Нену разбудил холод, который давил на всё. На психику. На мочевой пузырь. Ни за что на свете не вылезла бы она испод шкур, если бы не это последнее...
Снежным налетом покрылись изнутри стены бревенчатого дома. В тех местах, откуда торчали человеческие носы, инеем белели и укрывшие людей меха.
Пар изо рта был настолько густым, что хорошо различался в темноте. Над бугристой поверхностью, созданной телами спящих, воспаряли такие же белёсые облачка.
Словно грозный вулкан, раскаленными внутренностями дышал очаг, но сил остывающего хватало, только на обогрев ладони поднесенной к его курившейся горловине...
От плотского усердия женщина разгорячилась. Легко преодолевая внутреннее сопротивление, поскребла стену, благо двух-полтора сантиметровый слой поддавался. Пригоршней набранного снега, тающего от телесного прикосновения, протерла интимные места. Ощущение обжигающей свежести окупило неприятную процедуру.
"Мокро, но чисто!" - счастливо заключила она, натягивая штаны.
Еще одной пригоршней умыла лицо. Брр! Вообще прекрасно! Приглядевшись к стене, зашлифовала борозды от пальцев, дабы сохранить интимную тайну. Вымытые снегом руки, сунула в перчатки - холодные, но сухие. "Сейчас согреется". - подумала она про живую ткань...
За приподнятой занавеской просветлевшая мгла порадовала дневным почином. Воительнице не терпелось. Душа и тело полностью воскресли. Возвратившаяся энергия требовала выхода.
- Попить бы горячего и за дело! - прошептала инопланетянка, успевшая пристраститься к земному порядку. Глубоко со сладостью Нена вдохнула бодрящий воздух улицы и опустила тяжелое от грязи кожаное полотно.
Следующим решением стало возобновление огня. Ей показалось, что пасынки природы, хотя и продолжают кутаться в шкуры, однако проснулись или вот-вот проснутся. Ну, так поможем полулюдям преодолеть критический момент пробуждения!
Существа ворочались под мехами, издавали стоны похожие на медвежьи. Она понятия не имела, как ведут себя хозяева леса, после продолжительной спячки. Никогда не видела и не слышала настоящих зверюг, но почему-то в ее представлении, эта семья походила на них, особенно сейчас...
Вопреки своей инопланетной цивилизованности, ей нравилось возиться с огнем. Она сама топила печь в командирской времянке. Дровами занимались другие, а вот колдовать с розжигом, чувствовать себя причастной к неукротимой стихии было ей по душе.
С радостными слезами она глотала колючий дымок занимавшихся дров, зная, что процесс пошел и скоро всё наладится, расправит могучие плечи печной жар и потеплеет так, что она снова раскроется во сне.
Нет дыма без огня и огня без дыма. Но там была нормальная печь с дымоходом и трубой на крыше, а здесь необузданный и своенравный душил, резал и, ни капельки не радовал не проходящий угар.
Да, там тоже бывало холодно по утрам, если проспишь и не подкинешь дровишек вовремя. Но холод был свежим и чистым, как морозное утро, а здесь другое, здесь тяжесть во всем теле и головная боль.
Ничего, пламя скоро разгорится и дыханию полегчает. Собирая по полу щепки и веточки, она подсовывала их в щель снизу. Наконец, заполыхали, задергались красно-желтые завитки. На ноги плеснуло светом.
Пора уже покрупнее растопочку. Вот и поленце подходящее. Нет, крупноватое, но можно отщепить сколько нужно, например, хозяйским ножом...
"А дровишки-то пиленые и колотые". - подумала воительница, устанавливая полено вертикально. Поставила клинок поперек спила, ближе к краю. Стала постукивать по тупой кромке железным кулаком.
Лезвие углубилось. Стоя в наклон, женщина давила на рукоять и на торчавшее по другую сторону острие. Приблизительно на середине движение застопорилось из-за сучка. Кажется много взяла. Надо бы еще к краю. Однако нож застрял. Стукнуть бы об пол...
Слишком поздно она уловила крадущиеся шаги позади себя. Запоздавший инстинкт сработал на полную. Но взлетевший клинок и насаженное на него, словно сосиска полено, якобы, направленные в лицо напавшего, рассекли пустоту...
Ее сердце всё еще колотилось, но уже не от испуга, а от стыда, потому что заметавшись в поиске врага, наткнулись глаза на шарахнувшую обратно в темноту, насмерть перепуганную курицу.
"Кудахтахтах!" - кричала курица растопырив свои белые крылья. "Кудахтахтах!" - какнУв от неожиданного страха, удирала она зигзагами...
- Вот дура! - выругалась женщина, на себя или на курицу - непонятно.