Аннотация: О романе Т. В. Тихоновой "Дьюри", номинированном на конкурс "Триммера" (2011)
Здравствуйте, дорогие организаторы конкурса, романисты-фантасты и читатели!
Предлагаю вашему вниманию обзор десяти романов, выдвинутых на конкурс "Триммера" 2011 г. в составе первой группы. Каждому роману будет посвящена отдельная статья.
Форма всех статей одна: читая главу за главой, рассказываю о чтении.
Критерии оценки:
1) Сюжет: увлекательность, ясность, "стреляющие ружья", убедительность фантастического мира, его антураж.
2) Язык: грамматика, лексика, орфография, пунктуация - вплоть до правил компьютерного набора. Дефис вместо тире, отсутствие пробела воспринимаются мною как ошибки, мешающие читать текст. Существенными недостатками, снижающим по пункту 2 оценку, буду считать употребление автором канцелярита, жаргона, мата и словечек, его "заменяющих".
3) Художественность: образная речь, внутренний мир главных героев, характеры и психология персонажей, авторское умение заставить читателя сопереживать героям романа. Оцениваться по пункту 3 будет и умение использовать весь арсенал литературных средств. К примеру, засорение текста пустыми диалогами отрицательно скажется на оценке.
Общая оценка произведения по трём пунктам - обыкновенное среднее арифметическое. Система - десятибалльная.
Оценки - относительные: сравнение выполняется внутри данной группы; лучший роман имеет все шансы получить оценку, близкую к 10, худший - к 1. Это не будет значить, что роман абсолютно плох или идеален. Это будет значить, что он относительно хорош или плох в первой группе.
* * *
Тихонова Татьяна Викторовна. Дьюри
Из первого абзаца: "...ему казалось, что все вокруг кишит духами. Духами-то оно кишело, конечно, но ему мерещатся духи недоброжелательные". Настоящее время ("мерещатся") вклинилось во время прошедшее.
"серебрянная" = серебряная
"- Забей...
Гадкое словечко, но опять же - порой иначе не скажешь".
Увы, с первых же абзацев автор напрашивается на низкую оценку. И жаргон, тяготеющий к мату, и ошибки. Надеюсь, дальше текст будет чище.
Завязка ясна: героиня попала в мир дьюри, утонув в озере: "В который раз пытаюсь выяснить, что все-таки со мной произошло, почему я падала, утонув в озере".
На начало первой главы она обитает в новом мире месяц. Читатель узнаёт о вейдах, порусях, болтунах, шишилле...
"...топорик Элизиена на длинном древке..."
Древко это - топорище. Проще было бы сказать - топорик. И точка.
Следующую сцену я представить не смог, хотя перечитал трижды:
"И все-таки страх за Элизиена пересилил мой страх за себя. К тому же дверь на этот раз легко подалась, и я, высунув голову, безумно боясь получить тут же по ней, сразу увидела дьюри. Он лежал под дверью своего дома, неловко согнувшись и повалившись на бок.
И тут над головой раздался чей-то шумный вздох. Мощный удар в спину внезапно сбил меня с ног. Отлетев с какой-то нечеловеческой силой в сторону, я сдавленно вякнула, ударившись о дерево и крепко получив от собственного топорика. Стараясь не замечать боль, жаром разлившуюся по телу, я уставилась в непроглядную тьму, окутавшую лес и поляну, на которой стоял дом Эла".
Вчитайтесь: "К тому же дверь на этот раз легко подалась, и я, высунув голову, безумно боясь получить тут же по ней, сразу увидела дьюри. Он лежал под дверью..."
Дверь не может легко податься, если кто-то под ней лежит.
"Мощный удар в спину внезапно сбил меня с ног".
Она же ещё из дому не вышла! То есть кто-то ударил её изнутри дома?
"Отлетев с какой-то нечеловеческой силой в сторону..."
Неопределённо. И как, простите, отлетают в сторону с нечеловеческой силой? Может быть удар нечеловеческой силы, но не отлёт в сторону нечеловеческой силы.
"я сдавленно вякнула, ударившись о дерево и крепко получив от собственного топорика".
И куда же досталось ей от топорика?
"Стараясь не замечать боль, жаром разлившуюся по телу..."
Видимо, топорик ударил героиню по всему телу.
И далее: "Кто-то непомерно большой, присев на корточки, шарил рукой в доме через открытую настежь дверь..."
То есть ударили героиню снаружи, со двора, а не изнутри дома? Я окончательно запутался, уважаемый автор!
Прежде чем что-то описывать, автору следует с точностью до мельчайших деталей представить всю сцену и обстановку. Свет, звук, положение действующих лиц - всё, всё. Художник ведь тот, кто, когда пишет, видит то, что пишет (Бунин).
