Девочка бежала по краю прибрежной полосы, шлепая босыми ногами по мокрому речному песку. Ветер развивал ее соломенные волосы и трепетал в легком полупрозрачном летнем платьице. Солнце светило мне в глаза и я не разглядел лица, но мне оно казалось прекрасным.
Берег в этом месте изгибался, но девочка продолжала бежать прямо по серебристой воде. Всплески доносились до меня сквозь звон кузнечиков в поле из васильков и ромашек. Брызги не стали больше, они также весело серебрились на солнце. Девочка пробежала мимо меня, я увидел ее детское счастливое лицо, которое отражало блеск воды. Пытаясь разглядеть, кто она, я не заметил, что она уже бежит по той стороне берега, удаляясь из моего поля зрения. Когда она удалялась, я почувствовал, что это на миг вернулось мое детство, веселое и беззаботное, с карасями в пруду и друзьями во дворе. Но она скрылась, все также шлепая пятками по песку. И детство тоже спряталось, до другого такого воспоминания, которое просыпается каждый раз, когда я слышу знакомый запах или меня окликает знакомый голос.
Городок был солнечный и сонный и только пыль оседала на дороге, по которой время от времени проезжали телеги и редкий трактор. Брусчатка мостовой имела следы былых травм, которые никто и не думал заделывать.
Дед Антип сидел на лавочке у стены дома в теньке и раскуривал самокрутку, я подошел к нему и сел без приглашения рядом, достав пачку синих "Мальборо".
Дед покачал головой из стороны в сторону, помахав перед носом "козьей ножкой" своей самокрутки. Я уловил легкий сладковатый запах. В знак согласия и я кивнул головой. Мы закурили, каждый своё. Первым нарушил молчание дед:
- Что куришь?
Я похлопал себя по нагрудному карману: - Мальборо..
Он помотал головой: - Не знаю...
- Американские, дед...
Он молчал, смотря в даль и как бы отрешившись от мира.
- Ты ее видел? - внезапно спросил он, посмотрев на меня своими внимательными, но уже выцветшими от времени глазами.
- Кого, дед?
Он сердито пыхнул дымом...
- Ассоль или, как ее зовут деревенские, Русалку. Девочку ветер, девочку детство. Не правду говорят, что она колдунья. После нее свет остается в сердце. И сейчас вокруг тебя свечение, как от маленького ребенка.
Я с удивлением посмотрел на деда Антипа, деда, которого я всю жизнь знал и не знал одновременно, как оказалось.
- Дед, а кто она?
- Я не знаю, ее нечасто видят. Но кто видит, того, как будто, посещает Бог.
Я попросил рассказать о ней. И дед мне поведал одну историю.
Много лет назад, еще до революции, за рекой, где Барские горы, стояла усадьба помещика, то ли Щепкина, то ли Деревянко, имени сейчас никто не помнит. Знают только, что ему принадлежала усадьба и пара-тройка деревень в округе. Старый помещик был барин строгий и всех крепостных держал в кулаке, но несправедливости не допускал. Потому и уважали старика. Сын его, молодой барин, только имя и сохранилось, Евграф, в детстве уехал в Питер закончил кадетское училище и вернулся, перед отправкой в полк, на побывку домой.
Я слушал этот рассказ, который тек из старого Антипа сквозь дым анашьей "козьей ножки". Но, толи на меня тоже действовал дым, толи давал о себе знать остаток ощущения детства, которое меня посетило при встрече с "девочкой ветром". Мне было тепло и уютно и не хотелось прерывать это ощущение, а хотелось его умножить. Поэтому я сидел и слушал, даже когда стало смеркаться. Старик рассказывал не спеша, отвешивая каждую фразу. Вспоминая каждое имя.
Так вот, старый помещик, конечно, был рад видеть сына. Сын вымахал высоким красивым кадетом. По поводу прибытия, накрыли стол во дворе барской усадьбы, которая стояла на той самой Барской горе. Дворовые сновали туда сюда, и среди них выделялась озорная девчонка, дочка деревенской ворожеи. Звали ее толи Марфа, толи Мария. Поскольку, минуло не менее трехсот лет, то забыть имя не мудрено.
Вот об этой девчонке и речь. Мать ее, как и бабку, все побаивались, поэтому девчонка ходила, где хотела. Никто ее не трогал, да и некому трогать было. Народ в деревне работящий был и за зря никого не обижал. А подерутся на праздник, так это только ради спортивного интересу.
Столы накрыли, выкатили из погребов пива домашнего. Барин уже через полчаса в пляс пошел. Народ раздобрел, а семья у старого барина большая была. Одних дочерей три штуки, да сыновей шестеро, а, сколько братьев и сестер, никто и не считал. Все приехали, много дворовых было, со своими семьями, кумовья из соседних деревень приехали. Гуляли шумно, вот в этот момент и заметил молодой кадет девчонку нашу. Та тоже это заметила и стала глазищами своими голубыми на него из-за толпы смотреть. А молодой барин уже никого не замечает, только эти глаза и видит. Не даром в деревне Марфу стороной обходили.
