Аннотация: Продолжение "Дракон и Принцесса" - главы с 6 по 8.
Всё что происходило дальше, Лера помнила, как во сне. Напряжённом и нереальном. Как в густом тревожном тумане, как на футуристичных полотнах Умберто Боччони, где все многочисленные лица слились в какое-то одно странное, яркое, многоликое и устрашающее. Голова шла кругом. Удушливые благовония. Невыносимая жара. Чьи-то сильные руки подхватывают её под локоть и не дают свалиться в обморок от духоты дважды - при выходе из прохладного особняка в уличное пекло и в храме Богини Матери на бесконечно долгой свадебной церемонии. Кто-то заботливо и незаметно подносит нюхательные соли к её лицу. Кто-то нежно касается её руки, одним неуловимым движением надевая ей на палец массивный золотой перстень с фамильными бриллиантами.
- ...любовь моя? Слышишь? - очень тихо кто-то шепчет ей. - Теперь ты надень кольцо мне на палец... - и Валерия послушно делает что ей сказано.
Кто-то трепетно обнимает её за талию. Кто-то неуверенно и осторожно притягивает её к себе, желая поцеловать.
- Успокойся, душа моя. Слышишь? Это всего лишь я. Скоро всё закончится. Потерпи ещё чуть-чуть. Я тебя сейчас поцелую...
- Боже мой, Блас... - выдохнула Лера, в первый раз поднимая глаза на этого кого-то, кто всё время был с ней рядом и помогал как мог. - Мы теперь муж и жена? Да? Это правда? И первая брачная ночь? И всё такое? И только смерть разлучит нас?
- Да, родная. Только так. Я тебя сейчас поцелую...
- Боже мой, Блас... - хрипло прошептала она. - Я так боюсь быть твоей женой, ты не представляешь, как.
- Счастье моё, прекрасно представляю. Я и сам до ужаса боюсь быть твоим мужем. Вот только я тебя сейчас поцелую...
- Блас, боже мой... - еле слышно сказала Лера. - А как же... А как же...
- Что? Что, девочка моя? - встревоженно шепнул маркиз, крепко её обнимая.
- А как же мы будем жить тогда? Ведь придётся нам как-то жить? О, Боги, как? Мне так страшно... - выговорила Валерия и испуганно посмотрела на Бласа.
- Великолепно, я думаю. Ничего не бойся, родная. Будем ругаться, будем мириться, будем портить кровь и нервы друг другу. Чудесная семейная жизнь. Вот только я тебя сейчас поцелую...
- Блас...
- Давай попозже договорим? Угу? Сейчас не совсем уместно, родная. Церемония ещё не закончена, как бы. Все ждут. И я всё ещё хочу поцеловать тебя, детка. Невозможно хочу. Иди ко мне... - невероятно нежно он прикоснулся к её дрожащим губам и Лера вдруг почувствовала, насколько же он слаб в этот момент и насколько же силён одновременно. Рядом с ней. Для неё. И вопреки всему. Она отчётливо поняла, что в этом богом забытом мире, среди жестокости и обмана, где есть единственное право - право сильнейшего, она одна. Совершенно одна. Рядом теперь есть только он. И, удивительнее всего, именно сейчас она поверила этим ласковым губам и сильным рукам. Валерия прижалась к нему всем телом и ответила на поцелуй.
- Люблю тебя. Слышишь? - еле выдохнул он.
- Слышу... - прошептала она.
- Прошу тебя, верь мне. Будешь?
- Буду...
- Вот теперь точно всё. Теперь ты - моя, а я - твой. В болезни и в здравии, в богатстве и бедности, в печали и радости, я отдаю себя тебе и пусть только смерть разлучит нас.
- Боже мой, Блас... Всё так серьёзно. От этого становится ещё страшнее...
- А ты думала? - усмехнулся он и ещё крепче прижал её к себе. - Моя маркиза. Моя миледи Аурэлия Фернандес-Очоа де Альмодовар. Каково? Звучит? А?
- Жуткая жуть, Блас, - испуганно прошептала Лера.
- Ну, что совсем-совсем жуткая жуть? - огорчился он.
- Ой, ну не настолько же, конечно. Жуткая жуть с непривычки. В первый момент. А потом - нормально, - улыбнулась она и уже серьёзно посмотрела в его глаза. - Будь со мной терпеливым и нежным, Блас, пожалуйста.
- Буду. Напрасно просишь меня об этом, радость моя. Ты даже не представляешь насколько я умею быть таким, когда захочу.
- А ты хочешь?
