Чубин Дмитрий Витальевич : другие произведения.

Нет времени быть молодым

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 4.00*3  Ваша оценка:

  История одного фрика
  Нет времени быть молодым
  
  Некоторые имена изменены, а некоторые нет...
  
  Предисловие (совсем небольшое)
  
  Я злой завистливый ублюдок. Фрик, не приспособленный к жизни в нормальном цивилизованном мире. И я выношу всю свою злость, весь негатив на страницах этой книги. Я ненавижу людей, окружающих меня, но есть моя семья и настоящие близкие друзья, кого я реально люблю и уважаю.
  Это правдивая книга, чистая правда и грязная ложь. Гимн моего поколения, вскрывающий вены окружающей действительности. Это исповедь вырожденца и дегенерата, написанная отравленной грязной кровью на пожелтевших страницах загубленной жизни. Есть, конечно, и доля вымысла, но надо еще понять, где она! Если взялись прочитать эту гадкую книгу, то единственное, что я могу, это пожелать удачи!!!
  Это настоящее сборище отрывочных воспоминаний, которые при полном прочтении складываются в единую целостную систему координат, в пределах которой одной неизвестной мечется мое непонятное будущее.
  Надеюсь, никому не покажется мало!
  
  
  "Земля смердит до самых звезд,
  Никому не бывать молодым!"
  "Парадокс" Егор Летов
  
  
  
  
  Никаких хохмочек! Никаких выебонов!
   Правда. Голая, блядь, правда! Сам видел!
   И поэтому право имею ее резать! На глушняк...
  
  Баян Ширянов. "Низший пилотаж"
  
  
  
  2013 - год пришествия антихриста.
  ТЫ И ТАК УЖЕ ЗДЕСЬ, КАЗЕЛ!
  Надпись на стене кабинки биотуалета под памятником Юрию Долгорукому
  
  Глава 1
  
  За окном угрюмая зяблая ночь. Я лежу в своей большой двух - спальной кровати совершенно один, уставившись воспаленными от долгой бессонницы глазами в потолок, на поверхности которого в безумном водовороте пляшут блики от фар, проезжающих под окном автомобилей. Я пытаюсь поймать их взглядом, размазать по потолку, разложить эти тусклые "совсем не солнечные зайчики, эти порождения индустрии автомобилестроения, на миллионы маленьких лучиков, которые стекут неуправляемым потоком вниз по стенам, и запляшут на полу в диком танце, закручиваясь вихрем на протертом до уродливых язвенных дыр линолеуме, и угаснут один за одним, отдавая свои неосязаемые тусклые тельца темноте, безраздельно правящей бал в моей комнате.
  Эти узкие полоски бледно - желтого света, освещающие на миг "Великое царство Тьмы", напоминают мне жалкие попытки - просветы в моей жизни, с пугающей неизбежностью растворенные в непроглядной, всепоглощающей черной дыре безвыходности и безысходности, канувшие в небытие в гнойных ямах моего прошлого , настоящего и будущего.
  Я слишком далеко зашел в своем непреодолимом желании познать темную сторону своей души, удовлетворить свои самые мерзкие, низменные инстинкты, выпустить на свободу бесов дегенерации, разрушающих сами основы того человеческого, что есть во мне, толкающих меня на самый край пропасти, разъедающих кровавой ржавчиной пороков моё собственное "Я", подтачивающих и ослабляющих разум, превращая меня в бесчувственную скотину, лишенную всех радостей нормальной человеческой жизни, эмоций, переживаний, стремлений и чувств, так необходимых каждому живущему в этом мире греха и слабости - любовь, вера, грусть, веселье, печаль, счастье, надежда - всего того, что делает человека ЧЕЛОВЕКОМ, наполняет его существование здесь тем, что называется ЖИЗНЬЮ!!!
  Меня трясет, пот градом льется по лицу, сердце бьется об грудную клетку, дыхание перехватывает. Каждую бессонную ночь в одиночестве меня терзают воспоминания - беспорядочные обрывки прошлого, ужасные, оставляющие глубокие нарывы на остатках моей растленной души, "флешбеки", возвращающие меня к началу конца и соблазняющие запретными, и от того такими желанными, удовольствиями.
  Все эти рваные куски истории моего падения на самое дно, всплывающие грязными айсбергами застывшей отравленной крови из самых потаенных глубин моей памяти, кромсают мой мозг, влекут в ту страшную яму, из которой мне посчастливилось с таким трудом вылезти, напоминают о том гедонистическом смерче, таком желанном и ,вроде бы, совсем не опасным, на первый затуманенный взгляд, но очень быстро засасывающем в свое нутро, и влекущем на кривую порочную дорожку каждого, кто поддался своей слабости, своему безволию, ждет справедливое наказание - возмездие за саморастление души и тела. И в последний миг перед падением в выгребную яму, навеки обреченный на страшные муки, смотрит в огромное треснувшее зеркало, где видит свое отражение, свою истинную сущность, и с пеной у рта, глазами, вылезшими из орбит, криком боли на пересохших губах, бросается в зловонную яму, кишащую отбросами, которым даже в аду не нашлось места...
  
  
  Я пишу эти строки, сидя за столом, неяркая лампа освещает лист бумаги, лежащий передо мной. На столе стоит монитор компьютера, тихо играет музыка. За монитором стоят четыре иконы. Две из них по очереди, интервалом в пару минут упали, глухими ударами разорвав спокойствие, царившее в комнате. Могу только догадываться, что это означает, но то, что это не просто так произошло, не вызывает у меня никаких сомнений. Не могу сказать, что я особо верующий, что я рьяный христианин, но я верю в существование каких -то высших сил, какого - то неземного вселенского разума, осознать существование которого мы не способны понять.
  Как поет Александр Васильев в своей песне: "Бог устал нас любить". Возможно, он уже давно разочаровался во всем нашем мире. Но он дает нам всем шанс, может быть последний, встать на путь истинный, сделать этот мир лучше, чем он есть(на этом месте упала третья икона), оставить добрую память после себя, чтобы было не стыдно, прежде всего перед самим собой, умереть.
  Я же хочу поведать историю о моем проклятии, оставившем глубокие незаживающие ожоги на моем отравленном сердце, превратившем мою душу в рваную, пропитанную ядовитой рвотой тряпку.
  Сейчас я свободен...Надолго ли...?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Убей меня нежно - не почувствую боли,
  Разрежь мои вены - не увижу их крови
  Возьми мои мысли, чтоб потерян был разум
  Забери мою жизнь, без боли и сразу
  
  Изнасилуй меня - мне будет приятно,
  Уничтожь мои чувства, чтобы стало понятно
  Раскрой мой мозг, чтобы было не страшно
  Сломай мою волю - навсегда чтоб погасла
  
   И снова по вене течёт эта грязь
   Ломая мне душу и к сердцу стремясь
   Забыл обо всём, я снова один
   Стремлюсь я скорее вогнать героин
  
  Я пытался закончить, замкнуться в себе
  Покончить со всем ,что осталось во мне
  Но ломка достала, меня тянет к тебе
  И снова, и снова я опять НА ИГЛЕ!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ***
  
  
  ПРАЗДНИК ЖИЗНИ И СМЕРТИ.
  Действие первое.
  Сегодня двадцать второе июля две тысячи девятого года - мой день рождения, черт побери. Мне в этот прекрасный солнечный жаркий, как никогда день, исполняется двадцать один год. Я стал совсем взрослый, имею полное право покупать в магазине крепко - алкогольные напитки. В этот день я буду принимать огромные кучи цветных красивых коробок с подарками, открытки с самыми наилучшими и трогательными пожеланиями счастья, здоровья, любви и исполнения всех моих несбыточных желаний от множества моих друзей и знакомых. Мой телефон будет разрываться от непрекращающихся звонков и бесконечно приходящих сообщений с поздравлениями, и я с самодовольным видом буду картинно возмущаться из - за того, что меня все достали и скоро сядет телефон. Потом мы огромной компанией - организованной толпой пойдем отмечать. Затарившись в ближайшем нашем любимом супермаркете, мы веселой гудящей гурьбой направимся на Кожуховский затон, ставший традиционным местом для шашлыков - пикников для всего близко проживающего люда. Там мы до глубокой ночи будем пить водку, заедая ее жареным на костре мясом, орать нестройными голосами во всю глотку песни под расстроенную гитару, кричать и веселиться. А утром, усталые и пьяные, длинной нестройной вереницей потянемся назад, домой. И потом еще долго мы будем обсуждать все подробности этой массовой попойки.
  А теперь вернемся к реальности, блядь. Это третий день рождения подряд, прошедший совершенно незамеченным, это третий день рождения подряд, с которым меня поздравили только родители. Этот веселый праздник, в который мне совершенно невесело. Это день, когда я должен быть окружен всеобщим вниманием, я провожу в одиночестве, сидя на балконе в замызганном кресле, выкуривая одну за другой сигарету, прищурившись пялясь на яркое жадное Солнце, чьи прямые отвесные лучи жарят усталые дома и веселых людей, населяющих их.
  Почему так произошло, спросите вы? Поймете чуть позже, отвечу я...!
  
  
  Двадцать первого июля две тысячи девятого года, за один день до моего двадцать первого дня рождения умирает мой дед - мамин отец. Вы можете называть меня бессердечной скотиной, но это неожиданное событие не вызвало во мне никаких эмоций, ни единого отклика моей гнилой души. Я встретил весть о его скоропостижной смерти совершенно спокойно, во мне не дрогнул ни один нерв, неуравновешенные флюиды моей души никак не отреагировали. Я ожидал, что подобная реакция будет и у моей мамы, но в корне ошибся, потому что для неё это стало настоящим потрясением. Мама горько оплакивала потерю отца, безостановочно проливая соль своих слез, которые сверкающим потоком стекали из уголков воспаленных покрасневших глаз по опухшим щекам, разделяя искривленное в трагическом переживании лицо на три ровные части. У мамы всю жизнь были сложные отношения с отцом, начиная с возраста первого осмысленного шага до умудренной зрелости. Когда мама была маленькой, её счастливая семья рухнула под безжалостными ударами равнодушной судьбы. Отец ее, не смотря на наличие законной жены и маленького ребенка, любил погулять по левому берегу реки под названием "Супружеская верность", любил выпить в компании бравых красавцев офицеров - сослуживцев и развязных похотливых женщин. Когда он уехал в Чехословакию по гуманным союзным делам подавления антикоммунистического восстания, жена подверглась мощному воздействию нескончаемого потока правдивых слухов о похождениях своего ненаглядного мужа. Это стало причиной того, что она не пришла на вокзал, куда приехали счастливые победители восстания, в составе которых был и мой дед. Неявка жены послужила причиной очень сильной обиды мужа, который не смог простить ей своего постыдного одиночества и позора на вокзале, когда он оказался совершенно один среди сцен массовой встречи, крепких объятий и слез радости. Наложение этих двух обоюдных обид одной на другую дало в результате горький результат - развод, ставший страшным и глубоким потрясением для того, о ком меньше всего думают в такие моменты - ребенка. Моя мама с молчаливого согласия отца, которому было, наверное, плевать на дочь и ее дальнейшую судьбу, осталась в итоге со своей матерью. Её мать не смогла адекватно и стойко пережить расставание с мужем и запила. Пытаясь загасить сердечную и душевную боль потери, она заливала свои переживания алкоголем, превращаясь с каждым выпитым стаканом в очередного раба огненной воды. Мама осталась предоставленной сама себе. Дома нечего было есть, маму подкармливали добрые соседи, видящие, что творится с её матерью, которая пропивала все, что оказывалось под её дрожащей рукой. По этой причине мама рано ушла из дома, поступила в техникум и зажила самостоятельной жизнью. Жизнью, лишенной родных людей, которые могут поддержать в любой самый сложный момент жизни, подсказать решение проблемы, внезапно навалившейся тяжелым шершавым камнем, успокоить, посоветовать. Жизнью, полной нужды. Вскоре её мать умерла от рака груди, и мама уже потеряв её морально, как человека и мать вследствие её тяжелого недуга, потеряла её и физически. Отец давно был потерян, как отец. У него была совсем другая жизнь, а на дочь было плевать. Любая его помощь моей маме, будь то деньги или жилье, расценивалась им, как необходимая подачка нерадивой дочке, тянущей из него все соки...
  Совсем недавно дед, лишившийся всех своих бесчисленных женщин, оставшийся совершенно один, потерявший практически всё свое нажитое имущество, стал жить с нами. Точнее мы жили в комнате в коммунальной квартире, принадлежащей ему, а он переехал от своей последней женщины, у которой он жил. Так вот, когда он стал жить с нами, дед превратил мамину жизнь в настоящий ад, постоянно доставая её, провоцируя на скандалы, выводя из себя едкими высказываниями, своей нечистоплотностью, непрекращающимся пьянством. Он, как вампир, упивался её истериками, криками, слезами, казалось, он подпитывается её энергией, выплескиваемой в ежедневных скандалах. Когда мы съехали от него, мама, да и все мы вздохнули с облегчением. Наше постоянное нервное напряжение спало, мы зажили нормальной светлой жизнью. Именно поэтому я и думал, что на маму смерть отца не произведет особенно сильного впечатления.
  
  Действие второе.
  
  Земные дороги ведут не в Рим,
  Поверь мне, и скажи всем им -
  Дороги все до одной приводят сюда -
  В дом вечного сна, в дом вечного сна - крематорий...
  "Крематорий"
  
  Двадцать третье июля две тысячи девятого года - прекрасный солнечный день. Яркое летнее Солнышко ласково улыбается, приветливо врываясь ко мне в комнату яркими прямыми лучами света и тепла. Я просыпаюсь с ощутимым чувством беспокойства по поводу своего бесполезного, как мне кажется, и совершенно неуместного присутствия на последнем прощании с почившим дедом и его последующей кремации. Я, как и мои родители, оделся в черное траурное одеяние, соответствующее случаю. Наши лица и наша одежда должны всем возвещать о нашей общей всепоглощающей скорби, сопутствующей любой церемонии похорон. Вообще, меня всегда удивляло, как люди безропотно и, даже с каким - то благоговейным ужасом, следуют старым, изжившим свое уже тысячу лет назад, традициям и приметам. Это касается и похорон, и свадеб, и рассыпанной соли, и черной кошки, пробежавшей через дорогу. Мне кажется, что совсем необязательно рядиться в черное, чтобы показать свое трагичное переживание, выставив напоказ семейную трагедию, касающуюся только её членов. Если человек действительно скорбит, если это действительно большая потеря для него, то совсем необязательно черными одеждами подчеркивать внутренние мучения по поводу ушедшего дорогого человека, всё и так будет ясно по его почерневшему от горя лицу, красным пустым глазам, дрожащим словам, одиноким вороном, слетающие с его побелевших искусанных губ. В наше время главное не сам процесс или действо, а то, как ты преподнесешь себя. Я уже давно решил для себя, что моя свадьба будет кардинально отличаться от традиционно - обычных свадеб. Моя мама мне постоянно твердит, что я уже большой, и что пора одеваться не как малолетка - тинейджер, а как взрослый серьезный мужчина. Мне претит сама мысль о классической одежде, костюме - тройке, галстуке и запонках, не переношу на дух. На своей свадьбе я буду в джинсах и футболке, не знаю насчет жены, может быть, если она хорошо попросит, разрешу одеть ей платье, но без фаты. Не будет никаких общепринятых избитых банальных традиционных действий, типа закидывания счастливых молодоженов рисом, и уж тем более питья из туфельки невесты, что я считаю просто вершиной идиотизма. На моей свадьбе не будет огромной толпы совершенно левого люда, пришедшего с единственной целью - нажраться на халяву. Будет спокойная семейно - дружеская обстановка - только самые близкие - по человек десять с каждой стороны. Не будет придурка тамады - толстого краснощекого мужика с баяном, развлекающего пьяную оголтелую публику бородатыми конкурсами и шутками, и чудесными застольными песнями и танцами под "неотразимую" Сердючку.
  Приметы - вообще разговор отдельный. Я лишь до младших классов средней школы придавал им значение. Но меня удивляет и умиляет одновременно, как взрослые люди следуют этим устаревшим глупостям, петляя по газонам и клумбам, пытаясь подрезать и обойти черную безобидную кошку, перебежавшую дорожку у подъезда. Люди думают, что стоит им переступить эту невидимую линию передвижения кошки, как на них тут же обрушится сверху метеоритный дождь или огромный белый рояль с пианистом, сидящим за ним, или ванна с моющейся в ней бабушкой, или, на крайний случай, ударит испепеляющая молния, пущенная с небес.
  Но вернемся к тому утру, о котором шло повествование выше. Наше черное траурное трио вышло на улицу, где я моментально понял все минусы цвета наших одеяний, потому что Солнце яростно жарит мою черную футболку, заставляя меня обильно потеть и смешивать уличный смрад с не самым приятным запахом моих небритых подмышек. Меня даже заставили опустить подвернутые джинсы, чтобы мой распиздяйский внешний вид соответствовал случаю. Мама пыталась еще уломать меня вынуть сережки из ушей, но на это я не пошел. Её уговоры и просьбы не возымели нужного действия на меня. Я нес пакет с тремя бутылками водки и бутербродами с колбасой - стратегический запас, заготовленный заранее, дабы проводить почившего дедушку прямо у стен крематория, а может и раньше...
  Приехали в больницу, в морге которой и находилось тело. Встали у морга и стали ждать, когда уедет пышная процессия морячков перед нами, нашего похоронного агента и дорогих родственничков. Морячки уехали, агент застрял в пробке, зато родственнички оказались тут, как тут - мамина двоюродная сестра Нина и ее тридцатипятилетний сынок Лёша. Ненавижу подобные встречи с родственниками, особенно с пожилыми женщинами, которые тебя долго не видели, потому что все они тут же на пару с моей мамой начинают бурно обсуждать такого повзрослевшего со дня нашей последней встречи Димочку, то есть меня. Не обошлось без этого и сейчас - я с огромным и нескрываемым удовольствием ответил на самые мои обожаемые вопросы, есть ли у меня невеста и зачем я проколол уши. Когда все подробности моей биографии были выяснены, я отошел в сторонку покурить. По возвращении ответил еще на один высоко - интеллектуальный вопрос - зачем я курю. Эта долбанутая семейка из разряда тех родственничков, которые остаются приятными и хорошими, пока далеки от нас и в делах, и территориально. Когда же есть хотя бы одна их точек постоянного соприкосновения, они невыносимы для нас, а мы для них. Сейчас же мы встретились после долгого перерыва в общении, нас вместе собрала смерть деда.
  Вдруг откуда ни возьмись, появились те, кого я меньше всего ожидал увидеть сегодня, и кого меньше всего члены моей семьи, особенно это касается мамы, хотели увидеть - бывшая дедова полубезумная пассия - пивная алкоголичка(не помню ее имени), которую упекали несколько раз в психушку и ее дочка Маша. Дочка, вопреки моим ожиданиям, оказалась адекватной приятной женщиной. Как только они подошли, бабуляfriend моего деда заистерила во весь свой дряблый срывающийся голос о том, как она любила Игоря (моего деда), как жалеет обо всем, как просит мою маму прощения за все те мерзости, что говорила ей. Моя мама с готовностью поддержала эту полу - бредовую тираду своими причитаниями и слезами. Я стоял рядом с отцом, мы молча смотрели на этот противный спектакль слащавых слов и искривленных рыдающих лиц. Мне казалось, что у этой ужасной старухи, давно свихнувшейся от пива и различных анти - депрессантов и транквилизаторов, и моей мамы началось общее припадочное помешательство. Папа говорил мне, чтобы я не обращал внимания, ведь это женщины.
  "Люди любят покрасоваться своим счастьем и горем, выставив все это напоказ", - мелькнула короткая мысль.
  В самом деле, многие людишки показушно хвастаются своими успехами, счастьем и удачей, чтобы окружающие могли всласть позавидовать им. Или наоборот, когда им плохо, они убиты горем, тяжелый груз непреодолимых проблем шершавым камнем висит на изможденной шее, они готовы поплакаться первому встречному, лишь бы вызвать так необходимую жалость и сочувствие.
  Итак, наступила наша очередь. Пространство перед моргом, от которого нестерпимо несло сладкой трупчиной, очистилось от процессии бравых морячков. Наконец - то подъехал наш похоронный агент Миша - молодой взмыленный парень, чье нерадивое опоздание сильно нервировало тетушку Нину. Закончив виновато оправдываться, ссылаясь на очередную бесконечную московскую пробку, в которую ему "посчастливилось" попасть и надолго увязнуть, Миша убежал в крематорий, к которому уже подъехал микроавтобус - ритуальная колесница, на которой нам суждено будет ехать вместе с телом в дом вечного сна - крематорий.
  Когда папа закончил бумажные и денежные дела, мы вошли внутрь, дабы проститься с дедом. Я, проигнорировал любезное приглашение войти и скорбить, чем вызвал гнев мамы, которая затолкала меня внутрь. Попялившись на бледное лицо деда, тяжело вздохнув для полноты картины, я вышел на улицу, подальше от слез и соплей. Надо сказать, мастера послежизненного ретуширования отлично потрудились над почившим дедом - он даже при жизни не выглядел так хорошо, как сейчас - гладко выбритый, благоухающий одеколоном, принесенным мамой, в своем лучшем выходном костюме, аккуратно причесанный. Красавец - мужчина, только мертвый. Не зря папа отдал бледному, как смерть, лупоглазому очкарику со всеми явными признаками маньяка, десять тысяч за его услуги. Агент Миша тоже, я думаю, не остался обделенным. Он с нескрываемым удовольствием рассказывал, что с таким резким изменением погоды и давления, как случилось совсем недавно, из - за чего, в принципе, и скончался мой дед, ему привалили вместе с изрядным количеством смертей, изрядные барыши. Начался, как он метко выразился, мертвый сезон.
  Тело деда в солидном гробу, обитом изнутри бархатом, накрыли крышкой, и погрузили в машину. Следом погрузились и мы. Наш путь лежал в крематорий.
  По пути я общался со своим троюродным братом Лёшей, которого я не видел уже очень долго, но с удовольствием не видел бы еще столько же. О нем следует поговорить отдельно. Он окончил московскую консерваторию, с оркестром, в котором он играл на трубе, объездил пол Земного шара, ему светила блестящая карьера и блестящее будущее, окруженное интеллигентными людьми. Но случилась страшная трагедия - из - за постоянного напряжения мышц лица, у него произошло что - то с глазом, вследствие чего, его глаз, в буквальном смысле этого слова, выпал из глазницы. Провели очень сложную операцию, любые нагрузки напрочь запретили, иначе ему грозила потеря глаза. Все, на карьере музыканта можно смело ставить большой жирный крест. И Лёша сломался - начал постоянно курить траву, срываться на домашних, потом он запил, его закодировали. Так вот, мы разговорились с ним в микроавтобусе, благо сидели на соседних местах. Он позвал меня кататься на лошади на выходных - они с его нынешней женой имели, как я понял, своего собственного скакуна. Потом он завел разговор о работе. И вот тут я был очень неприятно удивлен. Он работал завхозом в какой - то фирме, я даже не пытался запомнить, в какой именно. С отвратительно - слащавой и липкой улыбкой, он говорил, что работает там, где можно побольше своровать, где он командует уборщицами, гоняет их по грязным углам офисов, заставляя почувствовать свою безграничную власть. Я глядел на него, в его маленькие бегающие глазки под линзами очков, и брезгливо морщился, не понимая, как человек может хвастаться своим ничтожеством.
  Наконец мы приехали на место. Я вылез из салона автомобиля, раскаленного докрасна палящим московским Солнцем, изнуренный долгой нудной поездкой. В крематории был аншлаг - дым черным густым столбом валил из закопченной трубы, развеивая по воздуху бесконечные надежды человечества на вечную красивую жизнь. Занося деда внутрь, нескромные грузчики прямолинейно намекнули о том, что принято немного отслюнявливать им за их нелегкий труд таскать весь день трупы. Даже после смерти на почившем человеке наживается толпа падальщиков. Мы вошли внутрь. Гроб с телом деда стоял на постаменте. Толстая грузная тетка со скучающим лицом прочитала дежурную речь, толстяк в темных очках сыграл на потрепанном синтезаторе грустную мелодию из какого - то фильма ужасов, и гроб опустился вниз, где его поглотили в горящей пучине языки очищающего пламени.
  Мы вышли на улицу, где расчехлили пузыри теплой водки, которую пили под бутерброды из черного хлеба и колбасы, провозглашая хвалебные тосты в честь умершего деда. Тетя Нина завела разговор о своем Лёши, а точнее о его поисках невесты, как она выражалась. На его месте я бы успокоил ее ударом бутылкой о заплывший холеным жирком череп, но ему доверили только пластиковую бутылку с газированной водой, так как Лёша был закодирован. Тетушка Нина поведала нам прекрасные зарисовочки из личной жизни своего ненаглядного сыночка Лёшеньки - о том, как он искал себе девушку в интернете, что я считаю самопровозглашением себя неудачником и лохом, ведь ищут свою половинку в сети именно те, кто не в состоянии познакомиться с девушкой или парнем в настоящей жизни, а главное о параметрах его выбора, когда все решает дорогая мамочка, беспринципно вторгающаяся в личную жизнь горячо любимого сыночка, просматривая всю его переписку, и оценивая всех девушек, приводимых Лёшей домой на кастинг к маме. Именно ее слово было решающим и в выборе жены для маминого подкаблучника Лёшеньки.
  Назад мы ехали с совсем другим настроением. Мама и тетя Нина веселились, громко пьяно хохотали и требовали продолжения банкета, который решено было провести у нас дома за скромным столом. Я не смог долго выдержать бесконечную болтовню тетки, оперативно напился и завалился спать, истекая потом и пыхая в воздушное околоземное пространство комнаты добрым перегаром.
  
  
  Глава 2
  
  Начало марта. Ночь. Промозглая, московская ночь. Я выхожу из метро, содрогаясь всем телом под мощным напором холодного воздуха, врывающегося с улицы сквозь распахнутые двери. Охладевшими пальцами с трудом прикуриваю последнюю сигарету, в ушах играет старое, доброе "Кино". Иду вдоль дороги, высматривая на горизонте какой - нибудь припозднившийся автобус. Но это бестолку. Даже машин нет, что же говорить об автобусе. Приходиться, как всегда, идти пешком.
  Над головой серым отвратительным зверем развалило бока убогое небо. Небо цвета дыма, цвета грязи, поцарапанное трубами множества всевозможных московских предприятий и заводов. Ни Луны, ни звезд - все поглотил непроницаемый смог.
  В горле першит, от каждой тяжки я захожусь приступом кашля. Болит нос - кажется гайморит. Я поднимаюсь вверх по грязным ступеням перехода через Третье Кольцо. Длинный изогнутый туннель совершенно пуст, лампочки мигают и гаснут. Сильно бьет в нос резкий запах мочи. Ветер воет в плену у железных перил. Спустившись вниз на другой стороне, захожу за гараж отлить. Там огромная куча пустых пивных и водочных бутылок и размазанное по земле гавно. И повсюду вонь, злая вонь. Везде - за этим гаражом, на улицах, во дворах, в подъездах, в лифтах, во всем городе, по всей стране. Внутри людишек, населяющих планету, вонь особенно сильна. Мозги превращаются в кашу, а сердца загнивают. Большинство людей по прошествии двадцати лет превращаются в тупых животных, скотов под названием - обыватель!
  Я иду по подземному переходу. В свете тусклых, желтых ламп видны исписанные стены. Останавливаюсь возле деда в потертом ватнике и шапке ушанке, беззвучно играющего на гармошке. Смотрю в его печальные глаза, достаю из кармана десятку и аккуратно кладу у его ног, под чернеющую надпись: "Жизнь не заканчивается, пока ты не сдаешься!"
  
  ***
  
  ТВОЕ ДЕРЬМО
  БЕЛЕЕ СНЕГА!
  Снег - символ зимы, Нового года, катания с горок, белая радость для детей. До трех лет мама показывала мне снег в морозильнике. Когда мне был год, моя семья уехала в Алжир, папа работал в русском посольстве.
  Там не было зимы. Точнее она была, но какая зима для русского человека в двадцать градусов по Цельсию? И вот я - двух - летний, мало, что понимающий, белокурый малыш стою в нашей комнате, рядом стоит мама и с улыбкой говорит мне: "Дима, это снег!" Я стою, зажав в крохотном кулачке кусочек снега. Он холодный, искусственный и рассыпчатый. Тает на ладошке, впитывая мое тепло.
  В Алжире я был невиданным чудом, местное население не пропускало меня мимо. А все дело было в том, что я был, наверно, единственным маленьким блондином на весь город. Мои волосы и цвет кожи не давали арабам покоя. Они кидались ко мне, хватали за маленькие ручки, обнимали, трогали волосы, целовали меня. Маме всякий раз с большим трудом удавалось оградить меня от их грязных рук.
  Прожив два года в Алжире, мы вернулись в Россию. Это было в тысяча девятьсот девяносто втором году - тяжелое время для нашей страны. Я родился на Дальнем Востоке, в Хабаровске, и моя семья поспешила туда.
  Четыре года мы скитались по затерянным в глухой тайге заставам. Я помню лишь последнюю. Ближайший городок находился в двух часах езды по ужасным лесным дорогам. Стояла казарма, гараж, конюшня, овчарня и дом, где жили офицеры и их семьи. Почему - то так получилось, что мои сверстники, появляющиеся там, очень быстро уезжали, и я часто оставался один. Я проводил свое время дома, смотря мультики на видеомагнитофоне, либо бегая по территории. Моими друзьями были солдаты, служившие там. Но самым моим лучшим другом была мама. Всегда понимающая и поддерживающая меня в моих малолетних начинаниях. Она каждый день гуляла со мной, какая бы ни была погода. Мы вместе ходили на речку Уссури, на другом берегу которой был уже Китай. Я был самым счастливым ребенком, любящим маму и папу, и знавшим, что они любят меня. Я знал, что с такими родителями никогда не останусь один, что бы ни случилось.
  На границе очень трепетно относились к животным, которые несли службу наравне с людьми, очень выручая их в самые сложные моменты. Я любил ходить на конюшню. Мне нравился конюх Федя, очень усердно ухаживающий за лошадьми, нравился запах лошадиного навоза, сена и зерна. Я любил смотреть, как кормят лошадей, подрезают мозоли на копытах, чешут гриву и моют их. Любил кататься верхом. Я влезал на лошадь, а Федя водил ее кругами за уздечку. Лошадь была незаменимым в условиях тайги средством передвижения, проходившим там, где не могла проехать машина.
  Еще на заставе была овчарня, где содержали и дрессировали немецких овчарок. Но я редко заходил туда, потому что собаки гавкали на меня, и я побаивался их.
  Там был настоящий снег. Он падал с неба огромными белыми хлопьями, заваливая все вокруг толстым мягким слоем. Дорожки чистили и по бокам от них образовывались огромные сугробы, в которых я обожал ковыряться зимой, строя в них туннели. Снег был чистым, белоснежно былым. Я любил снег, любил зиму, любил кататься на санках. Это был настоящий снег. Настоящая зима, как в сказке. Мороз был такой, что река полностью промерзала и становилась единственной дорогой, связывающей нас с внешним миром. Когда снег таял, на поверхности появлялась слежавшаяся травка, на которой вырастали подснежники.
  
  ***
  
  МОСКОВСКОЕ ГАВНО
  Зима в Москве дарит слякоть, грязь и моросящий дождь, переходящий в снег. Снег - черный, почерневший от копоти, склизкий, как каша. Сугробы - твердые, как камень, тоже черные, полные бычков и следов от мочи, которая как лазер проделывала в них глубокие дыры. Когда снег сходил на свет выходили кучи мусора на земле, обильно удобренной собачьим дерьмом. Все это скрывалось до весны.
  Как выразился мой знакомый поэт:
  ВЕСНА ПРИШЛА И МЫ ПОПЛЫЛИ,
  НА УЛИЦУ ВЫЛЕЗЛИ ДЕБИЛЫ...
  Дальше я не помню, но начало классное!:)
  
  
  ***
  
  Я иду по дорожке. Справа от меня стоит какая - то постройка с белыми стенами, исписанными баллончиком. Я не знаю, что это такое, наверно трансформатор.
  Так вот, среди множества надписей в стиле граффити, написанными малолетними рэперами, я вижу мальчика. Его черные очертания хорошо выделяются на белой поверхности стены. Я смотрю на него, не отводя взгляда, ищу его глаза, хочу заглянуть в них. Но их нет. Лица нет вообще. Мальчик без лица. Холодок пробежал по моему телу - от пальцев на ногах до кончиков волос на голове, я начинаю трястись, мне становится очень страшно. Ускоряю шаг, буквально бегу.
  Я у своего подъезда. Отпираю железную дверь. Поднимаюсь на свой четвертый этаж, проклиная по ходу движения отсутствие лифта.
  
  ДОМ. МИЛЫЙ ДОМ.
  Ненавижу атмосферу своей квартиры. Душные темные комнаты, пропахшие перегаром вечно пьяного деда, поглощали в своих углах желание здесь находиться. Обшарпанные стены, покрытые рваными древними обоями, почерневшими от грязи и времени, угнетали любой позитив, изредка мелькавший в наших семейных отношениях, проскальзывающий угрюмой тенью в наших сердцах.
  Почему моя семья жила здесь???
  Да потому что другого жилья пока не намечалось в Москве. Но все понимали и очень надеялись, что это временное дурное явление.
  Для меня было всегда ужасной моральной пыткой нахождение здесь, и я всегда старался поскорее убежать, скрыться где угодно от мерзкого давления места обитания. Я всегда как можно дольше задерживался, чтобы попозже прийти домой, и провести здесь, как можно меньше времени.
  Обстановка гнетуще действовала не только на меня, но и на мою маму, моего отца, моего брата. На работе, в институте, на улице, в школе, в гостях, в подъезде - везде, только не дома мы были абсолютно другими людьми, веселыми и открытыми. Мы задыхались здесь. В воздухе тяжелыми клубами витало напряжение, создававшее невыносимую атмосферу скандалов и плохого настроения.
  
  ***
  
  ЭДИПОВ СОН
  Быстро проглотив холодный комок ужина, я, не умывшись и не почистив зубы, ложился спать. Я спал на старом матрасе на полу. Мне всегда снились странные сны. Но в этот раз я провалился в очень гадкий сон. Он не забылся на утро, как остальные сны, улетучивающиеся, стоит только открыть глаза и оставляющие после себя только размытое чувство сновидения, не запечатленного в памяти. Этот сон впечатался мне в память, будоража мое воображение всякий раз, когда я вспоминал его, хотя тщательно старался выкинуть из головы.
  Мне приснились мои родители, лежавшие на кровати. Вроде бы ничего такого, если бы они не были голыми. Мама и папа занимались любовью, ничуть меня не смущаясь и не обращая внимания на мое присутствие. Я тупо глазел на них, стоя у края кровати. Мне хотелось уйти, убежать в свою комнату, забиться в самый дальний её угол и сидеть там, сгорая от всепоглощающего стыда, однако я не мог сдвинуться с места. Внезапно папа поманил меня к себе. Я возрадовался этому, думая, что меня наконец - то заметили и теперь выгонят с позором из комнаты. Но все оказалось совсем наоборот. Я лег вместе с ними на огромное ложе. Меня всего трясло, пот лился с меня ручьем. Я принялся ласкать свою маму. Не хочу описывать подробности, это слишком гадко для меня. Наши стоны до сих пор слышатся мне по ночам.
  
  ***
  
  РАБОТАЙ, ПОТРЕБЛЯЙ, СДОХНИ
  Вот девиз народных масс. Непонятно, зачем живет человек. Для чего мы существуем. Чтобы жить, не оставив после себя никакого следа, только потомство, обреченное также бездарно посвятить свою жизнь скромному выживанию. Только немногие живут, ни в чем себе не отказывая, найдя в жизни свое призвание, раскрывшись навстречу ветру надежды. Остальное большинство сначала учиться в школе, потом в институте, потом всю жизнь работает, пашет не покладая рук, карабкается вверх по крутой карьерной лестнице, отдавая себя всего в лапы капитализма. Пытается прокормить семью, дать образование детям, которые будут также работать, как и родители, будут жить, с такой же целью выжить в этом жестоком мире. И так до бесконечности. Замкнутый круг! Круговорот людского материала в городе. Человек живет, всю жизнь работает на благо кого - то вышестоящего, приумножая капитал очередного богача, общественной шишки, радуется скромным удовольствиям, оставляет после себя потомство, уже с рождения закабаленное системой. Телевизор с большим тонким экраном, отупляющие шоу, тупой пошлый юмор, костюм - тройка от итальянского кутюрье, автомобиль, произведенный за пределами нашей необъятной родины, медицинская страховка, ежегодный отдых на самых модных курортах зарубежья, микроволновая печь, стиральная машина и тостер, породистая собака с богатой родословной, "I - phone" в кармане кожаной куртки с большим меховым воротником, ежедневный ланч в близлежащем кафе, бесконечные тусовки в дорогих пафосных клубах на выходных, которых ждут, как манны небесной, дорогой коньяк в баре дома, утренняя газетка за чашкой кофе, котировки мировых бирж - вот все то, к чему стремятся населяющие нашу столицу миллионы обывателей, мечтающие о прекрасной серости будущего существования, наполненного скромными радостями обычных людей. Вот все те идеалы, вскормленные интернетом, телевидением, глянцевыми журналами, тот образ жизни, пропагандируемый всей нашей отолпотворенной системой, массовым посредственным сознанием, путем подмены ценностей, программирующим человека будущего - тупого скотину с ярко - выраженной меркантильной направленностью своей жизнедеятельности. Как утверждает все современное общество, помешанное на денежных знаках, самое главное в нашей бесполезной жизни - это деньги, и все делается ради них, все делается из - за них, все делается на них. Покупается все, и все продается. Все зависит лишь от количества предложенных бумажек. Однажды я со своими коллегами по работе в клубе пошел бухать в Нескучный сад, после которого мы сидели на грязных замусоленных лавочках возле Ленинского проспекта, под площадью Гагарина. Так вот, когда я завел тему о том, что деньги в нашей жизни не самое главное, что существуют нематериальные ценности, принципы и идеалы, которые не продаются, что не стоит так патологично стремиться к наживе и неограниченному богатству, а что надо стремиться к тому, чтобы в любых жизненных обстоятельствах оставаться Человеком, независимо от денег и еще каких - то материальных ценностей, я встретил жестокий отпор на свои слова, яростный наскок на выражаемое мной мнение. Злой стаей меркантильных ублюдков, чьи души отравлены мечтой о благополучии и несказанных богатствах, они накинулись всем скопом в десять человек на меня, брызгая слюной, размахивая руками, доказывая, какой я идиот, и что деньги - это ВСЕ! Как говорил Бенджамин Франклин: "Человек, утверждающий, что деньги - это все, сам сделает все ради денег". А я очень разочаровался в людях, окружающих меня на работе. Что в принципе не ново, потому что я постоянно разочаровываюсь в людях, встреченных мной на протяжении моего скромного жизненного пути.
  Лишь немногие оставляют после себя какой - то след в истории. Лишь немногие неприспособившиеся пытаются бороться с общепринятыми порядками и нормами общества. Они отвергаются социумом, как антисоциальные личности, социопаты, становятся отщепенцами в мире денег и монополий. Они обречены на всеобщее непонимание и осуждение. Наш такой "демократичный" и "свободный" мир не терпит отклонений от нормального стадного состояния. Самовыражение преследуется по закону толпы. Все вокруг думают, что свободны, кричат об этом на каждом шагу, но в корне заблуждаются. Нет свободы. Невозможно быть независимым, живя в индустриальном мире. Мы зависим от бандитского закона, ущемляющего наши права, от общественного мнения, от модной одежды, от взрослых игрушек, таких, как мобильные телефоны, компьютеры, автомобили, бытовая техника. Человек, как индивид, его место в обществе оценивается не по личным качествам и поступкам, а по количеству игрушек, по благосостоянию, по модным шмоткам, по величине куска мяса, зажатого в зубах.
  
