Нелегка доля бегущего от неумолимой погони искусника, но еще труднее она становится, когда он, повинуясь законам своей тайной гильдии, берет под защиту случайно встреченных детям собрата.
С этого момента его жизнь станет зыбким мостиком между свободой и неволей, и бежать от черного рабства придется стремительно, оставляя на будущее решение все множащихся загадок и проблем, тесно переплетенных с долгом и совершенно нежданной любовью.
Глава 1
Тишина была настолько полной, какой бывает лишь в глубоких подземельях, где даже вода с потолка не каплет, и не шуршат вездесущие крысы. И это безмолвие дарило невероятный, переходящий в наслаждение покой постепенно воскресающему сознанью, еще с содроганием припоминающему ужасающий грохот, врывающийся в уши со всех сторон, гремящий под черепом и отдающийся острой болью в висках и темени.
Мысли скользили в голове медленно и как-то легковесно, словно бесплотные тени по пустому бальному залу, где всё уже готово к приёму гостей, натёрты полы и расставлены букеты, но еще не зажжены свечи и не раздвинуты шторы.
А кстати, почему так тихо? Внезапно нарушил полусонное спокойствие первый, беспокойный вопрос, и в брешь, пробитую им в умиротворённой безмятежности, в разум искусника хлынула все множащаяся волна смятённых мыслей и вопросов. Всего за пару мгновений они развеяли мирный полумрак и равнодушие и пробудили память. И та, словно штормовой вал, безжалостно выбрасывающий на берег разный мусор и морских обитателей, разом притащила кучу тревог, сомнений и ждущих немедленных ответов вопросов.
Где он находится? Где Лил и Ленс? Что с ними?! Где вообще все остальные? Чем закончилось нападение ночников? Почему тут так темно?
И, наконец, сердце холодной змеёй сжал вопрос, который мужчина осознал раньше остальных, но попытаться отыскать на него ответ решился не сразу - так почему же в мире так тихо?!
Инк осторожно приподнял веки, через узкую щёлку опасливо оглядел всё, до чего мог дотянуться взором, и напрягся, обнаружив себя в совершенно незнакомом месте. Тут не было ничего и никого знакомого, да и вообще никого не было, и хотя сердце невольно сжалось от нехорошего подозренья, паниковать Инк себе не позволил.
Открыл глаза шире, и еще раз, стараясь не выдать себя ни малейшим движением, внимательно изучил погруженную в мягкий полумрак комнату. Довольно уютная, хотя и недорогая мебель, вышитые полотняные занавеси на окне, такая же скатерть на столе, стоявшем неподалёку от постели. Он был виден лишь краем глаза, но поворачивать голову Инквар не решился, внезапно ощутив себя замотанным в плотный кокон. Непонятно кем и зачем, но сердце опять тоскливо сжалось, и он снова запретил себе раскисать. Пока нет уверенности ни в чем скверном, нужно верить в хорошее. Иначе сойдёшь с ума еще до того момента, как выяснишь истину. Или натворишь глупостей, что, впрочем, одно и то же.
Внезапно резко посветлело, искусник перевёл взгляд правее и обнаружил, что дверь, напротив которой он лежал, уже распахнута и в комнату, держа в руках светильник и корзинки входят Лил и Ленс. Совершенно здоровые и свободные и Инк облегчённо вздохнул, обнаружив это, но к своему сожалению не ощутил той вспышки радости, какую должен бы испытать. Появление горбуньи и ее брата подтвердило самые мрачные подозрения искусника и горечь неприятного открытия затопила его душу.
Его уши не улавливали ни малейшего звука и подопечные двигались совершенно бесшумно, как призраки. Неслышно ставили на стол принесённые с собой светильник, кувшин и миски, в абсолютной тишине раскладывали столовые приборы и даже рты открывали и то беззвучно. Это открытие оказалось для Инка намного более тяжким, чем было бы появление толпы ночников или баронских ловцов. С теми он нашёл бы способ справиться, пусть и не сразу. А вот резко нависшая над ним угроза увечности неожиданно стала непреодолимым препятствием.
