Он не любил свое полное имя, Тимофей, но охотно откликался на короткое Тим. В доме опекуна и учителя Олега Ольгердовича чувствовал он себя не слишком комфортно: здесь он был несвободен.

Он любил смотреть на закат. На крохотное золотисто-зеленое солнце, уходящее за горизонт, на радугу бликов, плывущую над соседними куполами, на зеленовато-черные тени, падающие под ноги, на небо, перечеркнутое косыми черными стрелами облаков. Детская память еще хранила в себе другое небо и другое солнце. Пронзительно-синее небо Терры и ласковое желтое Солнце Системы. Но это было так давно, что впору сомневаться, было ли оно вообще.

Сегодня Олег Ольгердович ждал гостей с восточного полушария. По праву пришедшего первым, Планетой владели колонисты-изгнанники Чужой расы, называющей себя Оль-Лейран. Обычно в таких случаях опоздавшие вежливо разворачиваются и уходят на поиски нового, свободного мира. Но последний гиперпрыжок межзвездного транспортника терран завершился катастрофой. Вышли из строя двигатели, повреждена оказалась система жизнеобеспечения. И Чужие проявили милосердие. Отвели братьям по разуму западное полушарие Планеты, сами остались на восточном. Договор о разграничении территориальных владений постоянно уточнялся и дополнялся. В переговорах активное участие принимал и Олег Ольгердович, опекун Тима.

Интересно, кто же придет в гости сегодня? Хорошо, если будет Аласву Алашен барлума. Из восточных знакомых наставника нравилась Тиму больше всего именно она.

Он смотрел на закат, вслушиваясь в мелодию последних лучей уходящего дня. И казалось, что еще миг, еще одно мгновение - и придет понимание, постижение, откровение, неизмеримо важное, грандиозное, как звездное небо над головой, и простое, как песок под ногами, такое, что примирит враждебный мир с пришлыми чужаками, терранами и Оль-Лейран. Еще миг... еще... Понимание не приходило, скользя по краешку осознания.

Он пропустил момент, когда появились гости. Очнулся лишь тогда, когда перед носом появился сам Олег Ольгердович.

"Я же просил тебя, Тим!"- укоризненный взгляд опекуна расшифровывался именно так.

Тим вздохнул. Оправдываться, спорить, что-то доказывать - это не по нему. А объяснять... У вас же первый телепатический ранг, Олег Ольгердович, и вы все равно не понимаете! Что вам можно тогда объяснить голосом?

- Пойдем, Тим. Пойдем.

Он послушно слез с перил, хотя гораздо охотнее остался бы на прежнем месте: закат еще не угас. Но невежливо заставлять гостей ждать. Особенно если пришла все-таки Аласву Алашен...

Она была в гостиной, высокая красивая женщина со сложной прической, соответствующей ее высокому общественному статусу. Острые ушки, огромные зеленые глаза без белка и с вертикальной щелью зрачка, плоский нос, изогнутые в извечной полуулыбке губы... Предки Аласву Алашен были кошачьими.

- Аласву барлума, саташ вессекхаял,- тихо сказал Тим, зная, что ей будет приятно услышать эти слова.

- Хайлумвессек на-сатоари, Тим,- ответила она; голос ее звучал как музыка.

Он кивнул и сел в свободное кресло, не замечая изумленного взгляда Олега Ольгердовича.

Каждый человек, каждое живое существо, каждая вещь несут в себе неповторимую, лишь им одним присущую мелодию. Надо только суметь услышать ее, тогда нетрудно наладить контакт. Язык Оль-Лейран бел ему неведом, просто симфония, принадлежавшая Аласву Алашен, подсказала правильные слова. Но поди объясни это взрослым!

Когда он понял, что его не только не слушают, но и попросту не хотят слышать, то замолчал. Телепатам голосовая речь ни к чему, в общении с лишенными дара голос - лишь дань формальной вежливости. Нетелепаты же - самая упертая часть общества, с ними вообще говорить не о чем. Он замолчал. И молчал уже больше года.

- Сами видите, какой он,- расстроенно говорил Олег Ольгердович.- Совершенно не идет на контакт. А вы, Аласву барлума, ему нравитесь. Мальчишка даже язык ваш потрудился изучить, хотя где и как, ума не приложу.

