Пролог

     Не первой молодости маг-артефактник в хорошем расположении духа возвращался домой из города Кардеррин. Торговля на ярмарке прошла более чем удачно - он распродал все сделанные за неделю магические побрякушки и сейчас в перемётных сумах его ослика лежали несколько больших кусков мяса, рыба, головка сыра и другая недешёвая снедь, закупленная из расчета на неделю. А главное - у него в кои-то веки появился настоящий заказ! Довольно мурча под нос популярную нынче балладу и поглаживая свои большие остроконечные уши, он наслаждался хорошей погодой, красотой пейзажа и мешочком с двадцатью золотыми монетами аванса, который приятно оттягивал внутренний карман профессиональной коричневой мантии. Маг ликовал: наконец-то брошен вызов его таланту, а то изготавливать на продажу примитивный ширпотреб он откровенно считал ниже своего достоинства. Но вот как раз благодаря дешевизне, всевозможные амулетики от сглаза, порчи и мужского бессилия пользовались огромной популярностью среди легов третьего и четвёртого сословий – основного контингента покупателей его товара.

     Впереди уже показалась башня, служившая магу домом уже много лет. Он не любил суеты и шума, поэтому и поселился вдали от городских ворот в старой, построенной ещё людьми сторожевой веже, которую постепенно отреставрировал, а внутри изрядно перестроил, потратив немалые деньги, и превратил древнее оборонительное сооружение в свою личную комфортабельную берлогу.

     Поставив ослика в стойло, маг снял с него перемётные сумы и вошёл в свою обитель. С кухни уже доносились приятные запахи - это лэрра Зириниаль (жена жившего неподалёку фермера, которая служила у мага приходящей экономкой и поварихой в одном лице) готовила ужин. Поприветствовав почтенную женщину и оттащив скоропортящиеся продукты в ледник, который был расположен, как в любых постройках военного назначения, в глубинах подвала, маг в нетерпении, словно молодой, часто перепрыгивая через ступеньку, прямо «взлетел» по крутой винтовой лестнице на второй этаж. Снедаемый вполне определённым желанием, он резко распахнул двери лаборатории и ожидаемо увидел её – свою милую человечку-рабыню! Склонившись над массивным столом, она естественно заметила его, своего Хозяина, но как послушная девочка, продолжала шептать заклинание и делать пасы руками, зачаровывая очередной предназначенный для продажи артефакт, ведь процесс зачарования нельзя прерывать.

     Они встретились три года назад. Однажды, после праздничной ярмарки, в бодром расположении духа подсчитывая прибыль, он не спеша шествовал в бордель и как всегда до этого, следуя заведённой им же традиции, завернул во внутренний двор аукционного дома, где по выходным с самого утра на всеобщее обозрение выставлялись рабыни, которые вечером уйдут с молотка. В этом мире так мало развлечений! Поэтому в течение дня поглазеть и потрогать обнажённых красавиц, сползалась буквально половина мужского населения города, а не только те, кто реально собрался поучаствовать в аукционе. Шаловливо шаря по соблазнительным выпуклостям стоящих в ряд невольниц, но не нарушая правил осмотра, за соблюдением которых зорко следила охрана, он и подошёл к ней. До этого момента маг предпочитал заниматься сексом исключительно с представительницами своей расы, но эта маленькая блондинка-человечка с нежной белой кожей и большими голубыми глазами, в которых одновременно отражались страх, робость и надежда, произвела на него впечатление. И не в последнюю очередь наличием пусть и слабенького, но магического дара! Учёные мужи легов наперебой утверждали, что люди - это низшая раса, не имеющая способностей к магии. Но наглядное исключение из правил было перед ним! Только благодаря своей специализации, что давала возможность глядеть вглубь вещей и тонко воспринимать магические потоки, он и почувствовал в ней Силу. Долго и пристально маг глядел на молодую невольницу, в миг позабыв куда и зачем шёл, а затем решился. Взял ссуду в банке и на вечерних торгах, перебив все ставки, приобрёл приглянувшуюся красотку. И ни разу не пожалел.

     Сначала, порядком намучившись, поднимая довольно жалкий магический потенциал девчонки до приемлемого уровня, он обучил её нескольким простым зачарованиям. Нет, ему не нужны были последователи. Человечка-рабыня в ученицах – что за вздор! По его задумке невольница зачаровывала заранее приобретённые у ювелира дешёвые серебряные заготовки примитивными, но отбирающими много времени и внимания заклинаниями. Это позволило магу пустить на поток производство ширпотреба и спустить всю так не любимую им рутинную волшбу на хрупкие плечи девушки, а самому заняться более сложными и интересными проектами.

     Повесив на спинку весьма кстати подвернувшегося на пути стула мантию, маг, подойдя к своей нежной и весьма соблазнительной собственности, молча опустил на её прекрасные плечи свои ухоженные руки и невольно залюбовался обнажённым телом желанной рабыни. Он, как и подавляющее большинство легов-рабовладельцев, считал, что в пределах дома, невольницы должны ходить исключительно нагими, услаждая взор красотой своих форм. Три года прошло с того момента, когда человечка переступила порог его обители, а он всё так же легко возбуждается при виде её наготы, как и в первые дни своего владения ею!

     Закончив кропотливую работу, невольница отложила в сторону изготовленный амулет от дурного глаза и своим молодым упругим телом потёрлась о тело мага, который, словно сбросив лет сто своей жизни, почувствовал нарастающее возбуждение!

     - Добрый вечер, Хозяин! – пролепетала она своим звонким высоким голоском, - ничтожная рабыня так за Вами скучала! Как прошла торговля?

     - Очень хорошо, девочка, очень хорошо,- ответил маг, покусывая невольницу за ушко, - а сколько ты за сегодня успела изготовить предметов?

     Его желанная собственность открыла выдвижной ящик стола, и положила только что изготовленный артефакт к пяти таким же, уже лежащим внутри. Маг протянул руку, считывая магическую ауру предметов. Не то что бы он не доверял работе девушки, но продавая товар от своего имени, рисковал репутацией в случае какого либо сбоя. Потому всегда проверял.

     - Хорошая работа, - похвалил артефактник свою рабу, игриво гладя и тиская её упругое тело, - наказывать тебя пока не за что, а вот наградить… - и, плотоядно усмехнувшись, скомандовал: - Приступай!

     Опустившись перед ним на колени, рабыня споро, привычными движениями приспустила его штаны и принялась язычком интенсивно, но нежно ласкать быстро восприявшее мужское достоинство своего Хозяина. Девчонка хорошо изучила пристрастия мага. То нежно облизывая головку и набрякший от возбуждения ствол, то заглатывая его целиком, до самого основания, быстро привела орудие повелителя в боевую готовность. Почувствовав, что от таких горячих оральных ласк он скоро дойдёт до «точки невозвращения», маг отстранился, давая себе передышку от накатившейся волны сладострастия. Схватив рабыню за ошейник, он заставил её подняться, затем, развернув к себе спиной, вынудил прогнуться и опереться руками об стол. Просто шалея от открывшегося вида нежных половых губок невольницы, маг отпустил несколько звонких, возбуждающих шлепков по шикарной попке девушки, а затем довольно резко, сильным напором вошёл в её лоно своим «инструментом» любви, мгновенно погрузив его до самого основания. Естественно прекрасно обученная красотка была уже изрядно влажная и легко приняла в себя неистовый напор Хозяина.

     - Ты бесподобна, моя маленькая рабынька, - похвалил маг, оглаживая её спинку, плечи и наконец, ухватив упругие грудки, увеличил темп соития. Со вчерашнего вечера он не имел её и ужасно соскучился по сексуальным утехам.

     - Спасибо Хозяин, благодарю Хозяин! – чувственно взвыла невольница, бесстыдно подмахивая навстречу движениям обладателя. Она была страстна и горяча в сексе, а ещё магу повезло, что его собственность оказалась и очень «громкой». Её сладострастные крики и стоны неимоверно заводили его!

     Насладившись яблочками грудей, он поудобнее перехватил девушку за бёдра. Сожалея, что, спеша на ярмарку, не успел отыметь рабыню утром, он то почти вынимал своё достоинство, оставляя в трепетном влагалище лишь головку, и тут же всаживал на всю длину, вызывая протяжные стоны удовольствия у объекта своего вожделения.

     Постепенно увеличивая частоту движений, мужчина, по прошествии приблизительно двенадцати энов, так распалился, что просто рычал как дикий зверь от переполнявшего его естество желания. Сдерживаясь чудовищным усилием воли, он сумел довести партнёршу до оргазма, и частые сокращения вагинальных мышц воспринял как самый лестный комплимент своей мужской силе!

     Магу очень нравилось заниматься сексом со своей невольницей-человечкой, и поэтому в благодарность за доставленное ему наслаждение он всегда старался кончать в её милый и нежный ротик, и этот раз не стал исключением. Было давно подмечено, что человечки в рабстве у легов и альвов живут немного дольше, и уж точно гораздо позже стареют, нежели их свободные сёстры. Сей эффект тут же был приписан волшебным свойствам семени высших рас. С тех пор низвергать сперму в ротик невольницы считалось даром жизни и высшей похвалой её стараниям.

     *****

     Плотно отужинав с дороги, маг поднялся в свой кабинет и уселся в огромное старинное кресло. Именно раскинувшись в нём и закинув ноги на спину стоящей перед ним на четвереньках рабыни, маг и любил предаваться размышлениям. Хорошо вышколенная девушка, зная привычки Хозяина, замерла, боясь пошевелиться и помня о неизбежности наказания, если хоть немного сдвинется и тем нарушит ход мыслей своего владельца. Она была хоть и молода, но покладиста и тренирована и, замерев в такой позе, без малейшего движения могла находиться достаточно долго. Всё справедливо - леги доминируют, человечки пресмыкаются. Так было и так всегда будет, ведь так устроен этот мир, искренне считала она, радуясь, что ей несказанно повезло, что после продажи третьим своим владельцем она наконец-то оказалась собственностью хорошего Хозяина.

     - Любопытная вещица! – восторгался тем временем артефактник, вертя в пальцах брошь, какой обычно скалывали полы плаща. Он получил заказ зачаровать именно её. – Местные ювелиры на такое не способны, видать в столице изготовили.

     Брошь была выполнена в виде двух четырёхлучевых звёзд, смещённых относительно друг друга на угол в сорок пять градусов. Нижняя звезда была больше и была изготовлена из золота, соответственно верхняя была меньше и выполнена из серебра высшей пробы. На ней был выгравирован абстрактный для мага рисунок, инкрустированный тремя маленькими рубинами вверху изображения и тремя смарагдами внизу. В силу своей специализации, маг чувствовал структуру материалов, поэтому, одновременно притронувшись тремя пальцами к рубинам, он понял, что они соединены с помощью тонкой платиновой пластинки в каскад и привязаны к золотой звезде. Смарагды тоже оказались выполнены в чародейном каскаде и находились в связке с серебряной звездой.

     Заказчик желал получить артефакт-щит, способный отражать быстро летящие предметы и энергии. По задумке клиента, золотая звезда, как имеющая лучи большей длинны и изготовленная из более благородного металла, должна была обеспечить соответственно больший радиус щита и поэтому призвана защищать от атак боевой магии. Например, молнии, ледяного копья или огненного шара, так популярного в среде волшебников. Ведь если шар будет остановлен слишком близко, то цель всё равно получит очень болезненные ожоги. Меньшая серебряная звезда, по задумке, была предназначена отражать физику в виде стрел и арбалетных болтов, - ведь в этом случае дистанция в полшага вполне приемлема. Драгоценные кристаллы первой группы в данном случае служили источником и аккумуляторами магической энергии. Чем больше энергетический объём кристалла, тем больше атак мог предотвратить артефакт, спасая жизнь своему носителю, но камни, соединённые в каскад, гораздо быстрее подзаряжались от поля имманентного способа бытия или попросту Эйдоса этого мира. Идеальным вариантом было бы поставить камни весом не менее восьми карат в четверной каскад, но тогда стоимость такой заготовки была бы настолько велика, что только члены Императорского Дома да высшие сановники Империи могли бы позволить себе такую роскошь. Да и магу внутреннего резерва Силы не хватило бы для зачарования подобного шедевра!

     Нетрудно было предположить, что клиент рассчитывал, что хоть и довольно часто, но не подолгу он будет подвергаться опасности обстрела. Силы смарагдов и ёмкости серебряной звезды должно хватить на отражение трёх-четырёх арбалетных болтов или пяти-шести стрел. Вот с магическим контуром рубинов дело обстояло не так однозначно, ведь мощь того же пресловутого огненного шара сильно варьировалась от дара его заклинателя. Этот артефакт, если его правильно зачаровать, сможет защитить от одной, максимум двух атак магистра, а вот адепту понадобиться метнуть пять-шесть шаров, чтобы добиться того же эффекта. Ну а студиозусам первых курсов Магической Академии и с десяти раз не добиться успеха!

     Покрутив ещё брошь в руках и дотошно приглядываясь к качеству обработки изделия, маг обнаружил маленькое прямоугольное отверстие между двумя звёздами. Заинтересовавшись, он внутренним взором увидел в полости серебряной звезды медный язычок на пружине, завязанной на мелкий полудрагоценный камень.

     - Даже так! - восхитился маг, - Ювелир предусмотрел сигналку!

     И хотя подобные артефакты при зачаровании всегда жёстко привязывались к владельцу и у мага наличествовала маленькая склянка с кровью заказчика, но всегда оставался риск кражи, ведь злоумышленник мог и не знать, что прекрасное ювелирное изделие является индивидуально привязанным. Поэтому и ставили сигналки, которые, окажись драгоценное творение в чужих руках, с помощью вибрирующего язычка издавали довольно пронзительный звук, который сигнализировал всем окружающим: «Держи вора!»

     Работа предстояла кропотливая, но артефактник уже решил, как будет действовать, и уверовал, что обязательно справиться! Тем более он догадался кто заказчик, хоть тот и не афишировал свою личность, но магу импонировал боевой настрой нового Экзекутора! Иначе этого заказа не было бы.

     Сто двадцать семь лет в провинции Филития был слабый и безвольный Экзекутор, который самоустранился от служебных обязанностей и тихо спивался, что было только на руку определённым Домам, получившим за эти годы сильно большое влияние. И не в последнюю очередь тем, что подмяли под себя безмерно расплодившийся в последние десятилетия и весьма обнаглевший от безнаказанности криминалитет.

     Хотя маг и появлялся в городе только один из восьми дней местной недели, чтоб продать на рынке свою продукцию и закупить припасов, но умея слушать и анализировать полученную информацию, был удручён положением дел в родной провинции. Поэтому, как и большинство незнатных легов, возлагал большие надежды на нового, назначенного Императором Наместника, который заменил старого, изрядно проворовавшегося. Ну а «новая метла» тут же вымела прежнего Экзекутора с занимаемой должности на «выслугу лет». Теперь у них новый, молодой Экзекутор, не из чиновничьего болота старой администрации, а назначенный лично Наместником. Этакая «тёмная лошадка», на которую сделана большая ставка. И хоть он тоже из благородного сословия (других на высшие административно-управленческие должности Империи, согласно законам, не назначают), но с настолько подмоченной репутацией, что ни в один из аристократических Домов не вхож, что в данной ситуации гарантировало его лояльность Наместнику.

      Не надо быть сильно умным или проницательным, чтобы понять: грядут перемены, а вот какие они будут, - покажет время. Его Светлость Наместник начал свою Игру! И это скандальное назначение было его первым ходом.

     По размышлениям мага, положение Наместника на старте выглядело шатким: с одной стороны Император и Двор, постоянно требующий всё больше и больше отчислений и увеличения валовой продукции. С другой - зажравшаяся наследная аристократия провинции, пользующаяся огромными привилегиями и льготами. Подмявшая под себя все самые существенные источники дохода и не спешащая сдавать занимаемые позиции.

     Надвигающуюся кутерьму лучше да и безопаснее наблюдать со стороны, но маг твёрдо решил, что брошь он зачарует на славу! И не только ради прибыли или собственного тщеславия.

     Глава 1

     Ave, Caesar, morituri te salutant!

     Ой, страшно-то как, мамочка! Страшно. Слёзы застилали глаза, а руки дрожали так, что невозможно было вытереть солёные дорожки на щеках. Я, сжавшись в комочек, забилась в самый тёмный угол камеры и сидела, поджав колени к груди, в каменном мешке под Ареной и тихо подвывала от страха, краем уха ловя усиливающийся нестройный гул голосов. Это зрители стекались в амфитеатр и… это стремительно уходило время моей жизни.

     - Мама, мамочка, я люблю тебя, мамочка, где ты? – мысленно звала я самого дорогого мне человека – спаси, мамочка!

     Хотя, конечно, понимала, что её здесь нет и быть не может. Для родных я давно мертва. Мертва с того самого холодного осеннего дня, наполненного промозглым моросящим дождём, когда начались мои злоключения.

     Тогда я сбежала с последней пары. Лекция по философии для всего потока – что может быть скучнее для молодой девушки? А дома меня ждал чай с лимоном, тёплый плед и очередной фентезийный любовный роман, который только прошлым вечером начала читать. Родители на работе и появятся только к вечеру, так что об очередном прогуле догадаться не должны.

     Мысли вертелись вокруг сюжета произведения. Я рассеянно брела к остановке общественного транспорта, стараясь обходить лужи и борясь с порывами ветра, который так и норовил вырвать непослушный зонтик из рук. А дальше всё было до банальности просто. Просто и глупо. Перекрёсток, «зебра» пешеходного перехода, зелёный сигнал светофора… и рёв мотора. Успела заметить как из за вереницы остановившихся, чтобы пропустить пешеходов, авто вынырнул чёрный галендваген…

     Этот мир называется Эриум. Вернее так его называют леги, а люди величают Терриасо или дословно Мать Жизни. И вот я в этой «Жизни» простая, обычная попаданка, очнувшаяся в теле эффектной молодой брюнетки со смуглой кожей и со знанием двух людских языков и более-менее нижнего или «бытового» языка легов в голове. Обычная попаданка? Хм… как бы не так. Я самая невезучая и никчемная попаданка из всех. Ведь, судя по книгам, что ждёт таких, как я, в новом мире? Захватывающие приключения, балы, интриги, любовь благородных рыцарей или их антагонистов... А ещё, почти обязательно, обучение в школе магии ну или у доброго старика-волшебника. Размечталась глупая... Меня ждало полное незнание реалий мира и предательство людей, которым я доверилась. Затем провинциальная школа, но не магии, а рабынь. Заклеймённое калёным железом плечо, аукцион, ошейник с именем хозяина. И вот уже полтора года жизнь секс-рабыни - безропотной, запуганной, бесправной.

     И с этим я уже смирилась. Вначале, как и многие попавшие со мной в рабство девчонки, мечтала сбежать, пока не дошло, что в этом мире я чужая - мне и бежать-то некуда. Страшная рабская школа, куда нас всех отправили, существует для того, чтобы жестоко обломать и вдолбить в голову, что ты теперь красивая и безвольная игрушка, отныне предназначение которой служить и угождать. До самой смерти. И я терпела, терпела и ненавидела себя за то, что даже не попыталась наложить на себя руки ну или как-то по-другому избежать уготованной участи. В начале «обучения» одна девушка из нашей группы нашла в себе силы расстаться с жизнью, а я не смогла, и вместе с другими покорилась судьбе. Жуткие шесть недель бесчеловечного курса издевательств и унижений сломили всех.

     И я жила дальше с девизом подневольной женщины – «не можешь ничего изменить – расслабься и постарайся получить удовольствие». Даже неплохо так получалось, пока однажды по-глупому не прогневила Хозяина.

     Теперь я рабыня в ротх – так здесь называют гладиаторские школы, и через десяток минут меня выпихнут на Арену, где я и умру на потеху толпе страшной, мучительной смертью. И шансов у меня нет. Абсолютно.

     Резкий, раздавшийся совсем рядом звук вывел меня из полуобморочного состояния. Быстро подняв голову, смогла сквозь пелену застилавших глаза слёз, разглядеть нашего младшего тренера. Это он рукоятью своей неизменной плети стучал по прутьям решётки, ограждающей камеру от коридора.

     - Эй, девчушка, ты от страха совсем раскисла? – спросил он.

     Тренированное тело рабыни уже на чисто вдолбленном инстинкте, даже без участия разума, плавно перетекло в позу номер один, или позу ожидания как её ещё называют. Сначала встать на колени, затем откинуться на пятки, ножки раздвинуты, открывая взглядам женское естество, спина чуть согнута, голова, покорно склонённая к груди и скрещенные за спиной в запястьях руки. Потом уже включился разум, и я поспешила исправить оплошность – на меня обратили внимание, а это значит нужно принять позу номер два или позу покорности, и машинально пальцы рук сплелись на затылке, спина немного прогнулась, выставляя для обозрения мои упругие сокровища второго размера.

     - Вот уже лучше, - усмехнулся тренер. – А теперь быстро отвечай: кто ты?

     - Я рабыня лэра Аброгастеса из рода Криин, - жалко пропищала я, с трудом унимая дрожь.

     Собственно это и было написано на моём ошейнике, или вернее на надетом на меня ошейнике, ведь я не имела ничего своего да и сама была вещью.

     - Хорошая девочка, - уже гораздо мягче сказал тренер, - Расслабься, дыши глубже.

     - Спасибо, господин, – меня похвалили, и я ответила стандартной фразой, - слушаюсь, господин.

     Тим, наш младший тренер, в принципе был неплохим полукровкой, ничем особо извращённым с нами, рабынями, не занимался, да и плетью сильно злостно не «гулял». Так, больше для порядку.

     - Ния, попробуй расслабиться и перестань плакать, - как-то даже непривычно нежно вымолвил Тим, пристально глядя на меня, - сегодня утром я беседовал с лэром Аброгастесом, сказал ему что ты самая красивая, пластичная и перспективная тиза нашего ротх, но ты сама прекрасно знаешь, какой «зуб» у него на тебя вырос.

     - Спасибо, господин, - вдруг вспыхнувшая надежда быстро угасла. - Вы так добры ко мне, господин.

     И тут снова прорвало мою внутреннюю, с таким трудом вновь отстроенную плотину и я залилась слезами и, нарушив позу, бессильно упала на холодный каменный пол камеры.

     - Тим, я хочу жить! Тим! – уже не контролируемые разумом слова вырвались из моих уст.

     Глядя на истерящую меня, тренер немного помолчал и неожиданно резко, приказным тоном произнёс: - Ползи ко мне, рабыня!

     Приказ! Тело, привыкшее к беспрекословному подчинению приказам, снова прореагировало незамедлительно и в следующий момент я, на четвереньках, выползла из угла камеры и застыла перед прутьями решётки, очутившись в полукруге света, отбрасываемого светящимся шаром под потолком коридора. Просунув руку сквозь прутья, младший тренер стал нежно гладить мои темные как смоль волосы, пропуская их сквозь пальцы, успокаивая заплаканную дуру. Затем смахнул со щеки самую большую каплю и, поднеся палец ко рту, слизал мою слезинку. Потом нежным прикосновением кончиков пальцев он очертил контуры моей шеи, плеч, провёл по ключице, снова поднялся по шее и на несколько долгих мгновений задержался на линии моего подбородка. А я, безудержно всхлипывая и трясясь в холодном паническом ознобе, со щенячьим восторгом во взоре смотрела в его глаза! Впервые с тех пор, как я оказалась в этом ужасном мире, меня по-настоящему жалели! Не лапали и тискали, а жалели! Я была ему не безразлична! Я была ему нужна не только в виде красивого и согласного на всё тела, но и как… как! Так нежно ко мне ещё никто тут не прикасался! Леги предпочитали просто брать своих невольниц, не заботясь о романтичной и нежной прелюдии.

     - Ния, поверь, я правда ничего не могу сделать, - нарушили очарование момента тихие словоизлияния моего тренера, - это приказ самого Наместника выставить нашу тизу на бой с гладиатором – чемпионом Императорских Игр.

     Я встала на колени и вжалась всем телом в металлические прутья решётки, подставляя себя всю ласковым рукам парня. Он медленно и осторожно обрисовал изгибы моих губ, осторожно одним указательным пальцем провёл по курносому кончику носика, скользнул по линии бровей и снова уже всей пятернёй зарылся в волосы. Тихо стукнувшись о камень, витая плеть упала к ногам, а освободившаяся рука Тима сжала нежное девичье плечо.

     Какие необычные, уже почти забытые ощущения! Даже несмотря на сильнейший стресс, измученная страшным ожиданием душа тянулась к сладкой неге, как цветок тянется к свету! Ласке даже кошки рады, а уж тем более запуганная, обездоленная рабыня. Уже обе руки тренера опустились мне на плечи, но, не задержавшись на них, скользнули к выпуклостям груди, нежно оглаживая их.

     Сладкий вздох вырвался из моих уст. И несмотря на весь ужас своего положения – почувствовала, как огонёк сладострастия затеплился внизу живота. Не думала, что леги вообще способны быть нежными, во всяком случае с человечками. Для них мы низшая форма жизни недостойная тёплых чувств. А вот теперь стереотипы рушились на глазах, а Тим продолжал так не свойственные его расе нежные прикосновения, словно художник, создавая свой шедевр на благодатном холсте юного девичьего тела.

     Наверно дело в том, что он полукровка. Ребёнок, рождённый от человечки-рабыни. Может быть поэтому он не утратил способности сопереживать? – пронеслась в голове шальная мысль.

     В сословном обществе легов, надменно кичащихся своими родовыми древами, быть полукровкой уже не комильфо, а если дитя не унаследовало кожи цвета тёмной бронзы и светлых волос, присущих их виду, то… официально они не считались детьми своего отца и носили только имя, без принадлежности к роду. Имя с приставкой «дер» - так обращались к низшей касте, простолюдинами, плебеями, четвёртому сословию.

     Тем временем ласки дер Тима становились всё более настойчивыми и, отдавшись им, я даже перестала всхлипывать и трястись. Страх не отступил, нет, он спрятался куда-то на второй план. Как утопающий радуется протянутой соломинке, так и я, находясь за несколько минут от гибели, радовалась настойчивым прикосновениям сильных рук парня. Млела от столь уже непривычных ощущений, ведь здесь, в Империи легов, рабынь не принято ласкать – рабынь имеют. Когда хотят, где хотят, как хотят и сколько хотят. Чистая физиология – тебя берут, а ты безропотно отдаёшься и стараешься во всём угодить господину. В этом и есть предназначение невольницы – служить и угождать. И ещё глупо улыбаться, и когда похвалят и когда накажут. Многие господа относятся к рабыне хуже, чем к животному и буквально вытирают об неё ноги. А невольница всё-всё покорно стерпит. У неё просто нет выбора. Иначе неотвратимо суровое наказание - и в мире Эриум это жестокая аксиома.

     - Красивая девка, - раздался рядом с нами насмешливый голос, - Это та дурёха, что предназначили на заклание?

     Увлёкшись друг другом, мы не заметили подошедшего молодого парня в зелёных одеждах служителя Арены.

     Молчание затягивалось, наконец Тим, с явной неохотой отпустив мои груди, немного грубовато поинтересовался:

     - Зачем э… нужно было нам мешать? Не видишь, что я был немного занят, успокаивал свою подопечную?

     - Ага, успокаивал, - широкая улыбка расплылась на круглой физиономии служки, - а мне показалось, что ты вот - вот её трахнешь, причём прямо сквозь прутья. Ключи от камер только у меня – мог бы заранее попросить.

     Краснеть я уже давно разучилась, но быстренько отлипла от решётки и постаралась как можно незаметнее продвинуться в глубь камеры – ну чтоб чужие руки не дотянулись если что, и вновь приняла позу послушания. Именно этот парень привёл и закрыл меня здесь, причём пока мы шли по тёмным и сырым подземельям Арены - успел слегка потискать моё нагое тело и отпустить несколько шлепков по месту, что пониже спины. Ну что ж - он господин, а я молодая красивая рабыня… и хотя по букве закона дотрагиваться до меня может лишь Хозяин, его кровные родственники и служащие хозяину леги, то на практике никто на этот закон не обращает внимания. Главное не попортить товарный вид невольницы.

     Тим оторвал взгляд от форм моего тела и подобрал упавшую плеть. Он явно был не доволен, что его прервали и только хотел что-то ответить и причём наверняка не слишком лицеприятное, как смотритель Арены пошёл на попятную:

     - Да не кипятись ты. Я хотел только предупредить, что осталось пятнадцать энов до начала представления, а твои тизы не готовы.

     Пятнадцать энов – это приблизительно двенадцать минут - просчитала я. У легов двенадцатеричная система исчисления и двенадцать энов приблизительно соответствовали десяти земным минутам.

     - Благодарю за предупреждение, дэр Моур, - успокаиваясь и уже совладав со своими эмоциями ответил ему Тим, - действительно, малышка очень сладенькая и я бы с ней ещё покувыркался, но…- и тренер театральным жестом развёл руки.

     Безразличие в его голосе могло обмануть мужчину, но женщины фальшь чувствуют сердцем.

     Ну да, ну да – подумала я – ни один из легов публично не признается в своих слабостях, а нежные чувства к рабыне - это для них вообще позор. Тим в эти минуты расчувствовался, приоткрылся - и я была приятно польщена. В отличие от служителя Арены, Тим имел права на меня, так как был наёмным работником, служащим моему Хозяину. И этими правами беззастенчиво пользовался. И вот в последние минуты перед моим выходом на песок Арены, приоткрыл глубину своих чувств. Его взгляд и прикосновения были красноречивее любых слов!

     - Да я бы тоже не отказался,- осматривая моё тело плотоядным взором, ответил дэр Моур, уделяя особое внимание разглядыванию яблочек моей груди, - но визави этой милашки не оставит нам ни единого шанса.

     - Ты видел её? Как она? А то я не настолько богат, чтоб ездить в столицу на Императорские Игры, а слухи настолько фантастичны, что прямо не вериться, – после этих слов Тима я вся напряглась, ведь разговор зашёл о моей сегодняшней противнице.

      - Эх, дэр Тим, говорил я тебе: играй на тотализаторе… и глядишь - деньги водились бы, - дружески похлопав по плечу тренера, произнёс дэр Моур, - а эта женщина и вправду Нечто! Называет себя Летящий Снег. По бумагам чуть более тридцати лет, кожа белая, волосы огненные, мордашка и фигурка не сказать, что просто загляденье, но на высоком уровне! Фехтует этаким коротким копьём, но вместо наконечника – слегка изогнутое лезвие длинного широкого меча. Ходят слухи, что по заказу её хозяина этот клинок ковал сам мэтр Боньан! Оружейник правящего Дома! У женщины очень своеобразная техника. Как бы тебе рассказать, чтобы ты понял что она уникум? Ну в общем ты же в курсе, что лет восемьдесят уже как в финальную часть Императорских Игр выходили исключительно орки, а ты сам знаешь их стиль – оскорбления, рычание в попытках вывести противника из себя и запугать до боя, а затем силовое противостояние, сшибки грудь в грудь.

     - А теперь представь, - продолжал свой рассказ служитель Арены, постепенно сам распаляясь от своих слов, - стоит зелёный двухметровый орк с плечами чуть ли не в метр. Сплошной клубок мышц. Рычит, бьёт себя в грудь и на публику поигрывает огромным топором как пушинкой, а к нему в прямоугольник Арены выходит хрупкая человечка, которая меньше его раз в пять. Контраст просто разителен! Орк разоряется, вводя себя в боевой транс, а она просто мило улыбается, словно не на поединок вышла, а на прогулку. И тут звучит гонг! Орк с диким рёвом бросается к ней, но его топор встречает только пустоту. Девочка уворачивается, даже не пытается парировать удары – её сила не сравнима со звериной силой орка. Эта бестия упор делает на ловкость и скорость. Зеленокожего ждёт вихрь быстрых ударов, оставляющих не его шкуре множество не глубоких, но обильно кровоточащих порезов. Десяток другой энов она с ним играет, разрывая дистанцию и выжидая, когда здоровяк ослабнет от ран, а потом неуловимый глазу удар, и орчина валиться на песок с отрубленной ногой! Представляешь! Причём выше колена бьёт. Ну, правда не всегда одним ударом у неё это выходит – кости-то у орков толстые, мышцы на ногах как канаты, но факт тот, что гладиатор, истекая кровью, медленно умирает. Из культи настоящий фонтан алой крови из бедренной артерии, а она так скромно стоит в сторонке и улыбается, как будто она тут не причём!

     - Да ну, не может быть, - прервал монолог служителя Арены мой тренер, - гладиатор должен всегда быстро добить своего поверженного оппонента. Ну чтоб напрасно не мучился, да и всё-таки не эстетично это. Этому в ротх их специально обучают.

     - Ну так я и говорю о том, что она уникальна! Тело игрушки для постельных утех, а навыки хладнокровного убийцы, наслаждающегося видом крови и страданиями жертвы! Кто она доподлинно не известно, но, говорят, что была то ли главой артели контрабандистов, то ли капитаном пиратского судна и собственные подельники избавились от неё, продав в рабство.

     Ой, мамочки! Не знаю как у кого, но моё богатое девичье воображение отчётливо обрисовало жуткую картину. Вот только слегка расслабилась под руками Тима, а тут осознание того, что возможно уже через насколько минут это монстр будет, улыбаясь, кромсать на части моё тело, повергло в ужас.

