Все персонажи - реальные лица и морды, фигурируют в повествовании под собственными именами и фамилиями (у кого таковые имелись). Нижеизложенные факты претендовали бы на полную документальность, если бы не корректировка диалогов по причине их беспримерной нецензурности.
* * *
Черт явился по мою душу в пятницу. Правда, в тот момент я понятия не имел, что это черт. Тогда мне было совсем не до чертей.
Но начну все по порядку. Зовут меня Владимир, а называют все - просто Вовкой, так как от роду мне всего двадцать лет с малюсеньким хвостиком. Работаю слесарем-сантехником в ЖКХ N 25.
Итак, все началось в пятницу. А, как известно, пятница не только день шофера, но и всенародный праздник. Не одни шоферюги радуются завершению трудовых будней.
А для нашего брата этот день, вообще, золотое дно: ведь все сантехнические проблемы, так или иначе связанны с водой. Начиная со сравнительно чистой питьевой и заканчивая, простите, фекальными. А все неисправности заключаются или в отсутствии, или, наоборот, в избытке данных жидкостей. И именно в пятницу, дабы не оставаться один на один на все выходные с протекающим краном или, того хуже, унитазом, жильцы бывают особенно щедры.
Этот теплый майский день тоже не был исключением. По окончании работы, а трудиться пришлось до восьми вечера (один унитаз никак не хотел вбирать в себя то, что ему положено), я и двое моих коллег выпили две бутылки водки, заработанных как раз за починку упрямого унитаза. Правда, я ретировался, когда в последней бутылке оставалось грамм сто. Во-первых, не хотелось в очередной раз выслушивать пьяные базары охмелевших старперов. А, во-вторых, опыт подсказывал, что двумя бутылками "праздник" не ограничится, и за следующим пузырем придется бежать мне. Так что я покинул родную контору изрядно захмелевшим.
Уже стемнело. Чтобы срезать угол, меня понесло через лесопарк. Вообще-то, трезвым, в темное время суток меня в парк не заманишь ни за какие коврижки. Но, как это там у классика? "Безумству пьяных поем мы песню?". А так как поблизости не было моря, чтобы проверить его поколенную глубину, то меня понесло через темный парк, набитый синими отморозками допризывного возраста.
Погода и настроение были отличными. Но идиллия закончилась, как только я достиг середины лесопарка. В стороне от дорожки раздался девичий визг, сопровождаемый грубым хохотом акселератов.
Будучи трезвым я, скорей всего, прошел бы мимо, придумав какую-нибудь плотную отговорку для своей совести. Хотя, как я уже упоминал, в здравом рассудке такая ситуация возникнуть не могла: на освещенных людных улицах хулиганы редко так откровенно нападают на девушек.
Теперь же во мне проснулся герой.
Девушка не унималась. Истошный визг прерывался криком: "Помогите!". Я свернул с дорожки и решительным шагом поспешил на выручку.
Компания располагалась за столиком, коими изобиловал парк. Шагов за десять я подал голос:
- Эй, орлы, отпустите девчонку!
Эх, мне бы чуть-чуть пораньше навести резкость. Но, увы, свет луны едва проникал сквозь кроны сосен, да и алкоголь сделал свое дело.
Компания на мгновение утихла и замерла. Тут-то я и понял свою оплошность: ни какого нападения не было. Эта стерва просто прикалывалась. В одной руке у нее была сигарета, в другой - бутылка пива. Визжала для хохмы, а шесть бугаев восторженно ржали.
Сучка опомнилась первой:
- Во, блин, рыцарь! Хватай его, ребята!
Геройство улетучилось мгновенно. А в пьяной голове хватило ума понять, что спасение - в быстрых ногах. Я побежал.
- Ату его!!! - Вновь завизжала пьяная паскудница. И сразу же за спиной раздался дружный топот.
Приходилось лавировать между соснами. Подбадриваемый выкриками: "Стой, падла!", "Все равно не уйдешь, сука!", я бежал очень быстро. Но преследователи развернулись цепью, с явным желанием прижать меня к ограде стройплощадки, расположенной у края парка.
Я вспомнил о проломе в железобетонном заборе и стал забирать влево, где по моим предположениям находился спасительный проход.
Пьяная интуиция не подвела: я выскочил из парка всего за четыре пролета от спасительной дыры. Спустя несколько секунд я вбежал на территорию стройки, сопровождаемый наступающими на пятки шестью жлобами и отставшей, верещащей что-то неразборчивое, виновницей этого кросса.
Конечно, стройкой это сооружение можно назвать с огромнейшей натяжкой. Когда-то это действительно была стройка. По задумкам еще коммунистических отцов города здесь должен был радовать их взор грандиозный Дом пионеров. Но с наступлением новых времен строительство было заморожено. Потом "хозяйственные" жители окрестных домов разволокли все, что можно было утащить, в результате чего отпала надобность в стороже. С тех пор уродливая коробка (строители не успели даже до конца вывести первый этаж), больше напоминающая послевоенные руины, стояла уже много лет никому не нужная и медленно разрушалась под воздействием дождей, ветров, морозов и прочих прелестей погоды.