- Я просто умираю, как хочу, миледи, - ухмыльнулся он и обжёг её взглядом чёрных голодных глаз. - И давай уже пойдём. А то эта утомительная церемония никогда не закончится и наши гости от тоски разнесут храм Богини Матери ко всем чертям собачьим. Идём, счастье моё. Нас ждёт свадебное застолье и увеселение. Ты готова увеселяться?
- Право, не знаю, милорд. У меня от страха пропал аппетит и ноги подгибаются, а в остальном - всё прекрасно.
- Серьёзно? Подгибаются? Ну, значит, я тебя понесу, - сказал он и подхватил Валерию на руки. - Так лучше?
- Да. Так очень хорошо милорд.
- Всегда к вашим услугам, миледи. В любое время. Днём и ночью. С удовольствием.
- Я ни секунды в этом не сомневаюсь, Блас. - тихо засмеялась она.
- Ну, конечно же. Как же можно, Аурэлис? Я теперь твой муж, а ты моя жена. О, Боги! Какое же это счастье, детка - быть твоим мужем!
- Ты думаешь? - неуверенно спросила Лера.
- Я уверен. На все сто. Это необыкновенно, родная. Просто сказочно. У меня теперь жена! Чёрт! И я так счастлив! - запредельно улыбнулся он и чуть ли не бегом устремился к выходу. - Тебе тоже понравится быть моей женой, я тебе обещаю. И ты полюбишь меня. Очень скоро.
- Да? - странно взглянула она на Бласа. - Ты думаешь?
- Что значит - думаешь? Да я гарантирую, Аурэлис. Тебе будут завидовать чёрной завистью все девочки, девушки и женщины Объединённых Королевств.
- Правда? А старушки? - лукаво улыбнулась она.
- Старушки? Хм. На счёт старушек ничего не могу сказать, но некоторые, из которых песок еще не очень сыплется и они еще помнят ...хм... некоторые моменты своей молодости, вполне возможно, - ухмыльнулся он.
- Ты - хвастун, Блас! Какой же ты хвастун! И старушек приплёл, мерзавец, не постыдился! - весело воскликнула Валерия.
- Стыд и я совершенно несовместимые вещи. Мы находимся в постоянном, непрекращающемся антагонизме уже долгие годы, миледи. И наши отношения с ним останутся неизменными, вот так, - нагло улыбнулся Блас. - О-о! Так, маркиза, держись. Сейчас на выходе в нас будут кидаться всякой гадостью, типа крупы, цветов и ещё всякой другой мелкой дряни. Береги глаза, любовь моя. У моей жены всегда должно быть только два глаза, по умолчанию.
- Я запомню, милорд. А это что какая-то традиция?
- Два глаза? - хохотнул он.
- Очень смешно. Я о крупе и цветах говорю, мой не в меру язвительный муж.
- О-о-о-о! Повтори ещё раз, родная, просто кайф слышать от тебя такие вещи!
- Что значит этот крупо-цветопад?
- Вот ведь, чёрт, а? Ты же прекрасно поняла, о чём я? Что так сложно, да?
- Блас, муж мой драгоценный, а вот сейчас беги со всех ног к карете. Мне очень не нравится вон так дородная тётенька с корзинкой. Боюсь, что у неё там что-то тяжёленькое припрятано.
- О-о-о-о! Конечно, любовь моя, как скажешь! - счастливо засмеялся маркиз Блас Фернандес-Очоа де Альмодовар и одарил свою новоиспечённую жену пронзительным взглядом.
Её светлость герцогиня Пилар Фернандес-Очоа де Альмодовар с загадочной и томной улыбкой звезды первого канала Ларисы Гузеевой на сочных губах, удовлетворённо смотрела вслед убегающему сыну. Она уверенно и неспешно обвела взглядом толпу возбуждённых предстоящим застольем гостей, словно желая увидеть кого-то и с непререкаемой убеждённостью в своей правоте сказать: "Роза? Вася? А что вы скажете?"
Глава 7.
Как же она устала! От тяжелого и тугого в груди и талии платья, от массивных фамильных украшений, от постоянного контроля за осанкой и прямой спиной, от приклеенной счастливой робкой улыбки новобрачной, от шума, гвалта и гама, от навязчивой и нудной музыки, от аркадийских приторных благовоний и духоты, от запаха еды, специй и вина. О, да, вина... Лера снова протянула руку к бокалу с искристым южным вином и поднесла этот нектар к губам. Большой жадный глоток. Ещё. Вот так. Восхитительное состояние лёгкого опьянения, когда становится всё равно на происходящее рядом, словно тебя здесь и нет. Чудесно, когда всё как во сне, как в тумане, как в мареве, как в мираже...
- Ты намерена и дальше целенаправленно напиваться, любовь моя? - нежно проворковал Блас ей в самое ухо.