Тим промолчал. Если б ему не мешали! Он бы нашел, давно бы нашел мелодию, ту единственную, неповторимую симфонию, которая объединила бы всех, чужих и своих, с суровым и неприветливым миром, доставшимся им в звездной лотерее. Но стоит только приткнуться где-нибудь и начать слушать по-настоящему, глубоко и полно, как рядом тут же возникает какой-нибудь перворанговый и начинает рассуждать о коме, фуге и всяком таком, тащит в больницу, где начинаются "синие сны", психорелаксивная терапия, от которой глохнешь минимум на неделю! Если б только ему не мешали!

- Приобретенный прогрессирующий аутизм,- говорил наставник.- Как бы дико ни звучал этот диагноз, но он наиболее полно отражает нынешнее состояние Тима. Видели б вы его полтора года назад! Умный, общительный, незаурядный парнишка... Что с ним случилось, ума не приложу! Еще кофе? Я прошу вас, уважаемая барлума, приходить к нам почаще. Ради мальчика...

- Благодарю. Мне по душе непринужденная атмосфера вечеров за чашечкой кофе. Здесь мы можем позволить себе чуть больше откровенности, чем в Совете Новой России или в а-свериоме Галлуоры.

Чудо - она вдруг улыбнулась. Ее улыбка была как песня, Тиму немедленно захотелось сыграть ее, пальцы сами потянулись к карманному синтезатору. Поплыла в безвкусном искусственном воздухе тихая мелодия, чарующая, нежная, горькая. Он не сразу включился в разговор снова.

-... проблема,- с досадой говорил Олег Ольгердович,- У них, конечно, какое-то подобие инфосферы есть. Но контакт с нею оказалось наладить не проще, чем вот с ним,- кивок на Тима.- К наземным атакам прибавилась теперь мощнейшая агрессия по всему пси-диапазону. Мы уже и не рады, что связались.

- Поподробнее, пожалуйста.

- Поподробнее?!- телепат явно вышел из себя.- Пожалуйста! На общение с вами я могу выделить лишь 20% своей личности, а остальные 80 заняты поддержанием и обороной инфосферы, и, черт возьми, это здорово напрягает! В нормальном режиме любой перворанговый обязан отдавать инфосфере не более трети активного сознания. Еще пара месяцев такого нечеловеческого напряжения и мы сгорим, как спички; обрыв же инфосферы - это гибель всех нас! Даже нетелепатам при этом достанется такой ком депрессий и нервных срывов, что больше половины из них покончит с собой сразу же, а остальные тихо сойдут с ума чуть погодя. Мы не справляемся, это же очевидно; даже объединив усилия, мы не справляемся, поэтому я и прошу вас обратиться к метрополии за помощью. Чтобы выжечь наконец всю эту кристаллическую нечисть дотла!

- Это исключено.

- Почему?

- А почему вы сами не свяжетесь со своей метрополией?

- Как, проклятье?! Когда все перворанговые заняты этой бессмысленной войной? И вы, наверное, шутите, сравнивая потенциал гигантской космической державы и одной-единственной солнечной системы!

- Я серьезна. Конечно, метрополия может выслать десант, способный выжечь дотла всю эту кристаллическую нечисть, как вы изящно выразились. Да заодно с нею и нас с вами. Здесь я тоже не шучу. У нас были причины тихо исчезнуть, не оставляя координат поиска в Службе Изысканий.

Тим перестал их слушать, бесконечные споры были ему не интересны.

Он бездумно водил рукой по актив-зоне синтезатора, каждый миг ожидая откровения, которое все не приходило. Волнами угрожающих диссонансов наплывали видения будущего, давно уже ставшего одиноким прошлым Тима. Катастрофы, несчастья и беды, близкие и далекие, те, что произойдут завтра и те, что стрясутся через год, и те, что сокрываются в отдаленном грядущем...

... Яростный бой на подступах к одному из куполов... дети в спорткомплексе... каскадом острых осколков осыпается на их головы взорванный защитный купол... холодный воздух с кислым привкусом радиации, вкус крови на прокушенных губах, плач... Гигантская черная звезда вползает на спортивную площадку, круша все на своем пути... на лучах звезды - плазма. Кристаллическая нечисть, коренной житель Планеты, недовольный наглостью пришлых чужаков... Оль-Лейран называли их вуисками...

