Чтобы понять принцип развития Истории человечества, нужно понять природу ее движущей силы, ее перводвигатель. Не природу экономики, как это сделал К. Маркс, а природу самого человечества. Многие ошибки, которые сделал этот философ, произошли именно из-за того, что, начав осмысливать Историю человечества, он отталкивался не от природы человека, а от природы экономики, созданной человеком, т.е. принял следствие за причину. В этом контексте даже не стоит ставить вопрос, правильно он понимал экономику или нет: он взял за точку отсчета то, что не могло служить этой точкой. Когда Ленин поставил во главу угла своих реформ создание человека нового типа, на коммунистическом проекте можно было ставить крест. Нельзя изменить природу. Сколько не отпиливайте рога у коровы, телята у безрогой коровы все равно будут рождаться с рогами.
Историю большевизма можно начать отсчитывать с Маркса, а можно с Петра Великого. Петр реформировал Россию, ломая все, что мешало ее экономическому развитию, а Россия страстно защищала свои духовные основы, неся гигантские жертвы. Голова России пыталась жить чужой энергией Запада, но не могла ее усвоить так же полно, как раньше усваивала энергию своего народа. В итоге на долгие годы все свелось к подражанию.
Большевики сказали, что источником беды является частная собственность на средства производства. Если передать фабрики, заводы и землю в руки государства, остальные проблемы решатся сами собой. Как только они зафиксировали это понятие, стало понятно, что делать дальше. Если бы они не осмыслили ситуацию в таком масштабе, их борьба свелась бы не к борьбе за власть, а к выбиванию льгот, т.е. к тому, чем сегодня занимаются их бесславные подражатели. Большевики хотели строить коммунизм, потому что это было логическим продолжением основной идеи. Для этого им нужна была власть. Переработав и переосмыслив социальные идеи, рожденные западными умами, они пошли не по пути капитализма, а стали строить принципиально новое, доселе невиданное общество. Фундаментальные идеи большевиков никогда не были западными, даже если и получили начало из западных источников. Они родили в России модель, глубоко чуждую потребительскому мировоззрению. Не зря Запад, создавший коммунистическое учение, впоследствии признал его своим злейшим врагом.
Большевики победили. И не потому, что были сильнее, а потому, что их идеи были близки нашему естеству. Большевики смогли показать фантастический рост только потому, что исходили в решении задач не из срока правления, а из генеральной целесообразности. Разрушенный гражданской войной и разрухой нищий СССР догнал и перегнал сытый и благополучный Запад благодаря тому, что находился под постоянной властью команды, объединенной общей идеей. Потому что большевики планировали как хозяева, а не как временщики.
Большевики создали уникальную конструкцию, обреченную на разрушение. Невозможно построить христианское общество - а они строили именно такое общество - без Бога. Никакой "кодекс строителя коммунизма" не может заменить Библию, потому что под ним, под кодексом, нет основы, нет авторитета, соответствующего заявленным требованиям. Никакая человеческая логика не может обосновать требований подобного масштаба, потому что речь идет, ни много, ни мало, о том, чему человек должен посвятить жизнь.
Коммунисты пытались стать богами, будучи людьми. Они сделали ставку на логику, но логика не может быть фундаментом совести. Для этого годится только религия. Призывы большевиков соблюдать заповеди Христа, изложенные в их кодексе, ни к чему, кроме двойной морали, не привели. И все же мы снимаем перед ними шляпу. То, что они сделали, предстоит еще осмыслить будущим поколениям, свободным от личных обид. Как говорил один советский человек, чтобы увидеть холмик, надо к нему приблизиться, чтобы увидеть гору, надо от нее отойти. Большевики - это очень большое явление, рассмотреть которое можно, отойдя от него на пару веков. Независимое осмысление большевистской революции и самой сути большевиков открывает новое понимание этого исторического момента. Есть все основания утверждать, что партия Ленина спасла Россию от вторжения маммоны и его гвардии. Вы можете представить, что было бы, окажись Россия почти на 100 лет под властью демократов, если только за краткий по меркам истории миг "свобод и прав" от России остались кожа да кости.
