Чиркова Вера : другие произведения.

Портрет прекрасной принцессы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 5.37*16  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    23/08/2016 перезалито

  Вера Чиркова
  
   К О Р О Л Е В С К О Е О К О
  
   книга третья
  
   ПОРТРЕТ ПРЕКРАСНОЙ ПРИНЦЕССЫ
  
  
   Вниманию читателей!
   Все главные герои хорошо знакомы вам по первым двум историям, вышедшим одной книгой "Женись на мне, дурачок" и потому никаких описаний и биографических справок о них я не добавляю. Но если кому-то непонятно, могу ответить в комментах.
  
  
  Аннотация
   Можно ли обмануть упрямого дознавателя и судью Грега Диррейта, имеющего титул "старшего королевского ока"? Разумеется. Точно так же, как и любого человека, не имеющего никаких магических способностей. А уйти от ответа за этот обман? Пожалуй это будет очень сложная задачка, кто бы ни предпринял рискованную попытку - маг, сыскарь, владеющий всеми секретами профессии, или даже сам король, не обязанный кому-либо отчитываться в собственных поступках. Но если бы его величество предполагал, в какую проблему выльется его желание нанести неофициальный визит принцессе, чей портрет задел самые романтичные струны королевского сердца, он наверняка отказался бы от этой поездки. Хотя...
  
  
  
  
  Пролог
  
  
  Доведись мне вернуться под просторное голубое небо того восхитительно теплого, пронизанного добрыми солнечными лучами весеннего дня, возможно, я повел бы себя совершенно по-иному. Разумеется, если бы знал или хотя бы догадывался в тот момент, какие события заставили не один десяток очень серьезных людей изменить своим привычкам и забросить важные дела, а вскоре накроют с головой и меня.
  Наверное, я постарался бы привести в порядок бумаги и написать наставления слугам на все случаи жизни или засел за тщательное изучение карт и документов. Проверил и рассортировал бы оружие и приготовил несколько дротиков с особыми сюрпризами. Вполне вероятно, отправил бы письма самым надежным друзьям.
  А может быть, усадил жену в коляску и отправился вместе с нею на прогулку или просто повел любимую в сад, где на кустах и деревьях уже проклюнулись почки и весело зазеленела блестящая от юности травка.
  Потому что теперь точно знаю, никакие приготовления ничего в моем будущем изменить уже не могли.
  Всё, что могло случиться, к тому моменту уже произошло, а все, кто должен был предпринять необходимые меры, уже начали действовать по тщательно прописанным инструкциям.
  Но очевидно одно, как бы я ни провел тот день, остаться в стороне от происходящего не смог бы никогда. Уж так я устроен, бросаю все свои дела и заботы и лезу с головой в чужие проблемы, если узнаю, что моим друзьям или просто хорошим людям грозит опасность. Впрочем, именно так устроены все, кто удостоился статуса "королевского ока" и потому имеет право проводить дознание и выносить приговор по любому заинтересовавшему его делу.
  Однако, пожалуй, даже хорошо, что я не задумывался ни о чем подобном в тот момент, когда меня гласом судьбы настиг оклик Хенрика, любимого брата моей жены, нежданно-негаданно появившегося в Монтаеззи. Несомненно, из портала. Иным образом маги ковена в наш замок просто не попадали.
  
  
   Глава 1
  
  - Грег!
  "Вот невезение! Ну откуда он взялся на мою голову?" - огорченно выдохнул я, даже не подумав остановиться. Наоборот, почти влип в стену и, пригнувшись как можно ниже, продолжил движение. До угла, где можно будет расправить плечи и идти свободно, оставалось всего ничего, каких-то двадцать локтей.
  - Грег! - с легкой досадой повторил так хорошо знакомый голос шурина откуда-то со второго этажа.
   Именно там по периметру замка тянется сплошной балкон, по которому можно попасть в любую из комнат. Точно так же, как и из любой комнаты можно выйти на балкон и рассмотреть все, что творится внизу. Не видно оттуда лишь узкой полоски пространства возле самой стены, и вот по этой-то недоступной взгляду зоне я и пытался удрать в настоящий момент как можно дальше от того бедлама, что творился в замке. Не насовсем, разумеется, всего-то на часок-другой.
  - Грег, ты забыл, что я тебя ощущаю? - Голос Хенрика неумолимо, как глас возмездия, раздался прямо над моей головой.
  "А вот это, между прочим, нечестно!" - оскорбленно фыркнул я. И вообще, кодексом ковена категорически запрещено использовать свои особые способности в отношении жителей королевства. А также его гостей, исключая лиц, заподозренных в совершении противоправных действий.
  И поскольку я никаких таких действий не совершил и даже еще не задумывал, то естественно, подпадал под защиту этого самого правила.
   Вот только Хенрику об этом говорить вовсе не собирался, предпочитая и дальше делать вид, что не слышу его возмущенных окриков.
   Не останавливаясь ни на миг, я продолжил неуклонно продвигаться к оставшейся от разобранной стены груде камней, за которой меня ждала свобода. Ну, относительная, разумеется. Абсолютно свободен может быть только полный идиот, а я себя таковым пока не считал.
  Вожделенная горка обломков, за которыми открывался проход в сторону бывших хозяйственных построек, где я отыскал несколько укромных местечек, уже выросла передо мной, когда темная тень накрыла пробившуюся между камней и мусора молодую травку.
  Эх, хорошо быть магом! Разочарованно вздохнул я, выпрямляясь во весь рост.
  Сначала можно отследить несчастного, замученного домашними заботами родича с помощью способностей эмпата, а потом настигнуть его, используя заклинание левитации. Точно зная, что мне нечего ему противопоставить. Ну нет у меня и никогда не было и грана магических способностей! Ведь не сбивать же родственника дротиком на лету, как нахальную ворону?!
  - Грег, - глядя на мое расстроенное лицо, с мягкой укоризной позвал Хенрик в очередной раз, - вот не мог бы ты, прежде чем удирать, поинтересоваться, зачем я тебя ищу?
  - Ну, и зачем? - с напускным безразличием буркнул я, втайне начиная подозревать, что он вполне может быть прав.
  Но это вовсе не значило, что я готов сдаться так просто. И чтобы Хенрик не смог раскусить моих намерений, незаметно повернул камень в надетом на палец фамильном кольце. Теперь расшифровать мои эмоции будет не так-то просто.
  - Тебе пришло послание от Клариссы. Хан Остана подписал указ, - веско объявил Хен. - Ты можешь посещать ханство в любое время, как почетный гость.
  Надо, же, не прошло и полгода, едко хмыкнул я про себя, продолжая молчать. Не может же быть, чтобы Хен гонялся за мной только затем, чтоб сообщить эту новость?! Ни за что не поверю! Тем более, что разрешение гулять по Остану мне сейчас абсолютно без надобности. Нет у меня ни желания, ни возможности куда-то уезжать или уходить. Зие через два месяца рожать, и хотя жена чувствует себя отлично, ее капризы
  могут свести с ума даже самую вышколенную прислугу. И потому без меня тут никак не обойтись. Лишь мне удается уговорить её откусить кусочек маринованного масленка вместо маринованного боровичка, которого не нашлось ни в одном из погребов окрестных деревень. И только я могу после этого спокойно выслушать признание миледи, что вообще-то ей хотелось пирожков с луком.
  Кроме того, в замке полным ходом идет капитальный ремонт, на который я легкомысленно согласился в тот злополучный день, когда еще и близко не догадывался, как быстротечны и изменчивы желания беременных женщин.
  - Знаешь, - сказала она тогда, опираясь на мою руку, и разглядывая с высоты третьего этажа свои владения - мне давно не нравится, как распланирован наш двор.
  В ответ я только пожал плечами. Распланирован почти так же, как десятки подобных дворов в замках, которые я когда-либо посещал. То, есть, посреди стоит сам замок, а вокруг, между ним и мощными стенами, расположены все причитающиеся замку атрибуты. Конюшни, сенники, казарма для охраны и десяток разных кладовок и каморок, совершенно непонятного предназначения. И лишь с восточной стороны дома разбиты сад и цветники.
  А все кладовки и конюшни пустуют, так как никакие воины нам не требуются. Я и сам мог бы издали перебить пару десятков бандитов, но добраться сюда они просто не имеют возможности. Магистры из ковена, друзья моей наставницы Клариссы, опутали замок такой сложной системой защит и проверок, что даже я сам, возвращаясь домой в чужой личине, иногда всерьез опасаюсь за собственную безопасность. Вот потому-то никто и не громыхает по утрам под окнами оружием, не ругается пьяными голосами, получив жалованье и это отпраздновав, и не пытается по ночам пробраться в спальни к горничным.
   Ну, а если Ортензия желает прокатиться по окрестным полям, то в расположенную под стенами замка деревню отправляется лакей и через пятнадцать минут возвращается, сидя на козлах. Зимой это сани, осенью карета, весной и летом открытая коляска. А тащат или катят очередное транспортное средство послушные и холеные лошадки старосты.
  Именно поэтому я и согласился так легко на перестройку, даже приблизительно не подозревая в тот момент, во что вляпался.
  - Это еще не всё, - так и не дождавшись моего вопроса, огорченно вздохнул Хенрик. - Вместе с разрешением она прислала письмо от князя Теокадина Шуари.
  А вот с этого ему нужно было начинать. Хотя... я и так уже успел сложить два и два. Данное мною Кадину пять месяцев назад обещание помочь восстановить справедливость так пока и осталось невыполненным. Слишком много нужно было сделать хану Остана и его верным советникам, чтобы навести в стране порядок, потому и до дела Кадина не сразу дошла очередь.
  Да и как она могла дойти, если после проведенной менталами проверки на свободе осталось всего двадцать судейских чиновников из каждой сотни?! И лишь треть из них сохранила свой прежний статус.
  
   Вот потому и сидят в Дильшаре безвылазно Кларисса с одним из лучших менталов ковена Леоном Шофолдом, ее бывшим учителем и нынешним мужем. Им достался тот дом, который снимал я, когда изображал торговца редкими животными. Его хозяин оказался не только замешан в темных делишках, но и очень проворен, сумев удрать прямо из-под носа ханских нукеров.
  - Почему ты молчишь? - начал нервничать маг.
  Я только пожал плечами и, больше не скрываясь, отправился дальше. Ни на секунду не сомневаясь, что он пойдет следом. Ну а в самом-то деле, куда ему еще деваться? Если это именно ему от меня что-то нужно?! И чтобы высказать свою просьбу или предложение он просто обязан будет последовать за мной.
   Хенрик действительно потопал следом, выражая свое неодобрение возмущенным пыхтением, но я героически старался не обращать на него внимания, неуклонно приближаясь к конечной цели моего маленького путешествия.
  После того, как нанятые в окрестных деревнях крепкие парни начали разбирать многочисленные постройки хозяйственного двора, я обнаружил там массу интересного. Но самым замечательным оказалась заваленная мусором голубятня. Когда-то здесь курлыкало не менее трех десятков почтовых голубей, и каждый, кто желал иногда получить из Монтаеззи весточку, привозил с собой пару клеток, накрытых темным полотном. Ведь голуби возвращаются только в родное гнездо.
  Едва обнаружив любовно сплетенные из прутьев гнезда и кучу ажурных клеток, я запретил селянам даже близко подходить к этому строению, и теперь вечерами яростно спорил с выписанным из Торсанны архитектором. Невысокий худенький старичок сверкал на меня из-под косматых бровей неожиданно голубенькими глазками и сыпал архитектурными терминами и названиями собственных научных трудов. Отстаивая в непримиримой борьбе пару сотен квадратных локтей, занятых взятой мной под опеку голубятней. Замыслив именно в том месте соорудить чайную беседку. Но и я отступал лишь после того, как замечал, что слушающая наши споры Зия начинает по-детски тереть слипающиеся глаза.
  - Ты не хочешь помочь Кадину? - карабкаясь вслед за мной по лесенке, почти жалобно осведомился Хенрик.
  Я только довольно ухмыльнулся в ответ, в который раз порадовавшись собственной сообразительности. Ведь если бы мне не удалось скрыть свою заинтересованность, выдвигать условия мог бы он. А теперь их буду диктовать я и постараюсь не забыть ни одной мелочи.
  - Хенрик, - усевшись на обнаруженную мною и отмытую служанками скамейку, ответил я, проникновенно глядя в такие знакомые серые глаза, - зачем ты меня мучаешь?! Ты же знаешь, что при всей моей симпатии к Кадину, покинуть сейчас замок я не могу. Даже на день.
  - Да почему это не можешь, - неправдоподобно возмутился он, - Зия чувствует себя отлично, а если ты не доверяешь привезенным повитухам, то мы с Мари можем тут пожить несколько дней. Кстати, и Карику полезно будет подышать деревенским воздухом. В смысле, чистым, почти деревенским.
  Ой-ёй! Похоже, действительно очень плохи дела у Кадина, раз меня так уговаривают. И я, разумеется, соглашусь, тем более, мне даже не нужно для этого спрашивать разрешения у короля или ковена магов. Полтора месяца назад его величество Торрель Этавирский лично отправил меня в отпуск на полгода, и сейчас я имею полное право ходить куда и к кому хочу. И к тому же имею горячее желание, чтоб справедливость восторжествовала. Но это вовсе не значит, что так легко откажусь от намерения немного поморочить голову родичу за его интриганские замашки.
  - Хенрик, - встав со скамьи, подошел я к небольшому оконцу и распахнул створки, - посмотри.
  - Куда? - высунув голову и обведя взглядом кучи камней, балок и мусора, оставшихся от разбора сенников, поинтересовался он.
  - Вдаль. Видишь, какая панорама? Вот если сделать тут выход на балкончик, а с него лесенку на крышу, то можно будет пускать голубей прямо с крыши.
  - Каких еще голубей? - так ошарашенно вытаращился шурин, что отказаться от продолжения шутки стало просто невозможно.
  - Хенрик, - вздохнул я загадочно, - дай слово мага, что никому не расскажешь.
  - Даю, - немедля поймался он, все маги жутко любопытны.
  - Вот представь, лет через пять... или, может, даже раньше... весна, эта голубятня, вокруг кусты сирени, а выше - только синее небо. А на крыше, огороженной перилами, разумеется, стоим мы втроем, я, Зия и наш сынишка. В небе белой стайкой летят голуби... и если не смотреть вниз, то можно представить, что мы на мостике небольшого судна, вокруг море, а над нами вьются чайки.
  - Как только Зия родит, вы можете отправиться в твой домик на побережье, - как-то неправильно понял он моё объяснение, - ты переутомился.
  Придется исправлять положение, понял я и тяжело вздохнул.
  - Вот и ты меня не понимаешь, совсем, как тот упрямый старикашка. Он вознамерился разобрать этот сарайчик и поставить чайную беседку. Ну, скажи мне, какой тут чай? Это же западная сторона! Утром тут тень и роса, а вечером все прогревается, как на сковороде. Да у нас в доме столько балконов и террас, что никакая беседка вообще не нужна. Лучше бы какой-нибудь прудик придумал, с рыбками и кувшинками. Дети любят рыбок и птичек, я по себе помню.
  - Грег, - тихо и сочувственно промямлил шурин, - а при чем всё это?
  - При том, - вздохнул я ещё тяжелее, - что в Дильшар я пойду, ты прав, Кадину нужно помочь. Но голубей у моих детей уже не будет. Ладно. Забудь. Идем в дом, нужно поговорить с Зией.
  Пока мы спускались с голубятни и шли через двор, Хенрик размышлял о чем-то так сосредоточенно, что я искренне радовался недоступности своих эмоций.
  Зная точно, он разобиделся бы всерьез, услышав едва сдерживаемый мысленный хохот.
  
  Телепорт выбросил меня не в Дильшар, как я втайне надеялся, а в Декту, в портальный чуланчик святого Ештанчи. Вздохнув с легкой досадой, уж очень хотелось повидать Клариссу с Леоном, я распахнул дверцу крошечного помещения, украшенного для отвода глаз связками прошлогодней травы и какими-то метлами.
  И попал прямо в объятья Кадина. А еще через секунду на нас как обвал обрушилось мощное тело его верного охранника.
  - Дирам, шайтан, задавил совсем! Ну, тебя тут и откормили, ни одна лошадь не увезет! - притворно ворчал я, с удовольствием всматриваясь в лица друзей.
  Они и в самом деле окрепли, и теперь даже близко не напоминали тех худых и потрепанных наемников, которых я встретил в чайхане полгода назад. И дело даже не в налившихся силой мышцах и округлившихся щеках. Из глаз парней исчезла тоска и безнадежность, а Кадин больше не хватался каждую минуту за больной бок.
  - Меня вы, наверное, не помните? - похожий на Кадина мужчина с аккуратной бородкой, мягко улыбаясь, наблюдал, как меня добросовестно мнут его родственники.
  - Князь Иштадин Шуари, - дружелюбно улыбнулся я в ответ, разве его можно забыть?!
  Но вот узнать - с трудом. Он изменился намного сильнее младшего брата и теперь совершенно не похож на изможденного старика, которого мы осенью принесли в Дильшар с Жемчужных островов.
  - Для вас просто Тадин, - твердо объявил князь, прижав руку к сердцу, - я вам жизнью своей и Кадина обязан.
  - Тогда я - просто Джиль, - так же учтиво поклонился я в ответ.
  Несмотря на разрешение хана, я решил не мелькать в Остане собственным лицом, и накинул одну из заранее заготовленных Клариссой личин. Очень ненавязчиво смазывающую запоминающиеся черты лица и делающую меня совершенно непримечательным северянином. Потому и назвался не собственным именем. Тем более, Кадин с Дирамом все равно по привычке звали меня именно Джиль.
  - Идите в дом, обед на столе, - пригласила радушная жрица, и я, не споря, отправился вместе со всеми.
   Незачем говорить им, что только пятнадцать минут назад я встал из-за стола в собственном замке. Где меня пытались накормить так, словно отправляли в Гиссарскую пустыню в одиночку и без походной сумки. Тем более, за столом вполне мог присутствовать Ештанчи, а у него могли быть ко мне поручения. Да и с сопровождающим магом я должен познакомиться именно здесь. Его мне в помощь по просьбе Клариссы перебросили из Торсанны ее друзья по ковену, отправив прямиком в Декту ради экономии портала в Монтаеззи.
  - От Рудо есть известия? - Мы с Кадином задали друг другу вопрос почти одновременно и очень насмешили этим Дирана.
  - Последний раз получил вестника с полмесяца назад, - первым сориентировался я. - Они уже налаживают торговлю и начинают строить собственные баркасы.
  Рудо женился на Лайли в тот же утро, как встал с постели, и в этот же день, специально дождавшись выздоровления друга, Кадин дал клятвы Заре. И теперь наш неугомонный язва живет на побережье во дворце Тахара. Каждые полмесяца шлет нам вестников, отчитываясь о делах, и неизменно зовет в гости.
  - Да, мне он про это тоже написал, - улыбнулся Кадин, - и намекнул, что скоро будет отцом.
  - Ну, меня ему не перегнать, - гордо фыркнул я, приятно хоть в чем-нибудь быть первым.
  - Нас тоже. - На ступеньке стояла располневшая Зара и стеснительно улыбалась незнакомому мужчине. Хотя и точно знала, что это я, она каждый раз с трудом привыкала к новой личине.
  - Поздравляю, - искренне радуясь за молодую семью, поцеловал я руку бывшей подопечной, - но как же мы тебя повезем?
  - Она пока останется, Ештанчи разрешил Заре пожить здесь. А когда можно будет, я приеду за ней с повозкой.
  И это правильно, кивнул я в ответ на его слова, стараясь не замечать погрустневших глаз художницы. Нечего женщинам в таком положении мотаться по степи на лошадях. Тем более, что негодяй, обманом завладевший не только огромным состоянием князя, но и его именем, вовсе не собирается отдавать захваченное без боя. А от Дильшара до имений Шуари слишком далеко, и ханские указы там почти не имеют силы. Потому и пришлось Иштадину собирать деньги и нанимать отряд, который ждет его в небольшом городке Кыра-Бутар в полудне пути от Декты.
  - Прошу к столу! - в проеме двери, противоположной входу, появился Ештанчи в простой белой полотняной рубахе ниже колен и выглядывающих из-под нее штанах из той же ткани.
  Вот он совершенно не изменился, оставшись тем же, что был полгода назад. И в трапезной комнате все точно так же, словно мы вернулись в ту же минуту, из которой вышли. Вот только вместо букетика желтых степных тюльпанов на столе в тот раз стояли багровые бессмертники, да не было незнакомого мага, изучающе разглядывающего нашу компанию. В ответ я тоже в открытую изучил серьезное лицо и начал понимать, что в этот раз друзья Клары из ковена раздобрились. Прислали мне в помощь по меньшей мере мастера второго круга.
  - Я - Юрис, - представился маг и, пользуясь приглашением, первым сел к столу.
  
   За обедом мы говорили мало, сказалось присутствие постороннего человека. И первым делом выяснили, что наши желания отправиться в путь как можно скорее полностью совпадают. Зару это известие опечалило еще больше, но мужественная девушка постаралась не подавать виду. Хорошая жена не станет портить мужу начало пути глупыми слезами, говорит одно из местных правил, и Зара изо всех сил пыталась ему следовать и вымученно улыбаться. При взгляде на нее мне невольно припомнилась бодрая улыбка провожающей меня в портал Зии, и настроение начало стремительно падать вниз, как сброшенный в пропасть камень.
  - Пойдем, я отдам тебе твои ножи, - заметив, что я почти не ем, позвал Ештанчи, - я их сохранил.
  - Да?! А я и позабыл про них в той суматохе! - неуклюже попытавшись скрыть нечаянно вырвавшееся на лицо удивление, шагнул я вслед за шаманом.
  Хотя отлично помнил, что ничего у него не оставлял и не забывал. Да и как я мог бы оставить тут оружие, если оно мне в тот момент было необходимо, как воздух?!
  Ештанчи в точности повторил прошлогодний ритуал отпирания дверей, и с каждым щелчком замка в моем мозгу щелкала незаметная пружинка, приоткрывая мне кусочки какой-то загадки, но пока не дававшая ясного понимания, хочу ли я знать ответ.
  - Вот, - заперев за собой последнюю дверь, шаман достал из сундука завернутое в ткань оружие.
  Пара обычных метательных ножей, ничем не отличающихся от тех, что распиханы по обнимающему мой торс поясу. Отчего же Ештанчи не захотел отдавать их мне при всех? Никогда не поверю, что у него не было для этого особого повода.
  - Ничего не заметил? - почти неслышно хмыкнул хозяин, внимательно наблюдая, как я кручу в руках оружие.
  И не столько этот вопрос, сколько сквозящая в его голосе тревога, заставили меня присмотреться к тонким лезвиям повнимательнее. Однако ничего подозрительного обнаружить так и не удалось.
  - Это хорошо, - облегченно вздохнул шаман, - смотри.
  Узкое лезвие вывернулось из рукоятки как пробка из флакона и на смуглую морщинистую ладонь шамана выпала нанизанная на крепкую нить цепочка тонких, как соломинка, разноцветных цилиндриков. Очень похожих на дешевые останские бусы.
  - Запоминай. Белый - сильное снотворное, бросишь в кувшин с вином половину - уснут все, кто выпил хоть глоток. Целым - можно усыпить небольшую деревню. Черный - заставляет мгновенно расти усы и бороду, желтый снимет волосы в одно мгновение. Растворяешь половину в чайной пиале и мажешь. Только не пальцем, а кисточкой. Или чем-то подобным. Красный - выпьешь с чаем или супом и начнешь гореть, как в лихорадке. Недолго, день или два, думать и ходить не мешает. Синий - самый опасный. Дает на несколько часов нечеловеческую силу и ловкость, но потом нужно дня три отлеживаться и хорошо есть. Этого кусочка может хватить на четыре раза.
  - А что во втором ноже?
  - То же самое. Спрячь так, чтоб случайно не потерять. - Ештанчи тяжело вздохнул и пошел к двери.
  - И ты даже не намекнешь, для чего так меня вооружил?! - испытующе смотрел я на мага, скрывающегося под личиной всем известного шамана, и ощущал, как в душе все сильнее разрастается тревога.
  А вместе с нею и подозрение. Пока еще призрачное и невесомое, не основанное ни на чем, кроме интуиции и странных действиях шамана. Хотя, если вдуматься, не его одного. И всё это мне не просто не нравилось, это тревожило и сердило, заставляя держаться так напряженно, словно беда должна была случиться немедленно.
  - Не могу, - на миг обернувшись от двери, горестно шепнул Ештанчи, - я и так... сделал слишком много.
  
  В Кыра-Бутар мы въезжали поздним вечером, когда неяркие краски степного заката уже угасли и на бледном небе появились первые несмелые звездочки. Городок, похожий скорее на большую деревню, встретил нас запахами жарящегося мяса, дыма и навоза, почти возле каждого дома виднелись просторные загоны со слегка отощавшими после зимы лошадьми, коровами и овцами.
  Наемники Иштадина расположились на пустыре возле южной окраины городка, недалеко от полноводной пока речки. Расставили полукругом латаные летние шатры, отпустили свободно гулять лошадей, стреножив только чересчур горячих жеребцов. И, сытно поужинав, мирно варили в походном котле степной чай с жирными сливками и солью.
  Наше прибытие не особенно взволновало бывалых воинов, засуетился только их командир, выбирая место для нашего шатра. Да прибежал кашевар, спросить, хватит ли нам оставшегося от ужина плова или ставить жарить свежее мясо. От мяса мы дружно отказались, заявив, что плова вполне достаточно. Наши дорожные сумки оттягивали выданные в Декте припасы. И хотя мы ими уже перекусывали, сделав на излете дня небольшой привал, некоторые из выданных продуктов, особенно пироги и жареная птица подлежали немедленному съедению. Иначе завтракать ими придется местным собакам.
  - Когда выезжаем? - только один вопрос интересовал командира наемников, крепкого бритоголового воина, явного уроженца более южных провинций.
  - Выедем до света, дай наказ постовым, чтоб после полуночи ставили варить мясо, в обед костры разводить не будем, - строго приказал Иштадин, сразу показывая воинам, кто будет здесь распоряжаться.
  И это было правильно, в таких походах командир может быть только один. Наемники люди пройдошливые, слабину чувствуют сразу и не преминут ею воспользоваться. А нам предстоит бой с людьми, собранными лже-Иштадином, и от дисциплины будет зависеть очень многое, возможно, даже жизнь. Конечно, все мы постараемся повернуть грядущие события так, чтоб потерь было как можно меньше. И здесь я больше всего надеялся на помощь мага, хотя и не особенно ясно представлял, что именно буду делать я сам.
  И каждый раз, когда я начинал об этом размышлять, в моей душе возникало ощущение неправильности. Вот только в чем оно заключается, я пока никак не мог сообразить. Но и не считаться с интуицией тоже не мог. Потому и решил перед сном сходить на речку смыть пыль и пот. Хотя вода еще мутновата после весеннего разлива, особенно холодной быть не должна. Весеннее солнце в этих местах уже жарит почти по-летнему, и купанье отлично снимет усталость и вернет ясность мыслям.
  Вода действительно была вполне приемлемой, и плавал я чуть дольше, чем планировал, все же первый раз в этом году. А когда вылез на бережок и шагнул к приготовленному куску полотна, заменяющему мне в пути купальные простыни, невольно застыл от изумления и ярости. За время отсутствия кто-то успел покопаться в моих вещах.
  Моя жизнь так часто зависит от мелочей и деталей, что я запоминаю их совершенно неосознанно. Вот и сегодня, уходя купаться, окинул взглядом небрежно брошенные вещи и запомнил случайное расположение. Просто по привычке, даже не задумываясь, для чего мне это может понадобиться. А вернувшись, сразу понял, что вещи не только трогали, но и попытались положить точно так, как бросил я. Но несколько мелочей не совпали, и это меня сразу встревожило. И как следствие возник естественный вопрос, может ли это мне чем-то грозить?! И если может, то чем?
  Я тщательно стряхнул полотно, и начал медленно растирать кожу, лихорадочно размышляя, зачем злоумышленник трогал мою одежду? Банальное воровство я отмел сразу, все вещи лежат на месте. Да и не имеют они такой ценности, ради которой стоило бы рисковать. А денег я с собой сюда не брал, они вообще лежат на дне седельной сумки. Да и к тому же кошель у меня зачарован Клариссой, если кто-то попробует стащить или открыть - надолго запомнит маговские шутки.
  Еще на вещах оставляют приворот или напротив, отворот, но это тоже неправдоподобно. В отряде нет ни одной девушки, а через городок мы проскочили почти в темноте и так быстро, что нас и рассмотреть толком не успели. Да и ядом посыпать мои вещи бесполезно, знак "королевского ока", который я ношу в личном медальоне служит не только для предъявления моих прав, но и защищает от подобных сюрпризов. И в таком случае остаются самые печальные предположения. Меня обыскивали, чтоб что-то проверить, но что именно?
   Небрежно подняв рубаху, я отряс ее от несуществующего песка и отчетливо осознал, что именно интересовало неизвестного шпиона.
   Мой пояс с метательным оружием. Оно у меня особое, ни один нож ничуть не походит ни по виду, ни по весу на те, с какими ходят воины или сыскари. Все мои дротики значительно легче, изящнее и короче, чем грубое оружие сидящих на замковых стенах стражников или королевских гвардейцев. Большинство моих ножей и звездочек легко умещаются на ладони, а самые крупные длиннее лишь на четыре-пять пальцев. Насколько мне известно, кроме меня с такими "игрушками" ходят представители некоторых непопулярных профессий, которые предпочитают, чтоб о них знали как можно меньше, да еще опытные проводники и следопыты.
  И я давно выработал привычку класть свой пояс так, чтобы ни один дротик не выпал из специального гнезда, и ни песок, ни влага не попали на лезвия и наконечники. Для этого пояс нужно свернуть особым образом, и проделать это с первого раза невозможно. Вот и сейчас мой пояс был недовернут ровно на пол-ладони. А поскольку никто, кроме старых друзей, Иштадина и мага не знал, что я его ношу, круг подозреваемых сужается до четырех человек. И хотя двоих мне очень хочется отмести сразу же, пока я этого делать не стану. Просто понаблюдаю за ними и постараюсь понять, чего хочет неизвестный грабитель.
  
  Утро я встретил с головной болью и отвратительным настроением. Уснуть мешали первые голодные комары, и отпугивающий амулет как назло остался в сумке. А маг сразу уснул и будить незнакомого человека из-за такой мелочи мне как-то не хотелось. Да и мысли, взбудораженные неожиданным происшествием, никак не желали успокаиваться, подбрасывая все новые причины чьего-то внимания.
  И все же постепенно в подсознании начинала связываться в стройную цепочку одна версия, но она была мне настолько неприятна, что я совершенно не был готов допустить ее возможность. Хотя отказаться от попытки продолжить свое расследование тоже уже не мог.
  
  
  Глава 2
  
  Горожане, впервые попавшие весной в южную степь, обычно поначалу шалеют от восторга и ведут себя как дети. Да и те из местных, кто давно не видел пышно цветущего разнотравья, тоже растроганно улыбаются каждой особенно красочной полянке. И я уже привык не удивляться такому поведению.
  Но старший князь Шуари просто потряс меня. Доехав до голубого, как осколок неба, лоскутка цветущих незабудок, он спрыгнул с лошади, упал лицом в цветы и несколько минут лежал неподвижно. И только по едва вздрагивающим плечам можно было догадаться, что он плачет от счастья. Потому что давно простился даже с мыслью о возможности своего возвращения в родную степь.
  И глядя на его вздрагивающую спину я дал себе слово, что не стану жалеть негодяя, из корысти отнявшего счастье и покой у целой семьи.
  Однако вовсе не мне удалось вонзить нож в злобное существо, расплатившееся половиной княжеских стад за чужое имя и имущество. Князь Иштадин Шуари исхитрился самолично срубить вместилище грязных и жадных помыслов.
  Мы три дня гонялись за угнанными двойником стадами и повозками с добром. Узнав о приближении большого вооруженного отряда по пастушьей почте, лже-Иштадин загрузил на телеги все ценное, запер домочадцев в подвале и велел слугам поджечь дом. Спасла приговоренных только его поспешность, убедившись, что солома, разложенная вокруг дома, разгорелась, негодяй ускакал вслед за ушедшим обозом. И тогда преданные слуги, давно раскусившие самозванца, раскидали горящие снопы и вывели несчастных из подвала. И очень мудро поступили, не потушив солому сразу, а стаскав в одну кучу и целых три часа добавляя в нее кизяк, мусор и свежую траву.
  Охранники негодяя, сдавшиеся сразу после смерти хозяина, рассказали, что лже-князь не единожды оглядывался полюбоваться на густой столб дыма, продолжавший рваться в весеннее небо.
  
  - Спасибо тебе за все, отныне мой дом - твой дом, мой хлеб - твой хлеб! - поклонился князь прижимая руку к сердцу, услышав, что я не собираюсь ехать в ними в разграбленное поместье, а прямо отсюда вернуться домой.
  
  
  И мы оба знали, что эта клятва не пустые слова. Если мне негде будет жить, я смогу приехать и меня примут как самого близкого и любимого родственника. Вот только вряд ли у меня когда-нибудь появится такая нужда, хотя, как сказал один мудрец, ни от чего в жизни не стоит зарекаться.
  Напоследок меня долго мяли и хлопали по плечам вовсе не нежные ручки друзей, и я сносил всё это безобразие без малейшего возмущения, потому что чувствовал себя жутко виноватым. За то, что посмел заподозрить проверенных в бою товарищей.
  Наконец прощанье закончилось. Сделав вокруг меня последний круг, ускакал вслед за хозяевами Дирам, уводя в поводу коня, от которого я категорически отказался. Прекрасно помня, что в моем замке портальная площадка находится на балконе.
  - У меня сейчас не хватит энергии на портал, - спокойно объявил сидящий у погасшего костра Юрис, когда последние телеги с имуществом князя скрылись между пологих холмов.
   В погоне за самозванцем, и в последующем бою маг действительно тратил энергию, не жалея, и очень помог нам своим искусством. Легко находил нужное направление, путал травами ноги вражеских лошадей, прятал в тумане подбиравшийся к двойнику ударный отряд. Однако я уже много лет общаюсь с магами и могу с первого взгляда определить, когда они действительно опустошены до предела, а когда еще могут кастовать. И теперь прекрасно понимал, что мой помощник смог бы открыть и не один такой портал.
  Однако говорить ему ничего этого не стал, просто лег на траву и приготовился ждать. За последние несколько дней я уже сделал окончательные выводы и теперь собирался посмотреть, какие действия Юрис собирается предпринять дальше.
  Потому что, раскусив одного исполнителя хитроумного плана, пока не мог догадаться, с какой целью все это было придумано, и кто еще состоит с ним в заговоре. А что цель имелась, и значительная, сомневаться не приходилось, слишком много труда и усилий было вложено в исполнение этого замысла. И вот это и злило меня больше всего.
  Потому что я человек, по сути своей, доверчивый и добрый. И если мне объяснить по-хорошему, то я могу все понять и пойти навстречу. А когда меня к тем же действиям принуждают хитростью и интригами, где-то внутри от обиды и возмущения просыпается просто ослиное упрямство и непокорность.
  - Могли бы доехать с ними до поместья, - в никуда пробормотал Юрис, - отдохнуть у хороших людей и спокойно уйти в Торсанну. Чего тебе так приспичило вернуться именно сейчас?
  - Может ты забыл или не расслышал, что у меня жена скоро должна рожать? И у меня болит за неё душа, - устало пояснил я и прикрыл глаза.
  Ну же, не тяни, выдай мне заранее заготовленную речь. Не понимаю, зачем вам понадобилось что-то от меня скрывать, знаю лишь, что это почти удалось. Если бы не многозначительный подарок Ештанчи, да не случайная оговорка Кадина, я бы выбросил из головы все сомнения еще три дня назад.
  - Нужно было раньше выезжать, - сердито рыкнул я на друга, когда мы, едва не загнав лошадей, примчались к еще дымящейся куче мусора, разложенной перед центральным входом в летний дом князя.
  - Так ведь тебя же ждали, - встревоженно высматривая среди вымазанных сажей людей своих племянников, буркнул Кадин. - Ештанчи так и сказал, ты обидишься, если не дождемся.
  Он опомнился в тот же миг, начал что-то объяснять про недовезенное оружие и нехватку наемников, но я уже все понял и поставил в своих выводах последнюю точку. И решил, что буду впредь вести себя очень осторожно и ничем не выдам своих подозрений. Пусть тот, кто решил сыграть со мной странную шутку, считает, что я временно оглох и ослеп.
  И катастрофически поглупел.
  