     - Ну ты заинтриговал меня! - воскликнул Тим, - а можешь показать эту… как его… Ну хочу поближе рассмотреть этот самородок.

     - Летящий Снег? - переспросил служитель Арены, - так её здесь нет. Ты что вообще отстал от жизни? Уже вся наша провинция сплетничает об этом – такая пища для любителей почесать языки!

     - Я не в курсе, неделю старший тренер не отпускал в город. А что случилось?

     - Ну ещё пару энов у нас есть, так что слушай. Этот старый хрыч Наместник недавно устраивал очередной приём для высших должностных лиц и родовитого дворянства нашего захолустья. Этакий очередной мальчишник для великовозрастных снобов. Ну из тех, что обычно заканчиваются тотальной пьянкой и горой битой посуды. И в качестве изюминки вечера решил представить гостям победительницу прошлогодних Игр! Даже не представляю, сколько это удовольствие ему стоило! Чтобы уговорить хозяина девки и привезти их, в провинцию Итария была послана почти целая ала конной стражи! Ну так чисто для «защиты» от гипотетических опасностей в дороге. И её владелец так сразу «проникся уважением и заботой» нашего «глубокоуважаемого» Наместника, что не смог отказать пердуну в «ответной любезности», - ехидно скалясь, поведал дэр Моур.

      - Ну, а теперь самое интересное: в зал, где проводилась вечеринка, ну то бишь приём, ввели Летящий Снег как обычную рабыню – нагую, на поводке и ползущую на четвереньках, а спустя три десятка энов оттуда вышел Наместник с нею в обнимку и увёл в свои покои! Представляешь – в обнимку как с равной, как с легой! Вот просто бросил гостей и ушёл!

     - Да не может быть! – не поверил Тим, что высший сановник провинции мог так грубо нарушить этикет.

     - Да я тоже сначала не верил, но все слуги из дома наместника наперебой только об этом и твердят. А ещё они пробыли вместе в покоях Наместника целых двое суток безвылазно! Двое суток, Тим! Личный лекарь Его Светлости только и успевал таскать ему склянки с нарувитом – ну это средство для повышения мужской силы. Ну ты понял о чем я? И надо же – сердечко нашего скряги как-то выдержало и удар его не хватил, но, говорят, когда он покинул покои, то был сильно измочален. И вот в затр…измученном мозгу этого похотливого козла возникла «гениальная» идея – дать народу возможность лицезреть его новое увлечение так сказать в деле. А так как она прошлогодний чемпион, то следующий бой должна провести только с одним из финалистов, вышедших в одну четвёртую этого сезона и естественно на столичной арене. Вот тогда этот ваш жирный боров Аброгастес и получил денежно-выгодное предложение пожертвовать одной из своих тиз ради возможности показать мастерство гладиаторши на нашей захудалой Арене. Заодно поднять рейтинг популярности Наместника в народе. Ведь поединок с тизой официально боем никак нельзя назвать – а, следовательно, условности соблюдены. И вот что я тебе ещё скажу! Наместник ополоумел от объятий этой цыпочки да так, что прибудут они сюда вместе в его паланкине! Только представь – леги будут нести на своих плечах человечку! Немыслимо и кощунственно! На поединок Летящий Снег выйдет прямо из ложи своего «покровителя»! И последнее – он дал ей свой фамильный рунный меч с условием, что он должен обагриться кровью рабыни. Как я понимаю - вот этой рабыни (кивок на меня). Фамильный меч, который был выкован дворфами из подгорного железа ещё на нашей прародине! Да ему уже минимум полторы тысячи лет, а стоимость… я даже боюсь представить! Вложить это сокровище в руки пусть хоть трижды чемпионки, но человечки, это святотатство, нарушение всех устоев и традиций! Такое может придумать либо глупец, либо…

     Повествование Моура прервал звук трубы, возвещающий, что до начала представления осталось десять энов.

     - Заговорился, - попенял на себя служитель Арены, - ладно, пошли делать работу, чтоб её так на перетак.

     Перед уходом Тим посмотрел на меня задумчивым таким взором, и в его глазах я увидела жалость! Ко мне.

     -Я не знаю, каким богам молятся человеки, но сейчас самое время примириться с ними, - пожелал мне тренер и исчез с поля зрения вместе с дэр Моуром.

     И я осталась в одиночестве со своими страхами. Никогда не была особо религиозной. В той другой жизни носила крестик, пару раз в год ходила в церковь. Ну там кулич пасхальный освятить, свечечку поставить. Из молитв кое - как знала «Отче наш». И вот на ней я и попыталась сосредоточиться, но вот как раз сосредоточиться сильно мешал гул на трибунах. Зрители всё прибывали. После нескольких минут жалких потуг на молитву, я поняла, что богомолка из меня ещё хуже, чем гладиаторша, и погрузилась в своё излюбленное занятие – жалеть себя несчастную.

     Я всего лишь тиза – местная черлидерша, девочка из группы поддержки. Мы обслуживаем не только спортивные состязания, но и вечеринки, дни рождения, пикники и другие увеселительные мероприятия. Танцуем групповые и индивидуальные танцы. И если Хозяину щедро заплачено, то и не только танцуем. Специфика работы на гладиаторских играх состоит в том, что зрители собрались смотреть именно бои. Поэтому мы, работая на разогреве публики, строим из себя гладиаторш и «сражаемся» с соперницами из конкурирующих ротх на тренировочном деревянном оружии. И при нанесении «смертельного» удара специальный судья объявляет победительницу, которая получает подарок в виде какой-нибудь сладости, а проигравшую наказывает её тренер. Обычно в виде трёх- шести ударов плети – ну так чисто для стимула побеждать в следующий раз.

     На душе было муторно до ужаса. Да будь проклят этот ужасный мир! И тёмные эльфы – эти нацисты ушастые, называющие себя легами. Да и людишки местные хороши – прогнулись под длинноухих и уже восемьсот лет исправно платят им дань молодыми, красивыми девушками. Да и будь проклята судьба -злодейка, что забросила меня в это болото! «Слушаюсь, господин», «молю о снисхождении, господин», «будет исполнено, господин» - сил уже нет лебезить и унижаться. И вслух считать удары, извиваясь от боли под плетью, а потом лобызать руки и благодарить за «науку». Ненавижу! И их и себя. Себя за то, что много раз мечтала о смерти как избавлении от мук и… дальше покорно прогибалась под этих извергов. Тяжела жизнь невольницы и вдвойне тяжела, когда ты презираешь саму себя, а продолжаешь кланяться и угождать, не решаясь даже хоть что - то изменить в своей судьбе. И вот замечательный шанс выпал на избавление. Причём руки на себя накладывать не придётся, грех самоубийства на душу не возьму – есть кому за меня всё сделать... Радуйся – ты так долго этого ждала. Так нет, трясусь от страха и отчаянно хочу жить. Жить и дальше пресмыкаться. Так кто я настоящая? Марина Ведулина из Самары, или рабыня по кличке Ния принадлежащая лэру Аброгастесу из города Кардеррин что в провинции Филития?

     Мои душевные терзания прервали звуки шагов, раздавшиеся в коридоре и приближающиеся к моей камере. Душа мгновенно ушла в пятки. «Господи, неужто это уже за мной? Нет! Пощадите!»

     Но это была моя подруга по несчастью тиза Зи, которую сопровождал наш тренер. Зи сегодня выходила на «поединок» первой и была уже одета согласно «сценическому» образу: меховая шапочка с ушками и длинными лапами-варежками, максимально открытый меховой топик. Витой кожаный шнурок опоясывал бёдра, спереди к нему крепилось несколько узких меховых полосок. Вроде бы и прикрывают, пока стоишь неподвижно, но при движениях всё прекрасно видно. Задик девушки был соблазнительно открыт. Пушистый меховой хвост, закреплённый на анальной пробке, дополнял образ. Она у нас была Дикой Кошечкой. Когда впервые увидела её в этом костюме, то, смеха ради, обучила подружку протяжно произносить «няя» и умильно строить глазки. И мне веселье и ей понравилось! Зрителям тоже очень нравилось, ей рукоплескали!

     Мы протянули сквозь прутья друг дружке руки.

     - Удачи тебе, рабыня, - стандартная фраза, но других слов у меня не нашлось.

     - Чтоб твои мучения быстро закончились, - ответила подружка фразой, которой товарки напутствовали невольницу, подвергаемую особо суровому истязанию, и добавила: - Я буду помнить тебя, подруга!

     Мы женщины, мы любим разводить сырость, но дэр Тим не дал нам возможность похныкать, швырнув меж прутьев жалкие лоскутки моего костюма. Попал прямо в лицо - обидно.

     - Живо одевайся, девка, - прошипел он в мой адрес и подтолкнул Зи в спину: - Кошечка, двигай ножками.

     Подружка в последний раз сжала мои ладошки и молча удалилась, подгоняемая в спину младшим тренером. Тим очень не любил все эти женские нежности, и за излишние на его взгляд сюси-пуси мог и наказать. Был у него такой «пунктик».

     А я, естественно, поспешила выполнить приказ и облачиться, благо это было несложно – мой костюм изрядно минималистичен. Грудная повязка из чёрного шёлка, такие же трусики – миниюбка и чёрные кожаные наручи с нашитыми на них шёлковыми лентами. Опять же чёрными. При движениях они красиво развивались. Вкупе со смуглой кожей и иссиня-чёрными волосами и родился мой образ – Ночное Желание. Фантазии Тиму не занимать! Это ж надо какой талант иметь, чтоб подобрать такие эффектные эротические образы всем шестерым тизам нашего ротх, продумать дизайн костюмов, выбрать материал, добиться, чтобы портной правильно выполнил заказ. И в итоге одеть нас так, что в этих костюмах мы выглядели ещё более обнажёнными, чем нагишом!

     Ещё достоинство Тима в том, что он не только стилист, но и отличный хореограф – все наши танцы он ставил сам! От базовых движений до групповых акробатических номеров! И при всех этих достоинствах он был молод, красив и традиционной сексуальной ориентации! Стоит ли говорить, но все мы его просто обожали! А я была его фаворитка и чаще всех других девчонок он выбирал меня на ночь!

     - Так, СТОП! – похоже даже вслух произнесла я, так как неожиданная мысль вспыхнула в голове.

     Почему я решила, что не безразлична ему? Потому что несколько энов назад мне показалось, что он как-то по-особому на меня смотрит? Или нежно, так по-человечески прикасается? Почему я так решила? Потому что сама неровно к нему дышу? Он кто? – господин! А я кто? – подопечная рабыня. За работу с нами он деньги получает, между прочим! Я расплакалась - он успокоил, всего делов-то. А глупенькая невольница размечталась. Как же мне горько! И что с того, что чаще других ночевала в его комнате? Может ему просто нравится меня трахать? Почему решила, что особенная? Обычная подстилка, или вернее половичок, как здесь принято говорить.

     Рабыня – вещь, нам нельзя пользоваться мебелью. Нельзя сидеть на стульях, нельзя есть со стола, нельзя спать в кровати. Наше место на полу, едим как животные из миски – пищи нельзя касаться руками и пользоваться столовым приборами запрещено. И после того, как натешатся нашими телами – засыпаем на полу в изножье ложа. Если понадобимся – разбудят, пнув ногой. Потому и половички.

     Ненавижу легов! Ненавижу их идею - фикс расового превосходства. Ненавижу, как они нас презрительно называют человечками. Как я могла только подумать, что хоть что-то значу для Тима? Он хоть и низшего сословия, но такой же самовлюблённый эгоист, как и все они! Козёл, просто очередной похотливый козёл, как и все мужчины! Только вместо рогов – уши! Ну и что, что живут до трёхсот лет? Ну и что, что многие из них владеют магией? Кто дал им право владеть мной? Выпал шанс избавиться от лицезрения этих наглых, самодовольных рож – надо им воспользоваться, а не трястись в страхе! Я задыхаюсь! Я не могу их больше терпеть! Хочу вновь ощутить глоток свободы, даже если придётся умереть! Тим, а ведь я почти поверила тебе! А ты, ты…предал меня! И я тебе не Ния, я Марина, и докажу это!

     К тому моменту, как по мою душу пришли Тим и Моур, я уже себя основательно так накрутила. Накрутила на извечные и любимые женские темы: «Все мужики сволочи, всем им надо от нас одно и то же» и «я не раба, раба не я». И абсолютно на важно, что первый тезис весьма спорный, а второй в моём случае устарел года на полтора. Логика не самая сильная сторона загадочной женской натуры.

     Кроме развлекательно показательного убийства одной попаданки с Земли, то есть меня, в программе сегодняшнего вечера ещё двенадцать настоящих поединков. Двадцать четыре гладиатора ждут своего часа в подземелье Арены. По шесть от каждого ротх в провинции Филития. Сегодня первый отборочный тур. Двенадцать из них сегодня умрут, двенадцать выйдут во второй тур, и через месяц снова будут драться за свою жизнь. В третий попадут шесть, и из них останется трое претендентов, которые в конце сезона дождей будут отправлены в столицу, представлять провинцию на очередных Императорских Играх, сражаясь с претендентами на звание чемпиона из других провинций. Вот такие развлечения у «утончённых» господ легов.

     Если слабого зверька загнать в угол – он покажет когти. Чаша терпения рано или поздно переполняется! Когда открыли низко расположенную дверку камеры и я на четвереньках выползла наружу, то, поднявшись, первым делом залепила хорошую пощёчину Тиму. От всех щедрот широкой русской души. Хотела ещё одну, но в служители Арены кого угодно не берут. Дэр Моур быстро среагировал, схватив за волосы и нагнув, одновременно до болезненного хруста вывернув руку в болевой приём. Не успела опомниться, как руки были очень болезненно скованны в локтях за спиной.

     - Ты что творишь, падаль? На лега руку подняла, мразь! – сквозь пелену боли прорвался крик. Только я не поняла, кто из них глотку рвёт.

     И тут меня конкретно сорвало с тормозов. В смеси местных и Земных идиоматических выражений, я описала что думаю обо всех легах скопом, а о двух из них, здесь присутствующих, в частности. Поведала, в насколько близких родственных связях с ослами состоит лэр Аброгастес, и в какое увлекательное путешествие должен отправиться свихнувшийся на крови и сексе Наместник. В общем, за один эн заработала себе пяток смертных приговоров. Главное, что ничего мне за это не будет! До выхода на «поединок» не посмеют и пальцем тронуть, а вернусь я по любому в виде бездыханной тушки. Так что пока они меня тащили в скену, я не стеснялась в выражениях!

     Так увлеклась, что не заметила, как мы шли, шли и наконец, пришли. Ошейник пристегнули к цепи, переброшенной через блок под потолком и в следующий миг я почти висела, вздёрнутая за шею и лишь кончиками пальцев касаясь опоры. Поток сквернословия мгновенно иссяк – весьма физически затруднительно молоть языком в таком положении.

     «Что это? Неужто я ошиблась, и меня прямо сейчас накажут?»

     Вся храбрость и решимость мгновенно куда то испарилась, а душа, уже привычно, ушла в пятки. Возбуждение схлынуло, будто окатили холодной водой - и вот я уже не бунтарка, не борец с системой, а тварь дрожащая.

     Резкая боль захлестнула разум, боль в вывернутых плечах и локтях, жёстко скованных в мучительной позиции. Мгновения назад, пока не развеялся мой боевой задор, я её не замечала. Семимильными шагами, подступал новый виток паники.

     «С живой кожу сдерут или зверям на растерзание бросят? За оскорбления высшего должностного лица Империи рассчитывать, что банально забьют плетьми не приходиться». Теперь возможность расстаться с жизнью в схватке на Арене уже не казалась настолько ужасной.

      В поле зрения объявился высокий лег, облачённый в мантию мага лекаря. Сухо поздоровавшись с дуэтом моих мучителей, он простёр надо мной руки.

     Ух! Обошлось! Напридумывала ужасов, а это всего лишь допинг контроль! Знала, что перед боем всех гладиаторов проверяют, но по вполне понятным причинам проходила эту процедуру впервые. Сделав несколько пасов руками над головой и считав мою ауру, или как у них там это называется, маг достал пару казённого вида бланков и с помощью поданного дэр Моуром планшета и пера, приступил к их заполнению.

     Акты осмотра составляют – догадалась я. Вскоре бумаги были заполнены и подписаны самим магом как независимой проверяющей стороной, младшим тренером как представителем моего владельца и дэр Моуром как представителем Арены соответственно.

     - Ну и что это было, девка? Что ты, дрянь, себе позволяешь? – как только маг покинул помещение скены, набросился оскорбляться дэр Моур, - да ты хоть представляешь, что теперь тебе за это будет!

     - А девочка, оказывается, ещё и умна, - «похвалил» меня тренер, - Ну как для человеческой самки, - тут же уточнил он.

     «Ага, ага. Для вас, легов, признать наличие интеллекта в человечке также кощунственно, как в средневековой Европе утверждать, что Земля круглая», - подумалось мне. Оказывается, сарказм, в отличие от храбрости, ещё не полностью покинул меня.

     - Она всё просчитала, и знает, что ничего мы с ней не сделаем. – Продолжил Тим, - сделает Летящий Снег. Причём при любом раскладе. Поэтому и решила подерзить напоследок. Правильно я говорю, дурёха?

     Риторический вопрос. Да и болтаться, подвешенной за ошейник и при этом произносить хоть что то членораздельное – нонсенс.

     - Ладно, опускай её, время поджимает, - попросил тренер своего товарища.

     «Сколько же в жизни невольницы приятных моментов, - горько усмехнулась я, - сняли с цепи - уже радость, расковали руки – настоящее счастье». Ну это чёрный юмор у меня такой. Хотя как раз руки сильно болели. В плечевых суставах. И не мудрено, когда их так зверски вывернули.

     Я приняла позу послушания и, как учили в «школе», сделала «дежурную» умильно-раскаянную физиономию, и вся такая из себя несчастная принялась разминать уже порядком затекшие пальцы.

     - Больно? Давай помогу,- горой нависая надо мной, как то участливо что ли, проговорил Тим. Встав за спиной, тренер стал массировать мне плечи. Умение делать массаж, оказывается, - ещё одно из множества его достоинств.

     Сквозь подъёмную решётку, отделяющую помещение скены от прямоугольника Арены, я наблюдала «танец с саблями» двух тиз не из нашего ротх. Поняла - мой выход следующий. Трибуны как-то не сильно реагировали на происходящее – ну машут две красотки деревянными палками и что? Толпа ждала крови.

     На душе пустота. Перегорела от переживаний. Своим последним демаршем выплеснула весь накопившийся негатив. Конечно, я была молода и хотелось ещё пожить, пусть даже рабыней бесправной, но пожить. А сознание уже почти смирилось с неизбежным. Даже страх, мой верный спутник в этой второй жизни, в очередной раз за сегодня как-то притупился. Почти сутки прошли, как узнала, что мне уготовано, и извелась вся. Ожидание смерти хуже самой смерти.

     - Что-то я не пойму, она тебе пощёчину залепила, а ты тут так трогательно её лапаешь, - сказал Моур, - хоть ущипни в отместку, что ли.

     Видимо раздражение, вызванное моим проступком, уже испарилось и к нему вернулось хорошее расположение духа, раз хохмить начал.

     Боль из суставов и мышц постепенно уходила, кровообращение восстанавливалось.

     - Так куда там должен пойти Наместник? Что-то слова такого не знаю, – продолжал веселиться служитель Арены, - не подскажешь, строптивая?

     Звук гонга, возвещающий об окончании боя, заставил меня вздрогнуть. На Арене одна из девчонок смогла-таки достать другую прямым ударом в живот. И теперь они под жидкие аплодисменты раскланивались перед публикой.

     - Ну что ж, пора, так с каким оружием она знакома? – спросил дэр Моур, направляясь к оружейным стеллажам, стоящим вдоль одной из стен помещения. По правилам Арены, оружие гладиаторам выдавалось непосредственно перед выходом на бой, ну чтоб исключить эксцессы всякие.

     Пальцы Тима задрожали и сжали мои плечи. Приятно так сжали. Сильно, но приятно.

     - Выступала с деревянными короткими мечами. Дай девочке что ей по силам использовать. Я ведь в тренировках упор на пластику делаю. Не думал, что моим подопечным придётся тяжёлое железо таскать.

     - Задал ты задачку, у меня тут всё под ручища орков собрано. Пожалуй, могу выдать древний гарнитур из коротких парных клинков. Валяется уже лет двести как без пользы, - решил дэр Моур, - но не обессудь, клинки не в самом лучшем состоянии…

     Грянули фанфары - и решётка поднялась, освобождая проход. Вот и мой выход. Дорога на эшафот. Мой персональный. Всегда страшно сделать первый шаг, и я замялась, оробев. Но Тим и Моур « по-дружески» не слабо так подтолкнули в спину, и я, чтобы не потерять равновесие и не упасть носом в песок, бодренько так выскочила на Арену, успев, впрочем, показать им на последок указательный палец в жесте, понятном, наверное, во всех мирах.

     «Каждый шаг приближает нас к последнему пределу», - вспомнилась вдруг чья-то цитата. По глазам ударил яркий свет, а тело охватил жар. После полумрака и прохлады подземелий, контраст вызвал небольшой шок, а гомон толпы резанул по ушам, оглушая. За спиной, отрезая путь к прошлой жизни и спасению, опустилась решётка.

     - Бойкая человечка! - отсмеявшись, восхитился дэр Моур, - жалко её терять, но у тебя ещё пять тиз в запасе! Или она своим дерзким язычком умеет что то такое, что недоступно другим?

     - Мне нужна только она, - тихо, себе под нос прошептал дэр Тим. Впрочем, стоящий рядом служитель Арены его расслышал и застыл в изумлении.

     «Рубикон пройден. Хоть жребий брошен не мной», – любовь к чтению сказывалась тем, что иногда крылатые фразы, метафоры и цитаты причудливо всплывали в моём сознании.

     - Всё, песец. Попаданка попала. Конкретно! – прошептала я, глядя на почти заполненный зрителями амфитеатр. Представилось, что десятки тысяч глаз смотрят только на меня, в предвкушении зрелища агонии. Гаденький такой каламбурчик получился.

     Отзвучали последние аккорды торжественной интрады, возвещающей о начале представления. На специальную площадку, возвышающуюся над центральной трибуной, вышел арена - анонсер, облачённый в традиционный ярко - красный сюрко с гербом города.

     - Глубокоуважаемые высокородные лэры, граждане и гости города Кардеррин! Приветствую Вас в этот прекрасный вечер на Арене! – начал своё выступление ведущий. Специальный магический артефакт, позволял его прекрасно слышать по всему амфитеатру, - Сегодня мы представляем Вашему вниманию двенадцать напряжённейших поединков лучших бойцов всех четырёх ротх провинции Филития в рамках первого отборочного тура Императорских Игр! Вас ждут захватывающие и бескомпромиссные бои! Хочу напомнить, что до начала квалификационных выступлений Вы ещё можете сделать ставки! Поспешите господа!

     Неожиданно вспомнился старший брат. Он очень любил смотреть по телеку боксёрские соревнования. И что здесь, в мире Эриум, что на Земле работа анонсера была схожа.

     - А пока делаются ставки, позвольте представить небывалое, феерическое зрелище! Благодаря Его Светлости Наместнику нашего великого Императора, высокородному лэру Алгариэйну из рода Прайсп, Вы имеете удовольствие лицезреть это юное дарование, воспитанницу ротх лэра Аброгастеса из рода Криин, тизу Ночное Желание!

     Вокруг меня появилось слабое сияние, так чтобы зрители обратили внимание. Спецэффектами занимался дипломированный маг – иллюзионист. Я, как того требовали правила, опустилась на колени и смиренно поклонилась каждой из четырёх трибун, касаясь лбом горячего песка Арены.

     - Но не думайте, что вас ждёт очередной танец! Нет, это не так! Сейчас всё по - настоящему! Поединок до смерти! – продолжал свою речь арена – анонсер, - А сейчас в прямоугольник Арены выйдет соперница этой милашки. Гладиаторша из провинции Итария, победительница прошедших Императорских Игр, неподражаемая и восхитительная, любимица публики Летящий Снег! Встречайте!

     Невидимый взгляду оркестр заиграл торжественную мелодию, впрочем, сразу же утонувшую в овациях - зрители на трибунах просто взорвались от ликования! Из противоположного конца площадки вышла Она! Волшебное сияние, охватывающее до этого момента меня, моментально переместилось на приближающуюся женщину, и она засияла словно языческая богиня! Когда-то краем уха слышала, что интенсивность свечения этого заклинания зависит от жизненной силы и какого то «внутреннего стержня» объекта наложения. Но даже без этих магических штучек понимала, что я перед нею никто. Вообще.

     Словно мышь, зачарованная удавом, я, не в силах пошевелиться, смотрела на гладиаторшу. Рёв трибун, речь ринг-анонсера и даже собственные горькие мысли – всё отошло на второй план. Я представляла её во всём белом и даже пушистом. Именно такие ассоциации вызывал её псевдоним. Но или у гладиаторов было принято по-другому, или у стилиста в их провинции такой необычный вкус, но облачена она в тёмно-синие тона. Откровенное обтягивающее мини платьице из прозрачной сетки с лямкой-петлёй через шею, украшенное элегантным кружевом по лифу и низу. Кавалерийские ботфорды, короткий приталенный пиджак-камзол без пуговиц. Высокий воротник- стойка, рукава с длинными отложными манжетами на запонках и бутафория эполет явно указывали, что образ пытались подогнать под секси-милитари.

     Она не спеша, гордо, прошествовала к центру Арены, словно и не рабыня вовсе, а знатная лега, и сделала небрежный жест рукой в сторону центральной трибуны, видимо не считая нужным кланяться публике. С виду симпатичная, но не писаная красавица - обычный рыжик, а вот энергетика и харизма просто зашкаливает! Подспудно появилось желание упасть ниц перед ней и облобызать ботфорты, моля о пощаде, но это бы ничего не изменило – я была агнцем на заклании, крови которой жаждала толпа. Ловушка судьбы захлопнулась. Вдруг осознав, что до сих пор стою на коленях, и гляжу на Летящий Снег снизу вверх, поспешила подняться, и тут наши взгляды встретились!

     Комок подкатил к горлу, а тело прошиб крупный озноб. Много раз слышала фразу «взглянуть в глаза смерти», но как-то не осознавала глубину изречения. Теперь поняла её смысл, когда в очах этой женщины узрела бездну, бездну боли, страданий, лишений, ненависти и жестокости. Словно Стикс – река мёртвых, плескалась в её глазах! Жуть, не может быть у человеческого существа такого взгляда! Взгляда демона, посланницы Ада или древней старухи, которую изображают с косой в руке! А ещё в её выражении глаз сквозило лёгкое удивление, как будто она не ожидала увидеть здесь именно меня. И презрение.

     С превеликим трудом смогла осилить себя и потупить взор, спасаясь от наваждения. А коса всё-таки имелась, и держала её, естественно, Летящий Снег. Вернее не классическая коса, с которой ассоциируется образ Смерти, а скорее её боевой аналог. Правильно описывал это оружие дэр Моур – клинок длинного широкого меча, насаженный на древко копья, имеющее утяжелитель на конце. Опасно смотрится. Ещё у гладиаторши за плечами виднелась рукоять меча с классической крестообразной гардой, а талию опоясывал тонкий ремешок, на котором висел кинжал в грубых кожаных ножнах.

     И что я могу противопоставить этому арсеналу? Что я могу со своими двумя старыми, покрытыми ржавчиной ножичками? Известно что – станцевать. Как могут смотреть на этот фарс леги, мнящие себя утончёнными эстетами и просвещённой высшей расой? Циники ушастые. Пошли бы лучше на скотобойню – зрелище будет одно и то же, в принципе.

     Резкий звук гонга заставил меня вздрогнуть от неожиданности, а трибуны взреветь от восторга! Поединок начался!

     «Ния, дыши глубже,- успокаивала я себя, принимая защитную стойку,- главное - не думать о смерти, главное – двигаться. Я не связанная жертва на алтаре, я должна бороться».

     Летящий Снег подняла своё страшное оружие, и я в страхе попятилась, но противница, не сдвинувшись с места, начала… она танцевала! Работала на публику, и публика ревела от восторга!

     Мы, тизы, исполняем танцы, показывая зрителям чувственность и эротизм, красоту и гибкость девичьего тела, разжигали огонь в сердцах, пробуждали сексуальные желания!

     Но она не тиза, она боец и её талант в другом. Оружие двигалось в руках с неимоверной скоростью, описывая круги и восьмёрки! Уход за спину, обратный хват, выход на вертушку над головой, и снова закрученная восьмёрка оканчивающаяся ударом снизу и выходом на круг! Невероятная работа пальцев и гибкость кисти! Это была настоящая Песнь Стали! Апофеоз Клинка! Вокруг неё свистел яростно разрезаемый оружием воздух, и в этом вихре Летящий Снег громко декламировала приятным контральто стихи на неизвестном языке! Феерическое зрелище!

     Женским шестым чувством вдруг поняла: Она колеблется, должна принять какое то важное для себя решение и пытается выиграть время, чтобы обдумать его. Даже уловила миг, когда оно всё же созрело, и на её губах заиграла усмешка.

     Неуловимое движение, и клинок оружия глубоко погружается в песок. Воинский танец окончен. Трибуны ликовали! Леги повскакивали с мест, и во всеобщем восторге устроили овацию!

     «С такой же приятной улыбкой она по-садистски умерщвляла орков-гладиаторов и сейчас примется за меня. Страшно-то как, мамочка!»

     Оставив своё ужасное оружие воткнутым в песок Арены, Летящий Снег сделала шаг ко мне. Эта, такая милая, но в то же время жестокая и водящая меня из душевного равновесия улыбка, думаю, надолго приклеилась к её устам. Медленно, стараясь не делать резких движений, наверно чтобы не спровоцировать испуганную меня на преждевременную атаку, она расстегнула пряжку перевязи и достала из за спины ножны с мечом.

     Вспомнила – это же фамильный меч Наместника, это им меня будут убивать!

     А вот дальше пошёл разрыв шаблона. Взяв ножны с мечом в левую руку, а правую спрятав за спину, она протянула оружие мне.

     - Возьми его, крошка, бери, не бойся, не укушу.

     И я застыла, вообще не понимая, что происходит и как мне реагировать!

     - Бери! – уже настойчивей пробормотала Летящий Снег, - не дури.

     Я пятилась от неё, не зная что предпринять, гладиаторша медленно наступала, продолжая протягивать мне древний клинок.

     - Выставить против меня тупую клушу, куда ни шло, - уже злобно шипела она, - но позорить боевое искусство ржавым металлоломом! Девочка, немедленно выбрось каку и возьми меч!

     В полном замешательстве я продолжала отступать.

     «Как быть? Что делать? Что всё это значит?» - во все глаза рассматривала прекрасную рукоять оружия с огромным драгоценным камнем, вставленном в навершие, и ножны, украшенные золотыми позументами.

     - Боишься меня, крошка? Правильно делаешь, - продолжала напирать гладиаторша, - даю тебе два варианта выбора – первый: ты немедленно берёшь меч и мы с тобой устраиваем незабываемое представление для одного озабоченного местью мальчишки, второй: я обнажаю клинок и не спеша, вдумчиво, как просил Наместник, тебя разделываю. Будет очень больно и мучиться придётся долго – публика жаждет именно этого, и я им это дам.

     «Уломала, языкастая», - выпустила из рук свои смешные ножички, и с фатальной покорностью взяла предложенное, - «лучше Вас не злить».

     Летящий Снег стояла неподвижно и не делала попыток напасть. Осмелев, я вынула клинок из ножен и залюбовалась его красотой! Классический полуторник. Обоюдоострый с долами от пяты на две трети клинка, полотно покрыто гравировкой в виде рун. Отбросив ненужные сейчас ножны, перехватила рукоять двумя руками – всё - таки я слабая женщина, а не накачанный боец- рукопашник, хотя надо признать: оружие было неожиданно лёгким. Дэр Моур говорил, что он был выкован из подгорного железа, а насколько я помню из моря перечитанных мною фентезийных романов, так называли мифрил!

     - Не боитесь, госпожа, что нападу, пока Вы, безоружны? – спросила я, удивляясь собственной дерзости и тому, что возвела рабыню в статус властительницы.

     - Я не беспомощна, - всё так же загадочно улыбаясь, ответила противница, - да и ты не исполнишь свою угрозу. Ничтожества вроде тебя не способны за себя постоять, не способны убить, даже защищая свою жизнь.

     «Вот так заявленьице, и самое страшное – она права», - сокрушалась я, глядя в спину гладиаторше, которая попросту игнорируя меня, такую всю из себя «грозную» и с мечом на перевес, двинулась вытаскивать из песка своё страшное оружие. – «Я просто дура, может это был мой единственный шанс выйти отсюда живой, а я не решилась атаковать».

     - Ну что, сестрёнка, потанцуем? – шутливо спросила Летящий Снег, беря в руки свой страшный «инструмент».

     - Вы хотите так извратиться, чтобы я сама случайно проткнула себя этим мечом? Этого хочет его Светлость Наместник?