  
  
  
  ОПТИМИЗМ
  
  
  
   Нет слов, чтобы все объяснить
   Нет смысла, чтобы дальше нам жить
   Нет сил, чтобы снова бежать
   Нет правды, чтобы снова солгать.
   Нет воли, чтоб встать нам с колен
   Нет героя, а есть лишь тупой манекен
   Нет свободы, за которую мрут
   Нет мира, в котором живут
  Есть только помойка, где мусор и смрад
  И город очень похожий на ад
  Шприцы, отравившие тысячи вен
  И кровавая каша на серости стен
  
  Есть злоба, превратившая брата в врага
  И старый венок на могиле отца
  Увядший цветок последней любви
  И черное зарево убогой весны
  
  Есть мрачные лица разбитых зеркал
  В них нет отражений сколько я не искал
  Крепкая дружба железных тисков
  И размякшая жижа вместо наших мозгов
  
  Есть жизнь, сгоревшая как ворох газет
  И белая пыль на осколках планет
  Рваные буквы запретных страниц
  И бледный огонь в пустотах глазниц
  
  Есть молитвы, неслышные на небесах
  И мерзкие тени, в которых лишь страх
  Продажные шкуры в дорогих пиджаках
  И ублюдки сидят на высоких постах
  
  
   МЕНЯ НАПОЛНЯЕТ ЛИШЬ ОДИН ОПТИМИЗМ
   И НИЧЕГО ЧТО МЫ КАТИМСЯ ВНИЗ
   Я ПОНИМАЮ ЧТО НЕ ПОБЕДИТЬ
   НАМ ОСТАЕТСЯ ЛИШЬ ВСЕ ПРОГЛОТИТЬ!
  
  
  ***
  
  МОДА - ВЫБОР НЕМОГО БОЛЬШИНСТВА
  В наше время всё подчиняется новейшим веяниям моды. Общественная позиция, одежда, личностное поведение, привычки, лексикон - все подвержено влиянию моды. Чтобы привлечь внимание, показать всем, что ты чего - то стоишь в этом мире, надо просто одеться по последнему слову кучки грёбаных дизайнеров, купив одежду в престижных и одуряющих своей дороговизной бутиках, надо курить дорогие сигареты, использовать модные словечки, типа "гламурненько" и "прикольно" , заменив ими недостаток лексикона, вести себя как можно пафоснее по отношению к "недостойным". Имидж - все! Надо во что бы то ни стало, в любую погоду, при любых обстоятельствах, чтобы окружающие видели не человека, а марку одежды, сигарет или, на крайний случай, телефона. Особенно меня удивляют и бесят люди, я просто презираю их, которые не имея денег на дорогую одежду, о которой они грезят и мечтают, кичатся дешевым "пафосом" беспонтовых подделок, купленных на Черкизовском рынке у с ,трудом говорящего по - русски, продавца - консультанта. Мне кажется, что настоящая одежда известных брендов не нуждается в кричащих надписях само - рекламах, типа огромных "D&G" - "Давид и Гиви" на ремнях с огромными неудобными бляхами, в которые заправлены чудные розовые футболки. Бренды правят миром! И главное, надо совершенно не думать, что ты такой же, как и все, как молчаливое большинство, как клон самого себя.
  Мода - странное явление. Сначала ты носишь одежу не такую, как все, протестуя против общественно устройства, выделяясь из общей массы, которая высмеивает тебя на каждом неосторожном шагу, сделанном по широким улицам нашего потрясающего города, своим неформальным внешним видом, показывая, что у тебя свое видение одежды, и вообще взгляд на мир. Потом настает момент, когда протест становится модным течением, и твой неформальный альтернативный гардероб блистает на самых известных подиумах мира, в городах - законодателях мод, на тощих анарексичных фигурах самых "топовых" моделей.
  И пускай все написанное выше продиктовано тупо завистью к более обеспеченным людям, но может в этом есть какой - то смысл?
  
  
  Глава 3
  
  Вставать на работу в шесть часов утра - удовольствия мало. Тащиться по холоду в темноте до метро - еще меньше. Работать пятнадцать часов в день барменом - нужна выдержка и особый склад ума. Не у каждого получится. В общем полная жопа. Особенно когда работаешь в фитнес - клубе для очень обеспеченных людей, многие из которых тебя оценивают ничуть не больше, чем пыль на новых ботинках от "Луи Вьютона" или грязь на зимней резине "Лексуса".
  Еще и окружение... Вокруг полоумные качки, самовлюбленные и очень довольные собой, живущие с единственной целью - как можно сильнее прокачаться. Эти большие твердолобые мужики и подтянутые женщины - фитнес - тренеры каждый божий день качаются, пьют нездоровое количество белка, убивают себя анаболиками и стероидами. Любуются в огромных зеркалах своими неестественными телами, думая о том с каким удовольствием оттрахали бы сами себя во все дыхательные и пихательные пути. Я для них просто дрищ, а они спустились с Олимпа. Хотя честно сказать и среди этих напыщенных снобов есть хорошие, а главное, интересные люди.
  Мой управляющий - тот еще тип, человек, избранный Богом для этой работы. Лживость, слащавость, присваивание чужых идей, раболепное преклонение перед боссом, патологическая жадность - вот лучшие качества, так необходимые для успешной работы и процветания бизнеса.
  Есть также шеф - повар - тоже очень интересный персонаж. Маленький человечек с пивным брюшком и неприятным свинячим лицом. Я его раскусил в самые первые дни нашего знакомства и общения. Всем своим видом он источал важность и властность. Его постоянные рассказы о том, как он посидел с девушкой в ресторане или переспал сразу с тремя, уже настолько приелись, что вызывали улыбку одновременно с тошнотой. На словах - он герой - любовник, величайший обольститель со времен Казановы, мачо, большой и влиятельный человек, особенно в клубе. А на деле - неудачник, примитивный во всех отношениях, с ярким комплексом неполноценности и кучей других комплексов, сильнейшим из которых является облом в отношениях с женским полом. Из него прет "синдром командира", продиктованный малой самореализацией в социуме. Он уже настолько заврался, что сам начинает верить в свои россказни, живет в мире своих собственных фантазий, бешено завидуя тем, кто превосходит его хоть в каком - то жизненном аспекте.
  Ну и пару слов о владельце клуба. Он был челноком - возил из - за рубежа шмотки и продавал их на рынке. Но однажды в самолете познакомился с одной девушкой. Она практически сразу влюбилась в него. В итоге они поженились. По счастливой случайности она оказалась дочкой одного очень богатого человека. Что же произошло с нашим героем? Он в одно мгновение стал богачом. Очень пафосным, очень важным. Его все боялись. Он требовал исключительного отношения к своей персоне. Кичился деньгами и положением в обществе, хотя сам не заработал ни рубля, все получил готовенькое. На пизде в рай въехал!
  
  
  
  ОБСОС
  Когда мне было тринадцать лет, моя семья переехала в Брянск - большой город по сравнению с остальными местами, где мы жили. Сначала жили в привокзальной гостинице, потом стали снимать квартиру, тратя деньги, накопленные за прошлые года. Мы прожили там год. Это был самый пустой год нашей жизни. Самый нищий год. Мы жили, отказывая себе во всем, даже необходимое редко могли себе позволить. Я ненавидел этот город. Грязный, вонючий город. Меня бесило здесь все: грязные улочки, названия улиц, троллейбусы, курсировавшие между районами, разделенными лесом, но больше всего я ненавидел людей живущих здесь - они вызывали у меня непреодолимые приступы тошноты. Примитивизм, прямое туполобие местного населения угнетали меня. Я чувствовал себя изнасилованным этим вшивым городом. Если бы мы прожили здесь больше или вдруг по ужаснейшей ошибке остались тут жить, я бы сошел с ума. Меня мутило от одной мысли стать таким же обычным жителем Брянщины. Говорить с ужасным хохляцким акцентом - говорить "шо" и "махазин", сморкаться посреди улицы в центре города, работать машинистом или на заводе, не читать никаких книг, хлестать пиво и болеть за футбольную команду "Динамо Брянск".
  С друзьями и в школе у меня тоже не сложилось. Я стал плохо учиться, не сошелся с одноклассниками. У меня не было друзей. Ребята из моего класса уже вовсю думали о девченках, ухлестывали за ними, дрочили дома на дешевую порнуху, которую в тайне от родителей хранили под кроватью, а я был очень стеснительным, закомплексованным. Я патологически боялся женского общества. Я был совершенно один. Мне не нужны были девочки, алкоголь, только начинающий набирать популярность среди моих одноклассников, сигареты. У меня были свои интересы, отличные от остальных: книги, музыка и игровая приставка. Я был один, ни с кем не общался. У меня был свой собственный мир. Меня считали обсосом и отщепенцем. Я был неправильный.
  ДЕТСКИЕ ШАЛОСТИ
  Я узнал о сексе в лет пять. У нас дома были гости. Я смотрел какой - то фильм. Взрослый фильм. Не помню названия. Как раз там я увидел пикантную сцену, которая крепко засела в мою детскую голову.
  Потом решил повторить увиденное - ложился на диван, вниз животом. Терся промежностью, представлял, как целую девушку. Я получал непонятное удовольствие. Это было как запретный плод, запретное удовольствие. Оттого оно становилось еще слаще.
  А в первый раз в четырнадцать лет я познал таинство онанизма, о котором и не подозревал долгие годы. Слова, типа дрочить, мастурбировать, онанировать, были мне непонятны. Но однажды, не помню уже, когда именно это произошло, я пошел в ванную мыться. В моей детской прыщавой голове проснулся какой - то непреодолимый инстинкт, тайное желание. Откуда - то из глубин моей юношеской памяти всплыл образ грудастой девченки из лагеря, в котором я отдыхал года два назад. Ребята в школе постоянно, ежедневно лапают девок, удовлетворяя таким урезанным способом свое неприкрытое сексуальное желание, горячим фонтаном брызжащее из них. Это начинается обычно с класса седьмого - восьмого, а может раньше. У нормальных ребят. Я же в первый раз потрогал женскую попу в девятом. И мне, знаете, понравилось. Теперь, каждый день, когда уроки заканчивались и все шли в гардероб, мы с одноклассниками постоянно зажимали какую - нибудь девчонку, удачно подвернувшуюся под наши потные ладошки, и исследовали прелести женского тела. Обычно эти исследования сопровождались криками и визгами, оглашающими коридоры родной школы, дабы показать, что нашей жертве неприятно, но на самом деле она очень счастлива быть нашим - неопытных сопляков, сексуальным объектом.
  Но вернемся к той самой грудастой девке, "прекрасный" образ которой всплыл в моей памяти во время посещения ванной комнаты. Мой член под воздействием будоражащих воспоминаний о крепкой упругой груди Светы - так по - моему, ее зовут, и ее оттопыренных сосочков, приобрел твердость гранитного обелиска. Я зажал его в кулаке и "погнал". Буквально через секунд двадцать мой налившийся кровью и посиневший от напряжения член изверг фонтан белой вязкой жидкости. Такого взрыва эмоций и всех органов чувств я не испытывал больше никогда, даже с девушками. Меня трясло в жестоком оргазме. Я сник, обмяк и рухнул на холодную поверхность ванны.
  
  ***
  
  Сегодня Пасха - великий праздник всех христиан. Воскресение Христово. Сегодня все бьются разноцветными яйцами, приветствуют друг друга словами:"Христос воскрес", на что получают ответ "Воистину воскрес". Сегодня заканчивается великий пост, день, когда устраивается ВЕЛИКИЙ ПРАЗДНИК ОБЖОРСТВА И ЧРЕВОУГОДНИЧЕСТВА, когда многие напиваются до бессознательного состояния, найдя в этом светлом чистом празднике потрясный повод выпить. И на следующее утро понедельника я со злорадством смотрю на опухшие, красноглазые физиономии ИСТИННЫХ христиан, нажравшихся вчера до скотского состояния, и славивших прокуренными глотками Христа и Матушку - церковь. Глядя на весь сброд, который идет в церковь на Крестный ход только, чтобы нажраться кагора и потусоваться, на людей, которые постятся из - за того, что это модно, так принято, так делают подруги, и посту посвящена целая статья в любимом глянцевом журнале, меня одолевает презрение и неуважение.
  В наше время, в нашем городе, нашими людьми жестоко опошлена не только Пасха, превращенная в убогую пьянку и обжираловку, но и сама вера, церковь, Бог. Все эти незыблемо - чистые, великие и такие важные для настоящего храстианина понятия, превратились в фарс, выпендреж и надувательство. Считается, что вера наполняет человека благодатью, очищает его грешную с рождения душу, дает шанс искупить вину всего человечества перед Богом, чтобы в конце концов попасть в рай - место, где правит вечная любовь, мир и безграничный альтруизм - все те понятия, которым нет места на нашей проклятой грешной Земле.
  Я не являюсь верующим в том смысле, в котором это преподносит любая, нынесуществующая религия, - будь - то христианство, ислам, иудаизм, буддизм. Я не принимаю церковных канонов, не соблюдаю посты, не знаю ни одной молитвы, не соблюдаю заповеди, данные Моисею Богом. Я не верю в религию, а верю в Бога. Я просто верю, что где - то там далеко, за пределами вселенной нашего убогого понимания, есть высший чистый разум, наполненный колоссальной мощью и необозримым знанием. Он не добрый, и не злой, он наблюдает за всем, что творится на нашей прогнившей до самого ядра, планете, а также на сотнях тысячах других, где окопался паразит, сосущий соки природы, осушающий недра данного им куска физической материи, плавающего в бесконечности космоса. И имя этому паразиту - ЖИЗНЬ.
  Сейчас все , особенно верующие люди, наивно думают, что религия, вера, церковь - все это приходило в человеческую жизнь по воле Божией, все это нес в массы какой - нибудь очередной пророк, голова которого наполнена знанием великим и недоступным, а сердце - любовью к ближнему, испепеляющей и всеобъемлющей. Честно говоря, думающему человеку, а не фанатику, ослепленному непререкаемостью религиозных догм, патологической верой, понятно, что это, мягко говоря, не совсем так и немного далеко от истины. На самом же деле, любая религия создавалась и воплощалась в жизнь очень умными и расчетливыми людьми, прагматичными и дальновидными, прекрасно понимающими психологию толпы и массового сознания. Религия является одним из способов управления массами. Приверженность той или иной вере сплачивает людей, делает их одним духовным целым. Я не оспариваю множество чудес, как - то, плащаница Христова, исцеляющие иконы или небесный огонь, нисходящий после молитв на Пасху - эти явления не поддаются научному объяснению, наш разум еще не способен осознать пугающую мистическую сторону происходящего, но все же изначально любая религия задумывалась, как, превосходный своей действенностью, способ повелевания разрозненными массами. Религия и вера стали отличными инструментами в борьбе за цели, далекие от религиозных, цели, неведомые простым смертным, завуалированные благородными побуждениями свободы и воцарения праведного мира. Вся наша история представляется великим противостоянием христианского и мусульманского миров, когда постоянно, с самого зарождения религий, представители этих крупнейших конфессий убивают неверных, по их затуманенному мнению, являющихся яростными противниками на веки веков. Это наглядно демонстрируют "Крестовые походы", когда тысячи европейцев поднялись на борьбу с грязными захватчиками гроба Господня. Этими великими вероборцами двигала идея освобождения Иерусалима от гнили захватничества, уста их были наполнены прекрасными словами молитв, глаза всеркали "божественным огнем", ведь все, что они делали, совершалось по воле Божией. На деле же эти прекрасные рыцари - освободители являлись мародёрами и грабителями, бросившихся в пекло религиозной войны с целью наживы. В наше время это прекрасно иллюстрирует еще более кровавое и беспощадное противостояние христианских цивилизаций и исламистских экстремистов - борцов за свободу, правда за свободу, непонятно от чего или кого... И опять же за этими такими "благородными" целями скрываются цели, отнюдь не такие возвышенные.
  Вообще в Средние века церковь превратилась в главный карательный орган христианских европейских стран, не подчиняющийся даже законному правителю. Когда появилась Инквизиция под руководством изврвщенца - садиста Торквемады, по всей Европе запалили очищающие костры, сжигая еретиков и ведьм. Церковь наполнилась безумными садистами и психопатами, вершившими повсеместно свой "праведный" суд, не жалея никого, предавая огню целые города и деревни. В Средние века активно практиковалась система индульгенций, когда любой грешник мог за определенную сумму приобрести бумагу, дарующую чудесное прощение всех грехов. И это не зависело от тяжести содеянного. Именно тогда представители церкви наживали на вере огромные состояния, приобретали практически безграничную власть. Это происходит и до сих пор, и, к сожалению, в нашей стране тоже.
  
  
  Глава 4
  
  ГОРОД - МЕЧТА
  Москва - столица нашей страны. Самый дорогой и богатый город не только России, но и Европы. Город потрясающих возможностей, дающий шанс только истинно отважным, плодящий гедонистов и развратников, наполненный запретными соблазнами. Огромный мегаполис, пожирающий людей, отправляющий в свое чрево каждый день тысячи обывателей. Сюда стремятся миллионы людей из всей России и стран СНГ в поисках образования и работы. Но не каждый может жить здесь, не каждый способен выжить в недрах большого города. Лишь самые сильные, самые стойкие, самые сильнохарактерные, самые удачливые добиваются в этом городе - гиганте успеха и благополучия, но таких немного, совсем немного. Остальных Москва размазывает по горячему асфальту, нанизывает на индустриально - капиталистическое жало, навсегда отбирает свободу - свободу мыслить и жить. Тогда единственный выход умереть физически или духовно или нарушить закон.
  Прожив год в Брянске, мы переехали в Москву. Сбылась наша давняя мечта. Самый главный вопрос в Москве - это жилье, но его нам помог решить дед - мамин отец, предоставив нам свою квартиру, пока сам жил у сожительницы.
  Отец уволился с военной службы, и ему пришлось начинать все практически сначала. Он оказался именно тем сильным, упорным человеком, который добился своего в Москве. Было тяжело, не спорю, но он справился. Папа справился со всеми трудностями, нашел себя, начал новую жизнь. Он справился, а я нет...
  Я пошел в московскую школу. В девятый класс. Еще ребенок, непорочный и чистый. Я не пил, не курил и не хотел начинать. Один из первых моих знакомых здесь сказал после нашего знакомства: "Будешь курить и пить. И не только. Москва всех меняет. И тебя изменит". Как в воду глядел!
  
  ***
  
  ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ - ПРАЗДНИК ДЕТСТВА
  Сегодня день рождения у моего друга. Мы идем к нему домой отмечать. Родители заблаговременно покинули квартиру, уехав на две недели в Арабские Эмираты. Очень благоразумно с их стороны. Мы с друзьями, как обычно скинулись деньгами и вручили имениннику их в конверте. Зачем заморачиваться на подарки?
  Нашего друга звали Эдик. Эдуард. По - моему очень стёбное имя. Он странный малый. Ему исполнилось двадцать три, он уже два года отсидел в тюрьме за угон машины, вышел полгода назад. И еще кое - что. Он - педик. В тюрьме он сосал за сигареты. Он очень симпатичный и привлекательный, нравится многим девочкам, но он их постоянно обламывает своей ориентацией. Ха - ха!
  Его гомосексуальность нас нисколько не обламывает, на отталкивает от него. В нашей компании каждый ценится, как человек. И каждый знает, что чтобы не случилось, друзья не покинут его, не бросят.
  Людей, страдающих гомофобией, я не переношу. Это просто уроды. Конечно голубизна - это ненормально, но никто никому не вправе диктовать свои условия, кого любить и с кем трахаться. Каждый волен выбирать, как подсказывает ему его либидо. Какая вообще кому какая разница, кто ты - натурал или гей? Это должно волновать только самого человека. У каждого есть право выбора и никто не должен давить, насмехаться или ненавидеть. Но наше консервативное общество никогда не будет лояльно относится к людям с нетрадиционной ориентацией. По - моему, это просто ненормально, и такая нетерпимость превращает многих людей, в основном, это конечно мужчины, в скотов, готовых с кулаками и пеной у рта доказывать, что эта ошибка природы, по их мнению, не имеет права на существование. Конечно, гей - парад - это слишком. Не стоит выносить эту неправильность на всеобщее обозрение, но и маниакально преследовать геев - тоже ненормально. Пускай себе трахаются по своим закрытым тематическим клубам, долбятся в жопу, сколько им влезет, не вынося свой грязный порок на поверхность выгребной ямы извращенства. Однополые семьи в Европе - это бред сумасшедших вырожденцев и дегенератов, политика внедрения извращения в общественную жизнь нормальных людей. Как может общество нормально развиваться, когда все семейные идеалы и ценности, выпестованные за сотни лет развития социума, попраны кучкой извратов - политиков. Мне не понятно, как можно легализовать усыновление или удочерение приемных детей однополыми "шведскими" семьями. В кого превратится ребенок, живя в семье двух пап или мам? Какой пример для подражания покажет ему парочка педиков или лесбиянок?
  Мы здорово напились и заказали двух проституток. Они очень оперативно доставили свои бритые пёзды к нам на празднование. Мы напоили их вином, накурили травой и начали по очереди ебать. Пока двое делали свое грязно дело, трое ждали, проклиная медлительность удалившихся. Эдик в это время целовался на балконе со своим парнем, увиденном нами впервые. Они пили на брудершафт, мяли друг другу задницы, нисколько не стесняясь нашего присутствия. Потом они, покачивая на ходу бёдрами, удалились в комнату.
  Мне окончательно настопиздело ждать и я, на ходу расстегивая джинсы, ворвался в комнату, где двое моих друзей развлекались со шлюхами. За мной ввалились и остальные ожидающие.
  Жека трахал одну из них раком, я подошел к ней спереди и вставил ей в ротик свой налившийся кровью член. И понеслось. Что мы вытворяли... Устроили чудовищную оргию всемером.
  Через час все устали, потные и скользкие развалились на кровати Эдиковых предков и на полу. Вся комната была забрызгана спермой, повсюду валялись презервативы, в воздухе стоял тяжелый запах разгоряченных тел и выделений. Я, по пути открыв окно, пошел в ванную. В коридоре я встретил голого Эдика с белыми сгустками в уголках рта.
  
  ***
  
  ПОЧТИ ВЗРОСЛАЯ ЖИЗНЬ
  Я и мои друзья начали бухать. Это началось в десятом классе. Мы пили каждый день. Скидывали, кто сколько мог и покупали самую дешевую водку по сорок рублей за пол - литра и самую дешевую газировку. Не зная своей меры, мы по началу напивались, но потом приноровившись, стали пить, как лошади. В итоге я получил язву, убив всей этой паршивой химией свой желудок. Однако это было самое лучшее время в нашей жизни - беззаботное и раздолбайское. Мы были на гребне высокой волны, разбившуюся о жестокую скалу действительности.
  Мы стали ездить по клубам. Точнее в один очень отстойный клуб. Нас туда привел один знакомый и вскоре мы стали завсегдатаями. Нам очень понравилось тусоваться там, и мы каждую неделю знали, что в субботу едем в клуб.
  Меня сводила с ума атмосфера этого места, доселе я не видел ничего подобного. Клуб производил на меня и моих друзей потрясающее впечатление. Я обожал двигаться вместе с разгоряченной алкоголем и стимуляторами толпой, обниматься и танцевать с девчонками, целоваться на каждой дискотеке с новой знакомой.
  Сначала думал, что познакомиться с понравившейся девушкой очень сложно, побаивался подходить сам. Но потом все изменилось. Я превратился в клубного оторву. Я не знал, что такое отказ, моя внешность всегда действовала безотказно. Моя самооценка взлетела до звезд. Я был неотразим. Особенно я был горд собой, когда начал в шестнадцать лет встречаться с двадцатилетней танцовщицей.
  Но я никогда в отличие от некоторых моих друзей и знакомых не пытался найти в клубе девушку для серьезных отношений. Конечно такое вполне возможно, но в очень редких случаях. Обычно же клубным телкам претит постоянство, ведь надо же поддерживать имидж клубной дивы - свободной и раскрепощенной, ведущейся на деньги и доступной.
  Почему - то я всегда привлекал и сейчас привлекаю не только женщин, но и мужчин. Меня часто путают с гомиком, глядя на некоторые мои ужимки, привлекательность и проколотые уши.
  Однажды в клубе я познакомился с одним парнем, его звали Виталик. Он был при деньгах и принялся угощать меня алкоголем. Я, всегда любивший халяву, выпил абсента, Б - 52, самбуку и запил все это пивом. Потом мы сели на кожаный диван отдохнуть и пообщаться. Видя мое пьяное состояние, он стал совсем развязным. Он придвинулся ближе, почти вплотную ко мне. Я чувствовал его горячее дыхание и жар его тела. Внезапно он схватил меня за промежность и попытался поцеловать. Я вскрикнул, оттолкнул его, вскочил и ринулся прочь. Вот так вот. Неинтересный конец! Хм...
  
  ПОПРАВКА
  Вы думаете, все так закончилось? А вот и нет! Я вас наебал. Ха - ха! Все закончилось совсем не так.
  Мы сидели вдвоем пьяные и веселые. Жизнерадостные улыбки сияли на наших молодых привлекательных лицах. В моей руке была зажата наполовину выпитая бутылка пива. Кожаный диван был очень мягким и удобным, он источал удобство и уют. Мы проваливались в мягкую сердцевину, которая с нежностью обхватывала и поглощала наши тела. Виталик приобнял меня, ласково и нежно, трепетно и аккуратно положил свою руку мне на плечо. Он был совсем близко, я чувствовал тепло его тела, его дыхание обжигало меня, я тонул в его глазах. Внезапно меня охватило резкое и очень сильное желание - странное и противоестественное. Я наклонился к его лицу и поцеловал его. Наши мягкие губы сошлись в, сначала неуверенном, но очень страстном, поцелуе. Наши руки скользили по телам друг друга. Я чувствовал своим языком его язык - горячий, влажный и шершавый от курева. Его ладонь опустилась мне на промежность, он начал мять её. Мне было приятно. Его ловкие пальцы расстегнули мой ремень, потом ширинку, Виталик стягивал мои джинсы вниз. Его рука проникла мне в трусы и обхватила член. Он начал дрочить его. Мой член твердел, наливаясь кровью, с каждым его движением становился крепче и больше. Виталик медленно сползал с дивана, очутившись наконец стоящий на коленях между моих ног. Он наклонился, приподнял мою футболку и поцеловал меня в живот, его язык скользил вокруг моего пупка, опускаясь все ниже и ниже. Он поцеловал головку, облизнул ее и взял "его" в рот. Его губы и руки двигались в едином порыве, он причмокивал от удовольствия. Я закинул голову на спинку, закрыл глаза и отдался ощущениям внизу живота. Я был девственником и не испытывал доселе ничего подобного. Меня совершенно не смущало, что это был парень. Он так классно все делал. Минуты через две я кончил, кончил ему прямо в рот. Виталик все проглотил и дососал до последней капли, выжимая мою сперму. Он поднялся, вытер рот, улыбнулся и пошел в туалет. Я тоже встал, застегнул джинсы и пошел на танцпол. Больше я его не видел.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Твоя дружба не для всех
  И жизнь твоя сплошной лишь грех
  Ты жадно подставлял тылы
  В тебе лишь дикие мечты
  
  И ты глотал чужую снасть
  Любил случайную ты связь
  И обожал тупую боль,
  Когда входил в тебя другой
  
  Твоя судьба- больная страсть
  И не любовь а только грязь
  И женщин ненавидишь ты
  Мужчинам даришь ты цветы
  
  Но сколько длился этот сон
  И сердце билось в унисон
  И ты хотел его всегда
  И он ответил тебе "Да"
  
  
   Справка страшная в руках
   И слёзы у тебя в глазах
   Но у него теперь другой
   И он сегодня не с тобой
  
  Его настигнет твоя месть
  Он узнает слово "честь"
  Страшной смертью он погиб
  Но у тебя бля СПИД!
  
  
  
  
  
  
  ***
  
  "Яркому человеку нелегко жить на Среднем Западе, потому что там нет Лондона или Нью - Йорка, а они необходимы, они наполняют тебя энергией, окружают тебя, танцуют вокруг, стирают все иллюзии..."
  Пит Тауншенд.
  
  
  Моя семья оказалась в Москве. Мечта всей нашей жизни, вынашиваемая годами странствий по России, и не только, мечта, давно уже казавшаяся недосягаемой, исполнилась, обрела реальность.
  Мы были счастливы, мы стремились к этому долгие пятнадцать лет. Моя семья обрела новую - старую, давно потерянную, и чудом возвращенную "Родину". Хотя никто из моей семьи не родился в столице, все понимали, что это конечная точка длинного маршрута, начатого в Москве. Все вернулось на круги своя.
   Москва - огромный город. Человека, никогда не выезжавшего из глухой деревушки, но волею случая оказавшегося в Москве, потрясает увиденное здесь до глубины души. Он никогда не забудет это свое первое впечатление, навсегда впечатавшееся в его душу. Провинциал будет поражен этим индустриальным гигантом, этим серым беззвездным небом, огромным муравейником, кишащем миллионами, вечно спешащих, равнодушных,людей, бушующей толпой на улицах, жестокой давкой в метро, бесконечными пробками на дорогах, хаосом звуков и запахов, в котором смешиваются удушье угарного газа, сизые клубы табачного дыма, вонь шаурмы из бродячих собак и "МакДональдсов", прекрасные, притягательные ароматы дорогих духов и благоухание цветов, унылый запах дождя, испарения канализаций, омерзительный запах мочи и блевотины в грязных, темных подворотнях с писком мобильных телефонов, обрывками разговоров, сигналами автомобилей, музыкой из палаток и кафе, песнями бродячих музыкантов, стенаниями нищих и инвалидов - вся эта какафония звуков и запахов, словно молотом бъет по органам чувств, приезжего, вызывая в его неадаптированном мозгу непреодолимый, панический ужас. Он будет шокирован, ослеплен, оглушен!
   Спуск в метро, в подземное царство рельсов и шпал, это добровольное, и так необходимое погружение в утробу столице, первые жалкие попытки ориентироваться под землей, нервное напряжение, сопутствующее каждой вынужденной поездке в вагоне, битком набитом потными телами, бесполезное разглядывание карты разноцветного осьминога - все это станет причиной временной клаустрофобии.
   Ко всему, конечно, привыкают. Любые условия жизни становятся привычными спустя какоее - то время, для кого - то процесс адаптации проходит быстрее, а для кого - то медленнее. Однако, наступит момент, когда во всем окружающем наступит обыденность, обволакивающая будничной посредственностью бесконечных одинаковых дней, превращающая жизнь в привычку.
   Вся провинция считает всех москвичей зажравшимися скотами с карманами, набитыми деньгами, живущих во дворцах.Приехав и освоившись, убедившись, что это несколько далеко от реальности, они(провинциалы), кажется, начинают ненавидеть сам город. Расхожее мнение таких людей о том, что Москву надо просто использовать, ведь жить здесь невозможно, по их словам, а верность надо хранить своей делекой родине, скрывает за собой мечту стать москвичем, заиметь прописку и квартиру. А то, что москвичей считают зажравшимися скотами вполне объяснимо и совсем не лишено определенного смысла. Ведь, как показывает жизнь, москвичи, имеющие в своем распоряжении громадные возможности по самореализации себя в обществе, в большинстве своем сидят на жопе ровно, не особо к чему стремясь. А упорный, трудолюбивый, целеустремленный приезжий добивается тяжелым, изматывающим трудом, постоянным стремлением выше, сильнее, успехов, карабкаясь по скользким ступеням карьерной лестницы, пробивая себе потом и кровью путь наверх, и при этом бесконечно удивляясь, как москвичи, имея столько возможностей, не то, что не используют их, а даже не пытаются.
   Москва - прекрасный город. Он не только прекрасен своей архитектурой, памятниками истории, достопримечательностями, выдающимся культурным наследием, но и теми огромными возможностями, которые даются всем, живущим здесь, но используемые только истинно отважными, целеустремленными, удачливыми, четко представляющими свое будущее и не боящимися сделать шаг вперед.
   Москва - страшный, мерзкий город. Этот город - кровожадный зверь, и не каждому суждено выжить здесь. Слабые люди растворяются в пучине беспощадности, выпадают из нормальной жизни, падают на самое дно общества, превращаясь в жалкое подобие человека, отброс. Столица несет множество соблазнов, самые сладкие из них запретные. И не каждому по силам устоять под напором гедонистических фантазий и пропаганды наслаждений.
   Деньги решают все в этом мире, и очень сложно устоять, остаться самим собой, не поддаться множеству искушений этого города.
  
  
  Московские скалы
  
  Раз за разом всегда ошибаюсь
  О Московские скалы я разбиваюсь,
  Как во время прибоя, пеной морской
  Я их вершины омываю собой.
  
  Я сам на себя в драку кидаюсь
  В отражении витрин, когда появляюсь.
  Я верю рекламе, заголовкам газет,
  Каждому слову, что говорит президент.
  
  Небо Москвы - дым сотни заводов,
  Радугу вижу в бензина разводах.
  Висящем в петле на фонарном столбе,
  Вижу себя на рекламном щите.
  
  
  
  
  И несколько слов о высказывании Пита Тауншенда в самом начале этой главы. Оно вполне может быть отнесено и к нашей стране.
   Яркому, неординарному человеку, человеку с собственным взглядом на жизнь и окружающую действительность, тяжело, очень тяжело жить в провинции. Люди там гораздо нетерпимее относятся к любым актам самовыражения и отклонения от общей нормы, от общего стадного состояния. Они, в большинстве своем, находятся под властью устаревших идеалов, тяжело принимают новые веяния в современном, постоянно развивающемся обществе, далеки от творчества. Жители маленьких городов ужасно боятся быть непонятыми, боятся иметь свою точку зрения, отличную от общепринятой, боятся остаться одни, не найдя сторонников среди своих недалеких соседей. Стоит кому - нибудь даже хоть самую малость отклониться от нормы, его беспощадно и жестоко заклюют. Ему будет обеспечены всеобщее гонение, издевательства - моральные и физические, а самое главное - бесконечное и беспрбудное одиночество, в котором загнивают все идеи и таланты. Он будет выкинут на помойку быдло - общества, как "нечеткий пацанчик", урод и ублюдок, станет отщепенцем и изгоем. Поэтому лишь самые храбрые выносят свое внутреннее "Я", свои принципы и идеи на всеобщее обозрение, не гнушаются своим внутренним или внешним отличием, многие же, в головах которых зарождаются самые робкие крамольные мысли, засовывают их как можно глубже - туда, где ни одна живая душа не сможет вытянуть их на поверхность, где они постепенно тают, оставляя после себя осадок трусости и раболепия.
   В больших же городах, таких, как Лондон, Нью - Йорк, Москва, люди более свободны от мнения большинства. В огромных культурных столицах всего мира, наполненных последними веяниями современного общества, есть путь для развития своих идей, своего "Я". Главное, чтобы смелости хватило! Люди равнодушнее и более терпимо относятся к разного рода фрикам, позволяя каждому принять ту точку зрения, одеться в ту одежду, сделать ту прическу, которая не будет ему продиктована всеобщим генералитетом социальной нетерпимости. Но, конечно, и здесь возникают случаи, когда, всякое тупое быдло, нормальные прямолинейные пацаны, которым ты поперек горла встаешь, стоит лишь проколоть ухо, пытаются объяснить или, что чаще бывает, вбить в твою, по их мнению, тупую, недалекую, ебанутую голову, что негоже в таком виде раздражать нормальных людей. Меня всегда бесило, какого хуя кто - то пытается меня лечить по поводу моего внешнего вида, почему совершенно незнакомые мне люди докапываются на улице, выражают свое неодобрение, заваливают вопросами о том, зачем это нужно. Кому, блядь, какое дело до меня!?!?Он что, мой отец?! Какое право, вообще, кто - то имеет диктовать мне свои правила?! Где хваленая свобода самовыражения?! Да ни разу ее нет!
  
  
  Глава 5
  
  Интернет - всемирная паутина, опутавшая своими щупальцами всю планету, запустившая их во все сферы жизнедеятельности человека, подчинившая себе миллионы людей, не мыслящих своей жизни без него. Совсем недавно интернет был недосягаемым чудом, использовавшимся только огромными транснациональными корпорациями для быстрого обмена информацией. Сейчас же всемирная сеть раскинула свои щупальца - присоски везде, где есть хоть какой - нибудь, пускай даже, самый убогий и слабенький компьютер. Вместе с ним на людей обрушился огромный, доселе невиданный информационный поток, хлынувший изо всех щелей на обалдевших пользователей ПК, затягивающий с головой в необозримую бесконечность и многообразие сайтов. Работа и жизнь всей планеты стала зависеть от исправности локальных сетей и модемов. Интернет подчинил себе все в этом мире, стал огромным техногенным Богом нынешнего поколения. Его власть безгранична, он, как потоп, затопил и подмял под себя каждый уголок нашей Земли. Люди и техника в полной зависимости от мощных импульсов огромного паука, саморазвивающегося в невиданный и необозримый искусственный разум.
  Интернет - бесконечный кладезь любой информации и развлечений. На его просторах можно найти абсолютно все, нет ничего недоступного, открываются потрясающие возможности для любого человека, способного нажимать кнопку мыши и бить в исступлении по клавишам. Через несколько десятков лет планета опустеет, люди перестанут выходить из своих оборудованных интернетом жилищ. Человеку будет достаточно лишь компьютера и прибора, генерирующего виртуальную реальность, для нормальной жизнедеятельности, наполненной всем тем, что означает для каждого жизнь. Мы превратимся в добровольных затворников, заложников прогресса, отдавших свою жизнь в лапы микрочипов.
  
  ***
  
  В темноте раздался писк, вслед за которым я услышал шум заработавших кулеров в системном блоке, возвещающих о включении головного компьютера. Я привстал на кровати, повернулся к второстепенному блоку, его монитор приветливо горел зеленой фоновой лужайкой.
  - Свет! - отдал я команду.
  Загорелась лампа на столике около кровати. Я встал с кровати и направился в ванную, где сел, развалившись в мягкое кожаное кресло. На лицо, обдав небритую кожу холодом металла, опустилась процедурная маска.
  - Музыка, - тихо проговорил я.
  С мягким щелчком включились колонки. Пока я наслаждался творчеством новой электро - хаус - группы со странным названием "Директива 0.13d", маска проводила утренний туалет на моем лице. Ровно через три минуты, двадцать три секунды, как и было запрограммировано раннее, я поднялся с кресла с вычищенными до неестественного блеска зубами, побритый, умытый и аккуратно причесаный. На самом деле мало, кто пользовался процедурной маской - она уже давно устарела и исчерпала себя. Только я, по старой привычке оставался верен машине, пользование которой вошло в привычку. Эту привычку необходимо было хранить в строжайшей тайне, иначе Комитет Модернизации мог обвинить в отсталости и недальновидности, что повлекло бы за собой санкции Высокого Правительства.
  Я прошел на кухню, где уже готова была моя порция белково - углеводно - жирового коктейля, пищевой ценности которого было достаточно, чтобы покрыть все расходы энергии в течение дня. Проглотив плотный, холодный, склизкий комок, запив все витаминной сывороткой, я отправился на работу, по пути заскочив в отделение актуального внешнего вида. Как и предписывалось разработчиком, программа не ошиблась, и я оказался облачен в строгий костюм, как и полагалось по директиве "О внешнем виде сотрудников "PoorEarth Ind.", поддиректива "О внешнем виде руководящего состава "PoorEarth Ind."
  Я сел за головной компьютер, включил систему виртуальной адаптации и вошел в свой офис. Поздоровался с присутствующими надлежащим образом. Вариант приветствия также был продиктован директивой "О вариативности приветствия сотрудников "PoorEarth Ind." Коротко улыбнувшись, затем как можно скорее приняв безразлично - сосредоточенное выражение лица, как полагалось по директиве "О надлежащем эмоциональном состоянии сотрудников "PoorEarth Ind.", я прошел в свой кабинет.
  
