- А я знаю, где в этот раз пройдет маршрут, - сказала Вики.
- Никто не знает, где он пройдет, - буркнула я, - герр Шварц каждый год прячет адрес до самого старта.
Я пнула кровать, на которой сидела Вики, носком ботинка.
- А я знаю! - сказала Вики, - Покатаемся? Я обгоню тебя.
Я засмеялась издевательским басом.
У Вики длинные светлые косички и круглые голубые глаза. В прошлом году она заняла первое место на городской олимпиаде по истории. Коньки ей привезли из столицы, и на них вышиты серебряные звездочки. Но никогда Вики не обгонит меня на льду - слишком уж часто падает. Мама говорит, что Вики поэтическая натура и потому смотрит в небо, а не под ноги. Папа говорит, что у Вики центр тяжести расположен в голове, а у меня - в попе, поэтому я более устойчива.
Вики говорит, у нее центр тяжести расположен в голове, потому что она лучшая ученица класса.
Мы присели на последнюю ступеньку крыльца и зашнуровали ботинки. Чехлы спрятали в старый мешок для сменной обуви - его мы таскаем по-очереди. И поехали в начальную точку тренировочного маршрута - к гостинице фрау Классен. Этой зимой школы выставили более двадцати бегунов, и для тренировок нам залили льдом целый проспект. Отличное место! Из двадцатки кроме нас тренируется человек десять. "Зайцев" трое, остальные - "лисы" и "волки". У них своя возрастная категория и свой маршрут в забеге.
Нам с Вики вдвойне повезло - мы живем на Лихтенштрассе, откуда до гостиницы фрау Классен пять минут бега.
- Туда и обратно? - Вики смотрит с азартом. Я киваю. Туда и обратно - это долгий маршрут, на долгих у меня преимущество. Вики легкая, ей проще набирать скорость, но и устает она быстро.
- Три! Два! Один! Давай, Эрика! - и я срываюсь с места.
Снежная пыль колет щеки.
***
Вики отстала совсем безнадежно. Я успела принять позу самодовольного чемпиона - небрежно облокотиться на перила крыльца фрау Классен, вскинуть голову, выпятить подбородок (это легко, потому что у меня неправильный прикус). Папа говорит, что подбородок у меня волевой. Мама говорит - давай закажем скобки.
Я постояла в этой позе, пока не почувствовала, что замерзаю, попрыгала на месте для тепла, увидела, как Вики в очередной раз оскальзывается, и снова задрала нос.
Она подъехала - колени в ледяной крошке, фиолетовая шапка съехала на затылок, руки красные - опять перчатки забыла! Дышит, как дядя Генрих, если тому приходится подниматься больше чем на три ступеньки.
- Я тебя сделаю, - говорю я подружке, - мне кубок вручат в торжественной обстановке, а тебе дадут утешительный приз. Возможно, картонный. А я на следующий год приду первой, и потом в возрастной группе "лисы" одержу победу... И меня пригласят в столицу, тренироваться для чемпионата!
Вики фыркнула.
- Я знаю маршрут забега, - сказала она, - а значит, у меня преимущество. Я уже придумала, где буду срезать путь.
- Врешь, - я пожала плечами.
- Не вру! Я нашла маршрут в мамином ежедневнике!
***
- Мамин магазин открывается только в полдень, - рассказывала Вики, - Мы продаем тетради и блокноты, карандаши и ластики, и большие бухгалтерские книги. Но встает она в шесть утра и к семи идет в город - по спирали. Она читает тайные знаки в облаках и ветре, в дыме из дымоходов, в морозных узорах на стекле, а летом слушает, о чем жужжат пчелы. И секретным шифром записывает все, что узнает, в блокнот. Там значатся самые обычные вещи: Марта Шлегель сломала каблук на розовой туфле, герр Баум запланировал прием на эту среду, у четы Фишер родилась девочка, малышку назвали Ильзе. А вечером, перед самым закрытием, в магазинчик может зайти особый клиент. К примеру, дама в песцовом манто, или одышливый молодой человек в вышитой жилетке. Они дарят мне шоколад и просят подождать в другой комнате, пока они общаются с мамой. Но я всегда подслушиваю. Обычно они говорят маме что-то вроде: "Дорогая фрау Майер! Сегодня утром я поругался с тетушкой, назвал ее старой курицей и безмозглой каргой!" И мама отвечает "Я знаю, герр Штоллен, это событие отражено в моем ежедневнике". А он ей "Я готов предложить Вам небольшой гонорар, и прошу убрать это событие из Вашего ежедневника". Мама говорит "Как скажете, герр Штоллен", принимает у него чек, берет перо-лопаточку, обмакивает в черную тушь, и вымарывает запись.
- И что?
