Роттар объявил о независимости от империи Тамр в разгар Северной войны. Раскол произошел практически без кровопролития: империя не могла отозвать войска для немедленного подавления мятежа. Роттарская же гвардия, опора герцога рэй Габаш, не была достаточно сильна для марша на столицу - даже до того, как имперские части вернулись с севера. Вернулись обескровленными, измотанными и, опять же, совершенно неготовыми к войне на ставших чужими землях.
Ситуация оставалась неизменной несколько месяцев, пока в Роттаре не закончилась жатва, а в империи не опустели зернохранилища. Прекращение торговли между латифундиями Роттара и империей не было выгодно ни для одной из сторон. Император Хэккар IV (кузен восставшего герцога) предложил простой и изящный способ избежать как голодных бунтов в империи, так и разорения роттарских зернопромышленников: официально герцогство оставалось мятежным, но торговля с ним более не считалась государственной изменой. Герцоги рэй Габаш, продолжая называть всех, кроме роттарцев, бунтарями, а императора - узурпатором, тоже были вовсе не против обратить зерно в серебро...
...Третий со времени мятежа герцог рэй Габаш, Гжещ Вечный, прозвище свое получил за невероятно долгий срок правления. Восемьдесят шесть лет подряд, пять поколений подданных ощущали железную хватку правителя, превратившего Роттар в нерушимое, процветающее, безопасное государство. Одинокая девственница с мешком серебра могла бы проехать его из конца в конец, не потеряв ни одного из своих сокровищ и не испытав неудобств, поскольку и дороги, и постоялые дворы в Роттаре достойны были всяческой похвалы...
Хроника Времени Смут,
библиотека Торинга.
Дороги в герцогстве Роттар действительно оказались не в пример лучше, чем по всей остальной Империи. Данат отметил это еще издали, приближаясь к неприятного вида рогаткам, отмечающим границу. С имперской стороны не было видно никого и ничего, кроме разве что солнца, сверкающего в глубоких весенних лужах. На границе двойная - по колеям - сияющая полоса обрывалась, сменяясь серым полотном сплавленного гравия, сухим и жестким.
Справа, на все еще ровном, но изрядно облупившемся межевом столбе, висела табличка с корявой надписью, из которой удавалось разобрать только пару строк: "... прибывает в мятежу супротив импиратора, посему..." Дальше путнику, оказавшемуся грамотным, предлагалось думать самому - стоит идти дальше, или безопаснее повернуть обратно?
А вот вязь на гранитной колонне по ту сторону дороги читалась, и отлично: "Независимое герцогство Роттарское, последний оплот Великого Тамра". Там же наличествовал герцогский герб, и, наконец, для тех, кто не обучен ни грамоте, ни тонкостям геральдики, колонну венчал знакомый каждому имперский лев, взгляд которого недвусмысленно выражал все, что не удалось надписи и гербу. Данат впервые пожалел, что поехал западной, заброшенной дорогой, а не Приморским трактом - если черный ход оформлен с такой помпой, любопытно, как выглядит "парадный въезд"?
Тронув поводья, путник подъехал к рогатке вплотную. Отодвинуть ее - дело простое. Незаметно приподнять нить сторожевого заклинания, не позволив ей разомкнуться, Данат тоже мог. Поднапрягшись, он смог бы дотянуться и до того самого льва (прищуренные глаза которого вовсе не просто так озирали дорогу) и устроить ему краткосрочный приступ слепоты.
Однако, чтобы пересечь Роттар как можно быстрее и легче, желательно быть человеком законопослушным и заурядным. Или хотя бы убедительно такового изобразить. Поэтому, спешившись, Данат отвел мышастого серого коня к тому самому столбу и пустил щипать майскую травку. Извлек из седельной сумки яблоко, из поясного кошеля - короткий, совершенно безобидного вида, нож. Оперся плечом о столб и начал сосредоточенно, тонкой полоской счищать с яблока кожуру. Руки двигались сами собой, глаза рассеяно оглядывали пейзаж. Его явно заметили - фэннийская часть границы находилась под неусыпным надзором - и задерживали нарочно, пытались на всякий случай вывести из равновесия или поставить на место, но Данат даже не хмурился. Законопослушные заурядные граждане воспринимают произвол власть имущих как должное, и не дерзают хмуриться на виду у оных. А с его лицом - узким, носатым, с глубоко посаженными серыми глазами - хмуриться на границе не стоило точно. Рожа и так просит если не кирпича, то пристального внимания.
Как он и ожидал, ему дали время очистить яблоко, но не доесть его. Неслышная вспышка жара вдали, за караулкой - раскрывающийся портал, три человека. Два арбалетчика и офицер, если роттарская граничная стража строго соблюдает устав - а в педантичности местных служак сомневаться не приходилось. Сунув надкусанное яблоко коню, уже подъевшему очистки, Данат с улыбкой повернулся навстречу "приветственному комитету". Граничники герцогства Роттарского выглядели внушительно, солидно, даже грозно - в общем, были какими угодно, только не приветливыми. Двое солдат со взведенными арбалетами остановились шагах в десяти, выцеливая редкие деревца в роще за спиной Даната. Синее перо на офицерском шлеме качалось в такт чеканным шагам. Приблизившись к рогатке, граничник замер копией каменной колонны. Смотреть на долговязого Даната сверху вниз не получалось, так что офицер пытался смотреть сквозь него, и небезуспешно.
