Что такое абсолютная пустота? К сожалению, воображение обезьяны, наделенной разумом, способно лишь на некий черный (или белоснежный) вакуум, но дальше мысли путаются, натыкаются друг на друга и ссорятся. Мысли упираются в слова, которые изначально мертвы и обездвижены отсутствием вектора, так как направление невозможно из-за отсутствия точки начала движения.
В абсолютной пустоте возникает ритмичное биение сердца, кровь бежит к головному мозгу. Сначала раздается характерный вздох едва не утонувшего человека - тяжелый, глубокий. Пустота начинает дышать вместе с человеком, она в унисон расширяется и сужается. Человек еще не проснулся, но уже не спит, он в сладком состоянии полусна, безмыслия, безразличия.
Наконец он открывает глаза. Резко, как в фильме ужасов. Взгляд мгновенно упирается в белый потолок, кое-где с желтыми разводами. Видна коричневая люстра эпохи Горбачева, шаблонный намек на искусство, но такой неумелый, что начинаешь сомневаться в перестроечных свободах. Вроде смотришь на люстру, а видишь толпу у винно-водочного магазина.
Минут пять человек вспоминает ориентиры мира - имя, возраст, сегодняшнее число. Стоило ему начать вспоминать, как пространство внутри и снаружи заполнилось историей его жизни.
Саша Егоров. 22 года. Холост. Сегодня 20 января 2006 года.
Он вяло садится на кровати и обводит взглядом комнату. Маленькая тумбочка из орехового дерева, настенные часы с чьей-то фотографией, книжные полки. Взгляд кажется очень легким и волшебным. У Саши появляется мысль, что взгляд и вытягивает предметы интерьера из чего-то необъяснимого. Ему хочется курить. Вернее сначала он вспоминает что курит, а потом собственно хочется.
Неожиданно на тумбочке появляется ранее незамеченная белоснежная пепельница, пачка сигарет "Marlboro" и коробок спичек. Саша закуривает, дым растекается по комнате сизыми облачками.
Саша встает и подходит к окну, не выпуская из рук пепельницы. Только в этот момент он понимает, что за окном живет мир. Комната заполняется потусторонними, заоконными, звуками, запахами. Это все, что угодно и неугодно. Запах бензина, обрывки голосов, сигналы и рев машин, музыка, доносящаяся непонятно откуда, выпуск утренних новостей.
Дым живет отдельной жизнью, где-то под потолком. Люди все спешат куда-то. Все, от школьников до пенсионеров.
Вдруг, Саша понимает, что люди, движущиеся в этом божественном потоке вовсе не люди, а призраки.
2, История еще одной трагичной любви
Они встретились в театральной студии университета, где учились на третьих курсах - она на факультете журналистики, он на факультете связей с общественностью. Готовился спектакль для корпоративной вечеринки преподавателей. Он играл лешего, она снегурочку. Разноцветные блестки шли её переменчивому цвету глаз, он мастерски играл пьяного, предварительно выпив две бутылки шампанского, спящего под елкой.
- Саша, - представился он и улыбнулся.
- Дарья, - не захотела рифмовать она и тоже улыбнулась.
Начались телефонные звонки по бессонным ночам, артерии телефонных проводов заполнялись разговорами обо всем на свете. Оба слушали одну и ту же музыку, смотрели те же фильмы, читали те же книги. Главным фактором была литература. Человек читающий хорошие книги навсегда один, поэтому они тянулись к друг другу с утроенной энергией, как луч солнца в утреннее окно.
Не зная как назвать свое чувство, он назвал его любовью, она покраснела и спросила:
- Что будем делать?
- Прорвемся! - Заверил он.
И начали прорываться. Сквозь собственный эгоизм, упреки родителей, недоумевающие взгляды однокурсников. Но неизменно вязли в противоречиях. Она хотела всё, он не хотел ничего. "С любимым рай в шалаше" - выражение далекое от современных реалий, как буддист от ваххабита. Начались ссоры, недомолвки, упреки и беспричинная ревность.
На фоне расстройства обеих психо-энергетических оболочек, возникало чувство ущемленного достоинства, непреодолимым барьером вставала гордость, чередуемая с гордыней. Никто не желал прощать, никто не искал прощения.
