Чередник Павел Федорович. 4.4. Организация общества и государство

Павел Чередник

4.4. Организация общества и государство.

Дополнительный раздел в книгу "Ментальность и социальные явления". Организация рассмотрена с позиций "качества человека" и цивилизационных основ общества, а государство - в разрезе от деспотии к безгосударственности.

Учитывая, что государству посвящены горы литературы, мы рассмотрим его сжато, с позиций результатов и выводов, полученных в данной книге - как многомерное нелинейное явление организации общества, в котором ведущую роль играют свойства человека (природные и социальные). Из общесистемных свойств следует, что свойства структуры определяются свойствами составляющих ее структурных элементов и характером связей (п. 2.2, 4.1). Таким образом, с одной стороны, свойства государства зависят от свойств входящих в него людей - наименьших элементов социальной структуры, с другой - от способа организации этих людей. Многообразие человеческих свойств, к тому же, по-разному проявляющихся в различных условиях, приводит к возникновению социальных организмов, весьма различающихся по своей направленности, в зависимости от способа организации людей и характера управляющих воздействий, в диапазоне - от государства, агрессивного паразита, до добровольного объединения свободных сообществ людей. Вместе с тем, свойства "человеческого материала" ограничивают спектр достижимых свойств государства, при наличии устойчивой и внутренне согласованной формы его существования. Следовательно, свойства людей, возможные способы их организации и, соответственно, свойства государства приходят к определенному уровню согласования, при котором государство существует достаточно длительно и устойчиво. Уровень несогласованности, влияет на характер внутренних напряжений, антагонизмов и конфликтов в обществе. (Впрочем, в ситуации воздействия непреодолимой силы, власть может быть любой, но не очень длительно и не очень устойчиво).

Эволюция государства - естественный процесс, возникающий вследствие изменения свойств людей, то есть адаптации к условиям жизни в государстве, а также адаптации организации государства под меняющиеся свойства людей (п. 4.1). Это - два механизма обратной связи - с человека на государство и с государства через организацию на человека. В результате - изменения свойств человека и государства приобретают определенную направленность, возникающую саму по себе, как общесистемное свойство. То есть, государство эволюционирует подобно всякому организму, проходя стадии зарождения, расцвета и заката. И это может быть прекрасный здоровый организм, а может быть болезненный и даже чудовищный - в большой зависимости от "генов", заложенных при его зарождении. Поэтому начальная стадия рождения государства, а также характер народа, на базе которого оно возникает, чрезвычайно важны для будущего и этого государства, и этого народа. Последствия этой начальной стадии прослеживаются в дальнейшем на протяжении многих столетий. В какой-то мере характер развития поддается организующему влиянию со стороны власти, но обычно это влияние направлено на видимые следствия, не затрагивающие невидимые причины, из-за наличия сложных, опосредованных, ветвящихся и нелинейных связей между причинами и следствиями.

***

Свойства человека, как наименьшего структурного элемента государства, сосредоточены главным образом в его голове, а точнее, в сознании (ментальности). (Безусловно, существуют также физические и физиологические свойства, которые мы считаем неизменными и общими для человечества, как вида). Ментальность человека содержит базовые составляющие, в достаточной мере общие для всех людей, а также надстроечные - свойственные человеку, как социальному существу и зависящие от индивидуального опыта каждого члена общества. Базовые составляющие связаны с древними слоями интеллекта, отличаются высокой консервативностью и лежат в основе генотипа человека (см. п. 1.1). Это, так называемые, социальные инстинкты - инстинкт личной собственности, инстинкт принадлежности к группе (общине), стадный инстинкт и связанный с ним инстинкт подчинения лидеру, ксенофобия, инстинкт познания и сохранения знания. Инстинкты являются причинами немотивированной (автомотивированной) активности (п. 1.2). У определенной части человечества наблюдаются специфические виды немотивированной активности, по-видимому, имеющие также инстинктивную природу, но проявляющиеся избирательно: стремление к власти (лидерству), стремление к обогащению, агрессивность (конфликтность) или наоборот - повышенная приспособляемость и паразитарные наклонности. Все виды активности, так или иначе связанные с инстинктами, носят иррациональный характер, а иррациональные основания приводят к иррациональным последствиям.

На уровне государства эти последствия более чем очевидны: империи, стремящиеся к ничем не ограниченной экспансии; принцип права силы в политике; право собственности рода (династии), или лидера на обширные территории, захваченные во время

военных походов или полученные от другого лидера, вместе с правом грабить

подвластный народ; право собственности одних людей по отношению к другим

(рабство в разных формах); стремление использовать все технологические достижения, идеологии и религии, в первую очередь, для усиления военной мощи и дальнейшей экспансии. Они в словах монарха, "Мой народ", в полном и законном праве посылать этот народ в мясорубку войны и в полном согласии этого народа становиться пушечным мясом, они в законном праве выселять завоеванный народ с его родных земель и продавать его в рабство, они в полной уверенности общества, что "все, что завоевано нашими предками - все наше", они в готовности россиянина средней полосы России не колеблясь встать на защиту "исконно наших" Курильских островов, или "расширять пределы Русского мира".

Принадлежность человека к чему-то значительному и сильному, как продолжение коллективистской общинной ментальности, сама по себе поднимает его самооценку. Увеличение, расширение, усиление - вдохновляет человека, мотивирует и направляет его активность, объединяет сообщество. И собственно в этом заключаются иррациональные ментальные основания позитивного восприятия "сильного государства", авторитарной, а то и тоталитарной власти, вождей, "сильной руки", "отца нации", ощущения себя малой частицей мощного и непобедимого механизма, который покоряет народы и захватывает земли, чтобы солнце не заходило на наших владениях, "... Чтоб от Японии до Англии сияла Родина моя!", сакрального ощущения, что существует большой хозяин, который все контролирует, все видит, обо всех заботится. В этом также проявляются черты коллективной ответственности, которая царила в общинах, и она же создает ментальные основания патернализма и фашизма.

С другой стороны, уменьшение, ослабление, потеря территорий - создает напряжение, связанное с перспективой потери, как собственности, так и принадлежности, или потери соответствующих ценностей. Это напряжение вызывает ментальные реакции другого типа - расчет на собственные силы, самоорганизация, индивидуальная ответственность за будущее, а при сильных вызовах - стремление к адаптации в новых условиях с наименьшими потерями, приспособление, переход на сторону победителя (признание нового лидера), "стокгольмский синдром" и наконец, согласие с неизбежным и пассивное восприятие действительности в варианте непреодолимой силы.

***

Верхние слои ментальности, которые характеризуют приобретенные свойства человека и которые мы выше назвали надстроечными, связаны с социальной практикой, то есть с тем, что можно обозначить понятием, цивилизация. Следует конкретизировать это понятие в контексте данной работы, учитывая его многозначность и неопределенность. (Особенно неприемлем в наше время, ставший классическим, подход А. Фергюсона, который делил периоды человеческой истории на дикость, варварство и цивилизацию, где цивилизация однозначно связывалась с делением общества на сословия или классы, то есть с государственностью). Под цивилизацией будем понимать определенное качество (свойство) человеческого сообщества, которое характеризует устойчивое соединение специфических культуры и технологии, закрепленных в ментальности (сознании) людей, представителей данной цивилизации. (Это определение соответствует более современному подходу с позиций, так называемых, локальных цивилизаций). Цивилизация характеризует качества человека, как представителя данного социального организма. Цивилизация создается эволюционно, в результате накопления и закрепления в практиках жизненного опыта народа, проживающего в данных природно-климатических условиях. В этом смысле цивилизацию можно рассматривать и как социальную практику, и как информацию о ней. Действительно, распространение цивилизаций древности, например, эллинизация, исламизация, и более современная вестернизация, происходит не только путем диффузии, то есть через физическое распространение носителей данной цивилизации, но также подобно информационным волнам, как распространяется информация о новых изобретениях, технологиях, идеях. (Самый, пожалуй, древний пример подобного процесса - распространения земледелия в долинах великих рек от Нила до Хуанхэ. Более поздние примеры - эллинизация и современная вестернизация).

Можно сказать, что цивилизация есть своего рода социальное изобретение, которое показывает особенности, преимущества или недостатки данного способа общественного существования. Она аккумулирует социально-культурные и технологические достижения народа, то есть создается народом и в этом смысле представляет собой продукт самоорганизации. Этнические признаки общества, его социальная структура, характер экономики являются вторичными и производными составляющими по отношению к цивилизации. Цивилизацию можно рассматривать как определенный тип социальной практики, созданной обществом, в отличие от государственной социальной практики, созданной аппаратом насилия или бюрократией (если государство не является формой народовластия). Цивилизация, закрепленная в ментальности народа, обладает огромной инерцией, она продолжается в течение столетий, а некоторые черты - тысячелетий. Наличие сформированной цивилизации является причиной возникновения государства, а не его следствием. (Современные исследования посвященные, так называемому, варварству, например, работы В.П. Будановой, однозначно убеждают в этом). Обозначим такую цивилизацию термином, порождающая цивилизация. Сразу оговоримся, что далеко не каждая цивилизация рождает государство. (Этот вопрос рассмотрен отдельно). Но каждый человек является представителем какой-либо цивилизации.

Итак, человек, как наименьший и наиболее важный структурный элемент общества, обладает набором врожденных (обусловленных эволюцией) свойств, связывающих его с дикой звериной природой и являющихся источником иррациональности, а также набором свойств, обусловленных его принадлежностью к определенной цивилизации и определяющих рациональные составляющие его активности. В сумме эти свойства определяют то, что мы в дальнейшем обозначим термином, качество человека, как представителя социального организма. Естественно, эти обе составляющие по-разному проявляют себя в различных ситуациях, что связано со свойствами ментальности, как целостного комплекса, (это обсуждалось в п. 1.1, 1.2, 3.1, 3.2, 3.5, 4.2, 4.3). Одним из главнейших свойств общества, в котором проявляется качество человека, является его способность к самоорганизации. Подчеркнем два важных в данном контексте момента - во-первых, изменение качества человека происходит в результате достаточно длительной социальной практики, во-вторых, в ситуации вызова сильнее активизируются иррациональные составляющие ментальности и тем сильнее, чем больше вызов. Длительная социальная практика изменяет цивилизационную составляющую сознания в соответствии с механизмом обратной связи, о котором шла речь выше.

***

Объединение людей в ассоциации приводит к возникновению социальных организмов, обладающих новыми свойствами и возможностями, недостижимыми для отдельного человека и к тому же приносящими пользу каждому члену ассоциации. В этом проявление общебиологического явления, симбиоза, который в варианте человека носит название, кооперативность, и функционирует преимущественно на информационном уровне связей. Собственно кооперативный эффект и является основной причиной возникновения социальных организмов. Кооперация (кооперативная солидарность, взаимопомощь) вызывает, как следствие, взаимозависимость, создает связи и удерживает целостность социального организма. В свою очередь, система связей - социализация, лежит в основе социальных структур и самоорганизации. В процессе самоорганизации, который сопровождается специализацией (разделением труда), происходит расширение и обогащение форм социализации и кооперации в обществе. Таким образом идет общественное развитие, возникают определенные социальные практики, в которых концентрируется общественный опыт и, как теперь любят говорить, социальный капитал, или по-простому - качество общества, его самостоятельность и самодостаточность, способность к адаптации.

Кооперация свободных людей удерживается на морали, обычаях и традициях, играющих роль социальных институтов, как средств фиксации, передачи и успешного функционирования изобретенной социальной практики. Простое несоблюдение слова, нарушение обычая приводит к потере доверия между людьми и уничтожению кооперативного эффекта. Кооперация просто перестает существовать. Поэтому в свободных обществах очень строго относятся к любым нарушениям моральных норм, и благодаря этому такое общество автоматически формируется как высоконравственное. (Разумеется, речь идет о нормах морали, принятых в этом обществе). Аналогичная ситуация возникает в отношении справедливости. Когда вопросы решаются по взаимному согласию, без вмешательства внешних сил, то становится возможным сбалансировать личные интересы с интересами сообщества. Кооперативные отношения приводят к возрастанию качества человека, как представителя социального организма и, соответственно, качества цивилизации.

Теперь примем во внимание один из выводов параграфа 4.2: центральная власть и связанное с ней отношение подчинения возникает как функционально необходимый элемент структуры в процессе самоорганизации. Отношение подчинения есть первая стадия отношения господства. Таким образом, отношение господства в свободных сообществах возникает вполне естественным образом и укрепляется столь же естественными факторами, как-то: авторитет, энергия, знания, опыт, экономическая или психологическая зависимость, как следствие инстинкта подчинения авторитету, присущего подавляющему большинству людей. Отношение господства может фиксироваться в обычаях, традициях, так называемом, обычном праве.

Отношение господства вызывает асимметрию отношений в сообществе и дальнейшую его структуризацию - выделение лидера или властной верхушки с особыми полномочиями. Это - общая закономерность, проявляющаяся начиная с минимальной ассоциации людей - семьи. При этом в отношениях между людьми, касающихся сотрудничества, начинают преобладать правила или законы, базирующиеся не на принципах морали или справедливости, а прежде всего, на интересах властной верхушки и ее устремленности к определенной цели. И хотя явление кооперативности и взаимозависимости сохраняется, но в несколько иной форме - в форме корпоративности. То есть, грубо говоря, корпоративность это кооперативность и взаимозависимость в условиях господства или доминирования. Соответствующие социальные организмы, где существует корпоративный тип отношений между ее членами, можно относить к корпорациям в большей или меньшей степени. Корпорации, это объединения людей, предприятий (людей и предприятий), создаваемых для достижения определенных целей или для преследования определенных интересов и подчиняющихся установленным правилам взаимодействия. Они могут быть маленькими (цех, предприятие, банда), большими (транснациональные корпорации) и наконец - государство-корпорация, или корпоративное государство.