  - Мне кажется, можно попробовать, - завозился Юрис часа через два.
  Солнце уже стояло в зените, и он почти сварился в своем форменном камзоле. Я приоткрыл один глаз, с сомнением посмотрел на его покрасневшую физиономию и скептически хмыкнул.
  - Давай лучше подождем, пока ты не будешь полностью уверен?
  Мне солнце не мешало совершенно, тонкая полотняная одежда и накинутый на два прутика белый платок, который в дороге я ношу по останскому обычаю намотанным на голову, спасали от жары.
   - Я уверен. - Похоже, еще немного, и ему придется сотворить какой-нибудь дождик.
  Скорее всего, он давно мечтает его устроить, и только собственные слова о нехватке энергии заставляют терпеть. Ну, ведь это справедливо, что маг так расплачивается за свою ложь. Никто не заставлял его лгать. Или всё же заставлял?
  Портал вывел нас в совершенно незнакомое место, и на мой вопросительный взгляд Юрис невнятно объяснил, что это промежуточный пункт. А затем поспешно сбежал, оставив меня одного.
  Ну, наконец-то, ухмыльнулся я про себя, усаживаясь в кресло, сейчас начнется самое главное.
  - Грег Диррейт? - очень официально осведомился вошедший в комнату незнакомый сыскарь, многозначительно кладя перед собой пачку документов.
  - Да, это я. - Надеюсь, ответ звучит достаточно сухо и в нем не проскальзывают насмешливые нотки.
  - У нашего ведомства к вам несколько вопросов.
  - Задавайте, - благосклонно кивнул я в ответ, едва не съязвив, мол, не стесняйтесь. Но вовремя прикусил язык, ни к чему его дразнить или злить. Ведь издали видно, рядовой работник, к тому же молодой, амбициозный. Наверняка считает, что раскручивает дело государственной важности.
  - Вначале сдайте все оружие, которое имеете.
  А вот этого предложения я ждал. Глупо было бы не ждать, после того как Юрис пытался проверить мои дротики. Ничего он в тот раз, разумеется, не нашел, я специально засунул подаренное Ештанчи оружие в те гнезда, до которых очередь дойдет в самый последний момент. Точно зная, что такое в моей практике не случалось пока ни разу.
  Они и сейчас там лежали, вот только чудодейственных химикатов в них больше не было. Я перепрятал их в более надежное место. Конечно, пришлось припомнить уроки Клариссы и с часочек поработать ночью иголкой, зато теперь уверен, что ничем не выдам старого шамана.
  - Пожалуйста, - поднявшись с кресла, я поднял рубаху и отстегнул с простого ремня свой арсенал.
  Положив его на стол, начал доставать ножи из-за голенищ сапог, отстегивать наручи, вытаскивать из намотанного на голову платка диски и звезды.
  Ну, да, признаюсь, я заранее просчитал, что мне устроят эту проверку и специально к ней подготовился. В обычное время большая часть этого оружия хранится в специальных пеналах и ножнах. И вовсе не на моем теле, а в походной сумке. Но сейчас мне просто необходимо ошеломить и сбить с толку не только сыскаря, но и магов, незаметно замерших в проеме открытой двери.
  - Всё, - лихим движением фокусника встряхнув платок, ловко скрутил его в жгут и обернул вокруг головы.
  - Еще амулеты и все зачарованные предметы, - как-то нервно попросил сыскарь, опасливо поглядывая на кучу острых и смертельно опасных железок, выросшую на его столе.
  - Пожалуйста, - устало согласился я, снимая с шеи связку кулонов, а с рук браслеты и пару колец.
  - А остальное? - подозрительно уставился сыскарь на последнее кольцо и идентификационный личный медальон.
  - Это фамильное кольцо с печаткой, - повернул я перстень, - и его я сниму только в том случае, если король объявит, что лишил меня титула. А вот это - обойдя стол, привычным жестом открыл перед носом сыскаря верхнюю крышечку амулета, чтоб он мог ясно увидеть знак "старшего королевского ока", - даже король единоличным решением не имеет права снять.
  - Но я... - Сыскарь до этого момента явно не подозревал о моем особом статусе и теперь несчастно поглядывал на магов в ожидании подсказки.
  Однако, не получив от них никакой поддержки, неуклюже сделал вид, что всё это ему отлично известно. И начал деловито отодвигать от меня небрежно выложенный арсенал. Именно с таким расчетом и разбросанный, чтоб ни один человек, не умеющий с ним обращаться, не смог безнаказанно взять оружие в руки.
  И почти сразу получил возмездие за свою самоуверенность. В виде довольно глубокого пореза и брызнувшей фонтаном крови.
  - Нельзя ли поосторожнее, - высокомерно скривился я, - счищать кровь с оружия и кожаных пенальчиков не самое приятное дело.
  Один из магов в три прыжка оказался возле незадачливого сыскаря и мгновенно остановил кровотечение. А потом одним движением руки убрал кровь с моих вещей. Все ясно, выпускник южной школы.
  - Извините его, - с легкой досадой извинился лекарь, - он не нарочно. Пройдите в соседнюю комнату, подождите, пока мы проверим, нет ли на ваших вещах чужих заклинаний или проклятий. Таково указание главы ковена.
  Я только безразлично пожал плечами, типа, мы люди подневольные, нам все равно. И неторопливо отправился в соседнюю комнату.
  - Не хочешь чаю или травяного отвару? - приторно заботливым голосом предложил Юрис, сидящий возле накрытого стола с кружкой в руке.
  Ну, маги, вы что, совсем меня за дурака держите? Да на такие примитивные крючки я не ловился, даже когда еще был учеником второго круга. Даже смеяться расхотелось от такого оскорбления.
  - Ничего я не хочу, - раздраженно прорычал я, плюхаясь на диван, - сколько раз тебе говорить, у меня жена беременна! Мне домой нужно! Мне вообще на эти полгода король отпуск дал!
  - Да пойдешь ты домой, не переживай, - хмуро вздохнул маг, - сейчас переговорят с тобой и отправят.
  За пять дней, что мы провели вместе, я довольно-таки хорошо его изучил, и теперь могу утверждать, Юрис согласился на эту роль без особой радости. Скорее всего, его пришлось уговаривать, или даже приказать. И за свое решение он уже заплатил. Мои друзья почти сразу поняли, что к этому магу я отношусь вовсе не так, как к Клариссе с Леоном, и сделали свои выводы. Уже через сутки, а может, и раньше, Юрис сообразил что в отряде он на положении изгоя, и замкнулся. Ел в сторонке, в разговоры не вмешивался. Оживлялся только в те моменты, когда его о чем-то просили. Хотя я не раз ловил его внимательный взгляд, когда мои друзья начинали вспоминать подробности нашего осеннего приключения.
  И сейчас он явно давал мне понять, что ни в чем серьезном меня не подозревают, не догадываясь, что я и сам уже сделал подобные выводы. И даже больше, осмелился предположить, что догадываюсь о настоящей причине. Вот только ему об этом знать вовсе не положено.
  
  В кабинет сыскаря меня позвали лишь через два часа. Сделав самую кислую физиономию из своего богатого набора, плетусь вслед за магом, заранее настраиваясь на длительный и занудный допрос. Выбор сыскаря для сегодняшнего спектакля яснее ясного сказал мне, что ни один из старых знакомых не согласился играть эту роль. Вид моих ножей, старательно разложенных по кучкам, вызвал у меня приступ смеха, который я сдержал только невероятным усилием воли. Ясно, что ничего они не нашли, да и не могли найти, а вернуть оружие на привычные места просто не сумели.
  - Я могу забрать свое оружие? - самым любезным тоном, каким разговариваю лишь с врагами и иностранными послами, осведомился я у сыскаря.
  - Да, разумеется, - так же вежливо разрешил хозяин кабинета.
  Однако по алеющим скулам и свежим розовым шрамам на пальцах стража закона мне было без слов понятно, что он уже сто раз пожалел о своем согласии на роль в этой постановке. Ну, ничего, зато на будущее у него будет отличный иммунитет против участия в интригах начальства.
  Взяв со стола свой пояс, я бдительно его осмотрел, и убедившись, что не добавилось никаких сюрпризов, принялся быстро рассовывать дротики по местам. Сначала самые простенькие и дешевые, ими я обычно лишь предупреждаю серьезных врагов и наказываю мелких воришек. Потому они и не всегда возвращаются на свои места. Затем боевые, самые тяжелые и длинные, они хороши, когда враг еще далеко. Потом фигурные, ими удобно поражать монстров, созданных черными магами. Последними шли дорогие, именные, которые можно использовать и как кинжалы. Диски и звездочки я упаковал в кусок тонко выделанной кожи варана и вложил в специальные гнезда на внешней стороне пояса.
  А едва водрузив свой арсенал на талию, с удовлетворением ощутил, как знакомая тяжесть возвращает иллюзию свободы.
  - Привет, - входя в комнату, хмуро буркнул Зиновас Лавайзир, командир одного из сыскных подразделений. И мой старый знакомый, почти друг, не раз ходивший со мной на задания. А теперь решивший выступить против меня, если я правильно понимаю? Или нет, скорее позволивший кому-то натравить себя на меня. И этого я ему не прощу, даже если цель у них самая что ни на есть благородная.
  - Привет, Зин, - улыбнувшись самой широкой улыбкой, которую сумел изобразить, я дерзко опустился в облюбованное двумя часами ранее кресло.
  Показалось мне, или оно точно стало с тех пор каким-то комковатым? Чуть скосив глаза на обивку, понял, нет, не почудилось. Значит, даже бедное кресло подвергли осмотру с пристрастием. Как вовремя я подсуетился со сменой тайничка!
  Зиновас испытующе изучал мое кристально честное лицо и мрачнел на глазах. И правильно делал, между прочим. Уж кому-кому, а ему-то давно известно, что я не из тех людей, которые забывают добро. И, тем более, зло.
  - Извини, что тебя здесь задержали, - сквозь зубы выдавил он, - надеюсь, ты не будешь на нас обижаться. Откройте ему портал в замок Монтаеззи. Но... Грег, у меня к тебе личная просьба... никуда не выходи из своего замка, пока не получишь от меня вестника.
  - Нет... я не буду обижаться... - улыбался я старому сыскарю так лучезарно, словно он только что подарил мне всех своих знаменитых собачек, - и просьбу твою, разумеется, выполню. Какие могут быть сомнения? И не стоит меня благодарить... сейчас. Потом сочтемся.
  Это Зиновас скрипнул зубами, или так обиженно скрипнуло раскуроченное кресло? На всякий случай я встал с него, и, поглядев на младшего сыскаря, теребящего от волнения свои бумажки, решил, что, по крайней мере, хоть этому вполне могу отплатить уже сейчас.
  - Прощай, сыскарь, - произнес я дружелюбно, - мне очень жаль твои руки... попробуй взять несколько уроков у хорошего мастера. Увидишь, это совсем нетрудно.
  Простой дротик, выдернутый так быстро, что сыскари не успели даже рты раскрыть для возражений, беззучно пронесся над головой парня и приколол к створке распахнутого окна противную зеленую муху, прилетевшую на запах свежей крови, но так ничего и не обнаружившую.
  - Прощай! - кивнув потемневшему лицом Лавайзиру, я вышел из кабинета и по разгорающемуся сиянию портала сразу сообразил, что маги отлично расслышали всё сказанное мною.
  
  
   Глава 3
  
  Хенрика в моем замке не оказалось. Ну, если честно признаться, встретиться с ним в Монтаеззи я даже не рассчитывал. Успел просчитать к этому моменту, что к Кадину маг спровадил меня специально и далеко не по своей воле. Определенно ему приказали так поступить, как и Юрису, и Зиновасу с его подручными.
  Однако я не собирался ни звать шурина в гости, ни требовать с него объяснений. Я вообще запретил себе даже вспоминать про тайную операцию магов. Зиновас напрасно просил прощения, мне еще в степи стало понятно, чья это интрига. И последующие события только подтвердили мои догадки, что именно маги всеми силами пытаются меня от чего-то удержать. Вот только от чего именно, я пока понять не мог. А если честно, и не желал. Мне никогда не нравились игры втемную, и лезть в такие я вовсе не собирался.
   - Грег, там Мари пришла порталом, вместе с Кариком, - едва слышные вопросительные нотки прозвучали в голосе вошедшей жены, и я немедленно вскочил с места и устроил её на диване.
  - Пусть погостят, - располагаясь рядом и нежно целуя её ладошку, благодушно согласился я.
  Да пусть хоть сотня гостей наедет, буду только несказанно рад, если это развлечет мою жену. Мне очень не нравятся изменения, произошедшие с ней за те несколько дней, что я провел в Останских степях. Изводившая служанок капризность исчезла, словно смытая вешней водой ледяная переправа. Сейчас моя жена целиком захвачена потоком каких-то новых эмоций. И больше всего меня тревожат собственные догадки, каких именно. Это беспокойство за кого-то близкого, настолько сильное, что перебарывает в Ортензии все остальные чувства.
  - Грег... - нежные пальчики запутались в моих волосах, - она просит, чтоб ты её выслушал.
  Вот именно этого я и боялся. И не желал просто до дрожи в позвоночнике. Но и отказать жене родственника не могу, по очень многим причинам не могу. Поэтому придется её выслушать, но для того, чтобы сказанное ею не стало достоянием ушлых магов, необходимо принять меры.
  - Хорошо... пусть придет в мой кабинет после обеда. А сейчас давайте просто погуляем?
  Как же мне повезло, что моя жена отлично понимает мои взгляды и малейшие изменения интонации. И никогда не вступает в спор, как некоторые вздорные женщины, встречающиеся значительно чаще, чем того хотелось бы. Вот и сейчас она прекрасно расслышала не то, что сказано вслух, а то, что я хотел ей сказать.
  И дала об этом понять мягкой улыбкой и поглаживанием моей щеки.
  Поэтому гулять мы идем не в сад, и не на балкон. Наоборот, прихватив в гостиной Мари, которая на удивление безоговорочно подчинилась взгляду Зии, начинаем спуск вниз, к тем самым подвалам, с которых и началось мое знакомство с этим замком. И с его прелестной хозяйкой, за что я не устаю благодарить всех известных мне богов.
  На этот раз мы движемся довольно медленно, и Мари начинает уже выказывать откровенное нетерпение, но я вовсе не намерен из-за её тревог рисковать здоровьем жены. И продолжаю так же неспешно спускаться впереди, полуобернувшись к Ортензии и контролируя каждое её движение.
  - Наконец-то, - буркнула себе под нос раздосадованная моим демонстративным пренебрежением невестка, когда мы вошли в одну из камер.
  Теперь тут не так стерильно чисто. Как оказалось, маниакальной чистоплотностью отличалась не Зия, а покойная Ландиса. Зато появились шкафы, диваны и прочая мебель, перекочевавшая из комнат верхних этажей, где голубоглазый старичок оборудует детскую комнату для будущего лорда Монтаеззи.
  А кстати, что-то он мне еще не встречался с тех пор, как я вернулся?! Интересно, успел уже снести голубятню или Хенрик нашел для него убедительные доводы? А если нашел, то любопытно узнать, какие?!
  Усадив женщин на самый удобный диван, запираю дверь и активирую амулет безмолвия. Теперь ни один самый сильный маг, если он даже затаился неподалеку, не сможет услышать ни одного слова.
  - Говори, и поторопись. Амулет не бесконечный, - усевшись рядом с Зией, приказываю невестке нарочито строго.
  Чтоб не вздумала начинать рыдать. Тогда нам долго не удастся её успокоить.
  Но она не стала рыдать. Нет, она сделала много хуже. Неуверенно встав со своего места, несколько секунд хмуро меня рассматривала, так что я даже занервничал, и вдруг рухнула на колени. Прямо к моим ногам!
  - Мари! - возмутился я, вскакивая. - Ты что, с ума сошла?
  - Прости... я виновата, я потом вспомнила... все вспомнила... и отцу рассказала... я вела себя так чудовищно...
  - Мари! - прикрикнул я строже, стремясь быстрее поднять её с пола и прервать этот бессмысленный лепет.
  Но она, отчаянно цеплялась за мои ноги и, заливаясь слезами, бормотала все более непонятные и неприятные вещи.
  - Я знаю, тебе трудно всё позабыть... но больше мне некого попросить, а они запретили... даже рассказывать и думать. Я начала все забывать... и вдруг нашла амулет. Хенрик оставил, сказал, поверни камень, если почувствуешь что-то не то.
  - Мари, это было давно, я уже все тебе простил. Я тогда тоже был виноват, - усадив, наконец, невестку на диван, забормотал я успокаивающие слова. Без труда догадавшись, что так нелепо сработал оставленный Хеном амулет. Все менталы больше всего опасаются вторжения в мозги своих родичей и всегда стараются соорудить им амулеты посильнее. Вот и он, похоже, перестарался. Если вместе с недавними событиями к ней вернулись заблокированные Ромульеном воспоминания почти четырехлетней давности.
  - Так ты мне расскажешь, наконец, что произошло?
  - Я не знаю... но они не вернулись... - снова жалобно заплакала Мари, - понимаешь, никто не вернулся!
  Так.
  Вот оно.
  То, чего я так упорно не хотел предполагать.
  Они!
  Значит, Хенрик все же ушел на задание. И ушел не один. Но сначала сплавил в Останские степи меня. Очень ловко сплавил, нужно будет поздравить родственника с успехом. Я ведь в тот момент даже не догадывался, что он может так со мной поступить. И теперь мне понятно, откуда Ештанчи всё знал заранее. Наверняка, тоже получил задание задержать меня подольше. Но выполнять его не стал, наоборот, дал мне намек. А возможно и подсказку, как именно следует решить эту задачу. Ну, что ж, значит, у меня на одного проверенного друга стало больше. Узнать бы ещё так же точно, на сколько больше стало тех, кому я теперь никогда не смогу доверять, как прежде.
  - Мари, успокойся, выпей вот это, - непонятно, где Зия взяла маленький стаканчик и какие-то пузырьки, но действовала она вполне уверенно.
  Значит, таскает с собой, а я и не обращал никакого внимания на вышитый кошель, какие все дамы носят у пояса. Нужно будет выяснить у лекарей, чем это они её поят и почему я до сих пор не в курсе.
  Мари тем временем немного успокоилась, а может, лекарство подействовало, и я приступил к расспросам. Далеко не сразу ей удалось объяснить все более-менее внятно, однако, уловив суть произошедшего, я на несколько мгновений оторопел.
  И, забывшись, даже присвистнул. Все было не просто скверно, все было хуже некуда.
  А началось всё с короля. А если точнее, с того страшного события, которое произошло больше двадцати лет назад. Я был в то время совсем мальчишкой и не вникал в подробности, но атмосферу горя и подавленности, царившую вокруг, помню хорошо. Плакали женщины, мрачно ругались мужчины. В тот день погиб наш прежний король. Вместе с королевой и гостившей в Торсанне принцессой Луизьон, старшей дочерью короля Фляндии. И любимой невестой нашего Торреля Дортеона. В один миг он лишился и родителей, и возлюбленной.
  Потом, конечно, сыскари нашли и тех, кто задумал это страшное преступление, и исполнителей, позарившихся на огромные деньги. А молодой король в результате этого расследования лишился еще двоих родственников, дяди по материнской линии и его единственной дочери, своей кузины, которая с детства вбила себе в голову, что именно на ней должен жениться Торрель.
  С тех пор наш король так и не женился, хотя недостатка в женском внимании никогда не испытывал. Но пока ни одна подрастающая принцесса из соседних стран не задела его сердце всерьез, как и многочисленные поклонницы из знатных семей родного королевства. А некоторое время назад ему прислали портрет принцессы из Шладберна. Когда Мари сказала про северную принцессу, я вдруг припомнил, что и сам в курсе этого события. Вспомнились даже веселые шуточки, которые отпускали доставившие портрет портальщики. Что страна могла бы несказанно разбогатеть, если бы брала хорошие деньги за телепортацию таких ценных предметов.
  Но вот о том, что изображенная на портрете девушка чем-то понравилась Торрелю, я услышал впервые. А о таком безумном шаге с его стороны, как неофициальный визит в Шладберн, не знает, по-моему, никто, кроме очень ограниченного круга влиятельных лиц. Да еще Мари, умеющая лучше любого сыскаря выуживать из Хенрика самые секретные сведения.
  Единственное, чего она не смогла сказать точно, это кто именно отправился сопровождать короля. То есть, имена-то Хен называл, но ей они были незнакомы и потому не запомнились. Зато Мари точно знает, с кем пять дней назад ушел её муж. Кларисса, Леон и Энилий. Очень интересная компания. Трое старших магистров и маг первого круга. Все маги мужчины - менталы, а Клара эмпат и природник.
  Хенрик обещал вернуться через два дня, сказал жене, что у всех есть портальные амулеты. Но ни один из магов не вернулся до сих пор и никто не прислал ни одного вестника.
  Хуже ситуации, чем эта, я даже припомнить не мог, и теперь отлично понимал угрюмость Зина. Мало того, что они короля потеряли, так еще и приходится возиться с возможными претендентами в спасатели. Особенно с такими нахальными, как я. И ведь понимал же он, что вся их возня бессмысленна, если я захочу уйти, то уйду. И клятва меня не удержит, потому что я вообще старше его по статусу, и имел полное право не давать никаких обещаний. Надеюсь, Зин понимает это так же ясно, как и я.
  Но сейчас для меня намного важнее другое, понять, с чего следует начинать поиски. Ведь еще только давая Мари разрешение на этот разговор, я уже точно знал, как поступлю. Не в моих правилах отказывать в помощи попавшим в беду женщинам. Тем более, после того, как я выяснил все подробности происшествия.
  - Грег, а как ты выберешься из замка? Порталы они наверняка сбили, - задумчиво нахмурилась Ортензия, и у меня прокатилась по сердцу теплая волна.
  Большинство из знакомых мне дам в этой ситуации встали бы в дверях с воплем - не пущу! Или закатили мужу истерику, предложив выбирать между ней и службой. Некоторые выразились бы еще хуже, заявив, что нечего мужу туда соваться, раз даже сильные маги не смогли справиться.
  А моя жена размышляет, как помочь мне обмануть могущественный ковен и не попасть в лапы его соглядатаев.
  - Мне нужно немного над этим подумать. Все равно пара часов ничего не изменит, - благодарно целуя её запястье, вздохнул я. - Попытайся лучше определить, кто в нашем замке работает на ковен. А теперь нам пора отсюда уходить.
  - А зачем определять, если я точно знаю, - сквозь вымученную улыбку Зии сквозила тревога. - Хен еще два года назад шепнул по секрету. Это наш мажордом. Но он влюблен в Ренну, и я могу её попросить...
  - Нет. Ничего никого не проси. И не объясняй. Я сам все сделаю, просто постарайтесь вести себя, как обычно.
  Проводив женщин наверх и устроив с удобствами в гостиной, я рванул было в библиотеку, но новая мысль вернула меня с полдороги. Не буду я копаться в пыльных фолиантах, наводя на догадки тех, кто попытается меня выследить. У меня есть совершенно уникальная возможность получить нужные сведения из первых рук. Но вначале стоит тщательно продумать все тонкости начинающего вырисовываться плана побега.
  Мне пока было не особенно понятно, как именно я попаду в Шладберн, это должно выясниться позже. Но одно предельно ясно уже теперь, магия в этот раз мне не поможет. Да и ни в какое сравнение не идет мощность кучки амулетов, накопленных мною за годы службы, с мощностью толпы магов, ушедших туда. И не вернувшихся назад.
  Простой вывод напрашивался сам собой, если она не помогла им, то мне тем более не стоит и пытаться. Следовательно, нужно искать другие пути и других помощников. И вот этим я и займусь в первую очередь, едва покину замок. А покинуть его надо как можно скорее. Маги наверняка отслеживают передвижение Мари, и вскоре на помощь моему персональному соглядатаю придёт более опытное подкрепление. А возможно, уже и прибыло. Значит, надо создать такую обстановку, работать в которой им будет намного труднее.
  В потайной кладовочке у меня собран целый склад вещей, которые любой нормальный лорд давно бы выбросил на помойку. Старая одежда и обувь, ливреи, сумки, шляпы, походные принадлежности и всевозможные инструменты. И, разумеется, в особом шкафчике разложен целый арсенал зачарованных предметов. Однако в этот раз все они остались на своих местах, как ни хотелось мне взять хоть самые простенькие амулеты. Наоборот, к ним добавилось несколько вещиц, которые я с сожалением снял с себя. Оставив, да и то лишь до того момента, как смогу отдать на сохранение Ортензии, личный знак "королевского ока" идентификационный овал и фамильный перстень.
  Взял я лишь одноразовый амулет личины да два кристалла переноса, засунутых в потайной кармашек пояса. Конечно, вокруг замка маги обязательно поставят искажающий купол, который собьет портал и вернет меня назад. Но накрыть куполом все окрестности не под силу даже им. Поэтому мне нужно лишь выбраться из замка и отойти на несколько миль. Жаль, конечно, что в Шладберн или хотя бы в Гассию мне не попасть, один амулет настроен на сравнительно небольшое расстояние, а второй - вообще на возвращение в Монтаеззи. Но обогнать магов я все же надеюсь.
  После того, как я разобрался с амулетами, пришла очередь одежды. В одну сторону легло то немногое, что я намеревался взять с собой, в другую - вещи, призванные помочь мне уйти незаметно. Затем я написал пару подробных инструкций на маленьких листках бумаги, свернул их в крошечные квадратики и спрятал за обшлагами рукавов. Убедившись, что письма не выпадут при нечаянном движении рук, тяжело вздохнул и направился в гостиную, где пили чай мои дамы.
  Предстояло самое тяжёлое, прощание с женой. Только вчера вечером я вернулся из опасной экспедиции, а сегодня вынужден снова бежать из дома. И в этот раз даже приблизительно не могу сказать, когда снова увижу любимые серые глаза. Но даже несмотря на то, что мое путешествие вряд ли будет легким, я не могу не осознавать, насколько тяжелее будет ей. Тем, кто остается ждать, всегда труднее. Разум, эта величайшая награда и величайшая кара человека, ежечасно будет терзать ждущего страшными картинками выдуманных бед. Воображаемые сцены гибели любимого отравят само существование, страшные кошмары станут преследовать не только ночью, но и днем. Лишь очень немногие, абсолютно лишенные воображения люди легко переносят разлуку, но, как я подозреваю, такие и не знают счастья истинной любви.
  - Зия... ты не против, если до обеда я займусь хозяйственными делами? - произношу вслух, а глазами говорю совершенно иное.
  - Разумеется, нет, я же сама попросила тебя взять на себя эти заботы, - глядя мне в глаза, твердо сообщает Ортензия, и я прекрасно понимаю, что она тоже имеет в виду не проверку отчетов.
  Мари, незаметно получившая вместе с дружеским пожатием квадратик послания, в деланном негодовании поджала губки и покинула гостиную.
  Все, начался отсчет выделенного мною на эту авантюру времени. Словно закрутились невидимые колесики, разгоняя мельницу событий. Теперь невестке потребуется несколько минут, чтобы прочесть письмо и собраться. И только эти минуты остались у меня, чтоб произнести самые важные слова, те, которые будут успокаивать Зию в мое отсутствие, и греть надеждой ее измученную ожиданием душу.
  - Я вернусь. Даже если придется совершить невозможное. Ты мне веришь?
  - Да...
  - Не забудь про это. Пока ты веришь, меня хранят удача и боги. И береги здоровье... кстати, что это такое ты таскаешь в кошеле?
  - Самые обычные настойки, их все женщины в моем положении пьют. Чтоб сон был спокойнее, чтоб ноги не так отекали... Не волнуйся, я сама не стану пить лишнего. И пожалуйста... постарайся вернуться... к тому моменту...
  Как все женщины, никогда не рожавшие детей, Ортензия жутко боится родов и давным-давно взяла с меня обещание, что в этот трудный день я буду рядом. Хотя я и сам не собирался оставлять ее в такой момент. Вот только жизнь, как всегда, внесла свои поправки.
  - Зия... я вернусь намного раньше. Что мне там делать столько времени? А ты не нервничай, побольше гуляй... ну, сама знаешь.
  - Я хочу покататься! В вашем замке такая скука! - капризно объявила влетевшая в гостиную Мари, и я тяжело вздохнул.
  Собралась она намного скорее, чем было в моих планах.
  - Отправьте кого-нибудь в деревню за коляской, - приказал я, вызвав звонком мажордома, - да пригласите ко мне в кабинет управляющего с отчетом. Дорогая, ты тоже поедешь кататься с Мари?
  - Нет, я хочу немного полежать перед обедом. Проводи меня, - устало вздохнула жена и оперлась на мою руку.
   Проводив Зию в спальню и получив на прощанье несколько нежных поцелуев, щедро приправленных горечью расставания, я отдал взамен маленький кошелёк, в который спрятал фамильный перстень и свой личный медальон. Ортензия должна тайно хранить эти бесценные вещи до моего возвращения.
  Урвав на прощанье еще один, самый горький поцелуй, я с тяжелым сердцем отправился назад в кабинет. Там мне предстояло провернуть самую трудную и непредсказуемую часть задуманного плана. Я был намерен склонить к соучастию старого управляющего, верно служившего еще отцу Ортензии. Без его помощи мне не удастся незаметно выскользнуть из ловушки, в которую маги превратили наш замок.
  - Вы меня вызывали, милорд?
  - Садись, Гавор. Мне нужна твоя помощь в очень щепетильном деле, но если ты откажешься, я не стану обижаться.
  - Я не стану отказываться, - перебил меня обычно очень вежливый старик, - говорите, что нужно делать. Я для вас на все готов.
  - Пропал Хен... - до решительного согласия старика я еще сомневался, стану ли пояснять ему суть происходящего.
  А теперь просто не могу смолчать, сраженный его великодушием. Да и пытать его никто не станет, даже если что-то пойдет не так, как я запланировал.
  - Но я не могу открыто пойти на его поиски. Ковен считает, что это опасно.
  - А это... в самом деле опасно?
  - Не больше, чем любое другое дело, - солгал я, - просто немного необычное. Но я надеюсь вернуться, и Зия в это тоже верит.
  - Что требуется от меня?
  Он понял мой замысел с полуслова, и через несколько минут всё было готово.
  Закончив приготовления, я звонком вызвал в свой кабинет мажордома, которому теперь не доверял и потому собирался сыграть со шпионом небольшую шутку. А едва он вошел, направил на соглядатая амулет, подчиняющей сознание. Энергии, вложенной в него, хватает лишь на минуту, но мне достаточно было и нескольких секунд, чтобы приказать мажордому выпить полстакана воды.
  Соглядатай выпил безоговорочно, не догадываясь о подмешанной в воду крошке снотворного, взятой из зелий, подаренных Ештанчи. Впрочем, он выпил бы даже в том случае, если что-то подозревал, амулет, сделанный самим Леоном, способен вывести из строя и более мощного мага. Жаль только, что его придется оставить вместе со всеми остальными магическими вещицами.
  Усадив спящего в кресло, я отправил управляющего выдать слугам нужные распоряжения. А пока он ходил, быстро и тщательно переоделся и активировал амулет личины, решительно поменяв собственную внешность.
  Разумеется, до полной трансформации, какую накладывает Кларисса, амулету иллюзии бесконечно далеко. Меняется не весь облик, а лишь лицо, делая владельца амулета похожим на того человека, чей образ запечатлен при первой активации. На этом амулете мы несколько минут назад запечатлели образ Гавора.
  - Похож, - удивился управляющий, - только такие камзолы я никогда не ношу. Возьмите лучше мой.
  -Но он больше никогда к тебе не вернется... - засомневался я, глядя, как Гавор решительно стягивает отутюженный камзол.
  - О чем вы говорите! Да я все готов отдать... чтоб Хенрик вернулся. Не знаю, говорили они, или нет... могли и смолчать, по скромности... но старый лорд любил его, как сына. И даже собирался подарить один из замков... да запамятовал по болезни.
  - Я отдал Хену свой дом в Торсанне... - почему-то захотелось оправдаться мне, - а если он захочет, может всегда жить тут...
  - Да я не про это, - расстроился добрый старик, - мне известно, сколько вы для них сделали... я просто хотел сказать, что и я для него готов на все. И для вас с миледи Ортензией.
  - Береги ее, - вздохнул я, натягивая еще хранящий тепло законного владельца камзол, - а я постараюсь вернуться побыстрее. Никто из слуг не забеспокоится, что я так долго сижу тут взаперти?
  -Так привыкли уже... что вы со странностями... и слова не скажут, - только произнеся это, Гавор сообразил, что назвал меня, по меньшей мере, чудаком.
  А по большей - сумасшедшим.
  - Не переживай, я знаю, что ты так не считаешь. А для меня, как видишь, такое мнение даже выгодно. Ну, иди, отправляй лакеев.
  - А забежать переодеться я не успею? - уже в дверях спросил старик, с сомнением оглядывая старенькую ливрею, отобранную у меня.
  - Только поторопись. Они должны выйти в тот же момент, как прибудет коляска, - кивнул я покладисто, рассчитав, что у нас есть в запасе немного времени.
  А еще через несколько минут я в личине и камзоле Гавора важно сошел в холл и имел возможность самолично наблюдать за суматохой, вызванной последним приказом моего нынешнего двойника. Объявившего слугам, что тот из них, кто первым доставит в замок баночку розового варенья и лукошко перепелиных яиц получит неделю оплаченного отпуска и портал в любой город.
  В этот момент и прибыла коляска для Мари. Лакей, сидевший на месте кучера, с такой завистью смотрел на приятелей, что не отпустить его было просто невозможно. Впрочем, именно на это и был рассчитан мой план, осчастливить парнишку великодушным движением руки, и взять вожжи в свои руки.
  - Госпожа Марита ждет на западной веранде, - выскочила на крыльцо служанка, и я резко щелкнул кнутом, направляя лошадь на дорожку, огибающую дом.
  Все-таки хорошо, что мы вовремя снесли стены, раньше пришлось бы слезать с козел и открывать не одни ворота. Проезжая мимо полюбившейся голубятни, я издали заметил копошащиеся там фигурки рабочих и белую шляпу архитектора, но воспринял это на удивление безучастно. В момент, когда жизнь друзей в опасности, судьба старого сарайчика перестает казаться такой значительной.
  Развернув коляску так, чтоб она полностью закрывала собой выход с веранды, выбранной мною за идеальное совпадение просчитанному до мелочей плану, я слез с облучка и отправился за Мари. Однако вовсе не забота об удобстве гостьи занимала в этот момент мои мысли.
  На самом деле мне нужно было помочь Гавору незаметно пробраться в коляску, ведь те, кто наблюдал за замком снаружи, обязательно сосчитают всех вышедших. А потом и вернувшихся. Оставалось надеяться, что сидящих в засаде магов все же меньше, чем отправившихся за розовым вареньем лакеев. Которым для скорейшего исполнения указания приказали бежать в разные стороны. А еще больше я надеялся на нехватку у ковена старших магов, особенно менталов и опытных сыскарей, бывших сейчас гораздо нужнее в другом месте.
  Мари догадалась надеть на прогулку самую пышную юбку и развевающуюся летнюю накидку, и это значительно облегчило нам задачу. Прикрывая пригнувшегося старика собой, как ширмой, мы добрались до коляски, и он ловко нырнул внутрь и затаился на полу, у ног Мариты, задрапировавшись ее юбками и полой накидки. Я поспешил взобраться на свое место, осторожно обвел двор бдительным взглядом, проверяя, не заметил ли этого маневра кто-нибудь посторонний. Все было тихо, и как я и предполагал, соглядатаев сейчас больше волновала толпа лакеев, бегущих в разных направлениях.
  Усаживаясь, я незаметно спихнул с кучерского сиденья для Гавора подушечку, и старался не гнать лошадей слишком быстро, но преданный слуга стоически терпел все неудобства. Поглядывая на его серьезное лицо, виднеющееся из под края накидки, я пообещал себе придумать для старика достойную награду, когда вернусь. Эта часть моего плана прошла гладко в большей мере благодаря его самоотверженности.
   Выехав за ворота, я решительно направил лошадей к виднеющейся вдалеке рощице, однако, проехав с полмили, резко свернул вправо, словно подчиняясь прихоти капризной барышни. А на самом деле пытаясь найти свидетельство чужого присутствия. Но сколько я ни всматривался, все вокруг оставалось спокойно, не взлетали, спугнутые чужаками, птицы, не пригибалась от движенья невидимых ног молодая травка.
  Хотя отсутствие подобных примет вполне могло и ровно ничего не значить. У ковена столько тайных способов следить за людьми, что знать их все просто невозможно. Однако можно попробовать просчитать, скольких магов ковен может выделить без ущерба всем прочим проблемам. У меня выходило - не очень-то и много. Наверняка сейчас все их усилия направлены на спасение короля и коллег. Значит, можно не слишком затягивать спектакль с капризной гостьей в главной роли, и не мучить доброго старика, а выиграть несколько лишних минут.
  Собиравшая подснежники Мари, правильно раскусив мой громкий вздох, немедленно полезла в коляску, громко сообщая, что тут ей не очень нравится, и она хочет проехать дальше.
  Хочет, значит поедет, безразлично кивнул я в ответ, и направил лошадь к королевскому тракту. Там я давно заприметил один отличный овражек, протянувшийся едва ли не на десяток миль.
  - Вот здесь мы и расстанемся, - спрыгнув с коляски на маленькой полянке, окруженной густыми зарослями цветущего вербейника, объявил я побледневшей Мари, - погуляйте еще с часок и возвращайтесь. И запомни - никому ничего нельзя говорить. Даже если этот человек будет похож на Клариссу, на Хена или на меня. Я смогу вернуться в самом лучшем случае не раньше чем через пять-шесть дней, и тот, кто придет раньше, будет просто двойником. Но если мне всё же повезет вернуться раньше, то сумею придумать, как доказать, что я не подделка. Есть вещи... которые знаем только я и ты.
  - Поняла, - глотая слезы, пробормотала она, - а ты постарайся... его найти.
  - Конечно, а зачем ещё я иду? - не оглядываясь, буркнул я в ответ и нырнул под покрытые пушистыми почками ветви.
  Мне нужно пробраться оврагом как можно дальше от дороги, чтоб маги не засекли слабый всплеск энергии от используемого кристалла переноса. Ну, а в случае, если они его все же заметят, направление переноса должно заставить сомневаться всех здравомыслящих магов и сыскарей в том, что отсюда уходил именно я.
  
