Аннотация: Рассказ был написан давно (2006г.), но от прежнего осталось мало. Потихоньку улучшается!:)
Дождь лил как заведенный с самого утра, жестокий, нудный нескончаемый поток воды. Я тупо следила за ним, ручейки, медленно извиваясь, стекали вниз по стеклу, неузнаваемо искажая мир за окном. Все было тускло и безжизненно, размытые очертания старого тополя напоминали причудливую кляксу или может творение авангардного художника. Я смотрела не отрываясь, может, в этом скрыт смысл жизни? Нет, там тоже пусто...
Дождь сыпался твердыми стеклянными каплями, отстукивая изнуряющую, тревожную дробь по железному карнизу. Тоска, безграничная как вселенная, неумолимо затягивала в свой плен, заботливо укутывая сетью забвения. Затекшее тело отказывалось повиноваться, словно погруженное в невидимую трясину. Я ощущала миллиарды острых иголок, безжалостно разрывающих нежную кожу, но не было сил прекратить изощренную пытку. Вся жизненная энергия оставила меня, уступив место глубокой апатии. Теперь я совсем одна в пустой комнате, где чувствовала себя вольготно только недельная пыль. Она была повсюду, наслаждаясь своей властью, покрывала когда-то родные предметы безликим, серым покрывалом, скрывая последние краски забытой жизни. Уже давно не слышно как плачет моя девочка, наверно, ее больше нет. Боль пронзила неожиданно и очень метко... Захотелось побежать в другую комнату, проверить как она, прижаться к нежной детской щечке, услышать непонятное бормотание родного существа... Я напряглась, так что заболели мышцы, но ноги остались неподвижными. От своего бессилия все внутри разрывалось на куски. Больше ничего нет, и не будет.
Последний крик вырвался из груди, и полетел как вестник, рассказывая о потерянной жизни, о боли, сжигавшей изнутри, сливаясь с другими, превращался в ужасную песню смерти, звучащую над небом умирающего города.
-//-
Михаил не помнил, когда последний раз позволял себе такую роскошь как сон, трудился днями и ночами, забывая о себе и своих близких. Он был ученым до мозга костей, фанатиком своего дела. Здесь были все такие, теперь остался только он. Сначала позвонила Ольга, предупредив о том, что берет не отгулянный отпуск. Через неделю Роман взял несколько дней, объяснив все последствиями чрезмерной нагрузки, висевшей над ними последние месяцы. Потом, он стал замечать пустоту, разрастающуюся по институту, народ пропадал, а на душе становилось все неспокойнее... Михаил громко чертыхнулся, вспомнив чувство безмерной гордости, охватившее его в тот памятный день, когда стал сотрудником крупнейшей биохимической лаборатории в регионе. Не останавливал и переезд из родного города, от родителей в маленький город, затерявшийся в Сибири. Какой восторг бурлил в крови! Заниматься генетикой микроорганизмов, узнавать и создавать новое. Об этом он мечтал, выигрывая на олимпиадах по биологии, поступая в университет, заканчивая аспирантуру... Разработка совершенного и гуманного оружия - это настоящее нужное дело! Перестанут умирать люди! Благодаря их научному труду, уйдут в прошлое кровопролитные войны, отпадут за ненадобностью атомные бомбы, применение фосгена, зарина и других нечеловеческих методов... Работа для Михаила была почти всем, отнимала много сил и свободного времени. Вторая половинка его души принадлежала семье, но, к сожалению, любимую жену и дочурку он почти не видел. Уходил, когда они сладко посапывали, приходил, когда видели уже десятый сон. Хотя иногда случались и выходные с дружным выездом на природу и тихим семейным счастьем. Будет ли еще когда-нибудь это? Михаил сделал резкий вдох, прекращая рвущуюся изнутри панику. Сейчас нужны твердые руки и холодный ум. Заученным до автоматизма движением он поставил в центрифугу пробирки с кровью подопытных животных, ткнул кнопку и с надеждой подумал: 'Разгоню и посмотрю. Надеюсь, на этот раз вышло... Я так устал. Поскорее хочется забыть весь этот кошмар. Придти домой, поцеловать своих любимых девочек и бросить к черту эту работу'. Михаил отошел к окну и задумался о том, чего не должно было случиться.
-//-
- Рома, ты, куда нашу Марусю пересадил? - спросил Михаил, выходя из герметичного большого бокса, где находились камеры с питательной средой для бактерий и клетками подопытных животных. - Ее нет в клетке.
