Том Кински сидел за прозрачным сенсорным столом и задумчиво потирал подбородок. Мысли вяло и беспомощно трепыхались в голове, заставляя его нервничать и ерзать на кресле.
-Как бы повернуть сюжет, чтобы герой оказался хоть чуточку другим?- Думал он, -Чёрт! Чёёёрт! Занимаюсь этим уже лет десять, надоело... Сколько я написал сценариев? Двести? Триста? Вот дерьмо...я уже сбился со счета! Каждый раз придумывать что-то новое для этих долбаных шаблонных писулек... Это просто невозможно! Это просто невозможно уже! Вариантов и так немного, а когда они повторяются, процесс постепенно превращается в ад.
Том с силой ударил по краю стола кулаком, отчего изображение дрогнуло, мигнуло и автоматика поспешила перевести экран в режим сна. Том встал с кресла, еще раз выругался и стал рассматривать происходящее на голографической стене, расположенной за столом. Маленький пушистый котенок в лабиринте убегал от небольшого, но грозного, робота. Котенку приходилось все время придумывать хитрые и оригинальные способы спасения от своего механического преследователя. В отличии от робота, он уставал, и когда запыхавшийся и с трудом переставляющий лапки, он был на краю гибели, программа предлагала ему решение логической задачи. Если котенок верно решал задачку, то на мгновение в стене лабиринта открывалась дверца, в которую он мог успеть проскочить. Иногда ему это удавалось, иногда - нет, и тогда программа запускалась с самого начала. Том мог сам поиграть за котенка и робота, или просто наблюдать за автоматическим режимом визуализации. Программа была подарком Техника Сэма Биркина, периодически приходившего настраивать его рабочую нейромашину и другую технику в доме. Техник явно симпатизировал Тому и иногда пытался поговорить с ним о творчестве, всякий раз упираясь в стойкое нежелание Кински развивать эту тему. Однажды, получив грубый отказ беседовать о творчестве, Сэм предложил Тому созданную им простенькую программу-игру для голостены. Тома она явно заинтересовала, но из нескольких вариантов визуализаций в меню, он выбрал именно лабиринт. Тома Кински просто завораживал момент, когда в последнюю секунду, котенок мог спастись от, казалось бы, неизбежной уже смерти. Ему нравилась изощренная изобретательность программы в решении логических задач. Программа каждый раз находила новые решения одних и тех же ситуаций, почти никогда не повторяясь.
Планета Экси, на которой жил Том, была полностью автоматизированным технократическим миром, где все управление человеческим обществом давно взяли на себя машины, выполняющие все сложные и ответственные виды работ . Люди на Экси просто жили в свое удовольствие , или были заняты на тупой исполнительской работе вроде сортировки мусора и разметки дорожного полотна, если им было скучно и они выражали на то свое желание. Как-то выйти за рамки, регламентирующие человеческую жизнедеятельность, было трудно. Машины тщательно опекали людей, контролируя не только материальную составляющую их жизни, но и тщательно следя за духовной сферой. Исключения ,правда, бывали и одним из них был Том Кински. Глобальная нейросеть, проведя психоанализ его личности, почему-то решила, что он годится для творческой работы и определила его, как сценариста для литературной нейросети. Задача Тома состояла в том, что он дописывал за машиной текст, внося в построенный ей сценарий элементы человечности. Том прописывал диалоги, описания природы и людей, стараясь, чтобы они были оригинальными и не походили друг на друга, как текстовые шаблоны, которые выплевывала на экран стола его нейромашина. В память машины были заложены типовые проекты, охватывающие почти все возможные типы литературных произведений. Благодаря специальным алгоритмам, она компилировала кусочки сюжета в одну большую сборку, стараясь отслеживать предпочтения читателей и по возможности избегать повторения основного сюжета. После того, как Том дополнял сюжет необходимыми элементами, текст опять прогонялся через нейромашину, где окончательно дорабатывался и отправлялся на литературные сервера. Работа сценариста считалась довольно-таки престижной и попасть на нее было не так уж и просто. Редко кому удавалось с первого и даже с десятого раза сдать все тесты . После того, как чудесным образом удавалось их сдать, иногда приходилось месяцами ждать в очереди, пока не освободится нужное место. Первое время Том очень радовался, что получил такую престижную и интересную работу. Ему даже удалось прочитать ,с трудом найденные централизованным распределителем , несколько книг по теории рассказа. Написанные еще в домашинную эру, эти книги и составляли весь теоретический багаж литературных знания Тома Кински. Том, как он сам считал, быстро усваивал информацию, и поэтому первый сценарий у него вышел довольно быстро. Это была простая и слезливая история любви с элементами трагикомедии, в которой главный герой преодолевал на своем пути постоянно возникающие трудности в виде соперников и различных нелепых комичных ситуаций. Кински дополнил сюжет яркими деталями, прописав основные черты главных героев и добавив проникновенные диалоги, от которых у женской аудитории наворачивались на глазах слезы умиления, а у мужской играли на скулах желваки. Распределителю произведение понравилось и имя Тома было указано как автора.
