|
Небо.
Восторженная мечта звенящей юности. Пронзительная родная синь... сколько ты отдала ей, и даст Бог, отдашь ещё. Летать, летать до крайнего предела, ибо на земле тебя ждёт... что? Старость, маразм и рак. Но умереть в Небе не имеешь права: за спиной пассажиры.
Не рановато ли о могиле задумалась?
Сорок три года.
Рановато.
Нет, ты будешь летать, птица, будешь. Летать и упрямо гнать назойливые мысли. Будет день, будет и пища. Потом. После крайнего рейса.
Не сейчас.
- Взлёт разрешён.
- Режим взлётный, держать РУД!
- Режим взлётный, параметры в норме, РУД держу!
- Сто шестьдесят! Сто восемьдесят! Двести! Двести двадцать! Двести сорок! Рубеж!
- Продолжаем взлёт!
- Двести шестьдесят! Двести семьдесят! Подъём!
Штурвал на себя, взгляд на авиагоризонт. Машина энергично задирает нос и плотно ложится на поток.
Взлетаешь в утренних сумерках. Земля уходит вниз, укрывается дымкой, уплывает в предрассветные сны. Набираешь высоту, и вот оно, светило, прямо по курсу, слепит, выбивает слезу. Никуда от него не денешься!
Привычное, родное Небо, уют тесной кабины, чёткое, уверенное осознание: ты на своём месте. Земные неурядицы остались далеко внизу.
На эшелоне** отработанная годами полётов рутина. Медленно ползёт время. И лезут, лезут в голову непрошеные мысли...
Бывало, вернёшься после сложного рейса и ничего уже не надо. Мечта одна: упасть и спать-спать-спать. Супруг касается ладонью щеки, дышит нервно и нежно. Но... всего пару часов назад целовала колесами стотонной машины бетон полосы. В ливневый заряд. В боковой ветер...
Тянет, валит в чёрный колодец, крутит памятью накрытый непогодой аэродром. А завтра - резерв. А послезавтра - ночная Москва с разворотом. А дальше в расписании опять севера: Надым, Норильск, Уренгой. И так не день, не два и не три...
- Выбрал себе... женщину-птицу... Первым делом самолёты, муж родной на потом...
Виноватое "прости" застывает на выдохе. Сон вбирает в себя без остатка. И уже не чувствуешь, как укрывают бережно одеялом, поправляют подушку:
- Ну, спи, спи, моя птица. Спи...
- Уважаемые пассажиры. Говорит капитан, пилот первого класса Нина Летяшева. На борту у нас всё в порядке. Полёт проходит нормально. Температура за бортом... скорость... Расчётное время прибытия....
Сын, Антошка, плод семнадцатилетнего безрассудства, вырос стремительно быстро. А как ему не расти? Вернулась из рейса - сынок ползает, вернулась из рейса - пошёл в школу... Закончил школу, поступил в институт... завершил обучение. Красный диплом. Последние два года учебы - практика, практика, еще раз практика. Молодой, подающий надежды, перспективный специалист.
Адвокат.
Его праздник. Его друзья, его коллеги, интересные умные энергичные люди. И Антон с ними, как они, равен им... К материнской гордости примешивается чувство вины: как же быстро ты вырос, сынок. Как быстро! И без меня...
- Мама у нас не женщина, - птица,- с мальчишеским хвастовством в голосе отвечает сын на чей-то вопрос.- Пилот первого класса, капитан!
- Именно что, не женщина,- язвительно подчёркивает супруг, вроде под нос и вроде теряются его слова на общем фоне разговоров, но ты слышишь прекрасно, и профессиональной глухотой не прикроешься. Так ведь для тебя специально и сказано. Чтобы знала.
Проглотить. Рассмеяться. Сделать вид, что всё хорошо.
Послезавтра рейс, Небо примет тебя. Утешит, встряхнёт, заставит бороться... Со стихией бороться бесполезно. Бесполезно бороться, но можно извернуться, перехитрить, обойти. Это на земле деваться некуда. В Небе же - тысячи дорог...
- ...317-й! Вам пересекающий на 10600, слева направо, наблюдаете слева под 45,
километров пятнадцать?
Слева бьёт Солнце, слепит, где там разглядеть серебристую чёрточку лайнера над горизонтом...
- Нет, не наблюдаем: против Солнца.
- ...438-й, а вы наблюдаете на 10600 справа налево под 45 пересекающий?