Я забежал в здание. Благо, чудо-архитектор позаботился о том, чтобы пионерам не было скучно: строение изобиловало множеством коридоров проходных комнат, тупиков и другими плодами больной фантазии.
А так как "географию" данного шедевра архитектуры я знал очень хорошо (в детстве играл с друзьями в войнушку, потом здесь же была выкурена первая сигарета и распита первая бутылка дешевого вина), то надеялся легко уйти от своих преследователей. Единственная проблема - в полумраке почти со стопроцентной вероятностью можно было вляпаться в дерьмо разной степени "свежести". Что в моем положении было такой мелочью, на которую не стоило обращать внимание.
Я миновал несколько коридоров, проскочил две проходные комнаты, из последней через оконный проем, который выходил почему-то не на улицу, а в другой коридор, попал в северную часть постройки. Осталось проскочить еще пару комнат и глухой длинный коридор, ведущий к запасному выходу, а там уже рукой подать до спасительной улицы.
Однако, когда от свободы меня отделяло всего несколько метров, на пути возникло непредвиденное препятствие. Почти в самом конце коридора вместо пола зияла черная дыра, через которую была перекинута доска.
Я давно уже не был в этом месте и ничего не знал о провале. Плиты на этом месте уже давно начали выкрашиваться, но максимум, что я помнил - щели шириной сантиметров тридцать - сорок. А теперь...
По-видимому, бетонное перекрытие рухнуло в глубокий подвал. Явно здесь потрудилась не только матушка-природа, но и не обошлось без вмешательства представителей рода человеческого.
Отступать было поздно: голоса преследователей доносились как раз сзади. И хоть их самих пока не было видно, озлобленные ребятушки могли появиться в любой момент.
В пьяной голове возникло единственно "правильное" решение. Я ступил на импровизированный мостик с намерением миновать четырехметровую пропасть. Но добрался я только до середины. Меня слегка качнуло, доска тихонько хрустнула, и я, дабы не рухнуть вниз, вынужден был присесть на корточки, ухватившись руками за края доски.
В этот момент, прямо рядом со мной, но с обратной стороны стены (слышимость была отличной, так как перекрытие первого этажа отсутствовало) раздалось:
- Блин, я в дерьмо вляпался! С меня хватит. Ну его на хрен, этого мудака.
- Правильно, Болт, пошли отсюда.
Я услышал шум удаляющихся шагов, сопровождаемый отборным матом в мой адрес, а также в адрес многочисленных безвестных серунов, загадивших несостоявшийся Дом пионеров.
Так что, окажись я чуть менее проворным, сейчас бы не находился в столь зыбком положении. Попытка встать на ноги не увенчалась успехом. Доска вновь затрещала, и я опять принял позу эмбриона.
И тут появился он. Невзрачный мужичонка сидел на противоположном краю пролома, свесив ноги в темную глубину подвала. Я не видел, когда он подошел, хотя любое движение впереди не должно было остаться незамеченным. Но факт остается фактом: только что не было никого, мгновение спустя, сидит и ехидно улыбается, слегка покачивая ногами.
- Молодой человек, я пг`иветствую Вас. Извините поког`но, что не здог`оваюсь, но желать Вам здог`овья в Вашем положении с моей стог`оны было бы, по кг`айней мег`е, бестактно.
Такую интонацию и манеру говорить более привычно было бы услышать где-нибудь на берегу Красного моря, или на кафедре какого-нибудь университета, или на одесском Привозе, но никак не в загаженных развалинах.
Незнакомец продолжал:
- Мне доподлинно известно, что доска вот-вот обломится, и, как не пг`иског`бно, вам суждено погибнуть. Внизу множество остг`ых обломков бетона, тог`чащая в г`азные стог`оны аг`матуг`а. Пг`актически, шансов нет. Но что я имею вам сказать? Вег`нее, пг`едложить. Альтег`нативу. Я пг`едставляю некие силы, котог`ые могут испг`авить данное положение. Пг`инципиально вы согласны?
Ошарашенный, я только пьяно кивнул, на что доска отозвалась новым треском.
- Осталась небольшая фог`мальность. Как Ви знаете, ни что не делается бесплатно. Задаг`ма даже пг`ыщик на попе не вскочит, - мой визави препротивнейше захихикал. - Тем более вам будет не только спасена Ваша дг`агоценнейшая жизнь, но в этом миг`е Ви будете иметь все что пожелаете: богатство, власть, женщин. Надеюсь, Ви уже догадались, что за силы я здесь пг`едставляю. И, значит, понимаете какова цена Вашего спасения и дальнейших жизненных благ. Ви знаете что пг`идется отдать за это?