- Никуда. На месте сидит, - удивленно ответил тот, не отрываясь от работы со своим любимцем - сканирующим туннельным микроскопом.
- Там пусто! - спокойным, но несколько растерянным тоном сказал Михаил. - Может, хватит? - Михаил выжидательно уставился на Рому, который, в прочем не мог этого заметить, так как не отвлекался от лицезрения каких-то образцов. Затем посмотрел на только что вошедшую Ольгу.
- Привет, мальчики! - радостно промурлыкала она и двинулась к своему рабочему месту, щурща элегантным бежевым плащом и испуская аромат французских духов. - Миш, а что ты такой задумчивый? - спросила Ольга, переодеваясь в белый халат.
- Что вы такое говорите?! Куда она могла деться? - Ольга удивленно вскинула на него свои карие, аккуратно очерченные глаза.
- Ее в клетке нет, - упрямо продолжал Михаил, придирчиво изучая своих коллег. - Оля, ты последняя вчера уходила?
- Да, - пробормотала Ольга. - Я ей повторную инъекцию пятьдесят шестой сделала и посадила обратно в клетку.
- Точно?
- Конечно! - твердо ответила она. - Знаете, когда я входила, мне показалось, что что-то прошмыгнуло под ногами.
Михаил посмотрел на нее и выдохнул:
- Только не это! - И быстро развернувшись, опять зашел в бокс.
Через несколько минут Михаил вернулся и удрученно сказал:
- Дверца клетки была открыта.
- Я ее закрывала! - воскликнула Ольга. - Я это всегда проверяю!
- Тебя никто не обвиняет! - тихо сказал Михаил. - Успокойся!
- Значит, Маруся открыла клетку и выбежала тогда, когда Михаил выходил из бокса, а потом попала в общий коридор, благодаря Ольге. Значит, она на свободе не более двадцати минут. Ровно столько длятся ваши размышления, - философски резюмировал Роман. - Давайте все вместе поймаем беглянку и делу конец.
Ольга и Михаил не произнесли ни слова. Они стояли словно статуи, сосредоточенно морщили лбы, пытаясь найти единственно правильное решение.
- Приступаем! - бодро произнес Рома и оторвался от насиженного места.
- Нет! - твердо сказал Михаил. - Сомневаюсь, что нам с вами это под силу. Лучше признать ошибку и подключить более компетентных людей. - Он подошел к телефону, быстро набрал номер и сообщил о случившимся, вызывая на зачистку здания.
Задача, поставленная перед его отделом, была сложная и ответственная - создать микроорганизм, способный подавлять двигательные функции человека, внимательность и кратковременно нарушать память, но не наносить серьезный вред организму. Звучит фантастично, но им это удалось! Вирусы как первичный материал, сразу отбросили, так как их размножение возможно только в живых клетках, что не очень удобно. Михаил даже не помнил, кто первый произнес решающее предложение: 'Давайте возьмем за основу нанобактерию, найденную американцами!', и работа закипела, породив на свет уникальный организм, размером не более двухсот нанометров. Благодаря исходному материалу, нанобактерии, распространенной почти повсеместно (из-за маленьких размеров и наличию большого числа подвижных жгутиков), их детище не брезговало ни воздухом, ни водой, ни почвой, но все же предпочитало живые субстанции, где процесс размножения шел активнее. От модифицирующего агента, нового вируса герпеса, чье ДНК внедрили в структуру, получили неустойчивость к действию техногенных компонентов окружающей среды и антибиотиков. Полученное творение назвали пятьдесят шестой, в честь остальных неудавшихся попыток. С ней носились, как с малым ребенком, взращивая на питательной глюкозе, вводя инъекциями в подопытных животных, радуясь вновь узнаваемым показателям и способностям.
Испытания нового бактериологического оружия проводили на разных видах подопытных животных. Необходимое количество бактерий вводили в точно выверенный объем газа, близкий по составу к воздуху, и выбрасывали в полость герметичной камеры, в которой ждало своей участи ни в чем невиноватое существо. Записывали наблюдения. Вводили антидот. Опять наблюдали. Фиксировали результат, на первых порах одинаковый и не обнадеживающий. Подопытные становились апатичными, медлительными, отказывались от пищи и в течение нескольких суток умирали. Следовательно, выбранный антибиотик действовал медленнее, чем бактерия. Поэтому, его заменяли и повторяли действия до тех пор, пока не наступила очередь Маруси - белой крысы с красными глазами и, как оказалось, счастливой судьбой. Так как именно на ней были опробованы пенициллин, в качестве противосилы и уменьшенная доза пятьдесят шестой.