Валерия вздрогнула от неожиданности и его внезапной интимности в голосе. Она сфокусировала расплывчатый взгляд на его лице, развязно улыбнулась и нагло выплюнула:
- Да. Намерена. Это проблема?
- О, разумеется нет. Наслаждайся праздником, моя маркиза. Он в твою честь. Ни в чём себе не отказывай, дорогая. Если что, просто знай - у меня хватит сил дотащить пьяную жену до нашей спальни. Слышишь?
- Слышу, - придушено выдохнула Лера и снова потянулась к бокалу с вином. Сделала алчный глоток и поняла, что вина, увы и ах, больше нет. Вот чёрт!
- Ещё? - заботливо осведомился её услужливый муж.
- Да. Пожалуйста, если можно, Блас.
- Отчего же нет? Всё для тебя, моя радость. Если что - обращайся, я тут неподалёку.
- Угу. Спасиб, родной. Ты самый замечательный муж, которого только можно себе представить.
- Да неужели? - насмешливо спросил он, наливая вина в пустой бокал. - С чего вдруг такие скоропалительные выводы, маркиза? Вино из Ичмэра уже затуманило твой мозг? И упало пеленой на твои глаза? Да, моя дорогая? Давай я хоть чего-нибудь положу на твою пустую тарелку. Раз ты прогнала слуг, меня же ты не прогонишь? Мясо? Рыба? Овощи?
- Всё, - неожиданно выпалила Лера и сама удивилась своей наглости. - Я жутко проголодалась, Блас.
- Конечно, радость моя. Всё, что пожелаешь. Я сейчас. А может - дичь?
- И дичь тоже.
- Прекрасно, маркиза. У вас восхитительный вкус и необыкновенные пристрастия в еде. Мне это нравится, - засмеялся он. - Значит так. Сидишь здесь, ждёшь меня и никуда не исчезаешь. Угу?
- Угу.
- Чудесно. Я ушёл.
Он легко поднялся и одним взглядом, и двумя едва уловимыми кивками головы, приказал одному из своих гориллоподобных телохранителей ненавязчиво встать рядом с креслом Валерии. Остальные, расставленные по периметру зала и в эркерах, заметно подобрались и приосанились. Лера пьяно улыбнулась. Ей определённо нравился её муж. С таким вообще ничего не страшно! Теперь ни одна сволочь не посмеет приблизится к ней на расстоянии пяти метров. Красота, простота и элегантность... К чему это она? Ну, не суть как важно. Главное напиться до бесчувствия, а там будь что будет. Пофиг. Вообще. И её рука снова потянулась к бокалу с вином. А дальше стало совсем весело и беззаботно, как в детстве... Блас приволок ей страшную прорвищу еды, расставил это всё вокруг Леры, долил вина и самоустранился. Не муж, а находка! С каждым съеденным кусочком чего-то изумительно вкусного и нежного, с каждым выпитым глотком вина из как его... этого... ну, не важно, ей становилось всё веселее и веселее. Чёрт! У неё же сегодня свадьба! Её личная свадьба! И где-то должен быть её муж, раз свадьба. Логично? Да. Не бывает свадеб без женихов, то есть уже когда они становятся мужьями, ну, понятно в общем. Кстати, а где он? Ейный муж.
- Блаааас? - громко позвала она и вздрогнула от его близкого присутствия. - Ты мой муж?
- Ну, вообще то, я рассчитывал быть им, моя прелесть. А что? Какие-то проблемы? - улыбнулся он, отставляя свой бокал. Интересно с чем?
- Нееет. Проблем нет. И это наша свадьба?
- О-о-о-о, детка. Всё. С вином пора завязывать. Я не запрещаю тебе, разумеется если желаешь ещё пить, то пей, но предупреждаю - тебе будет плохо. Хотя должен признаться такая ты мне нравишься гораздо больше, чем перепуганная и растерянная. Глаза горят, румянец во всю щёку и бесшабашность во взоре - это по мне, любовь моя. Ты чего-то хочешь от своего мужа? Я тебя правильно понял?
- Да. Я хочу танцевать, Блас! - задорно улыбнулась Лера. - Прямо сейчас. Идём! У нас же свадьба и у нас должен быть наш танец. Только для двоих, для нас с тобой.
- О, маркиза, всё что угодно, только не танец! - взмолился он. - Аркадийцы не танцуют, тем более на своей свадьбе. Пойми, радость моя, таковы традиции. И вообще... Я - мужчина. Я изначально не танцую.
- Не танцуешь? Почему? - искренне изумилась Валерия. - Какое преступное упущение, Блас! Не находишь? Значит, ты будешь первым. Идём!
- О, Боги, Аурэлис! Что, вот прямо вставать и идти?
- Конечно.