  
   Глава 4
  
  - А квадратики-то у тебя найдутся? - подозрительно поинтересовался, нависая надо мной, трактирщик.
  Я молча выложил на выскобленные добела доски пару медников и удрученно вздохнул. Именно так, как, на мой взгляд, должен вздыхать бродяга, расстающийся с последними деньгами.
   Непонятно пока, чего больше прозвучало в его голосе, иронии или все же издевательства, однако я уверен, что вскоре мне удастся услышать совершенно иные интонации.
  - Молочка бы... и хлебушка белого. Желудок у меня... не терпит иного.
  - И как давно не терпит? - В голосе хозяина сквозь насмешку звучит неприкрытое недоверие.
  - Да уже больше двух лет. Весной, точно помню, поел я похлебки из зайчатины и сразу скрутило. Небось, заяц был травленый, а я-то гадал, чего он так легко попался.
  Молча сцапав мои квадратики, великан неожиданно легкими шагами исчез в дверях кухни, а через минуту оттуда выплыла немолодая разносчица, держа в руках крынку с молоком и полковриги хлеба. Поставив крынку передо мной, ловко выхватила из бездонного кармана кухонный нож и прямо на столе покромсала хлеб на ломти.
  - Ешь, сколько сможешь, остатки я тебе с собой в тряпицу заверну, - поглядывая на меня с сочувствием, сообщила женщина и неспешно удалилась в обратном направлении.
  Я запивал душистый хлеб густым холодным молоком и пытался понять, поверил ли мне трактирщик. Если поверил, то почему повел себя так равнодушно?! А если нет, то не слишком ли много продуктов я получил за свои медники? Впрочем, мой желудок вовсе не считал, что это так уж много, все-таки я нормально обедал, вернее, завтракал, больше суток назад, незадолго до побега. Правда, в свертке, который сунул мне на прощанье Гавор, оказались именно такие продукты, которые хороши в путешествии. Высушенные почти до состояния сухарей копченое мясо и сыр, замешанная на чистых яйцах и масле, тонко нарезанная сухая лапша, и жареные ядра горного ореха. Весят такие продукты немного, а сваренные в котелке дают очень наваристую и питательную похлебку. Причем, что особенно важно, при нехватке времени их можно жевать и на ходу. Я так и делал, отмахав несколько миль по дну оврага и еще почти миль двадцать после использования амулета переноса. Мог бы пройти и больше, кабы шагал не по полям и грозовые тучи не затянули полуночное небо непроницаемым пологом. Однако невзирая на то, что непросохшая после зимы почва в низинках пыталась оставить себе на память мои сапоги, выходить на дорогу я не собирался, хотя и двигался на запад, а не на север, где находится Шладберн и куда по логике преследователей я должен был стремиться. Но не стремлюсь, потому что вовсе не желаю попасть им в лапы. А желаю попасть в гости к одному старому должнику, коего я однажды случайно спас от больших неприятностей. И который в нашу последнюю встречу, подстроенную через верных людей, стребовал с меня обещание в случае нужды обращаться к нему безо всякого стеснения. Дав мне для связи адрес того самого заведения, где я сейчас поглощаю скромный обед.
  - Поел? - Разносчица сноровисто завернула в салфетку оставшийся хлеб. - А теперь иди с богом. Да не благодари, лучше помоги парнишке бычка на выпас отвести, такой шалый бычище об этот год, просто беда.
  - Помогу, чего ж не помочь, - гадая, правильно ли понял намек, ответил я, вставая со скамьи и направляясь к двери, - а где, бычок-то?
  - Во дворе, иди через черный вход, так ближе, - указала на дверку за стойкой женщина, смахивая со стола крошки, и я, проходя мимо начищенного до блеска медного чайника, довольно подмигнул своему отражению.
  Бррр. Ну и рожа! При одном только взгляде на торчащие в разные стороны смоляные лохмы и нечесаную бороду так и хочется быстренько вывернуть все карманы и вежливенько протянуть на ладошке их содержимое. Собственному отражению, разумеется, больше вокруг не наблюдается никого, обладающего такой разбойной внешностью.
  Но я сам сотворил себе именно такую, при помощи алхимических зелий Ештанчи и крошечного зеркальца. А перед тем снял и тщательно схоронил под выворотнем приметную одежду управляющего, в которую завернул использованный амулет личины и остальные вещи в надежде когда-нибудь за ними прийти. И остался в таком рванье, что те из местных жителей, кто ранее заметил бредущего по полям и перелескам мужчину в зеленом камзоле, никогда бы не признали меня за него.
  - Ну же, шагай, зараза упрямая! - Парнишка, дергавший за ошейник пятнистого бычка, оглянулся на меня и приказал: - А ты чего стоишь, бери веревку! Я сзади подгонять буду!
  Так это что, слова разносчицы не были просто поводом, чтоб отправить меня с провожатым, и я на самом деле должен тащить на еле пробившуюся травку упрямую животину?
  Если впредь мне пообещают заплатить золотом за подобную работу, я сто раз подумаю, прежде чем взяться. Настырное животное оказалось на удивление сильным, а его представление о том, куда нужно бежать, было противоположным приказу, полученному мной. И тянуло оно меня с такой скоростью, что нечего было и думать остановиться или взять на себя управление его передвижением.
  В результате мы три раза обежали вокруг хлева, где надрывно орала учуявшая своего ребенка корова и куда, судя по выкрикам бегающего следом мальчишки, нам нельзя было попадать ни в коем случае. А потом этот пятнистый монстр заинтересовался пробегавшей мимо трактира собачонкой, и мы рванули за ней. Хорошо еще, что она успела юркнуть под ограду, и пока бычок заинтересованно присматривался к висевшей на ней дерюжке, нас догнал пастух.
  - Иди туда! - взмахом одной руки указав мне направление, он смело сунул другую прямо в пасть пятнистому чудовищу.
  Не знаю, чем она была вымазана, но бычку это явно понравилось, и несколько шагов он послушно шел рядом с парнишкой. Дав мне время забежать вперед и натянуть веревку.
  Когда мы, наконец, достигли полянки на склоне одного из окрестных холмов, где бычку предстояло провести остаток дня, я чувствовал себя одновременно и героем, и простаком, перетаскавшим гору камней за крынку молока.
  Пока пастух привязывал длинный поводок мгновенно успокоившегося животного к торчавшему на склоне деревцу, я сидел на валуне, с наслаждением глотал легкий весенний ветерок и уныло разглядывал повисшие на горизонте темные облака. И они не нравились мне все больше. Если не удастся сегодня добраться до цели моего путешествия, то придется ночевать под дождем. И хотя я вовсе не неженка, перспектива такого испытания на прочность вовсе не добавляет оптимизма моей душе.
  - Иди вон туда, - остановившись рядом со мной, тихо пробормотал парнишка, указывая глазами направление, - перейдешь речку по бревну и увидишь тропку. Иди по ней, никуда не сворачивая, это углежоги протоптали. А как доберешься до ежевичника, не зевай, будет незаметный отворот вправо. Шагов эдак через двадцать от первых кустов. Только погляди вначале, чтоб никого вокруг. А коли правильно пройдешь через ежевичник, увидишь березу о трех головах, на нее и иди, да не петляй, болото там. А уж от березы все просто, лощинкой так и иди.
  Я дружески хлопнул парнишку по плечу и решительно зашагал в указанном направлении. Впрочем, других вариантов у меня всё равно не было.
  Однако, уже дойдя до речки, обнаружил, что, то ли пастух плохо объяснил, то ли я не так понял. Только никакого бревна и поблизости нигде не было видно. Для верности я прошел пару сотен шагов вверх по течению, потом еще несколько раз по столько же вниз, и только тогда увидел вдалеке нечто похожее на переправу. Пробираясь к ней сквозь заросли прошлогодней осоки, я с досадой начал понимать, что парень меня нагло обманул. А может, и его мать, внешнего сходства пастушонка с разносчицей трудно было не заметить. Ну а если протянуть ниточку предположений дальше, то выходит, что провел меня сам трактирщик.
  Значит, не поверил или посчитал недостойным знакомства с Раммом. Ну, конечно, от северянина за версту тянет благородными предками. Десятком поколений, как минимум. Есть в его бледной физиономии что-то такое, что трудно объяснить словами, но зато сразу определяет подсознание. Особенно женское. За те шесть или семь дней, что мы провели вместе, я не раз становился свидетелем, как девицы разных сословий и возрастов начинали при виде Рамма вести себя более скованно и молчаливо. Даже самые заядлые болтушки мгновенно превращались в чопорных скромниц.
   Видимо и трактирщик, как все представители его профессии прекрасно разбиравшийся в статусе клиентов, не смог поверить, что Рамм может быть знаком с нищим бродягой. Вот и отправил меня на всякий случай куда подальше.
  Перебираясь по сыроватому и оттого скользкому бревну на другой берег, поросший подступающим к самой воде смешанным лесом, я твердо решил не сворачивать ни в какое болото. Несмотря на то, что тропка и в самом деле нашлась. Прошлогодняя, почти неприметная, видать, с тех пор, как закончились грибы и прихваченные морозом поздние ягоды, никто тут и не ходил. Я шел по ней не спеша, начиная понимать, что план провалился, и придется сходу выдумывать новый. А для этого искать тех, кто сможет мне помочь, так как в надежде на Рамма я не взял с собой ни денег, ни оружия. Несколько самых простых дротиков за поясом, невзрачный на вид кинжал да кошель с зельями не в счет, с таким боеприпасом даже против самой захудалой шайки не выстоять. А лучшее оружие брать было нельзя, первая же стычка или облава - и меня упрячут в камеру. А потом, естественно, с почетом отправят домой и будут сторожить уже совсем по-иному.
   Низенькие колючие кустики, в которых запутались мои сапоги, не только отвлекли от мрачных мыслей, но и заставили подозрительно осмотреться. Если я ничего не путаю, вот это и есть ежевичник, только еще не проснувшийся после зимы и потому совершенно невзрачный. Ни резных листьев, ни скромных белых цветочков, ни фиолетово-черных ягод пока нет и в помине. Только покрытая мелкими колючками путаница гибких плетей. А раз есть ежевика, почему бы не проверить, нет ли болотца и трехглавой березы? Через несколько минут в ежевичнике был найден почти незаметный проход и я, прихватив на всякий случай сухую ветвь, найденную под разбитым грозой деревом, вступил на него.
  Чтобы через четверть часа выйти к зеленой низинке, пролегающей между двумя пологими холмами. Вдали действительно виднелась береза, и даже не одна, а целая рощица, но они меня больше совершенно не интересовали. Потому что на мшистом обломке камня сидел стройный мужчина с чуть вьющейся рыжеватой шевелюрой и рассматривал меня с подозрительной заинтересованностью. Значительно более незаметной, чем пристальное внимание огромного черного пса, настороженно приподнявшего лопушистые уши.
  - А я уже решил, что трактирщик надо мной подшутил, - облегченно вздохнул я, направляясь к нему, - здравствуй, Рамм.
  - Я не Рамм, и не знаю тебя, незнакомец, - холодно произнес он, - потому не подходи ближе, если тебе дорога жизнь. Моя собака может... немного тебя пожевать.
  - Ну, во-первых, - не останавливаясь, строптиво фыркнул я, - мои дротики летают быстрее, чем бегают собаки, а во-вторых, если эта зверюга та самая, что сожрала два года назад большую половину моей каши, то теперь ей должно быть стыдно сожрать и меня.
  - Грег?! - еще только привстал с камня Рамм, а опознавший меня раньше хозяина Каф, хлопая развевающимися ушами, уже несся навстречу.
  Пришлось срочно отпрыгивать в сторону, но избежать встречи с огромными лапами и слюнявой пастью все равно не удалось.
  - Мне обещали, что меня будут жевать, а не сдирать живьем кожу, - пытаясь увернуться от старательного шершавого языка, возмущался я, но вместо того, чтобы отогнать Кафа, Рамм и сам принялся мять и стукать мою спину.
   Попутно смущенно объясняя причину своего странного поведения.
  - Ты понимаешь, он примчался бегом, с выпученными глазами... и с порога закричал, что меня ищет сыскарь.
  - Он мне польстил, сыскарем я еще не работал.
   Молотящий хвостом Каф наконец-то перестал меня облизывать и принялся в восторге носиться кругами по полянке. Если кому-нибудь вздумается изучать тут следы, то он решит, что на путников напала целая стая диких собак.
  - Но почему ты в таком виде? - устав шлепать мою спину, Рамм вспомнил, наконец, и про свою ошибку.
  - Может, мы поговорим об этом в другом месте?
  Невежливо, конечно, так в лоб напоминать друзьям про правила гостеприимства, но быстро темнеющее небо не оставило мне иного выхода. Не люблю я гулять под дождем в дрянной одежонке и без защитных амулетов.
  - Грег, ты конечно извини... - Кажется мне, или он действительно мнется как-то подозрительно?!
  - Да в чем дело?
  - Мне повезло, что, когда Баргоз приезжал, Нувины не было дома. У нее... такое воображение... что я просто боюсь. Поэтому... ты не обидишься, если мы пойдем в сторожку углежогов? Сейчас она пустует, весной лес не рубят.
  Нет, я не против, мне это даже на руку, чем меньше народа посвящено в мои дела, тем надежнее. Но как следует понимать его слова про воображение? Пожалуй, лучше уточнить это заранее.
  - Рамм, мне все равно, где переночевать, а тебя искать не будут? - постарался я представить свои сомнения как невинную заботу.
  - Я часто хожу на охоту, - поднимая с земли и забрасывая на плечи увесистую походную суму, пояснил северянин, - специально приучаю ее к моему отсутствию. Чтоб не переживала, когда уйду. Ты знаешь, я ведь решил... вернуться.
  - А твои... неприятности... - топая за уверенно лавирующим между деревьями и валунами Раммом, опасливо задал я вопрос, на который не решился два года назад.
  - Я тебе расскажу... когда придем. Тут недалеко, - не сразу ответил он, и мне ничего не оставалось, как поверить этому обещанию.
  Сторожка углежогов оказалась довольно длинным и высоким деревянным зданием. Рамм уверенно пошарил под крыльцом и достал ключ.
  - От охотничков лорда Гонтариса запирают, - буркнул он, снимая увесистый замок. - Эти господа тут уже не раз пожары устраивали.
  Как же я забыл, что нахожусь на границе с землями лорда, славящегося своим пристрастием к охоте, шумным застольям и безбашенным забавам. Король морщится каждый раз, когда слышит это имя, но никаких серьезных обвинений, достаточных, чтоб лишить Гонтариса титула или части поместья сыскари пока не обнаружили.
  - Проходи, - крикнул из глубины дома Рамм, и я шагнул в пахнущее зимней сыростью полутемное помещение.
  Очень своевременно шагнул, в спину ударил резкий порыв ветра, густо приправленный дождевыми каплями. И следом прыгнул Каф, не переносивший воду с того самого дня, как кто-то жестокий бросил щенка в реку. Мы с Раммом случайно нашли его в прибрежных камышах, мокрого, трясущегося и настолько обессилевшего, что малыш не мог даже скулить. До привала он добирался за пазухой у северянина, и с тех пор считает его своим хозяином. А может даже богом.
  Пока Рамм разжигал огонь и пристраивал над ним котелок, я бегло осмотрел помещение и притащил к очагу невыделанную шкуру дикого быка, найденную в общей комнате. Ничего, что она громыхает, как доспехи северных рыцарей, зато можно удобно устроиться возле огня. Каф мгновенно оценил мою находку и шлепнулся рядом.
  - Угощайся и рассказывай, - наливая в кружки горячий отвар ягод шиповника и пододвигая ближе большую миску с домашними пирогами и кусками вареного мяса, предложил северянин и устроился на другом конце шкуры.
  - Да, в общем-то, рассказывать мне особо нечего, - хмыкнул я, утолив первый голод, - несколько человек, чья судьба мне не безразлична, отправились в Шладберн, и не вернулись. Я хочу попытаться их найти, но у меня нет никакой информации про эту страну. Если можешь помочь, расскажи все, что знаешь.
  Рамм долго молчал, с преувеличенной тщательностью обгладывая пустую кость. Помалкивал и я, не желая торопить старого друга, такие решения каждый должен принять сам.
  - Кто послал тебя... за этими друзьями? - наконец выдавил он, не глядя мне в глаза.
  - Никто. Ковен категорически против моего вмешательства, - признался я честно, не стоит играть втемную с друзьями, если надеешься получить от них искреннюю помощь.
  - А кто сказал тебе... куда они пошли? Может, вовсе не в Шладберн, а в Гассию?
  - Мари сказала, жена моего шурина. Он тоже ушел. Я обещал ей, что сделаю всё, что смогу.
  - А зачем они туда пошли?
  - Мари говорит, искать нашего короля. - Я сильно рисковал, открывая Рамму государственную тайну, но иначе не мог бы надеяться на его помощь.
  У гассийской знати собственные представления о чести и патриотизме, в основном совпадающие с теми, которые узаконены в нашем королевстве. Однако есть и отличия, переступить которые не решится ни один северный дворянин.
  - А что там делает ваш король?
  - Получил пару недель назад портрет шладбернской принцессы и решил познакомиться поближе. Для чего в сопровождении нескольких приближенных лиц отправился с неофициальным визитом.
  - Когда именно?
  - Рамм, я не знаю. У меня жена... через пару месяцев должна родить. Поэтому я взял отпуск и безвылазно сижу в замке.
  Он молчал и думал так долго, что я слегка задремал под боком похрапывающего Кафа.
  - Дождь кончился. - В тишине голос северянина раздался так неожиданно, что я даже вздрогнул. - Я принял решение. Сейчас мы с Кафом пойдем домой, скажу Нувине, что в дождь плохая охота. Соберу все нужное и вернусь. В Шладберн я тебя одного не пущу.
   - Но Рамм, мне же пробираться через Гассию! А тебя там ищут! - расстроился я.
  Тащить с собой непрофессионала вовсе не входило в мои планы.
  - Только при условии, что ты не попытаешься сбежать или отделаться от меня, я могу рассказать тебе все, что знаю про Шладберн. А знаю я немало, я там родился. Не сказал тебе потому, что сначала не доверял, а потом уже было неудобно. В Гассию я приехал по приглашению дяди... ну а дальше ты знаешь.
  Да, про злоключения Рамма я наслышан. И даже больше, сам помог ему избежать гассийского правосудия. Потому что был уверен в его невиновности. И еще потому, что не терплю, когда пытаются построить свое счастье за счет чужих бед. История Рамма проста и банальна до неприличия. Его дядя, богатый сединами, годами и брюшком лорд, неожиданно встретил мечту всей своей жизни. Но через некоторое время обнаружил, что его молоденькая мечта тратит немного больше денег, чем он получает доходов. И угрожает возлюбленному, что покинет свитое им гнездышко, если котик не придумает, где добыть столько золотых квадратиков, сколько ей нужно для воплощения всех желаний. Естественно, дядя впал в такое расстройство, что готов был продать все свои поместья и отдать денежки любимой ягодке. Но вот беда, по правилам Гассии сделать он этого не мог, все наследовал старший из мужчин следующего поколения.
  Здесь нужно признаться, что почтенного дядю мне было ни капли не жаль. Слишком много я встречал мужчин с посеребренными временем висками, абсолютно уверенных, что некоторые юные девушки искренне предпочитают дряблые плечи и обвисшие животы немолодых любовников гибким телам юных красавцев. Их невозможно убедить никакими доводами разума, они не верят горестным историям и не учатся на чужих ошибках.
  Бесполезно все. Только один голос имеет значение для оглохших, как токующие лесные петухи, мужей - голос их юных возлюбленных. С искусством прим королевского театра играющих свои коронные роли.
  Однако как бы хорошо ни оплачивалась работа актрисы, редко кто из прелестниц выдерживает очень долго. Не тот это сорт людей, чтобы, набравшись терпения, ждать, пока ловко обведенный вокруг пальчика немолодой сластолюбец покинет этот мир, а заодно и свою ягодку. Вытянув из него все квадратики, юные красавицы начинают торопить события. В планы коварных красоток вовсе не входит подарить легковерному старичку всю свою молодость без остатка.
  И возлюбленная дядюшки Рамма не была исключением. Рассмотрев приехавшего погостить родственника, девица быстро сообразила, что может сменить дряхлого любовника на молодого. И окончательно её решение окрепло после того, как ягодка обнаружила, что именно племянник является наследником родовых замков и капиталов. Ее план был прост, как выеденный огурец, соблазнить парня и сбежать вместе с ним. В его поместье, разумеется.
  Первая часть задуманного удалась ей лучше некуда, подпоенный крепким ромом с добавкой приворотного зелья Рамм не сопротивлялся ни секунды, когда обнаружил в своей постели горячую служанку.
  Это он так думал, что служанку. В полумраке не разглядел, да и времени особо разглядывать ему не дали. Вначале ягодка, а потом нанятый дядей убийца, неслышно скользнувший в приоткрытое окно. Как северянин потом догадался, с умыслом приоткрытое.
  В жизни часто справедливость переплетена со злом, спасение с бедствием. Вот и Рамму вначале очень повезло, когда убийца по ошибке отправил в оплаченный дядей путь вовсе не того. Вернее, не ту.
  А потом пришло возмездие, в виде охранников, которых старый лорд направил в комнату племянника, крича, что видел, как кто-то влез в окно.
  Обнаружив в постели Рамма заколотую возлюбленную, дядя взбесился как покусанный оводами бык и дал дознавателям ложные показания. В которых сообщил, что племянник домогался своей молоденькой тетушки, а когда она отказала, завлек в свою комнату обманом, соблазнил и убил.
  Я впервые повстречался с северянином в тюрьме города Дунрин на юге Гассии, где выступал в роли адвоката одного из своих сограждан. Мне удалось добиться разрешения взять своего подопечного на поруки, и это спасло несчастному Рамму жизнь. В тот день я сумел передать ему листок с указаниями, и когда парня вывели на помост, установленный у стен тюрьмы, и спросили, имеет ли он последнее желание, северянин слово в слово повторил мои инструкции.
  Что желает поцеловать вон ту женщину в зеленом платке.
  На вопрос судьи, не против ли дама, я энергично помотал головой и полез на помост. От волнения Рамм стиснул меня так крепко, что я еле сумел сломать лучик амулета переноса притиснутыми к груди руками.
  Потом мне пришлось расплачиваться за свою доброту несколькими днями пеших скитаний по лесам и болотам, но я ни о чем не пожалел. Рамм оказался именно таким человеком, каких я понимаю и с какими могу подружиться. Он сам не подстраивался под мое мнение, и не пытался переделать по своему подобию меня, чего я совершенно не выношу. Но особенно мне нравилась его внутренняя цельность и подтянутость. Несмотря ни на что, и стоя по колено в болоте, и переплывая нагишом бурную весеннюю речку, Рамм оставался благородным лордом, временно попавшим в тяжелые обстоятельства.
  - Грег, что ты молчишь?
  - Извини, задумался. Вспомнил вдруг, как мы с тобой исчезли с того помоста, и представил, какая там была суматоха.
  - Я точно знаю, какая, - тяжело вздохнул Рамм, - недавно встретил в Елине знакомого. Он приехал по делам, и мы столкнулись в дверях харчевни.
  - Какие могут быть дела у гассца в королевстве? - напрягся я.
  Рамм, несмотря на свой ум и находчивость, иногда слишком доверчив.
  - Торговые. Его семья много лет поставляет в королевство гассийские товары, я его знаю именно по сделкам. Но не это важно сейчас... я солгал ему, рассказывая, где живу... Нувина настрого запретила мне говорить правду.
  И правильно сделала, хмыкнул я украдкой, если бы не её помощь, наивному Рамму пришлось бы много хуже. Я не мог притащить спасенного ни в свой замок, ни в Торсанну, Кларисса мне уши бы за это открутила. Это в собственном королевстве я человек, облеченный нешуточными полномочиями, а в Гассии на тот момент я был преступником. Потому что жил под личиной и с чужим именем. Ну а после спасения Рамма мне и подавно не стоило туда соваться.
  Поэтому северянина пришлось оставить у жившей на отшибе травницы, купание в ледяных реках и таскание за пазухой мокрых щенков обернулось жестокой простудой. Лишь много позже мне удалось отправить Нувине через надежного человека кошелек с деньгами, а в тот момент я смог оставить ей всего несколько гассийских круглых монет, все, что нашлось в карманах после покупки лошади, на которой мы добрались до целительницы. Идти своими ногами Рамм к тому времени уже не мог.
  - Так, вот, - помолчав, продолжил рассказ северянин, - этот человек рассказал, что примерно через год после моего исчезновения дядя сильно заболел... и когда почувствовал себя совсем плохо, признался во всех своих поступках. Теперь его уже нет, а меня разыскивают совсем по другому поводу. Нужно принимать родовые замки и поместья, иначе все отойдет следующему наследнику.
  - Сколько у тебя есть времени для вступления в наследство? - сразу уловил я главную причину, по которой смогу отказаться от его компании.
  - Наследник должен вступить в права владением не позднее, чем через два года после смерти прежнего владельца, - строго пресек мои надежды Рамм, - так что у меня достаточно времени.
  - А Нувину... тебе совсем не жаль? - прекрасно понимая, что задаю не совсем учтивый вопрос, я, тем не менее, не мог его не задать.
  - Грег... я догадываюсь, что ты думаешь о наших отношениях, но это не так. Мы с ней друзья, и не больше. Я всегда знал, что когда-нибудь уйду... просто должен буду уйти. Потому и не хотел делать ей больно.
  - Извини. - Я чувствовал себя свиньей, влезшей в чужую, любовно обихоженную клумбу.
  - Ничего... это я виноват, не объяснил всё сразу. Но жениться я на ней не смогу никогда... у меня на родине ее не примут. А просто так... не такая она женщина.
  Это он сам не такой мужчина, понимающе хмыкнул я, как-то так обычно получается, что людям, не имеющим особых моральных принципов, живется намного сытнее и теплее, чем честным и благородным.
  Однако все мои возражения против его присоединения к спасательной экспедиции на этом закончились, потому и пришлось скрепя сердце объявить, что я согласен с его предложением.
  - Только возвращайся до рассвета, - мстительно бросил я вслед направившемуся к двери Рамму, -ждать не буду.
  - Подождешь, - хладнокровно откликнулся он, - я дверь на замок запру. Чтоб какой-нибудь бродяга случайно не забрался. Сам понимаешь, замок срывать никто не решится, углежоги не те люди, что прощают такое самоволие.
  И пока я искал доводы, могущие убедить друга в ошибочности такой предосторожности, он шустро захлопнул за собой дверь и громыхнул щеколдой.
  Ох, похоже, правду говорят, что с пятью врагами справиться легче, чем с одним другом.
  
