Любовь.. Что за странное слово такое "любовь"? Одна рука пишет это красивое слово аккуратным каллиграфическим почерком: "Любовь". Или же уродливыми кляксами, забрызгав весь лист бумаги, выводит корявую прыгающую надпись "лЮбоВь". Она такая разная, эта любовь и такая одинаковая одновременно...
Жило на свете слово "Люблю". Оно жило в маленьком клетчатом блокноте, где-то посередине. Ее украшали красивые сердечки и розовая аккуратная рамочка, в которой "Люблю" чувствовало себя очень приятно и уютно. У "Люблю" было два соседа. Слева жила "Я". Она была не такая как все ее братья и сестры - эгоистичные кричащие местоимения, восхваляющие собственноручно раздутые достоинства. "Я" была очень тихой и скромной, за что всегда получала нагоняй от второго соседа "Люблю" - "Его!". "Его!" был полной противоположностью "Я". Резкий, порывистый, жизнерадостный "Его!" в моменты, когда был крайне возбужден, принимался размахивать своим восклицательным знаком, словно большим двухметровым мечом. "Люблю" всегда морщилось, когда верхний край восклицательного знака, больно бил по ее любимой букве "ю". И вот в один прекрасный день "Я" и "Его!" так сильно поссорились, что страницы блокнота накалились от напряжения и уже начали потихоньку дымиться.. "Ты не понимаешь!!" - кричала "Я". "Нет это ты не понимаешь!" - кричал неугомонный "Его!". "Люблю" как-то пыталось их помирить, да куда там.. Они уже не слышали голоса разума, они были всецело во власти слова "Злость". "Злость" жила в том же блокноте, что и "Люблю", и "Я", и "Его!", но на несколько страниц позже. Однако, она умудрялась протягивать к "Я" и "Его!" свои черные щупальца, которыми была окружена, словно частоколом. И тут, наконец, страницы блокнота не выдержали и загорелись.. Огонь начал медленно, но неотвратимо приближаться к трем соседям, и не было от него спасения. "Я" и "Его!" теснее прижались к "Люблю", рамку которой уже поглотил прожорливый огонь... Но вот упала капля, за ней вторая и третья. Капли падали одна за другой, беспощадно уничтожая огненные язычки пламени, и огонь отступил, а затем и вовсе убежал в страхе и больше его никто не видел...
Мужская рука подняла из лужи обгоревший блокнот и вытерла от грязи. Затем рука раскрыла блокнот и провела пальцем по одной из страниц, на которой осиротело сидела наша троица. Они были живы-здоровы, правда одна из капель угодила в "Люблю", слегка размыв ее аккуратные очертания, но не смогла стереть ее со страницы. "Злости" же повезло меньше - она сгорела. И горела долго, вон до сих пор еле тлеют ее черные щупальца... Мужская рука опустила блокнот в карман и исчезла... Но затем снова появилась, чтобы вложить черный от копоти и разбухший от воды блокнот в женскую ручку...
Прошло уже немало лет. Страницы блокнота вытерлись и пожелтели, он одиноко лежал среди своих старших братьев - книг и журналов, "Его!", "Я" и "Люблю" выцвели, но раз в несколько лет обожженного блокнота касались и ласково гладили уже старые, сморщенные и пожелтевшие, словно бумажные страницы, руки. Мужская и женская...