Четкие черты очерчивали город,
Очищающие ветры почивали,
Чертежами чарок утоляя голод,
Человеки челом образ закрывали.

Часто капал чистый дождь мечтаний,
Чарами машины в копоть поперченный.
Что-то не хватает проклинаний,
Потому что город тьмою обреченный.

Черт возьми! Тот ужас Вавилонской башни
Очерчивает чины и чиновки.
Часы чрезмерно зарубили пашни,
Чем люди чествовали жизни всей обновки.

Очерственели души и сознанья,
Червями очернелись, поглотились...
Чихало чудо на все грешные мечтанья.
Что те? Ну а те всего м3олились.

Черпая черпаками холод улиц,
Чужими чувствами лишь ведая, не тая,
Она крадется, и перед ней падут ниц
Чур только чуждые, в мученьях обитая.

Чешуйчатая ночь зачала смога
Унылые чеширские мосты.
Что там? А чешет там тревога,
Читавшая всех черепов посты.

Чураясь перечерканных чертог,
Чаев былых цветочные плантаций,
Стонала тень, металась от тревог,
Что чудно расцвели цветком акаций.

Боится тень, шугаясь от мгновений.
Зажата ведь она меж двух огней, - 
Там день, ну а тут острог забвений.
Бедняга тень. Не знает. Хоть убей.