  
   Глава 5
  
  Рамм явился только под утро, хмурый и осунувшийся. Едва отворилась дверь, я приоткрыл рот, чтоб упрекнуть друга за долгие сборы, но рассмотрев в свете маленькой масляной лампадки его глаза, смолчал. Последнее дело - сыпать соль на раны, когда людям и без того тошно.
  - Идем, - коротко бросил он, и я, пожав плечами, направился следом.
  Каф, радостно потерся о мою ладонь крупной башкой и помчался
  вперед, собирая на себя росу. Кроме него, никакого другого имущества при северянине не было, и я незамедлительно сделал из этого однозначный вывод. Стало быть Рамму не удалось незаметно уйти от Нувины. Ну, что ж, не всегда получается так, как загадано.
   Тропа, по которой мы шли в этот раз, была более широкой и натоптанной, чем вчерашняя, и я внезапно сообразил, что это и есть путь, по которому уголь отправляется в дома жителей и на рынок в Елин. И привести он может только к одному месту - к дороге в город, или в деревню. А я сейчас вовсе не горю желанием посещать такие оживленные места. Слишком недалеко я успел уйти от замка, и если Зие не удалось подольше держать в тайне факт моего бегства, то сейчас на всех дорогах, ведущих из королевства, должны стоять сыскари и маги.
  - Рамм, а нам не опасно идти в сторону дороги? - спросил я спину северянина, впрочем, особенно не надеясь на быстрый ответ.
  - Там в ложке Нувина с повозкой ждет, - откликнулся он мгновенно, словно ждал этого вопроса.
  Наталкивая меня своей поспешностью на нехорошие подозрения. Ох, чую, неспроста она встречает нас в стороне от дороги. Определенно решила, что ее загостившегося пациента собираются увести из королевства обманом. И я не я, если травница не попытается вывести меня на чистую, как она считает, воду. Значит, неплохо было бы заранее подготовиться и припомнить все подробности нашей короткой встречи. Память у меня, конечно, профессиональная, специально тренированная на запоминание любых мелочей, вот только слишком много времени прошло. А главное, событий и встреч.
  Плохо, конечно, что на мне нет знака королевского ока, в прошлый раз, чтобы убедить травницу хранить тайну Рамма, пришлось показать ей золотую каплю. Теперь придется обходиться без вещественных доказательств.
  Я поймал себя на том, что порой даже думаю терминами, позаимствованными у сыскарей, и едко хмыкнул. Не зря говорят, с кем поведешься, так тебе и надо.
  Лошадь, тщательно выщипывающая молоденькую травку, выступила из сумерек как-то разом, еще миг назад вокруг были только темные пятна кустов и вдруг один из них преобразовался в четкий четырехногий силуэт. А сразу за ним чуть более светлым выткалась женская фигура, в длинной юбке и наброшенной на плечи вязаной шали.
  - Добра будь, хозяюшка, - сказал именно те слова, которыми приветствовал её два года назад.
  Я так хорошо их запомнил, потому что в нашу первую встречу Нувина схватилась за тяжелый ухват. Да и любой на ее месте схватился бы, при виде вваливших в дом грязных и оборванных мужиков, еле стоящих на ногах. Вот и применил я тогда подаренный Клариссой прием, самым кротким тоном произнес самое миролюбивое приветствие.
  - Добр будь и ты, - чуть помедлив, холодно отозвалась Нувина.
  - Не вижу ухвата, которым ты меня обычно встречаешь, - усмехнулся я чуть ехидно, - или у тебя в этот раз приготовлено что-нибудь посерьезнее? Например, тот меч, что хранился в кладовой за ларем с мукой? Помнится, он был в довольно интересных ножнах, с выгравированным гербом лорда Гонтареса.
  - Что ж ты ему не донес? Он, небось, щедро бы отблагодарил.
  - Не имею привычки выдавать чужие тайны, и ценю тех, кто верно хранит мои, - эту фразу я невольно сказал чуть резче, чем мог бы, но Нувина не обиделась.
  - Грег, это все-таки ты. - Шагнув вперед, женщина на миг крепко прижала меня к груди.
  - Это я, кто же еще. Вот только золотую капельку в этот раз показать тебе не могу, оставил на сохранение жене, - честно признался, рассматривая нерадостное лицо целительницы. - Но если захочешь, ты сможешь её увидеть.
  - Что ты этим хочешь сказать? - насторожилась травница.
  - Зие рожать через два месяца. Мне будет спокойнее, если ты будешь сейчас рядом с ней. А она будет спокойнее, если получит от меня весточку.
  Эта идея пришла мне в голову секунду назад, и сразу так понравилась, что я решил во что бы то ни стало уговорить Нувину отправиться в мой замок. Когда она появится в Монтаеззи, ни у кого из сыскарей не появится ни малейшего сомнения, что это всего лишь мое объявление дошло до очередной кандидатки на место личной целительницы миледи. Разумеется, в серьезных случаях мою жену будут лечить лучшие лекари-маги из ковена, но ведь зачастую женщинам нужно не столько лечение, сколько внимание и мудрый совет. А лучше целительниц это не умеет делать никто.
  - Отправляйся, Нуви, - пробормотал Рамм, старательно не глядя ей в глаза, - если дядя и правда во всем признался, мне нужно будет заняться делами. А без нас с Кафом тебе будет... страшно. Попроси, пусть Баргоз за домом присматривает, чтоб бродяги не шныряли.
  - Извини, Рамм, - перебил я друга, устав слушать его виноватый лепет, - но вместе с собакой я тебя не возьму. Пусть Кафа заберет Нувина. Слишком он приметен, да и в дилижанс с огромным псом не возьмут. А своими ногами мы будем идти еще полмесяца. Поверь, мне тоже дорог Каф... но там ждут помощи люди.
  - Он прав, - сочувствующе вздохнула Нувина, - Каф и вправду никогда не был среди чужих людей, невозможно представить... что он может вытворить.
  Заметив, каким несчастным стало лицо северянина, женщина смолкла и умоляюще уставилась на меня, но чем я мог помочь другу? А переливать из пустого в порожнее как-то не хотелось.
   Наконец лорд взял себя в руки. Опустился на корточки, обхватил лобастую собачью голову и что-то тихо зашептал в ухо довольного хозяйской лаской пса. Нувина, отвернувшись, вытирала концом шали глаза, а я разглядывал светлеющее небо и злился на себя за неудачную идею просить помощи у сентиментального северянина.
  - Я могу довезти вас до Удичей, там у меня клиент с ошпаренной ногой. Вообще-то я езжу на перевязки в обед, но можно придумать любую причину, - задумчиво произнесла травница, - А оттуда рукой подать до перевала. Если очень нужно, могу и проводника найти. Должен мне один парнишка... не откажет.
  - Мне нравится твое предложение, - сразу оценил я все выгоды этого плана, - только нужно бы спрятать меня. А вы будете изображать рассорившихся супругов... если в розыск пошлют эмпатов, они вам поверят.
  На самом деле я хотел дать Рамму еще немного времени, чтобы хорошенько обдумал свое решение. Он не станет скромничать, а в открытую скажет все, что решит, в этом я не сомневался ни минуты, мы достаточно времени провели вместе, чтобы я до конца понял его характер.
  Северянин молча влез в повозку и откинул сиденье задней скамейки. Под ним оказался довольно просторный ящик, при виде которого мое настроение ухудшилось еще сильнее. Что поделать, не люблю я таких ситуаций, просто не выношу. Однако выбирать не приходилось, вот и пришлось мне совершенно добровольно укладываться в пахнущий травами гроб и наблюдать, как захлопывается над головой крышка.
  Потом повозку затрясло, наклонило в одну сторону, в другую... затем она резво запрыгала на ухабах проселочной дороги.
  - Грег, как ты там? - участливо поинтересовался голос Нувины.
  - Прекрасно, - саркастически усмехнулся я, - только не зовите меня больше Грегом.
  - А как тогда? - озадачилась травница.
  Откуда мне знать, как? Если я никогда не был в Шладберне и не представляю, какие там распространены имена?
  - Пусть Рамм придумает что-нибудь попроще. Такое, чтоб меня не принимали за лорда.
  Через некоторое время, посовещавшись, мои спутники сообщили, что мне лучше именоваться Тимом, и я, поморщившись, чего, к счастью, никто увидеть не мог, согласился. Хотя и напоминало мне это имечко собачью кличку, или даже кошачью, но раз в Шладберне так зовут людей, привередничать не стану. Да и то сказать, каких только имен я не примерил к себе за годы работы.
  Повозку трясло неимоверно, но я нашел более-менее удобное положение и через какое-то время уснул. Разбудила меня остановка и громкие голоса, звучавшие рядом с повозкой.
  - Кого ищут-то? - спрашивал чуть дребезжащий старческий голос, а молодой уверенный басок отвечал, явно гордясь собственной осведомленностью.
  - Каторжника беглого. Говорят, страшен, как тать. Обросший весь, шутка ли, три месяца по лесам бегает.
  - Так что ж он там ел, в лесах-то, зима ведь была!
  - Дык, кого ловил, того и ел! - снисходительно фыркнул молодой, и у меня похолодело в груди.
   Как рьяно маги взялись за мою поимку! И какую историю для этого подходящую придумали! Ведь ничего хуже, чем натравить на меня простой люд, нельзя было даже представить. Теперь каждый, кто заметит незнакомца, сразу помчится доносить. Несколько золотых квадратиков, которые в таких случаях обязательно обещают в награду, никому не помешают. Разумеется, будет пойман не один десяток невиновных и выдана в премию куча денег, но кого это остановит? Шанс, что я окажусь среди пойманных, довольно велик, значит, стоит попробовать.
  - Кто и откуда? - в строгом голосе, раздавшемся рядом с повозкой, прозвучали плохо скрытые усталость и раздражение.
  - Как это кто? - очень искренне возмутилась Нувина. - Я травница здешняя, меня каждый знает! К больному тороплюсь! А это муж мой, Берран, для безопасности со мной ездит, говорят, милорд Гонтарис на охоту собирается!
  - К вам никаких претензий, а у всех мужчин берем каплю крови. Преступник где-то добыл амулет личины, - терпеливо пояснил проверяющий, и я едва не зарычал от возмущения.
  Разумеется, образец моей крови есть в центральном хранилище цитадели магов, но я никогда бы не подумал, что его можно использовать подобным образом. Хотя, что ни говори, придумано хитро, все подозрительные проверяются на месте и никуда тащить их не нужно. Интересно, сколько еще таких постов стоит на дороге и как они собирались ловить выдуманного каторжника, если бы я, приметив толпу, попытался обойти ее сторонкой?
  Но сейчас интереснее другое, что мне делать, если сыскарь захочет обыскать коляску?
  - Гармиш, там двоих поймали, пытались лесом пройти, - кричит кто-то запыхавшийся, и человек, задержавший коляску, бросил Нувине краткое:
  - Проезжай.
  Уф, повезло. Я мысленно поблагодарил всех богов разом, никогда нельзя знать наверняка, кто из них помог в трудную минуту.
  - Сразу бы так, - раздраженно буркнула травница, и повозка резко дергнулась с места.
  Я сполна прочувствовав этот рывок собственными боками но постарался стиснуть зубы и не выдать себя возмущенным вскриком.
  Некоторое время мы тряслись молча, и я получил возможность еще раз обдумать и переоценить всё, что недавно узнал. И вместе с пониманием обстановки пришло четкое чувство протеста. Мне очень не нравится происходящее, причем с каждым мигом все больше. Ведь если исходить из простой предпосылки, что ковен намерен спасать короля всеми силами, они должны наоборот, собирать сейчас всех носящих звание "королевского ока", сыскарей, магов и войска. И разрабатывать план по возвращению Торреля.
  Разумеется, в таком случае у тех, кто его захватил, появится отличный повод для шантажа, но ведь и маги могут пообещать снести с лица земли столицу Шладберна, Кольдн, кажется.
  Но на деле происходит нечто абсолютно противоположное. Вместо того, чтоб спасать короля и коллег, ковен пытается не допустить моего визита в северную страну. Причем, не стесняясь пользоваться сомнительными методами и не жалея средств. Что-то тут не так. Нет, решено. Как только мы остановимся, насяду на Рамма с вопросами. Недостаток информации может стать для меня губительным. И не только для меня. Торрель, Кларисса, Хенрик, Леон... боюсь даже представить, что с ними может произойти, если мы не поторопимся.
  - Тим, - стукнул в крышку кулачок Нувины, - а ты уверен, что точно ничего такого... не натворил?
  - Если не доверяешь, то надо было сдать меня магам, - обозлился я, - ты же не первый год живешь, чтобы не знать святого правила, человеку нужно или доверять безоговорочно, или с ним не знаться вовсе. Иначе это не дружба, а лукавство.
  - А как же торговцы, клиенты... - засомневалась травница.
  - С ними у тебя деловые отношения, когда это я говорил, что можно доверять торговцам?! В это ремесло изначально идут лишь те, для кого деньги важнее друзей! Да и родных. А если и попадет случайно кто честный, так из долгов не вылезет. Я из всех торговцев только одного порядочного знаю, Джуса Чануа, но у него к этому делу талант.
  - Вот тут ты прав, - подумав, согласилась Нувина, - вон Баргоз, сколько лет трактир держит, а живут на то, что дает хозяйство. Тебе случаем, не душно, может, крышку приоткрыть?
  - А скоро мы доберемся?
  - Не очень, с часок будем ехать. Так как насчет крышки?
  - Потерплю, - вздохнул я, - а вы для меня никакой одежды не захватили?
  - Захватили, - порадовала Нувина, - вот только переодеваться тебе тут негде. Как приедем в Удичи, там и переоденешься, в конюшне. А у тебя и правда, амулет личины есть?
  - Нету, и вообще ничего магического нет. До меня туда четверо магов ушло, очень сильных и опытных. И ни один не вернулся. Да и на короле амулетов несчитано. И сопровождающие его тоже обвешаны были, как я думаю, по самые уши. Но никто не вернулся. Значит, магия мне не поможет, вот и оставил всё дома. Только одну вещичку взял... но хочу спрятать перед тем, как идти в Кольдн.
  - Какую?
  Разговаривать, лежа в темном ящике, очень неудобно, но вовсе не потому, что трясет и душновато. Я люблю, разговаривая, смотреть в глаза собеседника, следить за его мимикой и настроением. Без этого мне явно некомфортно. Поэтому я, прикинувшись глуховатым, не ответил на вопрос травницы, а она не стала настаивать.
  Дорога показалась нестерпимо долгой, я даже начал подозревать, что мы едем куда-то не туда. Однако, услышав мычанье коров, невнятные разговоры и другие звуки большого села, успокоился и подобрался. Наступал довольно важный момент, и от того, как сейчас повернутся события, зависело мое ближайшее будущее. Тут я вспомнил про непреклонное решение Рамма идти со мной и подавил тяжкий вздох. Наше будущее, так теперь мне следует говорить и думать.
  Несколько поворотов и особенно глубоких ухабов - и в ящике становится темно по-настоящему. Исчезли даже узенькие полосочки света, пробивавшиеся ранее сквозь щели.
  Нувина с кем-то здоровается и, судя по затихающему голосу, постепенно удаляется, а я все жду сигнала.
  - Вылезай, - шепчет, наконец, Рамм, поднимая крышку ящика, - никого нет.
  Я мгновенно выскользнул из набившего бока тайника в полумрак повозки и опустил скамью на место. Моим глазам не потребовалось привыкать к царящему тут сумраку, потому я сразу увидел узел с одеждой и Кафа, сидящего у ворот в конюшню. Молодцы, догадались оставить пса на страже. Я одобрительно хмыкнул, сбрасывая с себя ветхий зипунок.
  Ничего, что немного прохладно, я быстро управлюсь. Вытащив из потрепанного заплечного мешка крошечное зеркальце и флакончики, приступаю к делу. Нужные растворы я приготовил еще в замке, справедливо предположив, что лучше сделать это спокойно в домашней обстановке, чем где-то под кустом. И теперь разведенная половина снадобий разлита в маленькие флакончики, тогда как остальное тщательно упаковано в вощеные лоскутки шелка и зашито в простенький на вид поясок, который я никогда не снимаю.
  - Ловко, - уважительно хмыкнул Рамм, наблюдая, как, выставив перед собой зеркало и огарок зажженной свечи, я маленькой щеточкой наношу раствор на черные космы.
  Через полминуты все они лежат на зипуне, а моя голова блестит, как у кансайского монаха.
  - Какого цвета волосы носят люди с именем Тим? - осведомляюсь у северянина, заинтересованно разглядывающего мое лицо, и по его легкому смущению понимаю, что ничего хорошего не услышу.
  Ну, да, всё как я и предполагал. Более светлые волосы, с легкой волнистостью, в Шладберне привилегия знатных господ. А Паты, Меты и Тимы буйно кучерявы и ярко-рыжи. Еще четыре года назад меня такая внешность немного расстроила бы, теперь же я недрогнувшей рукой добавляю рыжую крупинку в бесцветную жидкость, полученную из зелья Ештанчи. Возможно, особых кудрей и не будет, но нужный цвет гарантирован. Не зря я потратил полчаса драгоценного времени на эксперименты.
  - Неплохо бы еще бакенбарды, усы и бородку, - осторожно советует Рамм, наблюдая за быстрым ростом рыжей шевелюры, и я немедленно следую его указаниям.
  Насчет бровей я догадался уже сам, заметив, как неестественно смотрятся четкие, слегка изломанные черные полоски среди рыжих зарослей.
  Всё. Теперь можно и переодеваться.
  - Вот это нужно будет сжечь, - объявляю другу, переложив необходимые вещи в простую, но добротную суму и связав в узелок прежнюю одежду.
  - Сожжем, - кивнул он, с удовольствием рассматривая результат моих трудов, - а пока пойдем отсюда. Нувина сказала хозяевам, что я хочу немного поохотиться.
  Что? И он говорит мне это только сейчас? Да ведь они могли вернуться в любую минуту! Ну как же я мог забыть, что, разговаривая с Раммом, нужно обязательно заранее выяснять все мельчайшие подробности!
  Все это я высказал себе, летя впереди северянина к дальней дверце. Селяне специально делают такие выходы в огороды или на задние дворы, чтоб было сподручнее вытаскивать навоз. А в случае надобности через них так удобно удирать из-под опеки хозяйственных жен.
  Через несколько минут, проскочив на одном дыхании навозную кучу и еще некопаные грядки, мы вылетели на крутой бережок узкой речушки. Что речка маленькая, понятно по просвечивающему сквозь густой ивняк противоположному берегу. Пройдя по сыроватой тропке, обнаружили довольно удобный горбатый мостик. Возле мостика вперед вырвался Каф, и пока я наблюдал за тем, как он уверенно перебирается на другой берег, в душе родились вполне законные подозрения.
  - Рамм, ты ничего не хочешь мне сказать?
  - Про что?
  - Про пациента Нувины. Не слишком ли гостеприимно к вам относится его семья?
  - Так ведь он ей дядя. Двоюродный, но когда заболеет, других лекарей не признает, - невозмутимо сообщил лорд, ступив на мостик.
  - А почему вы мне этого сразу не сказали? - рассердился я.
  - Но это же не имело никакого значения, - легкомысленно пожал плечами Рамм, разбивая этим жестом переполненную чашу моего терпения.
  - Рамм! - Я рыкнул так грозно, что убежавший вперед Каф даже оглянулся.
  - Я слушаю, - вежливо приподнял брови лорд.
  - Слушай, - согласился я, - и запоминай! Я найду способ, как оставить тебя тут, если ты не переменишь своего отношения к мельчайшим подробностям происходящего. И не возьмешь за правило делиться со мной всеми, даже незначительными на твой взгляд, деталями. Мне, разумеется, будет очень жаль поступать с тобой подобным образом, но иначе я не смогу дойти до цели своего путешествия.
  - Грег, - чуть виновато глянули на меня голубые глаза, - я все понял. Но пойми... пока я не увидел тебя без этой жуткой личины, во мне жило стойкое неприятие этого... человека. А вот когда ты... поменялся, я тебя окончательно узнал. Извини еще раз.
  Ну, что ты будешь с ним делать? Ох, чувствует мое сердце, натерплюсь я еще бед от его заморочек.
  Шли мы далеко и долго, и я, поглядывая на уверенно шагавшего вперед друга, мог без колебания сказать, что бродит он в этих местах далеко не первый раз.
  - Рамм, это твое любимое место охоты? - не выдержал я, наконец.
  - Нет, - спокойно объяснил он, - но отсюда ближе всего до границы с Гассией.
  Этим ответом он сразил меня наповал. Разумеется, я изначально понимал, что северянин тоскует по родине. Но даже не догадывался, что его тяга к ней так сильна.
  - Но ведь до ближайшего городка даже на карте несколько десятков миль, а напрямик через горы не пройдешь? - Я осторожно попытался выяснить ход его рассуждений и получил еще более ошеломляющий ответ.
  - Когда с той стороны дует ветер, мне кажется, что я узнаю родные запахи, - мечтательно произнес Рамм и неожиданно сконфузился. - Ты меня осуждаешь?
  - Нет. Просто лучше узнаю себя и понимаю, какая я скотина, - расстроенно буркнул я, - притащил человека в чужую страну и умыл руки.
  - Не смей так думать ни про себя, ни про меня, - резко оборвал мои причитания северянин, - я не маленький мальчик, и если бы очень сильно захотел, то давно уже нашел бы способ вернуться. Да и ты не обязан со мной возиться всю жизнь, если спас один раз. И кстати... я тебе еще тогда хотел сказать, но не верил, что выживу. В моей стране есть обычай, спасенный от смерти считает своего спасителя отцом или старшим братом. И обязан во всем его слушать. Но ты особенно не радуйся, это касается только обычных, житейских ситуаций. А если ты сейчас попробуешь приказать мне вернуться, я не послушаю.
  Ну, вот, а я только обрадовался! Ладно, тогда зайдем с другого бока.
  - Кстати, ты собирался рассказать мне всё, что знаешь про Шладберн.
  - Извини, - снова огорошил меня Рамм, - расскажу только после того, как мы вступим на его земли. И поверь, это вовсе не моя прихоть. Все, кто посвящен в истинное знание, дают такую клятву. Но вот кто ты такой и как попал в Гассию, я сейчас как раз придумываю.
  Спасибо друг! До сих пор я был твердо уверен, что и сам способен сочинить вполне жизнеспособную легенду.
  
  
   Глава 6
  
  - Дальше сегодня не пойдем, придется заночевать тут. - Худенький паренек, со стянутыми в смешной хвостик светлыми волосами изо всех сил старался казаться взрослым и независимым. Эдаким прожженным контрабандистом, лихим и отчаянным. И хотя изрядная доля авантюризма в его работе несомненно была, кому, как не мне, понимать, что Ивар выбрал эту профессию вовсе не по зову души, а от неизбежности. Здесь больше негде заработать приличные деньги вот таким паренькам, не желающим пасти скот и выращивать зерно.
  - Как устроимся на ночлег? - тихонько поинтересовался Рамм, проводник еще в начале пути запретил нам громкие разговоры и лишние движения.
  Меня такой вопрос не интересовал, и так ясно, что ночевать придется чуть ли не сидя. В небольшом закутке, образовавшемся между огромным каменным обломком скалы и росшей из-под него кривой сосной, едва поместились наши лошади, оставив для нас меньшую половину уступа.
  Тревожило другое. Здесь, на крутых северных склонах Гассийской гряды до сих пор не сошел снег. На вид снежные пласты так же белы и пушисты как зимой, но днем они начинали подтаивать под жаркими весенними лучами, а от ночных заморозков покрывались тонкой ледяной корочкой. Тропа, пробитая контрабандистами поперек крутого склона, от одного до другого только им ведомого ориентира, тоже подтаяла и заметно просела. И не исключено, что к утру снег просядет еще больше, и тогда возможна лавина. В этом случае мы окажемся посреди крутого склона без малейшей надежды на спасение. Но говорить об этом вслух я не собирался, оба моих спутника понимали в горах и лавинах побольше, чем я.
  Ивар, проигнорировав вопрос лорда, отвязал седельные мешки и принялся хозяйничать. Вначале подвязал лошадям торбочки с овсом, затем, покопавшись в расщелине, вытащил припрятанную жаровенку и котел. Запас древесного угля мы везли с собой, и сообразив, что парень собирается поить лошадей, принялись ему помогать. Нужно растопить порядочную кучу снега, чтоб получилось ведро воды, а каждая лошадь выпивает не по одному.
  Глядя, как рыжая кобыла махом втянула полведра воды и теперь довольно отфыркивалась, я припомнил, какое испытал изумление, когда, выйдя вслед за Раммом на пологий склон холма, обнаружил табунок лошадей и троих парнишек, играющих на подсушенном пригорке в кости.
  - Тетя Нувина сказала, что вы хотите поохотиться в волчьем распадке, - внимательно глянув на Рамма, сообщил один, и мальчишки неторопливо направились седлать коней.
  В тот момент я еще не знал, что Ивар, троюродный племянник травницы, получил от нее приказ провести нас в Гассию тропами контрабандистов. Но невольно почувствовал себя слегка уязвленным, травница как-то незаметно перехватила у меня инициативу и решительно распланировала наши ближайшие шаги, даже не поставив меня в известность.
  
  - Тим... - разбудил меня шепот Рамма, ты ничего не слышишь?
  - Нет, - сбрасывая с головы край своего пастушьего капюшона, выданного проводником, сонно ответил я и только после этого прислушался.
  Ночь подходила к концу, небо начало еле заметно сереть, но до восхода было еще далеко. Нас со всех сторон окружала тишина, нарушаемая лишь дыханьем лошадей да тонким похрустыванием смерзающегося снега. Я уже поднял руку, поправить капюшон, чтоб не улетало драгоценное тепло, как замер пораженный непонятным скрипом. Или то был не скрип? Словно кто-то огромный вздохнул тяжко и надсадно, и эхо этого вздоха отозвалось даже в камнях.
  - Вот! - Лорд сел, потянув за собой попону, которой мы были укрыты сверху. - Снова!
  - Ивар?! - тихо окликнул я парнишку. - Что это?
  - Снег осел, - стараясь говорить небрежно, буркнул проводник и пополз в сторону лошадей.
  Но нотка страха против его воли прозвучала в хрипловатом тенорке, и уловил ее не только я.
  - Может, зря мы остановились тут на ночлег? - с раскаянием выдохнул Рамм, и хотя шептал он себе под нос, мы с Иваром тоже расслышали эти слова.
  - Лошадки-то не железные! - проговорил проводник осуждающе. - Им отдыхать нужно!
  Я собирался сказать что-то примирительное, спорить в такой обстановке не самое умное дело, но тут снова повторился встревоживший нас звук.
  Ивар, выплюнув ругательство, задвигался еще быстрее, Рамм, что-то сообразив, защелкал кресалом, пытаясь зажечь факел, а я совершенно неосознанно подтянул поближе мешок с провизией. Помнится, зачем-то попытался перекинуть лямку через плечо, и тут на нас посыпались первые комки снега.
  Уже в следующую секунду превратившиеся в поток, затем в шквал, в яростный плотный вал, вмиг разметавший нас в разные стороны, и потащивший, подминая под себя, крутя и ломая, куда-то в неизвестность.
  
  Наверное, я на какое-то время потерял сознание, потому что очнулся от резко хлынувшего в глотку свежего воздуха, щедро разбавленного талым снегом. И почти в тот же момент в уши ворвался азартный собачий лай, а по плечам больно скребнули крепкие когти.
  - Нашел? - словно издалека с надеждой спросил знакомый голос, и собачьи когти сразу исчезли.
  А по моему лицу, счищая снег, заскользила холодная ладонь.
  - Все живы? - Первое, что я смог хрипло пробормотать, пытаясь открыть глаза.
  И хотя мне это удалось, но особой радости не добавило, светлее вокруг не стало. Значит, с того момента, как нас смело с уступа, прошло очень мало времени, иначе бы уже рассвело.
  - Все, - как-то слишком невесело сообщил Рамм, подстегнув этим унынием мой природный оптимизм.
  Живы - вот самое главное. Только сейчас до меня начало доходить, насколько близко мы были от последней черты. Но раз боги позаботились о наших жизнях, я сделаю возможное и невозможное, чтобы их усилия не пропали втуне.
  - Ты можешь помочь мне освободить руки? - деловито спросил северянина, нарочно проигнорировав его похоронный тон.
  - Попробую, - вздохнул он, - но у меня одна рука... не работает.
  - А ноги?
  - Ноги вроде ничего, - начиная отгребать снег, сообщил лорд, и только тут спохватился, - а у тебя все цело?
  - Пока не понял, но вроде все. А как Ивар?
  - Он попал в лавину вместе с лошадью и она его то ли придавила, то ли ударила. Теперь мальчишка кашляет кровью и не может сдвинуться с места.
  Это плохо, очень плохо, но я ничем не мог помочь спутникам, пока сам не вырвусь из этой западни, и потому в ответ на это печальное известие только крепче стиснул зубы.
  Рамм старательно разгребал снег замерзшими пальцами, иногда поднося их ко рту, чтобы хоть немного согреть. Рядом с ним яростно работал лапами неизвестно откуда взявшийся Каф. Я тоже не сидел без дела. Сжимая и разжимая кулаки, постепенно утрамбовал вокруг них снег, и пока пальцы совсем не свело от холода, начал по крохам продвигать руки вперед. Спасительная идея уже родилась в моем мозгу, но для ее осуществления я должен был откопаться хотя бы до пояса.
  На это ушло почти полчаса и все наши силы без остатка. Я уже понял, что погорячился, сообщая Рамму, что цел: что-то неладное было с ногой. Она сильно пострадала четыре года назад, когда я попал в ловушку Ромульена, и магам пришлось вырастить мне новые кости. Я сам виновен в том, что лечение было завершено чересчур быстро, когда молодые косточки еще не окрепли, но все равно об этом не жалею и никому не жалуюсь, если после напряженной ходьбы нога начинает ныть.
  - Рамм, проглоти вот это, - капнув зелье, за неимением стакана с водой, на маленький снежный шарик, протянул я руку другу.
  - Что это? - Лорд медлил, а меня вдруг начала разбирать злость.
  Я без возражений валялся в темном ящике, потом несколько часов топал по холмам и перелескам, а затем еще полдня трясся на лошади и ни разу не задал вопрос, почему они считают, что в Гассию можно попасть только так. Просто поверил, зная, что сам все равно не могу придумать ничего лучшего. А лорд так смотрит, словно я собираюсь его отравить!
  Не знаю, что Рамм увидел на моем лице, но высказаться он мне не дал. Поднес мою ладонь к губам и по-собачьи слизнул с нее подтаявший комочек снега со снадобьем.
  Следующую порцию я капал для себя и несколько секунд после того, как горьковатая вода согревалась в желудке, ничего не чувствовал.
  Зато потом усталость и боль слетели с меня, словно широкополая шляпа от порыва свежего ветра. В теле появилась необычная легкость, а в душе проснулась кипучая жажда деятельности. Я так рьяно принялся откапываться, что отлетающие комья ложились за пределами выкопанной лордом и Кафом выемки. И только когда почти выбрался и заметил в неверном рассветном полумраке алые капли, щедро расцветившие вокруг меня снег, догадался взглянуть на пальцы.
  Лучше никогда не вспоминать те выражения, какими я костерил себя за недогадливость, хотя заслуживал еще и не такого. Что мне стоило спохватиться чуть раньше, когда кожу еще можно было спасти. А теперь она висела лохмами, и хотя никакой боли я по-прежнему не чувствовал, однако предельно ясно понимал, это продлится лишь до тех пор, пока действует зелье Ештанчи.
  - Рамм, как у тебя с руками?
  И пока лорд, еще не пришедший в себя от навеянной зельем эйфории, пытался сообразить, к чему я задал такой вопрос, схватил его руку и повернул к себе ладонью.
  Как ни странно, но у него дела обстояли значительно лучше, чем у меня. Видимо, Рамму за последний год приходилось довольно много помогать Нувине в домашних делах, а может и при изготовлении присыпок и мазей, отчего его ладони украсили вовсе не подобающие лорду мозоли. Сыгравшие роль естественных рукавиц.
  - Нужно смазать и завязать чем-нибудь, - наконец-то понял, в чем дело Рамм, но я только отрицательно мотнул головой.
  Смажем и завяжем, но чуть позже. Сейчас нужно первым делом подлечить проводника, необходимый набор немагических зелий всегда со мной. А потом, пока не кончилось действие снадобий, успеть уйти как можно дальше и найти надежное убежище на ближайшие день-два. Судя по предупреждению Ештанчи, скоро нам придется туго.
  Ивар лежал на постеленной прямо на снег накидке, локтях в трехстах от того места, где Каф нашел меня. Откуда взялся сам Каф, остается только гадать. Однако, судя по изжеванному обрывку веревки, украшавшему его шею, приученный к охоте пес нашел нас по следам. И первым откопал любимого хозяина. Затем они нашли лошадей и проводника, парнишка находился почти на поверхности. И все время, пока его вытаскивали, был без сознания. Он и сейчас выглядел плачевно, и синеватая бледность, разлившаяся по его лицу, заставляла меня стискивать зубы и говорить с парнем притворно веселым голосом. Осторожно приподняв голову Ивара, просунул ему в рот комочек снега с целительным зельем, пожертвованным мне когда-то Зином.
  Универсальное ранозаживляющее и обезболивающее готовил для сыскарей доктор Рендис, талантливый старичок-алхимик, и у них всегда можно было разжиться пузырьком. Раньше. Теперь, после того, как я сумел улизнуть из-под их опеки, Зин вряд ли станет, как прежде, делиться зельями.
  
  Из четырех лошадей уцелели только две, те, с которых Ивар успел снять путы. Остальных поблизости видно не было, и искать их я не собирался. Нам еще несказанно повезло, что нашелся один дорожный мешок, видимо, я так и не выпустил его из рук. Он обнаружился в яме, из которой выкопали меня, и теперь являлся нашим единственным имуществом.
  Пока добрались до леса и развели костер, наступило полноправное утро. Обрезая лоскутки кожи с израненных рук, я рассматривал оставшийся позади склон и все яснее понимал, что контрабандисты вовсе не случайно привели тропу к утесу, бывшему нашим ночным укрытием. Лавина не смогла его снести, он так и торчал гнилым зубом над языками сошедшего снега. И это именно он разрезал тело лавины надвое, в результате чего снежный поток задел нас лишь краем.
  - Ивар, - заметив чуть оживший взгляд проводника, объясняю как можно доходчивей, - мы с Раммом выпили зелье, которое придает силы. Но ненадолго. Через несколько часов мы почувствуем усталость и начнем засыпать. Это не страшно, нас просто не нужно будить. Скажи, ты знаешь, где ближайшая деревня?
  - Здесь нет деревень, - опережая парнишку, сообщил Рамм, - местные крестьяне живут семьями на хуторах.
  - Пусть будет хутор, - вздохнул я, - лишь бы поближе.
  - Я проведу... - прошептал парнишка, - только знакомых у меня там нет. Мы не сюда шли.
  - Если бы мы шли и дальше по той тропе, - лорд поневоле оглянулся туда, где никакой тропы больше не существовало, - то добрались бы к вечеру до перевала, за которым довольно населенные места. Там даже городок небольшой имеется. Но нас унесло вбок, и теперь нет смысла идти туда. Лучше двигаться прямо на север, отсюда до Шладберна намного ближе. Вот только ходить тут опасно. Леса, озера, болота... и никаких дорог.
  - Но хоть какое-то жилье есть?
  - Мы сверху видели дым... примерно в пятнадцати милях отсюда... - несчастно выдохнул парнишка, - но кто там живет... не знаем.
  - Ничего, познакомимся, - решительно буркнул я, заканчивая обматывать руки лоскутами порванной рубахи, - подъем. Нужно торопиться.
  
  Рамм ехал на передней лошади, каким-то непонятным чутьем угадывая дорогу, я, поддерживая Ивара на седле перед собой, старался направлять свою животину строго по его следам. Хотя бежавший сбоку от нашего маленького отряда Каф не дал бы потеряться, все равно упасть в ледяную болотную жижу мне почему-то не хотелось.
  - Невезучий я, - обессиленно прошептал Ивар, - только второй год хожу на ту сторону и уже второй раз попадаюсь. Первый раз волки напали... Нувина еле залечила плечо.
  - Молчи, нельзя тебе много говорить. Вот доедем до привала, еще снадобья выпьешь, а потом на хуторе отлежишься, и снова будешь бегать, - попытался я успокоить парнишку, стараясь как можно бережнее держать его тощенькое тело. - А чего такой худой-то? Кормишься плохо?
  - Так не с чего особо кормиться, отец сгинул... он тоже в Гассию ходил. А нас у матушки шестеро. Я старший. Хозяйство, конечно, есть, но на одежку денег не хватает, вот и продает мать кое-что из продуктов. Только город далеко... а в селе цены бросовые. Почти у всех свое есть. Только теперь... если вернусь... еще хуже будет. Лошади не все мои были... Две сосед одолжил. Как рассчитываться буду... и самим без лошади никуда, пропадем.
  - Не паникуй раньше времени, нам бы отсюда выбраться, а там поглядим, - чуть строже, чем нужно, прикрикнул я, иначе его не остановить. И сам изведется, и нам все нервы измотает. Если получится вернуться домой, я ему обязательно помогу, но говорить об этом заранее не собираюсь. Ведь впереди еще нелегкий путь и полная неведомых опасностей чужая страна.
  Часа через два, уверившись в непогрешимом чутье Кафа и опыте Рамма, я перестал напрягаться при виде каждой полянки с особенно ровной и зеленой травкой. И все свое внимание сосредоточил на самочувствии проводника и своем собственном. И если мальчишке постепенно, после каждой дозы знаменитого снадобья становилось легче, то о себе я такого сказать не мог. Появившаяся легкая тянущая боль в ступне и ладонях с каждой милей становилась все сильнее, и я только усилием воли сдерживал себя от приема обезболивающего снадобья. Твердо помня вдолбленное правило, пока действует одно зелье, второе пить нельзя. Никто не знает, какой они дадут эффект, встретившись в организме.
  Пятнадцать миль, про которые говорил Ивар, на местности растянулись непомерно, обилие мелких озер, болот и непроходимых колючих кустов не позволяло двигаться напрямик. И все же мы добрались.
  Хутор открылся как-то сразу, за густыми, почти непроглядными зарослями черемухи, на склоне пологого холма, окунувшегося одной стороной в чистое озерцо. Не знаю, по каким признакам я определил, что люди здесь живут работящие и беззлобные, но в том, что не ошибаюсь, был уверен настолько, что как-то внутренне расслабился. И почти сразу вспыхнули острой болью изодранные ладони и разгорелась огнем больная нога. И со страшной силой потянуло в сон. Я еще успел сам слезть с лошади и доковылять до символической ограды. А потом уронил парнишку в руки подскочившего хуторянина и рухнул у его ног, уносясь в непреодолимый сон.
  
  
   Глава 7
  
  Жарко. И трясет. Иногда не просто трясет, а прямо колотит, и острая боль, словно гадюка, впивается в лодыжку. Ступни я почему-то больше не чувствую.
  Как это не чувствую?
  Жуткое подозрение вмиг рассеяло остатки дремы и подбросило меня вверх.
  А что, собственно говоря, вообще происходит? Куда это мы едем, и почему именно в таком порядке?
  Впереди, на мощном вороном жеребце восседает Рамм, рядом весело трусит Каф. Следом за ними, на лошадках попроще, скачут двое парней в одинаковых костюмах, а уже за ними пара обычных коняг тянет крестьянскую телегу. В которой, на скудной подстилке из прошлогодней соломы, валяемся мы с Иваром. Нет, неправильно, спросонья сразу не разглядел! Оказывается, Ивар удобно устроен на накрытом ряднушками тюфяке, а на почти голых досках валяюсь я один. Причем не просто валяюсь, а еще и привязан к борту телеги цепью, прикованной к широким ножным браслетам. Так вот почему я не чувствую стопы! Ниже браслета нога настолько опухла, что браслет плотно врезался в кожу. Видимо, те, кто вешал на мои лодыжки такие редкие украшения, не смогли после натянуть на меня сапоги и именно по этой причине мои босые, грязноватые пальцы пугают взор синеватой кожей.
  Ну, вот, в одной проблеме я разобрался. Не могу сказать, что мне от этого здорово полегчало, но появилась хоть какая-то ясность. Теперь еще узнать бы, с какой стати меня везут с такими "почестями"? И самое главное, куда? Да и вообще, что произошло за то время, пока я спал? Понятно, что очень многое, непонятно только, чем всё это может окончиться.
  Словно почувствовав мой пристальный взгляд, Ивар открыл глаза и пару секунд растерянно пялился на мою особу. Затем состроил равнодушное лицо и отвернулся к вознице, однако я успел заметить и мелькнувший в голубых глазах совестливый испуг, и зарозовевшие скулы.
  И как-то мне это очень не понравилось. А еще больше не понравилось исчезновение моего скудного запаса оружия. Вместе с висевшим на поясе кошелем со снадобьями. Хорошо, хоть сам пояс остался, только мне сейчас это совершенно ничем не могло помочь.
  Мало того, что мне не в чем растворить подарки Ештанчи, но и распороть шов я сейчас вряд ли сумею. Ладони тянет почти привычная боль, но посмотреть, как обстоят дела с моими ранами, я не могу, кисти рук обмотаны толстым слоем тряпья. Значит, их все же лечили. И это внушает хоть маленькую, но надежду.
  Но очень маленькую. Слишком показательно представшее перед моими глазами зрелище, чтобы я мог надеяться хоть на что-то хорошее. Во всяком случае, сейчас.
   В будущем, возможно, у меня появится такой шанс, но чтобы до него дожить, нужно очень хорошо сыграть свою роль.
  Роль покорного и послушного узника. Постепенно втереться в доверие, и если не разжалобить, то смягчить заскорузлые сердца надзирателей - вот единственный путь к спасению. Этому учила меня Кларисса, и этот же урок преподнесла мне однажды жизнь.
  Лет десять назад я следил за одним богатым оболтусом, чьи родители не сумели воспитать из сыночка достойного наследника своих капиталов и дел. Сами они считали, что парень не по своей воле пускается во все тяжкие, и что за всем этим стоит сильный ментал. Это был прямой вызов ковену, и Кларисса отправила меня разобраться. Мне выдали тугой кошель и расшитый серебром кафтан, сменили личину и выбросили в маленький придорожный постоялый двор, мимо которого должен был проехать возвращающийся из родного поместья клиент. А поскольку гуляка не пропускал ни одного трактира и кабака, наша встреча было неизбежна. Она и состоялась, и очень скоро мы стали закадычными друзьями. Третьим собутыльником был веселый и разбитной парень неизвестного происхождения, знавший в Торсанне такие тайные питейные и игорные заведения, о которых не подозревали даже маги. Поэтому мое задание продлили, и теперь я следил уже за двумя приятелями.
  Но как ни подстраховывался, опередить подготовленные заранее события не успел. Нас умыкнули вместе с каретой, в которой переезжал из заведения в заведение мой новый приятель, и заперли в полузаброшенной крепости, и доставили в одну из камер тогда еще открытой старинной крипты. Вот тогда я и убедился на своей шкуре, как права была магиня, говоря, что не стоит совать руки в пасть бешеным собакам. Вместе с нами в плен случайно попал один из постоянных собутыльников моего клиента, шумливый и напыщенный отпрыск одного из старинных родов. Во всех проделках и сварах он всегда был зачинщиком, никому не уступал ни дороги, ни первого слова.
  Едва придя в себя после действия неизвестного снадобья, которым нас обрызгали через кучерское окошко кареты, смутьян начал тарабанить в дверь и орать оскорбления и угрозы. Напрасно я попытался его уговорить, ничего, кроме упрека в трусости, не получил.
  Через некоторое время бандитам надоели его вопли, и трое громил вытащили крикуна из камеры. Его вернули очень скоро, но ни кричать, ни тарабанить в дверь сноб уже не мог. Потому что ни рук, ни языка у него больше не было. Задире вообще очень повезло, что маги, следившие за мной с помощью маячка, добрались до тайного убежища бандитов очень расторопно. По словам лекарей ковена, калека не выжил бы после такой кровопотери, несмотря на то, что мы сумели перетянуть обрывками рубах страшные раны.
  Поэтому и я не буду сейчас ничего спрашивать и не стану никого ни в чем упрекать, а изо всех сил постараюсь изобразить несчастного и раскаявшегося узника. Хотя и очень хотел бы узнать, в чем таком страшном меня обвиняют, что, несмотря на раны, заковали в грубые кандалы.
  Впрочем, насколько я помню, ни в Гассии, ни в Шладберне никого не казнят без суда, поэтому мое желание должно непременно исполниться.
  
