В редакции научно-популярного журнала с приличным тиражом было три достопримечательности.
Первая - главный редактор Павел Иванович, мужчина средних лет, высокий, с прямой осанкой, всегда безупречно одетый, пробор по линеечке, краешек платочка в нагрудном кармане, дорогие часы, очки в золотой оправе с последней выставки, галстук в тон темно-синему костюму, из-под рукавов - манжеты белоснежной рубашки с тяжелыми запонками.
Из-за внешнего вида его можно было назвать ходячим манекеном, но шефа обожали не за элегантность, а за то, что умница, полиглот и, вообще, по мнению женщин, "лапочка".
Чтобы главред повысил голос? Да никогда! Он всегда негромко рокотал и сглаживал любые шероховатости, а порой сам делал работу за других, никого при этом не упрекая.
Прозвища у него не было, просто "шеф"
Но до панибратства он не опускался, держал дистанцию.
Местную кафешку, где обедали другие сотрудники, не посещал. В его дорогом портфеле всегда лежал контейнер с едой, собранный заботливой женой, а электрочайник прятался в шкафу.
В кабинете босса перебывало множество светил современной науки и немало околонаучных писак, ведь опубликоваться в таком журнале было не просто престижно, но иногда и необходимо для карьеры. Да и поговорить с шефом - одно удовольствие.
Кабинет редактора, самое большое помещение в офисе, украшал шикарный резной стол, заваленный иностранными журналами.
Предполагалось, что он их читал без словарей и переводчиков. Что и говорить, куда нам до него.
По внушительности со столом конкурировал большой диван, обтянутый черной кожей. Он стоял вдоль стены напротив редакторского места. Будучи не очень мягким, диван брал длиной. Наверное, его делали по спецзаказу, чтобы во время планёрки на нем могли разместиться все сотрудники сразу, как воробьи на ветке.
Третьей достопримечательностью была техничка Анна Михайловна. Она заведовала всем укладом жизни в редакции.
Более милого и доброжелательного человека трудно представить. Пенсионерка, но крепкая духом и телом. Особенно духом. Она являлась моральным ориентиром и воспитателем для всех редакционных сотрудников, разумеется, "мало приспособленных к жизни".
Анна Михайловна искренне считала, что здесь всё принадлежит ей - и кабинет редактора, и прочие комнаты, включая подсобки, где она наводила порядок.
Так что она пыталась повсюду установить собственные правила. Даже хотела ввести обязательное ношение бахил, но редактор не позволил - некрасиво.
Обычно Анна Михайловна убирала в комнатах в рабочее время. При этом она вела беседы с сотрудниками обо всём, охотно передавая свои "знания", и всегда начинала со слов: Мы, журналисты...
Над ней посмеивались, но беззлобно, ведь порядок был идеальный, что не раз отмечали и посетители.
Главный редактор Павел Иванович служил для Анны Михайловны эталоном вкуса. Она знала его привычки: не любит цветы на окнах, яркие шторы, случайную мебель. Ковровую дорожку она чистила ручным пылесосом дважды в день, что плохо влияло на ворсистость - дорожка "лысела" на глазах.
Налаженные будни шли своим чередом, и тут, вдруг к боссу стала приходить молодая дама. Задерживалась она допоздна. Уборку в это время было разрешено не проводить, поскольку в кабинете "работали над диссертацией"
И тут Анна Михайловна заволновалась. Это ещё кто такая? Почему является, когда все уже ушли? Шефу пора домой, в семью!
А ее резкими, терпкими духами пропахла вся редакция. Дышать нечем! -говорила Анна Михайловна с тихим возмущением сотрудникам.
И любительница чистоты продолжала в свои обычные рабочие часы стучать шваброй у закрытой двери, давая понять, что на свете есть дела поважнее диссертации.
Но в один из вечеров массивная дверь, обитая черным дерматином, оказалась запертой изнутри. Но только не для Аннушки.
Посильнее нажала - и кабинет нараспашку.
Сцена не для впечатлительной женщины: её идол, объект её бесконечного, многолетнего уважения возлежал на диване с "ученицей", да ещё в такой позе!...
Впрочем, она никогда не уточняла, в какой именно.
Анна Михайловна окаменела на пороге. Павел Иванович обернулся и сказал.
Представим, что мог сказать мужчина в такой момент.
"Стучать надо", "пошла вон" или что-нибудь вроде того...
Три дня Анна Михайловна не появлялась в редакции, она отлеживалась дома и с трудом приходила в себя.
А потом снова зазвучали её диалоги с сотрудниками, которые теперь начинались словами:
- Мы, журналисты, должны беречь свою репутацию...
Журналисты с удовольствием требовали деталей:
- Так что шеф сказал?
- Зачем вам?
- Очень вам надо было туда ломиться?
- А вдруг ему там стало плохо? - парировала Анна Михайловна.
- Ангел небесный, да любой на его месте выгнал бы вас!
- Ну ладно, я вам расскажу. Он посмотрел на меня и произнёс: Здравствуйте, Анна Михайловна.
(Тут все попадали со стульев)
- Давно не виделись, - сказал он мне непринужденно.
Анна Михайловна задумчиво вздохнула и, опираясь на своё орудие труда, изрекла: А лицо у него было счастливое.