Далее автор - с тою же степенью неясности, как и в предыдущей сцене, - показывает, как героиня зарубает топором "чудовищных размеров существо".
Вторая глава кончается тем, что умирающий Элизиен предупреждает героиню: "Опасайся большеротых".
В третьей главе является Харзиен. Сюжет проясняется: "Я... король Вересии, страны дьюри... Сын погубленного наемниками большеротых Вазиминга Второго. - Он пнул носком сапога из тонкой коричневой кожи руку мертвого гиганта. - А Милиен - принц Вересии..."
Героиня (Олие на лад дьюри) уходит из дома Элизиена с Харзиеном (Харзом) и Милиеном (Милькой).
В части второй читателю являются призрак Велиамин, кот (он же "полноватый мужчина в объемном, крупной домашней вязки свитере, кожаных, потертых основательно штанах, заправленных в мягкие сапоги") Никитари, Брукбузельда, "тряпичный клоун... или скоморох, или шут" Сато. Во всей второй части ничего особенного не происходит (героиня обустраивается на новом месте). Скучновато и затянуто. Зато авторский позитив радует: "А народ этот мне, действительно, нравился все больше. И хоть в моей голове неразбериха полная была с их национальностями или принадлежностями к каким-то вымирающим народностям, я их однозначно причислила к "хорошим людям".
Здесь же рассказывается о серебряной флейте. "Темный Ангерат, король ошкуров, вызвав демонов прошлого, отыскал эту флейту и открыл дверь из своего мира в наш..."
Вторая часть оканчивается так:
"В комнате было очень темно. Беспокойные мысли надоедливо толклись в моей голове, не давая уснуть. Под пуховым одеялом было очень жарко. И белое напудренное лицо Сато виднелось в темноте. Жалкие всхлипывания слышались в звенящей тишине. Сато плакал. Он протягивал мне свою оторванную руку и жаловался на темного Ангерата. А рука Сато протягивала мне флейту. Она твоя... Она твоя... Она твоя... И казалось мне, что этот голос я никогда не слышала..."
Далее следует логичный и хорошо выстроенный переход к части третьей:
"...Солнечные блики пляшут на воде в пруду. Рябь от легкого, теплого ветра бежит от берега. В старом парке людно и шумно. Все скамейки заняты. Детский смех, размеренные разговоры. Мне здесь лет пять, не больше. Платье в мелкий голубой цветочек с рюшами и крылышками. Отчего-то я знаю, что мама шила мне его сама. Мама здесь же, вон она - в батистовой, легкой блузе, в молочного цвета юбке, которую я очень любила примерять перед зеркалом, натянув ее подмышки, и говорила "мама, я - Золушка...", а мама смеялась и отвечала: "конечно, ты - моя маленькая Золушка".
Я иногда оглядываюсь на нее, вижу ее и опять принимаюсь подметать в своем доме. Дом мой огорожен четырьмя палочками, там у меня хранятся очень важные вещи: ведерко для песка, пупсик, носовой платок, который сейчас укрывает Ирочку, моего пупса, и дудка. Дудку, серую, почерневшую в некоторых местах, я таскала везде за собой, и теперь она стояла рядом с Ирочкой, выполняя роль стража".
(Роль, кстати говоря, играют, а не выполняют).
И затем:
"В эту минуту за моей спиной, я сейчас это вижу отчетливо, словно мне кто-то показывает его, появляется человек. Странное, очень белое лицо, белая, мучнистого цвета рука протягивается к моему дому, и забирает самое важное из него - старую дудку..."
Это написано хорошо. Ясно и занимательно. В том-то, судя и по аннотации, видимо, состоит интрига.
"...чайник шумел во всю". Ага, во всю Ивановскую.
"Бери чашку, наливай чай...
Обхватив большую белую кружку..."
Так чашку или кружку?
В третьей части становится ясно, что земля людей называется Асдагальд.
"...отвела штору в сторону".
Отводят ребёнка в детсад, а не штору.
В главе второй части 3-й от Никитари героиня узнаёт следующее: "Башня Валиенталя показывает, какой мир сейчас открыт". И ещё: "самая неподвижная стрелка - в Асдагальд - этот мир закрыт от нас навсегда, иногда открывается Гурмавальд, но лучше бы этого не случалось никогда - его голубые туманы приносят в наш мир безумие, и тогда рождаются уродливые и больные дети, Ошкур навсегда был закрыт флейтой Валиенталя..." И: "Валиенталь означает всего лишь добрый волшебник на старом дьюри". Наконец: "Так вот Ошкур до недавнего времени был закрыт, но Ангерат открыл его, и стрелка вместо черной половины показывает белую, - что означает, что этот мир открыт для нас".