  Следующие сутки стали для меня тяжким испытанием.
  А началось все с того, что я не смог даже слезть с телеги, когда наш отряд, наконец, остановился на привал. И дело было вовсе не в цепи, которую отмотали на несколько локтей, чтоб я смог зайти за ближайший кустик. С одной ногой и израненными руками я никак не мог перебраться через борт, и тогда один из стражников, нетерпеливо дернул за цепь.
  Пришел в себя я уже на земле, от холода льющейся на голову воды. И под едкие насмешки и хохот стражников кое-как, цепляясь за телегу, сумел подняться на одну ногу и допрыгать до кустов. Краем глаза я наблюдал за реакцией лорда на мои мучения, но не заметил никакого участия. И это больно резануло по сердцу. Разумеется, я допускал, что все это необходимая часть его плана по проникновению в Шладберн, и ради успеха согласен был вытерпеть еще и не такое. Но он мог бы хоть взглядом, хоть кивком дать мне понять, что это именно спектакль для посторонних, а не страшная действительность?
  Вернувшись в телегу, я намеренно не стал ни есть, ни пить, твердо помня, что два-три дня человек вполне может обойтись и без этого, и к ночи впал в полусон-полуобморок, где так приятно отступает нудная боль и не волнуют никакие в мире проблемы. Кроме одной. Ортензия. Я обещал ей вернуться, и я вернусь, во что бы то ни стало. Потому что просто не могу себе представить ее горестно сжатые губы и наполненные слезами глаза. Она слишком многое вытерпела в своей жизни и не заслуживает еще и такого удара.
  Вечером отряд остановился на ночлег то ли в деревушке, то ли на хуторе, меня это не волновало. Все куда-то ушли, неразговорчивый возница выпряг лошадок и увел в загон, не обращая внимания на меня. А я и не протестовал, после бесконечной тряски измученное болью тело просило хоть немного покоя. Однако зря я надеялся, что про меня просто забыли. Вскоре притопала рослая, толстая бабища и, откинув ряднушку, которой воровски прикрыл меня Ивар, несколько мгновений подозрительно изучала мою ногу. И вдруг разразилась такой громогласной руганью, что откуда-то сразу набежала целая толпа народа. С Раммом во главе.
  Я не очень хорошо понимаю гассийские диалекты, хотя на официальном языке разговариваю вполне сносно. И потому уяснил смысл далеко не всех звучных ругательств, которыми она осыпала тупоголовых идиотов, додумавшихся запереть кандалы на поврежденной ноге. Да плевать ей, что он преступник, умный человек вообще не стал бы заковывать бедолагу, который без чужой помощи и трех шагов не пройдет. Это только ублюдок, не знавший молока матери, мог придумать такое зверство. Хоть бы смекнул своей пустой головой, куда калеке бежать по непроходимым болотам без лошади и припасов?
  Почудилось мне, или на лице Рамма, за которым я наблюдал сквозь полуопущенные ресницы, действительно мелькнуло чувство стыда?
  Неважно. Зато через несколько минут откуда-то пришел кузнец, больше никем такие здоровяки с черными от копоти пальцами не бывают, и тоже начал ругаться. Потому что снять ножные браслеты, не повредив вздувшуюся вокруг кожу, он не мог. Они со знахаркой спешно посовещались и наконец решили, как будут действовать.
  Мне влили в рот полкружки какого-то зелья, и вскоре я почувствовал, как отступает боль, и становятся безразличны все беды на свете.
  - Готов, - безапелляционно объявила толстуха, ущипнув меня за щеку и не получив в ответ ни вскрика, ни возмущенного взгляда.
  Кузнец, только этого знака и ждавший, уцепил огромными ручищами не менее огромные щипцы и, негромко переругиваясь с бабищей, принялся за работу.
  Не могу сказать, что я ничего не чувствовал, но терпеть было можно. До тех пор, пока по ноге не потекло что-то горячее, и в ступню не хлынула невыносимо острая боль.
  Вот тут я невольно застонал, а когда боль резко усилилась, вообще потерял сознание.
  Очнулся уже под утро, и обнаружил, что лежу на топчане в какой-то каморке, рядом на столике коптит каганец, а напротив, на таком же топчане, мирно сопит толстуха. Впрочем, спала она очень чутко, едва я заворочался, пытаясь рассмотреть, что там с моей ногой, распахнула неожиданно яркие синие глаза и, потирая их кулаками, опустила ноги на пол.
  - Как себя чувствуешь? - Ее голос сейчас был мягким и теплым.
  - Не знаю, - сказал я правду, - а что с ногой?
  - Цела твоя нога. Только вот бегать не скоро сможешь, так что и не пытайся.
  - Да и не собирался я бегать. - Наверное, ухмылка получилась слишком горькой, раз на пухлом лице появилось сочувствие.
  - А с руками-то что? - задумчиво спросила знахарка чуть погодя, мешая в деревянной мисочке какие-то душистые снадобья.
  - Снег копал, - буркнул я уклончиво, пока мне неясны причины, побудившие Рамма поступить именно так, не стоит вдаваться в излишние подробности.
  - А рукавицы надеть не догадался?
  - Не догадался, - покладисто вздохнул я в ответ, когда там было догадываться?
  Да и все равно никаких рукавиц в тот момент у меня не было.
  - Вот, выпей, - знахарка сунула руку мне под голову и, приподняв её повыше, вылила в рот густоватое и горьковатое снадобье, - а не ел-то отчего?
  - Ходить не могу... зачем есть, - туманно пояснил я, но она поняла все правильно.
  - На рассвете Тул тебя отнесет, куда нужно, а пока поспи. В этом снадобье весенние соки живоцвета да березы, а еще пчелиное молочко и горный орех. Жар скинет и силы придаст. А к отъезду сварю похлебку, покормлю и с собой дам, не вздумай отказаться!
  - Спасибо, - искренне улыбаюсь знахарке, - а как тебя звать-то?
  - Уной зови, - внезапно расстроилась она и, помолчав, невпопад поинтересовалась: - А ты хоть знаешь, в чем тебя лорд обвиняет?
  - Нет, - не сумел соврать я, - но это ведь неважно?
  - В жизни все важно, - философски заявила Уна, собирая свои плошки в берестяной ларец, - особенно, когда с богатыми дело имеешь. Им бедняка растоптать ничего не стоит, пройдут и не вспомнят, и никогда не задумаются, а вдруг его душа в сто раз чище и светлей, чем у них. Ну, спи, не унывай, может, добрые духи и помогут.
  Особой надежды на добрых духов я не питал, но вот насчет оценки странных поступков Рамма пока еще сомневался. Очень уж обидно думать, что два года назад спас подлеца.
  Утро наступило как-то очень скоро, казалось, вот только я задремал, а в дверцу каморки уже протиснулась громадная фигура кузнеца. Оказалось, он и есть обещанный мне Тул, а по совместительству законный супруг Уны. Не знаю, чего уж там наговорила ему грозная знахарка, но обращался кузнец со мной, как с приехавшим в гости долгожданным родичем. И это невольно подняло мне настроение и добавило оптимизма. Пусть не самым удачным образом пока идут мои дела, но встреча с этими милыми великанами, словно лучик света, дает надежду на перемены к лучшему.
  На телегу меня тоже укладывал кузнец, и Уна, уже скормившая мне чашку густой похлебки с сушеными грибами и какими-то кореньями, бдительно наблюдала за этим процессом. Появившийся в моем углу пышный клок соломы, накрытый рядном, явно тоже её рук дело, а растоптанный опорок, который она выдала мне в дополнение к моим собственным сапогам, обнаружившимся в изголовье, растрогал до слез.
  - Прощай, удачи тебе, - шепнула травница, осеняя меня защитным знаком, и я молча кивнул в ответ.
  Не хочется говорить ей прощай, потому что я очень надеюсь когда-нибудь еще сюда вернуться. Но пока вообще не хочу ничего больше говорить, пусть спутники решат, что на меня такая болезнь напала. Тем более, что я и вчера не произнес ни слова.
  
  К обеду мы добрались до полноводной речки, и по подслушанным разговорам я понял, что это уже граница со Шладберном. Это известие меня и обрадовало, и встревожило: самая северная страна нашего континента одновременно и самая загадочная, и самая обособленная. И попасть туда совсем не просто. Особенно магам, которых в Шладберне считают большим злом. Не без оснований считают, двести лет назад северные страны сполна ощутили на себе маниакальную жестокость мага, захватившего власть в ковене. И желавшего собрать под своей левой пяткой все государства континента. Абсолютно идиотское намерение, но донести это до лучшего боевого мага ковена его бывшим друзьям и коллегам удалось в тот раз далеко не с первой попытки.
  Северяне тогда защищали свои страны и свою веру в добрых духов с достойными уважения упорством и доблестью, а когда ковен обуздал узурпатора, великий герцог Шладбернский издал указ, повелевавший всем магам и колдунам в недельный срок покинуть страну. Что стало с теми, кто отказался выполнить этот приказ, доподлинно не известно никому.
  Пока я рассматривал бревенчатый причал и гуляющих по нему солдат точно в такой же форме, как наши сопровождающие, Рамм спешился и важно протопал в каменную пограничную башню. Видимо, все необходимые разрешения оказались у лорда в порядке, потому как не успел он еще выйти оттуда, а над башней уже взвились разноцветные вымпелы. Неизвестно, что они означали, ковен так и не разгадал эту тайну. Хотя многие маги считали, что язык цветных флажков как-то зависит от времени года, погоды и еще кучи различных обстоятельств.
  Вскоре стало понятно, что на той стороне мелькание флажков заметили и поняли, так как широкий плот, огороженный по периметру бортиками, неспешно двинулся в нашу сторону. Я попытался разглядеть, что именно его движет, так как ни шестов, ни весел не заметил, но тут засуетился молчаливый хуторянин, хозяин доставившей нас телеги.
  Рамм подал знак, и нас с Иваром вытащили на причал. Сегодня стражники вели себя со мной намного человечнее, видимо, бурная речь Уны произвела на них должное впечатление. Еще несколько минут суеты, и на причале остаёмся только мы четверо. Рамм с Кафом, Ивар с вещевым мешком и я, в разномастной обувке и с матерчатой сумой на шее. В суме долбленка с остатками похлебки и второй сапог. Надеюсь, когда-нибудь он мне пригодится.
  Когда плот, зайдя сверху по течению, лихо развернулся у причала, у меня от потрясения едва не вырвалось изумленное восклицание, но я успел вовремя захлопнуть рот, вспомнив, что изображаю немого. Вдоль задней стороны плота было прикреплено несколько круглых клеток, с лопастями вроде мельничных. И в них сидели совершенно неизвестные мне животные. Чем-то похожие на выдр, только раза в три крупнее.
  Один из воинов, стоявших на плоту, легко спрыгнул на причал и, забрав у Рамма какой-то свиток, вернулся назад, чтобы передать его офицеру. Еще несколько минут тот внимательно изучал документ, потом копался в металлическом ларце и что-то искал. Наконец вытащил еще один свиток, прочел и отдал своим людям короткую команду.
  В тот же миг на причал лег конец узкого мостика, и Рамм поспешно шагнул на него. Несмотря на жгучую обиду, скопившуюся в моей душе на северянина, в этот миг я невольно порадовался за него. Как бы ни прекрасны были чужие города и страны, родина для человека всегда остается чем-то особенным.
  Следом на плот осторожно перебрался Каф и развалился посредине, уложив голову на лапы. За нам ловко перебежал заметно поздоровевший Ивар, а уж потом потихоньку заковылял и я.
  Несколько слов, сказанных лордом вполголоса, заставили офицера отдать новую команду. Двое воинов двинулись мне навстречу, и едва я, сцепив от боли зубы, доковылял до середины мостка, крепкие руки подхватили меня за локти и рывком перенесли на плот.
  А уже в следующее мгновенье воины, потеряв ко мне всякий интерес, убрали мостик, захлопнули дверцу в перилах и заняли места возле клеток.
  Снова прозвучала короткая команда, которой я, несмотря на свое довольно приличное знание языка, никогда не слышал, и воины положили перед животными по куску сырой рыбы. Дрессированные выдры дружно рванулись бежать по своим бесконечным ступенькам, рулевой развернул плот в сторону родного берега и я безо всяких сожалений и прощаний покинул Гассию. Принесшую мне столько боли и разочарований, что я немедленно поклялся бы никогда сюда не возвращаться, если бы где-то в болотистых далях не остались двое крикливых хуторян, неравнодушных к чужим страданиям.
  
  Глава 8
  
  Шладбернский берег в отличие от низкого, лесистого и болотистого гассийского, оказался высок и каменист, и среди этих камней была проложена довольно широкая тропа. По которой я ковылял позади всех, не делая никаких попыток догнать ушедшего далеко вперед лорда. Кто знает, может вскоре мне уже не придется погулять без конвоя.
  Когда я доплелся почти до поворота, за которым давно скрылись мои спутники, навстречу вывернули неспешно топающие рыжие парни. В руках они тащили примитивные носилки, на которых крестьяне обычно выносят мусор и навоз.
  - Ты, что ли, Тим? - равнодушно спросил передний и сплюнул на тропу зеленую струю жвачки.
  - Ну, я.
  - Садись, ждут тебя.
  Я безропотно уселся на носилки и парни так же размеренно потопали в обратном направлении. А что, мне даже нравится. Сидишь себе, дышишь свежим воздухом, наслаждаешься видами. И ноге покойно и поразмышлять можно, с чего это Рамм вдруг начал беспокоиться о моем удобстве.
  А вскоре все стало ясно и без размышлений. Около каменного здания с вывеской гостиницы уже суетились рыжие конюхи, запрягая мощных коней в громоздкую телегу, разделенную перегородкой на три неравные части. В передней, самой узенькой, находилось сиденье для возниц, посредине самая широкая и удобная кабинка для богатых путешественников, а сзади что-то вроде узкого чуланчика для багажа и слуг. Вот там-то, на неудобных боковых сиденьях и разместили нас с Иваром.
  Рамм с Кафом устроился в средней части, возчики сели на свои места, и лошади резво рванули вперед.
  В маленькое, запыленное окошко, выходившее на убегающую вдаль дорогу, смотреть было неинтересно и неудобно, поэтому я прикрыл глаза и попробовал просчитать варианты грядущего. Однако вскоре бросил это бесполезное занятие, невозможно придумать убедительные оправдания, пока не знаешь, в чем тебя обвиняют. Но на всякий случай решил пока игру в молчанку не прерывать, пусть за меня поговорит Рамм. Дам ему последний шанс раскрыть все свои замыслы и способности.
  Ехали мы и днем и ночью, останавливаясь лишь прогуляться и перекусить. А пока спешно заглатывали очередные куски плохо прожаренного мяса, запивая его слабеньким элем, конюхи запрягали в карету свежих лошадей. Теперь я понял, зачем возниц двое. Правили они по очереди, и менялись вместе с лошадьми. Так что в довольно крупный город, показавшийся из-за поворота на рассвете третьего дня, мы въехали совсем не с теми возницами, что видели, как меня принесли на навозных носилках.
  Ивар за эти дни оправился окончательно, видимо, сказалась хорошая кормежка. Он несколько раз, словно невзначай, пытался вызвать меня на разговор, но маневр не удался. После второй такой его попытки, я заметил, ковыляя из харчевни, как парнишка, воровато озираясь, что-то торопливо рассказывает Рамму, и мысленно подарил себе сотню золотых квадратиков за сообразительность. Кто сказал, что мстить обязательно нужно огнем и мечом? Такую месть я не приемлю и решительно осуждаю всех, кто относится к этому важному аспекту воспитания с примитивно-грубой прямотой. Значительно больше пользы приносит месть тонкая, бескровная, никого не убивающая с одного удара, но приносящая вместе с чувствами вины и стыда настоящие нравственные терзания. И не нужно мне говорить, что у некоторых особо черствых людей совесть давным-давно похоронена за конюшней. Неправда. Она есть у каждого, а если не совесть, то что-то похожее, нужно только хорошенько поискать. И придумать способ, как на нее воздействовать.
  Вечером того же дня Ивар принес и положил рядом со мной мой походный кошель с зельями. Ну, это я его так называю. На деле он похож на широкий и длинный карман, пристегивающийся на пояс и настолько плоский, что почти не заметен под одеждой. Наверное, парнишка ждал, что от радости я тут же разговорюсь, но я только молча пристегнул кошель на место и отвернулся к стенке.
  Позже, когда он, вдоволь наобижавшись, уснул, я проверил сохранность своего имущества и накапал себе в кружку с водой зелья магистра Рендиса. Плохо конечно, что этого снадобья не было со мной несколькими днями раньше, зато я успел получше изучить своих попутчиков.
   И потому не особенно удивился, когда вместо гостиницы или харчевни мы первым делом подкатили к строгому зданию из серого гранита с характерными для заведений такого рода черными мраморными колоннами и арками.
  Высший герцогский суд Шладберна. Место, где по моим скупым сведениям, судилище идет каждый день с рассвета до заката. И любой человек, уверенный в своей правоте, может в любой день привести сюда своего обидчика. Ну а если ответчик почему-то не желает идти, его приводят солдаты.
  В этот раз Рамм не взял с собой пса, оставив его в карете. Я уже успел к этому времени убедиться, что лорд намеренно не подпускает Кафа ко мне, подзывая резким свистом каждый раз, как пес пробегает неподалеку. Но решать окончательно, что это, хитрость или ревность, пока не берусь, все прояснится в ближайшие часы.
  - Лорд Бераммонт ре Десмор, - войдя в приемную, Рамм с таким ледяным высокомерием произнес свое полное имя, что во мне невольно проснулся острый интерес, начнут или нет, судейские чиновники заискивать и кланяться?
  Нет, не начали. И снискали этим мое невольное уважение, судьи, которые ни перед кем не пресмыкаются, обычно гораздо справедливее в своих приговорах.
  Однако имя всё же сыграло свою роль, один из младших чиновников исчез за центральной дверью и через несколько мгновений приглашающе распахнул её перед нами.
  В просторном помещении, куда я проковылял последним, ничто не напоминало судную комнату нашего Торреля. За стоящим на возвышении массивным столом в высоких креслах, поставленных спинками к окну, сидели трое судей в форменных мантиях. Однако рассмотреть их получше мне не удалось, и помешал не только яркий поток весеннего солнца, бьющий в глаза, но и густая металлическая решетка, установленная в паре метров от стола.
  При виде этой решетки я с трудом сдержался, чтоб не захихикать, в нашем королевстве за решеткой держали во время суда преступников.
  Сесть было негде, и потому я прислонился спиной к стене, перенеся весь вес тела на здоровую ногу.
  - Лорд Бераммонт ре Десмор, - ровным голосом произнес сидящий посредине судья, видимо, он у них главный, - ты потребовал суда, изложи свои претензии.
  - Этот человек, - Рамм величественно кивнул в мою сторону, - мой бывший слуга Тим Грегис. Два года назад он по собственной инициативе спас меня от казни, назначенной правосудием Гассии.
  Здорово излагает, шельмец! И вроде все верно и в то же время совершенно другая подоплека событий.
  - За что ты был приговорен к казни?
  - За убийство молодой жены моего дяди, лорда Салириса ре Десмора, гражданина Гассии.
  - Ты действительно её убил?
  - Нет, это был оговор.
  - Кто оговорил? - Голос задающего вопросы судьи был так сух и бесстрастен, что я начал понемногу сомневаться в компетентности судящих.
  - Лорд Салирис ре Десмор.
  - С какой целью?
  - Из ревности.
  - Он признался в оговоре?
  - Да.
  - Откуда это известно?
  - Из его предсмертного признания.
  - Заверенный свиток есть?
  - Вот он.
  - Положи под кустом духов.
  Только теперь я обратил внимание на стоявший у правой стены черный мраморный столик, на котором утвердился горшок с совершенно обыкновенным на вид кустиком. Но Рамм, похоже, отлично знал про него, потому что уверенно шагнул к горшку и положил свиток рядом с корнями.
  - Почему ты выдвигаешь бывшему слуге претензии?
  - Когда мне предложили высказать последнее желание, он стоял в первом ряду зрителей, в женском платье. Эта женщина показалась мне похожей на одну из моих любовниц, и я выразил желание её поцеловать. Но он применил амулет переноса, и мы оказались в королевстве Этавир. Там я простудился и заболел, и тогда Тим оставил меня у своей знакомой знахарки. Как я позже догадался, она должна была женить меня на себе. Мне думается, он проделал все это в сговоре со знахаркой, и они намеревались позже поделить мои деньги.
  - Как вы попали в Гассию?
  - Я позвал Тима на охоту, и обманом завел в горы, где меня ждал проводник, местный пастух. А потом мы попали в лавину, и нас вынесло в Гассию.
  - Твой бывший слуга признался, что действительно хотел присвоить твои деньги?
  - Нет. В королевстве я с ним об этом не говорил, а после того, как его откопали из-под снега, он не разговаривает.
  А вот тут он немного отступил от правды, видимо, надеясь, что таинственный кустик такой мелкой лжи не засечет.
  - Тим Грегис, ты можешь говорить?
  А вот и за меня взялись. Ну, пусть попробуют, найдут истинный ответ между - могу, но не хочу, и не могу по важной причине.
  Отрицательно мотаю головой и жду следующего вопроса.
  - Подойди к кусту духов, - после короткого совещания предлагает тот же бесцветный голос.
  Запросто. Подошел, положил руку на корни, ничего. Обычный кустик, обычная земля, давно не политая. Спросить, почему это его не поливают? Ой, какой хитрый! Никогда раньше я не интересовался такими вопросами, и не подумал бы интересоваться. Я погладил стволик кончиками пальцев и убрал руку.
  - Ты собирался завладеть имуществом лорда Бераммонта ре Десмора?
  Отрицательно качаю головой.
  - Ты состоял в сговоре со знахаркой?
  Снова качаю.
  - Плебей Тим Грегис, ты объявляешься невиновным в посягательстве на имущество лорда Бераммонта ре Десмора, - размеренно объявляет судья, и я начинаю глупо улыбаться.
  Ай да суд, а я еще не верил в его справедливость.
  - А за незаконное применение магического предмета к гражданину Шладберна лорду Бераммонту ре Десмору приговариваешься к смертной казни.
  Что?
  Судья еще продолжает заунывно читать параграфы законов, которые я нарушил, но я его уже не слушаю. Возмущение так и кипит в ошарашенном мозгу, побуждая бежать, кричать, доказывать... Спорить, в конце концов.
  Как это к казни? Но это же нелепо! Если бы я не вмешался, два года назад гассийский палач казнил бы невиновного! Разве жизнь лорда не стоит хоть малюсенького снисхождения?
  Кстати, а как, интересно, отнесся к такому жесткому приговору Рамм? Что-то он подозрительно безмятежен для убитого горем преданного друга. Или еще какую хитрость задумал? Ох, что-то меня уже начинает потряхивать от его изобретательности.
  - Господин судья, я, лорд Бераммонт ре Десмор, прошу разрешения выкупить жизнь осужденного на казнь плебея Тима Грегиса, - тем же высокомерным тоном заявляет Рамм, вновь заставляя мое сердце застыть в тревожном ожидании.
  Разрешат или нет? Но если все-таки разрешат, клянусь, намну ему бока так, что мало не покажется.
  - Решение принято, - быстренько обменявшись с коллегами парой фраз, объявляет судья, - пусть осужденный просит милости духов. Если куст духов даст знак, ему будет предоставлен выбор.
  "Как это, куст и вдруг даст знак?" - едва не закричал я от неожиданности решения, но оглянулся на Рамма и снова смолчал. Уж слишком резко побелело и несчастно скривилось лицо лорда, сразу растеряв все высокомерие и холодную невозмутимость. Без слов ясно, что на такой вердикт он никак не рассчитывал.
  Ну, и что теперь делать мне?
  - Плебей Тим Грегис, подойди к кусту духов и дотронься рукой. Духи дадут тебе ответ, - так же бесцветно сообщил судья.
  Очень понятная инструкция, доходчивей не бывает, скептически ухмыльнулся я и протянул к веточкам руку. А зачем мне подходить, если я и не отходил? Не в том я сейчас состоянии, чтоб бегать по комнате как таракан.
  Куст все так же хотел пить, и тут уж я не выдержал. Ну, действительно, какое теперь имеет значение, молчу я или разговариваю, если через пару дней меня казнят? Или уже через пару часов?!
  - Вы кустик полейте сначала, а потом требуйте, чтоб он ответы давал, - с вызовом объявляю судьям, и в комнате водворяется прямо-таки мертвая тишина.
  - Почему ты считаешь, что куст духов нужно полить? - Первый раз за все время в голосе судьи слышатся отголоски каких-то эмоций.
  Понять бы еще, каких именно. То ли изумление, то ли недоверие, а может и недовольство. Нет в нем только удивления моей неожиданно проснувшейся способностью к общению. При помощи речи. Ну и ладно, мне еще и лучше, если они не станут выяснять, почему раньше не хотел с ними говорить.
  - Я ничего не считаю, он сам сказал.
  После моего объяснения судьи молчали всего секунды три, потом один дернул за шнурок и вскоре в зал вошел тот самый чиновник, который устроил нам внеочередное судилище.
  - Принеси кувшин воды для куста духов.
  Чиновник ничем не выразил своего удивления, это сделала его спина. Изогнувшаяся так красноречиво, что все вокруг должны были вместе с кустом высохнуть со стыда, что посмели отрывать человека от важного дела. Из-за какого-то кувшина с водой.
  А вот это уже интересная мысль. Если кустик и в самом деле такой всемогущий, то почему у судейского чиновника хватает наглости считать его желания чем-то несущественным? Ведь если посмотреть на дело с другой стороны, если нет причины опасаться наказания, значит, есть возможность поворачивать правосудие в ту сторону, в какую выгодно. Кому? Да кому угодно, если он осведомлен об этом обстоятельстве.
  - Вот вода, - отдав мне кувшин, чиновник вовсе не спешит скрываться за дверью.
  И я его вполне понимаю, мне и самому интересно, случится что-либо после того, как куст получит свой полив, или не случится?
  Бережно прижимая к себе кувшин обмотанными тряпьем ладонями, я наклонил горлышко и тонкой струйкой принялся лить воду на пересохшую землю. В голове откуда-то появилось твердое убеждение, что выливать все сразу нельзя. Вода просто протечет между уплотнившихся комьев и внутри они останутся такими же сухими.
  Я лил и лил, и все присутствующие, затаив дыханье, следили за этим простым действом. Наконец вода закончилась, и я осторожно прикоснулся к стволику. Ну, ты, зеленый друг, доволен или нет?
  Наверное, доволен, потому что желание заниматься цветоводством как-то резко иссякло в моей душе. Жаль, только, что никакого знака я так и не увидел.
  - О духи! Магистр! Взгляните!
  Куда взглянуть?! Что они там все разглядели такое, чего никак не могу заметить я?
  - Да, это знак. - Вскочившие со своих мест судьи прилепились к решетке со своей стороны, еще больше став похожими на запертых в камере преступников. Которым по случаю праздника принесли кашу с мясом и сейчас раскладывают по мискам.
  И в тот самый момент, когда я был готов признать себя слепым, а всех остальных фальсификаторами, я, наконец, увидел. На конце веточки, обращенной в сторону судей, лопнула неизвестно когда набухшая почка и новый листик, бледный и полупрозрачный, выворачивался из нее, подрастая и выпрямляясь на глазах.
  - Плебей Тим Грегис, по воле духов тебе даруется возможность заменить смертную казнь одним из двух наказаний по своему выбору.
  - Выбирай меня, - ударил в спину тихий шепот Рамма, но я сделал вид, что ничего не расслышал.
  Мне пока еще не озвучили второе предложение.
  - Ты можешь навсегда остаться с лордом Бераммонтом ре Десмором, и тогда лорд получит полное право распоряжаться тобой по своему усмотрению. Или поступить под защиту зеленого монастыря на тех же условиях. На решение одна минута.
  Судьи вновь важно застыли в своих креслах, сзади отчаянно сопел Рамм, а меня разобрал нервный смех. Хорош выбор, либо признать себя рабом лорда, либо вечным монахом. Ну, вот почему у них нет третьего варианта? Хотя нет, я просто забыл, третий вариант мне зачитали немного раньше. Ну, и о чем я тогда так долго думаю? Рамм явно мечтает загладить свою вину и сделает все, чего я ни потребую. Вот только ни общаться с ним, ни требовать даже самой малости мне почему-то абсолютно не хочется. А значит, на самом деле никакого выбора нет.
  - Я выбираю монастырь.
  Тихий отчаянный стон донесся из-за спины, но я и не подумал оборачиваться. Зачем? За свои решения я привык платить сам.
  Любопытный чиновник, так и не решившийся уйти, распахнул передо мной неприметную дверь в боковой стене, которую я до этого времени считал дверцей шкафа. За дверцей, тотчас захлопнувшейся за нами, оказался длинный коридор, освещенный масляными лампами. Вот только горело в них что-то другое, да и знакомого запаха совершенно не чувствовалось. Откуда расторопный чиновник взял тележку, в каких перевозят немощных и больных, я не заметил, но когда её приглашающе подвинули к моим ногам, отказываться не стал.
  Парень докатил меня до черного входа, и помог сначала сойти по ступеням, а потом взобраться в коляску, запряженную холеными лошадьми.
  Надо же, и колясочку наготове тут держат, хмыкнул я про себя, наблюдая, как чиновник снимает мантию и прячет в ящик под кучерским сиденьем. Наверняка многим подсудимым приходится делать нелегкий выбор, иначе не стали бы северяне, относящиеся к животным и растениям несколько более трепетно, чем жители моего королевства, мучить лошадок ожиданием.
  Но уже в следующий момент, заметив выходящую на крыльцо высокую фигуру главного судьи, я начал сомневаться в собственных выводах. А когда судья стянул через голову мантию, и, аккуратно сложив, спрятал под сиденье напротив, окончательно уверился, что попал по-крупному. Сердце остро кольнуло внезапно сошедшее понимание, а в душе проснулось запоздалое раскаяние. Похоже, зря я снова пошел на поводу собственных эмоций и позволил так легко склонить себя в нужном кому-то направлении. Вот знать бы еще - кому именно.
  Ехали мы меньше часа, и за это время усевшийся рядом судья не произнес ни слова. Впрочем, теперь я уже сильно сомневался и в принадлежности этого северянина к племени судей, и вообще в спонтанности всего произошедшего. Только эпизод со странным кустиком духов еще смущал невероятностью возможных выводов, а все остальное можно было легко объяснить. И хотя эти объяснения не сулили мне ничего хорошего, зато вполне вписывались в обычную логику и позволяли делать предположения и выбирать тактику.
  Коляска остановилась возле узкой дверцы, служившей сиротливым украшением высокой каменной стены, сложенной без малейшего намека на хоть какую-то архитектуру.
  Главный судья вылез первым и предупредительно протянул мне руку, но я сделал вид, что не заметил этого жеста. Пусть я иду туда, куда меня так ловко заманили, но принимать помощь от интриганов не собираюсь. По крайней мере, с той минуты, как начал понимать суть происходящего, поправил я себя, припомнив, как меня везли в удобной тележке для безногих.
  Однако спутник моей бравадой ничуть не впечатлился и, спокойно отвернувшись, шагнул к калитке. Оглянувшись в последний раз на добротные каменные дома незнакомого города, я решительно устремился следом. Все равно у меня нет ни одного шанса сбежать, а тем более найти надежное убежище. Или хотя бы Рамма, так безрассудно втравившего меня в эту историю.
  Попав за стену, несколько секунд я с изумлением оглядывался, постепенно начиная понимать, как много смысла заложено в название монастыря. Он действительно зеленый. И это не цвет стен или крыш зданий, каковых нет и в помине. Это цвет молодой травки, цвет пушистых ёлок и туй, растущих вдоль стены, и цвет новеньких листочков, проклюнувшихся на всевозможных кустиках и деревцах. Похоже, здесь мне придется основательно изучить профессию садовника, криво усмехнулся я и перевел взгляд на внимательно наблюдающего за мной спутника.
  - Куда идти?
  - Поговорим здесь, - мягко ответил он, - сейчас принесут сиденья.
  И действительно, вскоре в глубине сада показалась целая процессия. Мужчины, одетые в обычные штаны и куртки, несли легкие кресла, столик и корзины, накрытые полотном. И все это было совершенно обычных цветов и форм, за исключением ножек у стола и стульев, имеющих снизу широкие нашлепки. Вполне рациональное, между прочим, добавление, не позволившее ножкам тонуть в сыроватой почве. И никакого зеленого цвета. Интересно, почему?
  - Обычно все попавшие сюда первым делом интересуются, почему мебель и одежда монахов не окрашена в зеленый цвет, - невозмутимо произнес мой спутник, - поэтому отвечаю, не дожидаясь вопроса. Чтоб ничего и никого не терять.
  Я молча кивнул, чего уж тут непонятного. Если выдать монахам зеленые одеяния они будут целыми днями спать под кустиками.
  - Но не потому, что мы пытаемся следить за братьями, - немедленно опроверг мои выводы хозяин, - здесь все работают ровно столько, сколько хотят. Просто среди наших адептов много старых, больных и увечных, и они могут упасть или даже потерять сознание.
  В ответ на это утверждение в моей голове родилась целая куча вопросов, но я даже не пошевелился. Раз он так хорошо знает, чем интересуются новички, значит, и мои вопросы сможет предугадать.
  - Я готов ответить на все твои вопросы, - предсказуемо объявил монах, - но, прежде всего, давай познакомимся и поедим. По моим сведениям, завтракали вы на рассвете, а сейчас почти полдень.
  Ну, вот оно и прозвучало, самое главное заявление. Вовсе не случайно гулял по приемной суда услужливый чиновник, сыгравший после еще несколько ролей, вовсе не из вредности отказали Рамму в намерении выкупить меня. В тот момент всё уже было предопределено и расписано заранее, и мое присутствие здесь так же неотвратимо, как наступление весны. Днем раньше или неделей позже - но результат неизбежен. Я посмотрел на тяжелые тучи, обложившие небо до самого горизонта, вдохнул пахнущий близостью моря воздух и решительно взялся за вилку. Судя по обращению, им что-то от меня нужно и будет крайне неразумно проявить сейчас заинтересованность. Или снова поторопиться, я и так из-за спешки по уши влип в какую-то гадость.
  Еда, принесенная монахами, оказалась довольно простой, жареная рыба, каша, тушеные овощи, хлебцы и любимый северянами эль. Мне уже чрезвычайно опротивело за последние дни кисловатое пойло, поэтому я едва сдержал разочарованный вздох. Но внимательный хозяин все же сумел поймать тень неудовольствия, мелькнувшую на моем лице.
  - Если ты хочешь сойти здесь за своего, то должен научиться пить этот напиток с таким выражением, словно целуешь любимую женщину.
  Целую минуту я молча жевал сразу ставшую безвкусной рыбу и пытался понять, зачем он это сказал. Хочет, чтоб я в чем-то признался? Так этого он не дождется никогда. И если знает или догадывается о моем настоящем статусе, то должен понимать это особенно ясно. А если блефует, то тем более напрасно. Меня нельзя заставить силой или хитростью сделать то, о чем потом я смогу пожалеть.
  - Отвык, а раньше и вправду любил, - сообщил я недовольно, продолжая осторожно черпать кашу.
  Руки уже поджили, но сгибать пальцы получается еще плохо из-за лопающейся корочки.
  - Как ты думаешь, - доев свою порцию, вздохнул собеседник, - только ваши сыскари пытаются досконально изучить наши порядки?
  Я смолчал, делая вид, что не понял, о чем речь. Неужели он считает меня простаком, готовым отвечать на провокационные вопросы?
  - Наши тоже в это время не спят, - поставив на стол пустую кружку из-под эля, терпеливо продолжил свое объяснение монах, - и знают о королевстве Этавир намного больше, чем ваши сыскари о великом герцогстве. Не потому, что они умнее, или профессиональнее, а потому, что в вашей стране более свободные законы. И наши шпионы давно сделали портреты всех хоть сколько-нибудь влиятельных людей королевства Этавир. Вот взгляни.
  Он достал из корзины свиток и развернул перед моим лицом. Хм, а художник-то мне явно польстил. Взгляд нарисовал этаким загадочным... почему-то в зеркале он мне таким никогда не видится.
  Вот только абсолютно никакого сходства с моей нынешней внешностью. А значит, я с чистой совестью могу все отрицать.
  - Кто это?
  - Не нужно.
  Он смотрит устало и укоризненно.
  - Не думаешь же ты, что мы устроили весь этот спектакль только для того, чтобы тебя разоблачить? Если могли это сделать еще на Гайне? Ведь к тому времени, как вы добрались до переправы, я уже получил подробный отчет, по какой причине сыскари и ковен устроили такую тщательную проверку на всех дорогах королевства, ведущих на север и запад.
  Он еще раз внимательно вгляделся в мое застывшее лицо и снова тяжело вздохнул.
  - У тебя должен быть амулет переноса. Никогда не поверю, что нету. Мы проверили, ты не имел возможности ничего спрятать по дороге. Так вот, если хочешь, можешь вернуться домой. Я не сделаю ни одного движения, чтоб тебя задержать, даю слово чести. Но если все еще хочешь спасти своих друзей и короля, тебе придется согласиться на наш план. Поверь, слуга лорда ре Десмора никогда не сможет проникнуть туда, куда нужно тебе.
  - А какая выгода от всего этого вам? - уставился я на него в упор, мгновенно оценив это предложение.
  - Очень большая. Но сказать тебе всё я смогу только после того, как ты дашь свое согласие. И поверь, это не просто моя прихоть.
  - А если в какой-то момент я пойму... что совершаю нечто... - я запнулся, - нечто, не соответствующее моему представлению о чести?
  - Такого просто не может случиться. - Только теперь я заметил, какие у него несчастные глаза. Словно у старого больного пса, с тоской следящего, как представитель вражьего племени кошачьих спокойно ест мясо из его миски.
  - Но вдруг?
  - Я отдам тебе твой амулет по первому требованию, слово чести, - немного поразмышляв, согласился монах, и мне не осталось ничего иного, как поверить ему на слово.
  Все равно у меня нет другого выхода.
  - Ладно, я согласен.
  - Тогда называй меня брат Гийом. Тебя пока будем звать Тимом. Свое новое имя узнаешь позже. Сначала тебя отнесут к нашим лекарям, - собеседник торопливо махнул рукой кому-то невидимому, - а потом я расскажу подробности нашего плана. Мы надеялись на твое согласие и уже начали подготовку, так что нужно поторопиться.
  Двое плечистых монахов почти бегом подтащили удобные носилки, накрытые мягкой шкурой и, едва я пристроил на шкуре свою больную ногу, как мой транспорт сорвался с места.
  И почему мне кажется, что не зря они так торопятся? Наверняка, какой-нибудь лекарь уже с полчаса сердится в своем кабинете на брата Гийома за то, что тот так долго уламывает строптивого пациента.
  