- Тим! Очнись, Тим! Тим!

Голос наставника - далек и нереален, как антимир. И взгляд кошачьих глаз Аласву Алашен - понимающий, печальный, сочувственный. Мальчик сорвался с места, бросился к ней и заплакал, дрожа всем телом.

- Тим,- Олег Ольгердович взял воспитанника за руку, повернул лицом к себе.- У тебя было видение?

Нервный быстрый кивок.

- Что ты видел?

Тим стиснул руки, выдохнул, стараясь успокоиться. Он вспомнил: пустыня, равнодушное небо и мертвая Аласву Алашен на черном оплавленном песке, черные звезды с пылающим огнем на лучах и сияющий, голубой, как небо Терры, керамический осколок, больно, до крови, ранящий ладонь... Нет! Не хочу!

- Вы видели?

Аласву барлума морщилась, потирая виски:

- Если такова ваша телепатия, вам я не завидую. Сплошная головная боль. Какой-то труп... ерунда, в общем.

Тим перестал слушать. Они не понимают! И никогда не поймут! Даже барлума. Он должен сам вмешаться. Предотвратить беду... Душа полна была полна яростной решимости. Предотвратить гибель Аласву Алашен. Как угодно, но предотвратить!

- ...живет своей музыкой и только ею,- говорил Олег Ольгердович.- Все остальное не имеет значения. Он даже паранормой своей перестал пользоваться! У целителей, чья паранорма по аспекту психокинеза в сотни раз слабее, пробуждается в этом возрасте способность предвидеть течение болезни и предугадывать возможные осложнения. Но, поскольку дар Тима мощнее, он контактирует с полем будущего гораздо активнее. Отсюда все его видения, которые сбываются порой с поразительной точностью. Так что вы уж поберегитесь, уважаемая Аласву барлума! Предупрежденный - вооружен... Ясновидение, кстати, - дополнительный фактор аутичного состояния Тима. Придется нам все-таки провести глубинную ментокоррекцию на подавление психокинетической паранормы и музыкального таланта. Иначе мы потеряем мальчика окончательно и бесповоротно.

- И чем такая коррекция лучше смерти?- поинтересовалась барлума.

Да уж. Если пошли разговоры о ментокоррекции, то дела плохи. Телепаты по мелочам не размениваются. Выполоскают мозги и... и все. Прежнего Тима уже не будет. Шанса обрести симфонию мира не будет тоже...

... Если б только они не мешали!

Ему везло: по дороге к периметру купола не встретилось ни одного телепата. Стоит попасться кому-нибудь из них на глаза, как вся инфосфера немедленно узнает, где бродит Тим О-Коннор, с точностью до метра! И тогда все пропало.

Помимо телепатов, была еще одна серьезная проблема: координаты нужного купола. То есть, характеризующая мелодия звучала очень четко и ясно, но соотнести ее с географической картой оказалось неожиданно трудно. В конце концов Тим оставил бесплодные попытки вразумить столичного искинта и отправился к периметру, надеясь, что все так или иначе образуется само по себе.

Он искал Оль-Лейран. По договору о взаимопомощи оборона каждого купола включала несколько десятков боевых расчетов Чужих. Без их супероружия терранские города давно обратились бы в пепел. А среди Оль-Лейран не рождаются телепаты. Без телепатической защиты инфосферы все они давным-давно уже сошли бы с ума... "Нам не выжить друг без друга"- сказала однажды Аласву барлума и была права, как всегда.

Они стояли у боевого глайдера, двое высоченных парней, увешанных оружием с головы до ног. Тим смело направился прямо к ним.

- Что тебе, мальчик?- спросил один на русском.

Молчание.

- А ну-ка, иди отсюда!

Они не терпели посторонних возле своей техники. Могли и плазмой угостить, если кто слишком уж нарывался.

- Погоди,- вмешался второй.- Это же аут Ольмезовского советника!

- Что ему надо?

- Ты у него спроси. Может, ответит.

Тим молчал.

- Зачем только сохранять жизнь таким уродам?

- У них другие законы. Ты не слышал его музыки! Талант, каких мало.