Не надо забывать, что фактически они создали новый тип религии, ради выполнения заповедей Бога, но без Бога (как и их предшественники-декабристы: для народа, но без народа). Их подвиг предстает в необычном свете. Они отдавали жизнь, зачастую принимая мученическую смерть за идеалы, выведенные из христианства, не имея надежды на воздаяние в другом мире. Получается, они умирали за чистый принцип, не подкрепленный надеждой. Здесь есть о чем поразмыслить.
Большевиков, формально отрицавших Бога, можно считать верующими. Идти на верную смерть ради идеи справедливости, даже если эта идея ограничена земными целями, могут только верующие люди, не руководствующиеся логикой. Кто думает о миллионах детей, тому некогда думать о своих детях. Обыватель в принципе не может вместить этого. Ему никогда не понять Сталина, отказавшегося менять своего сына на фельдмаршала Паулюса. Отец народа не меняет солдат на генералов. Такой масштаб далеко выходит за мировосприятие простого человека. Чтобы понять мотивировку такого решения, нужно понимать, что Сталин считал своими сыновьями всех советских парней. Спасение сына Якова означало гибель сотен тысяч других сыновей (фельдмаршал убил бы много наших солдат). Сталин не пошел на этот обмен, что говорит о масштабе его мышления и отношения к народу.
Знаете ли вы сегодня чиновника или политика, способного на что-то подобное?
Кстати, о Сталине - диктаторе и тиране. Как это ни удивительно, диктатор обязан прививать народу понятия патриотизма, чести и долга. Если он не будет формировать иерархию ценностей, где человеческие качества стоят выше прибыли, стимулом будут материальные блага. Понимание прибыли как высшей ценности сделает из людей потребителей. Экономика станет единственной основой государства, активизируя людей потреблять все больше и больше, обосновывая это желание различными правами и свободами. Далее появляются лозунги в духе "вся власть народу". Неизбежен рост протестных энергий, как естественный, так и накачиваемый врагами. В определенный момент они начинают превышать силу государства, и в час "Х" буквально разрывают страну на части. Диктатура рушится, на ее обломках расцветает демагогическая риторика демократии, и власть переходит к капиталу.
Есть одно непреодолимое обстоятельство - тиран когда-нибудь умрет. Каков механизм замещения вакантной должности? Только через борьбу за власть. В этой борьбе примут участие придворные и оппозиционные группировки. Решающими и востребованными качествами в такой борьбе будет беспринципность и беспощадность. Победит группировка самых бессовестных и беспринципных. Честные и совестливые всегда проигрывают битвы такого рода. С этого момента власть от диктатора-человека переходит к диктатору-партии. Ключевые места в этой партии гарантированно займут мелкие люди, победители в битве за власть. Ничего удивительного в том, что власть им нужна исключительно ради самой власти. В итоге это всегда вырождается в образчик поздней КПСС, наполненной людьми, именующими себя коммунистами и рассказывающими пошлые анекдоты про коммунизм. Чтобы ярче представить всю ничтожность этих правителей, вообразите человека, который говорит, что он верующий, но при этом рассказывает пошлые анекдоты про свою религию и Бога. Традиционно эти типы ничего, кроме брезгливости, не вызывают.
Если в борющейся партии уплотнения (группировки) возникали только вокруг идейных моментов, то в победившей партии группировки возникают по меркантильным поводам. Как раньше группы выдавливали одиночек, проникших в ряды партии с меркантильными целями, так теперь идет тот же процесс, но с обратным знаком - выдавливаются идейные одиночки. Между рядовыми членами партии и партбоссами встает стена непонимания. Рядовые партийцы, видя предательство идеи, или сами пускаются во все тяжкие, или безрезультатно ищут правды, или идут на компромиссы, приспосабливаясь к новым условиям, или покидают партийные ряды. Никакая идейная борьба в новых условиях больше невозможна. Революционно-идеологическую элиту сменяет административно-хозяйственный актив. На смену Марксу, Ленину и Сталину приходят хрущевы, брежневы и черненки. В лучшем случае места вождей занимают честные завхозы. В худшем - воры. Но в конечном итоге политкомиссаров всегда сменяют политкоммерсанты. В теле партии возникает злокачественная опухоль, растущая вокруг тщеславия (тщетной славы) и стремления к выгоде. Новые "партийцы" никогда не верят в то, что говорят. Для них это просто выгодная работа. Двойная мораль разрушает ключевые и фундаментальные узлы государства.