- А то, что если из этой книжки вычеркнуть записанное событие, оно отменяется. И герр Штоллен не называл тетушку старой курицей, и она не обращалась к нотариусу, чтобы тот убрал племянника из завещания! Или фрау Роттен не пригласила на бал генерала Вассермана, и он не перебрал вина и не разбил ее любимую вазу из китайского фарфора. Чем больше времени прошло со дня события, тем дороже. Чем больше людей знают о событии, тем дороже.
Все это Вики рассказывала мне давно, еще в первом классе. Я тогда поверила, и долго намекала маме, что неплохо бы и ей завести волшебный блокнот и научиться читать тайные знаки. Мама поняла это по-своему:
- Ты хочешь, чтобы твоя мать шныряла по городу, собирая сплетни? - изумилась она.
- Тогда ты будешь волшебницей! И если я получу тройку, ты вычеркнешь ее...
- Да я и так волшебница, если хочешь знать! - и мама показала мне фокус с невероятным исчезающим большим пальцем. Я сказала, что такой фокус мне любой младенец покажет. Тогда мама достала с антресолей черный плащ и цилиндр, и после легкой чистки извлекла из цилиндра живого кролика. Мы поселили его на кухне. От мамы я тогда отстала, рассудив, что мама-фокусница ничуть не хуже мамы-волшебницы.
***
Дядя Генрих снял новое здание для своего книжного магазинчика, а в старом сейчас склад. У меня есть ключ. Я люблю приходить сюда - на крыше установлена подзорная труба, шарниры креплений проржавели и крутятся туговато, но весь город виден как на ладони. Раньше посмотреть в подзорную трубу стоило две марки за десять минут, а теперь это мое личное бесплатное удовольствие. Я вижу все арочки, все сквозные дворы, мостики и надземные переходы. Скованные льдом улицы блестят под фонарями иначе чем заснеженные. И видно, где едет поливальщик, готовя маршруты.
Не знаю, что там вычитала в ежедневнике своей мамы Вики, но я видела три маршрута. Все они начинались от площади Мастеров. Самый короткий пересекал оба Малых кольца и требовал длительного перехода по Первому Большому кольцу, там, где приходилось огибать особняк герра Фюрстенберга и городской музей - эти два здания обнесены общим забором, вместе образуют внушительную букву "Г". Остальные два маршрута слишком сложны для "зайцев". Никто не отправит шестиклассников через самый оживленный рынок города, где узкие проходы и много людей, никто не заставит нас бежать круг по Внешнему кольцу - это не меньше часа на морозе.
На площади Мастеров папа снимал мастерскую, я часто там бывала и неплохо обкатала окрестности. Первое Малое кольцо вообще знаю как свои пять пальцев - и там как раз есть пара хороших дворов. Один выведет меня наискосок через Сиреневую аллею не по центру Второго малого кольца, а по хорде. Там придется метров двести пробежать по тротуару - и ты на Большом кольце.
Вот этот Фюрстенберговский особняк - проблема. Если бежать слева, где проходит основной маршрут - это сожрет кучу времени. Если справа - потеряешь в скорости - почти то же расстояние, но двигаться придется в гору. Вот бы проскочить между особняком и музеем! Дурацкий забор!
Я приникла глазом к окуляру, постоянно подкручивая колечко резкости, пытаясь увидеть, нет ли там каких-то сквозных калиток или дыр в заборе - и увидела прямо у парадного входа знакомую фиолетовую шапку. Вики! Интересно, почему она не позвала меня?
Затаив дыхание, я наблюдала, как Вики подходит к воротам особняка и давит на кнопку звонка. Калитка медленно открылась внутрь, моя подружка пробежала во внутренний двор и я увидела, как парадная дверь распахнулась. Тетка в кружевном переднике пропустила ее в дом.
***
План Вики я поняла сразу же. Зачем калитки и дыры в заборе, когда можно договориться с хозяином, войти в парадную дверь и выйти через заднюю! Конечно, он пойдет Вики навстречу, он один из постоянных клиентов ее матери! Такой ход сожрет все мое преимущество на старте. Черт! Черт, черт! В ярости я пинала снег и он осыпался с крыши искристыми волнами. Это нечестно! В правилах ничего не говорится о таких срезах маршрута. Конечно, после забега внесут коррективы - но победу ей засчитают.
Я спустилась вниз, заперла за собой дверь. Мои щеки горели. Я зачерпнула немного снега и растерло лицо. Вики собирается таким подлым способом увести у меня победу! Я готовилась к этому событию, может, всю свою жизнь! Вне себя от злости, я выехала на тротуар. Было поздно. Фонари с обеих сторон улицы склоняли ко мне свои бледные лица. В поехала домой, сначала медленно, но постепенно ускоряясь, вкладывая в каждый толчок всю свою злость: шших! Шших! Шших! Через десять минут мне полегчало. Ветер выдул из головы обиду и ярость, мышцы здорово ныли, хотелось горячего супа и выспаться.
И продумать собственный план.
