Аннотация: Небольшая фентези-история о юном воре, который нашёл свою дорогу к Свету.
Сезон сбора урожая ещё не начался. Паниты и сухрумы дозревали на полях, но несколько дней можно было провести, не заботясь ни о чём. В Кахреле улицы наводнены людьми, дышать почти нечем, в нос забивается пыль. Но Орит совсем не обращал на это внимания. Вместе с другими восьмилетними мальчишками он сидел на крыше бахрача, откуда разда-вались приглушённые мужские голоса. Из трубы вместе с дымом в синее небо поднимал-ся запах жареных картаров. Мальчишки насаживали на тонкие прутья куски украденного буамо - хлеба, сделанного из самой дешёвой муки и запечённого в золе. Затем они совали прутья в дым, чтобы их еда пропиталась вкусным запахом картаров, и ели.
- Орит, на что ты там смотришь? - вдруг спросил Хафим, смуглый мальчик с выцветшими на солнце волосами и зелёными глазами. Он был лучшим другом Орита. Улицы были их домом, а кража - способом выживания. Впрочем, от сбора урожая они не пытались уйти, потому что знали: если в это время оказаться в городе, кахреты поймают их и посадят в яму.
- Я... да так, - повернулся к другу Орит. Он выглядел задумчивым.
С соседней крыши к ним спрыгнули бродяги постарше, лет одиннадцати. Эти держались как взрослые, но естественной их "взрослость" выглядела только среди совсем маленьких детей. Но Орит и Хафим боялись их, поэтому ничего не говорили. Турак, предводитель одиннадцатилетних, был вспыльчив и мог ни за что избить.
Они называли себя "Грозой Кахреля". Старшие посмеивались исподтишка, а малыши с восторженно распахнутыми глазами слушали их истории о самих себе. Среди восьмилет-них тоже находились такие, кто верил в величие Турака и его банды. Однако Орит, Хафим и большинство из их компании знали подлинную цену тураковским рассказам. Этот силь-ный, нахальный мальчишка, возможно, и мог внушить им страх, однако вовсе не из-за тех "подвигов", которые он без тени смущения придумывал для мальчишек. Враньё Турака было столь нелепым, что только глупые дети верили его словам.
- Ну, что, вы приготовили нам завтрак? - ухмыльнулся бродяга. Смуглая кожа блестела на солнце. Где-то внизу, в переулке, послышались крики, затем они отдалились. Орит и Ха-фим переглянулись. Очевидно, Турак опять что-то пытался украсть и, конечно же, его за-метили. Кахреты никогда не поймают тех, кто знает улицы как свои пять пальцев. Они так тупы, что никогда не посмотрят на небо, поэтому и не увидят перелетающих с крыши на крышу мальчишек. Но нужно уметь быстро бегать. В толпе есть люди, способные сдать воров кахретам в надежде на то, что им позволят перейти в другой луиж. Так вот, Турак умел быстро бегать. Потому и кожа его блестела - от пота.
- Да, Грозный Удар, вот, держи, это буамо, - засуетились мальчишки. Турак выхватил у них из рук прутья с кусочками хлеба и стал торопливо жевать. Несколько прутьев он от-дал своим прихвостням, которые, похоже, ещё не справились со своим страхом. Все бродяги боялись кахретов. Эти люди были способны на многое, их жестокость не знала предела. В городе они были кем-то вроде полицеров, но полицеры могли лишь ловить мелких воришек. Кахреты сажали пленников в ямы, а то и в песчанки - и это считалось легчайшей смертью из тех, что они могли заготовить! Орит знал, что переход в луиж кахретов запрещён простым людям. Но кто они были на самом деле, никто не знал.
- Вы что, не могли найти чего-то получше? - поморщился Турак, и Хафим с Оритом пере-сели за трубу, пока он их не заметил. Сегодня была их очередь красть завтрак.
- А мы не виноваты! - загалдели мальчишки, испугавшись банды Турака. "Гроза Кахре-ля" перестал есть хлеб и, увидев жест предводителя, отказался от завтрака. Одиннадца-тилетние бродяги откинули прутья в сторону и стали наступать на младших ребят. Назре-вала драка. Орит не был трусом, но и получать синяки не хотел. Он схватил Хафима за ру-ку и они побежали. Перепрыгивая узкие переулки, они по крышам понеслись в сторону окраин. Там жили люди из луижа шелкачей. Кахреты тех мест были вдвойне тупы, не че-та дворцовым. Тем временем Турак, похоже, разобрался в объяснениях малолеток и его разъярённый вопль пронёсся над улицами.
- Скорее! Он догонит нас! - захныкал Хафим. Два друга рискнули спуститься с крыши в проулок. Здесь, в прохладном полумраке, было опаснее, чем под палящим солнцем.
- Что, спрятались, трусы? - сверху на их головы посыпался песок. Турак догнал их, он с презрительной усмешкой смотрел, как младшие ребята пытаются слиться со стеной. А в дальнем конце проулка уже показались фигуры кахретов. - Слабаки!
- Сейчас они услышат тебя! - посмотрел прямо в глаза врагу Орит.
- А мне-то что? Я убегу, - усмехнулся Турак. Он достал из кармана помятую трубочку из листа картара, в которую был завёрнут табак, покрутил её в пальцах. Подоспела его банда. Кто-то подал ему трут, и Турак поджёг конец самокрутки. Затянулся. - Меня никогда не поймают. А вот вам придётся несла-адко, ой, несладко, если кахреты окажутся умнее, чем я думаю. Хм... Позвать их, что ли?
- Э-э... Нет, Грозный Удар... Не стоит... - нерешительным шёпотом остановили его стар-шие ребята, секунду назад с ухмылками глядевшие на Орита и Хафима. - Если они станут обыскивать крыши... Слышишь, не надо... Лучше пойдём отсюда...
- Трусы, - бросил им Турак, потом вновь посмотрел сверху вниз на беглецов. - Кахрет с вами, малявки. Пусть Небесный Пёс выест ваши глаза, - с этими словами он выплюнул самокрутку изо рта, она упала на голову Ориту, и тот торопливо встряхнул волосами. Трубочка упала на песок, от неё тянулся вонючий белый дымок. Когда Орит поднял глаза, "Грозы Кахреля" на крыше уже не было. Хафим подёргал его за рукав.
- Вон там, видишь? Мусорные ямы, - шепнул он. Полумрак проулка скрывал их фигуры, но до ночи нужно было найти укрытие. Кахреты уже скрылись из виду, людей поблизос-ти не было. Юные воры побежали к ямам и зарылись в мусор.
Здесь плохо пахло, если не сказать большего. Орит нащупал ладонь друга и крепко сжал. "Держись". До захода солнца оставалось много времени. Его нужно было чем-то запол-нить, чтобы не одуреть от тишины и бездействия. И вони... Орит думал о том, что делать дальше. Теперь, после ссоры с Тураком, возвращаться в район бахрачей было бессмыслен-но. О нормальной жизни там теперь не могло быть и речи. "Грозу Кахреля" знали по все-му городу - в основном из-за того, что однажды Турак едва не угодил в ямы, - поэтому во-ры некоторых районов могли пожалеть двух восьмилетних мальчиков и взять к себе. Орит думал попробовать пойти к Мазбеку, вождю окраинных бродяг. Но тот, как и все осталь-ные вожди, не мог принять юных воров без дара - это была давняя традиция, согласно ко-торой человек, желающий перейти из одного племени в другое, должен принести в стан предводителю столько даров, во сколько он оценивает себя. Мазбеку было всё равно, но и пускать ребят в своё племя просто так не стал бы. Это было табу.
Орит и Хафим должны были где-то украсть дар для Мазбека, а потом суметь взобраться обратно на крыши. Это было не так-то просто, поскольку здания в Кахреле имели по два или три этажа и вертикальные, совершенно ровные стены; окна без подоконников или ре-шёток. А ещё хотелось есть. Орит бы многое отдал за кусочек жареного картара. Хафим сопел рядом. Похоже, он с трудом выдерживал пребывание в мусорной яме. Хоть солнце и не проникало в узкий проулок, тем не менее, здесь было жарко и душно. И пахло дурно.
...С наступлением вечера на улицы города опустилась долгожданная прохлада. Тени ук-рыли юных воров своими серыми плащами, и друзья разошлись в разные стороны, на по-иски даров. Орит стряхнул с одежды грязь и огляделся. Он стоял перед невысокой стеной, где-нибудь на метр возвышавшейся над ним. Здесь он и рассчитывал украсть свой дар для Мазбека. Из сада не доносилось ни звука, тёмный туман стелился по земле, сумрак ничем не рассеивался. Дом был пуст.
Орит подпрыгнул и уцепился за край стены. Затем подтянулся на руках, взобрался наверх и торопливо спрыгнул в сад. Тишина. Никаких животных, которые бы могли охранять территорию, видно не было. Орит не дыша прошёл вперёд. Миновал колодец, кирпичный сарай, короткую аллею, вдоль которой росли розы и нафсы, ведущую к центральным воротам. Ничего. Кажется, дом действительно был пуст. Вероятно, его хозяева ушли куда-то на время праздника - Орит слышал, что сегодня на площади будут бесплатные угощения. Ещё обещали какие-то танцы, но это совершенно не интересовало мальчика. Он презирал мужчин города за то, что они участвуют в подобных потехах. "Ведь только женщины и девчонки танцуют, для красоты!" Но он сам много раз видел танцующих горожан, и это поражало его до глубины души. Воры и бродяги вели себя иначе. На их праздниках не было плясок, хотя иногда из племени Белой Луны приходили молодые девушки в красивых платьях и танцевали для мужчин. Ориту нравились такие встречи племён, это всегда было веселее, детям разрешалось брать гораздо больше еды, чем обычно; хотя непонятно было, для чего проводятся такие встречи.
