Если основываться на опыте разрушений и опыте случайности и непредсказуемости гениев внутри каждой эпохи, то возникает сомнение в человеке и как цели и как средстве, во всяком случае конечной цели и конечном средстве.
Наша цивилизация создана для библиотеки. Она единственное, что остается, когда исчезают в реке времен народы, царства и цари. Державин знал, но он жил в том веке, когда для письменности нужна была грифельная доска.
Конечно, конца нет, но по идее температура вселенной стремится к абсолютному нулю, в то самое время как человек на маленькой тепленькой планетке стремится к абсолютному знанию. И вопрос, что будет раньше: Абсолют температуры или Абсолют знаний. Нам много миллионов лет. Каждому. И впереди и сзади нашего жизненного отрезка. Так что достичь и того и другого конца вполне возможно.
Теперь вселенной от нас нужны лишь две цифры: ноль и единица. Чтобы ничего не погибло. Вся библиотека будет оцифрована, переведена в двоичную систему, записана с помощью двоичного кода: существование и несуществование. В данном виде (мне пока трудно вообразить как именно) информация переживет и абсолютный ноль и рукописи не сгорят. Возможно, наши гении черпают где-то в ноосфере информацию предыдущей, уже сгоревшей вселенной.
Но этот взгляд полностью атеистичный, бог, если бы он был, противился бы сохранению информации. Он начала храниться, переходя в наследство от одной вселенной к другой. Ни одна рукопись в них не сгорела. Мастер передавал стило Ивану Бездомному, а Иван Бездомный - Булгакову. Один пишет, другой видит сон - это образы ноосферы проходят по касательной и соединяют два мозга, три, несколько в свиту Воланда, его трансляционные центры, каждый из которых и обладает свободой и не обладает ею. Абсолют и есть и нет. Он ведь абсолют.
Бог, душа, если заглянуть в "Критики" Канта, всего лишь постулаты практического разума, такие же как и версии происхождения Вселенной. Они все в этом отношении лишены истины. Или могут быть приняты на веру.
Множественность версий происхождения вселенной служит как раз религиозному представлению о начале. Кант создал свою материалистическую космогонию, а потом его спросили, а кто толкнул так, что этот механизм завелся. И он ответил просто: "Бог".
Но убрав и всеобщность и ее необходимость, мы увидим полифоничность миров, вселенных и переход диалогов - все тех же с теми же стремлениями к абсолютам созидания и отрицания как моделям мирозданий. Они нуждаются в познании лишь для того, чтобы опять же быть осознаннными и прописанными в библиотеке, ради которой создана цивилизация.