Но Система рухнула не столько из-за двойной морали совпартноменклатуры. Система рухнула из-за своего неустранимого внутреннего порока - отсутствия фундамента. Американцы лишь помогли "углубить и расширить". Работы Ленина и прочих теоретиков не могли служить фундаментом, потому что исходили из утопических установок демократии, а не из реальной природы человека. Власть КПСС продержалась бы дольше, если бы партия сказала правду. Сказала бы, что выборы - это не выборы в прямом смысле, а ритуал, демонстрирующий единство партии и народа (примерно по этому пути идет правительство Китая). Возможно, такое признание и устранило бы повод для рождения двойной морали, но не решило бы главного. Вопрос "на чем, товарищи, основана ваша власть" по-прежнему висел бы в воздухе. У КПСС было два выхода: или признать себя диктатором и дожидаться возникновения достаточной протестной силы внутри общества, или продолжать устраивать потешные выборы, хоть как-то оправдывавшие право на власть. Тот и другой путь был самоубийственен, и в итоге СССР развалился. И не развалиться не мог.
На внутренние причины, которые вели к перерождению большевиков и краху советского строя, шло наложение причин внешних. В борьбе с Россией Запад не мог решить вопрос военным путем. Когда началась холодная война, он был вынужден вводить у себя социальные программы, которые вводил СССР. Многие социальные льготы были изобретены именно в советской России. Запад вынужден был перенять их, чтобы не выглядеть бледно на фоне социализма и не проиграть холодную войну. Для него это был вынужденный шаг, тогда как для советской России это было осмысленное построение общества реально равных прав и возможностей.
Длительное время информационное оружие использовалось Западом в одностороннем порядке. Он безнаказанно бомбардировал весь мир, в том числе и советскую Россию. Методы обороны были настолько неэффективны, что оборачивались в пользу агрессора. Например, попытки СССР глушить "голоса" ничего, кроме увеличения интереса к ним, не давали. К сожалению, наши престарелые правители этого не сознавали. В итоге целому народу внушили чужое мировоззрение. Подсознательно народ России стремился быть самим собой, но сознательно исходил из внушенных ориентиров. Власть тоже стремилась соответствовать этим ориентирам. Вместо Бога, культуры и традиции мы равнялись на протестантскую логику. Росло преклонение перед Западом, его экономикой и культурой. Так как идти одновременно в разные стороны - на запад и на восток - невозможно, страна замерла, превратившись в мишень
Первое направление удара - российский эфир насытили продукцией, зомбирующей человека и отрезающей его от родных корней. Отсутствие идеологии упрощало задачу. Населению прямо не говорили: будь беспринципным. Населению показывали сериалы, где главный герой вел себя беспринципно. Населению пели попсу и шансон, где беспринципность подавалась в привлекательном молодецком образе. Массы бессознательно подражали удали, показанной в привлекательном свете. Параллельно велась атака на язык. Особенно активно шла работа над не устоявшимся молодежным сознанием. Под предлогом моды и крутизны, в рамках специально разработанной субкультуры, создавался специальный сленг. Очень незаметно слово "совесть" было вытеснено словом "закомплексованность". Из той же оперы подмена понятий: "сексуально раскрепощенная" и "бесстыжая", "киллер" и "убийца", "проститутка" и "путана".