В явлении корпоративности проявляется присущий человеку феномен воли, как стремления к цели. Цель корпорации может быть целью одного человека, который диктует свою волю остальным, либо согласованной волей большей или меньшей части корпорации. В идеале, для успешного функционирования корпорации воля каждого ее члена должна быть согласована с волей всей корпорации (иле ее лидера). Тогда отношения господства или власти также оказываются внутренне согласованными по принципу "осознанной необходимости", не возникает ни принуждения при даче поручений, указаний или команд, ни ущемления чувства свободы. На практике, в так называемых "дружных коллективах", подобная форма отношений является нормой, то есть отдельные люди сознательно идут на ущемление своих интересов во имя общей цели и личной выгоды. (Это хороший пример действия механизма самоорганизации вопреки тому, что, как говорил Руссо, "воля отдельного человека по своей природе стремится к преимуществам, а общая воля - к равенству"). Естественно, рабочий на конвейере может чувствовать себя ущемленным, но обычно он не является членом корпорации, а лишь наемным работником.

Кооперативность и корпоративность можно рассматривать как две органически связанные между собой тенденции, или же отдельное измерение социальной организации. Они не проявляются в чистом виде - всякая кооперация хоть немного корпорация, имеющая своего рода "устав" и руководство, и наоборот - всякая корпорация может включать в себя людей, сотрудничающих с ней добровольно, не нарушая собственные

моральные принципы. Речь может идти лишь о преобладании той или иной составляющей. Важно подчеркнуть, что кооперативность и корпоративность есть фундаментальные социальные явления, лежащие в основе самоорганизации, имеющие естественную природу и предпосылки для их возникновения. Подчеркнем, что каждый член корпорации получает пользу от ее деятельности и заинтересован в ее существовании. Этот критерий можно использовать при анализе функционирования социальных организмов.

Так, например, в средневековье в свободных европейских городах возникали корпорации, а фактически - кооперативные объединения, которые служили для

самоуправления ремесленных групп, гильдий, религиозных организаций. Там был

минимальный уровень власти. Рост власти меняет ситуацию. Типичный пример

перехода от кооперативности к корпоративности в христианстве: первый уровень - христианская община, второй - монастырь - организация с централизованной системой управления, а третий - монашеский орден, который живет согласно жесткому уставу, а его члены при вступлении приносят торжественные обеты - это уже чистая корпорация. Соответственно, в этих социальных организмах мы видим тенденцию к росту собственно

корпоративного интереса по мере роста корпоративности. Так члены ордена уже не только распространяли "свет Христов", но и о себе не забывали, и это второе становилось главным. Например, Орден меченосцев (Орден воинов Христа) две трети захваченных земель оставлял под властью ордена, а после его объединения с Тевтонским орденом в 1237 году превратился в наиболее агрессивную, ненасытную и ненавистную силу в прибалтийском регионе. Согласно этому эволюционировала мораль - от "самаритянина" к циничному, жадному и кровавому солдату-наемнику, которому корпорация заранее выдавала индульгенцию на любые совершенные греховные действия. Христианская мораль отступала перед корпоративными интересами, и собственно наличие отдельного и независимого от всего остального корпоративного интереса или корпоративной цели является характерной чертой корпорации. Очень часто основные интересы и цели корпорации - богатство и власть, вполне соответствуют иррациональной природе и инстинктам человека.

Итак, корпорация, как элемент социальной структуры, представляет собой целостный и устойчивый социальный организм, обладающий вполне определенными функциями и целями, возникающий в основном путем самоорганизации и удерживаемый внутренними кооперативными связями при наличии отношений господства. Поскольку корпорация есть продукт самоорганизации, то она есть исторически более ранний устойчивый социальный организм по сравнению с государством, всегда существовавший наряду с государством и нет предпосылок для его исчезновения в будущем. Корпорация выделялась из общины, или же община становилась корпорацией, как только возникали нетрадиционные задачи, цели или проблемы, например, торговля, разбой, масштабное строительство, защита от агрессии, миграция. Чтобы сложить избу, достаточно кооперации плотника, печника и нескольких помощников. При строительстве корабля характер, роль и значимость различных участников процесса существенно дифференцированы и требуют более жесткого, структурированного характера организации и иного характера отношений между людьми. Это же касается команды корабля, где капитан - земной бог, требующий беспрекословного подчинения соответственно установленному порядку, в полном согласии с волей членов команды. Корпоративный характер отношений возникает с неизбежностью.

В корпорации человек получал возможность приобретать определенный статус, непосредственно связанный с разделением труда. Статус сохранялся за ним как общественно значимый признак (торговец, воин, капитан, матрос, каменщик, архитектор). Существенно, что статус не передавался по наследству, то есть не становился сословным признаком, а определялся индивидуальными достижениями субъекта. В кооперации и особенно в корпорации происходит возрастание роли человеческого фактора, так как активность отдельного человека может усиливаться благодаря коллективным действиям. Это усиление зависит от трех факторов: величины коллектива, совершенства механизмов управления и совершенства технологий. Чтобы построить Парфенон, недостаточно быть гениальным архитектором. Необходима также организация огромного числа специалистов и подсобных рабочих, действующих согласованно как единый организм, подчиняющийся архитектору. Мощь отдельного человека за исторический период возросла от уровня каменного рубила до "ядерного чемоданчика". Подчеркнем, что наличие отношений господства приводит к усилению как положительных (созидательных), так и отрицательных (разрушительных) сторон активности человека.

Роль явления корпоративности в истории значительно возрастала в ситуациях вызова, когда актуальной становилась задача объединения и организации народа для решения общей задачи или достижения цели. В родоплеменном обществе все племя могло стать единой корпорацией с единым авторитарным центром управления (вождество), а в критических ситуациях такая корпорация могла объединять множество племен, действующих как единый организм. (Таковым было, например, движение народов моря во время катастрофы Бронзового века 13 ст. до н. э.). В соответствующей ситуации племя-корпорация было в состоянии построить оборонительные сооружения, заключающие в своих стенах островок безопасности и стабильности - город.

* * *

Рассмотрим процесс зарождения исторически самых ранних государств в долинах великих рек пояса древних цивилизаций от Египта до Китая. Несмотря на автономный характер процессов в каждой отдельной исторической области, их результаты были на удивление похожими, они содержали больше общих черт, чем различий. Возникший тип государства в новое время получил название, деспотия или восточная деспотия, и согласно Марксу, ей сопутствующий, так называемый, азиатский способ производства. Соответствующий вектор развития обычно характеризуется эпитетами "тупиковый", "догоняющий", а по определению Маркса такое государство имело только три основные отрасли управления: "финансовое ведомство, или ведомство по ограблению своего собственного народа, военное ведомство, или ведомство по ограблению других народов, и, наконец, ведомство общественных работ".

Возникает вопрос - почему данный тип государства и данный способ производства при всей их "тупиковости" существовали несколько тысячелетий в практически неизменном виде? (Скажем, в Китае, находившемся в относительной изоляции, - в общей сложности около 4 тысяч лет). Почему именно восточные деспотии породили наиболее мощные человеческие популяции? Почему восточные государства после кризиса, краха, завоевания соседними народами, восстанавливались в практически неизменном виде? Наконец, почему большинство великих технологических открытий появились первыми именно на востоке? И как деспотии могли породить высокую восточную культуру?

Начнем с того, что государство могло возникнуть только в эпоху земледелия, когда человек оказался привязан территориально к определенной области пространства, подходящей для земледелия, притом потенциально обладающей высокой продуктивностью, чтобы обеспечивать выработку прибавочного продукта. Ясно, что обширные заливные долины южных рек, укрытые плодородным илом, явились именно такими географическими зонами. В этих зонах произошло согласование факторов, действующих в двух измерениях - технологическом и климатогеографическом.

Высокая продуктивность земледелия способствовала росту народонаселения - демографический фактор развития стал определяющим. Спустя какое-то время, при приближении численности популяции к емкости среды обитания, возникло и стало усиливаться демографическое давление - нелинейное явление, следствием которого являются миграции, стремление к расширению жизненного пространства и усовершенствованию технологий. Именно два последних фактора стали в дальнейшем определяющими. По-видимому, все началось со строительства небольших гидротехнических сооружений, например дамб или плотин, задерживающих воду в период разлива рек. Эту воду можно было использовать для полива в более сухой период, а также расширить площади подходящие для возделывания. Возник новый технологический вектор развития - гидротехнический. (Выдающийся исследователь восточных деспотий Карл Август Виттфогель вполне обоснованно придавал этому аспекту технологии решающее значение - все цивилизации такого типа он обозначал термином, гидравлические). Собственно, этот вектор приводил к созданию все более совершенных систем орошения и защите от наводнений, а соответственно к непрерывному расширению полей и росту народонаселения. Строительство гидросооружений требовало специализации, разделения труда, объединения трудовых ресурсов и главное - управления. Наступил новый этап эволюции, когда определяющим фактором развития становился организационный.

Технологическая специфика - потребность в едином руководстве, дисциплине, кооперации, способности к быстрой мобилизации всех трудовых ресурсов в периоды наводнений, однозначно определила характер организации социальных организмов по корпоративному типу. Формировалась цивилизация, которую вслед за Виттфогелем можно обозначить как гидравлическая. В гидравлических цивилизациях произошло идеальное согласование всех измерений социального организма - технологического, климатогеографического, организационного, демографического и ментального. Возникающие государства однозначно должны были продолжать уже сформированный вектор развития, только в большем масштабе - это были государства-корпорации. Собственно, рост масштаба гидравлической цивилизации приводит к невозможности согласования действий отдельных социальных организмов и к настоятельной потребности объединения под общим руководством.

Почему государства, возникшие на базе порождающих гидравлических цивилизаций, получили название, деспотия? В этом проявляются общесистемные закономерности, определяющие взаимосвязь структуры и функции - новая функция приводит к возникновению новой структурной единицы, которая обособляется, начинает жить самостоятельной жизнью, преследовать свои интересы, а если она представляет власть, то всегда превращается в отдельную от остального общества властную корпорацию - собственно, государство (в узком смысле).

Исторический опыт показывает, что цивилизация - есть та основа, на которой возникает и в дальнейшем паразитирует государство. При этом возникает параллельная цивилизация, обусловленная деятельностью государства - государственная цивилизация. Две цивилизации - народная и государственная могут либо сосуществовать параллельно, либо слиться частично или полностью. Властная государственная корпорация формирует сословие, выделяющееся из основной массы народа, живущее по особым правилам, а его интересы сосредоточены в значительной мере на сохранении и приумножении власти и богатства. Естественно, все цели властной корпорации достигаются за счет общества, силами общества и благодаря достижениям цивилизации. Особенности государства (в широком смысле) в значительной мере связаны с наличием или отсутствием необходимых связей и отношений взаимозависимости между властной корпорацией и народом. Там, где эта взаимозависимость сильна, возникают общие интересы, деспотия обретает "человеческое лицо", государственная цивилизация становится частью общенародной. Так происходит, если основная функция государства - организационная - становится органичной частью экономических и правовых отношений в обществе.

Следует отдать должное именно восточным деспотиям - у них согласование интересов властной корпорации с интересами всего государства и всего общества проявилось в весьма высокой степени. Возьмем, к примеру, вопрос об "ограблении правительством своего собственного народа", которому так соболезновал Маркс. Даже если исходить из марксистских позиций, согласно которым все продукты переносят свою стоимость в конечный продукт производства, а рабочая сила создает новую стоимость, попробуйте оценить стоимость исходного продукта - воды - абсолютно необходимой для земледелия и входящей в стоимость конечного продукта. С позиций земледельца вода бесценна, она равнозначна самой жизни, ибо без воды Великая Китайская равнина превратится в пустыню, а население вымрет. И эту воду земледелец получает, по сути, бесплатно, а по факту - отдавая за нее часть урожая и выполняя общественные работы, необходимые для поддержания и развития гидросооружений. И эта вода обеспечена организующими действиями правительства при помощи армии чиновников. Сама постановка вопроса с позиций ограбления или эксплуатации народа неуместна в корпоративном государстве, где существует взаимозависимость народа и государственного аппарата, которую невозможно оценивать в терминах стоимости, причем нарушение этой взаимозависимости равносильно краху государства. Поэтому там отсутствовало рабство, которое разрушало бы единство общества, там каждый земледелец имел возможность получить образование, стать специалистом-чиновником и продвинуться достаточно высоко в чиновничьей иерархии (нормальное государство не разбрасывается талантами), там чиновничье сословие формировалось на основе жесткой системы отбора с помощью экзаменов (в варианте Китая). Государство обеспечивало защиту трудового населения от внешних и внутренних врагов, взамен за службу в армии и строительство оборонительных сооружений. Наиболее красноречивый факт, свидетельствующий об эффективности системы типа восточной деспотии - прирост населения. В Китае была заселена и освоена почти вся Великая равнина, прорыто в общей сложности почти 300 тысяч километров каналов. Благодаря этим каналам 1,5 млн. кв. км. освоенных посевных площадей в наше время способны прокормить 1.5 млрд. населения. Можно сделать итоговый вывод - в восточных деспотиях возник экономический, организационный и правовой механизм, являющийся продолжением предшествующей цивилизации и вполне с ней согласованный. Эволюция исходной цивилизации шла не путем раскола, а путем трансформации.

Уже история Древнего Египта дает примеры ужасающих последствий краха центрального правительства. Во время так называемого Первого переходного периода (2250 - 2050 гг. до н. э.) вследствие политических раздоров и анархии произошла утрата государственного единства. Это стало причиной развала общеегипетской ирригационной системы, что вызвало экономический кризис и массовый голод. Сложное административное устройство пришло в упадок, в стране бродили разбойничьи шайки, были разграблены заупокойные храмы и усыпальницы, совершались набеги кочевников и ливийцев. Крах государства грозил обществу намного большей опасностью, чем самые свирепые формы деспотизма, как например те, что возникли в Китае после реформ уже упоминавшегося недобрым словом Шан Яна (4-й век до н. э.) в царстве Цинь. Ценности организации и единства оказываются выше ценностей свободы.

