Аннотация: Комментировать ученики могут по-разному, но Великий инквизитор - глава не для вольных комментариев, а для логических тупиков.
"Нам вот все представляется вечность как идея, которую понять нельзя, что-то огромное, огромное! Да почему же непременно огромное? И вдруг, вместо всего этого, представьте себе, будет там одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот и вся вечность". Ответить "да" - невозможно. Ответить "нет" - тоже. Потому что мы не знаем, и не можем знать, какая она- вечность. Игра риторическими вопросами основана на ограниченности - вот и предлагается ограниченность вместо Абсолюта. Субъективность в ее конкретике. То ли подразумевал Гегель... Преобладание риторических вопросов в "Великом инквизиторе" Достоевского, хоть и кажется пределом мудрствований, на самом деле хитрый политический ход поднаторевшего в диатрибах древнего мудреца.
- Это ты? ты? (Если Христос ответит да, он будет похож на мошенника, выдающего себя за Христа. Если ответит нет, скажет неправду).
- Да и что бы ты мог сказать? - (Так говорят, желая показать свое превосходство над собеседником, мне, мол, есть чего, а тебе нечего. Ты виноват).
- Зачем же ты пришел нам мешать? Ибо ты пришел нам мешать и сам это знаешь. (Если он скажет да, то получится, что он не бог, если скажет нет - согласится с действиями старика, сжигающего еретиков)
- Но знаешь ли, что будет завтра? (Вопрос требует ответа "Знаю, что ты не сожжешь меня, и он его не сожжет, но сейчас старик будет говорить, что Христа сожгут - единственно ради добавки, что люди кинутся подгребать уголья к его ногам)
- ... по одному моему мановению бросится подгребать к твоему костру угли, знаешь ты это? - (Если ответить да, то значит, не знать, что великий инквизитор его отпустит, если ответить нет, конец репутации бога - святая невинность - не божество).
- Имеешь ли ты право возвестить нам хоть одну из тайн того мира, из которого ты пришел? (Если сказать имею, то это очевидно, но попахивает еретичеством и правоимеющими Раскольникова, если сказать нет - опять попрано божество - оно должно молчать по повелению безумного старика)
- Ты не веришь, что кончено крепко? Ты смотришь на меня кротко и не удостоиваешь меня даже негодования? (Один риторический вопрос наслаивается на другой. Если ответить да, кончено крепко - признать правоту дьявола, за которым пошел инквизитор. Если ответить нет - не видеть очевидного, витать в заоблачных эмпириях).
- Человек был устроен бунтовщиком; разве бунтовщики могут быть счастливыми? (Если ответить да, это опровергнуть казни еретиков - вот оно, их счастье. Если ответить нет - это опровергнуть Мцыри и "есть упоение в бою").
... можно ли было сказать хоть что-нибудь истиннее того, что он возвестил тебе в трех вопросах, и что ты отверг, и что в книгах названо "искушениями"? (Если сказать да, то предъяви Евангелие, а старик его знает. Если сказать нет, то согласиться с тем, что дьявол прав. ) И так в течение всего монолога - великий инквизитор чеканит диатрибу - Христос молчит, как всегда молчала толпа перед выступающими циниками.
Мир Раскольникова полон теми риторическими вопросами, которые неизвестно, может быть, тоже проклятые еще в древности - и приписаны древним человеком к искушениям, потому что мучают:
'Ну зачем я теперь иду? Разве я способен на это? Разве это серьезно?'. 'Зачем они не плачут? Зачем они не стонут?.. Они всё отдают... глядят кротко и тихо'.. И, наконец: 'вошь ли я, как все, или человек?' 'Не бывать? А что же ты сделаешь, чтоб этому не бывать? Запретишь? А право какое имеешь? Что ты им можешь обещать в свою очередь, чтобы право такое иметь? Всю судьбу свою, всю будущность им посвятить, когда кончишь курс и место достанешь? Слышали мы это, да ведь это буки, а теперь? Ведь тут надо теперь же что-нибудь сделать, понимаешь ты это? А ты что теперь делаешь? Обираешь их же. Ведь деньги-то им под сторублевый пенсион да под господ Свидригайловых под заклад достаются! От Свидригайловых-то, от Афанасия-то Ивановича Вахрушина чем ты их убережешь, миллионер будущий, Зевес, их судьбою располагающий? Через десять-то лет? Да в десять-то лет мать успеет ослепнуть от косынок, а пожалуй что и от слез; от поста исчахнет; а сестра? Ну, придумай-ка, что может быть с сестрой через десять лет али в эти десять лет? Догадался?"
Мир Мармеладова с его риторическими вопросами абсурден - он знает, что за ними стоит, но сказать это совершенно невозможно:
'Понимаете ли, понимаете ли, сударь, что значит сия чистота?'
1. Попробуйте ответить на эти вопросы как можно более честно.