     - Вообще-то это называется не «извратиться», а проявить недюжинное боевое мастерство, - стирая об рукав «форменного камзола» налипшие на полотно клинка песчинки, ответила эта страшная женщина. – И хватит трястись. Я желаю устроить показательные выступления, и убивать тебя не собираюсь, сестрёнка. Пока.

     - Госпожа, вы сказали сестрёнка? – мои брови поползли вверх, - что это значит?

     - У многих народов есть такой обычай. Я тебе протянула меч, ты его взяла. Теперь мы «сёстры по оружию». И если ты, лисис, будишь беспрекословно меня слушаться, то покинешь Арену живой, иначе…– и, предвосхищая мой уже готовый сорваться с губ вопрос, продолжила, - и не надо дурацких вопросов типа «зачем тебе всё это и что будет потом». Смотри, ушастики уже заскучали, давай устроим им шоу, нападай!

     Совсем сбитая с толку происходящим, я, перехватив поудобнее рукоять меча, атаковала, как и велели. И не удивилась, что клинок разрубил пустоту. А потом ещё и ещё раз. Ну что от тизы можно ожидать? Мои движения - это танцевальные па. Шаг от бедра, красиво выставленная ножка, изящные движения рук, плавные перекаты из позиции в позицию, соблазнительные движения бёдер и плеч. Тело танцовщицы реагировало согласно вложенной в него долгими тренировками программе.

     И я просто не успевала: Летящий Снег двигалась быстро, резко, как и положено воину, в котором культивировали эффективность движений, а не красоту. Кто бы ни был её тренер, он в последнюю очередь думал, как её движения будут выглядеть со стороны эстетических соображений. Чемпионами Императорских Игр просто так не становятся!

      - Красиво пляшешь, рабыня! - с издевкой «похвалила» меня гладиаторша, - теперь попрыгай - я буду работать по ногам древком нагинаты.

     «Так вот как называется это… это», - только и успела подумать я, как грохнулась на пятую точку, сбитая подсечкой, - «Ой, даже не заметила, какая же быстрая эта рыжая бестия!»

     Миг, и я в ужасе замерла – наконечник оружия упёрся прямо между моих грудей. Говорят, что в такие моменты должна вся жизнь пронестись перед глазами. В моём случае ничего такого не произошло – щемящее чувство страха вытиснило все мысли. И я не в силах двинуться с места, широко раскрытыми от ужаса глазами, смотрела на остриё, касающееся нежной кожи. Так вот как закончиться моё жалкое существование в мире Эриум.

     А у чемпионки был иной взгляд на развитие событий. Тонкий шёлк грудной повязки не оказал никакого сопротивления, и, безжалостно разрубленный, обнажил публике упругие яблочки тизы. Дальше дело техники было подцепить в полёте невесомую ткань, и в следующий миг Летящий Снег воздела трофей над головой! Сказать что зрителям это понравилось, значит, ничего не сказать! Фурор! Амфитеатр аплодировал стоя! Но гладиаторша сделала это не ради потехи толпе. Смысл сцены был понятен только ей и ещё одному зрителю, присутствующему на трибуне для знати. Это было первое отделение из маленького спектакля, который задумала разыграть женщина.

     - Вставай, моя маленькая «сестрёнка второго размера», - как только гам не трибунах поутих, обратилась ко мне Летящий Снег, - да не трясись ты так, я же сказала, пока ты послушная, я тебя не трону.

     «Только что-то вериться с трудом, - подумала я, поднимаясь и снова занимая одну из выученных боевых стоек, – и если ты думала смутить и загнать в краску, выставляя на показ мои сисечки, то обломись – я не первый день в рабстве».

     Игра на Арене продолжалась. Вскоре я стала приноравливаться к оружию и начала двигаться увереннее. Ну так мне казалось. Тренироваться в танцевальном фехтовании я как раз и начинала упражнениями с мечом, это потом Тим решил, что с двумя короткими клинками я смотрюсь эротичнее. С трибун неслись сальные шуточки по поводу моей фигуры и конечно же груди. Во время выступлений тиз это было абсолютно привычно, но сейчас я стала потихоньку раздражаться. Мало того, что для их увеселения меня бросили сюда на убой, так они ещё и издеваются! И я яростно атаковала свою соперницу, постепенно тесня её. Или это она гоняет меня по кругу?

     Как только Летящий Снег вышла на Арену, она просто потеряла дар речи от возмущения, увидев запуганное и дрожащее нечто, предназначенное для её забавы. Тупоголовые леги умудрились найти самый слащаво-примитивный экземпляр из всех своих многочисленных секс-зверюшек. Этот трусливый биомусор мог из за своей абсолютной никчемности испортить план, разработанный женщиной. При других обстоятельствах, она бы уже зарубила эту красотку, убила кроваво и мучительно, как любила это делать, но… девчонка нужна ей. Для осуществления задуманного, необходимо на время взломать её покорность и страх прирождённой рабыни.

     «Надо эту овцу как следует разозлить, глядишь, и сможет исполнить уготованную ей роль».

     -Лисис, этот выпад никуда не годиться, старайся, и хватит вертеть попкой, ты не в таверне,- издевалась надо мной Летящий Снег, - или мне придётся тебя отшлёпать!

     «Сука!» - про себя начала возмущаться я, проводя многоходовую наступательную комбинацию из арсенала старшего тренера, случайно подсмотренную мной во время обучения им оков-гладиаторов нашего ротх. То, что бойцы месяцами повторяют и закрепляют эти движения, меня не остановило, просто не подумала об этом. И когда завершающий удар вместо тела соперницы встретил пустоту, я по инерции подалась вперёд, теряя равновесие. В следующий миг, оказавшаяся за моей спиной Летящий Снег, сильно толкнула в плечо, отправляя в полёт. Знатно так в зарылась головой в песок, пробороздив его носом. Мерзкая сыпучка забилась в рот, ноздри и даже уши. Хорошо - глаза успела зажмурить. Плохо - оружие отлетело при падении метра на два от меня. Естественно добраться до него не дали.

     Моя гордость - шикарные, длинные, чёрные волосы были грубо накручены на руку, а поясницу Летающий Снег припечатала к поверхности Арены воодрузив на мою спину свою ногу. Гладиаторша больно дёрнула за волосы, вынуждая меня зашипеть от боли и максимально прогнуть спину. И я оказалась абсолютно беспомощной перед ней и неспособной оказать сопротивление, вывернуться из захвата.

     - Да ты плохая девочка, моя лисис! - глумилась Летящий Снег.- Ты заслужила порку!

     И на мой округлый задик обрушился удар, заставив закричать от взрывоопасной смеси боли, страха и ярости. Она шлёпала меня повёрнутым плашмя клинком нагинаты, демонстративно так, издевательски. Трибуны неистовствали! Зрелище, предложенное чемпионкой, было необычно, но завело всех!

     - Тварь, отпусти, немедленно! – заорала я после двенадцатого удара. Именно после двенадцатого рабыня, согласно правилам, может умолять о снисхождении. Но не в этом случае – я завелась, и даже страх смерти уже не сдерживал рвущуюся из меня злобу, - прекрати, рыжая дрянь!

     Только после приблизительно двадцатого шлепка, Летящий Снег перестала издеваться надо мной и отпустила. Я ринулась за выроненным оружием, а она сделала несколько шагов к главной трибуне и, шутливо поклонившись, послала кому то воздушный поцелуй. И, судя по направлению её взгляда, могу поклясться: этот «кто-то» был не Наместник.

     Пожар хорошей такой боевой ярости разгорелся в моей груди! Преодолев разделяющие нас расстояние, я, со всей злости, нанесла боковой рубящий в спину гладиаторше. «Конец тебе гадина, я тебя подловила!», - злорадно подумала я, и… оружие в который раз поразило пустоту.

     - Делаешь успехи, моя лисис, твой настрой мне уже нравиться! - прошептала на ухо, непонятно как снова оказавшаяся за моей спиной женщина, - уже сможешь меня убить?

     - Просто жажду, - зло выдавила из себя я, резко развернувшись на одной ноге, и обрушивая на ненавистную противницу молниеносный удар. – Блин! Снова мимо!

     Ели успела заметить, как Летящий Снег отпрыгнула спиной вперёд и оказалась в пару метрах от места, где должна была встретиться с клинком Наместника.

     - Молодец! А теперь слушай меня очень внимательно, сестрёнка, - всё так же улыбаясь, проговорила она. – Пора заканчивать этот спектакль. Предлагаю ассистировать мне в одном древнем воинском ритуале. И останешься жить. Иначе выбирай, какую из твоих конечностей мне отрубить первой?

     Поверила ей, ведь за эти пару энов боя, она могла уже раз сто поразить меня. К тому же догадалась, какого рода услугу ожидает Летящий Снег. Такой сильной личности невыносимо, наверное, прозябать в неволе. Она не я, она не смирится.

     Хотя, конечно странно, что уйти из жизни она решила именно сейчас. Через полгода новые Императорские Игры и она, как предыдущая чемпионка, вступает в состязание с одной четвёртой финала. Три боя отделяют её от звания двукратного чемпиона, и… свободы! Единственная возможность в империи легов обрести рабу свободу, это дважды выиграть эти проклятые Игры. Других юридических вариантов нет. И тогда сам Император поверх рабского клейма поставит свою метку, придворный маг снимет ошейник, казначей выдаст двести золотых, а чиновник по делам сопредельных территорий оденет Серебряный Ярлык, дающий право проживания, а так же беспрепятственно и беспошлинно выезжать и въезжать на земли Империи! Сладкая, несбыточная мечта любой рабыни!

     - Заманчивая перспектива, - не колеблясь, ответила я, - и выбор очевиден. Что нужно сделать?

     - Всё просто, в нужный момент отруби мне голову. Постарайся с одного удара. Клинок отменный, а я не буду уклоняться. Справишься?

     Полгода и три боя! Много ли это или мало? Очевидно много. Видимо у неё появились веские основания решиться на этот шаг. Ну не из-за жалости же ко мне она решила умереть? Смешно, правда?

     В начале поединка я бы просто не смогла исполнить её просьбу, но сейчас во мне что то неуловимо изменилось, здоровая такая злость что ли появилась и я утвердительно кивнула. С Арены уйдёт только одна. И появилась надежда, что это буду я!

     Нагината была снова воткнута в песок. Летящий Снег не спеша сняла свой камзол и аккуратно постелила. Опустившись на колени, женщина вынула кинжал из ножен на поясе. Шум на трибунах стих, зрители просто не понимали что происходит.

     - Приготовься, сестричка, когда вонжу сталь в сердце, сделай своё дело. Я хочу умереть с достоинством, а для этого ни один стон не должен сорваться с губ. Ты всё поняла?

     Я нервно сглотнула. Слов не было, да и нужны ли они в такой момент? Выбрав нужную дистанцию, приложила клинок к шее гладиаторши, примериваясь, чтоб удару не помешал одетый на неё рабский ошейник и замерла в ожидании. Летящий Снег без спешки и нервных движений, абсолютно хладнокровно, поднесла кинжал к груди. Лицо её не выражало никаких эмоций, видимо уже давно внутренне подготовилась твёрдо осуществить своё непростое решение. Ждать долго не пришлось, резкое движение, и женщина вогнала кинжал в грудь по самую гарду, и я, сделав широкий замах, сделала, что должна была. Купила себе жизнь.

     Остальное было как в тумане. В ужасе пятясь, делаю несколько шагов, а затем ноги подгибаются, и я опускаюсь на песок Арены без сил, роняя из моментально ослабевших рук фамильный рунный меч Наместника. Рядом падает отрубленная голова с копной рыжих волос, а песок передо мной орошает кровью из перерубленного горла. Обезглавленное тело стояло на коленях наверно ещё половину эна, прежде чем упасть. Зрители беснуются, такого финала никто не ожидал. Звучит гонг, возвещая об окончании поединка и слышится сквозь рёв толпы речь арена-анонсера. А мне уже всё равно, пустота, ни одной мысли нет в голове. И сил нет. Ни физических, ни моральных. Я впала в прострацию.

     Глава 2

     Будь спокоен. Умереть труднее, чем кажется.

     Габриэль Гарсиа Маркес

     Слабо помню, как вышедшие на Арену люди, почему то одетые не в зелёные одежды служителей, а в форму гвардейцев, подхватили меня под руки и долго тащили по подземельям сооружения для гладиаторских боёв. Босые ноги бились о бесчисленные ступени, по которым грубо волокли меня, унося всё ниже и ниже по подземным галереям. Потом была старая ржавая дверь, которая никак не хотела открываться, и неизвестные леги громко ругались по этому поводу. Наконец она поддалась, и меня жёстко втолкнули в тёмное помещение. При падении об грубо обтёсанный камень пола больно сбила колени и не успела ойкнуть, как противно скрипящая в ржавых петлях дверь отрезала полоску света из коридора и я оказалась в полной темноте.

     Была опустошена и выжата словно лимон. Поджав саднящие колени, я в позе эмбриона или позе номер двенадцать, как называют её господа, свернулась на твёрдом покрытии. Не знаю, сколько так пролежала. В абсолютной, полной темноте бег времени не ощущался, и в этом каменном мешке мог пройти как один варх – местный час, состоящий из ста двадцати энов или ста Земных минут, так и тарх - восемнадцать вархов, составлявших местные сутки. У легов вообще всё вертелось возле цифры двенадцать и всему кратному трём. Двенадцать поз рабыни, двенадцать видов плетей, хотя некоторые из них плетьми как таковыми не являлись, а были скорее «устройствами ударного воздействия», но в нижнем языке легов для их классификации было только одно слово – плеть.

     Спасительного забытья сна не было, просто лежала с закрытыми глазами и…вспоминала. Вспоминала свою первую, так нелепо оборвавшуюся жизнь, вспоминала и скучала о безвозвратно утраченном. По маме – единственном человеке в этих двух мирах, который действительно по-настоящему любил меня. Как не хватало её тихого голоса и нежных прикосновений, и даже её сердитых нотаций, когда я завалила первую сессию. Вспомнился и отец, который всю жизнь проработал на стройке, а по выходным изрядно «лечился» спиртным и постоянно орал, что нашу Родину окружили жАды и пЕндосы. Видимо наслушавшись папиного алкогольного бреда, Виталик, мой старший брат, вступил в одну из патриотических организаций и набил на всю спину татушку с двуглавым орлом, сидящем на свастике. Вспомнила наши с мамой слёзы, и одобрительное кряхтение папули, когда братик собирался на «святую войну» в одну из соседних стран. Он говорил, что обязательно вернётся героем, купит квартиру и не в ипотеку, а за заработанные на войне деньги, заведёт семью, а мама всё плакала и плакала. Поначалу пришло от него несколько электронных писем, в которых он хвастал, как отважно сражается против врагов русского мира, а в последнем он сообщал, что вскоре будет брать какой-то аэропорт. И с того времени больше года от братишки не было никаких вестей… Я и мама очень переживали. Да, мы были самой обычной российской семьёй. Пока я так глупо не умерла…

     Спустя казалось вечность, проведённую во мраке и безмолвии, чувства начали понемногу возвращаться. «Кап, кап» - во мгле слышался слабый звук падающих капель. Почувствовала, что тело дрожит от холода и одновременно очень захотелось пить. Мне не давали воды с самого утра. Этого или уже прошедшего я не знала – потерялась во времени. Нервно размахивая руками, Хозяин приказал своим служащим не поить меня, дабы не опозорила его ротх, обмочившись со страху на Арене. Свинья. Жирная свинья, нет жестокая жирная свинья – вот кто мой Хозяин. Он очень скорый на расправу… и изобретательный. Всегда боялась и трепетала перед ним. И очень радовалась, когда наскучила этому борову и была отправлена в ротх, учиться у дэр Тима на тизу. Радовалась этому вплоть до сегодняшнего дня.

     Жажда заставила подняться на четвереньки и медленно, ощупывая перед собой пространство, чтобы не натолкнуться на что-либо, поползти в сторону звука падающих капель.

     «Где же всё-таки нахожусь?» - была первая мысль, рождённая измученным разумом. – «Похоже на карцер под Ареной!»

     Вскоре рука наткнулась на каменную стену. Влажную! Откуда-то сверху просачивалась вода и стекала по кладке. Продолжила шарить во тьме и вскоре на ощупь нашла небольшой выступ, образованный неаккуратно положенным камнем. С годами в нём появилось небольшое углубление, где и скапливалась вода. И когда этот резервуар переполнялся, капля падала на пол, в котором было небольшое, но глубокое отверстие, то ли проделанное водой в столетиями подтачиваемом камне, то ли это была запланированная строителями отхожая яма для узников этого места. Прильнув губами к выемке с водой, мгновенно осушила её. Слишком мало, чтобы утолить жажду. Стала считать секунды, так как с местными единицами времени у меня не так хорошо получалось. Где то после семидесятой секунды снова в темноте послышалось характерное «кап». Резервуар был наполнен! Потратила, наверное, минут десять, прежде чем смогла немного напиться.

     Но когда жажда отступила, навалилась новая напасть – я изрядно продрогла. В каземате было прохладно и сыро, а вся моя одежда состояла из шёлковой миниюбочки и кожаных наручей.

     «Попрыгать, что ли чтобы согреться», - решила я, вставая с холодного камня, из которого состоял пол помещения.

     Подняла руки над головой и тут же наткнулась на потолок.

     «Ну правильно, зачем делать высокие подземелья?», - саркастически усмехнулась я, радуясь, что сначала проверила высоту, я не начала прыгать. А то хорошо бы приложилась темечком, - «ну не для того же, чтоб в них прыгали замерзающие тизы».

     В подтверждении поговорки «напасть не приходит одна», с утра пустой желудок запротестовал, издавая глухое урчание. Леги рациональны в своей жестокости – зачем кормить рабыню, если она всё равно должна была сегодня умереть?

     «Так, а почему эти господа ушастые меня сюда упрятали?» – вырвалась на волю рациональная мысль, - «Что ещё они задумали? Откуда ждать подлянки?»

     А что эта самая «подлянка» обязательно будет - нисколечко не сомневалась. С моим-то «везением»…

     После выступлений перед началом представления, тиз всегда загоняли по камерам, где мы тихо сидели до конца кровавых «забав». Если боёв было запланировано много, вот как сегодня, то предусматривался «антракт», чтоб зрители могли насладиться напитками и нехитрой снедью, которой торговали разносчики, ходящие между рядами трибун. В такие перерывы тиз снова выпускали для услаждения взоров господ. Но теперь это были просто номера «девочек из группы поддержки», без махания деревянными мечами. Работали так сказать «по специальности». Леги к тому времени уже должны были сбить оскомину видом крови, и им хотелось увидеть яркое танцевальное шоу в сопровождении оркестра Арены и насладиться видами соблазнительных, полунагих тел танцовщиц. А после окончания «соревнований» наша задача чествовать выживших гладиаторов своего ротх под торжественную музыку и магическое иллюзион-шоу.

     «Так почему же меня оттащили сюда, а не бросили в одну из камер? Зачем в карцер, которым, судя по заржавевшей двери, давно уже не пользовались?» – роились в голове предположения, - «и почему именно гвардейцы? Я же просто рабыня как и десятки тысяч других, а не государственная преступница!»

     И тут в голове что-то щёлкнуло под напором «мозгового штурма», тело словно ударило током, потом свело судорогой. Состояние апатии мгновенно сменилось всепоглощающим страхом, с которым уже «сроднилась» за прошедшие сутки. Ноги сами подкосились, и я повалилась на пол, дрожа в ужасе, и снова больно сбив колени. Головоломка сложилась и, словно попавшая в силки лань, я забилась в истерике и отчаянно закричала. Наивно было полагать, что всё закончилось. Выжила благодаря невероятному стечению обстоятельств, но этот проклятый день снова хотел доконать меня.

     «Какая же я дура, нужно было умереть на Арене», - стуча зубами то ли от страха, то ли от холода, сипло прогнусавила я, но подступающая простуда уже совсем не волновала, - «мама, роди меня обратно!»

     То ли мой крик послужил причиной, но скорее просто так совпало, но двери снова с премерзким скрипом отворились, и в карцер прошли, подсвечивая тьму факелами, несколько имперских гвардейцев. Один из них, накрутив мои волосы себе на лапищу, заставил подняться, а двое других споро выкрутив назад руки, нацепили наручники. Затем очередь дошла и до ножных кандалов, которые с помощью короткой цепочки соединялись с наручниками, не давая возможности распрямиться. Потом к ошейнику пристегнули короткий поводок, и поволокли меня, на полусогнутых ногах и семенящую мелкими шажками из-за короткой цепи между скованными лодыжками, наверх. Со времени обучения в рабской школе не доводилось носить пут на ногах, поэтому начала падать с непривычки, особенно на лестнице, но сердитые окрики и ругань конвойных, мимо воли заставили собраться. Ведь могут и плетью огреть сгоряча. Но, видимо, служивые получили приказ над невольницей не измываться, что настораживало и ещё раз подтверждало мои самые худшие опасения. Когда меня всё же дотащили до места назначения, тело, скрюченное в такой неудобной позе, уже изрядно болело. Но по прибытии никто расковывать меня не спешил, а поставив на колени, сняли только поводок и, взъерошив волосы напоследок, ратники, с помощью специального магического Шара запротоколировав, что доставили меня в целости и сохранности, покинули помещение. Теперь смогла спокойно оглядеться. Завела меня судьба, а вернее затащили солдаты, в большую и дорого обставленную комнату. Художественный паркет, мягкие диваны вдоль стен, низкие столики из красного дерева украшенные резьбой. Картины, написанные в тематике гладиаторских поединков, в роскошных позолоченных оправах, шикарная хрустальная люстра под потолком, свежие цветы в фарфоровых вазах и… лэр Аброгастес собственной персоной. Как же я сразу не заметила эту тушу?

     - Хозяин?! - прохрипела я простуженным горлом, выгибая спину и выпячивая в сторону этой угрозы своё хоть и не большое, но действенное женское оружие. Попутно натягивая на физиономию умильно-радостное выражение – как ни как маленькая красотка-рабыня удосужилась «великой чести» лицезреть своего «несравненного и горячо любимого» повелителя.

     В этот раз не прокатило. Жаль. Хозяин залепил мне две хороших пощёчины. Как там было сказано в Библии: если ударят по левой щеке – подставь правую. Лэр Аброгастес был как всегда предсказуем. У этого примитивного индивида наличествовало всего два варианта действия при встрече со своими невольницами – либо помять груди, либо отвесить затрещину. Два удара свидетельствовали, что он прямо пышет яростью.

     - Что ты себе позволяешь, ничтожество? – нависая надо мной, разорялся он, - как посмела ты, грязная человечка, не издохнуть на Арене, как было задумано Его Светлостью высокородным лером Алгариэйном?

     - Простите, Хозяин, - жалобно захныкала я в ответ, - рабыня раскаивается в своей дерзости и молит о снисхождении.

     А у самой немного от сердца отлегло. Была уверенна, что гнев Аброгастеса вызван теми ругательными словами, что имела неосторожность произнести от отчаянья, когда меня тащили на Арену. Если останусь жива – буду помнить, что рабыня должна держать язык за зубами даже тогда, когда её ведут на убой. Хотя зачем себя-то обманываю? Тим, мой тренер, не простит пощечины, что я с дури умудрилась ему отвесить. А так как в его компетенции всего-то отпустить до двенадцати ударов плети, да поставить в колодки на сутки, то наверняка пойдёт докладывать Хозяину, требуя для меня адекватного проступку наказания. И то что Аброгастес пока не в курсе, ещё не означает, что я легко отделаюсь. Просто у Тима времени не было выискивать работодателя – выполнял свои непосредственные обязанности, то есть следил за выступлениями тиз, а после боёв отвёл их в ротх. Так что завтра ждёт меня вторая часть «марлезонского балета». И банальной жёсткой поркой не отделаюсь – жирный боров обязательно придумает что-либо особо извращённое и крайне болезненное, на что он превеликий мастак. Тем более, если Аброгастес узнает что я про него и весь его гнилой род наговорила… будет мучать несколько суток минимум. Или я ничего не понимаю в легах!

     Сильный удар в живот жестоко вернул меня в реальность. Хозяин продолжал вымещать на мне своё плохое настроение, ударив носком сапога. Я вскрикнула от боли и, завалившись вперёд, упала бы, но уткнулась в колени своего владельца.

     - Простите, что не сдохла, Хозяин. Простите, что доставала Вам неприятности, - выдавила из себя покаяние, и сильно изогнувшись, приложилась губами к его обуви. Пока рабыня целует и лижет ноги господина, то пинать не будут. Наверное.

     Гнев Хозяина был вполне объясним. За мою смерть ему наверняка щедро заплатили из казны. Теперь придётся вернуть деньги, да ещё долго кланяться и унижаться, ведь получается что именно он виноват в смерти чемпионки и по совместительству секс-игрушки Наместника. А сильные мира сего такие проколы просто так не оставляют и отгребёт мой Хозяин множество проблем. Из-за меня, глупой рабыни, которая очень хотела жить, и не подумала о последствиях.

     «Если на смерть не замучают, то тизой, да и половичком мне уже не быть», – с ужасом понимала я, - «шкурку подпортят так, что только для грязной работы сгожусь».

     Вспомнила эпизод, как во времена, когда служила первому своему Хозяину, до того как он изволил подарить меня лэру Аброгастесу, часто кухарка брала меня с собой на рынок чтоб носила тяжести в виде приобретаемых продуктов. И один раз на площади «посчастливилось» увидеть наказание провинившейся муниципальной невольницы, которая осмелилась оказать сопротивление возжелавшему её тело грязному полукровке бомжеватого вида. Ему присудили заплатить штраф за недостойное поведение в общественном месте в виде всего лишь шести медяков, а так как у него и их не оказалось, то отправили на общественные работы сроком в три дня. А палач той женщине под одобрительный гул толпы сломал обе ноги, да специально так жестоко, что даже когда кости срастутся, то она не сможет нормально ходить. Затем поставил на лоб калёным железом клеймо «непокорной» и закончил свои издевательства над истязаемой традиционной для этого мерзкого общества безжалостной поркой, после которой присудили несчастную, окровавленную рабыню до конца дней своих чистить городскую канализацию. И это всего лишь за то, что оттолкнула немытого бродягу. Но он был легом, а она человечкой .

     «Да, перспективы у меня прямо таки «радужные»», - про себя уныло сокрушалась я, тщательно облизывая дорогие сапоги Хозяина и краем уха выслушивая поток брани и угроз, которым он щедро поливал меня, - «и по делом мне, заварила кашу, что не расхлебать». Жизнь рабыни принадлежит Хозяину, а я его подвела, ослушалась, подставила. А ведь какой шанс был, когда Летящий Снег приставила к моей груди остриё нагинаты!

     - Но я же хочу жить, просто жить! – вопило загнанное глубоко в подсознание моё второе «я», - я уже умерла один раз под колёсами авто, пожалуйста, господи, дай мне пожить!

     Было ли это божьим провидением или дьявольскими кознями, но в помещение, судя по звукам, вошли несколько человек. Я не могла их видеть, так как дверь была за спиной, но лэр Аброгастес отскочил от меня как ошпаренный и склонился в раболепном поклоне. Мне с низу прекрасно было видно, что его физиономия приобрела абсолютно подобострастно-дебильное выражение.

     «Не иначе сам Наместник на разборки соизволил пожаловать?»,- решила я, выпрямляя спину, и пытаясь, стоя на коленях, развернуться в сторону ново прибывших. Нужно было в этом случае принять позу послушания, но длинна цепочки, соединяющей наручники с ножными кандалами не позволяла положить ладони на затылок. Поэтому застыла в позе ожидания, надеясь, что за такую дерзость всё же не прибьют на месте, ну должны же они понимать, что я не специально, что путы не позволяют.

     Если мы, рабыни, и находимся в самом низу социальной лестницы, то это не значит, что не знаем сильных мира сего в лицо, а особо шустрые девчонки даже в курсе некоторых событий и интриг, происходящих в высшем обществе. Тот факт, что все мы любопытные и болтливые женщины никто не в силах отменить, поэтому слухи и сплетни среди порабощённых человечек распространяются невероятно быстро. Поэтому я, вопреки здравому смыслу, призывающему опустить покорно взгляд долу, с любопытством уставилась на вошедших.

     В сгорбленном пожилом леге облачённом в белую тогу с золотым орнаментом трудно было не узнать виновника всех обрушившихся на меня несчастий, а его эскорт телохранителей в виде двух гвардейцев и мага воздуха, по совместительству стенографиста, ясно свидетельствовал, что передо мной первое лицо провинции, Его Светлость господин Наместник собственной персоной.

     Ещё наличествовал настоящий, с абсолютно чёрной кожей и белыми как снег волосами дроу. Во времена Исхода, дроу не пожелали покидать метрополию, надеясь пересидеть надвигающийся катаклизм в глубинах Андердарка. Но небольшая их диаспора, которая не желала покланяться паучьей богине и поэтому изгнанная из тёмных глубин подземья в подлунный мир и получившая дозволение проживать на территории легов, прошла через портал в мир Эриум. Конкретно этот дроу с абсолютно не произносимым для человеческого языка именем, являлся казначеем провинции и даже состоял в дальнем родстве с Императорским Домом. Недавно мы, тизы из ротх Аброгастеса, выступали на торжестве в честь младшего сына казначея – сорок тогда ушастику стукнуло, как раз эльфийское совершеннолетие. Долгая жизнь предусматривает и долгий пубертатный период. Ох и досталось тогда от местной «золотой» молодёжи! Драли нас вдохновенно во все дыры как говориться «с особым цинизмом» до самой глубокой ночи! Думала, что вообще порвут, но обошлось, даже раза три сумела бурно кончить, чем весьма потешила самолюбие нескольких местных мажоров, правда, не всем нашим так повезло. Дэр Тиму пришлось всё-таки для нас мага-лекаря вызывать, из тех, что не брезгуют рабынь лечить. И после врачевания, освободил эскулап всех нас от тренировок и оказания определённых услуг на трое суток, к вящему неудовольствию главного тренера – тоже большого любителя женских прелестей и грубого секса в извращённых формах.

     «Стоп, стоп!», - приказала я себе, - «Тут может моя судьба решается, а я в сладострастные воспоминания ударилась».

     Последним из вошедших был тёмный человек, ну то есть лег, конечно. Согласно должностному антуражу облачённый во всё чёрное, и не по погоде обёрнутый таким же чёрным плащом, заколотым на брошь в виде восьмиконечной звезды инкрустированной драгоценными каменьями. Постоянно хмурый, нелюдимый и загадочный господин Экзекутор провинции Филития, благородный лэр Илитирэль из рода… рода… да не помню из какого он рода. Замкнутая и неординарная личность с основательно подмоченной репутацией, вызвающая множество пересуд и кривотолков в высшем обществе. Недавнее назначение его Экзекутором или по-нашему главой следственной и пенитенциарной служб провинции, основательно прибавило ему злопыхателей.

     - «Ну ладно Наместник зол на меня, как ни как испортила его планы и, получается, крупно подставила. Теперь ему придётся объясняться со столичными инстанциями, какого он лешего незаконно выставил на бой чемпионку»,- размышляла я, - «Но почему Экзекутор на меня волком смотрит? Что я ему плохого сделала?»

     Ох и нелегка участь человечки в Империи легов, где порой к скотине относятся с большей заботой и вниманием чем к нам, но, если рабыня не полная дура, то активно применяя язык тела и жестов, можно попробовать избежать многих неприятных моментов в судьбе невольницы. Один кроткий взгляд полный эротизма и желания, одновременно соблазняющий и провоцирующий, вовремя брошенный на мужчину может многое! А упругая торчащая девичья грудь, локон в притворном смущении накручиваемый на пальчик, лёгкий жест ладошки «невзначай» подчеркнувший гибкий стан и линию изгиба бедра, порой может избавить от многочасовой неприятной и тяжёлой работы. Ну и умение «говорить», то бишь вилять бёдрами – основа выживания обездоленной женщины в этом не ласковом к нам обществе.

     Только с благородным лэром Экзекутором все эти милые девичьи хитрости абсолютно бесполезны – ходят упорные слухи что он, как бы по мягче выразиться, нетрадиционной сексуальной ориентации.

     Илитирэль:

     Когда я, пропустив вперёд Алгариэйна с охраной и казначея, так как его чин в табели о рангах был выше моего, вошёл в зал официальных приёмов при Арене, то первое что приметил, это нахальную мордашку тизы. Коленопреклонённая рабыня в нарушении всех правил просто таки нагло пялилась на нас, снедаемая неуместным в такой напряжённой ситуации любопытством. Рука сама легла на эфес шпаги и пальцы непроизвольно с силой стиснули черенок рукояти. Глупой девке несказанно повезло не попасть в мои руки сразу, ведь тогда я вообще себя не контролировал и в порыве гнева мог натворить такого, что потом бы пожалел. Она позволила этой жуткой мрази, что называет себя Летящий Снег, избежать моей мести! Даже по прошествии пяти вархов я не мог окончательно успокоиться, хотя в глубине души понимал, что невольница не виновата, что оказалась не в том месте не в то время. Но эмоции перевешивали голос разума. Я так всё тщательно спланировал, но меня переиграли по всем статьям и, филигранно, красиво провернув свою партию, кровавая убийца вырвалась из расставленной мною западни, напоследок основательно поиздевавшись.

