Что ни день - то таятся по тёмным лесам, - жгут костры.
Что ни ночь - то выходят и делают дело своё...
То бродяги лютуют да точат ножи - топоры, -
Только утром слетается трупы считать вороньё.


Знать, ощерилась зверем слепая голодная Русь, -
Ей самой невдомёк, что за напасти всё, что за боль.
Только рыщет без страха лесная полночная гнусь,
Да и днем - то гуляет лихая кабацкая голь.


Вот оскалилась дико... Но, - щёлкнешь зубами, - так глядь:
Злость хитра как змея, только ждёт, хохоча: "Ну, вцепись!
Ведь меня, - ты пойми, - хоть ты вся изведись, - не достать,
Хоть извейся от боли, хоть кровью своей захлебнись.


Как ни щёлкнешь зубами, - так мимо. Лишь только поранишь себя".
"Я - то, - что," - шепчет Злость. "Вот я смерть позову, - и придёт.
Мы смеёмся, - ты плачешь, да щеришься зверем, губя
Всё себя же саму. Только нас - то та боль не возьмёт.


Мне с чертями возиться и тешиться славной игрой:
Ты терзаешь себя, принимая своё - за моё.
Ты клыкаста, да только бываешь безумна порой.
...Вот тогда и слетается трупы считать вороньё".


Век кострам полыхать, и уже не отступит беда:
Злость со Смертью гуляют и делят добычу, смеясь.
Что ни ночь - сотни душ исчезают во мгле без следа
И разбойнички рыщут, ни ночью, ни днем не таясь...