Хотя принято считать, напротив, что Байрон - весь романтизм, основатель англо-французского романтизма. Но, как известно, что англичанину романтизм, то русскому реализм. Так и воздействовал: русскому роману, равно как и русской поэме, не хватало объективной точки видения - маленького, никому в принципе неинтересного человека, который, однако, лучше и гуманнее многих великих. Отстранитесь от великих - их руки привыкли колоть штыками тела- посмотрите на человека, чья ничтожно паразитическая жизнь прекраснее и выше величия победителей всего.
"Евгений Онегин" - это недопонятый "Дон-Жуан" Байрона, из которого одно только описание Суворова, генералисимуса нашего, стоит всех описанных Пушкиным исторических личностей. "Герой нашего времени" - это недопонятый "Дон-Жуан" Байрона. Достоевский с его философскими притчами - это недопонятый "Каин" Байрона.
Байрон, Байрон, Байрон. Если и Лермонтов потомок шотландского барда, то Байрон в первую очередь должен быть его крестным отцом. А что осталось? Интерес к людям Печорина скродни интересу к ним Дон Жуана, но тут, скорее, античное: все движется любовью, а ею - солнце и светила. И потому любой распрекраснейший Суворов-герой несовершенен, герой времени не может быть бесчувственным к страданиям. Лермонтов пытается передать красоту байронического героя, который и в облике женщины признан красивейшей среди них. Но у него получается лишь породистость и миниатюрность. Лермонтову в Печорине удалось передать писательский инстинкт байронического героя, этого нельзя отнять, но в той же Англии другому писателю - Конан Дойлю удалось куда больше - в Шерлоке запечатлеть тот инстинкт поиска нового и резкое, как движени е маятника в жругую сторону, охлаждение к объекту. Надо заметить, что злодеи - те еще объекты. Страсть к ним губительна. Лермонтов пытается в рассказах Печорина о себе передать умозрительно ту самую страсть к привлекательному злу, но собственно злом видится драгунский капитан, а не то, к чему Печорин имеет страсть. Интересно, что именно печоринское то повышенное внимание к сквознякам, то напротив, один на кабана, в ливень, в любую погоду - этто Дон Жуан, который климат российский плохо выносил, что противоречит всем последующим его отношениям с погодой. У Онегина и вовсе эти страдания театральны, а страсть к злу лишь названа, но осуществлена. Тогда как Дон Жуан, ставший любовником Екатерины Второй уж точно отдает пагубе дань, и это реалистично.
Достоевский поднимает тот же вопрос, который мучительно вел к убийству и Каина, но поднимает его в стране, где понятия добра и зла и без того размыты, отсюда русская, загадочная философия его убийц и лжеубийц. А жертвы столь неинтересны читателю, что и пусть бы...