     Благодаря вот этой тизе, Летящий Снег буквально облила меня грязью с ног до головы, напомнив эпизоды того, что давно пытался забыть. И сбежала… сбежала пусть с небольшой, но помощью этой маленькой рабыньки. Как я подметил, она, как и все законченные садисты, очень боялась боли, хотя причинять страдания другим было её мерзкой сущностью, поэтому если бы эта девчонка отказалась ей ассистировать, то… разозлённая рыжая бестия конечно изрубила бы её на кусочки, но вряд ли решилась убить сама себя, ведь длина полотна её кинжала была недостаточной чтобы наверняка поразить сердце женщины с немалой грудью во фронтальной проекции - и она это знала, а, следовательно, встречи с моими застенками её уже было не избежать. Ради возможности поквитаться с ней за прошлую нашу встречу, я бы пошёл на всё, и даже Алгариэйн бы ей не помог, ведь я почти всё рассчитал, но… лохом быть неприятно.

     Заметив мой гневный взгляд, тиза затрепетала ресничками и напустила на личико дежурное покорное выражение, заодно потупив взор. Но такая демонстрация раскаяния запоздала - не только я обратил на её неподобающие эмоции внимание. Удобно расположившись на одном из диванов и заложив ногу на ногу, Его Сиятельство, с огромной неприязнью попеременно рассматривающий то крупно провинившуюся девушку то хитрого ланисту, или ротхала, как здесь их называют, застывшего в нелепой позе подхалима, хладным, как арктический лёд, голосом произнёс:

     - Милейший, это что же получается? Вы соизволили подсунуть Мне негодный товар? За двадцать шесть золотых вместо красивой, покорной и кроткой рабыни для заклания я получил вот это своевольное, наглое, дерзкое и костлявое нечто.

     - Помилуйте, Ваша Светлость,- промямлил, трясясь и потея, толстяк,- это лучшая девка моего ротх! Отличный экземпляр человечки! Клянусь!

     - Если это действительно так, то мне жалко Вашего отца, который наверняка был хорошим лэром, за то, что не смог произвести более достойного наследника своих богатств. – Алгариэйн выбрал «козла отпущения» и решил для начала жёстко унизить его. Вопросы наследования всегда были в среде легов самыми болезненными. Ротхал был полукровкой, причём человеческой крови в нём было слишком много – таких детей обычно сдают в приюты и навсегда забывают об их существовании, но, видимо, других наследников мужского пола у его отца не нашлось. – Требую немедленно вернуть уплаченную мной сумму и плюс неустойку в двенадцать золотых.

     - Мм, эээ…, - пыхтя как чайник на огне выдавил из себя ротхал, пережёвывая оскорбление – Ваша Светлость, я честно веду дела! Возврат средств по договору не предусмотрен, да и неустойку-то за что?

      - За преднамеренный обман. – Жёстко отрезал Наместник и продолжил раскручивать маховик обвинений. – Честно скажу – у меня двойственное мнение насчёт Вас. Напомню, что в статье четвёртой Невольничьего Кодекса ясно указано, что обязанностями рабыни является служить и угождать. Из подпункта третьего этой статьи следует, ежели хозяин прикажет сдохнуть, то рабыня обязана даже в этом случае безропотно подчиниться и благодарно принять смерть в том виде, в котором пожелает её владелец. Меня удивляет, что Вы, как владелец ротх, не знаете положений этого нормативного акта или намеренно подсовываете неликвидный товар. Получается, что Вы либо не компетентны, либо, войдя в сговор с третьими лицами, преднамеренно устроили саботаж в целях дискредитации моей персоны перед Ассоциацией Гладиаторских Игр. В любом случае я не имею желания вести с вами дела впредь. Возвращайте деньги!

     - В форме подписанного договора ни возврат средств, ни выплата неустойки не предусмотрены! – От жадности закусив удила, попёр, словно жук против урагана, скряга. - Теперь это Ваша рабыня, и я никакого отношения, со времени подписания договора, к ней не имею, - начал юлить и сбрасывать с себя ответственность толстяк. – Прошу отметить это в записях особо.

     Маг, ведущий стенограмму с помощью Шара Л’Ориэнтэля, кивком подтвердил, что слова Аброгастеса, согласно процедуре, выделены.

     Согласно древней традиции лишь мать может дать имя ребёнку и никто не в силах оспорить её выбор, если конечно новорожденное дитё официально не признано наследником своего отца, поэтому в Империи и развелось столь много грубых, режущих тонкий слух легов имён, ведь рабыни традиционно дают своим отпрыскам человеческие прозвища.

     - Значит, милейший, Вы утверждаете, что с, - Наместник щёлкнул пальцами и казначей, как заранее было отрепетировано нами, подал ему экземпляр договора. Напустив задумчивый вид, как будто впервые читает документ, Алгариэйн выдержал театральную паузу и продолжил, - с одиннадцатого варха прошлого тарха являюсь собственником именно этой человечки? В договоре не указан личный код и номер партии рабыни. Вы можете официально, под протокол поклясться, что присутствующая здесь рабыня и есть именно та собственность, что была отчуждена вчера Вами в мою пользу?

     - Безусловно, Ваша Светлость! – оскалился ротхал, не понимая в безмерной жадности своей, в какую ловушку мы его загоняем. Приблизившись к магу, он положил ладонь на Шар и начал произносить фабулу передачи собственности по акту купли-продажи. Затем оба гвардейских офицера, как и планировалось, выступили в роли свидетелей, закрепляя формальности. Их презрительные, полные брезгливости взгляды, направленные на мощные телеса владельца ротх, красноречиво свидетельствовали про всю глубину презрения чистокровных легов к детям рабынь, ведь склонность к полноте расе легов не свойственна.

      В гвардии служили исключительно безземельные дворяне и младшие отпрыски благородных Домов и номинально их отряды подчинялись только самому Императору, поэтому в нашем случае они юридически считались не заинтересованной стороной.

     До этого мы, если строго следовать букве закона, ничего не могли ему предъявить. Договор был хитро составлен грамотным юристом в пользу владельца ротх и даже не содержал положений на случай форс-мажорных обстоятельств. Даже такой опытный интриган как Алгариэйн сглупил, подписав документ без внимательного изучения. Но форс-мажор наступил в виде выжившей рабыни. Наместнику нужна была эта девка для допроса, но для этого нужно было вначале получить все права на неё согласно законодательству. Поэтому казначей, как бы невзначай, обмолвился в разговоре с Главным Распорядителем Арены, что Его Светлость подаст иск на Аброгастеса, за то, что его тиза посмела осквернить рунный меч семьи Алгариэйна своими грязными ручонками. А это серьёзное обвинение, ведь владение живым товаром это не только удовольствие и прибыль, но и ответственность за всевозможные глупости, что по неведенью или умыслу, вытворит невольница. Дроу знал, что Распорядитель обязательно донесёт до ушей владельца провинившейся рабыни слова Наместника. Этим было решено подтолкнуть жирдяя к мысли снять с себя ответственность, передав задним числом девчонку в собственность Его Сиятельству.

     Алгариэйн, естественно, ничего не знал о сущности той, что известна под прозвищем Летящий Снег, а я никогда не расскажу ему то, что знаю. Потому старый интриган и решил, что в «гибели» его протеже замешаны противостоящие ему Дома. Внезапная и нелепая смерть гладиаторши, с его точки зрения, действительно отдавала «длинной волосатой лапой» местной аристократии, решившей скомпрометировать нового, не угодного им Наместника. Не может мужчина, будь он человек или лег, даже разменявший третью сотню лет, просто понять, что его цинично использовала та, к которой он, словно юнец, воспылал нежными чувствами.

     Когда отрубленная голова упала на песок, я, пылая от гнева, ворвался в ложу своего босса и потребовал отдать мне тизу. В том состоянии, в котором я тогда находился, мне было всё равно, что она невиновна, просто хотелось рвать и метать. Иметь такую замечательную возможность поквитаться за всю ту боль, что причинила мне Летящий Снег, и позволить обвести себя вокруг пальца как мальчишку! Этой тварью была разыграна такая блестящая комбинация, что я был в ней просто статистом, объектом насмешки и, ограниченный нормами и правилами общества, ничего не мог предпринять, лишь в бессилии сжимая кулаки. Тогда мне хотелось причинять боль, отрываясь на беззащитной рабыне за своё поражение.

     Но Наместник был иного мнения, и уже послал своих гвардейцев заключить тизу под стражу. Он считал, что женщина, которая подарила ему двое суток безумного сексуального наслаждения и заставила вновь ощутить себя горячим, полным сил юношей, женщина, что нежно обнимала и долго, страстно тёрлась об его тело прямо перед выходом на Арену, не может просто так, без видимых для него причин, покончить с собой. Значит, заворожили, навели морок или взяли под ментальный контроль – логично? А компромата не было, поэтому Наместник и казначей ломали головы, придумывая как на законных основаниях взять под стражу и допросить с пристрастием черлидершу и её хозяина. Мои архаровцы, хоть как-то отрабатывая своё жалование, шустро метнулись, но сеть информаторов ещё не была налажена, поэтому успели нарыть всего лишь словесную личностную и деловую характеристики лэра Аброгастеса из рода Криин, сведения о принадлежащей ему недвижимости и цепочки некоторых деловых связей, ведь ротх приносил не великий доход, а основные средства ему капали от мелкооптовой торговли продуктами питания. Не густо.

     Последующие несколько вархов мы, делая хорошую мину при плохой игре, изображали, что ничего экстраординарного не произошло, приветствовали участников соревнований и аплодировали вместе со всеми зрителями, когда один орк-гладиатор лишал жизни другого. И думали. Когда Алгариэйн предложил план, я понял, что поступил мудро, впрягшись в упряжку Наместника в разворачивающемся в провинции противостоянии.

     Дождавшись чуть заметного утвердительного кивка главного режиссёра этого действа, я приосанился - теперь мой выход:

     - Благородные лэры, смею заметить, что на теле рабыни, принадлежащей Его Светлости, наличествуют следы грубого физического воздействия, которые портят эстетический облик собственности и снижают её продажную стоимость!

     Усмехнувшись тому, как ловко Аброгастес попался, сменив себе ответственность с Административной на Уголовную, я подошёл к затихарившейся невольнице и, резко схватив за подбородок, повернул сначала одной щекой, затем другой к присутствующим. Красные отметины в форме пятерни на щёчках девчонки были очень красноречивы. Потом акцентировал внимание на приличной гематоме, на её плоском животике.

     - Коих не наличествовало на теле невольницы, когда мои подчинённые, благородные лэры гвардейцы, доставили её в это помещение, чему есть неопровержимое подтверждение.- И один из офицеров охраны предъявил протокольный Шар, на который, заранее проинструктированные конвоиры, занесли нужную информацию.

     После этих слов, полукровка-ротхал сподобился лицом выброшенной на сушу рыбе, вытаращив глазки и судорожно глотая воздух широко открытым ртом. Информация о том, что он весьма груб и порой беспричинно жесток со своими рабынями и послужила отправной точкой всей комбинации. Мы специально задержались, оставив девчонку с ним один на один в помещении, в расчёте на что либо подобное.

     Не стоит, крупно облажавшись, в наглую перечить высшему должностному лицу Империи, если не являешься благородного происхождения и за твоей спиной не стоит влиятельный Дом.

     Дальше, как говорится, было дело техники. Весь полный негодования и «праведного гнева» Алгариэйн потребовал немедленного ареста и допроса «мерзкого негодяя, нагло покусившегося на его собственность». И нужное для вынесения постановления о задержании должностное лицо тут же нашлось – я. А за дверьми давно дежурило двое ребят из моего ведомства, которые споро скрутили обвиняемого, надели наручники, впихнули кляп и под «белы рученьки» вывели из кабинета, не забыв, как велит положение по конвоированию, нацепить на голову непрозрачный тёмный мешок. Молодцы ребята, всего десятый день на службе, а уже без напоминаний справляются. Да, я с подчинёнными строг, но справедлив. Как Лаврентий Палыч, ведь мне нужны волки, а не бараны, поэтому и беру на работу только прошедших горнило военной службы ветеранов. Работа дознавателями и палачами не для мальчиков с тонкой душевной организацией.

     Я вновь подошёл к рабыне и положил руку ей на голову. Да, я был прав, мне не показалось. Странное совпадение, странное и невероятное. Она определённо одна из нас, а это многое меняло и в первую очередь моё отношение к ней. Поняла ли Летящий Снег, кто была та, что уготовили ей на растерзание, какой лакомый кусочек для неё оказалась эта тиза? Раз девчонка жива, то определённо нет - хотя… Возможно страх очутиться в застенках моей службы, «прелести» которых я так преждевременно и красочно ей описал, пересилил садистские наклонности этой психопатки? С высоты трибуны я ясно видел, что во время боя они о чём-то переговаривались, но из-за шума, царившего в амфитеатре, естественно ничего не услышал. Теперь мне очень захотелось узнать, что же успела рассказать этой девочке Летящий Снег и рассказала ли?

     Невольницу била мелкая дрожь. Тяжело пришлось сегодня девушке. Странная штука Жизнь - пару энов назад я хотел её наказать, причинить боль, выудить и если придётся то и выбить под протокол сведенья, которыми она, скорее всего, не владела, но которые так хотел получить Наместник, а теперь уже жалею её.

     - Ваша Светлость, что делать с рабыней? – Как можно более холодным, нейтральным тоном спросил я, - прикажете доставить в Ваш дворец?

     Оторвавшись от обсуждения с казначеем вопроса о завтрашнем направлении налогово-правовой проверки в дом арестованного, Алгариэйн презрительно окинул взглядом испуганно сжавшуюся рабыню.

     Общественное положение обязывало его содержать гарем из двенадцати наложниц и, судя по их экстерьеру, босс предпочитал женщин в знойно-округлых формах и с размером бюста не менее третьего. Довольно миниатюрная тиза была явно не в его вкусе. Молчание затягивалось и от неопределённости собственной судьбы, девушку начало уже заметно трясти. Когда она поняла, что обрела нового хозяина, а старого арестовали, то потеряла остатки самообладания, не говоря уже о дерзости и наглости которые, как мне показалось, обуревали эту вне всякого сомнения горячую штучку.

     - Полагаю, эта непослушная костлявая девка должна получить адекватное наказание за содеянное. Моё фамильное оружие это не половая тряпка, чтоб её хватала всякая дура. Что там по закону положено в таких случаях?

     Босс явно решил сорвать своё раздражение ситуацией на беззащитной невольнице. Теперь он её владелец и в своём праве. Только сейчас не в моих интересах хотеть смерти девочки.

     - Ваша Светлость, позвольте предложить такой вариант, - я решил потянуть время, пока Алгариэйн не успокоиться от боли потери своей аманты, - я закрою эту тизу на пару дней в камере, допрошу не спеша, а Вы, не торопясь и взвесив все материалы по делу Аброгастеса, примите верное решение.

     - Да что тут решать? – Отмахнулся от моего предложения Наместник – Ежели после допроса жива остается, то отпустите сто двадцать ударов.

     - Простите, Хозяин! Пощадите! - Заголосила рабыня, падая ниц перед Алгариэйном.

     Даже скованная по рукам и ногам, она грациозно поползла на коленях к софе, на которой расположился Наместник, и припала губами к его обуви, вымаливая себе пощаду. Тонкий стан и округлый зад рабыни вызывали определённый сексуальный интерес, но сейчас Алгариэйна, большого любителя прелестей человеческих рабынь, было не разжалобить, сегодня он был непоколебим. Боль и ярость от утраты аманты была ещё очень сильна. Резко высвободив сандалии из плена губ и язычка молящей и пресмыкающейся, он, надавив ногой на затылок, грубо впечатал личико несчастной в ворс ковра.

     - Сто двадцать ударов плетью номер восемь! – с явным раздражением в голосе приказал Его Светлость, - и благородный лэр Илитирэль, прошу избавить меня от дальнейшего созерцания этой костлявой мерзости, - резкий кивок в сторону девчонки.

     Мне не двусмысленно дали понять, что на сегодня я свободен. Подойдя к распростёртой ниц на ковре рабыне, я без церемоний заставил её подняться, жёстко потянув за ошейник.

     - Ключи от кандалов?- напомнил я офицерам, разворачивая девчонку спиной, демонстрируя присутствующим не столько её прекрасную миниатюрную фигурку, сколько скованные руки и ноги. Мордашка тизы была залита слезами, и она тихонько подвывала от страха и безнадёжности. Ей был вынесен смертный приговор и она это прекрасно осознавала. Вот только истерики мне тут не хватало!

     Но ключи оказались у гвардейцев, дежуривших за дверью. Поэтому, церемониально раскланявшись с непосредственным начальством и остальными присутствующими, потащил тизу за ошейник к выходу. В дверном проёме чуть не столкнулся с Распорядителем Арены. Прохвост уже подсуетился, и несколько аппетитного вида рабынь, облачённых в одни скудные набедренные повязки, вкатили передвижные столики со всевозможными не менее аппетитными явствами и бутылками вина, погружёнными в специальные ведёрки со льдом. Намечался небольшой фуршет, но, увы, без моего присутствия.

     Расковав девочку, я про себя посетовал на отсутствие поводка, ведь свои железки гвардейцы просто так, по первому требованию, отдавать мне не уполномочены. Ведомства разные, да и нашу сыскную братию офицерство и воинская элита не жаловала. Собственно так я и получил свой пост – желающих его занять среди благородных попросту не нашлось.

     - Рабыня, поза номер пять «низкий поводок» - скомандовал я самым властным тоном, на который был способен.

     Надо сразу дать понять девке, где её место. Невольниц нужно содержать в строгости и не баловать, а то распоясаются, лениться и дерзить ещё чего доброго начнут. Нужно сразу показать, что мне такого «счастья» не надо. Появились у меня планы на эту «попаданочку», вот только бы решить, как обойти повеление Алгариэйна. На сколько я помню по архивным записям, ни одна человечка не пережила порог в тридцать ударов «восьмёрки», а тут сто двадцать. Окровавленный трупик, в который неизбежно превратиться это молодое тельце, если выполню повеление её нового хозяина, меня совсем не устраивал. Будем думать.

     Рабыня покорно склонила туловище почти параллельно полу коридора и, откинув копну волос на своё довольно милое личико, ткнулась шеей в мою руку, подставляя ошейник. Я без дальнейших слов, коротко кивнул благородным лэрам гвардейцам и, не дожидаясь ответа, схватил невольницу за предложенный ошейник, обеспечив согнутое тело дополнительной точкой опоры, и потащил на выход. Скрестив запястья за спиной, будто бы они связаны, девчёнка послушно поплелась, приноравливаясь к моему шагу. Передвигаться в пятой позе невероятно неудобно и тяжело - уже через пару минут движения должны были заныть плечи и поясница, а ограниченный обзор заставлял ведомую в этой позиции чувствовать себя жалкой и абсолютно зависящей от господина. Жестоко? Возможно. Но для её социального статуса в этом обществе абсолютно нормально, а для себя я давно решил, что излишний гуманизм и человеколюбие нужно искоренять из себя любыми способами – дольше проживу, да и окружающие целее будут. «Спасибо» тебе, Летящий Снег, за развеянные иллюзии.

     Вопреки ожиданиям «ведомственного транспорта» на площадке перед Ареной не оказалось. Около конюшни тоже. Видать ретивые палачи, закинув лэра Аброгастеса в арестантскую повозку, сразу же отправили наш «автозак» на конной тяге прямиком в Департамент. А я так рассчитывал на место на козлах около возницы…

     - Придётся добираться своим ходом, - в раздражении пробормотал я, забирая поводья своей смирной лошадки пегой масти из рук мальчишки конюшего.

     - Какая хорошая лошадь у благородного лэра! – Сорванец явно потешался нелепым видом четвероногого «чуда» бывшего мне за скакуна. К такой реакции на свою лошадку я давно привык и обидного в этих насмешках не видел. Как для верховой лошади она действительно выглядела нелепо. Наверное, на подобной животинке д’Артаньян приехал покорять Париж.

     - Зато не пешком! – отшутился я, протягивая мальчишке небольшую горсть медяков за то, что присматривал за кобылой.

     Отыскав в седельной сумке небольшой моток верёвки, предназначенной для стреноживания животного, я велел рабыне принять третью позу называемую «связывание». Невольница не без грации опустилась на колени и протянула ко мне руки, скрещенные в запястьях, как бы предлагая связать их. Что я незамедлительно сделал.

     - Ух ты! Эта та тиза, что посмела убить Летящий Снег? Она теперь Ваша? Красивый половичок! Губки прямо созданы для минета! – влез не в своё дело любопытный мальчуган. Раннее сексуальное воспитание - одна из педагогических традиций легов. А вот излишняя болтливость – нет.

     Прохлада вечернего воздуха подействовала на меня успокаивающе и раздражение, бывшее моим невольным спутником последние несколько вархов, начало стихать.

     - Нет, молодой человек, - продолжая связывать руки невольницы, ответил я мальчугану, - девчонка принадлежит Его Сиятельству.

     - Наместник дал её Вам покувыркаться? А Вы женщинами разве тоже того... интересуетесь? – Удивлению мальца не было предела! В этом городе даже малыши знают грязные слухи, что ходят вокруг моей персоны.

     А мне только на руку, что по всякому случаю, когда я где-либо накосячу, народ объясняет «странные» перемены, случившиеся со мной тем, что довелось провести полгода в плену у альвов. А что собственно эти альвы творят с пленниками, то благодаря пропаганде, слухам и старательно подогреваемой власть имущими многовековой вражде между народами, известно всем. Собственно то же, что леги проделывают с пленёнными воинами альвов. А уверять всех и каждого в девственности своей задницы я не намерен, да и абсолютно бессмысленно – никто не поверит, ведь стереотипы сильнее. Почему бы и не подыграть?

     - Молодой человек, я имею Вам сказать, что Вы сильно неправы, - начал дурачиться я, - после некоторых событий, произошедших со мной не так давно, женщины как таковые меня перестали интересовать. Его Светлость поручил мне допросить и наказать эту рабыню.

     Мальчишке явно импонировало, что с ним разговаривают не как с малышом, а сарказм в моей речи он не уловил, поэтому важно приосанился и уверенно, по взрослому, спросил:

     - Могу ли я поинтересоваться, какое наказание назначено рабыне и за что?

     Я уже более внимательно пригляделся к нему. А он, оказывается, не так мал, как выглядит. Из-за низкого роста и худобы создавалось впечатление, что ему от силы лет четырнадцать - пятнадцать. Но в этом возрасте малыши-леги ну не как не могут задавать подобные вопросы и интересоваться невольницами, да и глаза, это зеркало души, явно не принадлежали любителю незамысловатых игрушек и милых шалостей. А учитывая тот факт, что работу конюхом ребёнку могли поручить только по достижении им семнадцатилетнего возраста, то, хорошенько присмотревшись к парню, понял, что ему лет двадцать как минимум. С ним нужно держать себя настороже, а ещё лучше завербовать информатором. Если, конечно, он уже не стучит кому-либо.

     - Ох, всего пару месяцев прошло, как вступил в должность, а уже профессиональная паранойя началась, - усмехнулся сам себе я, привязывая второй конец верёвки к луке седла.

     - Молодой человек, а как мне Вас называть? – спросил у подростка я, впечатляясь тем, как много информации можно было бы получать через него. Конюшня при Арене практически в самом центре города на площади Огня. Здесь не только по выходным и праздникам, но и в будние дни оставляют своих лошадей множество народу. На самой площади кроме Арены на восемнадцать тысяч мест и нескольких доходных домов, высился храм Первородного Огня. И хотя после Исхода большинство легов охладело к культам старых Богов, но, по слухам, жрецы храма, вопреки высочайшему запрету, до сих пор незаконно скупают пленников для ритуальных сожжений и поэтому активно сотрудничают с «чёрными работорговцами». За священнослужителями нужно приглядывать – от фанатиков, которые ради своего мракобесия попирают Закон, всего можно ожидать.

     От площади отходят три улицы:

     По улице Героев Кардарской Битвы расположены несколько дорогих и престижных лавок – ювелирная, торговца пряностями, торговца дорогим импортным сукном и антикварная лавка предметов искусства. Ещё на этой улице находиться знаменитый Модельный Дом лэра Галорэйда в котором одеваются самые богатые модники и модницы города. И то, что знаменитый модельер является известным на всю округу геем, никого не смущает – модельерам это как бы положено. И мне, согласно сложившейся легенде, не мешало бы лично познакомиться с ним, но для моей персоны это уже слишком – не терплю голубую братию, что бы там про меня не думали.

     На улице Огненного Заката, которая как не трудно понять тянулась ровно на запад от храма Первородного Огня, наличествовало два дорогих постоялых двора и несколько таверн попроще, где проживали слуги и другая челядь тех, кто остановился в номерах люкс. Тут же был и знаменитый на всю провинцию Игорный дом, за вход в который требовали с посетителей целую золотую монету! Рядом была расположена контора букмекера, принимавшего ставки практически на всё. Ну и немного вглубь улицы находился знаменитый на всю Империю палац Серебряных Пташек – элитный бордель нашего города. Элитный не только благодаря вычурно-дорогому интерьеру, но и потому, что все девочки в нём были исключительно леррами. Даже женщины - полукровки там не котировались.

     И наконец, Императорская улица – деловой центр города. Тут находился Магистрат, представительские дома крупных гильдий, нотариальные конторы, большие особняки богатых легов и здание департамента по делам сопредельных территорий - внешняя разведка если по-простому. Они занимались шпионажем, сбором дани и выдачей грамот на правление лояльным нам человеческим лидерам. Ещё здесь высилось огромное здание закрытого частного клуба, членами которого были исключительно крупнооптовые торговцы, владельцы мануфактур и старая землевладельческая аристократия. Там, за закрытыми дверями, заключались сделки на огромные суммы и именно в этих стенах заседали реальные владельцы не только этого города, но и всей провинции.

     Так что иметь глаза и уши на этом перекрёстке трёх дорог было бы очень и очень не плохо. Особенно если это ребёнок, которого никто не воспринимает всерьез, и могут себе позволить в его присутствии взболтнуть лишнего.

     - Благородный лэр Илитирэль, простите, что не представился. Лэр Туартин из рода Лиро к Вашим услугам.

     Да, паренёк явно был не так прост, как кажется на первый взгляд. Взрослые обороты речи и нескладное тело мальчишки – из него вышел бы идеальный соглядатай! К тому же он из рода Лиро, а значит родственник Главному Распорядителю Арены. Наверняка не скажешь, но не его сын – типаж лица другой, да и не поставит этот сноб своего отпрыска ухаживать за чужими лошадьми в стойлах. Придётся в ближайшее время отправить кого ни будь из своих в городской архив – выяснить кто этот Туартин и сколько действительно ему лет. И если мои догадки верны, то интересная перспектива вырисовывается. Не в смысле педофилии, которой я, как и гомосексуализмом, к счастью, не страдаю, а с точки зрения моей нынешней профессии – всё про всех знать.

     - Лэр Туартин, эта негодная девка посмела без спросу взять в руки оружие, принадлежащее её хозяину. И не просто оружие, а фамильный рунный меч, выкованный дворфами из подгорного железа в покинутом нами мире!

     - Нет! Я не виновата! – заголосила невольница, падая передо мною ниц, - Летящий Снег сама его мне дала! Я не хотела, но она настояла! Она была такая властная, я боялась её разозлить и не смогла отказать. Пощадите, добрый Господин!

     - Добрый господин? – я аж засмеялся,- никто так Экзекутора ещё не называл! Девочка, пока я «добрый» поясню популярно – рабам ЗАПРЕЩЕНО хранить, трогать и тем более брать в руки оружие. ЛЮБОЕ! Если раб не гладиатор, о чём свидетельствует специальная метка, выжигаемая на плече, которая ставиться под рабским клеймом, то за такой проступок его или её необходимо казнить. Тебе перед выходом на Арену вручили оружие?

     - Да, Господин, - жалобно пропищала девчушка, уткнувшись личиком в мои сапоги и трясясь, видимо от страха и отчаянья.

     - Ты взяла оружие, при этом официально не являясь гладиатором. За это уже грозит смертный приговор. Но предполагалось, что ты неминуемо примешь смерть в бою, и этим искупишь свою вину. Случаи, когда рабынь ради развлечения или наказания выставляли на бой с гладиаторами или дикими зверями происходили и ранее, но всегда они заканчивались гибелью негодницы. Ты создала юридически неприемлемый прецедент, и ради одной смазливой человечки с внешностью уроженки халифата Мооди, никто пересматривать свод законов и правил не намерен. Тем более что твоя вина усугублена поруганием фамильного оружия самого Наместника! Это оскорбление всему его Роду! За одно прикосновение к такому клинку даже представители третьего и четвёртого сословий подлежат казни, а рабыни и подавно.

     - Господин! Но Летящий Снег тоже была рабыней! Но ей же позволили взять этот меч! – пролепетала девчонка, захлёбываясь рвущимися из груди рыданиями.

     - Я думал, что ты уже взрослая девочка и понимаешь, что если что-то позволено одному, то это не значит, что это же позволено остальным, - нравоучительным тоном как заправский лектор ответствовал я, работая более на публику в виде мальчонки, чем вразумляя запуганную невольницу, - кого теперь волнует, что Летящий Снег, которая будучи такой же рабыней как и ты, получила в свои руки наследный рунный меч? Её уже нет, с неё не спросят, а Его Светлость будет ответствовать за свой недальновидный поступок перед ближайшими родственниками. А так как он глава рода, то ему просто скажут что-то типа «ай - яй - яй» и, возможно, даже пальчиком погрозят, а он сделает покаянное выражение лица, ножкой пошаркает по паркету и на этом всё закончиться. А тебя, рабыня, казнят.

     - Нет! Не надо! – завопила невольница и забилась в истерике, - я хочу жить! Не убивайте!

     Перестарался. Девочке и так выпало сегодня тяжёлое испытание, а я додавил её окончательно. Так мозгам не мудрено и с катушек слететь реально. И что теперь делать? Вот просто так, при свидетеле, сообщать девчонке, что я не горю желанием исполнять приказ начальства? Глупо, да и я сам до конца не решил, стоит ли ради инициации девчонки портить себе жизнь в этом мире или, как говорят у нас, на этом Плане Бытия? С одной стороны из гуманных соображений и сострадания к несчастной порабощённой девочке, почему бы не помочь, с другой – в нашей среде альтруизм, мягко сказать, не приветствуется.

     - У меня тут ведро воды есть… - намекнул лэр Туартин, с интересом разглядывающий истерящую.

     Устроены так мужчины, что нам легче выйти на битву с врагом, чем видеть плачущую и причитающую женщину. Подсознательно хочется обнять, утешить и согласиться на всё-всё, лишь бы она успокоилась. И женщины этой нашей слабостью беззастенчиво пользуются. Со мной не выйдет!

     - Лей, - распорядился я, отступая чтоб не замочило.

     Ничто не отрезвляет так, как неожиданно вылитое на голое тело ведро прохладной воды! Видимо девочка, предавшись плачу и душевным терзаниям, или как там у женщин это называется, не услышала последних сказанных слов, и холодный душ, окативший её, был для миловидной попаданочки совершеннейшей неожиданностью. С визгом, переходящим в ультразвук, она резво вскочила, как будто её кипятком окатили, и с совершенно ошалелым видом рванулась прочь от нас, видимо забыв, что привязана к лошади. Верёвка натянулась - и невольница, потеряв равновесие, упала навзничь на охапку соломы, брошенную оземь, чтоб прикрыть горку конского навоза.

     Мы с мальцом ржали в два голоса похлеще коней, когда рабыня, вся облепленная соломой, приставшей к мокрому телу и спиной, обмазанной конским дерьмом, поднялась на ноги! Естественно она не разделяла нашего веселья, но кому интересно мнение рабыни? Правда?

     - Молодой человек, конюшня предоставляет услугу мытья животинки? – Немного отсмеявшись, осведомился я, - не тащить же её в таком виде в другой конец города.

     - Десять медяков, но вода только холодная, - всё ещё посмеиваясь, ответил мальчишка, - и щётки жёсткие - для лошадей!

     - Устраивает. Только чисть без фанатизма, – отсчитал я деньги,- не сдери с неё шкуру раньше времени! Не отбирай хлеб у моих дознавателей!

     Отвязав конец верёвки, удерживающую сильно нервничающую невольницу, от своей смирной лошадки, я передал девку лэру Туартину, который быстро оттащил её в дальний угол стойл. Вскоре оттуда послышались вскрики рабыни, обдаваемой холодной водой и смех паренька, который отчищал дурёху от налипших экскрементов.

     Повеселила меня девочка – давно уже от души не смеялся! И всё-таки что мне с ней делать?