Но сейчас мальчику не было дела до праздника. Нужно было найти дар Мазбеку. Орит клял себя за неповиновение "Грозе Кахреля", но ещё утром ему казалось, что дать отпор наглецу Тураку - хорошая идея. Как всё изменилось за один день! Мальчик чувствовал себя внезапно повзрослевшим. Но, хоть утренняя стычка и была ошибкой... Орит не хо-тел вернуть всё назад. Перед ним вдруг открылись новые горизонты, новые возможности. И это заставляло его сердце беззвучно трепыхаться в груди.
Он никогда не воровал что-либо из домов, тем более, в районе шелкачей. Рынок был зна-комой территорией, красть там было легко и почти безопасно. Иначе дело обстояло сей-час. Но если уж преподносить дар вождю - то никак не с рынка. В домах могли находить-ся разные сокровища - от украшений до ковров, привезённых из разных стран. Этого нельзя было стащить с прилавка, потому что шелкачи продавали свои товары лишь в зак-рытых лавках, куда путь бродягам был закрыт.
Орит по водосточной трубе залез на крышу, потом через чердачное окно попал внутрь до-ма. В таких местах он никогда не был и не знал, что где располагается в жилищах горо-жан. А поскольку сам жил на крышах, как и сотни других воров, то предположил, что дом начинается с чердака. Он сразу понял свою ошибку. В голову ему пришла мысль, что нуж-но было войти через дверь - кажется, так делали горожане. Но одно дело - бахрач, и сов-сем другое - жилой дом. Именно поэтому Орит допустил такую нелепую ошибку.
Мальчик, стараясь не шуметь, спустился по лестнице в большую комнату. Лунный свет проникал сюда через широкое окно, освещая огромный круглый стол, десяток стульев, шкафы с прозрачными дверями и низкие штандерки вдоль стен. В воздухе витали незнакомые уличному бродяжке запахи. Особенно остро пахли огромные белые цветы, стоящие в высокой вазе в углу комнаты. Орит довольно быстро понял, что в комнате поживиться нечем, поэтому он скользнул в коридор, а оттуда - через двустворчатую дверь в другую комнату. Спальня. Да, наверное, это была спальня. В комнате помещались две кровати под балдахином и комод жёлтого дерева. Мальчик был удивлён. Да, он знал, как называется мебель, находившаяся в спальне, - из разговоров прохожих на улице и из рассказов старого Аббеда. Но - то ли не услышал, то ли забыл - он не знал, как использовать все эти шкафы, штандерки, стулья, тумбы. Из всех предметов самым понятным был, пожалуй, стол - хоть у бродяг их и не было, но Орит часто наблюдал за поведением горожан в бахрачах.
Мальчик опустился на четвереньки и заглянул под кровать: "Проглоти меня Небесный Пёс! Неужели они спят там?" Размышлять над этим не было времени, поэтому Орит пос-пешно сдёрнул покрывало и вышел в коридор. Кажется, на этом этаже не было ни ковров, ни драгоценностей, но на всякий случай юный вор обошёл все комнаты. Затем он спустил-ся на первый этаж и попал в гостиную. Здесь повсюду были ковры, штандерки, подушки и зеркала - царство сокровищ! Орит не сдержал улыбки.
Взглянув на своё отражение, мальчик на мгновение испугался. Он подумал, что кто-то на-блюдает за ним. Но потом понял, что зеркала лишь показывают его самого. Он приблизил-ся, осмотрел себя с ног до головы и подивился своей худобе. До сего момента Орит никог-да не видел себя со стороны, зеркала были лишь у самых уважаемых вождей; ходили слу-хи, что их много в племени Белой Луны. Мальчик вдруг усомнился в этих слухах. Откуда у женского племени такие богатства? Для него зеркало оставалось всего лишь драгоцен-ной вещью, а то, что оно могло отражать смотрящего в него, было любопытно - и не бо-лее того. Раньше он думал, что зеркало способно на какую-то магию... Ну зачем воровкам много этих странных штуковин? Много их не украдёшь, да и смысла нет. Орит подумал, что если женщины специально охотятся за зеркалами, то они действительно так глупы, как о них говорят. Не раздумывая более, мальчик взял с полки несколько небольших зер-кал и сунул их в свой самодельный мешок.
Затем юный вор свернул крохотный коврик, расшитый золотом и серебром, взял его с собой; кроме того, ему приглянулись шкатулки тёмного дерева и бронзовая статуэтка. Ме-шок заметно потяжелел. Орит решил, что этого хватит для подарка вождю. Задерживаться в доме было опасно. Но, как будто по велению иного разума, он направился дальше, к тем комнатам этого этажа, которым он не мог дать название. Тяжесть шагов он ощущал всем своим худым телом. В тот момент он вряд ли осознавал свои действия. Что-то неведомое, что-то, поднявшееся из глубин непознанной души, руководило им.
Мальчик шёл по коридору, всем своим существом чувствуя новые запахи, странные звуки, себя... Что-то шевелилось на краю сознания. Как будто он видел перелом, происходящий в его душе. И к этому бесполезно было готовиться. Сейчас, когда это происходило, он мог только отстранённо наблюдать за самим собой, без удивления или радости. Просто он те-перь, вдруг, за одну ночь, стал новым. Прежний Орит остался во вчера...
Резкий, чуждый звук заставил мальчика остановиться. Сердце пыталось выпрыгнуть из груди, кололо и толкало изнутри. "Что я здесь делаю? - неожиданно такая мысль пришла на ум Ориту. - Дар для Мазбека я добыл. О, Небесный Пёс! В доме кто-то есть! Надо ухо-дить!" Но вновь, подчиняясь охватившей его апатии, юный вор остался стоять на месте. Из-за двери доносились чьи-то приглушённые голоса. Чувствуя, что узнаёт какую-то зап-рещённую тайну, Орит стал вслушиваться в чуждые его миру слова.
- Уходи. Будет лучше, если ты просто встанешь и уйдёшь, - женский голос. За кажущейся спокойностью его проглядывали иные настроения.
- Ты хочешь разорвать все нити, которые связывают нас? - мужской, удивлённый голос. Ориту вдруг стало жаль того, кто этим голосом обладал, хотя он не понимал ещё сути раз-говора. - Я могу сделать тебя Духовной Сестрой! Тогда мы всегда будем вместе.
- Замолчи, замолчи... Я просто не знаю... Лучше уйди...
- Жаль, что ты в другом луиже... Но я не могу изменить этого. Зато я могу поднять тебя до своего значения. Ты будешь на один луиж выше шелкачей. Ты...
- Будь ты другим... Если бы ты действительно любил меня, то сжалился бы надо мной!
- Я... не понимаю, - в мужском голосе прозвучало отчаяние.
- Если ты сделаешь меня своей Духовной Сестрой, то между нами уже не будет других от-ношений. Я люблю тебя. Я не хочу быть тебе просто сестрой.
- Но я не могу сделать тебя своей женой, - вздохнул собеседник. - Проклятый Законник...
- Выхода нет. Нам придётся расстаться. Уходи, прошу тебя, - на этот раз и женский голос изменил своему спокойствию. Он зазвенел, как от обиды, и заглох под конец.
Орит словно забыл, где находится. Он не до конца понимал значение и причины драмы, которой он стал невольным свидетелем, но некий трагизм ситуации отзывался в его серд-це ноющей болью. Словно в тревожном сне он слышал чужые голоса... Дверь бесшумно распахнулась. Лунная дорожка протянулась через весь коридор. Орит вдруг с небывалой ясностью осознал, что всё происходящее - не сон, а пугающая своей необратимостью ре-альность. Чёрная тень от человеческой фигуры прыгнула на стену. Мальчик поднял взгляд и увидел молодого человека, стоящего к нему спиной. Он смотрел куда-то вглубь комна-ты, на девушку, не видимую отсюда. Пора было бежать. Вор оглянулся в поисках укры-тия, но ближайший шкаф, за которым можно было спрятаться, находился шагах в десяти от мальчика. Слишком далеко. Любой шорох мог заставить горожанина обернуться. Орит боялся даже дышать, мертвящий страх сковал все члены его тела.
- Ладно... Я... - юноша вздрогнул, увидев постороннего в доме своей возлюбленной. - Ты ч-чего? А?
Мальчик не ответил. Глазами, округлёнными от ужаса, он смотрел в никуда.
- С кем ты разговариваешь, Шурфет? - раздался голос девушки.
- Сам с собой, - обернулся к ней молодой человек. И закрыл дверь, оставшись наедине с маленьким вором. Оба они не двигались. Из всех звуков только тяжёлое дыхание наруша-ло тишину. "Что теперь будет, о, Небесный Пёс?" - подумал Орит. На него как-то неожи-данно напала апатия. Спокойствие разлилось по всему телу, во взгляде появилась дер-зость. Шурфет молчал. Он оглядел мальчика с ног до головы, потом шепнул: - Идём.
