Чертова Елена Викторовна : другие произведения.

Время забывать

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    У соседей заработало радио. Заработало так громко, что ложка в стакане с недопитым чаем стала позвякивать в такт словам: "Прошлой ночью в городе Балашиха произошло ограбление Центральной аптеки, что расположена на улице Челюскинцев, дом двадцать четыре. Похищен "Онколот" - лекарственный препарат, снятый с производства. Ущерб оценивается в пятнадцать миллионов рублей. Один из охранников убит, второй находится в больнице в бессознательном состоянии. Это уже четвёртое аналогичное ограбление за эту неделю. Ведётся следствие".
   Щелчок двух пальцев -
   И погасли
   Светильники воспоминаний.
   Бреду на ощупь чёрной тенью
   Среди неясных очертаний.
   Когда же утро! Где же солнце?
   Чеканю слово, как монету.
   Молитвы множу, вопрошая:
   Чьей тенью я брожу по свету?
  
  То и дело всплывали воспоминания: крошечные непотопляемые островки, которые упорно ходили по воде, не тонули, как бы я не старался. Мне нужно всё забыть. И стать обычным человеком. Как только память будет вымыта, выполоскана, меня закружат житейские проблемы: где купить гречку, как постричься, брать машину в кредит, или не брать. Но пока я лежу в темноте и борюсь с воспоминаниями.
  
  Я мысленно представляю, как тонут островки один за другим, вода чуть мутнеет, и наступает покой. Вот, получилось, моя память - ровная озёрная гладь. Всё позади. Здравствуй, новая жизнь! Осталось уничтожить последнюю партию упаковок, и можно куда-то уехать, там устроиться на тихую работу, завести кота, и пару приятелей.
  
  У соседей заработало радио. Заработало так громко, что ложка в стакане с недопитым чаем стала позвякивать в такт словам: "Прошлой ночью в городе Балашиха произошло ограбление Центральной аптеки, что расположена на улице Челюскинцев, дом двадцать четыре. Похищен "Онколот" - лекарственный препарат, снятый с производства. Ущерб оценивается в пятнадцать миллионов рублей. Один из охранников убит, второй находится в больнице в бессознательном состоянии. Это уже четвёртое аналогичное ограбление за эту неделю. Ведётся следствие".
  
  Я заколотил в стену в слепой ярости, грудь разрывали рыдания, я рухнул на кровать.
  
  ***
  
  Главный врач, Яков Семёнович, мерил шагами стерильно-белую палату:
  - Вам надо больше кушать яблок и гранатов, способствует кроветворению. И гулять. Почему Вы стали отказываться от прогулок?
  - Не хочу. Я не хочу быть подопытной крысой. Лучше сдохнуть!
  - Дорогой мой, так нельзя. Вы только посмотрите на свой гемоглобин: он уже на ладан дышит, - доктор прищёлкнул по листочкам с анализами, и засунул их в карман.
  Медицинская сестра и няня переглянулись и прыснули в кулачок.
  - Не вынуждайте меня идти на крайние меры. Вы же прекрасно понимаете, что я вас могу приковать к постели, и кормить по капле, через трубочку. А сейчас у Вас - нормальная жизнь, - доктор привычно прищурился.
  - Нормальная жизнь?! Вы называете это нормальной жизнью?
  - Я так понимаю, что Вы не готовы принести себя в жертву? Даже во благо выздоровления миллионов людей?
  - Хватит меня сравнивать с Христом! Дурацкие шуточки!
  - Право, Вы стали меня утомлять, - Яков Семёнович потёр переносицу.
  - Так отпустите меня.
  - Снова здорово! Сейчас Вам Алёна Петровна введёт успокоительное. И потом мы продолжим беседу.
  Врач удалился.
  
  Подошла медсестра: белолицая, пухленькая, ладненькая, сладкоголосая.
  
  - Эх, Алёна, Алёна, зачем ты работаешь на этих проходимцев. Я знаю, что ты добрая, ты не такая. Зачем ты здесь?
  - Мне платят большие деньги. Как наберу нужную сумму - уйду отсюда.
  - Какую сумму? Для чего?
  - Не отвлекай, мне нужно сделать укол.
  
  Алёна бережно протёрла ваткой плечо, и быстрым лёгким движением воткнула иглу и медленно выдавила содержимое шприца. Я прижал ватку.
  