     До сегодняшнего вечера я считал, что являюсь самым младшим из плейнсволкеров. Да, именно так мы себя называем. Гуляющие по Планам Бытия – пафосно, как и все названия, которые рождаются в воспалённом воображении тех, для кого физическая смерть лишь Игра, которая ведёт только к новой реинкарнации. В новом теле, в новом мире. Нас всегда было и будет сто пятьдесят. Это одна из немногих аксиом противоестественно бесконечного существования. Хотя знаю я о нашем обществе катастрофически мало, ведь информация - это самое ценное, что есть во Вселенной, и с новичком просто так из альтруистических побуждений ей делиться никто не намерен, но появление нового плейнсволкера означало только одно – один из нас прекратил своё существование. Единственный смысл нашего бытия – искать так называемые Трещины, то есть логические ошибки, периодически возникающие в мирах и загружать информацией о происходящем на Планах сущность, называемую Вычислитель. И единственный вариант вырваться из череды жизней и прекратить существование – это потерять адекватное восприятие реальности. Сойти с ума. Искажённая больным сознанием действительность для полубиологической - полукибернетической сущности Вычислителя как вирус для компьютерных систем. Заражённый объект удаляется и рождается новый плейнсволкер, хотя правильнее было бы называть нас Похищающими Тела. Это наша сущность. Вот живёт человек или лег, как в моём случае. Живёт полной приключений жизнью, сражается, влюбляется, служит себе и обществу, общается с товарищами и роднёй, а тут раз – он исчезает и его тело занимает чуждая этому Плану душа.

     Это моя четвёртая реинкарнация, поэтому я ещё хорошо помню как это – умереть на Плане, называемом Землёй, и неожиданно очутиться в другом теле в незнакомом мире и абсолютно без знаний, кем ты здесь являешься, да и вообще, - что в этом мире-то происходит. Вычислитель награждает только знанием языка и письменности, которыми владело тело-носитель, а дальше крутись-вертись сам, как хочешь. Обманывай, притворяйся и собирай по крупицам знания о Плане, куда тебя закинула неумолимая воля этой высшей сущности. Так что название Гуляющие по Планам хоть и красиво звучит, но не отражает сути – не мы выбираем, в каком Плане очутиться после своей очередной смерти.

     Пока я предавался раздумьям, лэр Туартин уже справился с работой и вывел на свет фонаря мокрую и неловко прикрывающую руками нагое, дрожащее от холода тело, невольницу. Вообще-то рабыням запрещено прикрываться от взоров господ, но она действительно сильно продрогла. Сейчас самое начало засушливого сезона, но ночи всё ещё оставались довольно прохладными. А время уже позднее – подзадержался я сегодня. Пора давно вернуться в Департамент Дознаний, или Дознавалку, как его в народе называют, закрыть девчонку в камеру и отпустить по домам сотрудников, а то без моего приказа они не имеют права покидать рабочие места.

     Хотя тех двоих, что не дождались начальника и укатили с заключённым, я оставлю на ночное дежурство – чисто в назидание другим и в воспитательных целях, - злорадно решил я, ведь из-за них мне придётся трястись в седле, а это форменное истязание.

     - Ваша рабыня, благородный лэр Илитирэль. Пришлось даже голову мыть. С мылом, а то все волосы в соломе были! И не только в соломе... – Подросток был горд собой и проделанной работой.

     Пришлось похвалить сорванца. Похвала заключалась в виде пары медяков, которые моментально исчезли в его карманах. Чаевые любят не только официанты. Верёвка, которая опутывала связанные спереди запястья невольницы, оказалась по всей длине мокрой и я, чтоб не пачкать руки и заодно отвлечь внимание парнишки, попросил его привязать конец к правому стремени. Пока он возился, я неуклюже вскарабкался в седло, воспользовавшись левым стременем и, вежливо попрощавшись с моим, надеюсь будущим информатором, выехал из ворот конюшни. Рабыне ничего не оставалось, как послушно бежать за лошадью. Хотя «бежать» это сильно сказано – идти быстрым шагом, так вернее. Но намётанный глаз подростка-конюха мой «хитрый» манёвр не обманул.

     - Будьте прокляты, мерзкие альвы! – донеслась до моего слуха гневная тирада мальчишки. И хоть сказал он это тихо себе под нос, но в вечерней тишине засыпающего города я услышал его. Ха! Вот ещё один «пожалел» меня!

     Однако какие удобные оказались эти альвы! Штирлиц никогда не был так близок к провалу, как я, вернувшийся в «родной» город из полугодового «заточения» у светлых! То, что по возвращении из плена, естественно, не узнал домочадцев, товарищей-собутыльников, и даже девушку, к которой, как потом выяснилось, неровно дышал – молва всё списала на «злых и жестоких» альвов, даже привычно выдумывать амнезию не пришлось. И то, что блистательный кавалерийский офицер, обладатель нескольких престижных наград по конкуру, и владелец четвёрки элитных скакунов вдруг подчистую забыл, как ездить верхом – в этом тоже оказались каким-то волшебным образом виноваты альвы. Пропаганда и пятьсот лет беспрерывных приграничных конфликтов основательно промыли мозги не только рядовых обывателей, но и представителей дворянского сословия.

     Глава 3

     Были б добрые в силе, а злые слабы,

     Мы б от тяжких раздумий не хмурили лбы.

     Если б в мире законом была справедливость,

     Не роптали бы мы на превратность судьбы.

     Омар Хайям

     Центральные улицы и набережная Кардеррина ночью пусть худо-бедно, но освещались огнём немногочисленных фонарных столбов, которые с наступлением сумерек зажигали муниципальные работники. Но освещение и даже наличие централизованной городской канализации не гарантировало того, что не вляпаешься. Лошади и быки гадят где попало. Их продукты жизнедеятельности тоже убирают, но не в вечер же выходного дня. В моей конторе вот только запаха навоза не хватало, а зная «удачу» этой девчёнки, как-то не было особого желания снова проводить водные процедуры и отмывать её от близкого контакта с «ароматными кучками». Поэтому приходилось ехать медленно и объезжать «заминированные» места на булыжной мостовой. Время неумолимо близилось к полуночи, и прохожих на улицах уже практически не было. Засушливый сезон только начинался, поэтому желающих совершать вечерний променад, пока было мало, да и трактирщики ещё не отважились организовывать открытые вечерние площадки от своих заведений для отдыха горожан. После промозглого и весьма неприятного сезона дождей, несущего сырость и постоянное ощущение лёгкого дискомфорта, и который слегка затянулся в этом году успев набить оскомину нетипичными для этих широт холодами, температура воздуха ещё была далека от комфортной. И если днём уже начинало припекать, то ночи всё ещё оставались прохладными. Поднявшийся несильный, но довольно свежий ветерок лениво развивал полы плаща, заставив меня не пожалеть, что надел его.

     Возле помпезной арки Славной Победы, воздвигнутой, как не трудно догадаться, в честь блестяще спланированной и довольно дерзкой операции, приведшей к полному разгрому войска королевства Нойд у реки Шлеи, дорогу мне преградили пятеро. Тут было довольно темно – пару ближайших фонарей не горело. Может быть и случайно, но я в такие «случайности» не верю. Как говориться – плавали, знаем… Осадив лошадку и про себя обматерив неизвестных отборными «трёхэтажными» ругательствами из богатого лексикона нескольких миров, в которых довелось побывать, я молча вынул шпагу из ножен и застыл, ожидая хода противников, пеняя на себя, что не захватил полный комплект вооружения. Теперь всё зависело от того, случайные это грабители, или это засада конкретно на меня. По здравому размышлению второе обязано должно было произойти, но немного погодя, когда своими действиями «наступлю на хвост» конкретным «серьёзным дядям». Или они, почувствовав угрозу, решили сыграть на опережение? Не логично: в таких случаях сначала предлагают взятку, потом начинаются угрозы и шантаж, а затем, если ничто это не помогает, уже нанимают убийц. Но всё оказалось не так уж и страшно.

     - Стоять! Городская стража! – проорал один из них, щелчком пальцев зажигая в воздухе «мерцающий огонёк» слабое бытовое заклинание первого уровня, позволяющее ненадолго осветить небольшое пространство вокруг, - назовите себя!

     - Болван! Кто зажигает «огонёк» перед собственным отрядом? – зло прошипел я, так как узнал этого служаку, - теперь вы прекрасно освещены, а я нахожусь в тени. Ваши зрачки после пребывания в темноте расширились и теперь, очутившись в круге света, весь ваш отряд ослеп и в течении полэна не смог бы оказать достойного сопротивления. Я ясно выражаюсь, господа стражи?

     Они мне доставили несколько весьма неприятных мгновений, и я в отместку «наехал» на дуболомов, а иначе настолько непрофессиональных солдафонов и не назовёшь. Это такая у меня психологическая реакция на опасность.

     - Э-э-э, господин Экзекутор? – всё ещё окончательно не проморгавшись прогнусавил сержант простуженным голосом.

     - Очевидно-таки да, и если бы вы соизволили правильно осветить место событий, то давно бы уже не спрашивали, а утверждали констатацию данного факта, - я много чего не приемлю, но особенно-непрофессиональный подход к выбранному виду деятельности. Больше всего - если это военная стезя. Слишком многое довелось повидать за свои несколько жизней. И очень больно было видеть, как неплохие в принципе ребята погибали по собственной дурости. И в тройне обиднее – от некомпетентности и самодурства непосредственного начальства.

     - Благородный лэр Илитирэль , простите - мы не узнали вас, - виновато промямлил словно нашкодивший сорванец кто-то из патруля.

     - А соблаговолите дать объяснение, зачем ночной патруль прячется во мгле, словно тати какие? – медленно отправляя шпагу в ножны поинтересовался я столь нелогическому поведению городских стражников.

     Давно приметил особенности дара знания языков, присваемого Вычислителем плейнсволкеру при попадании на новый План Бытия. Я ясно проговорил «тати», но из-за отсутствия такого слова в нижнем языке легов это прозвучало из моих уст как «римиальды», то есть злоумышленники, прячущиеся среди теней. Так понимаю, что этим хитрым приёмом босс нивелировал лингвистические особенности аборигенских языков и родных языков своих агентов, давая нам больше шансов побыстрее вписаться в новую реальность и не так сильно резать слух местных жителей чужеродными словечками и фразеологическими оборотами.

     - Ну так это вот… - замялся выступивший на шаг вперёд капрал, - фонари не горят. Я подумал, что неспроста всё это. Ну и решили мы тут засаду организовать.

     Хоть и располагается мой департамент в одном здании с городской стражей, но я никакого отношения к ним не имею – стражи подчиняется судейскому корпусу. Иначе бы устроил неслабый разгон этим лентяям, устроившим из почётной службы форменную синекуру. И, между прочим, получая за неё такие же деньги, как и мои палачи с дознавателями.

     Ну это же надо придумать, чтоб вместо патрулирования города, запрятаться в темноте и выдумать глупейшую легенду чтоб не выполнять свои прямые обязанности! Солдатская логика проста и понятна – ноги то не казённые, чтоб топтать ими мостовые, а так получается, что солдат дурака валяет, а служба идёт.

     А почему не горят фонари? Как официально называется должность тех, что разжигают огонь на фонарных столбах - я не удосужился узнать, но не раз наблюдал за их работой. Взобравшись по носимой с собой лесенке и открыв створку фонаря, работник заливает в специальную плошку горючую жидкость и поджигает фитиль. Простой принцип керосиновой лампы. Фонари никто не тушит по утрам – жидкость сама выгорает и фитиль затухает. Горючую жидкость ни леги, ни альвы сами производить не умеют, а закупают через вассальные человеческие королевства у халифата Мооди. И обходиться она не так уж чтобы дёшево. А поэтому (и к гадалке не ходи) и так понятно – воруют.

     Честный муниципальный работник или государственный служащий? Фантастика да и только, причём не только в этом мире, но и на Земле, да и в предыдущих Планах, на которые меня забрасывала воля Вычислителя.

     За аркой Славной Победы начинался другой район, так что на последние два фонаря могло и не хватить горючки, ведь налево подторговывали ей не слабо, или просто банально лень было пройти три десятка метров и зажигать последние фонари на своём участке. Да и местные могли залезть на столб, затушить огонь и слить жидкость. Хитрованы и скупердяи были и в обществе легов, а не только среди людей.

     Ну и последний вариант – служаки сами притушили огонь, чтобы «посидеть в засаде» и вволю побездельничать во время патрулирования. Ох, жаль не я ими командую…

     - Господа, если ко мне больше нет вопросов – разрешите проехать, - и, заметив, что один молодой и видать «горячий» стражник тихо подобрался к конвоируемой рабыне и уже поглаживает и игриво пощипывает её пониже спины, добавил, - девочка принадлежит Наместнику.

     Угрожать написанием рапорта не пришлось – парни оказались понятливыми и расступились, в несколько голосов нестройно пожелав мне хорошей ночи. Хорошей, а не спокойной. Могу их понять, ведь молодая стройняшка- невольница в мозгах простых грубоватых солдафонов не особо ассоциируется со «спокойной ночью». Тем более, что рабыня была абсолютно нагой и, что уж греха таить, очень даже соблазнительной, хотя и несколько костлявой на мой привередливый вкус, ведь после купания мальчишка-конюх не вернул те жалкие лоскутки, что были надеты на девочку и составляли её образ на выступлении. А я сделал вид, что не обратил внимания – нужен был повод вернуться и поговорить со смышлёным пареньком. Осведомители позарез нужны - и чем больше, тем лучше.

     А рабыни по закону всё равно что животные, поэтому никого в Империи не удивляет, что иногда, по желанию хозяина или в наказание, порабощённые девки могут появляться в общественном месте абсолютно обнажёнными. Они вещи, и если владелец решил выставить их нагие тела на всеобщее обозрение, то у них нет иного выбора, чем безропотно подчиниться воле хозяина.

     Не утруждая себя ответом и лишь неопределённо хмыкнув напоследок, я неспешно проехал сквозь кольцо стражи и продолжил свой путь.

     Арка Славной Победы была обильно украшена барельефами героев той бойни. И хоть в темноте уже ничего нельзя было разглядеть, но я знал, что одно из множества лиц, навеки запечатлённое в камне, принадлежало моему прадеду. Вернее прадеду Илитирэля, но теперь, спустя полтора года после реинкарнации, он это я. Теперь это моя жизнь и леги - мой народ.

     Так вот в том сражении героический прадед изрядно отличился, убив королевского знаменосца и завладев боевым штандартом вражеского государства. Что повергло в замешательство войска Нойда и позволило боевым порядкам легов перегруппироваться и единым напором скинуть людей с крутого берега в воды Шлеи. За своё геройство прадед прямо на поле боя был пожалован титулом «ринс», что соответствовало более понятному и «земному» титулу шевалье, то есть наследным безземельным дворянством. С тех пор род Имирилин из мелких лавочников стал «благородным».

     Справедливости ради необходимо заметить, что в десятилетие после Исхода, названное впоследствии Битвами за Место под Солнцем более ста родов легов получили дворянство за службу расе. И около семидесяти родов альвов удосужились такой же чести. Ведь в те времена народы легов и альвов действовали сообща, в союзе, и, спасаясь от катастрофы, вместе покинули свой мир и через портал пришли в Эриум. Сто тридцать семь тысяч легов и девяносто восемь тысяч альвов против целого континента, представленого взаимовраждующими королевствами людей и самозабвенно режущими друг дружку многочисленными кланами орков. Тогда были страшные времена, кровь лилась рекой, не упокоенные трупы устилали землю, голод терзал все народы, сошедшиеся в десятилетии Битв, а эпидемии, обрушившиеся на аборигенов, изрядно сократили их численность. Ведь пришельцы из другого мира принесли с собой болезни, с которыми не могла справиться иммунная система местных жителей, и туземцы вымирали целыми поселениями от Великого Мора. В общем, произошла та же трагедия, как и при завоевании Американского континента европейцами. Только здесь вместо огнестрельного оружия выступила магия, оказавшаяся гораздо страшнее и разрушительнее, чем пушки и аркебузы конкистадоров.

     Проехав по улице Растоптанных Надежд и свернув через переулок Мага Кейлриэля на проспект Великих Деяний, я вскоре выехал к мрачному зданию Департамента. Кардеррин был основан на руинах древнего человеческого города, бывшего столицей повергнутого в прах королевства Нойд.

     Когда двенадцатитысячная армия союзников подошла к городу, стало ясно, что для штурма столицы со стотысячным населением и тремя линиями защитных сооружений сил явно недостаточно. Тогда боевые маги, спешно усиленные для подпитки Силой практически всеми адептами и преподавателями магической Академии, а также мэтрами и магистрами других специализаций, да и вообще практически всеми представителями высших рас, у кого был Дар выше среднего, послали на него всю разрушительную силу стихий. Сначала воздушники сотворили шесть столбов торнадо, которые в течение нескольких вархов беспрепятственно крушили город, а затем красные маги залили руины огненным ливнем, спаливший всё, что не разрушили гигантские смерчи. Но всё же в той магической вакханалии стихий, превративших столицу королевства в филиал ада, несколько зданий чудом уцелели. И Департамент Дознаний - одно из них. Трёхэтажное оборонительное сооружение, построенное в виде буквы «Л», остриём смотрящее на вешний периметр города. Некогда это был один из бастионов третьего крепостного вала. После захвата людской столицы и основания на её руинах Кардеррина здесь был размещён гарнизон города. Тогда его нарекли Бастионом Пяти Пламенных Сердец. Странное на первый взгляд название, но…

     Первые полгода после трибунала, на котором меня разжаловали и с позором изгнали из армии, отобрав награды и запретив как недостойному носить имперскую форму, честь которой, по мнению паркетных генералов, участвующих в судилище, замарал, я, вернувшись в «родной» город, провёл в стенах общественной библиотеки, накапливая знания об окружающем мире. Пришлось перечитать уйму как древних рукописных, так и более новых печатных книг и свитков, а «История Кардеррина» как раз был один из них.

     После магической атаки войска союзников практически без потерь захватили превращённый в руины город и взяли в рабство несколько десятков тысяч выживших людей, которых заставили под плетьми надсмотрщиков спешно восстанавливать обороноспособность поселения. Тогда ещё справедливо опасались удара возмездия от других человеческих государств. Но они, погрязнув в феодальной раздробленности и внутренних дрязгах, так и не смогли объединить свои усилия и впоследствии пали одно за другим.

     Как и следовало ожидать, что рано или поздно среди рабов, доведённых до отчаяния жестоким обращением, тяжёлым трудом и скудной пищей, вспыхнул бунт, унёсший больше жизней легов, чем за всю кампанию по уничтожению королевства Нойд. Ведь к тому времени обживать отстраивающийся город прибыли семьи захватчиков, - вот они и приняли на себя буйную ярость освободившихся от оков людей. Момент для восстания был выбран идеально – войска легов к тому времени ввязались в новую кампанию по покорению королевства Шейтин и увязли в многочисленных мелких стычках среди дремучих лесов междуречья Шлеи и Тирби. Но быстро перебросив в город резервный батальон альвов, о дислокации которого неподалеку от Кардеррина рабы естественно не знали, восстание быстро утопили в крови, а зачинщиков взяли живьём.

     После этих событий Император легов и Верховный владыка альвов и издали совместный указ, запрещающий брать в рабство самцов человека: «ибо дики, агрессивны и не поддаются дрессировке».

     Во времена Битв за Место под Солнцем огромную силу и влияние в обществе легов приобрели несколько магов, практикующих обряды Крови. Вот они в бастионе и принесли в жертву пятерых лидеров восстания, с помощью проведённого кровавого магического ритуала укрепив каменную кладку строения. Благодаря этой волшбе здание и простояло уже восемьсот лет без ремонта и выглядело не так чтобы новым, но вполне достойно. А уже рабыни, для которых казнённые были героями сопротивления, и назвали здание бастионом Пяти Пламенных Сердец. А спустя несколько лет это название прочно вошло и в обиход легов.

     Как не страшна правда, но справедливости для нужно заметить, что в те десятилетия сначала все оборонительные сооружения, а затем и просто жилые дома окроплялись кровью невинных жертв. И сколько человеческих мужчин, стариков и детей было принесено в жертву магами Крови ради увеличения крепости строений неизвестно. Практиковалось это непотребство во всех землях, отвоёванных у людей в течение почти целого века, и было для тех времён абсолютно обыденным. Пока не раскрылся заговор, в котором, согласно официальной версии, маги Крови совместно с несколькими боевыми стихийными магами задумали свергнуть Императорский Дом. Заговорщики тут же были арестованы, осуждены и быстренько без огласки казнены, а магия Крови объявлена запретной, жестокой, неэтичной, и отныне под страхом смерти запрещалось её практиковать.

     Я считаю, что, возможно, никакого заговора и не было. За время войн маги Крови обрели большое влияние и огромные капиталы, ведь проводили ритуалы далеко не безвозмездно, а какой же хозяин откажется зачаровать свой дом либо иную недвижимость, чтоб она простояла как минимум тысячелетие. Поэтому после окончания войн и активной фазы строительства городов и посёлков, эти маги стали не нужны, а их огромные капиталы для перманентно пустой Императорской казны были что красная тряпка для быка. А обывателям и сказок про заговор, и совершенно неожиданно вдруг ставших излишне жестокими и неэтичными ритуалов Крови за глаза хватит. И таких вот жутких страниц в новой истории империи легов в мире Эриум было более чем предостаточно. Суровые тогда были времена.

     Теперь правый корпус бастиона занимала судейская коллегия и казарма городской стражи, численность которой уже более половины тысячелетия назад сократили почти в три раза от первоначальной, ведь город из пограничного к тому времени стал столицей большой провинции, а соседствующие с ней человеческие земли были замирены и стали исправными данниками империи легов. Вот тогда опустевшее левое крыло здания и было отдано собственно Департаменту Дознаний.

     Въехав во двор Бастиона, я аккуратно спешился и первым делом отвязал одну скотину от другой, ведь перед законом что рабыня, что лошадь или другой какой скот абсолютно равны. Разница лишь в том, что пользовать невольницу абсолютно нормально и даже похвально с точки зрения моральных устоев общества, а вот какой другой скот - это уже зоофилия. А это извращение получается, и хоть противоестественная связь с животными, производимая не публично, и не противоречит кодексу законов, но повсеместно осуждаема на территории империи легов, особенно среди высших сословий и лиц, имеющих определённый капитал, позволяющий приобрести одну или несколько невольниц в личное пользование.

     При Бастионе имелась своя общая для нас и служивых конюшня, ведь офицерам и сержантам городской стражи полагалось иметь собственные личные средства передвижения, впрочем, как и мне. Вот только из государственной казны оплачивалась покупка лошади только для капитана служивых, а все остальные обязаны приобретать верховые и тягловые средства передвижения в личном порядке. Хорошо хоть содержание четвероногих и оплата труда трёх наёмных конюхов шла из бюджета.

     Бросив поводья своей кобылы заспанному конюху, который соизволил по поводу моего позднего прибытия неспешно сползти с облюбованного им сеновала и лениво, в вразвалочку подошёл, чтобы принять поводья, я велел протереть животинку и поставить её до утра в стойло. Ну нет у меня любви к верховым прогулкам, и к лошадям отношусь сдержанно и предпочитаю любоваться ими, а не ездить на этих несчастных животных. Не моё это. На повозке - пожалуйста, а верхом увольте.

     При входе в здание располагалось караульное помещение, в котором круглосуточно несли дежурство по четыре рядовых стражника и капрал. И если солдаты попросту убивали время, играя в азартные и не очень игры или дремая, то миссия, возложенная на капрала, была во истину эпохальной! Его звание обязывало знать грамоту, поэтому он и вёл талмуд, ну то есть книгу учёта, записывая кто, когда и с какой целью пришёл или покинул «режимный объект». И как любая мелкая сошка, в руки которой дали иллюзию хоть крошечной, но всё-таки власти, был необычайно горд собой и искренне полагал свою особу пупом земли.

     - А ну стоять! Кого это принесла нелёгкая? – дурным голосом взревел капрал, лишь только я толкнул входную дверь.

     Мирно дремавшие в соседней каптёрке караульные от его зычного рыка резко повскакивали с облюбованных топчанов и с ошалелыми глазами, слабо понимая что к чему, гурьбой, мешая друг другу, ввалились в помещение караулки и лихорадочно потянулись обнажать мечи, словно целая армия альвов шла брать приступом охраняемый ими «стратегический» объект. Мало обращая внимания на поднявшийся кипиш, я втолкнул в помещение невольницу и резко закрыл за нами дверь. Девочка, как и положено рабыням, входящим в помещение, тут же упала на колени и склонила голову, коснувшись лбом пола, выражая безмерную покорность и уважение господам легам, но я, слегка поддав пинка по её соблазнительно выпяченной попке, заставил невольницу подняться на ноги.

     - Мне есть нужда представляться? – с неприкрытым сарказмом поинтересовался я, замечая, что все здесь присутствующие меня естественно признали и стражи уже начали вкладывать оружие в ножны. Лишь мимолётно мазнув по мне взглядом, капрал выдал:

     - Господин Экзекутор, мы не ожидали никого так поздно.

     После этих слов, он перевёл взгляд на мою невольную спутницу и завис, словно компьютер с пиратским виндовс. Глазёнки вмиг заделались такими похотливыми - похотливыми, а от вожделения гляди сейчас слюной истечёт.

     Мы, мужчины, считаем себя такими сильными, твёрдыми, грозными и чего уж там скромничать – умными. А стоит узреть смазливенькую да ещё и голенькую девчонку - и всё… пошло – поехало.

     - Ой неспроста он так на рабыньку таращиться, - решил я, - неспроста, или я ничего не понимаю в казарменных нравах.

     Быстро подойдя к огороженной со всех сторон высокими деревянными панелями конторке, где расположился капрал вместе со своими учётными книгами и пишущими принадлежностями, я, пользуясь высоким ростом чистокровного лега, перегнулся и заглянул в святая святых его территории. И… не сдержавшись, залился хохотом, узрев не двусмысленно приспущенные штаны местного «держиморды». Ну что ж, клиническая картина ясна – спермотоксикоз остатков мозга. Пользуясь поздним часом, полумраком, царившем в караулке и тем, что подчинённые дремали в смежном помещении, их начальник, укрывшись от случайного взгляда за высокими панелями, ограждающими его рабочее место, как истинный солдафон, предавался мечтаниям порно-эротического характера. Явно грезил клубничкой в компании с шикарной и умелой рабынькой, засранец, и вдруг обнаружив предмет своего вожделения прямо перед собой, как воплощение наяву его самых потаённых сладких грёз, стушевался, тем более, что предмет этот был в самом что не на есть обнажённом виде.

     Средняя стоимость рабыни первого класса двадцать золотых. Танцовщицы, тизы и обученные разным видам массажа девки стоят ещё дороже. Оклад городского стража восемдесят серебряных монет. Ну у капрала допустим восемдесят пять. Один золотой равен сто двадцати серебрушкам. Получается, что простой служивый или унтер может приобрести в своё личное пользование сексапильную игрушечку аж… никогда. Даже если он проживает в казарме и не платит за съём какой-либо жилплощади, то на полученные деньги надо целый месяц что-то пить и есть, покупать одежду и мыльно-рыльные, платить за пользование термами и посещать цирюльника. Да и мало ли куда ещё понадобятся деньги, вон маги-лекари за свою работу дерут так, что легко и без штанов остаться. Их белый орден жёстко установил тарифы на услуги, дабы не было в рядах его членов зависти, конкуренции и злобы друг на друга, ведь «служителям жизни и света» это как бы не престало. А других лекарей, то есть не магов, попросту нет.

     Правды ради нужно заметить, что для бедных или крайне озабоченных типов есть ещё вторичный рынок невольниц, куда попадают так или иначе потерявшие товарный вид человечки и все без исключения рабыни старше сорока пяти лет,- и цены там гораздо ниже. Но это уже скорее нянечки, садовницы, посудомойки и прачки, ведь красота человеческой женщины, к великому сожалению, так мимолётна, особенно по сравнению со сроком жизни легов. Конечно, при приобретении такой невольницы никто не запрещает её владельцу использовать покупку по прямому назначению, и небогатые леги, которым не по карману приобрести первый сорт, так в основном и поступают, но…

     - Эй, извращенец! Задёрни штаны - наплевать, что тебе невтерпёж, - отсмеявшись, пошёл я в атаку на любителя пикантного времяпрепровождения на рабочем месте, который с комично выпученными глазами и открытым от негодования ( его так неожиданно и грубо застукали на горячем) ртом, принялся спешно приводить форму в уставной вид, нервно косясь то на мою персону, то на стражей.

     И вот тут происшедшее почти одновременно дошло до сознания солдат, и стены караулки сотряс оглушительный хохот. Нравы в казармах довольно своеобразны и грубы, и если попал на зубок, то и более высокое звание не спасёт от насмешек. Если бы леги могли краснеть, то капрал сподобился бы свежесваренному раку. Ну да, мало приятного быть пойманным на рукоблудстве, причём практически на глазах у подчинённых.

     Да он мне давно не нравился. Ненавижу хамовитых, особенно таких, что из себя ничего не представляют, но гонору не по чину. Получил младшее унтер-офицерское звание, устроился на форменную синекуру закорючки в тетрадку записывать, ну и решил, что стал большим начальником. Ребята мои не раз жаловались что, прекрасно зная их в лицо, эта шкура неизменно донимает вопросами типа «кто таков?», «куда идёшь?», «зачем?», «по какому вопросу?» и так далее. Поговаривали что иногда по три - четыре эна мурыжит, пока пропустит, а моим орлам по нескольку раз в день приходиться по долгу службы, то бишь по моим поручениям, туда-сюда бегать. Вот его сменщик - тот и помоложе и понормальнее что ли - понимает, что служащие Дознавалки тут вообще-то не просто так болтаются, а между прочим работают, и не стоит их выбирать объектами для взлелеивания своей непомерной гордыни. Получил поделом - будет теперь посмешищем всей казармы! От сделанной пакости аж засвербело злорадно потереть руки.

     Дав время народу вдоволь потешиться из ситуации и отпустить пару шуточек из огромного, хоть и весьма прямолинейного арсенала казарменного юмора, я вернулся к делу:

     - Любезнейший, я не намерен долго находиться в одном помещении с таким изрядным самолюбом, как Вы, поэтому хватить пыхтеть, а займитесь лучше своими прямыми обязанностями и возьмите в руку не хм… а перо, зарегистрируйте как положено арестованную рабыню и поставьте с утра на довольство. Стандартный трёхразовый паёк.

     Приблизительно знал, какой изрядной бурдой обычно «кормят», хотя уж скорее держат впроголодь рабынь в Империи. И выбить рацион, предназначенный для узников-легов - это самое малое, что можно было сделать для отощавшей попаданочки, которой, с моей точки зрения, не мешало бы прибавить два-три килограмма веса. На завтрак мерзкого вида каша, похожая на овсянку, на обед - остатки со стола господ, а ужин невольницам положен только в виде спермы. А её ещё потрудиться надо, чтобы добыть. Не мудрено, что почти все имперские рабыни весьма стройны, хотя пребывающих на грани анорексии я здесь пока не встречал. Кстати у альвов с питанием рабынь намного лучше. И хоть пышек я в их владениях встречал не так чтобы много, но и особо худеньких тоже не видел. Жаль, когда была возможность - не поинтересовался, какой режим питания для своих невольниц светлые считают оптимальным.

     - Код партии и личный номер? И с каких это делов рабыню кормить как лега? – начиная потихоньку звереть и тайком показывая кулак притихшим, но продолжающим потешаться солдатам, грубо поинтересовался капрал, пытаясь восстановить своё пошатнувшееся реноме.

     Всему на свете есть предел, кроме наглости и тупизны! Некоторые отмороженные индивидуумы хорошее обращение не понимают и считают его признаком слабости своего оппонента. Закончилось моё терпение!

     - Встать, скотина, когда разговариваешь с благородным лэром и Экзекутором провинции! Мой чин шестого класса, поэтому обращаться ко мне следует не иначе как «ригулус»! Ты всё уяснил, бездельник?

     Титулование «ригулус» приблизительно соответствовало «высокоблагородию».

     - Простите, ригулус! Исправлюсь, ригулус! – мигом вскочив и вытянувшись во фрунт, с заискивающими интонациями в голосе, промямлил вмиг стушевавшийся капрал.

     Такие, как он, уважают не личность, а титулы. И внутреннюю силу собеседника, способного сбить с них спесь и поставить на место. Так что надобно додавить.

     - Мигом достал мне бумагу, перо и чернила – буду писать рапорт вашему капитану о недозволительном поведении и беспримерной наглости его подчинённых, да ещё уличённых за мастурбацией во время дежурства! – с самым грозными интонациями голоса проорал я.

     О! Судя по реакции, «держиморду» наконец проняло. Униженно склонившись, он, заикаясь от волнения, стал что-то там нести в своё якобы оправдание и умолять пощадить его. Страшно потерять спокойную должность и быть разжалованным в солдаты. Тем более, что такой мерзкий тип явно причинил множество обид своим подчинённым, и когда его разжалуют, то в первую же ночь в казарме его наверняка ждёт «тёмная». И поделом.

     - Ладно, пощажу, - милостиво согласился я, когда это тип выпрыгнул из-за своей конторки словно чёртик из табакерки и, преклонив колено, принялся лобызать мне руку, которую я держал на эфесе шпаги и от неожиданности не успел спрятать за спину.