Ноябрьским днем он шел к ней. В черном портфеле звенела бутылка коньяка, ударяясь о голубую кружку с Её именем. Ветер насвистывал песни Поднебесной. Он шел мирится, предварительно накрыв танки своих слов на любовном фронте брезентовыми пологами. Он шел к перемирию, но пакт не приняли.
Оба наговорили друг другу обидных слов, попавших в цель. Высказали то, что так долго молчало и таилось в темных подвалах душ. После этого пути к перемирию не было.
Он еще сделает несколько шагов навстречу, но неудачно. Она не отвечала на звонки, избегала его в университете.
Через два месяца они снова встретятся, но она сведет все к сексу и Саша поймет, что это последний шаг. Когда понимаешь, что уже занимаешься сексом, а не любовью, то нужно уходить. В общем, никто не видел пути к совместной жизни. Она помирилась с бывшим парнем, он привык быть один.
Трудно полностью осознать, что значат девять месяцев, но любая мать вам ответит, что могло произойти чудо и появиться на свет ребенок, но ребенок их отношений оказался мертворожденным. Она умерла при родах, он от горя потери.
После долгих дней одиночества и ежедневных прогулок, он брел в свою пустую квартиру.
3, Ангел
- Бу, - громко зазвучало в тишине.
- Кто здесь? - испуганно спросил Саша дрожащим голосом.
От неожиданности он впал в ступор, как будто ты спокойно шел по улице, и неожиданно за твоей спиной залаяла собака.
Саша отпрянул, попутно соображая, чем защищаться. Как назло, под руку ничего не попадалось. Дрожащей рукой Саша нажал выключатель, комната наполнилась светом, но хозяина голоса нигде не было. Саша уже начал сомневаться не пригрезилось ли, как голос вновь появился:
- Ну куда ты смотришь, остолоп? Хотел увидеть ужасное чудовище?
- Г-где вы? - заикаясь, спросил Саша.
- Посмотрите на стол, сударь, - вежливо попросил голос.
На столе, рядом с телефонным справочником и книгой Джона Фаулза, на пачке сигарет сидел маленький человечек в черном свитере с длинными рукавами, в классических джинсах. Саша пригляделся к человечку. На ногах у него были грязноватые черные туфли. Но вот что особенно важно - из спины торчали два крыла, но они были не белые, как водятся, а вроде как серые, или человечек был настолько неряшлив, что попросту испачкал свои крылья.
- Не угостишь ангела-хранителя? - спросил человечек.
- Чьего х-хранителя? - все еще не пришел в себя Саша.
- Слушай, брат, кончай тормозить. Полетели на кухню, говорю. Плачу двойной тариф, шеф, - продолжал издеваться ангел.
Саша молча разглядывал ангела, на лице которого была видна щетина. Он не был похож на слугу Бога, скорее он походил на бомжа Степу из соседнего подъезда - матерого пропойцу и сквернослова.
Тем временем ангел ловко расправил крылья и взлетел. Описав в воздухе дугу, он на время завис, а после приземлился на Сашино левое плечо, если конечно слово приземлился здесь уместно.
- Гони, шеф! - приказал ангел.
И Саша пошел на кухню, зажег свет и поставил чайник. Ангел уверенно вспорхнул и приземлился на стол рядом с пятидесятиграммовой рюмкой.
- Обновить бы, начальник!? - то ли попросил, то ли посетовал ангел, кивнув в сторону пустой рюмки, которая рядом с ним выглядела стеклянной бочкой.
- А вам можно? - спросил Саша.
- Мне все можно, - ответил ангел. - Разве что нельзя, хранить таких оболтусов как ты.
Обычно Саша обидчив на слова, но тоненький ангельский голосок не давал ему повода для обиды. Саша молча достал бутылку водки и налил в рюмку, и пошел за сигаретами в свою комнату.
Когда он вернулся, то обнаружил нелепую картину - ангел опускал голову в рюмку, подолгу глотал, а потом занюхивал мокрым рукавом.
- Кайф, - сказал ангел, показывая ладонью на рюмку. - Уже два года не пил. Ну-ка, дай прикурить!
Саша немного опешил. Интонацию существа меньше тебя размером поймать очень сложно, поэтому он не сразу понял, что к нему обращаются.
- Как? - спросил Саша.
- Ка-ак, - передразнил ангел. - Мужик ты или баба рязанская? Придумай чего-нибудь! Себе прикури и выдыхай на меня, или прикури и положи в пепельницу и я сам попробую.