Функционирование корпоративного государства возможно только благодаря выстроенной системе корпоративных отношений, регламентирующих функции, права и обязанности всех членов общества. (Ordnung Эber alles - порядок превыше всего). Вместе с тем, в большой корпорации существует малая корпорация - власть, которая инкорпорирована в общество своей нижней, наиболее разветвленной частью - управленческой бюрократией. Эта часть реализует управленческие функции государства и в то же время является "изолирующей прокладкой" между верхушкой власти во главе с владыкой (царем, императором) и основными массами народа. Вся система отношений закреплена в государственных институтах, сословной и бюрократической структуре, соответствующей структуре и функциям государства, в системе сборов и раздач, а также всякого рода реликтах, вроде принадлежности субъекта к членам правящей династии, или наличия в числе его предков выдающихся личностей, из своих могил оказывающих благотворное влияние на своих далеких потомков. Показательный пример - империя Тан, где всяческая регламентация была доведена до высшей степени совершенства, с точностью до каждого даня жалования, каждого цина земли (отдельно наследной и служебной), которые полагаются чиновнику того или иного ранга, каждого куска белого шелка, выделяемого на его похороны, каждого чи в размере могилы и каждого джан в ее высоте, каждого цуня в размере фигурки, которая ложится в гроб, и каждого слова, произнесенного высоким чиновником на похоронах более низкого. При этом служебные должности составляли 30 рангов, военные должности - 30 рангов, почетные должности - 30 рангов, наградные должности - 12 видов, титулы знатности - 12 видов, не считая огромного числа женских видов знатности для повелительниц разного уровня, дворцовых жен императора и наследника, матерей наложниц из императорского дворца и дворца наследника, аристократок, наложниц ванов, гунов и чиновников. Каждый земледелец был переписан, каждой деревне был определен смотрящий, реализующий установленный порядок действий, собирающий установленный налог и докладывающий о всех событиях, достойных внимания, выше по инстанции. Не кажется удивительным, что китайцы столь не любят жить во времена "великих перемен", когда вся эта выстроенная и выверенная система начинает рушиться, и прекрасную Ян-гуйфэй, любимую наложницу императора Тан, одну из четырех знаменитых красавиц древнего Китая, убивают при помощи тонкого шелкового шнурка.

Ценность идеально, подобно часовому механизму, функционирующей системы государства становится высшей ценностью, и это вполне соответствует общественной практике, и это осознает каждый член общества. Потому что гибель этого государства означает голод, смерть, разруху, банды грабителей, одичание и беспросветный мрак будущего. И ценность отдельного человека становится ничтожной, потому что потеря высшей ценности - государства приведет к неисчислимым человеческим жертвам.

Совершенный часовой механизм перестает работать от маленькой соринки, попавшей в зубчатое зацепление, он требует герметизации, защиты от ударов и потрясений. Корпоративный механизм государства перестает нормально работать, если нарушается согласование в работе его институтов. Это бывает связано с внешней агрессией или природными катаклизмами. Серьезный сбой в работе одного из институтов, например в системе сбора налогов или в финансовой системе, влечет за собой раскручивающийся клубок проблем, цепочку причинно-следственный связей, приводящую к глубокому кризису, выход из которого может длиться многие годы.

Причины глубоких внутренних кризисов, время от времени возникающих в восточных деспотиях, имеют двоякую природу. С одной стороны, это явно избыточное разрастание аппарата государственной власти, подобно раковой опухоли поглощающего все возрастающие ресурсы, и теряющего легитимность в глазах общества, с другой - потеря способности этого общества к самостоятельности и самоорганизации - укоренившийся патернализм. Длительное существование народа в условиях деспотии изменяет ментальный тип человека в полном соответствии с марксистским - "бытие определяет сознание". Возникает новая цивилизация, идеально приспособленная к жизни в условиях деспотии. В обществе, где один человек - ничтожен, где падают ниц перед правителем, где процветают телесные наказания и унижение достоинства, где собственность любого члена общества и сама его жизнь зависят от воли владыки, где принудительные общественные работы являются нормой, формируется вполне адекватное общественное сознание, сводящее к минимуму возможный душевный дискомфорт. Все с неизбежностью приходит в соответствие. Морально разложившаяся власть становится легкой жертвой внешней агрессии, а народ способен лишь долго и тупо ждать, пока где-то там наверху произойдет смена правящей династии, пока часть этого народа не используют в качестве пушечного мяса, или пока ханьцев не сменят кидани, а тех - чжурчжэни, затем монголы или маньчжуры, чтобы опять организовано взяться за чистку каналов, восстановление святынь и продление Великой китайской стены. Этот народ вынесет все.

***

Восточная деспотия представляет собой базовый (идеальный) тип государства - централизованное государство-корпорацию, в котором реализовано полное включение всех членов общества в систему корпоративных связей и полная внутренняя согласованность во всех измерениях. Характерной чертой генезиса (зарождения и формирования) данного типа государства является его органическое соответствие типу порождающей цивилизации. Наиболее полное и совершенное воплощение этот тип государства нашел в историческом Китае (по крайней мере, в некоторые периоды), где полноту связей обеспечила технология, а точнее - вода - система гидротехнических сооружений общегосударственного масштаба, требующая централизованного управления, ответственного отношения всех членов общества к своим обязанностям и неразрывной связи экономики и государственной организации. Все это поддерживалось соответствующей идеологией (конфуцианством). Другие функции государства (правовая, социальная, образовательная, оборонная, внешне и внутреннеполитическая) органично вытекали из основных - экономической и организаторской функций. Эволюция цивилизации при такой системе столь же естественным образом превращала человека из личности в функцию, точно соответствующую занимаемому месту в общем механизме. То, что не было включено в эту гидравлическую цивилизацию, например горный Тибет или зоны сухих степей, оказывалось чуждым и стремилось к обособлению. Именно внутреннее совершенство и завершенность данного типа организации стала причиной ее "тупиковости".

Индустриальная система - продукт Нового времени, требовала децентрализации экономического механизма, сетевых форм организации - свободного рынка товаров, труда и капитала, а также свободной конкуренции, реализующей отбор лучших из лучших. Товарищ Сталин, построивший Советский Союз по образцу самой свирепой деспотии времен Шан Яна, продемонстрировал исключительную эффективность этой модели в мобилизационных режимах, когда народ как единое целое подчинялся высшей воле, и полную ее неспособность обеспечивать насущные потребности людей в установившемся режиме обычной жизни. Общество прорастало неформальными и нелегальными связями, хоть как-то компенсирующими отсутствие нормального рынка. Попытка Михаила Горбачева встроить рынок в существующую систему с целью придать ей "человеческое лицо", наглядно показала несовместимость вертикальной иерархической системы и сети.

Как и в варианте гидравлической цивилизации, причина появления новой формы организации - децентрализации, имела технологическую и масштабную природу. Действительно, нетрудно себе представить централизованное управление цехом, кораблем, фабрикой или заводом. Увеличение масштаба меняет дело. Если некое предприятие получает необходимые комплектующие изделия из сотен других предприятий, каждое из которых в свою очередь охвачено аналогичными связями, то попытка объединить все это в единой системе управления кажется абсурдной. Тем не менее, последняя масштабная попытка создать подобную систему была предпринята в СССР и продемонстрировала ее полную несостоятельность. Казалось бы, деспотия выполнила свою историческую миссию и канула в лету, а всякие попытки ее возрождения даже в самых мягких формах, в современных условиях будут проявлением анахронизма и чреваты перспективой неизбежного отставания. Это наглядно показал опыт разделенных народов - двух Германий и в особенности - двух Корей.

К сожалению, во всем этом деле существует инерционный фактор - ментальность народа, имеющего многовековой опыт деспотизма, слабо социализированного, не имеющего навыков борьбы за свои права и не ценящего свободу, потому что свобода - это ответственность. Все это в комплексе характеризуется термином, патернализм. Такой народ не только не будет сопротивляться проявлению деспотических тенденций в государственном строительстве, но наоборот, будет их вожделеть, так как стремится получить благополучие, защищенность и стабильность в обмен на пугающую и голодную свободу, где он сам должен отвечать за свое будущее. Я не удивлюсь, если подобные тенденции со временем возобладают в Китае и России. Их признаки прямо следуют из свойств деспотий: рост доли государственного сектора экономики, монополизм, государственное (бюрократическое) регулирование во всех областях, включая культуру, соответственно - огромный рост числа бюрократов, отсутствие гарантий частной собственности, использование сырьевого ресурса в политических целях. Как следствие - автаркические тенденции - ограничения для иностранного капитала, изоляционизм, возвышение роли силовиков, предельная централизация и несменяемость верховной власти. (Все это уже наблюдается в России). В такой системе каждый член общества оказывается включен в корпорацию, его лояльность системе и необходимость жить по корпоративным правилам становятся условием его личного процветания (или хотя бы приемлемого существования).

Для деспотии существенную роль играет наличие, так называемых, скреп - термин, возникший в последнее время в Росси и обозначающий некую ценность, способную объединить весь народ. В прежние времена в Китае такой ценностью были каналы, объединяющие народ на принудительных общественных работах, но при нынешних технологиях потерявшие актуальность. Ценностью могла быть вера, но не какая-нибудь, а наша, истинная. В наше время только ислам, и то далеко не везде, может похвастаться эффективностью такой скрепы. В Росси есть природная скрепа, даже две - это стальные трубы нефте и газопроводов, пронизывающие страну от Сибири до западных рубежей. Эти скрепы дают гарантию от социальных потрясений, а для правящей верхушки обеспечивают вожделенное, "Царствуй, лежа на боку!" Там, где общество слабое, его затягивает в воронку деспотизма. Сильные общественные организмы попытаются вырваться из воронки, создавая внутренние напряжения, угрожающие целостности системе.

Крайне любопытно - сумеет ли деспотия адаптироваться к условиям постиндустриального общества? На мой взгляд, у России есть все предпосылки, чтобы справиться с этой задачей. Главная из них - рента на природные ресурсы, как основной источник доходов государства. Экономика, базирующаяся на эксплуатации природных ресурсов, порождает, так называемый, раздаточный тип экономики, которому соответствует централизованный, сословный и бюрократизированный тип государства. (О.Э. Бессонова. Раздаточная экономика России). Система раздач, с одной стороны, невозможна без централизации управления, с другой - охватывает общество вертикальными связями, когда нижние звенья структуры оказываются в зависимости от верхних (не слабее, чем помещики от царя во времена Ивана Грозного). Таким образом, организация государства становится неотъемлемой частью системы социально-экономических отношений. Теоретически такая система, будучи в изоляции, может существовать неограниченно долго, медленно погружаясь в технологическую отсталость (так называемое, ресурсное проклятие).

Есть множество рекомендаций, касающихся снятия или хотя бы уменьшения ресурсного проклятия. Как показывает опыт, обладание ресурсом становится позитивным фактором для государства и общества только при наличии развитых институтов демократии. В варианте России самым действенным, на мой взгляд, методом в этом плане стало бы использование большей части ренты с природных ресурсов для инвестиций в человеческий капитал (образование, здравоохранение, наука, экология) и инфраструктуру, при одновременном существенном снижением налогов с производящих предприятий и материальном стимулировании стратегически важных отраслей. Впрочем, это было бы совсем другое государство.

***

Корпорация-государство в идеале предполагает полное включение всех членов общества в систему корпоративных отношений. Красота идеальной конструкции в реальности нарушается неидеальностью базового структурного компонента - человека, со всеми его "родимыми пятнами", а также невозможностью достаточно полного включения в систему каждого члена общества. Что произойдет, если определенная часть общества не включена в корпоративную систему, причем, как правило, ею оказывается бо?льшая и производящая часть? В этом случае, так сказать, "усеченной" корпорации произойдет раскол общества по "линии усечения", функциональная связь "верхней" и "нижней" части пирамиды трансформируется из преимущественно организующей в преимущественно паразитарную.

Здесь мы сталкиваемся с третьей фундаментальной и широко распространенной формой биологического и социального взаимодействия паразитизмом, когда один организм - паразит живет за счет другого. В варианте социальных организмов можно говорить о явлении - социальный паразитизм, когда один социальный организм, социальный паразит, живет за счет другого, причем этот другой вполне может обходиться без первого. Социальный паразитизм всегда представляет собой ту или иную форму господства и принуждения. Этим он коренным образом отличается от корпоративности, когда господство является функциональной формой организации и реализуется без принуждения, по осознанному и добровольному согласию подчиненных. Паразитизм - природное явление и возникает всякий раз, когда возникают подходящие условия. Приходит к предпринимателю человек и "предлагает" за определенную плату (дань) стать для него "крышей". Приходят послы соседнего племени с предложением добровольно "отдать землю и воду" и платить дань, то есть стать данниками или подданными. Предпосылки для социального паразитизма возникают уже в родоплеменных социальных организмах - вождествах. Вождества с авторитарными вождями, сословиями и наследственной властью лидеров - полные аналоги деспотий различного типа, возникших в более поздние времена.

Классический пример - персидское государство Ахеменидов (провозглашение первого царя Ахемена - 705 год до н. э.), которое началось с последовательного покорения древними персами соседних племен, а во времена Кира II достигло чудовищных размеров. Простейший принцип - захвата соседей, рекрутирования части из них в армию, (рассмотренный в п. 2.3 "метод орды", идущий с положительной обратной связью) и безжалостная эксплуатация оставшихся, неоднократно практиковался в дальнейшей истории человечества. Сердцем империи была, естественно, армия - средство устрашения и подавления любых проявлений неповиновения. (Например, при правлении Дария I произошло 20 восстаний, при подавлении которых погибло около 150 тыс. восставших). Поражение армии приводит к автоматической ликвидации империи. Именно связка, государство-армия - наиболее характерная черта данного имперского типа государственности. Лишенное аппарата насилия, государство моментально исчезает, и от него не остается ничего, кроме дорог, построенных для быстрой доставки войск к местам восстаний, и пышной столицы. Точно так же ничего доброго не остается в памяти покоренных народов.