Однако, через некоторое время, он все чаще стал задумываться, так ли уж эта работа хороша, как показалась на первый взгляд. Дело его постепенно превращалось в серую и унылую рутину, не оставляя пространства для мысли, съедая эмоции, опустошая душу. Том все чаще понимал, что прочитанных книг по теории рассказа ему недостаточно, а все остальное, что можно было прочесть на Экси, было написано теми же машинами, с которыми работал и он сам. Все чаще его посещали мысли о том, что неплохо было бы создать сценарий сюжета самому, обойти алгоритмы и привнести оригинальность в произведение. Правда, на Экси так было не принято, но в свое время при очередной перепрошивке нейромашины Биркин установил на нее плагин, позволяющий Тому Кински обходить некоторые запреты и условности. В частности, он мог избежать последней проверки текста машиной и сразу отправить его на сервер. Биркин тогда в который раз пытался поговорить с Томом о литературе, и у него даже частично это получилось. Том изложил ему некоторые соображения о том, как бы он хотел видеть свою работу,будучи в тот момент был очень благодарным Биркину за программу-игру для голостены, и пребывая в хорошем настроении. Вот тогда Биркин и установил на его машину лично написанный им код, объяснив Тому, как им пользоваться, чтобы не вызвать подозрений распределителя. В тот момент Том действительно поверил, что сможет создать произведение, которое не будет шаблонным и вызовет у читателей большой интерес. С того момента прошло некоторое время, но дело у Тома двигалось медленно и энтузиазм постепенно пропадал...
Был поздний вечер,полный очередных тягостных дум и сомнений. Том отключил стену и сенсорный стол, запрограммировал температуру в комнате на девятнадцать градусов и отправился спать. Тишину ночи нарушало лишь гудение неоновой вывески закусочной на противоположной стороне улицы и тихий шелест ветра в открытом окне. Том долго не мог уснуть, ворочаясь в кровати, и прокручивая в голове невеселые мысли. Оказалось, что придумать оригинальный сценарий не так и просто, все упиралось в первую очередь в отсутствие нестандартного героя. Давно были перебраны все возможные варианты героев-суперменов, героев-любовников, отважных первопроходцев и прочих типажей, с которыми так хотела ассоциировать себя лишенная жизненных трудностей публика. Но все эти типажи давно приелись и вызывали лишь омерзение и усталость. А еще были сюжетные линии... которые тоже не представляли собой особенного разнообразия: счастливый финал, закольцованность, финал открытый , ну и конечно, воскрешение главного героя, вот и все ,чем был богат разум Тома. На Экси не происходило практически никаких событий и подсмотреть сюжет было просто негде. И книг, написанных не на Экси, кроме технической литературы не было, и фильмов... С ним были лишь его знания , ограниченные парой теоретических трактатов и память, почти лишенная жизненных впечатлений, пустая и гулкая. Пытаясь найти хоть что-то , что вызвало бы у него какие-то необычные эмоции, Том вдруг вспомнил один случай, который произошел с ним еще до того, как он попал на эту работу...