Старт назначили на послезавтра. Мы с Вики теперь тренировались по-отдельности, - так получилось само собой. Ее бабушку увезли в госпиталь, и по утрам моя подружка каталась по другому маршруту - через пекарню Длинной Берты и бакалейный магазин - на первое большое кольцо, до облицованного синей плиткой здания городской больницы. Я тоже решила бегать по городу - тренировочный маршрут обкатан от и до, так и привыкнуть недолго, а реальный старт требует подготовки в более суровых условиях. Срезать путь по гладкому льду не приходится почти никогда. И я стала забирать севернее, по спирали, на второе малое и первое большое кольцо. Несколько раз обежала особняк Фюрстенберга - на практике он требовал еще больше времени, чем казалось сверху. Скользя мимо этой темно-серой, похожей на пароход громадины, пытаясь разглядеть жизнь за золотящимися окнами нижних двух этажей и темными стеклами верхних, я засекала время по минутной стрелке на часах. Пять минут. Бесконечные пять минут вдоль чугунных столбов с пиками на верхушках. Непобедимые пять минут, из которых Вики выиграет не меньше трех.
***
Площадь мастеров небольшая и очень уютная. Здесь, в центре города, напротив здания мэрии располагаются пекарня Длинной Берты, и письменная лавка фрау Майер, папина обувная мастерская и кондитерская герра Зильбермана. На другой стороне площади - ателье "Алый бархат". В центре площади, под трехглавым фонарем, папа когда-то сделал предложение маме. Он подарил ей крошечную, не длиннее моего мизинца, расшитую мелким жемчугом голубую туфельку. Мама взяла ее и увидела на бежевой подкладке тонкое серебряное колечко.
Сегодня под тем фонарем в центре площади столпились зрители. Утром подморозило, и длинная Берта уже послала в толпу двух девушек - одну с горячими пирожками, другую - с подносом, полным деревянных кружек, в которых дымится глинтвейн. Горожане охотно раскупали снедь. Мои мама и папа тоже здесь. Всякий раз, когда я оборачиваюсь на них, они машут мне. Я машу им тоже.
Мы стоим у здания мэрии. Двое рабочих уже вынесли полированную трибуну, и только самого мэра нигде не видно. Рядом со мной Вики, она , кажется, волнуется - кусает губы и старается не смотреть на меня. Отвечаю ей взаимностью. Это за партой мы подруги, а в забеге мы соперницы.
За нами стоят другие "зайцы" - Дитер из нашего класса, Юрген и Клаус из седьмого, пара девочек из другой школы. Дитер вообще зря сунулся бегать, слишком он большой. Скорости не даст, физподготовка слабая... Справа от нас - "лисы", две девочки и четыре мальчика. Еще дальше "волки". Говорят, у "волков" в этом году приз - автомобиль.
Сдобренная глинтвейном толпа заволновалась. Сначала послышались одиночные выкрики, потом одобрительный гогот мягкой волной покатился в нашу сторону: из мэрии вышел глава города в сопровождении секретаря, высокой дамы в песцовой шубе и маленькой собачки в красной плюшевой курточке. Собачка поджимала то одну лапку, то другую - мерзнет, догадалась я, - и дама взяла ее на руки и прижала к песцовой груди.
Мэр подносит ко рту массивный рупор.
- Уважаемые спортсмены! Мы открываем девятое городское соревнование по спортивному ориентированию на коньках! Спонсором забега в этом году стала фрау Роттен - владелица городской типографии. Аплодисменты, пожалуйста!
Мы послушно похлопали, но вышло тихо - перчатки гасят звук. Куда громче реагируют зрители - ревут, свистят, орут "ура", и в общем веселятся. Я обернулась и взглядом нашла папу и маму. Я знала, что они мной гордятся. Вчера папа сказал мне - ты пробежишь лучше всех, Эрика. Мама сказала - ты прирожденный победитель!
- Порядок вы знаете, - продолжил мэр, - сейчас вам раздадут конверты, в них - адрес конечной точки. Мои подчиненные уже там, они зафиксируют победителей в каждой возрастной группе. Конверты вскрываем по сигналу.
К нашей группе подошла девушка и раздала желтые конверты.
- Внимание! - мэр возвысил голос, и я начала торопливо снимать перчатку, чтобы не мешкать после старта. Поднялся ветер, костяшки тут же покраснели.
- Старт!- крикнул мэр, и голос его, усиленный громкоговорителем, разнесся эхом над площадью. Зрители подхватили вопль. Я торопливо надорвала краешек конверта, и выдернула сложенную вчетверо линованную бумажку. Адрес, написанный от руки - дом четы Розенбаум, Германштрассе, девять, вход с красной дверью. Значит, я верно угадала маршрут "зайцев"!
