Аннотация: Психологический триллер об одиночестве и утрате...
Закат
Есть такой прием в литературе и поэзии - "тонкая красная линия". У меня это закат. Ах да, о приеме этом мне рассказал Марк. Спасибо ему...
Волны то подкатывают к берегу, то снова оголяют желтый песок. Последние лучи заходящего солнца играют бликами на воде, кругом на несколько миль - только чайки и мои воспоминания. Машину свою я поставил за пределами пляжа. Не помню, закрыл я ее или нет, хотя, в общем, все равно. Волны снова накатывают, обдавая меня теплыми каплями. Я становлюсь свидетелем того, как последние моменты уходящего дня догорают, оседая пеплом где-то на дне моря. Я любуюсь наступающей ночью, я созерцаю, как картина из мягких пастельных тонов, преимущественно теплых, обретает холодные оттенки серого и голубого. Черный - уже не глупая прихоть художника, а необходимая надобность. Я медленно закрываю глаза, и все вокруг исчезает. Этот мир догорел для меня. Ночь наступила.
Я сижу в кабинете у психиатра с чертовски сильной головной болью. Череп просто разрывает на куски, я не спал уже несколько дней/недель/месяцев/лет... Я все пытаюсь вспомнить имя врача, сидящего напротив меня, но не в кресле с низко опущенной спинкой, как я, на ортопедическом стуле. Долго думаю, а потом соображаю, что имя с фамилией красуются на бейдже, приколотом к груди. Головная боль сведет меня с ума. Я спрашиваю, нет ли у него анальгетиков или Валлиума на крайний случай, чтоб я мог хоть на секунду успокоиться. Я хочу добавить "...или пистолета, чтоб вышибить мне мозги", но удерживаюсь от этой глупой шутки. Я перевожу глаза на белый потолок. Не такой, как снег. В сравнении со снегом он серый. Врач говорит мне раскрыться, выставить свои проблемы и переживания на его обозрение, чтобы в дальнейшем избавится от них и избежать навязчивых идей. Ха, так и до шизофрении не далеко. Я на какое-то мгновение абстрагируюсь от всего, что меня окружает, закрываю глаза и концентрируюсь на том, что внутри меня. Дыхание, наверное, тоже замирает, и доктор может решить, что я уже мертв.
Мои ноги ласкает игривая волна, солнце опускается в пучину, оставляя меня наедине с ночью...
Я отдаюсь этому миру без остатка, свободы нет. Свобода от одного - это плен.
Закат поглощает меня, и я угасаю как солнце...
Подлокотники у кресла кажутся ужасно жесткими, когда впиваешься в них пальцами. А когда громко кричишь - не хватает воздуха в легких. Если биться головой о матерчатую подушку, прикрепленную к спинке - поймешь, что это и не подушка вовсе и быстро набьешь шишку.
Голова начинает болеть еще больше.
А этот мужчина - врач средних лет, в очках и с крючковатым носом, все твердит "раскройся, доверься". Больше всего мне это напоминает сексуальное извращение. Я не жертва, и больно мне По-настоящему.
В голову приходит мысль, какой черт меня дернул прийти в это пристанище неудачников и дегенератов?! Единственное желание - убраться отсюда, забыть сегодняшний день и все, что случилось в моей жизни за это время. Стереть из памяти все до последней секунды. И, может быть, жить дальше, проглотив горсть анальгетиков.
Сейчас я в порядке, я сижу и наблюдаю, как солнце оседает на прибрежных волнах. Как все это прекрасно. Как чайки садятся поодаль от меня с трепещущей рыбой в клювах. Как лучи растворяются, лишь коснувшись воды. Как прямо на скалы выбрасывает разноцветные водоросли. Смерть есть везде, она в каждой картине, но иногда одна смерть помогает забыть о другой. Я закрываю глаза, вдыхаю глубже, морской воздух щиплет ноздри. Нереальность такая, какой должна быть. Красивая и совершенная.
