Очутившись во вне острога, я вздохнула с облегчением. Всё же притворяться и играть роль я не любила. Хотя и маски мы постоянно надеваем на себя, но то ведь реальные наши маски: с любимым ведём себя не так, как с другими, с родителями играем свою роль ребёнка, с детьми выступаем в роли друга или учителя, да и вообще, к каждому ищем подход. А здесь приходилось играть, рискуя жизнью.
- И что теперь? - обратилась я к невидимому собеседнику.
- Мы разберёмся. Уходи в наше место.
- Как скажешь, - и я представила нужную картинку для смены пункта назначения.
Следующие два часа я не могла успокоиться. Утешала себя мыслью, что от меня толку точно не будет. А вот отвлекаться на меня мужу не стоит.
Ходила взад и вперёд, вдоль ручья. Потом меня осенило, что ждать можно бесконечно, ведь Мир сюда прийти не может. Хотела рвануть к нему, но остановила себя. Злость сменилась тревогой, я уже не сердилась на любимого, лишь бы он был жив-здоров.
- Всё хорошо, всё хорошо! - твердила сама себе, а червячок всё равно грыз изнутри.
Через три часа я не выдержала, так и не смогла ничем заняться.
“Мир!!!”
И ни одного сообщения.
“Мир! Сковородкой ты всё равно получишь!”
Откликнись, ну пожалуйста!
Проверяю своё поле, пытаясь отследить любимого. Условия повторяются. Надеюсь результат будет другим, но однозначно хорошим.
Вернулась я на то же место, где последний раз слышала мужа.
Вокруг пылал огромный костёр. Казалось горел лес. Было жутко. Везде огонь. Ржание лошадей, выстрелы, треск огня.
Мир! Потянулась к нему. И пошла по ниточке, связывающей нас. Я не видела ничего и никого, мне казалось, я шла сквозь огонь. И только слышала медленное биение его сердца.
Мир! Он лежал под завалом, в огне.
- МИР! - мне сейчас нужен мой гнев. Я тебе припомню все издевательства, и тот же пояс верности!
А вокруг лишь трещит огонь и лижет меня языками пламени. Кто посмел прикоснуться к моему мужу! Доски затрещали и разлетелись в разные стороны, освобождая мне дорогу.
Дальше помню лишь прикосновение к раскалённому телу, перенос в наше место, любимого, лежащего на моих коленях и огонь, который так и пылал вокруг. А я лишь думала о том, что мой муж жив, вкладывала всю свою любовь, отгоняя сердитые мысли. Лишь любовь и нежность к моему супругу храня в своём сердце.
Помню жар, который расплавляет моё тело, превращая его в живой металл.
А потом обжигающий холод, обволакивающий мою голову, ледянящий мои ноги. Вода, льющаяся мне в рот, капельки дождя, впивающиеся иглами в моё лицо и тело. Казалось, времена года сменяют друг друга, при этом я лежу без крова и одежды, чувствуя все “прелести” любимой природы.
В один прекрасный момент я поняла, что всё кончилось. Ничего больше не болело, не пекло и причиняло неудобства. Мне было тепло и уютно, а меня гладили по руке. Внезапно ласка прекратилась.
- Продолжай, попросила я.
- Яся, Ясенька, ты очнулась, - ну что опять? зачем столько тоски в голосе? - Солнышко моё ненаглядное, - меня покрывают поцелуями, крепко прижимая к себе.
Ворчу я, встречаясь с его взглядом. Чёрт! В его глазах стоят слёзы.
И на меня наваливаются последние воспоминания: те два дня, что водил он меня за нос.
- Ах ты, зараза, где моя сковородка? Я тебе задолжала пару ударов! - я подскакиваю с места и ищу взглядом, чем бы огреть моего благоверного.
По его щекам текут беззвучные слёзы, а сам не сводит с меня нежного взгляда.
Я подхожу рядом и сажусь на корточки.
- Мир?
- Можно я тебя обниму? - внезапно вспоминаю про пояс верности.
- Вначале сними свою штуковину.
- Я уже давно снял.
Я бросаюсь к нему в объятия, вдыхая его запах, пусть запах пота, но такой родной, только ему присущий. Ведь совсем недавно я его чуть не потеряла. Во второй раз. И опять когда мы разлучились.