- Но, только один раз. Слышишь?
- Угу.
Как же это было восхитительно! Танцевать со своим мужем, смотреть в его горящие страстью глаза, купаться в его восхищении и желании, счастливо улыбаться и весело смеяться, потому что тебе действительно хорошо! Доверять ему, доверять его рукам и ни о чём не думать, потому что он мужчина, и он тебя ведёт и он тебя держит, и никогда не отпустит. Да! Этот не отпустит никогда. Блас - он такой. Что-то неясное, смутное, едва уловимое, ласковое, трепетное и бесконечно нежное всколыхнулось у Леры в душе, и тёплой волной отозвалось в сердце.
- Ещё! Хочу ещё, Блас. Мне так хорошо! Я просто счастлива! Слышишь? - прошептала она и ещё крепче прижалась к маркизу.
- Слышу, радость моя. Сколько хочешь.
И они танцевали снова и снова, под незнакомую музыку, под странный восточный ритм, в тысяче мерцающих огней от светильников и миллиона свечей, кружась в огромном зале в объятиях друг друга, и им было безумно хорошо вдвоём. Как будто кроме них здесь никого и не было, и все присутствующие не пребывали в состоянии тяжелейшего шока от творящихся здесь безобразий. Валерия тонула в чёрных глазах Бласа. И удивительнее всего нисколько не боялась утонуть в них безвозвратно. Страха больше не было. Он ушёл. Потом они вдвоём пили вино и с аппетитом закусывали. Громко и неприлично хохотали над понятными только им шутками. А потом опять танцевали, и пили вино... Уже совсем ближе к ночи гости совершенно перестали обращать внимание на чудачества новобрачных. Каждый был на своей волне, причём абсолютно не мешая друг другу. Все были довольны и счастливы. Свадьба удалась! О такой именно свадьбе Валерия всегда и мечтала. Она внезапно почувствовала себя нехорошо. Как раз между очередным глотком вина и каким-то спелым фруктом, что заботливо предложил ей Блас.
- О, Боги, что? - воскликнул маркиз, увидев её мгновенную бледность и испуганные глаза.
- Мне плохо...
- Я так и понял. Только не говори мне, что я тебя об этом не предупреждал. Ничего не бойся, моя прелесть. Я с тобой.
- Угу... - гугукнула пьяная Валерия и по традиции провалилась в темноту.
Мечта каждого нормального человека на утро следующего дня после продолжительной и бурной ночной попойки - проснуться и тут же умереть. Это нормально, понятно и объяснимо, поэтому что смерть, в данной непростой ситуации, кажется единственным верным решением. Валерия медленно просыпалась. Её воскрешение было на удивление приятным, восхитительно нежным и таким тягуче счастливым, что при первом взгляде на проснувшуюся девушку, можно было смело сказать - вот везёт же некоторым, блин! Ещё она ощущала себя как никогда выспавшейся, отдохнувшей, посвежевшей и необычайно довольной жизнью. Жить хотелось! А это самый главный аргумент на утро после пьянки, против которого не попрёшь. Лера с наслаждением открыла глаза и улыбнулась. Мягкая перина, источающее свежесть постельное бельё, ощущение сказочного далёкого утра из детства, когда знаешь, что нет у тебя никаких проблем и забот, а впереди только бесконечное лучистое счастье за каждым углом.
- О-о-о-о, граждане тунеядцы и алкоголики, с добрым утром! - насмешливый, слегка охрипший спросонья голос Бласа, раздался откуда-то из глубины спальни.
Леру слегка подкинуло на перине и мягко опустило. Она старательно пыталась сесть и выглядеть при этом достаточно прилично. Осознание того, что на ней надета ночная сорочка, пусть и неподобающе короткая по меркам средневековья - до колен, но всё же, даже и она внушала чувство защищённости и уверенности в себе.
- Блас? С добрым утром! - нервно ответила она, не вылезая из постели и торопливо одной рукой одёргивая под одеялом задравшуюся ночнушку, а другой - приглаживая лохматую голову. - Могу я узнать, что ты здесь делаешь?
- Радость моя, до недавнего момента я сладко спал, пока ты не разбудила меня своим зеванием и копошением. Теперь я уже спешу к тебе, - также насмешливо ответил он, стремительно вставая с огромного дивана в противоположной части комнаты. Он был совершенно голый. Лера от неожиданности закрыла глаза и ойкнула, как самая распоследняя идиотка.
- Только не уверяй меня, моя прелесть, что ты не разу не видела обнажённых мужчин. Особенно утром, - откровенно рассмеялся он, стремительно направляясь к ней.
- Прости. Глупо получилось. Наверное, - вконец смутилась Валерия, открывая глаза и пристально рассматривая Бласа, который остановился возле её кровати, наслаждаясь её смущением.