Несколько лет назад он ходил в музей Творчества Домашинной Эпохи, где были выставлены всяческие бытовые мелочи вроде чайных кружек с росписью и картинками, потрескавшиеся пыльные музыкальные инструменты и прочая малозначимая дребедень. Книг и кинофильмов там практически не было. Единственный фильм про робота-убийцу, которого отправляют из будущего в прошлое, он посмотрел много раз, но он мало отличался от современных машинных поделок . Книги же на руки не выдавались и лежали на витринах под толстыми бронированными стеклами . Обложки старых книг были скучными, на некоторых совсем не было картинок, а были только название и имя автора, и Том не мог догадаться, что в них написано. На входе в музей сидел настоящий живой смотритель музея, проверяющий у посетителей билеты и помогающий им ориентироваться в здании. Почему-то эту должность не доверили ни роботу, ни квазиинтеллектуальному проводнику. Видимо, это была работа для человека: простая, несложная и необременительная. А , может быть, он сам являлся экспонатом музея, символизируя давно ушедшую эпоху, когда человеческое общение было необходимостью. Так решил Главный Распределитель и подобрал подходящую кандидатуру. Смотритель был небольшого роста лысеющий человечек лет тридцати пяти-сорока, с невыразительным вечно грустным лицом, который никогда не знал, куда девать свои руки. Поэтому он все время ими суетливо размахивал и изображал какие-то непонятные замысловатые жесты. По-видимому, ему очень не хватало в жизни событий и приключений, так как он находил утешение в просмотре фильмов, герои которых, в отличии от него, жили ярко и насыщенно, стремясь к своим великим и значимым целям. Том несколько раз был в музее и каждый раз из каморки смотрителя доносились звуки работающего визора. К тому же, насколько понял Том, смотритель был одинок и все свободное время проводил на работе, общаясь с посетителями или сидя в своей каморке за чашкой чая с печеньем, просматривая фильмы. Личность смотрителя казалась Тому интересной и вполне годилась для того сценария, который он задумал: история обычного, совершенно не наделенного никакими талантами и способностями человека, который захочет изменить свою жизнь, но у которого ничего не выйдет и он вернется в свою привычную серую повседневность.
С этими мыслями Том Кински наконец-то смог уснуть. И до утра его не беспокоили ни сновидения, ни беспокойные тревожные думы. Проснувшись утром, он решил, что сразу писать сценарий не начнет, а подождет до вечера, когда на улице и в доме станет тихо, и ничто не будет отвлекать его от работы. К тому же, сюжет надо обдумать и выносить, избавляя его от лишнего, тщательно отсеяв то, что кажется важным и нужным для раскрытия основной мысли.
Вечером Том сел за работу. Для начала он попытался как можно подробнее и красочнее описать быт своего персонажа, раскрыть его характер, показать рутину и самые значимые и заметные привычки. Однако, достаточно быстро уперся в то, что писать было особо не о чем. Кроме любви смотрителя к просмотру приключенческого кино, вечно беспокойных рук и добродушного приветливого характера, каких-то еще значимых деталей не наблюдалось. Подробности работы смотрителя музея Том знал плохо, а личной жизни у него не было. Конечно, ее можно было бы придумать, но на Экси жизнь рядового обывателя, даже личная и потаенная, не отличалась никаким разнообразием, и это было пустой тратой времени. Высасывать идеи было неоткуда,поэтому Том решил, скрепя сердце, обратиться к тому литературному опыту, который он уже имел. То есть примерно к следующему: Смотритель устает от рутины и ,влекомый своей недюжинной любовью к кино, идет сдавать психотесты в бюро распределения, желая получить работу, связанную с киноискусством. Стать актером, или режиссером, на крайний случай, хотя бы статистом или декоратором. По прихоти судьбы, это ему удается, и жизнь его закручивается лихой спиралью вокруг ролей детективов, гордых первооткрывателей, героев-любовников, и прочих совершенно чуждых и непривычных ему образов. На этом у Тома Кински неожиданно случился очередной затык, в виде осознания им