Аннотация: Классика жанра. Мир после Катастрофы. По опустевшим штатам Америки колесят двое.
Бета - Дочь Шерлока Холмса.
Проба пера спустя два года. :)
Закончен.
Предупреждения: наличие однополых отношений, насилие, нецензурная лексика.
- Поздравь меня с годовщиной, - Канзас мрачно ухмыляется.
Докуренный до фильтра бычок летит за окно.
Мэн не отрывает изучающего взгляда от потрепанной карты штата Вайоминг, но приподнимает бровь, давая понять, что слышит.
- С какой? - голос у него мягкий и низкий.
- Год без секса, - кривится Канзас.
У него в противовес голос хриплый и режущий слух. Он очень много курит. Даже теперь, когда сигареты на вес золота.
- Да, серьезная дата, - Мэн, наконец, отрывается от карты и задумчиво смотрит на проносящийся за окнами однообразный пейзаж.
- Походу, я скоро забуду, как это делается.
- Брось. Это как велосипед - раз научился, никогда не забудешь.
- Ну клево! Помнить я, значит, буду всю жизнь, а вот велосипеда у меня больше не будет.
Канзас резко выворачивает руль, объезжая лежащий на дороге полуразложившийся труп и вновь гонит хаммер по прямому, как стрела, шоссе. Привыкший к вспыльчивости компаньона Мэн лишь поправляет ремень безопасности и вновь смотрит на дорогу.
- Мне кажется или мы изменили направление? - уточняет он после долгого молчания. - Ты...
- Да. Я чую добычу.
***
Они неслышно взбираются на вершину холма. Внимательно оглядывают место стоянки двух джипов, припаркованных у обочины дороги. Нужно было догадаться встать вот так, между скалой и лесом, и почти всей гурьбой уйти на охоту. Машины остались охранять только трое, хоть и неплохо вооруженных. Есть, правда, и четвертый, но он не охраняет. Его трахает один из банды, отложив ружье и прижав лицом к капоту.
Канзас, видя эту картину, замирает. Нет, это, конечно, не женщина, о которой он столько мечтал. Но эта спина под задравшейся футболкой... Эта задница, в которую так беспечно и размашисто вбивается охранник... А еще у парня длинные черные волосы, которые скрывают лицо. И если швырнуть его так же на капот машины и взять сзади, не давая обернуться, то ведь можно представить, что это мосластая девка, которую природа-мать обнесла сиськами.
Канзас не замечает, как начинает облизываться. Не зря, ой, не зря чуйка вела его в этом направлении. Вот его сегодняшняя, лучшая за весь год добыча. И он своего не упустит.
- Думаю, надо уходить, - говорит Мэн. - Остальные могут вернуться в любой момент. Поищем что-нибудь попроще.
- Нет. Мы успеем, вот те слово, - Канзас не дожидается напарника, он сползает чуть севернее по склону, целится и кидает нож одним, четко выверенным движением. Попадает в лопатку ближайшему к нему охраннику, пробивая легкое, и тот умирает, не издав ни звука. Мэну ничего не остается, кроме как снять из снайперской винтовки второго охранника и сразу за ним третьего, того, что занят с парнем. Он уже прицеливается в самого парня, пытающегося спихнуть с себя труп, но Канзас хватает напарника за плечо, останавливая повелительным:
- Он мой!
Мэн причмокивает большими мягкими губами. Он уверен, что это не самая лучшая идея.
Парень, между тем, не пытается поднять шум. Не делая резких движений, он натягивает джинсы и стоит в нерешительности под прицелом, держа руки на виду.
- Дева Мария... - шепчет Мэн.
- Не начинай! - одергивает его Канзас, и они спускаются со склона на дорогу.
- Идешь с нами, - шепчет Канзас, приставив охотничий нож к горлу парня.
Тот гулко сглатывает и почему-то смотрит на Мэна. Тому приходится делать вид, что он не замечает взгляда.
Они по-спринтерски быстро обчищают машины, беря самое необходимое: бензин, лекарства, патроны, воду, еду, батарейки. Похоже, у их добычи запасы на исходе, но на троих хватит. Канзас безапелляционно нагружает парня и гонит впереди себя вверх по склону.
Главное теперь успеть сесть в машину, припаркованную на серпантине двумя витками выше. Тогда их вряд ли удастся догнать, особенно со спущенными шинами.