     - Только хорошенько запомни, если кто-нибудь из моих ребят ещё хоть раз пожалуется на тебя, – ты обладатель годового наряда по мытью сортиров. Зубной щёткой. Я ясно выражаюсь?

     Капрал что-то промычал нечленораздельное и подхалимски закивал. Вообще подобный типаж вызывает у меня сильное чувство брезгливости, словно таракан, обнаруженный на обеденном столе.

     - Тогда быстро оформил документы на рабыню! – приказал я, и обернулся в сторону четвёрки стражей, выстроившихся вдоль дальней стенки помещения и с преогромным интересом наблюдающих за развернувшимся на их глазах противостоянием и окончательным унижением своего зарвавшегося капрала.

     - Мои притаскивали большую жирную тушу? Или до сих пор где-то катаются по городу? – спросил я у ребят, так как лишний раз общаться с их начальником не имел ни малейшего желания. Кстати, я не заметил наш «автозак» у конюшни. Может быть, темнота помешала, а может и правда - новенькие палачи куролесят где-то.

     - Не извольте сомневаться! Уже больше варха прошло, как они притащили толстущего полукровку, - произнёс кто-то из служивых. Не обратил внимания, кто из них ответил. Интересующую информацию уже получил, а запоминать лица всех двухсот городских стражей не счёл целесообразным.

     - Кстати, наши ребята Вам в Департамент подарочек притянули, - судя по голосу, уведомил меня тот же стражник.

     Задавать наводящие вопросы и показывать свою заинтересованность не стал, «подарок» так «подарок» – приду к своим архаровцам и разберусь.

     Быстро закончив с формальностями, я наконец-то, поставив свою подпись в нужном месте формуляров, покинул караулку, плечом отворив дверь, ведущую в левый корпус – Дознавалку. Всё так же ведомая за связанные руки, неудачливая невольница, испуганная и дрожащая, еле семенила за мной мелкими шажками, явно окончательно выбившись из сил. Представляю психологическое состояние жертвы, которую тащат в пыточные застенки. Тяжело брюнеточке дался этот день, и я боюсь даже представить, что твориться в её нежной и ранимой девичьей душе.

     Оказавшись в длинном, освещённом парой магических шаров коридоре, в конце которого была лестница на второй этаж, я остановился, и, подтянув за верёвку к себе вплотную рабыню и глядя на неё сверху вниз, соизволил мягко прикоснуться ладонью к её щеке, всё ещё хранящей следы ярости предыдущего владельца, а затем вздёрнуть безвольно склонённое к груди личико за подбородок вверх, заставляя взглянуть в мои глаза. Она вся дёрнулась, но не решилась отстраниться, и в её глазах я увидел океан страха и отчаяния. Девочка ужасно боялась меня, считая своим мучителем и палачом, хотя она была права – я им формально и являлся.

     - Не бойся, глупышка, - тихо прошептал я, склонившись к её ушку, - нет у меня особого желания измываться над таким хорошеньким тельцем. Сделаем так, я запру тебя в камере на несколько суток. Отоспишься и поешь по нормальному три раза в день, и хотя тюремная пайка далеко не деликатес, но получше той гадости, чем обычно кормят таких мягких игрушечек, как ты, а я пока обмозгую, что мне с тобой дальше делать.

     Больше ничего конкретного сказать, увы, я не мог и понимал, что отсрочка приговора - это весьма слабое утешение для неё, но и болтать лишнее при подневольной человечке не стоило. Не стоило никому говорить, что я решил подинамить Его Светлость высокородного лэра Алгориэйна из рода Прайсп.

     Но по выражению лица невольницы понял, что она мне не поверила. Просто потому что у меня высокий рост, пепельный цвет кожи, светлые волосы и крупные остроконечные уши. Типичный чистокровный лег. И в сознании рабынь мы всегда будем жестокими, безжалостными мучителями и насильниками, априори не способными к доброте и участию к человеческим женщинам. Они нам служат и угождают, но не верят - и мы сами в этом виноваты.

     Тяжело вздохнув, я потянул верёвку с привязанной к ней за руки девушкой, и, мечтая немного передохнуть от этого богатого на события и эмоции дня и расслабиться в любимом рабочем кожаном кресле, которое стоит в первом зале пыток как раритет ещё с очень древних времён, проследовал в Департамент Дознаний.

     Глава 4

     Я знаю мир: в нем вор сидит на воре.

     Мудрец всегда проигрывает в споре.

     Бесчестный честного стыдит,

     А капля счастья тонет в море горя.

     Омар Хайям

     Моё, а если быть точным, наше появление вызвало волну оживления среди всех десяти сотрудников дружного коллектива Департамента. Во всяком случае, мне так хотелось думать, что у нас дружный коллектив, а не как обычно бывает «стая товарищей». Лишь только переступив порог нашего «заведения», конвоируемая мной девка красиво и грациозно опустилась на колени и, призывно выпятив попочку, как положено рабыне в этой ситуации, коснулась лбом пола. Вот знает же, сучка, что красива. И хоть я, не поленившись наклониться, быстро потянул её за ошейник, заставляя подняться, но фурор она произвела.

     - Босс! Это вы нам для вечернего расслабления привели эту цыпочку? Спасибо! – похотливо осклабился дэр Хорос – один из моих четверых штатных Палачей и, минуя мою особу, бочком, словно краб, подобрался вплотную к миловидной «попаданочке».

     Он был самым молодым из нас – всего-то пятьдесят три года, но уже умудрился получить ранения во время службы в одном из дальних гарнизонов на границе со Степью. Топор орка почти перерубил пареньку правую ногу, и штатный лекарь погранотряда проявил недюжинное мастерство и Силу исцеления, но с тех пор Хорос сильно хромал. Поэтому был демобилизован по состоянию здоровья и оказался на «гражданке» с минимальной инвалидной пенсией и без перспектив трудоустройства. В обществе легов инвалидов стараются гадливо игнорировать, не замечать в упор или презрительно смотреть сквозь них словно на пустое место. А инвалид-полукровка вообще не нужен никому. Но я же не мразь, вернее может, и мразь, но не совсем уж конченная. Поэтому, вопреки закону и традициям, приняв юношу на работу, дал ему шанс начать новую жизнь. А то, что уже никогда не сможет бегать (да и ходит с трудом, сильно подволакивая ногу), то это для Палача, надеюсь, не критично.

     Дознаватель лэр Мигирениаль и Палач дэр Гомес тоже решили не терять зря времени и поближе «рассмотреть» прелести фигуристой рабыньки. Молодёжь… что тут поделаешь. Остальные семеро работников, вальяжно развалившись на лавках за досмотровыми столами в нашем большом «приёмном отделении», тоже весьма бурно реагировали на происходящее пошлыми шуточками и улюлюканьем. Сугубо мужской коллектив - как тут не крути.

     «Надо срочно брать контроль в свои руки, а то ещё устроят тут филиал борделя», - решил я, бросая свободный конец верёвки от связанной за запястья девушки на стол к своему помощнику лэру Енеалиру.

     Я, конечно, не оторванный от жизни ботан и не отсталый религиозный отшельник, помешанный на целибате, и прекрасно понимаю, что невольница, да и притом тиза, конечно же, неоднократно за время своего рабского существования была пропущена по кругу. Это была абсолютно нормальная практика, когда рабовладельцы отправляли принадлежащих им девок для услады душ и тел своих гостей, родственников, наёмных работников или просто третьих лиц, которые могли оказаться полезными и оказать какую-нибудь услугу в будущем. На варх или на всю ночь – на усмотрение владельца живого товара. В конце концов, предложить попользоваться прелестной невольницей, - это банальный жест вежливости. И рабыня не в праве отказаться, потому что вообще никаких прав у неё нет.

     Но… не сегодня и не здесь. Я так решил.

     - Требую тишины! – заорал я, перебивая поднявшийся в помещении гвалт, а когда все вмиг замолчали, громко, чтобы хорошо было слышно и понятно всем и, желательно с первого раза, обратился к лэру Енеалиру. - Жирную тушу по нелепому стечению обстоятельств величаемую «лэром» доставили?

     - Да, ригулус Илитирэль, - для солидности заглянув в книгу учёта, словно Аброгастес не первый наш заключённый, а по меньшей мере сотый, ответил мой помощник, - был произведён осмотр, изъяты под опись все личные вещи и ценности. Помещён в третью камеру первого этажа. Сидит. Ругается.

     - Так вот, господа, сообщаю всем, что этот пренеприятнейший тип попал к нам «в гости» лишь потому, что имел неосторожность в грубой форме облапить эту невольницу, которая является собственностью Его Сиятельства Наместника. И именно Вам предстоит завтра подвергнуть некоторым «воспитательным процедурам» этого неудачника. Я имею ввиду заключённого, - уточнил я двусмысленность своей реплики и заодно попытался разрядить шуткой напряжённо повисшую тишину в помещении, - ваша судьба в ваших кхм… руках, так что если ходите отыметь рабыню – дерзайте.

     В моей власти было просто приказать отойти от девчонки, но жёстко авторитарный тип правления - это не то, что я бы хотел привить в нашем коллективе. А так я просто на примере взял и предупредил, оставляя ребятам «пространство для манёвра», оставаясь в глазах сослуживцев одновременно руководителем и «своим парнем». Возможно, я немного идеалист, но идя в бой, предпочитаю, чтобы мою спину прикрывали не обозлённые на самодура-начальника подчинённые, а, если и не друзья, то хотя бы уважающие меня боевые товарищи.

     В этот раз разум возобладал над похотью. Ввязываться в возможный конфликт со столь высоким начальством по такому ничтожному поводу - себе дороже. Это понимал каждый.

     Кардеррин по местным средневековым меркам очень крупный город - столица самой большой провинции в Империи легов, и в нём для удовлетворения естественных мужских потребностей, особо жаждущим интимных удовольствий предлагается для посещения не только дорогой элитный бордель, но и несколько заведений попроще, где за несколько медяков можно арендовать человечку и на варх и уединиться с ней в одном из альковов «весёлого дома».

     Поэтому, с моей точки зрения, гораздо проще слегка облегчить кошелёк, чем накликать неприятности на свою голову. Тем более связываться с таким ушлым жучарой как Наместник, в чьих хитро-мудрых способностях перекручивать слова и факты, а также переставлять всё с ног на голову я наглядно убедился.

     - Эх, босс, Вы такое развлечение обломали! - демонстративно заныл лэр Мигирениаль, тем не менее убирая руки от объекта их шаловливого приложения.

     С огромным сожалением и тяжёлым тоскливым вздохом, впрочем исполненным исключительно на публику, дэр Хорос тоже отпрянул от красотки, многозначительно разводя руками, дескать «и хочется и колется…».

     - Ну вот и отлично, что мы поняли друг друга! Енеалир, оформи, а Дервиш и Дарвин пусть отведут девочку в камеру, - распорядился я.

     Вообще-то этих ребят звали дэр Вис и дэр Вин, но я скреативил и дал им такие прозвища. До концепции назначения позывных военной машине легов ещё очень и очень далеко, но учитывая специфику нашей работы, я предпочел бы, если все мои сотрудники откликались бы исключительно на эти самые позывные. В первую очередь, в целях их же личной безопасности, но инерция мышления общества, где даже в детской среде не принято давать друг другу клички, этому изрядно препятствовала. Воспитание у легов видите ли не то. Поэтому на этих двух флегматичных ребятах, которым было откровенно безразлично, как я их называю, моя благая инициатива и «затормозила».

     Дервиш и Дарвин вне сомнения были самыми сильными и «шкафообразными» в Департаменте, поэтому мною заранее было оговорено, что на них лежит обязанность по конвоированию заключённых. Именно они и доставили сюда Аброгастеса. А своим неуёмным рвением (укатили, не обождав начальника) заставили меня трястись в седле, что я и пообещал им припомнить при удобном случае.

     Уладив все формальности с невольницей Алгориэйна, решил, что пришло время поинтересоваться о таинственном «подарке» от городской стражи.

     - Так судья Миринилоэль к нам на дознание воровку отправил, - снова педантично сверившись с записями, ответил мой помощник, - на рынке сегодня вечером взяли.

     Следует заметить, что вся государственная документация в Империи ведётся на высшем языке, а, кроме меня, в Департаменте Дознаний владеет им только лэр Енеалир, который в своё время закончил военый колледж и отслужил немало лет казначейским каптенармусом одного из пехотных полков. Собственно поэтому я и назначил его своим помощником. Самому заполнять журналы, всякие формуляры и циркуляры, а так же составлять ежемесячные и квартальные отчёты мне было откровенно лень. И боязно, что, почти не имея опыта в местном крючкотворстве и бумагомарательстве, могу изрядно подпортить себе жизнь, напутав со строгой отчётностью. Поэтому и переложил всю канцелярскую работу на его плечи. В конце концов я начальник, а не писарь. Тем более благородным по происхождению не пристало руки чернилами марать. Во всяком случае - боевым офицерам, пускай и с позором разжалованным. Это отмазка такая для успокоения самого себя. Действительно бумажное делопроизводство вгоняло меня в уныние, а Енеалир был как раз в этом деле большой дока и чувствовал себя при работе с документами словно рыба в воде.

     - Даже выдано разрешение допытать с пристрастием вплоть до второй степени строгости, - продолжал лэр Енеалир, - и дозволение на задержание и допрос подельников, ежели в ходе дознания таковые будут выявлены.

     - Ну так с этого и надо было начинать! А то устроили тут распускание слюней по девке голой, - притворно возмутился я, прекрасно понимая, что для молодых и горячих парней такая реакция на подневольную и априори согласную на всё рабыню вполне естественна.

     - Так поздно уже… может, по домам? А воровкой завтра займёмся, - предложил лэр Мигирениаль, выражая мнение почти всех здесь присутствующих.

     В отличие от остальных, бобылями живущих, его было кому ждать дома – всего три недели назад он женился на относительно молодой и разбитной вдовушке своего боевого товарища, не так давно погибшего на западной границе в одной из стычек с альвами. Но у меня были свои планы и амбиции, и уж если судья выдал полный «карт-бланш», не использовать его по полной было глупо.

     - Ребята! Понимаю, что поздно, но напоминаю - у нас ненормированный рабочий день, а это дело не терпит отлагательств, - огорчил я своих орлов, а шестое чувство нашептывало, что нам ещё сегодня предстоит «прогуляться по свежему воздуху» по долгу службы и, возможно, порезвиться с оружием. - Так что не расходимся. И, само собой разумеется, предоставлю каждому по отгулу в любое удобное для вас время.

     Энтузиазма моя речь не вызвала, но и особого уныния тоже – ребята поняли, что предстояло немалое развлечение и первое собственное дело нашей команды, разбивавшее серую скуку будней.

     - А как так получилось, что стража воровку смогла взять? – поинтересовался я у помощника, - они же только фонарный столб задержать могут.

     Раздавшиеся смешки лишний раз дали понять, что подчинённые полностью разделяют моё негативное отношение к городской страже и её реальным возможностям.

     - Так торговцы сами её скрутили и передали патрулю, - ответил Енеалир, читая сопроводительный документ судейской канцелярии, - поймана с поличным прямо на месте преступления, вина очевидна, а решение судьи обжалованию не подлежит. Собственно поэтому и разрешили допрос вплоть до второй степени включительно.

     Всего степеней шесть. Вторая степень подразумевала, что испытуемый должен остаться в живых и иметь возможность говорить. А вот его физическое состояние после второй степени воздействия уже не оговаривалось. По сути это означало, что у Дознавателей полностью развязаны руки.

     - Где вы разместили преступницу? – поинтересовался я, снимая плащ, а затем жёсткий оружейный пояс и портупею с пристёгнутой к ним шпагой в простых незамысловатых ножнах, и вешая всё это добро в личный металлический шкафчик, оборудованный магическим замком, открывающийся только от моего прикосновения.

     - На минус первом в первой камере, - отозвались одновременно дэр Вис и дэр Вин, которые и служили в одном военном отряде, да и по жизни, являясь хорошими приятелями, всё всегда делали сообща. И внешне были похожи друг с другом, прямо как «двое из ларца одинаковых с лица». Поначалу считал, что они не только «братья по оружию», но и по крови, но ребята уверяют всех, что в родстве не состоят. Или просто об этом не знают.

     - Так живо тащите её в зал, - приказал я им, слегка поморщившись от режущего слух словосочетания «минус первый». В нижнем языке легов не было аналога слова «подвал».

     - В какой из пыточных залов тащить? – решил сразу уточнить Дервиш.

     - Давайте во второй «авангардный», - после некоторого раздумья решил я, - ассистирует мне Гомес и Хорос, остальные смотрят и учатся.

     - Мы с Хоросом играем «плохих» дознавателей? – подсуетился с вопросом Гомес – низенький и тщедушно-худощавый паренёк с большим крючковатым носом и небесно-голубыми глазами, подходя к особому шкафчику, где у нас хранилась - пылилась спецодежда как раз для подобных инсценировок. Он конечно особо не распространялся, но представляю, как нелегко пришлось ему в жизни с такой не характерной даже для полукровки почти человеческой внешностью.

     - Само собой, как и договаривались, так что облачайтесь соответствующе.

     - Какой инструментарий подготовить? – задал естественный вопрос мой самый молчаливый и угрюмый из сотрудников - Палач дэр Рифт, ведь вторая пыточная была закреплена именно за ним.

     Многозначительно пожав плечами, мол на месте разберёмся, я закрыл свой шкафчик и прошёл к лестнице ведущей на третий этаж. Благо образ «доброго» дознавателя не требовал особых аксессуаров, а только опрятный, психологически располагающий к себе внешний вид, элегантную одежду и некоторое актёрское мастерство. Надеюсь, этого хватит для первого в моих пяти жизнях самостоятельного допроса. Как там в песенке: «не думал не гадал он, никак не ожидал он подобного…» В конце концов, всё в жизни рано или поздно мы делаем в первый раз. Главное - уверенность в своих силах.

     В нашем распоряжении имелось два пыточных зала. Именно зала, ведь из-за немалых размеров камерами называть их было нелогично. Первый или «традиционный» располагался тут же на втором этаже и делился на несколько условных зон. Первая зона, благодаря наличию камина и системы вытяжек, позволявших пользоваться специальными жаровнями, предназначалась для пыток огнём. Вторая была оборудована водопроводной трубой, торчащей прямо из стены и соединённой с большим напорным водяным баком на крыше здания и системой канализационного слива, что и определило её использование для «водных процедур». Основным устройством там была огромная, грубо вытесанная из камня ванная с погружённым в неё на одну треть специальным большим деревянным колесом, куда предполагалось привязывать «клиента». С помощью длинного ворота это устройство приводилось во вращение и привязанное к колесу тело периодически полностью погружалось под воду. Судя по множеству мелких признаков, игры с дыханием были любимейшим развлечением предыдущего Экзекутора и его команды. Третья зона отводилась для старого как мир прямого физического воздействия. То есть порки. Здесь были установлены несколько видов всевозможных колодок, пару модификаций страппадо, скамья, похожая на низкий гимнастический «козлик», с массивными фиксаторами для заковывания конечностей. Из общей картины слегка выбивался большой барабан со специальным отверстием, в который предполагалось засовывать голову предварительно хорошо зафиксированного на металлическом ложе заключённого для пытки звуком. В дальних углах зала находилась две Х-образных вертикальных конструкции для привязывания жертв и их дальнейшей жёсткой обработки и, конечно же, на стене в самом видном месте висел старинный деревянный стеллаж, украшенный затейливой резьбой, в котором хранился полный комплект плетей, состоящий из двенадцати видов оных. Добавьте к этому ржавые цепи, заканчивающиеся устрашающего вида крюками, в беспорядке свисающие с потемневших от времени потолочных балок, а так же несколько настенных стендов с представленной на них коллекцией раритетных пыточных инструментов в виде пил, щипцов и клиньев - и вы получите поверхностное представление о весьма антуражном средневековом зале пыток. Вечная классика, так сказать.

     Но я, прекрасно помня наши долгие душевные разговоры за стоклеточной доской для игры в риису с бароном Риголдом, агентом тайной службы короля Аудеррии Фернанда Шестого, предпочитал альтернативные, не столь грубые и примитивные варианты получения информации.

     *****

     Мир, в который я попал в своей предыдущей жизни назывался Гирит, или как я его сам тогда окрестил «Водный мир». В нём наличествовало четыре континента размерами приблизительно с земную Австралию, три десятка крупных островов наподобие Мадагаскара и бессчётное множество более мелких клочков суши, картографически объединённых в сто с лишним архипелагов. Из-за географии мира понятно, что основные транспортно-торговые пути и, соответственно, боевые действия велись на море. А квалифицированных кадров для флотской службы катастрофически не хватало, тем более что основные страны – участницы геополитических разборок по перекраиванию сфер мирового влияния не так давно перешли в эпоху стали, пара, толстой брони и крупнокалиберных нарезных орудий, способных сокрушить оную. И для управления сложной корабельной оптикой, электрикой и машинерией необходимо было подготовить множество образованных кадров. Как раз к моменту моего там появления вышел высочайший указ Аудеррийского монарха, дозволявший гражданам не дворянского сословия поступать на обучение не только в военно-морской колледж, что практиковалось уже давно, а и в Высшую академию флота.

     Благо, что моё сознание попало не в тело какого-нибудь примитивного, грязного и тупого пизанда-землепашца, а вполне себе грамотного молодого человека – приёмного сына священника маленького провинциального городка. Поэтому я, уже привычно потратив полгода на «акклиматизацию» и сбор сведений о мире, сделал ноги от фанатичного до абсурда в вопросах религии «папаши» и поступил не в пророченную им духовную семинарию, а в военно-морской колледж. И… открыл для себя море! Заболел им! Великое и прекрасное чувство любви к этой великой грозной стихии заполонило тогда моё сердце, и я решил, что эту свою жизнь посвящу хождению по Великим Водам, омывающим берега «водного» мира в надежде заглушить ту безмерную душевную боль и отчаяние, которое мне «подарила» Летящий Снег. Ненавижу суку!

     После трёх лет обучения, начинал службу в чине кондуктора и был приписан канониром казематного шестидюймового орудия на стареньком броненосце «Святой Мартин». Спустя два года командовал уже всем плутонгом правого борта, но этого мне было мало, и я, после блестящего окончания очередных учебных стрельб, выполненных перед высокой комиссией адмиралтейства, выклянчил у старпома рекомендательное письмо в академию. Ещё три года обучения - и вот я военно-морской офицер флота его величества Фернанда Шестого. Потом ещё несколько промелькнувших в одно мгновение лет хождения на вспомогательных судах и кораблях различных классов и, наконец, настал миг моего триумфа: по личному ходатайству герцога Дирогда, нового главы тайной службы королевства, я получил звание капитана второго ранга и был назначен управлять лёгким бронепалубным крейсером специального назначения «Виконтесса Льянская»!

     Корабль относился к типу «Герцогиня Валевская», но народ и нижние чины упорно называли все пять кораблей этой серии «блудливые ляди», так как все благородные дамы, имена которых носили лёгкие крейсера, каждая в своё время была фавориткой его величества Артуа Третьего – отца нынешнего монарха Аудеррии. Отличное чувство юмора было у венценосного сластолюбца. Я заценил! Первая в серии была «Герцогиня», за ней были спущены на воду с промежутком в год «Маркиза Риагская», «Графиня Кройд», «Виконтесса Льянская» и завершала серию, как не трудно догадаться, «Баронесса Тортон». Ох и затейник был предыдущий монарх!

     Серия этих малых бронепалубных крейсеров полным водоизмещением до трёх тысяч триста тонн, длиной сто пятнадцать и шириной в двенадцать метров предназначалась в первую очередь для разведки и борьбы с миноносцами противника. Энергетическая установка корабля была представлена тремя вертикальными четырёхцилиндровыми машинами тройного расширения с двенадцатью водотрубными котлами, спроектированными по системе знаменитого инженера-гения Ризена. Она позволяла развивать скорость до двадцати шести узлов, что сделало оснащённые ими корабли самыми быстрыми в своём классе.

     Основное вооружение было представлено шестью стодвадцатидвухмиллиметровыми орудиями с длиной ствола 45 калибров, расположенными на центральных станках и защищённых бронещитами. Вспомогательное - шесть сорокасемимиллиметровых орудий, установленных на прямых конических тумбах на верхней палубе. А также две тридцатимиллиметровые скорострельные пушки, которые были размещены на крыльях кормового мостика и имели возможность работать при углах возвышения до семидесяти градусов. В первую очередь они предназначались для борьбы с воздушными шарами противника (ведь в истории уже бывали прецеденты), но и для малых кораблей противника представляли реальную угрозу, особенно на коротких дистанциях. Такое вооружение делало лёгкие крейсера этого типа весьма и весьма опасными противниками для корветов, миноносцев, сторожевых кораблей, тральщиков, минных заградителей и вспомогательных судов противника. И всё это великолепие было усилено носовым и кормовым однотрубными пусковыми аппаратами самодвижущихся мин – так в этом мире называли торпеды.

     Тактика, состоящая из быстрого и неожиданного появления, сближения с противником, мощного артиллерийского удара и поспешного ухода от преследования с помощью преимущества в ходе и под прикрытием дымовой завесы - оказалась хоть и рискованной, но весьма эффективной. Просто капитанам таких крейсеров необходимо было заранее просчитать и трезво взвесить шансы и риски. На практике это не всегда удавалось.

     В ходе Трисского конфликта, в котором монарх, знать и военщина Аудеррии получили серьёзную оплеуху по своим планам дальнейшего безраздельного контроля над сверхприбыльным торговым путём, называемым Сырная Марка, «Виконтесса Льянская» получила тяжёлые повреждения от угодивших ей в корму нескольких шестидюймовых снарядов, и только благодаря чуду, а может, божественному провидению, осталась на плаву. Потеряв управление и возможность самостоятельного хода, крейсер был отбуксирован в сухой док до лучших времён. Ведь в той войне большая часть оставшегося в надводном положении военного флота Аудеррии представляла собой довольно-таки печальное зрелище. Корректно выражаясь языком дипломатии, мы потерпели ряд военных неудач, вызванных тем, что были преданы собственными союзниками, неожиданно переметнувшимися в стан врага. Заключённое перемирие было шатким, поскольку не решало назревших геополитических интересов и вовсю использовалось всеми сторонами конфликта для подготовки к новой войне. А финансовых средств и мощностей ремонтных предприятий катастрофически не хватало для скорейшего восстановления подорванной мощи морской армады. Поэтому было принято решение в первую очередь бросить все ресурсы на восстановление основных ударных сил – броненосцев и тяжёлых броненосных крейсеров. С такой постановкой вопроса до ремонта лёгких кораблей и вспомогательных судов очередь дошла бы очень и очень не скоро.

      В то тяжёлое для страны время главой тайной службы был назначен изрядный хитрец и интриган герцог Дирогд. Согласно с принятой новой разведывательной доктриной, он и предложил военно-морскому ведомству отремонтировать и переоборудовать повреждённый крейсер за финансовые средства своей конторы и использовать корабль в целях возглавляемой им организации для проведения тайных операций. Это было предложение, от которого, как говориться, невозможно отказаться, ведь король высочайше утвердил прошение своего ставленника. Но лорды адмиралтейства всё равно взбрыкнули, выставив условие, что сам корабль будет числиться в составе флота, а капитан и команда назначаться из числа военных моряков. Ну не могли спесивые многозвёздные адмиралы с огромными «трудовыми мозолями» вот просто так отдать одну из своих игрушек в безраздельное пользование сухопутным «крысам-шпиЁнам».

     Не секрет что в любом мире двор любого правителя представлял собой ядовитый серпентарий борющихся ради своих меркантильных интересов политико-экономических группировок и кланов, а так же кишел людишками, которые, не гнушаясь ложью и обманом, хотели занять для себя тёплое и доходное местечко, порой в буквальном смысле «идя по головам». В этом плане моё недворянское происхождение и послужило основным фактором, устроившем одновременно и тайную службу, и адмиралтейство. Я не был представлен при дворе, не просил покровительства какого-либо могущественного вельможи и не являлся членом ни одной партии. Как говориться, «не был, не имел, не состоял и даже близко не стоял». Не делал карьеру любой ценой, не лебезил и не прогибался под начальство - и этим выделялся среди общей массы офицеров-дворян, чем и вызвал чрезмерный интерес тайной службы к своей персоне. Излишне «белым и пушистым» иногда быть тоже опасно. Мне быстро и внеочередном порядке присвоили звание капитана второго ранга и назначили командовать «четвёртой блудливой лядью». Даже не поинтересовавшись моим мнением. Как говориться, государственные интересы превыше всего. А безупречный послужной список - это всего лишь небольшой довесок для честного служаки. Вначале я был, мягко скажем, не рад такому повороту событий: ведь получается, что отныне я «слуга двух господ», но затем… работа на разведку оказалась безумно захватывающей! Тяжело, опасно, порой бесчестно и грязно, но интересно и нестандартно!

     По требованиям технического задания в первую очередь было демонтировано разбитое прямым попаданием центральное кормовое орудие главного калибра и кормовой пусковой аппарат самодвижущихся мин. Статистика - наука серьёзная, и, судя по её данным, за все годы эксплуатации всех пяти кораблей данной серии им воспользовались аж… ни разу. А тайной службе нужно было расширить кормовые отсеки, чтобы оборудовать на борту крейсера помещения, где будет возможность тайно перевозить некоторые грузы и людей. И главное, чтобы эти помещения были максимально автономными, чтобы в целях конспирации свести к минимуму контакты между их обитателями и экипажем корабля.

     Потом заменили все оставшиеся устаревшие стодвадцатидвухмиллиметровые орудия, которые к этому времени уже имели сильный износ стволов, на новые, недавно разработанные стомиллиметровые. Они были намного легче, быстрее наводились на цель, имели большую скорострельность и меньшую отдачу, что существенно влияло на точность огня, особенно при волнении на море более трёх баллов. А новая формула, применяемая для производства более сильного взрывчатого вещества в их снарядах, с лихвой компенсировала уменьшение калибра.

     Прогресс идёт семимильными шагами, а прогресс в военной сфере тем более!

     За семнадцать лет, прошедших за время спуска на воду «Виконтессы Льянской» наука этого мира продвинулась несколько вперёд, поэтому функционеры тайной службы, к моему немалому восхищению, решили провести глубокую модернизацию крейсера, не сильно считаясь с деньгами на реализацию проекта. Задницеголовым адмиралтейским такого и не снилось. Дай им аналогичные средства - и они бы заказали постройку какого-нибудь нового корабля малого класса типа минного заградителя, а не занимались модернизацией морально устаревших единиц флота.

     В первую очередь установили дальномеры в боевой рубке и у каждого орудия главного калибра. И то, что эта модель высокоточной оптики была разработана и производилась исключительно в Уралии - враждебной нам стране и, естественно, на экспорт не шла, для разведки не имело никакого значения. У них свои каналы поставок. Ну а смонтированный двусторонний проводной телефон для связи боевой рубки с комендорами орудий, машинным отделением и ключевыми постами корабля - для флота настоящего времени это новшество сулило новые, небывалые горизонты! Прообраз системы управления огнём! До этого изобретения все приказы на кораблях и судах различного класса передавались исключительно с помощью вестового. Что было долго, неудобно и ненадёжно. Особенно в бою, когда бегущего по палубам посыльного могло просто убить или покалечить огнём противника, и приказ мог так и не дойти до исполнителей.

     Капитальный ремонт и модернизация энергетической установки, вследствие которой её мощность возросла с семнадцати до двадцати тысяч лошадиных сил, вызвал у меня просто приступ эйфории! А чего стоили новые электрогенераторы! А электрические помпы и кабестаны взамен механических! Современные прожектора, которые светили намного ярче и дальше, чем старые, позволяли теперь совершать рискованные манёвры даже самой тёмной ночью! Эти и другие работы по малой механизации и электрификации позволили сократить численность экипажа корабля с трёхсот до двухсот пятидесяти человек.

     Через пять месяцев после начала работ я получил в управление лучший корабль этого мира, который во время ходовых испытаний на мерной миле выдал двадцать восемь узлов, став, бесспорно, самым быстроходным крейсером за всю историю!

     А дальше начались боевые будни. Кроме разведывательных рейдов и использования корабля в качестве авизо, то есть для доставки спецкорреспонденции в отдалённые нейтральные порты, мы часто в обстановке повышенной секретности брали на борт немногочисленные группы прекрасно физически подготовленных и вооружённых людей, чьи лица, по условиям конспирации, были закрыты масками. И шли к чужим берегам, нередко под флагами других стран, и высаживали их в заранее оговоренных местах часто в тяжёлых условиях сильного волнения на море, под покровом темноты или тумана. После уходили в открытое море, иногда прятались в фиордах или среди почти необитаемых островов и ждали иногда дни, а иногда и недели, а когда подходило условленное время - отправлялись в заранее оговорённую точку встречи, где принимали этих ребят обратно на борт. Часто они возвращались не полным составом, а иногда с ними были не совсем добровольные «попутчики», попросту говоря «языки». Вот для задушевных разговоров с такими личностями с нами ходил барон Риголд, который по штатному расписанию числился командиром пожарной команды и имел звание мичмана. Должность – форменная синекура, но в действительности он был большой шишкой в тайной службе и очень умелым дознавателем.

