Незамысловатое название на вывеске стоит понимать вполне буквально. Здесь подают коктейли с кровью и кровавые вина. И ходят слухи, что первым "вином", поданым здесь, была именно кровь некой девственницы Мери, хотя вполне возможно, что это обыкновенный домысел, который призван, чтобы окутывать дымкой зловещести данное заведение.
Наряду с этими "экзотическими" напитками, разумеется, есть и банальщина типа алкоголя в разных его вариациях - на вкус и цвет, как говорится...
На вид самый что ни на есть обыкновенный бар - барная стойка, столы, стулья, бильярдный стол для желающих не только напиться, но и отдохнуть "душой" (коей у большинства посетителей не наблюдается). На втором этаже какие-то жилые помещения, которые никакого отношения к "Кровавой Мери" не имеют.
=====> Жилище Маклинов
Сегодня я на удивление целенаправленно примчался на работу и меня не остановили даже попутные интересности, по которым я лишь скользнул взглядом, оставив их на потом.
И не зря я торопился. На пороге меня уже ожидал Ридли, нервно переминаясь с ноги на ногу. Я улыбнулся, охотно демонстрируя появившиеся клыки. Вот в таких ситуациях я всегда улыбаюсь - широко, псевдорадушно... И знающие меня всегда понимают - что не к добру все это.
- Хоки, - тут же начал "поставщик", выпучив на меня округлившиеся от страха глаза. Он всегда трясется от страха при разговоре со мной, но, черт бы его побрал, все же тащит свою тленную тушку на встречу со мной - деньги делают своё дело. Не встречал я еще людей подобных ему - для которых деньги ценнее жизни. - Хоки, поверь, я шёл, но...
- Меня не волнуют причины, по которым ты сорвал нашу встречу, - холодно и подчеркнуто-угрожающе начал я. - Ты ДОЛЖЕН был прийти. Единственным уважительным поводом не сделать этого была б твоя смерть. Кажется, я тебе об этом уже говорил.
- Кажется, да, - закивал Ридли и попятился назад. - Но меня арестовали!
- Стало быть, тебе следовало бы быть более осторожным, - я небрежно отмахнулся, всем своим видом давая понять, что оправдания его меня нисколь не тронули.
- Я принес в два раза больше ,чем обещал, - суетливо заверил меня парень. - И мне не нужно никаких денег. Эта партия- бесплатно.
- Живи, - отмахнулся я. Меня подкупила не бесплатная партия, вовсе нет. В отличие от него, для меня деньги были пылью, ничего не значащей в этой жизни. Мне было банально лень искать такого же идиота, который согласится сотрудничать со мной. - Давай товар и вали.
Ридли охотно подчинился, коротко попрощался и поспешил скрыться с глаз долой. Ведь если не я, так другие жители гетто, могли бы им поживиться.
Йен Маклин:
Жилье Маклинов ======>
Сегодня благостные для вампира сумерки не только не успокаивали Йена - они его бесили. Его бесили серые улицы и угрюмые домишки, его бесили встречные прохожие и цокающие по булыжной мостовой копыта. Кажется, его бесил даже сам воздух, который, вопреки обыкновению, не проникал в легкие, а будто прорывал. То ли давала о себе знать старая травма, то ли и правда весь мир был сегодня настроен против Йена Маклина.
Этим и объяснялось то, в каком препаршивом настроении он появился в баре брата. Столкнулся в дверях с овцой, которая, он знал это, работала на Хоакина, но даже не удостоил его кивком - что ему раб, плесень. Лишь опустившись за стойку напротив брата, Йен выдавил из себя подобие улыбки и приветственно дотронулся до плеча Хоакина:
- Привет, малыш. Как у тебя с наплывом клиентов? Сейчас в город начнет подтягиваться много наших братьев, так что жди старых друзей..
Йен редко посвящал Хоки в свои революционные дела - не потому что не доверял ему, конечно, нет. Просто в памяти старшего Маклина младший брат все еще оставался тем искалеченным ребенком, истерзанным зверьми, гордо именующими себя людьми, оставленным подыхать от множества ран. Йен хорошо помнил, как выл над телом брата, моля у всех богов, в существование которых не верил, чтобы они дали ему выжить. Очевидно, кто-то все же услышал его, но именно с тех пор Йен трясся над Хоакином, стараясь держать его на дистанции от любой опасности. И точно знал, что, нагрянь к ним в дом Инквизиция, он будет рвать глотки до последнего своего вздоха, но не позволит этим тварям приблизиться к его "малышу".