Саша выбрал второй вариант, потом нарезал колбасы и хлеба. Некоторые кусочки измельчил, что несказанно обрадовало ангела, который театрально кланялся Саше, как будто невидимой рукоплещущей публике.
4, Путешествие по наклонной
Всю ночь Сашу словно туманом окутывали кошмары, то его тело кружилось в захватывающем дух темпе, то он ракетой взлетал вверх и с бешенной скоростью падал вниз. От невозможности более сопротивляться снам, он проснулся, протянул руку к пачке сигарет, заведомо положенной на тумбочку рядом с кроватью, но тут случилось непредвиденное.
- Э, блин! Аккуратней, милорд! - Сказал голос.
Саша вскочил с кровати и увидел стоящего на тумбочке ангела, потирающего бок, с наигранной на лице физиономией обиженного и оскорбленного.
- Мне показалось, что вчерашний день был всего лишь сном, - с печалью в голосе сказал Саша.
- Нет, Александр Сергеевич, ваша лирика не бесцельна! - Непонятно изъяснился ангел. - Сегодня какой день недели?
- Воскресение, вроде, - ответил Саша.
- Отлично, - повеселел ангел. - Чем не повод опохмелиться? Ты что-нибудь помнишь?
- Смутно, - признался Саша. - Ты выпил всю рюмку и попросил еще, потом и я стал пить. Ты что-то кричал, а после не помню.
- Ничего страшного, господин хороший. Дуй в магазин!
По дороге в магазин Саша думал о степени своей шизофрении, а после о степени шизофрении его ангела-хранителя. Как же так? У всех наверно ангелы, как ангелы, а у меня - алкаш.
- Чего так долго-то, пусть быстрее считает! - поторопил толстую продавщицу ангел, который оказывается все это время сидел на плече.
- Сейчас принесет, не волнуйся, - ответил Саша, заметив на себе пристальные недоумевающие взгляды покупателей.
- Молодой человек, - обратилась к нему продавщица, - можно ваши документы?
Саша протянул удостоверение личности.
- Ты просто не представляешь, как тебе повезло, - сказал ангел, опуская щетинистое лицо в рюмку.
На столе зло усыхала вчерашняя колбаса, а хлеб казался твердым, как непогрешимость Христа.
- С чем? - осведомился Саша. "Неужели, с таким неказистым ангелом?" - подумал Саша, но вслух ничего не сказал.
- Со мной, балда! - ответил ангел. - Многие ангела никогда не видят, а ты фартовый, но хотя как посмотреть...
- Что ты имеешь в виду?
- Цена за все это высока, но думаю, ты получишь удовольствие.
- Что за цена?
- Об этом позже. Сейчас важно, чтобы ты знал, что наша встреча это наклонная, после которой ты либо взлетишь, либо упадешь. Хм, - задумался ангел, - впрочем, если взять во внимание тот факт, что наклонная тоже движется, то направление движения не имеет значения.
- Что-то я не понимаю, - честно признался Саша.
- Естественно, ты не понимаешь, - согласился ангел. - У тебя же уровень интеллекта, как у табуретки, на которой ты сидишь. Кстати, у нас с ней больше тем для разговоров, чем с тобой. С ней хоть помолчишь в пол, а с тобой одно расстройство.
Способность не обижаться на слова ангела начала входить в привычку, поэтому он только опрокинул еще одну рюмку и спросил:
- А что вообще такое - ангел?
- Бестелесный спирит, одергивающий твою руку на долю секунды раньше, чем ее размозжит пресс.
- Ёмко, - поразился Саша.
- А то! Это тебе не статейки в студенческую газетёнку катать, тут голова нужна, - гордо сказал ангел и для наглядности постучал себя по лбу, - хотя мнение о том, что все мысли в голове бездоказательно.
- Где же они находятся?
- В окружающем пространстве. Ты словно кукольных дел мастер - дергаешь за нити мысли из внешнего мира, который существует только в тебе, формируешь суждения. Солипсизм, мать твою. Давай, о погоде?
5, Подготовка к очищению
Ангел смешно поднимал сигарету и пытался вдохнуть, но ничего не получалось. Он с упорством осла пытался снова, но видимо, легкие были неспособны осилить фильтр величиной с его голову. Поэтому он встал рядом с зажженным концом и движениями двух ладоней гнал дым к себе.
