Еще в середине вечеринки, мне стало ясно, что я пьян. Причем, пьян не настолько, чтобы не понимать ничего, но и не настолько, чтобы всерьез принимать все происходящее. Туманная пелена, окутавшая мозги, ничуть не сковала движения. Для всех, кто меня не знал хорошо, показалось бы, что я абсолютно трезв. Но сам то я знал, что это не так. Наступало приятное онемение, когда уже все неважно, когда говорится то, что думается, а делается то, о чем даже и не подумалось бы. Я знал, что еще немного и это состояние пройдет. Сохранить его можно было, только продолжая пить. Только куда уж больше? Я и так преодолел свою “дозу” - так на жаргоне называлась мера, которую человек может выпить в обычном состоянии. Теперь же состояние обычным назвать было нельзя.
Проблемы есть у каждого человека. Иногда они отступают на задний план благодаря хорошей компании и столь же прекрасному настроению. Сейчас вроде бы все было как раз так: и настроение и компания. Но что - то не давало мне успокоиться. Рыться в себе не хотелось, особенно сейчас, когда веселье для меня могло закончиться столь же внезапно, как и началось. Только не думать о проблемах. . .
Не вышло. Друзья давно заметили что-то неладное, но случай узнать все как есть, представился только сейчас. Использовать его решили все. Я не был против. Иногда так сильно надо поделиться с кем-нибудь тем, что тебя тревожит. Я поймал себя на мысли, что совсем недавно не хотел копаться в себе. К черту. Почему бы и нет? Если не им, то кому же тогда еще рассказать это? Друзья и так знают многое, больше чем родители, наверняка. И они принимают к сердцу то, что говоришь, они не выбрасывают твои слова и чувства на помойку. Конечно, родители тоже не сделают этого, но вот поймут ли они? А друзья поймут. По крайней мере, должны. Они и так знают почти все.
Целый год я пытался избавиться от дикого и страшного, но от того не менее манящего чувства, охватившего его еще два года назад. Муки, песни, вино. Я пытался всем, чем только мог, заглушить это чувство. Все было напрасно. Ничто не помогало. Я был сломлен, все мои мысли, все мои дела, все мои желания, все было посвящено ей. И от этого становилось еще хуже. Тогда осталось старое и избитое средство - клин вышибают клином.
Но вдруг все стало совсем не так, как я хотел. То, чем я должен были воспользоваться, стало внезапно не просто чем - то, а тем же самым чувством, той же самой любовью, теми же самыми надеждами и обещаниями. Я не знал, что это такое. Я не верил, что это возможно, но это было так. Я снова мог любить. Правда, теперь все было гораздо сложнее - между нами была непреодолимая пропасть - семья и ребенок. Я не мог ее перешагнуть. Не мог до тех пор, пока она сама не захотела сделать это. Мне было не все равно, что будет потом, но что мог с собой поделать человек, у которого снова появилась надежда, у которого снова появилась жизнь? Спасательный круг хорош, но если его нет, то хватаешься даже за соломинку. А эта соломинка, поманив, может оказаться бессмысленной шуткой, безумной игрой, жестокой и несправедливой. Но какая разница, ведь сейчас я мог жить, сейчас я мог дышать во всю грудь, мог возродить свою гордость и вернуть самого себя. А это немало.
Друзья знали, как знают все друг о друге жители одной деревни. Сплетни, слухи - от них так трудно скрыться. Закрыть уши очень тяжело, особенно если говорят о твоем друге. Но дать мне об этом знать они боялись. И я понимал и одобрял это, еще больше уважая своих друзей. Теперь же был как раз тот случай, когда можно было рассказать, объяснить. Удастся ли?
Первый разговор был тяжелым. Я знал, что так это и будет, что иначе не может быть никак. Меня поймут, но не смогут принять то, что я делал. Главное, на что с сожалением указывали они, - это был ребенок - как будто я сам не понимал этого! Как хорошо, что никто не упрекнул меня в самом факте. Но они ведь друзья, - как они могли упрекнуть? Если человек был мертв, как можно его упрекнуть в том, что он захотел стать живым и ожил? Как жаль, что все получается так. Но я не был здесь хозяином своей судьбы. Мне смертельно (именно так, именно смертельно) необходим был воздух. Я задыхался в духоте пустых и никчемных будней, в тесноте улиц и тишине домов. Я нашел живую воду, нашел свежий воздух. И отнять его никому не позволю.