- ...438-й, наблюдаю, расходимся правыми.
- Сколько тебе ещё осталось до пенсии? Ну... полгода, год. Пора браться за ум! Сделаем так. Мне нужен помощник... Нет, не секретарша, по возрасту не подходишь. А вот освоить компьютер и 1С-Бухгалтерию ты обязана. Будешь вести учёт...
И так далее, в том же духе. Вечер за вечером. Открыл свой бизнес, да. Почуял лёгкость первых больших денег...
- Твоя капитанская зарплата... слёзы нищего. А вот мы... А вот у нас... И что там сложного в том компьютере, ты с автопилотом управляешься, а тут - ноутбук, освоишь легко. Зато будем вместе. Каждый день, каждый вечер.
- Давай сделаем иначе,- говоришь ты, ставя на столик поднос с вечерним чаем.
- Как?- оживляется он.
- Приходи к нам. Пилотом не станешь, по возрасту не проходишь. Медкомиссия не допустит! А вот в школу проводников я тебя устрою, связи найду. Пара лет обучения, и ты приходишь ко мне на борт. Ничего сложного: те же ведомости, материальная ответственность... Зато будем летать вместе. Каждый рейс.
Смотрит, не верит своим ушам. Потом начинает хохотать. До слёз.
- Фантазёрка ты моя ненаглядная... Птица.
- Что, не хочешь?
- С ума сошла?!
Молчишь. Ждёшь, когда дойдёт. Не доходит, увы.
Снова про свой бизнес. Планов громадьё! Как расширить оборот, как извернуться, получить побольше, заплатить поменьше...
Слушаешь и не слышишь, смотришь в окно. В угасающий закат, где чертит свой путь высотный лайнер, оставляя за собой расходящийся белый след.
Давно, совсем девчонкой, влюбилась в Полёт и пришла в аэроклуб. Сколько тех лет унеслось после первого восторга едва оперившегося птенчика: я лечу! Сама лечу! Не сосчитать. Сжилась с машиной, с упругими крыльями, стала матёрой железной птицей. Разве сравнится земная жизнь, - 1С Бухгалтерия! - с мощью и величием Неба?
Да никогда.
Август, как всегда, напряжённый, грозовой. Впереди по курсу фронт.
- Борты на 11100, я 317-й, кто прошел Тобольск, как обстановка? Как засветки?
- 317-й, я 429-й, засветки стоят по трассе, обходил южнее, верхний край до
12000... на 11600 пройдешь.
- Спасибо, борт.
- Васюган-Контроль, 317-й, разрешите занять 11600; на выход - успеваю.
- Минутку... 317-й, набирайте 11600.
Проблема в летнем отдыхе. Даже не в том дело, что нет его, кто ж линейному пилоту летом, в самый пик нагрузок, отпуск даст? Летом в отпуска мотаются командиры, проверяющие и прочее начальство. Проблема: куда поехать отдохнуть вместе. Видала ты тот отдых. Тебе бы упасть в постель и - спать-спать-спать... дней так с добрый десяток, не приходя в сознание, а потом бы на дачу, к цветам...
Но на фирме супруга презентация. Потом день рождения кого-то важного. Потом, словно в насмешку, авиабилеты и тур в Египет... Скандал: езжай сам. Долгие шажки к примирению. Ты гордая, Птица, но и у него гордость есть тоже. Мучительные танцы с хищным пламенем, имя которому "вина"...
Договорились. Болгария, недельный тур.
Звонок из эскадрильи. Вызывают в рейс. Невозможно отказаться...
Нет у линейного капитана летнего отпуска, нет его и не будет никогда, сама затея со всеми этими "за свой счёт" смешна и наивна. Кто же повезёт, если не ты, Птица? Весь этот поток отдыхающих, сначала туда, на юга, а потом обратно, по домам. Кто?
Скандал.
Скандал.
Скандал.
Наутро в доме тишина. Ходики тикают слишком уж громко, так, словно в доме, кроме тебя, никого.
Никого в доме.
Записка на столе. Крупными буквами, красным маркером
"Ухожу.
Нет сил".
Нет сил. А у тебя силы есть? Есть силы? Сегодня в рейс. Нельзя киснуть, Небо и машина не простят...