Ленс внезапно что-то почувствовал, резко оглянулся на учителя и замер с приоткрытым, как от испуга ртом. Лил, сосредоточенно капавшая в ложку какое-то зелье, увидела состояние брата не сразу, а когда заметила и проследила за направлением его взгляда, и сама застыла соляным столбом, крепко стискивая в руках хорошо знакомый Инку флакончик.
...- беззвучно прошептала она, судя по едва приоткрывшемуся рту, и искусник в который раз упрекнул себя за самоуверенность, с которой когда-то отказался учиться чтению слов по губам.
Этот способ невероятно труден и не совсем надёжен, так как очень немногие люди произносят слова отчётливо и правильно. Тех, кто мямлит, заикается, "глотает" окончания или говорит на одном из десятков разных диалектов - большинство, и понять по обрывкам фраз смысл их речи практически невозможно. Но иногда знание артикуляции даёт возможность получать хоть приблизительное представление о сути разговора.
...- Открыл рот опомнившийся мальчишка, подёргал сестру за рукав и снова захлопал губами как рыба.
...- бросилась к столу Лил, начиная на нем что-то перебирать и Инквар тоскливо усмехнулся.
Видимо, совсем плохи его дела, если даже упрямая горбунья не строит из себя ледяную статую, а помогает брату ухаживать за его фиктивным отцом. Интересно было бы узнать, что именно с ним случилось, но способа, как это сделать и не напугать подопечных Инк пока не придумал.
...- безмолвно объявил Ленс, развернулся и куда-то бесшумно умчался, словно унесённый порывом ветра .
Лил подвинула к постели полукреслице, села в него уверенно, как садятся только на ставшее привычным место и вызвала этим обыденным поступком новый всплеск тоски у своего "хозяина".
Это сколько же он должен был тут пролежать, чтобы все успели так свыкнуться с мебелью?!
"Говорить можешь?" - горбунья развернула светильник и подняла перед собой листок бумаги.
Инк подумал, неуверенно открыл рот и снова закрыл. Как ни смешно было признаваться, но начинать разговаривать он почему-то боялся. Почти панически, успев припомнить, что обычно нормальные, здоровые, люди слышат свои собственные слова. А он пока не знал, полностью ли здоров, и просто не был готов, произнеся первое слово, не услышать абсолютно ничего. Или вместо слов и фраз уловить лишь глухой гул, какой, как он точно знал, слышат почти полностью оглохшие люди.
Лил задумалась, несколько мгновений смотрела мимо него, прикусив губу, потом снова начертала на листке несколько слов и поднесла записку к лицу Инка.
"Если не можешь - мигни два раза"
Инквар прочёл и невольно усмехнулся, похоже, девчонка намерена допросить его с пристрастием. Немного посомневался, потом уверенно мигнул один раз.
Горбунья нахмурилась, уставилась на него подозрительным взглядом, затем снова схватилась за грифель.
"Ты не хочешь разговаривать? Тогда мигни один раз!"
Её упорство, обычно раздражавшее Инка, на этот раз почему-то начинало веселить его всё сильнее, но улыбаться искусник себе не позволил. Посмотрел прямо в зеленые, ждущие глаза, и уверенно, с расстановкой, мигнул три раза.
...- беззвучно приоткрыла косоватый ротик горбунья и снова задумалась.
На этот раз она размышляла намного дольше, минуты две, и у Инквара тоже появилась возможность порассуждать и принять решение. Очень скоро он отчётливо осознал, что как ни крути, но долго уклоняться от определения величины постигшей его беды не удастся. Да и откладывать на будущее проведение пугающего его эксперимента - тоже. Пора переставать паниковать и выяснить, насколько он теперь ущербен, а уже в зависимости от полученного результата решать, как жить дальше.
Тем более тело, постепенно приходящее в себя после то ли обморока, то ли тяжёлого сна, начинало всё упорнее напоминать о своих потребностях.
... - Наконец что-то решила Лил, быстро написала на бумажке новое слово и предъявила ее Инку как окончательный вердикт суда.
"Боишься?"
Искусник покосился на неё с невольным уважением, трудно отказать девчонке в способности мыслить логично. Как и в настойчивости в достижении поставленной цели. Он подавил вздох и аккуратно мигнул один раз, давая себе обещание в следующий раз постараться ответить вслух.