Хоакин Маклин:
Вообще-то меня несколько раздражает, когда Йен обращается ко мне так. Ведь я младше его всего на 20 лет и мне уже практически век стукнул. Но я, конечно же, никогда ему об этом не скажу. Не потому что он расстроится и все такое прочее... Просто я понимаю, почему он так говорит, и его желание везде и во всем меня опекать, без сомнения, подкупает. Когда-нибудь ,когда нам стукнет по два века, он и сам перестанет считать меня малышом, нуждающимся в утирании соплей. Так пусть же все идет своим чередом.
- Привет, - а вот и тот редкий случай, когда короткая улыбка без клыков является единственно истинной и искренней. - Это радует. Не так много вампиров встретишь в нашем гетто. Одни остроухие выскочки.
Что-то определённо грядёт. Пока Йен не очень-то распространяется по этому поводу, но прийдет время- и он мне все скажет. Я тоже должен участвовать в этой заварушке, как бы он не хотел меня от нее оградить. Я тоже хочу ответить за себя. И я это сделаю.
- Есть разговор, - мне кажется, или у него тоже есть разговор? Что ж, тогда в порядке очереди.
Я налил себе немного "Сволочи" безо всяких примесей. И где только Ридли отыскивает столько сволочей? Видимо, совсем изгнил и испоганился Лондон. Я жестом указал Йену на бутылку, приглашая его разделить со мной маленькую импровизированую "попойку"
Йен Маклин:
На Йена удивительно действовало это место. Почему-то именно таким образом ему рисовалось будущее (пусть даже он не верил, что доживет до него) - такой же бар, где подают кровь на любой вкус, его братишка за стойкой, занимающийся любимым делом, но только находиться это все будет не в паршивом гетто на окраине снобистского Лондона, а в родной Шотландии, где даже воздух придает сил и никогда не давит на тебя. Кто бы не создал все сущее на Земле - Бог ли, Дьявол или сама Природа, у них определенно был особый замысел на каждого из них. Такие, как Хоакин, должны заниматься смешиванием "вин" и кружить головы женщинам. Такие, как Йен - рвать глотки за свободу. Это не ставило одного выше другого, просто каждому отведено его место..
Йен то и дело сбивался на какие-то странные фаталистские мысли, от чего едва не прослушал реплику брата. Но расслышав про "остроухих выскочек", ощерился в кривой ухмылке и отозвлся:
- Эх, братишка, нам бы хотя бы десяток таких остроухих выскочек.. Равно как и магов. Но почему-то они предпочитают оставаться в стороне.. - Вампир скривился, вспоминая ночные события и недобрые вести, но тут же переключил внимание всецело на брата. - Говори. Только налей мне просто скотча, - попросил я, покосившись на коктейль в его руках. Я не был голоден, но хотел ощутить в голове спасительный дурман алкоголя, пусть на вампиров он и действует куда как медленнее.
Хоакин Маклин:
- Скотч, так скотч, - бутылка нарисовалась в моих руках, казалось бы, из ниоткуда. Я наощупь извлёк её с полочки позади меня, словно фокусник, который способен жонглировать с закрытыми глазами. Я соорудил Йену то, что он попросил и, завершив работу, наконец уселся напротив брата.
- Если бы на них началась конкретная травля, то и они бы в стороне не остались. Кстати, как вариант...Может, их спровоцировать? - ах да, мне предложено было начать первому. - Йен, я вчера случайно оказался у одной магички-целительницы. Не вполне уверен, что она сможет мне помочь, но ты знаешь, я никогда не упускаю шанса попробовать. Ей требуется проследить процесс трансформации и взять мою кровь до и после неё. Знаешь, это глупо доверять первой встречной магичке себя в таком беспомощном состоянии, в каком я бываю летучьей мышью ,поэтому, я подумал, что ты мог бы пойти со мной. Мог бы? - я вопросительно поднял глаза, словно не был уверен, согласится ли Йен. Но это было не так. Я знал. Знал, что он пойдет хоть на край света, хоть к черту лысому.