В данном варианте империи-сатрапии корпорация включает в себя имперскую правящую верхушку в столице и сатрапов, вместе с минимально необходимым бюрократическим и силовым аппаратом, управляющих отдельными порабощенными народами на местах (в сатрапиях). Органической частью корпорации является силовой аппарат (армия, полиция) и вспомогательные службы (в числе которых имперская почта). Сатрапии поставляли воинов, ремесленников и налоги (230 тонн серебра в год во времена Дария I). Сами народы при этом имели независимую (не включенную в правящую корпорацию) исторически сложившуюся внутреннюю организацию, лишенную силовой составляющей. Здесь мы имеем дело с чисто паразитарной надстройкой-корпорацией, предназначенной чтобы властвовать и обогащаться. Разнородность и разобщенность внутренней структуры империи в этом случае не имеет значения. Очевидно, что в данном государстве сосуществовало несколько цивилизаций, удерживаемых силой в рамках державы. Это явление характерно для империй. Кроме того, в империях существовала цивилизация правящей верхушки, изолированная от основного народа сословными барьерами.

Характер организации государства во многом зависит от характера "усечения" корпорации. Исторически близкий для нас пример - возникновение и становление Московского государства в рамках одного этноса, а затем - Российской империи. Процесс ликвидации наследственного вотчинного землевладения, характерного для Руси, был в основном завершен при Иване Грозном переходом на поместное землевладение, при котором земля вместе с крестьянами, так называемое, поместье, передавалась во временное владение помещику в обмен на службу царю. Владение продолжалось до тех пор, пока продолжалась служба (в основном, военная пожизненная). Образовалась корпорация, царь - помещики, жесточайшим образом зависящие от царя и выполняющие к тому же силовую функцию державы. Крестьяне остались вне корпорации и превратились в объект эксплуатации. Раскол общества приводит к возникновению двух отдельных цивилизаций - государственной и народной. Нерушимый союз царя и помещиков (рабское подчинение помещиков царю) обеспечивал государству исключительную стабильность. При Петре I, когда главной действующей силой армии вместо кавалерии стала пехота (крестьяне-рекруты), отпала столь жесткая необходимость в помещичьей военной службе, они получили право наследственного владения поместьями и стали именоваться дворянами. Обязательность какого-либо служения в условиях мирного времени была полностью упразднена в 1762 году Петром III. Характерно, что дарование "свобод" дворянам сопровождалось последовательным ограничением прав крепостных крестьян, которые при Екатерине II были превращены в фактических рабов. (Как было сказано в законодательстве "управляются на твердых основаниях законов, учреждений и установлений, от самодержавной власти исходящих"). Ясно, что крестьянская цивилизация вполне могла существовать сама по себе без паразитарной надстройки, причем более успешно, что реально имело место даже на скудных землях европейского севера России, а также во многих местах необъятного материка, куда не дотягивалась ненасытная самодержавная власть и где беглые крестьяне образовывали свободные общины. Роль государства в экономическом механизме страны сводилась лишь к сбору налогов, так же, как в монгольский период. В отличие скажем, от Китая, государство не было включено в экономический механизм, и поэтому не существовало единого народа, единой нации. При этом "сеятель наш и хранитель" - русский мужик, не только защищал, но и расширял пределы империи.

Впрочем, расколотое общество обладает одним достоинством - эксплуатируемая часть общества, так называемый, народ, продолжает сохранять свои цивилизационные основы и свою культуру, невзирая на процессы, происходящие "наверху", в государстве. Завоевания и смены режимов, реформы и перевороты - все это происходит в заоблачных высотах, а внизу, на земле земледелец все так же изо дня в день продолжает тянуть свою обычную лямку. Поэтому дошли до советских времен ценности общинной цивилизации русского народа, на которых продолжал паразитировать тоталитарный режим.

Деспотия представляет собой аттрактор, в который сваливались все социальные организмы по мере того, как ослабевала цивилизационная основа человека, сформировавшаяся в догосударственный или демократический период. Особенно наглядно это видно на примере Древней Греции, где уникальный и единственный в своем роде по степени совершенства пример Афинской демократии (с 500 по 321 г. до н. э.) реализовался на фоне "свистопляски" непрерывно меняющихся форм государственности в сотне других государств-полисов. На фоне этого волнующегося моря как нерушимая скала в течение почти тысячелетия стояла Спарта - государство-корпорация, базирующееся на тех же родоплеменных ценностях предшествующей порождающей цивилизации, по сути, специфическая форма деспотии, сохраняющая целостность и стабильность благодаря постоянным усилиям, направленным на сохранение равенства всех членов общества и недопущение частной собственности. Не менее уникальна полтысячелетняя борьба народа Рима за сохранение республиканского строя, неотвратимо стремящегося к олигархату, принципату и наконец, империи, которая в восточной части приобрела черты деспотии и существовала еще тысячу лет. Особенности цивилизации свободолюбивых германских племен проявили себя и в феодальной раздробленности Европы, и в жизни свободных европейских городов, но общая направленность процесса государственного строительства была вполне определенной - абсолютная монархия - европейская форма "усеченной" деспотии. Хороший пример для сравнения различных типов деспотий предоставляет Испания, где во времена Кордовского халифата (ранее - эмирата) существовала деспотия восточного типа, мощное поливное земледелие в Андалусской долине на реке Гвадалквивир, чрезвычайно развитая культура, ремесла и торговля. После победы Реконкисты (возобновления христианства) поливное земледелие и общая культура пришли в упадок, а население уменьшилось на порядок (примерно в 10 раз). Наконец, уникальный для условий Европы тип государства возник в Польше (позднее - Речи Посполитой) - шляхетская демократия (демократия только для шляхты) с весьма ограниченными функциями выборного короля и с крестьянами-полурабами. Внутренние конфликты между королем и шляхтой привели к потере устойчивости государства, и оно претерпело раздел между агрессивными соседними империями в конце 18 столетия. Агрессивность империй, их направленность на экспансию и победы, не оставляет шансов для длительного мирного сосуществования с демократическими соседями. И в тоже время, не возникает сомнения в военном превосходстве имперской военной машины, обладающей практически неограниченным количеством "пушечного мяса" и способной сосредоточить необъятные ресурсы в военной сфере. "У меня только два союзника - армия и флот", провозгласил один российский император.

Причина таких явлений связана с природным несовершенством человека - власть способствует обогащению, а увеличение богатства - усилению власти. В целом возникает процесс, идущий с положительной обратной связью и не имеющий внутренних ограничений со стороны самого человека, и если он не встречает на своем пути достаточно сильных препятствий, то теоретически форма господства приходит к своей финальной предельной форме - деспотии. Реальные же формы зависят от конкретных свойств цивилизации, на базе которой развивается процесс. Исторические примеры убеждают нас в главном - для противодействия деспотическим тенденциям необходимо предпринимать весьма значительные усилия по всем направлениям - организационным, экономическим, правовым. И успех в этом зависит от качества общества и качества человека. Утрата этих качеств в условиях государства происходит всегда, что неизбежно приводит к торжеству деспотии. Во всех известных из истории случаях длительного существования сильной государственной власти происходила трансформация и деградация цивилизационной основы государства. Особенно хорошо этот процесс был задокументирован в Древнем Риме, что впоследствии позволило исследовать его во всех отношениях.

Все формы раскола общества и эксплуатации большей его части властной верхушкой принципиально ограничивают скорость развития, так как созидательный потенциал основной массы населения используется крайне неэффективно. Это - путь в тупик. В Новое время, при переходе от примитивного земледелия к предпринимательству, качественно выросла роль человеческого фактора, активности, интеллекта, образования, отбора лучших из лучших, использования человеческого потенциала большинства. Условия и образ жизни простого народа в Новое время становятся определяющим фактором успешного развития государства и ведут к его неизбежной трансформации в направлении ликвидации сословных барьеров и демократизации. Это была вторая причина конца деспотии, как ведущей формы государства и ведущей тенденции государственного строительства.

Деспотия не выдерживала конкуренции с новой формой государства, возникавшей в 19 веке - национальным государством, когда главным субъектом государства стал весь народ, включенный в данное государство - так называемая, нация (гражданская нация, гражданское общество). Национальное государство, с одной стороны, ликвидирует внутренний раскол общества, а с другой - тем самым усиливает корпоративные тенденции государственности за счет включения всех членов общества в число граждан, обладающих одинаковыми правами. Нация становилась высшей, почти сакральной ценностью, которой служило государство. В свою очередь нация должна была самоотверженно служить государству, в частности, платить ему огромные налоги, а военную службу обязан был проходить каждый мужчина. Размер армий стал достигать чудовищных величин, несопоставимых с теми, что были во всей предшествующей истории. Место сакральных ценностей занял патриотизм и гражданский долг (по-другому - одобрение политики государства), а через демократизм и либерализм родного национального государства все яснее стал проглядывать хорошо знакомый оскал деспотии, (но уже в виде "воли народа"). И если корпоративные отношения проникают во все сферы общественных отношений, то возникает монстр - тоталитарное государство-корпорация, или по-другому - деспотия в форме национального государства. И уже две мировые войны потрясли мир, и ядерное оружие превратило земной шар в пороховую бочку, вожделенно ждущую запала.

По-видимому, государство в принципе обладает набором свойств, наносящих вред человеческой природе. Военная мощь государства в сочетании с авторитарным лидером - взрывоопасная смесь, в наше время угрожающая всему человечеству. Само существование государства становится общечеловеческой проблемой. Возникает вопрос - существует ли такая форма организации общества, которая сочетала бы все то, несомненно полезное, что связано с наличием государства, но при этом была бы избавлена от всего (или хотя бы значительной части) несомненно плохого или опасного? При этом мы исходим не из завиральных проектов анархистов, а из реальности.

***

Противоположный полюс в море форм организации общества, когда государства (в узком смысле, как властной корпорации) нет вообще, или же оно присутствует в относительно малом количестве, обозначим как безгосударственная форма организации общества или сокращенно - безгосударственность, которую можно рассматривать как явление (отсутствие государства), как свойство общества или его части, и как тенденцию развития, связанную с ограничением роли государства. Чтобы лучше понять безгосударственность, уточним, что есть государство. Основные черты государства состоят в следующем: существует властная организация (корпорация, реализующая власть), обладающая суверенитетом на определенной территории (верховенством ее власти, то есть возможностью принимать решения в отношении народа, проживающего на данной территории). Господство (власть) реализуется при помощи установленной этой властью системы права, функционирование которой обеспечивается соответствующим органом (органами). Защита суверенитета от внешних и внутренних угроз обеспечивается армией и полицией. При этом все действия, осуществляемые от имени государства, в том числе применение силы, объявление войны, признаются легитимными (согласными с законами и волей народа). Собственно эта властная организация (корпорация, машина), включая все исполнительные органы, и есть государство в узком смысле. Государство в широком смысле есть властная организация, плюс подвластный народ, плюс территория. Верхушка государства есть правительство, а в более старые времена - суверен и правительство, выполняющее (в основном) волю суверена.

Пожалуй, главный, чисто формальный признак наличия государства состоит в том, что основная масса народа (низшие сословия) не имеет права владения оружием. Это свидетельствует о существовании внутреннего раскола общества, при этом народ лишен возможности эффективно сопротивляться принуждению и насилию. Ну и, кроме того, власть государства распространяется на четко очерченный границами регион, за пределами которого эта власть тут же прекращает действие, как если бы наткнулась на невидимую стену.

Безгосударственность (как явление) в чистом виде, когда в обществе нет властной корпорации, существует в сообществах кочевых народов, среди многих горских народов, а также у большинства северных народов. (Реально в наше время "ничейных" земель не существует (кроме Антарктиды), но такая зависимость от государства - собственника земли является чисто формальной). Это характерные примеры того, как технология жизни в природных условиях сухой степи, гор или крайнего севера становится определяющей по отношению к системе общественных отношений, демографии и ментальности. Действительно, в условиях малопродуктивной евразийской степи (не говоря о пустыне) плотность населения не может превышать в среднем 2 человека на кв. километр. Кроме того, люди вынуждены непрерывно кочевать со своими стадами достаточно малыми группами (5 - 7 семей) на больших пространствах. Поэтому кочевое животноводство существует уже несколько тысячелетий и "дотянуло" до наших дней в практически неизменном виде. Большинство горских народов были постепенно покорены державами или империями, но многие из них адаптировались к жизни в составе государства, продолжая поддерживать собственную традиционную культуру общественных отношений, где высшая ценность - свобода.

Характерной особенностью данных типов социальных организмов была низкая плотность населения и суровые природные условия. При этом естественным образом возникает кооперативный тип отношений, как единственно возможный, и вырабатываются соответствующие социальные практики, становящиеся основой цивилизаций. (Желающим лучше узнать суровую реальность, рекомендую прочитать документальную книгу Фритьофа Нансена "Жизнь эскимосов"). Отметим, что соседство кочевых и богатых оседлых цивилизаций могло порождать паразитарный вектор развития у кочевников, о чем свидетельствует, в частности, многовековая история Китая, который служил еще одним "природным ресурсом" для многих кочевых племен. Дело в том, что технология кочевого животноводства несамодостаточна, так как не может обеспечить человека всеми необходимыми продуктами. Поэтому контакты кочевников с оседлыми цивилизациями возникали с необходимостью и могли принимать различные формы.

Большие развитые цивилизации древности, прежде всего финикийская и греческая, расширяли ойкумену как безгосударственные колонисты на пустых землях, или на землях, занятых варварами, но с их разрешения, без захвата. Среди финикийских колоний образовалось только одно государство - Карфаген. (О мирных методах колонизации красноречиво говорит миф (может история) о Дидоне, основательнице города). Чтобы создать колонию на пустом месте, как теперь говорят, "с нуля", нужно было наличие необходимой технологии, высокий уровень организации и, безусловно, свобода. Естественно, на базе таких высокоразвитых и организованных порождающих цивилизаций могли возникнуть соответствующие безгосударственные социальные организмы. Они представлены вторым типом безгосударственности, который существовал в городах-государствах, где решения принимались на всеобщем собрании граждан (экклесиях в Греции или вече на Руси). (Термин, город-государство, в данном контексте характеризует форму пространственных отношений, а термин, безгосударственность - тип социальных отношений. Поэтому внутреннее противоречие в терминологии - кажущееся). В мирное время в них преобладал кооперативный характер отношений, но все граждане имели право владения оружием, и во время войны город легко превращался в корпорацию типа военной диктатуры, которая прекращалась сразу же по окончанию войны. Такая гибкость социальных отношений свидетельствует о высоком уровне сознания людей и высоком качестве цивилизации.