  Место, где находился вход в подземелье, я бы ни за что не нашел без посторонней помощи. И в первую очередь потому, что не слышал до этого часа про подземные монастыри. В нашем королевстве таких просто не могло быть. Несколько монастырей, контролируемых магами, имели достаточно земель, чтоб не прятаться в норы.
  Узкий проход, облицованный камнем, с обеих сторон прерывали ответвления и поперечные, более широкие коридоры. Или это уже тоннели? В их стенах все чаще встречались разномастные двери, и я сам додумался, почему их не сделали одинаковыми. Возле одной из дверей носильщики остановились, и в кабинет лекаря я доковылял сам. Прикрыл за собой довольно широкую створку, огляделся. Ничего подобного я не мог даже представить. Под ярким светом ламп по стенам вились лианы, в горшках росли и цвели всевозможные цветы и экзотические для этой страны кактусы. В дальней стене, за широкой аркой, просматривались еще несколько подобных помещений, и где-то там едва слышно журчала вода.
  - Проходи, раздевайся. - Довольно молодой монах внимательно смотрел на меня. - Клади вещи на эту скамью, не бойся, ничего не пропадет.
  Я только криво усмехнулся в ответ на это предположение. Меньше всего я боялся за свое имущество. Если бы оно было нужно монастырю, они его уже получили бы. Мне и с оружием не справиться с целой кучей здоровых мужиков, а без дротиков я вообще не боец.
  Но парень, не обратив никакого внимания на эту ухмылку, принялся умело помогать избавляться от одежды, а когда на мне не осталась совершенно ничего, указал в сторону дальнего помещения.
  - Иди туда, там бассейн. Садись и отмокай.
  - Вот это я возьму с собой, - строптиво вцепился я в заветный пояс с кошелем, и лекарь не стал упорствовать.
  - Как хочешь. Там есть скамья, до нее не долетают брызги.
  И только сидя в теплой, пузырящейся воде, я сообразил, что сам выдал монаху свой тайник. И хотя другого выхода у меня не было, старые вещи могли выстирать или вообще сжечь, в душе бурлила злость за бесконечные промахи. До этого путешествия я искренне считал себя намного более подготовленным к различным перипетиям, а на деле оказалось, что без помощи магов и амулетов не могу даже незаметно проникнуть в соседнюю страну.
  - Ну, отстали повязки? - Лекарь осторожно поднял из воды мою ногу и начал разматывать тряпье.
  В первый раз после того, как громкоголосая травница поила меня своим снадобьем, я имел возможность рассмотреть собственную ногу, и нужно сказать, что это зрелище мне очень не понравилось. Слабо утешало только одно, монаху оно не понравилось точно также.
  Непонятно откуда появившийся шрам, длиной почти в ладонь, украшал ногу в том самом месте, где раньше сидел браслет, и я предпочел не задумываться о причинах его появления. Да и стопа была в двух местах проколота и оттуда торчали какие-то железки, прикрученные к непонятной конструкции из досок.
  - Не знаешь, что у тебя с ногой? - спросил монах, задумчиво разглядывая это устройство.
  Я как мог объяснил и про старое ранение и про действия кузнеца со знахаркой.
  - Понятно, - озабоченно протянул он, - всё немного сложнее, чем я думал. Вылезай, вот полотна для вытирания, вот чистая одежда. Пойду, приготовлю ложе, придется тебя усыпить. Так лечение пойдет быстрее.
  Мне, конечно, понравилось, что он без утайки озвучил свои планы, но очень не хотелось оставаться без сознания в чужих руках. Слишком странные, а порой даже жутковатые байки о загадочных способностях северных знахарей рассказывали иногда королевские сыскари. Вот потому и шел я в соседнюю пещеру с опаской. А когда, войдя, обнаружил там еще и брата Гийома, расстроился окончательно. Вся моя жизнь была сейчас в руках этих людей, и от них зависело, кем и чем я выйду отсюда. Да и буду ли вообще помнить себя и свое прошлое. Но ничего изменить я уже не мог.
  
  
  Глава 9
  
  Запах чистого белья и каких-то трав был так приятен, что не хотелось открывать глаз, тянуло хоть на миг продлить почти забытое ощущение чистоты и уюта. Вот только память и ответственность, эти два вечных надсмотрщика, не позволили мне подольше понежиться в постели. И я резко сел, не оставляя себе никаких соблазнов.
  Надо же, ощущения оказались правы. Небольшая комнатка, в которой я очутился, поражала той особой аккуратностью и теплом, каких никогда не удается добиться мужчинам. Кружевные салфетки, легкий шелк полупрозрачных занавесей, цветы в вазочке... все просто кричит, что хозяйка этого помещения - женщина.
  Странно. Вроде засыпал я в подземной лечебнице зеленого монастыря. Легкая паника бросила в дрожь, когда я вспомнил свои опасения, но первые же, судорожные попытки проверить, все ли в порядке с моей памятью, принесли несказанное облегчение. Судя по ничуть не изменившимся чувствам, я ни на волос не стал другим человеком.
  Едва успокоившись, я принялся за проверку своего пояса, и сразу получил первый удар. Все на месте, кроме амулета переноса. Мне действительно не удалось припрятать его ни в одной из придорожных харчевен, где мы останавливались перекусить.
  Особенно внимательно я рассмотрел швы, скрывающие тайник и убедился, что они не тронуты. Особый шов и узелки практически невозможно подделать. Немедленно водрузил пояс на место и только тут обнаружил пару странных, но вовсе не печальных обстоятельств.
  Во-первых, исчезли струпья и шрамы с моих ладоней. Они еще розовели новой кожицей, но никаких болезненных ощущений больше не доставляли. Во-вторых, исчезла странная конструкция с моей ноги. И хотя ступня пока аккуратно забинтована тонким полотном, боли в ней я тоже не чувствовал.
  Сигнал собственного организма, жаждущего найти каморку с целомудренным названием умывальная, совпал с обычным любопытством, и я решительно встал с постели.
  И сразу понял, что за время сна мой статус в этой стране значительно возрос. Ночная рубашка до полу, с кружевами на манжетах и воротнике могла принадлежать лишь человеку знатного рода. Да и обнаружившаяся за неприметной дверью искомая комната была слишком изысканно оборудована, чтоб служить простому торговцу или чиновнику.
  Но лучшим доказательством послужила одежда, найденная по возвращении. Я с нескрываемым удовольствием переоделся и по привычке поискал глазами зеркало, но как ни странно, не смог найти этого важнейшего атрибута спальни. Руководствуясь внезапно проснувшимся чувством тревоги, метнулся в умывальню и сразу понял, что напрасно тратил время.
  Зеркало тут было, но немного раньше. Судя по крюку, на котором висела совершенно ненужная в этом месте картинка, его сняли или убрали совсем недавно. И это навело меня на простую и единственно верную в этом случае мысль: что-то не так с моей внешностью. Вернее, кто-то решил, что мне может не понравиться собственное изображение и от греха подальше убрал все зеркала.
  - Доброе утро.
  Уже знакомый голос судьи-монаха заставил меня резко обернуться к двери.
  Его одежда тоже изменилась, теперь он был в зеленом балахоне, с низко надвинутым на лоб капюшоном. Витой пояс, стягивающий на талии вполне однозначное одеяние, тоже зеленый, как и подвешенный к нему кошель.
  - Доброе утро, - неприветливо буркнул в ответ я и сразу перешел к волнующему меня вопросу, - в этом доме можно найти зеркало?
  - Пока нет, - так категорично ответил он, что я не стал настаивать. Пожал плечами и уставился на монаха в ожидании указаний. Нет, я вовсе не смирился, просто затаился на время, давая ему возможность открыть свои замыслы.
  - Пойдем, позавтракаем, - так и не дождавшись ни вопросов, ни проявления эмоций, ровно сказал он и, развернувшись, пошел впереди.
  Небольшая площадка, резные перила, сторожащие бегущие вниз ступени, и узкое окно с цветным витражом яснее любых объяснений сказали мне, что спальня находится не на первом этаже.
  Монах уверенно зашагал вниз, и вскоре мы очутились в небольшом холле. Два точно таких же, как и наверху, узких оконца по сторонам массивной входной двери да две боковые дверцы, вот и все, что поместилось тут, кроме чугунной вешалки и пары симметрично поставленных скамеек.
  Вслед за спутником я шагнул в боковую дверь и оказался в довольно просторной столовой. Массивный обеденный стол и стулья были почти вплотную придвинуты к зашторенному окну, но мы устроились в глубине комнаты, в глубоких креслах, стоявших неподалеку от разожженного камина.
  Мой проводник дернул за шнурок, и вскоре на пороге появился немолодой мужчина, кативший перед собой маленький столик на колесах. На столике под топорщившейся салфеткой, судя по доплывшему до меня запаху выпечки, явно находилось что-то съедобное.
  - Доброе утро, - кивнул я слуге вслед за монахом, наблюдая, как он ловко устраивает столик между нами и аккуратно снимает салфетку.
  Ну, наконец-то, нормальный горячий чай вместо этого надоевшего эля. И булки, горячие, с маслом и ветчиной, всё как я люблю. Я с удовольствием сжевал несколько штук, пока не спохватился. Здесь так не завтракают, значит, эта еда готовилась специально для меня, и тогда этот слуга не может быть никем иным, как сообщником монаха. А неплохо они тут устроились, эти рыцари зеленых кустиков. Все схвачено, судьи, стражники, лекари... Интересно, что еще?
  - Если ты поел, то я начну объяснения, - отодвинув пустую чашку, заявил монах, и я весь обратился в слух.
  Что-то мне говорило, что позже у меня не будет времени на подробное изучение его планов.
  - Все началось около двадцати пяти лет назад. В семье великой герцогини случилось большое горе, неизвестные злоумышленники, предположительно готовившие переворот, попытались убить наследницу, единственную дочь герцогини.
  - Вопросы можно задавать?
  - Да.
  - Где была герцогиня, и где был её муж?
  - Герцогиня вместе с мужем была на приеме в собственном городском доме. Прием в честь открытия морского пути устраивается каждую весну, - сухо ответил монах и продолжил рассказ. - В тот день девочка осталась жива, ей было всего четыре года, и лекари считали, что со временем она всё забудет. Однако через два года обнаружилась страшная подробность. Оказалось, что в тот день на наследницу наложили заклятье. Скорее - проклятье. У нее потихоньку начал расти горб. В герцогстве, как и во многих странах, есть закон, по которому больные и калеки не могут править страной. Разумеется... её пытались лечить. Но заклятье было наложено так хитро, что излеченное днем, ночью вырастало вдвое. Вскоре герцогиня запретила эксперименты над дочерью... и решилась на трудный шаг родить еще одного ребенка.
  - Почему вы не обратились за помощью в ковен?
  - Это было абсолютно невозможно. После той войны... двести лет назад, в нашей стране делалось все, чтобы искоренить человеческую магию. И переступить все запреты и законы ради своего ребенка правительница не могла. Её осудили бы все, от мала до велика. Бывшей наследнице было восемь лет, когда у герцогини родилась еще дочь. Правительница постаралась сделать все возможное, чтоб до этого ребенка не смогли добраться злоумышленники. В замок заранее свезли всех знатных женщин, ждущих детей, и три месяца никто не мог ни войти, ни выйти. А когда ребенок родился, в детской комнате появилось пять кроваток. И до сих пор никто не знает, которая из пятерых девушек истинная наследница.
  Я задумчиво грыз засахаренный орешек и пытался понять, в чем подвох. Ну, допустим никто из слуг не может догадаться, но у матери-то должны быть какие-то приметы? Материнское чутье, в конце концов.
  - А что говорит сама герцогиня? - Раз он так много знает, должен знать и ответ на этот вопрос.
  Он резко вскочил и прошел к окну. Постоял, не открывая штор, потом глухо произнес:
  - Она исчезла в тот же день. Вместе с некоторыми из рожениц и слуг. До сих пор никто не понял, что произошло. Но есть подозрение... так мог сработать старинный артефакт... хранящийся в особом помещении в подвале герцогского замка. Его держат там наготове на случай, если кто-то из магов снова начнет атаку против Шладберна.
  - И как он должен был действовать? - Мое сердце вдруг стиснула холодная лапа страшного предчувствия.
  - Действует, - еще тяжелее вздохнул монах, - к нему как мошки на огонь идут все, в ком есть хоть немного магических способностей. Или на ком есть какой-либо магический предмет. Даже незначительный.
  Я оцепенел, не в силах задать следующий вопрос. Что там творится... в этом подвале... мне было жутко даже представить.
  - Ты не так понял, - вернулся к столику монах и, налив себе дрожащей рукой чашку чая, махом, как выпивоха вино, опрокинул его в себя.
  - В том-то и дело... что в подвале их нет. Несколько добровольцев пытались пройти... но там словно невидимая стена. А те, кто шли с магическими амулетами, проходили ее насквозь. Ваши маги тоже ушли... мы не смогли их остановить. Слишком мощные, усыпили всех, кто попытался подойти ближе.
  - А как же герцог? - не удержался я от вопроса, пытаясь найти хоть какую-то нить.
  - Муж герцогини всего лишь консорт и никаких прав на трон не имеет. А жить в замке он не смог... ему все время чудились голоса, зовущие в подвалы. Несколько раз преданные слуги ловили его и связывали... а потом он ушел в зеленый монастырь.
  - И как его имя? - сам собой выскочил вопрос, но, даже еще не услышав ответа, я точно знал, каким он будет.
  - Ференц Антор Гийом герцог Дабтурский, - чуть помедлив, сухо сказал монах и снова отошел к окну.
  - Как я понимаю, за эти годы вы проверили все хоть немного жизнеспособные версии и ничего не нашли, - произнес я полуутвердительно, и он, не оборачиваясь, молча кивнул, словно знал, что я не свожу глаз с согнутой горем спины. - Тогда чего ждете от меня?
  - Не знаю. Принцессам через два месяца исполнится двадцать, и попечительский совет, правящий герцогством от имени наследницы, будет распущен. И тогда те, кто задумал эту дьявольскую интригу, будут праздновать победу. Но это я бы еще стерпел, хуже другое. К замку съезжаются женихи, кто-то пустил слух, что истинная принцесса как-то проявит себя после свадьбы. Никому из этих высокородных господ не приходит в голову мысль, что девушки имеют право на любовь и счастье, их собираются просто разыграть по жребию.
  - А как вы к ним относитесь? - осторожно поинтересовался я, пытаясь примерить на себя такую участь и заранее приходя в отчаяние.
  Смотреть в пять пар глаз и не знать, которые тебе родные, а какие оплакивает другая семья.
  - Они все мне родные, я люблю одинаково всех шестерых.
  Стоп, а шестая-то откуда? Даже возмутился я поначалу, как вдруг вспомнил, ну да, та горбатенькая, она же тоже с ними.
  - А никого из них не тянет... в подвал? - даже сам не понял, с чего у меня вырвался этот вопрос.
  - Не знаю. С ними на эту тему не получается поговорить. Из замка они никуда не выходят... а туда совет разрешил пускать только ограниченный круг людей.
  - Ничего себе, - хмыкнул я, - а как же вы встречаетесь?
  - Раз в неделю я приезжаю с сопровождающими из числа членов совета, и мы вместе обедаем. Но запретных тем я не касаюсь, иначе посещения запретят.
  Да, похоже, он уже горько пожалел о проявленной когда-то слабости, заставившей его покинуть замок. Но повернуть события вспять, как это зачастую мечтают сделать почти все люди, к сожалению невозможно.
  - С результатами проверок и изысканий мне можно ознакомиться? - ничуть не сомневаясь в положительном ответе, деловито поинтересовался я и изумленно застыл, услышав категоричное:
  - Нет! Все что можно было выяснить, мы перетасовали и обдумали не по одному десятку раз, - уже мягче пояснил герцог, заметив мой ошеломленный взгляд, - лучшие умы выдвигали и проверяли различные версии и неизменно приходили к отрицательному результату. Если ты пойдешь этим путем, то только зря потратишь время. Несколько дней назад мне удалось убедить совет, что девочкам нужно уметь хоть немного обращаться с оружием. Сегодня в полдень соберутся кандидаты в учителя. Скажу сразу, у тебя будет поддержка, но и проявить себя с лучшей стороны не помешает. Мы приготовили оружие, пойдем выберешь. Кстати, ты уже не хочешь посмотреть в зеркало?
  - И так понятно, что вы сделали всё возможное, чтобы ни одна из принцесс не прельстилась моей внешностью, - насмешливо фыркнул я, - лучше расскажите, откуда я взялся.
  - Дун, муж одной из гувернанток и хозяйки этого дома, порекомендовал тебя через жену. Он много лет плавал капитаном на торговом судне и утверждает, что Тай Молчун лучше всех владеет метательным оружием. А поскольку Дун продал судно и команда распалась, Молчун сейчас как раз свободен.
  - А матросы не смогут меня вычислить?
  - Где ты будешь их искать? Люди этого круга никогда не появляются в районе замка, да и мы позаботились, чтоб никого даже близко от Кольдна не было.
  - Это что, Кольдн? - теперь уже я рванулся к окну.
  Но рассмотрел только густые кусты, закрывающие все пространство до высокого забора.
  - Тай, скоро выезжать, а ты еще оружие не выбрал, - с досадой одернул меня герцог, и я, как мне показалось, правильно понял причину этого недовольства.
  Видно, не так уж много у него осталось преданных друзей, раз боится из-за моего любопытства потерять надежное укрытие.
  Вторая дверь, выходящая в холл, вела в узкий коридорчик, где уютно пахло кухней. Но мы прошли мимо нее и еще нескольких узких дверей. И попали на лестницу, ведущую в подвал.
  Тут нас ожидал Дун, а перед ним на огромной бочке, застеленной тряпицей, лежал довольно неплохой пояс, битком набитый метательным оружием. И среди всех этих ножей, кинжалов и дротиков я сразу узнал собственные, с которыми успел распрощаться навсегда, с превеликим сожалением, так как среди них было несколько особо любимых и ценных, несмотря на внешнюю неприглядность. Особо дорожил я и кинжалом, с помощью которого можно было распознать отравленную еду. При том магическим он не был, просто выворачивающуюся из рукояти вставку алхимики ковена пропитали особым зельем.
  - Осторожно, - посасывая указательный палец, предупредил хозяин, когда я взялся за пояс, но я только хмыкнул в ответ.
  Оружие любит того, кто его отлично знает, и никогда не укусит мастера.
  
  - У тебя там какие-то снадобья в кошеле, в замке придется объяснить свойства и надобность каждого, - отстранённо сообщил герцог, когда я, пересортировав оружие, рассовал выбранное по пеналам и собрался прицепить пояс поверх своего кошеля.
  Вот же змейство, а вот об этом я и не подумал. А ведь и действительно, всё до капельки проверят, и тогда мне прямая дорога в лапы палача. На дознание, зачем принес в замок такие опасные декокты.
  - Сохраните, - отстегнув кошель, положил его на бочку рядом с выбракованным оружием.
  Ничего особенно заковыристого, типа фигурных дротиков и звездочек я брать не стал. Мне там такое вряд ли понадобится, а уж девушкам подобные вещи даже показывать не следует. Наверняка ведь каждый порез принцессиных пальчиков отразится на моей и без того пострадавшей шкуре.
  - Твое полное имя Зетай Унзури, родом ты из Балезии, из знатной семьи. Все твои родственники погибли во время эпидемии желтой лихорадки, а тебя спасли мародеры-кочевники. На родине ты с тех пор не был, а от кочевников сбежал, когда тебя решили женить на одной из вдов с кучей детей, есть у них такое правило. И с тех пор побывал во многих странах, пока лет десять назад не попал в мою команду. Ничего этого рассказывать ты не любишь и вообще больше молчишь, почему и получил кличку Молчун, - втолковывал мне Дун, ведя к черному входу, и я только и успевал утвердительно кивать в ответ.
  - А какая у тебя кличка? - не может быть, чтоб матросы никак не называли за глаза своего капитана.
  - Веник, - обиженно засопел хозяин и распахнул передо мной дверцу простой кареты. - Садись, да особо не выглядывай, нечего народ пугать.
  Ах, вот даже как?! - внезапно развеселился я, потому вы и решили спрятать от меня все зеркала, что боялись моего гнева?
  Так зря боялись, того, кто привык большую часть жизни проводить под чужими, зачастую несимпатичными личинами, трудно рассердить очередной маской. Что-то зацепило меня в этом рассуждении и я, решительно отвернувшись от кареты, быстро шагнул назад, к бочке с водой, стоящей вод водосточной трубой.
  Некоторое время остолбенело рассматривал темное отражение, потом не выдержал и пощупал щеку рукой, словно вода могла солгать.
  Затвердевшие края уродливо перекрещенных шрамов на ощупь еще рельефнее, чем на взгляд. Это чем же его так шарахнули, этого молчаливого Тая, что глаз лишь чудом остался цел? Вот теперь понятно, почему у меня будет привилегия перед другими претендентами в наставники, мало того, что девушки на такого не польстятся, так если бы и польстились, все равно уродов в правители не пускают. Но и в этом облике есть небольшое преимущество, волосы Тая почти одного цвета с моими собственными, и никаких рыжих бакенбард на моих щеках больше не торчит. И значит, мне не придется отвечать на вопросы Рамма, если мы случайно с ним встретимся.
  Я молча вернулся к карете и полез внутрь.
  Дун пару минут бродил вокруг лошадей, дергая совершенно исправную упряжь, затем опасливо заглянул в приоткрытое окошко.
  - Ты... это... парень, как себя чувствуешь?
  - Нормально я себя чувствую, - снова развеселился я. Они и вправду считали, будто от своего нынешнего вида я начну впадать в истерику или расстроюсь как барышня?
  Ничего подобного, я и сам уже успел оценить все преимущества неожиданного уродства.
  
  Вид на герцогский замок открылся почти сразу, едва мы выехали с узких городских улочек на ведущую к прибрежным утесам дорогу. И чем выше поднимались, тем внушительнее и богаче становились расположившиеся по обе стороны от нее дома и дворцы. Все они были огорожены высокими каменными стенами, из-за которых виднелись лишь красневшие черепицей крыши да причудливые башни, доверху увитые начинавшим зеленеть плющом.
   И движение тут оказалось довольно оживленным, кареты, коляски, лорды на лошадях и лорды без лошадей. И большинство двигалось в ту же сторону, куда и мы, на вершину огромного утеса, к высокой и с виду неприступной ограде герцогского замка. Видимо, слухи о предстоящем испытании просочились сквозь заслон, поставленный вокруг принцесс членами совета, и теперь все желали собственными глазами убедиться в честности комиссии. Или поучаствовать в испытании.
  Наша карета с трудом пробилась почти до самой ограды, но добраться до ворот всё же не сумела.
  - Налетели, как воронье, - сердито бурчал Дун, привязывая лошадей к крюку, именно с этой целью вбитому в стенку. - Вылезай, придется ножками идти. Да не обращай внимания на их подколки, иди себе молча, у меня для тебя пропуск выправлен.
  Идти ножками нужно было всего-то шагов сорок, но мне слишком хорошо известно, как действует на толпу вид чужака, нагло прущего туда, куда не пускают достойных лордов. По их мнению, достойных.
  - А балахона монастырского у тебя с собой нет? - на всякий случай поинтересовался я, удобнее передвигая пояс с дротиками.
  - Есть, - обрадовался Дун, - как я сам не сообразил! Достань под сиденьем.
  Я откинул сиденье и не смог удержаться от ехидной ухмылки, обнаружив там целый склад разных одеяний. Но Дуну ничего говорить не стал, накинул зеленый балахон, подвязал шнуром и похромал вслед за капитаном. Изумляясь скрупулезности, с которой меня сюда собирали. Даже особые сапоги успели заказать, один обычный, а второй немного шире, чтоб я мог без проблем вталкивать в него еще забинтованную ногу. Но по внешнему виду совершенно одинаковые.
  - Куда прешь! - От молодых господ, преградивших нам дорогу, явственно пахнуло винным духом, и я невольно напрягся, прикидывая, как побыстрее домчаться до ворот, но по направлению их взглядов внезапно сообразил, что грубый оклик относится вовсе не ко мне. А к Дуну, которого богатые наглецы, привыкшие судить о людях по одежде, приняли за слугу или торговца. Вот тебе и пропуск, едко ухмыльнулся я, похоже, кто-то проведал про планы консорта и решил им помешать.
  - Он со мной! - Умение говорить веско и высокомерно иногда действует на подобные личности значительно убедительнее хорошего тумака. На тумак они привычно дадут сдачу, а перед чужой наглостью на миг теряются, пытаясь сообразить, действительно противник обладает большей властью или это все же блеф? Но тех секунд, что они растерянно переглядывались между собой, нам с Дуном как раз хватило, чтобы добраться до ворот.
  - Куда? - преградил было дорогу стражник, но меня уже вело чутье.
  - Он со мной, - повторил я так властно, словно мое собственное право на проход не подлежит никакому сомнению.
  - Без пропуска нельзя! - проявил принципиальность стражник, приподнимая пику, и тут я окончательно убедился, что против Гийома сегодня играет кто-то очень могущественный.
  - У него есть пропуск, - процедил я таким ледяным тоном, что будь у меня в дополнение к нему магические способности, вмиг заледенели бы все озера на три мили вокруг, - покажи.
  Капитан, сообразительно кивая, споро достал из кошеля свиток и вежливо вручил стражнику.
  Но тот, покоренный моей уверенностью, только мельком взглянул на пропуск и приоткрыл створку ровно настолько, чтоб мы могли проскользнуть внутрь.
  - Уф... - выдохнул Дун, когда мы отошли от ворот на достаточное расстояние, - как я перепугался. Меня ведь тут вся стража знает, а этот какой-то новенький.
  - Дун, ты что, ничего не понял? Кто-то сделал все возможное, чтобы не пропустить нас в замок, - прошипел я, не оборачиваясь. - Найди Гийома и предупреди, чтоб не поддерживал меня в открытую. Так он только выдаст свои планы недругам.
  - А ты? - заволновался капитан.
  - Я пока погуляю в этом балахоне, а когда начнутся состязания - объявлюсь. И не спорь, с тобой меня скорее вычислят. Иди.
  Дун досадливо фыркнул, но настаивать не стал. А я резко повернулся и нырнул в густые кусты, обрамляющие дорожку. Не верилось мне, что противники герцога не поставили своего человечка наблюдать за воротами с этой стороны. И хорошо еще, если только одного.
   Передний двор замка напоминал мне размерами небольшую деревушку. По северным законам в самом замке проживали только члены семьи и ночная прислуга. Одна-две преданные старые горничные или дуэньи и лакей. А остальные вечерами уходили вот сюда, на передний двор. Все хозяйственные постройки, конюшни, амбары, казармы, имели второй этаж, где каждому лакею был выделен собственный закуток. И это очень удобно и для хозяев, и для слуг, ведь жить все время на виду устает любой.
  Вот только неудобно мне, слишком много вокруг глаз, и определить, которые из них враждебны, не так-то просто.
  Однако я намеревался схитрить, сделав вид, что не догадываюсь про слежку, тем не менее попытавшись хоть на время уйти от внимания соглядатаев. Выбравшись из зарослей, я сделал несколько шагов вплотную к кустам и снова резко нырнул в щетинящуюся молодыми листиками чащу. Те, кто наблюдал со стороны, могли предположить что угодно, от внезапно прихватившего желудка до желания избежать неприятной встречи. Меня это сейчас волновало меньше всего. Зато с треском вломившийся вслед за мной в кусты незнакомец получил все причитающееся ему внимание. Резким ударом ребром ладони по любопытно вытянутой вперед шее.
  Ну конечно же, свалиться прямо тут я ему не позволил. Наоборот, крепко приобнял довольно упитанное тело и делая все возможное, чтобы шпиона приняли не за бесчувственного, а лишь за преждевременно напившегося гостя, почти внес его в распахнутые ворота какого-то строения. На мое счастье, это оказалась конюшня, и я поспешил воспользоваться удачей сполна.
  Решительно ринулся вглубь помещения по выскобленной и присыпанной чистыми опилками дорожке между стойлами, и неожиданно нос к носу столкнулся с конюхом, выходящим из-за угла.
  - Э-ээ, господин, куда это... - начал возмущаться он, но договорить я не дал.
  - У тебя есть коморка, где этот идиот проспится без чужих глаз? - Начальственный тон мне сегодня удавался как никогда.
  - Ну, есть... - еще нерешительно буркнул он, но мой беспрекословный приказ закрепил успех.
  - Веди.
  - Не пускай сюда никого, - уложив соглядатая на лавку лицом к стене, приказал я, - к вечеру сам его заберу или пришлю Дуна.
  Имя капитана я ввернул просто так, для проверки, но именно эти слова и сыграли решающую роль в наших отношениях. Видимо, Дун пользовался не только доверием герцога, но и добрым отношением слуг, и это, безусловно, говорило в его пользу. Слуги настолько внимательный и осмотрительный народ, что почти мгновенно угадывают в новичках лжецов и подхалимов. И если таковым и удается провести падких на лесть хозяев, то обмануть коллег не выходит никогда.
  - Не беспокойтесь, господин, - почтительно шепнул, провожая меня за ворота, конюх, - кроме вас и Дуна близко никого не подпущу.
  - Я не забуду твоей услуги, - поощрительно кивнул я в ответ, костеря про себя Гийома за то, что не додумался сыпануть мне в карман несколько круглых местных монет.
  Простой люд всем обещаниям и благодарностям предпочитает тяжесть в кошельке.
  Двор был похож на рыночную площадь в праздничный день, столько тут толпилось народа. И в основном благородные лорды, каковых можно было сразу определить по высокомерным взглядам и богатой одежде. Для высокой комиссии и гостей между колонн крытой террасы, примыкающей к внутренней стене, были приготовлены удобные кресла и диванчики. Прямо перед террасой, на мощеной камнями площадке, стояли в ряд соломенные чучела, а напротив них, в тени мощного дерева находился стол распорядителя, или как его тут еще называют, этого невыносимо важного человека?! Перед ним лежали списки, где он с загадочным видом делал какие-то пометки.
  Неподалеку толпились воины, претендующие на звание наставников, пытаясь пристальными взглядами прощупать настроение соперников. Неспешно, словно гуляя, я попытался за чужими спинами подобраться к столу поближе, чтобы хоть немного сориентироваться в обстановке.
  - Все прибыли?
  Тихий вопрос неприметно одетого господина мне удалось расслышать только благодаря своим маневрам.
  - Троих нет.
  - Подожди еще минут десять и закрывай списки. Опоздавшие нам не нужны.
  - Хорошо, господин, - понятливо кивнул чиновник, пока я во все глаза рассматривал его собеседника, стараясь не упустить ни малейшей детали его внешности.
  Вполне возможно, что это один из врагов.
  Едва подозрительный лорд отошел, к столу шагнул белокурый воин с парными кинжалами на поясе. Вот он-то и будет моим главным соперником, почему-то подумалось мне, уж слишком уверенной, чуть насмешливой была ухмылка, с которой претендент сообщил свое имя.
  Вандель Жардье, нужно будет запомнить.
  На пару секунд я нырнул в полумрак ближайших кустов, чтобы выбраться с другой стороны уже без такого удобного монашеского балахона. Но монахов не допускают до состязаний, это я успел выяснить, потому придется предстать перед чиновником в своем нынешнем обличии.
  Несколько шагов, и я замер перед столом, стараясь не обращать внимания на вытаращенные глаза окружающих.
  - Зетай Унзури, дворянин из Балезии, - сухо сообщил чиновнику, внимательно наблюдая, как его рука выводит на всех трех экземплярах отметку о присутствии.
  - Ты едва не опоздал... - недовольно процедил чиновник, и я уже почти открыл рот для опровержения этого заявления, но вовремя вспомнил, что моя кличка теперь - Молчун.
  