И я рванула налево! Ветер подгонял в спину, куртка-непродувайка превратила меня в подобие паруса, вот только к моему "шших-шших" добавилось подозрительное эхо. Я оглянулась. Вики, отстает всего на пару метров! А за ней - Клаус, Юрген и Дитер, и обе незнакомые девочки. Черта с два, дорогие мои! Я прибавила ходу и ушла в отрыв. Пока дорога прямая и лед свежий, это легко. Мышцы гудели, и я поняла, что пора сбавить, иначе выдохнусь раньше времени. Я оглянулась и увидела, что все кроме Вики безнадежно отстали, Дитер забрал еще левее, а одна из незнакомых девочек растянулась на льду. Вики бежала метрах в десяти позади. Отлично, надо, чтобы она выдохлась как следует, - пусть увидит только, где я сверну.
Я нырнула в арку, как и планировала, и на миг очутившись в сумерках, выгребла из кармана горсть мелкой щебенки и бросила себе за плечо. Щебенку я стащила накануне с одной стройплощадки. Вики никогда не смотрит под ноги. Убиться не убьется, мы все умеем падать с детства, как учили - на бочок, мягким скользящим движением... но немного времени я выиграю.
Вторую порцию камешков я сбросила на выезде с аллеи. Щебенка разлетелась во все стороны, словно маленький взрыв. Сиреневый сквер обнесен оградой, и только дурак поедет по периметру. Льда здесь нет - только утоптанный снег, но довольно гладкий. Вики уже не видно сзади, и я успокоилась.
Мне нравится бежать по льду. Каждый мускул моего тела напряжен, и кажется, кровь внутри течет так быстро, что можно услышать ее гул. Папа говорит, я встала на коньки в три года - и с тех пор предпочитала их нормальным ботинкам. Я никогда не боялась падать - и потому скоро поняла, что лед сам держит меня. Иногда мне кажется, что летом я сплю, как старая ящерица на камне, и только к холодам просыпаюсь.
Я пересекла Второе Малое кольцо, и вдруг откуда-то вырулил Дитер. Вот тебе и слишком тяжелый для бега! Интересно, где он срезал? Он мчался по другой стороне улицы, почти параллельно мне. У него красное лицо, и отсюда видно, что он пыхтит как паровоз, выдыхая ртом длинные облака пара! Глупый, кто ж так дышит на морозе? Воспаление легких охота заработать? Однако, с этим слоноподобным товарищем надо что-то делать. Может, свернуть во дворы, увести его на сложный путь? Нет, не выйдет - Дитер, похоже, тренировался на этом маршруте, как и я, и знает окрестности.
- Эй, Дитер! - кричу я, - твоя одышка меня с маршрута сдувает!
Как я и предполагала, он рассвирепел, выпучил глаза и прибавил темп, но не для того чтобы победить, а чтобы хорошенько мне врезать. Смешно! На одной ярости далеко не убежишь - он сейчас растеряет последние силы и сдуется. Я ускоряюсь, лечу вперед, Дитер бежит за мной, безобразно размахивая руками. Ну и кулаки у него - каждый размером почти с мою голову. И дыхалка никуда не годится. На что он рассчитывал-то?
Дитер сошел с дистанции даже быстрее, чем я думала. Оглянувшись, я увидела, как он резко затормозил и согнулся, уперев руки в колени. Наверняка у него так колет с боку, что он вдохнуть лишний раз боится.
- Слабак! - хохочу я, вылетая на улицу Синих листьев. Все, насчет Дитера можно не волноваться.
Последняя горсть щебенки летит за спину прямо у особняка Фюрстенберга, - когда я увидела позади знакомую фиолетовую шапку. Все, я сделала все, что могла. Я сумела восстановить преимущество. Теперь мы с Вики обе поступили нечестно. Значит, квиты.
***
Сработало! Сра-бо-та-ло! Я все сделала как надо, Вики и ее трюк с проходом особняка насквозь не дал такого уж блистательного результата. Скорее всего, ей просто не удалось быстро пробежать в коньках по полу, и преимущество оказалось незначительным. Я уже минут пять пила чай, который мне заварила фрау Розенбаум, когда в дверь позвонили.
Она разбила подбородок и кровь залила воротник ее ветровки. Одна штанина разорвана на колене. И шмыгает носом - простудилась, наверное. Бедняга...
- Привет, - сказала я и отпила немного чая.
- Привет, - скисшим голосом ответила Вики. Увидев меня, она как-то вся сникла, - мне даже расхотелось говорить что-то вроде "Я сделала тебя, Вики!" или изображать злорадный смех. Фрау Розенбаум, милейшая старушка в розовом, налила чаю и ей, и мы уткнулись каждая в свою чашку. Следующим оказался Дитер. На меня он даже не взглянул, рухнул на диван и начал разглядывать гобелен с букетом незабудок на стене.
Прибежал Юрген - он, кажется, рассчитывал, что будет первым, и его лицо смешно вытянулось при виде нас троих.