Горбунья внимательно уставилась ему в глаза, пытаясь отыскать там ответ на непонятно какие мысли, и, к изумлению Инквара, нашла-таки. Прикусила дрогнувшую нижнюю губку, подпёрла загорелым кулачком щеку и вздохнула совершенно по-бабьи, с жалостливой полуулыбкой.
Потом вдруг протянула руку и мягко, успокаивающе погладила Инка по щеке, словно безмолвно что-то обещая.
Этот, казалось бы, невинный жест, вмиг заставил Инка насторожиться, занервничать. Слишком хорошо он за последние годы изучил женщин, чтобы не знать, какие чувства могут стоять за их сострадательными взглядами, беззаветной заботой и почти материнским желанием разобраться во всех мужских проблемах. Если по раздельности эти признаки могут и не означать абсолютно ничего, кроме добросердечия, отзывчивости, а изредка и корыстности, то объединяются воедино они лишь в одном случае. Когда женщина ни с того, ни с сего вдруг сочтёт кого-то своим избранником.
Хотя изредка и случаются ситуации, неизбежно привлекающие резкий всплеск совершенно искреннего дамского внимания к ничем дотоле не приметным мужчинам. И это вовсе не внезапно свалившаяся милость кого-то из власть имущих, или богатство, как раз в таких случаях чистосердечности можно не искать. Золото и истинные чувства - вещи взаимно отталкивающиеся.
Зато внезапно прорезавшийся редкий талант, а иногда и геройский или благородный поступок недавнего неудачника непременно заставляют окружающих рассмотреть его повнимательнее, и тогда ошалевшему от везения счастливчику гарантированы особый интерес и ласки сразу нескольких прелестниц.
Инк знал об этом вовсе не по чужому опыту, в те времена, когда он был ещё учеником искусника, юные и не очень девы не особо баловали вежливого, спокойного парня своим вниманием, хотя ни ростом, ни внешностью родители его не обидели. Да и даром судьба не обделила. Зато характер у него всегда был миролюбивый, вдумчивый, и, как выяснилось к совершеннолетию, довольно застенчивый. Причём именно в тех вопросах, где, как он сейчас знает точно, большинство женщин ждёт от мужчин скорее наглости, чем скромности.
И вдруг, всего через год после того, как Инквар встретил свое второе совершеннолетие, все чудесным образом переменилась, благодаря чистой случайности.
В тот весенний вечер он сидел у распахнутого окна мансарды, где на зиму снимал комнатку, занимался выданным учителем заданием, и одновременно наслаждался свежим воздухом и ароматами цветущих садов. Весна как всегда кружила голову ожиданием перемен, скорым отъездом в лесную избушку, где они проводили лето за сбором трав, изготовлением и усилением зелий и боевых тренировках. Искусник не должен быть воином, но обязан уметь защищаться.
Испуганный девичий визг отвлёк Инка от перечня полезных свойств редких трав, заставил подняться со стула и взглянуть вниз. По двору, подхватив ситцевую юбчонку, с криком убегала от верзилы-бондаря цветочница Сола, дочка погибшего в начале зимы охотника. Её мать после смерти мужа непрестанно болела и учитель частенько передавал ей с Инком бесплатные зелья.
Бондарь обычно вёл себя довольно прилично, но после нескольких кружек браги его характер начинал стремительно портиться. Чаус задевал всех, кто имел несчастье оказаться в этот момент поблизости, и в особенности цеплялся к девушкам, не пропуская ни одну служанку. Все они давно это знали и старались не показываться буяну на глаза, а вот Сола умудрилась каким-то образом забыть об осторожности.
Слуги и пара посетителей боязливо выглядывали из дверей и окон постоялого двора, не решаясь вступиться за девчонку, бежавшую по двору уже второй круг, а Инк, стиснув зубы от ненависти, смотрел сверху, не зная, как поступить. Была у него пилюля силы, выданная учителем на самый крайний случай, но это происшествие никак не подходило под определение крайнего. Наоборот, драки и приставания к служанкам самые обыденные вещи для любого постоялого двора. Использовать сильные зелья и оружие наставник тоже настрого запретил, чтобы не выдавать себя, а слабое зелье могло и не помочь. Да и кроме того, на другое утро после такого нападения Чаус вполне мог прийти поквитаться с обидчиком с огромной колотушкой, заменяющей ему все остальное оружие.
