С ветки ели над головой вспорхнула какая-то ночная птица и полетела вглубь леса. От этого слабого звука Сережка Кузнечик вздрогнул, стряхнул с себя навалившуюся было дремоту и уставился в костер. Тот горел ровно, неторопливо, будто берег силы на оставшуюся ночь.
Сережка был деревенским бездельником и по наследственности - по материнской линии - и по призванию. Даже два года в армии ничего не изменили в нем - он по прежнему крутился где-то около деревни, собирал и продавал грибы и ягоды, подворовывал или браконьерил, как сейчас. Тысячи раз он сидел у ночных костров, глядя в огонь, тысячи раз перед его замершим перед мелькающими языками пламени проносилась его - теперь уже тридцатидвухлетняя - жизнь, и тысячи раз он ни о чем не жалел, прощая себе все свои грехи и грешки, развалившееся отцовское хозяйство, заношенную до безобразия одежду, загубленное в жутких запоях здоровье.
Чтобы не заснуть снова, Кузнечик встал и вышел к реке. Там, метрах в двадцати от берега, виднелся огонек Колькиной папиросы.
--
Коля! - Тихонечко позвал Кузнечик.
--
Чё те не сидится-то? - Раздался в ответ вечно недовольный булькающий бас.
--
Есть чего?
--
Кой-чего.
Они замолчали. Сережка смотрел на огонек на реке и как-то само-собой ему представилась дымящаяся мятая трубочка в колькиных губах, красная пачка "Примы" в кармане его дождевика; перемешавшаяся с хлебными крошками и рыбьей чешуей кручёная табачная стружка.Он не выдержал и позвал снова.
--
Коля...
--
Ох, Каля-Баля! И что те спокойно не живется-то!
--
Дай покурить!
--
Иди в костер подкинь, сейчас приду.
Сережка вернулся к костру, принял прежнюю позу и стал думать о Кольке. Другой человек после зоны! Отсидел пару-тройку лет, освободился по амнистии. Пришел в деревню, а отцовский дом - продан. Кто, почему - не доищешься! Ходит теперь злой - по имени не назови! Хотя, странный какой-то. Волосы вон отпустил --аж за шиворот, трясет кудрями своими - поп, а не уголовник! Серега стал поправлять осыпавшийся с одной стороны костер, продолжая при этом размышлять, и, сгребая в кучу угли, совсем переменил мнение.Да добрый он!- городским-то запросто все про рыбу рассказывает - где чего ловить, когда на живца, когда на блесну, когда на белую, когда на желтую - а что ему до городских!
Но вот заскрипели жерди на сеже и через минуту у костра уже возился продрогший на своем надводном насесте Колька. Он живо ломал заготовленные сучья и бросал их в огонь, не соблюдая никакой укладки - лишь бы быстрее согреться.
--
Десять лаптей влезло, - кивнул он на пакет с рыбой. - Лещи да подъязок.
Серега вяло скосил глаза на добычу.
--
Дурак ты, Серега, Каля-Баля! - неожиданно заявил Колька.
--
Да что это за Каля-Баля?
--
Да Каля-Баля ты, и все!
Серега покачал головой.
--
А чтой-то я дурак?
--
Сидишь, носом в костер ткнулся, не видишь, что кругом!
--
Да что кругом-то?
--
Река, лес, поле - свобода!
--
Ну и хрен ли...
--
Дам сейчас по шапке! - Засмеялся Колька. - На, кури. - Он раскурил от своего бычка папиросину и передал Сереге. Тот затянулся и медленно выпустил дым через рот.
--
Без тебя знаю, что лес и река. Что кричишь-то?
Колька не ответил, придвинулся ближе к костру и закутался в дождевик.
--
Чай, мы тут маленькие вместе росли, - не дожидаясь ответа, продолжал Серега, - чай, по этой самой тропочке с тобой на старицу бегали сетки ставить.
Действительно, вглядевшись в землю вокруг костра, можно было различить едва заметную тропинку. Колька сидел, вытянув ногу как раз вдоль нее. Он пошевелил ногой, ковырнув землю каблуком.