  Под конец дня мой босс разослал команду руководителям секторов явиться в главный сервер на совещание. После окончания его я очень быстро оказался дома, принял душ в водяной камере и опять сел за монитор своего компьютера. Я еще не влился в график рабочего дня, так как совсем недавно вернулся из отпуска, который провел на побережье Карибского моря в компании своей девушки. После этого замечательного, недавно разработанного и закаченного путешествия остались прекрасные воспоминания и темно - коричневый загар ультра - фиолетовых ламп. Сегодня мы собираемся пойти в ночной клуб "Директива 45.086r".
  Мы с Мариной заходим в клуб. На ней светло - голубые джинсы и белая футболка - все в обтяг, подчеркивает ее прекрасные формы. Я направляюсь к бару, неспеша выпиваю мохито и выдвигаюсь на танцпол. Мои глаза ослепляет луч прожектора, мелькающий под высокими сводами бывшего ангара, лазерные лучи разрезают пространство, очертания которого теряются в густых клубах сизого дыма. Бас такой густой, что у меня моментально закладывает уши. Я сливаюсь с толпой, закручиваясь в бешеном ритме дикого танца. Я чувствую, как через капиллярную трубку мне впрыскивается изрядная доля адреналина и эндорфина. Голова идет кругом, я обнимаю Марину, и мы целуемся. Во рту странный металлический привкус.
  Мы познакомились с Мариной в чате "На Патриарших". Она сразу мне понравилась, буквально покорила меня своей красотой и умом. У нее было тяжелое детство - ее отец загремел в тюрьму Игнорирования за нарушение директивы "О нарушении внешнего полигонного пространства и самовольном оставлении точки привязки", после чего мать запила и умерла через два с половиной года от передозировки спиртосодержащих вакцин. Тюрьма Игнорирования - это поистине страшное место, попасть туда - значит быть отрезанным от внешнего мира на неопределенный срок, продолжительность которого зависит от коэффициента случайных совпадений, сгенерированных Центральным Внутренним Сервером, сокращенно ЦВС. Сеть человека, попавшего туда, перестраивается и подключается к Тюремному серверу, что дает возможность связи только с подключенными к нему же компьютерами.
  Мы у меня дома. Раздеваем друг друга, я провожу рукой по ее упругой груди, мои губы скользят по ее чистой загорелой коже. Во рту привкус жженой резины. Мы падаем на кровать, на наши компьютеры загружается симмулятор полового акта...
  Я просыпаюсь совершенно разбитый, отключаю генератор трехмерного виртуального пространства и падаю опять на кровать, чтобы увидеть очередной сон, настоящий сон, а не сгенерированный микрочипом, встроенным в лобную долю головного мозга. Сон, где я вижу женщину лет сорока пяти, с морщинистым и некрасивым лицом. Она сидит голышом за компьютером, пласты целлюлита свисают по бокам стула. Она скачивает очередное обновление для контактного вируса "Marina", запущенного ей со своего компьютера в мой центральный процессор....
  
  ***
  
  
  Но, к счастью, до этого еще далеко! И я не доживу до подобного торжества машин над человечеством. Надеюсь на это!
  
  
  ***
  
  Сейчас Интернет объединяет на своих бескрайних просторах миллионы людей - одноклассников, политиков, извращенцев, коллекционеров, фотографов, путешественников, наркоманов, музыкантов, поэтов, фанатов, толкиенистов, игроманов и многих, многих других. Интернет хранит в своих недрах тысячи сайтов по интересам, где люди одинаковых увлечений, хобби общаются друг с другом, обмениваются информацией, назначают встречи.
  Всемирная паутина, игромания стали для очень многих помешанных кретинов наркотиком, зависимость от которого так же, как и зависимость от химии, убивает все аспекты нормальной жизни. Человек теряется для друзей, родителей, и прежде всего, для самого себя. Виртуальный мир забирает его душу, добровольно отданную на потеху алюминиевому ящику, напичканному железом. Сладкие грезы виртуального мира поглощают все свободное время несчастного раба игрушки. Вся жизнь летит мимо. В наше время медицина почувствовала необходимость в психиатрах, специализирующихся на лечении таких вот душевнобольных, зависимых от интернета или любимой игры. Ведь по всему миру известны случаи, постоянно повторяющиеся в разных концах планеты, когда неуравновешенные школьники, переиграв в какой - нибудь шутер, приносили в школу оружие, и расстреливали одноклассников и учителей. Или, когда человек семь(!) лет провел дома, играя в компьютер, не выходя на улицу, а когда, по прошествии семи лет заточения, вышел, его очень быстро сбила машина. Причина крылась в том, что сбрендивший парень даже не обратил на нее внимания, так как не понимал всей опасности, надеясь найти потом аптечку и залечить повреждения. У меня есть личный пример, когда знакомый парень, очень долго мечтавший о компьютере, вынашивающий эту мечту годами, наконец получил его. Так вот, он забыл обо всем, застрял дома, больше года он не появлялся на улице, а когда он совершенно неожиданно подвернулся мне по пути с учебы, с ним не о чем было говорить - в его голове засел компьютер и интернет, ни о чкм другом он не хотел ни слышать, ни говорить.
  Люди, нереализованные в обществе, страдающие из - за своего ничтожного положения среди остальных, мечтающие о лучшей доле, находят спасение в глобальной сети. Тут они могут быть кем угодно: отважным воином в фэнтези - мире, метким стрелком и борцом с террористами, красавцем - мачо, пылким революционером, идеологическим вождем какого - нибудь движения, существующего только в просторах сети, и еще черт знает кем. На деле же все с точностью, да наоборот.
  Интернет, не смотря ни на что, является ценнейшим кладезем знания и информации. Именно он подарил мне и моим друзьям возможность узнать вкус запретного плода - наркотиков...
  
  
  ***
  
  Восьмое марта - международный женский день, праздник весны, как его окрещают на множестве плакатов, облепляющих поверхности абсолютно всего, что можно облепить, в этот день. Восьмое марта - день огромнейшей наживы для всевозможных спекулянтов цветами и мягкими игрушками. В этот день можно увидеть редкую картину, когда в выходной в восемь утра магазины полны мужчин, истово рыскающих в поисках подарков своим женщинам, дождавшимся наконец - то этого потрясного во всех отношениях дня, когда мужчины устраивают праздник, дарят цветы, конфеты, игрушки, льют пенным океаном шампанское, стоят за плитой, деловито нарезают салаты, а в конце дня с чистой совестью нажираются до потери пульса, и их празднично одетым женщинам приходится тащить своих молодцев домой. Честно говоря, я никогда не понимал этого праздника. Единственное, что меня привлекало - это возможность отдохнуть, не зависимо от дня недели.
  В один из таких международных женских дней, не помню, в каком году, я пошел со своей тогдашней девушкой в кино на фильм "Бумер - 2". Я не смотрел первую часть этого "замечательного" фильма, но знал примерно сюжет по россказням восхищенных знакомых, использовавших потрясающую возможность познакомиться с этим добрым фильмом. Не хотел я смотреть и вторую часть, но слово женщины восьмого марта - закон, блядь, поэтому, не смотря на мои слабые возражения, мы пошли на сеанс именно этого фильма. Я думаю многим знакомы обе части этого фильма, так что пересказывать сюжет будет лишним.
  Так вот, после окончания фильма, когда включили свет и погасло белое полотно экрана, я услышал со всех сторон плач. Когда мы шли на выход, меня окружали всхлипывающие телки с зареванными коровьими глазами, причитающие о жестокой концовке данного безусловного шедевра мирового кинематографа. Это сумасшествие коснулось и моей девушки - она всю дорогу домой оплакивала смерть главного героя, не помню как его зовут, но помню, что играл его Владимир Вдовиченко. Концовки обеих частей этого фильма вызывали одинаковую плаксивую реакцию у большинства посмотревших их "сентиментальных" тёлочек. Меня же терзали сомнения. В чем, в принципе, заключается смысл первого фильма? Да ни в чем! Компания закадычных отморозков творит беспредел на протяжении всего фильма, поддерживаемые и всячески одобряемые теле - аудиторией, яростно сопереживающей настоящим крутым парням по ту сторону экрана. Когда кого - то из них убивают менты, сердца наполняются праведным гневом, возмущением и жалостью к убитому. "Как же так? Злые отвратительные менты убивают таких хороших и добрых ребят. Где справедливость?" - вопрошают они. И в этот момент совершенно забывается, что эти хорошие ребята - ангелы весь фильм нарушают закон, который милиция, не являющаяся сама толпой людей в синей форме и с белыми крылышками, призвана защищать. Защищать нормальных людей от таких вот скотов, облагороженных этим дерьмовым фильмом. Та же история и со второй частью, и с такой "великой" сагой, коей является "Бригада", повествующая о непростой жизни и трагической смерти четырех друзей, один из которых остается живёхонек, и жестоко мстит их главному врагу. И таких фильмов - примеров огромное множество - они сотнями выпускаются на просторы нашего телевидения, поднаторевшими в их штамповке, киношниками, поймавших золотую жилу рейтинга, понявших, чем именно можно заинтересовать массы. Возникает подмена идеалов, когда молодежь сопереживает, сочувствует бандитам и отморозкам в их неравной и несправедливой борьбе с конкурентами и правоохранительными органами. Ребята ставят себя на место этих новых перестроечных рыцарей, мечтают о такой же сладкой жизни, какую им рекламируют на экранах телевизоров. Девушки мечтают о плохих парнях, героях с большой дороги.
  А еще в наше смутное время очень популярны американские молодёжные комедии, наполненные безграничной тупостью, примитивностью и пошлостью. И это, знаете, имеет большой успех. Мне всегда было интересно, показывают ли в Америке подобные фильмы. Людей для которых символом и шедевром кинематографа является "Американский пирог", я презираю. И таких людей становится все больше, как это не печально звучит.
  Забываются и совершенно не котируются советские фильмы, считающиеся прогрессивной молодежью отсталыми и неинтересными. Под напором комедийного ширпотреба, льющегося в нашу страну с Нового Света, обесцениваются те идеалы и моральные ценности, которые воспевались в наших старых фильмах.
  Я не смотрю новые фильмы, если это и происходит, то очень редко, а пересматриваю уже виденное мной кино, задевшее меня, заставившее по другому взглянуть на окружающие вещи, врезавшееся в память, потрясшее до глубины души.
  Хитами видеопроката становятся безумные, жестокие до абсурда боевики или тупые, обволакивающие своей пошлятиной комедии. Вот это выбор "думающего" поколения, нашего поколения, стремящегося упрочить позиции плотского удовольствия в кино и жизни, отодвигая далеко назад мораль и размышления о непростой сути нашего существования.
  А совсем недавно мне посчастливилось познакомиться с творчеством "гениальнейшего" режиссера Ларса фон Триера на примере его "выдающегося во всех отношениях", как восторженно кричат полоумные критики - извращенцы и дегенераты, фильма "Антихрист".
  Мое ознакомление с этим шедевром арт - хауса произошло в киноцентре на Красной преснее, куда мы отправились с моей девушкой Катей посмотреть кино. Я долго и упорно лазил в интернете, просматривая афиши, отфильтровывая и отсеивая множество новинок кинопроката, силясь отыскать в мусоре киноиндустрии что - нибудь стоящее и заслуживающее внимания. Отыскал, блядь! Наткнулся на фильм "Антихрист", прочитал аннотацию, посмотрел трейлер, подумал, что никогда не смотрел фильма ужасного жанра, как значилось в описании, на большом экране. Уломал Катю пойти именно на эту картину, и мы отправились в кино.
  По пути я вызвался помочь поднять упавшего пьяного деда, который сидел на мокром асфальте, поворачивая к прохожим разбитое в кровь лицо. Внезапно выяснилось со слов наблюдавшей за моими "благородными" действиями тетки, что алко - деда надо в срочном порядке отбуксировать домой, но при этом еще стоило узнать у него адрес. Учитывая его неадекватное "синее" состояние, выпытать адрес представлялось проблематично. Кое - как узнав адрес, я повел покалеченного пьянчугу в сторону дома. По пути он постоянно спрашивал у меня, где его собака, очень переживал за нее, не мог шага ступить без того, чтобы не оглянуться назад и идентифицировать в сером комочке, робко семенящем за нами, свою маленькую собачку. Меня он называл "майор", и говорил, что знает, зачем я пришел, у меня есть новое задание для него - старого, выжившего из ума, вояки. Наконец, мне и еще одному парню, которого впрягла в нелегкое перетаскивание пьяного тела домой та же самая тетка, что и меня, надоело идти в никуда, да еще и с таким проблемным грузом, и мы вызвали ментов, а деда усадили на тротуар. Пока мы ждали доблестных служителей, старый КГБешник во всю матерился. Через минут пятнадцать на сером горизонте показалась машинка с синей лампой на крыше. Из нее вышли два типичных пузатых мента с типичными наглыми физиономиями и словами: "Почему мы вызвали их, а не скорую помощь? Оторвали их от важнейшего дела просиживания жопы". Отдав наш ценный груз в руки служителям закона, мы поспешили в кинотеатр, в который стали опаздывать в виду последних событий.
  Как я и думал, в кино мы не опоздали, ворвавшись в малюсенький зальчик перед самым началом, успев по пути даже сходить в туалет.
  Фильм потряс меня потрясающей актерской игрой и работой оператора, но вот сюжет... Не буду пересказывать все те мерзости и извращения, что творились на экране, но я был потрясен и шокирован. Никогда в жизни я не видел таких гадостей, мерзостей и извращений.
  - Режиссер точно псих, - сказал я в темноту.
  Когда включили свет, я вздохнул с облегчением. В зале раздались аплодисменты. Мне стало настолько противно слушать эти одобряющие хлопки и возгласы, что мы поспешили уйти.
  Я не понимаю, как такое кино можно называть шедевром арт - хауса и современного кинематографа, удостаивать подобное кино главными призами международных кинофестивалей. Как вообще посмели извращенцы - критики восхвалять это мракобесие!? Это ненормально, нормальному человеку противно смотреть подобный ужас. Куда катится мир, если такое кино становится шедевром???
  - В следующий раз фильм выбираешь ты, - единственное, что я мог выдавить из себя после просмотра.
  
  
  Глава 6
  
  Двадцать пятого июня две тысячи девятого года ушел из яркой, эксцентричной и довольно непродолжительной жизни, длившейся пятьдесят блестящих лет, Майкл Джексон - кумир миллионов, провозглашенный неисчислимой когортой своих верных фанатов по всему миру, Королем поп - музыки. По делу, надо сказать, провозглашенный. Его совершенно неожиданная смерть стала настоящим шоком для всего мира, породив небывалую доселе волну популярности и ажиотажа. До недавнего времени Джексон был засвечен только в сексуальных скандалах, когда его все, кто ни попадя, обвиняли в педофилии и развращении малолетних, за что в США можно нехило получить по извращенным мозгам. Средства массовой информации, беспрестанно следившие за его жизнью, ни на секунду не выпуская Майкла из объективов своих камер, лили на него тонны грязи, заставляя многих тысяч людей вскипать ненавистью к "поганому насильнику".
  Все кардинальным образом изменилось с его скоропостижной кончиной. Пресса раздула это сенсационное известие до масштабов ядерной войны. Заголовки газет пестрели известием о смерти поп - звезды и новыми последними подробностями. Журналисты по всему миру, всех мировых телеканалов захлебывались в экстазе, мусоля подробности кончины Майкла Джексона. Все те, кто еще недавно ненавидел его за странный внешний вид, сочетающий в себе мужские и женские черты, превративший его в куклу, за сексуальный скандалы, в которых были замешаны маленькие американские дети, дети истинных американских налогоплательщиков, за беспрецедентную, ненормальную смену цвета кожи, за патологическое стремление быть белым - все эти ненавистники и завистники теперь скорбели вместе со всеми, горько оплакивая кончину Короля.
  До июня две тысячи девятого года Джексон прозябал в забвении. Его песни слушали только самые преданные фанаты, его клипы заняли свое почетное пыльное место в самых дальних и глубоких углах архивов музыкальных каналов. Смерть же его всколыхнула общественность ,взвинтила интерес к его творчеству и его чудаковатой персоне. Это известие послужило отличным, просто фантастическим PR - ходом. Рейтинг Майкла взлетел до звезд, до небывалых величин, ведущие мировые таблоиды заходились в истерике от наплыва информации и, что самое главное, интереса к его персоне. На весь мир транслировалось прощание с Королем, по всем каналам, далеких в обычное время от музыки показывали концертные выступления главного Идола современности. На всех радиостанциях гремели его хиты, по всем музыкальным каналам показывали клипы, в срочном порядке извлеченные из забытья, и передачи о жизни звезды. На всех дискотеках, на всех мобильных телефонах звучат его песни, с шумным одобрением встречаемые публикой, которая даже близко никогда не интересовалась его творчеством. Теперь же на вопрос, слушал ли ты его музыку до его смерти, все отвечают категоричное "Да".
  Мне кажется, что существует два варианта: либо он жив и просто скрывается, а известие о смерти - это отличный дезинформирующий ход, дабы пропиариться и заработать миллионы на безбедную спокойную старость, либо это преднамеренное убийство, совершенное с целью нажиться на его имени. И мне кажется, что эти гипотезы совсем не лишены смысла. Барыши, заработанные именно после смерти музыканта, а точнее сказать, на его смерти, полноводной рекой текли в семью Майкла. Его личные вещи были проданы за тысячи долларов на аукционах, атрибутика с именем Джексона и его изображением разошлась миллионами копий по всему миру, покойный Майкл посмертно получил четыре премии American Music Award, фильм о Майкле, о его предстоящем концерте, снятый из ничего, заработал сто один миллион долларов, а саундтрек к нему возглавил чарты Billboard. Мне кажется, при жизни Майкл не в силах был осуществить все это. Пик его славы давно прошел, и ему не суждено было живым вскарабкаться снова на Олимп популярности, на недосягаемые более вершины.
  
  
  ***
  
  РОДИНА ЖДЕТ ГЕРОЕВ, ПИЗДА РОЖДАЕТ ДУРАКОВ!
  Однажды мой друг Тёма поехал на майские праздники в Красноярск, к подруге в гости. Поездка эта ничем примечательным не запомнилась и прошла, по его словам, как - то вяло и неинтересно. Все самое интересное происходило на обратном пути домой. Артем ехал на поезде, следовавшем их Хабаровска в Москву. Все бы ничего, но вагон, в котором он ехал, был, по счастливому стечению обстоятельств, набит дембелями, что, в принципе, не так уж и плохо, если не учитывать внешний вид Тёмыча: крашенные черные, с синим оттенком, длинные, до плеч, волосы, проколотая нижняя губа, черные туннели в ушах, диаметром 14 миллиметров, татуировки на спине и руке - , в общем, типичный раздражитель для обывателя, что уж тут говорить о толпе пьяных вояк, у которых свои мужественные понятия о внешнем виде нормального пацана. Но, как это ни странно, Артем не отхватил пиздюлей сразу же по прибытии в вагон, но, более того, даже нашел общий язык с бывшими, а оттого очень добрыми и щедрыми, военнослужащими. Всю дорогу они пили водку в безумных количествах, отмечая каждый столбик с указанием километра до Москвы, возвещающий о приближении к дому. Конечно пришлось немало выслушать осуждающих реплик и монологов по поводу Артеминого внешнего вида и вопросов о значении туннелей в ушах и татуировок. Весь путь прошел в алкогольном высокоградусном угаре, потому остался незамечен всеми присутствующими.
  Тема лежал на своем боковом нижнем месте, смотрел в грязное, с темно - бурыми потдёками, окно и считал фонарные столбы, мелькавшие огромными исполинами вдоль железнодорожных путей. До Москвы осталось часа два, его попутчики спали непробудным сном - отрубом, пуская вонючие слюни на подушку и храпя на весь вагон. Внезапно в неадекватную голову Артема пришла очень классная идея - небольшое шкодничество. Он встал, не торопясь и не издавая лишнего шума, оделся, собрал белье в грязный жесткий комок и кинул его в угол рядом со свернутым, облезлым одеялом. Он медленно подошел к одному из бритоголовых дембелей, повернул его голову сначала на один, потом на другой бок, в руках его блестела большая толстая булавка. Потом повторил процедуру с остальными тремя спящими и кинулся наутек в другой вагон... А четыре дембеля лежали на своих местах с обломками спичек в проколотых ушах!
  Воинская повинность - это всемирное зло, касающееся каждого парня, особенно по исполнении ему восемнадцати лет. Служители военкульта только и мечтают о том, чтобы забрать тебя в армию, делают все, от них зависящее, чтобы повысить количество призывников, отправленных на службу. Они очень настороженно относятся к любым медицинским справкам - откосам, перепроверяют твое физическое и психическое здоровье, таская по клиникам и врачам. Это вполне объяснимо, потому что очень мало ребят добровольно хотят идти служить, придумывая сотни ухищрений, дабы откосить или получить отсрочку. Самый верный способ - это пойти учиться в вуз. Это обеспечит каждому умному мальчику отсрочку на пять долгих - быстрых лет. Только и нужно, что сдавать сессии и таскать в военкомат справки, о том, что ты благополучно учишься. Все очень усложняется, когда обучение заканчивается или, что хуже, когда отчисляют за академическую неуспеваемость. По нашим гуманным законам отсрочка дается только один раз, что лишает студента права на ошибку. По какому - то страшному стечению обстоятельств я совершил эту ошибку...
  Был прекрасный летний день, раннее утро, я сладко спал, когда в дверь постучались. Я, проклиная тупого ублюдка, припершегося в восемь утра, ничего не подозревающий, открыл дверь. Передо мной стоял человек в синей форме. Сопоставив в еще не проснувшемся мозгу картинку со своими внутренними ощущениями, я понял, что это участковый. Вопрос, как у тебя дела с армией, поставил меня в тупик. С немой обреченностью я поплелся в комнату одеваться.
  Мы едем в машине. Хоть в этом плюс моего положения, что не пришлось ехать в душном автобусе. У меня отобрали паспорт, чтобы обрубить все варианты отступления. В военкомате необычно пусто, застоявшийся воздух, в котором неосязаемо чувствуется привкус кирзовых сапог, тяжело витает по длинному коридору - пути в необозримые дали двух - летнего рабства. Меня весело - гадко приветствуют адепты этого прекрасного учреждения. Я захожу к хирургу, раздеваюсь, стою, повесив отяжелевшую голову на левое плечо. Меня осматривает молодая врач, ее взгляд скользит по моей бледной коже и падает на локтевые сгибы, на которых маленькими спасительными звездочками сверкают следы от недавних уколов. На вопросы, что это такое, я молчу.
  Я обхожу всех врачей. Весть, что к ним привезли наркомана, моментально разлетается по желтым угрюмым кабинетам, но все, как один, ставят в моё личное дело, к моему негодованию, "Здоров". На мои несмелые протесты, отвечают, что это не по их части. Самый последний кабинет - психиатр. В светлой комнате сидит молодая приятная женщина. Она задает мне наводящие вопросы, вкрадчиво слушает мои ответы, пишет что - то на листочке разлинованной бумаги. Узнав мой страшный секрет, психиатр, по - моему, не очень мне поверила, и решила проверить меня при помощи какого - то специального аппарата. Она достала железную коробку, от которой отходило два провода - на конце одного из них была железная палочка, отлично вмещавшаяся в ладонь, а на конце другого палочка с круглым маленьким наконечником. Странный, доселе никогда мной не виденный, агрегат подключался к ноутбуку, на мониторе которого светился список всех известных наркотиков, названия которых приятно ласкали взгляд. Врач выбрала из огромного списка опиум и принялась тыкать мне маленьким наконечником в пальцы, пытаясь найти какие - то невиданные биологически активные точки. Но все было тщетно, прибор молчал, показания не снимались. Решив, что он сломан, она проверила его на себе - по экрану запрыгали непонятные графики.
  - Все ясно. У тебя нет их(биологически активных точек), - голос, как приговор. - Ты убил их своей наркотой. Твоя нервная система пошла прахом.
  Внезапно всплывает другой вариант, пописать в банку и проверить мочу на содержание опиума. Но ввиду маленького бюджетного обеспечения, было решено не тратить на меня последний нарко - тест, а поберечь его до лучших времен. Я получил направления в диспансер и наркологическую больницу, чтобы пройти обследование. Никуда, конечно, я не собирался ложиться, чтобы не навлечь на себя вопросы и гнев предков, находящихся в благодушном неведении по поводу моих смелых "увлечений". Стоял и ждал, когда мне отдадут паспорт, и я смогу с чистой, омытой обманом, совестью, вернуться в район, где меня уже ждет маковое зелье. Но не тут - то, блядь было! Ко мне уже подходил в коридоре стремный усатый мужик в военной форме с безумными глазами и с совершенно тупым вопросом - "Это ты наркоман?". Сейчас он опять приближался, в его взгляде угадывалась неприкрытая ненависть ко мне.
  - Ты все еще упрямо утверждаешь, что ты наркоман? - в его голосе угадывалась явная угроза.
  - Вы же все сами прекрасно видели, - я ничего не отрицал.
  - В таком случае мы сделаем из тебя настоящего наркомана! - с этими словами он удалился, оставив меня размышлять над смыслом сказанного.
  Ко мне подошла мерзкая тётка с огромным ворониным гнездом на голове и маленькими желто - зелеными гнилыми зубами.
  - Зачем тебе это надо? - я ненавидел подобного рода вопросы. - Мы сообщим папе, пожалуй, - это тебя спасет.
  - Ага, конечно. От чего интересно?
  - Тебе надо в армию - она сделает из тебя мужика, выбьет всю дурь из твоей глупой головы, - она гаденько хихикнула.
  - А у вас есть сын? - мой вопрос поставил её в тупик.
  - Есть, - ответила она как - то робко и виновато.
  - А он уже отслужил? Стал мужиком? Пошел добровольно в армию, следуя вашим материнским наставлениям? - на моем лице играла злая усмешка.
  - Он учиться еще, - тихо ответила она. - И вообще он нездоров, ему нельзя.
  - В самом деле? - внутри меня полыхал холодный огонь ярости и неприятия всего окружающего. - Почему же нельзя? Ведь каждый должен отслужить - стать настоящим мужчиной, пройти эту школу жизни, ОТДАТЬ СВОЙ ДОЛГ РОДИНЕ. Родине, которая калечит и убивает своих "патриотов", возвращая их матерям безногими или в цинке. Можно понять, когда идет война и солдаты погибают в сражениях с врагом, но как объяснить матерям, почему ее сын вернулся в мирное время из армии, лишившись обеих ног, оставив на службе рассудок или мертвым? Как объяснить убитой горем женщине, что всему виной старослужащие, увлекшиеся наставление молодых или офицеры, творящие произвол среди своих подчиненных? - мой голос дрожал и срывался. - Где справедливость, где государство, которое не может уберечь сынов отчизны от издевательств?!!!
  Маленькая бестия молчала, ее глаза терялись за толстыми стеклами очков. Она просто ушла, оставив меня одного подпирать коричневую стену, ожидая непонятно чего. Прошло всего несколько минут, и я осознал смысл фразы усатого ублюдка - за мной приехали вызванные им мусора, дабы отвезти меня в отдел для выяснения интересных обстоятельств моей химической биографии...
  
  
  Глава 7
  
  ЭТО ПРАЗДНИК СО СЛЕЗАМИ НА ГЛАЗАХ
  Девятое мая - праздник Победы в Великой Отечественной Войне над Германией. В этот день утором проходит Парад Победы, на котором демонстрируются наши лучшие армейские части и военная техника последних разработок, которую беззастенчиво фотографируют иностранные военные атташе, в массовом порядке приглашенные на одно из самых главных событий года, на эту открытую демонстрацию военной мощи нашей державы. Также здесь обязательно присутствуют министр обороны, принимающий Парад, и большие шишки из Кремля - все под предводительством Президента России. Но все же главными лицами здесь, являются ветераны, в честь которых и устраивается ежегодно это пышное действо. В этот день ветераны получают максимальное количество почестей и благодарностей, которых никто из них не слышал на протяжении всего года. Разве эти бесстрашные великие Люди, рисковавшие своими жизнями, готовые без раздумий отдать её ради жизни будущего поколения свиней, люди поднявшие из руин нашу страну на обломках этой страшной войны, восстановившие, ее путем неимоверных усилий, не заслуживают уважения, которое должно проявляться не только девятого мая, когда народ, обезумевший от очередного повода набухаться, славит Героев войны, о которых все забывают, стоит только проспаться и начать новый - обычный день!?!?!? Их великие заслуги забываются всеми, начиная от парня в метро, не желающего уступить место и прячущего взгляд от дряхлого дедушки с палочкой, до зажравшихся чиновников, выплачивающих нищенскую пенсию и закрывающих глаза на то, что многие старики живут в полу - развалившихся бараках, давно не пригодных для жилья. И так происходит не только с ветеранами, а со всеми старыми людьми, которых списывают, как отработанный материал. В Америке и Европе пенсионеры разъезжают по всему миру, а у нас собирают бутылки и просят милостыню в переходах и на улицах. А ведь с каждым годом ветеранов становится все меньше и меньше, и скоро уже некому будет посвящать Парады, некого будет поздравлять с днем Великой Победы, в которую они вложили столько усилий. Люди будут приходить на могилы ветеранов, на памятники в честь защитников Родины, оставлять цветы и пить водку в честь светлой памяти настоящих солдат своей страны, ушедших навсегда в лучший мир. Пройдут еще года и все они предадутся забвению, ведь не будет больше живых свидетелей тех страшных лет. И у Великой Отечественной войны будет статус войны тысяча восемьсот двенадцатого года, о котрой уже никто не помнит в наши дни. И только небо будет лить многодневные майские дожди, оплакивая убитых и умерших.
  Во всех странах СНГ, в каждом городе, в каждом доме, в каждой квартире включен утром телевизор, по которому транслируют Парад. И все в этот день понимают, что это Победа не только России, а общая Победа всего тогдашнего СССР, ведь представители того великого государства, не зависимо от национальной принадлежности, бок о бок сражались и умирали в той страшной Войне. Неизвестно, что бы было сейчас, как бы мы жили, победи тогда Гитлер в Войне, во чтобы превратилась наша страна в таком катастрофичном случае. Огромная страна рабов, кормушка для Германии - вот самое возможное будущее нашей страны, большая часть населения которой была бы уничтожена. И не было бы сейчас многих ныне живущих и здравствующих националистов и фашистов, славящих Гитлера по всей Европе и России. Эта чума захватила Прибалтику, в которой сносятся памятники советским воинам - освободителям и получают государственные награды старики - предатели, вступившие в ряды немецкой армии, сражавшиеся против советских оккупантов. И совершенно забывается, какой ужас творили нацисты здесь, как убивали и пытали они тысячами местное население, чему есть множество подтверждений и свидетельств. Яростная русофобия захватывает новые и новые государства - соседи, где русские презираются и всячески ущемляются в правах. Россию также заполоняют право - радикальные партии, фашисты и население, поддерживающее их. Конечно легко славить Гитлера и его анти - человеческие идеалы и принципы, легко пропагандировать его "бессмертные теории светлого будущего", одним из пунктов которой значится массовое истребление славян и превращение их остатков в рабов, когда вы находитесь у себя дома, в своем городе, когда жизнь размеренна и обеспечена, когда будущее - светлое и безоблачное, а не на передовой линии фронта, когда на тебя движется танковая армада с черными крестами, а у тебя одна граната, пара патронов и приказ - "Ни шагу назад", потому что за спиной - необъятные просторы Родины, которые ты не можешь позволить захватить иноземным врагам, пускай даже придется отдать свою собственную жизнь. Легко избивать бритоголовой толпой одного беззащитного кавказца, когда тебя наполняет "праведный гнев и справедливая ненависть", а не когда какой - нибудь грузин делит с тобой на фронте последний кусок хлеба, сражается плечом к плечу и спасает твою жизнь, закрыв своим телом тебя от пуль. Мне тяжело смотреть на этих обманутых молодых парней, которых используют, как пушечное мясо, в своих тайных интересах теневые руководители. Вся эта стравленная друг с другом радикально - настроенная молодежь - фашисты и антифашисты, используется кем - то для раскола нашего общества на два враждующих лагеря, не способных к объединению в нужный для страны момент. Эти парни ежедневно борятся между собой, а могли бы ударить вместе по такой ненавистной системе, давящей на население. Могли бы, отринув все эти ненужные фашистские и антифашистские "высокие" мотивы, сообща бороться с произволом и коррупцией во всех ветвях власти, с чиновниками, плюющими на свой народ, с олигархами, разворовавшими в девяностые нашу страну, сделавшие миллиарды долларов, "законно" приватизировав государственную собственность, со всеми теми, кому плевать на благосостояние страны, кто совершенно не радеет за наше общее светлое будущее, кто напротв делает все, чтобы уничтожить Россию. Но этому не суждено случиться.
  Лишь немногие, совершенно мизерный процент, остаются верны своим идеалам и идеям всю жизнь, у большинства это проходит одновременно со взрослением. В жизни этих "отважных борцов за свободу" или нетерпимых к "черным" фашистов, да и для каждого неформала, наступает момент, когда появляется образование, престижная офисная работа, красивая жена, еще более красивая любовница, собственное жилье, дети, автомобиль, поездки за границу, загородные дома, деловые партнеры, отдых в самых крутых и дорогих местах города, когда появляется все то, что становится очень страшно потерять, тогда наступает момент, когда надо забыть о том "детстве", всех старых друзьях и той глупой войне против системы и обывательской будничности, момент, когда надо переходить во взрослую жизнь, когда рушатся все те забытые и добровольно преданные тобой красивые идеалы. И тогда ты становишься совершенно нормальным, совершенно обычным, таким, как все то стадо, что окружало тебя в былые времена ненависти к системе. И ты, такой нетерпимый к другим национальностям, такой бравый фашист, просто стоишь и молча терпишь, когда тебя отчитывает начальник - армянин. Ты, такой смелый революционер, ненавидящий когда - то всех тех, обывателей - марионеток, что окружают тебя, становишься офисным планктоном, таким незаметным и одинаковым. Ты теперь - живое воплощение корпоративного духа. Ты теперь думаешь, как бы подлизать боссу, чтобы повыше вскарабкаться по карьерной лестнице, и ты готов перешагнуть через тех потенциальных конкурентов, которых придется сбросить вниз со своего пути. И тебе приходится, как и всем окружающим тебя работникам офиса, лгать в глаза своим сослуживцам, наивно думать, что у тебя появились такие хорошие друзья - коллеги, хотя в душе ты понимаешь, что ради карьеры и денег ты, как и все вокруг, в принципе, готов "кидать", обманывать, льстить - делать все от тебя зависящее, чтобы продвинуться на шаг ближе к такому манящему жадный взор благополучию, на которое ты смотрел по телевизору, и о котором так долго мечтал. И тогда ты становишься очередной шестеренкой в огромном механизме общественной жизни, еще одним подтверждением правления меркантильных интересов в нашем материально - ориентированном мире.
  
  ***
  
  МОЯ МИЛИЦИЯ МЕНЯ БЕРЕЖЕТ,
  СНАЧАЛА САЖАЕТ, ПОТОМ СТЕРЕЖЕТ
  Меня отконвоировали прямо из военкомата в наше местное отделение милиции. Меня там встретили с распростертыми объятиями. Сначала ввели в комнату, где меня поджидали два огромных лысых мента с каменными лицами, так похожими на классических "братков" из девяностых. Я частенько замечал определенное сходство между мусорами и бандитами во внешнем виде. Те же огромные накаченно - толстые фигуры, бритые головы, спортивные костюмы, бездушные лица, овеянные ореолом наглости и безнаказанности. С некоторых пор я люто ненавижу нашу доблестную милицию, и так же боюсь. Мне почему - то кажется, что этих "справедливых" ребят набрали по объявлениям примерно такого содержания:
  
  Требуются молодые люди от 18 лет с выраженной формой мании величия и садистскими наклонностями,
   алчные до денег и безразличные к закону, на интересную и увлекательную работу в должности рядового или
  младшего сержантского состава.
  Телефон для справок: 02
  
  И в наши правоохранительные органы нескончаемым потоком льются отбросы и неудачники со всей России, не поступившие в ВУЗ в Москве и просто приезжие, ищущие свой путь в жизни, решившие вместо армии пойти служить в синие ряды внутренних дел. И все они до темноты в глазах обозлены на более удачливых людей, окружающих их. Проходит совсем немного времени и эти молодые ребята, охуевшие от своей наглости, безнаказанности и вседозволенности, творят беспредел, совершенно не боясь наказания. Они могут избивать ни в чем не повинных людей, вымогать деньги, грабить, сбивать детей на своих поганых машинах, ехать пьяными, применять оружие без необходимости. Если ты милиционер, тебе позволено все и никто не вправе диктовать тебе свои условия, никто не смеет быть против, ведь у тебя есть кусочек картона, отпускающий грехи и защищающий от справедливой длани правосудия - милицейская ксива. И это касается не только низшего личного состава, но и высших чинов. И в народе теперь установилось всеобщее мнение, что менту все можно, все дозволено!!! ЧЕМ БОЛЬШЕ СИЛА И ВЛАСТЬ, ТЕМ БОЛЬШЕ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ!!!
  Однажды, когда мы собрались поехать с друзьями на шашлыки за город, я сказал, что водителю будет хреново, потому что пить нельзя, на что получил исчерпывающий ответ, что водитель - лейтенант милиции и ему похуй на все. Потрясающий ответ... Сказавший его, наверно сам не понимает, о чем идеи речь. Что он будет говорить, когда машина на скорости сто киломметров в час врежется в столб, за рулем будет сидеть этот стар. лей, а рядом такой умный парняга, испытавший на себе мастерство вождения пьяной гниды. Или, когда на скорости пьяный водила не заметит пешеходный переход и красный свет, и его новенький джип собьет пяти - летнюю девочку в голубом платьице. Что скажет этот безголовый мудак, который думает, что ментам все можно, когда ее маленькое тельце ударится о блестяший бампер, оставив на нем глубокую вмятину, перекатится на капот, оставляя за собой густой шлейф крови и врежется пухленьким розовым лицом в лобовое стекло, разбив его на крупные неровные куски. Что он скажет, когда крик её мамы будет стоять в ушах всю оставшуюся жизнь, когда она будет рвать на себе волосы, держа на дрожащих руках маленький трупик, целуя её личико, превращенное в кащицу, и проклиная весь свет и вопрошая у такого жестокого Бога, почему не она была на месте дочери. Что он скажет, когда его менту - водиле дадут три года условно и отберут права, когда высокие покровители сделают все возможное, начиная с подкупа и заканчивая убийством, чтобы замять скандальное дело, чтобы не запятнать честь мундира.
  Как могу я относится к милиции, как к защитникам, когда меня, идущего трезвого домой с грёбаной работы, котрорая сидит уже давно в печёнках, могут запросто отпиздить три пьяных в жопу мента.
  Так вот, я стою в этой комнате, смотрю затравленными испуганными глазами на мусоров.
   - Ну, что, тюлень ебаный, - хрипит один из них. - Пиздец тебе настал.
  Я подумал, что меня сейчас будут бить.
   - Наркоман ёбаный, мы с тебя сейчас все твой цацки снимем и на зону пошлем, а там знаешь, что с такими делают? - угрожал мне один.
   - Догадываюсь, - тихо буркнул я.
   - Сначала поставим на учет, и все, жизнь закончена, никаких перспектив в будущем, - вторил ему другой.
  Установилось неловкое молчание, прерываемое только тяжелым дыханием ментов - носорогов.
   - Что? - спросил меня вдруг один.
  Я молчал.
   - Ты что, совсем охуел? - взревел он. - Отвечай, блядь!
   - А что я могу ответить на такой наиконкретнейший вопрос? - я даже улыбнулся.
  В следующее мгновение я валялся на холодном полу, задыхаясь и корчась, пытаясь поймать кривым ртом хоть маленький глоток спертого воздуха - удар в солнечное сплетение был неотразим.
  Я с большим трудом поднялся, в груди ломило, воздух тяжелыми толчками врывался в мои легкие. Меня отвели в кабинет в конце коридора, где меня уже ждал "добрый полицейский" по имени Аслан. Он начал меня долго расспрашивать о моей зависимости, о моей никчемной жизни. Он был спокоен, его голос звучал размеренно и, как - то, успокаивающе. Он говорил, что я еще молодой, красивый и мне незачем себя травить. Говорил, что вся жизнь впереди, а можно поставить на ней вечное клеймо, так как его первостепенным служебным долгом является поставить меня на учет в наркологический диспансер и сообщить родителям - все это для моего же блага. Говорил, что есть шансы спасти себя.
   - Какие? - спросил я.
   - Ты много кого знаешь на районе? - последовал непонятный ответ, а точнее вопрос.
   - Ну, не то, чтобы очень... - я замялся.
   - Слушай, расклад такой, - он наклонился через стол, так, что я ощущал его прокуренное дыхание. - Ты помогаешь нам, я помогаю тебе. Тебе надо сдать какого - нибудь знакомого торчка или барыгу с наркотиками на руках. Есть два варианта: ты договариваешься о встрече, заказываешь травы. Расплачиваешься мечеными деньгами и мы берем вас обоих, но ты будешь не при делах, тебя отпустят через пол - часа. Никто даже не узнает, что произошло на самом деле. Второй вариант - если вместо травы будет героин или амфетамин, тебе просто будет достаточно показать на него из машины, и мы возьмем его без твоего прямого участия. Самое главное, чтобы это происходило в нашем районе. И все! Ты на свободе, мы о тебе забываем, жизнь прекрасна, - он откинулся на спинку стула и закурил.
  Честно говоря, мною овладели сомнения. Я судорожно начал перебирать в своем мозгу и телефонной книге имена людей, с которыми можно провести эту подлую операцию. В висках ломило, кровь яростным потоком била во все уголки моего худощавого тела, моя совесть истошно вопила, ставя меня на грань решения, от которого зависела моя жизнь - предать какого - нибудь знакомого парня, доверяющего мне, сдать его в руки доблестных органов правопорядка или принять удар на себя, и ждать продолжения этой немой сцены, в которой я был главным героем и злодеем, но вполне мог стать и главной жертвой. Чувство самосохранения лукаво нашептывало мне сдать какого - нибудь неудачно подвернувшегося, ничего не подозревающего торчка. И я поддался, выбрал парня из Коньково по имени Вовочка. Я позвонил ему, договорился о том, что он доставит в мой район за хорошее вознаграждение травы и спидов, объяснив, что сам не могу подъехать, потому что тусуюсь на хате своей вымышленной бабушки, уехавшей на дачу, и не могу оставить квартиру без присмотра с кучей обдолбаных и пьяных уродов внутри. Он сказал, что очень рад меня слышать, что мы давно не виделись, надо бвы тусануть вместе, что все сделает, но придется немного подождать, так как он сейчас на экзамене, и попросил перезвонить через час. И эта небольшая задержка спасла его...
  Я сидел на стуле, молча курил и обдумывал свой гадкий поступок, ставящий на мне ужасное пожизненное клеймо предателя и крысы. Меня грызли угрызения совести, которая неожиданно проснулась во мне, и теперь истерила, прося послушать ее хоть раз в моей бесчестной жизни. Голова кружилась, сигаретный дым тяжелым свинцовым облаком бил мне под дых...
  Пришло время звонить. Я взял телефон, набрал номер без девятки и сымитировал разговор с Вовочкой. Получилось очень натурально, потому что Аслан поверил, что у Вовы произошли какие - то трудности с замутом искомых веществ и он попросил перезвонить ему через час. Так я просидел еще час в приятной компании мента, испытующе смотрящего на меня и ждущего результата своих скромных усилий по моей обработке. Я же думал о том, что будет, если мой маленький обман откроется. Ничего хорошего восстановление истины мне не предвещало...
  Прошел один час. Я изобразил еще один звонок. Вовочка просил еще повременить, и назначил созвон через двадцать минут...
  Прошло двадцать минут. Я "звоню", Вовочка не поднимает, я повторяю попытку - результат тот же, и так несколько раз. Я виновато смотрю на Аслана, делаю очень удручающий и подавленный вид. Он зол. Говорит, что надо подождать еще и повторить звонок...
  Проходит полчаса. Я опять "звоню", у Вовочки "абонент не абонент". Аслан берет телефон и просит сказать ему номер, мое сердце замирает и готово уже остановиться навсегда. Мои ладони и спина моментально покрываются липким слоем холодного пота. Я диктую ему номер одного моего знакомого, помня, что еще вчера его телефон был заблокирован. Аслан прислоняет трубку к уху и ждет ответа. Я смотрю на него и умоляю про себя, чтобы телефон был заблокирован...
  Я иду по темному коридору, покачиваясь и еле передвигая затекшие ноги. Подхожу к окошку возле выхода, где веселый усатый мент отдает мне паспорт. Я дрожащими пальцами забираю его, кладу в задний карман джинсов и выхожу на улицу. Яркое Солнышко бьет по моим привыкшим к милицейскому полумраку глазам, и ослепляет на несколько мгновений. Я иду, пораженный моей потрясающей удачей и изворотливостью. Аслан отпустил меня, сделав ксерокс паспорта и взяв домашний и мобильный телефоны. Его напутствие было наивным и смешным одновременно. Он сказал, чтобы я звонил, как только найду, кого сдать. Я пообещал, что так и сделаю.
  Я ненавижу ментов за их непорядочность и произвол. Но я отлично понимаю, что любому государству нужна эта структура, ведь не будь ее, воцарился бы повсеместно хаос и беззаконие. Милиция создана, чтобы защищать обычных граждан от ублюдков и скотов, примыкающих к мерзости с гордым названием "Уголовный мир". Каждый нарушивший закон, должен понести наказание, которое, возможно, будет даже несправедливым. Сейчас в милиции правят бал коррупция и взяточничество, но ведь в этом тоже виновато государство, не обеспечивающее качественную ротацию кадров. Теперь в милицию может попасть любой сброд. Чтобы пойти в учебное заведение МВД России, надо иметь деньги и связи. Должен идти жесткий отбор на проф. пригодность не только в физическом развитии, но и, что намного более важно, в моральном и психическом. Само государство поставило ментов в такие рамки, научило, скорее даже, вынудило брать взятки, оплачивая такую тяжелую и неблагодарную работу таким несоизмеримым мизером. Но все же милиция стоит на страже порядка и вершит закон, бывает, конечно, что очень своеобразными методами, ограждая законопослушных граждан от убийц, насильников, грабителей, воров, нарко - дилеров, террористов, мошенников, а также от таких потенциально - опасных элементов, как я. Ведь я тоже нарушитель закона, ведь я несу в массы внутреннее резрушение, убивая себя и подсаживая других на наркотики, распространяя вокруг себя черное облако запрещенных веществ, наставляя здоровых людей на этот гнилой путь зависимости и медленной агонии.
  
