Действительно, достаточно ли основание: если герой думает о фатуме, то он фаталист?
Играет с судьбой Вулич. Желая умереть красиво, он предпринимает несколько весьма глупых попыток. Но судьба готовит ему смерть некрасивую, от рук пьяного казака, вслед за свиньей.
А вот Печорин... Весь он вылеплен из легенды о Томасе Лермонте. Он фея, испытывающая своих дневниковых персонажей. Фея, моделирующая судьбы. Но разве фея, давая Томасу дар предвидения, делала неизбежным фатум? Вопрос, который снимается мужественным поступком Печорина - подвигом - в деле по обезвреживанию провинившегося казака. Мускулистость не фаталистическая изнеженность, но дар и умение предвидеть заставляют задуматься. Проще всего искать смерти, как Вулич, жизнь труднее смерти. И не был бы Печорин таким прекрасным бытописателей нравов своего времени (да и Лермонтов тоже!) если бы не умел предвидеть и в то же время постоянно не восхищался изворотами свершившейся судьбы. Он постоянно предвидит - и постоянно совершает ошибки.
Одна из них - Бэла. Самая глупая ошибка - листов с этой историей в журнале Печорина не было. Такое себе не простишь. Начнешь записывать - порвешь. Ведь что обидно, про "не расти, не цвести ему в нашем саду" забыл.
Два раза Бэла дала себя украсть. Почему?
Отвечают, потому что она хотела, чтобы ее похитили. Второй раз, понятно, специально вышла. Но ведь и Азамат, она думала, похищает ее для Казбича - только что драка была, для кого же еще?
Вот удивилась, когда увидела перед собой не Казбича, а Печорина... Ну что ж, и дальше все по фильму "Белое солнце пустыни", где любимый и господин - одно и то же. Они еще не посмотрели его, но собираются... как в космос.
Восток - дело тонкое.