И направился к выходу в сад. Орит пошёл следом, прижимая к груди мешок с награблен-ным добром. Странный горожанин, обернувшись на мгновение и увидев незаконную но-шу бродяги, ничего не сказал. Он сохранял молчание и тогда, когда они покинули дом, и тогда, когда вышли на улицу. Где-то вдалеке раздавались звуки празднества. Большая круглая луна висела в небе, как подозрительный глаз ночного бога. Шурфет шёл вперёд, в сторону района песчаников, и мальчик не отставал. Он не знал, зачем следует за горожа-нином. Более правильным решением сейчас было бы бежать отсюда со всех ног. Но Орит чувствовал странное доверие к этому человеку, хотя тревога не до конца покинула его сердце. В тёмном переулке вор вдруг заметил фигуру Хафима и мотнул головой, чтобы тот не беспокоился и ждал его на этом же месте. Тень друга растворилась в ночи.
- Будь гостем в моём доме, - вдруг вымолвил Шурфет, резко остановившись. Он посмот-рел на бродягу, и в этом взгляде карих глаз светилось неподдельное любопытство. А мо-жет, это свет луны отражался в бездонных очах юноши... Но Орит улыбнулся одной по-ловиной рта, исподлобья поглядев на горожанина. "Какой странный человек. Надеюсь, это не ловушка. Не хочу сидеть в ямах!"
- Я не выдам тебя, - словно прочтя его мысли, сказал Шурфет. Он достал из складок сво-их светлых одежд длинный ключ и стал открывать железную дверь в стене, окружавшей его имения. Это явно был не главный вход. Ржавчина посыпалась на песок. "Сколько же не пользовались этим проходом?" - изумился Орит. С ужасным скрипом дверь раствори-лась, когда Шурфет с силой надавил на неё. Затем юноша подтолкнул вора вперёд, опас-ливо оглядываясь по сторонам, и скользнул в сад.
- Будь гостем, - шепнул горожанин, закрывая за собой дверь. В обратную сторону та пош-ла хорошо, почти бесшумно, только лязгнул замок. - Подожди здесь, я осмотрюсь...
- ... - Орит сел на траву. Чуть влажная от вечерней росы зелень щекотала ноги. Мальчик очень устал. Этот день принёс столько нового... Он чуть было не заснул. Здесь, во дворе, мерно скворчали кузнечики и пиликала какая-то ночная птица. Темень стояла непрогляд-ная, свет луны затмило облако. Кажется, маленький вор уже видел сон, когда под высоким деревом зажглись масляные лампы - одна за другой. В кроне тоже прятались маленькие огни, кто-то их зажигал. Орит зевнул и побрёл к дереву. Сверху спрыгнул Шурфет.
- Жди здесь. Сейчас мы перекусим немного. Ты, наверное, голоден? - хозяин заботливо улыбнулся и поспешил в дом. Журчание желудка подсказало Ориту, что он уже давно ни-чего не ел. "Интересно, а Хафиму удалось найти дар или что-нибудь поесть?".
Вскоре всё было готово. Уличный мальчишка жмурился от удовольствия, жуя жареную свинину, а горожанин только посмеивался. Было так хорошо сидеть здесь, под загадоч-ным светом дерева, слушать пересвист просыпающихся Травяных лисиц и есть разные вкусные блюда. Ориту никогда не было так хорошо. Ему уже казалось, что он знаком с Шурфетом с самого детства. Они не разговаривали, они едва знали друг друга, но было так спокойно... Юноша вдруг вскочил, скинул с себя одежды и, разбежавшись, прыгнул в бассейн в дальнем конце сада. Раздался плеск воды. Орит удивлённо посмотрел в ту сто-рону. Он не успел оглядеть имение как следует и не обратил внимания на бассейн. Маль-чик его попросту не заметил. Шурфет вынырнул и теперь отфыркивался.
- Иди сюда! - негромко позвал юноша.
- Зачем?.. Я не умею... вот так... - не нашёл нужного слова вор, махнув рукой на хозяина. Тот нырнул и под водой проплыл к бортику. Вынырнул и рассмеялся.
- Это называется "плавать"... Могу я узнать твоё имя? - вдруг спросил он.
- Орит...
- Чей Орит? - переспросил горожанин. Вор вспомнил, что в Кахреле люди носят несколь-ко имён, хотя бы по два. Это означало принадлежность к роду и месту. Но у бродяг были только первые имена, и мальчик незамедлительно это высказал.
- Странно, - Шурфет задумчиво посмотрел на новоявленного друга. - Никогда бы не поду-мал... Чего ещё я не знаю о вас? Ты мне расскажешь? - он с надеждой улыбнулся.
- Ага... - неуверенно кивнул мальчик.
- А меня зовут Шурфет их Сыпь либн Каван. Сын песчаника. Из Кавана. Это город, рас-положенный за много расстояний отсюда, - отрывисто объяснял горожанин, читая недоу-мение в глазах Орита.
Где-то скрипнула дверь. Юноша насторожился и вылез из воды. Холодные капли на его теле блестели серебром в свете масляных ламп. Нахмуренный взгляд показался малень-кому вору подозрительным, поэтому он втянул голову в плечи и затряс головой. "Я тут ни при чём!" Спустя несколько долгих секунд Шурфет кивнул и перевёл взгляд на дом.
- Отец и брат сейчас на Южных Карьерах. Мать, её сестра и Тинхи, моя сестра, должны быть в Кромите, на торгах. Больше никто не мог войти сюда, - он помолчал. - Разве что...
- Воры... - еле слышно выдохнул Орит. Краска бросилась ему в лицо. "Если они увидят, что я разговариваю с горожанином!.." Эта мысль проняла его до дрожи.
- Иди под дерево, - шепнул Шурфет, - я осмотрю дом.
Он вернулся через десяток минут. На его лице отражалось недоверие. Он никого не на-шёл, понял Орит, но тот скрип не выходит у него из головы. Небо очистилось от туч, и лик луны внезапно расцветил двор пятнами, как будто кто-то пролил молоко. Орит пос-мотрел вверх. Звёзды холодно взирали на него с высоты, не подбадривая, но и не осуждая. "Может быть, где-то там есть ещё миры, где живут люди?" Но пришлось отбросить эту странную и в высшей степени нелепую мысль, забравшуюся в сознание усталого мальчи-ка. Ночной облик Небесного Пса отвлёк его своей строгостью. Священные звёзды, что образовывали это созвездие, напомнили Ориту об опасностях, которые поджидают его в будущем. Он незаметно спрятал под невзрачной одеждой кусок хлеба.
- Что это ты делаешь? - вдруг серьёзно посмотрел на него Шурфет. Холод кольнул сердце мальчика-вора острой иголкой. "Неужели он заметил?.." За такое полагалось суровое на-казание. Воруй, но не будь замеченным - гласила Книга Огня.
- Что? - прикинулся недоумевающим Орит. Но в его светло-карих глазах дрожала опаска, которую он не умел скрывать.
- Зачем ты воруешь? - коротко спросил Шурфет. Без злобы. Скорее, с удивлением.
- ..? - с такой постановкой вопроса бродяга никогда не сталкивался. Это привело его в за-мешательство. И на этот раз на лице отразилось неподдельное недоумение.
Молчание повисло между ними, заставляя заново осмысливать встречу. Что общего могло быть у восьмилетнего вора и молодого, состоятельного горожанина? Что свело их вместе? И почему так неясно теперь, как следует поступить? Молчание затягивалось. Чувствова-лась обоюдная неловкость. Орит подтянул к себе поближе мешок с добром из дома воз-любленной Шурфета и уже собирался насупиться (смущение заставляло его прятать и ис-кажать лицо), когда юноша протянул вперёд руку в успокоительном жесте.
- Я твой друг! Давай не будем спешить, - он с трудом говорил те слова, которые хотел бы произнести Орит, но не мог. - Давай, ты просто поешь и расскажешь мне о себе. О вас... о ваших обычаях. Клянусь, никто не услышит от меня ни слова об этом, - быстро глянул на разложенную по тарелкам еду. - Можешь забрать с собой всё, что сможешь. Но не надо воровать у меня. Я отдам тебе всё даром. Знаешь, что такое подарок?
- ...оплата... выкуп... залог... вождю или тому, с кем желаешь сближения... - нереши-тельно пробормотал мальчик, припоминая уроки Аббеда. - Горожане не дают подарки во-рам... - под конец его голос слился с шелестом травы. Он чувствовал себя так ужасающе непонятно, что хотел бы заплакать. "Нет, не хочу!" Он чуть поморщился.
- Хм, - Шурфет ухмыльнулся краешком губ и потёр подбородок. - Нет, у нас есть ещё од-но значение подарка. Это знак дружбы, уважения или любви... или... Или просто дар из желания помочь. Это не плата ни за что. Это безвозмездно.
- Это - как? - сбитый с толку Орит удивлённо заморгал. Одними губами зашептал: - Вы-живает сильнейший, потому помогай лишь себе или преданным тебе людям. Книга Огня.
- Что ещё за Книга Огня? - удивлённо спросил горожанин. Мальчик этого вопроса не ожидал и в первый миг промолчал. Шурфет пояснил: - Я умею читать по губам.