  
  Глава 8
  
  Нам было по пятнадцать лет, мы каждые выходные тусовались в одном и том же клубе, многих там знали, многие знали нас, особенно девочки, на которых мы устраивали настоящую охоту, вешая потом, как трофеи, их телефоны в телефонную книгу. Однажды я познакомился с девочкой Таней, меня она не очень - то интересовала, мой интерес распространялся на её сисястую подружку Дашу. В ту же ночь познакомил этих двоих сучек с кодлой моих безумных пьяных друзей. Так произошло, что один мой тогдашний друг Серега стал встречаться с Таней, она стала частенько появляться у нас на Кожухе, таскалась вместе с нами по заблеванным подъездам и грязным мокрым дворикам. Непонятно, что она с нами ловила? Через некоторое время она рассталась с Сережей и стала встречаться с Сашей. Серый очень болезненно отнесся к обоюдному предательству своей девушки, переметнувшейся к другому, такому близкому ему человеку, и друга, который не преминул воспользоваться моментом заиметь тёлку, пускай и отбив её у друга. После этого они какое - то время не общались.
  Саша в первый раз познал с Таней таинство секса, трахал её ежедневно всегда и везде, а потом беззастенчиво рассказывал нам, упивавшимся подобными историями богатыми скабрезными подробностями. Мы даже завидовали Саше, я - то уж точно. Всем хотелось ебаться.
  Но однажды в их странных детских отношениях наступил раскол, они поругались и расстались.
  Через несколько дней наступили долгожданные выходные, святая пятница и мы поспешили в клуб, где конечно же наткнулись на Таню. Сначала они с Сашей даже помирились, ходили, держась за руки, зажимались по темным углам, страстно целовались, закатывая глаза, но потом опять что - то произошло между ними, отношения резко испортились. Дошло до рукоприкладства. За Танечку вступились её друзья - местная клубная мафия - в каждом клубе такая есть. Это те, кто здесь очень давно зависает, знает абсолютно всех, в том числе и весь обслуживающий персонал, все знают их, а кто не знает, стараются узнать и втереться в ближайший круг. В итоге нас всех вывели на улицу, в желтый подземный переход, как на казнь, а потом Сашу на наших глазах пиздили три человека, а мы стояли и не могли шевелиться, а нас ведь было ненамного меньше, даже не в количестве дело, а в нашей чести и духе товарищества.
  - Вашего бьют? - спросил подбежавший чувак.
  - Да, - коротко ответили мы.
  - Почему же вы стоите, уёбки? - его вопрос, как и наш молчаливый слабовольный ответ, повисли в тяжелом тревожном воздухе.
  Я стоял и не чувствовал своего тела, меня трясло, мне было страшно, противно за свою трусость и слабость.
  Когда мы ехали в метро, я боялся поднять глаза на Сашку, встретиться взглядом с его разочарованным потерянным взглядом. Мне было очень стыдно, в тот день что - то надломилось во мне, оставив мерзкий липкий осадок на всю оставшуюся жизнь. Тогда я поклялся никогда больше не бездействовать в подобных ситуациях, не подводить друзей, что бы ни угрожало их здоровью и лицу. Конечно же, при первой возможности я эту клятву нарушил. Я подлец...
  Серый - еще тот персонаж! ) Типичный представитель псевдо - гламурной молодежи, которой пруд пруди в столице нашей необъятной Родины. Он всегда был обычным парнем, выделяясь только странной придурковатой прической - вертикально стоящими волосами. Но в какой - то момент что - то изменилось в нем. Он стал работать, у него появились какие - то деньги, потихонечку он стал отделяться от нас. В его жизни стали появляться небольшие, по всем меркам, деньги, но у нас не было и таких, девушки, которых он без конца водил по барам, пытаясь охмурить их своим "пафосом" и "толстым кошельком" и галимая попсовая музыка, от которой меня просто тошнит, и я не понимаю, как люди в здравом уме могут слушать подобное гавно. Его имидж должен был внушать окружающим осознание его небывалого успеха во всех аспектах современной жизни, главными из которых являются заработок и отношения с девушками, вкус к красивой, а главное, дорогой одежде. Он пытался походить на тусовщика и модника, мы же заставляли людей думать, что вылезли из самой грязной выгребной ямы. Он брил брови и мазал голову таким густым слоем геля, что он свисал с его челки, стекал на лоб зеленой размазней, а я стригся под машинку. Он хотел быть пафосным, гламурным, модным, ухоженным, а на деле был невероятно смешон. Не мог выйти из дома, не намазав голову паршивым гелем. Мне всегда казалось, что он тренирует свои показные выпендрежные жесты дома перед зеркалом.
  Однажды я спас ему его нелепую жизнь. Мы отмечали мой день рождения дома у одного нашего друга. Это было в квартире, в длиннющей высотке на Братиславской. Было много алкоголя и очень мало закуски. Хотя сложно назвать закуской десяток пакетов с заварной лапшой. Мы очень быстро напились, а особенно усердствовал Серега. Он уже успел упасть с компьютерного стула, посадив себе на свое гладкое, типа, ухоженное лицо огромный синяк, а потом минут тридцать барражировал по квартире взад - вперед с огромной замороженной рыбиной, прижатой к тупой голове. Через час, может меньше, он совсем сник, приняв запретную дозу алкоголя, негативно повлиявшую на его идиотские мозги. Он стал нести бестолковую чушь о том, что до сих пор любит Таню, которую Саша в этот момент натягивал в ванной, и о том, что у него нет девушки, а ведь ему очень хочется. Мне надоело слушать его гундёж, и я поспешил удалиться на кухню. Заглянув через несколько минут в комнату, обнаружил Серого, гуляющего по каменным перилам балкона, но мне было абсолютно похуй, он меня здорово разозлил своим бухим нытьем.
  Я уже нормально принял на грудь. В голове болталась высоко - градусная муть. Зашел в комнату, Сереги не было, выглянул на балкон и совершенно прихуел, увидев побелевшие пальцы на периле. Не знаю, откуда у меня взялись силы, но я одним рывком вытянул неудавшегося самоубийцу, причитавшего о том, что он хочет в небо, на балкон. Наверно такая резкая мобилизация моих физических сил произошла вследствие того, что увидел эту вонючую пьянь, болтающего босыми ногами на высоте десятого этажа. Одним движением кинул его в ковровую пасть комнаты, влетел следом, кинул на пол и, безумно рыча, стал хлестать его ладонью по лицу, пытаясь привести его в чувство, сбить глупо - пьяное выражение лица.
  В конце концов, он забылся в пьяном безмолвии на диване, а я на пару с Сашей блевали в туалете, забрызгивая остатками непереваренной пищи длинные Танины пальцы, которые она по очереди засовывала нам глубоко в горло.
  
  ***
  
  Это было лето две тысячи четвертого года. Моя семья поехала отдыхать в Крым, в Евпаторию, а точнее в небольшую деревню Поповка под Евпаторией. Там уже четвертый год подряд отдыхала семья моего двоюродного брата, и именно они позвали нас сюда. Мы сняли маленький домик на постоялом дворе одной бабушки, где уже нас ждали мой двоюродный брат, его жена и два сына - мои племянники. Отдых в этой деревне имел два неоспоримых преимущества перед Евпаторией: чистое море и близость бесплатного большого пляжа. Единственное, что напрягало взрослых отдыхающих и местное население - это Казантип - фестиваль электронной музыки, проходящий здесь каждый год. Я не очень понимал, что это такое, но мне еще выпадет возможность познакомиться с этим "культурно - массовым" действом.
  Жизнь текла размеренно и лениво. Я спал, ходил на пляж, ел, опять спал, ходил на пляж, потом опять спал, уже ночью. И так постоянно, скука одолевала меня все больше и больше. Единственное, что вселяло в меня надежду - это огороженная стройка на пляже, где возводился грядущий Казантип. Я валялся на белоснежно - белом, режущем глаза отраженными солнечными лучами, песке и наблюдал за этой стройкой, от которой я так много ждал.
  Официальное открытие должно было состояться первого августа, но неофициально Казантип открылся двадцатого июля. И я стал понимать, почему местное население, состоявшее в основном из бабушек и дедушек, а также взрослая часть отдыхающих так негативно относятся к Казантипу. Во - первых, за недели две до официального открытия деревня стала наводняться неформальной молодежью, разного рода фриками, которые из года в год шокировали местных своим внешним видом и неадекватными выходками. Деревенские жители, ежегодно наблюдающие этот парад уродов, должны уже были давно привыкнуть и не обращать внимания, но их жизненный уклад, существующий в неизменном виде уже много - много лет, ограниченное мировозрение и неприятие веяний новизны, не позволяли мириться с многотысячной толпой уродов, заполняющих каждое лето их маленькую деревню. Я, живущий в Москве, сам был поражен некоторыми экземплярами самовыражения и буйства больной фантазии. Все дело в том, что обладатель самого оригинального внешнего вида имел возможность бесплатного прохода на фестиваль. К тому же многие использовали это с целью привлечения к себе всеобщего внимания и эпатирования публики. Вторая причина нелюбви к Казантипу крылась в его ночных потрясениях для каждого, живущего здесь и пытающегося заснуть. На Казантипе круглосуточно играла музыка, многократно усиливающаяся ночью, переплетающаяся в дивную какафонию звуков и оглашающая окрестности вибрирующими басами, неприятными для людей, отрицающих электронную музыку. Ночью становилось очень светло из - за потрясающих лазерных и световых шоу, поражающих воображение своей яркостью и красотой.
  Было двадцать второе июля - мой день рождения. В этот день я хотел пойти на Казантип, но мне было не с кем осуществить путешествие в эту манящую страну звука и света. Вечером в один из соседних домиков заселился парень из Москвы по имени Ваня. Он приехал один из Коктебеля, ожидая приезда друзей. Он оказался именно тем человеком, с кем мне посчастливилось пойти на Казантип. Я отпросился у родителей, они в честь моего дня рождения отпустили меня на это довольно рискованное предприятие, и снабдили деньгами на входной билет. Мы засели в Ванином домике перед нашим совместным походом. Он привез с собой вино и мы выпили по бутылке каждый. У меня благодаря ежедневным весенним пьянкам в подъезде был выработан стойкий иммунитет к алкоголю, поэтому вино на меня даже не подействовало, чего нельзя сказать о Ване. Он включал мне музыку на плеере, доселе неслышанную мной, рассказывал о стиле "Ой", о своей бурной жизне, наполненной драками, наркотиками и панк - музыкой. Хотя он совсем не был похож на панка. У него были короткие светлые волосы, очки и накаченный торс. Неожиданно он полез в свой рюкзак, покопался там и извлек на мое обозрение довольно большой пакет с темно зелеными измельченными листьями.
   - Что это? - спросил я.
   - Конопля, - ответил Ваня с улыбкой.
  До этого момента я пробовал курить подмосковную коноплю, но по причине ее некачественности и моего неумения курить в затяг, так как я совершенно не курил сигареты, меня, да и моих курящих друзей тоже, совершенно не вставляло. Мое первое знакомство с наркотиками произошло, когда однажды мы в клубе "обожрались" насвая, нам было очень плохо потом. Хотя на самом деле обожрались - неправильное слово, потому что его нельзя есть, иначе будет очень сильно тошнить. Насвай кладут под губу, рассасывают, а потом выплевывают. Ощущения были очень сильными и странными, нас буквально размазывало по танцполу. Но впоследствии оказалось, что это совсем не наркотик, как нам тогда казалось, а заменитель никотина.
   - Я никогда не курил, - немножко покривил душой я.
   - Хочешь я тебя угощу? - спросил Ваня.
   - Давай, - я приготовился вкусить неизведанного.
  Он достал трубку, забил в нее травы, раскурил и протянул мне. Я не умел затягиваться, поэтому у меня плоховато получилось покурить, меня совсем не накрыло, но Ваня был в ауте.
  Наконец настал момент, когда нам следовало выдвигаться. Ваня разложил перед собой все свои деньги по стопочкам, откладывая на дорогу, еду и тусовку, долго думая, сколько куда положить. С сосредоточенным видом, хмуря лоб и силясь что - то подсчитать в уме, он сидел на кровати, тупо уставясь в стопочки гривен.
   - Вот это мне на сегодня, - протянул он. - Но тогда мне не хватит на наркотики, - с этими словами он сгреб все деньги и засунул их в карман.
  Он зацепил с собой немного травы и мы двинулись в путь. Мы подошли к кассам. Я купил себе одноразовую визу, а Ваня купил мульти - визу, в штрих - коде которой загружена личная фотография сделанная прямо тут же. Мы прошли через огромные ворота - портал в другое измерение. Работало четыре танцпола, на каждом из которых играла разная музыка, по всей территории были расставлены барные стойки, к которым мы без промедления и двинулись. Усевшись на высокие стулья, вкопанные в песок, мы заказали пива. К нам подошел толстяк, с которым мы познакомились у кассы. Мы допили пиво и стали пить коньяк с соком из огромонй круглой фляжки, висевшей у толстяка на ремне, перекинутом через плечо.
   - А у тебя есть чё? - обратился Ваня к бармену.
  Я сначала не понял вопроса.
   - Экстази по пятнадцать баксов, - спокойно ответил бармен.
   - Давай, - Ваня протянул ему деньги в обмен на которые получил маленькую таблеточку, которую тут же проглотил, запив еще одной бутылкой пива.
  Мы двинулись на танцпол. Музыка мне, честно говоря, не очень нравилась, но космическая атмосфера места заставляла двигаться, сплетаться в бешеном танце с толпой разноцветных людей, мелькающих в струях стробоскопа перед моим затуманенным взором. Я вскинул голову вверх и устремил свой взгляд на небо, по которому огромными световыми "зайчиками", закручиваясь в причудливые формы, скакали лучи прожекторов.
  Мы путешествовали между четырьмя танцполами в поисках подходящей музыки. Во время одной из таких перебежек мы натолкнулись на компанию ребят, устроившихся на диванчиках и курящих кальян. Ваня подошел к ним и попросился покурить с ними его траву. Возражений не последовало и мы уселись с ними рядом. Напротив сидел парень из Харькова, между ног которого стоял старый желтый чемодан с железными блестящими краями. чуть позже я узнал, что такие чемоданчики обеспечивают бесплатный проход на Казантип. Чемодан должен быть такого размера, чтобы в него помещалась бутылка воды, и внутри обязательно должна быть фотография владельца. К нам присоединился проходивший мимо индеец, который непрочь был дунуть.
  Мы опять на танцполе. Ваня познакомился с девушкой, они стоят в стороне и о чем - то разговаривают. Я подхожу к ним, Ваня говорит, что ему надо сходить домой за "дудкой", а я должен его ждать здесь, так как меня больше не впустят, если я выйду за пределы. Я сажусь на песок, а они уходят, оставляя меня одного втыкать на свои загорелые ноги. Проходит неопределенное количество времени, и когда я уже не надеявшийся их увидеть, с мыслями, что они меня кинули, встаю с немой решительностью идти на танцпол и вижу их, вынырнувших из темноты и приближающихся ко мне быстрым шагом. Мы идем под какую - то лестницу, где курим из "бульбика" вместе с этой девченкой, Ваниным знакомым барменом и двумя охранниками. Потом идем куда - то. По пути Ваня теряет свои очки. Он в ужасе вопит, что ничего не видит, и что без очков ему вообще не прожить. Он стоит подавленный и очень - очень грустный, ведь все веселье оборвалось одним неудачным взмахом головы. Я ползаю под ногами тусовщиков, копаюсь в песке, пытаясь найти такие важные очки. когда уже я потерял надежду, я натыкаюсь на очки, которые остались совершенно целыми, не пострадав от множества прошедших здесь ног. Ваня вне себя от счастья, обнимает меня и горячо благодарит. Мы двигаем на танцпол, где продолжаем наш путь по волнам запретной музыки.
  Далекий горизонт начинает окрашиваться кроваво - красным сиянием, предвещающим появление Солнца. Мы двигаем домой, совершенно усталые и разбитые. С Ваней молча бредет та самая девушка. Мое путешествие по другую сторону реальности подходит к концу, которым станет момент, когда моя голова прислонится к мягкой подушке.
  
  
  
  
  
  Глава 9
  
  НАШ МИР - БОЛЬШАЯ ПОМОЙКА, СРИТЕ ЗДЕСЬ
  Кожуховский затон, переходящий в парк "60 - летия Великого Октября" - странное, очень необычное место, находящееся между Кожуховской и Коломенской, тянущееся по всей длине проспекта Андропова, по одной его стороне. Для любого попавшего сюда стирается грань города, неприступным кольцом окружающая этот небольшой островок природы, находящийся совсем недалеко от центра Москвы.Здесь, особенно если зайти поглубже, кажется, что ты далеко за чертой города, там, где всевидящее око цивилизации не в силах дотянуться до твоей души, разорвав её на мелкие кусочки и бросив на алтарь очередного урбанистического бога.
  Как утверждает легенда возникновения этого места, раньше здесь была свалка в черте города, о которой до сих пор напоминают остатки былого мусора, полуразложившиеся куски которого выбираются кое - где на поверхность искалеченной земли. Было решено засыпать все землей и облагородить этот загаженный кусок территории, ставший отшибом. В придорожной зоне насадили деревья, кустарники, проложили асфальтовые дорожки и поставили постамент - кубик, возвещающий о том, что любознательный путник попал в парк "60 - летия Великого Октября". Память о революции увековечена на грязной земле бывшей свалки. Как это символично, неправла ли?
  Хотя это место и носит гордое название парка, обстановка здесь совершенно дикая, забытая, никто уже давно не ухаживает за садово - парковой территорией. Дорожки занесло затвердевшим слоем грязи и пыли, асфальт потрескался обнажая в глубоких кривых трещинах - порезах, сквозь которые пробиваются настырные зеленые ростки, землю, погребенную под серым прессом асфальта и много лет не видевшую солнечного света. Деревья захватили просторы от Москва - реки до проспекта Андропова, поглотив в густом зеленом великолепии попытку людей принести сюда сухой расчет и стандарты индустриально - городской красоты. В буйстве высоких трав теряются следы первопроходцев этих загадочных мест.
  В какую - то субботу я отправился сюда на прогулку. Погода была отличная. Яростно палящее Солнце высоко висело над моей головой, посылая прямые обжигающие лучи на наш город, потонувший в страшной жаре и удушливо - спертом горячем воздухе. Подошвы моих сандалий стали обжигающе - горячими, грозя расплавиться и стечь по моим ногам на раскаленный, пышущий жаром асфальт. Я перехожу улицу Трофимова и иду мимо храма Александра Невского, в ярко сверкающих куполах которого отражаются редкие вяло - плывущие облака. Спускаюсь по железной лестнице вниз и оказываюсь у воды Москва - реки. Останавливаюсь у самого края и закуриваю. В воде плещутся тяжелым плотным слоем разбухшие окурки, почерневшие бутылки, погнутые алюминивые банки, выцветшие упаковки, дохлый голубь и парочка дохлых рыбешек. По всему бережку, удобно расположившись на каменных плитах, сидят рыбаки с длинными спинингами и удочками, пытающиеся поймать в этой тухлой воде рыбу без глаз.
  Я иду дальше и захожу под густые кроны деревьев, отбрасывающие тени на теплую землю. Пройдя чуть дальше, я поднимаюсь на холм, опоясывающий всю территорию затона, и иду по нему, с интересом поглядывая по сторонам, прислушиваясь к раздающимся звукам и принюхиваясь к витающим в воздухе запахам. Сегодня здесь необычно много людей, что обусловлено хорошей солнечной погодой и субботой. Некоторые пришли сюда просто позагорать, устраивая себе одновременно маленький пикничек, другие же пришли на шашлыки. Я вижу семьи, выползшие в выходной день на природу. Грузные тетки и мужики жарят шашлык, пьют водку и общаются с семьями - друзьями о насущных проблемах, которые терзают их размеренные жизни. Где - то рядом копошатся их дети, которым выпала незавидная участь провести весь день под присмотром бдительно - пьяных родителей. Это место, ввиду своей дикости и некоторой отдаленности от жилых массивов, стало пристанищем костров, беспредела и алко - угара, преследуемых по закону в черте города. Всех присутствующих здесь объединяет и еще кое - что - это горы мусора, остающиеся после таких веселых прогулок. Мне омерзительно видеть, как люди засирают места, где сами же и отдыхают. И это происходит не только здесь, но и по всему городу. Люди мусорят, не осознавая, что будут жить в помойке, устроенной ими же. Меня бесят пакеты мусора, валяющиеся во дворах, потому что кому - то было просто в лом дойти пару метров до мусорного бака, меня бесят срущие везде, где только можно, собаки, после которых на газонах и во дворах остаются кучки зловонного дерьма. Человеку давно стало по хуй на экологию. Давным - давно, когда Земля была молода и прекрасна, когда природа не боялась посягательств на свою неприкосновенность, во времена наших предков, люди все получали от матушки - природы: еду, воду, одежду, крышу над головой - вся их жизнь зависела от капризов или милостей природы. И они были благодарны ей за это. Но потом, разбалованные богатством, которое несет в своих недрах Земля, превращенные деньгами в бездушных скотов, гонимые вперед жаждой наживы, прогрессом и конкуренцией, обрекли человечество на незавидное существование в будущем. С невероятной скоростью опустошаются недра Земли, вырубаются леса, дающие нам кислород, представители флоры и фауны уничтожаются человеком - вечным браконьером или вымирают, не в силах выжить, дыша грязным кислородом и употребляя грязную воду. Впору ходить в респираторах и противогазах, потому что воздух наводнен летучими тяжелыми газами, вредными для всего живого. Ядерные испытания уничтожают жизнь на генетическом уровне. Люди пытаются с этим бороться, но довольно оригинальными и невыносимо - гуманными способами. Например вынести вредные производства за пределы своей страны в страны третьего мира, где люди не считаются за людей, где дешевая рабочая сила и где можно за сущие гроши гнать ее на медленное убийство на "абсолютно безопасное производство", уничтожающее всю биосферу. Или захоронить в такой стране, на приличном удалении от себя ядерные отходы. И это происходит не по доброй воле, под давление сильного на слабого зкономическими репрессиями, эмбарго и мировым престижем. И все это ради чего? Конечно же ради денег. Они решают все в наши дни.
  Наша страна - великая ядерная держава. И одновременно с этим одна из самых грязных. Ядерные испытания в Семипалатинске, катастрофы в Челябинской области и Чернобыле, ядовитые ракетные шахты в Ивановской области, множество химических отстойников. К этому можно добавить второй в списке самых грязных городов мира город Дзержинск. Байконур уничтожает людей в Алтайском крае, где падают ступени ракет, заражая все ракетным топливом.
  Люди купаются в зараженных речках, дышат отравленным воздухом, пьют ядовитую воду и умирают. Умирают тысячами, едва дожив до сорока лет. Умирают из - за рака в тридцать лет.
  Дети не только в России, а по всему миру появляются на свет даунами и мутантами. Или мертвыми.
  Мир катится в глубокую пропасть, на дне которой плещется ядовитый океан. Все это делается во славу прогресса и всеобщего развития технологий и промышленности. Но кому нужен этот прогресс с такими огромными жертвами. Хотя всем вокруг все похуй. Люди думают, что это конечно плохо, но во - первых, это происходит не с ними (это самое главное), а во - вторых, никто ничего не может изменить, как всем кажется. Эгоистично - скотское общество не в состоянии подумать о других людях или о братьях наших меньших.
  Тем более есть еще одна загвоздка. Ведь если остановить любые исследования и разработки, очевидно, остановиться и прогресс, а этого нельзя допустить, это невозможно, это смерти подобно, надо двигаться вперед и выше. Как мы можем существовать без своих игрушек.
  Я сижу на поляне, прислонившись спиной к шершавой коре дерева, слушаю музыку, смотрю на небо, нависающее над белыми домами - исполинами, которые высятся на другой стороне Москва - реки. Внутри меня, в моем больном желудке резвятся двести милилитров сиропа от кашля. Яркую голубизну и белые кустистые облачка сменяет на горизонте темно - синяя, тяжелая туча, набрякшая проливным дождем и полностью заслонившая ласковое небо и Солнце. Пройдет совсем немного времени и разразится гроза, и все эти люди, побегут кто куда, напуганные мощными раскатами грома и сверкающими молниями. Побегут, оставляя после себя горы мусора и недоедков. Мы совершенно не умеем ценить еду, каждый день отправляя тонны недоеденной пищи на помойку. Половина земного шара сидит на ультра - модных и дорогостоящих диетах, мечтая похудеть или с намерением ни за что не потолстеть, хвастаясь друг перед другом своими успехами. Одна половина человечества постоянно взвешивается, не ест после шести, измеряет окружность талии, считает калории, когда покупает продукты, а другая половина загинается и пухнет от голода, мечтая хоть о какой - нибудь еде.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Эволюция зло подшутила над миром
  Дала всем нам жизнь мимолетным капризом
  В истерике Боги далеко в облаках,
  С тех пор нет покоя им на небесах
  
  Человек захотел, чтоб ему помогли:
  Дали огонь, запалили костры,
  Чтоб дождь поливал сухую траву,
  Чтоб зверя убить семье на еду,
  Чтоб племя смогло пережить холода
  И чтоб стороной обошла бы война,
  Чтоб есть после смерти пищу Богов,
  Подбирая объедки с щедрых столов.
  
  Жизнь вдруг пошла быстро на взлет,
  Человек осмелел и помчался вперед.
  И каждый любил своего только Бога,
  Но жизнь нам дала мать наша Природа.
  
  И теперь по планете шагает прогресс
  Высыхают моря, вырубается лес
  Озоновый слой -сплошная дыра
  А вместо дождей льет кислота.
  
  Каждый второй родился больной,
  Каждый четвертый рожден сиротой
  Каждый шестой родился уродом
  Каждый восьмой умер при родах
  
  Браконьеры в законе, покупайте меха,
  Отходы в себе сохраняет Земля
  Ископаемых есть лишь на пол- века
  Лишь человек виноват во всем этом!
  
  
  
  
  
  
  ***
  
  "С помощью наркотиков вы можете пережить все, но ничего не поймете".
   Эрик Берн
  
  Шел две тысячи четвертый год, по - моему. Зима, как раз после нового года. Мы с друзьями жили "насыщенной общественно - полезной" жизнью - кто - то учился в школе, кто - то на первом курсе колледжа, каждые выходные мы ездили в один и тот же отстойный клуб, а по будням после учебы шатались по заснеженным улицам или отсиживались в одном и том же подъезде, не зная, чем себя занять, чтобы не подыхать со скуки и однообразности. У нас не было денег, никто не занимался каким - нибудь спортом, у меня даже не было компьютера в то время. моим самым близким на тот момент другом был Саша, с которым я учился в школе, но потом, после девятого класса, он ушел в колледж. Он стал общаться с одним знакомым чуваком по имени Артем, с которым до этого не общался, практически. Мы с ним виделись на "коробке", куда приходили погонять мяч. Он уже тогда казался нам очень странным - слушал "Гражданскую оборону", носил на джинсовке нашивки и булавки, был помешан на коммунизме, оставляя после себя на стенах надписи - лозунги, сделанные черным маркером, типа "Смерть в массы" или какие - нибудь выдержки из умных речей Ленина, и совсем не играл с нами в футбол или, в популярную тогда игру, "навес". Я не знаю точно, в чем они сошлись первоначально, возможно на компьютере, потому что у Саши он совсем недавно появился, а Артем был очень прошарен в этой области.
  Артем оказался прошарен не только в области компьютерных технологий, но и совершенно неожиданно, чего никто из нас не ожидал от него, увлекался, пока правда только в интернете, наркотиками, о которых постоянно вычитывал разную информацию. До этого мы как - то курили беспонтовую траву, единственными эффектами которой были кашель и обильное слюно - отделение. Именно Артем подбил нас с Сашей попробовать настоящую серьезную аптечную дурь - сироп от кашля.
  Я не очень хорошо помню тот день, остались лишь размытые обрывки, но я точно знаю, что тогда я испытал одно из самых больших потрясений в своей жизни. Попробую восстановить, хотя бы частично, цепь событий, произошедших с нами в тот день. Мы должны были ехать гулять в парк "Коломенское" с двумя нашими друзьями и двумя знакомыми телками из Кузьминок. Я сидел дома у Саши, мы ждали Артема, который должен был зайти и принести, купленный по пути, сироп. Наконец он пришел, достал из сумки пять оранжевых баночек и одну вишневую, которую он купил себе вместо одной оранжевой, так как шести банок того сиропа не оказалось в аптеке. Мы отдали ему с Сашей по сто рублей каждый за две баночки, совершенно неизвестного нам содержимого, надеясь, что эти приличные для нас по тем временам, деньги не уйдут впустую. Мы прошли на кухню и выпили по две баночки, запивая эту тягуче - вязкую жидкость с сильным ментоловым вкусом водой из графина, стоящего на столе. Выпили и пошли к метро, где обещали встретить знакомых девок из Кузьминок. Встретив их, ни словом не обмолвившись о нашем эксперименте, мы пошли на остановку автобуса, где нас должны были ждать два наших друга - Серега и Игорь. Мы подошли на остановку, встретились с ними и сели на подошедший троллейбус. Когда мы сюда шли, никто не чувствовал каких - то эффектов или изменения сознания, начиная проклинать бесполезную дрянь, после которой остался во рту гадко - ментоловый привкус, обжигающий язык и нёбо. Стоило сесть в троллейбус, где поддерживалось тепло, я, как и Тёма с Сашей, почувствовали действие. Мне стало нестерпимо душно в зимней куртке и двух штанах. Жар поднимался из моего живота, расходясь по всему телу обжигающими волнами. Голова казалась превратилась в раскаленную кастрюлю, из которой вот - вот должен был пойти пар. Стоило мне открыть окно, из которого дохнуло приятным ветерком, обдавшем мое покрасневшее лицо прохладой, как на меня посыпались возмущенные крики и требования, немедленно закрыть окно. Я нехотя подчинился, но их можно было понять, ведь на улице было градусов десять - пятнадцать ниже нуля. Наконец, мы доехали и мои мучения закончились. Вошли в парк, дошли до длинной деревянной лестницы, изогнутой змеёй спускающейся вниз, на дно глубокого оврага. Мы все спустились, только Саша стоял перед последней ступенькой, не решаясь наступить на землю. Сначала никто не понял, что произошло, пока Саша не сказал, что ему страшно спускаться. Мы долго уговаривали его сделать этот последний шаг, в итоге, ничего не добившись, я просто сдернул его на землю. Я заглянул в его обалдевшие глаза и понял, что он не притворяется. Нам троим приспичело поссать. Сбоку от тропинки тёк маленький грязный ручеек с отвесными неглубокими бережками. Мы перепрыгнули через него, а Тёма остался на месте. Он растерянно смотрел на нас, не в силах перепрыгнуть эту маленькую преграду. Артем несколько раз разбегался, но в последний момент тормозил перед самым прыжком. Мы, как могли, подбадривали его, показывали, как это просто и что ничего страшного в этом нет. Он же снова и снова разбегался, останавливался, осторожно прощупывал ногой пространство перед собой, не в силах определить границ ручья. Наконец он перепрыгнул и, судорожно хватаясь за голые деревья, полез наверх, где он смог опорожниться. Мы двинулись дальше. Решено было сделать остановку на маленьком каменном мостике, через ручей. Все расселись на перилах, но стоило мне сесть самому, как я вдруг почувствовал, что мост, ставший вдруг таким большим и выпуклым, ощутимо раскачивается, грозя упасть вниз, увлекая нас за собой в ледяную воду ручья. Я с диким криком сбежал с него, встал на землю и стал звать остальных, продолжающих сидеть на перилах, непонятно как удерживаясь на них, ведь мост уже готов был рухнуть. Но меня, к моему великому негодованию, никто не стал слушать, а все продолжали тупо сидеть на своих местах, не двигаясь с места и неспешно переговариваясь. Прошло какое - то количество времени. Под DXMом, особенно под большими дозами, совершенно теряешься во времени, не понимая сколько натикало между последними событиями. Казалось, что прошло несколько часов, а на самом деле минут десять - пятнадцать. Решено было двигать к сцене, путь к которой лежал по обледенелой набережной Москва - реки. Мы втроем очень колоритно смотрелись со стороны. Во время нашего продвижения по ужасно скользкому льду, в который превратилась дорожка вдоль берега, нам постоянно казалось, что мы неумолимо скатываемся в реку, которая тянет свои холодные мокрые пальцы к нашим теплым телам, стремясь затащить в ледяную воду. Мы шли в ряд, держась за руки, крепко ухватившись друг за друга, инстинктивно прижимаясь к сотоварищу, чье плечо ты чувствовал сбоку, как пингвины к своим дрожащим сородичам. Саша орал по телефону, разговаривая с одним нашим другом, о том, что мы скатываемся в чертову реку, а тот чувак - его собеседник на другом конце провода просто охуевал над ним, не понимая, что творится в Сашиной опухшей голове. Спотыкаясь на каждом шагу, мы с горем пополам дошли до сцены, возле которой желтым уродливым скелетом примостился каркас, какого - то давно забытого вагончика - туда - то мы и направились. Мы стояли на деревянном, запорошенном окаменевшим снегом, полу, крепко вцепившись в холодные железные спицы, изогнутые и переплетающиеся в чудном узоре, образующие остов каркаса нашего ковчега. Нам постоянно казалось, что наше временное прибежище катится в ужасную реку, превратившуюся вдруг в черную бездну. Простояв так неопределенное количество времени, мы двинулись дальше, уже к выходу, решив двигать домой. По пути Саша позвонил своему одногруппнику по колледжу, пытаясь вызнать у того, как можно без палева покинуть пределы Коломенского парка. Мы шли по узкой дорожке, выложенной фигурными плитками, которые с ощутимой задержкой текли мне под ноги. Большим плюсом нашего общего одурманенного положения было то, что нам было совершенно не холодно, в отличие от наших трезвых попутчиков, проклинающих лютую зиму и трясущихся в плену ощутимого мороза, царствующего на просторах нашей замерзающей столицы. Прошло еще какое - то количество времени, и я оказался дома. Я зашел в комнату, сел на протертый диван и совершенно безумным взглядом, устремив свои огромные зрачки в глубину экрана, уставился в телек. На мамин вопрос, что у меня с глазами, я не нашел, что ответить. На следующий день в школе, читая третью строчку учебника по биологии, я забывал, что написано в первых двух.
  
