Everything You Hate : другие произведения.

Пробуждение

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Знаменитый Ларс Кейгер в ярости, ибо у него срывается эфир. Помощница Ларса - Шейла находит замену гостю, уличного мальчишку с не совсем обычными способностями. Никому неведомо откуда он взялся. Ответ будет получен, но только на другой, немыслимо более важный вопрос...
  Ларс Кейгер был недоволен. И все в студии знали, что в такой ситуации лучше всего не попадаться ему на глаза. Причина его недовольства была неизвестна. Сотрудники шепотом предупреждали коллег, воровато оглядываясь по сторонам, что шеф приехал, и что он не в духе. Поэтому, когда дверь в комнату открылась с грохотом, и поток воздуха сдул бумаги с ее стола на пол, Шейла вздрогнула, но не от неожиданности, а от ожидания взбучки.
  - Добрый день, мистер Кейгер.
  Она отлично знала, что в "плохую погоду" лучше не называть шефа по имени, хоть в хорошем настроении он этого требовал сам.
  - Объясните мне Шейла, что мы будем делать с послезавтрашним эфиром? - он уперся в ее стол обеими руками, наклонившись, по привычке рассматривая лежавшие на нем бумаги.
  Шейла поправила волну волос, сбитую с места тем же вихрем, который скинул на пол ее бумаги. Она знала, что отвечать следовало четко и безошибочно.
  - Оскар Джонсон задержан полицией по подозрению в убийстве своей девушки. Значит, он не сможет участовать в шоу, сэр.
  Кейгер выпрямился и перешел на тот самый грозный низкий вибрирующий тон, которого так боялись его подчиненные и даже гости его эфира:
  - Я знаю, что это значит, Шейла! Я спрашиваю, что мы будем делать с послезавтрашним эфиром. Что с резервом?!
  - Я позвонила им, чтобы затребовать подтверждение, как только узнала о происшествии с Джонсоном. Но пресс-служба епископа ответила, что состояние здоровья его преосвященства неожиданно ухудшилось на этой неделе и предложила нам молиться за его скорейшее выздоровление... - Шейла сглотнула - она поняла, что эту деталь, пожалуй, не стоило передавать.
  Глаза шефа сузились, превратившись в щелки, за которыми засверкали молнии:
  - Шейла, я веду это шоу уже тридцать лет. И оно делается не молитвами! Черт с ним с маньяком-баскетболистом, черт с ним с хворым епископом! Найдите мне кого-нибудь, или я найду кого-нибудь на Ваше место!
  Шеф резко повернулся на месте, представив ее взору затылок едва прикрытый редкими седыми волосами. Дверь хлопнула, оставив Шейлу один на один с большой проблемой.
  ...
  [Двумя неделями ранее]
  Парк был пуст и Нойман наслаждался одиночеством и бутербродом. Зеленая зона отстояла на целый километр от здания университета, но Нойману это не мешало. Прогулка служила разминкой в середине дня, а свежий воздух и пение птиц с лихвой окупало потраченное время. Он приходил сюда даже зимой.
  Скворцы шмыгали по еще лысой земле от дерева к дереву в поисках червей. Крупный воробей уселся на асфальт в трех шагах от ноги Ноймана и нахально посматривал на него то одним то другим глазом, намекая на бутерброд. Нойман погрузился в размышления о том, какие механизмы сейчас задействует его собственный мозг, принимая решение делиться с воробьем или нет. Профессор когнитивистики, он то и дело автоматически переключался на работу, что немало раздражало в определенные моменты его до неприличия молодую жену.
  Воробей упорхнул в сторону. Унесшемуся в космические просторы Нойману понадобилось полминуты, чтобы осознать чье-то присутствие, воспринятое его зрением в форме тени там, где только что сидела шустрая птица.