Парень не пытается звать на помощь или бежать, и Канзас заталкивает его на заднее сидение. Хаммер срывается с места.
***
- Какой же я удачливый сукин сын! - выдыхает Канзас через полчаса бешеной езды по серпантину, а затем по полудюжине мелких шоссе.
- Господь ведет тебя, - улыбается Мэн. - Зачем-то ты нужен ему, пропащая душа.
- Нет его. А если и есть, то ему глубоко и смачно плевать на нас, - кривится Канзас. - Есть только удача, сила и ловкость. У кого их больше, тот и побеждает.
- Зачем ты так?
- Затем, что это гребаная правда. Не может быть твоего бога в таком сраном мире! Он не допустил бы такого, нэ? Сколько людей тогда передохли, Мэн? Миллионы! А сколько потом? Еще миллионы. Нас теперь - жалкая горстка. Рвем глотки друг другу за остатки еды, топлива, вещей. За что же нам такое, если он есть, бог твой? За что, Мэн?
- На все воля Божия. Он посылает нам испытания, а нам следует...
- Все! Не хочу больше ничего слышать. Извини, но это... просто оставь при себе все это благочестивое дерьмо.
- Как хочешь.
Канзас закуривает. Он чувствует себя счастливчиком. Так бывает каждый раз, когда включается чуйка, и он приводит их к добыче. Но сегодня в его бочке меда плавает ощутимая ложка дегтя. Ему кажется, он знает, в чем дело, и нужно срочно выбросить эти мысли из головы, пока они все не испортили.
Парень так и молчит. То смотрит в окно, то кидает на них быстрые взгляды, когда думает, что они не замечают. Если его умыть и дать пройти синякам и ссадинам, не такая уж и противная рожа. Чем-то похож на девку. Такие же пухлые губы и пушистые ресницы. Только сломанный нос портит общую картину. И сидит - овца овцой!
- Пора потолковать! - Канзас резко тормозит машину.
Выходит. Выволакивает парня за растянутый ворот футболки. Тот бледнеет, но продолжает играть в молчанку.
- Итак, - Канзас прикладывает его спиной об машину для лучшего взаимопонимания. - Ты был ихней шлюхой...
- Нет! - перебивает парень.
Его глаза округляются. Карие. Странной формы. Метис какой-то.
- Да ну? Это плохо. Для тебя, - Канзас снимает предохранитель с выхваченного из-за пояса магнума. - Тогда ты мне без надобности.
Он опять пытается встретиться глазами с выбравшимся из машины вслед за ними Мэном.
- Я... Я не шлюха... Но они... в общем... не убивайте меня.
Канзас жестко усмехается. Парень одновременно и бесит, и заводит его. Жаль, что нос сломан. Похоже, до этого был почти красавчиком.
- Ты меня хорошо понял? - Канзас вжимает ствол во впалую щеку.
Парень прикрывает глаза. Кажется, у него сейчас случится обморок.
- Да... - шепот едва слышен.
- Погромче.
- Да. Я понял.
- Сэр, - подсказывает Канзас.
- Сэр, - парень пытается отвернуться, но ствол не позволяет ему.
- Вместе.
- Я понял, сэр, - покорно и мертво повторяет парень.
Канзас отворачивается со смесью злости и презрения на лице.
- Сколько вас было? - спрашивает Мэн.
- Их было десять.
- То есть теперь семеро... Хорошо, что мы успели убраться.
- В машину! - бросает Канзас и оборачивается к парню. - Только попробуй что-нибудь отмочить. Ты теперь наш. Будешь хорошо себя вести, получишь защиту, еду и одежду. Будешь вести плохо - получишь пулю. Двое лучше, чем десятеро, нэ?
- Я - пас, - качает головой Мэн.
Канзас отчетливо понимает, что сегодня Мэн его тоже бесит.
***
Ночь тихая до безумия. Разве раньше были такие ночи? Не лают собаки, не поют птицы, не шумят моторы. Только ветер в голых искореженных ветвях.
Ужасно хочется жрать, но Канзас отметает эту потребность, как одну из не самых существенных на данный момент. Он перелезает на заднее сиденье к парню. Удивительно, но он давно не чувствовал себя таким мудаком.
Парень сидит не шелохнувшись. Кулаки сжаты добела. Смотрит в затылок Мэну, но тот, пробубнив что-то, вылезает из машины.