  Глава 10
  
  У каждого человека, пусть даже самого посредственного или идеально безгрешного, живущего в нашем несовершенном грязном и мире, полном
  Множества искушений и соблазнов, способных погубить душу и совесть самого непорочного представителя современного гнилого социума, есть свои гремучие скелеты в шкафу. Очень часто такие милые улыбчивые погремушки стоят в ряд в шкафах совсем непримечательных персонажей извечной трагикомедии, что носит гордое название "Жизнь". У меня есть друг Максим - типичный представитель прогрессивной перспективной молодежи с потрясающими задатками светлого прошлого, настоящего и, что самое главное, будущего: острый ум, интеллигентная обеспеченная семья, беспроблемное обучение на юридическом факультете Бауманки, безоблачная карьера молодого преуспевающего адвоката в папиной конторе, три машины, столько же квартир, благовоспитанность и благонадежность, пятидневная рабочая неделя, нетерпеливое ожидание выходных, скромные радости и увлечения попсовой музыкой, драм энд басом, творчеством Минаева и "Комеди - клабом", никаких особо вредных привычек и зависимостей, только сигареты, немного, в пределах разумного, алкоголя, "в контакте" и "Ворлд оф Варкрафт" - в общем и целом, все, что необходимо для типично - обывательской посредственно - серой жизни, как у всех "белых" людей. Человек, не употребляющий наркотиков(что всегда меня в нем безумно удивляло), редко напивающийся, держащий себя в руках, за редким исключением пары случаев, боящийся измененного состояния сознания, во всех отношениях положительный, лишенный, казалось бы всяческих пороков, на самом деле ведет еще одну, скрытую от посторонних глаз родственников, друзей и знакомых, вторую темную жизнь, окутанную непроницаемым мраком тайны, латекса и кожи...
  Это случилось в начале ноября - мы большой, шумной и дружной компанией отмечали два дня рождения в один день - Макса и Андрея - еще одного моего друга. Веселое празднество проходило дома у Макса - так удачно совпало, что его родители заблаговременно и очень предусмотрительно свалили в Эмираты. Веселье било ключом, алкоголь лился рекой, да еще ко всему прочему мои вены были орошены двумя кубами медленного аптечного кайфа, который потрясно внедрял по нашим неокрепшим мозгам после синьки, которую мы хлестали в огромных количествах. Вокруг были только самые близкие друзья, никого лишнего не присутствовало на нашем празднике, черным пятном, в прямом смысле этого слова, лишь маячила девушка Макса, которая мягко говоря недолюбливала нас за наше, как ей казалось, дурное влияние на ее ненаглядного. Сценарий любой тусовки с алкоголем одинаков, в принципе: сначала все присутствующие в едином порыве бухают все вместе, вместе и общаются, проходит неопределенное количество времени, и все разбредаются, группируясь в кучки по интересам, находя друг другу подходящих собеседников, либо, что чаще бывает, подходящие терпеливые и деликатные "уши". Этот раз не стал исключением - вскоре после бурного начала нашего шумного веселого застолья, изрядно поддавшие, мы разошлись по углам. Кто - то сидел на диване, кто - то курил на лестничной клетке, кто - то сидел на кухне, а мой друг Саша сидел в комнате Макса, залипая за компом. Когда сидишь за Максовым компом, слушая музыку, смотря видео или фотки, общаясь с кем - нибудь в аське, в общем, занимаясь, чем душе твоей будет угодно, замечаешь, как ненормально часто падают на его почтовый ящик электронные письма. Сначала это не вызывало никаких эмоций, но потом количество входящих писем начинает возбуждать нездоровый интерес и непреодолимое любопытство, принуждающее помимо твоей воли открыть письмо, прочитать написанное, удовлетворить свой интерес, но никто не решался сделать этого - мешала внутренняя деликатность. Первым тревожным звоночком стали непристойные фотографии Макса и его телочки. Все ничего особенного, сам факт этих фоток не вызывал никаких нареканий или ненормальностей с нашей дружеской стороны. На фотографиях главная роль отводилась Максовой пассии, сосущей его неказистый член и облизывающая отвисшие бритые яйца. Все в рамках правил, все, как у всех, но одна фотка нас удивила - Макс стоит со шваброй - копьем, замотанный в белоснежную простынь, с яростным лицом и членом, стоящим из отверстия в материи. Но мы все равно не придавали особого значения этому, списывая все на их обоюдное увлечение ролевыми играми. В тот день Саша нарушил дружескую этику, и прочитал письма Макса. После прочитанного, и самое главное, увиденного, он был, мягко говоря в шоке, в котором пребывали потом я и Андрей, с трудом осознавая увиденное в своих недалеких мозгах. Сначала мы прочитали письмо - анкету Макса, в котором рассказывалось, что раб Максим ищет себе госпожу, что не смотря на небольшой возраст - двадцать лет, имеет серьезный двух - летний опыт, что он любит глубокие незаживающие порезы, "золотой дождь" и еще много чего, выраженное в терминах, незнакомых мне. Мы были потрясены, но все это были цветочки по сравнению с тем, что мы увидели дальше. А дальше были фотки Макса, раба Максима, изображающие самые пикантные подробности его сексуальной жизни: Макс, стоящий раком, с горящей свечой в жопе, девушка в черном латексном одеянии, хлестающая Макса, во рту у которого торчит огромный черный самотык, плеткой по разодранной ногтями спине. Я, Саша и Андрей сидели, как громом пораженные, медленно и нехотя, до последнего не веря, осознавали увиденное и прочитанное. Андрею стало настолько стало плохо и противно, что он по прошествии тридцати минут ушел с празднования своего дня рождения.
  На следующий день, мы, прокачанные тайным знанием о подноготной нашего общего друга, встретились на нашей постоянной точке дислокации - подъезде Толяна. Мы практически ничего не говорили об увиденном вчера, но каждый из нас решил для себя оставить все в глубокой тайне. Но самое главное, что в нашем понимании, нашем отношении к Максу, как к другу совершено ничего не изменилось. Мы так же дружески любили его, так же тепло относились к нему, я дрался за него. Он остался так же близок нам, как и прежде, его тайная страсть нисколько не отдалила его от нас, никак не повлияла на нашу дружбу.
  Прошло какое - то количество времени и Макс нашел себе, как он думает, новых охуенно пиздатых друзей - компанию молодых ребят, тусовавшихся в одном с нами дворе, так сказать соседей. Наши компании в итоге слились в одну, и Макс забыл о нас - своих бывших друзьях. Проводя с ними свое драгоценное время, он совершенно по - скотски забыл о нас - тех, с кем он был вместе со школы, кто никогда не предаст его и никогда не кинет, кто поддержит и будет рядом, чтобы ни случилось. Он ,бывало, просто не замечал нас, сидящих на соседней окрашенной лавки у подъезда, проходя, как ни в чем не бывало мимо, не обращая внимания, просто бросив короткое "Привет". Но мы, не смотря на это его свинское, по всем меркам, отношение, продолжали дружить, если это можно было назвать дружбой. И я частенько задумывался, как бы себя повели эти его новые хорошие друзья, узнай они такую противную правду о нем, стали бы молчать, стали бы дружить с нерадивым садо - мазохистом, не стали бы обсирать его и гнобить? Но больше всего меня волновало, поймет ли когда - нибудь Макс цену настоящей дружбы...
  
  ***
  
  Началось все с такого безобидного сиропчика от кашля, но мы оказались слишком падкие на запретные необычные удовольствия, еще даже близко не представляя, как далеко нас может завести эта легкая увлеченность психо - активными веществами. Мы были, как первооткрыватели, естество - испытатели, испытывающие на себе все новые, свежеузнанные из интернета, препараты. В то спокойное беззаботное время я понял на личном примере и примере своих друзей соратников - психонавтов, что обычному подростку легче купить абсолютно любую вкусную дурь в аптеке, чем бутылку водки или пачку сигарет. Непонятная политика нашего государства...
  Как - то нам на наши вездесущие глаза попался мускатный орех - казалось бы, обычная пряность, предмет бытового использования многих домохозяек, занимающий свое скромное место в ряду приправ на кухне многих московских квартир. Но мы - то знали больше. Прикупив на Велозаводском рынке три больших продолговатых ореха, мы с удовольствием скушали их, обильно запив пивком их терпкий елочный вкус. Это было часов в семь вечера.
  Шло время. Мы маялись, неспеша прогуливаясь по улице и нетерпеливо ожидая долгожданного эффекта. Но, к глубокому нашему сожалению и негодованию, в нашем трезвом состоянии ничего ровным счетом не менялось, хотя прошло уже часа два. Уставшие и злые от долгого ожидания действия орехов, мы поплелись домой. Придя домой, я поужинал и завалился спать.
  На следующее утро мне надо было, как обычно, вставать в школу. С трудом продрав глаза и попытавшись пошевелиться, я со страхом осознал, что не могу подняться. Путем приложения невероятных физических и морально - волевых усилий, я перевалился с кровати на пол и привел свое непослушное тело в вертикальное положение. С трудом удерживаясь на стуле, я позавтракал, а точнее затолкал ватными пальцами в себя половинку бутерброда, на большее меня не хватило, и чай. На трех автопилотах, спотыкаясь на каждом нетвердом шагу, неуверенной петляющей походкой, я дошел до школы. Путь до нее показался мне вечным, хотя идти было меньше одной минуты - просто пройти через малюсенький дворик и обогнуть белую башню соседнего дома. Весь день я невероятно тормозил, с большим опозданием отвечая на вопросы учителей и одноклассников, и находился в состоянии полу - забытья. Эффект от ореха я ощутил только по прошествии десяти часов с момента внедрения. А мой друг Андрей вообще не смог подняться с постели, по причине чего не пошел в колледж.
  
  Глава 11
  
  Деление ядра атома, рождение планеты, возникновение новой жизни - все эти сверхсложные процессы распадаются в невесомую пыль простых логических цепочек, становятся проще, чем дважды два по сравнению со сложностью отношений и взаимопонимания между мужчиной и женщиной. Мужское и женское - два антагонистических начала, одновременно противопоставляемые друг другу и взаимодополняющие друг друга. Мужчина и женщина - черное и белое, полное и пустое, земное и небесное - такие разные, такие полярные противоположности, но их невозможно представить друг без друга, их объединение, совместная жизнь, вроде бы издревле, с самого зарождения жизни человека на Земле, четко регулируемая природой, не поддается на деле никакому логическому объяснению или устойчивой закономерности.
  Как говорится, женщины - с Венеры, а мужчины - с Марса - выходцы с двух разных планет, разумные существа, кардинально отличающиеся практически во всех жизненных аспектах.
  И в самом деле, мужчина совершенно не понимает женщину, и наоборот. Логика мужчины и женщины основана на совершенно разных мозговых импульсах, а может и не мозговых, ведь, как известно, женщину сделали из ребра Адама, когда тому стало скучно, а ребро - единственная кость в теле человека, в которой нет мозга, даже костного.
  В отношениях с девушками у меня был очень тяжелый старт. В средней школе, до девятого класса я боялся их, боялся оказаться один в их непонятном мне обществе. Я ужасно чувствовал себя в разговорах с ними, боялся любого их внимания к своей персоне, ужасно комплексовал, правда, я до сих пор не понимаю, из - за чего. Это мое патологическое отчуждение от женского пола давало плодотворную почву для постоянных насмешек в мою сторону, ведь все нормальные ребята уже вовсю мечтают о сексе, засматриваются на короткие юбки и обтягивающие штаны в школьных коридорах.
  Приехав в Москву, пойдя в московскую школу, я первое время пребывал в этом блаженном состоянии, но потом стал потихонечку меняться. Сначала девочки меня считали стеснительным лохом, да и всех ребят моего возраста тоже. Мы были для наших одноклассниц недоразвитыми дебилами, не стоящими их драгоценного внимания. Пределами их мечтаний были одинадцатиклассники и выпускники. Мы же казались им сопливыми детьми, впрочем так и было. Настал момент, когда все изменилось, и у меня даже появилась первая девушка - моя одноклассница Наташа. Наши отношения можно вполне назвать смешными и детскими. Мы были еще маленькие неопытные школьники, стесняющиеся наших отношений перед одноклассниками, осыпающих нас насмешками и колкостями. Естественно, что наша "любовь" не могла продержаться долго. Мы расстались через короткий промежуток времени, может, через месяц. Потом у меня настал период клубного потрясения, моего душевного переворота, моего внутреннего перелома. Я стремительно менялся, становился взрослее с каждой неделей, зажигая огни ночного города с огромным количеством девушек, переполняясь опытом общения с противоположным полом. Самое главное, я почувствовал уверенность в своих силах, понял, что привлекаю девушек, что они не в силах отказать мне. Между нами, моими друзьями и мной, даже появился настоящий спортивный интерес, кто больше цепанет девок. Я всегда был вне конкуренции.
  Однако было странно, что с такими невероятными нарастающими темпами моей сексуальной активности, я не мог найти ту, которая лишила бы меня девственности. Все дело было в том, что это не было для меня самоцелью. Однажды я познакомился в клубе с рыжеволосой бестией, красивой и безумной девушкой, не помню её имени. Мы танцевали, страстно целовались, перед уходом я взял у нее телефон. Позвонил на следующий день, она была очень рада моему звонку. Мы долго болтали, в итоге я напросился к ней домой на обед. Как сейчас помню тот день. Я приехал на Менделеевскую, где она меня уже ждала возле выхода из метро. Знаете, в любом клубе вы можете попасться на ловкую удочку "эффекта темноты" - это, когда девушка в полумраке, да еще под воздействием изрядной дозы алкоголя, при мелькающем свете дискотечных огней, кажется неписаной красавицей модельной внешности. Это же, я думаю, касается и парней. Когда вы вместе выходите на улицу и идете к метро, все тоже хорошо, вы оба нравитесь друг другу. Заходите, держась за руки в метро, где "пост - дискотечный эффект метро" с его ярким светом расставляет все по местам. И вот уже перед вами не знойная красавица, а прыщавая девочка с затуманенными глазами. Так вот, тот раз я как раз попался в подобную ловушку. При свете дня моя рыжая красотка оказалась не очень - то и привлекательной, даже где - то отталкивающей. Особенно мне не понравилась её черная родинка на щеке, откуда торчал довольно длинный волос. Но пути назад уже не было, к сожалению. Я решил нисколько не обламываться и хотя бы вкусно поесть на халяву.
  Мы пришли домой, где меня встретил огромный, очень страшный пес, кажется боксер. Он очень устрашающе выглядел, но на деле оказался очень добрым, приветливо встретив меня - чужака в их доме. Девочка, как и обещала, очень вкусно и сытно накормила меня, а потом мы пошли в ее комнату смотреть клипы группы "Placebo", от которой она тащилась, да и мне до сих пор они нравятся. Ей очень нравился имидж певца - бисексуала, она утверждала, что у меня есть нечто общее с Брайаном Молко. Я сомневался. Хотя в то смутное время я поймал какую - то модную струю, веяние того периода моей жизни косить под педика. У меня были проколоты оба уха, а в то время мало у кого я видел подобное, даже сейчас окружающие, бывает, странно реагируют на это. Я носил обтягивающие стрейчевые штаны с гигантским клёшем, белые обтягивающие майки и бусы на шее. Укладывал челочку гелем. В общем, весь такой из себя сладкий мальчик. На вечеринках мы с чуваками жгли не по - детски: танцевали полуголые, обжимаясь друг с другом, хлопая ремнями по задницам, красили губы и подводили глаза, целовались в губы, когда пили на брудершафт - делали все, чтобы шокировать публику, которая совершенно неоднозначно реагировала на наши перформансы. Некоторые понимали, что мы стебемся, а некоторые после каждой дискотеки подходили и спрашивали, какой я ориентации. Меня это веселило, очень забавляло. Я имел успех не только у женщин, но и у педиков, которые пытались со мной знакомиться в метро или клубе. Честно говоря, моя ориентация до сих пор постоянно вызывает сомнения у окружающих! 
  Так вот, мы смотрели клипы, слушали музыку, девочка прижималась ко мне, тянула ко мне свои пухлые губки, мы целовались, я даже получал удовольствие от происходящего. Внезапно мой взгляд упал на старую электрогитару, стоявшую в углу. Это оказался инструмент отца девочки, привезенный ему из Америки еще в семидесятые. Я, как завороженный, ощупывал гриф, тихонько дергал струны, с благоговейным трепетом гладил лаковую поверхность гитары. В то время я как раз пошел к преподавателю, который давал мне уроки игры на гитаре. Сам, толком ничего не умея, попросил сыграть её. Мы прошли в другую комнату, где девочка подключила инструмент к домашнему кинотеатру и стала играть. Меня околдовал этот голос, это потрясающая музыка, я влюбился в мою рыжую бестию, в её голос и быстрые ловкие пальцы. Она пела мне, а я сидел и смотрел на нее широко открытыми глазами, не дыша и не моргая. Так просидел я до самого вечера, слушая переливы струн. Настало время уходить. Я уходил пораженный. Мы не потрахались, я не перестал быть девственником, хотя другой уж точно бы не упустил такого шанса. Я же выбрал нечто другое, чем плотские утехи.
  Я встречался с двадцатилетней танцовщицей из того клуба, которая была старше меня на четыре года, с гречанкой с моего района. Но все это было так, не серьезно, я называл это по незнанию любовью, а на деле это были лишь симпатия и влечение. Но настал момент, когда в мою жизнь пришла настоящая любовь, моё первое серьезное чувство. Это произошло совершенно случайно. Я предложил попробовать встречаться своей бывшей однокласснице Ане. Все случилось по наущению еще одной моей одноклассницы, а по совместительству, её лучшей подруги Лены. Все начиналось, как игра, ни я ни она не вкладывали в наши отношения абсолютно ничего, это был лишь эксперимент, совсем непродолжительный, как нам казалось тогда. Но проходило время, мы были вместе, все больше и больше привязываясь друг к другу. Через две недели мы с ней переспали, я наконец - то перестал быть девственником, теперь было, чем хвастаться перед друзьями и перед своим самолюбием. Это случилось дома у Аниной одногруппницы. Мы пол - дня просидели под дверьми подъезда, дожидаясь, пока свалят её родители. Наконец мы вошли. Очень быстро мы оказались в постели, откуда - то был извлечен презерватив. Все было, как во сне. Меня трясло от страха перед неведомым, руки не слушались меня. Стоило ей усесться на меня, сделать пару движений, как я кончил, Аня же осталась совершенно неудовлетворенной, хотя меня это обстоятельство мало тогда волновало. Главное, что был сделан первый шаг.
  Шло время, наши чувства крепчали, мои - то уж точно. Мы виделись каждый день, благо жила Аня в соседнем доме. Я так прикипел к ней, что уже не представлял ни дня без нее. Мои чувства были совершенно космическими, я готов был перешагнуть через себя своих друзей, свою гордость, свое свободное время ради нее. Так я и делал. Друзья обижались на то, что я мало провожу времени с ними, мне было плевать. Я хотел только одного - чтобы она было рядом ежеминутно, я всецело был поглощен ей, отдавался ей целиком и полностью. Я плакал, переживал, скучал, любил. Единственное, что я не смог сделать ради нее - это бросить наркотики. На короткое время у меня получалось это, но это была лишь передышка перед новым заходом. И никакие ее контрмеры не возымели того действия, которое должны были. Даже ради нее я не мог завязать с уколами.
  Мы с ней были вместе почти год, когда она уехала в лагерь работать вожатой. Первые дни я провел в жуткой депрессии, рыдал часы напролет, не в силах остановиться, сдержаться. Когда она приехала, я был на седьмом небе от счастья, но скоро она уехала опять почти все лето в деревню. Все время своего отсутствия она писала и звонила мне, говорила, как скучает и любит, а я верил. В ту ночь, когда она приехала, я ждал её до пяти утра. Я был вшторенный, накуренный и пьяный, а она была очень холодна. На следующий день она напилась и призналась мне, что изменила. И это случилось не по пьяни, а она все это время, что была в деревне, встречалась с парнем, трахалась с ним. В этот момент внутри меня все рухнуло, я стал пустым, холодным, одиноким и гнусно преданным.
  - Спасибо за все, - бросил я перед уходом и удалился.
  Я люто возненавидел её. Случилось так, что мы виделись каждый день, тусовались в одной компании. Я не замечал её, всячески подъебывал, для меня не существовало этого человека.
  Прошло время, пришла осень, мой гнев и обида остыли, мы стали общаться. Долго разговаривали у её дома, когда все расходились, а мы гуляли с её собакой. В один прекрасный день я получил от нее сообщение, что она все еще любит меня, что она хочет все вернуть, но решать надо мне. На следующий день, точнее вечер, а еще точнее, ночь, мы снова оказались вдвоем в её подъезде. Я обнял её, а потом, медленно приблизив свое лицо к её лицу, поцеловал. Нас трясло, как под ударами электрического тока, тело горело, из наших глаз лились слезы. Такого эмоционального взрыва я не испытывал доселе, она, думаю, тоже. Все было решено без лишних слов, мы снова были вместе. Казалось, все возродилось, былая страсть и любовь горячим ключом били в нас, даже сильнее, чем в прежние времена. Но долго этому не суждено было продолжаться. Отношения изжили сами себя, превратились в рутину. Если раньше я летел к Ане, как на крыльях, то сейчас все моё былое желание отпало, нам стало скучно вместе - а это очень плохой знак. В один прекрасный день я ушел и больше не вернулся. Все было по обоюдному согласию. Но мы остались очень хорошими и близкими друзьями, бесполыми друг для друга. И это круто. Сейчас она вышла замуж как раз за того парня, с кем изменяла мне, но у меня нет уже той ненависти к нему, что кипела тогда. Он хороший парень, они идеальная пара.
  После этого я раз и навсегда разочаровался в любви, потеряв, как мне казалось навсегда, счастье любить. Все последующие девушки не значили для меня ровным счетом ничего. Я очень быстро загорался, но также быстро и остывал. Мало, кому из девушек удавалось хотя бы на короткое время заполучить меня, обязать какими - то отношениями. Я многим нравился, многих сводил с ума, но мне не нужны были отношения. Я получал от своих многочисленных поклонниц деньги, секс, вселенское обожание и любовь. Лишь однажды я на непродолжительный срок связал себя каким - то подобием отношений с милой девушкой Ариной. Она была без ума от меня, я же практически ни во что не ставил ни её, ни наши отношения. И чем сильнее было мое безразличие, тем крепчала её любовь ко мне. Она позволяла мне все, что только я не пожелаю, я делал все, что хотел, не оглядываясь на ее мнение. Мог прийти к ней домой и спокойно уколоться у нее на кухне. Она сама употребляла скорость и была большая любительница дудки, но не одобряла моих жестких пристрастий, но не в силах была сказать хоть что - нибудь против. Я же не спрашивал её разрешения, я просто ставил бедную девочку тупо перед фактом, что хочу уколоться, и у неё оставалось лишь парочка вариантов - молчать либо помочь мне пережать руку. Я делал абсолютно все, что хотел, ни сколько не обращая внимания на мнение Арины. В итоге мы расстались. Но мне было по хуй, во мне это событие не вызвало никаких эмоций. Я отлично использовал её для замута наркотиков. Однажды даже кинул её бывшего парня, когда тот захотел намутить скорости через меня. В итоге они нанюхались аптечной дряни, растертой мной в порошок.
  В ноябре я устроился работать в бар в фитнес - клубе. Нашим бар - менеджером была приятная девушка Лена. Ей было двадцать шесть лет, она приехала в Москву из Киева и жила здесь уже шесть лет с молодым человеком. Я даже не догадывался, что ей суждено будет в будущем занять определенное место в моей жизни. Мне было девятнадцать лет, я брал от жизни по - максимуму, отрываясь по - полной. Она совершенно не расценивала меня, как мужчину, считая поверхностным, неинтересным и жутким блядуном, потому что в клубе я перемутил со всеми девушками. Я же совершенно не обращал внимания на нее, потому что у нее был парень, за которого она собиралась замуж. Но однажды между нами проскочила искорка - все началось с нашего разговора о музыке. Оказалось, что у нее отличный от масс музыкальный вкус. Мне это всегда нравится в людях. Потом мы проводили долгие часы у бассейна, разговаривая о жизни, о чем - то глубоком, переосмысливая вместе какие - то жизненные ценности. Но все равно, никаких подвижек в пользу нашего серьезного сближения не было, с моей стороны точно.
  Однажды, когда мы с Леной пили шампанское в темной подсобке при свете свечей, она призналась мне, что сходит с ума по мне, попросила разрешения обнять меня. С тех пор в наш рабочий вопрос вошли страстные занятия сексом в подсобке, втайне от всех. Она отлично сосала, глотала мою вонючую сперму, а когда разговаривала потом, я явственно чувствовал, как у нее изо рта воняет моим потным членом. Я всегда был королем положения. Мы стали видеться и в нерабочее время. В итоге, мы стали встречаться, она ушла от своего парня.
  Я никогда не любил её, она же была без ума от меня, я никогда не видел, чтобы так самоиспепеляюще любили. Она позволяла мне все, а я пользовался моментом, позволяя себе все. В отношениях с ней я переплюнул самого себя в безразличии и цинизме, но мне все сходило с рук, она постоянно прощала меня, а я все больше наглел, совершенно не ставя ни во что её слезы и обиды. Я думал, что так не может долго продолжаться, но мы провстречались год, на протяжении которого я творил полный беспредел, ежедневно мучая Лену, доводя до слез. Долго не понимал, почему был с ней рядом, не бросал. Потом понял. Я был с ней из - за жалости и уважения. Жалости, потому что знал, как больно ей будет, если мы расстанемся. Это самое плохое, когда с человеком рядом находишься из - за жалости, и ничего более не связывает тебя с ним. А еще, что было весомее для меня, я уважал её отношение к себе, её невероятную любовь, мне казалось, что ни один человек ни в силах любить. Во все самые тяжелые моменты моей жизни, когда я оставался совсем один, когда мне было плохо, когда меня мучила усталость от всего происходящего, когда я не видел смысла в своем нелепом дальнейшем существовании, когда депрессия расцветала внутри меня стальным цветком, царапая колючими стеблями грудь, она всегда была рядом со мной, я всегда знал, что могу полностью положиться на нее, довериться. Только поэтому я был с ней. В благодарность за все, сделанное ради меня. Но пришло время нам расставаться. Она, как могла, до последнего цеплялась за меня, но исход был неизбежным.
  Я всегда негативно относился к изменам, считал это самым ужасным грехом в отношениях, гнуснейшим предательством близкого человека. Мои жизненные принципы не позволяли мне изменять, но однажды я переступил через них. Когда встречался с Леной. В нашем любимом фитнес - клубе был день открытых дверей, все напились, и я на глазах всей честной публики и Лены, в том числе, срулил с одной клиенткой бухать. Она всегда была без ума от меня, всячески оказывая мне знаки внимания. Мы большой шумной компанией катались по дорогущим московским ночным заведениям, где я безбожно бухал, вливая в себя невероятное количество элитного халявного алкоголя. Моей спутнице было тридцать два года, у нее был муж и двое детей, но это не мешало ей на протяжении всей ночи целовать и ласкать меня. Когда пришло время ехать по домам, я поехал с ней. Мы приехали в квартиру её сестры, которая отсутствовала в то время. Хотел лечь на диване в большой комнате, но моя благодетельница затащила меня в постель, где мы долго болтали. Пришло время спать, я уже проваливался в сон, но не тут - то было. В итоге мы до самого утра занимались сексом. Она оттрахала меня всеми возможными способами, делая с моим достаточно вялым членом все, что душе её было угодно.
  На утро, когда мы молча ехали в автобусе, я чувствовал себя изнасилованным, игрушкой в умелых руках. Я поклялся, что подобное никогда больше не повториться.
  
  ***
  
  Мы и оглянуться не успели, как легкие, если можно их так назвать, аптечные наркотики вошли в привычку. Сначала наше употребление было четко расписано нашим же личным незамысловатым графиком проведения выходных - суббота - поездка в клуб, воскресенье - сироп от кашля и прогулка в парк "Коломенское". Сироп либо еще что - нибудь, что удастся приобрести в аптеке. Для нас употребление стало, как отдых от серых будней, воскресный отрыв от реальности и ничего более. Никто даже и предположить не мог, как далеко эти подростковые эксперименты могут зайти...
  Однажды к нам, в наши загребущие, жадные до новых непознанных ощущений, руки достался некий препарат, использующийся в психиатрии. Мы - я, Саша и Артем - закадычные химические братья, скушали, насколько я помню, по шесть таблеток. Прошлявшись какое - то неопределенное время по московским замерзшим - слякотным улицам, мы уселись на лавку в нашем обычном повседневном дворике. Я почувствовал действие горсточки маленьких белых таблеточек, когда увидел, как в нашу сторону поехала смятая пачка сигарет, заставляя меня пристальнее всматриваться в подтаявший снег.
  Прошло неопределенное количество времени, и мы пошли к Саше домой. По пути мы купили батон хлеба, упавший по дороге на слякоть московской улицы. Дома у Саши мы засели у него в комнате, предварительно занавесив коричневые, непроницаемые для невыносимого дневного света, шторы. Саша и Тёма уселись на мягкий, чрезвычайно удобный, плюшевый диван, а я устроил свою неадекватную волосатую задницу на стуле перед компьютером. Саша и Артём взяли в непослушные руки электрогитары, обложились сверкающими белыми листочками с распечатками аккордов и табулатур, и затянули долгую напряженную, пронизывающую до самого костного мозга, музыку. Я же включил на компьютере симулятор футбола, который Саша скачал по моей горячей просьбе. Звука не было, в комнате сначала гремела музыка, но потом мой, выплывший за рамки разумного, мозг полностью погрузился в атмосферу футбольного триллера, который разворачивался на мониторе передо мной. Я, как казалось моему воспаленному воображению, сидел на трибуне, передо мной мелькали разноцветными полотнищами флаги играющих команд, по всему стадиону стоял непрекращающийся, нарастающий с каждой секундой, гул тысяч болельщиков, облепивших меня плотным живым кольцом.Я оглянулся на своих обдолбанных сотоварищей - они все так же сидели скрючившись и скукожившись на диване. Артём залип, закрыв глаза и провалившись в глубокую психоделическую яму, а Саша охуевшими, сверкающими тенями невидимых новообретенных образов, глазами смотрел в пустоту темного угла и с кем - то негромко разговаривал...
  Это было на какое - то пасхальное воскресенье, я уже не помню год, кажется, мне было шестнадцать. Вычитав на необъятных просторах всемирной паутины об одном из препаратов, используемых в психиатрии, мы, конечно же, не смогли отказать себе в удовольствии, если можно это так назвать, попробовать, испытать его неизведанное действие на себе, тем более, что искомые таблетки имелись в наличии у Сашиной мамы, работавшей в психоневрологическом диспансере. В интеренете, на одном из сайтов для объебосов, было выложено описание эффекта, в котором обещались небывалые галлюцинации. Немного позднее я проклинал мудака, написавшего эту чушь, сподвигнувшую нас на весьма неприятный, как оказалось впоследствии, эксперимент. Мы небольшой компанией единомышленников отправились в парк "Коломенское", дабы по - своему отметить светлый праздник Пасху. По пути Саша, Артем и еще один наш сотоварищ - психонавт Виталик выпили по две банки сиропа, я же и Андрей скушали по пять таблов нашего волшебного препарата. Прошло какое - то количество времени, троицу, выпившую сироп уже стало не по - детски накрывать, а нам с Андреем хоть бы что - никакого эффекта. Мы уже начали проклинать то, что согласились пить колеса вместо того, чтобы выпить, как все сиропчик, как нам совершенно неожиданно стало не по себе. Это было какое - то легкое дуновение тревоги, сквозняк опасности. Меня и Дрона обуяло очень необычное ощущение - знаете, такое непередаваемое чувство, когда некуда себя деть. Мы гуляли, я устал, захотел посидеть - сел, сидеть расхотелось, я лег на густую зелень травки, лежать было неохота, я опять сел, потом встал, попытался уснуть - ничего не получалось. Мы совсем сникли, превращались в овощи. Нами было решено, пока не стало совсем плохо, ехать домой, чтобы немного поспать и отдохнуть. В троллейбусе чувствовал себя оторванным от действительности, от всего процесса жизни. Приехал домой, лег спать. Лучше бы я этого не делал! Когда я проснулся часов в десять вечера, мне было много хуже, чем до сна. Поплохело жутко. Знакомая тёлка звонила мне раз тридцать наверное, пока я спал. Звала меня на Крестный ход, побухать кагора, но в виду моего непотребного состояния, я благоразумно отказался от заманчивой ночной прогулки. На следующий день, когда я проснулся, узнал историю Андрея из телефонного разговора с Сашей. Андрюха приехал на район, но спать не пошел, а пошел бухать в подъезде. Там он выпил жестокого баночного коктейля и ему стало совсем плохо. Дома у него свело мышцы и начались судороги. Приехавшая "скорая" помощь с большим трудом привела его в порядок. Я же на следующий день после "bad - трипа" видел все вокруг в ярко - желтой дымке.
  
  Глава 12
  
  Наушники - потрясное изобретение. Этот маленький чудо - приборчик в силах скрасить долгую дорогу или ожидание. Но они, помимо передачи звука прямо в ухо, имеют еще одно занимательное свойство - запутываться. Как ты их не складывай, какую бы очередную методику их сложения, опубликованную в интернете или мужском глянцевом журнале, не используй, как бы аккуратно их не убирай в карман, итог все равно остается неизменным - при необходимости ты извлекаешь на свет плотный комок запутанных в совершенно хаотичном порядке. Этот Гордиев узел современной молодежи не подлежит распутыванию и упорядочиванию. По - моему, парашют гораздо легче сложить так, чтобы он раскрылся во время прыжка, чем наушники, чтобы они не запутались!
  Я ухожу с работы, распутывая по пути наушники, с каждым шагом все более выходя их себя и проклиная все на свете, всех и вся. Наконец, я достиг желаемого результата и удовлетворенный, довольный своей маленькой победой своих ловких пальцев над паутиной проводков, вставил ненавистный аппарат в уши. Включил плеер, надбавил громкости и приготовился наслаждаться своей любимой музыкой, когда вдруг с первобытным ужасом перво - человека перед сверкающей молнией, осознал, что мои наушники сломались. Поломка в "самый нужный" момент - это еще одно, самое поганое свойство наушников, случающееся реже, чем их постоянное запутывание, но оно поистине поганое, ведь теряется возможность решить эту проблему на месте. Добавим сюда еще и эффект неожиданности. Оправиться от такого подлого удара ниже пояса невозможно, для этого нужно время и деньги. Для неподготовленных мозгов, типа моих, это страшный удар исподтишка. Я предвкушал, как выйду с ебучей работы, куплю по пути к метро банку горячо мной любимого пойла под названием "Ягуар", включу плеер, вставлю наушники в свои проколотые уши, и буду идти, делая большие жадные глотки мерзкой красноватой химии, наслаждаться любимой музыкой в своей дурной голове, красивой зимней погодой, предвкушением предстоящих выходных, гулом осторожно проезжающих мимо автомобилей, паром, вырывающимся изо рта, дымом сигареты, одиноко тлеющей в озябших пальцах и ветками - лапами деревьев, прогинающихся под тяжестью свежевыпавшего снега.
  А что в итоге, блядь! Иду по залитой грязью, слякотью и свалявшимся в грязные склизкие комки снегом, дороге, пью теплый "Ягуар", и, что самое ужасное, слышу все окружающие меня звуки - разговоры редких прохожих, чавкающие звуки своих собственных шагов, гул автомобилей, осторожно проезжающих по скользкой мокрой дороге, гул, который я должен был только представлять в своем воображении, слышать в своей голове, будь у меня целы наушники. Подхожу к метро - здесь я слышу крики и мольбы калек и бомжей, просящих милостыню у снующих людей, угрозы пьяного быдла в свой адрес. Спускаюсь в метро - слышу звук подъезжающего поезда и людей, ожидающих его на платформе. Сажусь в вагон - и меня оглушает шум едущего поезда, я как - будто в жерле реактивного сопла, в тишине проносящихся мимо пустых станций слышу объявления их названий.
  Не знаю, как остальные, но я не могу без музыки, тишина и ее отсутствие вполне могут убить меня, как мне кажется. Музыка очень много значит для меня, много больше, чем для обычных людей. Она наполняет меня энергией, взрывает изнутри, обжигает пламенем полыхающих эмоций, хлестает потоком герц по самым тонким фибрам моей души, заставляет сердце биться глубже и чаще, разгоняя мою застоявшуюся кровь, превращая ее в расплавленный свинец, обжигающий жаром, растекающийся по венам огненным потоком нот. Музыка заставляет меня биться в экстазе, прыгать и бесноваться, громко крича и размахивая всеми частями тела, рыдать, в одиночестве сидя перед компьютером или на холодном кафеле ванной, смеяться до одури и улыбаться до самых ушей, беспокоясь, что лицо треснет от перенапряжения скул. Музыка заставляет меня задуматься от неразделенной любви и человеческом счастье, о надежде, слабо тлеющей маленьким рыжим огоньком в погасшем костре, в котором сгорели дотла страницы жизни, о добре и зле, и их вечной непримиримой борьбе, о вере в наше светлое будущее, о храбрости и трусости, долге перед Родиной и самим собой, о сексе и наркотиках, о зависимости и борьбе с ней, о страсти, обжигающей и опаляющей, о преданности и предательстве, об одиночестве и обществе, о мире и войне, о новых неизведанных мирах и другой жизни, о боли и отчаянии, о прекрасных и незабываемых годах молодости и неизбежной старости, о жизни и смерти. Человек, творящий музыку, настоящую музыку, целиком и полностью отдающийся этому занятию, выжимающий тебя без остатка, выплескивающий свою изнанку, свои истинные эмоции, чувства и переживания, по крайней мере, достоин настоящего уважения. Он, как медиум, пропускающий через себя, свою душу, окружающую действительность с тем, чтобы дать свой ответ на извечные вопросы жизни и судьбы, выразить в нетривиальной форме весь спектр ощущений и эмоциональных импульсов, ощущаемых им. Он, как переполненный стакан, в котором до определенного момента копится эмоциональный океан, а потом всепоглощающей волной, настоящим цунами выплескивается, обрушивается на сознание простых обывателей в виде песен, стихов, картин, фотографий, скульптур, романов и так далее. Ведь все сказанное выше относится не только к музыке, но и к любому искусству, как акту самовыражения.
  Ненавижу показуху, коммерцию и плагиат. Ведь истинный творец вкладывает в свои произведения всю свою душу, всего себя, свои эмоции и чувства, и никто не вправе отбирать или присваивать его творения, ведь таким образом он берет себе чужую душу, непонятную ему, далекую и неподвластную. Произведение должно принадлежать только автору и тем немногим понимающим людям, ради которых все это было сделано, кому предназначалось послание, ОТКРОВЕНИЕ. Честность и искренность - вот главные черты настоящего творца, того, кто достоин так называться.
  Я не понимаю людей, которые слушают попсу, тащатся по безголосым и смазливым губошлепам и голосят их одинаково бездушные песни. Как можно слушать эту лжемузыку, эти отупляющие песни об одном и том же? От современных молодых, а главное модных исполнителей, требуется только привлекательное личико и вложения материальных средств. Да и лицо особо не важно, ведь современная косметология творит настоящие чудеса, превращая любую уродину в неписанную красавицу. Главное в с современном шоу - бизнесе, как и во всей нашей никчемной жизни - это "бабки" - они решают все. Как сказал один известный продюсер: "Дайте мне двести тысяч долларов, и я сделаю звезду из любого". Вот он ответ на все насущные вопросы. Талант не обязателен, чтобы греметь на отечественной эстраде. Дай, кому следует на лапу, и тебя пропихнут на сцену, на первые места отстойных чатов, в авангард музыкальных каналов. И напрягаться совсем не надо, все сделают за тебя и для тебя: напишут музыку и стихи, придумают сценический образ, распишут график концертов, снимут клип в Нью - Йорке или Париже, грамотно запишут фонограмму, научат открывать рот под нее, разучат вместе с тобой парочку танцевальных движений. И все - звезда всероссийского масштаба готова. Твои песни будут распевать толпы безмозглых девочек - школьниц, они будут звучать в шашлычных и шаурмешных, из машин настоящих четких пацанчиков, на твои концерты будет ходить примитивное стадо, оболваненное системой, превращенное современной попсовой культурой в безликих идиотиков. А ты будешь грести деньги, продавая свою душу нарисованному дядюшке Франклину.
  Меня удивляет, как людишки могут тащиться по мулаточкам, вертящими пышными задами, называя этот свисто - пляс ритм энд блюзом? Как можно хавать всю эту пропаганду богатства и звездности, выливаемую на нас музыкальными телеканалами и дебильными журналами о жизни звезд. Только совершенно низкий, падший человек, либо последний кретин, может с упоением читать последние сплетни о горячо любимых звездах. Как можно назвать подобное гавно - журнал "Жизнь"? Разве это настоящая жизнь? Для чего показывают, а главное смотрят передачи, обмусоливающие богатство знаменитостей, их новые приобретения и подарки, за которые они выкладывают баснословные суммы, недосягаемые для простых смертных? Для того, чтобы почувствовать, в очередной раз осознать свою ничтожность перед небожителями. Вся эта пропаганда красивой и богатой жизни приводит к загниванию морали и настоящих человеческих ценностей, уступающих место жажде наживы.
  А эти музыкальные каналы - кладези попсы и попсового материалистического образа жизни. Как можно смотреть эти тупые клипы, снятые на тупые песни об одном и том же - о любви. Как лживо и слащаво звучит из уст наших звездных мальчиков и девочек воспевание этого великого и светлого чувства. Эта музыка, отбивающая всякую охоту думать, льется изо всех щелей. Пафос, гламур, самые фешенебельные дома и дорогие машины, самые модные клубные тусовки, самые богатые и знаменитые и воцарение во всем мире диктатуры доллара - вот, те ценности, что пропагандируются на наших музыкальных каналах и радио - станциях. Если ты не богат и знаменит, то ты просто лох, жалкий червь, имеющий право лишь на слепое поклонение своим идолам, презирающим тебя.
  По Mtv идет постоянная давняя проамериканская кампания, насаждающая во всем мире американские ценности: кола, гамбургер, доллар, демократия, пластическая хирургия, пляж, кокаин. Во всем мире стараются подражать американскому образу жизни, перенять тот шик и блеск, тот ореол всеобщего благополучия, что окутывает Соединенные Штаты. Русские телевизионщики переняли этот опыт западных коллег и создали свой гибрид попсового монстра - Муз - ТВ. Тот же смысл, та же направленность и задачи, но все адаптировано под российского жителя и слушателя. Муз - ТВ создал свою собственную идеологию попсового образа жизни, к которому должны стремиться все без исключения. Вспомним печально известный канал А - 1 или, как он громко называется, первый альтернативный. Почему печально известный, сейчас разберемся. Когда он только появился в сетке телевещания, на нем еще был какой - то налет альтернативности. По А - 1 показывали давно забытые клипы, давая так же дорогу и тем, кому не суждено было обрести известность на ведущих музыкальных международных каналах. Я с большим удовольствием смотрел его, наслаждаясь неформатной музыкой или давно забытыми шедеврами. Но вскоре моя связь с альтернативой прекратилась. Прошло сколько - то времени и у меня появилась прекрасная возможность смотреть этот отличный канал. Каково же было мое удивление, когда, включив Первый альтернативный, я увидел "Бумбокс". Их отстойнейший и попсовейший клип день и ночь крутили по А - 1, а саму группу даже номинировали на несколько премий RAMP - Russian Alternative Music Party, где они ко всему прочему еще и должны выступать. Отличное, объективное олицетворение альтернативной музыки и альтернативного взгляда на жизнь. А хедлайнерами тогда стали Klaxons - яркие представители брит - роко - попа. В общем, очередные ярчайшие представители модных и ухоженных попсовиков, которые не имеют никакого отношения к альтернативной музыке.
  Там, где в ход идут большие деньги, нет места альтернативной и неформальной музыке. Общество потребления стирает все рамки и границы, заставляя тысячи людей продавать себя, свою музыку, написанную только ради коммерции. Я знаком с несколькими диджеями. Все они, как один, утверждают, что на самом деле они играют и пишут совершенно некоммерческую, непопсовую музыку, неудобоваримую для уха простого обывателя. Это все, конечно, так, но все они, как один, играют в парочке быдло - клубов совершеннейшую отстойнейшую новомодную попсу, от которой их тошнит, по их словам. Они бы рады ставить свои андеграундные трэки, но хозяева заведений платят им за то, чтобы они обеспечивали людей музыкальным мусором для безумных "синих" плясок. А все их собственные музыкальные предпочтения приходится запихнуть поглубже в задницу и молчать в тряпочку.
  А еще я совершенно не понимаю отечественный шансон - настоящая музыка для настоящих серьезных мужчин. Мне непонятна эта тюремная лирика с её воспеваниями гоп - стопов и обкладыванием всеми хуями мусоров - волков. Мне непонятно, как человек, не сидевший в тюрьме, далекий от всей этой блатной ереси, может восхищаться этими смелыми парнями, перешагнувшими через закон, этим тюремным образом жизни в постоянном заточении. Как можно доверять опыту человека, половину своей никчемной жизни просидевшего на зоне?
  