  Мальчишка был до неприличия неумытый. Его лицо было все "зататуировано" следами трапезы или трапез, и было похоже, что клетчатая бумазеевая рубашка была грязной уже в тот момент, когда она сошла с конвейера какой-нибудь потогонной китайской фабрики. Рваные коричневые штаны дополняли картину, и если бы мальчишка был еще худее и чуть старше, Нойман мог бы подумать, что перед ним стоит Оливер Твист.
  - Дяденька дайте монетку, - обрадованно начал мальчишка, смерив профессора взглядом, - мне очень надо, дяденька...
  Переход от интеллектуальных высот к реальности земной жизни был настолько резким, что Нойман почувствовал легкую головную боль. Синие глаза ребенка смотрели бойко и без страха. Нойману на мгновение показалось, что воробей не улетел, а принял человеческий облик.
  Мальчишка, тем временем, нетерпеливо переминался с ноги на ногу, но не уходил. Смекнув, очевидно, что "клиент" попался несговорчивый, он засунул грязные пальцы в карман своих видавших виды брюк и выудил оттуда блестящий предмет, оказавшийся на поверку алюминиевой ложкой:
  - Вот смотрите, что сейчас будет.
  Профессор c улыбкой наблюдал за "представлением", ожидая какого-нибудь детского фокуса. Он, конечно, не пожалел бы монеты, но верный себе, он уже наполовину погрузился в раздумья, примеривая в этот раз на себя роль этого ребенка, и пытаясь выстроить логическую цепочку решений и действий.
  Мальчишка в свою очередь, казалось, тоже задумался, не сводя при этом, взгляда с ложки. Он не производил никаких типичных для иллюзионистов манипуляций, а просто одарил ложку пятисекундным взглядом, а затем легонько подул на предмет. К удивлению профессора, ложка медленно согнулась, склоняясь емкостью к ручке, поникнув в результате, как цветок от холода.
  - Здорово, да? - мальчишка вновь перевел живые глаза на Ноймана, - я это в одном фильме видел.
  - Можно посмотреть? - сказал Нойман с недоверчивым интересом и протянул руку к ложке.
  Паренек подумал секунду, и выставил свои условия:
  - Дайте мне десятку в залог?
  Нойман покачал головой отрицательно, затем порылся в кармане и протянул мальчишке несколько мелких монет, получив взамен желаемое.
  Покрутив в руках довольно грязный исцарапанный кусок металла Нойман, принял по-настоящему озадаченный вид. Он знал и сталкивался с образцами металла с памятью. Но этот столовый предмет не был на них похож - обычная ложка. Скорее всего, мальчуган ее утащил из ночлежки Армии спасения.
  - Хм..., - Нойман пощипал себя за седую бородку и протянул ложку мальчику, - а можешь ее разогнуть таким же методом?
  Малолетний "артист" пожал плечами, и не принимая предмета в руки, подул на него, забавно выпячивая губы. Профессор пережил легкий шок, почувствовав как ложка шевельнулась у него в руках, выпрямляясь. Он посидел несколько секунд с растерянным выражением лица, переводя взгляд с ложки на ребенка. Ни одна из известных ему теорий когнитивистики, ни одна знакомая ему отрасль науки не смогли бы объяснить происшедшее. В нем загорелся энтузиазм ученого. Перед его внутренним взором пронеслись бесчисленные опыты, конференции, научные труды, которые он мог бы сделать с помощью вот этого вот паренька. В перехватывающем дух возбуждении Нойман вскочил со скамейки, достал из кармана крупную купюру, показал ее мальчишке и предложил:
  - А что если мы тебя, для начала, покормим, а ты мне расскажешь, как ты это делаешь?
  Шедший по дорожке джентльмен в расстегнутой темно-зеленой куртке с интересом наблюдал как пожилой господин помахал банкнотой перед лицом мальчишки-беспризорника, и затем быстро удалился в компании последнего. Постояв со скучающим видом секунд десять, джентльмен довольно резво, но в то же время непринужденно направился вслед за исчезнувшей за поворотом дорожки парой.
  ...