После второго разговора на сердце у меня стало чуть тяжелее. Сомнений развеять не смог никто, но я и не надеялся на это - понять легко, принять труднее. Что остается? Оставить все как есть. Изменять ничего не получится. Исправлять не хочется. Да и зачем? Кому и в чем будет лучше, если то, что есть сейчас, полетит в тартарары? Никому. Для успокоения общества жить глупо. Жить надо по совести и чести. Так, как они подсказывают. Остальное неважно.
Меня тронула за рукав девушка. Еще с вечера я заметил, что она пристально и долго смотрела на меня. Теперь она решила сделать первый шаг. Ну что же, это не возбраняется. То, что ей было нужно, стало ясно достаточно быстро. Все получалось как-то не так. Я не хотел ничего, но ей явно было трудно и плохо. Сначала я хотел уйти, поговорив, но затем. . . В конце концов, какая разница? В чем дело? Нет больше ни трагедии, ни фарса, есть просто жизнь, которую надо прожить так, как хочется, так, как живется. Пусть говорят все что угодно. Это моя жизнь. Никто мне не может быть судьей.
2.
Лохи. Какие лохи ходят здесь. Интересно, как они вообще живут такими убогими? Это же не люди, во всяком случае, не пацаны. Вот еще один идет навстречу, улыбается, руку подает. Чмо. Слушай-ка, ты, а почему это у тебя такой костюм дурацкий. Ну вот, что сам не видишь, эта ткань- ширпотреб. Грубая дешевка. Ну и что значит то, что он от Версаче. Да это лажа. Тем более на тебе. Ну пока, иди-иди. Лох. . . Знакомая девчонка, тоже мне, занюханная красотка из домоуправления. А у тебя шнурки развязались на туфлях. Ха, на туфлях шнурков не бывает, что, не знала. . .
Ух-ты, какая краля, а бедра-то, а ноги, вот бы . . . Ну ладно такие пошлые мысли в сторону. Все равно моя жена лучше. И бедра у нее красивее, чем у этой. Тем более, что у этой не бедра даже, а задница. Даже хуже. Просто жопа. Хотя. конечно неплохо было бы и ее. . .
Покурить? Да без базара, - с пацаном, почему и не покурить. С пацаном можно даже пиво выпить, не то, что с лохами. Поболтать о жизни, о работе. Пацан он потому и не лох, что может все. Может и пиво пить, может и думать, может и чувствовать, может и говорить, может и учиться. А лохи? Да они просто зациклены на чем-то одном, просто уперты и не видят кроме своего носа ничего. Да и что они смогут в жизни? На кой они годны? Никому не помогут, никому не навредят. Даже на подлость настоящую они не способны - все одни только подличанья. Но думают о своей персоне столько, сколько даже пацан не смог бы.
Мозги это нужная вещь. Как хорошо, что сейчас я это осознал. Жаль, что не раньше, ведь иначе я столького бы уже достиг. Но и сейчас не поздно. Ведь я умный пацан, очень умный. Я цепкий по жизни. Я вытащу, выбью из нее то, что мне нужно. Я уверен. Вот только бы здоровье не подвело.
Да, здоровье я гробил сильно. И долго. Не понимал, что его не вернешь, пока петух не клюнул. Да и потом не понимал. Ведь нельзя мне было пить, а я пил. Но это ведь с пацанами. Как я мог им отказать. Они звали, мне хорошо с ними. Вот я шел и пил. С ними можно себя раскрыть, высказать свои мысли, порадоваться вместе, попошлить. Но теперь все. Теперь хватит. Тем более, что посидеть и пообщаться можно и без выпивки. Я это понял. Я могу. У меня есть воля. И я это делаю, и буду делать. Хватит сажать здоровье. И так уже не бык.