  
  ***
  
  Мы курили дурь, пили отвратительно - приторные сиропчики от кашля, кушали таблетки от гриппа и простуды, снотворные, антидепрессанты и нейролептики, выбивали кодеин из обезболивающих, даже дышали газом для заправки зажигалок. Город наводнен наркотиками, каждая калечная, то бишь, аптека переполнена прущими вкусными препаратами, обеспечивающими нам наше ежедневное полуобморочное состояние. Мы каждый божий день травили свои неокрепшие молодые организмы и мозги аптечным ядом из множества калечных, расплодившихся по нашему милому криминальному райончику, как грибы после дождя. Эти веселые лекарства, обладающие скрытой от посторонних глаз сущностью, находились в практически свободной продаже, были доступны даже глупым школьникам, типа нас. Мы заходили в дверь с зеленым крестом, где нас приветливо встречала очередная милая и улыбчивая тётушка с безразличными глазами, и отдавала в наши вожделеющие руки сквозь маленькое окошечку желанную коробочку, внутри которой покоился желанный препарат, готовый взорваться мощным опьяняющим эффектом в наших желудках, засоренных дрянью. Кстати, практически во всех подобных аптеках сбоку от кассы стоят картонные коробки, куда местные объебосы скидывают упаковки от запретных лекарств, освобождая их при покупке от ненужных упаковок. Поэтому из аптеки наркоман выходит, не обремененный тяжестью ненужной коробочки в кармане. Эти картонные ящички поставлены предприимчивыми аптекарями, чтобы отвлечь опасное палево от аптекаи, иначе все наркоши будут выкидывать пустые пачки прямо на выходе, а наличие подобных пачек на улице в ближайшем радиусе от аптеки прямо указывает на наличие запретных колес в калечной. Также в эти коробки следом за упаковками отправляются левые чеки с выбитыми на них названиями безобидных лекарств.
  Аптечная дурь прочно вошла в наш повседневный обиход. Я, как и мои наркотические братья, уже не представляли своих скучных жизней без наркотиков, без кайфа. Мы перепробовали все, что только можно было перепробовать из разнообразия мира аптечных наркотиков. И как - то так получилось, вернее мы сами себя подвели к этому, что все мыслимые известные наркотики исчерпали себя, нам хотелось новых остро - приятных ощущений. Мы подошли к той грани, что отделяет юношеское ребячество от взрослой зависимости. Мы оказались готовы к первому уколу...
  Это произошло в сентябре две тысячи пятого года. Я со своим другом Сашей прознали из достоверных источников об одном препарате, используемом в медицине, как обезболивающее средство, как анестезия. Но мало было узнать о конкретном лекарстве, самое главное, что мы узнали, где оно свободно продается. А продавалось оно в аптеке, спрятанной от посторонних глаз на территории строительного рынка, что на Севастопольской. Однажды мы с Сашей отправились туда. Побродив в смятении по рынку, мы, наконец, наткнулись на искомый объект. Совершив быстрый бартер денег на пачку ампул, мы в радостном возбуждении поехали в родные края. Эта самая пачка ампул, в которой находилось пять стекляшек, провалялась у меня дома около недели, терпеливо ожидая своего звездного часа, когда настанет торжественный момент долгожданного внутривенного вливания. Мы долго готовились психологически и физически к акту добровольного лишения наших вен девственности. Я и Саша безумно боялись предстоящего пугающего, но неизбежного действа.
  Пришел судный день, день истины, когда решалась наша дальнейшая судьба, когда что - то должно было кардинально, раз и навсегда измениться в нашей скучной и однообразной жизни, когда мы должны были приобрести новый, ранее не испытанный опыт, но потерять что - то намного более важное - свою личность, человечность, душу.
  В тот злополучный знаковый день я напился после института, празднуюя день рождения одногруппницы. Созвонился с Сашей, договорились встретиться на Коломенской. Приехав на место, нахожу его пьяным в компании нашего общего товарища - Виталика. Очень удачно совпало, что мы оба оказались под беспечным воздействием изрядной доли алкоголя, отбивающей любое чувство страха и сомнения. Поехали на Кожуховскую, к Саше домой. Пришли, проглотили еле теплую жижу густого непонятного супа, и замолчали, сидя на табуретках на кухне. Набравшись смелости, такой необходимой в данной пугающей ситуации, двинулись в комнату. Там извлекли по одной ампуле, расчехлили двух - кубовые шприцы, достали спирт и вату. Нас трясло, тело нет слушалось и отказывалось повиноваться, всячески протестуя против сложившейся ситуации. Пальцы не слушались, голова разрывалась под бешеными толчками холодной крови, грозящими разорвать тугими струями вспотевшие, покрывшиеся холодным потом, виски. Я был первым. Никогда, до селе не делав ничего подобного, я трясущимися руками направил иглу на набухшую синим канатом перетянутую центровую вену. Медленно проткнул покрывшуюся резвыми мурашками кожу, ввел содержимое шприца до конца, выжимая поршень до упора. Не попал в вену, вогнал всю неизвестную жидкость под кожу, на которой набряк большой тугой шарик, вместивший в себя весь ожидаемый кайф. Вытащил струну из руки, заткнул точку укола ватой, смоченной в спирте, и встал посреди комнаты.
  - Нет ничего, - медленно протянул я охрипшим голосом. - Никакого эффекта, Саша.
  Саша уже вгонял дурбазол себе в вену. В отличие от меня, он с первого раза попал, куда следует. Я посмотрел на шарик на моем локтевом сгибе, он практически рассосался, тая прямо на глазах, унося свое содержимое по просторам моего тела. Вдруг я почувствовал невероятную слабость, от которой я повалился на пол, куда следом за мной упал и Саша. Я понял, что это приход - то самое, ради чего и колят любую дрянь. Тот сладострастный миг небывалого счастья и блаженства, ради которого люди калечат свои жизни, добровольно убивая себя, загоняя в глубокую яму, шагая с высоты своего необозримого, но такого обманчивого могущества, в глубокую пропасть, срываясь вниз, падая в самые глубины нечеловеческого существования. Мы переползли на диван, где остались лежать, нежась в лучах приятной расслабляющей истомы, не спеша попивая водичку из пластиковой бутылки, предусмотрительно принесенной Сашей с кухни. Провалявшись какое - то время на мягком теле дивана, мы решили сходить на кузню за яблочком. Осторожным ползком мы отправились в это далекое и нелегкое путешествие. Заполучив искомое, мы вернулись на диван, на котором валялись с полу - прикрытыми глазами, нежась в лучах счастья и совершенного безумства.
  
  Глава 13
  
  Пятого декабря две тысячи девятого года в Перми произошла страшная трагедия, унесшая жизни более ста человек. Ночью сгорел ночной клуб "Хромая лошадь". Это случилось из - за использования пиротехники и фейерверков в условиях повышенной опасности воспламенения. После запуска очередного фейерверка загорелся потолок, декорированный легко воспламеняемыми материалами, в считанные секунды огонь охватил большую площадь, разносясь под воздействием воздушных потоков на большую площадь. Началась паника, хаос и ужасная давка. Люди кинулись к выходу, обезумев от ужаса, буквально по головам шагая к спасительным дверям. Черный выход, предназначенный для эвакуации персонала и гостей клуба, по всеобщему, общепринятому в подобных заведениях обычаю, оказался завален различным мусором, хламом и неиспользуемым инвентарем. Это не позволило надеявшимся на спасение людям выбраться на улицу. Путь назад был отрезан полыхающей стеной огня. В итоге в эпицентре бушующей стихии оказалось более двух сот человек, половина из которых сгорела заживо, а другие в страшных муках умирали в больничных палатах, на глазах у врачей, которые не в силах были спасти несчастных. На момент написания данного текста число жертв составляло сто тридцать пять человек.
  Это трагедия стала катализатором настоящей бури, поднявшейся в стране, на телевидении и в сфере ресторанного и клубного бизнеса. Сам президент Медведев взял под свою эгиду расследование этого случая человеческой халатности и, что волновало всех больше всего, наказание виновных. По самым крупным городам страны красными тучами, грозящими закрытием любому заведению, попавшемуся на пути, расползлись пожарные инспекторы, подстегиваемые начальствующей верхушкой и представителями внутренних дел, приставленных к каждому такому инспектору, дабы обеспечить качественное выполнение последними своих должностных обязанностей и обрубить любую возможность взяточничества.
  Конечно, главными объектами внимания подобных инстанций стали заведения Москвы - столицы, долженствующей показывать положительный пример периферии. Один за одним во все мало - мальски крупные и известные заведения поплыли караваны проверок. И посыпались головы нерадивых управляющих, посыпались один за одним громкие дела о закрытии ведущих ночных клубов. Затряслись поджилки у управляющих и владельцев подобных заведений. Меня удивляет положение дел в нашей стране, когда для того, чтобы люди задумались о безопасности, о своем долге, о людях, работающих и отдыхающих в клубе, об их жизнях, которые они ни во что не ставили, должны погибнуть невинные. Почему бы не контролировать безопасность заведений и четкость работы пожарных инспекторов, среди которых плодится коррупция, до несчастного случая, унесшего столько жизней? Нет, надо устроить показательную порку, в ходе которой инспекторы, повинуясь команде свыше, должны закрыть энное количество клубов, желательно, самых известных, тех, что у всех на слуху. Ведь надо показать, что меры принимаются, чтобы утихомирить гневную общественность. И совсем забывается, что все это надо было делать раньше, когда люди были живы и здоровы.
  Я сам работаю в одном ночном клубе, поэтому непонаслышке знаю о пожарных проверках. Инспекторы приходят, им накрывают щедрую "поляну", вручают конверт, они, ничего не осматривая, выписывают для порядка небольшой штраф и уходят, оставляя после себя предписание о доработке недочетов. От любого, даже самого серьезного "косяка" можно легко откупиться, все зависит лишь от уровня зажранности пожарника и количества предложенных денег. И им плевать, что завтра здесь погибнут люди, которые не смогут выбраться через завалы запасного выхода, или слишком поздно узнают об опасности, или огнетушителя не окажется в самый нужный момент.
  Вообще, сфера ресторанного и клубного бизнеса - еще то болото. В основном, здесь обитают те люди, что готовы сделать все, чтобы удовлетворить любую прихоть клиента, лишь бы он платил деньги. Этот мир пропитан патологической жаждой наживы, начиная с официантов и заканчивая управляющими. Меня тошнит от всего этого. Тошнит от самого себя, раболепно улыбающегося каждому пришедшему пьяному ублюдку, от посетителей, которые, по закону сферы деятельности, всегда правы, от менеджеров, тупо сидящих на стуле с лицом директора мира, от управляющего, пышащего пафосом и брезгливостью к нам, выполняющим всю грязную работу, приносящую прибыль его заведению. Все для того, чтобы получить свои мизерные чаевые - эту жалкую подачку с "барского стола".
  
  
  ***
  Сашу наш первый опыт внутривенного внедрения отравляющих прущих веществ не особо впечатлил, насколько я помню. Он потом еще долго не решался или не хотел, а может боялся повторить его. Я же не стал останавливаться на достигнутом, благо отрава была легкодоступной, тем более, что я обнаружил ее наличие в парочке местных калечных. Так что мое употребление по - взрослому стало ежедневным процессом, в который я втянул моего друга Артема. Вернее, он сам втянулся без особых усилий с моей стороны. Хотя в то время употребление наркотиков в одиночку казалось совершенно дикой мыслью, никому не нужной скучной перспективой. Тогда мы нашими постоянными уколами разгоняли с Тёмой ежедневную скуку, серость унылых будних дней, неотступно преследовавших нас. Это было еще одним нашим развлечением - увлечением, как кино, музыка и компьютерные игры. Представьте себе унылую жизнь обычных уличных ребят - безработных студентов первого курса. Зима в тот год выдалась очень холодной - температура опускалась до тридцати градусов ниже нуля. Это обстоятельство отбивало всякую охоту шляться по замороженным кожуховским улицам, а просиживать жопу дома, отогревая ее горячим чаем и скандалами с родителями, мы были не в силах, я - то уж точно. Поэтому мы каждый божий день просиживали в одном и том же подъезде, чьи однообразные зелено - белые стены, исписанные нами всякими некорректными надписями, на три долгих года стали живыми свидетелями нашего добровольного самоотравления. Все началось со скуки, а закончилось плачевно...
  В наши подъездные наркотические изыскания спустя какое - то короткое время включился и Саша. Ни в чем нам с Тёмой не уступая, ни на шаг не отставая, он с безумной обреченностью жалился аптечным дурбазолом. Мы каждую неделю пили сироп от кашля, жрали невероятное количество различных колес, каждый день ставились, вгоняя в пожелтевшие вены запретное зелье. Мы как - будто подготавливали почву для будущих отравляющих удобрений, подводя самих себя к неведомой последней черте. И очень скоро в наши жизни ураганом ворвались тяжелые наркотики - амфетамин (в простонародье - спид или скорость), героин и мак.
  Героин был когда - то лекарством, как впрочем, и все нынесуществующие самые опасные и тяжелые наркотики. Сейчас героином пугают нерадивых детей и непрошаренных взрослых. Героин выступает, как стереотип единственно опасного наркотика. Если обыватель слышит слово "наркоман", то его скупое воображение рисует ему шприц, заправленный героином. Без сомнения, героин чрезвычайно опасен, его систематическое употребление ведет к сильнейшей физической и психической зависимости, к ломке и передозу. Хотя слова, что привыкание развивается сразу же после первого укола, сильно преувеличены. Это делается по вполне понятным причинам, а именно, чтобы напугать скучающую, ищущую кайфа, молодежь. Но, как бы не старались СМИ, родители и различные антинаркотические передачи, это не особо получается. Ведь, как известно, запретный плод сладок. А все бесконечные разговоры о вреде наркотиков только подогревают интерес к ним у растущего поколения.
  Героин - это самый яркий представитель наркотиков опийной группы. К ним же относится и мак, черняга. Но есть также и группа стимуляторов. Это две группы наркотиков - антагонистов, различающихся по действию на человека, отходнякам и зависимости. Каждый выбирает себе зелье по вкусу. Его выбор зависит от свойств темперамента, характера, каких - то психологических и психических качеств. Все это очень сложно и неведомо мне. Невозможно одинаково любить и опиаты и стимуляторы. Опиаты - это анти социальные, анти общественные наркотики. Они дарят успокоение, уединение с самим собой, со своим внутренним "Я". Опиатчик бежит от компании посторонних людей, становящихся чуждыми ему, обламывающими весь кайф, смысл которого заключается в одиночестве и спокойствии, он пытается забиться в свое глубокое логово, на дно которого не проникает солнечный и людской свет. Амфетаминщик же, наоборот, стремится к компании, обществу, он жаждет бесконечного общения, а еще больше терпеливых молчаливых ушей, способных долго слушать его пулеметную очередь бреда и словесного поноса. Его раздирает изнутри энергия, энтузиазм, нежелание усидеть на месте, желание двигаться. Одинокий спидовый фрик может сойти с ума наедине с самим собой. Ему требуется выплеск этой небывалой волны, раздирающей его тело и мозг изнутри.
  Саша и Тёма выбрали опиаты, а я винт...
  
  Глава 14
  
  Новый год - прекрасный светлый праздник, мечта всех детишек, и не только их. Этого дня многие ждут весь год. Это праздник мандаринов, елок, ваты под елками, имитирующую снег, бенгальских огней, шампанского и салата "Оливье". Весь декабрь проходит в тревожном предвкушении того самого дня, а точнее ночи, когда двенадцать ударов часов на Кремлевской башне после ободряющей речи президента возвестят о начале нового года. Нового года надежд и далеко идущих планов на будущее. В эту прекрасную снежную ночь люди пускают фейерверки, а потом надираются до потери памяти, чтобы первого января проклинать все на свете, в том числе и поганый новый год, который так плохо, но ожидаемо жестко - похмельно заканчивается. Весь декабрь люд строит планы, придумывает, как лучше, оригинальнее встретить этот празлник, но в большинстве случаев все в конечном итоге сводится к одному и тому же - тупому нажиралову дома.
  Тридцать первого декабря по всему городу творится небывалый доселе ажиотаж - люди сметают подчистую полки магазинов, в последний момент выбирая подарки и закупаясь праздничной красной икрой и шампанским. Весь последний месяц года всюду властвует новогоднее настроение, заставляя людей одевать ярко - красные шапки - незаменимый и неотъемлемый атрибут этого праздника. Все счастливы в предвкушении, ждут не дождутся взрыва фейерверков и пробок шампанского. Что же касается меня, то я давно уже потерял для себя тот незабываемый дух нового года и Рождества. Этот праздник будоражил мое воображение, когда я был маленьким, когда просыпаясь утром первого января, я находил под живой, вкусно пахнущей, колючей елкой, срубленной папой в настоящем лесу, огромного, невиданного доселе трансформера. Когда я стал оставаться с родителями бодрствовать и встречать новый год по - взрослому, совсем как большой, этот самый дух нового года, светлого чудесного праздника, это таинство, внезапно ставшее таким явным, был навсегда потерян мной. С тех самых пор это превратилось в одну пьяную ночь, а смысл ее оказался утерян навсегда.
  С девятого класса, уже семь лет, я не отмечаю новый год дома, с родителями. Именно тогда, когда мне было четырнадцать лет, новогодняя ночь оказалась самой позитивной и доброй, она была наполнена настоящим весельем, тот самый пресловутый дух Рождества и нового года, о котором все столько говорят, буквально висел в холодном воздухе, обволакивая всех нас густым праздничным туманом, не давая ни на миг усомниться в торжественности события! Тогда мы просто высыпали на улицу большой толпой оголтелых школьников, скинулись нашими общими совсем небольшими деньгами, накупили водки и весело нажрались. Последующие наши совместные "отмечания" нового года прошли бестолково и до боли тоскливо, оставив нам массу негативных впечатлений на весь последующий год. Не понимаю, почему так получалось, наверно потому что старались все спланировать заранее, прямо, как взрослые дядьки и тетьки. А надо было возможно отдаться воле стихийных стечений обстоятельств, капнуть капельку безумия на все глобальные планы.
  Я, как сейчас, помню, тридцать первое декабря две тысячи седьмого года. В тот светлый предпраздничный день я "работал работу", правда до шести часов вечера, что нисколько меня не обламывало, так как планов на эту новогоднюю ночь не было совершенно никаких. Причин такой скудной безвыходной ситуации была масса: во - первых, друзья шумной гурьбой уехали на дачу, отмечать новый год в сугробах под Коломной; во - вторых, родители отбыли в дом отдыха, дабы отметить праздник в подмосковных сугробах; в - третьих, я должен был выйти на работу третьего января, поэтому любая поездка куда бы то ни было казалась сущей бессмыслицей, так как скорое возвращение в столицу не входило ни в чьи планы; ну, а в - четвертых, это было полное отсутствие материальных средств, так как, по неизвестным и не поддающимся нормальной человеческой логике, причинам наш управляющий не выдал нам заработную плату до нового года, как это общепринято, оставив нас с полным голяком в кармане, лишая меня, в частности, последней возможности хоть как - то отметить этот праздник.
  В итоге я все - таки получил часть причитающихся мне денег, а точнее три тысячи рублей. Этих небольших денежных средств хватило мне на праздничную бутылку текилы, которую я до этого никогда не пил. Кассир в супермаркете грустными заебаными глазами смотрела на всех проходящих мимо, на всю эту безразличную толпу, которая накупит сейчас праздничных угощений и синьки, а потом пойдет кутить и отмечать, веселиться всю ночь, а может и следующий день, а может и несколько дней. А она, будет торчать в этом гребаном магазине, вдалеке от своих близких и родных, чтобы пробивать всё новые и новые бутылки с огненной водой, рекой льющейся в эту морозную ночь по всему миру. Я оплатил свою текилу и лимончики и поспешил домой, сказав на прощание несчастной продавщице короткую, но такую приятную фразу, которую она ждала, может быть, весь этот длинющий день, и еще более длинные вечер и ночь: "С наступающим!". Улыбка благодарности осветила на короткий миг её измученное лицо, а потом погасла, стоило мне выйти на улицу.
  Я пришел домой, в котором ничто не напоминало о Новом годе. Не было ёлки - этого главного атрибута праздника, ни гирлянд, кричаще мигающих по стенам, ни Дедов Морозов, расставленных по всем углам и полочкам. Не было ни единого новогоднего пылесборника, такого бесполезного в принципе и незаметного, ничего не значащего в другие года. Но сейчас их отсутствие резало мне глаза.
  Я был дома практически один. Почему практически? Да потому что присутствовал еще один "истинно новогодний" персонаж - мой пьяный в кашу дед, неадекватным эльфом развалившийся на диване. Холодильник на моё удивление оказался битком набит различной снедью. Соорудив себе нехитрый закусон и нелепый овощной салат, я уселся за компьютер. Вообще в эту ночь принято пялиться в ящик, по которому транслируют массу новогодних передач и традиционных одинаковых фильмов, которые все от мала и велика пересмотрели именно в новогодние праздничные дни такое количество раз, которое соответствует их сознательному возрасту. Везде и всегда одно и тоже. Никаких изменений в расписании всеобщего веселья нет, и не будет до самого конца света, когда все человечество загнется от бесконечной тоски по загубленной им же планете или от переизбытка канцерогенов в колбасе. Колбасе, которую я щедро, не скупясь накромсал на свой "праздничный" стол. После короткого раздумья решил посмотреть фильм "Достучаться до небес" - он идеально, по моим представлениям, подходил под текилу.
  К концу сеанса я знатно поднажрался. Причина крылась в том, что я в охотку выпил практически пол - литра своего "элитного" мексиканского пойла. Все это время я получал поздравления и соболезнования от своих друзей, бешено празднующих наступление Нового года, сухо выслушивал их комментарии по поводу моего, мягко сказать, плачевного положения, в котором я волею судьбы и случая, в качестве справедливого наказания, оказался в эту ночь. Эта несуразная, жалкая, одинокая ночь оказалась пророческой. Как встретишь Новый год, так и проведешь. Не зря так говорят, наверное. Хотя я и не верю ни в одну дебильную примету.
  
  
  ***
  Несколько дней назад мне пришло очень знаменательное, я бы даже сказал, знаковое смс - сообщение. Мне писал мой старинный кожуховский друг - заядлый нарко - агент Костян. Последние два года он провел в тюремном заключении на зоне, в городе Клинцы, что в Брянской области. Какое - то время назад мы перезванивались с ним каждый день. Я отлично понимал, как ему там одинаково и тоскливо вдали от родных и друзей, как ему не хватает общения. По этой причине он звонил мне по несколько раз на дню. Сейчас же, когда мы уже очень давно с ним не общались, он жутко обиделся на меня за мое равнодушие и игнорирование, его сообщение о том, что он выходит, стало настоящим потрясением для меня, неожиданным флеш - беком из моей прошлой жизни, к которому я не был готов, как не был готов вернуться к своей прошлой жизни.
  Через его несчастную маму, которая на протяжении всей его тридцатилетней жизни Костяна мучалась с ним, я передавал ему наши общие фотографии, чай и сигареты - самый ходовой товар на зоне, основа тамошнего бартера и торговых отношений. Несколько раз даже я и Саша умудрялись переслать ему трифед и компот - сырье, необходимое для приготовления винта.
  В первый раз это случилось в середине лета две тысячи восьмого года. На нас - меня и Сашу, с Костиной "добродушной" подачи вышел его зековский карефан или сокамерник по кличке "Толстый". Он очень убедительно вещал с той стороны телефона, мягко, очень ласково ссал в наши неопытные малолетние уши, убеждал всеми правдами и неправдами в том, что это дельце, выгодное во всех отношениях, выгорит, что все участники останутся довольны, и никто не будет в накладе. Мы вообще всегда были слабовольными и легко поддающимися на любое дурное серьезное влияние. И на сей раз мы не в силах были противостоять какому - то далекому зеку - шпанёнку. Костян в этом случае повел себя, как "настоящий верный друг", дав наши телефоны в общее пользование своим браткам. Мы с Сашей выступали для них, как два сопляка - лоха, которых легко можно толкнуть на очередное незаконное дело, за которое можно было неплохо отхватить по всей строгости закона. Нами можно было пренебречь, нас можно было при возможности кинуть. В любом случае наши высокие заказчики практически ничем не рисковали, потери для них были бы минимальны. Костян же, сам попавший в места не столь отдаленные именно за наркотики, никоим образом не пытался нас - дураков, отговорить от этой опасной затеи, отгородить от звонивших нам типочков с глухими голосами, но и напротив, всячески поддакивал им в их паршивом деле соблазнения нас на опасную миссию их ублажения.
  Все представлялось проще пареной репы - надо было всего лишь снять деньги, переведенные из тюрьмы, поехать в Люблино, забрать трифед и компот у некоего барыги Миши, а потом все свезти на Киевский вокзал, а там передать, так сказать, товар нужному человеку. Все очень быстро, продуманно, а что самое главное, безопасно. Все только на словах...
  Честь осуществить все эти нехитрые манипуляции выпала мне. Саша же очень грамотно слился по свежевыдуманной причине необходимой поездки с мамой на строительный рынок. Таким образом он умело перекинул оголтелых зеков на мою трубу, тем самым подставив мой добровольный трусливый зад под жадные бесплщадные хуи заключенных, нестерпимо нуждающихся в моей помощи.
  Мы пошли с Сашей в маленький банк, я бы даже сказал малюсенький банкушечек для отмывания чьих - то больших грязных денег, находящийся на соседней улице, дабы снять переведенные на Сашино имя барыши. Снять полторы тысячи не составило особого труда. Положив искомую сумму в карман, расставшись с Сашей по пути к метро, я направился в Люблино. Путь предстоял недолгий, благо Люблино находится на одной ветке со станцией моего проживания, на расстоянии двух станций вниз. Буквально каждый мой шаг направлялся голосом "оттуда". Мой телефон ежеминутно терзали нетерпеливые упорные звонки. В коротких проникновенных беседах я отчитывался о своем местоположении, получал дальнейшие инструкции и ободряющие речи, в которых утверждалось, что все схвачено и все пройдет гладко.
  Я неимоверно быстрым шагом, почти бегом, летел по местности в поисках улицы Перерва. Я себя очень странно чувствовал. Уже больше месяца я ежедневно винтился, мои мозги, в которых безумным пчелиным роем кружились страх и паранойя быть схваченным доблестными блюстителями закона, давно уже пошли кислыми пузырями. Меня постоянно, на протяжении всего лета и осени, преследовало чувство отчужденности от всего происходящего вокруг. Я был, как неумелый карандашный эскиз, ожидающий, когда же его - такой неуместный элемент на полотне будущего шедевра, сотрут куском полустертого ластика.
  В общем, после долгих скитаний по однообразным многоэтажным окрестностям, я обнаружил нужный дом. Позвонил своим невидимым руководителям, объяснил, как я выгляжу и где стою, чтобы они донесли информацию до барыги, связь моя с которым осуществлялась не напрямую, а через посредничество моих друзей - зеков. Мне было сообщено, что наш барыга будет в куртке с пакетами в руках.
  Минут через пятнадцать из - за угла показался косоглазый паренек совершенно дико - лохматого вида. В каждой его руке было по три очень объемных протертых полурваных пакета. Он быстро подошел, отдал мне пачку из - под сигарет, где лежал философский камень, ради которого я совершил это путешествие, и два куба готового раствора в запаянном баяне - моя доля лекарства, ради которого все это было проделано. Он был совершенно не в себе, без умолку моросил какую - то чушь. Он довольно быстро и пугливо удалился, оставив меня размышлять о том, зачем он взял с собой эти пакеты - чтобы выкинуть или, чтобы я легко узнал его?
  Но долго размышлять мне не дал звонок Толстого. Удостоверившись, что все прошло, как по маслу, он дает новые указания, а именно, как можно скорее ехать на Киевский вокзал, чтобы там все передать их человеку. Я без каких бы - то ни было посторонних сомнительных мыслей, без промедления еду на вокзал.
  Уже на самой станции мне звонит Толстый и говорит, что у их человека возникли нерешаемые сложности, непонятно с чем связанные, и что он, как и следовало ожидать после этих слов, принять посылку не может. Чуть позже я понял, что никакого человека не было и в помине - все это был дешевый развод для лоха, типа меня. В этой сложной ситуации единственно возможным выходом представлялась передача посылки непосредственно через проводника. Я на последние деньги купил чай, печенье и сигареты - все это для отвода глаз. Всю эту нехитрую снедь покидал в пакет, на дне которого покоилась моя драгоценная ноша, напичканная отравой. Мне было очень страшно подходить к проводнице, чтобы передать пакет. Пересилив себя, я все - таки решился на этот отчаянный во всех отношениях шаг. На деле все оказалось не так уж и сложно. Договорился, чтобы взяла пакет до станции Клинцы, где его заберут, узнал номер вагона и имя проводницы, позвонил зекам, чтобы сообщить им информацию о нашем невольном курьере. Они были несказанно рады тому, что все прошло отлично, тому, что такой лошара, как я, српавился с этой задачей. Я же с чувством невероятного облегчения ехал на родной район, где меня ждала счастливая вмазка, после которой я буду отдыхать душой и телом от всех перипетий сегодняшнего сложного дня. Кстати, эта посылка так и не дошла , потому что догадливая проводница все смекнула и запросила три тысячи во время передачи пакета. У нужных ребят не оказалось денег, поэтому передачка укатила по маршруту дальнейшего следования поезда.
  После этого я всего раз помогал зекам, хотя попыток напрячь меня была масса. И этот второй раз оказался удачным, но намного более опасным.
  Все очень долго раскочегаривалось. Они не смогли перевести деньги, поэтому пришлось ехать за ними к жене одного из заключенных. Потом в Люблино, где пизданутый барыга Миша ебал мозг. В итоге я опоздал на нужный поезд и поехал домой.
  Зеки были очень - очень огорчены, но до последнего пытались получить свой кайф. У меня тогда был дома комендантский час до двенадцати часов максимум, поэтому выйти из дома в одиннадцать вечера мне представлялось проблематичным вариантом. Но ценой каких - то невероятных уговоров, заверениями всеми правдами и неправдами, под давлением настойчивых хозяев, я смог попасть на улицу. Мне предстояла ужасно драматичная поездка на Киевский вокзал.
  Представьте себе с одной стороны ночной вокзал, кишащий легавыми, высматривающими, кого бы прищучить, бомжами - калеками, огромными вонючими стаями обитающих здесь, и гопниками, высматривающих кого бы кинуть или развести. Их миссия в точности совпадает с миссией ментов, но менты, в свою очередь, умело прикрываются законом. А с другой стороны - я - страшное глазастое обвинченное чудовище, магистр паранойи, принц измененного сознания, безумно боящийся и мусоров и гопоты. Я вообще очень трусливый, а в тот момент мое сердце с каждым шагом все глубже уходило в пятки. Мой инстинкт самосохранения бился в истерике, предостерегая от необдуманных действий. Да вся эта поездочка была одним большим необдуманным действием. Я бы мог очень серьезно влететь, повернись удача ко мне спиной. Перспектива быть избитым была более предпочтительна и представлялась мне в более радужном свете, нежели быть остановленным ментами, ведь я даже не придумал правдоподобную причину моего присутствия здесь. Хотя в момент опасности, мой мозг незамедлительно бы отреагировал, выплеснув наружу какую - нибудь очередную легенду.
  Я шел к нужной платформе тихий, как мышонок, пряча глаза в разогретом палящим летним Солнцем асфальте. Дошел до поезда, совершил знакомые манипуляции, отдав пакет проводнице и узнав её имя и вагон, в котором она ехала. А потом, с чистой совестью перед законом и пустыми облегченными душевными карманами, поехал домой.
  
  
  Глава 15
  
  Как - то раз мама рассказала мне историю из своей далекой молодости. Это редко случается, так как мне довольно редко выпадает случай пообщаться с мамой на подобные темы..., да и на другие тоже. В основном наше с ней душевное общение происходило в моменты, когда я был крепко под кайфом, когда не было надежды и возможности уснуть, а перспектива провести еще одну пугающую бессонную одинокую ночь мало привлекала. Ночь, когда единственным моим собеседником становился я сам, что чрезвычайно пугало родителей, изредка обращавших внимание на меня, лежащего в постели и тихонько беседующего с самим собой. Эта старая амфетаминовая привычка сохранилась и по сей день, так же, как и постукивание языком о передние зубы, чрезвычайно раздражающее окружающих меня людей. Я сам себя периодически ловлю на том, что просто иду по улице, неважно даже, есть на ней прохожие или нет, говорю сам с собой, обсуждая со своим внутренним "Я" животрепещущие и насущные вопросы. Наверно, это в какой - то степени странно...
  Но вернемся к моим отношениям с мамой, сложным, надо сказать, отношениям. Нам бывает очень тяжело ужиться вместе. Наше взаимопонимание оканчивалось там, где начиналось наше соприкосновение на просторах унылой квартиры. Любое мое действие или неосторожное слово острой каленой иглой втыкалось в ее нервные окончания, вызывая незамедлительную реакцию в виде споров, скандалов, разговоров на повышенных тонах и обид, всегда маминых на меня. Она могла неделями не разговаривать со мной, я же давно следовал одному очень умному, как мне кажется правилу, скорее даже принципу - никогда ни на кого не обижаться, ибо считал это глупостью.
  Я стал постоянно замечать, что находясь в компании друзей, в университете или на работе, я всегда был в очень привлекательном образе. Я лучился счастьем, неотразимой улыбкой, позитивным настроем, веселил себя и окружающих, заряжал всех положительной энергией. Люди тянулись ко мне за кусочком Солнца, который я дарил всем желающим. Я всегда был в центре компании, очагом веселья, центром притяжения всеобщего внимания. Но все это была лишь маска, которую я надевал на себя, пряча ото всех свои истинные мысли, переживания и боль, даже не пытаясь найти понимание у друзей и знакомых. В душе же я был жутко негативным меланхоликом с суицидальными взглядами на жизнь, не видящий собственного будущего. Я плакса, не скрывающий своих эмоций и слез. Могу разрыдаться, когда тоскливо на душе, когда сердце ломается на куски в груди. Дома я именно такой - безулыбчивый, неразговорчивый, безучастный ко всему. Маму это жутко бесило, пока она не поняла, что данное мое состояние - мое настоящее состояние души. Дома мне не приходится притворятся, не приходится быть другим, закрывая весельем и улыбкой тот негатив, что скукоженными опавшими листьями падает на просторы души. И только мои грустные глаза выдают все...
  Так вот, в одну из тех ночей, когда мне не суждено было спать в силу объективных причин, мама рассказала мне маленькую историю. В такие вот ночи, когда винт ярился в моей крови, не давая мне уснуть, и происходило наше самое близкое общение. Маме было приятно поговорить с таким отдалившимся с возрастом сыном по душам, а сыну просто был необходим собеседник, чтобы не сходить с ума всю ночь, пытаясь дать занятие своему энергичному мозгу. Совсем невдомек было маме, что ее любимый Димочка незадолго до прихода домой хорошенечко вмазался. В такие вот ночи я поведал маме о своем первом сексе, о первом уколе, выложил ей всю свою жизнь, всю подноготную, ничего не стыдясь и не утаивая.
  Вот та, в принципе, непримечательная история. Как - то, это было очень давно, мама и папа пошли в кино, наверно на индийский блокбастер. Погас свет в зале, поскакало изображение по белому полотнищу экрана, зал наполнился восточными ритмами, оглашающими смуглых танцоров и драчунов. Вдруг где - то в темноте зала прозвучал ужасный нечеловеческий крик. Мой папа кинулся на этот звук захлебывающегося вопля. Оказалось, что какому - то мужику в зале стало плохо, у него случился приступ эпилепсии. Папа вытащил его из напуганных рядов советских граждан, а потом вместе с еще одним мужиком вынес из зала, где оказывал тому первую помощь. Появились доктора, в чьи резиновые руки папа сдал незадачливого киномана. Когда мама спросила у папы, почему он так резко отреагировал, без всякого промедления кинувшись на место происшествия, папа ответил: "Ирин, я в форме, а человек в форме всегда должен внушать гражданским чувство защиты и помощи в любой ситуации. Тут идет речь не только обо мне, но более о чести мундира. А вообще, дело не только в форме, так должен поступать каждый человек".
  Мне кажется, это был очень благородный поступок, совершенный во славу чистых и светлых идеалов. Хотелось бы, чтобы все люди, особенно в форме, всегда спешили на помощь людям, попавшим в беду. Думаю, моя мама полюбила папу за его чистоту душевных помыслов, потому что сама такая же. Иногда мои родители жалеют, что жили и будут жить так честно, до конца следуя своим принципам и идеалам, ведь те их знакомые и друзья, которые воруют, обманывают и всячески нарушают закон, уже много имеют и многого добились. Мама даже не может соврать какой - нибудь надоевшей телке, которая пытается меня вызвонить из дома. Я, как и мои родители, считаю, что лучше буду жить в небольшом достатке, чем сдохнуть богатой бесчестной скотиной.
  