- Имя, род занятий, цель прибытия в Роттар? - процедил он. Представиться не потрудился, но Данат словно не заметил этого и с готовностью откликнулся:
- Данат дэн Торн, проспектор-консультар Торсальской академии, проездом в Лебарру и далее.
Лебарра, глухой и пустынный угол бывших имперских земель, зажатый между морем, Торанским хребтом и засушливыми степями Лэлим-Дэйна, не имел ни одного толкового порта. Так что далее в безупречно оформленной подорожной явно означало, что, перевалив южные отроги Ак-Торана, путник намеревался проникнуть в Сероземье. Шансы углубиться в покинутые земли у поджарого молодого "академика", несомненно, были. Что касается возвращения обратно, граничник был далеко не столь уверен. Хотя...
Коротенькое словечко "дэн" в имени путешественника указывало на принадлежность к безземельному дворянству и право носить оружие. Простой меч-спата, перевязь с метательными клиньями-хэкку и притороченный к седлу небольшой арбалет. Не больно много, с учетом цели пути - но и не мало. Оружие неброское, ухоженное, без украшений. Путешественник явно умел с ним обращаться, однако воином не был. Какой воин станет рисковать жизнью без достойной цели? Исследования Сероземья, как и прочие способы самоубийства, к достойным с точки зрения граничника целям не относились.
- Практикуете ли вы магию какого-либо рода? - продолжил опрос офицер, сменив тон на чуть более уважительный. Ответ был очевиден, но процедура отклонений не допускала.
- Нет, сударь, - спокойно ответил Данат, и глаза льва на колонне согласно мигнули зеленым.
- Намерены ли вы собирать сведения, передача которых противникам нашего государства способна нанести ему ущерб? - отчеканил офицер. Абсурдность вопроса была очевидной ему самому: какой шпион в здравом уме признается в преступных намерениях еще на въезде в страну?
Ответ Даната, однако, его удивил:
- Согласно Динвальскому соглашению, проспекторы имеют право сбора любой относящейся к их работе информации, независимо от границ и территорий, - ровным, уверенным тоном находящегося при исполнении человека проговорил путешественник. Полюбовался озадаченными лицами граничников и добавил мягче и тише:
- Однако моя цель, как вы понимаете, лежит за пределами герцогства Роттар. Поэтому, чтобы легче было и мне, и вам, предлагаю опечатать тетради, и до выезда за пределы герцогства печати обязуюсь не вскрывать.
Участок границы, которым ведал офицер, считался глухим - да и был им, если сравнивать с Приморским трактом. Впрочем, за годы службы людей он повидал разных: купцов, дипломатов, контрабандистов; магов - которых последнее время приходилось спроваживать восвояси - и дворян разной степени знатности. Проспектора он видел впервые, хотя и о них кое-что знал: скрупулезность наблюдений, четкость записей и крайне серьезное отношение к тетради, где эти записи ведутся. "Точен, как проспекторская запись" - говорят в Альвероне, и говорят правду. Именно проспекторы первыми исследовали земли будущей Империи в годы Рассвета; и хотя сейчас, почти десять веков спустя, неизведанного осталось куда меньше, оставшиеся проспекторы без работы не сидят.
Тетрадей у Даната оказалось целых две - про запас, как понял граничник, для записи Сероземских диковин. Если, конечно, эти диковины прежде не доберутся до самого проспектора...
- Не опасно в одиночку путешествовать? - спросил граничник, отодвигая рогатку ровно настолько, чтобы Данат прошел, ведя коня в поводу. Тот благодарно кивнул.
- Из Торсаля до Фэнн-Фора доехал с купеческим караваном.
- Спокойно? - уточнил офицер.
- Раза два разбойники показывались - но без толку, - усмехнулся Данат. О своем участии в обороне каравана промолчал, хотя, несомненно, рассказать было что.
- Купцы остались в крайнем городе, некоторые явно собираются и сюда, за зерном. Я решил их не ждать.
- Спешите? - прищурился граничник.
- Не хочу терять времени, - ответил путник, пожав плечами. - Кроме того, в Роттаре ведь намного безопаснее. Да и я ж все-таки не девственница, и не серебра мешок везу.
Офицер усмехнулся. Действительно, денег Данат вез с собой в обрез - в Сероземье серебро если и могло пригодиться, то отнюдь не в виде монет. Поклажа выдавала человека запасливого, опытного и готового к неожиданностям - но не богатого.
- Купцов досматривать всяко интереснее, чем таких... - Вполголоса буркнул один из арбалетчиков, глядя вслед удаляющемуся Данату. И закончил, поймав вопросительный взгляд офицера:
- ...Чокнутых, которые мало того, что сами хьяссу в пасть лезут, так еще и поторапливаются.