Мальчик достал синтезатор. Да, он сыграет. И эти двое, чьи души звучат для него ясно и громко, как симфонический оркестр в концертном зале, отвезут чужого мальчика в нужный купол и о том забудут. Ни один телепат не будет знать, где Тим находится. Ни один телепат не сумеет ему помешать...

... Детская площадка была именно такой, какой явилась ему в том видении. Он покатался на качелях, несколько раз подтянулся на брусьях, прошелся на руках по лестничной горке... Обыкновенный мальчишка, каких в округе из дюжины тысяча. Но любой телепат с первого же взгляда понял бы, что это далеко не так.

Тим сел на скамеечку, подпер щеку кулаком и стал смотреть на тренажеры. Мелькнула шальная мысль снести все к едрене фене, сплавить в один ком и посмотреть, что будет. Может, лишившись места в пространстве, беда не сумеет прорваться сквозь время?

Какой-то неясный, но глубокий страх не давал ему это сделать. Тим редко вмешивался в ход предвиденных событий, по собственному горькому опыту зная, что чем активнее вмешательство, тем страшнее расплата. Но иногда оставаться в стороне было попросту невозможно. Как тогда, когда Олег Ольгердович отказался взять его в межзвездную экспедицию, и пришлось прятаться в контейнере с радиоактивными отходами корабельного реактора. Как сейчас, когда необходимо во что бы то ни стало спасти Аласву Алашен...

На площадке было пустынно, сонно и тихо. Он сам не заметил, как задремал...

...И вновь раскрылся перед внутренним взором кошмар будущих бед. Взорванный купол, погибающие дети. Кислый привкус радиации на сухих губах...

Вот только - плач был слишком громким, рвущийся сквозь разрушенный купол ветер - слишком холодным, боль в глубоко оцарапанной щеке - слишком сильной. Он вскинулся, разворачивая поля психокинетической защиты, спасая детей, отсекая поток радиации из внешнего мира, губительный для всего живого. Неограниченный психокинез - это абсолютный контроль над материей; даже через год бездействия Тим пользовался своей паранормой легко и бездумно, почти без участия сознания. Он замер, полностью сосредотачиваясь на том единственно важном событии, что рвалось сквозь тонкую пленочку оставшегося времени в настоящее. Секунды томительного ожидания, растянутые на века.

Место.

Время.

Здесь.

Сейчас.

Гигантская черная звезда ворвалась на площадку, круша все на своем пути. Голубым иссушающим жаром полыхала на ее лучах плазма. Тим слушал, глубоко и полно, по-настоящему. И грозная мелодия разрушения неожиданно нашла живой отклик в его сердце: она была частью симфонии мира, которую он безуспешно искал так долго! Пальцы сами выдернули из чехла синтезатор.

Они стояли друг против друга. Мальчишка, за спиной которого плакали спасенные малыши, и Чужой с пылающей смертью на концах лучей. Хрустальным перезвоном разливалась вокруг них чудесная музыка.

Черная звезда вуиска вдруг дрогнула, пятясь назад, и пропала, во мгновение ока, без следа. Тим отключил синтезатор, испытывая ни с чем не сравнимое ликование. Нашел! Наконец-то нашел он первые аккорды откровения, грандиозного, как небо! Теперь до ясной и цельной симфонии мира оставалось совсем немного.

Мальчик отправился по следам исчезнувшего вуиска. Детей, вместе с воспитательницей заключенных в шар полей психокинетической защиты, потащило следом. Фразы "Чертов аут, куда тебя несет" и "выпусти нас, проклятый придурок" были наименее обидными из всего, что обрушила на голову Тима напуганная наставница. Мальчик не слышал ее. О детях он, по правде говоря, вообще позабыл. Он шел туда, где ярким солнцем сияла для него воплощенная в музыке душа этого мира...

... И лилась неповторимыми чудеными переливами симфония, грандиозная, как звездное небо над головой, и простая, как песок под ногами. Осмелевшие дети носились вокруг сияющих жемчужным светом гигантских раковин. Причудливым шлейфом вился за каждым ребенком рой крохотных черных звездочек, и музыка их сплеталась с детским смехом, рождая мелодию неповторимой радости. А в вышине зеленовато-серого, расчерченного полосами черных облаков неба парили гигантские звезды взрослых вуисков, невозмутимые, грозные, внушающие не страх, но уважение и благоговейный трепет младшего перед мудростью старших.