Сначала я подумал, что неожиданный собеседник сразу начнет предпринимать какие-либо действия для моего спасения, но, видно, мужик здорово перебрал и продолжал свою витиеватую речь, из которой, кстати, я ни хрена почти не понимал. Когда же он начал обещать много бабок и телок, а потом еще интересоваться моей сообразительностью, я понял, что "спасение утопающих..." (ну, вы помните).
И в тот момент, когда этот проклятый алкаш задал свой последний вопрос насчет цены за мое спасение, я встал в полный рост. Доска радостно крякнула, и я почувствовал, как опора под ногами начинает исчезать.
Вообще-то, я жуткий матершинник (конечно, не в присутствии дам). И в тех случаях, когда порядочные люди "ойкают" (споткнуться, уколоться, поскользнуться и т.п.), я, обычно, "блякаю". Но на сей раз ругательство получилось до обидного приличным. В тот момент, когда из одной доски получилось две, я смог лишь скороговоркой пробормотать:
- Твою-душу-бога-мать!
Последнее, что я услышал, уже падая вниз, было удивленное и обиженное:
- Как это - мою? Почему мою? Твою...
* * *
Я проснулся или очнулся (как вам будет угодно). Открыл глаза. Небо. Оказалось, что лежу в густой, необычно мягкой и высокой траве.
Напряг способные соображать извилины (а таковых было немного), пытаясь вспомнить, как я сюда попал. Всплыла пьянка с коллегами, затем...
Я вспомнил все. В груди похолодело. Резко вскочил на ноги. И обалдел. Я находился на поляне диковинного леса. Многовековые деревья в несколько обхватов обступали поляну со всех сторон. Макушки растительных исполинов терялись высоко в небесах. Ничего подобного не только в окрестностях города, но и во всей области точно не было.
А, вдруг, рухнув в подвал, я разбился насмерть и теперь...
-Эй! Ты кто?
Я резко обернулся на окрик. По едва заметной тропинке, метрах в десяти от меня, из леса выходил... медведь. Огромный, около двух с половиной метров, он шел на задних лапах, а в передних... В одной он держал закинутое на плечо удилище, а в другой - ведерко, из которого торчал рыбий хвост.
Тут я опять прилег отдохнуть. Вернее, грохнулся в обморок.
Очнулся я от холодной воды, которая лилась мне на лицо. Жутко пахло рыбой. Открыв глаза, я увидел источник этой воды: склонившись, медведь лил на меня из своего ведерка. Заметив, что я пришел в себя, он улыбнулся.
- Чо упал-то? Тут прохладно, перегреться не мог. Мож от голода, али отравил кто?
Я решил, что снова хлопаться в обморок будет неоригинально и только сильно ущипнул себя. Больно. Значит, не сплю и не мертвый. А это уже хорошо.
А с остальным разберемся потом, когда выяснится где я, как сюда попал и что это за медведь такой.
А подивиться было чему. Во-первых, на карнавальный костюм не похоже. Слишком все натуральное: и глаза, и язык, и прочие мелкие детали. Во-вторых, окрас. Бывают медведи бурые, белые, черные. А этот был серым. Может быть и есть такая порода, но, по крайней мере, мне о ней ничего не известно.
- Ну, чо лежишь? Вставай, пошли.
- Куда?
- Ко мне, ща ушицы забабахаем. Небось, голодный? Али ты сразу в Город?
- А какой здесь город?
- Как это какой?
- Как называется?
- Гм... Город - он и есть Город. Так и называется. Ладно, пошли, а то рыба испортится. Я на тебя почти всю воду вылил.
Делать нечего. Дело ясное, что дело темное.
А после вчерашнего, ушицы и впрямь бы не мешало отведать. Я встал.
- Ну, вот, и молодец. Я тут недалече живу.
И мы пошли по едва просматриваемой стежке.
На мои попытки заговорить по дороге медведь ответил:
- Не порть мне радости общения с новым гостем. Ща придем, стол накрою и наговоримся вдосталь.
Идти пришлось всего минут десять. Миновав чащобу, мы вышли на другую поляну, очень похожую на предыдущую. Только на ней были две бревенчатые избушки, колодец и небольшой огородик.
Медведь оказался весьма проворным. Не прошло и часа, как на столе стояли две глиняные миски со стерляжьей ухой, жбан медовухи (один ковшик по безапелляционному настоянию хлебосольного хозяина я уже принял, как только мы прибыли на место), множество овощей и фруктов. И это в мае!
- Во, теперича можно и познакомиться и за знакомство выпить. Меня зовут Умберто, - медведь протянул через стол лапу, - а ты, небось, Иван?
- Не, я - Вовка.