- Не тупи, - Канзас притягивает парня за ворот. - Я не из психов, мучить не буду. Просто мне невмоготу уже. Была бы на сто миль вокруг хоть одна баба, я б на тебя и не взглянул.
Парень не смотрит на него. Так и пялится на Мэна, прогуливающегося перед капотом с ружьем в руках. Каждая мышца напряжена. Скулы побелели.
Канзас не дает себе возможности передумать. Просто хватает его за волосы, заставляет ткнуться головой в стекло, тянет за джинсы и ставит на четвереньки. Одна радость - в хаммере есть где худо-бедно развернуться. Канзас с трудом пристраивается сзади, резкими движениями расстегивает на парне джинсы и стаскивает, обнажая тощую белую задницу. У самого член стоит почти весь вечер, пока они едут. А тут и вовсе начинает болезненно пульсировать. Канзас расстегивает ремень, ширинку, достает его, не снимая джинсы. Тянет из кармана заблаговременно захваченный из бардачка презерватив. Зубами отрывает и выплевывает уголок. Дрожащими от нетерпения руками раскатывает по напряженной плоти. Без резинки никак. Он пережил Катастрофу и не собирается сдохнуть от СПИДа, трахнув мальчишку, который обслуживал десятерых головорезов. К тому же на резинке есть смазка. Канзас добавляет к ней свою слюну.
Парень судорожно втягивает воздух сквозь стиснутые зубы, когда Канзас резко и без всяких предисловий входит в него. Сил сдерживаться нет. Он трахает быстро и сильно, вцепившись руками в бедра. В полной тишине мира, сократившегося до салона хаммера, слышны только шлепки, тяжелое дыхание и едва уловимое поскуливание.
Хватает минуты-двух. Сперма Канзаса выплескивается в презерватив. Еще несколько секунд он продолжает судорожно сжимать бедра парня, войдя так глубоко, как только удается, ощущая, как пульсирует и сжимается плотное кольцо мышц. Он безумно благодарен за то, что тот не вырывался и не умолял. Это позволило забыться на пару сладких минут.
Наконец он разжимает руки, вынимает член и выбрасывает за окно использованную резинку. Природу больше не для кого беречь.
Чувства наваливаются внезапно. Злость, презрение, стыд, гнев, отвращение, и все это приправлено для остроты жгучей жалостью.
Мэн открывает дверцу машины. Включается свет. Старые коричневые синяки, более новые лиловые, кровоподтеки, пунктир глубоких рваных царапин и запекшаяся кровь там, на внутренней стороне бедер. Канзас отворачивается, не дав себе разглядеть, есть ли там свежая кровь. Мэн целый вечер ныл о том, что не стоит этого делать, и просил хотя бы подождать несколько дней.
Канзас выбирается из машины и закуривает, глядя в черное беззвездное небо.
- Тебя ведь нет, правда?
***
После столь удачного налета на пару машин проходит пять дней. Добыча на исходе. Бензин почти на нуле. Воды на донышке. Еды в обрез. Парень жрет, как не в себя. Миннесота. Зачем им знать имена друг друга? Сегодня они есть, а завтра... кто знает. Вполне достаточно родного штата, благо, в их тройке повторов не оказалось.
Мэн и Миннесота постоянно трепятся друг с другом, когда думают, что он спит. Это странно, и это раздражает. Канзас и Миннесота не разговаривают. Не о чем и незачем. Канзас вообще не может понять, чего больше хочет - трахнуть его, усыновить или пристрелить.
- Смени меня, - он тормозит хаммер, и его место занимает Мэн.
Голова пухнет от мыслей. Ну что бы этому парню не оказаться девкой? Было бы настолько проще. Вроде Канзас когда-то нравился девушкам, там, в другой жизни. По крайней мере, он умел с ними обращаться.
Солнце мелькает между стволов деревьев. Машина идет быстро и плавно. Катастрофа миловала это шоссе. Глаза закрываются сами собой, хоть это и не кажется хорошей идеей.
