Стихотворение в прозе

  

  Ночь была распахнута настежь, как окно моей спальни, в которое ты впорхнула яркой тропической бабочкой; вся - трепетание крыл.

  Три шага в звенящую полночь, три прикосновения к вечности, три мировые константы нашей с тобой любви.

  И первая - это ночная бабочка. Хрупкая, робкая и пугливая, к которой не только не прикоснись, но даже и не ощупай взглядом, чтобы не дай, упаси господь, лишить способности сна и полёта, стряхнув с ажурных её плоскостей тьмы переливчатую пыльцу.

  Вторая - магический бриллиант, черный алмаз на твоей пояснице. Он влечёт и пробуждает огонь дуновением ветра в барханах Сахары. И сахарным песком на зубах - сладость желания и обладания, пухлый сосок вспотевшей груди, пылающий шар восставшего мужества, заполняющий нежную женскую плоть в неумолимом стремлении вглубь: туда, к волшебному самоцвету.

  Третий же шаг в направлении вверх - это таинство тонких стихий, которые и не выразить словом. Запах, намёк на касание, вдох - и бьющий родник в самом центре оазиса, что заполняет и дарит жизнь иссохшей в бесплодной истоме пустыне. Отдайся желанию и лети, моя хрупкокрылая и родная! Откройся полёту, срывайся в пике и буйствуй на восходящих потоках - в сиянии тьмы, в парадоксах миров бархатистой нежностью бриллианта, пока не распластает тебя последний всплеск нашей горькой любви, невыразимой и невероятной, на точечной плоскости подпространства где-то между всегда и нигде.

  А звёзды вспарывали тем временем жаркую влажную тьму небосвода - белой татуировкой на коже архангела-африканца, благословлявшего двоих с высоты.