Михаил сидел за своим столом и смотрел на маленькую статью, опубликованную на первой странице городского сайта:
'Синдром хронической усталости, что же это? Происки американских ученых или инфекция из космоса? Сотни людей не выходят на работу, встали почти все предприятия города. Что же такое СХУ? Почему никто не отвечает на вопросы? Симптомы просты и, на первый взгляд, безобидны. Головокружение, тяжесть в мышцах, апатия, бессонница, казалось, такое не может привести к летальному исходу. Но жизнь любит преподносить странные загадки! Каждый день число пострадавших увеличивается.
Можно ли считать болезнью потерю смысла жизни? Ведь иначе, происходящее не объяснить. Врачи не обнаруживают у обращающихся никаких видимых отклонений, но, через несколько дней, те умирают. Усталость и бессилие - вот главные характеристики происходящего. Лень выходить на улицу, разговаривать, шевелиться, есть, пить, спать... Что же происходит? '.
Михаил со злостью щелкнул мышкой и закрыл браузер. Надо опять звонить начальству:
- Здравствуйте, Петр Анатольевич.
- Здравствуйте, Михаил Юрьевич, - ответил мужской хриплый голос на том конце провода.
- Надо вакцинацию делать. Боюсь, все-таки утечка произошла.
- Думаете это возможно? Вы же говорили, что она не представляет угрозы, и все меры предосторожности соблюдены? - голос собеседника сейчас звучал громче и сильнее.
- Не все опыты были проведены, - осторожно начал объяснять Михаил, - Пятьдесят шестая очень неустойчивая, изменчивая, она могла приспособиться к окружающей среде и мутировать. То, что сейчас происходит, может быть нашей виной.
Петр Анатольевич молчал. Не спешил продолжать и Михаил. Да, что значат слова? Теперь куда важнее начать действовать.
- Это из-за вашего ЧП с подопытными животными? - попытался грозно спросить с подчиненного Петр Анатольевич, но получилось, как-то устало и обреченно.
- Наверное, - так же устало и безучастно отозвался Михаил, - Скорее всего, крыса успела пробраться в кабельный канал и по нему поднялась на чердак, где ее и настиг газ-дезинфектор. Кажется, они использовали хлор. - Он сделал паузу, размышляя, стоит ли говорить следующие пустые слова, но все-таки произнес: - Мы делаем все возможное. Сейчас нам привозят многочисленные анализы почвы, воды, воздуха и, конечно, образцы тканей пострадавших. Пенецилин помогает, но, к сожалению, не в такой мере, как прежде.
- Как мог заразиться целый город? Вы же говорили, что бактерия не может выходить из питательной среды?
- Она может, но в крайних случаях, когда нет более благоприятного пути. - Наступила пауза. Михаил думал, стоит ли сейчас пускаться в предполагаемые объяснения. - Крыса умерла, но бактерия нет. Она размножалась и видоизменялась, чтобы выжить в загазованной атмосфере, населенной недружественными микроорганизмами. Когда колонии пятьдесят шестой стало не хватать места и питания, из-за разложения тканей, она мигрировала в воздух. Как я вам, раньше говорил, она способна существовать почти везде... - Михаил горько вздохнул и потер глаза. - Раньше атмосферные примеси приводили к полной потере способности воспроизведения, поэтому заражение было возможно непосредственно в момент распыления. Но теперь...
- Хватит! - рявкнул начальник на том конце провода. - Что мне делать прикажете?
- Не знаю, - честно ответил Михаил. Он слышал, как в трубке раздавалось учащенное дыхание Петра Анатольевича, которому на днях стукнуло шестьдесят пять, он собирался с почестями отбыть в отставку и оставшуюся жизнь копошиться на даче где-то у черта на рогах.
- Что ж. Разберемся! - сухо сказал начальник и отключился.