У меня вдруг вчера вечером возник в голове еще какой-то вопрос, ответ на который я непременно хотел бы узнать у брата, но, спасибо добрым инквизиторам, память выкинула финт и напрочь стёрла из головы ненужную, по её мнению, информацию. Меня это ужасно раздражало. Я сделал глоток "Сволочи" и в очередной раз удивился такой шутке природы - у людей такого неприглядного типа кровь слаще всех прочих.
Йен Маклин:
Философские мысли никак не желали покидать голову Йена, а потому теперь, вертя в руках стакан с шотландским виски, он раздумывал о разнице между обращенными вампирами и рожденными. Правда ли, что в первых всегда остается что-то человеческое, тогда как вторые полностью являются отдельной расой? И если так, то откуда в нем, например, это совершенно человечье пристрастие к алкоголю и сигаретам? Откуда это непременное желание вернуться в родные горы, которые являлись родиной для его человеческих предков, но для него ли?..
Виски окутал мозг томной поволокой раньше, чем этого стоило бы ожидать - пожалуй, виной тому было все то же треклятое отстутствие сна. Поэтому Йен снова тряхнул головой, отчего светлые свалявшиеся пряди упали на глаза и внимательно выслушал брата.
- Целитель? Их осталось не так много, маги сейчас предпочитают дешевые фокусы на потеху публики или втайне обучаться боевой магии.. Так что считай, что тебе повезло. - Йен замолчал, как всегда в минуты задумчивости водя пальцами по выглядывающей из-под рубашки татуировке. Небольшой презент, оставшийся после посещения Гонконга еще в далекие, юношеские годы - странная вязь, при попытке разобрать которую начинала кружиться голова, до того хаотичен и гипнотичен был рисунок. - Сейчас глупо доверять вообще кому бы то ни было, кроме братьев. - Огрызнулся Йен, но, разумеется, не на Хоки, скорее на ситуацию в целом. - Но если она действительно сможет тебе помочь, я готов стоять с ножем у ее горла, пока она будет ковыряться в тебе. - Последние слова прозвучали как-то неказисто, и вампир поморщился. - Когда ты намерен нанести этой даме визит?
Хоакин Маклин:
- Чем быстрее, тем лучше, - тут же решил я. В самом деле - чего тянуть. Думаю, в наших интересах "починить" меня к началу наших реформаторских действий. - С ножом, думаю, не стоит. Напуганая магичка-целитель - это не то существо, которое я хотел бы, чтобы ковырялось во мне, ты понимаешь, о чем я? Люди, когда напуганы, творят странные вещи. К счастью, мне их точно не понять, - я криво усмехнулся и сделал еще глоток своего месива. Потом еще - и следующим уже осушил бокал. - Как думаешь, в наших политических делах от неё может быть прок? - я думаю, все же может. Но Йен более дальновиден и подкован, ему и решать.
ПРизнаться честно, я уже был далёк от бара. Я был уже где-то в гостиной Тиу. Я уже видел себя в образе мыши, которая делает свой первый плодотворный взмах крыльями. Наверное, это и называется мечтой. Да уж, порой я слишком романтичен для вампира.
Йен тоже выглядел как-то не так. И все в нем было обыденно - и беспорядок на голове, и щетина, и хмуро-задумчивый вид. Но такие вещи как-то иначе ощущаются - не через органы зрения, уж точно.
- Что-то не так? - разумеется, вся наша жизнь в гетто, такая унизительная и ограниченая, была сплошным "не так", но я понадеялся, что и Йен поймёт суть моего вопроса не хуже, чем я его настроение.
Йен Маклин:
Наконец визит начал оправдывать себя - Йен начал расслабляться. Развалившись на табурете и закинув ноги на стойку, он подкурил первую сигарету. На мгновение в голове возникла картина - перепуганная старая мэтресса с трясущимися руками и ножом у горла пытается "починить" братишку. Это было бы даже забавно, если бы не было так опасно.