- Нравлюсь? - нагло глядя ей в глаза, с усмешкой спросил он.
- Нравишься, - ответила Лера и вдруг дерзко улыбнулась ему. - Ты - прекрасен. Настоящий демон.
- Твой демон, прошу заметить, счастье моё. Твой. Который вчера стал твоим мужем. Который потихоньку спаивал свою собственную жену, потому что ей вдруг до чёртиков захотелось надраться на собственной свадьбе. Который вёл себя неподобающим мужчине правящего дома образом, то есть - танцевал...
- О, да, очень неподобающе, Блас!
- Не перебивай меня, женщина, - мягко возразил он. - Я не сказал, что сожалею об этом. Мне понравилось танцевать с тобой и этот факт на многое закрывает мои глаза. Более того, я решил впредь танцевать с тобой на всех торжествах, где будет музыка.
- Блас, ты мой герой! - счастливо воскликнула Лера.
- Миледи, ведите себя прилично. Я ещё не закончил, - с серьёзным лицом ответил он на её вскрикивание и находясь в крайне неприличном виде, призывая жену к приличиям. - Далее. Который не мог больше видеть, как плохо его любимой жене, по её же, прошу заметить, собственной глупости и невоздержанности. Который, в свою первую брачную ночь, как укушенный метался в поисках придворного мага, чтобы его любимой жене утром было не так паршиво и гадко, как могло бы быть. Наконец, демон, который устал, как тысяча чертей, оберегать сон своей любимой жены, потому что ей было таки плохо, пока не начала действовать магия. И вот, когда я - бедный и несчастный демон, наконец-то уснул, меня через час будят и спрашивают самым невинным образом - что же я здесь делаю?
- О, Блас! Прости меня. Я очень-очень сожалею, правда.
- Ни фига ты не сожалеешь. Глаза у тебя... Как у хитрой кошки.
- Это не по этому, Блас. Напрасно ты мне не веришь...
- Не верю. Голос у тебя... Какой-то игривый, через чур.
- Ну, не дуйся на меня, Блас. Ну, хочешь, - она больше не могла сдерживаться и рассмеялась в голос, - ну, хочешь, отомсти мне. Ты я вижу этого очень хочешь.
- Хочу... - хрипло выдохнул он и мгновенно откинул одеяло, за которым пряталась его хохочущая жена. - Очень... Даже не представляешь, как.
- Подожди, Блас. Мы должны быть в равных условиях. Верно? - она рывком поднялась с постели и встала напротив мужа. Неуловимым движением Лера стянула вниз тонкие бретели ночной сорочки и шёлковая ткань, как вода, плавно скатилась к её ногам. Она стояла обнажённая, заглядывая в глаза обомлевшего маркиза.
- Нравлюсь? - тихо спросила она.
- Давно, - сипло выдохнул он. - С первого взгляда.
- Я знаю. Теперь я - твоя, а ты - мой, Блас. В болезни и в здравии, в богатстве и бедности, в печали и радости, я отдаю тебе себя и пусть только смерть разлучит нас.
- Иди ко мне... - внезапно охрипшим голосом сказал он, притянув её к себе. - Ты никогда и ни о чём не пожалеешь. Никогда. Обещаю.
- Я знаю. На то ты и демон, Блас... - прошептала она ему в самое ухо, крепко обнимая за плечи. - Унеси меня к звёздам. Сейчас. И люби нежно... - Лера заглянула ему в глаза невыносимо ласково и прижалась горячими губами к его щеке.
- Что же ты делаешь со мной? - глухим стоном выдохнул он. - Что делаешь?
- Блас... - шёпотом позвала Валерия и жадно прикоснулась к его губам. Он также жадно ответил ей, с хрипом выдыхая:
- Моя... Теперь - моя...Наконец-то...
- У тебя удивительный запах, родная - прижимаясь носом к Лериной ключице, тихо проговорил Блас, - ты знаешь об этом?
- Да, знаю.
- Даже не желаю знать, кто говорил тебе об этом, кроме меня. Совсем. Теперь ты моя. Всё остальное неважно.
- Ты потрясающий, Блас, - нежно прошептала она в ответ. - Просто удивительный...