Тим играл, улавливая лишь ему одному понятный ритм. Он был счастлив.

Но где-то за гранью разлитого в мире счастья тревожным диссонансом трепетало предчувствие рвущейся сквозь тонкую пленку времени беды. С большой неохотой сосредоточил Тим на надоедливом чувстве свое внимание.

...Огонь, яростный бой, гибель... Погибающие дети... Те самые дети, которые должны были погибнуть еще во время атаки вуисков на Школьный купол. Выть хотелось от такой несправедливости, словно жили эти дети взаймы, словно будущее не принимало их, отказываясь признавать их жизни полноценными.

Он пытался вмешаться, видит Бог, пытался! Предупредить, предотвратить... Но учительница мало чем могла помочь: она сидела, скорчившись, под стенкой голубой раковины и ни на что не реагировала. Пребывание в гнезде заклятых врагов легло на ее рассудок непосильным грузом. Дети? Они-то что могли понять? Их даже трогать было незачем. А сами вуиски...

Тим долго всматривался в небо в ожидании отклика. Отклика не было. Гигантские черные звезды парили в вышине, невозмутимые, грозные, равнодушные. Они не просто не слышали надоедливого чужака. Они не хотели слушать, уверенные в своей неуязвимости! И осознавать, что на самом-то деле ничем вуиски не отличались от людей, было невыносимо горько. Упертость, ограниченность, гордыня, чрезмерное самомнение, - все это оказалось присуще им не меньше, чем людям. И пробить стену непонимания не удавалось никак.

Тим плакал, размазывая по лицу злые слезы. Ведь вашим детям тоже грозит опасность. Почему вы не вмешиваетесь, почему?! Ответом ему было лишь пренебрежительное молчание.

С востока накатывалась волнами грозная мелодия разрушения. Мальчик укрепил внешний купол защиты, накрывая непроницаемым полем всю колонию вуисков, и стал ждать. Тим не знал, что именно угрожало им и почему, но сидеть сложа руки не собирался. Он собирался сражаться...

... Мгновения яростного боя, растянутые на века...

... Он не сразу пришел в себя. А очнувшись, долго соображал, что же случилось. Огромные голубые раковины, сияющие собственным жемчужным светом... это было? Стайки крохотных звездочек, вьющихся вокруг веселых детей - это было? Гигантские многолучевые тени взрослых вуисков, парящих в вышине... а это тоже было? Звенящая в сердце песня, неповторимая мелодия, грандиозная, как звездное небо, и простая, как песок под ногами, она была? И есть сейчас. Ее отзвуки пронзали душу неутихающей, рвущей болью.

Он оглянулся. Прах и пепел. Ни раковин, ни вуисков, ни детей... колючей страшной болью пронизало вдруг стиснутую в кулак руку. Разжал пальцы и закапала на черный песок алая кровь.

На пылающем голубым светом иззубренном осколке сжалась в испуге крохотная черная звездочка. Невыносимым диссонансом расходился от нее ужас. Тим негромко напел ей, успокаивая... И увидел вдруг искореженные остовы боевых глайдеров Оль-Лейран.

- Нет!

Глаза отказывались видеть, ум - воспринимать. На черном песке лежала умирающая Аласву Алашен. Он бросился к ней, все еще не веря.

Сломанный позвоночник - это так просто для владеющего даже малой толикой психокинеза! Срастить разорванную кость, подтолкнуть умолкнувшее сердце... Но одних дара и желания им воспользоваться мало. Необходимы еще опыт и знания. Тима никто не учил азам целительства, он был слишком юн для этого. Обучение начиналось не раньше пятнадцати лет...

- Зачем?!- в бессильной ярости закричал он, глядя, как растворяется, исчезая безвозвратно, теплый свет ее живой ауры.- Почему?! Для чего вы вмешались, убийцы?

Воины Оль-Лейран молча смотрели на него. Их было двое - всего двое выживших из тридцати двух, не считая Аласву Алашен; им тоже досталось, но не так крепко, как барлуме.