- И кто первый? - спросил он. Вики мотнула головой в мою сторону.
Остальных мы ждали молча.
***
Мне вручили кубок, золотую брошку в виде зайца с сапфировыми глазами и целый пакет сладостей из кондитерской Зильбермана. Мне выдали сертификат на покупку новых коньков. Мэр пожал мне руку.Родители сияли от гордости.
Но радости не было.
Сколько бы я ни задирала нос, ни выдвигала подбородок, сколько ни говорила себе, что я первая, я лучшая, я самый быстрый "заяц" этого года, - я ничего не чувствовала. Вики не осталась смотреть, как меня все поздравляют, смылась куда-то. А я хотела поделиться я ней сладостями. Я заглядывала в пакет, и нашла там помимо прочих конфет двух шоколадных кроликов, не полых, как продают в магазине, а с ореховой начинкой, завернутых в фольгу, тяжеленьких. Я бы подарила Вики такого.
Я смотрела на праздничный фейерверк, прижавшись к маминому боку - и чувствовала не восторг, а опустошение. Словно я бежала к цели, на полпути провалилась в яму и лечу в пустоте.
***
Утро началось как обычно - я умылась и расчесала волосы, лишний раз обрадовавшись, что мне не надо, как Вики, возиться с заплетанием кос. У меня волосы короткие, провел расческой два раза - и ты прилично выглядишь.
В комнате было зябко. Я накинула кофту, и спустилась на кухню.
- Мам! Что на завтрак?
Мама стояла ко мне спиной и тихонько напевала под нос, помешивая в сковородке лопаточкой. Пахло яичницей с колбасой. Я вдохнула аромат и взяла с подставки тарелку, нависла над маминым плечом.
- Эрика! - крикнула мама так громко, словно я не стояла за ее плечом, - иди кушать, зайка!
- Я уже тут, мам, - сказала я и протянула тарелку, - Колбасы побольше!
Мама будто не услышала.
- Эрика! Просыпайся! Тиль, разбуди там дочь.
- Мам!
Честно говоря, я испугалась. Она не слышала меня, не слышала! Я дотронулась до ее плеча, но мама словно ничего не заметила, выключила плиту и пошла вверх по лестнице.
- Мама, мама, я тут, почему ты не слышишь меня, мама, - нудила я, следуя за ней, пока дверь в мю комнату не распахнулась.
- Тиль, Эрика у тебя?
Из ванной высунулся папа с намыленными щеками - он собрался бриться.
- Она спит еще... - начал он и осекся.
- Пап! Мам! Да никуда я не делась, что с вами?
Но родители тревожно посмотрели друг на друга, и побежали по дому, заглядывая в каждый шкаф и под каждую кровать. Меня не видно и не слышно, поняла я, и опустилась на ступеньку, прислонилась лбом к полированному дереву перил. Мимо пробегала то мама, то проносился папа. Потом они позвонили в полицейское отделение, и оттуда прислали двух офицеров. Один был постарше и с усами, второй помоложе, с широкими плечами и длинным лошадиным лицом. Еще раз обыскали дом. Никогда еще я не слышала, чтобы мое имя произносили столько раз. Я перепробовала все: дергала их за штанины и усы, подставляла подножки, орала прямо в уши - ни-че-го. Будто я призрак. Я вернулась на ступеньку, легонько стукнулась головой о перила - и тут мое время словно замкнулось в кольцо. Я не могла остановиться - все билась и билась лбом о перила, не чувствуя боли. Только обиду.
Бум. Бум. Бум. И еще раз - бум!
Мама внизу насторожилась.
- Вы слышали стук? Там, на лестнице.
Бум. Бум. Бум.
Они смотрели сквозь меня, а я никак не могла остановиться, и все долбилась и долбилась лбом.
Мама заплакала.
***
Я смогла остановиться только когда за окном стемнело. Ощупала лоб - вроде цел. А вот на ногах вместо тапочек оказались коньки.
Я вышла на улицу, вдохнула морозный воздух - и мне сразу же стало лучше. Шших-шших, шших-шших, - я побежала сразу на большой круг. Хотелось как следует замерзнуть, чтобы ощутить себя живой. Время стало словно старая грампластинка, повторяло и повторяло один и то же отрезок - я катила и катила легкой рысцой, и мимо пробегали одни и те же дома.
Когда взошло солнце, я поняла, что замыкает не время мира, а мое личное.
Теперь я обгоняла прохожих. Забег кончился, и дворники спешно засыпали песком особо скользкие места. Никто меня не видел. На площади мастеров я увидела свой портрет на фонарном столбе. Вид у меня на фото унылый, не сочетающийся с призовым кубком.
Еще один портрет я нашла на снегу. Потом мое изображение обнаружилось в руках толстого владельца кондитерской; он смотрел на меня и сокрушенно качал головой. Потом я увидела лошадинолицего полицейского, который раздавал мои портреты всем прохожим на площади, и все качали головами, и все говорили "Какая жалость!", словно я уже умерла.