Более ей не удалось сказать ни слова, потому что сильные руки сжали так, что не было никакой возможности вздохнуть. Валерия прижалась губами к его щеке и поняла самое страшное за их бесконечное утро любви - так сильно она хотела только Канову. Прикосновения Бласа будили в ней нечто почти забытое - желание. Не искусственно вызванное фантазиями и представлениями желание кого-то другого на месте своего партнёра, а настоящее, страстное, обжигающее пламя. Вот и сейчас, жар от рук Бласа медленно разлился вдоль спины, и замер, разгораясь внизу живота, опаляющим пламенем распространяясь по бёдрам. Потрясающие ощущения! На миг Лера прикрыла глаза, вдыхая запах разгорячённого мужчины, чувствуя, как возбуждает её тепло его тела, опаляет тепло его дыхания и предательская слабость коснулась ног. ... "О, Боги, неужели я и не могу совладать с собственным вожделением?!" - неуверенно подумала Валерия. Вскинув подбородок, она взглянула на Бласа и в который раз за сегодняшнее утро поняла - нет, не может. Убейте её на месте, но не может и всё. "Мать моя, женщина! Хочу его... Хочу - не могу... Хочу испытать тяжесть его тела... Хочу ощутить его силу... Хочу так, что сердце грохочет в ушах и подгибаются колени. Да, Лера, давно тебя так не накрывало!" Очень медленно, словно боясь спугнуть, Блас наклонился к её губам и поцеловал... Так целовал только Канова... Это стало последней песчинкой. Дальше последовал настоящий самум, сметающий все на своем пути. Он целовал так, что Лерка задыхалась, забывая дышать, и только тогда он отрывался, давая возможность ей немного прийти в себя, чтобы в следующую секунду вновь оторвать её от реальности. Валерии казалось, что её тело сейчас живёт само по себе, светится каким-то сказочным неопалимым огнём, сияет пульсирующими вспышками и осыпается миллионами искр, потому что себя она больше не чувствовала, а ощущала только его губы и его руки... Стон, как всхлип, сорвался с губ, в последней попытке совладать с собой. Это неопытная девушка не может понять от чего ей так сладко в мужских объятиях, а взрослая женщина четко знает, что ей нужно, и остро чувствует желание ощутить его там. И Лерка желала так сильно, что прижалась к Бласу, чтобы ощутить и его желание. Вздрогнула. Почувствовала. Ощущение торжества - всегда приятно быть желанной, и вместе с тем чувство страха - всегда страшно быть желанной настолько... Она забыла обо всем, себя забыла. Она хотела именно этого мужчину настолько, что перестала себя контролировать.
- Не могу больше... - её шепот.
- Девочка моя... - его выдох.
Такая короткая жизнь и так много в ней уже было: чувств, страсти, ненависти, злости, обиды, боли, разбитого сердца, холодных глаз - он перечеркнул всё, разделив жизнь на до и после него. Утро, день, час, два, возможно три - кто считает? - мир живёт по своим законам, время бежит унося крупицы счастья уже в прошлое, а мы остаёмся здесь и сейчас. Ей хотелось разрыдаться от счастья, от досады на проклятое время, пролетевшее так быстро, от злости на себя, от того, что изменила Канове, сравнив его с другим мужчиной и сравнение оказалось не в его пользу, потому что никогда ей не было так хорошо физически. Никогда. Её вновь проснувшееся желание раздирало её изнутри и толкало, словно загулявшую кошку, в объятия, где ей было так сладко до беспамятства. Всё дьявольски осложнилось. За одно единственное утро. И полетело в тартарары. "О, Блас, что же ты со мною делаешь? И как же мне смотреть тебе в глаза? Как?"
- Не пойму сколько времени? - прошептала Валерия, пытаясь отдышаться.
- Не знаю. Это важно? - упал он рядом.
- Абсолютно всё равно. Просто вот только что было утро...
- Первое брачное. Поздравляю тебя, маркиза.
- Кстати, да! Спасибо. И тебя с тем же...
- О, Боги, Аурэлис! Это видимо нервное, да? В глаза смотреть боимся, дурацкое чувство неловкости, и говорим чушь какую-то?
- Наверное, Блас. Прости. Это смешно сказать, но я... мне... Мне и правда неловко от того что было так... ну, так, как я думала не будет никогда. Мне стыдно от себя самой...
- Брось. Ты была собой, чего тебе стыдиться? Ты именно такая, Аурэлис. Ты была со мной и ты меня хотела, детка. О, Боги, как ты меня хотела! Меня. Только меня. Каждую секунду. Я чувствовал это, понимаешь? И я счастлив... - осипшим голосом сказал Блас. Он нежно притянул к себе жену и поцеловал в висок. - Люблю тебя, слышишь?
- Слышу. Ты необыкновенный, Блас. Сказать, что мне было хорошо - это значит не сказать ничего.
- А и не надо ничего говорить. Я и так уже всё понял. Слова здесь совершенно ничего не значат. А то, что я хочу услышать от тебя - я услышу рано или поздно, у меня хватит терпения. Теперь уже хватит. Ты знаешь, аркадийцы вообще ценят именно те чувства, которые приходят внезапно. Вот такие мы оригиналы.