Ее волосы пахнут луговыми цветами, и они такие мягкие, что невозможно удержаться и не провести по ним своей грубой шероховатой ладонью. Она улыбается ему одними глазами. Губы шевелятся без звука. "Смотри". Он неохотно переводит взгляд обратно на экран. Очередной фильм про конец света. В последнее время, похоже, ни о чем другом у сценаристов голова не болит. Разве это может отвлечь от нее? Он осторожно прикасается к ее колену, затем кладет руку, поглаживает, сжимает. Она не против, и от этого по телу разливается жар. Он кидает осторожный взгляд. Увлечена фильмом или умело притворяется? Рука медленно двигается вверх по стройной смуглой ноге.
- Эй! Тебе что, не интересно? - ее дыхание щекочет ухо.
- Не особо.
- А что ты будешь делать, если по земле распространится страшный вирус и половина людей погибнет?
- Я? Возьму крутую тачку, оружия побольше, и мы с тобой будем колесить по стране, стреляя зомби. Будем брать, что захочется в магазинах, побываем, где вздумается.
- Значит, я тоже останусь жива и ты меня не бросишь? - она белозубо улыбается.
- Конечно.
- Обещаешь?
- Клянусь!
Канзас просыпается от болезненного спазма. Кажется, еще мгновение и его вывернет наизнанку. В раскалывающейся от боли голове одна единственная, словно ножом вырезанная под кожей, картина. Ее почерневший труп около полуразрушенного дома. Ветер играет мягкими волосами, только теперь они пахнут землей и смертью.
- ... ты уверен? - шепот Мэна.
- Я же говорю. Я родом оттуда, - тихий голос Миннесоты. - Там сейчас, уверен, лучше, чем было, когда меня увезли те ублюдки. У нас есть аварийная станция, большие запасы воды и еды, медпункт, школа...
- О чем это ты толкуешь? - интересуется Канзас недобрым голосом.
Диалог обрывается. Повисает тишина.
- Миннесота говорит, что в его родном штате есть два живых города, - начинает Мэн. - Там есть власти, и они восстанавливают привычный быт. В общем, цивилизация. Он предлагает...
- Ты охуел?! - Канзас резко садится. - Ты что мне вешаешь? Нет никаких "живых городов"! Я колешу по этой гребаной земле два года! И нигде, слышишь, нигде не видел "живых городов"!
Парень привычно бледнеет, но в глазах решимость.
- Вы были в Миннесоте? - решается уточнить он.
- Сэр! - напускается Канзас. - "Вы были в Миннесоте, сэр"! Это так сложно запомнить?! Да, блять, я был в Миннесоте! И там все сдохли, так же, как в Канзасе, Мэн, Орегоне, Вайоминге и всех гребаных пятидесяти штатах Америки!
- Но вы же были не во всех городах. Нам нужно ехать на юго-восток, там...
- Ты оглох?! Я те сказал, никого нет, и в твоей ебаной Миннесоте тоже!
- Но если мальчик правда... - пытается вклиниться в перепалку Мэн.
- Мальчик, похоже, хочет обратно к своим десяти ебарям, вот и вешает тебе на уши! Видимо, он в курсе их маршрута. Да, сученыш?
Парень сидит на заднем сидении, как парализованный. Зрачки расширены, рот приоткрыт.
- Я не поведусь на твою хуйню про Миннесоту, ясно? - шипит Канзас. - Еще раз услышу про "землю обетованную" в тех краях, и ты побежишь за машиной на веревке.
***
К вечеру Канзас начинает ощущать такую усталость и слабость, словно он тяжело заболел и у него ползет температура. Со все возрастающей тревогой он осознает, что бороться с этим просто не в состоянии. Значит, остается только сосредоточиться и найти место. Пару десятков раз ему удавалось, но точно определить, случайное это везение или чуйка работает не только на добычу, он так и не смог.
- Сегодня спим в постелях, - еле ворочая языком, объявляет он.
- Ты как? - в бархатном голосе Мэна тревога, значит, он не только чувствует себя погано, он еще и выглядит погано. - Дай я сяду за руль.
- Нет. Мне нужно найти какое-нить местечко для берлоги. Я поведу сам.
- Может, воды или перекусить?
- Я бы сейчас все отдал за чашку горячего кофе... Может, повезет. Не отвлекай, ОК?
Мэн кивает и украдкой оглядывается на парня. Со времени их ссоры днем Миннесота не произносит ни слова. Смотрит в окно или на свои драные кеды.