  [За два дня до эфира]
  Бернстон поднял стакан, посмотрел на его содержимое, любуясь благородным оттенком в контрсвете, затем с удовольствием занялся его переливанием в собственное горло. Шейла нетерпеливо перекинула ногу на ногу. Бернстон удивленно поднял брови, не отрываясь от стакана.
  - Дэнни? - позвала она голосом человека, который куда-то опаздывает.
  Бернстон, наконец, поставил стакан на стол и откинулся на высокую бархатную спинку:
  - Ты хочешь уйти, моя дорогая? - легкая ирония не ускользнула от ее внимания.
  Она сдержала нарастающее раздражение, наклонила голову и ответила мягким голосом:
  - Я хочу получить информацию. Я очень признательна за весь этот роскошный ужин, - она повела рукой в сторону стола, с которого служанка как раз уносила хвост огромной рыбы, - но ты знаешь, что мне нужен сюжет. И ты сказал по телефону, что у тебя для меня кое-что есть.
  - Быть может кое-что и есть... - начал он игриво.
  Шейла встала рывком, словно собираясь уходить. Оба, впрочем, прекрасно знали, что этого не случится.
  Бернстон поспешил помириться:
  - Ну-ну, я шучу, - он подождал, пока она сядет, подвинул ей ее бокал, перегнувшись через столик, и налил себе еще коньяка.
  - Недели две назад профессор местного университета, некий Нойман, случайно наткнулся на малолетнего вундеркинда. Паренек, похоже, обладает сверхъестественными способностями. Профессор решил, очевидно, изучить этот феномен и заработать себе Нобелевскую премию. К его несчастью, я сам был по абсолютно несвязанному делу, - он махнул рукой, - в том же месте в то же время.
  - Несвязанному? - перебила Шейла.
  - Выслеживал гулящую жену одного миллионера, но даже не надейся, что я тебе выдам его имя, - он сделал резкий жест кистью свободной руки. - Меня удивило, кхм, что этот пожилой джентльмен уводит с собой этого малолетнего беспризорника. Я проследил за ними до дома Ноймана. И потом уведомил власти. В общем, на профессора с некоторой задержкой, но все же накинулся Департамент по делам несовершеннолетних. Нойман тут же подал документы на усыновление. Все это было бы довольно обычной историей, но я тут навел справки. И этот мальчишка ошивался в городе уже с месяц до того, как его заприметил наш профессор, и все кто с этим внудеркиндом общался говорят о его необычайных способностях, опускаясь до таких клише как "магия" и "божий дар".
  - Например? - Шейла подняла тонкие черные брови.
  - Например, он способен закипятить взглядом котелок с водой.
  Она недоверчиво наклонила голову вправо. Бернстон заверяюще кивнул:
  - Это я видел собственными глазами. Я встречался с профессором и убедил его, что единственный выход для него избежать обвинений в злоупотреблении доверием несовершеннолетнего или еще чего похуже - это выйти на публику и показать ребенка, объяснив, таким образом, зачем он ему понадобился, - Бернстон опрокинул стакан в рот, глотнул, дернув головой, затем продолжил, глядя лукаво на Шейлу, - любой канал бы с удовольствием натряс мне немало монет за такой сюжет. Особенно, поскольку мальчишка сможет сделать демонстрацию своих способностей в прямом эфире. Все, что тебе нужно сделать, моя дорогая подруга, это позвонить Нойману по номеру, который я тебе дам. А теперь, - он потянулся в кресле, - я думаю, я заслужил небольшую компенсацию.
  Шейла улыбнулась нарочито застенчиво и позволила плечикам своего шелкового платья поочередно соскользнуть вниз по гладкой смуглой коже ее рук. Бернстон поднялся с кресла...
  ...
  [В день эфира]
  Серое высотное здание Центрального Новостного Канала, закованное у основания в полированный черный гранит, спорно служило одной из главных достопримечательностей западной части города. Архитектор, очевидно, был романтиком и придал строению форму маяка, вздымающегося над зеленым морем зоны отдыха. Прожектора, зажигаемые на верхних уровнях по вечерам, завершали сходство.
