половину присутствующих, добрался до стола, за которым трапезничали рыцарь со товарищи и, присев на край, возвестил, что Чамбер тем же вечером участвует в тусовке «на стороне» и Йоркану настоятельно рекомендуется там быть. Далее он кратко расписал, где и что, и еще несколько минут сыпал комплиментами взбешенной командирше, которая примчалась его выдворять. Попутно он «подчистил» всю картошку с чьей-то тарелки. Наконец, когда накал страстей достиг критической отметки, он таки поднялся и убрался восвояси, пожелав всем приятного аппетита.
  Гулянка в планы рыцаря не входила. Начальница выступила категорически против, да и приятели из отряда заметили, что от самого словосочетания «вечеринка с наемными убийцами» веет криминалом. С чем было трудно не согласиться: скорее всего, если на таком мероприятии и ожидалось веселье, то веселье определенного толка. Однако, Йоркан понимал, что Мелгур, при всей их взаимной симпатии, вряд ли стал бы приглашать его сам – очевидно, это было решение капитана, а проигнорировать решение капитана было бы крайне неосмотрительным шагом.
  Собственно, тот же аргумент был использован, чтобы убедить командиршу отпустить его. Правда, в процессе рыцарь с ней едва не поссорился, поскольку она опять завела разговор о его желании присоединиться к Чамберу и отказывалась понимать, почему он не хочет ее слушать. Йоркан, будучи не в том положении, чтобы просто сообщить ей «у меня полицейское задание», был вынужден изобретать очередные отмазы (тем паче, что никакого задания на самом деле и не было).
  В конечном итоге она все же сказала, что, коли он того хочет, то может отправляться, но это будет последний раз, когда она мирится с его «двуначалием». Конечно, все к тому шло, но рыцарь надеялся, что столкнется с этим, имея более одного варианта в запасе – в нынешней же ситуации его обрекали предпочесть отряд Чамберу, поскольку в отношении Чамбера от него ничего не зависело.
  На пирушку он приплелся не в лучшем настроении. На месте – в переполненном и насквозь прокуренном зале некоего трактира, – его отыскала Кристен (ее не приглашали, но она, как и львиная доля народа, пожаловала сама). Девушка успокоила Йоркана насчет того, что на подобном «сейшене» он рискует нарваться на какой-нибудь «авторитет» со связями в столице – по ее уверениям, «столичные» в Моррок не совались, – но касательно требований командирши ей было нечем его утешить. Договорить им, впрочем, не дали: нагрянули Мелгур и компания и взяли обоих «в оборот» как наиболее примечательную часть вечера.
  Чамбер являлся одним из «центров» тусовки. Другим «центром» позиционировался какой-то бандит, который в городе подмял под себя все, что не подмяли гильдии, и имел репутацию страшного извращенца; каждый третий на гулянке был из его партнеров, прихлебателей, головорезов или «персон легкого поведения», и, по-видимому, работал на то, чтобы наладить взаимодействие со знаменитой группировкой. Хотя в этом они были не одиноки: фактически, все, кто здесь крутился, занимались тем же – и прежде всего Ассассины, которых было пруд пруди.
  Пока отсутствовал Дейна, им приходилось обхаживать его команду. Которая, к тому же, пришла не в полном составе: Йоркан не обнаружил среди них Эль Тьяра, да и Юррилан появился чуть погодя. И складывалось любопытное положение, поскольку сереброволосый убийца со товарищи могли наслаждаться «звездным статусом», что называется, «задарма» (без нужды давать какие-либо обещания) – что для них самих было обычным порядком, но тех, кого они выделяли из толпы, ставило под удар.
  В итоге рыцарю и его спутнице, как самым что ни на есть «выделяемым», и досталось. Упомянутый выше бандит с самого начала проявлял недюжий интерес к Кристен, и так как девушка умело этот интерес игнорировала, в конце концов решил пойти по обходному пути. Воспользовавшись тем, что Йоркан ни к селу «вклинился» в их междусобойчик, он «раскрутил» их с Асфиреной на игру в загадки со ставкой в виде ее поцелуя (изначально предполагался особо изощренный секс, но Кристен заявила, что поцелуй – это максимум, на который может рассчитывать кто-то вроде него).