Канзасу почти стыдно за себя, и от этого он злится еще больше. На них. А нужно бы на себя. Парень еще совсем щенок. Ну охота ему верить, что дома ждут мама и папа, что с того? Конечно, лучше для него самого, чтобы он поскорее повзрослел и начал мыслить реально, но орать на него, а тем более на Мэна, не стоило. Хотя... Вот на Мэна как раз нужно было. Ну сопляк не в себе или в ловушку заманивает - ладно. Но ты-то, здоровенный чернокожий мужик, третий десяток разменял! Ты-то ему зачем подпеваешь?
- Одежду те новую поищем, - ворчит Канзас, глядя в зеркало на отражение парня. - Выглядишь как бомжара. А помыться нам всем давно пора.
В ответ гробовое молчание с задних рядов и одобрительное справа.
Дорога ложится под колеса. Постоянно приходится объезжать выбоины и разломы. Все, халява кончилась, не разгонишься. Канзас курит. Мэн смотрит в окно. Миннесота залипает, но старается не уснуть. Боится, услужливо подсказывает внутренний голос. Тебя, сука, боится. А пусть боится, парирует мысленно Канзас. Немного страха перед ним не помешает, зато вполне может уберечь от неприятных сюрпризов или какой-нибудь глупости.
Нет, нужно сосредоточиться. Нельзя отвлекаться на посторонние мысли. Тут механизм не такой простой, как при поиске добычи. Куда мне ехать? Куда?..
Кажется, правее... Да, точно, правее. Хаммер проезжает еще около полумили, прежде чем удается найти место, где можно повернуть на север. Теплее... Теплее... Еще немного правее. Он что, катается по кругу? Видимо, проехать по шоссе не удастся.
- Держитесь, ребят, - ухмыляется Канзас и съезжает в бездорожье.
Проходит около получаса, прежде чем он находит то самое место. По крайней мере, хочется верить, что он правильно все понял.
- Приехали. Выметайтесь.
Развалины маленького городка. Валяющиеся на разломанных дорогах куски стен, стекла, скелеты и мусор. Удивительно, но, кажется, сюда мародеры еще не добрались. Среди мусора есть вполне приличные вещи, автоматы не разбиты и продолжают привлекать запечатанными в них шоколадками и водой. А вон и гостеприимно раскрывший перекошенные двери мини-маркет со шмотьем и едой.
- Нам туда. А потом решим, где господа пожелают заночевать сегодня, - улыбается Канзас.
- Давайте не в домах, - внезапно оживает немой.
- Почему? - Мэн останавливается рядом.
Миннесота вновь умолкает и опускает голову. Похоже, он сам не ожидал, что заговорит.
- Эй, почему не в домах? Ты боишься мертвых?
Парень неопределенно поводит плечом.
- Бояться живых надо, - жестко усмехается Канзас. - Это те мой бесплатный и чертовски полезный совет.
Не желая больше участвовать в обсуждении этой дурацкой темы, он решительно идет вперед к магазину.
- Те подонки... Они глумились над трупами, - слышит он за спиной. - Они делали отвратительные вещи, а я не мог им помешать.
- Это не твоя вина, - мягко отвечает Мэн. - Господь накажет их, но твоей вины в этом нет.
- Они снятся мне...
- Конечно. То, что ты пережил, вызвало шок, но поверь мне, это не души, которые хотят мести, это просто сны.
Канзас ускоряет шаг.
Магазин превосходит его самые смелые ожидания. Похоже, тут и правда никого не было со времен Катастрофы. Одежда висит почти как новая. Консервы сулят вкусный ужин. Вода в бутылях еще не просрочена.
Покрутившись около кассы, Канзас находит радио с СД и не может побороть искушение. К его радости старые батарейки еще работают.
"Carry on my wayward son", - раздается из монодинамика.
- О, тезки! - смеется Канзас, оборачиваясь к подошедшему Мэну. - Ты помнишь это старье?
- Помню, - компаньон тоже не удерживается от улыбки. - Нас не засекут?
- Молись, - пожимает плечами Канзас. - Ты ж любишь это делать.
"Carry on my wayward son,
For there'll be peace when you are done
Lay your weary head to rest
Now don't you cry no more!"
Канзас чувствует удивительную легкость. Словно все проблемы вдруг исчезают. Им определенно нужна музыка в салоне, тишина сводит с ума.