-//-
Центрифуга остановилась и несколько раз пискнула, подзывая человека. Михаил встрепенулся от воспоминаний и быстро подошел к аппарату. Взяв пробирку с перемешанной кровью привитой мыши, он направился к электронному микроскопу. Его сердце гулко стучало, а он сам никак не мог посмотреть в окуляр. Наконец, решившись, он долго и напряженно вглядывался в образец, но так и не обнаружил круглых шариков пятьдесят шестой. 'Вакцина работает! Конечно, это уже не пенициллин, но думаю, поставить на многотоннажное производство можно!' - радостно подумал он и стал нетерпеливо набирать выученный наизусть номер начальства. Долгожданный звук соединения неприятным эхом пролетел по комнате. Мысли вихрем проносились в голове: 'В-первую очередь, надо распорядиться о немедленной вакцинации, во-вторую - приступить к мероприятиям по уничтожению'. Ответом ему были длинные гудки.
Утренний город встретил Михаила спокойным безмолвствием и легким туманом. Он сбавил скорость до двадцати километров в час и опустил окно. Не было слышно рева машин, гула заводов, голосов людей, пиликанья сотовых телефонов, чириканья воробьев и воркования голубей. Тишина и незнакомый, чуть сладковатый запах, били тревогой по органам чувств. Ему стало по настоящему жутко. Недавно голубое небо затягивалось темно-серой поволокой. Поднялся ветер. Михаил ехал по пустынным дорогам и старался ни о чем не думать. Просто ехать вперед и надеяться. Витрины магазинов, киосков зазывно горели безликим светом неоновых ламп, будь-то, смеясь над бессмысленностью и хрупкостью нашей 'яркой' жизни. Он напрягал слух, но по-прежнему различал лишь шорох листьев, шептавших о приближении дождя. Ветер крепчал, а небо теперь казалось почти черным. 'Надо успеть до грозы' - подумал он и прибавил газу.
- Черт! - выругался Михаил, с силой вдавливая педаль тормоза. Машина пошла юзом и остановилась лишь в пару сантиметров от упавшего старого тополя. - Теперь лучше пешком. Всего пару минут идти. Дольше в обход ехать. - Он вышел из машины и пошел к своему дому.
Порывы сильного ветра и пугающая неизвестность заставляли двигаться быстрей. Михаил смотрел в пустые мрачные глазницы домов, лишенные малейшего лучика света, и в его душе нарастала паника. Он стал судорожно шататься от дома к дому, как охотничий пес, прислушиваясь к звукам, словно безумный, повторяя про себя: 'Нет, этого не может быть, они просто куда-то спрятались, они живы, они рядом'. Издали увидев машину с водителем, припаркованную на тротуаре, он побежал, не чувствуя под собой ног. Радостно заглянув в окно, Михаил замер с застывшей улыбкой, ни слово не слетело с губ, только хрип ужаса. С отрешенной маской смерти на лице, сидела молодая женщина; остекленевшие, наверное, когда-то прекрасные глаза смотрели прямо на него с немым укором. Тело и мысли одеревенели, словно столкнувшись с жидким азотом. Он стоял рядом с чужой машиной, не в силах пошевелиться. Почему? Что делать? Страх заползал в душу, заполняя собой, кровь леденела в жилах от смутного предчувствия необратимости.
Пошел дождь. Не слабый и не сильный, а такой средненький, который обычно заряжает на неделю, пока мир не станет серым и пропитанным влагой от его упорства. Михаил торопился, как мог. Он знал, что если опоздает, то никогда не сможет себя простить и со свинцовым грузом утраты продолжать жить. Мокрый, скользкий асфальт заставлял человека играть с ним, коварно расставляя водные препятствия на пути. Вода заливалась в ботинки, поднималась вверх по штанам, хищно прижимаясь к ногам. Холод сковывал, лишал надежды, хотелось лечь и смириться, слиться с дождевыми потоками, растворить в них свою боль... Михаил падал, вновь поднимался и бежал, бежал на встречу с судьбой... Руки дрожали, онемевшие пальцы кое-как держали связку ключей. Дверь бесшумно распахнулась, встречая хозяина. Везде беспорядок и запустение. Никто не выбежал на встречу, не промурлыкал ласково на ушко: 'Привет, любимый. Я тебя так ждала'. Мертвая тишина... В памяти навсегда останется нелепая, застывшая в кресле фигура жены, лицо искаженное мукой, руки свисающие сухими плетями, дочь, одиноко лежащая в кроватке, скрюченное маленькое тельце припорошенное пылью... Михаил взревел как раненое животное, в приступах душевной боли катаясь по полу, вырывал клочки волос, и кричал... Ничего не изменить, вот она вакцина, но кому она теперь нужна...