Играли они так в гляделки с полчаса, а потом девчонка пропала, как будто и не было ее вовсе. Барин истосковался на празднике, везде ее искал, но так и не нашел. В тот день заснул он беспокойно и видел во сне только глаза голубые.
Прошло несколько дней, все гости поразъехались, а барин места себе не находит, всех расспрашивает. Вот кухарка, это которая прабабка Степановны, и рассказала молодому господину, что девчонка та живет за рекой и то мать ее колдунья деревенская.
Немного прошло времени и взял молодой барин двуколку с отцова двора и только пыль поднял столбом за околицей.
Несколько дней молодой барина в усадьбе не видели, потом вернулся он. Сам молчаливый стал. На следующий день уехал он в полк.
С тех пор говорят, что ждала его Мария. Долго ждала. Только часто ее пастухи видели гуляющей вдоль реки.
Я не удержался и спросил:
- А что барин?
- А барин в полк уехал, его в тот год на поляка послали. Там его ядром и убило.
Я замолчал. Дед договорил:
- А девчонка-ведьмачка, так и ходит вдоль реки с тех пор.
Я засобирался. Дед поднял на меня свои глаза.
- Спасибо, дед, за сказку. Да засиделся я с тобой.
Я пожал сухую горячую руку старика. И повернулся к нему спиной. С полей потянуло холодом, к вечеру. Запах влаги от реки потянуло по улицам вместе с туманом. Стало смеркаться.
Когда я уже отошел от лавочки, дед за моей спиной обронил фразу, толи мне, толи просто себе,. Но в вечернем влажном воздухе я отчетливо услышал:
- Как знать, а старики верят.
Я прибавил шагу, уже виднелась луна. Рассказ деда не выходил из головы. Но ничего, будет утро и оно развеет сумрак от истории. Как часто бывало в детстве, когда мы, пацаны, рассказывали друг другу разные леденящие душу истории.
Я дошел до дома. Закрывая за собой калитку, я почувствовал чей-то взгляд. На меня из темноты смотрели светящиеся собачьи глаза. Я замер и только почувствовал как по рукам и ногам у меня побежали мурашки.
- Вот черт, Шарик, пошел вон, это я...
Пес недовольно поворчал, как бы выражая недовольство тем, что его будят и ушел, звеня цепью, в конуру.
На следующее утро, я встал уже довольно поздно по деревенским меркам. Это был мой последний день в деревне и мне хотелось отоспаться перед дорогой и напряженной городской жизнью. Я собрал позавтракал, собрал свои пожитки и, попрощавшись со хозяевами дома, старой теткой Агафьей и ее сыном, отправился вдоль реки на остановку автобуса. Времени до него было много и я не торопился. Я вдыхал запах поля и впитывал ветер. В голову пришла мысль, которая приятно щекотала нервы: Кто понял жизнь, тот не спешит.
Я запоминал глазами блеск солнца на воде реки, зелень травы, цвет васильков, голубизну неба, я обонял запах скошенной травы и даже запах коров, пасущихся на пригорке, я впитывал жизнь каждой порой своего тела. И мне было очень хорошо, настолько хорошо, что детство, кажется, опять вернулось ко мне.
Из за поворота дороги, мне навстречу, вышла та самая девушка, которую я видел давеча бегущей по песку. От неожиданности у меня перехватило дыхание и я стал жадно вглядываться в черты ее лица, стараясь увидеть хоть что-то сверхестественное. Соломенные волосы, завязаны в хвост, "канапушки" на маленьком смешном носике, дуги темных бровей над голубыми глазами и морщинки в уголках глаз.
- Здравствуйте - вывела она меня из оцепенения.
В этот момент я понял, что таращусь на нее.
Я поздоровался.
- Вы в город?
Я подтвердил. Нам оказалось по пути, потому что автобус останавливался в соседней деревне. Некоторое время мы шли по дороге молча. Потом я стал ее расспрашивать. Она оказалась разговорчивой и смешливой. Напряжение спало и мы беззаботно проболтали всю дорогу. Проводив меня до остановки, она пожелала счастливого пути. Я помахал ей рукой, она ответила мне тем же. Когда она уже удалялась, я крикнул ей вслед:
- А как вас зовут?
Она повернулась и крикнула в ответ:
- Мария я.
Я крикнул в ответ, уже видя приближающийся автобус:
- Счастливо.
Она улыбнулась и крикнула в ответ:
- У вас все будет хорошо.
У меня вырвалось совсем по-детски:
- Правда?
Она засмеялась задорным, почти детским смехом:
- Правда, правда...!!!
Я рассмеялся в ответ, скорее уже самому себе.
Когда меня вез автобус, я долго смотрел на дорогу с клубами пыли сзади и на поля желтеющей пшеницы. Я очень хочу еще раз вернуться в детство, я очень хочу в нем остаться.
И тут я понял, что меня никто из него не гонит. И что мое детство внутри меня. И оно никуда не уходило. Просто надо научиться видеть.