Он прохаживается по мини-маркету, пританцовывая под едва слышную мелодию. Подпевает вполголоса, деловито обновляя гардероб. Затем берет тележку и идет выбирать все, что еще можно использовать в пищу, а также влажные салфетки, шампуни, бритвы и все то, без чего обходиться можно, но сложно.
Мэн и Миннесота ходят вместе. Опять разговаривают о чем-то, но Канзас старается ничего не услышать. В руках у парня несколько пар джинсов, футболки и рубашки, через плечо перекинуты связанные шнурками кеды. Мэн присмотрел новые черные брюки и ботинки.
***
Канзас не видит никакой проблемы, вот честно, совсем никакой, чтобы поспать в доме, где есть скелеты. Да, он не предлагает вытаскивать их из комнат и спать в постелях, где они лежали до этого, если в этом нет необходимости. Но какая разница, если ты спишь внизу, а они спят наверху, он никак не может понять. Зато вот Мэн, конечно, очень понимает. Вот еще неделю назад, спал, а теперь вдруг заупрямился. И конечно, парень с его закидонами тут ну совсем ни при чем.
Надо было оставить щенка головорезам, пусть и дальше трахали бы его всем скопом и по очереди. А теперь вот, пожалуйста, вместо того, чтобы ввалиться в первый попавшийся отвечающий требованиям минимального комфорта дом, они ищут место для ночлега сорок минут.
Машину исхитрились загнать в чей-то дом по соседству через отвалившуюся стену. Конечно, выезжать проблемно, но зато ее ни с какой стороны не видно, особенно в темноте ночи.
Конечно, ни воды, ни электричества нет. Им приходится потратить еще какое-то время, чтобы привезти воды из разлившейся неподалеку от городка реки. Мыться в холодной воде то еще удовольствие, но Канзас давно уже привык. Можно было бы искупаться в самой речке, но течение там убийственное. Да и кто гарантирует, что вода не привлечет еще каких-нибудь путников. Отстреливаться и убегать голышом да в мыле - не самый любимый вид спорта Канзаса, хотя бывало и такое.
Постель пахнет пылью, а еще у нее, как и у всех вещей мира, теперь особый запах - бесхозности. Он ложится и устало прикрывает глаза. Как хорошо в кои-то веки вытянуть ноги. От постоянной езды в машине начинает казаться, что в один прекрасный день они просто не разогнутся.
Канзас включает позаимствованный из магазина плеер на батарейках. Надевает наушники. Когда-то он любил '3 doors down', но она тоже слушала их песни. Просто так, чтобы сделать ему приятное. Теперь он набрал какой-то попсы, даже не глядя на название.
Безумие - лежать посреди безмолвного, почти вымершего мира и слушать веселые песенки про любовь, вечеринки, пляжи и танцы. Возникает ощущение нереальности происходящего. Все, кто пел это - мертвы. Все, кто слушал, тоже. Осталась горстка полузверей, которые уже не знают, зачем живут, но еще не решились умереть. И он один из них. Зачем все это? Для чего?
Дверь ванной комнаты открывается с едва слышным скрипом, но он тут же выходит из состояния близкого к коме, которое последние пару лет заменяет ему сон. Приподнимается на локте с магнумом в руке, стаскивая наушники. Парень замирает на пороге. На нем новые джинсы и футболка, черные классические кеды. Волосы мокрые, и с них капает холодная вода, пропитывая черную ткань.
- Если б ты искал саундтрэк к нашей истории, какую бы музыку выбрал? - ни с того ни с сего спрашивает Канзас.
Миннесота в ответ пожимает плечами, неотрывно глядя на зажатое в руке оружие.
- Разговаривать с тобой чудо как увлекательно, - усмехается Канзас, засовывая магнум под подушку. - На вот.
На кровать приземляется тюбик из аптеки. Парень бледнеет.
- Это от синяков, придурок, - беззлобно вздыхает Канзас.
Тюбик смазки лежит в наружном кармане его рюкзака, но он не торопится доставать его.
Парень осторожно садится на край кровати, стаскивает футболку, обнажая худющий торс, на котором нет живого места.
- За что тебя били? - интересуется Канзас, наблюдая, как тонкие пальцы с прилично отросшими ногтями осторожно растирают мазь по фиолетово-коричнево-лиловой коже.
- Просто так.