- Забавно... - очень тихо сказала Валерия каким-то своим мыслям и вдруг поддавшись необъяснимому порыву поцеловала Бласа в плечо. Потом ещё и ещё.
- Ты находишь это забавным? - совершенно осипшим голосом спросил он, старательно контролируя своё дыхание.
- Что? - удивлённо переспросила она. - Ты о чём, Блас? - и уткнулась в нежную, слабую, невыносимо мягкую и тёплую ямку на его шее чуть-чуть до плеча, словно специально предназначенную для её носа.
- Ты хочешь ещё чего-нибудь, Аурэлис? - очень осторожно спросил он, боясь пошевелиться и нечаянно спугнуть её, лишившись при этом невыносимого блаженства.
- Да. Хочу. Страшно хочу есть и спать, - промурлыкала она и прикоснулась горячими губами к его шее.
- Понял. - судорожно сглотнул он. - Прекрасное желание. Я, пожалуй, тоже ему последую. Но это ведь не всё что ты хочешь на сегодня, ведь так родная? Или я ошибаюсь?
- Конечно же, не всё. На сегодня. У меня вообще много желаний. И очень большие планы на всю оставшуюся жизнь... - нежно улыбнулась она и тесно прижалась к нему всем телом.
- У меня тоже. И ты присутствуешь в них везде и всюду. А на всю оставшуюся жизнь у меня ТАКИЕ планы! Хочешь расскажу?
- Конечно. Давай только поедим сначала. Угу? Меня очень интересуют именно твои планы, Блас. Тем более, если я там везде присутствую.
- Отлично! - улыбнулся он и осторожно, не выпуская её из рук, потянулся за колокольчиком - вызывать прислугу.
Глава 8.
- Ты вся светишься, моя дорогая. Что я говорила? А? Хорош? А ты всё куксилась перед свадьбой? - змеиным шёпотом шипела в ухо Пилар. - А глаза? Ты видела свои бесстыжие глаза? Спрячь глаза, слышишь? Дай ему спокойно покушать. Бедненький мой мальчик... Круги под глазами, бледный, как смерть. Двое суток из спальни не вылезали. Брачная ночь, называется. Ты слышишь меня? Скромнее надо быть в доме у родителей. Ходить-то можешь вообще, милая? У вас двоих абсолютно необузданный, какой-то дикий темперамент. Вот приедете к себе в Калиакрие и трахайтесь хоть неделю безвылазно, но здесь соблюдайте элементарные приличия. Это тебе понятно? Хорошо, что у меня сердце не выдержало - пошла проверить, как вы там, живы - нет. Живы, оказались. Да и неплохо так. С фантазией. Живенько.
Лера чуть не подавилась, вспомнив в каком виде и какой позе Пилар застала их сегодня днём. Скорее всего её светлость ещё и под дверями долго стояла подслушивая, а Валерия так стонала, так сладко и так страстно, и вообще позволила себе не сдерживаться в тот момент и полностью расслабилась... Блииин! Да, глаза лучше опустить. Дёрнул же чёрт эту Пилар прийти в самый можно сказать пиковый момент, но ума у свекрови всё же хватило дождаться завершения, но ЧТО она могла услышать, вот это да. Блииин, так неудобно! А с другой стороны - что такого неудобного? У них брачная м-м-м ночь, медовый месяц, что ещё - то можно было услышать и чего ожидать? Было бы хуже, если бы они в карты играли. А даже, если бы и в карты, ей - то какое дело? И, успокоив таким образом саму себя, Лера гордо вскинула подбородок и ослепила Бласа совершенно похотливым кошачьим взглядом, полным желания. "Потому что МОЁ! Потому что хочу - не могу!" - красноречиво кричал этот взгляд. "Как же закипает кровь при мысли, что я могла бы провести всё это время в его сильных объятиях. Он же видит желание в моих глазах, слышит его в моем дыхании и сейчас уже чувствует мой запах, запах страсти". Внезапно жар желания опалил внутреннюю сторону бедер, низ живота и шею. У Бласа мгновенно потемнели глаза и демон в нём медленно начал поднимать голову - его взгляд стал диким, неистовым и страстным. Валерия уже не боялась его. Она практически полюбила этого неуёмного демона и то наслаждение, что он ей дарил.