  Рыцарь был начитан и «испорчен» профессий, а потому темы вроде населявших Рун-Мидгард существ, обычаев народов, криминальных тонкостей и прочих вещей из сферы «уличной эрудиции» (типичной для таких развлечений) у него затруднений не вызвали. Правда, в процессе к розыгрышу присоединились Мелгур и близнецы и у них нашлись вопросы позаковыристей; один из них в итоге и «выбил» его из борьбы – с тем, чтобы моментально поставить на место чамберовского советчика, поскольку следующая загадка, которую «выкатил» бандит, оказалась на удивление сложной.
  Между тем в зале появились Дейна и Эль Тьяр. Они переговорили с кем-то, завернули к Фрицу, который неподалеку «пас» Сейриден (едва ли не единственную из Ассассинов, кто потреблял спиртное, поскольку каким-то макаром не пьянел), после чего прошествовали к точке, где Йоркан и компания упражнялись в мыслительной деятельности. Мелгур словно нарочно их дожидался, потому что опустил приветствия и с ходу расписал, что происходит, не забыв упомянуть и головоломку, которую «грыз» местный коллективный разум.
   ― Вы вряд ли это осилите, – сказал капитан с усмешкой. – По крайней мере, если не были в Шварцвальде.
   ― Супер! – сереброволосый убийца насупился. – В Шварцвальде я не был.
  Двое Неизвестных, очевидно, были с ним солидарны. Да и Йоркан, в сущности, тоже.
  Республика Шварцвальд граничила с Рун-Мидгардом на севере. Ответом на вопрос являлось насекомое – что-то вроде красного таракана, слывшего неистребимым паразитом тех мест. Дейна, озвучивший его и вовлеченный таким образом в происходящее, придумал и следующую задачку – собираясь, по-видимому, удалиться после того, как ее решат. Однако, задачку внезапно не решили.
  Инициатор состязания, не желая сдаваться, запросил что-нибудь другое, ссылаясь на то, что капитан Чамбера подключился в самом конце и что вообще он капитан Чамбера. Дейна, которого такой выпад, похоже, позабавил, не стал возражать и поменял загадку. Но его оппоненты неожиданно не разгадали и ее.
  Бандиту все же пришлось признать поражение. Но когда речь зашла о награде, он начал настаивать, чтобы ее «выплачивали» прямо там же, перед ним – дескать, чтобы все было по-честному и никто не «взял» (или не «дал») больше согласованного. Тут он уже вплотную подобрался к тому, чтобы разозлить Юррилана, наблюдавшего за игрой и люто не одобрявшего любые его слова и действия. Впрочем, капитан, узнав о том, что стояло на кону, заметил, что «приза» не требует.
  Он прикидывался благородным? Торопился? Просто был не в настроении?.. Йоркан знал, что Кристен ему нравилась, но воспользоваться ситуацией он не спешил – вероятно, держал что-то в уме. Тем не менее, последнее слово в этом деле оставалось за Асфиреной, а Асфирена явно нацеливалась на противоположное. Она сказала, что с удовольствием выполнит свои обязательства – если, конечно, великий Вьяр Ли Дейна не считает для себя зазорным публично поцеловать девушку. Причем произнесено это было в такой мягкой, обольстительной манере, что Мелгур, потратив несколько мгновений на «фильтрацию гормонов», огласил, что, если капитан не станет с нее «взыскивать», это сделает он.
  Бандит поддакнул ему. Правда, затем похабным тоном добавил, что у него нет уверенности, с кого из них (Кристен или Дейны) он хочет «взыскать» больше. Тут его таки припечатало какой-то посудой: терпения у Смеющегося дьявола не осталось – да и сам Смеющийся дьявол, возможно, не остался бы (там, где сидел), не сдержи его все тот же Мелгур и братья-Неизвестные. Дело могло бы обернуться кровопролитием, и у рыцаря мелькнула мысль, что неплохо будет поискать укрытие от летающих столов и стульев, но события все же вернулись в мирное русло.