- Странно, у нас тут все больше Ваньки. Да, ладно, будем знакомы.
Мы обменялись рукопожатием, затем стукнулись деревянными ковшиками. Выпили. Медведь за минуту разделался со своей громаднейшей миской, подпер лапами подбородок и с умилением наблюдал, как я утоляю голод.
После того, как я насытился, медведь вновь наполнил ковшики. Напиток был очень хорош: никакого сивушного привкуса, однако головная боль прошла уже после первой порции. А теперь мне захорошело и совсем не казалось странными ни таинственный лес, ни мой собутыльник - говорящий серый медведь.
- Вовка, а ты откуда?
- Из Воронежа.
- А знаю, с улицы Лизюкова.
- Не, я с другого района.
- Жаль, а то на южной окраине Города живет не то котогемот, не то котопотам. Он как раз с Лизюкова, из Воронежа. Ну а правда, ты с какой сказки?
- Я не из сказки.
- А, тебя, наверное, только что придумали, и ты пока ничего не знаешь. Не боись, я тебе растолкую.
- Да никто меня не придумывал. Разве, что мамка с папкой лет двадцать назад.
- А, ну-ну. Думал, ты все сам понимаешь. Выглядишь, вроде, по-современному...
- Ни фига не понимаю, где я и как здесь очутился?
- Я расскажу. Только, чур без истерик. - Медведь внимательно посмотрел на меня, оценивая психологическую устойчивость. - Ну, так как, говорить?
- Конечно, говорить! - Я решил, что после общения с говорящим медведем, вряд ли что-нибудь сможет вывести меня из равновесия.
- Ты находишься в сказке, только не в своей, а в общей. И ты - сказочный персонаж, хотя и сам об этом не подозреваешь.
Здрасте! Насчет сказки еще можно поверить, раз уж медведи разговаривают. Но то, что я сказочный герой, пардон, не бывает сказок про сантехников.
Наш диалог прервал истошный крик с улицы:
- Серенький! Быстрей иди! Требуют!
Умберто в сердцах сплюнул:
- Как мне все это надоело. Я сейчас вернусь.
Он вышел из избушки. Подстегиваемый любопытством, я отправился вслед за ним. А, вдруг, моего нового приятеля звала, например, лисичка или лягушка какая? Интересно.
Но мои надежды не оправдались. На крыльце соседней избы стояли два божьих одуванчика: дед и бабка. Оба счастливо и одновременно заговорщически улыбались.
А медведь шел к ним, плюясь и бормоча:
- Дык сколько раз говорить - не умею я! И не мог никогда. Хочь кол на голове теши.
Странная троица удалилась в избушку. Мне ничего не оставалось, как присесть на ступеньки и дожидаться мохнатого приятеля.
Умберто появился минут через двадцать. Он все еще продолжал плеваться и материть своих соседей.
- В чем дело? - Поинтересовался я.
- Да, опять оттуда заклинание пришло, - медведь ткнул когтем вверх, - а я тут ни при чем. Не умею я колдовать. Да, если честно, то и дед с бабкой тоже ни хрена в этом не смыслят. Но им нравится делать вид, что правда колдуют, а у меня вся эта ворожба в печенках. Иногда по три раза на день приходится. Надоело.
- А что за заклинание?
- Вообще-то, нельзя говорить, но ты мне нравишься, - медведь осмотрелся, склонился к моему уху и зашептал, - оттуда (он вновь ткнул когтем в небо) приходит заклинание: "колдуй, бабка, колдуй, дед, колдуй, серенький медведь!". Деда с бабкой ты видел, а серенький медведь - это я.
- Ха! Тоже мне тайное заклинание. Я когда ребенком был по пять раз на день его повторял.
Медведь где стоял, там и сел. Прямо в ушат с водой, стоящий рядом с крыльцом. На некоторое время он потерял дар речи и только рычал, как и положено порядочному медведю, и интенсивно жестикулировал.
Через некоторое время, придя в себя, он вновь смог говорить:
- Так, значит ты оттуда?! - в третий раз за последние пять минут медвежий коготь указал на небо.
- Откуда, оттуда? Я ж говорил, что из Воронежа.
- А это где?
- В Российской Федерации.
Медведь шумно сглотнул.
- Значит, ты настоящий.
- Да уж не игрушечный.
- Такого еще не было. Тут без ковшика не разберешься, - он, наконец-то поднялся из ушата и пошел в избу, оставляя за собой мокрую дорожку.
Пожав плечами, я последовал за ним.
Медведь хлобыстнул сразу три ковшика, после чего немного успокоился.
- Дык, значит, ты настоящий, - повторил он.
- Ну, - кивнул я, потягивая медовуху.
- А как сюда попал?
- Не знаю. Упал в подвал, а очнулся здесь... Только понятия не имею где.