- Там дети были!- крикнул Тим.- Первые классы Школьного купола. Ясли,- он запнулся, не в силах с ходу подобрать голосовой эквивалент музыкальному самоназванию расы, и решил в итоге оставить прежнее слово,- вуисков!- обвиняющим жестом он показал раскрытую ладонь, где лежала неподвижно единственная уцелевшая звездочка,- Кто вас просил?..

Воины молчали.

Внезапно воздух расступился, выпуская огромную черную звезду. Поплыла над головами живых неземная песня, грустная, печальная, полная невыразимой тоскливой боли... Тим ткнулся лицом в холодный бок вуиска и зарыдал.

На обряд прощания с погибшей барлумой его не звали. Но он все равно пришел. Его пытались убить. Нападавшие сгорели за внешним кругом психокинетической защиты прежде, чем мальчик понял, что, собственно говоря, происходит. Их было четверо. Пятый не посмел подойти.

Тим молча встал рядом со своим наставником. Олег Ольгердович лишь кивнул ему, зная, что не получит ответа.

- Это тот самый аут?- с любопытством спросил Чужой, стоявший рядом с Олегом Ольгердовичем.

Этот серьезный немолодой мужчина не раз бывал в доме наставника вместе с Аласву Алашен. Вспомнилось имя: Шокквальми ак-лидан.

- Да, натворил он дел,- продолжал ак-лидан.- Контакт с вуисками, прекращение атак - это прекрасно. Но, защищая своих новых приятелей, ваш мальчик убил в бою главу клана Алашенов. И этого ему не простят никогда!

Тим молчал. Он не хотел смерти Аласву Алашен, наоборот! Но что теперь можно изменить, тем более словами? Ничего. Вот он и молчал...

- Что вы можете сказать о наследнике достопочтенной Аласву Алашен, уважаемый ак-лидан?- спросил Олег Ольгердович немного погодя.

Тим молча слушал.

- Сложный, конфликтный человек,- задумчиво проговорил Шокквальми ак-лидан.- С ним всегда было непросто договариваться, и после гибели матери вряд ли он станет добрее... Разграничение планетарных полушарий, мирный договор - все это было личной инициативой Аласву Алашен. Даже в родном клане, родном шадуме ее поддерживали далеко не все. Но авторитет лидера позволял барлуме многое. При ней недовольные предпочитали молчать.

- И много среди вас недовольных?..

- Достаточно, чтобы все надежды на долговечный мир между нашими народами обратились теперь в прах. Прах с погребального костра Аласву Алашен...

- Сменили мы шило на мыло,- сказал с досадой Олег Ольгердович.- Вуисков - на Восточное полушарие... И надо ж было так случиться, что с мальчишкой не оказалось рядом ни одного перворангового!

- Ваша вина,- сухо сказал ак-лидан.- Умственно неполноценные личности обязаны находится под строгим контролем. А если по каким-либо причинам контроль невозможен, такие личности подлежат эфтаназии. Как потенциально опасные для общества.

- Ваши законы...- начал Олег Ольгердович.

- Рациональны, подчинены единственной цели - выживанию общества,- перебил его Чужой.- И не более того.

Тим молчал. Эти двое рассуждали о нем в его присутствии так, словно речь шла о неодушевленной вещи. Но обиды не было. Лишь звучала в сердце симфония мира, грандиозная, как небо, и простая, как песок под ногами. И несла она в себе не только радость, но и боль...

... убийца моей матери!

- Оставьте прошлому тени ушедших,- это уже наставник.- Давайте обсудим дела настоящего.

- Нам нечего обсуждать! Убийца моей матери должен умереть!

Клаверэль барлаг, новоиспеченный глава одного из наиболее влиятельных кланов Галлуоры, был очень похож на мать внешне. Но принадлежавшая ему симфония рассыпалась неприятными диссонансами озлобленной гордыни. Тим подошел к нему. Очень близко. И посмотрел в глаза.

И странно же было видеть взгляд Аласву Алашен слепым от мутной злобной ненависти...

Да, теперь понятным становилось многое.

Та учительница имела лишь четвертую внеранговую ступень, но отчаяние придало сил и она, теряя последние остатки разума, сумела синхронизироваться с инфосферой... сумбурные эмоции, невнятный образный ряд, дикая паника, поднятая в инфосфере этой женщиной, решили все.