     - «Избить, сломать кости, поджарить огнём может любой дурак, - говаривал он, - но сведения полученные таким варварским способом часто оказываются не совсем верны. Человеческий мозг в состоянии болевого шока абсолютно не предсказуем, и зачастую жертва, чтобы избежать дальнейших мучений, вместо истины сообщает лишь ту часть правды, которую от неё хотят добиться. Оговаривает и себя, и других людей».

     Или вот ещё:

     - «Если человека долго бить, спрашивая его при этом, кабан он или козёл, то рано или поздно он или заблеет или захрюкает. И выбор этих звуков будет зависеть только от того, к какому виду данных животных подсознательно причисляет допрашиваемого его истязатель».

     - И как же добиться правды, если Вы не сторонник «варварских методов?» - однажды после захвата дочери монарха Рилирии, пятнадцатилетней инфанты Изабель, спросил я у него. - И как Вы сможете дальше жить в мире с самим собой, если будете пытать детей?

     Разговор происходил рано утром, как только наш корабль, шедший на максимальном ходу уже более трёх часов, смог окончательно оторваться от преследования. Мы расположились не как всегда в уютной кают-компании, а на корме, подальше от лишних ушей, пробравшись туда через бухты швартовочных канатов и в качестве сидений использовав кнехты.

     По плану акции местные должны были обвинить в этом дерзком и возмутительном похищении вигийцев. Поэтому нужно было оставить множество улик, указывающих на причастность их к этому делу. Шлюпки, на которых доставили на борт инфанту, специально были незадолго до этого закуплены у вигийцев и брошены нами якобы в спешке. Собственно из-за этой легенды мы до сих пор шли под их флагом, а матросы за нашими спинами бодро стучали молотками, демонтируя коряво склёпанную фальшь -трубу с воздухозаборниками из фанеры и нелепые надстройки из жести над навигационной рубкой. С помощью них мы изменили силуэт корабля, сделав его похожим на один из лёгких крейсеров Виги. Дождливой ночью, когда мы, демонстративно поднимая как можно больше шума, производя залпы изо всех орудий и не жалея боеприпасов, прорывались из Аркейской бухты, умудрившись мимоходом потопить безумно смело выскочивший нам наперерез сторожевик, такая примитивная маскировка работала на ура. А вот при разгорающейся заре нового дня нужно было срочно избавиться от бутафории. Экипажи встречных судов естественно будут допрошены Рилирской разведслужбой, а даже тень подозрения не должна упасть на Аудеррию. Поэтому, как только демонтируют эту мишуру, и из вигейского крейсера мы снова превратимся в «Виконтессу», то тут же сбавим ход до экономичного, подкорректируем курс и поднимем флаг своей страны. Типа мы тут не причём, ничего не знаем, не ведаем и вообще случайно мимо проплывали. По «Морскому кодексу» требовать досмотр военного корабля в нейтральных водах без серьёзных доказательств они не имеют права. И я, как капитан, если вдруг спросят, то убедительно совру, что недавно видел военный корабль Виги, на всех парах идущий по курсу зюйд-ост к своим берегам.

     - Поверьте, мой друг, я профессионал, - набивая табаком трубку, ответил барон, - и, если возникнет нужда в моём искусстве, то с одинаковым рвением буду пытать и воина, и мудрого старца, уважаемую матрону, священника и даже маленькую девочку. И про морально-этические нормы настоятельно рекомендую Вам позабыть, если уж так сложилось, что теперь мы работаем на одну контору.

     Это было всего моё третье плавание в целях тайной службы, и к этому моменту я всё ещё пребывал в плену некоторых иллюзий.

     - А насчёт НЕ «варварских методов», то я могу Вам сказать, что существует целый горизонт средств и способов, с помощью которых, почти не нарушая целостности кожных покровов «объекта», можно добиться от него плодотворного сотрудничества.

     В ответ на мой вопрошающий взгляд он неторопливо поджог курительную смесь и после нескольких затяжек продолжил:

     - У каждого человека из любых социальных групп и прослоек общества есть детские, иррациональные страхи и фобии. Некоторые бояться темноты, некоторые замкнутого пространства, многие бояться заболеть и приходят в ужас, обнаружив на теле сыпь или покраснение слегка похожее на одно из смертельных заболеваний. Сейчас есть множество способов искусственно вызвать симптомы того или иного страшного заболевания и понятно, что за «чудесное лекарство» способное «избавить» от этой «болезни» люди расскажут всё. Страх высоты, боязнь нехватки воздуха, страхи, вызываемые определёнными представителями животного мира, потусторонними силами и даже страх перед лекарями – всё играет на руку умелому дознавателю. У каждого есть своя фобия и просто нужно выявить её. Это умение приходит с опытом. Невероятно, но в наш просвещённый век ещё множество людей верят в приведения, демонов, чёрных колдунов и прочую чертовщину, и, организовав для них примитивное театрализованное представление, можно добиться многого. При определённом актёрском мастерстве можно вызвать стойкую мастигофобию или страх перед наказаниями и боязнь боли. Попробуйте перед связанным беспомощным пленником сыграть кровожадного маньяка и, злобно скалясь и невпопад смеясь, перекладывайте перед глазами жертвы жуткие инструменты пыток, и Вы с большой вероятностью вызовите в нём безотчётный первобытный ужас, подавите его волю и способность скептически мыслить. И он Ваш. Истории о героях, стойко перенёсших изощрённейшие пытки не более чем миф. Электорату нужны образы, овеянные ореолом силы, стойкости и беззаветной преданности нелепым идеалам. А в действительности нет людей, которых нельзя сломить, а есть бездарные дознаватели.

     И он курил, стараясь сформировать кольцо из выпускаемого из лёгких дыма. Впрочем, на моей памяти это ни разу ему не удалось. А я молча смотрел на кильватерный след «Виконтессы» и пытался осмыслить услышанное. Неправильно истолковав моё молчание, барон решил первым нарушить повисшую напряжённую тишину между нами.

     - Если Вас, как, вне всякого сомнения, человека чести, гнетут тяжёлые думы о судьбе этой избалованной девчонки, то уверяю Вас – к инфанте я не притронусь даже пальцем. Она слишком молода и наивна, чтобы кто-то ей доверил государственные тайны. Платья, шляпки и украшения – вот что входит в круг интересов дочери монарха Рилирии, но она сама как таковая является фигурой в политических играх. А насчёт пребывания на борту нашего корабля особы королевской крови можете не беспокоиться – люди герцога были специально проинструктированы, и вопросы её содержания, извините, ни Вас, ни кого другого, пребывающего в данный момент на борту, не касаются. В идеале она не должна видеть и слышать вообще ничего и до конца вынужденного путешествия будет находиться в полном неведении. Может, Вы сочтёте излишне жестоким содержать её всю дорогу в тесной камере со связанными руками и мешком на голове, но уверяю, - это необходимая мера предосторожности.

     И он медленно извлёк из внутреннего кармана мичманского форменного сюртука запечатанный конверт из промасленной бумаги и протянул его мне. Хм… личная печать герцога Дирогда и надпись «При прочтении уничтожить».

     - Здесь координаты нашей следующей точки. - Пояснил барон. - Туда нужно доставить Изабель. В целости и сохранности.

     - И всё-таки это низко - похищать детей, - смело взглянув в лицо Риголду, выразил я свою позицию, - и я не считаю правильным изречение, что цель оправдывает средства.

     - Вы знаете, я уполномочен в случае возникновения каких-либо эксцессов, устранить Вас от командования и передать управление кораблём Вашему старшему помощнику.

     - Я догадывался об этом, – смело глядя в глаза барона, ответил я. Возможно, как утверждала, потешаясь надо мной, Летящий Снег, гуманистические идеалы всё ещё прочно сидят в моей душе, но от детской наивности я уже давно избавился. И понимал, что в разведке работают серьёзные люди и вот так с ходу доверять мне никто не намерен. Поэтому обязательно рядом должен присутствовать человек с большими полномочиями, чтобы присматривать за моими действиями.

     - Знали, но всё равно сказали мне это? – притворно удивился Риголд.

     Этот разговор должен был рано или поздно состояться. Не терплю недомолвок и лучше сразу расставить все точки над «і».

     - Сегодня нам повезло, что выбрались из того залива без потерь, - ответил я, - но я хотел бы знать, ради чего рискуют жизнями ребята из моей команды, тем более в мирное время. Ради чего? Насчёт Вас и меня всё понятно – мы знали, на что подписывались, но вот они?

     - Я так понимаю, что ответ «ради монархии и короны» Вас не устроит? – растянув губы в саркастической ухмылке поинтересовался «мичман».

     - Правильно понимаете, - тоже усмехнулся я, - это не тот ответ, который примут от меня дети, матери и жёны, если с их близкими случится непоправимое. Я должен чётко знать; ради чего мы идём на это - и высокопарные слова мне не нужны. Или Вы начинаете доверять и сообщаете хотя бы минимум необходимой информации, или арестовывайте - я не желаю быть слепым исполнителем, ответственным за жизни двухсот сорока восьми членов экипажа, ввязывая их в авантюры, цель которых мне неизвестна.

     Я протянул барону невскрытый конверт, запечатанный личной печатью герцога Дирогда. Я играл в «ва-банк».

     - Рад, что не ошибся в Вас, - после непродолжительного, но тягостного молчания был ответ барона, - вы полностью соответствуете своему психологическому типу личности и поэтому мне осталось задать Вам последний вопрос: что конкретно побудило Вас принять эту должность? Деньги, перспектива карьеры или власть, даваемая капитану над подчинёнными?

     - Море, - абсолютно честно признался я.

     Мой ответ абсолютно не удивил собеседника. Видимо, он так же сочетался с составленным тайной службой психологическим портретом моей скромной персоны.

     - После (не побоюсь этого неполиткорректного слова) разгрома в Трисском конфликте, военно-морских специалистов в Аудеррии оказалось гораздо больше, чем требуется нашему весьма сократившемуся флоту, - решил уточнить я, - а перспектива неопределённое число лет торчать без дела на берегу и тихо спиваться меня не радует, - и, предвосхищая ответную реплику оппонента, добавил: - На новые должности назначат в первую очередь офицеров дворянского происхождения, и поэтому моя кандидатура была в конце огромного списка.

     - Я понял, - глубоко затягиваясь душистым табачным дымом, ответил барон, - а конверт оставьте себе, он именно для Вас, - особо подчеркнул он конец фразы.

     Я решительно вскрыл конверт, и хотя - надо признаться - ожидал какой-нибудь подвох, но обнаружил только листок с координатами. Навигация и картография были одними из основных предметов, преподаваемых в королевской военно-морской академии, и мне, единственному безродному на курсе, оставалось только учиться на совесть, не надеясь, как остальные, на протекцию. Поэтому теперь мне и без карт было несложно понять, что координаты указывают на точку совсем рядом с островом Вига.

     - Уровень допуска к государственным секретам может изменить только глава нашей службы, но Вы прошли испытание, и поэтому кое-что я уже могу сообщить Вам прямо сейчас, - выбив остатки табака и прочищая курительную трубку специальным ёршиком, сказал барон Риголд.

     - После предательства и подлого удара в спину от вигийцев, у нашего государства не осталось союзников, и как Вы понимаете, выстоять против тройственного союза Мизантии, Уралии и Виги у нас нет практически никакого шанса. И вопрос не в том, что по условиям перемирия мы уже потеряли монополию на Сырную Марку, а при возобновлении боевых действий неминуемо потеряем и весь путь, а в том, что под угрозой находиться независимость нашей страны.

     Убийственный аргумент. На счёт вопросов, касающихся независимости , у меня огромный такой пунктик. Ещё с первой жизни.

     Сырная Марка – основа благосостояния Аудеррии. Благодаря островной географии Гирита, и вытекающих отсюда значительных затруднений из-за банального отсутствия обширных равнинных земель, пригодных для выпаса скота, цены на мясо во всём мире были неизменно высоки. В основном разводили более неприхотливых овец и коз, а вот говядина была деликатесом. Ну а сыры… нет, не надо утрировать, не на вес золота, но очень и очень дороги. Бытовала даже поговорка «И за всю жизнь он ни разу не отведал сыра». Понятно, что это был намёк на бедность героя изречения. Да и вообще ежедневный пищевой рацион половины живущих на Гирите людей в основном состоял из риса и морепродуктов.

     Уже более трёхсот лет назад в эпоху Великих Географических Открытий был обнаружен четвёртый, самый гигантский остров (вернее малый материк) этого мира, названный впоследствии Арибой. Мизантийцы и рилийцы до сих пор спорят, кому из отважных первопроходцев первым выпала честь вступить на новые берега. И те, и другие считают, что это был выходец именно из их страны и приводят в доказательство кучу довольно спорных аргументов. Да не в этом суть.

     Суть в том, что на новом острове преобладал равнинный ландшафт, изрезанный руслами множества неглубоких спокойных рек, да и к тому же мягкий климат способствовал процветанию данного края. И жили на нём кочевые племена скотоводов и охотников, не знавших огнестрельного оружия. «Идеально!» - воскликните вы и будете не правы. У Арибы, кроме удалённости от обжитых земель, был ещё один, но огромный минус – труднодоступность. Континент был окружён этаким природным кольцом шириной, в среднем, миль семьдесят, состоящим из множества мелких вулканических островов и коралловых атоллов, а также многочисленными мелями, банками и просто диким количеством опасных для мореходства рифов, объединённых в системы так называемых Большого и Малого Барьерных Рифов. Плюс навигацию затрудняли сильные течения, малые глубины и стремительно возникающие в тех водах ураганы, что делало доступ к Арибе на паруснике попросту нереальным. Единственный возможный путь к острову - это постараться прорваться сквозь «ревущие» и «неистовые» высокие широты и пройти, лавируя, между ледяными полями, айсбергами и торосами, по краю арктического ледяного поля, чтобы втиснуться в естественный проход шириной всего в десять миль. Безумно опасная затея. Поэтому об Арибе и забыли на целых триста лет.

     И вот всего сорок лет назад, в начале правления весёлого монарха Артуа Третьего, Королевским Географическим Обществом была снаряжена экспедиция по поиску кратчайшего пути от Аудеррии к таинственным берегам далёкой Арибы. Возглавлял её известный уже тогда на весь Гирит путешественник и естествоиспытатель граф Штерн, отправившейся в плаванье на одном из первых пароходо-фрегате с цельным металлическим корпусом. А когда спустя несколько лет он вернулся с триумфом, то, после доклада об оглушительном успехе своей миссии, все данные по его экспедиции тут же были строго засекречены.

     А потом возникла Акционерная компания «Сырная Марка», пайщиками которой выступили множество богатых и влиятельных фигур королевства, а контрольный пакет акций держал Аудеррийский монарх.

     К делу приступили с поистине эпическим размахом! Разметили весь фарватер Пути вехами и буями, по ходу маршрута в самых опасных местах выстроили восемнадцать маяков, оборудовали удобные стоянки для судов, где, при необходимости, можно было переждать налетевшую бурю, и защитили их целой серией волноломов. А так же в узких местах на маршруте следования, названных «бутылочными горлами», было основано четыре фактории. То есть малых поселения, где суда могли стать на мелкий ремонт, пополнить запасы угля, пресной воды и продовольствия, а моряки имели возможность культурно отдохнуть от тягот плаванья. То есть нажраться и подраться в тавернах. Для защиты таких поселений и проливов была сооружена целая сеть бетонных фортов, и жерла их орудий надёжно защищали эти края от нежелательных визитёров – то есть абсолютно всех, кто не работал на компанию. Само собой разуметься - была подготовлена целая когорта лоцманов, которые знали особенности прохода по Пути как свои пять пальцев и могли безопасно провести суда по этому маршруту.

     А на Арибе, в весьма удобной бухте, было возведено укреплённое поселение Порт-Штерн, названное в честь первооткрывателя этого пути. И с аборигенами довольно легко и по-умному, уважая их веру и традиции, договорились. Они поставляют мясо, шкуры и сыры, рецепт приготовления которых у каждого племени был свой, а мы им взамен не безделушки какие-нибудь, а вполне себе нормальный товар – медикаменты, канаты, металлические инструменты и ружья, правда старые, списанные из армии при её перевооружении. В течение нескольких лет, пока строились и обживались сооружения на Пути, были разработаны и воплощены в жизнь чертежи принципиально новых транспортов – рефрижераторов, рассчитанных на плаванье в мелких водах прохода и обладающих инновационной системой управления, чтобы позволить этим довольно крупнотоннажным судам пройти на маршруте несколько опасных мест, требующих искусного маневрирования.

     Надо заметить, что Путь не был чем-то уж сильно уникальным. Этим его делали средства, вложенные на его создание. Как только золотой дождь от продаваемого во все крупные страны дефицитного продовольствия и деликатесов обрушился на Аудеррию, тут же нашлись желающие урвать и себе жирный кусок с торговли. Правители разных стран многократно организовывали экспедиции с целью поиска нового пути к Арибе. И действительно было найдено ещё три возможных варианта, но только по одному из них, открытому мизантийцами, могли пройти крупнотоннажные суда. Но мизантийцы, в неуёмной жадности своей, всё испортили, когда с гиканьем и пальбой высадились на берега Арибы и, изображая из себя богов, начали предлагать туземцам в обмен на их товар всякое барахло в виде зеркал, стеклянных бус и «огненной воды». Местные не повелись, и тогда разозлённые отморозки не придумали ничего умнее, чем прибегнуть к «политике канонерок», обстреляв одно из стойбищ аборигенов из корабельных пушек. Итог закономерен – местные племена свернули свои шатры и откочевали на несколько миль вглубь континента. А когда члены мизантийской экспедиции предприняли попытку силой захватить большое стадо крупного рогатого скота, то конкретно получили по сусалам, не рассчитав в глупой дерзости своей, что у «дикарей» вместо дубин и копий, как они рассчитывали, имелись уже ружья. И на родину экспедиционное судно вернулось ни с чем, если не считать полного трюма, в котором привезли обезглавленные тела этих идиотов. А головы мезантийцев, согласно местной воинской традиции, в качестве трофеев были насажены на палки и украсили входы в шатры аборигенов, красноречиво указывая на силу, доблесть и искусность воинов в них проживающих.

     Естественно после этих событий на большой сходке вождей арибских племён, местные решили, что торговать будут исключительно с агентами Сырной Марки, а все остальные желающие дорваться до лёгкой наживы будут посланы лесом. В чём ещё несколько непонятливых экспедиций из других стран на своей шкуре и убедились.

     И вот уже множество лет Аудеррия была монополистом по оптовым продажам говядины и сыров. Пока не разгорелся Трисский конфликт, по итогам которого мы вынуждены были дозволить нашим обидчикам беспошлинно пользоваться Путём и свободно торговать в Порт-Штерне.

     - Это не афишируется, - продолжал барон, - но эти гады затребовали даже чертежи наших рефрижераторных судов. И мы их предоставили.

     - А где тут смеяться? – в недоумении спросил я, видя как губы Риголда растягиваются в ехидной усмешке.

     - Дело в том, что мы подложили им свинью, несколько исправив чертежи, так что ихние корабельные инженеры потратили несколько месяцев, чтоб докопаться до истины.

     - Какая-то уж сильно мелкая пакость. Вы не находите? – усомнился я.

     - Согласен, но соль шутки в том, что мизантийцы заложили сразу пять транспортов, использовав для их форсированного строительства большие ресурсы и лучшие свои судостроительные верфи, а их дружки из Уралии тоже не отстают и ударными темпами строят четыре таких же судна. Просто патологическая жадность! – ухмылка барона стала ещё шире. - Они так хотят побыстрее загрести большой куш с торговли, что заморозили остальные судостроительные и ремонтные программы! Надеюсь, теперь Вы понимаете?

     - Мы спешно ремонтируем свой военный флот и готовимся к новой войне, а враги строят торговые суда, – сделал я логический вывод из полученной информации. - Следовательно, они теряют время и абсолютно уверены в своём подавляющем превосходстве. Но причём здесь пятнадцатилетняя инфанта?

     - О! Она как раз ключевая фигура в большой игре! Нам стало известно, что правитель Мизантии предложил монарху Рилирии выдать дочь за своего сорокапятилетнего родственника и наследника второй линии - гросс-адмирала герцога Вигена, который необычайно вовремя был разведён на основании того, что его молодая жена, урождённая графиня Альба, решением духовной коллегии была признана невменяемой и была сослана в монастырь. Конечно это мезальянс, но папочке Изабель предложили, что после активной помощи в завоевании нашей страны, он получит двадцать процентов акций Сырной Марки.

     - Вот гады! – Не сдержался я от возгласа негодования. – Втроём на одного им боязно, так решили вчетвером навалиться. Чтоб значит наверняка.

     - И Вы до сих пор считаете, что цель спасти свою страну и народ не оправдывает средств? Что низко похищать детей, если на кону стоят десятки тысяч жизней? – поинтересовался моим мнением барон.

     Сложный вопрос. Где пролегает та грань, что отделяет Великие Идеалы и Суровую Действительность? И что важнее – чистая совесть или сохранённые жизни?

     - Есть люди – тупые исполнители по своей природе. Им не надо знать много, - непонятно зачем в ответ расфилософствовался я, - а есть те, кто лучше действует, зная ответы на некоторые вопросы. Поэтому благодарю за откровенность. Я удвою рвение на службе отечеству.

     - По-моему, мы поняли друг друга, - выдержав длинную паузу, глядя мне прямо в глаза, заметил агент тайной службы, - зрелый взгляд на мир возобладал над максимализмом молодости?

     - Да пора бы…

     В предыдущих реинкарнациях я действительно вёл себя как сумасбродный мальчишка. Вот в третьей жизни вообще строил из себя этакого поручика Ржевского – героя множества скабрезных анекдотов. «Весь мир театр и люди в нём – актёры» - был мой девиз. Пролетал по жизни легко, играючи и лицедействуя, примеряя на себя чужие маски и образы, ведь осознание того, что отныне бессмертен пьянило. И только после встречи с Летящий Снег и её клинком задумался, что слова великого классика литературы должны звучать по-иному: «Весь мир бардак, все люди – бляди». Так ближе к истине.

     Но только теперь сделал окончательный выбор между здоровым прагматизмом и светлыми идеалами. Не в пользу последних.

     Решив, что всё уже сказано и разговор окончен, уже хотел встать и вернуться к исполнению своих служебных обязанностей, как барон Риголд продолжил:

     - Сегодня в полдень юную инфанту Изабель планировали обручить с гросс-адмиралом Вигеном в кафедральном соборе пресвятой великомученицы Пьеммы. А спустя без малого полгода, когда ей исполнится шестнадцать, сочетается браком и станет законной супругой хромого престарелого адмирала, «украшенного» бельмом на глазу и рваным шрамом на всю щёку. Так что смотрите на это дело с той стороны, что мы помогли юной леди избежать весьма печальной участи.

     Нисколько не сомневался, что барон говорит истинную правду. Он вообще не слишком разговорчив и трепать языком о том, в истинности чего не совсем уверен, не в его стиле. Для такого человека как Риголд было гораздо проще промолчать, а для меня выданная им информация значила много. Оказывается, даже став на весьма не благовидный путь «мальчиша-плохиша», можно совершать и хорошие поступки. Мимоходом и только если тебе это выгодно. Нужно запомнить на будущее. Как весомые «противопожарные» аргументы, если однажды в душе разгорятся муки совести.

     - На празднества, посвящённые помолвке, было приглашено множество народу: весь столичный Рилирийский бомонд, а также гранды и идальго со всей страны. Прибыла огромная делегация из Мезантии, были отправлены пригласительные многим из аристократии Вирдии и Катласы – небольших стран-саттелитов Рилирии. – продолжал откровения барон. – Не мудрено, что их служба безопасности не поспевала проверять всех и обеспечить должный уровень безопасности. По поддельному пригласительному, выписанному на имя одного из дворян Катласы, и попал во дворец наш агент – представитель древнего, знатного, но обедневшего рода. Он молодой, блестяще образованный аристократ, знающий многие тонкости придворного этикета, отличный танцор и рассказчик, а так же весьма искусный дамский угодник. Остальные члены группы захвата проникли во дворец под видом его слуг. Это не первое задание подобного рода, поэтому для специалиста его квалификации не составило особого труда на балу, данному в честь объявления помолвки, заангажировать ифанту на несколько танцев и обаять неискушённую девочку. А потом на стол в её покоях легло романтичное послание, в котором он в витиеватых выражениях умолял Изабель о свидании этой ночью и просил даровать поцелуй, который согреет в разлуке его сердце и который он запомнит на всю оставшуюся жизнь. Ведь она обещана другому и вскоре станет его невестой, а значит им, разлученным судьбой-злодейкой, вместе не быть.

      На мой смешок, барон тоже скабрёзно ухмыльнулся и продолжил:

     - Да, из века в век неизменно находятся дуры, верящие такому сентиментальному бреду. Не исключение и наша «гостья», которая, усыпив бдительность своей дуэньи, аки трепетная лань, примчалась на ночное свидание к практически незнакомому мужчине. А дальше было всё, как в дешёвом бульварном романе, – кляп, связанные руки, мешок на голову и ожидающая карета без родовых гербов на дверцах, запряжённая четвёркой резвых лошадей. Кстати девочка особо не сопротивлялась. Оно и понятно – пусть лучше скандальное похищение, чем стать невестой престарелого урода. Сработанно было профессионально, и ребята могли тихо и без затруднений покинуть столицу Рилирии, ведь инфанту хватились бы только к утру, но нам нужна была широкая огласка и, желательно, погоня. Поэтому агенты и пошумели, изрядно постреляв и даже взорвав что-то, чтоб уж наверняка разбудить не только дворец, но и весь город. Ведь в спешке убегая, они должны были «случайно» выронить несколько предметов, красноречиво указывающих на причастность вигийцев к похищению. Собственно поэтому я и настоял не на тихом отплытии, а с показательной стрельбой – нужно было как можно больше разозлить их и настроить против Виги.

     - Блестяще! - похвалили я план операции, вынимая из кармана техническую новинку этого года – небольшую масляную зажигалку в никелированном корпусе - и сжигая с её помощью документ. На память никогда не жаловался и указанные на нём координаты запомнил. - А дальше что? Или секрет?

     - Вообще- то это всё секрет, но коль зашёл такой разговор, то слушайте дальше, - барон решил опять закурить и, открыв кисет, стал вновь набивать трубку, - по данным Вам координатам в территориальных водах Виги находиться небольшой скалистый островок, единственная достопримечательность которого - это старый полуразрушенный форт. Исходя из местной розы ветров и карты течений, вдоль этого клочка суши проходили оживлённые маршруты парусных судов, и пушки форта частенько гоняли врагов и пиратов, вознамерившихся поживиться в этих водах. Но форт утратил своё военное значение ещё при появлении первых паровых машин, ведь в новую эпоху изменились и маршруты следования паровых судов, ставших не так зависимыми от ветра и течений. Пушки были демонтированы, вывезено всё имущество, представляющее ценность, и оборонительное сооружение было благополучно заброшено. Сейчас в форте прибытия инфанты дожидается десяток наёмников, естественно граждан Виги, которые искренне считают, что были наняты первым министром своего государства для охраны важной пленницы. Незадолго до этого наши люди смогли незаметно снять оттиски с государственной печати и подделать её. Именно с помощью этой липовой печатки и был скреплён договор с наёмниками, который от лица министра подписал наш агент, представившись его личным секретарём. Они поверили, ведь прекрасно знают, что с людьми их сомнительной профессии ни один высокопоставленный государственный чиновник напрямую контактировать не будет – не комильфо. Тем более что задаток был весьма солиден.

     Барон замолчал, подкуривая трубку моей зажигалкой и едва сделав несколько затяжек, продолжил:

     - Что будет дальше? Девочка потомиться несколько недель взаперти, пока слухи о дерзком похищении королевской дочери не разнесутся по всему свету. А потом Аудеррийская разведка сообщит безутешному отцу похищенного ребёнка, что им стало абсолютно случайно известно о местонахождении инфанты. И на острове тайно высадиться наша специальная штурмовая группа, возможно усиленная Рилирийскими коллегами. Наёмники в ходе захвата будут уничтожены, а то вдруг среди них окажутся сильно умные или проницательные. Девочка спасена, но после похищения её рейтинг как невесты упадёт ниже плинтуса и назначенная помолвка будет автоматически аннулирована, ведь в договоре с наёмниками, который несомненно будет обнаружен в личных вещах их лейтенанта, чётко указано, что эти подонки должны подготовить девчушку для служения постельной игрушкой, и ко времени освобождения она наверняка будет избавлена от такого ужасного эволюционного атавизма как девственная плева. И не кривитесь Вы так, ведь посудите, что войти во взрослую жизнь посредством молодых, сильных самцов куда предпочтительнее, чем от престарелого инвалида, у которого наверняка уже проблемы с потенцией. Так же будет обнаружен и благополучно вскрыт сейф, содержащий тайную корреспонденцию, из содержания которой ясно следует, что первый министр заварил всю кашу с похищением не на свой страх и риск, а согласно приказу своего сюзерена - дожа Виги. Который, как всем известно, имеет пагубную страсть к педофилии, причём развратник не брезгует подростками обоих полов. Документы в основном поддельные, но для пущей достоверности будут присутствовать и пару оригиналов, в разное время перехваченных нашей службой, и текст которых подтверждает порочные наклонности вигийского правителя. В частности там будет храниться один интересный документ, проливающий свет на таинственное исчезновение одной четырнадцатилетней графини из Уралии – нынешнего союзника Виги.

     Барон Риголд замолчал и развернулся лицом к востоку, засмотревшись на краешек светила, уже слегка выглянувшего из-за горизонта. Трубка его погасла… Он сказал все, что хотел сказать.

     Вообще-то его звали Филикрит, а попросту Филя, - в честь древнего пророка в синтинийской религии. И хотя мракобесие и религиозные войны давно канули в прошлое, и никто теперь не будет преследовать ни его, ни его родственников за приверженность к старой вере, но назвать барона по имени – это приобрести себе персонального врага. Он предпочитал, чтоб к нему обращались строго по титулованию и фамилии.

     - Полагаю, что вся эта история будет означать, что у нас появиться новый союзник, - высказал свои предположения я, - а Виге и её дожу мировым сообществом будет вынесена молчаливая чёрная метка?

     На что функционер тайной службы лишь неопределённо пожал плечами, мол там видно будет.

     Спустя пять месяцев эта история действительно получила логическое продолжение. Когда вигийская эскадра выдвинулась на очередные плановые манёвры в район Симийских островов – небольших скалистых и безлюдных клочков суши, расположенных всего в четырёх часах хода от бухты Кейб, на берегу которой раскинулась столица Виги, и там же было месторасположение основной базы её военно-морского флота.

     В предрассветной мгле, когда корабли стояли на якорях и в и котлах, в целях экономии угля держалось низкое давление, а команды отдыхали после обильных возлияний в честь празднования дня рождения своего дожа, вигийцы неожиданно, без объявления войны, были атакованы объединённой эскадрой Рилирии и Аудеррии. Они не ожидали нападения, поэтому и отправили в боевое охранение всего один корвет, члены экипажа которого проявили преступную халатность при выполнении поставленной задачи.

     При выходе боевого соединения на манёвры, особенно если они проводятся недалеко от берегов метрополии, военные корабли зачастую сопровождает большое количество частных прогулочных яхт и небольших пароходиков. Их фрахтуют родственники и члены семей высокопоставленных офицеров эскадры, беззаботные дети богатеньких родителей, жаждущие новых зрелищ и развлечений. Очень любят наблюдать за манёврами и семьи среднего достатка, особенно с детьми, у которых сам вид бронированных громадин вызывает дикий восторг. Художники-маринисты часто пишут свои полотна на борту таких судёнышек, а так же поэты и писатели иногда находят, что подобное времяпрепровождение позволяет черпать вдохновение и прекрасно отражается на их нелёгком творческом пути. Как правило, на эту свиту праздных зевак флотские мало обращают внимания. Поэтому наши адмиралы чётко знали, где и в какой последовательности стоят на якорях вражеские корабли. Цели для каждой из наших боевых единиц были выбраны заранее.

     Возглавляли атаку шесть новейших Аудеррийских эскадренных броненосца класса «Небесный Молот», которые являлись гордостью и красотой нашего флота и были к тому моменту полностью отремонтированы. Рилирийцы усилили ударный кулак всеми четырьмя своими устаревшими, но всё ещё грозными броненосцами и тремя тяжёлыми броненосными крейсерами. Обхватив полукругом неподвижные тяжёлые силы Виги, состоящие из пяти броненосцев и одного древнего корыта, которое гордо называлось броненосцем береговой обороны, союзники беспрепятственно заняли удобную позицию. И предрассветная тишина была разорвана залпами двенадцатидюймовых орудий главного калибра наших бронированных монстров. Чтобы раскочегарить остывшие топки, сняться с якоря и начать маневрировать, нужно время. Для тяжёлых кораблей минимум минут пятнадцать. У вигийцев их не было. Электроприводы, приводившие в движение орудийные башни и элеваторы, запитывались из специальной корабельной сети, а генераторы не могли выдать необходимое напряжение, пока паровые машины не войдут в нужный режим. Это была бойня.

