Много лет назад, уже наверное прошло три десятилетия - меня попросили быть корреспондентов в пионерском лагере "Дружба", принадлежавшем Леспромхозу Великого Устюга. Тогда я была начинающей журналистской, но уже читала работу Толстого "Кому у кого учиться писать..." . Удивлялась методам работы преподавателей Лицея... Получается, грезила своим будущим дипломом "Психология и педагогика литературного творчества", сейчас безвозвратно утерянным. Но начиналось все там, в "Дружбе".
Назначили символическую ставку, поселили, накормили. И также сказали, что если я захочу, то могу издавать раз в неделю небольшой информационный листок "Молния"
Для этого выдели мне целую веранду с горнами и красными знаменами. Но получилось так, что стала там руководителем шпионского отряда юных журналистов и каждое утро вывешивала на стену столовой длиннющую стенгазету из донесений неразгаданных никем шпионов: Агента ОО7, Терминатора, Миу, Агента 003 и т.д. В лагере было 333 человека. В досье было 334 шпионских анкеты, начинавшихся так "Истинный ариец, глаза голубые, рост 110 см с кепкой, кепку снять категорически отказался".
Кто они были, мои агенты? Шпионами - несомненно, ведь газета называлась "Шпионский Север". Журналистами? Разумеется, они учились писать статьи, брать интервью, налюдать, внимательно наблюдать, подмечать детали. За деталями я их и посылала на разведку. Но были ли они разведчиками? Нет, это категорически мирная игра со своим сводом законов.
Работа шпионов условно заключалась в противостоянии отряду "Мафия" - так назвали свой отряд вожатые и воспитатели. Но на самом деле оплачивалась она теми же денежными единицами - леликами, цуциками, которыми мафия обычно платила ребятам за добрые дела: дежурство, уборку территории. Когда появились первые статьи в районной газете "Советская мысль" и вологодской газете "Ступени", кажется, финансирование было даже увеличено, и зарплата шпионов стала практически полностью обеспечиваться всякими вкусностями. Ребята работали, исправно приносили свежие материалы, я все это печатала ночами на железной пишущей машинке - ну немного приукрашала, не без того. Некоторые ошибки легко становились литературными приемами. Правдоподобие детской писанины оставалось однозначно.
Меня тогда интересовали вопросы деиндивидуализации и ее влияния на творческий процесс , процесс создания коллективного произведения, какой я поначалу считала стенгазету, но потом поняла, что это переходит на саму организацию жизни и становится важнейшим элементом самосознания общества, способным противостоять вертикали власти. Методика создания центра подготовки гения эпохи та же, что при создании шпионской агентуры. Понятно, что моим гением эпохи в то время был Агент 007.
Агентом 007 был никем не раскрытый троечник Артем, малый пронырливый и внимательный, но не выдававший себя две лагерных смены и даже на собственных похоронах, устроенных банкиром Ваней за счет заведения не крикнувший "Это я, я". Такая была мощь деиндивидуализации. Невидимые и неслышимые, агенты стали в конце концов организованной в некий тайный чуть ли не масонский орган - силой. Сначала вожатые изгнали меня с планерок, а потом почему-то передумали и наоборот, без меня не начинали. Это было признание социальным обществом духа истории?
У меня был друг, вожатый какого-то отряда. Другие вожатые звали его Тормоз, он не возражал.
Когда все поняли, что он подрабатывает на пресцентр, то не знали, как к нему теперь относиться. Тормоз не тормозил, а вообще не отходил, помогал писать досье на каждого, выдавал зарплату шпионам за донесения цуциками, мог походить с диктофоном по моему заданию, только он один знал агента 007, но все прекрасно знали, что тормоз - он же могила. Но когда вожатые решили устроить день дураков, и сделать вид, что уезжают (мало платят, не хотим работать, бросаем вас), а потом вернуться, шпионы просто им не позволили.
О решении уехать они объявили вечером. Утром должны были уехать. Мне нельзя было разглашать тайну планерки, что это всего лишь день дураков, но никто не запретил и управлять духом истории лагеря. Они прибежали ко мне сами. Что делать? Как что, писатели вы или твари дрожащие? Писатели. Ну так и пишите.
Все стены были заклеены письмами не уезжать. Пресцентр начал печатать все, что дети хотели сказать своим любимым вожатым. "Пожалуйста, не уезжайте, мы вас очень любим" Каждому в отдельности и всем вместе. А утром все дети уже в 5 часов утра, все 333 человека + 334-й видимо дух истории, встали на дороге автобуса цепочкой, крепко взявшись за руки. Тормоз первым догадался выйти из автобуса, и сказал прочим вожатым: "Вы что, тормоза? Выходите уже. Они нас победили, вы затеяли чудовищную шутку". О планах детей он не знал заранее, но зная меня, откуда ноги растут всего это, просто догадался.
Где я была в это утреннее время, не лежала ли под колесами автобуса? Нигде. Я спала. Обычно я просыпалась только к второму завтраку, так как всю ночь печатала утреннюю газету из донесений шпионов. Ко мне вошел Тормоз и рассказал эту историю, я махнула рукой, дай поспать. Ему было интересно, я ли подсказала ребятам не пущать автобус, я сказала, что ни в коем случае, просто рассказала им историю, что у нас в Вологде есть такой М. Карачев, председатель общества охраны памятников. Он, когда стали что-то сносить, лег под бульдозер. Но вам я этого делать не советую. Вы дети и вам должно быть понятно, что ни один памятник не стоит человеческого риска. А вожатые - если им мало платят, пусть себе едут, привезут других. Тогда они решили - уже без меня - стать на дороге цепочкой.
Собственно говоря, я даже не думала, что деиндивидуализация может так индивидуализировать общество. Да, они все писали, скрывая всегда свои имена. И раскрываться совсем не хотели.
"Похоронили" Агента 007 - его "пристрелил" банкир Ваня, набили старый матрац еловыми ветками, нарисовали голову агента с сигаретой в зубах. Ничего, на следующий день вышла заметка "Похищение флага лагеря. Я видел, кто это был. Ваш, призрак Агента 007".
Из интервью призрака Агента 007 с родителем, приехавшим на родительский день повидать отпрыска: "Ваш сын- шпион. Как Вы к этому относитесь?" - "Нормально отношусь. Шпион - профессия, уважаемая ныне". Типичный ответ типичного родителя. Это сейчас шпион - зло, а раньше все в них играли, читали шпионские детективы, романтика, романтика, романтика.
Сейчас могу сделать только один вывод: литературное творчество детей может стать интересным, читабельным. Каждое утро толпы были у той стенгазеты, она зачитывалась "дор дыр" , заметки пересказывались, обсуждались. Каждый надеялся найти материал и о себе, своем отряде, своем вожатом: интервью, круглый стол, хроника. Можно воспитывать гениев. Но просто журналистами они вряд ли захотят играть - не хотят же в других случаях. Стенгазета практически везде принудиловка. Им нужна тайна. Прикрытие. Досье. Загадка.
Нужно все это и авторам, и читателям.