|
Плывет над городом послеполуденный зной, от которого сознание трепыхается, словно муха в меду, готовое в любой момент захлебнуться и протянуть лапки. Ленивая человеческая масса плавно перетекает по улицам - из магазина к остановке, от остановки к фруктовому ларьку, от ларька к холодильнику с мороженым. Иногда захлестывает высокое крыльцо аптеки с сидящими на ступеньках сонными торговками, и те оживают ненадолго, оглаживая устало горшки с пламенеющей геранью или клетку со спящими вповалку рыжими котятами.
На самой нижней и широкой ступеньке, сложив ковшиком морщинистую грязную ладошку, сидит нищенка. Правый глаз ее заклеен крест-накрест медицинским пластырем, левый же безо всякого выражения тоски или просьбы скользит по лицам прохожих. Те молча отводят взгляд или выуживают из карманов завалявшиеся мелкие деньги. Нищенка кивает непрестанно, как фарфоровый болванчик на комоде, бормочет про царствие небесное, и слезинка нет-нет скользнет извилисто вниз по морщинам к острому подбородку.
Гера в обед попил пива, и теперь каждый реальный шаг дается ему с трудом. Правда, этого не скажешь о движении его мыслей. Там, динамично наседая на пехоту, фыркают вороные гладкие кони, мечутся по ветру разноцветные султаны на шлемах, да хрустит под ударами броня, как скорлупа грецких орехов. Далеко и высоко над битвой, в узких окнах замковой башни мнится Гере вожделенный силуэт прекрасной дамы, платок в одной ее руке, а в другой - ключи от заветного погребка... Но именно в этот момент видит он под ногами скомканную купюру, упавшую на ступень рядом с клеенчатой тапкой старушки нищенки. Поднимает Гера денежку, разглаживает бережно, добавляет еще одну из кармана и вкладывает аккуратно в протянутую старческую длань.
Нищенка только взглянула на него коротко птичьим своим глазком, кивнула дежурно вслед, дрыгнулась, да и завалилась неловко под ноги солидного вида гражданину с крокодиловой папкой под мышкой.
- Отмучилась никак, матушка, - констатирует тетка с верхней ступеньки. - Девушка! Милая моя! Вот вы, с телефончиком, наберите скорую...
А Гера идет по улице дальше, сам с собой разговаривает, команды войскам отдает, руками машет, не замечая улыбок прохожих. Вот только что-то мешать ему стало, беспокоить, как чужой пристальный взгляд в спину. Оборачивается он там, у себя в мыслях, и видит на холме единорога. Откуда взялся такой зверюга? Лоснится в солнечных лучах серая шкура со стальным отливом, изящен витой рог на крупной тяжелой голове, горят пламенем глаза. Постоял волшебный зверь на вершине, покрасовался недолго и ускакал к лесу.
И с того дня Гера стал плохо спать, очень мало есть, а пива совсем не пьет. Все думает о том, как невыносимо жалко будет, когда придет и его время, отдавать единорога случайному прохожему.
|