  - Алёна, скажи мне, зачем тебе деньги? На квартиру?
  - Нет. Мама у меня больна. Я на лекарство коплю.
  - На какое? "Онколот"? Возьми моей крови так, бесплатно, зачем покупать?
  - Спасибо. Но я не смогу её отсюда вынести, нас досматривают на входе и выходе. Ничего не получится.
  
  Алёна отвернулась и заплакала. Я посмотрел на узкие вздрагивающие плечи, и попытался успокоить Алёну:
  
  - Прости меня, прости.
  - Это ты меня прости.
  
  Я хотел спросить, за что, но начал проваливаться в сон, и не успел.
  
  Когда я проснулся, то обнаружил, что ко мне подключили капельницу. Рядом с моей кроватью сидела Алёна, сложив белые гладкие ручки на коленях. Глаза у неё были красные, опухшие. Я посмотрел на неё с осуждением:
  
  - Питаете меня принудительно, да?
  - Не сердись. Так надо.
  - Кому надо?
  
  Алёна протянула руку, хотела погладить волосы, но я дёрнулся, как ужаленный. Скрипнула дверь, я повернул голову.
  
  - А, главный врач пожаловал. Кормилец вы мой!
  - Доброта злится? Вот чудеса так чудеса!
  - Да с вами тут осатанеешь. Яков Семёнович, снимите иголку, я поем, обещаю. У меня скоро рука отвалится от бесконечных уколов. До плеча уже добрались.
  - А как же "Если тебя укололи в правую руку, подставь левую", ну или как там, а?
  
  Врач кивнул Алёне, и та отключила капельницу.
  
  - Но смотрите: не будете есть - подключим обратно в два счёта.
  
  Я сел на кровать слишком резко, голова закружилась, и перед глазами заплясали тёмные пятна. Алёна придержала меня, чтобы я не упал. По коридору что-то загромыхало. Врач отрыл дверь. Нянечка вкатила тележку с едой в палату. На тележке стояла тарелка с дежурным яблоком и гранатом. И была вторая тарелка, на которой горкой лежала шинкованная капуста, исходящая кислым соком, в сопровождении двух котлет. Пахло вкусно: говядина. Я переставил тарелки на прикроватный столик и жадно принялся за еду. Алёна прислонилась к шкафу, и улыбнулась. Первая котлета приятно обожгла язык, пощипала красным перцем, плюхнулась в пустой желудок. Потом я стал уминать капусту. В капусте попадались кусочки свежего огурца и зелёный горошек. Сверху закинул вторую котлету. Прожевав последний кусочек, я откинулся на подушку.
  
  Врач неотрывно наблюдал за тем, как я поглощал пищу.
  
  - А фрукты?
  - Потом съем, на десерт.
  - Ешь сейчас. Я должен удостовериться, что ты всё съел. Не задерживай меня.
  - Ладно.
  
  Я схрумкал яблоко, надрезал крест-накрест гранат, разломил, и стал поклёвывать. Няня увезла тележку, оставив только тарелку с гранатом. Врач удовлетворённо хмыкнул и вышел из палаты.
  
  - Алёна, как твоя мама? Химиотерапия ей помогает?
  - Помогает. Сказали, ещё полгода она точно протянет.
  - Полгода?
  - Да.
  
  Я замолчал. Алёна убрала прядь волос под косынку, и процедила:
  
  - Я устала от этих разговоров. Пойдём, погуляем?
  - Пойдём.
  
  Алёна отвернулась, пока я переодевался, и мы пошли.
  В садике было еще сыровато, на листьях жимолости и на травинках блестели капельки росы. Солнце золотило макушки деревьев, пускало зайчики на скамейку. Алёна сняла платок, стёрла росу, и опустилась на краешек. Я подтянул штанины, и плюхнулся рядом.
  
  - Ты такая добрая.
  
  Алёна доверчиво уткнулась в меня, как котёнок. Влажное дыхание щекотало мне шею. Я бережно обнял её:
  
  - Давай убежим отсюда, а?
  - Как? А, главное, куда?
  - Найдём куда. Ты согласна?
  - А мама? - Алёна вздрогнула.
  - Мы заберём её с собой, вылечим. Кровушки-то у меня много стало, ого-го!
  