Просыпаюсь я резко, не так, как обычно. Не постепенно, пробуждаясь от приятной дремы. Не так, а словно кто-то пнул меня, пока я спал. Место, куда был нанесен удар, болит и чуть-чуть кровоточит. Разум, прибывающий так далеко еще минуту назад, теперь возвращается, избавляясь от хмеля полусна - полукошмара. Глаза открываются, осознание произошедшего наступает почти мгновенно, зрачки расширяются. Слезы не собираются меня слушаться, эмоции дают сбой. Взрыв в голове порождает образы, не совместимые с жизнью. Представьте себе всех своих родных, близких и друзей. Представьте взрыв атомной бомбы, за единый миг уничтожающий все, что вы любите. В эпицентре взрыва - дорогие вам люди, ваши мечты и несбыточные надежды. Вот таково это на вкус...
Такое утро мне чертовски не по душе.
Когда в один миг понимаешь, что все потерял. Не работу, не что-то банальное - все.
Солнце все еще играет последними лучами на моей груди. Свои кожаные мокасины я скинул несколько десятков футов позади. Неподвернутые джинсы пропитались соленой водой и прилипли к ногам. Я сижу, увязая в песке, устремляя взгляд к небу и на волны. Не хватает только ощущения реальности.
Мой "форд" преодолевает отметку "сто миль в час", стрелка продолжает отклоняться в большую сторону. Дорога становится какой-то резкой, пока не размывается в неразличимую кашу. Я перестаю разбирать то, что впереди. Филипп спит на заднем сидении, прислонившись головой в бейсбольной кепочке к правой дверце. Его светлые волосы немного спадают на лоб, курточка слегка вздымается по мере того, как он дышит. Я вижу его через зеркало заднего вида, это все, что могу разобрать. Нога так и продолжает давить на газ, как бы я ни хотел остановиться или, хотя бы, притормозить. Голова идет кругом, а машины проносятся с какой-то безумной скоростью. Реальность сворачивается в дугу, искажается под немыслимым углом и теряет для меня значение.
Если войти в воду, кожей почувствуешь какие-то неописуемые ощущения. Гармония, даже некое блаженство. Если закрыть глаза - останутся лишь чувства и тепло. Если забыть обо всем - останется лишь жить дальше. За закатом придет рассвет, ночь сменится утром, смерть сменится жизнью. Это сложно, но не попробовать - значит, ничего не сделать. Все наладится, а если нет - всегда есть шанс спастись, очнувшись от страшного сна. Реальность ранит, а вот грезы пленительны. Вода мягко обволакивает мое уставшее тело.
Пистолет кажется холодным, а кислый вкус металла оседает на языке. Наверное, я выгляжу глупо. Вот так просто, сидя на незаправленной кровати, в посеревших носках и грязной футболки. Если некий идеал одиночества представлялся вам мертвым космонавтом, оставленным за десятки световых лет от Земли, забытым и покинутым - я что-то вроде него. В барабане шесть прорезей с единственной пулей внутри. Шестой по счету, остальные ячейки я оставил пустыми. Так легче решиться: когда я буду готов, нажму на спусковой крючок, и ничего не произойдет. После я повторю это действие без счета еще пять раз. Четыре раза услышу металлический щелчок, а на шестой - ничего. Не успею просто. Дело будет сделано. Смерть - самый простой выход из безвыходной ситуации, самый трусливый способ уйти от собственных ошибок.
Часов с собой я не брал, они мне ни к чему. Часы убивают чувство спокойствия и покоя. Мне определенно нужен сон, мне определенно нужно чувствовать, что я не одинок. Я хочу почувствовать горячий песок и яркое солнце, такое милосердное на закате. Может быть, когда мы умираем, мы попадаем в место, подобное этому. Где можно вечно любоваться лучами, тонущими в море. Как ночь укрощает день.
Она хлопает дверью. Нет, не сразу, конечно. Сначала она твердит мне, что это я во всем виноват. Что я убил его. Что я безответственная тупая тварь. Что лучше бы погиб я. А потом она оставляет меня одного, наедине со словами, готовыми сорваться с губ. Я хочу сказать все, что думаю, а после - извиниться перед всем миром, перед каждым живым существом в отдельности, чтобы быть хотя бы самому уверенным, что я сделал хоть что-то, чтобы вернуть его. Я хочу быть на месте каждого трупа. Я хочу умереть вместо, а не сам по себе. Она хлопает дверью, уходя, и на этом последние отголоски моей жизни затихают. Если бы можно было однажды проснуться и узнать, что все это был сон...