- Что ты, малыш, я буду сама любезность. Просто сделаю так, чтобы она не забывала о моем присутствии и не слишком расслаблялась. - Ухмыльнулся вампир, умильно наблюдая за тем, как Хоакин поглощает свой коктейль. Сам Йен был довольно равнодушен к этим смесям - хотя кровь и являлась жизненной необходимость для вампира, удовольствие ему приносил не ее вкус, а процесс. Когда жертва в твоих руках захлебывается ужасом и собственной кровью из разорванного горла, когда в висках бешено стучит пульс - и уже не разобрать, твой он или человека, жизнь которого ты выпиваешь. Когда измазываясь в крови по уши, ты чувствуешь насыщенным не только свое тело, но и инстинкт хищника. Инстинкт лидера, который обязует всегда, ежеминутно доказывать твое право на доминирование.. - Если она Целитель, вряд ли она станет на нашу сторону - знаешь, они всегда помешаны на жизни каждой овцы и не делают различия между людьми и нелюдью. Но поговорить с ней, безусловно, надо.
Мысли Йена тоже были уже далеки от бара, так же как и от предстоящего похода к Целителю. Будучи по природе циником и даже, пожалуй, пессимистом он, в отличие от брата, не ждал чуда, скорее готовился к очередному разочарованию. Но и не об этом он думал - несмотря на царящий в баре аромат всех сортов крови, вампир то и дело чувствовал словно прилетающий из неоткуда запах свежих яблок.. Поэтому на вопрос брата он ответил честно и не раздумывая:
- Мне кажется, я схожу с ума. - А затем просто рассказал все, произошедшее с ним со вчерашнего дня - странное знакомство в парке, настойчивость девушки, желавшей во что бы то ни стало воссоединиться с вампирами, и еще более странное окончание сегодняшнего дня, когда своим теплом она неожиданно раздула в Йене крохотный уголек, который он давно уже считал мертвой золой. - Понимаешь... - сбивчиво закончил вампир, - самое страшное - это то, как она смотрит на меня. Не как на чудовище, не как на урода, не как на животное.. Я не могу убить ее. Пытался сегодня и не смог. - Говорить такое было бы мучительно стыдно - кому угодно, но не Хоакину. - Она будет приходить снова, и я.. я боюсь этого. Я боюсь стать слабым. - Йену вполне хватало одной слабости, о которой он прекрасно знал. Эта слабость сидела напротив него, и старший Маклин прекрасно знай - если Инквизиторам удастся взять братишку в заложники, Йен выдаст и продаст всех, похоронит идею Свободы. Это и было его слабостью, но две - не слишком ли много? - Как ты думаешь, может, если обратить ее, она отстанет? - Без особой надежды спросил Йен. А где-то на дне копошилось нечто и вовсе мерзкое - похоже, он не хотел, чтобы она отставала.
Хоакин Маклин:
Это было странно. Даже более того - дико. Я думал целых минут пять, прежде чем в голове закопошилось что-то мало-мальски вразумительное. За это время я изучил надписи на бутылках, стоящих передо мной, пересчитал количество столов и стульев, затем - бильярдных шаров... И когда считать и читать оказалось решительно нечего - вернулся к тому, с чего начинал.
- Я... - приоткрытый рот застыл в этом звуке и я понял, что лицо моё имеет глупейший вид. - Наверное, я не знаю, что сказать.
Еще две минуты глупого молчания. Не думайте, что если два существа - братья по крови, самые близкие люди друг для друга, то они и внутри одинаковы. Мы как два полюса - то ,в чем заключается сила Йена, для меня существует лишь понаслышке. А мои ценности дики для Йена. Неужели Йен, жестокий, кровожадный и твёрдый по своей сути, способен с такой же силой быть... НЕЖНЫМ?! Пф...Нонсенс. Я же напротив, свиду гораздо мягче и терпимее, но совершенно не представляю подобные чувства в себе.
Кстати говоря, его рассказ вдруг напомнил мне то, о чем я хотел спросить вчера. Даже не знаю, что вчера заставило меня над этим задуматься. Так бывает, когда что-то кажущееся неважной глупостью, вдруг занимает мысли и ты понимаешь, что пока не получишь ответ, эта ерунда таки будет усиленно колошматить мозги.