Нет, не просто, усмехается внутренний голос. Это власть. А сейчас ее ощущение как никогда нужно людям, прочувствовавшим на своей шкуре, что они на планете никто и ничто, не больше муравья.
- Сэр, - Миннесота впервые обращается к нему по собственной инициативе, смотрит в глаза. - По поводу сегодняшнего разговора...
Канзас начинает кривиться. Хочет сказать, что он не собирается возвращаться к этой теме.
- Я просто хочу, чтобы вы знали, я не хочу возвращаться к тем ублюдкам. Лучше умереть... - заканчивает парень и отворачивается.
Канзас открывает рот и закрывает обратно, так ничего и не ответив.
Некоторое время он наблюдает за безуспешными попытками Миннесоты намазать мазью спину. Почему-то очень не хочется предлагать помощь.
- Давай я, - словно со стороны Канзас слышит свой голос.
А, чтоб меня!
Парень молча протягивает тюбик. Придвигается ближе. Как выпирают позвонки на спине... Сколько ему лет? Нет! Вот эти мысли сразу выбрасываем из головы. Это новый мир, здесь нет никаких законов, кроме самых простейших животных инстинктов. По-другому тут не выжить. Пусть будет благодарен, что дожил до этого момента, сколько бы ему ни было.
- Джинсы снимай, - велит Канзас, когда со спиной покончено.
Ну конечно же, щенок бледнеет и превращается в сгусток напряженных мышц и нервов. Канзас не торопится его успокаивать.
Миннесота поднимается на ноги, послушно снимает джинсы и боксеры. Оборачивается, но глаз не поднимает. Канзас упирается взглядом в его жесткие паховые волосы и небольшой темно-коричневый член. Настроение портится с каждой секундой.
- Я трахать тя не собираюсь, - бросает он зло. - На, мажь все остальное и ложись спать. Лучше даже вали к Мэну. Одного я тебя оставлять не стану, вдруг к тебе придет страшный труп, и ты обделаешься. Так что иди спать к нему и не попадайся мне на глаза до утра.
Кажется, или парень едва сдерживает ярость? Впрочем, он тут же подбирает с пола одежду, и длинные волосы завешивают лицо, не давая убедиться. Уходит молча, забрав тюбик мази.
Канзас откидывается на подушку, проверяет магнум под ней и врубает музыку в наушниках на полную. Черт бы побрал щенка!
***
Она ползет к нему, как в тех дурацких фильмах про зомби. Ползет по земле и тянет руку. Рука черная, с обломанными ногтями. Лицо полуразложившееся, почти не узнаваемое. Но он узнает.
- Ты обещал... - хрипит она. - Ты клялся...
Он хочет бежать, но ноги словно приросли к земле. В руке магнум. Он направляет дуло ей в лицо.
- Пожалуйста... - скулит он. - Пожалуйста...
- Стреляй, - из ее черного рта начинают выпадать белые черви. - Ты убил меня тогда... ты убил нас... Убей еще раз...
- Я просто не успел, - он едва может выдавить хоть какие-то слова из перехваченного судорогой горла. - Я приехал за тобой, но ты уже...
- Умерла?.. - она подползает ближе, цепляется ногтями за его ногу и начинает подниматься, подтягиваясь на руках. - Ты горевал?..
- Пожалуйста... - снова шепчет он.
Ее ужасное, перекошенное смертью лицо все ближе, но он не может нажать на курок.
- Поцелуй меня, Рей... - она наваливается всем телом, и он, не удержавшись, падает спиной на землю, увлекая ее за собой.
Ее губы так близко. От волос запах земли и смерти. Она тянется к его губам, распухший черный язык вываливается изо рта...
Канзас едва успевает высунуть голову из окна, и его буквально выворачивает наизнанку. Прощай, завтрак. Сердце колотится так сильно, что кажется - еще несколько ударов и оно размозжит грудную клетку. Мэн не тормозит хаммер. Он привык к таким пробуждениям напарника.
- Ты как? - спрашивает он, когда Канзас откидывается на сидение, вытирая губы тыльной стороной ладони.
- Воды... - хрипит Канзас вместо ответа.
Миннесота протягивает ему бутылку. Отражение в зеркале ухмыляется.
Канзас резко оборачивается, зарабатывая себе очередной приступ нестерпимой головной боли. Нет, обычное выражение лица "я не здесь".