--
Да, бегали, - согласился он. -Уток стреляли. Стащил я у бати ружьё-то, помнишь?
--
Помню.
Кольказамолчал и уставился в костер. Кузнечик знал, что происходит сейчас в его кудрявой голове. Вспомнил отца, - значит, вспомнил, как тот умер, пока он был в колонии, - значит вспомнил, как вернулся в деревню, где нетуже бати, нет матери, да и дома-то нет. Он частенько это вспоминает, а если еще и пьяный при этом, - жди беды. Того гляди, прирежет кого втихомолку!
--
Слышь, Кузнечик, лезь давай на сежу.
--
Так ты не додежурил!
--
Руками объяснять?!
--
Да больной же я! По часу сидеть договорились!
--
А я, на хрен, не больной? -Колькадемонстративно сделал глубокий вдох и выдохнул. В его груди заклокотали, засвистели застуженные бронхи. - Хошь еще послушать?
--
Да иди ты на хрен! - Сережка взял пакет, пересыпал рыбу в рюкзак, и, матюгаясь, полез на оборудованное над руслом сиденье.
Там он смотал с жерди веревочку от сетки и, обернув ее за ухом, намотал на палец.
Как там рыба? Серега включил фонарик и всмотрелся толщу ночной воды. Сквозь мириады соринок, песчинок, листья и обрывки водорослей, проносящиеся под ним в глубине, просматривался струганный брус, на который была присажена сетка. Когда сплавляющаяся рыба ударит в сетку, веревка дернет Серегу за ухо, и он, быстро перебирая руками по шесту, к которому прикреплен брус, вытащит улов.
Серега живо представил себе бьющегося в руках крупного леща - таких он натягал, наверное, уже за тыщу. Лещ был хорош во всех отношениях- красив, упорист, каждая чешуйка пышет мощью и остатками свободы, которую он не получит уже никогда. Кроме того, лещей можно продать или поменять на что-нибудь полезное, может, какую-нибудь обнову для матери.
Помечтав немного о покупке нужных в хозяйстве вещей, Серега сосредоточился на намотанной вокруг правого уха веревочке и стал ждать характерного для рыбы удара.
В полдень у большой избы с синей вывеской"Магазин" толпился народ. Все ждали машину с хлебом, которая должна была быть еще утром. Здесь были и "городские", отдыхавшие на дачах.Все совершенно перемешались и мирно обсуждали последние деревенские новости.
--
Каля - Баля!- Вдруг перекрыл всю толпу Колькин голос. Он стоял в дверях магазиннойпристройки, в которой жил, и разглядывал Серегин дом -наискосок через дорогу.
--
Каля-Баля! - Лупил по городским и деревенским ушам бронхитный бас. - Каля-Баля!
--
Спит, сука. - Подал голос кто-то из толпы.
--
Каля-Баля!!! - Не обращая внимания, вопил Колька.
--
Наконец, боковое окно в доме открылось и показалось отекшее Серегино лицо - настолько отекшее, что было незаметно, как сильно он не выспался.
--
Каля- Баля! Пошли рыбу менять!
В ответ Серега тряхнул свалявшимися волосами и убрал голову из оконного проема.
--
Куда?!
Тут до Кольки дошло - что-то не так.Издав грозный рык, он рванул к Серегиной избе. А Кузнечик уже прыгал по желтеющим картофельным грядам к реке. Колька догнал, повалил его, вцепился зубами в нос, и, когда Серега начал всхлипывать от боли, принялся его избивать, поминутно голося:
--
Пропил, сука!!!
Следующей ночью их костер снова горел у сежи.
(*) Сежа - Рыболовное промысловое (по современным законам - браконьерское) сооружение. Русло реки целиком перегораживаетсякольями, ветками и жердями. Остается небольшое окно "на самом ходу". В него ставится сетка. Над окном сооружается "насест"для ловца. По тени рыбы, мелькнувшей над гладко выструганным брусом или по удару рыбы, попавшей в сетку, определяют момент, когда надо вытаскивать.