Кстати о быках, вон навстречу один такой идет. Что же, проверим, кто круче. Дорога широкая, разойдемся или нет? Разошлись. Бык оказался лохом. Хотя, конечно, может, и я в сторону свернул, но совсем чуть-чуть. А это не считается. Так что, он лох по любому. Тут уже неважно, что он здоровее меня.
Жена меня и такого любит. Пусть у меня мускулы не торчат во все стороны из - под майки, зато у меня есть ум. Я им возьму. А когда у меня будет много денег, то я куплю все то, что протратилось и износилось в моем организме, когда я был юным и глупым. И жене я куплю все, что она захочет. Самое главное, - хорошее зрение. Она его восстановит. Ведь это так плохо, не видеть листьев на деревьях, которые видят почти все. И еще хуже, когда тебе показывают вдалеке какую-то надпись, а ты не можешь ее прочитать. Когда у меня будут большие “love”, я обязательно сделаю ей отличное зрение.
Она этого заслуживает. Ведь она меня так любит, Я для нее значу очень много. Как она волнуется порой за меня? Хотя, иногда это доставляет страшные неудобства, особенно когда я с пацанами тусуюсь, а она бесится. Но главное, - то, что она думает обо мне и иногда даже за меня. Тем более, что она, хоть и злится, но моих пацанов уважает и относится к ним почти ко всем хорошо, особенно когда я не очень много времени с ними провожу. Но это не важно. Главное, что мы друг- друга понимаем и любим. Она - настоящий человек. Один из немногих.
И все-таки, как много на свете лохов. . .
3.
Я стоял, пораженный теми словами, которые были брошены ею. Необдуманные, но от этого не менее горькие и обидные. За что? Понять не мог, да и не хотел. Моя гордость была уязвлена. Ощущения были такими же, как если бы на меня вылили ведро помоев. Все было страшно горько. Тем более, что сказала это не просто какая-то женщина, а человек, которого я люблю.
Когда-то давно она не значила для меня ровным счетом ничего. Каждый день, встречая ее, я просто здоровался и проходил мимо. Затем, она мне стала интересна. Я захотел узнать ее ближе. Но мог ли подумать, что вскоре она станет для меня моей второй жизнью. Так случилось. То, что должно было быть просто одним из романов, стало самым-самым дорогим.
Смотреть на нее это такое счастье, такое наслаждение - слышать ее голос. Блаженство - прикасаться к ее руке. Она божественна. Кто мог бы сравниться с ней? Кому могло бы достаться столько совершенства и, причем, сразу? Что могу желать еще? Обладать этой красотой, чувствовать ее, думать о ней, знать, что она всегда с тобой. . .
Но знаю ли я это? Уверен ли, что она не упорхнет как птица, вскормленная, но все же привыкшая жить на воле? Что решаю я, и что она? Почему часто слышу от нее страшные упреки, глупые и никому не нужные оскорбления? И покорно все это выношу. Не зная сам, почему. Нет, неверно, - знаю. Потому, что люблю я ее. Всем сердцем, всем телом, всей душой. Всем, что есть на этом свете, всем, что мне дорого сейчас. Люблю. Никакое самоутверждение не нужно, никакая гордость не важна. Главное, - что есть она. В ней моя гордость, в ней самоуважение и самоутверждение. В ней моя жизнь. Сейчас.
Что для меня друзья, когда есть она? Помощь, выручка, взаимность - все это было до нее. Теперь осталась только она и ничего больше. Старые отношения с давними друзьями исчезли, появились новые с недавними. Что они для меня значат? Немного. Компания, сообщество, время, интересы. Но потому, что это нравится и ей. А если бы не нравилось? Пошел бы я на конфликт с ней? Нет, наверное. Хорошо, что для нее понятно, как важны когда-то для меня были эти люди. Как нужно было то, что я получал от них и то, что давал им. Но отдаление от друзей теперь реальность. К сожалению, произошло это не без нее. Я все это понимаю. Мне было тяжело. Да мне и сейчас тяжело. Друзья это надолго, Что теперь? Помогут ли они мне в трудное время? Помогу ли я им.