- Это... как ваш... Законщик.
- Законник, - поправил его юноша. - Большая дурость. Всю жизнь мне портит. И не мне одному, - он презрительно скривился.
- Почему?
- Потому что разделяет людей. А мы все одинаковые. Это гадко... но Законник запрещает какую-либо духовную близость между людьми из разных луижей. Дружба запрещена. Любовь запрещена. И даже ненависть запрещена, - он с трудом сглотнул. - По Законнику мне запрещено даже смотреть на девушку, в доме которой ты был сегодня.
- А как же вы тогда встретились? - поинтересовался Орит, в сердце которого росло возму-щение. Не столько тем, что Законник многое запрещает, сколько его значимостью для Кахреля. Тем, что городские правила легко перечёркивают порядки Книги Огня. Правила тех самых горожан, которых так презирают все воры подлунного мира.
- Она запала мне в душу с первого момента, как я увидел её, - с какой-то виноватой улыб-кой ответил Шурфет. - Люди разных луижей могут общаться только в том случае, если это делается не в личных целях. Поэтому я утвердил в Торговом Совете карту для себя, она разрешала мне приходить в дома шелкачей. Изредка мне удавалось оставаться с Ми-штарой наедине. В те дни мы узнали друг друга получше. Это были хорошие дни... Мы читали вслух стихи, разговаривали о жизни... И через три смены луны я понял, как мне дорога моя милая Миштара. Я люблю её. Но есть Законник.
- Угу, - кивнул Орит, сосредоточенно обдумывая что-то. - А что такое Духовная Сестра?
- Неужели ты не знаешь таких элементарных вещей? - поразился Шурфет. - Ты живёшь в этом городе или я ошибаюсь? - спохватился он.
- В этом. В Кахреле, - подтвердил мальчик, откусывая кусочек персика. - Но нам не инте-ресны ваши порядки... Хотя, наверное, вожди в этом разбираются. Меня учили лишь красть и всему, что с этим связано.
- А не учили, что воровать - нехорошо? - хмыкнул горожанин.
- Нет. Что? Почему нехорошо? - пытался понять вор, но понимание этого упорно усколь-зало от его сознания. Он даже не хотел опровергать слова юноши. Однако требовал дока-зательств столь громкому заявлению.
- Потому, что те люди, у которых вы крадёте, добывают своё имущество трудом и потом. Они работают, чтобы был достаток в доме, выбиваются из сил. А вы получаете чужое так легко! - под внимательным взглядом мальчика Шурфет смутился. - Я не хочу сказать, что вы плохие люди. Но зачем вы поступаете так нечестно?
- Мы тоже добываем "чужое", - он выделил это слово сомнением в голосе, - трудом и по-том. Тоже выбиваемся из сил. Я с таким трудом пробрался в дом Миштары!
- Я верю. Тогда тем более мне непонятны ваши действия. Усилия направлены на непра-ведные дела, тогда как вы, здоровые и натренированные, сильные и ловкие, могли бы за-рабатывать честным трудом!
- А почему ты называешь наш труд нечестным? - с искренним удивлением спросил Орит.
- Фуф... Неужели не ясно... О, пески, если б вы знали, как сложно объяснить кому-то элементарные истины, когда у того... маленького вора противоположные убеждения, столь же элементарные и естественные для него, как мои - для меня! - юноша выпалил это на одном дыхании, потом сделал долгий вдох и спокойно улыбнулся. Взял финик, съел, выплюнул косточку в кулак и спрятал в складках одежды. Видимо, он был приучен к бережливости. Вот уж чего Орит никак не ожидал от столь зажиточного песчаника! "Или за его поступком кроется что-то другое? - внезапно усомнился мальчик. Вор бы сохранил зерно про запас. - Что же сделал сейчас Шурфет?"
Но Орит был слишком юн, чтобы это понять. Он мало разбирался в повседневности горожан, да и вообще в жизни. Все его умения заключались в навыках вора. Знания - в реалиях бродяги, бездомного, дикого мальчика. Тем не менее, почему-то ему казалось, что Шурфет не может быть не прав. Может, он и был другим, чужим, словно явился из другого мира... но он был мудр. Был добр. Был... словно родным. Гораздо роднее всех воров его племени, гревшихся сейчас у закрытых костров на крышах домов. И Ориту хотелось верить ему. Ему, а не своре бродяг. Не тем, кто не имеет отцов и матерей... "Что бы он ни делал, всё это правильно", - решил мальчик. И пусть вождь Турпак говорит иное...
- Ты меня слушаешь?.. Так вот, друг, - Шурфет внимательно посмотрел на своего гостя. Тот ответил ему невинным взглядом. - Дело не столько даже в золоте... Ладно, могу до-пустить, что кража золота у богатого человека не самый большой проступок. Кстати, а что у вас с этим? Как обстоят дела? Может один вор украсть у другого?
- Нет, конечно! - мальчик уже не удивлялся неведению горожанина. В самом деле, откуда ему знать воровские законы? Для него это даже более чужой мир, чем для Орита - мир го-рода. Он это начал понимать только сейчас. В силу возраста или?.. - Это запрещено Кни-гой Огня.
- Хм. А почему, интересно?
- Не знаю, - смутился Орит. - Просто запрещено.
- Выскажу догадку... Потому что вы уважаете жизнь друг друга? Возможно... Да... А ведь золота у вас нет. Вы не его крадёте. Вы берёте то, что вам нужно в настоящий мо-мент, - продолжал строить предположения Шурфет. - Если ты голоден, ты украдёшь хлеб. Если тебе холодно, ты возьмёшь одеяло... Так?
- Да. Скажи мне, вы храните память предков? Сохраняете что-нибудь о ком-нибудь, чтобы не забыть? - в ночной тишине голос разносился далеко, не теряя своей таинственности. Вокруг не было ни души. Праздник... веселье... отдых тому, кто остался.
- Конечно, - мальчик нащупал под рубахой твёрдый прямоугольник. Почти стёршийся портрет неизвестного, подвешенный на верёвочку. Маленький, в пол-ладони. Орит всегда носил его с собой. Слишком дорога была память о старце, который дал ему этот портрет за подаренный глоток воды. Он умер в тот же день. Но остался благодарен Ориту, кото-рый был тогда слишком мал, чтобы знать законы Огненной Книги, чтобы не подарить во-ду умирающему... "Я уже и позабыл, что сделал тогда". Мальчик был так рад, что смог доставить столько счастья старцу, так рад его тёплым словам, что не хотел утратить память о том моменте. Носил с собой, чтобы не потерять. Мало задумывался об этом пор-трете, едва ли вспоминал о старце, но никогда не расставался с символом... символом че-го? Орит задумался. "Бескорыстной помощи, наверное. Символом дарения счастья". Того, что по Книге Огня считалось безрассудством.
- Тогда ты должен понимать, что украденное тобой одеяло могло быть ценной памятью для его хозяина. Утерянная память - это гораздо более серьёзная утрата, чем золото. Это так, мелочи, золото никому и не нужно само по себе, - голос всё стихал. А глаза грустне-ли. - Но вы ведь не думали об этом никогда, правда... Не привыкли задумываться над тем, что так естественно для вас... О других людях вы не думали... вы не видели их лиц... вы брали вещи у пустого дома, у молчаливого камня и дерева... Вы слишком просты и наив-ны, наверное... чисты и искренни... просто - не задумывались... - его голос затих, сорвавшись с губ шелестом ветра.
- У тебя что-то взяли, что было тебе дорого? - начал понимать Орит, и сердце его пере-полнилось жалостью. Сейчас ведь он разговаривал не с горожанином. А с человеком, с братом. Братом его чистой и мудрой души, которую он не всегда умел распознать в себе.
- М-мн...
- Я верну! Я, правда, верну, найду! Где-нибудь в городе! Правда! - горячо убеждал юношу маленький вор, терзаемый собственной совестью, только сегодня обретшей зрение.
- Слушай, мальчик, ты - святой, - с каким-то неверием поднял взгляд от земли Шурфет. У него были покрасневшие глаза. Как от слёз, удивлённо заметил Орит... Юноша счастливо рассмеялся. - Я бесконечно благодарен Небесному Псу за то, что послал мне тебя! Ты... ты для меня словно вода для умирающего от жажды.
- Почему? - улыбнулся мальчик, в груди которого что-то ёкнуло от неожиданного сравне-ния. Он сжал в руке прямоугольник портрета.
- Ну... святой... просто святой, - Шурфет сидел, закрыв глаза. Будто слушая ветер. Или что-то в себе. - В тебе же нет ни капли зла. Я впервые в жизни вижу такое! - он с улыбкой покачал головой. - Святой... Вор... Кто бы мог представить... Хм... - он открыл глаза и серьёзно посмотрел на Орита. - Брат.
Орит заулыбался в ответ. Он обожал этого человека! Раньше он не смог бы даже предста-вить себе, чтобы горожанин так тепло отнёсся к вору, так хорошо понимал его... и так об-ращался с ним, как с родным... братом. Сердце мальчика вдруг переполнилось любовью ко всему миру и к Шурфету. В порыве нежности он бросился к юноше и обвил руками его шею. Орит за весь вечер не сказал ничего особенного, но, видимо, Шурфет так чутко улав-ливал его настроение, что распознал за грязным личиком мальца чистую душу. Он был та-ким мудрым... таким... мальчик не мог подобрать нужных слов. Он обожал Шурфета!