И то, что касается ГГ:
"- Но ведь есть еще одна стрелка, четвертая, - я стояла теперь к ним спиной и видела, что именно эта стрелка была ближе остальных к белому.
- А когда эта стрелка окажется на белом, мы с тобой уйдем из Затерянного города, - голос дьюри раздался совсем рядом, за моей спиной, когда он подошел, я не слышала.
Затерянный город, значит. Вот и я - затерянная. В непонятных мирах, городах... в себе".
Является "почти двухметровое чудовище" с короткоствольным автоматом.
"Шаги инородного тела..."
Речь офтальмолога, однако!
Героиня философствует: "Меч против автомата, - проговорила я, растерянно глядя в его глаза, - страшная война. Война на уничтожение..."
Наконец-то - а то уж заскучал, право! - кое-что проясняется по сюжету:
"- Тогда получается, что мир дьюри это?.. - тихо спросила я, не надеясь, что меня услышат.
- Одно из ваших прошлых, - ответил Харзиен".
В следующей части происходит вот что: "Белые крылья распахнуты в наступающей ночи. Конь летит к лесу, все дальше удаляясь от страшного поля".
Становится скучнее и скучнее. Роман напоминает игру-"бродилку". Надо идти, ехать, лететь.
Выясняется, что лететь надо до Аруазии. Аруазия - это "Местечко около Гигаса".
Как персонажи летят на коне - верхом, или на повозке, из описания непонятно. Автор, скорее всего, с трудом представляет это сам. Вначале я думал - верхом, потом решил - нет, потому как появилась в тексте "упряжь". Но ведь: "Харзиен пошел за ним, а я, оставшись сидеть, как пугало, на коне, про себя подумала: "Ой... Оёёёй! Как же я слезу с ардагана-то!?" Стало быть, верхом. Зачем же упряжь-то? Упряжь, по словарю Ожегова и Шведовой, есть "совокупность принадлежностей для соединения животного с повозкой, сбруя. Конская у. II прил. упряжной, -ая, -ое. * Упряжной крюк (спец.) - на транспортной машине: крюк, за к-рый цепляется прицеп".
Ну-с, и где у нас повозка?
"...унять свою растерянность".
Ещё одно неточное словоупотребление, иначе говоря, лексическая ошибка. Унять можно боль.
В 3-й главе этой части нам поёт тианайка. Хорошо, наверное, поёт, и струны перебирает, - но скучно уже до зевоты.
"И наши глаза с Лессо встретились...
- Ты знаешь, где моя флейта? - спросила я, глядя на нее".
Так-так! Возвращаемся к сюжету.
"Отвяжем? Я привязана?! Капец какой-то!"
Не люблю я жаргон.
"Дверь, слишком большой прямоугольник для таких мелких, как я, была наглухо задраена (обычно люк задраивают, не дверь. Дверь не то, что люк. - О. Ч.), видимо, с обратной стороны. Но, случайно коснувшись ее, вижу, как пальцы входят в нее будто в масло. Отдергиваю руку.
- Что со мной, Элизиен?
- Лессо умерла. Чума доела ее на следующий день. Она передала тебе свою силу".
Ну как без узнаваемой СИЛЫ в фэнтезийном сочинении?
Сюжет развивается, наконец-то (глава 1-я части пятой):
"- Где я?
- В Ошкуре.
- Почему же я все еще жива?
- Они хотят с твоей помощью отыскать последнего дьюри.
- Харзиена?
- Милиена. Короля дьюри они теперь считают мертвым".
Становится интереснее. Однако автор слишком уж затянул текст! Ведь у меня позади уже пятая часть романа.
Интерес далее быстро угас.
Глава 2-я части пятой:
"Я же в это самое мгновение увидела свою флейту. На огромном столе, среди обрезков металлических трубок, больших тисков, множества пил, шлиф-машин, множества наушников и фонендоскопов, мусора... валялась она. Моя дудка. Почерневшее от времени благородное серебро казалось здесь чем-то чуждым, словно из другого мира. "Она и есть из другого мира", - подумала я, взяв ее в руки.
А флейта вдруг в руках распалась надвое. Чистый ровный распил открывал ее витиеватые внутренности, хитро изогнутые полости, и я вспомнила девочку со вскрытой черепной коробкой. "Как же так, люди?!.. - обида полыхнула во мне, - а, впрочем... это же просто научное открытие... дьюри ведь наивные, смелые... они исчезнут, люди же скажут - и не было никакой магии... Не было целого мира... Мы его разрезали, проанализировали, измерили пульс, давление, магнитное и прочие поля... Ничего интересного..."
Интересного и вправду мало.