того факта, что такой персонаж, как немолодой и эмоционально выгоревший смотритель музея, совершенно не подходит на роли маскулинных героев. Пусть даже к нему и будут применены все технологии и опыт съемки кинофильмов. Поэтому данный сюжетный поворот отпал, и в сценарии осталось лишь небольшое описание рутины смотрителя и, возможно, неудавшийся ему поход на психотесты. После нескольких бессонных ночей раздумий, Том Кински сам оказался на грани эмоционального и психического истощения, но придумать смог лишь простенький сюжетец, в котором он заставлял своего героя совершить небольшой, но необычный поступок. Сценарий же Тома из, казавшегося ему довольно пространным эпоса, превращался всего лишь в небольшой рассказ, с невнятной концовкой, в насыщенности которой какими-то новыми идеями сомневался даже он сам. Однако, раскрыть героя через поступок, показалось ему довольно оригинальной идеей, которую он ранее в дорабатываемых им машинных сценариях не встречал. В итоге в рассказе осталось описание будничной жизни смотрителя, неплохо сдобренное хорошо прописанными Томом внутренними диалогами героя ( вот этому Кински действительно неплохо научился за время своей работы на нейромашинах) , его терзания и стремления как-то изменить свою жизнь, неудачный поход на психоэкзамен центрального распределителя и , собственно, сам случай, который произошел с ним после. Тут весьма некстати сказалось отсутствие у Тома реальных примеров, которые можно было бы хоть как-то развить во что-то стоящее за счет фантазии, поэтому ему пришлось выцепить по кусочкам рассказ из книги по теории литературы, с костылями прикрутив его в жизнь общества планеты Экси. Суть сюжета получилась такой: Однажды в музей пришла мать с сыном -подростком , которому очень понравились модели старинных самолетов, подвешенные под потолком ангара, где хранились крупногабаритные вещи из домашинной эпохи. Его не заинтересовали ни автомобили, ни трактора, ни музыкальные инструменты, которые валялись в беспорядке на пыльных интерьерах из старинной покосившейся мебели. От самолетов же у подростка горели глаза , но достать модели, чтобы их потрогать, он не мог, и ходил по залу с задранной головой пока не споткнулся о какие-то сельскохозяйственные железки и не поранил ногу. Смотритель помог мальчику обработать ранку, после чего притащил из подсобки стремянку, с которой он протирал пыль у потолка, и позволил мальчику потрогать и посмотреть вблизи на столь понравившиеся ему самолеты. Нужно сказать, что помимо моделей, в самом дальнем углу ангара был подвешен и настоящий маленький двухместный самолет с пропеллером, в котором мальчику, с позволения смотрителя, удалось даже посидеть. После этого, герой рассказа Тома, совершил и вовсе необычный, и в общем-то противозаконный поступок, подарив мальчику книгу по авиамоделированию. Попутно он долго и старательно объяснял мальчику, что с помощью этой книжки, он сможет сам построить простенькие модели из бумаги и реечек, которые даже смогут летать.
Все это Том Кински смог придумать и скомпилировать с большим трудом, только благодаря тому, что в книгах по теории рассказа очень кстати нашелся отрывок о летчиках и каких-то подростках, которые из интереса, постоянно торчали с ними на аэродроме. Рассказ был старинный, и Том мало что понял из странных терминов и непонятных взаимоотношений персонажей. Но все то, что покорилось его пониманию, послужило хорошую службу для создания собственного сценария. Далее Том достаточно лаконично завершал свой рассказ тем, что смотритель после всего пережитого, вернулся к своей ничем не примечательной работе, но уже с иным внутренним ощущением своей значимости и необходимости в обществе. Его перестали грызть изнутри неудовлетворенность и отчаяние, и даже тот факт, что изменить свою жизнь у него не вышло, его более не расстраивал. Идею своего рассказа, Том Кински понимал примерно так: Человек далеко не всегда должен совершать героические поступки, чтобы быть нужным и важным для других. Маленькие хорошие дела простых добрых людей, необходимы в жизни и наполняют ее большим и понятным смыслом.