Вода с трудом проходит в ободранное, все еще сведенное судорогой горло. Она и раньше снилась ему. Много-много раз. Но так - никогда.
Я же не мог ей помочь, бьется в пылающей голове. Она была уже мертва. Я не мог...
- Тебя стали часто мучить кошмары, - говорит Мэн через полчаса так, словно продолжает только что прерванный диалог.
- Так заметно? - кривится Канзас.
- Ты кричишь.
- Нервы ни к черту, - Канзас раздраженно пожимает плечами. - Катастрофа, знаешь ли, банды, трупы, а еще, вот беда, все курорты закрыты, так что возможности махнуть на Гавайи здоровье поправить нету.
- А, кстати, - говорит Мэн. - Может, нам и правда немного развлечься? Махнем куда-нибудь, где еще не были. Подальше от трасс, подальше от банд. Может, нам вообще осесть где-нибудь в лесном домике? Будем охотиться и выращивать овощи.
- Детей заведем, - скептически добавляет Канзас, и приступ тошноты и головной боли вновь накрывает его.
"Ты убил нас", - ее жуткий шепот. Они даже не успели узнать, кто у них будет, мальчик или девочка. Он был в шоке, когда она сказала. Ее родители велели ей избавиться от ребенка немедленно, как стало заметно и они все поняли, лишь после этого она решилась сказать ему. Куда пойти? Его отец никогда не примет ее. Ее родители никогда не примут его. Она еще учится в университете. Он просто сын захолустного фермера. Три класса церковно-приходской, что называется. "Давай убежим! - он улыбался, хотя самого трясло, - К черту их всех! Возьму отцовскую машину, и уедем куда-нибудь... Да хоть в другой штат!" "Где я буду рожать? В машине твоего отца?"
Канзас сжимает зубы, чтобы не застонать.
- Нет, - произносит он, наконец. - Не хочу я нигде обживаться. Так есть дорога и худо-бедно меняющийся пейзаж за окнами. А если на одном месте сидеть, с ума сойдешь.
- Ты бежишь, - философски произносит Мэн. - Но у тебя нет цели. Нужно остановиться и понять, куда ты хочешь попасть, где ты должен быть.
- Я ничего не должен, - огрызается Канзас. - Ни себе, ни кому-либо другому. Хочешь обживаться - все дороги твои. Только машину я оставлю себе, уж прости.
Удивительно, но Мэна никогда не мучают кошмары. Неужели в той, первой, жизни у него не осталось никаких долгов?
***
Родное заднее сидение. День Сурка, черт дери! Он опять перелезает к парню. Парень опять белеет. Мэн опять выходит. Резинка опять в кармане. И поза, судя по месту действия, будет та же самая, что и в прошлый раз. Но ему опять все равно. Он не виноват, что родился мужиком, которому мало секса раз в год. Раз в двенадцать месяцев. Раз в триста шестьдесят пять дней. Раз в восемь тысяч семьсот шестьдесят часов... Да как он вообще с ума не сошел за это время?! Ему не в чем себя винить!
Из маленького динамика едва слышно доносится музыка.
"Hello, hello, hello ,hello
With the Lights out it's less dangerous
Here we are now entertain us
I feel stupid and contagious
Here we are now entertain us..."
Только поет какой-то незнакомый мужик с бархатным голосом и так медленно, что почти невозможно узнать песню.
Канзас ставит парня на четвереньки. Он уже не такой бешеный, как в тот раз, и это очень мешает. Слишком много мыслей успевает прийти в голову. Он проводит рукой по впалому животу Миннесоты. Тот втягивает живот еще сильнее. То ли боится боли, то ли старается свести к минимуму любой телесный контакт. Канзас зло прикусывает губу. Чем дольше тянет, тем сложнее начать. Но он помнит, что должен парню. Должен за тот раз, когда набросился, как зверь, и не услышал в ответ ни звука. Как хорошо, что Миннесота не видит его лицо. Оно сейчас жуткое. Но рука опять максимально нежно проходится по спине. "Хороший парень" mode on.
Спина прогибается. Опять ускользает.
- Чего дергаешься? - глухо рычит Канзас.
Тишина.
- Неприятно или больно? - предпринимает последнюю попытку Канзас.
Промолчит, оттрахаю и выброшу на дорогу.
- Страшно, - как-то невнятно отзывается парень.
- Что страшно? - колокольного звона в голосе убавляется.