В главе третьей части пятой автор объясняет про трансформеров:
"Зачем же им, Эл, столько живой воды, ведь железяки они насквозь, - мысли в моей голове путались, словно спотыкались одна об другую, - мне бы сейчас хоть каплю водички этой живой", - попыталась я даже пошутить, но выходило как-то уж больно криво.
- Выращивают они в хранилищах под землей мерзость редкостную, вот ее и оживляют...
"Что ж за мерзость?"
- Ну, я так понимаю, им хочется выглядеть, как люди, вот они и ростили ошметки кожи, глаза, руки, ноги...
Я вспомнила сегодняшнего пассажира в кабриолете, а Элизиен тихо продолжал говорить:
- Только, похоже, все по отдельности им стало скучно выращивать, так теперь они ростят человека, а потом...
"Фу... Действительно, мерзость, - подумала я, - ну, а зачем же живая вода-то, коль человек живой?"
- Да, не живут они у них долго, и потом жизнь отдельных частей надо поддерживать..."
Читаю текст через "не хочу". Не интересны мне эти персонажи, не интересны миры, через которых упорно ведёт меня автор, и путь ГГ тоже не завлекает. Я давно знаю - убедился в этом на собственном опыте, - что то, что не интересно самому автору, никогда не будет интересно его читателю. Не знаю, прав я или нет, но вряд ли текст о дьюри захватил его автора.
Четвёртая глава пятой части. " ...Что я делаю в этой черной степи, в этом времени, где меня не должно быть, вообще?"
А я, читатель, спрашиваю у себя: зачем я читаю этот роман? И отвечаю себе: "По конкурсной обязанности. Взялся за гуж, - как однажды сказал один из бывших российских премьер-министров, немедленно просмеянный в "Советской России", - полезай в кузов!"
"А Элизиен говорил и говорил тихо, он слышал, что творится во мне".
Слышал бы автор, что творится в душе читателя!
Часть шестая. Примерно треть романа прочитана.
Флейта у героини. "Ощупывая потихоньку тяжелую, теплую вещь, укрывавшую меня, я, надеясь, что меня не видно в темноте, по-дурацки улыбаюсь. Сама с собой. От радости. Потому что жива, потому что не в Ошкуре, потому что флейта была со мной, я чувствовала, как рука занемела, оттого, что сжимала до боли дудку, и потому что..."
И вот что с флейтой происходит:
"- Остановленная на время живая вода, - пояснил Харзиен, - она позволяет делать удивительные вещи...
- Удивительные вещи, - повторила я.
И вытянула руку, и показала лежавшую на ней флейту. Она была совершенно цела. Даже следов прежнего тончайшего распила на ней не было".
Но всё это мне как читателю по-прежнему не интересно. Да, есть ГГ, есть прочие персонажи, есть придуманные миры, есть флейта и есть миссия у главной героини, - но вот беда: сюжет не затягивает. В прямом смысле слова. В нём нет тяги.
Солоухин, "Камешки на ладони":
"Один директор музея говорил своей сотруднице-экскурсоводу:
- Понимаете, в вашей беседе с экскурсантами есть все как в печке, которую начали топить: есть дрова, растопка, поддувало, труба, огонь. Но нет тяги.
Этот очень точный образ применим ко многим книгам. Все как будто в них есть: и герои, и язык, и сюжет, и ум автора, и знание им жизни. Нет только тяги. И вот дрова не пылают, а шипят, чадят, едва прогорают. И читать такие книги нет никакой возможности. Нет тяги".
Вот и в романе о дьюри нет тяги.
Понимание этой самой тяги не представляет собой ничего сложного. Она суть сопереживание. Автор умело рассказывает историю, а читатель, не замечая этого умения, сопереживает героям книги. Ответить на вопрос, как нужно писать текст, чтобы вызвать читательское сопереживание, - за автором.
Подскажу: я могу сопереживать героям картин Перова. Или рассказов Чехова. Или, скажем, я чувствую то, что чувствуют персонажи Саймака из "Кольца вокруг Солнца". А "Дьюри"... Тут передо мною словно бы компьютерная "бродилка". Есть условия игры, есть цель, есть препятствия на пути к цели, и только. Тяги-жизни, к сожалению, нет. Автор придумывает мир, раскрашивает его, - и это мир становится в какой-то момент самоцелью. Но главное-то - не мир, главное - герой.
Кроме того, автор "Дьюри" склонен к весьма туманным описаниям, в т. ч. действий, примеры которых я приводил выше. Это не придаёт тексту занимательности.
В итоге читатель сердится. Текст есть, романа - нет.