- Йен... Наши родители - они...Как ты думаешь, они любили друг друга? - вообще-то, я хотел спросить, присуще ли это чувство вампирам, потому как мнения на этот счёт существуют разные. Мне пока что не удалось проверить обе версии, поэтому мне было проще довериться мнению брата.
А может быть, это было лишь поводом, чтобы выкроить еще несколько минут на взвешивание ситуации. Мне было бы несложно это все понять, если бы на месте Йена был я, хотя и такого глобального значения я бы произошедшему не придал. Но Йен...
- Она не отстанет, - вдруг заключил я. - Я думаю, обращение для неё не есть сама цель. Она человек. А люди - странные существа, тебе ли не знать. Их так называемая любовь - это вообще нечто не поддающееся никаким логическим объяснениям. Тебе стоит её обратить. ДУмается мне, она - достойный экземпляр. И даже если она не отстанет, то по крайней мере, у тебя не будет постоянного самоедства по поводу того, что ты её не убил.
Мои слова звучали почти также дико, как и рассказ Йена. Йен и самоедство - это как Человек и Разумный. ПОнятия несовместимые.
Йен Маклин:
Глядя на реакцию брата, Йен уныло ухмыльнулся.
- Вот. Ты пребываешь в шоке, поверь мне - у меня этот шок намного больше. Кроме того, что я нисколько не ожидал от себя такого, я еще и очень разочарован тем, что я теперь зациклен на этой мысли. Дьявол побери, - Маклин, ожесточенно оскалившись, ударил кулаком по стойке, - у меня есть миллион и один повод поразмышлять и столько же дел, которыми нужно заняться, а мои мысли сбиваются на эту девчонку, словно я сопляк, впервые в жизни ощутивший эрекцию. - Затушив истлевшую до фильтра сигарету об ладонь, Йен продолжил. - Я думаю о том, что обратив ее, я лишь усугублю ситуацию. Ты знаешь, я никогда не завожу отношений, даже кратковременных, с женщинами-вампирами - не потому, что нахожу их непривлекательными - о, нет созданий прекрасней их. Я не хочу привязаться. Не хочу отвечать за жизнь другого существа и дорожить ею - это слишком большой груз. С таким грузом за плечами тяжело нести революционное знамя. И, если она станет одной из нас, не разовью ли я эту слабость в себе еще больше?
Когда Хоакин заговорил о родителях, настала очередь Йена надолго замолчать. Странно - столько лет прошло, а эти воспоминания все еще были болезненны, словно свежие раны. Мать - высокая, статная, черноволосая - Хоакин очень похож на нее, у него ее дикая красота, какая бывает только у людей, рожденных среди первозданной природы. Отец - хмурый, неулыбчивый, коренастый - он напоминал медведя, но его руки наливались лаской и нежностью, когда он прикасался к жене. Такими запомнил их Йен - такими не мог помнить их Хоакин.
- Да, малыш, - тихо, с затаенной болью, отозвался Йен, - они любили друг друга. И на это способны не только те из нас, кто успел побывать человеком. Но беда в том, что мы не можем позволить себе это сейчас - устраивать семьи, заводить детей.. Не можем позволить себе эту слабость.. - Повисла еще одна продолжительная пауза, после которой Йен притянул голову брата к своей, прижавшись своим лбом к его, и одними губами прошептал тоном, лишенным каких-либо эмоций. - Убей ее. Прошу тебя. Ради меня.
Хоакин Маклин:
Я жадно впитывал каждое слово Йена. Я взвешивал и изучал его почти с таким же маниакальным интересом, как Тиу наверняка изучает внутренности трупов и не очень трупов. Пока он говорил, у меня был готов уже тупой ничего не значащий ответ "Я не знаю, что делать". Ответ, который дают, когда лень думать и ставить себя на место другого. Ответ, от которого несёт равнодушием и безучастностью. Нет, определенно я не мог так сказать. Что-угодно, только не это.
Когда Йен заговорил о родителях - я увидел его таким, каким не помню, чтобы видел ранее. Точнее, может и видел, однако это вполне могло стереться из моей памяти из-за давности, или же потому что тогда я не принимал эту информацию так близко к себе.
