Март. Горнолыжный сезон в разгаре. На Чимбулаке лихо носятся загорелые горнолыжники - в купальниках и плавках, на босу ногу. На солнечной стороне склона снега давно нет, там - почти лето, не хватает только травы. На другом - снег по уши, как минимум. В ущелье блестит горная речка, обрамленная валунами величиной с дом и темно-зелеными елками, похожими на космические корабли. Кресельник скрипит, тащит на вершину горы разноцветных любителей спорта. Солнце глаза слепит, в термосе чай горячий... Красота!
В гостинице пахнет канифолью: это спортсмены в цоколе здания гладят утюгами свои "Росиньоли", чтоб лыжи скользили легче. Готовятся к соревнованиям, так сказать. Зато любители вовсю пользуются склоном: дамы съезжают аккуратно, методично; их кавалеры, как правило, кубарем - съезжают и окатывают зрителей сверкающими холодными искрами снега.
Но я уже мыслями далеко: у меня на руках билет на самолет, и завтра я возвращаюсь в Москву. С веселой толпой пассажиров автобус по серпантину натужно спускается вниз, постепенно окунаясь в скучный сумрак смога над городом. Чем ближе час поездки, тем меньше мне хочется уезжать: кажется, я столько дел не доделала! Кроме того, эти ужасные взлет-посадка, когда я закрываю глаза и тихо шепчу: "Господи, спаси и сохрани!!". Точно - не усну сегодня...
И тогда я иду в гости к своей подружке. Вот кто поможет мне безболезненно пережить время ожидания пути! Мы всю ночь пьем кофе с вермутом и общаемся как бы впрок. Утром я похожа на серо-зеленую немочь, зато к вечеру, к самолету, естественный цвет возвращается на мое лицо. При этом остаются романтические круги под глазами. Но о таком приятном для себя преобразовании я узнаю уже в салоне самолета, от отдельных заинтересованных пассажиров. Я везу с собой тахистоскоп - нелепый громоздкий и жутко дорогой прибор для психологических экспериментов. У меня самое последнее место в хвосте самолета. Не лучший вариант. Тахистоскоп я ставлю в проходе и защищаю его, как несушка цыпленка.
--
Только не сядьте на мой тахистоскоп! - говорю я типу с печальным взглядом. Слово "тахистоскоп" звучит как пароль. Тип оказывается психофизиологом, главным тренером космонавтов. Его место рядом со мной. Оказывается, наш аэробус вместил в себя целый отряд космонавтов с медико-психологическим сопровождением. Они ездили на недельку на Чимбулак, отдохнуть-покататься. От них всех веет задором - уверенностью- силой. Они ходят друг к другу в гости, шутят и флиртуют. Впереди меня сидит сдержанный Муса Манаров, немного дальше - Кондакова с дублершей. Где-то за рядами кресел сидит Волк. Стюардессы смущены и радостны, снуют без перерыва по рядам. Волк выигрывает викторину для пассажиров и приз. Видимо, сидеть ему, как и другим космонавтам, скучно: в отличие от нас, смертных, эти небожители совершенно не испытывают сковывающего страха. Волк приходит к нам (видимо, в своем углу уже наигрался и нафлиртовался), и продолжает свою игру, полную скрытого ликования и любви к жизни, уже здесь. Усаживается рядом со мной. Я - глазки долу: как же, такая знаменитость почтила вниманием! Набираюсь храбрости и спрашиваю:
--
А что такое невесомость?
Волк отвечает:
--
Невесомость - это когда сидишь рядом с вами! - достойный космонавта ответ...
Мой сосед-психофизиолог, кажется, ко мне расположился особо. Волка он прогоняет со словами:
--
У тебя все хиханьки, а у меня - серьезные намерения!
Волк на прощанье дает мне свои телефоны, которые я потом будут некоторое время хранить в качестве сувениров и в качестве доказательства реальности моей истории, когда буду рассказывать о своем путешествии подружкам.
Наш самолет попадает в воздушную яму, мой чрезвычайно внимательный сосед-психофизиолог замечает, видимо, мой страх.
--
Ты не волнуйся! (мы уже перешли на "ты")! Все здесь сидящие космонавты смогут посадить этот самолет, если у него заглохнет двигатель, и с высоты 11 километров!
Меня впервые на самом деле отпускает страх. Но психофизиолог, видимо, считает, что еще недостаточно позаботился обо мне. Меня окружают врачи отряда космонавтов - лучшие из лучших. Мне меряют пульс, осматривают и успокаивают, как будто я чуть не упала в обморок. Я уже чувствую себя почетным членом отряда космонавтов. Однако самолет делает посадку в Домодедово, мы выходим в ночь, полную огней и отдаленного рева самолетов.
--
Ты нас подожди, не уезжай! Мы тебя на своем автобусе довезем! У нас там в депутатской комнате прием, будь он неладен! - говорит мне мой психофизиолог, - Ты позвони мне обязательно! Я приглашаю тебя на подледный лов!
--
А с подружкой можно? - спрашиваю я, уже почти влюбленная.
--
Можно.
--
А с подружкой и ее сыном? - продолжаю я допытываться.
--
Да хоть со всем семейством подружки! Только где ж я для вас столько экипировки найду...
Он явно озадачен. Мы расстаемся, я остаюсь одна на площади перед аэровокзалом. Минут пятнадцать я жду, однако моих космонавтов нет и нет. И тогда я говорю себе: "Видно, не судьба!". Скромно сажусь в электричку и еду в Москву: " Нет, Танька точно не поверит!".
Через пару дней я звоню по оставленному мне номеру, но психофизиолг уже где-то в командировке. Бывалая приятельница говорит:
--
Ты что? У этих космонавтов, как у моряков, в каждом порту по подружке!
Ее аргумент мне кажется весомым, и я перевожу свое знакомство в разряд забавных историй, которые можно будет и внукам рассказывать...