- Если бы ты вернулся в прошлое, кому бы набил морду? - Внезапно спросил он.
- Не знаю, а ты?
- Платону. Достал меня этот чувак со своими идеальными понятиями. Не было бы его платонической идеальной любви, так столько бы жизней сохранилось, а женщины и мужчины перестали бы себя тешить иллюзией, что где-то ждет вторая половинка.
- Может ты и прав, но не все же дело в одном Платоне.
- Конечно, не только в Платоне, но набить морду всё равно хочется, аж руки чешутся. Кстати, я еще хочу толкнуть Пизанскую башню, заколебала уже, когда рухнет-то? Только нервирует.
- Слушай, а ты знаешь ответы на все вопросы?
- Спрашивай - разберемся!
- Кастанеда...
- Умер, - прервал собеседника ангел.
- А как же огонь из..
- Рак, - снова не дал договорить ангел, - Не тупи, всё остальное ловкий PR-ход, тебе ли этого не знать. Выкурить столько травы и избежать рака - увольте!
- Верю, - согласился Саша. - Расскажи об устройстве мира.
- Вот на этот вопрос ответить сложно. Честно говоря, черт его знает! Но одно я знаю точно - живёте вы как замученные транжиры, которые не могут даже на пять процентов оценить то, что дает вам жизнь. От этого мне печально, как будто я распрощался с детством. Вы общество потребления, дешевых маркетинговых стратегий, безрадостного секса и прочих утех, которые не заполняют пустоту, а только увеличивают её.
- А как же любовь? - спросил Саша, закуривая сигаретой очередную рюмку.
- Вот это ты, брат, в точку! - Вроде даже восхищенно сказал ангел. - Ты любил, это очень редко бывает с людьми, поздравляю, Шарик. Но что тебе дала твоя любовь? Ты и сейчас любишь, и стоит ей поманить тебя, так прибежишь же, пёс! А это ой как паршиво - любить безответно.
- Не говори, - вздохнул Саша, а в глубине глаз что-то заблестело.
- Но не отчаивайся, что было, то прошло. Задача человека не брать лучшее из прошлого и из жизни вообще, а брать весь опыт, и плохой, и хороший, а после анализировать. Ты не можешь влиять на события, ты можешь их только истолковывать. Это беда.
- Да, беда, - согласился Саша. - Расскажи о себе, как стал ангелом?
- Это долгая история, - туманно ответил ангел.
- Я никуда не спешу.
- Ладно, босс, уговорил! - Сказал ангел. - Закрой глаза.
Саша послушно закрыл глаза.
- Теперь думай о том, что ты никогда в жизни не ошибался, а все твои так называемые беды это лишь невнятный аккорд в божественной песне. Это не неправильный аккорд, а просто невнятный. Ты не умел слышать его, оценить его красоту, его назначение для тебя. Ты заведомо попал в сеть, из которой тебе не выбраться, сколько бы ты ни бился. Твоя ошибка в том, что ты поделил мир на две части, это неудивительно. На первый взгляд, - ангел включил плеер, лежавший на столе, вспорхнул и поднес к Сашиному уху. Саша инстинктивно хотел открыть глаза, но понял, что этого делать не нужно, вместо этого он засунул наушник. Заиграла старая забытая мантра Ченрези. - всё в мире делится на две части Инь и Ян, но когда ты говоришь что это "хорошо", то в сознании формируется категория "плохо". Получается, одно вытекает из другого, а кристалл суждений, некая призма, становится злой экзистенциальной занозой сознания. Мы с тобой одно поколение...
Последние слова утонули в неизвестных кружевах мантры. Неизвестные слова становились родными, пробирающими измученную душу, заполняющими её.
6, Распад сознания
Я рос обыкновенным ребенком, немного затюканным, но не умственно отсталым и не физически слабым. Я играл в футбол и читал книги, слушал музыку, дергал за косички девочек. В общем, всё как обычно.
Мне было шесть лет, когда распался Советский Союз. Едва ли я мог осознать всю глубину произошедшей перемены в моей стране. Родители приехали сюда на целину, решили остаться. Мы получили статус суверенного государства. Уезжать было бессмысленным - куда ехать с насиженных мест? На такое способны только сильные личности или авантюристы, увы, родители не относились ни к тем, ни к другим. Слава Богу, что они успели получить квартиру, потому как сейчас на неё просто не заработаешь.