Третий тип - безгосударственность в государстве - западноевропейские свободные самоуправляемые города, возникшие на базе соединения античных традиций и порождающей цивилизации свободных древних германцев. Отметим, что "дикость" варварских цивилизаций Европы чрезвычайно преувеличена. Войска Юлия Цезаря свободно перемещались по всей Европе дорогами варваров. Кельты (предки в частности ирландцев, шотландцев и валлийцев), населявшие территории Западной Европы с первого тысячелетия до н. е., уже начиная с VIII века до н. е. имели достаточно развитое и разнообразное ремесло, в частности среди найденных изделий Гальштатской культуры (VIII - VI вв. до н. э.) уже был знаменитый шотландский тартан, точнее его предок - клетчатая ткань достаточно высокого качества, произведенная с применением ткацкого станка.

Существование старых городов и возникновение новых связано с необходимостью развития ремесел и торговли, а для их развития требуется только одно - свобода. В этом процессе ведущую роль играли старые германские города, которые еще с варварских времен были исключительно центрами ремесла и торговли и продолжали сохранять эту традицию (Кельн, Трир, Аугсбург, Регенсбург и многие другие). Феодалы и король были вынуждены считаться с наличием городов, хотя там вообще не действовала их власть. В городах люди имели оружие и при необходимости создавали ополчение, действовал орган самоуправления, магистрат (муниципалитет), который выполнял административные и судебные функции (организацию ремесленной и торговой деятельности согласно соответствующим правилам, организацию выборов и т. д.). Функции магистрата были четко ограничены. Позже вольности городов были зафиксированы в соответствующих соглашениях между королевской властью и городами (Любекское право 1226, Кульмское право 1233, Магдебургское право 1235). Все эти права в свою очередь базировались на обычных правах германских племен и соглашениях, действующих еще со времен Римской империи. То есть традиции родоплеменной вольности стали еще одним из источников европейской свободы. Более того, свободные города начали создавать свободные союзы городов (Прирейнская лига, Швабский союз, Гейдельбергский союз). Ганзейский союз возник в 1241 году и просуществовал до 1669 г., пока королевская власть окончательно не задушила независимость городов. Он включал 200 городов по всей Балтике и Северному морю, а также имел массу контор от Новгорода до Исландии. Это была цивилизация, надгосударственное образование, возникшее и существовавшее независимо от государственной власти и распространявшееся по воле свободных людей. Чужеродность свободных городов по отношению к государству подчеркивается тем фактом, что государственная власть короля или феодалов все время оказывали давление на города, включая военное противостояние. Война европейских государств против городов в основном завершилась в 1670 году победой государств, за исключением Нидерландов и Швейцарии. Еще раньше была утоплена в крови свобода русских городов Новгорода и Пскова, причем основательно, с последующей "зачисткой", методом, впоследствии ставшим характерным для России - депортацией коренного населения и привозом на их место московитов.

Четвертый тип безгосударственности возникает в расколотом обществе. Часть общества, не включенная во властную корпорацию государства (в государство в узком смысле) и составляющая эксплуатируемую часть населения, образует отдельную цивилизацию, существующую в достаточной мере автономно и значительно отличающуюся от государственной цивилизации. Типичный пример - общинная цивилизация коллективистского типа российских крепостных крестьян, цивилизации поморов, черносошных крестьян севера России и Сибири, старообрядцев, казаков, а также различных народов из категории так называемых, инородцев. Здесь речь не идет о сословных различиях, хотя, например, жители городов (в Российской империи - городские обыватели, главным образом, ремесленники и рабочие люди) столь заметно отличались от крестьян, что их вполне можно было бы отнести к отдельной цивилизации. Однако, в отличие от ремесленников, в среде крестьян (казаков, поморов и т. д.) мы имеем дело с социальным организмом, способным существовать полностью самостоятельно и обладающим всеми необходимыми социальными институтами, культурой, организацией и технологией. Более того, попадая на новые земли, где нет государственной власти, российские крестьяне создавали общины традиционного типа и вполне успешно существовали даже в непривычных условиях. (Характерный пример, старообрядцы из Стародубщины и Ветки, насильственно переселенные в 1735 и 1764 годах в Забайкалье, перенесли туда, в условия сухой степи, высокую земледельческую культуру Северщины и сохранили свои культурные традиции).

Наконец, пятый тип - безгосударственное сообщество в рамках государства. Для такого сообщества государство (в широком смысле) служит внешней средой обитания. В числе таких сообществ могут быть общины национальных меньшинств (диаспоры), церковные (в том числе сектантские) общины, тайные организации (в том числе, преступные сообщества), а также современные большие корпорации, выполняющие многие функции (прежде всего, социальные), характерные для государства. Социальная роль и значимость таких сообществ для человека обсуждалась в разделах 3.2, 3.3, 4.3.

Функционирование безгосударственных сообществ напрямую зависит от качества входящих в него членов, а также от размера сообществ. По-видимому, устойчивое функционирование сообщества бо?льших размеров, предъявляет бо?льшие требования к качеству человека, прежде всего, в отношении социализации. Характерной особенностью является высокая степень согласования прав и обязанностей - право владения землей и обязанность ее обрабатывать, право владения оружием и обязанность защиты от агрессии, право на участие в выборах, а также право быть избранным и обязанность выполнения функций выборного лица без получения вознаграждения (или за минимальное вознаграждение), право использования общественных фондов потребления и обязанность платить налог на их поддержание и т. д. В идеальном случае субъект и объект власти целиком совпадают и представляют собой все общество. Таким образом, безгосударственное общество функционирует на механизмах самоорганизации, с использование известных, проверенных практикой форм организации.

Классическим примером безгосударственности можно считать прямую демократию или народовластие афинского типа (500 - 321 г. до н. э.). Такой социальный организм мог возникнуть лишь из недр уникальной цивилизации, родившей аргонавтов (примерно 13 век до н. э.), давшей миру Гомера (8 век до н. э.), сумевшей преодолеть паразитарные тенденции и долговое рабство на начальной стадии развития государства (реформы Солона) и хорошо усвоившей все уроки истории - уроки олигархий и тираний. Существенны три особенности организации общества - во-первых, были предприняты все меры, чтобы не допустить возникновения правящей верхушки, располагающей достаточно большой полнотой власти и устанавливающей законы, (то есть, не допустить возникновения государства в узком смысле). Во-вторых, разделить богатство и власть, то есть принять меры для недопущения влияния богатства на власть. В частности, для этого применялся метод жеребьевки при выборе в совет пятисот, (готовивший законы для утверждения общенародным собранием - экклесией), а также огромное число присяжных в суде (500 человек из выбранных по жребию 6000), что исключало возможность подкупа. Наконец, в-третьих, практически каждый гражданин принимал участие в политической жизни, пребывая на выборных должностях и участвуя в экклесиях, что социализировало человека и формировало гражданскую ментальность. Исключительным правом занимать определенные должности обладали только профессионалы - военные стратеги и финансисты.

В Новгородской республике организация была не столь совершенна, но принципы похожи. Военное дело и суд были в руках князя, который избирался или призывался со стороны, исполнительная власть была в руках посадника, избираемого вечем на один или два года, - одновременно, председателя веча. Значительную роль играл, так называемый Совет господ (Боярский совет во Пскове), аналог законодательного органа, готовивший проекты решений для веча. Тем не менее, наличие веча не позволяло создать властную корпорацию, стоящую над народом и практикующую принуждение в качестве основного метода управления. Поэтому Новгородскую (и Псковскую) республику можно вполне отнести к безгосударственным образованиям. Несомненно, что и в этом случае решающую роль сыграли крепкие традиции народовластия предшествующей родоплеменной цивилизации.

Основной недостаток метода прямой демократии (народовластия) - ограниченность масштаба (в смысле охвата территории и населения), на котором возможна ее реализация. Увеличение масштаба с неизбежностью приводит к варианту представительской демократии, образованию автономных органов реализующих законодательные и исполнительные функции, а это - уже государство. Правящая надстройка превращается в корпорацию, имеющую собственные интересы не вполне согласованные с интересами народа, возникает избирательная система, управляемая олигархатом - процесс пошел. (Еще Жан-Жак Руссо отметил, что верховная власть народа неотчуждаема и неделегируема).

Малость масштаба влечет за собой неприятные последствия - невозможно создать большую, сильную армию, возрастает вероятность стать жертвой сильного агрессивного соседа. Отчасти, но не полностью, этот недостаток компенсируется при помощи союза нескольких социальных организмов (как, например, Пелопоннесский союз, нанесший поражение персидской армии). Классический и наиболее долговечный союз такого типа - Швейцарская конфедерация, существующая с 1291 года, созданная именно с целью защиты от внешней агрессии.

Но главная причина трудностей народовластия все же внутренняя, и корень ее - в человеческой природе. Не случайно именно в период афинской демократии сформировалась этика - система представлений о совместном общежитии, о возникновении общественных норм, объединяющих общество, противостоящих индивидуализму и агрессивности. Еще Пифагор (6 век до н. э.) призывал народы стремиться не к хорошим законам, а к хорошим обычаям - хорошие обычаи - это наилучшие законы. (Эта мысль, к сожалению, недоступна большинству наших современников). Необходимым условием стабильного существования общества является осознанное как необходимость большинством членов общества отношение к установившимся общественным нормам и правилам общежития. Особенно сильным испытаниям подвергается народовластие в периоды войн и бедствий. Так в результате Пелопоннесской войны в Афинах дважды (в 411 и в 404 годах до н. э.) устанавливалась олигархическая система правления, впрочем, свергнутая народом. (Наконец, 338 г. до н. э. Афины и почти вся Эллада были вынуждены подчиниться Филиппу Македонскому, отцу Александра. Великая эпоха народовластия близилась к завершению. Повсеместно торжествовало государство).

Народовластие в виде прямой демократии, как форма безгосударственности выражает природное стремление человека к свободе, равенству и справедливости. Поэтому оно является аттрактором, одной из естественных форм организации общества, соответствующей природе человека. Об этом свидетельствует спонтанное и независимое возникновение похожих форм народовластия в различных регионах мира, как в варварский, так и в более поздний периоды. Вместе с тем, этот аттрактор обладает малой глубиной, то есть большие возмущения могут выбить общество из его зоны притяжения и втянуть в более глубокий государственнический (в той или иной форме) аттрактор. Еще Аристотель отмечал, что демократии всегда страдали от беспорядочности и анархичности, что приводило к расстройству порядка и дисциплины, способствовало установлению тирании или олигархии. Русский палеонтолог и писатель-фантаст Иван Ефремов создал образ движения общества по "лезвию бритвы", где с одной стороны - анархия и охлократия, с другой - олигархия, тирания и деспотия.

Уже в древние времена стало ясно, откуда происходят опасности народовластию. С одной стороны - это олигархат. Соединение богатства и власти автоматически приводит к возникновению процесса, идущего с положительной обратной связью - власть используется для получения большего богатства, а большее богатство - для большей власти до тех пор, пока не узурпируется вся власть. Народ "освобождают" от функции обороны и поддержания внутреннего порядка и, естественно, отбирают оружие, далее предоставляют "права" и "независимый" суд - государство готово. Поначалу это может быть даже коллегиальный орган (например, власть "Тридцати тиранов" в Афинах), но тут же начинает работу топор, рубящий головы "врагам народа".

Опасность, исходящая с другой стороны - это слабость власти, точнее - слабость институтов народовластия, неспособных противостоять анархическим (безвластным) тенденциям, приводящим к хаосу. В этом отношении определяющую роль играет качество человека, те самые "хорошие обычаи", о которых говорил Пифагор или "осознанная необходимость" Аристотеля. Высокое качество человека есть необходимая причина возникновения сильных институтов народовластия, а не их следствие. (Здесь можно процитировать Руссо: "Если бы существовал народ, состоящий из богов, то он управлялся бы демократически. Но Правление столь совершенное не подходит людям"). То есть, для возникновения народовластия необходимы цивилизационные основания. Опыт истории показывает, что по мере утраты этих цивилизационных оснований происходит уменьшение составляющих народовластия в общественной организации, вектор развития движется в сторону деспотии. (На примере истории Рима это показал уже в 1 веке до н. э. римский историк Гай Саллюстий Крисп). Длительное пребывание в условиях сильной государственной власти приводит к изменению ментальности человека таким образом, что он теряет способность к народовластию. Этот процесс необратим. Невозможно искусственно создать институты народовластия и предоставить их "в пользование" народу, не готовому к народовластию. Функционирующие институты может создать только сам народ. Если мы видим в названии страны слово "демократия", да еще с приставкой "народная", то, скорее всего - это диктатура. "Плоховатый народец попался" - сетовал Сталин и как мог, воспитывал и подчищал этот народец. Точно так же оказался не готов к "свободе равенству и братству" французский народец после веков деспотии. Именно "третье сословие" - санкюлоты вынудили Конвент развернуть террор. И еще один, на первый взгляд, парадоксальный вывод можно сделать - устойчивое народовластие возможно только в условиях сильной власти, которая обеспечена институтами народовластия. В их числе - оборона и охрана общественного порядка, фискальная система, суд, защита частной собственности. В варианте безгосударственного народовластия мы имеем дело со сложным самоорганизующимся и самосогласованным во всех отношениях общественным организмом. Действительно, это похоже на движение по очень узкой дороге, по "лезвию бритвы". В Старом свете лишь одна страна сумела пройти по этому лезвию и в достаточно полной мере сохранить свои безгосударственные основания - Швейцария.

* * *

И тем не менее, безгосударственность существует и существовала всегда, как природное стремление человека к свободе и справедливости, подальше от государственной власти. Она - в сознании людей, в вере, что может быть, (а может уже где-то есть) такое общество, где все счастливы, живут в любви и дружбе, и нет угнетения человека человеком. Для одних - это Царство Христово, для других - монастырь, для третьих - коммунизм, для четвертых - полное безвластие (анархия). Наиболее практично подошли к делу коммунисты - они провозгласили, что главное - построить материальную базу, то есть обеспечить народ всеми продуктами потребления, а остальное приложится автоматически. Впрочем, впоследствии утверждалось, что потребности в продуктах всегда опережают возможности их удовлетворения, что реально наблюдалось в СССР, а потому - коммунизм "временно" откладывается.