- Ха-ха, ты меня задушишь! - смех разнёсся по двору, достиг неба и улетел с ветром в за-облачные дали. - Я тоже люблю тебя, брат мой, - нежно потрепал волосы Орита юноша.
И неожиданно замолк. Какой-то шум раздался за высоким забором, окружавшим имение. Послышались пьяные голоса. Похоже, праздник стал подходить к концу, или наиболее ак-тивные жители Кахреля слишком устали, чтобы продолжать веселье. Что-то загремело по мощёной камнем улице. Нетрезвые горожане возвращались в свои дома, луна охотно ос-вещала их путь до постели. Вряд ли хоть кто-то мог заинтересоваться тем, что происходи-ло в саду Шурфета их Сыпь либн Каван, но юноша решил, что продолжать разговор здесь не стоит. Из соображений безопасности. Орит с ним согласился. Попасть в ямы по соб-ственной неосторожности ему не хотелось.
- Забирай свой мешок и неси на веранду, - шепнул Шурфет. - Я возьму еду и потушу огни.
- Хорошо, - кивнул мальчик. Он перекинул покрывало с награбленным добром за спину и поспешил к дому. Холодная трава щекотала его босые ноги. Незнакомое ощущение волно-вало Орита. Он привык чувствовать под собой грязный песок улиц или горячий камень плоских крыш. "О, Небесный Пёс! Моя жизнь закрутилась, как камень в праще! Всё куда-то несётся и меняется прежде, чем я успеваю это осознать".
Сейчас Ориту предстояло сделать ещё один шаг в новый для него мир. Без подготовки. Без спутников, на которых можно было бы положиться. И... что самое странное... маль-чик хотел этого. Он жаждал перемен. Предчувствовал, что этот шаг изменит к лучшему... только не думал, что же такое он изменит. Жизнь? Его собственную? Шурфета? Или...
Мальчик остановился на ступенях веранды. Нужно было подняться ещё чуть-чуть, пройти по отполированному временем дощатому полу. И войти в дом. В чужой дом! В жилище горожанина! Не через дымовую трубу, и даже не через окно. Открыть дверь и войти.
Страшно. Интересно. Даже слегка забавно. Но ведь?..
- Что ты застыл, словно статуя? - усмехнулся Шурфет, подойдя к нему со спины. Орит от неожиданности вздрогнул. Обернулся. Наивными светло-карими, как шерсть Травяной лисицы, глазами посмотрел на юношу. Тот, кажется, понял чувства бродяги и решил ему помочь. - Не беспокойся, брат, ни о чём. Иди за мной. Я тебе всё покажу.
Мальчик благодарно улыбнулся. Шурфет не оскорбил его, хотя мог это сделать совершен-но случайно, стоило ему сказать только "Не бойся". Горожанин как-то улавливал малей-шие оттенки в настроении Орита, не допуская ошибок. Интуиция, наверное, - так думал "святой" гость странного жителя Кахреля. Он не знал, что означает это слово. Слышал несколько раз от старших... Но решил, что в таких ситуациях оно как раз и употребляется.
Шурфет прошёл в дом, оставив дверь открытой. Пожалуй, это было необходимо. Орит не знал, хватило бы ему решимости открыть проход самому или нет. Оглянувшись на сад, освещаемый теперь только лунным сиянием, мальчик вошёл следом за хозяином. Зажёгся огонь... Нет, пламя не даёт такого ровного жёлтого света. Юноша держал в руках бумаж-ный шар. Внутри него что-то тихо шелестело. Орит не видел таких ламп за всю свою жизнь. "Во всяком случае, на рынке таких не продавали". Но решил не удивляться.
- Поднимайся туда, - указал рукой Шурфет.
Мальчик поднял взгляд и увидел подвешенное к потолку помещение, похожее на качели, но занимающее большое пространство. Оно было занавешено газовыми платками и шёл-ком. За тканями темнели подушки с кистями на концах, квадратные и круглые, вытянутые колбаской. Наверх вела верёвочная лестница. Орит вцепился в неё, как паук в свои сети, и торопливо полез.
Ему было... не то, чтобы страшно... но как-то поразительно неуютно находиться под вы-соким потолком. Мальчику казалось, что тот, подобно небесному своду, стремится упасть людям на голову. Сердце замирало, когда Орит бросал взгляд вверх. Жутко. Непривычно. Чуждо.
- Здесь очень красиво, - оценил обстановку странного помещения бродяга. - Похоже на... те места, где мы живём в холода, - он замолчал, отползая от края. Не решился сказать, что в определённое время года воры живут на чердаках высоких зданий. Не смог выдать но-вому другу секрет. Решил пока смолчать. Не соврать... просто не говорить.
- Спасибо, - улыбнулся Шурфет, закрывая дверь. - Я положу твоё, наворованное вот сю...
- Не надо, - закашлялся мальчик. Он побледнел, потом покраснел - но горожанин, каза-лось, этого не заметил. - Лучше ты мне что-нибудь подаришь... если захочешь... Верни эти вещи... ей... Я не хочу больше воровать, - Орит с трудом произнёс эти слова. Ему бы-ло стыдно. Не за слова, за воровство! Но это противоречило Огненной книге! Мальчик упрямо вздёрнул подбородок и едва слышно прошептал: - Не хочу. И не буду.
- Ты очень хороший человек! - с восторгом в голосе отозвался Шурфет.
"Я был очень плохим человеком, - подумал Орит. - Почему Небесный Пёс не забрал мои глаза за такое зло?" Он молча смотрел на юношу, который взбирался по лестнице наверх. Тот прикрыл шёлком выход, помещение оказалось закрытым со всех сторон. В полутьме змеёй скользнуло его тело, он взял в руки шар и заставил его светиться. Стало невыноси-мо уютно, - так подумалось Ориту, когда мягкий жёлтый свет лёг на подушки. Он придви-нулся ближе к шару и с любопытством потрогал его пальцем.
- Там жуки-светляки, - пояснил Шурфет, поудобнее устраиваясь возле друга.
- О-хо, ясно, - смутился мальчик и убрал руки от светильника. На миг повисло молчание.
- А что это за места такие красивые? - вдруг спросил горожанин. Поднял голову.
- Какие? - похолодел Орит. Он догадывался, каким будет ответ. А врать не хотел. Брату - не хотел.
- Ну, ты сказал, вы жили там, в холода, - напомнил юноша. Он улыбнулся, тёмные глаза доверчиво блестели. - Разве мы не договорились рассказать друг другу о... наших мирах? Поверь, мне нет смысла выдавать тебя, брат мой. Я просто хочу лучше узнать тебя.
На этот раз молчание длилось минуту. Орита мучила необходимость немедленно принять решение. Шурфет был как брат... но был им всего пару часов. А среди воров мальчик жил с рождения. И друг его, Хафим, был вором. И сам он... был. Но, несмотря на отказ от сво-его прошлого, Орит не мог разом оторвать себя от связей своего детства, проведённого среди бродяг. Среди них были враги, о, да... только вот и друзей было не меньше. Маль-чик хотел верить Шурфету. Но боялся предать свой род.
- Ты чего, Орит? - вдруг жалобно произнёс горожанин. Улыбка сошла с лица, отметив его печатью душевной боли. - Ты мне не веришь? В чем же я виновен пред тобой...
- Ничем, - согласился мальчик. Ему стало стыдно за своё недоверие. Врать брату?..
- Тогда почему ты молчишь? Клянусь Небесным Псом, я не обману тебя ни в чём! Ни сло-ва не скажу человеку, которому не буду верить, как себе самому! - склонил голову хозяин имения. Видимо, ему было обидно. И стыдно за весь народ Кахреля, коли слава его такая недобрая. Ориту стало жалко друга. Он протянул ладонь и погладил его по волосам.
- Не расстраивайся, прошу! Я просто привык не доверять горожанам. Я не утаю от тебя ничего, - пообещал мальчик. "Человека, что поклялся Небесным Псом и нарушил клятву, съедают ночью насекомые. Так говорил Аббед, а он пожил в этом мире немало. Значит, Шурфет не соврал. Как я мог сразу не поверить брату?".
- ... - горожанин только широко улыбнулся, и в уголках его глаз блеснули слёзы радости.
- Места, где мы живём, не такие красивые, - поторопился продолжить прерванный разго-вор Орит. - Но они тесные, крыша - прямо над головой. И вот это... э...
- Краверна, - подсказал Шурфет. - Так строятся лучшие дома Кромита. Мы сделали это у себя, чтобы внушить уважение к нам знати. Они часто ведутся на роскошь.
- Замечательная... комната, - улыбнулся мальчик. И попробовал слово на вкус: - Краверна.
- Ну так и где же вы живёте? По легендам, вы скрываетесь в подвалах и сараях. Но много лет кахреты пытаются вас найти - и всё без толку, - хмыкнул юноша.
- В подвалах? - Орит хитро захихикал, с некоторым недоумением косясь на друга.
- Я сказал что-то очень смешное? - не понял Шурфет.