Всё шло, всё менялось. Внутренне, внешне. Город зацвел, появились иномарки, бандиты, модные места. Центр города выложили брусчаткой, отстроили ЦУМ, кинотеатр. Рыночная экономика засияла надо всем остальным. Но вот в чем штука, пока ты ребенок, то находишься в вакууме родительской опеки и здорового пофигизма, то бишь, наслаждения жизнью. Все перемены застали меня лишь в университете, но застали лишь тогда, когда я сотню раз на дню задавал себе вопрос - Кто я?
Первой моей серьезной книгой была "Колыбель для кошки". Не бог весть какая вещь скажут некоторые, но меня она изменила. Что-то разорвалось, я начал терять нить этой бессмысленной жизни, логики моей страны. Чем больше я читал, тем больше я оставался один. Чем больше задумывался, тем больше молчал и становился несчастнее.
Перемены застали меня в университете. Министр образования ввел западную рейтинговую систему. Спорить можно сколько угодно - советская или западная лучше, но факт штука непоколебимая. Учеба превратилась в двустороннее отбывание номера, что студентами, что преподавателями. Баллы ставились "на глазок", за конспекты, посещение. Мы учились технике чтения и списывания. Меня тошнило от всего этого, но я продолжал карабкаться, не переставая читать.
Я смотрел по сторонам и видел неоновые витрины, горы пустых пивных бутылок, заполненные ночные клубы. Вокруг уже никто не думал, кроме как об элитарном отдыхе, да заколачивании денег. Мой мир превратился в болото бесцельных часов одиночества. Я был последним поэтом экзистенциализма в своем городе. Я писал стихи, но печатали другие - глупые, неумелые подделки. Критики выстраивались в очередь, чтобы нагадить на молодого поэта. Понимаешь, есть такая порода людей - сами не пишут, но и другим не дадут без порции экскрементов.
Я сник, потух. Литература стала закрытой и больной темой. Я подбирал на гитаре свои песни, но их никуда не пускали. Все залы, даже актовые в университете, были закрыты. Они слушали что-то другое. То, отчего меня бросало в дрожь.
В стране началась национальная истерия. Вводился закон о государственном языке, вещании, документах. Местная национальная элита кичилась своими родственными связями, структурно напоминающими кланы мафии. Национализм затронул всё, а особенно тяжело пришлось в армии.
Но и это не главное. Мной заинтересовались органы госбезопасности, взяли на учет, избили, заставили подписать унизительный контракт "стукача", раз в неделю вызывали к себе. Я ловко дурил. Это не трудно, если вокруг дураки.
Они называют себя демократическим государством, но что такое демократия? Это блеф. Будет вам свобода слова, совести, религии. Враки! Контроль в стране такой, что диву даешься. А остальные смотрят на твою страну и говорят как хорошо мы там живем.
Я был на грани когда ко мне пришел ангел и рассказал свою историю потерянного поколения, пообещав, что когда-нибудь я расскажу свою. Я выслушал его истории, прошел очищение, стал ангелом.
Я человек без родины, но я хочу снова жить, поэтому я здесь.
7, Браконьерство
- Красота, безусловно, спасет мир, - сказал ангел и провел рукой по водной глади бурной реки, - но не этот.
Ангел научил Сашу перемещаться между миром Суетным и миром Природы. Для этого он свернул три сигареты, напичкав их каким-то пыльным порошком, редким табаком и добавил немного серого вещества, похожего на детский крем. После ритуального курения последовала стадия магических заклинаний, всё это время Саша мучительно произносил слова, вяжущие язык.
Эффект был фантастическим. Они сидели на песчаном берегу реки, течение которой было изумительно живописно из-за порхающих рыб. Сначала Саша безразлично лежал на песке, щурясь от яркого солнечного света, а после сел и смотрел на ангела, с которым произошла трансформация - он вырос.
Если бы вдруг здесь появился обыкновенный надоедливый зевака-обыватель, то даже он смог бы отметить нелепость этой картины. На берегу сидел молодой человек и курил сигарету, а в воде с детским восторгом бултыхался молодой человек с серыми крыльями за спиной. Джинсы его были подвернуты до колен, но он успел промокнуть весь.