Наверное, то окружение, в котором я рос, дало едкий отпечаток на моем мировосприятии. Я никогда не видел мирный счастливых, и главное - ЛЮБЯЩИХ ,вампирских семей. Оттого мне сложно поверить, что и наши родители когда-то такими были. Вы верите в обезьяну, играющую на рояле? ДУмаю, нет. Глупое сравнение, однако оно хорошо отражает то, чем для меня была любовь в вампирском сердце. Тем, что противоречит заложенному природой.
Но если это действительно есть - то что революция рядом с этим? Возможно, это не груз ,а стимул?
Я не успевал озвучивать свой поток мыслей - я продолжал жадно внимать. И когда Йен с братской нежностью приблизил мою голову к своей и сказал "Убей её"... я растерял все слова, приготовленные для ответа.
Убить? Убить существо, которое в некотором смысле УЖЕ дорого моему брату? Йен, что за чушь ты несёшь...Ты просишь об избавлении, для меня же это равносильно тому, чтобы предать тебя.
Я не привык убивать. Но если бы это было действительно НУЖНО ему - я бы это сделал. Даже если бы нужно было убить кого-то, кого я предпочел бы оставить в живых.
- Йен... Братишка... Ты думаешь, революция важнее того, что может быть потом? Для чего ты её устраиваешь? Не для того ли, чтобы потом у тебя была нормальная жизнь, семья, ЛЮБИМАЯ ЖЕНЩИНА? Согласен, что сейчас это некстати. Но революция не будет продолжаться вечно... - я усиленно копался в голове, отыскивая еще миллион и один контраргумент. - Скажи, был бы у тебя такой запал, если бы не... - я изобразил красноречивую полуулыбку и взял его руку в свою, пытаясь незаметно пустить поток бесстрашия. Не вполне уверен, что это было нужно, но поддался какому-то внутреннему инстинкту. - Если бы ты не был так привязан ко мне? Посмотри на вещи под другим углом. Две слабости, два груза - это еще и два стимула. Если ты еще хорошенько подумаешь и скажешь мне убить, я сделаю это для тебя. И пусть я всю жизнь буду жить, чувствуя, что поступил неверно, но я это сделаю. Для тебя.
Пускай я не понимаю его чувств, не представляю себе, каково это... Но я знаю, я уверен, что он на самом деле этого не хочет. Просто пока что не понял этого.
Мир вокруг имеет странное свойство менятся в самых неожиданных направлениях...
Йен Маклин
То был странный разговор. Разговор, наполненный множеством пауз и недомолвок, но все же складывалось ощущение, что между братьями было сказано абсолютно все. Не было мысли одного, не услышанной вторым. Так бывает, когда существо, даже до безумия непохожее на тебя, является для тебя самым родным на свете. Тем, что ты ставишь выше своей жизни.
Йен накрыл ладонь брата своей и слабо улыбнулся, почувствовав теплую волну от Хоакина - малыш пытался сделать все, что в его силах, чтобы помочь брату, не думая о том, что не страх сейчас руководит Йеном. Отнюдь не он - только грубая, примитивная логика и бездушное взвешивание на весах важности и неважности.
После этой улыбки лицо Йена окаменело, он говорил бездушно и безэмоционально, словно камень вдруг решил разверзнуть уста, чтобы поведать что-то малозанимательное проходящему мимо путнику.
- Ты хочешь знать мои приоритеты, Хоки? Вот так, - он поднял руку достаточно высоко от стойки, - стоишь ты, потом, - он немного опустил руку ниже и продолжил, - Свобода и восстание, а здесь, - рука опустилась совсем низко к стойке, - я и мои интересы. Поэтому нет, даже если есть шанс, что и я, и Адриана счастливо переживем революцию, сможем создать семью и жить так, как когда-то жили саободные вампиры, я не готов сыграть с Судьбой в рулетку. Поддаться искушению сейчас - значит, поставить на кон дело всей моей жизни. - И совсем уже тихо, будто только для себя, добавил. - Да и разве не будет это милосерднее по отношению к ней самой, чем связать жизнь с чудовищем?