- О нет... Мы живём не в подвалах! - и вдруг бродяга залился захлёбывающимся смехом, представив себе глупых кахретов, ищущих воров по мрачным подземельям. Нет, никогда они даже не пытались предположить, что их легенды ложны! А Орит раньше не мог понять, почему ворам живётся так спокойно... Как же глупы эти горожане!
- Мы живём на крышах, а в холода - на чердаках, в таких особых домах, где живут люди из низших луижей... - отсмеявшись, добавил мальчик. - Они никогда не поднимаются наверх, эти безмозглые песчаные черви.
- А меня ты тоже считаешь глупым? И всех жителей Кахреля? - поинтересовался юноша.
- ... - мгновение Орит не отвечал. Потом улыбнулся и признался: - Раньше - считал. Но вообще-то я не задумывался о тебе как о глупом или умном человеке... Но все горожане - всё равно не слишком... Они очень... отграниченные люди, - вспомнил слова Аббеда быв-ший вор, хотя и не понял, что сам сказал. - То есть, многие из них глупые!
- Ограниченные, ты хотел сказать, - усмехнулся Шурфет. - Да пожалуй. Но сегодня я по-нял, что их надо любить. Весь мир надо любить. Он этого достоин. Он прекрасен. В нём есть добро, и есть святые. Наш мир просто не привык к этому... Но он хорош, и он дос-тоин нашей любви. Правда ведь?
- Ну... - мальчик посмотрел в глаза друга и переполнился его чувствами. Восторгом, ра-достью, любовью ко всем и вся... Вихрь этих чувств закружил его в своих объятиях! - Да!
- Я знал, что ты это скажешь, брат мой! - юноша крепко обнял Орита. И тепло его души влилось в мальчика, растопив последние осколки недоверия и усталости...
- ...А ты умный. Ты - не такой, как все, - тихо добавил Орит минуту спустя, когда они си-дели перед светильником и смотрели на его золотое сияние; когда что-то тайное, неве-домое касалось их сознания. Тишина была прервана голосом мальчика, и Шурфет вздрог-нул - неуловимое знание стало ему ясно. Но он пока смолчал, только улыбнулся.
- Скажи, а что у тебя украли? - вернулся Орит к волновавшему его вопросу. - Я верну.
- Брат... То, что украли, не вернуть... Даже тебе, святому, это не под силу...
- Но я обращусь с требованием к старейшинам! Попрошу вождей! Где-нибудь я найду это для тебя, заработаю выкуп, и это вернётся к тебе! - непонимание отразилось в его взгляде.
- Брат... Мне больно говорить на эту тему... - Шурфет смотрел в сторону, его глаза были опущены. - Придётся сказать тебе... - он взял руку мальчика и сильно стиснул. - Моя дра-гоценная старшая сестра Тихэ погибла год назад. Пара воров была в доме нашего дяди, когда она вернулась - я помню, она хотела оставить тайный подарок для Фухрит (это моя двоюродная сестра). Она задерживалась, и я пошёл узнать, почему. Но... но... она... бы-ла... была... убит-т-ца-а-а... Ы-ы-мх... М-ф... Ы... - он запрокинул голову назад и стал глубоко дышать, пытаясь успокоиться. Закрыл глаза. - Вероятно, воры действовали непреднамеренно. Испугались. Кажется, они убили её случайно... Тело Тихэ лежало таким образом, что можно было догадаться - сестру просто толкнули, но она неудачно упала. Сломала шею, - он вздохнул. - Но Тихэ не вернуть. Бедная моя сестра, совсем мо-лодая девушка. Как это несправедливо! И... Орит, видишь, ты не вернёшь украденную жизнь Тихэ... - он посмотрел на мальчика. - О... Что с тобой, брат?
- У нас за мёртвых принято мстить, - серьёзно сказал он. - Я найду для тебя тех, по чьей вине погибла твоя сестра, и ты их убьёшь.
- Нет! Орит, больше никогда не говори таких слов! Я тебе запрещаю!
- Почему? - растерянно спросил мальчик.
- Ох, брат, - покачал головой Шурфет. - Ты должен понять одно: злом добра не свершишь. Убийством я не верну жизнь драгоценной Тихэ, но отниму у кого-то мужей, сыновей или отцов. Повторяю тебе, они сделали это не со зла... Конечно, в иных обстоятельствах я бы вряд ли сказал то, что говорю сейчас. Но они не убийцы, они всего лишь воры.
- ... - Орит промолчал. Он не понял. Месть священна, ей нельзя пренебречь. Это справед-ливый итог подобной ситуации. Но он хотел услышать ещё что-то от юноши.
- Понимаешь, один убьёт другого, следующий отомстит ему, но тогда потянется целая вереница убийств. И все погибнут. А жизнь так прекрасна! Мир рождён, чтобы быть сча-стливым! - жаркую речь Шурфет закончил хлопком кулака о ладонь. - Верь мне.
- Я верю тебе, - подумав, кивнул Орит. Доводы показались неожиданно правдоподобны-ми. Он наклонил голову к плечу. - Я ещё хотел спросить... Что такое Духовная Сестра?
- А! Конечно. Всё же я удивлён, что ты не знаешь таких элементарных вещей, - облегчён-но выдохнул юноша. Похоже, он был рад уйти от темы гибели сестры. - Духовные Сёстры или Братья, они же Сёстры и Братья Души - это самые родные люди для человека. Их можно найти, проходя жизненный путь - где угодно, в грязном закоулке или в храме, в низшем луиже или среди чужеземцев. Двое понимают, что они всегда подсознательно бы-ли вместе. После такого озарения редко кто решает расстаться. Братья и Сёстры идут в палаты правителей, где их вписывают в книги Душ.
- Понятно, - кивнул Орит, внимательно разглядывая Шурфета. Он внимательно прислуши-вался к внутренним ощущениям. И, наконец, решил высказать догадку: - Ты и я... Мы?...
- Братья Души, - кивнул юноша, улыбнувшись. - По правде говоря, я ещё не встречал та-ких. Мне рассказывали, но сложно было представить - каково это, когда два совершенно чужих друг другу человека осознают свою предназначенность. Хм, теперь моя очередь за-давать вопросы. Где вы прячетесь, когда наступает сезон сбора урожая? Ведь в городе не остаётся ни одного работодела, а люди из высших луижей разъезжаются на ярмарки, в да-лёкие земли? Неужели кахреты до сих пор вас не обнаружили? - он поднял брови.
- Ты об этом, - захихикал мальчик. В светло-карих глазах заиграли искорки веселья. - А что ты слышал о Народе Древ?
- Слышал, они живут в лесах, а во время сбора... они... - он замолчал, внезапно закашляв-шись. - О, Небесный Пёс! Неужели это и есть вы, таинственные воры? О, небо!
- Да, так и есть, - скромно потупив взор, согласился Орит. И впрямь неоспоримая версия.
...После долгого, интересного для обоих разговора, юноша решил отвести малыша спать, в свою комнату. Сон уже гнал их в кровать. Когда мальчик проходил мимо гостевой ком-наты, из-за туч вышла луна. Её серебряное сияние разлилось вокруг, упав на доски пола лужицами молока. И в свете её Орит увидел...
- Что это? В твоём доме зверь!
На ковре действительно сидела неизвестная мальчику тварь. Серая, пушистая, с острыми ушами и длинными усами, она щурилась на свет лампы. Глаза горели страшным зелёным огнём. "Ужасный демон!" - вздрогнул бродяга и отпрыгнул назад, сжав руки в кулаки. На своём веку он ни разу не встречал подобных существ.
Тварь фыркнула, потянулась и нырнула в темноту. Второй раз мальчик заметил её запры-гивающей на дворовую ограду. Демон вильнул хвостом и спрыгнул за стену. Больше ни одного постороннего звука не донеслось из сада.
- Чт-что это было? - запинаясь, спросил Орит сам себя и перевёл взгляд на друга. Шурфет был напряжён. Что-то встревоженное билось в его взоре.
- Это кошка, Спутница Богини Смерти. Плохое предзнаменование, - мрачно ответил юно-ша. - Символ большого знания, наносящего вред. Смертельного знания, плохого.
- Кошка - это злой демон? - снова не понял мальчик.
- Нет, это экзотическое животное. Они живут только во дворе храма Небесного Пса. За каждой кошкой ходит по одному надсмотрщику. Эти люди следят за тем, чтобы Спутни-цы Богини Смерти ни в чём не нуждались, а самое главное - чтобы не покинули двора храма. Если они выйдут наружу, нас постигнут несчастья, - Шурфет покачал головой. - И когда у кошек появляются детёныши, служители храма отправляются в леса, чтобы найти щенков. Иначе равновесие плохого и доброго будет нарушено... Это она шумела в доме, когда мы были в саду...
- Почему бы сразу не убить этих кошек вместе с их отродьями? - от ужаса по телу Орита пробежала судорога. Он впервые слышал о такой ситуации, и она была не по нраву маль-чику. Раньше он всегда думал, что в храмах Небесного Пса содержат только собак, детей Великого. Неприятно было узнать, что там же обитают противоборствующие силы.
- Ты что? - юноша оторвался от печальных дум и удивлённо посмотрел на бродягу. - Всем известно, что если убить священное животное, город будет поражён злым мором!
- Да, братец, - усмехнулся Шурфет. - Я же сказал, она - Спутница Богини Смерти.