Люди уходят, вспыхивают и тухнут войны, города рушатся и исчезают. Если смотреть на закат и на волны, накатывающиеся на берег, всех этих вещей не видишь. Проблемы становятся не такими важными. Если прислушаться - услышишь спокойную успокаивающую музыку, а соленый воздух убаюкает легким дуновением.
Меня трясет, но я все же заставляю себя в первый раз нажать на курок. Я слышу щелчок и ничего после. Просто тишину. Я прикладываю всю свою силу, чтоб надавить еще раз - снова резкий "щелк" с надрывом. Потом еще и еще и еще. А после руки опускаются сами собой, металлический привкус остается во рту, но пистолет уже лежит на полу у моих ног. Это что-то вроде истерики. Так переживают смерть. Смерть - всего лишь легкий способ, путь, проложенный тысячами таких же, как я. Сон приходит неожиданно скоро.
Я сижу на мокром песке, вытянув ноги вперед и чуть-чуть согнув их в коленях. Я нахожусь чуть ниже уровня моря, так, что волны порой достают до моего лица. На губах я чувствую привкус соли с лимоном. Кто говорил "время и приливы нам неподвластны"?
Я не замечаю, как еду по встречной полосе. Я не замечаю почти ничего, потому, что огромный грузовик слепит меня своими фарами. А еще потому, что я пьян. Чертовски пьян.
Солнце заходит, покрывая меня мраком. Я мечтаю о теплых лучах, я хочу встретить утро, но лишь для того, чтобы увидеть следующий закат.
Я пытаюсь свернуть, но это не помогает - свет фар все еще устремлен в мою сторону, но на этот раз уже не мне в лицо. Я чувствую, как Филипп на заднем сидении начинает просыпаться, слегка ерзая по кожаной обивке. Свет струится сквозь стекло правой двери, к которой мой сын прислонен головой. Еще мгновение, и часть "форда" просто срезает многотонной машиной. Кровь повсюду, а меня даже не задело. Я так и сижу в своем водительском кресле, пытаясь сообразить, что произошло.
Когда все это закончится? Скорее всего, когда исчезнет последний из нас, людей. Когда самый одинокий из всех людей на Земле больше не сможет справляться со своей паранойей и вышибет себе мозги. А может - повесится на каком-нибудь из обломков цивилизации. А мне плевать - я просто сижу и любуюсь закатом.
Железо скрежещет, его куски сдавливаются, отрываясь и падая на землю. Искры угасают, лишь коснувшись асфальта. Миг - и моего сына уже нет в живых. Миг - и он уже не спит. Кровь запекается быстро.
Как только я соображаю, в чем дело, я отцепляю ремень безопасности и падаю на трассу, устланную кровью и обрывками металла. Встать на ноги почти невозможно, но я встаю. Пройдя несколько шагов, я натыкаюсь на то, что раньше было Филиппом. Я опускаюсь на колени, склоняясь над трупом так, что кончики волос красятся в багровый. Единственная подробность: части лица у него нет. Больше части.
Я представляю, как лежу в морге. Лежу вместо моего сына. На ноге - бирка. На бирке - только имя. "Дениэл". И все.
Вот я сижу у психиатра.
Вот я тщетно пытаюсь выстрелить себе в рот из пистолета сорок пятого калибра.
Вот от меня уходит жена. Она называет меня ничтожеством.
Вот умирает мой сын, умирает не сразу, по пути в больницу.
Вот я, пьяный и безответственный, мчусь на "форде" по встречной.
Вот мы с сыном веселимся на спортивном матче, я выпиваю за победу "Кардиналов".
Вот мы - счастливая семья.
История, рассказанная с конца.
История, рассказанная кусками.
История, нерассказанная...
Когда мои мысли обретают вес, когда я думаю обо всем, что потерял, из своей грязной провонявшей квартиры я переношусь на пляж, чтобы полюбоваться последним закатом.
Может быть, это не конец?
Может быть, смерть - это начало новой жизни?
Может, одиночество - побег от реальности?
Когда мне плохо, я нахожусь там, где волны мягко ласкают мои ноги.