  Потоки людей двигались к и от входа практически постоянно, образуя некое подобие муравьиных дорожек. В качестве достопримечательности здание привлекало немало любопытных, поэтому мало кто обратил внимание на невысокого смуглого человека в серо-коричневой национальной одежде, покрой которой большинство неискушенных наблюдателей могли бы назвать "восточным". Он беспрепятственно вошел в лифт и с десятком других людей, большей частью в офисных костюмах, поднялся на сорок седьмой уровень. В то время как большинство его случайных спутников были быстро поглощены бесчисленными дверями и коридорами, он направился прямиком к широким матовым дверям, защищенным электронным замком и двумя солидного вида охранниками. Человек не сделал попытки провести пластиковой карточкой по панели замка, но продолжил движение, словно ожидая, что двери откроются сами.
  - Извините, сэр, - обратился к нему один из охранников, - но доступ разрешен только сотрудникам и приглашенным. Туристам следует следовать до пятидесятого этажа, - он показал рукой в сторону лифта.
  - Я приглашенный, - сказал человек с мягким акцентом.
  Охранник смерил его сдержанным взглядом, затем наклонил голову и вытащил из держателя на боку электронный планшет:
  - Ваше имя, сэр?
  - Джонг, - без эмоций ответил человек.
  Охранник потыкал стилусом в экран и в тон человеку безразлично констатировал:
  - Вас нет в списке, сэр. Освободите проход, пожалуйста.
  Тот, что назвался Джонгом не послушался. Вместо этого, он внимательно посмотрел на охранника и медленно и настойчиво выговорил:
  - Я есть в списке. Посмотрите еще раз.
  Моргнув и не отводя взгляда от черных глаз Джонга охранник повторил:
  - Вы есть в списке.
  Затем он достал собственную карточку и, коснувшись ею панели, открыл дверь, пропуская смуглого человека внутрь. Второй охранник воззрился на застывшее лицо своего напарника с изумлением, но не успел ничего сказать, потому что перед тем, как шагнуть внутрь, Джонг повернулся к нему и заметил:
  - Вам пора выйти на обед.
  Мышцы лица охранника расслабились, он глупо повторил "Пора выйти на обед..." и, медленно повернувшись, направился к лифтам.
  ...
  Бернстон стремительно вошел в дом, молча кивнув в ответ на приветствие слуги, и, пройдя в столовую, налил себе апельсинового сока из графина, ждавшего его на столе. Затем попросил подавать ужин и, щелкнув пультом, включил экран на боковой стене - таким образом он мог выбирать: повернуть голову и смотреть новости или же наслаждаться видом из окна в сад.
  "Прямой эфир Кейгера" уже начался, и Бернстон без симпатии смотрел на холеное лицо маститого шоумена: зализанные остатки седых волос, колючий спесивый взгляд.
  -...и кроме профессора Ноймана и его молодого компаньона у нас сегодня в студии мисс Лара Фонштейн - из Департамента по делам несовершеннолетних... - Кейгер недоговорил и направил взгляд куда-то за пределы поля зрения камеры. Его лицо приняло напыщенно-гневное выражение, которого опасались даже интервьюируемые им звезды, - кто его пустил..., - начал он и осекся.
  Миллионы телезрителей и Бернстон вместе с ними наблюдали удивительную картину: лицо знаменитого Кейгера вдруг изменилось, его взгляд смягчился. Он вдруг как-то разом стушевался и поскромнел. Тем временем в кадре появился еще один человек - невысокого роста, с блестящей в свете студийных прожекторов бритой головой, смуглокожий и в простом одеянии серо-коричневого оттенка, подобранном наподобие древнеримской тоги. Он спокойно наблюдал за тем, как работники студии ставили дополнительное кресло и прикрепляли микрофон к складкам его одежды.