  
  ***
  
  Двадцать третьего июня две тысячи восьмого года сборная России по футболу показала всему миру, что еще не окончательно разучилась играть в самую популярную игру в мире. Что не все еще потеряно для наших спортсменов, которых многие самые верные и преданные фаны всю жизнь обзывают одноногими мудаками. Наши ребята показали всем, что наступил переломный момент в истории всего российского футбола. Этому способствовала блестящая игра наших футболистов в четвертьфинале чемпионата Европы, в котором Россия по делу обыграла грозных голландцев - главных фаворитов чемпионата. После разгромных побед Голландии над Францией и Италией - действующим чемпионом мира, им прочили безоговорочную победу над нашей сборной, но не тут - то было. Россия одолела предсказываемых чемпионов и вышла в полуфинал, обеспечив себе бронзовые медали чемпионата - беспрецедентное событие, аналогов которому еще не было в современной истории российского футбола.
  В тот день мы с друзьями были на Кожуховском затоне, на шашлыках. Я весь вечер безудержно пил, пытаясь напиться, но это не так - то просто сделать под винтом. Под любым быстрым наркотиком практически не ощущаешь действия алкоголя. В то время я уже второй месяц был в мощной винтовой системе, мой организм полностью привык к бурлящему внутри меня кислому пожару, адаптировался под действие винта на мой организм. Уже давно я ел и спал в совершенно нормальном режиме - делал те вещи, которые невозможно себе позволить на первых порах употребления. Теперь же винт вошел в привычку, не доставляя уже очень давно того кайфа и блаженства, что раньше. Я не понимал смысла его колоть, если ощущения давно уже потеряли ту полноту, что ранее, если приход проходит почти незамеченным. Все дело в привычке и жесткой психологической зависимости.
  В тот вечер я сидел на бревне с пластиковым стаканчиком, наполненным водкой, совершенно оторванный от общей картины веселья, безучастный ко всему происходящему вокруг меня. Я сидел в одиночестве, смотрел, как беснуются мои пьяные друзья, как они прикалываются, кричат и танцуют. Я смотрел на них и понимал, как далек я от всего этого веселья, как отличаюсь от этих, казалось бы, таких близких мне людей, с которыми знаком уже черт - те знает сколько времени. Какие разные судьбы у нас, какая разная жизнь ожидает нас в будущем, да и ожидает ли меня хоть какое - нибудь будущее. Я был неуверен в этом. Они живут без забот, веселятся каждый день, их ожидает безоблачное будущее, которое не доступно мне. Наши судьбы диаметрально противоположны. Тоска обуяла мой разум. Я сидел на бревне и горько плакал от жалости к самому себе, от своей подлой сущности, от бесконечной своей лжи, от предательства своих родных и близких и самого себя. Ко мне подошел Андрей, сел рядом, обнял меня и заплакал вместе со мной. Наши друзья были шокированы этим зрелищем до глубины души, они не понимали, что произошло с нами.
  Уже глубокой ночью мы возвращались домой. По пустым ночным дорогам мчались сигналящие машины с российскими флагами, по улицам путешествовали огромные толпы счастливых пьяных людей. Оказалось, что наши выиграли у голландцев. Мои друзья моментально включились в общую круговерть веселья, шли по улице, кричали и свистели. Я же шел рядом с Дроном и молча наблюдал за всем происходящим.
  "Как же мало надо человеку для счастья?" - думал я. "Команда, в которую никто никогда не верил, вечно обсирал игроков и тренеров, вдруг неожиданно победила. Меня всегда бесили люди, которые смотрят трансляции матчей по телевизору, и при этом кричат матом на игроков, выкрикивают им свои дельные советы, куда бежать и кому давать пас, когда бить, а когда ловить. А стоит команде проиграть матч, как они выливают на неё тонны грязи. Легко орать и материться, когда сидишь дома на мягком удобном диване, хлестаешь пиво с сухарями, когда видно все поле, когда все кажется легко и просто.
  Это событие на время сплотило всех вокруг, чувство пластмассового счастья наполнило массы, дало повод для вселенской попойки в честь команды. Даже те, кто всю жизнь был далек от футбола, не увлекался им, не смотрел матчи, не знал игроков, не следил за футбольными событиями, оказались вовлечены в это крупномасштабное ликование под воздействием толпы. Сейчас все вокруг боготворят игроков, но стоит им один раз проиграть, как в их сторону посыпятся упреки в плохой игре, приправленные матом и оскорблениями. Все эти горе - болельщики, которым было по хуй на футбол до этой победы, опять вернутся к своему безразличному состоянию. А сейчас все ликуют, значит и я должен - думают они".
  Мы с Андрюшей шли и презирали всех вокруг, этих тупых обывателей, ненавидели людей, наполненных этим непонятным для нас счастьем. Андрей - уникальный человек, Человек с большой буквы. Таких, как он, я никогда не встречал. Он панк, антифа и вегетарианец. Он против меха и кожи, против загрязнения окружающей среды, против опытов над животными, против фашистов расовой нетерпимости, против обывателей и невежд, против моды и современного общества потребления, против власти и материальных приоритетов. Он всегда будет против. Ему чужды ложь и предательство, он живет по своим собственным законам чести, которые никогда не переступит, ведь это будет означать, что он переступит через себя. Его принципы и идеалы, священны для него. Он очень душевный, понимающий и эмоциональный человек. Мне всегда казалось, что мы с ним на одной волне. Он современный рыцарь, а я распоследний ублюдок, предатель, подлец и лжец.
  Москва переполнена футбольными фанатами - хулиганами, что объясняется наличием в городе пяти команд, играющих в премьер - лиге. Каждая футбольная команда имеет свою фирму - сообщество фанов, четко структурируемое и иерархично - упорядоченное. Участники её ездят за командой по стране, ходят на домашние матчи, всячески поддерживают своих любимцев, вывешивают баннеры на трибунах, но самое главное, они дерутся за команду с противоборствующими болельщиками. Этого я никогда не понимал. Для чего им нужны эти побоища на стадионах, на улице, в метро? Чем они помогут команде в драке? Разве стоит футбол человеческих жизней и здоровья, которые можно потерять, придя на стадион поболеть за любимую команду или надев футбольную розу в неудачном месте? Не думаю, что футболисты счастливы играть дома при пустых трибунах из - за предписания вышестоящих футбольных инстанций, причиной чему послужила массовая драка болельщиков на прошлом матче. Ладно, пускай, если им это нравится, пробивают друг другу головы и разбивают в мясо синие лица, но зачем трогать случайных прохожих? Людей, далеких от этих разборок футбольных хулиганов. Жертвой футбольных подонков может стать любой человек, не зависимо от пола, возраста или национальности. Все эти смелые и сильные фанаты нападают лишь толпой, когда чувствуют свое превосходство перед противником.
  Также в среде фанатов существует множество футбольных шлюх - тех, кто болел одну команду, пока она выигрывала, пока была на вершине успеха, но стоит ей сдать позиции, как львиная доля фанов переметнется в стан более успешной команды. Такое потребительское и предательское отношение к команде пропагандируется всей философией футбола. Ведь ни один игрок не остается верен своей первой команде или той, где он долго играл, где прошли его лучшие годы. Каждый футболист мечтает играть в топовом зарубежном клубе, получать миллионы, превратится в футбольного идола. Все в футболе решают огромные, баснословные деньги, которые крутятся в этой среде. Футбольные клубы превратились в акционерные общества, акции которых продаются по заоблачным ценам, сопоставимым с акциями ведущих мировых корпораций. Игроки продаются и покупаются, не зависимо от их предпочтений и их собственного мнения, которое никого не волнует. Игрок больше не принадлежит себе, им владеют команды и агенты, которые и решают, кому играть, кого купить, а кого продать. Весь вопрос лишь в сумме, которая стоит на кону.
  
  
  Глава 16
  
  Осень - пора золота на деревьях, сыплющегося в мутную гладь луж, по которым взад - вперед скользит рябь от бродяги - ветра. Время, когда деревья освобождают уставшие кроны от отживших, отзеленевших свое листьев, падающих на мокрые после непрекращающихся дождей дорожки золотыми или кровавыми бумажными самолетиками, сгоревшими дотла под лучами последнего Солнышка, отдавая последние капли жизненных соков земле, в которой им суждено остаться навсегда, похоронить самих себя, превратившись в такой нужный нашей неплодородной почве перегной. Время, когда небо льет свои горькие слезы по уходящему лету, прощаясь с последними солнечными деньками, уходящими в холодное безмолвие, покидая нас до следующего года, заставляя грустить, сидя у окна, наблюдая, как капли дождя разбиваются о стекло, распадаясь на мириады водяных частичек, унося с собой вниз по сточной трубе все беды и невзгоды прошедшего полугодия.
  Именно в такое вот печальное время года я шел с Тёмой и его девушкой Наташей на Кожуховский затон. Мы давно не виделись, так как он практически все лето провел в Новосибирске, откуда родом была Наташа. Встретились на районе, на нашем постоянном пристанище - лавочке у подъезда возле дома, где мы постоянно тусовались. Решили бухнуть и поговорить по душам. Мне очень повезло с этим человеком, таких уникальных, по - своему, людей я не встречал никогда. Он один из немногих, а может и вовсе единственный, кто понимает меня, поддерживает мои вкусы и предпочтения в музыке и литературе. Артем очень оригинальный человек, настоящий неформал, яркое черное пятно на серой коже нашего безликого социума. У него богатый набор своих заморочек, идеалов и принципов, которые мало, кто разделяет - и это все обрекает его на всеобщее непонимание. Я же принимаю его таким, какой он есть. Мне так легко с ним, наше общение наполняет меня энергией, жаждой новых начинаний, вдохновляет на творческие извержения. Наверно я и Наташа - те люди, что по - настоящему ценят его человеческие качества, нонконформистское мировоззрение, кто способен понять его неожиданные и шокирующие для простых смертных фразочки и поступки, его безумный стёб над ханжеством наших общих знакомых, над устоявшимися идеалами и стереотипами. Он единственный в своем роде - как сказано в одном небезызвестном фильме: "Слишком дикий, чтобы жить, слишком редкий, чтобы умереть" - это точно про него.
  Так вот, в тот достопамятный день мы решили, как обычно, вдрызг напиться и поговорить по душам, обсудить все то, что мы любим и что люто ненавидим. Но, большому нашему сожалению нам не удалось этого сделать, так как очень быстро набежала куча совершенно лишних людей. Нас окружило плотное кольцо галдящих "других" людей, нам с каждой секундой становилось все некомфортнее, слова застревали в горле, приходилось под напором масс переходить на темы общего пользования и обсуждения, чего нам делать совершенно не хотелось. Мы приняли негласное молчаливое решение, поскорее свалить.
  Бдительность наших подвыпивших товарищей снизилась, и они начали осторожно рассасываться кто - куда, разбредаясь по своим неотложным делам. В конечном итоге мы остались втроем, что давало нам прекрасную возможность улизнуть.
  Мы купили еще водки и направились на Москвареку, как мы ее просторечно называли. Путь наш лежал мимо недавно построенного храма Александра Невского. Его белоснежные стены и золотые купола резко контрастировали с унылым городским пейзажем и не то парковкой, не то офисным зданием, недавно возведенным буквально в десяти метрах от места святой силы. Мы шли вдоль унылого черно - железного ряда кольев, опоясывающего всю территорию храма. В такое время храм был пуст, лишь только во внутреннем дворике одиноко раскачивалась фигура мужчины в простом черном одеянии. В его натруженных руках шелестела метла. Я шел мимо, смотрел сквозь частокол забора, как он заметает грехи и вспоминал фильм "Остров".
  В этой картине очень наглядно показывается, как простой человек, являющийся носителем истинной веры, несет слово Бога в народ. И слово это из его уст творит настоящие чудеса, излечивая тяжелые, неизлечимые обычными методами, болезни, даруя просветление затуманенному разуму, изгоняя бесов, а самое главное, оно дает людям веру и надежду, которых так не хватает в нашем большом несовершенном мире. Когда у человека есть истинная вера, когда его сердце наполняет благодать, ему совершенно не нужны мирские удовольствия, ему чужды комфорт и благополучие, ведь все это рассыплется в прах после смерти тела, обременяющего своей бренной оболочкой бессмертную душу. Всю земную жизнь он готовит свою душу к истинной жизни, где - то там далеко, где мир совершенен, где нет места смерти, злобе, войне, несчастью, печали, гордыне, измене и неудаче. А противопоставляются этому высоко духовному человеку, всю свою жизнь замаливающего один страшный грех, совершенный на войне, высокие церковные сановники. В них давно уже нет веры, а может никогда и не было. Они зависимы от земных благ, не представляя себе тяжелую участь аскета и отшельника. Ими верховодит здравый смысл и общепринятые нормы. Они ужасно боятся смерти, так как не готовы к окончанию своего земного пути, так как в глубине своей грешной души боятся предстать перед судом Бога, чтобы ответить за все совершенное ими несовершенное. Они причитают, что хотели стать отшельниками, уйти от мирской суеты, начать помогать простым людям, но им, к их большому сожалению, всегда не позволяли жизненные обстоятельства, не зависящие от них. А может это страх перед одиночеством и отказом от всех благ, так необходимых им. Все их желание помогать нуждающимся так и остается на словах, таких далеких от действительности и действий.
  Вот и сейчас этот мужчина с метлой в руках метет желтые листья на этом продуваемом всеми ветрами дворике, заметая свои грехи, как замаливает их всю свою жизнь, и будет замаливать до самой смерти, а его высокие начальники уже давно уехали отсюда на собственных автомобилях, в теплые комфортабельные квартиры. Вера этих зажравшихся проповедников и их божественная миссия на Земле заканчивается, стоит им только снять с себя рясы из дорогой материи и кресты из золота самой высокой пробы. Все, на что они годны, это высокопарно кряхтеть басом о покаянии и осенять прихожан молитвами и пухлыми перстами.
  
  ***
  Винт не сразу стал моим любимым мужчиной. Прежде нам обоим пришлось пройти достаточно длинный подготовительный период, в ходе которого были окончательно расставлены все приоритеты наших с ним отношений. Мы долго привыкали друг к другу, долго прощупывали наш общий внутренний мир. Наше самое близкое общение с последующей долгой "дружбой" состоялось на майские праздники. Именно тогда были расставлены все точки над "и", погубившие меня, ввергнувшие в пучину тяжелейших душевных и физических испытаний, окончательно определившие ведущего в наших отношениях, лидера, подмявшего под себя жертву. Жертвой, как вы понимаете, оказался я.
  Все случилось двадцать девятого апреля - именно тогда было положено начало моего конца. Саша, плотно общавшийся с семейкой торчков Бекасовых, состоящей из мужа Димы и жены Юли, с которыми они вместе варили маковые семечки и бахались коаксилом, весь день тогда подбивал меня на то, чтобы я скинулся вместе с ними на пласт трифеда, обещал незабываемый кайф, от которого я упорно открещивался. А все дело было в том, что я и раньше колол винт, но совершенно его не понял, не почувствовал никакого эффекта, просто легкий разгон и очередную бессонную ночь. Поэтому я долго отказывался от соблазнительных речей Саши, не наблюдая смысла в бесполезной трате денег, которые достаточно непросто доставались в то время, ведь для их получения необходимо было в очередной бесконечный раз врать родителям, у которых я висел на шее. В итоге я согласился.
  Часов в двенадцать вечера я вышел на улицу и направился к дому семейной пары торчков. Сидел на лавочке, провожая минуты тягостного ожидания дымом сигареты, одиноко тлевшей в темной приятной прохладе ночи. Наконец, когда ожидание стало уже казаться вечным, становясь просто невыносимым, я увидел, как из кустов вынырнула Юля и кинулась к лавке. Коротко поприветствовав меня, она принялась судорожно рыться в сумке, разгребая завалы её содержимого в поисках просыпавшихся колес трифеда. Когда она отыскала все двадцать штук, мы направились домой. Через минут пятнадцать подтянулся Саша со своей девушкой Машей. Они гуляли с шестилетним сыночком Димы и Юли, Лешей. Быстро сходив за красным фосфором к знакомому Юлиному торчку по кличке Лось, мы приступили к варке. Точнее Юля приступила, потому что только она умела ставить реакцию, Саша ей всячески помогал, Маша тупо пялилась на процесс, а я завис в их единственной комнате вместе с Лешей, с которым мы играли в "Соньку".
  По прошествии одного часа чудесный отвар был готов. Пришло время внутривенного вливания. Все укололись, повалялись на диване. Я опять, как и в прошлые разы, не почувствовал особого кайфа, лишь колыхнулось что - то в груди...
  На следующий день мы пошли с Сашей на Кожуховскую, где он купил себе б/у - шный телефон. После чего поспешили домой к Бекасовым, лелея надежду поправиться. После тяжелой бессонной ночи чувствовали мы себя не ахти как, мозги наши взрывались, отказываясь адаптироваться под окружающую среду. По пути нашего следования Саше звонят, предлагают свариться маком и он незамедлительно сливается, уходя по направлению к своему дому. Я же продолжаю свой путь к Бекасовым. Там меня ожидают пол куба слабенького раствора, совершенно неощутимого, но приводящего меня в чувство. Поторчав немного у друзей - наркоманов дома, пошел домой. Родители мои в тот день уехали в Новомосковск, оставив меня совершенно одного, не предполагая даже, чем завершатся эти весенние каникулы...
  На следующий день, едва проснувшись, я списался по асе с Юлей. Она неожиданно предложила заморочиться винтиком, как она его ласково называла. Я незамедлительно согласился, благо деньги у меня были - их оставили заботливые родители перед своим отъездом. Прибежал к ним, дал свою половину суммы, Дима очень быстро уехал к барыге, которого они называли Манагером. Вернулся через часа полтора, Юля оперативно заварганила растворчик, мы вмазались. В этот раз я наконец - то смог прочувствовать все прелести винтового прихода. Для винта, как ни для какого другого наркотика, важна обстановка. Обязательно надо иметь при себе в комплекте с раствором теплое мягкое удобное место, чтобы можно было безобломно полежать на приходе, темноту и тишину. Если все эти условия соблюдены, тогда ты получишь максимальное удовольствие от употребления.
  Мы сидели на прокуренной кухне, когда пришел Саша, вмазанный маком, принес гидру. Я с ним покурил и пошел гулять. На винт трава ложится просто убойно. Я был в мясо, как и Саша. Прошлявшись какое - то время по улице, мы решили расходиться по домам. Точнее Саша пошел домой, а я двинулся к Бекасовым. Всю ночь мы просидели на кухне, курили сигареты, пили чай и бесконечно общались. Винт, как и героин и мак, да и любой наркотик, в принципе, дарит ложное ощущение единения с людьми. Вот и в тот раз я смотрел на Диму и Юлю, и понимал, что это потрясающие люди, Боги нашего времени, мои самые близкие и родные друзья. Я готов был обнять их, плакать в их объятиях, шепча, что наконец я нашел тех, кого столько лет искал. Тех, с кем я могу поделиться самым сокровенным, открыть всего себя, выложить на заваленный баянами и фуриками стол всю душу без остатка, отдать последнее, что есть у меня, раскрыться, как бутон розы, распространяя вокруг себя сказочный аромат. Все ради них, все ради нас.
  Под утро я поплелся домой, лелея надежду хотя бы немного поспать...
  Провалявшись без толку на родительской кровати, которую я оккупировал на время их отъезда, до десяти утра, я позвонил своим новообретенным друзьям. Они позвали меня к ним домой, предложив еще раз скинуться. У меня оставались последние пятьсот рублей и последние два дня до приезда родителей. На этот раз мне пришлось ехать с Димой вместе на Преображенскую площадь, где жил Манагер. Это была еще та поездочка. Мы долго и муторно ехали в душных вагонах подземки, исследуя затуманенными взглядами, каждого попутчика, пытаясь обнаружить мусора. Я удивляюсь, как наши мутные потные тела не привлекли ничьего внимания, хотя в Москве это совсем неудивительно, ведь столица взрастила на своих просторах совершенно равнодушное население. Мы доехали до другого конца города, там еще на маршрутке, в райончик, где обитал наш благодетель. Дима оставил меня сидеть на окрашенной лавочке, а сам двинулся во дворы. Прошло немало времени, прежде чем он вынырнул из пятиэтажного лабиринта, и мы понеслись назад.
  Приехали домой, где нас уже заждалась Юля. Нервы наши были на пределе, я явственно чувствовал небывалое напряжение, неосязаемой тучей висевшее в затхлости квартиры. Дима с Юлей бесконечно кричали друг на друга, орали матом, Юля кидалась тарелками, отказывалась варить. Я же сидел на диване, забившись в самый уголок, поджав ноги под себя, пытался, как мог успокоить распсиховавшихся "друзей". Мне очень хотелось скорее вмазаться, думаю, им тоже. Поэтому и зарождались в неудовлетворенных кайфом мозгах эти скандалы и крики.
  Когда раствор был готов, Юля с Димой ушли в комнату, я же остался на кухне. Вскоре появилась Юля, она врезала Диму и пришла поставить меня. Она быстренько уколола меня и поспешила обратно в комнату, где в бешенстве ревел Бекас, требуя Юлю к себе, чтобы поставить её, а потом на приходе ебать. Я лежал на диванчике в темноте кухни, как вдруг раздался звонок в дверь. Это пришел Лёша. Дима был в ярости, он зашелся матом. Юля кинулась раздевать сыночка, чтобы скорее послать его мыться. Мне было страшно, я не знал, что ожидать от Димы. Наскоро перелив свои три куба, цепанув из комнаты рюкзак, где Бекас пытался поставить жену, я умчался прочь.
  Я, что было сил, несся домой. Мне хотелось забиться в самый дальний угол темной комнаты, где бы я смог унять страх и разочарование. Меня еще приходовало, густая каша разливалась по телу. Дома я не смог пробыть и пяти минут. Звонок Саше, и вот я уже на всех парах лечу к нему. Тихонечко, чтобы не разбудить спящую маму, прокрались к нему в комнату. Там мы поставили на троих с ним и Машей, которая жила с ним, два куба, один я оставил себе "на потом". Саша решил позвонить Бекасу на домашний, перетереть что - то о завтрашней общей варке мака. Решив свои вопросы, Саша передал трубу мне - Бекас попросил. Он был уже вмазан, удовлетворен и добр. Звал меня к ним - им с Юлей скучно без меня. Я незамедлительно поспешил к своим "родненьким".
  Войдя, я застал их за жалкими общими попытками вмазать Диму - а это не так - то просто было сделать. За прошедшие торчовые годы, после момента, когда молодая жена познакомила его с наркотой, он проебал все свои вены, остались лишь жалкие пульсирующие жилки, едва уловимые, спрятавшиеся глубоко под толстой кожей. Эти жуткие попытки поставить Бекаса на протяжении долгих пяти часов переходили в настоящую истерию и психоз. Мы с Юлей непослушными пальцами, потерявшими чувствительность в попытках отыскать на теле Димы вены, исследовали, прощупывали каждый миллиметр его тела, уже все покрытое кровоточащими дырками от неисчислимого количества попыток уколоть его. Наконец, в шестом часу утра наша тяжелейшая эпопея завершилась. Юля уколола мужа в малюсенькую венку на костяшке кулака, и он счастливый и довольный, уснул на приходе. Юля удалилась в комнату, где обняв своего несчастного сынишку, наглухо вырубилась. Я же остался сидеть на кухне, молчаливый и одинокий. Табуретка стала моим Олимпом, моим Эверестом, с высоты которого я наблюдал за происходящим. А наблюдать было за чем. По столу ползали паучки, из грязной сероватой шторы, закрывающей окно, один за одним выплывали небывалые образы странных мятых людей, я слышал голоса Юли и Лёши, пол колыхался подо мной. Вся кухня превратилась в одну сплошную туманность. Я смутно понимал, что эти мои видения вызваны бессонницей, длящейся уже третьи сутки и переизбытком психоактивных веществ внутри меня. Я хотел лечь рядом с Димой, но очень - очень боялся разбудить его своими неловкими манипуляциями. Я очень трепетно тогда относился к Бекасовым...
  В восемь часов утра Бекас проснулся, сладко потянулся и очень, удивился, увидев меня, сидящего с безумными стеклянными глазами на табуретке, напряженно вглядываясь в его лицо, безуспешно пытаясь невероятными флюидами внушения разбудить его. Я скоренько сбегал за баянами и зарядкой для телефона. По пути встретил немалое количество ментов, спешащих на службу служеня закону, удивляясь, как не обратил их внимание на себя. Квартира Бекасовых стала мне вторым домом, еще более родным и дорогим для сердца местом, чем мой настоящий родительский дом. "Дома" я сладенько вмазался, полежал на диване, почти провалился в замученный сон, но долг не позволил уснуть - я ждал звонка от моего сегодняшнего клиента Вани, желающего приобрести кубик "быстрого". Дима ушел в магазин за продуктами, жена собралась сварить суп, а Лёшка убежал на улицу. Мы остались вдвоем на кухне. Я сидел в полной душевной прострации на диване. Внезапно кто - то позвонил в домофон - это был Лёшка, принесший мамуле подарок. Юля отправила было меня вниз, чтобы я сгонял за презентом, но видя мое ужасное состояние, решила спуститься сама. Вернулась с малюсеньким букетиком красненьких цветочков - Лёшка ободрал их с клумбы возле магазина под окнами. Юля лишь усмехнулась этому глупому, бесполезному, по её мнению, подарку. Я же чуть не расплакался, но был настолько опустошен, что не смог выдавить и слезинки. Я подумал о маленьком человечке по имени Лёша, о том, как он любит свою маму и своего папу. Любит не смотря ни на что. И на то, что мама и папа ужасно кричат плохими словами на него и друг на друга, и на то, что они почти все свои деньги тратят на наркотики, забивая на сына, и на то, что кушать дома особо нечего, и на то, что моря он никогда не увидит, и на то, что каждый день против его воли выгоняют его на улицу, в убогие, загаженные дворики, чтобы не мешал обтяпывать страшные грязные делишки, и на то, что вряд ли получится из него нормальный человек...
  Юля сварила куриный супчик, который потом весело уплетали муж и сын. Я же, не смотря на все уговоры поесть, так и не смог сделать этого. Пришли Саша и Маша. Саша кое - как поставил Диму, и он рухнул на диван в комнате, где уже лежал я, врезанный оранжевым кубом. Тогда я испытал самый сладострастный и долгий приход за всю свою карьеру употребления винта. Саша уже вернулся из Текстильщиков, где купил пакет мака, а мы с Бекасом все еще валялись в том же положении на диване.
  Настал вечер, а точнее, ночь. Дни и ночи перемешались, сплелись в единый клубок, без конца и начала. Я был совершенно измотан. Короткая вылазка на улицу, чтобы передать винт стала настоящим испытанием для моей психики. Поход к углу дома превратился в настоящий параноидальный кошмар. Мне всюду чудились голоса семьи Бекасовых и настороженные взгляды людей из окон дома. Меня трясло в непередаваемом ужасе, хотелось упасть и закопаться с головой в асфальт, спрятать пизданутую голову глубоко - глубоко, где её не достанут уличные кошмары и глюки.
  Мы решили покурить гидры. Каждый сделал буквально по маленькой тяжке. Саша курил на мак, я и Дима на убийственно адский винтовой марафон. Меня просто размазало по мягкой поверхности дивана, я провалился глубоко в его нутро, заживо погребая себя в сплетении материи, продавленного паралона и ржавых скрипящих пружин. Именно тогда я впервые разочаровался в Бекасовых. Думая, что я в полное гавно, они обговаривали, сидя за столом, что надо найти, кому слить заныканные вторяки. Очень жалели, что не знают Ваню, ведь тогда я бы вообще не был бы им нужен, все бы сделали без меня...
  Я очнулся и спешно поспешил домой. Саша и Маша довели меня до подъезда. Я ввалился в комнату, съел два колеса баклофена - он должен был, как утверждал Саша помочь уснуть и облегчить утренний отходняк. Только моя голова соприкоснулась с подушкой, как я провалился в глубочайший тяжелый сон...
  Так закончились четверо суток, навсегда изменившие мою внутреннюю вселенную...
  
  Глава 17
  
  На следующий день мне даже посчастливилось проснуться. Но встать посчастливилось далеко не сразу. За прошедшую ночь кровать абсорбировала меня, мое истощенное усталое тело слилось воедино с её мягким телом. Не чувствуя себя, кое - как пришел в чувство. Встал. Вестибулярный аппарат пошаливал, пытаясь найти точку опоры. Ноги и руки совершенно не слушались меня. Подошел к зеркалу, висящему на раскорябанных узорах пожелтевших обоев. Посмотрел и ужаснулся. Кожа, высохшая и пожелтевшая, плотно обтягивала скулы, мутные глаза ввалились глубоко в почерневшие глазницы, зрачки черными блестящими Марианскими впадинами смотрели из - под усталых век, покрытых бисером лопнувших капилляров. И это не поэтический образ. Никаких шуток и преувеличений. Я был, как рыцарь ада, принесший смертоносную чуму в наш город.
  Созвонился с достопамятной семейкой, решили выйти на улицу, дабы попить пивка и обсудить создавшееся положение. Нам хотелось продолжения, во всяком случае, мне точно, но у меня с приездом моих родителей терялась всякая возможность поторчать по - человечески.
  Приехали родители. Папа и мама просто охренели, когда увидели битком наполненный холодильник в своем первозданном виде, как и оставляли его перед отъездом. Это щекотливое обстоятельство вызвало немало вопросов ко мне. Кое - как отвертелся.
  Прошло два долгих дня, изнуряющих своим буйством красок зародившейся весенней природы. Прошло два дня, а я все никак не мог восстановиться после того марафона. Тело отказывалось возвращать себе былые кондиции, разум также не отставал от тела. Я был выпит и пережёван, выплюнут на грязную дорогу и растерт тяжелым сапогом. Я очень быстро уставал, постоянно хотел спать, находился в вечном забытье. Не было сил, чтобы находиться на улице хотя бы до вечера. Навалилась ужасная депрессия, выхода из которой не было видно. Пропала радость жизни. Кажется, навсегда... Не осталось ни сил, ни воли, ни смелости, ничего, что могло сподвигнуть меня на возрождение. Я был просто ходячий труп, нуждающийся в оживлении, либо в погребении. Последнее было даже более предпочтительным. Настал тот кульминационный момент моего всепоглощающего отчаяния, когда единственным выходом было попросить помощи у родителей. Ниоткуда более ждать её не приходилось.
  В тот судный день перед уходом на улицу я написал записку родителям, в которой во всем признался, обличая самого себя во всех смертных грехах. Сказать все лично маме и папе мне не хватило духу. Я всегда был духовно слаб. Мама позвонила вечером и попросила прийти домой. Спокойно так попросила. Я пришел. В комнате стояла мама и папа, склонившись над моей запиской, в сотый раз уже перечитывая неразборчивые мои буковки. Пришлось все рассказать им. Не глядя в глаза, скрестив трясущиеся руки на груди, вещал о своих наркотических похождениях.
  Мама очень много плакала, а отец превратился в черную тучу. В тот день надломился стержень нашей семьи.
  На следующий день мама повезла меня в наркологический диспансер Љ6, что находится в Кузьминках, на улице маршала Чуйкова. Там белохалатный врач с серым унылым лицом без особого интереса выслушал мою неинтересную историю. Одну из тысяч похожих, как две капли воды, выслушанных им за все время работы доктором - наркологом. Как и ожидалось, меня направили в наркологическую больницу Љ17, на Каховке. Нам с мамой вручили направление на лечение - путевку в лучшую жизнь.
  Приехали в больницу, там нас направили в девятнадцатое отделение. Дверь в отделение была сплошным куском железа с маленьким окошком для передачек и глазком. Позвонили, нас впустили. Отделение представляло собой длинный коридор, обложенный серым кафелем, изгибающийся, уходящий в неведомую даль за поворотом. За поворотом оказалась не неведомая даль, а палаты платного отделения и кабинеты лечащих врачей и главного врача. Нас провели именно туда. По коридору неровными и неуверенными походками грустной вереницей ходили заключенные торчки. Их ужасные лица, на которых застыли маски невероятных физических и психических страданий, наводили на меня страх и нежелание здесь находиться. Но глав. врач придерживался иного мнения. Поставив мне неутешительный диагноз полинаркомания, что означает употребление не одного вещества, а нескольких, провел нас в кабинет к моему будущему лечащему врачу. Тот, глядя на меня, как на живой достоверный пример наркомана, как на доказательство истинности каждого сказанного им слова, принялся пропаривать моей маме о необходимости платного лечения, отличающегося от бесплатного интенсивностью, количеством и качеством применяемых препаратов. Мама была полностью согласна с ним.
  Мама сходила в ближайший магазин, купила мне сигарет, зубную щетку и чай, а потом уехала домой, пообещав приехать завтра и привезти одежду и кое - какую снедь. Я сдал своё шмотьё и мобильный телефон и переоделся в больничную пижаму. Она была размера на три - четыре меньше, да и вдобавок к этому, на штанах имелось потрясающее желтое пятно, ненавящево намекающее о слабости мочевого пузыря прошлого их владельца. Меня поместили в палату Љ9. В счет уплаченных за мое лечение денег также входил телевизор с минимальным набором рябящих каналов и холодильник. Быстро познакомился со своими соседями - один был метадоновый, двое других - героиновые. Один героинщик - цыган очень плохо выглядел, ему делали какую - то операцию, связанную с плазмой крови.
  Я очень удобно расположился на койке возле окна. Но мне не суждено было долго нежиться на её пахнущих антисептическим порошком просторах. Меня вызвали в процедурную, где улыбчивая медсестра впорола в мой волосатый зад смесь реланиума и трамала. Через короткий промежуток времени, когда этот нехитрый растворчик рассосался, меня нехило приходнуло и я отправился на койку полежать, где моментально отрубился. Во сне меня не покидало смутное чувство тревоги, как - будто бы что - то страшное и неосязаемое приближалось ко мне, поднималось со дна огромными опасными пузырями ядовитого воздуха, готовыми лопнуть в любой момент. И оно не заставило себя долго ждать. Меня разбудили и направили в процедурную. Сказать, что я себя вяло чувствовал, значит ничего не сказать. Я был просто куском гавна, размазанного по асфальту неудачником - прохожим, вляпавшимся в унылое дерьмо, одиноко лежащее на дороге. Мой волосатый зад очень оперативно получил очередную дозу лекарства, от которого я чуть не отъехал. Но меня откачали, вкололи кофеина, еще какую - то пакость, мое сердце очнулось от внезапного обморока. Какие - то парни отнесли меня на кровать, где я забылся глубоким сном.
  Проснувшись на следующее утро, я на своей шкуре в полной мере ощутил, что значит быть овощем. Вчерашние препаратики давали мне прекрасную возможность прочувствовать это незабываемое состояние. Как потом объяснял мой врач, они вкалывают всем новоприбывшим мощное лекарство, отбивающее любое желание, любые мысли, всю активность и физическую и психическую. Не хочется ничего, даже этого нехотения не хочется. От всего происходящего очень быстро устаешь, пропадает интерес абсолютно ко всему, любое мое действие тут же получало противодействие в виде всепоглощающей апатии. Невозможно было надолго занять себя хоть чем - нибудь, ото всего очень быстро уставал, будь то прогулки по однообразным давящим высокими потолками коридорам, тупое лежание на койке, жалкие попытки почитать или сидение у окошка или перед телевизором. Но, как ни странно, я очень быстро адаптировался, нашел в себе силы перебарывать этот тупняк, от которого невозможно было спрятаться.
  В больнице был жесткий режим. Пускали только родителей и жен. Ни о каких друзьях не было и речи. Единственное, что они могли, это принести передачку, которую въедливые медсестры вдоль и поперек просматривали на наличие запретных препаратов. Все помещения отделения находились под постоянным присмотром всевидящего ока видеокамер. От них невозможно было убежать даже в туалете. На кабинках отсутствовали двери, поэтому, когда я срал глаза невольно устремлялись на маленький черный глазок камеры, висящий под потолком. Но даже в таких жестких условиях тотального контроля мы с моими братьями по несчастью умудрялись кайфовать. Все члены отделения три раза в день получали свои вкусные таблеточки, а вечером вдобавок к лекарствам нам давали и сонники - либо уколы, либо снотворное в таблетках. Так вот, самый легкий способ поторчать, единственный, в принципе, заключался вот в чем. После внедрения жутко полезных таблеток надо было постоять поклянчить снотворное, лучше две - три таблетки. После этого следовало идти в процедурную, где отстояв долгую длинную очередь страждущих, можно было получить чудо - укольчик сонного зелья. После этих прошаренных действий следовало направляться либо в столовую смотреть ящик в "веселой шумной" компании больничных друзей, либо идти в палату ждать прихода. И он не заставлял себя ждать. Стоило только таблеткам рассосаться, как на голову рушился огромный молот сладкой истомы и обессиленности.
  Однажды мы попытались намутить водки. Прямо под нашими окнами располагался продуктовый магазин. В один прекрасный день мы порезали наши простыни, связали лоскуты в длинное подобие веревки, которое носило странное жаргонное название "конь". Скинули моток вниз. Его поймал какой - то очумевший таджик. Он лихо достал сотку, которую мы завязали внизу, ушел в магазин, быстро вернулся, привязал бутылку... Мы уже вытащили бесценный груз, как в палату ворвались разгневанные кричащие сестры. Схватка длилась недолго. В итоге мы остались без пузыря. Может это было и к лучшему. Еще неизвестно, как бы отреагировали наши лекарства на изрядную дозу алкоголя в крови.
  Я вышел из больницы через две недели, написав отказ от дальнейшего лечения, потому что курс длился три. За несколько дней до выписки меня очень мощно и напористо обрабатывал местный психолог. Уламывала меня зашиться, поставить торпеду на месяц, которая нейтрализовала бы эффект от употребления наркотиков опийной группы. Но я само собой отказался. Все это полная хуйня. В дальнейшем я на своем собственном печальном опыте понял, что пока сам по - настоящему не захочешь завязать, не помогут ни больнички, ни психологи, ни торпеды, ни увещевания родителей, ничего.
  После выписки я еще месяц ходил к своему врачу - психиатру, который укомплектовывал меня набором чудо - таблеточек. Этот такой хороший, такой умный и опытный врач оказался полным профаном, ведь я каждый день ездил к нему врезанным, под кайфом, а он лишь еблом щелкал, не в силах меня пропалить. Он был просто хапугой. Ему было похуй на людей, главное это материальные вливания родственников.
  Так вот, я вышел из больнички, дав себе и маме обещание, больше не колоться.
  Меня хватило на один день...
  