Я огляделась и увидела вывеску "Письма". Лавка фрау Майер! Как я раньше не подумала! Фрау Майер волшебница, она может помочь!
Я толкнула дверь лавки, под притолокой зазвенели бубенчики. Незаперто? Вот странно... Внутри тихо, только тикали часы на стене. Под стеклом сверкали острые перья и бутылочки с тушью. Лавка начинает работу около полудня. Нужно дать знать фрау Майер, что я здесь. Я взяла с прилавка карандаш, раскрыла книгу, в которой фрау Майер отмечает клиентов и под строчкой "Аделина Грубер, дюжина конвертов, 1 п. писчей бумаги (аромат малины), - 5 марок" я пишу "Я Эрика. Я жива. Я здесь. Я Эрика. Эрика. Эрика".
Время замыкается в кольцо. Снова и снова я вывожу на сероватой линованной бумаге свое имя, а когда пытаюсь прочесть его, вижу только Аделину Грубер и ее дюжину конвертов. Ярость захлестывает меня, я бросаю карандаш, хватаю перо и царапаю прямо по столешнице - "Эрика". Имя остается. Как одержимая, я выскребаю и выскребаю буквы. На стенах, прямо по обоям. На подоконнике, на полу. Вся комната покрывается кривыми надписями. Остановиться невозможно. Я достаю пузырек туши и пишу "Эрика" красным цветом прямо на оконном стекле.
Звякают бубенчики. В проеме стоит фрау Майер, розовощекая, из-под берета выбились светлые прядки. Она осматривает свою лавку, глаза ее медленно округляются, приоткрывается рот. Я встаю рядом, чтобы взглянуть ее глазами на дело рук своих. Имя набрасывается, выпрыгивает на меня изо всех углов, стены беззвучно кричат "Эрика! Эрика!" Могу понять реакцию фрау Майер. Она подходит к прилавку, по которому расплылись лужицы туши, в задумчивости ведет пальцами по краю столешницы, замирает на мгновение...
- Вики, а ну быстро сюда! - вдруг рявкнула фрау Майер так злобно, что я аж подпрыгнула. Они же живут в трех кварталах отсюда, быстро не получится. Но Фрау Майер поднимает с пола серую замшевую сумку, достает оттуда книгу, раскрывает ее посередине и захлопывает изо всей силы. И тут же дверной колокольчик подает голос. Вики, заспанная, в куртке, наброшенной на пижаму, в шерстных носках, делает шаг, - и тоже, как и фрау Майер, замирает, оглушенная безмолвным воплем "Эрика". На ее подбородке видна поджившая царапина.
- Мама, что это? - шепчет Вики.
- Ты скажи мне. Только что полицейский вручил мне портрет твоей пропавшей подружки, захожу в магазин - а тут это. Вики, ты брала мою книгу?
Вики побледнела.
- Ты вычеркнула ее, да?
Подружка кивает. Глаза ее наполнились слезами, рот искривился.
- Зачем, Вики? - голос фрау Майер мягок. Мне же хочется взять Вики за косы, раскрутить над головой и забросить в помойку! Она вычеркнула меня! Вычеркнула и теперь меня нет. И из-за чего? Из-за победы в забеге?
- Я хотела выиграть!
- Глупая, - вздохнула фрау Майер, - Мы должны вернуть ее, ты понимаешь?
- Да, - пробурчала Вики.
- Отныне ты не сможешь использовать мою книгу как тебе заблагорассудится!
- Да, мам.
- Тогда бери белую гуашь. Поработаешь. Много ты затерла?
- Почти все...
Они слаженно работали. Вики вспоминала событие, ее мама замазывала гуашью тушь, дула на страницу, а потом вписывала меня в мир заново.
- Здесь что-то про яблоки... а, да! Помогала маме с пирогом, нарезала яблоки.
- Хорошая память, девочка, - фрау Майер вписывала про яблоки, - а вот здесь?
- Ходила к стоматологу. Две пломбы, много воплей, укусила медсестру.
- Хорошо. А тут?
- Вращение на коньках, по-моему. Упала и подвернула ногу.
***
Слово за слово - я возвращалась к жизни. В какой-то момент я почувствовала, что вернулся голос.
- Вики, ты идиотка! - заорала я. Подружка подпрыгнула, фрау Майер выронила ручку и рассмеялась.
- Малышка, ты возвращаешься! - воскликнула она, - потерпи еще часок, и снова сможешь обнять маму. Столько воли в тебе, с ума сойти.
Я села на пол. От двери дуло - еще вчера утром я не обратила бы на это внимание, но сейчас я чувствовала холод и пересела в кресло для посетителей.
- Самое время объясниться, дочь, - намекнула фрау Майер.