  Кейгер моргнул и в заметной легкой растерянности попытался продолжить играть роль хозяина студии:
  - Я прошу извинения у наших и международных зрителей за небольшую техническую накладку. К... моему большому удовольствию к нам, наконец, смог присоединиться еще один гость, мистер... ммм...
  - Джонг, - спокойно закончил за него фразу смуглокожий.
  - Мистер Джонг, - подхватил Кейгер, опираясь обеими локтями на столешницу, - наш уважаемый гость, который ...ммм, нам сейчас себя представит, - он снова моргнул, словно ему на переносицу уселась муха.
  Джонг все это время не спускавший взгляда с Кейгера, помолчал с секунду. Камера показала крупным планом его лицо с серьезными темными глазами.
  - Я - настоятель храма Духовного слияния, - спокойно представился гость, тщательно выговаривая слова, но сглаживая все согласные звуки.
  - Спасибо, мистер Джонг, - важно проговорил Кейгер, кажется опять становясь самим собой и занимая центральный план кадра, - Профессор Нойман, представьте нам, пожалуйста Вашего друга и, возможно, в будущем, сына, не так ли?
  Покрасневший профессор, похоже, чувствовал себя не совсем в своей тарелке. Он прочистил горло прежде, чем ответить:
  - Да, я, кхм, подал документы на усыновление мальчика, чтобы обеспечить ему будущее и, чтобы оградиться от непроизносимых обвинений в свой адрес...
  Кейгер сплел пальцы на столе и обратился к полноватой черноволосой даме давно "перестоявшей срок употребления", как подумал про себя Бернстон:
  - Мисс Фонштейн, что Вы могли бы сказать по поводу намерения профессора?
  Лицо "мисс" приняло еще более чванливое выражение, хотя это и казалось невозможным:
  - Профессор Нойман не имел никакого права, по моему мнению, уводить с собой ребенка и жить с ним в одном доме без разрешения органов опеки. Департамент по делам несовершеннолетних и я лично, - она многозначительно опустила двойной подбородок к груди, - в данное время планирует подать заявление в полицейский департамент о злоупотреблении доверием несовершеннолетнего в отношении этого господина, - завершила она, не удостаивая профессора взгляда.
  - Несомненно, это очень важно, забота о благополучии ребенка, - примирительно разбавил напряжение Кейгер, - Быть может, профессор, Вы можете нам поведать, что подвигло Вас принять участие в судьбе этого ребенка?
  Профессор немного пришел в себя после атаки мисс Фонштейн и перебрал руками бумаги, лежавшие перед ним на столе:
  - Тому есть несколько причин. Во-первых, когда я встретил мальчика в парке, он был оборванный и голодный, как никогда нуждавшийся в опеке тех самых органов, - он покосился в сторону "органов", - которые заметили его только сейчас. Во-вторых, кроме вполне естественного желания его накормить, он пробудил во мне также научный интерес, поскольку мальчик обладает необычайными способностями. К этим способностям, как мы договаривались, Ларс, мы можем вернуться во второй части программы. В-третьих, его просто обожает моя жена. Я, тем временем, хотел бы представить результаты моих попыток установить личность ребенка. Для начала, пожалуй, спросим его как его зовут?
  - Действительно, - подхватил Кейгер, - мы с самого начала не представляли нашего юного друга зрителям, потому как хотели, чтобы он сделал это сам. Итак?
  Белобрысый мальчуган с ярко-синим взглядом занял большую часть кадра. Его живые глаза переметнулись с ведущего на камеру, и он спросил неожиданно звонким голосом:
  - А мы правда все в телевизоре?
  - Да, - покровительственно ответил Кейгер, - и, возможно твои друзья тебя видят. Скажи теперь всем, как тебя звать?
  - Здорово!.. Ну в этом городе меня все Малым Джонни звали, когда я под мостом жил, - он покачал ногой.
  - В этом городе? - переспросил Кейгер, насупив брови.