   Полуденный звон колокола возвестил о начале состязаний, и к этому времени все кресла на террасе были заняты. Герцог, по-прежнему облаченный в зеленый балахон, выглядел, однако, далеко не обычным монахом. И причиной тому явилась длинная витая золотая цепь, висящая на его шее. Мне было трудно отсюда оценить размер украшающих ее драгоценных камней, но их яркий зеленый блеск подтвердил мою догадку о значительно более высоком статусе Гийома в монастыре, чем он пытался мне показать. Дуна нигде не было видно, но искать его и выяснять, успел ли он предупредить хозяина, у меня не было ни времени, ни возможности.
  Первый кандидат уже рванулся к чучелу и, легко помахивая мощным полуторником, в хлам порубил не только манекен, но и дубовую подставку. Хотел было перейти ко второму, но его остановил звон серебряного колокольчика.
  - Сколько времени ты учился так виртуозно владеть мечом? - с притворным восхищением поинтересовался Гийом, и простодушный верзила хвастливо сообщил, что занимается с пяти лет.
  - Извини, но нам это не подходит, - сделал скорбное лицо монах и дал знак второму претенденту.
  Почти два часа я сидел на длинной скамье для кандидатов, и вовсю развлекался, наблюдая, как Гийом находит все новые причины для отказа очередным бойцам.
  За это время я успел сравнить виртуозный бой парными клинками с несокрушимой мощью битвы на цепных палицах, полюбоваться на замечательное владение кнутом и меткую стрельбу из лука.
  И, наконец, мы остались вдвоем, белокурый Вандель и я.
  Вандель вышел на середину площадки, усыпанной соломой и обломками манекенов и выхватил из-за пояса кинжалы. Правильно я предположил, что он мастер своего дела. Еще и ветерок, очистивший над нами небо от тяжелых туч, внес свою лепту. Солнечные блики, игравшие на молниеносно вращающемся в его руках оружии, слепили глаза, создавая впечатление чего-то невероятно опасного и одновременно притягательного.
  Мне нужно было срочно придумать нечто особенное, такое, что помогло бы убедить не только членов совета, но и многочисленных зрителей, проводивших Ванделя одобрительными выкриками.
  - Зетай Унзури, дворянин из Балезии, - прочитал сидящий в центральном кресле седой пухленький лорд ,и я, чуть прихрамывая, прошел на то самое место, где только что исполнил свой трюк блондин.
  - Мне нужны помощники, - сообщил я распорядителю тусклым голосом, и в толпе послышался разочарованный гул.
  - Зачем? - насмешливо скривился председатель, и я с показной скорбью вздохнул в ответ.
  Сам того не зная, он задал именно тот вопрос, который я мечтал услышать.
  - Я хочу показать, как можно отбиться, если на тебя нападают не один, и не два злодея.
  - Целых три, - печально поддакнул кто-то в толпе.
  - Лучше четыре, - серьезно пробасил второй шутник.
  - Сразу пятеро! - весело выкрикнул третий, и я решил, что пора останавливать этот аукцион.
  - Как я понимаю, вы все добровольцы, - ласково кивнул я весельчаку, и его смех как-то резко потерял свою звонкость.
  - Мне нужно пять тонких сосудов с водой, и пусть добровольцы идут с разных сторон, - продолжал командовать я, пока никто из комиссии не начал протестовать.
  - Да где мы тебе возьмем эти сосуды... - недовольно протянул, было, распорядитель, но его перебил голос Гийома.
  - Вот у меня есть бутыль с элем, у лорда Эйгильда, у вас, уважаемый Гораник, всё, достаточно, уже пять. Ну, где там добровольцы? Забирайте бутыли.
  Напиток, которым многие сдабривали необычное зрелище, был выставлен на край террасы, и несчастные добровольцы с кислыми лицами потянулись туда. Но их было всего трое, и требовалось найти еще двоих. После небольшой перепалки двое стражников, охранявших членов совета, отдали свои алебарды товарищам и присоединились к добровольцам.
  - А если он промахнется и проткнет мне пузо? - мрачно поинтересовался один из них, нюхая заманчиво пахнущую бутыль.
  - Если будешь прижимать бутылку к пузу, как родную жену, проткну обязательно, - серьезно пообещал я, и все мигом сообразили, как нужно правильно держать необычную мишень.
  По команде распорядителя добровольцы, занявшие свои места, мерно зашагали ко мне с разных сторон, но я не спешил выхватывать дротики. Пусть подойдут на такое расстояние, когда даже самая ничтожная вероятность промаха будет исключена.
  Вот до меня осталось двадцать шагов, восемнадцать, пятнадцать... двенадцать...
  Пора. Привычным жестом выхватываю оружие из гнезд и, почти не глядя, рассылаю в разные стороны. А чего там особенно глядеть, если я заранее рассчитал каждое движение.
  Звон разбитого стекла, громкая ругань ошалевших от неожиданности добровольцев и потрясенный выдох толпы - лучшие свидетельства произведенного впечатления. Сохраняя на лице всё то же унылое выражение, спокойно иду собирать свое оружие. Ни одной целой бутыли, разумеется, не осталось, я же говорил, что меткость - это мое все?!
  Спор среди членов комиссии по поводу того, кто из претендентов победил, тоже протекал довольно вяло. Правда, Гийом с кисловатым выражением лица посетовал, что хотел бы видеть в учителях человека с не столь уродливым лицом, но я подозреваю, что сделал он это лишь для того, чтобы убедить противников в собственной непричастности к моему появлению. А для них этот довод, очень предсказуемо, оказался решающим. Как я начинал подозревать, все принцессы давно разыграны между членами банды, решившей, во что бы то ни стало захватить власть в стране.
  - Зетай Унзури, дворянин из Балезии, - объявил, наконец, председатель, - ты нанят к принцессам Шладберна учителем по защите от злоумышленников. Иди, тебя проводят в замок и объяснят правила.
   Под конвоем двух стражников и обстрелом сотни прожигающих взглядов меня довели до узкой кованой дверцы и, втолкнув внутрь, с грохотом задвинули засов. На котором вовсе не для красоты висел огромный замок.
  
  
   Глава 10
  
  "Шикарненькая кутузка", - сердито ворчал я, скептически разглядывая раскинувшиеся передо мной клумбы, беседки и мраморный дворец.
  И во всем этом идеально вычищенном и ухоженном великолепии не видно ни одной живой души. Несколько птичек, весело щебечущих в кустах, разумеется, не в счет, предполагается, что им душа не положена.
  Куда мне следует сейчас топать, абсолютно ясно. Во дворец, куда же еще? А вот чем я там буду заниматься, представляется мне пока довольно смутно. Ну, допустим, научить толпу взрослых девиц сносно бросать дротики за пару месяцев в принципе можно. Но вовсе не этого ждет от моего присутствия в замке их отец, как почему-то кажется мне. Хотя, если подумать, он и сам не очень четко представляет, чего можно ожидать от общения "королевского ока" Этавира с принцессами. Ну ведь не матрос же Дуна я на самом деле?
  Мне было просто необходимо спокойно обмозговать произошедшие в последние дни события, и я не рванулся немедленно во дворец, как несомненно поступило бы в случае выигрыша большинство бывших соперников. Расслабленно заложил руки за спину и медленно побрел между клумбами, присматривая местечко поудобнее. Причем, "поудобнее", в моем понимании, означало вовсе не мягкое кресло, хотя и от него я не отказался бы. Нога постепенно начинала напоминать о себе ноющей болью.
  Однако в данном вопросе для меня удобство заключалось в несколько иных деталях. Нужно укромное место, где никто не сможет застать меня врасплох, и одновременно такое, чтобы сам я издалека заметил любого, кто решит подобраться поближе - вот основные из них.
  Беседка, стоявшая на перекрестке двух дорожек, обсаженных начинающим зеленеть, коротко подстриженным кустарником, показалась самым подходящим местом, и я уверенно свернул туда.
  Пара широких ступеней, шесть резных деревянных колонн, изящные перила и легкая крыша с ажурными наличниками вокруг створчатых проемов, просто и удобно. Войдя внутрь, понимаю, что далеко не первый оценил отличное стратегическое расположение этого прелестного строения. На широкой скамье лежит пушистый ковер, явно привезенный из Остана, а несколько небрежно разбросанных по нему вышитых подушечек и забытая ваза со сладостями яснее ясного говорят о том, что это убежище кого-то из женщин, скорее всего одной из гувернанток. Насколько я помню из торопливых пояснений Дуна, их у принцесс всего двое. На вопрос, куда делись остальные, капитан ответил нечто уклончивое, и я и не стал настаивать, помня о том, что одна из оставшихся - его жена Кардилия.
  - Девочки зовут её тетушка Дили, - слегка смущенно признался Дун, и я не стал в тот момент ломать себе голову над простым вопросом, отсеялись ее коллеги после выяснения отношений между собой или чем-то не устроили герцога.
  Решил, что все пойму сам, когда познакомлюсь со здешними обитателями поближе. Тогда, издалека, это знакомство казалось мне довольно простым и легким делом, и торжественная встреча нового учителя была в нем первым этапом.
  И вот сейчас, рассматривая зеленоватый мрамор колонн и портиков, просвечивающий сквозь более темную на его фоне зелень распускающихся листьев, начал понимать, ничего простого тут меня не ждет. Да и вообще никого они не ждут, и неинтересен им ни я, ни мои дротики. И хорошо еще, если ни одна из них не догадывается, что моя главная цель вовсе не работа учителем, а освобождение соотечественников.
  А вот про это я даже думать не могу без отчаянья. Потому что абсолютно не представляю, что может сделать в том подвале еще один доброволец, если за долгие годы их перебывало великое множество.
  Расстроенно выдохнув, я сунул в рот леденец и яростно размолол его зубами.
  - Вкусно?
  От неожиданности я едва не поперхнулся, и лишь тренированная выдержка не позволила выхватить дротик и бросить за спину, туда, откуда раздался вопрос.
  Проследив взглядом за четкой тенью, упавшей на пол беседки, я неспешно повернулся к гостье здоровой половиной лица. Не стоит отвечать ее же методами и сразу пугать незнакомого человека.
  - Не очень, - со вздохом сообщил я ей и бросил в рот еще конфетку.
  - А раз не очень, зачем ешь?! - несмотря на насмешливые интонации, голос у нее приятный, мягкий, без тени дешевого кокетства.
  - Помогает думать, - признался я, точно зная, сейчас мне ни в коем случае нельзя соврать или перейти на официальный тон, восстанавливать утерянную в первом разговоре непринужденность придется по крохам.
  - О чем? - Сквозь прежнюю насмешку прозвучала живая заинтересованность, и это замечательно.
  Глядишь, и получится выудить у этой гувернантки сведения о характере её подопечных.
  - О принцессах, - пожав плечами, дал понять, что нахожу её вопрос, по меньшей мере, странным.
  А сам тем временем попытался исподтишка рассмотреть собеседницу. Серый кашемировый плащ с отброшенным назад капюшоном, отделанным пушистым мехом, не дает возможности оценить фигуру, но зато оставляет на виду очень миловидное личико. Если судить по лицу, ей около тридцати лет, но вполне может быть и на пять больше или меньше. Светлые волосы с серебристым отливом собраны в простой узел, в глазах застыла застарелая тоска. Ну, все понятно, скоро ее безбедной жизни во дворце придет конец и придется искать новую работу.
  - Между прочим, это мое место. - Ее голос мгновенно стал сухим и официальным, и я огорченно вздохнул.
  Разговор не удался. Зато стало предельно ясно, у этой дамы про принцесс ничего узнать не получится. По крайней мере, в ближайшее время. Видимо, она предана им по-настоящему и я не могу не уважать такое чувство. Ну что ж, осталась ведь еще одна гувернантка, тетушка Дили. Может, она окажется посговорчивее.
  - Садись, я подвинусь, - пробурчал расстроенно, - места тут хватит.
  С этими словами я поднялся, и, припадая на больную ногу, шагнул в сторону.
  - Что у тебя с ногой? - Властная требовательность, зазвучавшая в её голосе, разбудила во мне вредность.
  Больше всего я не выношу, когда женщины с первых минут знакомства пытаются мной командовать.
  - С ногой? Ничего особенного. - Беспечно махнув рукой, обернулся к собеседнице лицом, и сердце на краткий миг замерло от потрясения.
  Ну, вот с чего мне пригрезилось, что она гувернантка? Не иначе как сказались усталость и недосып последних дней. Да еще ввел в заблуждение мех широкого воротника, складки которого я принял за откинутый капюшон.
  - Прошу извинить меня, ваше высочество, но я не ожидал... - все последующие слова замерли на губах при виде пораженно расширенных глаз, уставившихся на мою искалеченную щеку.
  Вот змейство, все ж таки мне удалось ее перепугать.
  - Я пойду... с вашего разрешения, - неловко выбрался я из беседки и захромал в сторону дворца.
  Можно не сомневаться, одного врага я уже успел нажить. Да что же за невезенье такое! Всего за несколько дней я стал калекой, потерял кучу друзей и обрел не меньшее число врагов. И ни на шаг не продвинулся в своем деле.
  Да еще и эту горбунью прозевал, как зеленый новичок. Я даже зубами скрипнул от огорчения, припомнив ее неожиданное появление, и только тут заметил спешащую мне навстречу женскую фигуру.
  Среднего роста, довольно плотненькая, в темном чепце, положенном замужним дамам по местным обычаям, она не могла быть никем, кроме тетушки Дили, но я уже настолько не доверял к этому моменту собственному чутью, что предпочел подождать, пока она представится сама.
  - Ох, Тай, прости меня, что не встретила, сам знаешь, завтра праздник, вот и закрутилась, платья, список блюд... а ты чего это так хромаешь? Мне сказали, уже поджило... - затараторила она, еще не дойдя до меня с десяток шагов.
  - Какой праздник? - еще недоумевал я, а неожиданные подозрения уже прожигали в мозгу раскаленные дырочки.
  - Ну, как же, равноденствие, день открытия морского пути. - Женщина уже подхватила меня под руку и потянула за собой с таким напором, что сопротивляться просто не имело смысла.
  - А... какое сегодня число? - боясь услышать ответ, будто невзначай спросил я и внезапно налетел на резко остановившуюся спутницу.
  - Ох, я дура болтливая... предупреждали ведь... - всплеснув пухлыми ручками, пробормотала она несчастно и с таким страхом и участием заглянула в мое лицо, что сердиться на нее просто не позволила совесть.
  - Так, какое? - с мягкой настойчивостью повторил я вопрос.
  - Четырнадцатое... - прошептала Дили обреченно, пряча от меня глаза.
  Как это, четырнадцатое? Ах, же змейство! Так значит, я проспал почти три дня?! И с того момента, как покинул свой замок, прошло полторы декады? В свете этой новости бесследно растаяло мое сомнение насчет честности герцога, ведь я-то подозревал, что они втихую использовали портал, чтоб так быстро добраться до Кольдна. Правда, мне от осознания этого факта легче не стало, меня он все же обманул, вернее, умышленно умолчал о своих проделках, зато не нарушил ни один из законов Шладберна.
  - Дили, - вздохнув примирительно, потянул я женщину дальше, как бы там ни было, а она не в ответе за интриги своего господина, - тебе дали какую-нибудь мазь для моей ноги?
  А вот герцогу я теперь буду доверять намного меньше.
  - Конечно, - обрадованно заторопилась гувернантка, - идем, твоя комната уже готова. Пока ты умываешься, я приведу лекаря.
  - А сколько всего человек ночует во дворце? - осведомился, словно невзначай.
  - Кроме принцесс? Да немного, я и Клата, еще две ночные горничные, старый лекарь и мажордом. Элессит все шутит, что нас как раз по одному на принцессу.
  - А Элессит у нас кто?
  - Так ты же с ней вроде познакомился?! - изумленная Дили даже оглянулась в сторону беседки. - Это старшая принцесса.
  И единственная, кто носит это звание вполне законно, мог бы добавить я, но снова вспомнил, что отныне моя кличка - Молчун. Хотя, разве не может оттаять сердце увечного моряка в чисто женском обществе?
  - Мы случайно столкнулись, - объяснил я гувернантке, стараясь говорить ровно, - и познакомиться не успели.
  - Обидела, - не поверила моему объяснению Дили, - да ты не обращай внимания. Она со всеми чужими так, не хочет, чтоб смотрели жалостливо. А как привыкнет, еще и подружитесь.
  - Кто из слуг служит тут больше двадцати лет? - незаметно хмыкнув, спросил я, проигнорировав это заявление, вряд ли принцессе нужна дружба простого моряка.
  - Так, кроме горничных, все мы тут жили еще до того несчастья, - вздохнула гувернантка, неназойливо помогая мне преодолевать широкие мраморные ступени перед входом, явно рассчитанные на многолюдные торжественные церемонии по приему знатных гостей. Вот только, думаю, давненько не видели эти ступени ничего подобного.
  - Дили! - оглушающе зазвенел девичий голосок, едва мы успели шагнуть в сумрачную прохладу просторного приемного зала. - Ну где же ты пропала? Она снова пришила кружева неправильно, можешь полюбоваться! Ой... а кто это?
  - Я новый учитель по обороне, - вежливо и громко произношу в сторону выходящего в зал балкончика, на котором светлеет девичий силуэт.
  Рассмотреть ее поподробнее не удается, глаза еще не привыкли к сумраку после гуляния под солнцем, хотя и наполовину закрытому низкими облаками, но все же по-весеннему яркому.
  - Дили, и ты нам ничего не сказала! - обиженно выпалила девушка и вихрем умчалась прочь.
  - Эни, Нила, Тина! Нам наняли учителя! И он уже пришел! - звенел где-то в глубине залов второго этажа её ликующий голосок, пока Дили почти силой торопливо тащила меня в противоположную сторону.
  - Пошли быстрее, в комнаты прислуги им заходить запрещено!
  И только в этот момент я с оглушающей ясностью осознал, на что именно согласился.
  
  Дверь в коридорчик, ведущий в комнаты для прислуги, находилась в тупичке за кухней и, едва она захлопнулась за нами, тетушка Дили заметно успокоилась. Видимо, это и был рубеж, пересекать который не позволено принцессам.
  Несколько ступенек вниз, и снова длинный коридор. С правой его стороны двери располагались со строгой размеренностью, а с левой как-то хаотично.
  - Вот это женская умывальня, вот это мужская, а вначале были двери в кладовые и вход в винный подвал, запомнишь? - без устали выдавала пояснения Дили, бодро шагая впереди меня. - Спальни справа, твоя дверь седьмая по счету, в шестой живет горничная, восьмая пока свободна. Если не хочешь считать, попроси Макквина, это наш лекарь, он тебе нарисует что-нибудь на двери. Видишь ромашку? Это моя дверь.
  - А почему именно лекарь этим занимается? - не удержался я от вполне закономерного вопроса.
  - Так от скуки же! Девочки наши, хвала добрым духам, все здоровенькие, а он вообще рисовать любит. В хорошую погоду его только на морской лестнице и можно найти. Ну, а вот и твоя комната, это постель, тут сундук для вещей, я тебе туда рубашек чистых положила, а в шкаф теплый плащ и камзол повесила. Вечерами бывает прохладно. Иди умываться, а я поищу Макквина, он в это время далеко не уходит.
  Я внимательно окинул взглядом комнату, пытаясь, по привычке, сразу оценить все её достоинства и недостатки, и нашел, что в этот раз мне относительно повезло. Подоконник хоть и находился на уровне моей груди, зато снаружи всего на пару ладоней возвышался над проходящей под стенами мозаичной отмосткой из обломков мрамора. И это, вкупе со свободно открывающимися створками, давало возможность при надобности совершать ночные прогулки совершенно незаметно для окружающих. И хотя я пока не знаю, куда и зачем мне понадобится гулять, сама возможность уходить потихоньку не могла не радовать.
  
  Лекарь Макквин, по-видимому, действительно был где-то поблизости, вернувшись из умывальни, я обнаружил его возле дверей своего очередного логова. О том, что худощавый мужчина среднего роста в старомодном камзоле и с почти белыми волосами, связанными черной лентой в хвост, лекарь, догадаться оказалось проще простого. На белых отворотах простой рубахи явственно виднелись разноцветные пятнышки краски, Дили определенно оторвала его от любимого занятия.
  - Входи, там не заперто, - приветливо кивнул я художнику и следом за ним вошел в спальню.
  - Тебе нарисовать что-нибудь на двери? - были первые слова, оброненные им после стандартных фраз знакомства.
  Пока разматывал полоски полотна и ловко бинтовал мне ногу, щедро вымазав ее мазью с довольно приятным запахом, лекарь упорно молчал. Даже не поинтересовался, откуда у меня такие раны. И вдруг ни с того, ни с сего такое щедрое предложение. Я собрался сказать, что не стоит, раз на всех дверях есть рисунки, то отличить мою проще простого, нужно только запомнить изображение, украшающее соседнюю.
  Однако, подчиняясь внезапно проснувшейся интуиции, сказал совершенно другое.
  - Если тебе нетрудно, я был бы очень признателен...
  - Да ничего трудного, - взгляд лекаря сразу подобрел, - а что именно тебе хотелось бы видеть на двери?
  - Ну, поскольку я имею дело с оружием... - протянул я нерешительно, - тебе будет несложно нарисовать метательный нож?
  - Если ты мне покажешь, как он выглядит, - веселея на глазах, хмыкнул Макквин, - и, кстати, можешь звать меня просто Мак.
  - Пожалуйста, только держи его вот так, мое оружие очень острое, - рукояткой вперед подал художнику узкий клинок.
  - Спасибо, достаточно, - подойдя ближе к окну, лекарь пару раз повернул лезвие, рассматривая играющие на острие блики, и осторожно положил оружие на столик,- а ты не боишься давать такие вещи в руки принцесс?
  - Неужели я похож на сумасшедшего, давать девушкам в руки настоящее оружие?! - теперь улыбался и я. - Нет, вначале они будут бросать что-нибудь более безобидное.
  - Это правильно, - успокоенно кивнул он и заторопился. - Тогда я иду за своим сундучком.
  А куда бы пойти мне? Проводив взглядом мелькнувший белый хвост, задумался я. Сидеть без дела в спальне вовсе не входило в мои планы, да и до вечера еще куча времени. Я и так слишком долго копаюсь в этот раз, Зия наверняка уже волнуется.
  Воспоминание о доме подхлестнуло меня, как торопил раньше, в то время, когда я еще был учеником, строгий взгляд Клариссы. А вот всплывшее в памяти имя наставницы, тоже потерявшейся где-то в этих подвалах, сразу заставило собраться и приступить к расследованию.
  Натянув короткие свободные сапожки, поставленные тетушкой Дили на самом виду, я решительно покинул комнату.
  "Которая дверь ведет в тот злополучный подвал?" - бредя по коридору, попытался угадать я и разочарованно вздохнул. Нет, как ни хочется мне проверить свою удачливость, туда я пока идти не должен. Для разведки и вылазок у меня в запасе целая ночь, а сейчас неплохо бы немного перекусить и поближе познакомиться с остальной прислугой. А для этого достаточно найти кухню, насколько я понял из объяснений гувернантки, именно там слуги проводят свободное время.
  Дверь в кухню, не избежавшую кисти доктора Мака, изобразившего пузатый чайник, я распахивал безмятежно, не ожидая от самого мирного во дворце помещения никаких каверз. И сполна поплатился за свое легкомыслие.
  Они все были тут: и принцессы, и прислуга, дружно сидели за длинным столом, накрытым полотняной скатертью, и что-то оживленно обсуждали, забыв про стоящие перед ними чашки.
  Спорщики были настолько увлечены разговором, что не сразу заметили мой приход. Дав мне тем самым небольшую передышку, позволившую немного осмотреться и подслушать, что обсуждают они именно меня. Вернее, желание герцога учить их обращению с оружием.
  А я в это время старался торопливо просчитать, на что могут решиться принцессы, если им не понравится решение Гийома. На открытый протест или тихий саботаж? А еще пытался по возможности полнее понять, по каким принципам существует это маленькое сообщество.
   Однако все, что мне удалось рассмотреть и уяснить, повергло меня в еще более глубокое уныние. Нет, они не являлись сборищем заговорщиков, продумывающих заковыристые интриги, как вовсе не были похожи и на компанию шутников, обнаруживших в своем распоряжении наивного новичка.
  Больше всего они были похожи на команду забытого богами судна, которое уже не один год валяется на пустынном берегу маленького островка. У потерпевших крушение есть еда и вода, есть, где спать и гулять. Но будущее скрыто в непроглядном мраке, и что обрушится на их тихий берег завтра - разрушительная волна или грозный смерч - не может предсказать никто. Вот только в одно событие они уже давно не верят даже в глубине души - в светлый парус корабля, идущего им на помощь.
  - Разрешите представиться, - вежливо сказал я, решив первым нарушить постепенно воцарившееся неловкое молчание, - я ваш новый учитель по обороне Зетай Унзури, можно просто - Тай.
  - Садись с нами чаю выпить, Тай, - опомнившись, вскочила со стула тетушка Дили, - или ты хочешь чего-нибудь поплотнее? Так я сейчас подам, а то ужин у нас только в восемь.
  - Спасибо, не откажусь, - не стал я скромничать, раз уж мне придется с ними постоянно общаться, лучше с первых минут вести себя как можно проще и естественнее.
  - Меня зовут Леса, - этот звонкий голос мне уже немного знаком, и я пытаюсь получше запомнить его обладательницу, чтоб потом без труда отличать от остальных.
  - Эни.
  - Нила.
  - Ести.
  - Тина, - по очереди называют мне свои имена принцессы, и мне становится совершенно ясно, что сразу научиться их различать не удастся.
   Уж слишком одинаковы короткие, простоватые для принцесс имена, и чересчур схожи между собой сами девушки. Все белокурые, миленькие, голубоглазые. Но особенно выделяются Эни и Нила, эти не просто похожи, они почти одно лицо. И пусть мне рассказывают все, что угодно, в то, что они не близнецы, я не поверю никогда.
  Ай да герцог, сколько же он всего умудрился от меня утаить! Неужели не осталось ни одной знахарки, присутствовавшей при родах, чтоб нельзя было выяснить такой простой вопрос, ждала правительница двойню или нет?
  - Миледи заранее придумала имя для дочери, Энилестина, - заметив мой задумчивый взгляд, тихонько вздохнула вернувшаяся с тарелкой Дили, - да не успела никому сказать, которую из девочек так назвать. Вот лорд Антор и решил назвать так всех пятерых. А уж мы с Клатой понаделали для них коротких имен... для удобства.
  С каждым часом мне всё нестерпимее хотелось высказать Гийому все, что я думаю о его методах расследования. Пусть только представится хоть малейшая возможность поговорить наедине, постараюсь все до капли припомнить.
  - Это меня зовут Клата, я вторая гувернантка, - на миг подняла голову от толстенной книги немолодая сухощавая дама со старомодной прической.
  - Я Баморд, мажордом и муж Клаты. Можешь звать меня просто Бамо, - важно кивнул представительный господин в строгом синем камзоле. - Еще тут живут горничные, Рума и Салли, но они сейчас заняты одеждой принцесс. Завтра мы ждем гостей.
  - Ну да, день равноденствия, - понимающе кивнул я.
  - Открытие морского пути, - важно поправил Бамо, и мне ничего не оставалось, как легкомысленно пожать плечами и мысленно отругать себя за ошибку.
  Разумеется, для жителей маленькой северной страны, имеющей почти в два раза больше судов, чем наше королевство, возможность выйти в очистившееся ото льдов море намного важнее какого-то равноденствия.
  - А каким оружием ты нас будешь учить драться? - не смогла сдержать любопытства одна из принцесс, непонятно - Ести или Тина.
  Близнецов и звонкую Лесу я вроде запомнил, а между последними пока путался.
  - А вам какое нравится? - скорее из желания спокойно доесть содержимое поставленной передо мной тарелки, чем из любопытства, спросил я.
  - Нам все равно, - осмотрительно поосторожничала одна из близняшек, - а ты чем дерешься?
  - Вообще-то я стараюсь не драться, а только защищаться, - хмыкнул в ответ, - но я первый задал вопрос.
  - Мне нравится лук, - снова вылезла вперед Леса, - это так красиво, и близко никто не подойдет.
  - Так и к нему никто сегодня близко не подошел, - весело сообщил от двери голос Дуна, - пятерых остановил! Ох, как они ругались!
  Ну, вот кто его просил вмешиваться в едва начавшие налаживаться отношения, с досадой скривился я, мог бы немного помолчать. Хотя, если судить по Дили, повышенная говорливость - это их семейная черта.
  - Привет, Веник, - мстительно кивнул в ответ, и краем глаза заметил, как сразу разулыбалась присутствующие, - потом не забудь сходить к конюху, там я кое-что для тебя оставил.
  - Дядюшка Дун, а почему он зовет тебя Веником? - невинно опустив хитрющие глазки, мурлыкнула самая миниатюрная из принцесс, которую я условно назвал для себя Тиной.
  - После расскажу, - бросив в меня возмущенный взгляд, Дун устроился рядом с женой.
  Как интересно, а ведь о том, что капитана все принцессы считают тут своим, Гийом с сообщником тоже забыли сообщить заранее. Меня все сильнее начинает настораживать растущая с каждым часом куча недомолвок и тайн. Интуиция просто криком кричит, что не зря Гийом оставил на объяснение со мной так мало времени. Практически в обрез. Хотя вполне мог бы разбудить и на несколько часов раньше. Значит, была на то важная причина, ведь все остальные, даже самые незначительные детали он продумал очень тщательно.
  Вот только не учел одной мелочи. Моего профессионального чутья и накопленного опыта. Да еще старательно вбитой в меня наставницей истины: без умысла только птички на голову капают, а у всех людей есть причины, чтоб поступать так или иначе. И те, кому удается их разгадать, живут, как правило, намного дольше.
  - А еще мне нравится меч, - мечтательно продолжила Леса, - рыцарь с мечом выглядит так мужественно.
  - Совсем как тот лорд, что прыгает за восточной стеной по утрам, - в сладеньком голоске Тины прозвучал ехидный намек на неизвестные мне, зато очень понятные остальным обстоятельства.
  И судя по румянцу, вспыхнувшему на щечках Лесы, этого прыгуна не зря связывают с ней.
  Так, похоже, у меня появилась первая задача, проверить, кто же это такой там у них прыгает? Еще один утаенный Гийомом факт или неизвестное даже ему обстоятельство? И почему я внезапно почувствовал всплеск необъяснимой ревности? Словно, едва вместе с должностью учителя получив какие-то права на этих милых девушек, вдруг обнаружил, что кто-то нагло пытается влезть на мою территорию.
  - А когда мы начнем заниматься? - Это снова одна из близняшек, Эни или Нила.
  - Как только ваши гувернантки сообщат мне, что у вас появилось свободное время, - важно сообщил я, наивно полагая, что принцессы должны быть заняты изучением разнообразных наук, манер и умений по двенадцать часов в день, и мне придется выбивать свой час в жестоком споре с гувернантками.
  - Так у нас сейчас как раз свободное время, - кротко объявила лукавая Тина, и все сидящие за столом ожидающе уставились на меня.
  И если во взгляде Дили еще сквозило настороженное сочувствие, то голубые глазки девиц смотрели с едва заметным веселым торжеством. Думают, небось, что поймали меня на слове. А уж с чего так радуется Дун, я и вообразить не могу, поэтому начну именно с него.
  - Дун, тебе не трудно будет принести сюда ведро муки? - преувеличенно вежливо прошу весельчака, и с удовольствием замечаю, как хитринки в глазах принцесс начинают уступать место откровенному изумлению.
  - Зачем? - Он еще и протестовать пытается?
  - Так нужно, сам поймешь.
  - Что мы будем делать с мукой? - Разумеется, это Леса, кто же еще.
  В эту девочку боги влили столько непоседливости, что неплохо было бы разделить на остальных.
  - Не с мукой, а из муки, - невозмутимо поправил я, спокойно допивая чай.
  - Ну, из муки. - От нетерпения она даже ножкой под столом притопнула. - Ты же нас оружию должен учить? Тогда причем тут мука?
  - При том, что именно из нее вы и слепите себе оружие на первый урок.
  - Как это, слепите? - сразу ухватилась за мои слова Эни или Нила. - Я что-то такого оружия не знаю.
  - А ты знаешь все на свете?! - с нарочитым уважением протянул я. - Тогда просто сиди и смотри, что будут делать другие.
  Принцесса протестующе фыркнула и по подаренному мне строптивому взгляду стало предельно ясно, сидеть и просто смотреть она теперь ни за что не станет. Ну, так ведь именно этого я и добивался.
  - Вот мука, - бросив в меня уничтожающий взгляд, с грохотом поставил на стол ведро Дун.
  - Спасибо Веник, ты настоящий друг. Где бы еще взять немного салатного масла и воду?
  - Вот. - Заинтригованная не меньше воспитанниц Дили метнулась к шкафу.
  - Освободите перед собой на столе немного места, - поднявшись со стула, я подхватил одной рукой ведро, а другой тарелку.
  Несколько шагов, взмах руки и перед Лесой белеет горка муки. Еще шаг - мука появилась перед Тиной. Потом по горке близнецам, Ести и мне. Должен же кто-то показать принцессам, как делается тесто. А кроме себя самого доверить эту работу мне пока некому.
  - Делаете посредине глубокую ямку, - сопровождая свои действия подробными пояснениями, копаю в своей кучке лунку.
  Ох, и давненько же я не занимался этим делом, как бы не осрамиться.
  - Потом льете туда пару ложек масла, немного воды и мешаете ложкой, понемногу добавляя воду. Как из половины муки получилась густая кашка, воду больше не добавляем.
  - А если я не захочу возиться в муке? - испытующе смотрит Ести.
  - Тогда тебе не удастся проверить себя на меткость и ловкость, - не прекращая работы, безразлично пожимаю плечами.
  - А почему тесто не могут сделать кухарки?
  Все девушки увлеченно возят руками в муке, и вопросы задают, как мне кажется, только с одной целью, проверить меня на быстроту реакции.
  - Во-первых, кухарок я не вижу. Леса, возьми немного сухой муки и сотри ею с рук налипшее тесто. Во-вторых, вам все равно нужно размять пальцы, а когда делаешь тесто, это намного приятнее. Тина, не хватай себя за лицо, придется умываться.
  - Я Ести, - обиженно буркнула принцесса, которую я как раз и называл про себя Ести, а теперь специально назвал Тиной, чтобы проверить свою память.
  - Извини, постараюсь тебя запомнить. Но вот как вы различаете Эни и Нилу мне, наверное, никогда не понять.
  - Мы их и сами путаем, - невольно помогла мне давно отложившая книгу Клата. - В детстве даже ленточки разные привязывали. А когда они начали ими меняться, вообще сбились, одно утешало, полные-то имена у них одинаковые.
   - Потом вот так месим тесто до тех пор, пока не станет легко отставать от рук. И накрываем его тарелкой. Леса, давай я тебе немного помогу. Вот так, теперь мни сама, да не бойся давить, оно от этого только лучше станет. Эни, давай капнем воды, у тебя слишком сухое получается.
  Я не спеша двигался вокруг стола, помогая девушкам справиться с явно непривычной работой, и уже добрался до рыхлого куска, с которым сражалась Тина, когда в наш дружный творческий труд ворвался возмущенный голос Элессит.
  - Кто мне скажет, что здесь происходит?
  - Мы тесто делаем, - насупившись, буркнула Леса, заронив в мою душу очень нехорошие подозрения.
  Старшую принцессу тут, похоже, не очень-то любят. А может просто боятся? Наверняка ведь она считает себя самой главной в этом маленьком мирке.
  Но как бы то ни было, нельзя позволить ей нарушить едва наметившееся взаимопонимание, и потому мне придется срочно вмешаться. Хотя и очень не хочется.
  - Простите, ваше высочество, - развернувшись к вошедшей лицом, произношу с холодком в голосе, - но обучать ваших сестер владению метательным оружием я собираюсь так, как считаю нужным.
  - Каким еще оружием? - близоруко щурясь, вгляделась в меня Элессит, и внезапно выражение ее личика начало стремительно меняться.
  Узнавание, растерянность, досада... А затем уши горбуньи вспыхнули огнем, и она одарила меня таким горестно-виноватым взглядом, что я сразу начал ощущать себя негодяем, ударившим хромую собачонку. Как же я сразу не сообразил-то, что принцесса не узнала меня, придя сюда с улицы. Да еще и зрение у нее, по-видимому, слабовато. Интересно, почему она не обращается к лекарю, или это старинное заклинание так действует?
  - Лорд Антор решил, что принцессам неплохо бы уметь защищаться, - отстраненно сообщила в никуда Клата, не поднимая глаз от раскрытой книги.
  Непонятно, когда она успела вновь распахнуть свой фолиант, ведь всего пару минут назад очень живо интересовалась тестоделием.
  - А мне не нужно уметь защищаться? - горько усмехнулась горбунья и порывисто повернула к двери.
  Ее нужно остановить любой ценой, понял я, увидев, как резко поскучнели взгляды всех присутствующих, и очертя голову ринулся спасать положение.
  - Лично я считаю, что вам наоборот, это необходимо больше, чем другим, - невозмутимо бросил я ей в спину, чувствуя, как на пару мгновений замерло от напряжения сердце.
  И когда она застыла всего в одном шаге от двери, облегченно перевел дух. Уф, такое ощущение, словно от шайки бандитов сейчас отбился.
  - Почему же тогда меня не позвали? - еще неуверенно поинтересовалась она, но в глубине выразительных глаз уже стремительно таяли остатки недоверия и обиды.
  - Я как раз собирался попросить Веника сходить за вами, - объявил так твердо, что сам готов был поверить в эти слова.
  - Кто такой Веник? - делая несмелый шаг к столу, заинтересованно подняла бровь Элессит.
  - Меня так на корабле звали, - со вздохом облегчения признался капитан и, видимо вспомнив, кто его выдал, едко добавил, - а вот Тая звали Молчуном.
  - Так с кем там было разговаривать?! - пренебрежительно фыркнул я в ответ и с преувеличенной печалью вздохнул, - двадцать мужчин - и ни одной принцессы.
  Личики девушек засветились польщенными улыбками, гнетущее напряжение схлынуло, как волна с прибрежных камней, и я немного расслабился. Но в счет, который собирался предъявить Гийому, мстительно внес еще несколько пунктов.
  - А зачем вам тесто? - остановившись возле моего места, робко поинтересовалась горбунья, поглядывая, как я тискаю произведенный Тиной продукт.
  - Я собираюсь научить вас владению метательным оружием. Но в первый день ни одному ученику не дают в руки боевое оружие. К утру я сделаю парочку учебных дротиков, а пока мы будем бросать тесто. Я видел в приемном зале подходящее для тренировок место.
  - А почему нам нельзя сразу ножиком? Хотя бы кухонным, - капризно надула губки Ести.
  - Потому что мне очень жаль ваши пальчики, боевое оружие очень острое, порежетесь. А кухонный нож вообще не приспособлен для метания. Да и стены мы им попортим. Так что сегодня бросаем шарики из теста. Сейчас я покажу, как их делать.
  - А у меня нет теста, - снова помрачнела Элессит, но к этому я уже успел подготовиться.
  - Как это нету, - сделал самое оскорбленное выражение лица, на какое способен, и поднял лежащую перед ней тарелку, - а это что?
  - Это... мне? А как же ты? - Робкая надежда, проступившая сквозь тающее недоверие, лучше любых лекций доказала, как ошибочны бывают первые впечатления и несправедливы поспешные суждения.
  - А я уже давно не режу оружием своих рук, - бесшабашно улыбнулся я в ответ, - потому сделал это тесто специально для вас.
  И по благодарной улыбке, робкой тенью скользнувшей по бледным губам, понял: между нами наконец-то окончательно установился мир.
  - Мы тоже каждый день держим в руках ножи, и давно ничего не режем, - трогая пальчиком упругую поверхность заготовки для снарядов, строптиво пробурчала одна из близняшек.
  - Я покажу вам разницу, - покладисто согласился я, с самого начала точно зная, что без наглядной демонстрации не обойтись, - дайте мне ваш самый острый кухонный нож.
  - Тот, которым Мира картошку чистит. - Неугомонная Леса тут же оказалась возле шкафчика.
  - Крепко зажми его в руке и держи над столом, - вручив нож недоверчиво прищурившейся Ести, я взял из вазы томно желтеющую грушу прошлогоднего урожая.
   Зрители перестали возить по столу куски теста и замерли в ожидании моих действий. А я просто поднял грушу на уровень плеч и уронил на нож. Груша предсказуемо чиркнула по ножу матовым боком и, получив легкую царапину, тяжело шлепнулась на скатерть.
  - Теперь твоя очередь бросать, - галантно подал несчастный фрукт принцессе и неуловимым жестом выхватил пару ножей.
  - Ух ты, - впервые за все время подал голос мажордом, - ловко.
  - Бросай, - держа ножи накрест, резко скомандовал помощнице, и она от неожиданности выпустила из рук приговоренный к четвертованию плод.
  Груша, пролетев сквозь ножи как через пустое место, ударилась об стол и, после секундного интригующего промедления, лениво развалилась на четыре части.
  Этому маленькому фокусу научил меня один из учителей, и вся соль в том, что его никогда нельзя повторять. Иначе кто-нибудь глазастый обязательно засечет, как я точно подвел перекрестье ножей под сочный снаряд и едва заметно, но молниеносно двинул ими в разные стороны.
  Потому-то, пока принцессы восхищенно изучали ровные грани четвертинок, я тщательно вытер салфеткой свое оружие и непреклонно убрал на место.
  - Теперь о тесте, - стремясь погасить появившееся в глазах учениц разочарование, вызванное исчезновением моих ножей, спросил я, - кто уже сделал шарик и может дать мне на минутку?
  - Я, - протянула липкий кусочек Тина.
  - Спасибо, - пару раз смяв тесто в пальцах, подкинул, чтобы почувствовать его вес, и без замаха швырнул в стену.
  - Бум! - возмущенно отозвался на такую фамильярность начищенный до блеска медный котел, приобретший сероватую нашлепку в самой середине днища.
  - А! - понимающе протянула Леса, и её шарик немедля сбил с полки серебряное блюдо.
  - Стоп! - поднял я руки, останавливая загоревшиеся азартом глаза юных принцесс. - Я же сказал, что тренироваться вы будете в зале. Положите свое тесто на тарелки и несите туда. Ваше высочество, вам помочь?
  - Нет, спасибо, я хочу сама. - Элессит подхватила мой маленький подарок и вслед за сестрами поспешно устремилась к двери.
  Похоже, не так уж много у них подвижных развлечений, если они пришли в такой восторг от простой детской игры в бросалки, вздохнул я, подбирая с пола отвалившиеся комки теста. И поковылял вдогонку за принцессами, спасать парадные портреты герцогских предков от неэстетичных нашлепок. Пока не все тесто осело на стенах и барельефах, мне нужно показать ученицам несколько простых приемов правильного кидания различных предметов. Очень нужная для женщин наука, если вдуматься.
  