Часть седьмая, глава 3-я. "Иногда мне казалось, что время остановилось на этой опушке леса". Роман, увы, остановился. Автор, где молоко - за производственную вредность?
В части девятой: "Народу в эти дни понаехало множество в маленькую деревню уллов. Всех надо было разместить, накормить..."
Никитари объясняет: "Они хотят видеть короля, О. Никто не знает о том, что случилось. Здесь ведь собрались его друзья, те, кто шел с ним столько лет к этой победе, - тут он с улыбкой посмотрел на меня, - и которая кстати не случилась бы, если бы ты, Олие, не разрушила флейту Ошкура и не закрыла этот мир тогда..."
Книга первая оканчивается так:
"...А потом было возвращение в Затерянный город, и встреча с Милькой, и Брукбузельдой, которая сентиментально шмыгала носом и пришивала, пришивала жемчужины к моим башмачкам, а я все смеялась и говорила ей, что хватит, Бру, мне столько не унести... И Никитари важно посмеивался в свои кошачьи усы..."
Книга вторая.
"Развернув глубокое кресло к окну, я в длинном платье лежала в нем поперек..." Неудобоваримая фраза: "...в длинном платье лежала в нем поперек..."
Сюжет поскучнел до крайности:
"Устав от многолюдной суеты замка, которая не прекращалась теперь до глубокой ночи, я потихоньку забиралась сюда и подолгу листала старинные книги.
Даже Мильки теперь не было в замке, он уехал учиться в закрытую школу на юге Вересии и вернется сюда только зимой на каникулы.
Иногда Бру находила меня и тащила к себе кормить чем-нибудь вкусненьким или примерять новое платье, но этот номер у нее проходил все тяжелее, потому как я понимала с каждым разом все отчетливее, что жизнь в замке в этих воздушных платьях, туфельках и с тонкими шпильками-бусинами в волосах становится мне все ненавистнее. Хорошо, еще что одеваться так нужно было не всегда.
Ведь он был необычный король, мой дьюри. Получив корону по наследству, Харзиен совсем не хотел ее. Он был скорее странником, блуждающим по другим мирам, и поэтому раньше пропадал подолгу, оставляя Мильку у Элизиена. И теперь, я часто заставала его сидевшего в одиночестве в своей башне и уставившегося в одну точку".
"Но читать истории давно умерших королей мне уже не хотелось, историю Вересии перечитывать по несколько раз интересным занятием не назовешь, и поэтому, положив на колени очередную ветхую книгу со стертым от времени названием на обложке, я тупо смотрела в окно..."
А я тупо смотрю на экран, заставляя себя читать, и жалею, что до конца романа ещё половина. Так много!
"Скинув быстро свое перламутрово-белое платье из здешней тончайшей фелюсы, расшитое Брукбузельдой нежными незабудками по глубокому декольте, сбросив туфли, я с удовольствием натянула готы - обтягивающие, плотные штаны, почти лосины. Свитер домашней Брукбузельдовой вязки и не длинный теплый плащ с капюшоном, длинные сапоги - крейзы и вязаная шапочка, обшитая по краю коричневым мехом с черными подпалинами, похожим на нашу лису жесткостью волоса, вот и все, что мне надо было сейчас для счастья".
Как мало нужно этой героине! То-то она скучна смертельно!
"И только я оказалась в седле, как ворота медленно поползли в разные стороны, выпуская, а часовой помахал мне рукой - они уже привыкли к моим частым вылазкам в город".
Ну, понятно. "Бродилка" продолжается. Да и надо же автору чем-то занять свою героиню. По мне, так занимать автору нужно не героиню, а читателя!
"Зайдя сюда в первый раз, я с удивлением обнаружила на узких пыльных полочках и чай, и кофе, и коричневый сахар, даже темный шоколад нескольких сортов, а сколько здесь было чудесных пирожных!.. Поэтому сегодня я сюда шла целенаправленно за своей пайкой сладкого".
Ну, и зачем здесь словечко "пайка"? Вот ради какого такого колорита?
"Помещение магазина было небольшое, светлое и теплое. Прилавок, узкая стойка, заставленная конфетницами, круглыми стеклянными вазами и железными коробочками с чаем и кофе, тянулся, пересекая комнату пополам. А на стенах, на полочках и на крючках были развешены маленькие золотые сита для чайников, серебряные щипчики для колки сахара, прелестные маленькие чашечки для кофе и чая. И я вспомнила Вису, у которой мы тогда пили шоколад как раз вон из тех чашечек, голубых с белыми кляксами, похожими на облака".
Ой, как увлекательно!