Но и не вступиться за девушку, которой тайно симпатизировал, Инк не мог. И когда бондарь в очередной раз пробегал мимо дома, почти нагнав выдохшуюся жертву, парень схватил большой горшок с геранью и швырнул вниз.
Посудина упала прямо перед Чаусом и разлетелась на несколько кусков, оставив посредине выложенной камнем дорожки большую чёрную кляксу жирного перегноя, украшенного розовенькими цветочками. Амбал поскользнулся, замахал руками, дёрнулся, пытаясь свернуть в сторону, но не сумел удержаться на ногах и рухнул задницей прямо в осколки.
И тотчас взвыл дурниной на весь двор, опрокинулся на бок, и снова не удержался, видимо брага была малость крепковата. Несколько раз Чаус пытался встать и снова шлёпался в размазанную по дорожке грязь, Инк имел обыкновение выливать под цветок остатки чая и от засухи тот не страдал.
А когда верзила, весь в чернозёме и цветочках, выполз на сухое место и поднял вверх свирепое лицо, ученик искусника почувствовал, что вот теперь он и наступил, тот самый, крайний случай. Пора немедленно пить заветную пилюлю, хватать приготовленный саквояж и бежать до самой сторожки лесника.
Он бы так и поступил, да вовремя заметил устремлённый на него полный ужаса взгляд Солы и заинтересованные взоры премиленьких служаночек. И, разумеется, никуда не побежал.
Вежливо улыбнулся злобно оскалившемуся бондарю и ласково произнёс:
-Добрый день, Чаус! Сегодня замечательная погода, не правда ли? Как твоё здоровье?
Про здоровье он прибавил просто так, из желания потянуть время, лихорадочно прикидывая, успеет ли вылезти на крышу, пока громила бежит на третий этаж, и тут же смолк, заподозрив неладное.
Лицо остолбеневшего от неожиданности бондаря приобретало все более осмысленное и даже, частично задумчивое выражение, потом он неуверенно хмыкнул, отёр запястьем лицо и неловко поклонился.
Еще раз кивнул, повернулся и потопал со двора, напрочь забыв и про успевшую спрятаться Солу и про недопитую брагу.
Едва он скрылся из вида, бойкие служанки наградили скромного постояльца воздушными поцелуями. Впрочем, довольно скоро они по очереди заявились на мансарду, обменять их на живые и весьма горячие. Настолько жаркие, что лишь к следующему обеду парень нашёл время обдумать странное поведение Чауса. И очень скоро понял, какими путями шли в тот момент мысли бондаря.
За несколько дней перед этим происшествием он продал Чаусу яд для крыс, и как раз когда получал деньги, из-под лавки выскочила откормленная и бесстыжая хвостатая гостья.
Рука сама выдернула из стола длинное шило, один из обычных инструментов травника, и в следующий момент серая нахалка лежала посреди комнаты вверх лапками.
-А чего ж вы их своим ядом не травите? - задал бондарь вполне закономерный вопрос, и Инк, поглядев на него очень укоризненно, веско сообщил:
-Так ведь нельзя же здесь! Целебные травы везде лежат! А ну как крысы вначале по яду потопчутся, а потом, к примеру, по сушёной малине. Вот выпьешь ты чаю от простуды и того...
В тот раз бондарь ушёл очень задумчивым.
Ну а после случая с горшком Инк так и не удосужился у него спросить, чего же Чаус так испугался, его меткости или возможности получить яд? Ученику искусника вдруг стало катастрофически не хватать времени, все девицы, которые до этого считали его просто хорошим, смирным парнем, внезапно рассмотрели, какой он необыкновенно красивый, стройный, ловкий и смелый. И наперебой старались всячески доказать, кто из них достойнее его браслета.
Вскоре у Инка голова шла кругом, но тут вовремя вернулся наставник, обнаружил возле ученика нешуточную суету сразу трёх прелестниц и немедленно увёз парня в лес.