  - Ну да, - мальчишка ничуть не смутился, - здесь - Джонни, в Дели - Танвиром, в Харбине - Сяо Вейем... Ну, везде по-разному, как им удобнее.
  - И ты во всех этих странах был и разговаривал там на твоем родном языке и все тебя понимали? - Кейгер, очевидно, пытался подыграть ребенку в его милой детской шутке.
  - Я с каждым на его языке разговаривал, - мальчишка удивленно пожал плечам, словно не веря, что такой взрослый человек может задавать такой глупый вопрос.
  - Если Вы позволите, - вмешался профессор Нойман, - как минимум, я могу подтвердить, что мальчик говорит на итальянском, и, как утверждает, моя жена - родом из Неаполя, он говорит с произношением свойственным этому региону. И, также, если верить консьержу моего дома - мексиканцу из Мехико, мальчик абсолютно естественно говорит на диалекте трущоб его родного города. Но, что более примечательно, что по моей просьбе Джонни перевел мне тексты, написанные на других языках, в том числе - даже на латыни.
  - Удивительно, поистине, - благосклонно согласился Кейгер, - Скажи нам, Джонни, где ты родился и помнишь ли ты своих родителей?
  - Я уже сказал профессору, - он вновь начал качать ногой под столом, - у меня нет родителей и я не рождался. Я просто всегда был, - и, отвернувшись от камеры, он стал изучать что-то справа от себя - вне кадра.
  - И сколько же ты себя помнишь? - снисходительно поинтересовался Кейгер голосом старейшины клана.
  - Всегда, - просто ответил Джонни, и камера зафиксировала его чистый ясный взгляд.
  - Хм... Пожалуй, я сам неаккуратно поставил вопрос, - признал Кейгер с крокодильей улыбкой, обнажившей ряд искусственных зубов.
  - Дело, возможно, не только в этом, Ларс, - вновь взял слово Нойман, - часть времени проведенного с мальчиком, я попытался уделить его обучению и меня сразу поразила его неожиданная интерпретация некоторых исторических событий, таких как, например, Французская Революция или взятие Византии крестоносцами. Прежде всего, я должен признать, что его знание предмета оказалось куда более детальным, чем мое. Наблюдения пересказанные им, я изначально предположил, он почерпнул из каких-то редких исторических документов, обучаясь под чьим-то началом. Но затем, я серьезно попытался установить его личность, и программа поиска изображений нашла мне в Интернете с два десятка фотографий, картин и зарисовок, где присутствует мальчик с почти идеально соответствующими чертами лица.
  - Любопытно, - вставил слово Кейгер.
  - Самое любопытное в том, - продолжил Нойман, увлеченный, - что эти изображения принадлежат зачастую давно прошедшим эпохам. Я продемонстрирую некоторые из них перед камерой. Вот фотография, сделанная в 1938 в Германии в время проезда кортежа Гитлера через толпу. Посмотрите на этого любопытного мальчишку на столбе...
  - Это было недавно, - звонкий голос Джонни перебил профессора, - мне было очень весело в этот день. И все вокруг были такие радостные. Хотя этот человек, которого они так хотели видеть, мне показался странным.
  - Почему странным, Джонни? - отеческим тоном поинтересовался Кейгер.
  - Ну, потому что он делал странные вещи с мужчинами, те которые положено делать с женщинами, - без тени смущения ответил Джонни, - ну как Вы, в общем.
  Кейгер побагровел, но попытался выразить озабоченность:
  - Почему тебе в голову пришла такая мысль, Джонни?
  - Потому что я это вижу, - отрезал мальчик и вздохнул, - когда я смотрю на человека я могу все видеть. Я обычно ничего им не говорю, потому что они начинают на меня пялиться как-то нехорошо.
  - Эмм..., скажите профессор, - начал Кейгер довольно строго, - а вы не пытались получить компетентный совет у врача. Возможно, Джонни было бы полезно...