Лера воспитывалась в интеллигентной, культурной и высокоморальной среде. Её родители были людьми старой, зарекомендовавшей себя закалки, но естественно не ханжами. Просто с возрастом, физиология и рефлексия по этому поводу, у них отодвинулись на более дальний план, но её любимая мамочка сейчас непременно бы осудила свою дочь за столь звериные необузданные инстинкты. А может быть и нет. Кто ж знает? Сама себя Лера уже не раз и не два и осудила, и пристыдила, и отругала, и отматерила, и морально унизила. Хотя зачем? Что такого она сделала? Уж сама-то с собой она могла быть до конца честной. И вот правда была таковой: ей до дрожи в коленях, до трясущихся рук, до гула в ушах нравятся эти необузданные звериные инстинкты. Нравятся, и всё. Такой уж она уродилась. Она всю свою жизнь хотела, искала и ждала именно такого мужчину, как Блас. Такого, великолепного, умелого, чуткого любовника и такого сильного мужчину, во всех смыслах этого слова. Но в её прошлой жизни такие экземпляры не встречались, конечно же они где-то и были, но вот ей не встретились. Обидно... А Канова? До недавнего момента он затмевал весь мир собой. Нет, не так. Он и сейчас всё для неё. Таким навсегда и останется. Он прекрасен, он Дракон, он лучший, но Блас - это что-то запредельное! Абсолютно. Именно для неё. Вот так жестоко... Любила ли она Дракона? Сто раз да! Любила, и сомневаться нечего, и любит сейчас до одури, до замирания сердца. Его невозможно разлюбить. Забыть его невозможно. Её сердце и душа принадлежат только ему. И как бы не сложилась её жизнь, Дракона она не бросит никогда. Способ найдётся. Дело времени.
Но, как же Блас? А Блас - это совсем-совсем другое. Так сложно объяснить... Это надо чувствовать... И ощущать всем телом. Мммм! Вчера, когда она проснулась в его таких сильных и надёжных объятиях, Лера с ужасом осознала, что ей до безумия хочется целовать каждый сантиметр его тела, хочется нежно покусывать его плечи, хочется уткнуться носом в восхитительную слабую ямочку у шеи и стонать от наслаждения вдыхая его запах. Хочется растечься водой в его руках, хочется таять, как мороженое, хочется быть слабой самкой и отдать себя всю без остатка, без сожаления, без понтов и без гордости. Какая гордость? О чём вы? Нет у неё гордости. Давно. А также нет стыда, страха, чести, совести, морали и приличий. От всего этого Лера избавилась, как от ненужного балласта, оказавшись в водовороте свалившихся на неё обстоятельств. Они мешали ей. До недавнего момента ей искренне казалось, что у неё осталась лишь необходимость жить и страстное желание свободы. Вот и всё. Но нежась в объятиях Бласа, она поняла, что и свобода уже стала ей в тягость. Смешно говорить о свободе уже будучи замужем и не по своему желанию, но понятие свободы для Валерии было своим, особенным, несколько отличным от классического понятия значения этого слова. Что-то внутри подсказывало ей, что тот уровень свободы, который ей хотелось бы иметь сейчас Блас легко и безоговорочно даст ей. Возможно, даже больше. Вопрос в том, захочет ли она им воспользоваться? Вот именно в этом и заключалась свобода! Быть несвободной от него она с радостью готова. Вот так! Ещё она поняла, что рано или поздно ей придётся уйти от Бласа. Захочет он или нет, отпустит её или нет, не это главное. Главным было то, захочет ли она сама уйти от него, когда наступит это время. Об этом моменте, находясь в его тёплых руках и прислушиваясь к его тихому дыхание, Лера боялась думать. Всему своё время.
А сейчас она видела его дьявольские глаза и хотела его неимоверно.
- Единственное, что спасает и оправдывает тебя, моя дорогая, во всей этой эротике и порнографии, - зашипела Пилар, - так это то, что Блас безумно счастлив. Меня обмануть невозможно. Я всё чувствую, моя прелесть. Только лишь за твоё искреннее желание его, как мужчину, я прощаю тебе его круги под глазами и бледность. Заботься о нём, как о себе самой, слышишь? Ты меня слышишь или нет? А с кем я говорю? А нет никого! О, Боги, как вы меня уже утомили, правда! Блас! Сынок! - уже не выдержав, громко крикнула Пилар. - Поезжайте уже скорее к себе в замок. Давайте, давайте, выметайтесь уже. Только умоляю вас, карету дорожную не разнесите от усердия по дороге. Она очень-очень дорогая... Была. Ну, да! Зачем же целовать мать на прощание? Действительно, не стоит! И не забудьте запирать за собой любую дверь, за которую вы будете заходить по дороге в свою спальню, на ключ! - ещё громче кричала она. - Ключи в дверях! Всё утро вставляли! Тьфу, ты, бог ты мой! Прости мою душу грешную! Короче! Не развращайте мне прислугу! Я понятно излагаю-ю-ю-ю! Ну, да, конечно... Зачем отвечать маме?