Жизнь показала, что власть существует всегда. Даже над свободными животноводами-кочевниками властвует стихия. "Богачу достаточно одного джута (падежа скота), а багатуру - одной стрелы" - говорит монгольская пословица. "Скот на самом деле принадлежит бурану и сильному врагу" - это уже казахская поговорка. Даже в общинах, где нет вождей, существует власть обычаев, табу, запретов, предрассудков. Этнические общины (диаспоры) в государстве имеют дополнительно еще одну, собственную власть, например, кагал в еврейской диаспоре. Высшая мера наказания для еврея - изгнание из общины. Народовластие может представлять собой намного более сильную власть, чем так называемое, иго - власть завоевателей. Безвластие (анархия) порождает власть сильного над слабым и самое страшное - власть толпы. И не лучше ли в таком случае подчиниться власти Левиафана - государства, которое прекращает войну всех против всех, устанавливает порядок и дает защиту. Вопрос выбора. Как мы видим, китайский народ (далеко не самый глупый) однозначно выбрал восточную деспотию.

Вопрос оказывается не в самой власти. Власть в социуме есть средство организации общества. Вопрос в том, использует ли власть принуждение и в какой мере человек согласен с организующими действиями власти. Человеку нужны не молочные реки и кисельные берега, а чувство справедливости, которое он испытывает взаимодействуя с властью, другими словами, необходима согласованность ментальности (сознания) и организующих действий власти. Механизм действия системы народовластия (прямой демократии) позволяет обеспечить наилучшее согласование организации и ментальности (сознания) большинства народа. В системе государственной власти недостатки организации (управления) компенсируются принуждением, так как отсутствует механизм оперативной обратной связи с общества на власть. В системе народовластия достижимы условия, когда человек может жить с ощущением внутреннего душевного комфорта, поскольку правила общежития приходят в соответствие с обычаями народа. (Как писал Руссо, "...подчиняться закону, который ты сам для себя установил, есть свобода"). И тогда Сократ добровольно выпивает яд, отказавшись от предложения друзей покинуть город. (Трагическая смерть Сократа нанесла неизлечимую душевную травму его любимому ученику, Платону и, по-видимому, стала одной из причин его отрицательного отношения к демократии. Похожих взглядов придерживался и ученик Платона, Аристотель). Народовластие в наибольшей степени соответствует "общественному договору" Руссо: "По Общественному договору человек теряет свою естественную свободу и неограниченное право на то, что его прельщает и чем он может завладеть; приобретает же он свободу гражданскую и право собственности на все то, чем обладает".

* * *

Как было сказано выше, характер порождающей цивилизации имеет решающее значение для дальнейшей судьбы общества. Из "дурного семени" вряд ли получится что-нибудь сто?ящее. Мы рассмотрим два примера возникновения и развития безгосударственных сообществ, зародившихся в существенно различающихся условиях. Первый пример - Новая Англия, инициировавшая нынешние Соединенные Штаты. История ее возникновения довольно хорошо документирована, и мы располагаем прекрасной книгой А. Токвиля "Демократия в Америке", написанной по результатам поездки в Новый Свет в 1831 году, то есть во времена не столь отдаленные от начала колонизации. Токвиль подчеркивает: "Не существует ни одного принципа, ни привычки, ни одного закона - я бы даже сказал, ни одного события - которые нельзя было бы объяснить, исходя из знания начальной стадии становления данного общества". Столь радикальное утверждение не учитывает значение случайных факторов в истории, но оно правильно подчеркивает роль причинно-следственных связей и основы, инициирующей развитие.

Центром распространения демократии в Америке стала Новая Англия и этому были соответствующие причины. "Английские колонии - и это было одной из главных причин их процветания - всегда пользовались большей внутренней свободой и большей политической независимостью, чем колонии других стран. Ни в одной части страны принцип свободы не придерживался так широко и завершено, как в штатах Новой Англии". (Токвиль). Именно в Новую Англию поехали общины пуритан (последователей кальвинизма) - беглецов или скорее изгнанников, которых преследовало государство за их религиозные и политические взгляды. В то время (начало 17 века) население

Англии уже имело опыт общественного самоуправления, кроме того пуритане были достаточно политизированы и сплочены, а также происходили в большинстве из среднего класса. Еще был один важный фактор, на который указывает Токвиль, "собственно бедность, так же как и невзгоды, представляют собой лучший в мире залог равенства между людьми". Поселения, состоявшие из семейных общин вполне сознательных людей, воспитанных на принципах протестантской этики, в условиях полного отсутствия государственного давления, создавали идеальные условия для возникновения и развития новой цивилизации. Они сформировали идею, воплощенную в социальную технологию, которая дала положительный результат, стала привлекательной для народа и начала распространяться по континенту. Ее основные черты - отсутствие каких-либо сословий, равенство всех перед законом, самоуправление, избирательное право, распределение и ограничение (функциональное и по времени) административных функций. На первых порах важную роль играла строгая протестантская этика, которая по существу выполняла функцию власти. Вот как пишет Токвиль. "Принципы, воцарившиеся в Новой Англии, сначала распространились в соседних штатах, а затем, проникая все дальше и дальше, дошли до самых отдаленных районов страны и, наконец, завладели всей конфедерацией. В наши времена их влияние вышло за ее пределы и распространилось на весь Американский континент. Культуру Новой Англии можно сравнить с костром, зажженным на вершине холма, который, дав тепло своему окружению, все еще румянит своим заревом дальний горизонт". Тогда были испытаны принципы образования государства снизу, путем передачи на верхние уровни (уровень штатов и федеральный) только тех функций, которые не могут быть решены на нижнем - оборона страны, международные отношения, почта.

Практика возникновения и развития безгосударственных обществ в Новой Англии позволяет сделать некоторые выводы. Народовластие подобно редкому цветку требует особых условий для своего развития - отсутствие внутреннего демографического давления, что обеспечивается наличием больших свободных пространств, удаленность от очагов сильной государственной власти. Но для его зарождения, возможно, решающую роль играет качество человека. Пуритане, страстно желавшие духовного возрождения, готовые к страданиям за свои убеждения, сторонники равенства, выборности духовных лидеров, пренебрегавшие роскошью, представляли собой идеальный материал для создания общества равенства. На мой взгляд, в таких явлениях не последнюю роль играет возникающий генетический отбор личностей, в данном случае, природой предрасположенных к свободе, равенству и духовной жизни. Собственно этим людям, пуританам, начавших в 1620 году заселять Новую Англию мы обязаны тем, чем стали в наше время Соединенные Штаты. Скажем, на территорию современных южных штатов прибывали люди случайные - беглецы, преступники, искатели богатства и всякий сброд, (некоторые города были основаны пиратами). Почти сразу по прибытии первых колонистов было введено рабство, что направило развитие в соответствующем русле с неотвратимой поляризацией общества и моральной деградацией класса рабовладельцев. И совсем иначе обстояли дела в Латинской Америке, где колонизаторами стали испанские солдаты, посланники и слуги империи, действовавшие агрессивными, завоевательными, типично имперскими методами, превращая земной рай в ад. Они не привозили из Европы женщин, а брали себе в жены местных, превращая их в полурабынь. Таким образом происходила интенсивная метисация всех рас, смешение культур, причем подавляющее большинство населения находилась в угнетенном, зависимом или рабском состоянии. Что могло вырасти на такой почве?

Один раз изобретенная социальная практика народовластия обладает большой притягательной силой и начинает распространяться сама по себе уже в виде готовой технологии. Со временем практика преобразует ментальность, и происходит ее укоренение уже как свойства цивилизации. Возникает новая цивилизация, новый этнос. Объединение большого этноса в единый народ становится невозможным в рамках безгосударственных образований. Государство возникает с неизбежностью, но оно строится снизу, путем передачи наверх возникающих новых функций, касающихся большого сообщества (кооперация между штатами, оборона, но также "защита свобод в настоящем и будущем"). Необходимость государства стала очевидной после начала Войны за независимость (1775 г). Характерно, что поначалу (1777 г.) предполагался конфедеративный характер объединения по типу Швейцарии, когда решения общего характера принимаются консенсусом всех штатов. Не менее характерно, что последним штатом, который после длительных обсуждений небольшим большинством голосов (52%) ратифицировал Конституцию США, был Род-Айленд из Новой Англии (1790 г.), он же первый, кто законодательно запретил рабство еще в 1652 году.

О возрастании роли государства свидетельствует интегральный показатель, каким является налогообложение. На период около 1900 г. федеральный налог в США составлял

около 3%, причем основные расходы федерального бюджета шли на армию и флот. Налог штата - около 1%, и налог в местный бюджет - около 3,5%. То есть самым большим был местный налог, связанный с непосредственной жизнью человека. Сейчас, после века демократического развития, размер и структура налогов США значительно изменились. С общего - около 35%, наибольшую часть, около 20% составляет федеральный налог, при том что доля расходов на оборону в федеральном бюджете составляет всего 17% от величины налога (то есть примерно 3,4% от дохода среднего американца), а около половины составляют социальные составляющие - медицина и социальное страхование (по 24% на 2014 год). Очевидно, государственный аппарат с успехом перенимал на себя определенные функции, которые ранее выполняло само общество или непосредственно люди, и этот процесс продолжается и по сей день. (Об "эффективности" такого процесса свидетельствует хотя бы приводившийся выше пример грандиозной программы "Войны с бедностью" президента Линдона Джонсона, начавшейся в 1964 году и незавершенной поныне).

Тревога Токвиля, а за ним - европейской культурной элиты, касалась "торжества серости", опасения "всесилия большинства", "тирании толпы", "воздуха, пропитанного корыстолюбием", "образование там исключительно низшее и его, увы! хватает", "аристократия растворяется и исчезает" и, наконец, "тирания большинства может привести к всевластию одного, перед которым все равны в своем ничтожестве". Исторический опыт показал, что именно Новая Англия стала очагом культуры и науки. В Бостоне с собственным населением около 0,6 млн. функционируют более сотни университетов и колледжей. (В частности, именно там были изобретены телефон и цифровой компьютер, а первый университет - Гарвард, быль основан в 1636 году). Демократия позволяет раскрыть таланты, дремлющие в широких массах населения. Они появляются, как только их востребует жизнь.

* * *

Второй пример нам исторически близок, и не менее уникален, чем пример с Новой Англией, хотя во многом похож. Это - Украина, причем не нынешняя, а первоначальная, возникшая на пустых землях, окраинах Руси. Спасаясь от нашествия Батыя на киевские земли (1240 год), народ (точнее, некоторая его часть) с Киевщины и Поросья, где обитали полукочевые торки (на прекрасных лугах между реками Рось и Стугна), спустился вниз по Днепру предположительно в район современных Черкасс (30 - 40 км от устья Роси), где берега Днепра неприступны и непроходимы для конницы. По-видимому, там образовались первые колонии из массы переселенцев (о чем свидетельствует город Черкассы, зафиксированный в 1284 году). Сочетание прирожденных хлеборобов и воинственных торков (по-другому - черкас) оказалось оптимальным в сложившихся условиях. По всей видимости, оттуда началась колонизация Дикого Поля, где возникали степные населенные территории, получившие название, Украины. Синтез скотоводов-воинов и земледельцев был необходим для продвижения земледельческой цивилизации в степь, так как скотоводы не могут обходиться без растительной пищи и изделий ремесла, а земледельцы - без тягловых животных и соли. Для бывших жителей полесья была необходима культура и навыки степных народов, прежде всего, новая для них строительная технология (саман), топливо (кизяк - высушенная смесь кала травоядных животных с соломой), вода (поиск воды и строительство степных колодцев), навыки кочевничества, необходимые для организации торговли с Крымом (соль в обмен на зерно), так называемое, чумачество.

О существовании мощной, назовем обобщенно - кочевнической составляющей свидетельствует масса топонимов, как периода до монгольского нашествия, так и периода возникновения первоначальных Украин. Топонимы с названием Черкассы образуют линию от Башкирии до Томашевского района Польши (11 пунктов) и еще одну более северную линию от Ковельского района до Тверской области (около 8 пунктов). (Ну и, естественно, черкасы - старое название украинских казаков в России, не могло возникнуть случайно). Аналогично обстоит дело с торками - линия топонимов торкского происхождения начинается в регионе Донбасса (8 наименований) и далее идет на запад к границам Львовской и Волынской областей. (Скажем, существует 4 населенных пункта с названием Торчин). Из постмонгольского периода следует выделить город Черкассы (нынешний областной центр), Краматорск (крам или крем - тюркское, крепость), Кременчуг, Чигирин, не считая многих названий явно не славянского типа среди мелких населенных пунктов. В зарождении казачества кочевническая составляющая, несомненно, сыграла главную роль, судя по огромному множеству татарских (кыпчакских, торкских, черкесских) слов и терминов, связанных с казачеством, а также ряд заимствований из кочевых военных технологий (например, движущийся боевой лагерь из возов). О том, в каких формах существовало первоначальное казачество, история умалчивает, но я думаю, что эти формы могли быть крайне разнообразны и не всегда прекрасны.

Отношения между людьми, возникающие в условиях полной свободы, с необходимостью кооперативные. Семья колонистов, обосновавшаяся в новых местах, до наступления холодов уже должна была иметь жилище и хлев, воду и запас зерна на зимний период, а к весне уже должна была быть готова к посевным работам и иметь посевное зерно. Сама распашка целины Дикого Поля являлась огромной проблемой - плуг тех времен представлял собой очень сложный агрегат, приводившийся в движение несколькими парами волов. Другими словами, чтобы инициировать и поддерживать процесс земледелия, укорениться на новой земле, требовалась недюжинная энергия и кооперация, взаимная поддержка. Тем не менее, на территорию этих первоначальных Украин, устремился народ, стремящийся к свободе и морально готовый к специфическим условиям свободы - прежде всего, к трудностям с ней сопряженным. Не только суровая реальность воспитывала людей, но происходил также определенный генетический отбор. По мере освоения новых земель, процесс колонизации Дикого Поля шел по нарастающей. (Например, по сохранившимся данным Каменецкого земского суда за период с 1603 по 1624 годы был зафиксирован побег 9502 семей). К середине 17 столетия в Среднем Поднепровье возникло порядка 2 тысяч поселений.