- Почему не этот? - Спросил Саша, поддерживая разговор.
- Потому что красота здесь фальшива - косметика, нужный свет для камеры, угодный обществу имидж. Бред! - Ответил ангел. - Я видел огромную рыбу, похоже, это осетр. Может, наладим бизнес, генерал? Будем мотаться туда-сюда, торговать икрой, а?
- Сидеть тоже будем вместе?
- Мы всегда вместе, - ответил ангел с легкой грустью.
Солнце садилось, алый отблеск заката мягко падал на лицо ангела, придавая ему потусторонний вид. Саше показалось что ангел очень одинок, настолько, что ему не нашлось места в мире и поэтому у него выросли крылья.
- Слушай, ты говорил о цене, - сказал Саша, - что ты имел в виду?
- Я заберу у тебя кое-что.
- Что именно?
- Одну струну из сотни.
- А понятнее нельзя?
Ангел посмотрел Саше в глаза и сказал:
- Пойми, я забираю струну не потому что так хочу. Ты сам ее надорвал, значит, я вынужден её забрать, но в ответ ты можешь попросить у меня чего хочешь.
Саша на минуту задумался.
- Долго еще? - спросил он.
- Нет, не долго, - ответил ангел, пересыпая песок из ладони в ладонь.
- О струне можешь рассказать?
- Да, могу, - начал ангел. - Это тоненькая ниточка в каждом человеке, но только здравомыслящий способен её надорвать. Неожиданно для самого себя он понимает, что не может жить в этом мире. Он видит всё не так как остальные. Не находит смысля в происходящем, чувствует себя потерянным и одиноким, чувствует нелепость повседневной жизни людей, не находит себя в общении со сверстниками.
8, Вторая история потерянного поколения.
Каждое новое поколение считает себя потерянным. Не знаю в чем тут суть, но одно могу сказать точно - новые не принимают ничего старого, потому как росли под лучами совсем других вещей, чем их родители.
Я устроился на работу в боулинг, механиком. Кегельбан был новшеством для моего провинциального города. Местное телевидение было убито кабельным, местные рок-группы играли тяжелый рок, шоу "Дом 2" заменило книги и простейшую работу разума. Чем меньше ты думал, тем больше находил себя в этой жизни. Это было нелепо, дико, абсурдно. Поэт, баловавшийся пустословием, становился почетным гражданином города, парни-боксеры становились рэкетирами.
Я работал с двух дня до четырех ночи. Сидел на пинспоттерах в позе лотоса, хотя поза тут ни при чем, читал Пелевина и курил, что является нарушением элементарных правил пожарной безопасности. Иногда смотрел на пузатые кегли, с грохотом сбиваемые разноцветными шарами и с тяжелым сердцем Сизифа выставляемые снова и снова. В зале сидели такие же брюхатые националисты, смотревшие на тебя, как на белую ворону, прижимали к себе накрашенных кукол, занятых сугубо внешностью. Я молча сидел и думал, что все в мире символично, во всем можно увидеть первооснову. Куклы тоже напоминали мне кегли, хотя бы тем, что в них ровно столько же здравых мыслей. Они так же набиты деревом, из которого, как известно, печатается бумага, а после и деньги.
Мне было тошно от этой жизни, но я неплохо зарабатывал. На зарплату покупал себе интересные книги и фильмы, диски "Кино", "Сплина", "Аквариума". Я слушал то, что не слушают другие и не потому что я хотел выделиться, просто мне не нравились "муси-пуси" и прочие вещи. Если бы все слушали "Аквариум", то и БГ стал бы гуру поп-музыки. Я предпочитал делить искусство на нравится-не нравится, и был доволен.
Но всему приходит конец. Мои однокурсники меня ненавидели за то, что я выделяюсь на их фоне. У меня не было "сотки", я не смотрел "Бригаду", не слушал "Братьев Грим" и был далеко не в восторге от Сергея Зверева и его слабоумной программы по Муз-ТВ. Преподаватели меня угнетали, как последнего волжского бурлака, заставляя переписывать семинары из книг. Занятие, скажу тебе, бестолковое! Пишешь то, что потом забудешь. Или еще хуже - прочитаешь тупым рожам, не знающим кто такой Альбер Камю или Жан-Поль Сартр. Чистописание и техника чтения. Учеба превратилась в кошмар.