  "Последний раз - не значит окончательный"
  Марк Рентон "На игле"
  
  ***
  
  
  Три куба первоклассного небесного "быстрого", шесть часов безграничного одиночества и необузданный сладостный онанизм - вот мое меню на сегодняшнюю ночь.
  Унылым тусклым светом настольная лампа, кривой уродливой пальмой нависшая над потрескавшейся плоскостью письменного стола, освещает комнату, с большим трудом дотягиваясь робкими лучиками до дальних углов моей затхлой комнаты, где всецело царствует тьма со своими длинными щупальцами. Но мне хватает и этого скудного освещения. Предварительно распарив руки под струей горячей воды, я усаживаюсь на диван. В побелевших от напряжения и предвкушения пальцах зажат "баян", заправленный одним квадратом винта. Аккуратно, чтобы ни в коем случае не выплеснулось ни единой точки бесценной жидкости, подвожу поршень к струне, чтобы избавиться от пузырьков воздуха, колыхающимися маленькими пустыми шариками в россыпи моего персонального счастья. Я зажимаю руку между перекинутыми друг через друга ногами, качаю кулаком, прощупываю онемевшим пальцем нехотя выступившие изголодавшиеся, но одновременно измученные, вены. Вонзаю иглу, руки дрожат, сердце тяжелым молотом бухает в груди, шмякая склизкими стенками о ребра... Контроля нет, начинаю ковырять, ища вену в подкожном пространстве, начинаю терять надежду... Вдруг в цилиндр брызгает черная густая кровь, я оттягиваю поршень еще чуть - чуть, а потом ввожу все содержимое "машины" в вену. Молниеносно выдергиваю "баян" из руки, затыкаю место укола клочком свалявшейся ватки, выключаю свет и бухаюсь на подушку. Сначала чувствую во рту резкий привкус яблока - свидетельство качества раствора, сердце заходится в бешеном танце, по телу скользят потрясающие волны истинного блаженства, мурашки взобрались на макушку под волосы, а потом уже оттуда кубарем катятся вниз, растекаясь приятной истомой по всему телу, дыхание прерывистое и глубокое, кажется, что сердце сейчас выпрыгнет из тщедушной груди, повиснет под потолком, расплескивая по всей комнате теплые флюиды кайфа, меня трясет, перед закрытыми глазами мелькают какие - то невообразимые неразличимые образы... Я готов сейчас обнять все небо, невесомой походкой порхать по облакам, любуясь разноцветными городами далеко внизу, петь песню на забытом языке богов, играющих на арфах, лучиком света далекой яркой звезды лететь навстречу новым галактикам, пробуждая новую жизнь на проносящихся мимо планетах,.. Пробуждать новую жизнь, но одновременно губить свою.
  Провалявшись на диване минут тридцать, я решился медленно подняться и, осторожно ступая перед собой, нетвердой походкой поплелся на кухню покурить. Выкурив две сигареты, посидев немного на стуле, попялившись в окно на проезжающие по Велозаводскому мосту автомобили, забодяжив себе большую горячую кружку крепкого чая, отправился назад в комнату. Выпив чай, я лег на диван, томно жмурясь и потягиваясь всем истощенным телом. Лежу, целясь в белый и неровный, облезлый и облупившийся потолок своим затуманенным взглядом. Мысли - кометы мириадами горящих полос проносятся в моем заряженном огромным эфедриновым потенциалом мозгу, роятся, сталкиваясь друг с другом, переплетаясь и путаясь, поглощая в своих ослепительных вихрях сожженные нейроны моего покалеченного мозга, а потом снова обретают потерянные порядок и стройность.
  Мое алчное либидо требует свежего "мяса", но за неимением искомого вполне сойдет и моя похотливая ладонь, обогащенная многолетним опытом самоудовлетворения. Сажусь за компьютер, включаю заранее приготовленную порнуху и, не отрываясь от ночного сеанса для взрослых мальчиков, опускаю свою руку себе в трусы. Пока на мониторе происходят всякие сладкие вкусные вещи, моя рука занимается пробуждением к жизни и возбуждением аппетита моего члена, зажатого в моей горячей ладони. После употребления быстрых наркотиков, будь то винт или скорость, происходит отток крови от половых органов, поэтому член превращается в убогий стручок, не больше мизинца, скрюченный и скукоженный. Глядя на него теряешь любую надежду на возможность занятия сексом, а ведь секса очень хочется, влечение не дает покоя долгими бессонными ночами в одиночестве. Но первое впечатление обманчиво, так как стоит немного расшевелить свой поникший отросток, как он будет творить чудеса, доставляя неимоверные наслаждения своему обладателю и его подруге, если та окажется под рукой в нужный момент. Хотя я всегда предпочитал секс с самим собой, отдавая предпочтение своей умудренной опытом сексуальных ласк руке, ведь зачастую, дроча даже в трезвом состоянии, я получал больше удовольствия, чем занимаясь сексом с девушкой. Это легко объяснимо, ведь только я, основываясь на личных ощущениях, могу правильно рассчитать силу и интенсивность приложения усилий ладони. Многие девушки, даже опытные и матерые в этом нелегком деле, очень смутно понимают, что надо делать, помимо тупого раздвигания ног, чтобы парень получил удовольствие. А вообще, когда всерьез сидишь на игле, не остается ни сил, ни времени, ни, что самое главное, желания на плотские утехи. Но вернемся к моему онанизму. На мониторе мелькают потные разгоряченные тела, кряхтящие и стонущие люди безуспешно пытаются изобразить естественность происходящего. Моя ладонь ходит ходуном у меня между ног, сжимая мой налившийся кровью член. Я прикрываю глаза, наблюдая сквозь прищуренные брови за происходящим на экране. Чувствую приближение кульминации с дальнейшей эякуляцией. В голове разгорается настоящий пожар, расползающийся по всему липкому телу. Сперма белым вязким фонтанчиком брызжет мне на колени, голова кружится, заставляя мутнеть в глазах, а уши заложило пробками высоченного кровяного давления. Я в изнеможении откидываюсь на спину, и затихаю на какое - то время.
  Пришло время поправиться. Беру со стола свой недавно использованный инструмент, промытый в кружке с кипятком. Одноразовое использование шприцов в моей практике самоуничтожения - лишь миф, такой же, как и соблюдение санитарных норм. Я помню, как в начале нашего смелого пути по узкой и скользкой дорожке иглоукалывания, мы перед каждым сеансом угощения себя раствором медленной тишины, покупали в калечной вместе с инсулинкой и драгоценной ампулой, дарившей нам покой и безмолвие, баночку спирта, которым смазывали вены и ватки перед уколом, боясь какого - нибудь опасного заражения. Вспоминая все это, мне становится смешно, те времена давно канули в лету, уступив место тяжелой правде жизни. Втыкаю иглу в руку, неожиданно легко нахожу вену и ввожу содержимое баяна в свой запретный источник. На этот раз приход не такой яркий и долгий, как предыдущий.
  Повалявшись минут пять на диване, я пошел в ванную давить прыщи на лице. С жестоким остервенением я ковырял трясущимися пальцами маленькие гнойнички на своем лбу. Весь лоб был покрыт маленькими пузырьками крови, под ногтями желтел засохший гной, а я не мог остановиться, пока не уничтожил последний прыщ на носу, с большим трудом выдавив густую слизь, брызнувшую на заляпанное зеркало. Умывшись, залив отвратительную рожу одеколоном, решил, не отходя от станка, а точнее от раковины, вздрочнуть. Всласть насладившись самим собой, пошел в комнату. Когда употребляешь тяжелые наркотики, прыщи, преходящие в глубокие, плохо заживающие язвы - дело обычное. Это происходит из - за тяжелого дисбактериоза и интоксикации всего организма, что отражается на коже, а также из - за закупоривания пор, причиной чему служит излишнее потоотделение.
  Сейчас, наверное, часов шесть утра. Просидев несколько часов перед компьютером, тупо втыкая в список музыки, соображая, что именно залить на плеер, но так и не придя ни к какому осмысленному решению, решаю заняться уборкой. Влажной тряпкой протираю пыль со всех поверхностей, потом пылесошу ковры, потом иду в ванную набрать воды в ведро, чтобы помыть пол. Когда в квартиру заходит отец, приехавший из Брянска, куда он ездил по делам, он просто обалдел, увидев меня со шваброй в руках, натирающего пол.
  - Что с тобой, Дима? - его вопрос таил в себе известную угрозу. - Да у тебя цвета глаз не видно под зрачками.
  Я мог лишь хлопать своими когда - то голубыми, небесного цвета, который получил от отца, глазами, не в силах что - либо связное ответить.
  - Все хорошо, пап, - с большим трудом выдавил я из себя. - Просто не спится. Как съездил?
  - Нормально, - отец с подозрением вглядывался мне в лицо.
  - Я, пожалуй, пойду спать, - с этими словами я умчался в комнату, пряча взгляд в таком чистом паркете, из глубин которого на меня с немым укором смотрела моя совесть.
  
  
  
  
  В закрытой комнате выключен свет,
  Лишь только свеча ласкает мой бред.
  Я совершенно один в плену тишины
  Вгоняю по вене свое чувство вины.
  
  Я тихонько курю среди кафельных плит
  Огонек сигареты как - будто бы спит.
  Лица родителей, улыбки друзей
  Уносятся вдаль с каждой тяжкой моей.
  
  Пальцем, как кистью на немом полотне
  Я рисую печаль на замерзшем окне.
  Тоска бьет под дых кафелем стен,
  А я все сижу и жду перемен.
  
  
  Глава 18
  
  Еще почтальон Печкин говорил, что главным украшением праздничного стола является телевизор. И тогда и сейчас это утверждение верно более чем. Речь не идет даже о Новом годе или о каком - либо другом горячо нами любимом празднике, в наше время телевизор является украшением любой приличной квартиры, необходимым предметом досуга и домашнего обихода, поводом для всей семьи собраться холодным зимним вечером перед мерцающим волшебным экраном с целью просмотра любимой передачи или фильма.
  Разве может нормальный среднестатистический мужик представить себе вечерний послеужинный отдых после тяжелого рабочего дня? Разве можно отказать себе в невероятном плотском удовольствии поваляться на продавленном диване, знающим все изгибы перетруженного тела своего хозяина, перед чудо - ящиком - лучшим другом современного потребителя? И всем, в принципе, абсолютно наплевать, что наше телевидение ежедневно, ежеминутно, ежесекундно вываливает на нас миллионы тонн информационного мусора, засоряющего наши мозги коммуникационным шлаком.
  Средства массовой информации, будь то телевидение, интернет, пресса, радио, являются огромным лживым монстром, средствами оболванивания ничего не подозревающих, доверчивых, да что там, просто тупых обывателей, программирования массового мышления и мировоззрения. Все новости, стекающиеся в со всего мира в офисы СМИ - шных компаний тщательно фильтруются, додумываются, доводятся до удобоваримого нужно - ложного варианта и выпускаются в массы. Поток этого международного вранья так силен, так интенсивен и настойчив, что обычный человек просто не в силах сопротивляться, отсекая всяческий мусор, недоговорки и придумки. Он принимает все, как есть, как ему представили компетентные источники. В результате в дезинформированных мозгах твориться настоящий хаос мыслей, событий и новостей. Уже мало, кто понимает, что происходит на самом деле, ведь "компетентных источников" огромнейшее количество и у каждого свой взгляд на происходящее. Такое положение касается всего, начиная с погоды и заканчивая массовыми убийствами мирного населения.
  Под воздействием СМИ у населения формируется фальшивая прозападная система ценностей, в основе которой лежит обладание материальными благами, как основополагающий фактор развития человека. Существуют целые развлекательные каналы, несущие своим эфиром отупление населения. Человек довольствуется тупыми пошло - юмористическими сериалами, ток - шоу и молодежными комедиями - все содрано с западных, в основном американских, аналогов, но адаптированных под российские реалии и российский менталитет. Мозг и разум подрастающего поколения засоряется, происходит подмена жизненных ценностей.
  Я всегда недоумевал, как можно смотреть, а главное, верить во все происходящее на экране. Такие, явно наигранные передачи, как "Час суда", где разыгрывается судебный процесс, "Окна", выносящий на всеобщее обозрение "грязное белье" участников, "Брачное чтиво", где команда сыщиков раскрывает супружеские измены, или "Дом - 2", где свора неудачников, не добившиеся ничего в нормальной жизни, обрекли себя на добровольное заточение, где под сотнями объективов камер пытаются построить суррогатную любовь и прославиться, пробившись на телевидение, имеют небывалый успех у зрителя - имбицила. Как можно верить неубедительной неестественной игре горе - актеров, годных лишь для участия в непотребных лживых передачах?
  Мы хаваем рекламу и новости, фильмы и передачи, растворяясь в этом океане безграничной лжи, морального убожества и всепоглощающего отупления.
  
  
  ***
  
  Все лето и осень две тысячи восьмого года оказались добровольно проёбаны мной. Я погряз в наркотиках, в их производстве и распространении, а самое главное, в усиленном безудержном употреблении. Все это происходило без права и даже малейшей возможности выбраться из глубочайшей ямы, куда закинула меня жизнь. Все свои шансы я давно упустил, надежды на будущее не было, оставалось лишь отдаться без остатка своему самоубийственному пороку. Я потерял институт, работу, друзей, но самое главное и важное, что было потеряно тогда мной, и что уже не подлежит восстановлению, - это доверие родителей. Я обманывал, воровал деньги, закладывал в ломбарды, а потом благополучно проёбывал мамино золото. Я удивляюсь, как мои мама и папа на протяжении всего этого времени ничего не замечали, оставаясь в наивном неведении касаемо моего душевного и физического состояния, не замечали таких явных кардинальных, как мне кажется, изменений во мне. Оставаться неузнанным в своем тайном пороке мне помогало потрясающе развитое за время наркоманства, искусство искажения действительности в свою пользу и невероятная скользкая изворотливость. Мой одурманенный, отравленный мозг ежесекундно прорабатывал в своих раздувшихся полушариях тысячи различных комбинаций, как получить необходимую сумму денег, как кинуть незадачливых лохов - покупателей, что наплести в свое оправдание, кому и как нассать погуще в уши, как вывернуться из любой щекотливой ситуации. Вранье уже вошло в привычку, от которой я не могу отделаться и до сих пор, оно стало защитной реакцией на любое происшествие, любое событие, произошедшее со мной. Даже там, где можно обойтись без него, я все равно вру, честно глядя в глаза, и ничто не выдает меня, ни одна клеточка моего тела не дрожит, когда с уст моих слетают слова лжи. Искусство лгать помогало мне выжить в склизком и неустойчивом мире торча, там, где никому нельзя верить, даже самым близким людям. Как только человек начинает серьезно употреблять наркотики, влезает в систему, стираются все моральные принципы и рамки. Ничто не свято для наркомана, будь то слезы матери или плач ребенка. Единственно, что имеет значение, что толкает его на самые грязные поступки - это непреодолимое желание кайфа и любимый яд, ради которого и живет наркоман.
  Моя дилерская деятельность поглощала все мое время и внимание, я сутки напролет курсировал между винтовой хатой, автостоянкой, где обитали мои лучшие постоянные клиенты, и аптекой. Я подсаживал глупых безвольных людей на "быстрый", уламывал попробовать, развязать, угоститься, взять в долг, зарядить деньги, все, что угодно, лишь бы добиться своей цели, прийти к искомому результату - добыть деньги на новое сырье для винта и для удовлетворения своих скромных наркоманских потребностей. Впаривая людям новые мечты, я с каждым проданным кубом, с каждым уколом уничтожал свои.
  Мой телефон разрывался от сотни звонков и сообщений, я не знал покоя даже во сне. Мое пожелтевшее осунувшееся лицо уже давно примелькалось во всех местных аптеках.
  Бывало, наступал тот редкий момент, когда я сам себе становился противен, когда становилось мерзко осознавать, что я иссякаю, добровольно отдаваясь в пучину ядовитой кислоты, разъедающей мой внутренний мир, поглощающей мою душу и совесть, отдаляя от людей, приближая к убогой скотине. В эти моменты перестройки и переосмысления своего нелепого существования я решался закончить с винтом раз и навсегда, оборвать все связи с теми людьми, если можно так их назвать, которые стали моими проводниками по ту сторону жизни. Тогда я заточал себя сам дома, в четырех унылых стенах, на которые я лез от непреодолимой тоски. Я пытался отоспаться, набрать вес, потерянный за время странствий по безмолвной пустыне, пропахшей яблоками и фиалками, пытался наладить отношения с забытой девушкой и друзьями, от которых отрекся ради кайфа. Пытался заняться будничными делами, с которыми не имел возможности справиться, бешено торча на отравленной игле. Я не звоню своим "сотоварищам", обхожу за две улицы их злосчастный дом, куда меня самого несут мои ноги. Проходит несколько дней тягостной борьбы с самим собой, борьбы, в которой у меня нет ни единого, даже малейшего шанса победить. Наступает момент, когда все мои жалкие потуги отойти от дел рушатся, уступая законное место, принадлежащее по праву сильнейшего, ужасной психологической зависимости, перерастающей в хроническую всепоглощающую депрессию, из которой нет шанса выпутаться и избавиться навсегда. Я опять звоню ИМ, или отвечаю на ИХ звонок, или тупо встречаю кого - нибудь из НИХ на темной пустынной улице, и не могу удержаться, не могу не согласиться, не могу не уколоться, не могу не развязать. Ведь мне так тяжело...
  И вот опять я, после совсем небольшого перерыва, за время которого мне удалось понять, что я не могу существовать без своего любимого мужчины - ВИНТА, начинаю медленный, но верный путь самоуничтожения, возвращаясь на круги своя, на адские круги.
  Я не помню, сколько прошло дней с момента, когда я опять начал свой великий трифедовый путь. Все слилось воедино, один день похож на следующий, а он, в свою очередь, на предыдущий. Я давно потерял счет времени, уходящего, как белый "порох" сквозь скрюченные пальцы. Отсчет времени регламентируется лишь интервалами между уколами. Я опять один, предоставлен себе и божественной манне, разжигающей в моих искалеченных венах сгустки новой, чуждой человеку, жизни. Тщетно пытаюсь уснуть или поесть, но результат всех моих стараний равен нулю. Я валюсь с ног от чудовищной усталости, меня вырубает, стоит только мне хоть на миг присесть. Еле - еле передвигая натруженными ногами, дохожу до дома, долго, мне кажется, что целую вечность, поднимаюсь в кабинке лифта, стены которого, как мне кажется, сделаны из ваты и пуха, призывающими склонить голову в их льстивые лапы.
  Наконец, я дома. Наскоро умывшись и кое - как почистив зубы пастой, вперемешку с моей кровью, сочащейся из воспаленных десен, я прошел, стараясь особо не шуметь в свою комнату. Поставившись напоследок последним кубиком винтика, я на приходе уснул, с головой накрывшись одеялом, отгородившись от грязи и мерзости мира снаружи. Это были мои восьмые сутки нелегкого марафона.
  
  
  Глава 19
  
  Настал тот момент, когда я разучился улыбаться. Тот самый, пугающий своей неизбежностью, момент, когда я иссяк, как человек. Когда все мои чувства и эмоции, что еще оставались во мне, оказались растерты в белый порох, ради которого только стучало мое сердце, с помощью которого разгоралось мое сердце и горело сине - зеленым огнем самосожжения и очищения, разгоняя по забитым венам сгустки почерневшей от грязи отравленной крови, горело, испуская кисловатый дым, пахнущий фиалкой и яблоком. Я разучился не только улыбаться, но и смеяться, сочувствовать, переживать, радоваться, ненавидеть, любить... Я разучился жить... Если раньше после удачной шутки или какой - нибудь смешной ситуации я мог разразиться раскатами громкого заразительного смеха, передающегося по цепной реакции всем окружающим, смеясь до одури, до коликов в животе, то сейчас я еле - еле мог выдавить из себя вымученную резиновую улыбку - лишь жалкое подобие того сверкающего безграничным позитивом созвездия моих белых зубов. Еще совсем недавно я был душой компании - одним из центров и лидеров нашей тусовки, сейчас же я стал мрачным саркастичным и злым ублюдком, которого никто уже не особенно - то и желает видеть рядом с собой. Друзья, как могли, пытались переубедить меня, пытались бороться с моим недугом, с моим ужасным пороком, с моей зависимостью, но все было тщетно, я никого не слушал, не хотел слушать, не мог слушать. Разъяснительные беседы, показушное всеобщее игнорирование меня - все это не шло ни в какое сравнение с моим упрямством и слабостью, слабоволием и тупым желанием запретного удовольствия.
  Всегда ценимый окружающими меня людьми, будь то друзья или просто знакомые, за мое умение сопереживать, поддержать, да просто выслушать, подсказать выход из практически любой сложной жизненной ситуации, ободрить, зарядить положительной энергией, заставить поверить в собственные силы, я превратился в бездушную скотину, неспособную даже улыбнуться. Были моменты, когда я понимал каким - то отголоском того, что зовется , кажется, душой, что сейчас надо заплакать, просто необходимо выдавить из себя хотя бы маленькую капельку соленой жидкости, но мои одурманенные глаза так и оставались сухими, а моя душа и совесть так и оставались глухими к человеческим страданиям вокруг. Я был вне всего этого, совершенно отрешенный и одинокий. Когда мне были нужны люди или один человек, способный меня выслушать, пожалеть, кому я бы мог поплакаться на свою судьбу и тяжелую долю, посетовать на сложившиеся неудачно жизненные обстоятельства, такого человека тупо не нашлось.
  Таким человеком могла стать моя дорогая мама, если бы только была со мной рядом. Когда она узнала из моих собственных уст о моем страшном пороке, о моей зависимости, в борьбе с которой я просил родительской помощи, она плакала две недели, причитая и не понимая, не в силах осознать, как ее дорогое чадо нашло в себе силы уколоться. Через некоторое время на фоне тяжелой психологической травмы и моральных переживаний, мама заболела раком груди. Все лето и начало осени она пролежала в унылой больничной палате, в больнице в Сокольниках. Ее временное, но такое удобное отсутствие, давало мне прекрасную возможность безнаказанно и беспалевно винтиться. Я, казалось бы, должен был переживать за ее здоровье, корить себя в том, что у нее развился этот чудовищный недуг, убивший ее мать и почти убивший её отца, но мне, по большому счету, было абсолютно наплевать, потому что она очень кстати легла в больницу, и я мог, практически лишенный контроля за моим душевным и физическим состоянием, вгонять в себя столько винта, сколько пожелаю. Отец, конечно, тоже вел круглосуточное наблюдение, но я легко научился его обманывать, оставаясь незамеченным даже в самых щекотливых ситуациях. Маме достаточно было одного беглого взгляда на меня, чтобы понять, что что - то не так. Мне очень повезло, что ее не было на тот период дома. Блядь, как цинично все это звучит!!! Но именно таким я и был тогда - злым, циничным, бездушным ублюдком без признаков совести и покаяния.
  Только после папиных уговоров или, даже скорее, приказов я удосуживался съездить к маме в больницу. Всегда, как на каторгу, я ехал навестить маму, по пути затариваясь фруктами, соками и водами. Я входил под белоснежные больничные своды, одевал синие бахилы и проходил в мамину палату, где она лежала под капельницей, либо, когда уже сделали операцию, ей в бок вставили катетер, по которому стекала сукровица в пакет, висящий сбоку кровати. Я выкладывал гостинцы на тумбочку, с трудом подавляя скуку и включая на лице выражение неподдельного интереса, выслушивал последние новости о мамином состоянии. Вяло рассказывал что - то о себе, считая минуты своего тягостного пребывания здесь. Потом, не моргнув глазом, лгал на дежурный мамин вопрос - не употребляю ли я сейчас? Дав в очередной раз обещание, что больше никогда не буду колоться, чмокнув ее на прощание, спешу на район, где ждет меня родная винтовая хата и мои "американские дела".
  
  ***
  Настоящий систематический интенсивный торч не совместим с любыми аспектами нормальной человеческой жизни. На первый план, отодвигая все остальное назад, выходит зелье, дарящее мнимое кратковременное удовольствие и счастье. Твой любимый яд, а также дела, напрямую связанные с ним, имеют приоритетный статус перед всеми будничными заботами и обязанностями. Постоянно надо думать, где достать денег на таблетки - сырье для будущего раствора и необходимые компоненты - красный фосфор и йод. Приходится кидать, обманывать, воровать, грабить, а потом свои трофеи нести в ближайший ломбард, чтобы получить так необходимые деньги. Нужная сумма собрана, надо звонить договариваться с барыгой о встрече. Желательно поскорее. Потом надо ехать в назначенное место. По пути охватывает жестокий приступ паранойи. С безумными глазами, затуманенным взором, постоянно оглядываясь, видя в каждом прохожем мента, с горем пополам добираешься до нужной станции. Там происходит бартер - деньги на таблетки и компот. Назад ехать еще более стремно, так как между твоих яиц всунут маленький сверток, перемотанный скотчем. С таким скромным багажом на твоей мошонке могут закрыть минимум лет на пять. Опасаясь на каждом шагу служителей порядка и уличных собак, способных учуять твою перевинченную ауру, на негнущихся подкашивающихся ногах спешишь обратно в свое логово. По пути домой заходишь в калечную за баянами. На винтовой хате тебя уже ждут несколько эфедриновых дегенератов. Варщик приступает к делу. Все в напряжении считают секунды тягостного ожидания. Минуты превращаются в тысячелетия безумного отчаяния и нетерпения. Не отрывая глаз все собравшиеся, поджав колени и кусая до крови губы, наблюдают за течением реакции в фурике. На твоих глазах белый порошок, фосфор и йод превращаются в то самое искомое, ради чего все так старались. Проходит час, может чуть больше, кажется, что минуты, считаемые про себя ожидающими, медленно и долго падают с огромной скалы на оголенный мозг, вызывая ужасные внутренние мучения. Раствор готов, варщик уходит в туалет колоться в паховую вену. Пока он не попробует никто не ставится - таков негласный закон. Минут через пятнадцать, когда винтовое стадо, сидящее на кухне, уже вовсю проклинает гавёные вены варщика, точнее их отсутствие, дверь туалета распахивается, из нее с окровавленным шприцом, застегивая на ходу штаны, вылетает очумевший "повар" и плюхается на замусоленный диван в комнате. Все молчат и сидят на жопе ровно, ждут окончания прихода. Варщик заходит на кухню и с болезненной резиновой улыбкой дает добро всем на внутривенное вливание. Скоро уже все лежат, кто где, закрыв глаза и глубоко дыша. Все потихоньку, осторожно прощупывая одурманенными фибрами души окружающую действительность, поднимаются и дружно закуривают. Начинают делиться впечатлениями относительно качества раствора. Потом все разбредаются кто - куда по квартире, ища применение полученной внутренней энергии. Кто - то садится за сканворды, кто - то рисует, кто - то пишет стихи, кто - то промывает баяны, чтобы потом использовать их еще не один раз. Но есть одна общая заморочка - найти покупателей для части получившегося раствора. Учитывая контингент знакомых, это оказывается не очень сложно, нужные люди быстро находятся, приходят, покупают, ширяются, уходят, некоторые остаются. Решением общего собрания единогласно одобряется идея догнаться остатками. Второй укол приносит меньше ощущений, чем первый, но никто не обламывается по этому поводу. Время уже под утро, все вмазаны, деньги на новый пласт таблеток получены, настроение хорошее, самочувствие отличное. Пока настроение не упало ниже нуля, достигнув предела ужаснейшего негатива, а самочувствие резко не ухудшилось, надо ехать за новой порцией химии. И так изо дня в день. Своровал что - нибудь или вынес из дома, отнес в ломбард, получил деньги, купил волшебный набор, сварил, вмазался, продал, получил деньги на новый пласт, поехал за ним... и так до бесконечности. Замкнутый круг. Вечный круговорот винта в природе. Так живут все винтовые, безостановочно вертясь в огромном винтовом механизме.
  Понятное дело, что не на что другое времени не хватает. Поначалу я удивлялся, почему у меня - безработного, не учащегося и не обремененного домашними заботами, постоянно не хватает времени ни на что другое. Жесткая система - это как полный рабочий день, даже еще напряжнее. Время, как песок сквозь пальцы, сыпется в бездонную пропасть, исчезая там навсегда и ввергая тебя в глубокую пучину раздумий о его неумолимости. Самый геморрой начинается, когда в ежедневное яростное употребление винта, пытаешься втиснуть обывательские дела, например найти время для общения с друзьями, на которых ты как - то совсем не по - дружески забил, для отношений с девушкой, которую ты без угрызений совести променял на кайф, для поиска работы, в которой, правда, ты совсем не видишь смысла. Мозги начинают плавиться и покрываться волдырями, когда хочешь уделить время всем этим, без сомнения, второстепенным проблемам, но чем дальше ты заходишь в своих безуспешных попытках торчать и одновременно жить обычной жизнью, тем сильнее понимаешь, насколько это невозможно. Приходится ставить себя перед выбором: либо родители, девушка, друзья, и работа, либо путь иглы. Все тщательно взвесив, сравнив две полярные жизненные позиции, поломав голову над плюсами и минусами каждой из них, сопоставив все факты, приходишь к однозначному выводу - я выбираю жизнь! И окрыленный своей приобретенной активной жизненной позицией, позитивным настроем, четкими планами прекрасного будущего, улыбаясь ласковому летнему Солнышку, подставив лицо теплому приятному ветру, отбросив последние сомнения, легкой походкой идешь домой, берешь отцовский ноутбук, загоняешь его на радиорынке в Царицино. А потом твердым, уверенным шагом направляешься на такую родную и убогую винтовую хату, чтобы опять закрутиться в безумном водовороте химических изысканий, эфедриновых оргий, сожженных больных вен, тупых игл, выноса всем и себе последних остатков сморщившихся мозгов, жуткой паранойи, неотступно преследующей тебя и передающейся обвинченным окружающим, патологической боязни нахождения на улице, особенно в светлое время суток, когда все винтовые отдыхают и спят, готовясь к очередной длинной ночи пугающих глюков, вызванных переизбытком первинтина в грязной густой крови. И так изо дня в день, ночи напролет, пока винтовой бог Майфун не заберет тебя в мир забвения и вечного наслаждения, где остатки твоей грязной душонки пройдут последние стадии счастливой деградации, отдавая уродливому идолу, превратившего тебя в бездумную скотину, которому ты так фанатично предан, последние рваные клочья того человеческого, что еще сохранилось в тебе.
  
  
  Если сладок тебе грехов аромат
  Значит ты неспроста попал ко мне в сад
  Я сажаю цветы с нежным запахом грёз
  Поливая их кровью и горечью слёз
  
  Мои розы тоскою как ядом цветут
  Но прекраснее нет лепестков алых губ
  Их колючие стебли наполняет печаль
  Уносящая душу в холодную даль
  
  Вдохни в себя ложь на маковом поле
  Уйдут навсегда тревоги и боли
  Чувства твои как свечи погаснут
  Ты не поймёшь в чём здесь опасность
  
  Иди лишь вперёд по тропинке пороков
  Это станет твоей последней дорогой
  В последний раз в лужах зеркал
  Посмотри на себя, кем же ты стал?
  
  Пустые глаза на стеклянном лице
  Ты навсегда потерялся в себе
  Бледная кожа похожа на маску
  Жизнь истощила все свои краски
  
  Сколько тебе осталось прожить?
  Нет никого, кто будет скорбить
  Лучших друзей у тебя не осталось
  Ты вызываешь одну только жалость!
  
  НА УСОХШИХ ГУБАХ СТЫНЕТ ВОПРОС
  ОТВЕТ ОЧЕНЬ ПРОСТ: "У ТЕБЯ ПЕРЕДОЗ!"
  
  
  
  Глава 20
  
  
  
  Лесенка - чудесенка резиновыми рифлеными ступенями увлекает меня и еще сотню пассажиров метро наверх, к неяркому свету Солнышка, по - зимнему холодного и неприветливого. Мимо проплывают белые столбы яркого света, освещающие проплывающие мимо меня вниз лица: усталые, равнодушные, добрые, злые, улыбчивые, грустные, задумчивые, сонные. Мне кокетливо улыбается девушка с проколотой щекой, дедуля шумно и густо высмаркивается в смятый грязный носовой платок, парень робко целует обнявшую ег опухлую девушку, грозно зыркает из - под кепки спартаковский фанат, офисный клерк с жаром говорит по телефону, очевидно обсуждая свои насущные рабочее - планктонные дела, угрюмый седовласый мужик увлеченно читает газету о спорте, два мальчика близнеца спорят о чем - то(они абсолютно одинаковые, даже одеты одинаково, только шапочка у одного белая, а у другого черная - единственный признак, дающий возможность их отличить), моложавая, смачно накрашенная, женщина с нарисованным некрасивым лицом роется в элегантной маленькой сумочке. А я все так же еду на эскалаторе, поднимаясь наверх на высоту дневного света.
  Еще один день прошел мимо меня, так же, как и эти безразличные серые лица людей, оставившие лишь короткий отпечаток в моей памяти. Лица, забытые мной, стоило им было проехать мимо. Еще один день канул в глубочайшую бездну, где уже давно гнили тысячи дней моей прожитой зря жизни. Туда же низринулся и этот день, увлекая меня за собой, напоминая, что все меньше времени остается мне, чтобы хоть как - то изменить сложившееся положение дел, сподвигнуть самого себя на какое - то усилие воли и духа, взять все в свои руки и никогда не отдаваться более вялотекущему течению жизни, устраивающему меня, несущему на мель или в болото, из которого нет возможности выбраться. Еще один день оказался потерян мною, принесен в жертву великому и ужасному божеству, ежедневно неумолимо убивающему меня - имя этой страшной и беспощадной силе - ЛЕНЬ. Еще один день я бросил на треснувший алтарь, к ногам бездушного монстра, питающегося нашей слабостью и апатией, не дающего самореализоваться, реализовать свои желания и мечты, стоит ему только вцепиться в нежную беззащитную глотку безвольного обывателя. Рутина обыденности каждого прожитого дня пугает, отбивает охоту думать и двигаться вперед.
  Еще один день ушел в никуда, грязной каплей ударился о плоть неумолимого времени. Время - оно по - настоящему неумолимо, ни для кого не делая поблажек, никому не разрешая пренебречь собой. Оглядываясь назад с небольшой высоты двадцати одного прожитого года, затравленно озираясь по сторонам из угла, куда сам себя загнал, не могу решить для себя, каково значение минувших лет, что вложили они в мою душу и разум, оставив неизгладимый отпечаток внутри меня, какие еще сюрпризы и чудеса преподнесет мне судьба? Чего достиг я за последние шальные годы, что приобрел, а что потерял, какой урок извлек из всего произошедшего со мной?
  Действительно, стоит вспомнить все знаковые события прошедших лет, взвесить на своих собственных весах души и совести их значение для меня и окружающих меня людей, их отпечаток на моей последующей жизни.
  Что приобрел я за последние пять лет? Малоприятный жизненный опыт, который надо тщательно скрывать от посторонних глаз и ушей и покалеченное здоровье, превратившее меня в двадцать один год в старика с полным букетом разномастных заболеваний, не дающих мне теперь покоя, напоминая ежедневно о себе периодическими недомоганиями. Несмываемым пятном на моей биографии навсегда, как я думаю, останется постановка на учет в наркологическом диспансере. Мое обучение в высшем учебном заведении завершилось, так и не успев толком начаться. Мои более удачливые и целеустремленные товарищи одногруппники на данный момент уже во всю пишут дипломные работы, сдают финальные экзамены, из последних сил разгрызают крепкий гранит науки, рассыпающийся невесомой пылью на разноцветные корочки дипломов. Совсем скоро они станут дипломированными специалистами с хорошими задатками успешного будущего, я же не в силах найти в себе желание учиться. Понимаю, что надо, но не могу ничего поделать со своей ленью.
  Но все, чтобы я не потерял за эти годы самоотречения, годы потери самого себя, своей юношеской невинности и наивности не идет ни в какое сравнение с одной самой главной потерей. С тем, что сложнее всего восстановить, и даже время не в силах будет помочь. Я говорю о доверии родителей. Только сейчас, потеряв его, может быть навсегда, я понял, чего оно стоит на самом деле. Я осознал всю значимость родительской любви. Сейчас, когда я изрядно насрал в душу и маме и папе, я понял для себя всю её цену, а точнее, бесценность. Мне и моему младшему брату очень повезло, потому что мы родились под счастливой звездой материнской и отцовской любви. Всю жизнь мама и папа отдавали нам все, ограничивая самих себя во всем. Мы никогда не жили в особенном достатке, но у нас с братом было все необходимое, а мама и папа до дыр донашивали свою ветхую одежду, потому что денег купить новую не было, они не могли себе это позволить, ибо деньги были потрачены на нас. Мы росли, окруженные заботой, лаской и безграничной любовью. В меня столько вкладывали, столькому учили, готовили к блестящему будущему. Я должен был стать гордостью родителей, их опорой, примером для подражания для брата. Но что же в итоге? Я превратился в бездушного урода, ублюдка без признаков совести. Я обворовывал своих родителей, закладывал мамины украшения, безгранично врал, пропадал на несколько дней, доводя родителей до нервного срыва, приползал мертвецки пьяным. Но меня прощали. Делали для себя очередной неутешительный вывод, но прощали. А потом наркозависимость. Я говорил: "Я через такое прошел, такое пережил". Мне было тяжело, но что пережили родители? Им было во стократ тяжелее, чем мне. Это точно.
  Со школьных времен со мной всегда был один человек - мой друг Саша. Мы вместе учились в школе, рубились в приставку у него дома, гоняли за картриджами на Царицынский радиорынок, шлялись по убогим и грязным московским дворикам. С тех детских чистых и наивных пор мы были не разлей вода. Наши общие друзья и знакомые знали, что там, где он, там и я, а там, где я, там он. У нас не было тайн друг от друга, мы делились всем, что лежало на душе и сердце, обсуждали любые вопросы, что волновали нас, будь то, девочки, компьютерные игры, фильмы, музыка, учеба - все банальные интересы прыщавых подростков, только - только приближающихся к порогу у входа в юношество. Он был моим самым близким человеком долгое время, счастливое беззаботное время нашей внутренней и внешней молодости, когда нас не волновали такие далекие и страшные, грядущие взрослые проблемы. Когда у него появилась постоянная девушка, с которой он, по прошествии какого - то времени, стал вместе жить - это немного отдалило нас друг от друга, но совсем немного. Мы были так же вместе, неразлучное трио. Я любил его, и её тоже любил. Но очень скоро между нами появился четвертый персонаж - беспощадный враг, против которого нам было не устоять. На данный неутешительный момент мы совершенно не общаемся, каждый пошел своим путем, в котором нет места нашей дружбе. Он выбрал путь медленного самоуничтожения и загнивания, внутреннего убийства себя и своих близких. Его девушка Света идет по этому пути вместе с ним, иного просто не дано, превратившись из наивной деревенской простушки в уличную стерву, алчную до денег и наркотиков, завсегдатая самых немыслимых притонов. И в этом её перерождении есть и моя вина. Я не сказал ни слова, когда на моих покрытых поволокой наслаждения глазах, Саша колол Свету. Это был, как очередной элемент игры, следующий уровень. Тогда это было игрой, но очень скоро превратилось в жизненную необходимость, от которой невозможно было уйти, отказав себе в запретном удовольствии. Удовольствии, которое перестало быть таковым, трансформировавшись в неотъемлемый атрибут нашей повседневной жизни, катализатор всех жизненно важных внутренних процессов. Они идут по этому незавидному пути и по сей день, не видя другой для себя дороги, а я выбрал жизнь. Невозможно завязать окончательно, если сам действительно этого не захочешь. Если нет желания, то не помогут ни больнички, ни увещевания друзей, ни мольбы и просьбы родителей, ни слезы девушки. Ничего не изменит твоего отношения к наркотикам, кроме тебя самого. Сейчас я вообще ничего не употребляю, отказываясь даже от самых легких веществ. Выстроил стену между собой и зависимостью, намереваясь всю свою сознательную жизнь удерживать оборону моего неприступного замка самосознания, продемонстрировать всем, что бывшие наркоманы бывают и в реальной жизни. И эта внутренняя борьба будет длиться всю жизнь, до конца моих дней. Надеюсь, моя стена не даст трещину...
  
  
  
  "Это безумный мир, но я горд быть частью его". (Билл Хикс)
  
  Когда приходит тоска как навязчивый сон
  И рвется из глотки отчаянья стон
  Когда нечем заполнить в себе пустоту
  Проклинать начинаешь себя и судьбу
  Когда проходит любовь как нелепый каприз
  И грусть возвращается словно на "бис"
  Когда счастья кораблик уносит ручей
  И ты воешь один как раненый зверь
  Когда не слышат молитв на небесах
  И холодит изнутри одиночества страх
  Когда мысли уходят твои в никуда
  И ты с нетерпеньем ожидаешь конца
  
  Тогда в сердце твоем оживает цветок
  Он также как ты совсем одинок
  Стальные прожилки стальных лепестков
  Бьются внутри розой ветров
  Они сердце кромсают, царапают грудь
  Ты не в силах от боли даже вздохнуть
  И ослепший бредешь во тьме наугад
  А остывшее сердце замедляет свой шаг
  Нельзя в этом мире никому поддаваться
  И надо как можешь сопротивляться
  Если сердце горячее вдруг охладело
  Твой единственный шанс становиться сильнее!
  
Оценка: 4.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"