На первоначальных Украинах в течение довольно длительного исторического периода относительного покоя с 1240 года по примерно 1484-й возникал новый тип цивилизации, в основе которого лежал принцип, свойственный кочевым цивилизациям - народ-армия, притом, что большинство населения - земледельцы. Земледелец мог быть казаком, и тогда он не платил налоги, но сам себя обеспечивал военной амуницией и участвовал в боевых действиях, либо он не был казаком и тогда он платил налоги. Переход их одного сословия в другое был свободный, и все имели право владения оружием. Существовала постоянно действующая военная организация, Запорожская Сечь, где любой желающий мужчина (без каких бы то ни было ограничений) мог пройти выучку и стать обладателем более высокого статуса казака-запорожца. Такая армия содержала сама себя и обладала высочайшей мобилизационной способностью - от считанных минут до нескольких часов, чего потребовала жизнь в условиях систематических набегов татар (ногайцев). Верхушка казачества одновременно выполняла административные и судебные функции в населенных пунктах.

Центр кристаллизации сообщества свободных людей, возникший в постмонгольский период на пограничье Руси положил начало процессу самоорганизации общества, длившемуся два - три столетия, формированию новых социальных практик, новой ментальности и фактически - этногенеза нового человека - свободного украинца - жителя Украин. Последовавшая безудержная волна украинизации была утверждением идеи свободы и преимуществ, которые дает самоорганизация, утверждением ментальности свободного человека, который уже никак не ассоциировал себя с русом (русином). Окончательный перелом от Руси к Украине на большинстве земель состоялся, наверное, около конца XVI - начала XVII века, когда новая, как сказали бы сейчас, "национальная идея" расползлась по большей части территории южной Руси, изменив самоидентификацию людей с руса на украинца и соответственно, изменив название своей земли со ставшей чужой Руси на милую сердцу свободную Украину. (Во времена Хмельницкого в официальных документах еще использовались термины Русь, русины, а во "внутреннем употреблении" все было украинизировано. Аналогичный "разнобой" встречается в дневниках Эриха Лясоты и в "Описании Украины" Боплана. В Польше украинцы до 1939 года все еще имели официальное наименование, русины). Затухающую волну украинизации, идущую на восток, можно наблюдать на исторических картах Слобожанщины, на территории нынешних Сумской, Харьковской, Курской, Белгородской и Воронежской областей. На западе эта волна достигла Волыни, Галиции и Закарпатья, невзирая на государственные границы. На юге Российской империи проживало сословие однодворцев, родственное казачеству, а на территории от Дона до Уссурийска насчитывалось 11 полуавтономных самоуправляемых казачьих образований. И как похмельная отрыжка тех славных времен воспринимаются современные донские казачки, радетели "Русского мира".

После Люблинской унии 1569 года и образования Речи Посполитой началась интенсивная польская экспансия на де-факто свободные земли Украины. Произошло взаимодействие безгосударственной цивилизации с цивилизацией, где понятие "свобода" относилось только к шляхте, а простой народ был "скотиной, умеющей говорить", от которой требовалось лишь одно - послушание. Результат мы знаем - начиная с конца 16 века, шла череда восстаний, закончившаяся национально-освободительной войной 1648 года. На польской части Украины восстания не прекращались вплоть до раздела Речи Посполитой в 1772 году. Попытка быстрого захвата Украины со стороны Москвы закончилась в 1659 году провальной для Москвы битвой под Конотопом - форсированного захвата и усмирения "казацкого сброда" не получилось. Начался длительный процесс сосуществования полуавтономной Гетманщины и Слобожанщины и централизованного государства деспотического типа.

Масштабы "государственной" власти в Гетманщине впечатляют. Центральная власть, генеральная старшина, во главе с гетманом состояла из 8 человек. Был также выборный Генеральный суд и Генеральная войсковая канцелярия. Важнейшие решения принимались на собраниях вечевого типа (Генеральная рада). Вся территория делилась на полки (6 - 10 полков), а полки на сотни. Администрация сотни (Сотенная старшина) состояла из 4 человек (сотник, писарь, есаул и хорунжий) и осуществляла все местное административное управление (военное и гражданское). Полком руководила Полковая старшина - полковник, обозный, писарь, есаул и хорунжий - 5 человек (или 6, если было два есаула). Полк имел также судью и судебную канцелярию. В достаточно крупных городах (около 60) действовало магдебургское право с элементами местного обычного права. Таким образом, самоорганизация сводила к минимуму размер управленческого механизма, прежде всего из-за отсутствия специализированной корпорации (государства), паразитирующей на обществе. Поэтому уровень индивидуальной свободы и вполне соответствующий ему средний уровень благосостояния народа были весьма высоки.

Но поскольку "их обычай всякому, на здравом уме и на истинных правилах основанному Гражданскому обществу противоборствует", (обществу, когда есть государь, дворяне, крепостные, а "каждый сверчок знает свой шесток"), то несовместимость двух систем и двух ментальностей становилась все более очевидной. Казацкое самоуправление просуществовало до 1782 года, при этом доля казачьего сословия составляла 45%, далее в 1783 г. было введено крепостное право, (после чего тут же сбежало 35 тысяч крестьян и это было только начало); 1831 год - отмена магдебургского права для городов; 1837 год - ликвидация Малороссийского генерал-губернаторства, как автономного образования, и запрет употребления слова Малороссия в официальных документах; 1840 год - отмена Литовского статута, являвшегося основным источником права на Украине, что формально завершило процесс ликвидации украинской автономии. Валуевский и Емский указы (1863 и 1876 г. - запрет на любое употребление украинского языка в общественной сфере) ставили целью ликвидировать культурную составляющую украинства, что было бы равнозначно ликвидации этноса. Государственная машина с методичностью асфальтового катка выполнила указание Екатерины II: "Надлежит искоренять в малороссах развратное мнение, по коему представляют себя народом от здешнего совсем отличным". Остатки украинской цивилизации сохранялись только в селе, в лице зажиточного крестьянина- собственника-кулака, которого впоследствии искоренила советская власть.

Николай Ульянов, исследователь "происхождения украинского сепаратизма", начинает свою книгу следующими словами: "Особенность украинского самостийничества - в том, что оно ни под какие из существующих учений о национальных движениях не подходит и никакими "железными" законами не объяснимо. Даже национального угнетения, как первого и самого необходимого оправдания для своего возникновения, у него нет". Противоестественность, искусственность, выдуманность украинского сепаратизма подчеркивается и в других аналогичных работах. Однако опыт показывает, что противоестественные, искусственные и выдуманные явления нежизнеспособны. Корни украинского сепаратизма уходят в далекие времена "вольностей", безгосударственности, свободы, личной ответственности за будущее, самоорганизации. И следы этого духа подобны теплу углей давно догоревшего костра, ждущих порыва свежего ветра, сдувающего наслоения мертвого пепла.

Сколько требуется времени, чтобы искоренить свободный дух в прошлом вольного народа? Опыт показывает, что не так мало, потому что он питается не только памятью о прошлом, но также чувством исторической справедливости. И потому продолжает существовать дух шотландцев, ирландцев, басков, курдов, кавказцев, поморов, индейцев, чукчей, но уже в форме национального ресентимента по отношению к государству.

* * *

Эти два ничем не связанных примера возникновения безгосударственных сообществ обнаруживают ряд особенностей. Пожалуй, главным условием их возникновения является удаленность от центров власти. Второе условие - наличие свободных пространств для расширения и как следствие - отсутствие демографического давления. В этом отношении показателен также пример Российской империи, на бескрайних просторах которой вдали от столицы возникали свободные сообщества, организованные по общинному типу, и даже относительно большие, так называемые, локальные цивилизации (поморы, семейские, индигирщики, затундренные, походчане, каменщики и множество других). Во всех случаях возникающие цивилизации формируют специфические формы отношений, сильно зависящие от типа порождающей цивилизации. В благоприятных условиях возникает новая цивилизация с крепкими тенденциями к народовластию и соответствующими институтами, базирующимися, главным образом, на морали. Такой тип цивилизации обеспечивает высокий уровень индивидуальной свободы, чрезвычайно малые затраты на содержание аппарата управления, отсутствие экспансионистских тенденций и, соответственно, высокий уровень жизни населения. Эти цивилизации являются чрезвычайно привлекательными для простого народа и поэтому имеют тенденцию к расширению, даже на территории, формально принадлежащие соседним государствам (расширение Швейцарской конфедерации от трех до 26 кантонов, цивилизация Новой Англии, расширившаяся почти на всю северную Америку, Украина, ставшая одним из крупнейших государств Европы, охватившая территории, входившие в различные государства, никак не связанные с первоначальными украинами, казачеством и прочими атрибутами украинства).

К сожалению, мы наблюдаем, что народовластие представляет собой очень редкое явление, возникающее в специфических, можно сказать, уникальных условиях, и что его, всегда старается удушить государство, и как длительное пребывание народа в условиях государственной власти разрушает цивилизационные основания народовластия, способность этого народа к подлинной демократии. К сожалению, этот процесс необратим. Отравившись ядом государственности, народ уже не может восстановить утраченные силы и волю к свободе. Возможно, он еще сможет прийти в чувство, испытав мощное потрясение, а может и нет. Государственная власть подобна энтропии в термодинамике, ее нельзя уменьшить в замкнутой системе. Все негативные проявления человеческой природы (стремление к богатству, властолюбие, агрессивность, паразитизм) находят свое наилучшее применение именно в условиях государства и вызывают социальные патологии. Коррупция и олигархат в государстве возникают автоматически, подобно плесени во влажной среде. Олигархат возникает даже в вольных городах, с чем столкнулась Швейцария. И подобно тому, как методы гигиены предупреждают попадание и развитие заразы в организме человека, социальная гигиена должна предупреждать развитие социальных патологий.

Деспотия и безгосударственность - два полюса общественной организации, между которыми расположены все остальные формы. При достаточно высокой плотности населения, в прошлом, как правило, торжествовала деспотия (в той или иной форме), как установившаяся форма организации. Деспотия обладала организационными преимуществами перед народовластием - она заставляла человека производить максимально достижимый в данных условиях прибавочный продукт (проще говоря, максимально эксплуатировала большинство населения) и была способна создавать максимально боеспособную армию. Последнее преимущество было решающим в конкуренции социальных организмов.

"Вторая волна", в терминологии Э. Тоффлера - индустриализация - коренным образом поменяла ситуацию. Включился новый, до этого дремавший фактор исторического процесса - человеческий фактор. Власть и принуждение были не в состоянии обеспечить то, что давала инициатива и предприимчивость свободного человека. Если в средние века деспотический Китай технологически опережал Европу примерно на полтысячелетие, то к двадцатому веку он пришел безнадежно отсталым. (С тех пор роль человеческого фактора непрерывно возрастала и в настоящее время достигла уровня, ставшего опасным для человечества. Чего стоит хотя бы обладание "ядерным чемоданчиком". Но это отдельный вопрос). Время деспотий уходило безвозвратно. Попытки "на новом уровне" возродить деспотию в форме корпоративных государств Европы 20 века, также потерпели неудачу. Крах идеологических супердеспотий - СССР и Китая, казалось бы, завершили процесс перестройки мировой системы, но не исключено, что пароксизмы не до конца осмысленного прошлого еще долго будут волновать мировое политическое болото. Но это уже "хвосты" переходного процесса.

Таким образом, волна жесткой государственности, длившая порядка трех тысячелетий, сейчас на наших глазах подходит к концу. Волна демократизации, о неизбежности которой говорили многие мыслители прошлого, была связана с возникновением новой формы отношений - экономики, в современном значении этого слова, как неразрывной связи технологии и организации. Автономность технологии была утрачена уже навсегда. Она достигла уровня, когда возник нелинейный переход в новое состояние, изменившее все измерения социального организма. Товарное производство, рынок (в современном понимании), всеобщее образование, договорные отношения, равные права, защита прав собственности и независимый суд - все эти явления возникали с неизбежностью, как элементы единого целого. Все попытки насильственно совместить новую технологию и старую организацию неизбежно терпели неудачу. И действительно, как и утверждал Маркс, политика стала концентрированным выражением экономики.

В гидравлических цивилизациях прошлого, на базе которых возникли государства типа восточной деспотии, также существовало согласование технологии и организации. Но оно касалось одного аспекта - функционирования поливного земледелия. Фактически существовало огромное предприятие - государство, из века в век производящее один и тот же продукт. Экономика индустриальной эпохи - динамичная система, функционирующая на частных инициативах свободных людей, стимулом для которых является только одно - получение материальной выгоды. При этом функция организации приобретает новое и самостоятельное значение - организатор (предприниматель) собирает в одном месте (или в различных местах) капитал, средства производства, ресурсы и рабочую силу для реализации индустриального производства продукта, поступающего на рынок. (Поставить в каждую американскую семью одинаковый черный телефон и усадить каждого, уважающего себя американского мужчину, в автомобиль марки "Форд-Т"). Таким образом, организующая функция государства распределялась между массой независимых организаторов, преследующих личные цели. Функция государства сводилась лишь к созданию условий для эффективной деятельности предпринимателей. Соответственно, потребовались новые формы государственности.

Как говорилось выше, основной новой формой стало национальное государство, я бы сказал, "демократическое по форме и деспотическое по содержанию". Деспотия умирает, но не сдается! Под видом демократии она проводит решения, выгодные правящей корпорации и олигархической верхушке. Само понятие "нация" означает не что иное, как гражданство, принадлежность государству - искусственное, политизированное понятие, призванное доминировать над этнической принадлежностью человека. Личность принудительно "национализируется" так же, как в старые времена ей принудительно навязывалось вероисповедание, причем принадлежность к единой нации заменяет ей принадлежность к единой вере. (К примеру, по данным Министерства образования Франции 1863 года, около половины населения страны не говорило на французском языке, а четверть населения - его не понимало. Закон, позволивший факультативное преподавание местных языков, был принят во Франции только в 1951 году).