- Ну, тут ни чего сложного нет. Ты в сказке. Вернее, раньше была просто сказка, а теперь хрен поймешь что. Но одно точно - мы тут все придуманные. Кто из книжки, кот из мультика, кто с фильма. А ты настоящий! - В глазах Умберто читался восторг.
Без всякого перехода медведь неожиданно предложил:
- Водку будешь?
- Буду. А откуда здесь водка?
- Я ж говорю, раньше была просто сказка, а теперь, - он обречено махнул лапой, - так что здесь всякого добра с Верхнего мира навалом.
Медведь удалился в кладовую, позвенел там и через минуту вернулся, прижимая к груди обеими лапами полдюжины поллитровок. Водка оказалась паленой, но не самого плохого качества. Приходилось употреблять и более жуткие суррогаты (скупердяи - жильцы могарычили бедных сантехников такой дрянью, что мороз по коже... три дня).
Мы с Умберто, оба ошарашенные, не сговариваясь, решили напиться. Не знаю, каковы были мотивы у медведя, а я, хоть уже и нащипал себе несколько синяков, все же надеялся, что все окажется только сном (ведь, когда мы видим сны, верим в их реальность. И только проснувшись, понимаем, что это, всего-навсего, проделки Оле Лукойле), и с утра все станет на свои места.
* * *
Утром похмелялись медовухой. Окончание вчерашней попойки почти совсем не помню. Только какие-то бессвязные обрывки. То я рвался посмотреть на сказочную луну, то клялись друг другу в вечной дружбе, пили на брудершафт, мочились с крыльца - кто дальше (куда мне до медведя), а когда пели песни (у Серого оказался приличный бас), прибежала бабка уговаривать косолапого лечь спать (а-то, вдруг, завтра колдовать?).
Но Умберто - молодец. Я уже привык к тому, что медведь говорящий, но не ожидал такого мата. Медведь рассказал бабке, где он видел ее вместе с дедом, вспомнил их матушек, а потом объяснил, куда они оба должны выдвигаться и чем быстрее, тем лучше.
Как укладывались спать - не помню. Пробудился с одной мыслью: унять страшную головную боль (о своей надежде проснуться в нормальном мире я забыл напрочь).
Серый уже обо всем позаботился: на столе стоял вновь наполненный жбан, а в мисках на сей раз была окрошка.
Медовуха оказалась отличным лекарством. После второго ковшика боль как рукой сняло. Наконец-то, наши головы пришли в норму, и медведь заговорил:
- Слышь, Вовка, что делать-то собираешься?
Я пожал плечами, так как понятия не имел, что можно сделать в моем положении.
- Ладно, тогда спрошу по-другому, назад, к себе вернуться хочешь?
- Конечно!
- А может останешься? Знаешь здесь какая рыбалка? Грибы, ягоды. Все, что угодно. Бабенку тебе подберем. Хошь городскую, хошь деревенскую...
Я судорожно замотал головой.
- Не, мне домой надо. Родичи будут волноваться. Я хоть и отдельно живу, но раз в неделю созваниваемся. Да и в понедельник на работу надо. Так что спасибо за предложение, но я вернусь.
- Это понятно, только, вот, как?
Я беспомощно развел руками.
- Сначала надо выяснить, как ты сюда попал. Я думаю, что не обошлось без колдовства. Настоящего. Так, решено. Я тебе помогу. Сейчас же отправляемся. Сначала заскочим к Яге, если не поможет, пойдем в Город, там волшебников, магов и колдунов, как собак нерезаных.
- Спасибо, Умберто...
- Вовка, ты меня лучше не называй Умберто. Под этим именем меня почти никто не знает. Я больше привык, что я - Серенький, Серый. Это я вчера так представился, ну, для солидности, что ли.
- Ладно. Спасибо, Серый. Ты не беспокойся. Я сам как-нибудь, - отказался я для приличия, надеясь, что медведь меня все-таки не бросит одного, - сказки читал, разберусь.
Мои надежды оправдались.
- Говоришь, сказки читал?
Я кивнул.
- Забудь. Раньше это пригодилось бы. А сейчас от многих сказочных героев остались только имена. Наш мир давно свихнулся. И без меня ты пропадешь. Это, во-первых. А, во-вторых, дед с бабкой мне так настодоели, что я буду только рад слинять отсюда, хотя бы на время. Так что собираемся.
Медведь заметался по избушке, набивая котомку всякой всячиной. Через пять минут сборы завершились.