С самого момента появления в баре Йен выглядел подавленным - это, очевидно, и дало возможность Хоакину заметить, что с братом что-то не в порядке. Сейчас же, прямо на глазах, со старшим Маклином происходила очередная метаморфоза - плечи выпрямились, блеск глаз стал стальным, а возле губ залегла жестокая, презрительная складка.
- Убей ее, малыш, не стоит жалеть овец.
Хоакин Маклин:
- Ты не чудовище, - я буркнул это еле-слышно, будто бы вообще хотел сказать просебя и случайно выронил из гортани звуки. - К тем, кто тебе дорог, - последовало уточнение. Продолжать дебаты было бессмысленно - я понял, что его не переубедить, сколько бы аргументов я не приводил. В конце концов, я бы все равно сдался. Йен всегда был более настойчив и уверен в своей правоте, чем я.
Это будет сложно. Настолько ,что перед этим мне нужно основательно все обдумать и настроить себя. Но не настолько, чтобы отказаться. Йен знал, кого просить... Йен знал, что я не откажу ему никогда и ни в чем, как и он мне.
Нет, сегодня я точно не пойду к Тиу. Я не в том состоянии, чтобы быть спокойным и уравновешенным, дабы не напугать её снова.
- Я сделаю это. Ради тебя, - снова повторил я, и снова тихо и вкрадчиво, словно пытаясь снова начать переубеждать брата. Я встал и стукнул ладонью по стойке: - Дерьмо драконье... - Я провел ладонью по лицу ,как будто пытался снять с себя свою настоящую сущность и примерить того, другого Хоакина, который должен будет пойти против собственных принципов, следуя им же.
- Я пойду. Мне нужно побыть одному.
Я люблю предельную ясность и простоту во всем. Мне нравится, когда "да" означает "да", а "нет" - "нет". Когда нет оговорок и всяческих "но". Потому мне и не нужны никакие отношения. Потому я спрашивал о любви наших родителей только из праздного интереса. Никогда и никто не заставит меня вскопошить внутри всё и добыть оттуда зерно какого-либо тёплого чувства. Чувства влекут за собой двоякость в действиях и мыслях, рвут душу напополам. Одну половину ты, как последний осёл, даришь ей, второй скупой огрызок оставляешь себе. Нет уж, увольте. Я буду принадлежать только себе.
- Когда мы в следующий раз увидимся, её уже не будет, - пообещал я и скупо, натянуто улыбнулся, обнажая клыки и давая этим понять, что я уже практически готов.
=====>Неизвестное направление
Йен Маклин:
Когда Хоакин ушел, Йен почувствовал себя не просто чудовищем - он чувствовал себя последней сволочью. Не только и не столько потому, что только что фактически подписал смертный приговор для девушки, которая тянулась к нему так наивно и искренне. Скорее потому что заставлял брата сделать то, что тому совершать не хотелось..
Йен никогда не одобрял этой едва ли не милосердности в Хоакине, несовместимой, по его мнению, с натурой хищника. Не одобрял, но смотрел сквозь пальцы - как и на все поступки младшего брата. Кажется, даже вздумай Хоки объявить себя "вегетарианцем" и перейти исключительно на кровь животных, Йен и тогда не сказал бы ему ни слова. А потому просить, да что там - требовать, сейчас от Хоакина умышленного смертоубийства, и не с целью пропитания, а для того, чтобы избавить его, Йена, от терзаний, было эгоизмом. Сволочным эгоизмом, и внутри Йен ругал себя за это последними словами.
Но при этом он отлично осознавал и другое - любой из его приближенных с радостью бы согласился разорвать Адриане горло, напиться ее крови и доставить этим удовольствие лидеру. И любого из них Йен убил бы за такой поступок..
Вот такой порочный круг, который стискивал сейчас голову и сердце Йена стальным обручем. Хотелось уложить руки на стойку бара, уронить на них голову и предаться постыдной слабости. Хотелось позволить лицу расслабиться и выразить двойную боль, разрывавшую сейчас холодное вампирское сердце. Вместо этого Йен все с тем же каменным выражением лица допил свой скотч и покинул бар, преследуемый двумя видениями. В первом хрупкая, обнаженная Адриана протягивала к нему руки в зовущем, открытом жесте. Во втором он видел скупую, почти жалкую улыбку Хоакина, которого Йен бессердечно ломал.