Над дымчатой верхней кромкой возвышаются облачные айсберги, верхушки гроз. Плавно лавируешь между ними, не забывая посматривать в локатор. Боковое удаление до центра засветки должно быть не менее пятнадцати километров и нарушать - не хочется. Лучше уж обойти - подальше, чтобы наверняка проскочить с гарантией. Дневная гроза хоть и не впечатляет визуально, но опасна не меньше ночной. А уж ночные грозы полыхают поистине инопланетной красотой. Кто видел хотя бы раз...
Берёшь по дальней связи погоду пункта посадки и запасного. На снижении обещают грозу... продерёшься. Не в первый раз. Припечёт, уйдёшь на запасной. И не трусость это, а трезвый расчёт. Если не будет прохода, нечего лезть, грозе пилотское мужество безразлично. Она и не заметит лёгкую иголочку твоего лайнера...
Дом опустел. Самые трудные, самые невыгодные рейсы теперь твои. Кто их ещё возьмёт, кроме тебя? Сын встречает в аэропорту, старается сам, когда не получается, присылает машину. Но у него своя жизнь, на бегу, в вечном цейтноте.
- Может... простишь?- спросил как-то Антон.
Как объяснить? Антошик давно уже не тот мальчуган, что принял чужого мужчину за папу, вернувшегося наконец из долгого рейса... Принял и полюбил его. Ни словом никогда не обмолвилась, что они чужие друг другу. Помнит ли Антон, знает? Или не помнит? Не желает знать? Как бы там ни было, переживает и хочет помирить. Иначе б не спрашивал.
- Я никого не гнала,- отвечаешь со вздохом.- Ушёл сам...
- Если вернётся, простишь?
Что тут сказать. Простишь?
Нет смысла в прощении. Никакого смысла нет. Никто не вернётся. Некого прощать.
Антон понял молчание, перевёл разговор. Предложил поменять квартиру. Дело ли ютиться в старой хрущевке? Отказываешься наотрез. Квартира привычна, как привычны гостиницы в бесконечных рейсах. Смысл менять, вживаться в чужое место, привыкать к нему? Никакого. У тебя осталось только Небо.
Небо навсегда.
- Внимание, приступить к предпосадочной подготовке. Выставляю курсовую систему по магнитному меридиану аэродрома
посадки. Текущий курс - 76, вилка - плюс 50, после выставки курс - 126. Выставляю контрольный...
- Точно. 126. Поехали.
Буянит ВИП-пассажир. Привык, что можно все купить, все продать. Но летать-то страшно до колик, и потому бутылка за бутылкой. Вот он, вдрызг пьяный, шатается по салону. Не так на него посмотрели, не таким жестом подали. Шварк поднос в стену. Кто вы тут такие, да кто такие, да вы... подстилки аэрофлотовские... имел я вас всех...
Смотришь на пьяного с брезгливым презрением... и вот это-то животное по ошибке зовется человеком?! И вдруг встречаешься с его мутным взглядом. Глаза в глаза.
Время останавливается.
Глаза те же самые, те самые, серые с зеленью, и взгляд... так-то, сколько раз представляла себе встречу, подгаданную нечаянно, но никогда не думала, что встретишь его вот таким... Раскрутил, значит, своё дело. Вежливо, спокойным голосом:
- Будьте добры занять свое место и пристегнуть ремни.
Сел. Смотрит. Трезвеет прямо на глазах.
- Как вы его...- шепчет молоденькая стюардесса.- Одним взглядом...
Было бы чем гордиться.
- Вы уж проследите, девчата. Мало ли...
Потом, зарулив на стоянку, долго сидишь, боишься. Попросту боишься покинуть кабину. Уже и бортпроводницы ушли. Сколько можно сидеть? Но вдруг там, за дверью, - он? И начнётся мучительный разговор... покаяние... простишь - вернётся, поначалу будут и счастье и радость, а потом - новый скандал и снова разрыв... нет уж! Хватило с головой и одного раза...
Решилась наконец-то. Вышла.
Салон пуст. Нет никого. Камень с души. Спустилась по трапу, прошлась. Похлопала рукой по горячему колесу: родная подруга. Ласточка. Довезла. Что ж, теперь в АДП, потом домой, потом - ночной резерв, а дальше в расписании севера - Норильск, Уренгой...
Пока летаешь, - живёшь. И нет иного выбора, кроме как длить и длить лётное долголетие, ибо на пенсии тебя ждёт... что?
Летай, Птица. Летай уж... до могилы.
- 317-й, я Подход, снижайтесь 2800 в траверз.