Помогу, знаю, что помогу. Советом, временем, участием. А они? Знаю, что и они помогут. Особенно в горькое, в страшное время. Ведь именно тогда мы вместе, когда нам тяжело. Мы как волки, собирающиеся в стаи, когда плохо и расходящиеся по парам, когда весна. Мы - звери и в этом винить нас нельзя. Все это поймут и не осудят. Во всяком случае, друзья.
Моя любовь сильна и верна, как птица или меч. Она возносит меня к облакам, она позволяет мне разить без промаха. Но доставляет любовь не только радости. Так много есть в ней боли и неуверенности. Главная боль - переломы души, главная неуверенность - страх за будущее без нее.
Ломать себя тяжело, особенно если это происходит в первый раз. Подстраиваться под чужую жизнь еще сложнее, особенно если есть ощущение, что лидер не ты, что ведущий не ты, но главное решить, что дороже - сохранить себя как есть или обрести в себе нового и лучшего человека. Изменения одного из любящих особенно горьки. Они рождают неверие в любовь и убивают так много. Но это чувство- игра без правил. Победитель никогда не получает все, а проигравший, наоборот, может лишиться всего. Так трудно определить, где же эта грань, где же эта победа, да и есть ли она вообще?
Поражения я не знаю, я в него не верю. Но страх есть. Страх не за себя, - хотя в себе я тоже не до конца уверен, - страх за нее. Знаю ли я ее? Кажется, что да. Но тогда откуда такие глубокие порезы наносит она моей душе, почему не могу я защитить себя порой от нее? Где моя вера в себя? С ней.
Да, с ней я не просто человек, который доказал всем, кто он, что он стоит в этой жизни. С ней я полубог, который имеет почти все. Она - как самое главное дополнение, как то, без чего нет ни меня, ни ее. То, что думают о нас те, кто вокруг, то, как смотрят нам вслед, как шепчется, как завидуют - это ли не доказательство того, что вместе мы единое целое, не просто пара, а слово, означающее нечто более высокое.
Пусть смотрят, пусть не верят, пусть злословят. Ничто не важно. Главное это то, что мы вместе. Сейчас. И я хочу верить, всегда.
4.
Мне на все наплевать. Двадцать лет просто так. Страшно мне засыпать. Я боюсь сделать шаг. Страх - совсем не беда. Я ему даже рад. Это все ерунда. Не вернуть жизнь назад.
Ерунда, что учусь, ерунда, что запой. Радость, смех, или грусть? Суета, бред, покой? Боже мой, все равно. Сколько зим, столько лет. Все отсохло давно. Где вопрос? Вот ответ!
Где желанья мои? Где стихи, где мечты? Где минуты любви? Где прекрасная Ты? Где любовь, где друзья? Неужели их нет? Где дорога моя? Вот вопрос. Где ответ?
День, - сомненья развей. Я тебя проживу? Жить - живи, пить - так пей. Бог, - когда я умру? Знать нельзя, но не знать - это тоже не жить. Поверни реки вспять, дай мне силы любить.
Я ушел далеко от себя. Дальше всех я ушел от друзей. Складки мыслей, порой теребя, я вернуться хочу поскорей. Но помочь мне не сможет никто, даже если бы кто и хотел. Силы все превратились в ничто: не могу даже то, что умел. . .
Одиночества темная ночь. Все сомненья и радости прочь. Никому и ничем не помочь, а вокруг лишь одна одиночь. Мне судьбину-беду напророчь- одинокая страшная ночь.
P.S. Очень хочется, чтобы у Володи все разрешилось хорошо.
P.P.S. А впрочем, пусть все будет так, как будет.
P.P.P.S. Это все было написано в 1998 году в мае. Как жаль, что события показали лишь углубление всех черт, о которых я писал, их перерастание в иную стадию, переход в иное качество. А так как в каждом из отрывков наравне с друзьями присутствовал и я, то можно себе представить, какой образ вырисовывается.