На этом череда страданий и бессонных ночей Тома Кински прервалась. Он ликовал! Ощущение от самостоятельно проделанной работы, от созидания, переполняло его до самых краев, выплескивалось наружу и искрилось в полумраке его рабочего кабинета. Еще раз тщательно перечитав написанное и исправив ошибки и неточности, Том сохранил файл и отправил его во внутреннюю память нейромашины, предварительно заблокировав плагином, подаренным Биркиным, возможность его дальнейшего сканирования и обработки машиной. Через некоторое время машина тихо пискнула, известив об окончании мнимой проверки файла, и Том трясущейся рукой нажал на сенсорном столе кнопку "Отправить". После чего потушил в кабинете свет и упал без сил на кушетку. Спал он крепко, сном довольного собой человека, завершившего трудное дело, и до самого позднего утра он ни разу не просыпался и не видел никаких беспокойных снов..
Несколько дней Том просто отдыхал. Он бесцельно бродил по улицам , заходя в маленькие уютные кафе, где подолгу сидел с чашкой кофе и смотрел в окно на проходящих мимо беззаботных людей. Сэм Биркин не обманул его, взломанный плагином счетчик на нейромашине засчитал его рассказ, без каких либо проблем присвоил ему индивидуальный номер и отправил на сервер. В связи с этим, несколько дней новых заказов на работу не поступало, так как система давала людям, которые в ней работали, достаточное время на отдых, стараясь не переутомлять их хрупкие организмы. Том с нетерпением ждал, когда сценарий наберет достаточное количество просмотров и отзывов, чтобы заработала система обратной связи и он смог посмотреть, как публика восприняла его самостоятельное произведение. На удивление, эти несколько дней прошли достаточно быстро.
И , вот , ранним погожим солнечным утром на его сенсорном столе появилось уведомление о том, что можно зайти на литературный сервер и ознакомиться с отзывами на произведение . Том нетерпеливо пролистал несколько стандартно открывающихся вкладок , которые назойливо предлагали ему обновить прошивку стола, установить новые заставки на голостену и прочую подобную дребедень. Когда он добрался до вкладки с отзывами, его терпение было уже на пределе и он принялся жадно читать ленту с самыми популярными комментариями.
Комментариев было много, лента просто пылала от количества , отмеченных красными галочками, сообщений. Общая усредненная оценка работы, отмеченная внизу, отображала непривычную тому цифру - 1.1 балла из десяти возможных. Закрыв лицо руками, Том застонал и упал на холодную стеклянную поверхность стола...
Немного успокоившись, он еще раз прокрутил ленту в попытке найти хотя бы несколько положительных отзывов, но их не было. Более того, просмотрев подробную статистику, Том обнаружил , что абсолютное большинство пользователей литературного сервера не дочитали его рассказ даже до половины.
-Верните нам настоящего героя!
-Где любовная линия?
-Этот рассказ настолько скучный, что я уснула не прочитав и треть!
-Еще бы про уборщицу написал, гадость какая!
- Этого смотрителя нужно бы наказать за непотребство! Детей портит ,Ирод! Как такое можно публиковать!
Большинство отзывов было подобного плана, и понять из них, почему его рассказ собрал так много негатива, Том первое время никак не мог. Критика не была конструктивной, она лишь выражала негодование и презрение. А ведь он так старался создать для обывателей Экси понятного и близкого им героя, чтобы каждый смог ассоциировать себя с ним, проникнуться простой идеей о маленьких, но от этого не менее значимых людях. Но публика годами потребляла кино и книги, где герои были умны и красивы, сильны и отважны, представляя собой недосягаемый эталон. Они всегда были уверенны в том, что делают и добивались желаемого вопреки трудностям и невзгодам. Никто не хотел наблюдать за персонажем, в котором можно было с легкостью узнать себя, и попутно осознать удручающую истину, что ты не способен даже на такой поступок, который совершил этот никчемный человечек. Читатель хотел видеть только сногсшибательную историю, в которую можно уйти с головой, отбросив на время серую рутину и собственное ограниченное "Я". Том это все понял немного позже, когда обида и отчаяние улеглись в его душе. Он некоторое время сидел неподвижно в кресле, уперевшись неподвижным взором в голостену, где котенок бесконечно убегал от робота, снова и снова. Как ни странно, но Том все равно был доволен тем, что смог создать что-то сам, а еще в его душе и разуме поселилось новое, доселе неизведанное чувство, противопоставления себя обществу. Он ощущал злость и упрямую уверенность в своей правоте, понимая, что не сможет сдаться вот так , просто. Он стал ходить по комнате из угла в угол и размышлять как ему быть дальше.