Наконец-то:
"Вошедший был высокого роста, что было необычно здесь в Затерянном городе, где в основном жили уллы, дьюри не в счет, потому как их было всего двое, а тиану здесь не появлялись совсем. Глаза вошедшего были совершенно бесцветны, и нижние веки странно провисали вниз... как у бассета, этой грустной собаки, вдруг пришло мне в голову. А кожа была мертвенно бледна. И я вдруг вспомнила того, кто так давно, в детстве, унес мою дудку... серебряную флейту. Может быть, это был не он, но так похож, что мне пришлось буквально заставить себя отвернуться, чтобы мой интерес к пришедшему не показался оскорбительным".
Ну, и коняга у героини пропал:
"А моего Гро нигде не было. Лишь обрезанный острым клинком повод болтался в кольце на стене..."
А откуда бы героине знать, что "острым клинком"? Тут ведь точка зрения героини, а не автора.
Часть вторая книги второй.
"военоначальники" = военачальники
Реплика героини: "Но как же ты поступишь теперь, когда народ разбегается в разные стороны? Ты дашь развалиться всей стране? - пожала плечами я. - И с кем ты будешь решать все вопросы, если народа нет?" Телевизионный канцелярит.
Неудобоваримо: "Если же целый народ заставить жить по своим, чуждым ему правилам..."
Притяжательное местоимение, как ни крути, тут относится к "народу".
"Меч дьюри вспорол холодный воздух, отвел удар, зло лязгнув, и взвыл, направленный от правого плеча через грудь противника".
Это для меня чересчур.
А далее кровь из доспеха брызжет: "Но лишь скользнул по груди, и кровь брызнула из рассеченного кожаного доспеха, расшитого железными бляхами".
"Улла выругался и, занеся меч, опустил его сверху, рассекая зло пространство перед собой..."
"...рассекая зло пространство" - неудобоваримо: будто бы рассекается "зло".
"...натянув до половины мышинного цвета закрытое платье..."
Во-первых, "мышиного". Во-вторых, что такое "натянув до половины мышинного цвета"?
В части четвёртой - баба Маша и: "А платье мое после купания в озере имело жалкий вид. Но именно оно и флейта были той тоненькой ниточкой, которая вела отсюда, от этого пруда, в мою Вересию. И мою, не потому что я была ее королевой целых три месяца, а потому что там был мой дьюри..."
В части пятой - развитие сюжета. "Слова старика подтвердили худшие мои опасения. Харзиен пропал. Милиен в плену. И неизвестно, жив ли кто-нибудь из них. А что в Вересии произошло после исчезновения короля? Ну, почти точно, поделена на куски".
Далее:
"Значит, Огго-лой. Но Огго-лой, ставленник ивенгов, стало быть, Вересия теперь вотчина Иллиойза.
- Именно. - Опять встрял в мои мысли тихий голос старика. - Поэтому-то и велено мне просить вернуться королеву, конечно, если асдагальдке не безраличны судьбы вересов, - ворчливо пробрюзжал он в конце.
- Я вернусь, посланник. Только об этом и думаю каждую минуту. Но как? - проговорила я.
- Странно слышать такое от Асниету. В твоих руках флейта. Флейта Валиенталя создана в верховьях Фэ, в нее втекают реки всех времен, их течение приведет свою хозяйку, куда ее взбалмошной душе вздумается".
Разумеется, сейчас героиня потопает в путь: новая серия "бродилки". И точно: "Я готова идти, посланник..."
"К дереву была привязана узкая лодочка, покачивающаяся тихо на волне.
Сев в нее позади дьюри, я с грустью смотрела на затопленный неведомой, падающей с неба, рекой родной край. Вода времени шумела, падая с высоты как раз в том месте, где в середине гречишного поля торчал обойденный тракторами мысок, заросший кустарником, березами. Там, рассказывали, торчат камни из земли большие, хоть гор нигде поблизости не наблюдалось никогда. И мне отчего-то вспомнился камень древнего храма Вересов..."
Героиней управляют: "Возьми весло... - услышала я сквозь шум воды. - Греби только справа. Все время греби, что бы не случилось, пока не скажу - хватит..."
"ледянное молоко" = "ледяное молоко"
Добрались:
"Бакару склонился надо мной. Его рука поддерживала мою голову. Он улыбнулся мне, глядя куда-то поверх меня:
- Мы в Вересии, Олие..."
В части 6-й узнаю следующее:
"В Вересии к моему возвращению прошло четыре года. Когда вечером того же дня, сидя на завалинке возле дома Бакару, я услышала эту простенькую цифру, то некоторое время молчала. Четыре года... За этот огромный промежуток времени с Харзиеном и Милиеном могло случиться все, что угодно. Даже страшно подумать. Ведь тогда я здесь никому, совсем никому не нужна".