Формальное провозглашение национального государства - слуги народа, а также демократии, выражающей волю народа в лице своих представителей, мало что поменяло по сути - условия существования народа по-прежнему определяла власть. Действуя от имени народа, она устанавливала законы и судила, печатала деньги и собирала налоги, поддерживала внутренний порядок и посылала на войны, которые сама же и развязывала. Тем не менее, опыт показал, что демократические (по сути, а не по названию) государства имеют существенно меньшую склонность к агрессивности, поскольку бизнес, являющийся основой процветания этих государств, использует преимущественно экономические методы экспансии. (Скажем, Швейцария - страна действительного народовластия, начиная с момента своего возникновения в 1291 году, никогда не была источником агрессии, а в 1815 году объявила "вечный нейтралитет"). Последние две мировые войны были как раз "пароксизмами прошлого", переживаниями уходящей эпохи. Основная функция государства - ведение войны, все более ставилась под вопросом. Это явилось первым симптомом новой тенденции - краха, если не государства как такового, то государства, как важнейшей и главнейшей формы организации общества. Государство, возникшее в безгосударственных социальных организмах и проявившее максимальную способность и склонность к агрессии, начинает свою эволюцию к безгосударственным формам по мере исчезновения социальной потребности в масштабной агрессии. Человечество вышло на завершающую стадию полного цикла от безгосударственности к деспотии и обратно к безгосударственности. Это проявляется в последовательной утрате государством тех функций, которые на него возлагались или которые оно само на себя возложило. Рассмотрим это явление более подробно.

* * *

Триумф национального государства, который был достигнут в XX веке, проявил себя во-первых, в феномене невиданного ранее монстра - тоталитарного государства-корпорации, а во-вторых, наверное, как следствие из первого - в двух мировых войнах, также невиданного масштаба ( достаточно сказать, что в течение шести лет Второй мировой войны погибало в среднем по 30 000 человек в день). Ясно, что эти войны были не проявлением воли народа, а собственно проявлением воли государства (его корпоративной верхушки), якобы действовавшей в интересах народа. Таким образом, государство не только перестало выполнять одну из своих важнейших функций - физической защиты своих граждан, но сама его милитаристская направленность становится источником глобального риска. По этой причине человечество вынуждено создавать надгосударственные организации, призванные контролировать и обуздывать агрессивность отдельных государств, а цивилизованные страны отказываются от агрессивной политики и переходят к созданию оборонных союзов государств или нейтралитету. Неспособность государства защитить своих граждан стала особенно очевидной в последнее время, когда возник новый вызов - терроризм.

В послевоенные годы передовые государства "повернулись лицом к народу", при этом, не забывая о себе - начался опять же беспрецедентный в истории рост уровня социальной защиты, который сопровождалось масштабной национализацией предприятий и соответственно - беспрецедентным ростом уровня налогов и количества государственных служащих. В конце 70-х годов, когда стало очевидно, что государство не в состоянии обеспечить выполнение взятых на себя обязательств, начался обратный процесс (сокращение программ оказания бесплатных услуг, помощи бедным, субсидий, бесплатного жилья, переход на частные пенсионные фонды, снижение или полная ликвидация дотаций государственным предприятиям, замена прямых трансфертных выплат налоговыми льготами и т.п.). Такая жесткая политика, начатая в Европе М. Тэтчер, распространилась и получила размах уже в середине 80-х годов. Тогда же начался обратный процесс приватизации государственных предприятий. К 2000 году произошло полное возвращение экономической политики передовых государств "на круги своя" -то есть, к невмешательству государства в экономику. Таким образом, государство в основном сняло с себя функции экономического регулятора, потому что было не в состоянии их выполнить.

Следующий фактор - международная политика, границы, таможенный контроль, протекционизм, как форма поддержки национального производителя. Оказалось, что отсутствие таможенных границ и свободное предпринимательство являются более эффективными, чем вариант государственного протекционизма. Экономический успех государства стал пропорциональным интенсивности импортно-экспортного оборота. Границы, будто бы защищающие государственный суверенитет, одновременно являются препятствием развития экономики государства. И они ликвидируются друг за другом, причем не только в Европе, а как мировая тенденция глобализации (ассоциации свободной торговли и таможенно-экономические зоны - Латиноамериканская, 1960 г., Центральной Африки, 1966 г., Стран Юго-Восточной Азии, 1967 г., Андский общий рынок, 1969 г. и т. д., вплоть до Таможенного союза под руководством России). Характерно, что международные ассоциации создаются совершенно добровольно, потому что они выгодны для стран-членов. Таким образом, государства теряют суверенитет над собственными границами.

Далее, коллективные межгосударственные решения, или даже решения отдельных международных организаций, имеют приоритет перед национальным законодательством, более того, не существует санкций, направленных на соблюдение этих решений со стороны государства и надо сказать, что случаи несоблюдения этих решений представляют собой уникальные явления и имеют крайне негативные последствия для государств. (Классический пример - несоблюдение международного стандарта ширины железнодорожной колеи в Российской империи. Представьте себе, что государства начали бы вводить собственные стандарты на системы связи, службу времени, телевидение, компьютерные технологии, воздушный транспорт, космос, энергетику, наконец, на болты и гайки - все страны оказались бы в экономической изоляции и перешли бы на режим натурального хозяйства. Видимо последний прецедент - три системы цветного телевидения. В политической сфере был случай, когда Сталин отозвал своих делегатов с заседания совета безопасности ООН в июне 1950 года, о чем потом очень сожалел. Больше подобного эксперимента не позволяло себе ни одно государство. Недавно, в 2014 году, мы стали свидетелями нестандартных внешнеполитических решений российской верхушки, входящих в противоречие с международными соглашениями. Имеем возможность увидеть, чем это обернется для России в будущем). Итак, государства добровольно теряют значительную часть своего суверенитета над собственным законодательством, и эта тенденция нарастает, потому что является частью общей тенденции глобализации.

Уменьшение роли государства и прямая передача их функций в частный сектор (или в сеть) - тенденция, только набирающая силу. Службы кадастра земли и недвижимого имущества, суд и служба исполнения судебных решений, больницы, школы, высшие учебные заведения, коммунальные службы, почта, социальное страхование, СМИ, полиция - перестают быть частью государства, именно потому, что государство не способно выполнять эти функции достаточно эффективно и не очень дорого. Мы вынуждены констатировать в целом - подобно тому, как два века назад европейские монархи один за другим стали терять присущую им сакральность, а вслед за ней и власть, так же на глазах исчезает, не говоря о сакральности - простое уважение к государству, как форме организации общества. Этот процесс пренебрежения к государству, который начался на Западе в середине 60 годов прошлого века взрывом молодежных движений, не прекращается до настоящего и приобретает рационализированные формы. Государство постоянно сужает сферу социальной защиты своих граждан и сферу социальных услуг, а общество неуклонно теряет доверие к государству, как к защитнику своих интересов и ожиданий. Так же непрерывно растет уверенность, что общество само в состоянии решить большинство своих проблем на пути сужения функций государства и расширения функций самоуправления и частной инициативы.

Существует также ряд, так сказать, "антигосударственных" тенденций развития, связанных с волной распространения новейших информационных технологий, которые несомненно изменят мир уже в ближайшие десятилетия. Среди них - методы прямой демократии, которые могут мобилизовать интеллект всего общества - открытое обсуждение проблем, поиск решений и проведение референдумов в сети Интернет; отделение от государства всех баз данных, с использованием сетевой технологии распределенных баз данных, и наконец, покушение на "святая святых" государства - эмиссию денег, путем постепенного перехода на "сетевые деньги". Деньги станут мерой ценности, то есть чистой информацией, чем они являются по сути, а государство утратит возможность продавать раскрашенные бумажки. Где после этого останется государство - сейчас трудно прогнозировать. Но те преимущества, которые предоставляют информационные технологии, гарантируют их победное шествие в будущем, и если на их пути встанет государство, то они "смоют" и государство, как только оно перестанет обеспечивать услуги, без которых человечество не сможет обойтись. Набирает силу третья волна.

Государственная регуляция отношений и методы решения проблем приводят к возникновению еще большего количества проблем, потому что государство - это власть, а власть действует не по справедливости, а в лучшем случае, по закону, то есть по алгоритму, а в худшем - вмешивается в дела, пользуясь своей безнаказанностью. Классическая проблема прав человека возникает только вследствие взаимодействия человека с государством, с ее правовыми и силовыми структурами. Видный исследователь социальных институтов Дуглас Норт вообще ставит под сомнение возможность государства гарантировать права собственности и обеспечивать соблюдение соглашений. Так же он сомневается в возможности с помощью конституции обеспечить свободы или обуздать произвол власти и цитирует при этом слова Руссо - "в конце концов, имеет значение только тот закон, который записан в сердцах людей". Как ни крути, а все опять-таки возвращается к сознанию человека, как главного фактора успешности общества.

То есть в целом современное государство все больше отрывается от общества, а его роль становится все более неопределенной и сомнительной по качеству выполнения тех задач, которые оно само перед собой поставило. Основная причина этого явления в том, что мир стал слишком сложен, чтобы его мог организовать и контролировать централизованный и к тому же безответственный бюрократический механизм. Государство не способно справится с нарастанием сложности. Многообразие общественных связей и отношений не могут быть оптимально упорядочены старыми примитивными методами, то есть методами увеличения бюрократического аппарата, который работает по стандартным алгоритмам (инструкциями), и не может работать иначе. Обратная связь с общества на государственный аппарат, а оттуда - на алгоритмы работы государственных институтов, действует слишком медленно, чтобы реагировать на вызовы нашего динамичного времени. Неотвратимой становится тенденция перехода государств из режима власти на режим самоуправления, когда общество само решает все вопросы на своем уровне компетенции и имеет для этого материальный ресурс. Структура руководства в государстве постепенно согласуется со структурой общества, и верхние эшелоны власти становятся ответственными только за наиболее общие политические вопросы. Основной вклад в этот процесс обеспечили новейшие технологии, прежде всего в средствах связи, позволяющие любому человеку полноценно включаться в жизнь общества и влиять на принятие решений, то есть на новом уровне реализовывать преимущества прямой демократии, которая становится важным трендом в развитых странах. На мой взгляд, время "угасания" государства будет определяться временем становления институтов гражданского общества, которые создаст сам народ, то есть, в конечном счете - временем "созревания" самого народа. Ясно, что начальные условия в разных странах сильно различаются, поэтому весь процесс будет длительным и неоднородным.

* * *

Постиндустриальные тенденции, поляризация мира, деление его на категории от стран "первого мира" и до четвертого, ведут к цивилизационному противостоянию, к столкновению цивилизаций, что в наше время проявляет себя в явлениях роста миграций, распространении религиозного фундаментализма, архаики, тоталитарных идеологий и терроризма. Эффективное сопротивление этим явлениям многим европейцам представляется на пути укрепления государства, даже на пути создания корпоративного государства, потому что, по их мнению, демократия не может решать подобные проблемы. И действительно, мы наблюдаем кризис демократии в Европе и рост "правых", государственнических тенденций. Вопрос на самом деле заключается в следующем - какой путь решения проблем более эффективный и более приемлемый для общества, особенно с учетом более отдаленной перспективы? Аналогичная дилемма стояла перед европейскими демократиями в 30-е годы прошлого века. Тогда победила демократия, которая вскоре обеспечила процветание Европы. Думается, что в любом случае демократия способна выработать механизмы решения проблем не менее эффективно, чем авторитарное государство. Не меньшей опасностью для европейской демократии является растущая европейская бюрократия. Эту опасность должно полностью осознать общество и противостоять ей не на пути создания авторитарного государства, а на пути сильного общества, на пути свободы.

Связь между силой общества и силой государства отчетливо осознал уже Шан Ян - один из величайших государственников всех времен и народов: "Когда народ сильный, армия вдвое слабее, когда народ слабый, армия вдвое сильнее. Когда народ слабый - государство сильно, когда государство сильно - народ слабый. Поэтому государство, идущее истинным путем, пытается ослабить народ ". Проще говоря, сильный свободный народ и сильное государство - две вещи несовместные.

Государство возникло как форма организации больших сообществ. История показала, что рост масштаба всегда сопровождался переходом к государственным формам организации, неизбежным возникновением угнетения, принуждения и ослабления цивилизационных основ общества, превращение общества из субъекта в объект, а народа - в массу безвольных и покорных существ. Вертикальная пирамидальная и к тому же очень жесткая конструкция государства есть простейшая форма организации, вступающая в очевидное противоречие со сложностью основного конструктивного элемента - человека. Рост технологической сложности, и последовавший рост образованности, просвещенности, то есть, в конечном счете - сложности человека, обострили это коренное внутреннее противоречие. Утверждались горизонтальные сетевые формы организации общества, как тенденция, дающая свободу человеку и размывающая вертикальные устои пирамиды. Возникновение самоорганизующихся институтов, обеспечивающих полноценное существование сетевого общества без участия бюрократической государственной надстройки связано с развитием новых сетевых информационных технологий. Мы вступаем в новый этап развития мировой цивилизации, на котором технологическое измерение становится определяющим. Начинающееся на наших глазах размывание мировой финансовой системы, новые сетевые механизмы фиксации договоров и соглашений, устраняющие возможности фальсификаций, методы прямой демократии, формирование всемирных стандартов, единого мирового производственного механизма и единой мировой культуры сформируют ментально иного человека, для которого все прежние формы организации покажутся вопиющим анахронизмом. Традиционное государство будет смыто историческим процессом, подобно тому, как весеннее солнце разрушает с виду незыблемый ледяной покров реки, и неотвратимый ледоход предоставляет изумленному взору преобразившуюся картину мира.

Оставить комментарий © Copyright Чередник Павел Федорович (p.cherednyk@gmail.com) Размещен: 04/10/2018, изменен: 04/10/2018. 131k. Статистика. Статья: Философия философия Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Дополнительный раздел в книгу "Ментальность и социальные явления". Организация рассмотрена с позиций "качества человека" и цивилизационных основ общества, а государство - в разрезе от деспотии к безгосударственности.

Чередник Павел Федорович : другие произведения.

4.4. Организация общества и государство