  Потому что Дейна согласился. И глядя, как Асфирена подходит к нему; как капитан привлекает ее к себе и деликатно, но настойчиво ловит ее губы своими; наконец, как она отвечает – страстно, с языком, – Йоркан вдруг ощутил себя участником какого-то таинства. Зрелище было завораживающим, почти торжественным – как обряд, основанный на взаимном притяжении, которое теперь, когда эти двое стояли так близко, не ускользало и от тех, кто наблюдал за ними впервые. Рыцарь же, не одну неделю проведший в их обществе, понимал, что чувствовал его всегда.
  Ассассины славились тем, что ни на минуту не теряли бдительности: даже поглощенные каким-то занятием, они следили за каждым, кто находился рядом. Однако, взаимные ласки Дейны и Кристен не выглядели фикцией: убийцы словно намеревались перетечь друг в друга. Когда же капитан все-таки отстранился и девушка подняла на него глаза, Йоркан будто «выпал» из зала – как если бы его существование продолжилось где-то за пределами трактира. В этот момент он огляделся и отметил, что многие зрители имеют наиглупейшие выражения лиц; еще комичнее была мысль, что и он только что стоял с похожим выражением, но обоснованное веселье по этому поводу пришлось отложить: со стороны задней двери внезапно раздался жуткий гвалт.
  В помещение ввалилась компания о десяти лицах, волокущая каких-то оборванцев – мужчину средних лет и совсем еще молодого парня. С порога оповестив сборище, что это соглядатаи «Райской Птицы», она проследовала в центр; сборище, которому поднадоело «точить лясы», делать ставки в азартных играх и упражняться в метании острых предметов, встретило ее с воодушевлением. Пленников связали, после чего парня замотали в некое покрывало на манер кокона и потащили куда-то в угол; мужчину же, попытавшегося вырваться и прийти ему на помощь, отдубасили и прижали к столу – для того, чтобы Сейриден, подошедшей с другой стороны, было сподручней заливать ему в рот вино из бутылки.
  Йоркан поймал на себе быстрый взгляд Кристен. Похоже, девушка встревожилась, что он вмешается – и теперь поражалась, что этого не произошло. Рыцарь и сам себе поражался, однако лучше, чем чувство самосохранения, его пригвождало к месту осознание, что не одна Асфирена проверяла его реакцию. Дейна тоже на него смотрел – искоса и совершенно без эмоций, с примерно той же степенью интереса, что и на творящиеся под боком издевательства.
  Йоркан ждал, что он что-нибудь скажет. Но появился Эль Тьяр (как выяснилось, куда-то отлучавшийся – обстоятельство, от рыцаря ускользнувшее) и, подойдя к капитану, что-то шепнул ему на ухо. Дейна, кивнув, перевел взор на Кристен. Девушка по-прежнему стояла к нему вплотную – чем, вероятно, и «заслужила» чуть заметную улыбку. Говорить ей что-либо убийца, тем не менее, тоже не посчитал нужным – и, развернувшись, двинулся прочь.
  Мелгур и Неизвестные ушли за ним. Третий, впрочем, остался – возможно, поэтому Кристен не приближалась к Йоркану еще некоторое время. А возможно – и не поэтому, поскольку, когда она все же приблизилась, у нее был облик глубоко сомневающегося человека – как будто эти минуты она потратила на какие-то раздумья, и раздумья не увенчались успехом.
  Рыцарь справился, все ли в порядке. Она сообщила, что видела в зале агента Ровальдже. Но развить тему не позволила, предложив вместо этого «перепихнуться». Идея, мягко скажем, не напрашивалась, и Йоркан всерьез заподозрил неладное. Но отказываться не стал, решив, что поинтересуется позже.
  Позже, правда, пора было уходить. Асфирена только обмолвилась, что договорилась о вступлении в одну из организаций в составе альянса «Золотого Рассвета». Это означало, что назавтра она отправлялась в Геффен вместе со всеми. Рыцарю такая новость напомнила о командирше; как итог – агент Ровальдже его больше не заботил. У дверей трактира он, помимо прочих, наткнулся на Эль Тьяра. Тот, покуривая, проводил его глазами – да так, что рыцарь всю дорогу до особняка шел, оглядываясь, и потом еще долго не мог заснуть, изучая потолок казармы под дружный храп товарищей.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"