Это была полноценная атака, разработанная суперпрофессионалами. Били по ключевым точкам, и защититься от этих ударов население не могло. Даже самые умные оказались бессильны против этих технологий. Советскую интеллигенцию без труда обвели вокруг пальца словами "свободомыслие", "свобода совести" и т.д. Просчитывалось, что на практике это выльется в беспринципное мышление, оперирующее в рамках выгодно/невыгодно. Некоторые понятия, изначально обозначавшие разные вещи, стали объединяться в одно, причем всегда с акцентом в худшую сторону. Любовь стала синонимом секса, а "разврат" и "распутство" вовсе исчезали из молодежного словаря, заменившись словом "раскрепощенность" и "продвинутость". Сегодня никто не помнит, что такое любовь. Все разумеют под ней совокупление.
Второе направление удара - приведение страны к экономическому банкротству. Стратегия основана на мифе, что рыночная экономика есть путь к изобилию всех времен и народов. Этот миф прочно засел в наших мозгах. Никакие доводы разума здесь не работали. Рынок - хорошо, и все тут. Запад хорошо живет, потому что там Рынок. Мы тоже так хотим, и значит, нам тоже нужен Рынок.
Сегодня это кажется, мягко говоря, странным, но тогда выглядело естественно. Суть умозаключений сводилась к тому, что люди должны подражать животным, поскольку это единственный путь к счастью. Чтобы уподобиться животному миру, нужна конкуренция, где выживет сильнейший. Когда сильные насытятся, у них пойдет отрыжка, и выжившие слабые получат возможность воспользоваться этим "благом". В конечном итоге все насытятся, начнется нормальный капитализм и мы заживем, как на Западе. Люди вновь поверили и начали ждать. Обратите внимания - ждать отрыжки. Взрослые, нормальные полноценные люди ждали, когда же их окончательно ограбят, чтобы потом нормально жить на чужую отрыжку. И это никого не смущало. Людей настолько запутали, что они утратили всякую способность думать
Казалось бы, давно пора заподозрить - что-то тут не ладно, и бить тревогу. Но нам и здесь поставлены капканы. Снова нам объясняют, что инвестиций нет, потому что у нас неправовое государство и мало демократических свобод. Вот когда обеспечите права со свободами, тогда инвестиции и потекут. И никто не задумывается, почему в еще более неправовую Азию, где "чихать хотели" на западные права, инвестиции, образно говоря, прут, как слоны на водопой, а в Россию их никак не заманить. Кажется, очевидно, что права здесь ни при чем, но чтобы додуматься до этой простой мысли, нужно думать.
Главная наша беда в том, что нас за последние годы думать отучили.
Демократы во время перестройки откровенно лгали, рассказывая доверчивым людям, что там, на Западе, есть добрый капитал, который только и думает, как бы ему в холодную Россию проникнуть. Хочет он, "сердешный", принести с собой изобилие, но никак не может. А все потому, что России не везет с правительством. Сначала плохие цари не пускали капитал. Потом плохие коммунисты не давали ему пути в Россию. Почему? Ясное дело, почему. Потому что злодеи. Издевались над народом, держали страну за железным занавесом. Вот из-за этого капитал никак и не мог пробраться и облагодетельствовать Россию.
В государственном организме России, некогда представлявшем монолит, после идеологических бомбардировок возникли глубокие трещины. В них стали забивать клинья. Самые разные - от преклонения перед Западом до межнациональной розни. В итоге структура СССР начала разваливаться. На тот момент никто толком ничего не понял. Руководство СССР не охватывало всего объема ситуации, воспринимая начавшиеся процессы как стихийные. Если с чем советские лидеры и боролись, то исключительно со следствиями. Корни оставались вне поля зрения. Вскоре СССР развалился. Враги воочию убедились в чудовищной эффективности новой наступательной технологии. Бархатные революции прогремели по миру громче, чем взрыв в Хиросиме и Нагасаки. Но его услышали только некоторые.
Сегодня Запад опять стоит на пороге. И опять мы видим предпосылки, позволяющие утверждать, что снова возникнет новая сила. Совместив в себе все хорошее от СССР и монархии, эта сила снова сможет дать отпор врагу.