  Так прошла весна. Мы каждый день сидели в садике, мечтали, как мы будем жить втроём: мама Алёны будет печь пироги, жарить котлеты, Алёна будет шить платья на заказ. Я буду снова заниматься тем, чем увлекался до того, как стать космонавтом: выпиливать из дерева. От регулярного питания и прогулок я поправился, щёки порозовели. Голова просветлела, и у нас с Алёной мало-помалу созрел план побега. И вот мы решились: завтра! Это случится уже завтра! В предвкушении я напевал, сидя на чистой, выглаженной простыне в своей палате.
  
  Алёна задерживалась. Я распахнул окно и выглянул, не идёт ли она. Отцветала сирень, роняя белые крошечные крестики на землю. Сзади скрипнула дверь. Наконец-то, Алёна! Но на пороге я увидел главного врача. За его спиной пряталась незнакомая черноволосая женщина в белом платке.
  
  - Вот что, - сказал он, отчётливо произнося каждое слово, - Алёна заболела, теперь за Вами будет присматривать Вера Антоновна.
  
  Женщина вышла из-за спины врача. Щуплая, остроносая, быстроглазая, она стала разглядывать меня, как будто я какое-то неведомое животное.
  
  - Вера Антоновна проработала медицинской сестрой более двадцати лет. Прошу любить и жаловать.
  
  Я протянул руку. Женщина спрятала руки в карманы и наклонила голову в бок, к левому плечу.
  
  - Очень приятно.
  
  Я схватил главного врача за рукав.
  
  - Яков Семёнович, что с Алёной?
  - Ничего страшного, простыла немного, через недельку вернётся, я думаю.
  - Это хорошо. Вы ей передайте, чтобы поскорее выздоравливала.
  - Передам. Обязательно передам.
  
  Неделя без Алёны тянулась долго. Вера Антоновна меня побаивалась, свои обязанности выполняла торопливо, механически, поболтать с ней не удавалось. Врач тоже был какой-то неразговорчивый, и я увлёкся чтением старой подшивки газет. Писали, что некто Вахневский П.А. получил нобелевскую премию за изобретение лекарства против рака. Я кряхтел, читал строчку за строчкой, бледнел, удивляясь всё больше и больше. Я отшвырнул газету. От безделья я починил ножки тумбочки, смазал петли двери.
  
  Кто-то неслышно прокрался в палату. Алёна! Глаза были немного опухшие, наверное, от болезни.
  
  - Привет. Я на пару слов. Я еще не совсем здорова.
  - Алёнушка, как я соскучился!
  - Нет-нет, не целуй меня, не надо, я еще заразная.
  
  В дверях застыл главный врач.
  
  - А, голубки воркуют.
  
  Алёна хотела выбежать из палаты, но Яков Семёнович преградил ей дорогу: "Надо поговорить". Алёна толкнула главного врача, и убежала. Яков Семёнович заковылял за ней, что-то крича ей вдогонку. Через мгновенье я услышал, как хлопнула дверь в парадной, и сердито застучали каблучки по порожкам.
  
  Алёна справилась с простудой, и мы вернулись к нашим прогулкам. Стояла нестерпимая жара, и мы прятались под развесистыми каштанами, поминутно отхлёбывали холодную воду из бутылки с ледяной нерастаявшей сосулькой внутри.
  
  - Скажи, что происходит? Яков Семёнович тебя домогается?
  - Нет, это не то что ты подумал, - Алёна теребила платок.
  - А что?
  - Это по работе. Я отказываюсь кое-что выполнять.
  - А он уговаривает?
  - Да. Никакого покоя ни днём, ни ночью, - Алёна поджала губы.
  - Ночью? Он к тебе и ночью приходит?
  - Один раз приходил. В ночное дежурство. Но я его не впустила. Устала я очень. И страшно.
  - Приходи ко мне вечером, побудем вместе, вместе - не страшно.
  - Хорошо, приду, но не сегодня, завтра. Я обещала матери, что приеду её навестить.
  - Завтра так завтра. Я буду ждать.
  
  Я жёг свечу за свечой. На столике лежали горы оплывшего воска. Небо начало розоветь. Она не придёт. Не придёт. Мысли капали расплавленным воском на моё измученное сердце. И вдруг я услышал едва различимый шорох в коридоре. Кто-то крался. Я спрятался за шкаф, сердце бешено колотилось в пересохшем горле. Мелькнула тень.
  
  - Ты где?
  - Алёна, это ты?
  - Я. Говори тише.
  
  Я подошёл, обнял её, поцеловал. Потом придвинул шкаф к двери.
  
  - Теперь мы в безопасности. Сядем.
  