- Все готово. Только придется прибегнуть к небольшой хитрости. Нельзя, чтобы дед с бабкой догадались, что я ухожу. Скандал будет. Да и могут следом увязаться... Дед, конечно, не пойдет, ленивый шибко. Любит только жрать, спать и колдовать. А, вот бабка, стерва, всю кровушку нам попортит, если узнает правду. Да и хрен их знает, мож и взаправду колдовать чутка умеют. Я как-то на неделю в город ушел, так блохи чуть до смерти не загрызли потом. Еле избавился. Может быть я их от Артемона подцепил, мы с ним в харчевне два дня гудели. Но я думаю, все-таки бабка наколдовала, однако. Так что мы сейчас выйдем, попрощаемся и пойдем в разные стороны. Иди по тропинке, ни куда не сворачивай. Дойдешь до пересечения с дорогой, там меня и жди. Я небольшой крюк сделаю и нагоню.
Так и сделали. Под пристальным взором одуванчиков (язык не поворачивается назвать их божьими) мы обнялись и разошлись.
Одно плохо. Чтобы не вызвать подозрения, котомку пришлось нести мне. А Серый нагрузил пуда два, как минимум. Так что пройдя всего метров двести, я уже был весь в мыле.
До перекрестка я все-таки добрался. Медведь еще не подошел, хотя мне пришлось пару раз посидеть, отдохнуть.
Пока шел через лес, удивлялся, что в сказочной чащобе мне не встретились ни леший, ни кикимора, ни другой какой сверхъестественный зверь или человек. Так что дальнейшее, получается, я мысленно накаркал.
Только я сбросил котомку с плеча и собрался присесть на облюбованный ствол поваленного дерева, как с противоположной стороны дороги, из леса выбежал маленький, но страшно толстый человечек. Причем, такой толстый, что походил на шар. Казалось, что он не бежит, а катится. Короткие ножки, здоровенный волосатый живот, отсутствие шеи (голова сидела прямо на плечах) - и все это при росте метр сорок от силы.
Грязные, лоснящиеся щеки, узенькие щелочки раскосых глаз. Судя по всему, этот товарищ принадлежал к тюркской расе. Или как это на самом деле называется? Я в этом деле не мастак, но всегда казалось, что грубое, обиходное понятие "чурка" укоренилось в народе, как раз из-за созвучности с "тюркский".
Это чудо природы остановилось метров за пять от меня и продолжало что-то верещать.
Вначале, я абсолютно не понимал его речь, но через некоторое время до меня стали доходить, хоть исковерканные, но знакомые слова:
Ага! Попайся! Тепей я буду тебя гьябить!
С этими словами толстопузый человечек извлек из-за пояса внушительных размеров нож и, переваливаясь из стороны в сторону, двинулся на меня.
Когда он подошел совсем близко, мне, ошеломленному, ничего не оставалось, кроме как упереть ладонь в его узкий лоб.
Мой оппонент, казалось, не почувствовал прикосновения и продолжал буксовать, размахивая ножом. Но ввиду его маленького роста и, соответственно, коротких конечностей, достать меня он не мог. Разве что полоснуть по руке, которой я его удерживал. Но, то ли ему на это не хватало ума, то ли он вообще не собирался меня повредить, острие кинжала описывало дуги за полметра от моего живота, не нанося мне никакого ущерба.
Через пару минут рвение агрессивного незнакомца немного поиссякло, но он, все равно, периодически махал ножиком и стал выражаться более членораздельно. Оказалось, что я не прав, оказывая ему сопротивление.
- Сто ты меня дейзис?! Я з тебя гьяблю! Отдавай, сто есть и уходи. Тогда не заезу!
- А кто ты такой, чтобы грабить меня на дороге?
Толстяк на некоторое время опешил. Даже перестал махать кинжалом.
- Ты сто, не знаес? Я зе язбойник! Соловей! Самый сильный, самый здоевый, самый звейский, самый беспосядный!
В этот момент, ломая кусты, из леса вышел мой приятель - медведь. Увидев его, самый зверский разбойник просто расцвел. Он опустил нож, улыбнулся и начал хвастаться:
- Пьевет, Сеенький! Я сегодня с добысей! Огьябил какого-то лоха. Так сто, сегодня гуляем.
- Ну, и где твоя добыча? - В голосе медведя слышалась ирония. Но маленький азиат ее явно не почувствовал и продолжал бахвалиться:
- Во, видис месок? Он теперь мой!
- А тебе его кто-нибудь отдавал?
- Не вопьес! Сейсяс я его забею! -И толстяк вновь поднял нож, намереваясь двинуть в очередную атаку.
Но спокойный голос медведя остановил его.
- Слушай, Соловушка, во-первых, это не мешок, а котомка, причем моя. А во-вторых, знакомься. Это мой друг - Вовка. Мы торопимся, у нас очень важные дела. Так что можешь опять залезать на свое дерево и ждать очередную жертву.
Незатейливый грабитель переварил вывалившуюся на него информацию неожиданно быстро. И тут же заканючил:
- Сеенький! Мозно я с вами пойду? Я пьигозусь! Вдьюг, кого огьябить потьебуется? Или, вообсе...