  
  Глава 11
  
  - Ложись, я сам стяну твой сапог, - ворчал Макквин, запирая за собой дверь. - Разве можно так относиться к своим ранам? И, тем более, не стоит потакать детским капризам. Ну вот, взгляни, вся повязка в крови.
  Я, конечно, благодарен лекарю за то, что он суровым окриком прекратил тренировку, превратившуюся в веселую забаву, перед кажущейся простотой которой не устояла даже меланхоличная Клата. К тому времени тесто приобрело тёмно-серый цвет, а мрамор на стене, в которую мы бросали мягкие снаряды, получил дополнительные разводы.
   Уже через час смешались в одну кучу липкие шарики, которые мажордом помогал мне собирать со стен и пола, когда оказывалось, что бросать больше нечего. А кружевные платочки принцесс выглядели обрывками половой тряпки, которую экономная хозяйка никак не решится выбросить.
  Но все это казалось пустяками по сравнению с веселым азартом, охватившим не только принцесс, но и остальных обитателей дворца. Оживленные споры на тему, кто сколько раз попал в самую середину круга, нарисованного пожертвованной Маком охрой, и умоляющий блеск девичьих глаз останавливали меня каждый раз, как я собирался объявить тренировку законченной.
  - Спасибо, Мак, - следя за ловкими движениями рук лекаря, покаянно пробормотал я, - и за рисунок тоже. Дротик получился как настоящий. А ты не пробовал рисовать портреты? Мне кажется, у тебя должно неплохо получиться.
  Вот что я сказал такого, что он сразу подобрался как кошка, заметившая вбежавшего в дом пса? И отчего движения его рук вдруг стали рвано-торопливыми? Как будто ему сообщили, что где-то неподалеку горят его любимые акварели?!
  - Тай!
  Стук в дверь и зов Дуна заставили лекаря засуетиться еще сильнее. Спешно завязав небрежный узелок, он подхватил ворох грязных полотен и почти бегом ринулся открывать двери.
  - Утром приду, сменю повязку, - ужом проскользнув мимо капитана, сухо бросил лекарь уже из коридора.
  - Странный он какой-то, - полувопросительно протянул я, однако Дун на уловку не клюнул.
  - Где и как ты встретился с тем человеком, которого привел к конюху? - тщательно заперев дверь и устроившись рядом со мной на стуле, строго осведомился он.
  Мгновенно переставая быть ворчливым отставным капитаном, добрым дядюшкой Дуном и простецким болтуном. И только теперь до меня в полной мере дошло, насколько я ошибался насчет прислуги. На самом деле не было тут ни лекаря, малюющего от скуки цветочки, ни вальяжного мажордома. Ни их жён, доброй простушки Дили и молчаливой хитроватой Клаты.
  Да и быть не могло. Просто никогда не доверил бы предусмотрительный и бдительный консорт своих детей обычной прислуге. Даже давно проверенной и искренне преданной. И если они не лгут, что поселились в замке до рождения младших принцесс, значит, он потихоньку внедрял сюда своих людей еще задолго до катастрофы.
  И мне ли не знать, как такое делается, вокруг нашего Торреля тоже нет ни одного лакея или повара, не принадлежащего изначально сыску или ковену.
  Но раз так, возникает совершенно законный вопрос, а насколько я могу доверять самому Гийому? И не сам ли он плетет многослойные интриги, вовлекая в них не только специально обученных людей и простых сограждан, но и неучтенные врагами силы из соседних государств?
  А в таком случае мне тоже нужно начинать собственную игру, ведь следуя чужим замыслам выиграть невозможно. А выиграть надо, во что бы ни стало, вернуться домой без друзей я просто не смогу. Значит, нужно вести себя как можно осмотрительнее и спешно искать если не помощников, на которых мне до сих пор фатально не везло, то хотя бы сочувствующих. И никого на эту роль, кроме пятерых наивных девиц, и одной обиженной на жизнь принцессы, вокруг не наблюдается.
  Не знаю, смеяться или плакать от эдакого "богатого" выбора, только на ужин я теперь пойду обязательно. Хотя несколькими минутами раньше хотел дать отдых больной ноге.
  - Ну, ты же понял, что кто-то, догадавшийся о планах герцога, сделал все возможное, чтобы не допустить меня на соревнование? - мгновенно сделав свои выводы, также серьезно осведомился я. - Вот я и решил проверить, не следят ли за входящими. Нырнул в кусты и сразу обнаружил соглядатая. Разговаривать, сам, понимаешь, было некогда, вот и пришлось его временно устранить.
  - Ясно, - задумчиво прищурил он глаза, - а больше ничего подозрительного не заметил?
  - Заметил, - решив не утаивать сведений, от которых лично мне никакого проку, подробно рассказал Дуну про господина, исподтишка командовавшего распорядителем.
  - Если я его тебе покажу, сможешь узнать? - Блеск, мелькнувший в глазах капитана, был настолько знаком мне по сыскарям, взявшим след, что сдержать усмешку стоило большого труда.
  - Разумеется, я специально рассмотрел его повнимательнее. - Бросая Дуну такой щедрый подарок, я одновременно преследовал и собственные цели. Возможно, поняв суть их интриг, мне удаться найти решение собственных проблем?
  - Это хорошо. - Капитан торопливо устремился к выходу. - Встретимся за ужином.
  Даже не спросил моего согласия, задумался я, разглядывая захлопнувшуюся за ним дверь, видимо считает, что не имею права не ходить. Тогда нужно потихоньку собираться, и первым делом найти чистую рубаху. Моя, после тренировки, совершенно не подходит для появления в таком высоком обществе.
  В сундуке, вопреки моему ожиданию, оказалось столько рубах, подштанников и любимых северянами шерстяных чулок, что у меня появилась идея сначала сходить в мыльню. Прихватив чистую одежду, я некоторое время крутил в руках ключ, размышляя, стоит ли таскать его с собой, и пришел к однозначному выводу - не стоит.
  Раз они все тут профессионалы, то открыть мою дверь отмычкой или даже запасным ключом ни для кого не составит труда, а прятать мне совершенно нечего. Единственная моя ценность - пояс с оружием и оставлять его где-либо я не намерен.
  К тому же, проверить, входил ли кто-то в комнату без моего ведома, легко можно и без ключа. Две-три соринки, словно случайно прилипшие к полу, не сможет миновать даже самый бдительный сыщик.
  Осторожно прикрываю двери и бодро хромаю в умывальню, сосредоточившись на решении сугубо личной проблемы, как помыться и не намочить свежие повязки?
  
  В конечном итоге я с этой задачей, хоть и с большим трудом, но справился, и, возвращаясь в свою комнату посвежевшим и довольным собой, даже не предполагал, что жизнь уже приготовила мне новое испытание.
  Первый же беглый взгляд, брошенный на оставленные для проверки соринки, показал, осторожничал я не зря. Кто-то побывал тут в мое отсутствие, и исчез, не дождавшись возвращения хозяина.
  Очень интересно, а что лазутчик собирался тут найти?
  Или?!
  Что принес?!
  Внимательно оглядев комнатку, я на миг задумался, а куда бы сам подложил тут небольшой предмет? Особенно если бы желал, чтоб его подольше не обнаружили? В конце концов, мой выбор остановился всего между тремя местами: тяжелым шкафом, кроватью и сундуком. Именно в таком порядке. Следовательно, и искать нужно начинать со шкафа.
  С привычной ловкостью проверив карманы и рукава камзолов и плащей, перетряхнув штаны, жилеты, плащи и обувь, я невольно злорадно ухмыльнулся, найдя неопровержимое доказательство сделанных ранее заключений. В карманах не нашлось ровным счетом ничего, даже забытого платочка или клочка бумаги, которые обычная прислуга ни за что не решилась бы выбросить из господских карманов.
   Посылка обнаружилась только в сундуке, на самом дне, под кучей белья. И я был абсолютно уверен, полчаса назад этого завернутого в полотно свертка тут не было. Лично перерыл все в поисках простых чулок.
  Заперев дверь, и предусмотрительно оставив ключ в замке, я со всеми возможными предосторожностями извлек сверток из сундука и кончиком самого длинного ножа опасливо развернул тряпицу.
  Ну, спасибо, герцог Антор, такой подлости я от твоей светлости ну никак не ожидал! Подкинуть мне мои же собственные зелья, до такого змейства не каждый злодей додумается. И действительно, как просто! Что бы ни случилось теперь во дворце, достаточно сделать обыск - и вот он, злоумышленник, пойман с поличным.
  Пару минут я в полном отчаянии разглядывал крошечные флакончики, пытаясь придумать, куда бы их перепрятать. Просто выбросить не получится, теперь я уверен, что сыскари консорта следят за каждым моим шагом.
  Выход я в конце концов придумал. Рассовал по пустым пенальчикам от дротиков несколько совершенно безобидных флакончиков, в том числе бальзам магистра Рендиса, бывший матрос вполне мог купить такой где-нибудь в южном порту. А кошель с остальными зельями прицепил на пояс, под оружие, решив, что смотря по обстоятельствам, попытаюсь припрятать его где-нибудь в столовой, либо в одном из залов дворца. Ну, а если уж не повезет найти подходящее местечко, придется просто забросить под первый же попавшийся колючий куст.
  Однако действительность снова одним махом разрушила все мои задумки.
  Ужинали принцессы, как оказалось, на кухне, вместе с прислугой. Лишь крепкие рыжие девицы, представленные мне как горничные и прислуживающие сестрам за ужином, не сели с нами за стол.
  - Кухарки и повар приходят рано утром и до обеда готовят еду на весь день. Потом ужин выносят на лед, а разогреваем мы с Клатой, - тараторила Дили, подкладывая мне жаркое, - поэтому завтракаем и обедаем в столовой, а пьем чай и ужинаем тут.
  Все продумано до мелочей, правильно расшифровал я её пояснения, чем меньше времени повар с помощницами проводят во дворцовой кухне, тем проще за ними проследить. Да и ужинать тоже безопаснее прямо на кухне, никто не сможет незаметно добавить в еду какую-нибудь гадость.
  Однако я ничего не ответил гувернантке, настроения вести легкую беседу не было, да и пояс с зельями не давал забыть о себе. Принцессы, в начале ужина оживленно обсуждавшие урок "тестометания", заметив моё угрюмое молчание, постепенно примолкли, и только изредка бросали в мою сторону быстрые виноватые взгляды. Видимо, припомнили слова лекаря о моей ране, и теперь считают себя едва ли не чудовищами, заставившими побегать несчастного калеку.
  Мне очень хотелось сказать девушкам в утешение несколько добрых слов, дружески улыбнуться, пошутить, но усилием воли я сдержал эти благие порывы. Шутки и легкая болтовня грозят легко перейти в вечерние посиделки, а мне просто необходимо после ужина остаться одному. Чтобы попытаться избавиться от смертельно опасных улик.
  Мы уже запивали холодным компотом поданный на десерт ягодный рулет, когда за окном оглушительно громыхнуло. Я был настолько поглощен собственными тяжкими раздумьями, что сначала даже не понял, откуда донесся этот звук, и привычно схватился за пояс, готовясь достойно встретить появление неведомых злодеев. И в тот же момент моего колена незаметно для других успокаивающе коснулась рука капитана.
  - Вот и гроза пришла, не зря мои старые кости еще с обеда покоя не давали, - благодушно проворчал он голосом дядюшки Дуна, и принцессы, словно только его объявления и ожидавшие, засуетились, спешно выбираясь из-за стола.
  - У нас есть любимая комнатка в башне, там мы всегда пережидаем грозу, - вежливо сообщила Клата, - ты идешь с нами?
  - Благодарю, не в этот раз, - так же учтиво раскланялся я и поковылял в свою комнату.
  Приоткрывая дверцу, ведущую к комнатам прислуги, я бросил беглый взгляд вслед сотрапезникам и убедился в искренности гувернантки. Никого уже не было в кухонном коридорчике, лишь вдали звенел голосок Лесы, что-то напористо доказывающей сестрам.
  Плотно прикрыв дверь, я спустился по лестнице и неспешно побрел вдоль левой стенки, словно в поисках опоры изредка касаясь ее поверхности. А заодно и всех встречающихся мне дверей. И когда одна из них вдруг призывно подалась под рукой, довольно хмыкнул, именно это я и искал. Оглянувшись еще раз, прислушался - никого. Решительно снял со стены ближайшую лампу и бесстрашно нырнул в темное нутро неведомого чулана.
  Потянуло по ногам острым холодком, метнулся в лампе язычок пламени. Уходящие в сумрак длинные широкие стеллажи, рассчитанные на полный челяди дворец, были почти пусты, лишь на ближайших к дверям стояло несколько корзин, кувшинов и бочонков. Да сиротливо висели на утыканной крючьями стене два початых окорока.
  Мгновенно забыв про свою хромоту, я торопливо направился в самый дальний угол, в надежде отыскать укромное местечко, где можно на пару дней спрятать мои зелья. Позже постараюсь придумать что-нибудь получше.
  Легкий скрип, раздавшийся где-то неподалеку, сработал как сигнал, приказавший моему сознанию мгновенно затушить лампу и затаиться. Скрип повторился, и вдруг в чулан вместе с волной сырого воздуха, пахнущего дождем и мокрой землей, ворвались шелест ливня и отзвуки грома. Вот змейство, а я даже не успел разглядеть находящееся под потолком оконце! Осторожно поставив лампу на стеллаж, я выхватил из пеналов оружие, похоже, выпал случай показать лазутчикам свое уменье.
  - Посвети, - хриплый шепот заставил мое сердце смятенно сжаться, а руки сунуть дротики на место.
  Я узнал голос герцога мгновенно и также быстро сообразил, что оружие мне в этот раз не поможет. Бесшумно отступив к стеллажу, вороватой мышкой нырнул под нижнюю полку. И, стараясь ползти как можно бесшумнее, забился в самый дальний угол с облегчением обнаружив, что заметить меня можно только с одной стороны, из-под стеллажа. Да и то для этого придется нагнуться пониже. С двух сторон меня защищал холодный камень стен, а с третьей - поставленная впритык к стеллажу огромная бочка. Шладбернские рыбаки обычно хранят в таких соль, так что думаю, не ошибусь, если и здесь повара не изменили национальному обычаю.
  В чуланчике тем временем посветлело, и в щель между бочкой и стойкой стало возможным разглядеть две пары ног, бесшумно двигающихся по проходу. Потом раздался тихий стук, словно на пол положили что-то твердое.
  - Тише! - прошипел от распахнутого оконца Гийом, и в этот миг тишину вновь расколол протяжный раскат грома. Гроза явно удалялась от замка.
  - Все, - доложил один из сообщников герцога, после того как они сделали несколько рейсов к окну и назад.
  - Лестницу суньте под полку поближе к окну, - властно скомандовал оставшийся снаружи Гийом, и я еще сильнее вжался в угол, представляя, чем может закончиться для меня его приказ.
  Однако сообщники герцога вовремя сообразили, что бочка может им помешать, и спрятали довольно длинный предмет под противоположным стеллажом.
   - А соль сейчас переставим или потом?
  У меня снова все замерло в душе, ох, как не вовремя люди Гийома решили проявить рвение! Ведь если они сейчас укатят бочку, вполне смогут разглядеть мою персону. А уж что им захочется со мной сделать, наверняка не знает даже бог справедливости Амирту.
  - Не нужно, вылезайте, гроза закончилась, - поторопил помощников консорт, а я облегченно выдохнул и пообещал себе, что пошлю Ештанчи денег на покупку дров для алтаря.
  Едва за лазутчиками захлопнулась тяжелая дубовая створка оконца, усиленная железной решеткой, я сунул в приютивший меня уголок предательский кошель, присыпал его мусором и пылью и рванул прочь. Лишь на пару мгновений приостановившись перед выходом из чулана, чтобы прислушаться к происходящему в коридоре и слегка почистить одежду.
  В своей комнате я прежде всего запер двери, затем, сбросив камзол со штанами и выбив из них пыль уже основательно, засунул вещи в самый дальний угол шкафа. И только после этого, уже не торопясь, устроился на постели, погасил лампу и принялся собирать из небольших кусочков, имеющихся в моем распоряжении, истинную картину происходящего.
  
  Не знаю, то ли усталость взяла свое, то ли в мазях лекаря были особые компоненты, но додуматься я ни до чего так и не смог, попросту провалившись в темноту сна.
  А когда проснулся, было уже светло, и робкий солнечный лучик, отважно пересекший комнатку, гулял по двери, изучая старинные царапины и витую головку ключа. Что-то такое нужно было сделать на рассвете, сладко потянувшись в мягкой постели, лениво попытался припомнить я.
  Ах, змейство! Вспомнил! Я же собирался посмотреть на того сердцееда, что скачет по утрам возле дворца. Вот только как мне выяснить, где именно это происходит, если с вечера, занятый собственными проблемами, я так и не удосужился ни у кого узнать поподробнее?
  Уже через несколько минут, умывшись и приодевшись, я влетел на кухню, даже не стараясь придумывать заранее какой-нибудь план. Решив просто действовать по наитию.
  И оно не подвело, возле обеденного стола, за чашкой бодрящего отвара уже сидела немного хмурая со сна Дили, а возле плиты сноровисто суетились кухарка и повар. Еще одну кухарку я обнаружил в уголке, рядом с корзиной овощей и котлом с водой. В ее руках мелькал тот самый нож, что приносила вчера Леса, и можно с уверенностью предположить, что это и есть его хозяйка Мира.
  - Доброе утро, - вежливо приветствовал я поваров, - Меня зовут Зетай Унзури и я новый учитель принцесс.
  - Я Лимен, - на секунду обернулся от кастрюльки повар, не переставая энергично мешать свое варево.
  - Я Мира.
  - Я Женни.
  - Доброе утро, Тай. - Дили уже наливала в мою чашку душистый напиток. - Что будешь есть? Советую позавтракать поплотнее, обед наверняка будет позже обычного, да и нормально поесть вряд ли удастся.
  - А каков вообще сегодняшний распорядок? - только теперь заинтересовался я, начиная понимать, что и мне придется подстраиваться под праздничную церемонию.
  - Часа через три прибудут члены совета и герцог, и вместе с принцессами отправятся на морскую лестницу. Там есть специальная площадка. Мы все тоже последуем за ними. - Она бросила на меня внимательный взгляд, желая убедиться, все ли я понял правильно.
  Разумеется, всё. Несмотря на то, что формально герцог окажется один против кучи советников, на самом деле за его спиной будет стоять шестеро специалистов охраны и сыска. Считая меня.
  Ничего не могу сказать, нравится мне его предусмотрительность. Вот только узнать бы еще, что он задумал, не зря же они вчера натаскали в чулан кучу дубовых брусьев.
  - Спасибо, - ответил я гувернантке вслух, дав ей понять взглядом, что прекрасно понял предупреждение, - а ветчина или окорок есть?
  - В чулане, - не оборачиваясь, откликнулся повар, - чуть позже принесу.
  - Я мог бы и сам сходить... но не знаю, где это, - с притворным сожалением вздохнул я, исподтишка наблюдая за Дили, и отчетливо разглядел на ее лице тень досады.
  Ну, разумеется, она туда пойти не может, нельзя оставить без присмотра поваров, зайцу понятно, что женщина не просто так сидит тут спозаранку. А повара заняты своим делом, следовательно, остается всего один вариант. Похоже, моя уловка должна сработать.
  - Третья дверь по левой стороне, там не заперто, - подавив вздох, просветила меня Дили. - Лампу возьмешь со стены.
  - Хорошо, - буднично ответив ей, я прихватил тарелку и отправился за окороком.
  - А нож не забыл? - догнал меня оклик Лимена, и в нем прозвучала скрытая насмешка.
  - Ножи я никогда не забываю, - с превосходством сообщил я слишком внимательному повару святую истину и степенно вышел из кухни.
  А вот до чулана уже почти бежал, наверняка зная, что это самое слабое место моего спонтанного замысла, в коридоре в любой миг мог появиться еще один проснувшийся охранник. И только сорвав со стены лампу и захлопнув за собой дверцу, я остановился передохнуть и осмотреться. Вчера мне было совсем не до этого, зато теперь можно без помех изучить совершенно обычный, на первый взгляд, чуланчик.
  Что можно делать здесь дубовыми брусьями - вот единственный вопрос, интересующий меня в данный миг.
  Тщательно разглядев и изучив дверь, стеллаж и даже крючья в стене, я невольно обратил внимание на более новые стойки, к которым крепятся полки. Причем, что особенно любопытно, заменены только те, что стоят возле двери. И поставлены они не впритык к стене а на расстоянии ладони.
  Ловко придумано. Мне даже не требуется доставать из-под стеллажа задвинутый к самой стене брус, чтобы убедиться, он и по толщине и по длине точно подходит, чтобы можно было засунуть за стойки. И значит достаточно кому-то из дворца пройти в этот чуланчик и, заложив дверь, по лестнице выскользнуть в незапертое оконце, как у него появится шанс обогнать преследователей на несколько минут. Разумеется, чтоб сбежать, зачем же еще? И понятно, что побег консорт готовит для своих дочерей. Но вот куда он собирается их увести? В зеленый монастырь? Или дальше? И что будет после этого побега с прислугой, со мной и с затерявшимися в глубинах подвала магами? Десятки вопросов крутились в моей голове, и ни на один не было ответа, а задерживаться здесь дольше становилось небезопасно.
  Понюхав окорока, я выбрал тот, что пах дымком и укропом, и быстро настрогал стопку ровных, тонких ломтей. Надо же предъявить зрителям достойную причину своей неспешности. Если, разумеется, кому-то вздумается засомневаться.
  
  Я уже доедал третий ломтик, любезно обжаренный для меня поваром, и ломал голову, под каким предлогом на минутку увести Дили из кухни, чтобы без свидетелей расспросить про таинственного прыгуна, как повод прибежал сам. В виде недовольно хмурившей светлые брови Клаты.
  - Доброе утро! Дили, ты позавтракала? - на первый взгляд ничего необычного нет в этих словах, если не знать, кто их произносит.
  Теперь я тут покараулю, а тебе нужно срочно бежать. Сама знаешь куда - перевожу я для себя и вместе с капитаншей поднимаюсь из-за стола.
  - Я тоже уже позавтракал. Спасибо, все было очень вкусно!
  Из кухни я успел выскочить почти одновременно с Дили, и, сделав рывок, догнал гувернантку на выходе из кухонного коридорчика.
  - Дили!
  - Да? - устало глянула она таким проницательным взглядом, что всякое желание выяснять интересующие меня подробности обходными путями исчезло бесследно.
  - Вчера девушки шутили насчет какого-то рыцаря, гуляющего по утрам под стенами, я намерен на него взглянуть.
  - Смел! - с насмешливым одобрением хмыкнула Дили, - и в другой день я еще подумала бы... как ответить. А сегодня... Леса все равно улизнет туда, попробуй навязаться в сопровождающие. Жди в этом зале, мимо ей не пройти.
  Гувернантка умчалась по широкой лестнице наверх, оставив меня одного в полумраке приемного зала, и это слегка насторожило. Ну я понимаю, праздник, наряды, прически... но за мной ведь должен кто-то следить? А вдруг я решу сбежать? Или полезу в тот подвал, где находится... что-то враждебное всем магам.
  И едва додумав до конца эту мысль, я полной мере осознал, каким был болваном, когда задавал вопросы монаху. И почему он так торопился. Совершенно напрасно, между прочим, если до самого важного вопроса я дошел только теперь.
  Почему артефакт увлек в подвал герцогиню, если был настроен против магов?!
  Легкие торопливые шаги зазвучали у меня над головой, и я спешно поднялся с удобного кресла.
  - Леса?
  - Ой! Тай? - раздосадованно удивилась девушка. - А ты что тут делаешь?
  - Жду тебя, чтоб предложить себя в сопровождающие. Не положено приличным принцессам бегать по стенам в одиночку.
  - Это, если они принцессы, - задиристо фыркнула она и, не останавливаясь, помчалась дальше.
  - Даже если они не принцессы по рождению, то все равно девушки из знатных семей, к тому же, молочные сестры истинной принцессы. Но, что важнее всего, они её единственные настоящие подруги, среди фрейлин и придворных дам таковых ей никогда не найти, - спокойно объясняю, стараясь не отставать от нее ни на шаг.
  - Тебе не тяжело идти? - провокационно заинтересовалась Леса через несколько минут, безрезультатно попытавшись оставить меня позади.
  - Не очень легко, но если нужно будет бежать - я побегу, - ответил ей твердо, чтоб не осталось никаких сомнений по поводу моего решения дойти до конца.
  - Это они тебя успели научить... или папенька постарался? - презрительно дернула она плечиком, и я разозлился.
  Да почему я должен строить из себя добренькую гувернантку и вести себя так же, как пятерка смертельно уставших охранников? И вообще, не бывает гувернанток с кучей острых дротиков в поясе.
  - Послушай, Леса, - поймав девушку за руку, я силком усадил ее на скамью и сел рядом так, чтоб со стороны это выглядело вполне прилично, - между прочим, они, как ты назвала свою охрану, вот уже больше двадцати лет изображают прислугу и нянчатся с вами, не оставляя без надзора ни днем, ни ночью. А Гийом все помыслы и силы направил на то, чтобы вы были живы, здоровы и имели возможность сами выбрать свою судьбу. Своей же собственной судьбой и личной жизнью все они пожертвовали ради вас и ничего не требуют взамен. Я не говорю, что вы должны считать себя им в чем-то обязанными, но хотя бы уважать их за такое самопожертвование можно?
  - Что? - Девушка смотрела на меня расширенными глазами, ясно, что такая мысль даже близко не пробегала мимо ее хорошенькой головки, и не только её. - С чего ты взял... что они... охрана? Да нам Клата такие истории рассказывает и все наречия континента знает... таких охранников не бывает!
  - Элита! - уверенно подтвердил я. - Неужели вы не могли сами догадаться, что после несчастного случая с Элессит герцог ни за что не подпустит к младшей дочери обычных слуг? Или доверит вашу охрану обычным гвардейцам, что пьют эль в казарме переднего двора?! Ладно, пойдем дальше, я уже отдохнул.
   - Тай... - пройдя всего несколько шагов, обернулась Леса, - но тогда, значит, и ты не простой учитель?
  Да, мозги у нее работают. И отвертеться теперь уже не получится.
  - А ты как думаешь? - еще хитрее ухмыльнулся я, - только не нужно все, что думаешь, произносить вслух.
  - А твоя нога?! - резко останавливается она. - Значит, ничего не болит?
  - К сожалению, нога у меня все-таки болит. И перевязку нужно обязательно сделать, а то сегодняшней кутерьмы мне не выдержать, - признался я честно, поднимаясь по пологим ступеням на невысокую стену, скорее террасу, окружающую дворцовый сад с этой стороны. - Ну, и где же твой рыцарь, далеко еще?
  - Уже пришли, - задумчиво пробормотала она, - не видишь, что ли?
   Вот теперь рассмотрел. И даже слишком хорошо. А уж как я потрясен увиденным, трудно даже сказать.
  Дворец герцога построен на выдающемся в море утесе, и подобраться к нему вплотную невозможно. Зато на вершину одной из ближайших скал, выровненную ветрами и дождями, видимо, есть тропа для любителей постоять над бездной. И на этой крошечной площадке, на головокружительной высоте упражняется с мечом юный безумец.
  Превосходно проводя стремительные атаки и изящные отступления. Он явно преуспел за последнее время в этом умении, любой учитель мог бы по праву гордиться таким способным учеником.
  Вот только мне почему-то вовсе не хочется гордиться этим сумасбродом. А хочется взять безумца за шиворот и отвесить полновесную оплеуху. Он вообще, думает что-нибудь своей красивой башкой? Ведь если он сейчас ненароком оступится, то сломает не только собственную шею, а и жизнь этой доверчивой девочки. Вряд ли она сможет когда-нибудь оправиться после такого зрелища. Жаль, что нельзя крикнуть или бросить в сумасброда испепеляющий взгляд, на такое расстояние и стрела не долетит. И тем не менее нужно его как-то остановить.
  - Что ты молчишь? - подозрительно оглянулась принцесса, - Тай! Ты что так смотришь?! Ты что... знаешь его, что ли?!
  - Еще как знаю! - сердито рыкнул я сквозь зубы, стараясь не думать о том, как расценят мои дальнейшие действия гвардейцы с угловых башен.
  Хоть и не прорублены в них в сторону дворцового парка окна и бойницы, чтоб не пялили воины глаза куда не положено, вместо того, чтоб следить за подступами к замку, гвардейцы народ смекалистый. Я еще по пути сюда приметил блеск начищенных шлемов на узких смотровых балкончиках. А раз я их вижу, то и они вполне могут видеть меня.
  - Тай, если сейчас ты скажешь, что он пьяница, гуляка и мот, я с тобой больше никогда не буду разговаривать, - так серьезно предупредила Леса, что меня невольно пробрал смех.
  Потому что так сказать я не могу, даже ради спокойствия её гувернанток у меня не повернется язык оболгать своего друга. Он на самом деле совершенно равнодушен к вину и прочим веселящим напиткам, а деньги хоть и тратит, не мелочась, но зарабатывает на чистокровных жеребцах намного больше. Да и что гуляка, тоже сказать нельзя, хотя с тех пор, как перебрался в Торсанну, случилось у него несколько довольно бурных, но непродолжительных романов. И каждый раз я сам, лично, тщательно изучал все обстоятельства, приведшие к разрыву с очередной кандидаткой в невесты. Торрель очень заинтересован в его браке с какой-нибудь из родовитых, но небогатых девиц, надеясь его состоянием поддержать хиреющую знатную фамилию.
  И хотя я придерживаюсь несколько иного мнения на этот счет, но негласным расследованием неудавшихся свадеб занимался с большим старанием. И каждый раз с огромным удовольствием убеждался, что Зигель был прав, давая отставку очередной претендентке. Несмотря на его возмужавшую красоту и ровный, терпеливый характер, все девушки почему-то первым делом начинали расспрашивать милорда о его замках и конюшнях и интересоваться сундуком с фамильными драгоценностями. В последний раз, с полгода назад, обозленный Зигель, предвидя скандал и упреки несостоявшегося тестя, отвез ему в оправдание заверенные мною копии любовных записок невесты.
  Разумеется, вначале я даже прикасаться к ним не хотел, и даже прочел другу целую лекцию про моральные и этические нормы и запреты.
  - Как ты можешь так поступить с доверчивой девушкой, - вещал я, - ведь передать другому лицу любовные письма - это все равно, что разрешить постороннему мужчине поцеловать твою жену. За такие вещи положено вызывать на дуэль или вести в судную комнату.
  - Грег, если ты найдешь на этом листке хоть малейший намек на любовь, можешь придумать мне любое наказание, - горько усмехнулся в тот раз Зигель, - только заранее говорю, зря будешь стараться. Я сам не один раз пытался их там найти. Пойми, я искренне хотел повести её в храм. Но я же не настолько дурак, чтобы жениться на девушке, которая потом может испортить мне всю жизнь. Слишком хорошо я осведомлен о трагедии лорда Доральда Монтаеззи, чтобы желать повторить его участь. Прочти хоть одно письмо, и тогда скажешь, прав я или нет.
  А когда несколькими днями позже Торрель попытался укоризненно отчитать меня по поводу непозволительности такого обращения с интимной перепиской, я уже отлично знал, как отвечать. Зато сейчас в сумасшедшем водовороте моих мыслей нет ни единой подходящей идеи.
  - Не могу я про него ничего такого сказать, - проворчал я в ответ на заявление принцессы, занятый лихорадочными поисками способа, как остановить чересчур романтичного красавчика, - он действительно хорош во всех смыслах. Вот только ведёт себя сейчас...
  - Спасибо, Тай! - с чувством выдохнула Леса и вдруг, повинуясь какому-то порыву, приподнялась на цыпочки и благодарно чмокнула меня в щеку.
  И в тот же момент Зигель, явно исподтишка следивший за своей новой возлюбленной, застыл оскорбленной статуей, выронив из рук меч.
  Сердце просто оборвалось у меня в груди.
  - Ну и зачем ты это сделала, дурёха?! - с отчаянием взрыкнул я и, шагнув вплотную к бортику, поднял скрещенные руки над головой.
  
  
  
  
  
Оценка: 5.37*16  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"