Аннотация: Лев Толстой как мастер пейзажа-портрета
Литературные пейзажи Толстого.
Если Гоголь с присущей ему дотошностью разрабатывал все возможные виды портрета, то Толстой, несомненно, мастер пейзажа. Лермонтовская школа, исполнение собственное.
Обычный пейзаж-описание у Толстого в "Войне и мире" используется только в отношении Николая Ростова, точнее, охоты. Для органичной семьи Ростовых не нужны пейзажи-портреты, пейзажи иронии, пейзажи- отражения глубины и пейзажи, характеризующие персонажа противоположно портрету. Для прочих персонажей он этот арсенал применяет и весьма умно и искусно.
----
Пейзаж-ирония - стояние Наполеона на Поклонной горе 2-го сентября. Само начало: "Блеск утра был волшебный", - учитывая отношение Толстого к блеску, настораживает.
Бабье лето - короткое и полное сияния как триумф Наполеона с абсурдным вожделением-трепыханием над Москвой. Он рисуется, он смотрит сверху вниз.
Андрей, как мы помним, увидел истинное небо, лежа на спине и глядя снизу вверх. Пейзаж, видимый сверху - иллюзия: "Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого".
-----
Тогда, когда Андрей видел небо Аустерлица - это пейзаж, отражающий глубину его души. Он не видел собственной огромной души ранее никогда, а тут она явилась ему во всей своей красе и глубине. Все прочее, земное, казалось ничтожным, но ведь Толстой на этом не прекратит мучить своего героя, ему нужно, чтобы он снял этот антитезис- презрение к земному, и включает мировое древо - дуб, соединяющее землю и небо.
Пейзаж, характеризующий персонажа противоположно портрету, - это дуб Љ1. Огромный, толстый ствол, корявые пальцы и растущие из спины ветки - как это не соответствует облику блистательного и низкого ростом, щупленького Андрея! Там, в свете, он больше похож на березку, но здесь видит себя дубом, который соответствовует его представлением о себе, потому что дуб такой же отвергнувший весь мир, пострадавший, никому не нужный, весь в "ранах" и "болячках" "не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца".
Но это его духовная, внутренняя характеристика, скелет натуры. Но может ли долго быть человек собственным скелетом?
Разумеется, Андрей в скором времени преображается, причем тогда, когда видит внутренним взором опять тот же небесный пейзаж, но на этот раз глазами Наташи, которая не описывала его, а просто восторгалась - и хотела взлететь в небо. Толстой дает ночной пейзаж, причем таким способом, что даже не показывает его: "Что за луна!... Ах, какая прелесть! Ты поди сюда". Автор хотел показать пейзаж-впечатление, через ощущения Наташи, пейзаж неба - неописуем, его можно только почувствовать. И Наташа точно так же увидела здесь отражения своей души, а обычные люди, такие, как Соня, этого не видит, потому что у них нет такой глубокой натуры, какая есть у Наташи и какая есть у Андрея. Пейзажи неба - дневной и ночной - невозможностью конкретизации, неописуемостью своей объединили их.
И вот он ищет себя и не находит - в общем пейзаже бытия распустившийся дуб становится таким же как все - сливается с миром.
"Да это тот самый дуб", - подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное весеннее чувство радости и обновления".