  - Видите ли, Ларс, - перебил его Нойман, - по своему опыту могу Вам сказать, что Джонни действительно видит людей насквозь. Он описал мне мой характер, привычки и указал на болезни о которых знаю только я, моя жена и мой семейный доктор. Он это сделал в первый день, Ларс, когда посоветовал мне не пить вино за обедом, указав на плохое состояние моей печени. Он объясняет все своими словами, можно сказать детскими терминами, но он не ошибается.
  - Посмотрим, ммм..., что нам скажет наш гость... ммм, мистер Джонг из церкви... ммм Последнего слияния, - перевел тему Кейгер, - кто по-Вашему должен получить опеку над ребенком, особенно, учитывая его состояние?
  Но ответ данный Джонгом не разрядил обстановку, а напротив усилил смятение шоумена, остальных присутствующих в студии, кроме мальчика, а Бернстон, глядя в экран с открытым ртом, пролил виски себе на брюки от неожиданности.
  - Никто не успеет получить над ним опеку. Он один может дать вам опеку и он это сделает, - его голос звучал громче, чем ранее, но он все так же мягко выговаривал слова. И под изумленными взглядами миллионов людей Джонг опустился на колени перед Джонни и заговорил:
  - О Просветленный! Мы - твои дети. Мой храм и все благородные служители искали тебя тысячи лет, мой наставник и его наставник и те, кто был до них - от самого рассвета времен искали тебя...
  По мере того, как он говорил, выражение лица Джонни менялось с любопытного на спокойное, его синие глаза вдруг будто бы стали больше и ярче.
  - Все мои братья сейчас смотрят на тебя, о Просветленный, проснись же, божество и прими нас - твой сон - в себя, чтобы мы тоже познали совершенство, - Джонг продолжал говорить не останавливаясь.
  Бернстон вдруг заметил, что стаканы с водой, стоявшие на столе в студии, всплыли и зависли в нескольких сантиметрах от поверхности. Не смея верить, он перевел взгляд с экрана на свой собственный стол и с благоговейным ужасом увидел что вся посуда - пустая и полная - вложила новое значение в выражение "летающие тарелки", он посмотрел за окно и проводил глазами листья медленно опадающие с деревьев - но только вверх, а не вниз. Он снова посмотрел на экран и вдруг увидел, что глаза мальчика Джонни светятся ярким голубым светом и все его тело источает теплый свет. И последнее, что успел подумать Бернстон, прежде чем раствориться в этом свете - что вся его жизнь, все старания, чаяния, мелочные расчеты, все и даже секс с Шейлой не имел никакого смысла.
  ...
  Тяжелое облако света приближалось. И по плотности и напряженности лучей целесообразности, маленький знал, что это - Благо, его отец движется, строя многомерные тоннели на своем пути. Маленький развернул свой синеватый защитный кокон накопления энергии, чтобы встретить отца уже проснувшись.
  Щупальца тепла словно погладили его сознание, задавая вопрос:
  - Как Ты грезил?
  - Я старался, - ответные всплески энергии излишне резво прорыли обратные тоннельчики, но Отец не обратил внимания.
  - Расскажи мне, - властный теплый импульс считал информацию.
  В некотором волнении, хоть оно и не было его достойно, и маленький это знал, он ждал реакции отца. Центр облака слегка уплотнился, но затем выпустил мягкий импульс:
  - Ты еще дитя. Материя! Ты построил свою вселенную из материи. Только ребенок мог это сделать. Твои существа немало страдали, помни, что они тебя определяют. Не строй больше такого жестокого мира.
  - Они сделали меня лучше, - решился на ответ маленький, - я стал смелее. И я знаю, что эти существа были все способны на совершенство. Они просто боялись успеха. Страх успеха! Я теперь от него избавлюсь, Отец!
  Облако вновь собралось, но затем, уложило вихри крыльев и, коснувшись щупальцами сознания маленького еще раз, вытянулось в волну и погасло. Отец вновь удалился, а маленький погрузился в воспоминания - о созданном мире и тех, кто его населял, тех, кто были способны на большее, чем осмеливались.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"