В это время страна жила выборами президента. Стадо потянулось к урнам и проголосовало, чувствуя себя полноправными гражданами. Агенты ГБ задолбали меня вопросами о том, почему я не голосовал. Я отвечал, что интеллигентный человек не голосует. Страна жила и душила меня, ловкие пальцы национализма все сильнее давили мою свободу. Мое время подходило к концу.
Иногда я фантазировал о Советском Союзе, я отнюдь не сентиментален, но все же. Это не были фантазии о государственном строе, я не выходил за рамки простого обывателя. Я представлял, что в нашей сборной по футболу Шевченко, Глеб и Сычев, сильнейшая сборная по хоккею и все медали Олимпиады наши. Это было веселое время, когда я целыми днями фантазировал.
Вокруг меня также были люди, которые болели за Россию и с неведомым местной тюрьме патриотизмом, бросали в сторону России слово "наши", такое теплое, что я грустил о неведомой России, где никого не знал и ни кому не был нужен.
В один из постоянной чехарды депрессивных дней, ко мне пришел ангел.
9, Очищение
- Зачем я сюда пришел, дома нельзя почиститься? - спросил Саша, шагая по коридору смертельно надоевшего университета.
- Очищение это ритуал, которому больше трех тысяч лет - не тебе его менять, это раз. - Отвечал ангел, пристроившийся на левом плече. - Кончай разговаривать со мной, а то на тебя смотрят, как на идиота, это два.
- Да, но как я пойму, что прошел очищение?
- Верь мне, поймешь!
Вдвоем, если можно так выразиться, они вошли в обыкновенную аудиторию вместе со звонком. Начались тяжелые минуты монотонного голоса преподавателя. Это был пропащий университет, хоть и с приставкой "государственный". Училась в нём мелкая шушера, нашедшая деньги на это недешевое удовольствие, а преподавала взрослая шушера, потерявшая работу из-за профнепригодности, следовательно, не учившая ничему.
Прошло минут двадцать с начала "пары", как Саша неожиданно встал и крикнул:
- Всё, хватит! Надоело.
Все посмотрели на него ошалевшими взглядами, а преподаватель лишилась, а это была женщина лет пятидесяти, с заметными морщинами, делающими её лицо похожим на кочан перегнившей капусты, своего отвратительного голоса.
- Четыре года я потратил на ваши долбанные занятия. Надоело. Единственное чему научился, так это самообразованию, - сказал Саша громовым голосом и обвел аудиторию взглядом. - Если вам нравится играть в примерных студентов, знающих хоть двадцать процентов материала - пожалуйста, но я вам не товарищ, сволочи!
Он встал со своего места и направился к выходу, но после резко развернулся.
- Чт-то вы себе позволяете, Егоров! - очнулась филолог-недоучка.
Но Саша уже подошел к мерзко-толстому однокурснику и что было силы ударил его кулаком в лицо, раздался характерный хруст выбитых пальцев и выбитой челюсти.
- Это тебе за то, что сдал меня ГБ, сука! - сказал он и удалился.
Обратно домой шли молча. Саша потирал ушибленную руку, ангел задумчиво смотрел вперед.
- Это и есть твое очищение - сказать какую-нибудь пакость окружающим? - спросил Саша.
- Не пакость, а то, что ты о них думаешь. Впервые в жизни, понимаешь? Столько людей прячут от других свои мысли, а когда повернутся к ним спиной, то думают всякую гадость.
- Вот и я чувствую себя подонком.
- Это только первый шаг. Он нужен для того, чтобы сделать последний.
- Когда?
- Осталось недолго.
Ночью они сидели на прокуренной кухне и смотрели на звезды, сквозь оконное стекло.
- Как думаешь, есть где-нибудь еще разумная жизнь? - спросил Саша, затягиваясь последней сигаретой в этой жизни.
- Не знаю, - ответил ангел, - её и здесь нет.
Саша прошел еще ряд процедур. Он позвонил своим друзьям и потолковал обо всем, позвонил Даше и попросил прощения, позвонил родителям. Самое трудное случилось в разговоре с отцом.
- Как дела сынок? - спросил отец, прерывая шипение в трубке.
- Хорошо, па! Мне нужно с тобой поговорить.
- Говори, - предложил отец.
