Был у нас как то в Академии, факультатив по одной общественно политической дисциплине. Вел его предпенсионный старший препод, полковник считавший дни до выхода на пенсию в уже утвержденном генеральском чине и поэтому просто развлекавшимся на службе.
Именно он и подкинул нам задание, прочитать наизусть политически грамотное стихотворение, пригодное для интернационального воспитания молодежи и обязательно не на русском языке. Мы вымолили себе льготу, на зачитку задания по бумажке и бросились в библиотеку. Библиотека в Академии была богатейшей, и я в отличии от товарищей бросившихся в музыкально-песенные разделы, пошел в отдел посвященный воспитательной работе.
У меня было одно наработанное с годами жизненное правило, в любых регулярно посещаемых заведениях, организациях и присутствиях, я обязательно заводил дружбу с сотрудниками местных библиотек. В те времена с хорошими книгами была напряженка, и такие знакомства, вельми помогали.
Завотделом, милая седая интеллигентка советского закала, выслушав мою просьбу, задумалась, повесила на дверь табличку с надписью "Технический перерыв" и поманив меня за собой, целенаправленно двинулась в глубину библиотечных лабиринтов, где мы, наконец, уткнулись в неприметную дверь со скромной надписью Фонды (кто не знает, за такой ширмой, как правило скрывались помимо всего прочего и книги, хранящейся по волшебной, для любого скрытного книгочея, аббревиатурой ДСП.
Там я и нашел брошюрку, с простым названием - "Сборник пионерских песен народов СССР", (Рекомендуется Старшим пионервожатым), детище Политпросвета, аж 1939 года. Я дрожащими руками перевернул первую страницу манускрипта и погрузился в поиски, и надо сказать нашел !
Песня называлась "Письмо товарищу Ворошилову", и рассказывала она о письме пионера грозному Маршалу. Ну типа...
Климу Ворошилову
Письмо я написал:
- Товарищ Ворошилов,
Народный комиссар!
Но самое интересное, песня была не много, ни мало, на идише , причем была она приведена и в русской транскрипции.
Написал ее поэт Лев Квитко, на музыку Ревекки Боярской , причем там был и русский текст, но уже в переводе самого Маршака.
На факультативе, я бодро доложил, что будет исполнена пионерская бурятская песня, поэта Клячко, на музыку композитора Боярской, имена я политкорректно опустил, и выдал речитативом "А брив дем хавер Ворошилов".
Все обошлось, зачет был принят, и только потом наш записной эрудит Арканя, читавший поэзию итальянского Возрождения в подлиннике, сказал мне на ухо: "Я и не думал, что в Улан-Удэ, так распространен идиш".
И только много лет спустя, я понял, на сколько Штирлиц был близок к провалу. Стихи чудесного детского поэта Льва Квитко, не просто так хранились под грифом ДСП. Поэт на свою беду влез в высокую политику и стал членом президиума Еврейского Антифашистского Комитета, ну а дальше все по накатанной, для многих несчастных пытавшихся играть с Молохом, колее.. Его арестовали в 1949-м. году, а в 1952-м - расстреляли.
![[]](/img/c/chekmarew_w_a/woroshilowiidish/woroshilow.jpg)