Его размышления прервал негромкий , но настойчивый стук в дверь. Том некоторое время колебался, стоит ли сейчас ему с кем-либо общаться, но стук повторился и Том все же повернул дверную ручку, впустив незваного гостя, которым оказался Сэм Биркин. Он не спеша вошел в комнату, поставил на пол свой чемодан с инструментами и как-то испуганно стал оглядываться вокруг. Казалось, что он очень хочет что-то сказать Тому, но никак не может решиться. Молчание прервал сам Том.
-Привет, Сэм, давно я тебя не видел. По какому делу ты сегодня ко мне? Принес обновления для машины?
- Здравствуй, Том , и это тоже, - Сэм беспокойно переминался с ноги на ногу, - Но не только обновления. Том... Я прочитал твой сценарий... Скажу честно, мне он по душе , но вот... - Он протянул Тому небольшой коричневатый бумажный таллончик, - Это предписание на ремонт твоей машины. Распределитель решил, что она сломалась, несоответствие значений боле 8.8. Это критично. Я должен переустановить систему полностью. Все бы ничего, Том... но ... Тебе придется начинать все с самого начала. Наработанных шаблонов не останется, Том...
Сэм Биркин неспешно прошел к машине, достал из чемодана отвертку и стал снимать боковину корпуса. Пальцы сегодня слушались его плохо, и винтики постоянно падали на пол. Он суетливо возился , ему явно не нравилось то, что ему приходилось делать.
- Том, - После небольшой паузы чуть слышно сказал Биркин, - Нельзя так сразу, ты должен был это понимать. Теперь распределитель будет пристально проверять то, что выдает твоя нейромашина, по крайней мере какое-то время. Тебе придется пока очень осторожно пользоваться плагином, что я тебе сюда поставил, - Сэм пристально посмотрел в глаза Тому. Тот кивнул, - Мой тебе совет, Том. Делай все постепенно, не сразу. Выжди время, попробуй еще раз... Не весь сценарий, а маленькую часть... Понимаешь?
- Я постараюсь понять, - Тихо прошептал Том, - Спасибо тебе Сэм, я не хочу сдаться теперь вот так, просто. Но без тебя я не смогу... Если ты делаешь для меня маленькое доброе дело, то что могу я предложить тебе?
- Не надо мне, - Сэм залез наполовину внутрь машины и кряхтел, пытаясь с силой вытащить из разъема какой-то блок, - Сделай это для всех. Так выйдет, что и я и ты сделаем это для всех, - Он вылез из машины держа в руках блок и прижимая губы к ободранному пальцу из которого сочилась кровь, - Только ты должен понять, что этого никто никогда не узнает. Не должен узнать. Я сейчас удалю из машины почти всю прошивку, она будет создавать совсем простые шаблоны. Тебе, Том , придется над ними хорошо поработать, чтобы из них вышло что-то путное, сможешь сделать это почти как она? - Он легонько пнул по корпусу нейромашины.
- Наверное , смогу, - Том задумчиво смотрел в проем разобранного корпуса, - Я давно этого хотел, но до конца не уверен, хватит ли мне знаний и опыта...
Сэм Биркин подошел к Тому и дружески похлопал его по плечу, - Я думаю, что тебе придется этим заняться, Том. Нам всем придется заняться делом, маленьким добрым делом, да?
Том Кински не ответил, он стоял и задумчиво смотрел , как Биркин вновь принялся за работу, выпаивая из платы какую-то микросхему , периодически чертыхаясь, или насвистывая веселую песенку, изымая из машины то лишнее, что было изначально предназначено для человека, который просто хотел делать свою работу. Для всех.