  Алёна села, и всё никак не могла отдышаться.
  
  ***
  
  Мы лежали на кровати. Было тихо. Из окна повеяло холодом, я встал и закрыл створки. Внезапно Алёна вскочила, стала собирать разбросанные вещи. Я прижал её к себе, она вырвалась, принялась судорожно натягивать платье.
  
  - Алёна, милая, что случилось?
  - Не трогай меня.
  - Да постой ты.
  - Отстань.
  
  Я отодвинул шкаф от двери.
  
  - Хорошо. Как скажешь. Иди.
  
  Алёна разрыдалась и упала на кровать, как подкошенная. Я стал гладить её волосы, но она отмахивалась от меня, отталкивала мои руки.
  
  - Моя мама умирает. Яков Семёнович обещал мне дать таблетки, если я... если я... А про побег он догадался...
  
  Она не договорила, и выскочила из палаты.
  
  Алёну я больше не видел. От серой неподвижной тоски я бросил есть, и меня опять связали и подключили к капельнице. В левой руке торчала игла для ввода питательного раствора, в правой - игла для забора крови. Я превратился в автомат по производству материала для лекарства. Моё неподвижное тело быстро затекало, кости ныли, особенно, когда зарядили осенние дожди. День за днём я лежал, и смотрел, как по стеклу катились неудержимые капли, соединялись в ручьи, реки. Вот и все мои развлечения. Вера Антоновна по-прежнему меня побаивалась, и на все вопросы отвечала однообразно: "Не знаю. Спросите Якова Семёновича".
  
  Прошла осень, закончились дожди, и я наблюдал за полётом снежинок. В особо удачные дни стёкла покрывались причудливыми узорами, в которых мне виделся старый, диковинный лес.
  
  ***
  
  Медицинские сёстры суетились, украшали комнату воздушными шариками: говорят, что у меня день рождения, все соберутся поздравить меня. Все, кроме Алёны, конечно.
  
  Ещё с утра меня отключили от капельницы, чтобы к обеду я успел немного размяться, и смог хотя бы сесть. Нянечка хлопотала: прикатила тележки-столики с причудливыми бутербродами, а на одном из столиков белел торт, обильно украшенный кремом. Из сестринской раздавались крики и хохот.
  В два часа начали собираться медицинские сёстры со всей клиники. Гости сгрудились около двери, ожидая, когда начнёт говорить главный врач. Яков Семёнович сделал шаг вперёд и откашлялся.
  
  - Дорогой ты наш человек! Ровно три года назад твой полуразрушенный корабль доставили обратно, на Землю! Поздравляем тебя! Желаем тебе счастья и здоровья! А мы приложим все усилия...
  
  Главный врач осёкся, вытащил платок из кармана халата, вытер пот со лба.
  
  - Прими наши скромные подарки.
  
  Ко мне стали подходить сестрички одна за другой, целовали в щёку, дарили коробочки, перевязанные атласными лентами. У двери я заметил Алёну. Она как-то сильно раздалась в ширину, щёки округлились. Я посмотрел ниже, на её огромный выпирающий живот, и всё понял.
  
  - Плоть от плоти, кровь от крови, да, Алёна?
  
  Та побледнела и выскользнула за дверь. Главный врач кричал, надсаживая глотку:
  
  - Кто пустил! Уволю!
  
  ***
  
  Соседи выключили радио, потоптались-поругались в прихожей, и отправились на работу. Проклятое временное жильё! Я стонал от раскалывающей надвое боли и возмущения. У меня почти получилось всё забыть. Забыть побег в так называемый день рождения, когда сёстры и охрана раздобрели от вина и расползлись по углам шушукаться. Убедить себя, что ребёнку не передались свойства моей крови, и забыть Алёну, Якова Семёновича и весь этот ад. А, главное, забыть, кто я такой. Мне кажется, что если мне это удастся, я стану обычным человеком. Тогда, когда меня нашли в бессознательном состоянии в разбившемся корабле, столько времени ушло на то, чтобы хоть немного вспомнить кто я, какое облучение я мог получить, и почему я один выжил из всей команды. Сколько времени меня держали взаперти, пока проводили бесконечные анализы! Мне казалось, что они знают каждую клеточку моего тела. А теперь мне надо всё вычеркнуть из памяти. И своё прошлое, и вот эту, "настоящую" жизнь. И начать жить заново.
   Я задёрнул шторы.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"