В конце этой части ГГ слышит свой голос - как бы со стороны. "Иду селева мори". На флейте исчезают руны. Героиня говорит: "Селева мори". "И тонкий рисунок проступил на старом почерневшем серебре. Под моим пальцем слабо светилась руна. И я знала, что она ведет в мир Хезов..."
Часть седьмая. Она маленькая, всего из двух главок. "Бакару махнул мне рукой. Я еще некоторое время смотрела на него, потом каким-то жутким движением поддернула штаны и шмыгнула носом. И рассмеялась, протянув руку к своим ушам. Пушистые..."
Часть 8-я.
"Мощеная крупным гладким камнем дорога..." Мощённая.
Мудрость водоноса: "Много будешь какать, скоро состаришься..."
Часть девятая.
"незванных гостей" = "незваных гостей"
"- Ты, Сесилла, всегда была допропорядочной и законопослушной подданной императора Иллиойза, и сейчас должна, не кривя душой, сказать мне правду об этом мальчишке, который все утро шлялся без дела в порту. Кто он тебе будет, Сесилла? - довольно осторожно спросил Хулх, заметно стараясь избегать взгляда женщины, смотревшей на него с откровенным презрением. - Говори же, или добрейший эптерис Манеол, слава богам, готов взять его к себе наложником. Ты должна быть рада, Сесилла, что мальчишка будет жить не в такой халупе, как у тебя, что эптерис Манеол научит его манерам и учтивой речи...
- Это сын моей покойной сестры, Хулх, и я его тебе не отдам, даже если бы ты мне наобещал горы золотых уний, - хмуро оборвала его Сесилла, - он добрался сюда из Уллалии, чтобы научиться торговому делу. Я договорилась с Феородом..."
Да, это вам не Марья Семёновна с Петром Иванычем!..
А диалоги-то какие:
"- Это ты хорошо сделала, Сесилла, что позаботилась о том, чтобы он не болтался без дела, - фальшиво улыбаясь, опять затараторил толстяк, - но эптерис Манеол сегодня утром видел мальчишку в порту, слоняющимся возле рабов, и пришел ко мне с назиданием о моем попустительстве и излишней снисходительности к лентяям и бездельникам". Автору следовало бы произнести эту тираду перед кем-нибудь. На худой конец, перед зеркалом. Так уж и быть, без камней во рту.
"А в доме стало светлее, - Манеол отошел от двери, видимо, потеряв вдруг интерес к разговору".
Я же давно потерял интерес к роману.
"Значит, эптерис Фредол. Ну, что ж, Фредол, так Фредол. Из Кутты. Сесилла подсказывала мне, кто я и откуда".
Вот кто теперь героиня романа.
"Самое интересное, что метаморф не только менял мою внешность, но и заставлял себя ощущать по-другому. И сейчас я понемногу успокаивалась, чувствуя свою защищенность под этой личиной".
То сила, то защищённость. Как без них? Ну, что может грозить этой героине?.. Оттого-то и скучно.
"А я вспомнила колокольчик, нависший над моей головой..."
Меч может нависнуть, дамоклов, к примеру, но не колокольчик.
В десятой части автор пишет: "Время потекло однообразно и медленно".
"Однообразно и медленно" - это про сюжет романа "Дьюри".
И затем: "Словно муха, попавшая в паутину, перебирает лапами, сучит ими, пытаясь вырваться из плена, так и я каждый день совершала какие-то действия, которые не приближали меня ни на йоту к цели".
Автор даёт поистине точную характеристику собственному тексту!
В части одиннадцатой читаю: "Иногда, когда не знаешь, в какую сторону плыть и только и делаешь, что глупо спрашиваешь себя, что делать, что делать, что делать... этот дятел в мозгу до того надоест своим кнок-кнок, кнок-кнок, кнок-кнок, что тебе кажется, проще всего бросить это гиблое дело..."
Золотые слова.
И ещё, платиновые:
"И забываешь саму идею, зачем ты поплыл вообще, мог бы преспокойно оставаться на берегу..."
К счастью, конец текста близок!
Часть 12-я:
"Заика же покачал удивленно головой и, улыбнувшись, вдруг отвесил галантный поклон в мою сторону:
- Мое почтение богине Солнца, Прекрасная Маска!
И, махнув рукой, скрылся в толпе.
Значит, богиня Солнца... Смущало только одно: из одежды на мне была лишь белая длинная полоса тончайшей фелюсы и золотой пояс. Маска закрывала лицо, и золотой песок осыпал волосы, кожу, отчего они переливались в свете множества огней, фейерверков. Сандалии на ногах тонкими полосами обвивали ноги до колен. Мэф потрудился на славу. За мной должок, Мэф, если выберусь отсюда живой, доставлю тебя домой, как просил Бакару... Но выберусь ли я?.."