Медведь вопросительно взглянул на меня. Мог бы этого не делать. Я только пожал плечами, мол, тебе видней. И Умберто принял решение.
- Ладно, берем тебя с собой. Но при одном условии: слушаешься меня беспрекословно, - небольшая пауза, - и Вовку. Что бы мы не сказали. Согласен?
Грабитель на секунду бросил неодобрительный взгляд на медведя, потом с тем же выражением, но гораздо более продолжительный срок взирал на мою персону. И, наконец, кивнув, протянул мне пухленькую ручонку:
- Соловей-язбойник. Гьяза всех путников. Зуткий гьябитель.
Я отпустил ему реверанс, на что Серенький одобрительно кивнул.
Через минуту мы втроем уже шли вновь по узкой тропинке через лес.
Медведь предложил сначала наведаться к Бабе-Яге, чтобы попытаться узнать, какая колдовская сила перенесла меня из моего мира в сказочный.
Не смотря на отвратительную дикцию, новый знакомец оказался весьма словоохотливым. И через полчаса я понимал многое, из того, что он говорит.
Не знаю, сколько времени прошло (это и не мудрено, когда идешь по тропинке, вихляющей между многовековыми дубами и соснами, сквозь кроны которых не проникает солнечный свет), но еще не стемнело, когда мы вышли на очередную поляну.
- Здесь живет Яга, - сообщил медведь.
Я бы и сам догадался, если бы у избушки в центре поляны были только две куриные ножки. Они, конечно, имелись в наличии. Но кроме них! Изба стояла на всевозможных ножках: там было все, начиная с птичьих, заканчивая кривыми лохматыми ногами обезьян. Добрых полсотни копыт, когтей и прочих оконечностей. Не знаю, может, мне показалось, но между свиным копытцем и лапой тигра, кажется, промелькнул рыбий хвост. Хотя, зачем он там нужен?
Моих спутников ни сколько не удивил такой своеобразный вид жилища лесной ведьмы. Серенький, как положено в сказках, произнес заветную фразу:
Избушка, избушка, повернись ко мне передом, к лесу - задом.
И тут началось что-то невообразимое. Каждая из полусотни пар конечностей двинулась в свою сторону. В результате избушка не развернулась, а только затряслась, как лихорадочная. Тут же изнутри раздался истошный женский визг, который быстро перешел на отборный мат. И через минуту, когда обитательница лесного домика объяснила всем ножкам и лапкам, где она их видела и откуда они растут, ее же голосом раздалась строгая команда:
Конечности беспрекословно подчинились, и нашему взору предстало резное крыльцо.
- Яги нету. При ней избушка так бы не выкаблучивалась. Только внучка ее, Клара. Но все равно, надо зайти, узнать куда подевалась старая. - Сделал вывод медведь и первым двинулся в избу.
Нам с Соловушкой ничего не оставалось, как последовать его примеру.
Мы вошли в горницу. Внучка оказалась тетенькой плотного телосложения лет тридцати-сорока с виду (на самом деле, хрен их знает с их сказочным летоисчислением), и, если бы я заблаговременно не знал, что это родственница Бабы-Яги, то сроду не подумал бы. Весьма привлекательная женщина, несмотря на облачающие ее лохмотья и растрепанные волосы.
- Где Яга? - Спросил с порога Серенький.
- Где-где, в ..., - и тут внучка осеклась, заметив, что среди прибывших гостей есть новый человек. Я, без ложной скромности, готов поклясться, что матерное слово не сорвалось с ее губ только потому, что она разглядела вашего покорного слугу, выглядывающего из-за массивной фигуры медведя.
- Ой, заходите, гости дорогие, -голос из низкого грудного превратился в ласково-слащавый, - бабуля скоро будет. Она травки всяки-разны собирает. Вы проходите, садитесь, а я сейчас.
И внучка скрылась за дверью, находящейся в противоположном от входа конце горницы.
Я посмотрел на медведя. Он пожал плечами, прошел в центр комнаты, отодвинул лапой дубовую скамью и уселся за стол. Мы с Соловушкой присоединились к нему.
Я осмотрел горницу. Ничего сверхъестественного. Все чисто и аккуратно. Стол, полати, скамейки, стулья. Единственной деталью, хоть как-то намекающей на принадлежность хозяев к колдовскому ремеслу, было чучело большого черного ворона, сидящего на жердочке.
Не прошло и пяти минут, как вновь появилась внучка.
У Серенького отвисла челюсть. Он только смог пробормотать:
- Клара, ты эт чо?