- Хм, - немного обиделся Орит и покраснел от стыда - к счастью, в темноте это было неза-метно. "Я просто устал, - хотел сказать он. - Я не глупый". Но сказал другое: - Значит, нас ждёт большая печаль. Раз уж кошка сама пришла в твой дом.
Шурфет не ответил. Похоже, ему просто нечем было возразить. Он взял мальчика за руку и повёл в спальню. Бродяга не сопротивлялся. Он едва стоял на ногах. За этот единствен-ный день он увидел столько всего нового, что этого хватило бы ещё на несколько сезонов. Орит даже не понял, как очутился в постели. Было тепло и уютно, но сердце волновало ощущение странности, необычности происходящего. В кровати бывший вор никогда не спал. Свернувшись калачиком, он медленно опустил голову на подушку.
- В наш дом, - вдруг сказал Шурфет, до того молча стоявший рядом.
- А? - переспросил мальчик. Открыл глаза. Посмотрел на брата. И понял. - Как хорошо...
- Спи, брат мой. Завтра я приготовлю тебе твою собственную комнату. А сейчас мне необ-ходимо ненадолго покинуть тебя. Хочу принести дары в храм, возможно, Небесный Пёс защитит нас от Богини Смерти. Надеюсь, служители примут меня в столь поздний час.
- ...нарисуй, пожалуйста, на стене ограды знак... мелом или углём... знаки: узкий месяц, солнце и глаз... - Орит зевнул. Светло-карие глаза светились спокойствием и нежностью. Свет звёзд красиво отражался в них. - ...иначе друг будет искать меня, будет волноваться.
- Хорошо, нарисую, - кивнул Шурфет и скрылся за дверью.
Орит снова закрыл глаза. Сквозь дрёму он думал о том, что ни один горожанин ещё не ри-совал тайных символов воровского племени. Солнце и глаз - знаки вождя. Месяц - его собственный знак, о котором знают немногие. Хафим увидит символы и не будет больше ждать возвращения маленького вора. Он ведь больше не вор... возможно, завтра его друг придёт сюда ещё раз, чтобы спросить: "Почему?.." Кажется, сейчас мальчик мог ответить на этот вопрос...
...Шурфет проснулся ближе к полудню. На улице шаркали вениками. Было тихо. После шумных праздников всегда наступает тишина. Юноша потянулся, сдержал зевок и пошёл в умывальню. Вчера он с трудом добрёл до кровати. Зато вспоминать события прошедше-го дня было приятно. У него появился Духовный Брат. Он поведал Шурфету о таких ве-щах, которые не знал больше никто, кроме воров. Хорошая перемена. В другие времена юноша проснулся бы после праздника с головной болью, хотя, к счастью, пьяные напитки никогда не действовали на него.
После умывания Шурфет заглянул в спальню к Ориту. Тот до сих пор спал, накрывшись одеялом с головой. Юноша улыбнулся и решил брата не будить. Закрыл дверь. Спустился в кухню. Солнце мягко ласкало стены, тени от ветвей деревьев плясали странный танец. Шурфет взял из корзины грушу и надкусил сладкий плод. Сознание постепенно просыпа-лось. И теперь юноше хотелось сделать людям что-нибудь доброе. Он любил этот мир!
- Прекрасное утро, - сказал Шурфет, выйдя за ворота.
Дворник никак на это не отреагировал. Это было вполне ожидаемо - он был из низкого луижа. Законник говорил, что люди разных луижей не должны даже замечать друг друга. Но Шурфет счёл своим правом нарушить традицию. Он хотел, чтобы все люди стали братьями, и несли в мир только добро. И сейчас юноша верил, что стоит только начать - а горожане охотно откликнутся на его негласный призыв, легко нарушат строки Законника. Потому он приблизился к дворнику, заглянул ему в лицо и произнёс:
- Не правда ли?
Мужчина вздрогнул. Оглянулся. Но улица была пустынна. В столь раннее время никто не покинул дома, все отсыпались после праздника. Дворник логично решил, что неизвестный юноша обратился к нему. И продолжил смотреть на другой конец переулка.
- Как вас зовут, отец? - Шурфет видел испуг человека из луижа бедняков, поэтому он до-бавил: - Не переживайте, нас никто не увидит. Хотя бы сейчас не бойтесь Законника!
Дворник нервно задёргался; хриплый, тихий крик вырвался из его груди. Он взглянул на песчаника и увидел в нём что-то, что привело его в ужас. Мужчина выронил веник. Бор-моча что-то себе под нос, он побёжал прочь, но поминутно оглядывался. Ноги у него дро-жали. Один раз он оступился, и чуть было не упал. Вскоре дворник скрылся за углом.
- Что с вами? - вполголоса спросил его Шурфет. Весь вид его выражал недоумение и разо-чарование. "Странно. Я ждал другой реакции".
Юноша прошёл несколько улиц и оказался в квартале поваров. Тут людей тоже почти не было. При появлении Шурфета две женщины ушли в дом, теперь только дети играли в песке, под высоким тенистым деревом. Одна девочка отошла от группы. Она что-то иска-ла. Шла вдоль стен, тыча палкой в землю.
- ... - Шурфет дождался, когда девочка поравняется с ним, и тогда негромко сказал: - Ма-лышка, что ты ищёшь? Может быть, я могу тебе помочь?
Девочка как-то грустно посмотрела на него, скуксилась и тихонько завыла.
- Ты что, дитя? - встревожился юноша. Присел на корточки и протянул к ней руку. - Я не обижу тебя. Я только хочу тебе помочь! Добра тебе хочу!
Тут девочка зарыдала уже в голос, кинула палку в Шурфета и побежала к другим ребятам.
- Ма-а-ама-а-а! Ма-ама-а! Дяденька ненорма-а-альный! Он со мной говори-и-ил! Хнык...
На её крики из окна выглянула немолодая женщина и погрозила кулаком Шурфету.
Она продолжала что-то говорить, в домах даже стали открываться окна, но юноша пред-почёл уйти раньше, чем это вызовет гнев целого квартала. Он добежал до фонтана на пло-щади песчаников, и там остановился. Отдышался. Провёл рукой по лицу, смахивая пот. И присел на край фонтана, глядя на беззаботные солнечные блики в струях воды.
Мимо проехала телега, груженая картарами. Юноша тоскливо проводил её взглядом. "Что я сделал не так? Почему они не слушают меня? Они же просто не слышат! И не хотят слы-шать! Но как заставить их сделать это? О, Небесный Пёс! Укажи мне путь. Ведь я хочу всего лишь дать людям добро. То, чего они сами захотят. Но они упорно твердят, что им нужно лишь, чтоб их оставили в покое! Все беды из-за Законника. Он составлен непра-вильно, не по-доброму. Однако я попытаюсь снова. Ведь если не я, то кто?".
Он встал и огляделся. Площадь пересекала пожилая женщина, из луижа песчаников. Она несла тяжёлые мешки, поминутно останавливалась и отдыхала. Шурфет улыбнулся. Ка-жется, удача пришла к нему в руки! Уж эта женщина имеет полное право разговаривать с ним, Шурфетом их Сыпь. Юноша подошёл поближе и склонил голову в полупоклоне.
- Да будет радость постоянной гостьей в вашем доме, мать! - приветствовал он старуху. Та благосклонно улыбнулась в ответ. - Я вижу, вы устали от тяжких трудов?
- О да, сынок, не то слово! - пожаловалась женщина, качая головой. - Никаких сил нет. И возраст ведь не тот, - она искоса оглядела юношу с ног до головы. - А ты не хочешь ку-пить моего песка? Нежнейший, бежевый, мягкий песок!
- Э... - растерялся от неожиданного предложения Шурфет. - Нет, я... Мы и сами...
- Это невежливый отказ! - недовольно хмыкнула старуха. - Что за молодёжь пошла!
- Прошу прощения, мать, я виноват, - склонил голову юноша. - Я всего лишь хотел... Я...
- Что ты лопочешь? Чего ты задумал? - подозрительно сощурилась старуха.
- Не поймите меня неправильно, мать! - во взгляде Шурфета мелькнул страх. - Я не хо-тел обидеть или оскорбить вас, тем пуще - навредить!
- Ещё бы хотел! - усмехнулась женщина. - Ну-ка, иди прочь! - она взвалила мешки на плечи и сделала несколько шагов по направлению к рынку.
- Мм, - Шурфет пожал плечами. Он видел, что его помощь никто не хочет принять. Но от-чаяние подтолкнуло его. Стремление делать добро было сильнее страха быть непонятым. Третья попытка, не последняя, но священная... Юноша подбежал к пожилой женщине и приподнял мешки, чтобы основной вес лёг на его руки. Он ожидал, что старуха почув-ствует облегчение, увидит, что он не задумал ничего дурного, и согласится на его помощь.
- Что такое... - растерялась старуха, поворачивая голову. Секунду она молча смотрела на Шурфета. Юноша доброжелательно улыбнулся ей. Но... - Граждане! Зовите кахретов! Ка-а-ахре-е-еты-ы! Гра-а-абя-а-ат средь бела дня-а-а! Ка-а-ахре-е-еты-ы!
Шурфет дёрнулся, но, подумав одно мгновение, решил, что убегать не стоит - тогда ему будет больше веры. Он отпустил мешок и, скрестив руки, спокойно встал рядом с женщи-ной. Боль от разочарования грызла его сердце. Но надежда ещё не уходила. Только стоял пред внутренним взором вчерашний вечер - кошка в лунном свете - и неспокойно было на душе. Словно видение не хотело отпускать его. Словно Спутница Богини Смерти ещё не все бедствия показала.