Вики присела, полностью скрывшись за прилавком.
Я хотела победить из-за одного мальчика, - пробубнила она.
- Из-за какого еще мальчика?
- Неважно. Я хотела, чтобы он заметил, как круто я катаюсь.
- А меня-то зачем стирать?! - возмутилась я.
- Если бы не ты, я бы выиграла!
- Я знаю, ты хотела пробежать насквозь фюрстенберговский особняк. Я видела, как ты туда ходила. И это нечестно!
- А ты кидала щебенку! Я разбила лицо! Я всегда падаю, ты же знаешь!
- Месть, - сказала фрау Майер, - все понятно. Она перелистнула страницу, - Вики, ты наказана.
- Не пользоваться книгой, я знаю, - буркнула Вики.
- Этого мало, - вздохнула фрау Майер, - Мы дадим Эрике стереть что-нибудь из твоей жизни. На ее выбор. Часть твоей жизни пропадет бесследно, и надейся, что Эрика не сотрет что-то важное. Таков закон волшебства, тебе придется заплатить.
- Ну мам!
- Вики, помолчи. Лучше это сделает Эрика, чем сама книга. Лучше скажи, что было вот на этой строчке?
Вики мельком взглянула на подсунутую матерью страницу.
- Погналась за голубем и на полной скорости вбежала в реку. Мама, я ее вижу!
Меня осмотрели со всех сторон.
- Прозрачновата пока, - сделала вывод фрау Майер, - но уже скоро.
***
- Я пометила красным все записи о моей дочери, - сказала фрау Майер, - и позвонила твоим родителям. Они уже бегут сюда.
Она сходила в лавку Длинной Берты за пирожками и молоком, и первые полчаса после появления я обжиралась. А потом мне пододвинули тот самый волшебный ежедневник.
- Я все равно не понимаю этот шифр, - сказала я.
- Да, точно. Сейчас.
Фрау Майер встала за моей спиной, прикрыла мои уши ладонями.
- Закрой глаза и досчитай до четырех.
Я послушалась. Когда фрау Майер отошла от меня, я открыла глаза, - и шифр перед глазами стал расплываться, значки начали отращивать дополнительные черточки и хвостики. Я прочла, как Вики впервые увидела жирафа, попалась в мышеловку, нашла потайное место в парке... Там и наша с ней встреча была, давно, шесть лет назад. "Вики подружилась с Эрикой, дочкой сапожника". Страница за страницей - посещение книжного магазина, голубиное гнездо на чердаке, кукольная коляска, в которой сидит плюшевый кот. Пенная ванна. Кормушка для птиц за окном. Первые коньки...
Я захлопнула ежедневник и отодвинула его в сторону.
- Я не буду ничего стирать, - сказала я, - я не сержусь. Правда.
Вики отвернулась.
Звякнул колокольчик, и в лавку ввалились мои родители. Папа уронил под ноги ворох теплой одежды.
- Мама! Папа! - Я кинулась к ним и повисла на папе, мама обняла нас обоих.
Потом мы пошли домой.
***
Чудесное-чудесное утро! Из кухни пахнет блинчиками, наверняка папа купил к ним баночку апельсинового джема. За окном шел снег - не кусачие холодные искры, а нежные хлопья. Я выглянула в окно, прикидывая, достаточно ли уже материала для снеговика. Внизу по свежему снегу гигантскими буквами написано "Вики".
В первую минуту я не знала, что делать. Просто стояла у окна и наблюдала, как на свежем снегу появляются голубоватые следы. Кто-то невидимый огибал наш дом.
Внизу неистово зазвенел колокольчик. Я словно проснулась, сбежала вниз и вылетела прямо на фрау Майер. Она схватила меня за плечи и встряхнула.
- Эрика! Вики пропала!
- Я знаю! Она написала свое имя под моим окном!
К заледеневшему окну снаружи приникла темная ладошка.
- Я думала - обойдется. Я думала, раз ты простила мою девочку, можно ничего не стирать, - растерянно говорила фрау Майер. Невидимая и пока молчаливая Вики сидела рядом, - но Вики пропала.
- Нужно вписать ее! - сказала я.
- Я не могу найти нужное место в книге. Словно записей о ней и не было никогда. Такое у меня впервые.
Фрау Майер утирала слезы, пока ее платочек совсем не промок - тогда я принесла ей пачку салфеток. Руки и уголки губ ее мелко подрагивали, нос покраснел. Волшебный ежедневник лежал перед ней, и толку от него не было.
- Эрнестина, по моему, твоя очередь творить чудеса, - сказал папа. Я насторожилась. Фрау Майер отняла салфетку от влажных глаз и взглянула на маму с надеждой. На столе появился мокрый знак вопроса - Вики написала его, обмакнув палец в остывший чай.
- Я попробую, - сказала мама.