Только Оль-Лейран имели необходимые вооружение и опыт, чтобы безнаказанно вторгнуться в гнездо вуисков. Но почему возглавила отряд спасения сама Аласву барлума? Почему пожилой женщине понадобилось на личном примере показывать детям своего клана, что такое отвага, храбрость и долг перед союзниками? Почему ты, старший сын, отпустил ее? Почему сам не отправился вместе с нею, в конце-то концов? Почему она мертва, а ты жив? Почему, почему, почему?!

Вряд ли Клаверэль Аланош что-то понял сейчас. Но спеси в его мелодии поубавилось. И сказать барлагу было нечего. Этому можно было бы порадоваться, но радости отчего-то не возникало...

- Где ты этому научился, Тим?- тихо спросил Олег Ольгердович.- Как ты сумел преодолеть барьер генератора пси-помех?

А, так это был барьер... Ходили слухи, что ученые Чужих разрабатывают технические приборы, способные защищать мозг от телепатического вторжения. Значит, слухи не врали. Приборы были созданы. Вот только делиться знаниями с конкурентами братья по разуму не спешили. Ясное дело, инфосфере с такой защитой не совладать. Ведь телепаты не умеют воспринимать мелодии душ, которым защита не преграда...

Тим провел ладонью голове и протянул руку наставнику. Маленькая черная звездочка, прятавшаяся до того в волосах друга, тихо, с любопытством запела, разворачивая тоненькие лучи.

- Слишком долго я с ними сражался,- тихо проговорил Олег Ольгердович.- Я не могу. Прости.

И в этом "прости" было все.

Страх за безопасность городов Новой России: по договору о взаимопомощи в каждом поселении находились боевые расчеты Чужих, и навряд ли они уберутся восвояси добровольно, нарушая приказ а-свериома Галлуоры... Досада и злость на Клаверэля Аланоша: похвальное стремление контролировать соседей с помощью военной силы ни к чему хорошему не приведет, и он, поганец, прекрасно это понимает; именно конфликт ему и нужен, чтобы получить достойный повод расправиться с конкурентами.

Искушение обезопасить свой народ, создав через мальчика-аута альянс с вуисками, недавними грозными врагами. Искреннее горе по Аласву Алашен, ушедшей навсегда. Печаль отца, теряющего сына.

И многое, многое другое, доступное лишь телепатам, живущим интересами своей инфосферы...

...Ты мог бы стать одним из нас, малыш...

Тим повернулся и пошел прочь, отгораживаясь музыкой от слепящего солнца инфосферы. Надо было, наверное, найти нужный аккорд, убедить, заставить понять, что нет нужды в войне и ненависти. Он мог это сделать, ведь была с ним симфония мира. Но слушать ее надо было сердцем, не ухом, тогда только будет толк. А так...

...Что они могут понять?..

...Что может понять тот, чье сердце не желает слушать?..

- И вы так просто отпускаете его?- поразился Клаверэль барлаг.

- Да,- в голосе наставника звучала неподдельня грусть.- В его мыслях уже не осталось ничего человеческого.

На пороге Тим все же оглянулся. Они смотрели на него. Олег Ольгердович - печально, понимающе, сочувственно, Клаверэль барлаг - с ненавистью. Непримиримые враги. Чужие.

Нет. Довольно он уже вмешивался, хватит. Пусть они ищут симфонию сами. Пусть решают за свой мир сами. Пусть живут сами. Пусть.

Звездочка? Мелодичная переливчатая трель - и вот уже стелется до самого горизонта черная безжизненная пустыня, порыв холодного ветра бьет в лицо, сбивая дыхание, феерическими красками зеленого спектра разливается по небу закат... Компактный гиперпереход в пределах планеты, кажется, это называлось именно так. Ни терране, ни Оль-Лейран не владели подобными технологиями.

Тим сел на песок и стал смотреть на закат. Крохотная черная звездочка ползала по его ладони, то исчезая, то появляясь вновь. Плыла в ментале неземная музыка, сплетаясь со звучавшей в душе мальчика мелодией в один узор. Да, он нашел свою симфонию, грандиозную, как звездное небо над головой, и простую, как песок под ногами, но не была она спасением даже для него самого.