Декабрь 2010 года начался в Москве с крутых морозов: первые три дня декабря температура опускалась ниже минус двадцати градусов при северном ветре. Снег, выпавший еще в двадцатых числах ноября, еле прикрывал землю. К пятому декабря морозы ослабели до минус десяти, и температура почти весь декабрь держалась около этой отметки. Появились облака, но снега всё не было. Низкое солнце освещало, но не согревало землю.
Гольяновский пруд застыл, теперь уже до весны, и сразу же ребятишки раскатали на нем ледяные дорожки.
Девятого декабря погода резко поменялась: северный ветер сменился юго-восточным, неожиданно, почти в один день, после крутых морозов пришла оттепель, и полдня лил самый настоящий дождь. Но уже десятого числа опять подморозило, а к двенадцатому декабря погода вернулась в прежнее русло: чуть больше - чуть меньше десяти градусов мороза.
Более или менее интенсивные снегопады пришли только в середине месяца. К двадцатому декабря снега в лесу нападало около двадцати сантиметров. Немного, по обычным меркам, но если вспомнить, сколько раз за последние годы мы встречали Новый год вообще без снега...
Иногда во время снегопада поднимался ветер, начиналась метель, и тогда снег задерживался даже на почти отвесных поверхностях.
Часто снег не падал, не сыпался, а просто возникал из воздуха: тысячи снежинок рождались прямо на глазах и медленно падали, создавая самое что ни на есть новогоднее настроение и ностальгию по Сальваторе Адамо с его "Tombe la neige" в исполнении Евгения Меркулова...
Если такой снег падал ночью, то утром можно было видеть, как низкое солнце ласкает снежинки, опустившиеся на сухие, но еще целые растения,
на траву, еще сохранившую свой осенний цвет
и на ветки яблоньки, неизвестно как выросшей посреди широкой просеки под высоковольтной линией.
В лесу этот ночной снег украшал кружевными узорами белые воротники снега на ветках и развилках деревьев.
Рябины в этом году у нас в Гольяново немного, но, к моему удивлению, ее урожай был совсем неплохим в лесу, возможно, из-за того, что летняя жара в нашем чернолесье под сенью елей и кленов была не такой невыносимой, как на открытых местах. Это наверху лакомились снегири или свиристели, а мышки подсуетились к праздничному столу на своем этаже:
Это точно снегирь - питался семенами клена, которые тоже уродились не очень богато, и, наверное, по той же причине необычной жары и засухи нынешнего лета.
А вот он и сам - один, хотя в прежние годы на этих кленах я встречал их десятками.
Это топтался, а потом сидел столбиком, сложив передние лапы и прислушиваясь к ночным лесным звукам, заяц-беляк. В этом году их будет много.
А это белка быстренько пробежала по упавшему клену и даже сбила своим пушистым брюшком снег на тонком поперечном стволе.
Мне повезло: увидел, как белки ругались на соек, обнаруживших и расклевавших беличьи закрома. Белки метались по стволам и веткам деревьев, а сойки подпускали их на несколько метров, а затем не спеша перелетали на соседнее дерево, с интересом ожидая, что же предпримут возмущенные хвостатые зверьки. Раньше столько соек в одном месте я встречал только в сезон сбора желудей: сойки набивают желудями зоб, прячут их за щеки, держат в клюве и относят уже в свои кладовки. Интересно, а белки разоряют соечьи схроны?
Лыжня пока еще жесткая, но уже вполне устойчивая, скольжение замечательное.