- 317-й, снижаюсь 2800 в траверз.
Гроза на излёте, засветки слабенькие. Но надо поглядывать. Следить. Разрушающаяся гроза опасна не меньше молодой. Было однажды, давно ещё, думала, что проскочила, ан нет, влетела в нисходящий поток. Самолёт выдернуло вниз внезапно и все, что успела испытать в тот момент - дикий иррациональный ужас на вдохе. Секунды две это длилось, потом выплюнуло. Машина провалилась метров на сто, запас по высоте был, обошлось. Приборы зафиксировали потом перегрузку...
Красное табло отказа.
- Пожар! Пожар второго двигателя!
Вот оно! Сердце обрывается, взлипает едким потом спина. Не было печали...
- Выключай, туши! Подход, 317, пожар двигателя, садимся!
- Вас понял: пожар; посадку обеспечиваем. Снижайтесь тысячу пятьсот в район четвертого, работайте с кругом.
Сколько раз... на тренажере... а все равно, бьёт по нервам. Двигатели надёжны, за всю лётную жизнь пережила всего два отказа, этот пожар - третий... Душа трясётся в пятках, мозг - просчитывает, язык отдаёт команды, руки на штурвале - делают. Всё на автомате, доведённом за годы полётов до подкорковых рефлексов...
- Капитан, пожар потушен!
Хоть топливо не вырабатывать. Путь пройден, баки почти пусты. Посадочный вес минимален. А без одного двигателя сесть можно. Главное, пожар потушен...
- Решение?
- Садимся!
Сели нормально. Небольшой хаос при высадке пассажиров... ожидаемо. Ну, корреспонденты... поразительно. Как мгновенно эти люди с видеокамерами материализуются там, где пахнет жареным! Будто кто их специальным заклинанием вызывает, ей-Богу!
Ты не даёшь никаких комментариев. Принципиально. Никаких. Всё. Оловянные глаза, железная морда лица, все пошловатенькие красивости насчёт женщины-капитана - мимо ушей.
Что вы тычете в нос своей камерой, молодой человек! Ну, отказал двигатель. Ну, пожар. Потушили и сели, люди живы. Чего ещё надобно? Тоже мне, героическая сенсация. Летают и с одним двигателем, чтоб вы знали, и приземляются благополучно, а уж на тренажёре все аварийные ситуации от звонка до звонка отработаны... без ежегодного тренинга к полётам не допустят, так-то.
Звонок. Антон.
- Мама! Ты жива?! Ты в порядке? В новостях показали...
Неопределённый русский артикль на вторую букву алфавита. Мысленно. Меньше слушай новостей, сынок. Береги нервы...
- Всё в порядке, Антоша. В новостях ошиблись. Всё хорошо...
Ветер сыпанул дождём. Хороший ветерок, как раз поперёк полосы... Тем, кому сейчас садиться, не сильно позавидуешь.
- Пустите! Пропустите же! Там моя жена...
Какой-то мужчина. Из встречающих, ясное дело. Наши СМИ - лучшие СМИ в мире. Борт сел, никто не пострадал, а они всё заливаются в новостях: в рейсе таком-то из-за неисправности двигателя загорелся хвост***, самолёт упал камнем, есть жертвы. Тьфу.
Скорей отсюда, скорей домой. В промороженное одиночеством пространство собственной маленькой крепости. Войти и захлопнуть дверь. И чтоб никто...
И что толкает обернуться? Не объяснишь. Но оборачиваешься. И - глаза в глаза!- с тем самым встречающим... ты?!
Молчаливый ответ, тоже взглядом: да!
Они шагнули навстречу друг другу одновременно.
Два выдоха слились в единое "Прости!"
Обнялись. И так стояли, не говоря ни слова, да слова и не были нужны. Мир померк, отдалился, потекло стороной время...
Зарёванное небо полыхнуло вдруг нарядным семицветьем.
Над аэропортом вставала полная радуга.
____________________________________________________________________________
*Рассказ написан по мотивам и под впечатлением мемуаров пилота гражданской авиации Ершова В.В.
**Эшелон - заданная высота полёта. Воздушная трасса разделена по вертикали с интервалом 500 метров; то есть, "туда" борты идут на высотах 9100, 10100, 11100, 12100, а "обратно" - 9600, 10600, 11600, 12600.
***загорелся хвост - на некоторых типах самолётов двигатели расположены в хвосте, например, у Ту-154, Боинг-727.
|
|