Не знаю, сколько времени мы так пролежали, он всё шептал ласковые слова, а я просто наслаждалась счастливыми мгновениями.
А потом я с ним три дня не разговаривала. Он мне всё рассказывал, а я молчала.
Поведал, как вызвал хана, и они честно пытались просто арестовать этих людей. Но они сжигали сами себя. И Мир попал в ловушку, пытаясь спасти какого-то фанатика. Про книги, которые удалось спасти. Как он понял, в этом остроге занимались именно книгами: переписывали деяния прошлых лет, целиком перекраивая мир. Придумывая новые страны, языки, создавая жизнь отдельных государств, возвеличивая их и приписывая им тысячелетия независимого существования.
Муж целовал меня, а я лишь позволяла ему это делать, не отвечая на его ласки. Радовало то, что любимый не оставлял своих намерений помириться, даря мне приятные мелочи. То камешек принесёт красивый. то птичку поймает и даёт в руки, то зверька какого. Разок принёс бабочку. Последнюю я не взяла. Пусть она красивая, но почему-то я боюсь насекомых.
Животных я всех отпускала, как только поглажу немного, правда, приходилось гнать их, а то они и уходить не хотели.
Питались мы исключительно орехами и овощами. Которые я силой своей мысли заставляла появляться, вспоминая как тот или иной выглядит на грядке.
А то принёс живую рыбу. Я вопросительно взглянула на мужа. Что мне с ней делать?
- Жарить, - ответил он на незаданный мною вопрос.
Я молча протянула ему свой кинжал. Ты у нас мастер казнить людей, разбирайся с животными сам. Он всё понял, без слов. И пока я ходила купаться в ручье, на костре жарилась рыбка.
- Только соли у нас нет.
Соль… Каменная соль, на месте бывшего моря… Потом наклонилась и взяла белый камешек, который тут же появился на земле.
Думаю, этого куска вполне хватит не на одну рыбу.
Стоит ли говорить, что все эти три дня, помимо того, что я оставалась холодной до его ласк, я периодически соблазняла мужа, то купаясь рядом с ним в обнажённом виде, то просто расстёгивая свой сарафан и позволяя приоткрываться груди. То задирала подол и соблазнительно наклонялась. Но его попытки ко мне приблизиться в такие мгновения я тут же пресекала предупреждающим жестом.
По МАСу я тоже игнорировала все его сообщения. Я видела, как любимый сгорает от желания, но не позволяла ему никаким способом удовлетвориться. Моя месть должна была свершиться. Без сковородки обойдёмся, есть более человечные способы, исключающие физическую расправу.
Любимый смотрел на меня голодным волком.
На этот раз я решила искупаться в сорочке. А что, когда она мокрая и облепляет тело, то становится прозрачной…
Ужин был уже готов, а готовил в эти дни исключительно Мир.
Я выхожу на берег в мокром виде, а муженёк не сводит с меня глаз, и рыба уже горит на костре. Угольки одни останутся, если не вмешаться. Я медленно подхожу близко, забираю почти обгоревший трупик рыбки, и дую на остатки нашего ужина.
Это было последней каплей в терпении Мирослава, сорочка была разодрана на две части. Он покрывал моё тело поцелуями, а я с трудом ловила его губы. В животе сводило от голода, но сперва я не против была удовлетворить несколько иную жажду.
Властные страстные поцелуи, готовые проглотить меня, лёгкие покусывания тела в ответ на его обжигающее дыхание. Я его дразнила, а он меня отталкивал, не позволяя мне брать всё в свои руки. Ласкал меня, отводя мои кисти, не позволяя его ни гладить, ни царапать. А потом умостился меж моих ног и заставлял меня дрожать и стонать.
Я извивалась, не в силах совладать с нарастающим желанием и стремлением ощутить его внутри себя. Он ласкал меня языком, вычерчивая непонятные узоры в моём лоне. Позволял сгорать мне в агонии удовольствия и наслаждения вновь и вновь.
- Иди ко мне? - я сдалась под его напором, но всё равно желала слиться с ним в единое целое.
И он на этот раз послушался, лёг на меня и одним движением взял меня.
- Люблю тебя, Мирослав, муж мой.
- Люблю тебя, моя жена ненаглядная. Ясочка, моя любимая, - прошептал он, отдаваясь полностью и без остатка.