Поверх домашнего платья она надела пыльный черный плащ с золотой подкладкой и взяла в руки старый цилиндр. Она продемонстрировала нам, что цилиндр пуст, и я тут же вспомнила, как у нас появился наш кролик.
- Мои дорогие зрители! - сказала мама громко, - сегодня вы увидите замечательный номер! Называется он "Появляющаяся девочка". Но сперва скажите мне - вы уверены, что этот цилиндр действительно пуст?
Затем цилиндр водрузили на низкую скамейку, мама выскользнула из складок плаща и накрыла им шляпу.
- Мне чего-то не хватает, - картинно задумалась она. Фрау Майер от волнения не могла вымолвить и слова, а мы с папой заорали "Волшебной палочки!" И тут же у мамы в руках появилась черная лакированная палочка. Мама постучала по боку цилиндра.
- Абра-кадабра-брысь, девочка Вики, появись! - плащ взлетел от маминого рывка, и к потолку вспорхнула в облаке пыли белый голубь с кружевным хвостом.
Фрау Майер ахнула и схватилась за щеки. Папа наклонился к ее уху, прошептал "Законы жанра!" и ободряюще похлопал по плечу.
- Не получилось, какая жалость! - мама сокрушенно покачала кудрями, - но я знаю, в чем тут дело! Для настоящего волшебства мне нужна ваша помощь. Сейчас я попробую повторить заклинание. Как только прозвучит последнее слово, вы должны хлопать, топать, кричать и шуметь так сильно, как только можете. Иначе у нас будет два голубя. Все понятно?
Мама снова взмахнула плащом, и тот укутал цилиндр. Я откусила кусочек ногтя. Ну же, мама!
- Абра-кадабра-брысь, девочка Вики, появись! - и мы заорали, застучали ногами и захлопали, а папа даже сунул два пальца в рот и по первому этажу прокатился переливчатый свист. Со шкафа слетел перепуганный голубь и некоторое время метался под потолком.
Мама отшвырнула в сторону плащ. Мама сунула в цилиндр руку. Мы замерли.
- Что-то есть! - сказала мама, - нащупывается! Так, это косичка, за косичку тянуть нельзя, оторвем еще, - Мама встала на колени и просунула в цилиндр руку по плечо. Из цилиндра кто-то хихикнул. Фрау Майер ахнула.
- Пяточка, - сказала мама, - сейчас-сейчас... подождите-ка... Поймала! - и мама начала вставать, с усилием вытаскивая что-то из цилиндра. Сначала показался ее локоть, а потом - розовая ступня Вики с перламутровым лаком на ногтях и пижамной штаниной с узором из снежинок.
- Ураааа! - завопила я.
- Помогайте! - сказала мама, и мы все подскочили и начали тянуть Вики из цилиндра, как морковку с грядки. И вытянули! Это была она! Сердитая, зареванная Вики, повисшая вниз головой и подметающая пол концами кос. Ее поддержали под спину, поставили на ноги, а потом мы смотрели, как Вики обнимается с фрау Майер. Потом фрау Майер обнимала маму, потом папа и я обнимали маму - какая она у нас молодец оказалась! Мама поспешила убрать цилиндр и плащ обратно на антресоли.
Нас с Вики отправили в мою комнату - найти ей теплую одежду, чтобы она могла дойти до дома. Я рылась в шкафу и время от времени швыряла в Вики свитером или шерстяными носками.
- Ты не испортила паркет у Фюрстенберга?- спросила я, и кинула в Вики штанами.
- Они постелили мне коврики, - пробормотала Вики.
- Ты наврала про мальчика, - сказала я из недр шкафа. Голос мой прозвучал зловеще, как будто я призрак и завываю из могилы.
- Ну и наврала, - безразлично ответила Вики. Она влезла в мой свитер и теперь натягивала мои лыжные штаны поверх пижамных.
- И почему ты меня стерла?
- Потому что ты все время задираешь нос!
Я вынырнула из шкафа. Вики смотрела в окно, на свое имя, которое вытоптала в снегу босыми ногами.
- Ты все время такая... Будто лучше тебя и нет никого. Это бесит! И тем более бесит, что ты все время выигрываешь! Все время соревнуешься, даже в столовой с тобой сидеть невозможно - ты из поедания сосисок устраиваешь конкурс с призами. И выигрываешь! И вечно этот самодовольный вид! - Вики не замечала, что кричит на меня, - у меня мама волшебница, а я все время чувствую себя недоделанной рядом с тобой!
- Я просто шутила, - сказала я.
- Нет, - сказала она, - ты просто такая.
Я встала рядом, уперлась лбом в холодное стекло. Внутри меня кто-то орал и размахивал кулаками. Внутри меня кто-то смертельно обиделся. Внутри меня кто-то высокомерно усмехнулся и процедил какую-то снисходительную фразу... Усилием воли я удержала подбородок от самодовольного выпячивания.