И правильно сделал, крепче стиснул разъехавшиеся было в усмешке губы искусник, теперь, по прошествии почти десяти лет отлично осознававший, как сильно выручил его тогда учитель. Ведь в тот момент Инк даже не был по-настоящему влюблён ни в одну из трёх девушек, иначе не метался бы между ними, не зная, кого выбрать.
И Лил ему тоже не нужна, да и он ей, если трезво рассудить, ни к чему. Она сейчас просто ошибается, принимая сочувствие к его бедам за особое отношение. И зря взирает на искусника таким загадочно-нежным взглядом, его этим не пронять.
Ну а если он поймёт, что девчонка принимает свою влюблённость за серьёзное чувство, то первым делом примет все меры чтобы помочь ей избавиться от никому не нужных иллюзий. Разумеется, действовать Инк постарается как можно деликатнее, не допустит никакой грубости или ехидства. Одарённые и без того чутки и ранимы, а когда подпадают под власть сильных эмоций и вообще становятся хрупче фарфоровых цветов. Однако оставлять ей надежду и проявить хоть минутную слабость тоже нельзя, проверено на собственном опыте.
Придётся сварить себе зелье спокойствия, осознал Инк, но додумать не успел. Дверь снова распахнулась и в комнату вслед за Ленсом ворвались полуодетые Гарвель с Дайгом.
Добежали до постели, уставились на искусника внимательными взглядами, в которых сквозь тревогу ясно светилась радость, забота и еще что-то... не совсем понятное, но несомненно доброе, и от всего этого у Инка вдруг защипало в носу. Он болезненно скривил губы, поймал сочувствующую гримаску на лице горбуньи и сразу вспомнил про данное себе обещание.
-Лил... - собственный голос, глуховато прозвучавший под черепом, показался искуснику незнакомым, и он на миг смолк, собираясь с силами. Но тут же, не желая давать горбунье повода для жалости, как можно увереннее добавил, - идите отдыхать.
В зелёных глазах полыхнуло откровенное удивление, быстро сменившееся недоумением, затем обидой и, наконец, в них застыло так знакомое упрямое безразличие.
Так-то лучше, перевёл дыхание мужчина.
... - коснувшись рукой плеча горбуньи, с мягкой улыбкой что-то неслышно сказал ей Гарвель.
Девушка крепче сжала губы, мгновенье помедлила, потом не спеша встала, оправила юбку и так же неторопливо направилась к двери. Ленс смятенно глянул на неё, перевёл тревожный взгляд на Инка, и тот, не выдержав, еле заметно подмигнул ученику. Будто глаз дёрнулся, но парнишка все понял правильно, выдохнул облегчённо и помчался за сестрой.
Темный лес, и как же он умудрился так вляпаться, охнул про себя Инк, только теперь сообразив, что для мальчишки вовсе не было тайной внезапное нежное чувство сестры.
Глава 2
...!- помотал перед лицом напарника рукой Дайг, - ...!
-Ничего не слышу, - снова глухо буркнул Инк, теперь, когда рядом были эти двое, в нем пробудилась призрачная надежда на помощь.
...- пообещал напарник, поднимая одеяло, которым Инк был укутан до самого подбородка, оглянулся на Гарвеля и отдал какое-то распоряжение, как понял Инк из следующих действий ювелира.
Через минут тот показал искуснику листок, на котором было начертано: "Извини, тебя пришлось привязать. Сейчас освободим".
Брови Инка удивлённо изогнулись, это чем таким он отличился, что друзья решились на крайние меры? Но спрашивать ничего не стал, терпеливо следил, как они ловко и уверенно распутывали мягкие кожаные ремни, привязывающие его руки к телу, обёрнутому еще одним одеялом.
Затем распутали ноги, и Инквар, приподняв одну, понимающе усмехнулся, как выяснилось, спал он в сапогах и верхней одежде. Это явно Дайг, наслышанный про предосторожности искусников, не разрешил его раздевать.
Гарвель осторожно освободил верхнюю часть туловища Инка, повергнув того в невольное изумление, оказывается его голова была плотно обложена кучей подушек и думочек и обёрнута грубым, шерстяным дорожным одеялом.
Разматывая его, друзья смотрели на искусника с тревогой и опаской, а их руки действовали всё медленнее.