- Я хочу, чтобы ты знал, что я очень тебя люблю. Помнишь, когда у тебя был инсульт, то я два дня от тебя не отходил. Я знаю, что мы все умрем, но мне так не хочется, чтобы ты умер.
- Что-то случилось? - с тревогой в голосе спросил отец.
- Нет, ничего не случилось. Разве должно что-то случиться, чтобы сын поговорил с отцом.
- Конечно нет, Санёк!
- Я просто вижу, что не могу жить как вы. Я не могу ходить в ненавистный мне университет, ходить на работу из-за жалких денег, которые потрачу на ненужные мне вещи, на еду. Я не хочу жениться и не хочу детей, а в воскресенье смотреть новости шоу-бизнеса и завидовать ряженым клоунам Голливуда. Я устал, па, очень устал.
Они говорили еще и еще, но все уже было решено. Под мостом суетились машины, рисуя огнями нелепый прямолинейный танец. Ветер обжигал лицо.
- Готов? - спросил ангел у Саши, стоявшего на маленьком деревянном помосте, как будто специально придуманного для такого случая.
- Да, готов! - ответил Саша.
- Что ты сейчас чувствуешь?
- Я чувствую себя гитарой с порванной струной.
- Это правильно, - сказал ангел. - Теперь проси!
- Хорошо, - не дрогнул Саша. - Пусть все, кто меня любит найдут то, что ищут.
- Клянусь, господин Карлсон! - похоже, ангел вернулся к своей иронии.
Саша расправил руки в стороны и шагнул.
10, В мире нет случайностей
- Здравствуйте, Игорь. Что желаете? - молодая продавщица улыбнулась и не без интереса снова разглядывала постоянного покупателя.
Среднего роста молодой человек во всем черном. Даже его щетина шла к его лицу, описать которое было невозможно. Он всегда был нов из-за глубоких глаз, пронзительно впивающихся в любого собеседника, заставляющего его чувствовать себя неловко. Сидишь и думаешь, что тебя видят насквозь.
- Вот, - сказал Игорь и протянул две книги.
- Хм, Эмиль Ажар "Голубчик" и Дуглас Коупленд "Поколение Икс", о чем это?
- О вашем макрабстве в этом мире, - ответил Игорь.
- О чем? - переспросила девушка, но Игорь ей не ответил, а только кивнул на книги, мол - считайте и отстаньте от меня, что девушка послушно и исполнила.
- А вы неразговорчивый, - заметила она, когда упаковала книги.
- Я свое отговорил, - ответил парень и направился прочь, но на полдороги замер и обернулся. - У вас очень интересные мечты, Даша. Я думал, что интеллигентный человек вообще не хочет работать в сфере обслуживания.
Сказав это, Игорь удалился, не дав девушке ответить.
***
Родители Его получили высокую пенсию и двух веселых внуков.
Даша получила любимую работу и, естественно, мужа, смахивающего на Колина Фаррелла или Брэда Питта (один черт!).
Его лучшие друзья создали рок-группу и сейчас вы слышите их голоса в эфире "Нашего радио".
Ангел получил возможность начать жизнь заново, но с прежним багажом знаний. Он живет в однокомнатной квартире, работает в прежнем кегельбане и много думает. У него нет ни девушки, ни друзей.
***
Каждый в этой жизни достоин большего, чем у него есть сейчас. Всё, чего нам недостает это стремительный полет к небесам. Мы не можем жить, как хотим. Дурманим себя ароматом того, что нам не нужно. Называем любовью то, в чем не уверены.
Но не отчаивайтесь! Каждый получает ровно столько, сколько сам хотел. И не вздумайте удивляться, когда на ваше плечо сядет ангел-хранитель, попросит налить водки и надорвет одну жалкую струну вашей никчемной души.
И вы зарыдаете от отчаянья и одиночества. Слезы высушат вашу душу, а вы не сможете никогда более найти пульс этой жизни. Вы не вернетесь на работу, не поцелуете свою жену, не купите ничего, кроме еды.
И только после этого вы прыгнете, чтобы взлететь. Человек не видит своих крыльев, но летает изумительно. Так высоко, что остальные это сразу замечают и аплодируют ему со злой завистью.
Когда вы оторветесь от земли - прислушайтесь! Вы обязаны услышать как что-то падает на землю, когда вы летите к Богу.