Вот-вот произойдёт трагическое: "Через мгновение, растянувшееся для меня в вечность, вспыхнул хворост под ногами Милиена. Сухой... Быстрые языки пламени пожирали приготовленное на затравку, вмиг добравшись до бревен. И мне стало страшно, вспомнив сразу все, что я когда-то слышала о кострах, как вспыхивает от ветра несчастный факелом. Но ветра в куполе не было, и пламя медленно и верно подбиралось к ногам мальчишки, уже, наверное, обжигая их нестерпимым жаром..."
Но ведь тут фэнтези. Сила и защита. Ага:
"И тианайский меч повис, задрожжав (задрожав. - О. Ч.), в воздухе перед Милиеном. И разметал костер... Пронзительный нарастающий вой древнего оружия заставил дрогнуть тупых ланваальдцев, удивление метнулось и погасло в глазах Менгалиона, и его голова скатилась на дно экипажа, заливая кровью мои ноги. Обезглавленное туловище наклонилось и стало сползать на пол. Рука его в агонии сжала мою...
А меч уже иссекал купол, трясшийся под ним и оседавший".
Далее: "Но вдруг туша наемника повалилась на меня, заливая кровью из раны, хлынувшей густым черным потоком. Кто-то выдернул меня в последний момент из этого ада, и лицо Аро насмешливо улыбнулось мне..."; "Меня кто-то тащил куда-то за руку, маска давно спала и была безжалостно затоптана. Люди удивленно оборачивались на меня и останавливались. Мне же было уже все равно. Я знала, что Милиен в безопасности, знала... потому что дьюри рядом... Это он тянул меня за руку, пробираясь сквозь толпу. Дьюри, мой свергнутый король, который и в чужой стране, нашел друзей, и которого приветствовал сейчас с ликованием чужой народ".
В последней, третьей, главе двенадцатой части автор даёт кое-какие разъяснения, необходимые по сюжету:
"- Где сейчас, Милиен, дьюри? - спросила я.
- У Никитари.
- А Никитари...
- Это Мастер Мишо Хезуи, Олие.
- Я так ошиблась, дьюри. Менгалион...
- Менгалион лишь светское имя Силона, верховного жреца фрагов. Это его ты видела тогда в Затерянном Городе у Слойе.
- Это он украл мою флейту. Тогда... В детстве. Но теперь он мертв".
Я снимаю шляпу перед автором, удержавшим в голове библейское число имён собственных.
А теперь - немного лирики:
"Руки дьюри ласково раздели этот мир, убрав трясущуюся по ухабам повозку с прыгающими на ней корзинами, вздыхающую устало лошадь, оставив лишь ночь и звезды, мерцающие вокруг нас. Разве я могла не вернуться, дьюри... И время остановилось. Замерло. Лишь бешеный стук сердца. Моего и его... И что-то важное между нами... То, чего мне никогда не забыть..."
Хэппи-энд:
"Повозка остановилась. И дьюри, сойдя с нее, повернулся ко мне. Кто-то налетел на него сзади, и Милиен повис на его шее. Мальчишка ногами почти доставал до земли, и брат, перехватив рукой его сзади, быстро поставил его перед собой и обнял.
- Ты стал совсем взрослым, Милиен, - тихо проговорил он.
И отстранившись, посмотрел на Мильку.
- Я знал, что ты придешь за мной, - ответил Милиен, и от этого повзрослевшего, дрогнувшего по-мальчишески голоса у меня перехватило дыхание, - и я так рад видеть тебя опять, Олие!.. - вдруг он обернулся ко мне и обхватил руками и приподнял меня от земли, и осторожно поставил на место".
"Жители маленькой, затеряной в болотах..." = "Жители маленькой, затерянной в болотах".
* * *
Пункт 1. Сюжет.
В целом сюжет (от завязки до развязки) состоялся. Но ему недостаёт остроты и конфликтности. Главное же - в нём нет тяги. Беда в том, что тягу искусственно не создашь. Фантастический мир с его антуражем? Он автору, я думаю, удался. Миссия главной героини? Она тоже ясна. Есть и "сила", набившая уже всем оскомину. И много ещё чего автором придумано, включая самых разных персонажей. В общем, есть всё, чему полагается быть в "фэнтези". Нет только героев, которым я как читатель мог бы сопереживать. Может, это и не нужно, а?
Фантасты часто считают, что главное - создать оригинальный мир, которых до них ещё никто не создавал, потом раскрасить его. Нет. Важен и интересен - и для автора, и для читателя, - герой. А в "Дьюри" перед читателем кукла, идущая туда, куда отправил её автор. И страсти отсюда - кукольные.