Кахреты пришли быстро. Они выслушали сбивчивые объяснения старухи и с каменными лицами окружили Шурфета. Женщину же взяли под руки, и обоих повели в кахепилий. Шли полквартала. Затем высокое, в три этажа, здание приняло людей в свои недра...
Здесь было тихо. Влажный воздух пах плесенью. Прохлада помещения вызывала сонли-вость. И, в противоречие с этим, Шурфет почувствовал нарастающую тревогу. Его, как обвиняемого, усадили на скамью, вкруг которой стояла каменная оградка. Старуха же, поставив мешки с песком в угол, поспешила в соседнюю комнату писать жалобу. Люди в кахепилии, до того сонном, засуетились. Быстро привели писаря, двух свидетелей; нето-ропливо прошёл мимо судья, вскользь оглядев Шурфета. Все скрылись в соседней комна-те. Здесь же остались четверо кахретов - по двое у каждой двери. Снова всё стихло.
- Простите... - попытался привлечь чьё-нибудь внимание юноша. Он никогда не был в ка-хепилии, и о судебном производстве знал лишь понаслышке. Однако не забыл, что обви-нённый может требовать себе защитника. - Какие у меня права, уважаемые граждане?
- Горожанин Шурфет их Сыпь либн Каван, - торжественно ответил кахрет в красной тоге, повернувшись к юноше. - Ваши права будут зачитаны вам после того, как пройдёт Пер-вое совещание. У вас будет возможность оправдаться. Пожалуйста, соблюдайте порядок.
- Я прошу прощения... Мне нельзя разговаривать?
- Да. Соблюдайте тишину. Используйте это время для своей пользы, - кивнул кахрет.
"Для своей пользы? - задумался Шурфет. Он был сбит с толку. Неожиданные огорчения едва не вывели его из себя, голова соображала туго. - Вероятно, страж закона имеет ввиду приготовление речи для защиты". Юноша сжал кулаки и попытался сосредоточиться.
Скрипнула дверь. В комнату ворвался горячий воздух улицы. Раздались тяжёлые шаги кахретов, следом вошёл кто-то лёгкой поступью. Все соблюдали молчание. Лишь один звук нарушил его: кто-то всхлипнул. Шурфет невольно поднял взгляд... Но в тот миг его сердце пронзила резкая, острая боль. Миштара! Но как?.. Он стиснул зубы. Молчать. Это главный путь к спасению. Надо соблюдать тишину...
- Позвольте... Я хотела бы получить ткань и перо. Для защитных записей.
Она даже не взглянула на Шурфета, однако дыхание её стало прерывистым. Кахреты нас-мешливо переглянулись, но передали девушке то, что она просила. Миштара окунула перо в чернила, стоявшие рядом на столике, и начала что-то быстро писать. Никто не пытался подсмотреть, что именно она пишет, наоборот, все сторонились девушки.
"За что же её привели сюда? Моя милая - не преступница. Что могла случиться со време-ни нашего расставания? - Шурфет зачарованно смотрел, как бегает по полотну рука Миш-тары. - Как?.. Ох, кошка принесла большое горе в мой дом... Вот зачем Богиня Смерти послала её ко мне... Наше с братом объединение омрачено страшным несчастьем..."
- Могу я удалиться в отхожее место?
Шелест одежд - и в руке юноши оказалось письмо Миштары. Он поспешно запрятал его за пояс, опасаясь случайных взглядов со стороны кахретов. Девушка ушла. Двое стражей сопровождали её. Время словно замедлило свой ход. Как долго длилось совещание! Как сильно было желание узнать, что же хотела сказать Миштара!
Но Шурфет понимал, что надо ждать. Глупая старуха не сможет добиться серьёзного на-казания для него. Надо только вести себя, как подобает человеку из его луижа. Юноша тоскливо вздохнул. Миштара волновала его больше, чем пожилая женщина, написавшая на него жалобу. Сердце прыгало испуганным птенцом...
Вскоре его позвали в соседнюю комнату. Старуха, недовольно кривясь, покинула её через заднюю дверь; мешки ей не вернули. Шурфета провели мимо ряда скамей и усадили перед судьёй. Свидетели стали по обе стороны от него. Юноша припомнил подготовленную речь. Слова ускользали от его сознания, отягчённого знанием о Миштаре. Наскоро писарь зачитал юноше его права, но тот не стал вслушиваться.
- Шурфет их Сыпь либн Каван, - обратился к обвиняемому судья. - Из жалобы горожанки Ветры их Сыпь либн Кахрель следует, что Вы пытались её ограбить, а именно: унести её мешки с песком. Вы берёте на себя эту вину, горожанин?
- Нет, - устало ответил юноша. - О, судия! Я не собирался грабить почтенную женщину.
- Таким образом, Вы сообщаете суду, что горожанка Ветра солгала?
- Да, судия, - Шурфет из-под полуприкрытых глаз видел, как писарь переносит его слова на ткань. Сначала он хотел сказать суду лишь о том, что старуха ошиблась. Но теперь он понимал, как могут быть жестоки люди. Только отрицая всё, он мог спасти себя.
- В таком случае, её имущество, оставленное в кахепилии в качестве доказательства Ва-шей вины, перейдёт в нашу казну. Но как Вы себя оправдаете, горожанин?
- Я не крал мешки. Я проходил мимо, направляясь по торговому делу в другой район, ког-да почтенная женщина подняла крик. Видимо, она так стара, что сознание её помутилось, или недобрый умысел скрывался за её поступком. Я не стал убегать от стражей города, чтобы не навлечь на себя подозрений, - спокойно сказал песчаник.
- Следственно, вы невиновны, - заключил судья. Ни к единому слову юноши он при-драться не смог. - Итак, поскольку мешки украдены не были, кахреты не видели их в Ваших руках, Вы не пытались уйти от следствия... затем... слова горожанки Ветры никто не подтвердил, и по положению в городе вы равны... Обвинение считать снятым. Вы мо-жете быть свободны.
- Судия, - Шурфет встал и склонил голову в знак уважения.
Юноша смог беспрепятственно выйти из кахепилия навстречу жаркому дню. Он свернул в проулок и, оглянувшись (никого не было поблизости), дрожащими руками достал из-за пояса письмо Миштары. Сердце колотилось как бешеное. Время, ускорившееся в тот мо-мент, когда Шурфета призвали на Второе совещание, вновь приостановило свой бег. Юноша разрывался между желанием прочесть послание и страхом, что его содержимое поведает нечто ужасное. Но время шло...
- О, Небесный Пёс, храни милую Миштару! - едва слышно прошептал он и шевельнул пальцами. Лоскут ткани послушно распахнулся, словно птица махнула крылом.
"Мой друг, сохрани мою исповедь в тайне. Не позволь, чтобы чужая десница коснулась этой ткани. Оберегай мои письмена от вражьего глаза. Помни о нашем союзе.
Из луижа, выше моего, кто-то подал жалобу. Как я поняла, за свою клевету враги получи-ли дары от кахретов. Они доложили в кахепилий, что видели меня с человеком из низше-го луижа (хотя бы это успокаивает мою растревоженную душу). И будто бы я с ним встре-тилась у себя дома. Теперь меня посадят в темницу.
Я верю, ты что-то придумаешь. Обнимаю, твоя Душа".
Сердце сковало холодом, в душе же вспыхнула ненависть. Солёные слёзы показались на глазах и тут же высохли. Шурфет был разгневан!
- Чем же она вам помешала, вы, отродья рода человеческого? - простонал он, сминая в ку-лаке ткань письма. - За что она должна страдать? Она ведь никому не причиняла вреда! За что?! Не можете, значит, по-хорошему... - всхлипнул юноша. Опустил голову. - Держись, моя милая. Мы с братом спасём тебя. Обязательно спасём, о, Небесный Пёс!
На него уже начали обращать внимания. Шурфет глубоко вздохнул и вышел из проулка. Ноги вели его, куда - ему было всё равно. Лишь спустя какое-то время сознание верну-лось к юноше. Он обнаружил себя стоящим на торговой площади. С краю от дороги двор-ники жгли мусор. Шурфет прошёл мимо и кинул в огонь письмо Миштары. Ткань пос-лушно вспыхнула, и через мгновение разлетелась чёрным пеплом. А юноша остался сто-ять в задумчивости. "Что же мне теперь делать? Наверное, надо идти домой. Там Орит, он вор, он сразу придумает, как выручить милую".
- Фрукты! Овощи! - услышал Шурфет голос зазывалы, когда шёл через площадь. Повсю-ду были толпы ненавистных горожан. Гнев ещё теплился в груди. - Фрукты! Овощи!
- ... - он заметил женщину, пытавшуюся незаметно унести из ящика полусгнившее ябло-ко. Она не была воровкой. Вероятно, нищета толкнула её на это.
- Куда! Руки прочь от моих фруктов! - завопил мальчишка-продавец. - Плати!
- Прошу тебя, уважаемый горожанин, дай мне немного еды, - плачущим голосом ответила женщина. Происхождение из низшего луижа запрещало ей грубить торговцу.