...- спросил Дайг, с тревогой глядя в глаза напарника и тот, сообразив, какой вопрос может их интересовать, так же глухо буркнул:
-Не слышу.
Они переглянулись стремительно и привычно, как могут только люди, столько пережившие вместе, что между ними не остаётся никаких недомолвок. Инк огорчённо сжал губы, у него такого друга пока не было. Все те, кому он доверял, и кто никогда не откажет в помощи, жили своей жизнью, не деля с ним своих секретов и забот.
Внезапно телохранитель наклонился, почти задев волосами щеку Инка, потом его уха коснулись чужие пальцы, осторожно подёргали и отпустили. А в следующий момент перед глазами искусника появилось задумчивое лицо Дайга, рассмотрело его с уважительной серьёзностью и что-то сказало.
Инк только хмуро хмыкнул, выходит, напарник и сам уже понял, что слух к нему не вернулся. И зря он торопливо пишет на листке слова утешения, Инк в них ни капли не нуждается. Знал, на что шёл.
-Пусти, я встану, - грубовато подвинул он друга, и решительно встал с постели, - где тут умывальня?
Чья-то рука потянула за куртку, но он бесцеремонно дёрнул плечом, освобождаясь, и направился в угол комнаты, к дверке, за которой не могло быть ничего иного, кроме туалетной комнатки. Дёрнул на себя створку, глянул внутрь и, убедившись в правоте своих предположений, решительно шагнул вперёд.
А когда попытался закрыть дверь за собой, обнаружил вклинившегося между нею и рамой Дайга.
-Я ведь могу рассердиться, - серьезно предупредил Инк, но напарник и не подумал пугаться.
Ответил лучащейся весельем улыбкой, сунул в руку записку и отступил, не мешая запереться на засов.
-Смелый какой, - сердито сопел искусник, отбрасывая в сторону бумажку, - ну, и чему так обрадовался, интересно?! Хотел показать, какие мелкие и глупые у меня проблемы или предложить свою поддержку? Ну пусть предлагает, отказываться не стану, куда мне без него. Но детей не брошу, пусть и не надеется. Я и калечный не беззащитная обуза. Труднее будет... не спорю... но выстою. Должен. Иначе ради чего я столько лет корпел над книгами и возился с ювелирным кофром?
Он сбросил куртку, осторожно снял сапоги и верхнюю одежду, расстегнул пояс и жилет с поредевшими запасами. Рассмотрел на рубахе засохшую кровь и благодарно усмехнулся. Все-таки Дайг молодец, любой другой на его месте, обнаружив потерявшего сознание друга, постарался бы его раздеть, умыть и всё тому подобное. И вместо благодарности получил бы в ладони несколько иголок с самыми разными зельями, от сонного и красящего в синюю крапинку, до яда, противоядие к которому может сделать только сам Инк.
Пригоршня пахнущего ромашкой мыла и несколько ковшей чуть тёплой воды вскоре привели искусника в приличный вид и почти добродушное настроение, которое не особо портило скребущее душу сожаление.
Знал бы заранее, что ночники полезут напрямик, да еще и заложников притащат, не стал бы глотать столько зелий, в надежде обнаружить всех бандитов, которых умный атаман непременно должен был отправить в тыл или оставить в засаде. В тот момент это казалось очевидным, и Инк просто не имел права считать ночников совсем уж простаками. Дураки в их ремесле, как правило, долго не выживают. Да и был уже наслышан о пройдошливых и хитроумных как лисы, атаманах гильдии, умеющих уводить из-под носа отлично вооружённых баронских отрядов жирную добычу.
Но теперь поздно, да и глупо раскаиваться в той ошибке, вздохнул Инк, натягивая кем-то приготовленное чистое исподнее и аккуратно складывая свои вещи. Он ведь хорошо себя знает и в следующий раз в подобной ситуации снова не станет надеяться на чудо и поступит точно так же.
Выходит, зря прикрикнул на Дайга, вполне мог бы и остановился на миг, не настолько уж спешил. Напарник ведь добра ему хотел, вон даже бумажку сунул... небось, что-нибудь ободряющее написал. Нужно хотя бы прочесть... прежде, чем выходить из умывальни.
Купить книгу в Лабиринте