И было от чего: внучка Бабы-Яги успела переодеться. Теперь вместо обрывков засаленной мешковины на ней было... Не знаю, как это называется, но по сравнению с этим любые пеньюар или комбинация выглядели бы строгим пуританским одеянием. Платье походило на майку с глубоким декольте, из которого, казалось вот-вот выпрыгнут арбузоподобные груди. Хотя в этом не было особой нужды: ткань была настолько прозрачной, что не скрывала даже маленькую родинку под правым соском. Мой взгляд непроизвольно скользнул вниз, и я понял, что лесные ведьмы или, по крайней мере, их внучки, нижнего белья не признают.
Тем временем, невозмутимая Клара принялась разжигать самовар, наклонившись к нему, от чего и без того короткое платьице задралось так, что перестала существовать иллюзорная преграда между нашими глазами и самым сокровенным женским естеством.
Медведь уставился в пол. Разбойник громко засопел. Ну, а я...
Распахнулась дверь, и в горницу с шумом вошла она. Это была светловолосая девчушка лет четырнадцати-пятнадцати. Еще не до конца сформированная фигура, но, хотя ее и нельзя было пока назвать женщиной, то уже и не подошло бы определение - девочка-подросток. Почти детское, курносое, симпатичное личико, усыпанное веснушками и большие зеленые глаза.
Девчушке хватило мгновения, чтобы оценить обстановку. Она быстро оглядела горницу, нервно мотнула головой, тряхнув короткими волосами, и решительной походкой направилась к Кларе. Внучка Бабы-Яги выпрямилась, попыталась бесполезным жестом одернуть подол своей одежки и сменить страх в газах, поселившийся там в момент появления девчонки, на обыденный взгляд. Юная леди подскочила к Кларе, отвесила ей звонкую затрещину, затем - вторую, третью.
- Ах, ты, прошмандовка! Ты это во что вырядилась?! Хочешь голенькой ходить? Это я тебе быстренько устрою! Лягушки, они по жизни голые. Сейчас...
Клара рухнула на колени:
- Бабуль, прости! Боле никогда...
- Собралась меня опозорить, - не унималась девчонка, - хочешь как эти Василиски да Марьюшки, на панель? Не потерплю! Лучше определю тебя в болото, квакай там.
Я мельком взглянул на медведя. Если я подумал, что он удивился при появлении Клары в своем сексуальном наряде, то прошу пардон (подумаешь, отвисла челюсть). Тогда я ошибся. Очень удивленные серенькие медведи выглядят по-другому. Я подчеркиваю, что серенькие, так как понятия не имею, как удивляются обыкновенные.
Вылупленные глаза (каждый размером с мой кулак), из еще не успевшего закрыться рта вывалился язык, и полное отсутствие признаков жизни.
Про Соловья-Разбойника я вообще ничего не могу сказать. Все происходило молниеносно. И с момента появления почти голой Клары до этой невероятной экзекуции ней прошло не более трех минут. Вначале грабитель громко сопел, потом ойкнул. Когда я посмотрел в его лицо, то увидел только бессмысленный взгляд и улыбку идиота.
Тем временем девчонка продолжала распекать внучку Бабы-Яги:
- Ах, ты, сучка! Да я тебя превращу...
- Бабуль, у нас гости! - Умудрилась вклиниться в поток брани Клара.
- Я видела! Тебя не спасет! Перед медведями стала задом крутить. Еще чуть-чуть и под лешего ляжешь?! Я такого не переживу!
- Ба, у нас в гостях не только медведи...
- Видела...
Осмелевшая Клара вновь перебила строгую девчонку:
- Бабуль, не только Соловушка, сама знаешь, я лучше пятьсот лет потерплю, чем... У нас мужик в гостях!
Замах пропал даром. Оплеухи не последовало. Девушка хмыкнула и, наконец-то, взглянула более внимательно в нашу сторону. Гнев в ее глазах сменился заинтересованностью.
- Серенький, кого это ты привел?
- А..., э..., вот..., - только и смог выдавить из себя медведь.
- Что, косолапый, не признал старую знакомую? - Страх в голосе Клары сменился неприкрытым ехидством. - А это же бабуля моя - Яга.
- А, это...как?..
- Она намедни молодильных яблок обожралась, - внучка прыснула, - причем, зеленых. А когда часа через три вышла из того заведения, - Клара указала через окно на стоящий поодаль маленький деревянный домик а-ля деревенский сортир на куриных ногах, - предстала предо мной в данном виде.
- Заткнись, балаболка, - Яга была смущена подробностями своего омоложения, - а не то...
- Знаю, знаю, превратишь в лягушку, - почувствовав, что опасность миновала, Клара беспардонно перебила бабку.
Наконец, медведь немного очухался и обрел дар речи:
- Баба-Яг... ой, как же теперь величать-то тебя? На бабку ты не тянешь.
- Зови Ядвигой.-Кокетливо заявила экс-старушка. - Так ты не ответил, Серенький, кого привел?
Медведь бросил многозначительный взгляд в сторону Клары. Помолодевшая ведьма сразу все поняла.