      «Виконтесса Льянская», действуя в составе крейсерской группы Рилирии, состоящей из девятнадцати вымпелов, в этот момент загоняла лёгкие силы вигийского флота к скалистым берегам одного из Симийских островов. А затем чётко, как на параде, выполнив разворот «все вдруг» и гордо став бортами к беспорядочно скученной массе вражеских кораблей, крейсера начали свою вендетту. За предательство союзников и удар в спину, стоивший жизни многим нашим отважным ребятам, а так же за подлое похищение инфанты - врагу не было пощады.

     Во время Трисского конфликта, когда наша и объединённая вражеская эскадры, выстроившись в кильватерные линии, сошлись в классическом линейном сражении, вигийцы подло ударили по арьергарду Аудеррийского флота. Контр-адмирал граф Вит, держащий свой штандарт на старом тихоходном броненосце «Святой Мартин», прекрасно понял, что для большой группы старых медленных кораблей, составлявших собственно арьергард нашего флота и оказавшихся зажатыми между двух огней, нет шансов на спасение. И приказал поднять вымпел «погибаю, но не сдаюсь» и отсемафорить на флагманский корабль адмиралу герцогу Валевскому о своём решении. Вечная слава морякам, которые отправились в свой истинный дом вместе с их гибнущими кораблями, но своим геройством и самопожертвованием дли товарищам возможность выйти из безнадёжного боя и вернуться к родным берегам!

     В том сражении принимал участие и ваш покорный слуга (я служил тогда мичманом на эскадренном миноносце «Арлийская мельница»). Все корабли этой серии были названы в честь известных Аудеррийских достопримечательностей. Мы входили в первый дивизион миноносцев, который состоял из четырёх вымпелов, находившийся под командованием капитана второго ранга барона Тьюсса. Который, видя бедственное положение нашего флота, долго не колебался и подал сигнал к дерзкой, самоубийственной атаке, ведь выйти вчетвером средь бела дня и в хорошую погоду против неповреждённого новейшего броненосца Виги, на котором держал свой штандарт их адмирал, – это шаг отчаяния.

     Пройдя за пылающим, словно свечка, топливным транспортом, который вигийцы мимоходом обстреляли (много ли надо, чтобы вызвать пожар на доверху забитом углём судне), а потом прячась в густом чёрном дыму, что стелился по поверхности моря от гибнущей в огне посудины как раз в направлении эскадры предателей, мы косым строем на полном ходу устремились в атаку.

     Повезло, что нас поздно заметили, и когда флагман открыл по нам огонь, миноносцы почти вышли на дистанцию пуска самодвижущихся мин. Два лёгких крейсера, рванувшихся нам наперерез, тоже не успевали перехватить дивизион маленьких юрких и опасных на ближней дистанции кораблей. Двоих наших они всё же накрыли на подходе, но «Мельница» вышла на ударную позицию и четыре мины рванулись к высокому борту вражеского эскадренного броненосца. Еще четыре секунды - и последний оставшийся на плаву корабль нашего дивизиона выпустил три своих смертоносных гостинца. Четвёртую мину просто не успел – ему чётко в пусковой аппарат влепили снаряд. Мина сдетонировала - и взрывом кораблю буквально оторвало нос. Чётко видел три попадания в броненосец, а затем, когда уже шли на разворот, и нас накрыли.

      Из тьмы забытья пришёл в себя, покачиваясь, словно поплавок на волнах, и сквозь кровавую пелену, застлавшую глаза и шум штамповочного пресса в голове, узрел восход светила. Если учесть, что битва происходила ближе к полудню, то без малого сутки меня носило по волнам в бессознательном состоянии. Течением меня отнесло далеко к западу от места сражения к самым Гольдским островам. Спасибо спасательному жилету, который согласно боевому расписанию одевали все без исключения чины, служившие на миноносцах. И спасибо относительно тёплым водам, которые не дали замёрзнуть, но недостаточно тёплым, чтобы приманить акул, которые просто кишели в тропиках и на экваторе.

     К вечеру меня подобрали гольдские рыболовы, и я провалялся на их судёнышке в беспомощном, вызванном сильным сотрясением мозга состоянии целых пять дней, ведь из-за моей скромной персоны прерывать промысел и терять выручку никто не собирался. И только когда лов рыбы был завершён, меня отвезли на берег и доставили в лазарет небольшого, грязного, насквозь провонявшего рыбой городка, который, оказывается, и был их столицей.

     Гольдский маркизат, как и множество подобных ему мелких территориальных образований, относился к Вольному Союзу – абсолютно нейтральному и внеблоковому политическому объединению, которое сильные страны предпочитали не трогать. Главным образом потому, что с них нечего было взять. Маркизат был настолько мал, что в нём не было Аудеррийской амбассады, а нашёлся только торговый представитель небольшого негоциантского Дома, который занимался вопросами закупки, хранения и погрузки цитрусовых, составлявших основную статью экспорта маркизата, на одно единственное судно, курсирующее между этими берегами и Аудеррией. И естественно, согласно закону подлости, оно совсем недавно отправилось на мою родину. Пришлось ждать полтора месяца, мучаясь тошнотой, постоянной головной болью и ожиданием хоть весточки об итогах сражения. Неведенье вызывало попеременно то приступы депрессии, то раздражения. Зато было время восстановить в памяти последние секунды нашей атаки, и я пришёл к выводу, что, скорее всего, вражеский шестидюймовый снаряд, попав в аккурат между первой и второй дымовой трубой и проломив палубные надстройки, рванул прямо в машинном отделении. Чем вызвал взрыв котлов, в которых на тот момент было максимальное давление, ведь мы шли полным ходом. А вот как я оказался в воде, когда стоял за штурвалом в боевой рубке? Не помню.

     Местный доктор, больше похожий на коновала, прописал настоянное на местных травах успокоительное и неутомительный ежедневный моцион. Но гуляя по узким тропинкам, усыпанным морской галькой, под пышными кронами южных деревьев и наслаждаясь благоуханием цветов в ухоженном городском парке, я не мог найти себе места из-за тревоги за своих знакомых и сослуживцев. Вот если хорошенько поразмыслить, какое мне до них дело? Я не такой, как все, я одиночка, бессмертная сущность идущая своим путём. Ан нет. Всё равно сердце болит за моряков из островной страны в одном из Планов Бытия именуемом Гирит, с которыми свела меня то ли Судьба, то ли воля Вычислителя.

      Хорошо хоть торгаш ссудил деньгами для уплаты счетов за лечение и проживание. Конечно в долг. Под проценты.

     И только спустя почти три месяца я вступил на аудеррийскую землю. Отрадно было узнать, что половина флота всё-таки вырвалась из ловушки, хотя очень и очень многие отдали свои жизни ради этого. Утешало только то, что атакованный нами «Витороз» - флагманский броненосец Виги, корабль водоизмещением тринадцать тысяч триста восемьдесят тонн и длинной сто двадцать один метр, получив пять попаданий ниже ватерлинии от наших самодвижущихся мин, нахлебался воды из пробоин и опрокинулся на борт, а через десять минут после нашей атаки, перевернулся вверх килем. Вражеский адмирал и прочие офицеры экипажа корабля заплатили своими жизнями за предательство. Из всего экипажа, состоящего почти из восьмисот человек, спаслось менее двухсот.

     А из двухсот восьмидесяти членов экипажей всех четырёх эсминцев первого дивизиона после той атаки в живых осталось сто семь человек. Их после боя выловили в волнах вигийцы и поместили в лагерь для военнопленных, а вскоре после подписания перемирия, они были интернированы на родину. Но потеря всего четырёх эскадренных миноносцев при атаке и уничтожении цели такого класса считалась невероятной удачей. Согласно морскому регламенту, броненосцы атаковались несколькими группами миноносцев одновременно и только в условиях плохой видимости, затруднявшей их визуальное обнаружение и мешающей наведению орудий. Или добивались уже сильно повреждённые суда. И уровень потерь в шесть-восемь миноносцев за один броненосец считался приемлемым.

     За тот бой мне было присвоено звание суб-алтейна, а на лацкан форменного кителя сам адмирал Валевский прикрутил «тусклую жестянку» (так по простому называлась боевая медаль «За мужество и героизм»). Как говориться: «служи, дурачок – получишь значок». И я, вместе с другими офицерами, отличившимися в той мясорубке, был представлен на одном из приёмов королю, словно этакая редкая экзотическая зверушка, а затем отправлен в офицерский санаторий поправлять пошатнувшееся здоровье. А после восстановления меня ждал бессрочный отпуск без содержания, в связи с отсутствием в данный момент в военном флоте вакантных должностей.

     И вот теперь «Виконтесса Льянская» без сомнения являясь самым малым среди крейсеров союзников и находясь почти в центре построения ордера, вела поистине ураганный огонь из всех орудий по ошеломлённым вигийцам. Старались не ударить в грязь лицом и не опозориться перед союзничками, имеющим в своём распоряжении куда более крупный калибр, чем наши стомиллиметровки.

     В отличие от военных концепций других государств, нацеленных на победу в линейном сражении, Рилирийцы, отказавшись от неё ещё пятнадцать лет назад, сделали ставку на тактику быстрых, манёвренных действий крейсерскими группами. Поэтому к настоящему времени имели в составе своего флота самую большую численность средних, тяжёлых и броненосных крейсеров, чем флоты всех других стран.

     И рилирийцы были злы, ох как злы! Наверное, они получили специальный приказ по боевому соединению и, в нарушении Морского Устава и военных традиций, уничтожали даже шлюпки и спасательные плоты с вигийскими моряками, пытающимися спастись с объятых пламенем и тонущих кораблей и вспомогательных судов. Они были безнадёжно зажаты между нашими кораблями и высоким скалистым берегом, об который с шумом и плеском неумолимо разбивались и вскипали пеной широкие волны морского прибоя. И здесь и там их ждала гибель.

     А когда я всё-таки решил проявить гуманность (или проявить слабину, как изволил выразиться после боя барон) – и приказал спустить шлюпки, чтобы приступить к спасению утопающих, то с флагманского тяжёлого крейсера, на котором держал свой вымпел рилирийский вице-адмирал, командовавший крейсерским соединением, сигнальщик мне отсемафорил: «Е1- Отставить». Перед походом каждому кораблю эскадры присваивается специальный буквенно-цифровой код, согласно ему Е1 как раз была «Виконтесса Льянская». Это было нужно, чтобы не семафорить флажками побуквенно полное название каждого корабля, что было долго и неэффективно.

      К моменту, когда отбили три склянки, всё было кончено. Поэты и писатели привели бы по такому поводу метафору: «и море стало красным от крови», но… бесследно поглотив в своих водах тысячи моряков, оно было таким же, как и всегда. А вот совесть моя, увы… Блаженно неведенье…

     Объединённый флот взял курс к острову Вига.

     Бухту Кейб защищали от вторжения два форта, расположенных на остроконечных мысах, которые полукольцом обхватывали, защищая от ветров и волн, внутреннюю гавань. Исходя из их пространственного местоположения их так и называли - Северный и Южный форты. И если Южный форт представлял собой типичное оборонно - бетонное укрепление, то Северный, размещённый в толще высокой прибрежной скалы, являл собой необычайно мощное и нестандартное фортификационное сооружение. Его с помощью направленных взрывов выдолбили в сплошной скальной породе, и он считался абсолютно неуязвимым от обстрелов с моря. Тем более что в огневом арсенале этого чуда инженерной мысли кроме стандартного вооружения было два экспериментальных сверхтяжёлых четырестасеми миллиметровых орудия. Снаряды, которве, как было заявлено, легко пробивали корабельную броню и, благодаря замедленным взрывателям, должны были, по идее, разрываться уже внутри корабля, причиняя тому колоссальные повреждения.

     Обычно молчаливый барон Ригольд продолжал иногда «подкармливать» меня куцыми порциями секретных сведений. И я знал, что под покровом ночи на вражеский остров был высажен второй штурмовой «элитный» батальон нашей морской пехоты, который имел приказ захватить форт Северный с помощью местного предателя, служившего в нём кастеляном. Как говориться: «осёл, груженный золотом, откроет двери любой крепости». Когда объединённая эскадра вышла на траверз бухты Кейб, совсем не удивился, что при появлении наших сил, флаг Виги, развивающийся до этого над «неприступным» фортом был поспешно спущен, а на флагштоках зареяли, развиваемые мягким дневным бризом, флаги наших союзных стран. Как потом выяснил, в честь очередной годовщины дожа, две трети гарнизона форта были отправлены в увольнительную, а оставшиеся на боевом дежурстве тоже были отнюдь не трезвы, что существенно облегчило задачу нашим штурмовикам.

     На ходу перестроившись, эскадренные броненосцы открыли огонь по оставшемуся в строю Южному вигийскому форту. Артиллерийские дуэли с наземными огневыми позициями малоприятное дело для морских сил. Броненосцы «Огненный Шквал» и «Ледяной Удар» получили ряд повреждений, а на последнем даже вспыхнул пожар в кормовой надстройке, впрочем, благополучно потушенный противопожарной командой. Но в основном досталось дряхленьким броненосцам Рилирии, ведь вражеские комендоры знали, что эти старички обладают не достаточной по современным меркам толщиной стальных листов броневого пояса, а палубные надстройки, нос и корма этих кораблей, согласно кораблестроительным традициям того времени, имели только противоосколочное бронирование, и поэтому основной огонь перенесли на них. С разбитыми трубами, да и весь изрядно развороченный от множественных попаданий вражеских снарядов, тяжело рыская из стороны в сторону на курсе, «Идальго Гомес» был вынужден выйти из боя. У старичка случились нешуточные проблемы с рулевым управлением. «Лев Корпы» лишился фок мачты, а затем прямым попаданием была уничтожена его носовая башня главного калибра, и только благодаря счастливой случайности не детонировал боезапас. Больше всего досталось «Святому Велирию», который потерял все шесть шестидюймовых казематных орудий правого борта и с десяток сорокасемимиллиметровок. Весь ют его был объят пламенем, оказались разбиты опреснители и резервный котёл, а главное – он получил две больших пробоины от попаданий двенадцати дюймовых снарядов в центральную часть корпуса на самой ватерлинии и теперь нуждался в серьёзном ремонте в условиях сухого дока.

     Прекрасно понимая, что Южный форт долго не продержится, а с его падением дальнейшее сопротивление будет бессмысленным, гарнизон столицы, усиленный всеми, кого сумели спешно мобилизовать и вооружить, предпринял контратаку на Северный форт, намереваясь его отбить. Но командование эскадрой предполагало такой вариант развития событий. С одного транспортного судна был поднят воздушный шар, и пара артиллерийских корректировщиков с его гондолы стали давать целеуказание выделенным для отражения атаки трём рилирийским крейсерам. Атакующая пехота была остановлена шквалом огня и залегла. Трижды офицеры поднимали солдат в атаку и все разы они откатывались с большими потерями.

     Несмотря на отчаянное сопротивление вигийцев, спустя немногим более часа от начала канонады, все орудия форта Южный были подавлены. Осознав, что битва безнадёжно проиграна, комендант города подал сигнал к всеобщему отступлению. Путь к столице был открыт и подошедшие ближе к берегу военно-транспортные суда начали погрузку солдат армии вторжения на плавсредства. Для их прикрытия два тяжёлых и три средних крейсера Рилирии вошли в бухту и… начали обстрел беззащитной столицы противника из своих восьми и шести дюймовок.

     Имел возможность наблюдать в свой штатный двенадцатикратный капитанский бинокль, что с плотной городской застройкой творила корабельная артиллерия. Столица Виги, которая, так же как и сам остров, называлась Вига, раскинулась широкими, утопающими в зелени террасами на склоне высокого холма, на самой вершине которого высился, стилизованный под средневековый замок, дворец дожа. От него через весь город к порту вела широкая, украшенная статуями и увитыми плющом беседками лестница из натурального мрамора. Этот камень добывался неподалёку в открытой каменоломне и был прекрасным экспортным товаром, и наряду с другими полезными ископаемыми, продаваемыми за границу, составлял основу благосостояния этой страны.

     К тому моменту, когда первые шлюпки, баркасы и паровые боты с десантом подошли к набережной и порту, а призовые команды начали захватывать стоящие на рейде суда под флагом Виги, эта лестница оставалась единственным местом в городе, куда не падали снаряды ретивых рилирийцев. Какое-то странное у союзничков чувство мести за похищенную дочь своего монарха. Безмерная любовь рилирийского народа к своей юной инфанте толкнула их на ужасные военные преступления.

     Город горел. Нет, не так – пылал! И толпы обезумевших мирных жителей метались среди объятых пламенем руин. А на головы людей всё продолжали и продолжали падать снаряды. Такое ужасное зрелище не забудешь, сколько бы жизней не прожил…

     Дож, его двор, а так же высокопоставленные чиновники и военные ещё при первых залпах, словно крысы бежали из обречённого города, а весь гнев и ярость рилирийцев приняли на себя безвинные простолюдины, которые в своей тяжёлой жизни были весьма далеки от войн и высокой политики. Когда говорит оружие, законы безмолвствуют.

     Вигийская компания длилась больше месяца, и союзники всерьёз опасались ответных действий флота Мизантии и Уралии. Поэтому огромное количество Рилирийских крейсеров и лёгких сил флота рыскали по морям, высматривая приближение врага, а оставшиеся не в удел Аудеррийские корабли осуществляли морскую блокаду, то есть гоняли и захватывали транспорты снабжения, которые с изрядным упорством пытались прорваться к многочисленным портам Виги. Можно понять – этот вулканический остров был богат полезными ископаемыми, добываемыми в десятках шахт и рудников, но вот с пахотной землёй ему не повезло. Поэтому и огромная зависимость от поставок продовольствия, которые мы пресекали.

     Но тревоги были напрасны. Как позже стало известно, амбассадор рилирии, весьма искушённый в тонкостях интриг уралийского двора, подобрал очень удачный момент и зачитал на большом приёме, где присутствовал весь цвет местного общества, найденный документ, проливающий свет на ужасную судьбу похищенной вигийцами малолетней уралийской графини. Это вызвало шок и бурю протестов – аристократы потребовали от своего монарха разорвать союзные отношения и наказать дожа Виги.

     И когда спустя несколько дней пришло известие о нападении Аудеррии и Рилирии на Вигу, а затем послание её дожа, призывающего исполнить свои союзные обязательства и прийти на помощь, уралийский король не решился выдвинуть свой флот, справедливо опасаясь волнений в среде дворянства.

     Мизантийцы было рыпнулись, и даже привели свои корабли в заранее условленную точку рандеву, но, не дождавшись присоединения уралийской эскадры, тоже решили не лезть на рожон и проигнорировать воззвания дожа, который целый месяц ждал их помощи, с остатком армии укрепившись в труднодоступных горных районах страны. И только окончательно убедившись, что союзники его слили, а так же из-за нависшей над государством угрозой голода, он подписал капитуляцию.

     Но всё-таки одно судно под флагом Уралии прибыло к острову. Большая фешенебельная яхта с гербом одного из уралийских герцогов, оппозиционных трону. На её борту находился Главный Инспектор по уголовным делам королевства со своими подручными и несколько знаменитых международных «акул пера». Этот инспектор действительно оказался хватким малым и за пару дней пребывания на вигийской земле раскопал местонахождение тайного поместья дожа, где тот предавался плотским утехам с похищенными детьми. Уралийская графиня вместе с десятком других несовершеннолетних пленников из разных стран, была благополучно освобождена, а дож, благодаря громким разгромным статьям, попавшим на первые полосы известных мировых газет, окончательно скомпрометирован и уничтожен как личность и политический лидер.

     Как только журналисты отбыли восвояси, я получил приказ к ночи отвести «Виконтессу Льянскую» от центрального пирса и стать на восьмой бакен, что в дальнем «чёрном» углу вигийского порта, как раз напротив опустевших и полуразваленных портовых складов. И приготовиться к приёму тайного груза в кормовые отсеки. Этим грузом оказались девушки. Молодые красивые вигийки, которых агенты тайной службы набили в помещения, словно сельдей в бочку. Эти несчастные были предназначены стать секс подарками влиятельным людям Аудеррии. И хоть рабство у нас законодательно было запрещено уже лет триста как, но когда наличие закона мешало сильным мира сего удовлетворять свои низменные страсти. Главное - не привлекать к этим моментам ненужное внимание общественности, а там кому какое дело, что твориться в подземельях и тайных комнатах роскошных особняков вельмож…

     Вот такие они - игры спецслужб и кулуары большой политики…

     Глава 5

     Всякая жизнь творит собственную судьбу.

     Анри Амьель

     - Прошу прощения, господа, задумался, - нашелся что сказать я в ответ на недоумённые взгляды коллег, начавших уже сомневаться в моём психическом здоровье.

     Ну а что ещё можно подумать, когда твой начальник не отпускает с работы после полуночи, а затем на протяжении нескольких минут отрешённо нарезает круги по залу пыток, не обращая на окружающих никакого внимания.

     - Босс, с Вами точно всё нормально? – поинтересовался дэр Рифт от лица всех присутствующих.

     Краем глаза отметил, что лэр Мигирениаль, думая, что не замечу, крутит пальцем у виска. Жест вполне понятый. И кулак, который сунул ему под нос лэр Енеалир, тоже красноречиво говорил о том, что многие жесты у людей и легов полностью индентичны.

     - Суматошный день, устал немного, - и в этом я не солгал.

     От дальнейших выяснений моего психофизического состояния присутствующих отвлекло появление Дервиша и Дарвина, которые, жёстко заломив руки за спину, буквально впихнули в зал по виду молодую дэрру, облачённую в сильно измятое и поношенное длинное платье. Неброский серенький цвет и простой покрой делали её обладательницу этакой незаметной серой мышкой – хорошая профессиональная маскировка для особы, ступившей на криминальную стезю.

     Полукровкам на законодательном уровне было запрещено облачаться в национальные костюмы легов, поэтому они были вынуждены носить одежды, по стилю более близкие к людским. Дискриминация даже в мелочах – кредо политического курса Империи.

     - Дэрра Синит, сорок девять лет, воровка, - представил, как всегда предварительно скрупулёзно сверившись с записями, мой помощник.

     Если у чистокровных легов совершеннолетие наступает в сорок, а продолжительность жизни составляет триста-триста двадцать лет, то полукровки живут гораздо меньше - где то лет сто семьдесят и развиваются они гораздо быстрее, к двадцати пяти годам становясь «полноправными членами общества». В кавычках потому, что они хоть конечно и не рабы, но прав имеют гораздо меньше, чем чистокровные.

     В начале Битв за Место под Солнцем, как только выяснилось, что человечки-рабыни могут понести и родить от представителя Высших Рас, начался настоящий бум кровосмешения.

     Легам и альвам, особенно в первые несколько веков после Исхода, катастрофически не хватало населения, чтобы заселить отвоёванные у людей территории и наладить производственные и добывающие цепочки, поднять с нуля сельское хозяйство. Поэтому, несмотря на голод и разруху, в самые тяжёлые для нас годы были построены и профинансированы десятки детских домов и школ - интернатов. А также издан указ, по которому за каждого ребёнка-полукровку, достигшего двухлетнего возраста, которого лег или альв сдаст на попечение государству, он получал вознаграждение. Двадцать пять серебряных за мальчика и пятнадцать за девочку. Производство детей оказалось весьма прибыльным делом, ведь в ходе войн и завоеваний количество человечек, попавших в рабство, во много раз превосходило общую популяцию представителей Высших Рас. В те времена молодая и симпатичная невольница стоила всего две – три серебряные монеты, так что многие из них использовались хозяевами не только для работы и утех, но и в роли «племенных кобылиц», принося хороший доход, с лихвой компенсирующий и их стоимость и содержание детишек до требуемого двухлетнего возраста. Предприимчивые дельцы даже организовывали целые «фермы» с десятками женщин, которые использовались для разведения полукровок, а в перерывах между беременностями и на ранних сроках их заставляли обрабатывать землю как простых полевых рабынь. Формула «что посеяли, вырастили и собрали – тем и питайтесь» существенно повышала окупаемость таких предприятий.

     Со временем такая практика стала не рентабельной. Цены на невольниц неизменно росли, а тарифы на детей-полукровок не менялись. Империи новый демографический взрыв был не нужен. Социальная программа наоборот была направленна на увеличение рождаемости чистокровных маленьких легов. К тому времени маги, совместно с алхимиками и травниками, изобрели хитрую и очень вонючую микстуру, выпив которую, рабыня, промучившись несколько дней от симптомов сильного отравления, была на ближайшие пару лет избавлена от риска нежелательной беременности. Но и сейчас более тридцати процентов населения империи составляли полукровки.

     Иногда хозяева хотели иметь детей от полюбившейся невольницы. И если младенцы рождались весьма похожими на легов, то имелась практика признания таких малышей своими внебрачными детьми. Если родитель имел титул, то такой ребёнок конечно его не унаследовал, но и с приставкой «лэр» перед именем и наличием принадлежности к роду можно неплохо устроиться в этой жизни. В некоторых особых случаях даже можно было добиться одобрения жрецов и светской власти на проведение обряда «приобщения к Дому», в ходе которого такой ребёнок признавался полноправным наследником своего отца. Правда обходилось это разрешение в весьма кругленькую сумму, весьма разнившуюся от провинции к провинции в соответствии с жадностью и продажностью чиновников на местах.

     А тех детишек, которым не повезло родиться с внешностью соответствующей специально разработанным «Канонам Высшей Расы», по-прежнему сдавали в интернаты.

     Но главная причина такого большого наличия представителей четвёртого сословия лежала в том, что чистокровные лэрры не горели желанием вскармливать грудью своих отпрысков. Поэтому планирование семьи будущий папаша начинал с того, что брюхатил рабыню, а при возможности и нескольких, чтоб их молока с лихвой хватило на вскармливание его ребёнка от супруги, не желавшей терять упругость и форму своих выдающихся женских достоинств. Прожить пару сотен лет с обвисшими – бррррр. Можно понять, особенно если есть прекрасная возможность этого избежать. Небогатые семьи, которые не могут позволить себе купить невольницу детородного возраста, имели возможность воспользоваться услугами приходящей рабыни-кормилицы. Благо такие предложения на рынке услуг не редки. Как говорится - спрос рождает предложение. Печально, но ненужных детей-полукровок, рождённых при такой практике, ждали всё те же детские дома. А душевные терзания рабынь, у которых навсегда отбирали родных детей, мало кого из рабовладельцев волновали. Люди в большинстве своём тоже не слишком пекутся о дальнейшей судьбе щенков или котят из помёта любимой домашней зверюшки – отдали, как говориться «в хорошие руки», из дому подальше и ладно…

     Гомес с Хоросом, пристально оглядев «клиентку», уставились на меня, как бы вопрошая «а дальше что?». Воровка не производила впечатления запуганной и морально сломленной жертвы. Наоборот, она мне показалась борцом, оказавшемся в тяжёлой ситуации, но решившим твёрдо стоять до конца. Тем интереснее будет её сломить. Выставив указательный палец и очертив им в воздухе круг, указал на дыбу. Круг являлся универсальным жестом в среде дознавателей, указывающим, что перед допросом жертву следует обнажить. Обычная практика в нашем нелицеприятном деле.

     Мои «плохиши» только этого и ждали. Мерзко осклабившись, палачи с энтузиазмом принялись грубо раздевать девушку, безжалостно разрывая её одежду и глумливо потешаясь над беспомощной жертвой. То ли и правда в роль вошли, то ли гормоны у молодёжи снова взыграли. Эх, молодость, молодость…

     Это только у первобытных одежда служила исключительно для защиты от негативного влияния окружающей среды, а у так называемых цивилизованных народов это уже исторически сложившийся психологический фетиш, служащий для создания эстетической и имиджевой функции, а так же позволяющий визуально судить о социальной роли её носителя. Ношение одежды служит и для обозначения и соблюдения морально-этических норм, существующих в данном конкретном обществе. И поэтому на ней завязано множество сильных психологических аспектов, таких как неуверенность в себе, робость, стыдливость, стеснение, замешательство, неловкость и просто боязнь быть обнажённой в общественном месте или перед незнакомыми лицами, особенно противоположного пола. А это уже благодатная почва для возникновения множества фобий, а вот они и есть хлеб дознавателя.

     Пленник, если его раздеть, думает уже не о побеге или сопротивлении, а о том, как прикрыть «стыд и срам» и самому не сгореть от смущения. Акт обнажения делает его как никогда уязвимым и зависимым от слов и действий своих пленителей.

     Вначале решил было остановить своих не в меру ретивых ребят, ведь всё же она женщина-полукровка, а не рабыня какая, но подумав, посчитал что преступница «перетопчется».

     Дервиш и Дарвин уже давно не держали воровку, но она и не думала сопротивляться, а только отчаянно визжала и ругалась, одновременно пытаясь прикрыть руками свои «срамные места». Ночь, мрачный зал пыток и одиннадцать пар мужских глаз, с интересом устремлённых на неё, совсем не способствовали душевному равновесию и напрочь лишали смелости и уверенности в себе. Её отчаянные вопли, призывающие не трогать и оставить в покое, были естественно безапелляционно проигнорированы.

     Схватив за волосы, дэр Хорос усадил девушку на деревянный станок, а Гомес закинул на него ноги воровки, предварительно ловко избавив их от тяжёлых грубых башмаков, которые обычно носят многие женщины из простонародья. Исключительно из-за небольшой цены и прочности, долговечности изделия, а то, что вид их неказист, то не беда – полы длинного платья скроют этот «шедевр» башмачника.

     Быстро приладив к запястьям и лодыжкам несопротивляющейся узницы специальные деревянные колодки, её уложили спиной на грубую поверхность ложа и зацепили эти колодки верёвками, соединёнными с валиками, расположенными в ногах и в изголовье этого орудия пыток. Ребята за вороты привели эти валы в движение, наматывая верёвки и растягивая тело жертвы на дыбе. Без фанатизма, ведь собственно пытка ещё не началась.

     - Приветствую Вас в нашей скромной обители, - с трудом сдержав ехидную ухмылку, начал я трагифарс, - доброй ночи не желаю, ибо, учитывая обстоятельства нашей встречи, лично для Вас здесь мало хорошего. Прежде чем начнём беседу, хотелось бы удостовериться, что Вы адекватно представляете всю сложность ситуации, в которой оказались.

     Дэрре как там её… А?! Дэрре Синит было страшно, да и любой на её месте дрожал бы всем телом и затравленно оглядывался, ведь оказаться в абсолютной власти палачей весьма и весьма неприятно. Несколько раз тяжело вздохнув и проглотив комок в горле, воровка, испуганно глядя мне в глаза, всё же нашла силы выдавить из себя:

     - Что вы хотите?

     - Благородный лэр! При обращении к Экзекутору всегда добавлять «благородный лэр». Поняла, тварь? – схватив девушку за волосы и грубо потянув их из стороны в сторону, изгаляясь в своей роли, дурным голосом проорал дэр Хорос прямо в ухо заключённой.

     - Наша девочка умненькая, она всё поняла, - миролюбиво заметил я, жестом останавливая «злого» дознавателя, - она просто растерялась и не сориентировалась, кто перед ней. Правда?

     - Да, благородный лэр. Извините. – Пропищала девушка, исправляя свою оплошность, ведь сословные границы в обществе легов были нерушимы, а вдобавок к воровству ещё и получить обвинение в оскорблении представителя аристократии – это последнее, что ей сейчас было нужно.

     - Итак… Вы понимаете, какое наказание вас ждёт за воровство? Вам отрубят все пальцы на правой руке, а затем и саму кисть. Без применения затуманивающих сознание средств. Закон суров, но это закон. Вы об этом знали и всё равно пошли на преступление?

     Девочка дрогнула, из глаз покатились крупные слёзы, но она была бойцом по жизни и неимоверным усилием воли смогла подавить подступающую панику и взять себя в руки.

     - Да, благородный лэр. Я понимаю. Виновата. Крадущийся в Ночи в сон нашептал.

     Крадущийся в Ночи в сон нашептал – расхожее местное выражение, аналогичное земному «бес попутал».

     - Иногда даже и так бывает, - «посочувствовал» я ей, - но если Вы полностью раскаетесь и чистосердечно поведаете нам, что довело Вас до совершения преступления, то в моей власти немного смягчить приговор и ограничиться отрубанием только большого и указательного пальцев. Тоже сурово, но это будет сделано, дабы в будущем у Вас не возник соблазн вновь встать на скользкую стезю.

     - Я не закоренелая преступница, - поспешила заверить меня испытуемая, - я честная девушка, вот только первый раз в жизни оступилась. Поверьте, не для себя деньги крала – подруга тяжело заболела, а средств на услуги мага-лекаря нет. Она умереть может!

     И смотрит прямо мне в глаза. И глазки у неё такие честные-пречестные. Как у кота нашкодившего.

     - Расскажите всё подробно, - попросил я, участливо прикрывая её тело обрывками одежды, которую так ловко содрал с неё Гомес. Девушка благодарно кивнула, на мгновение закрыла глаза, собираясь с мыслями, и начала свой жалостливый рассказ.

     Поведала, как плохо и голодно живётся воспитанницам интерната. Что после его окончания без рекомендательных писем сложно где-либо устроиться. После долгих мытарств она так не смогла найти работу ни горничной, ни экономки, для должности которой её готовили в учебном учреждении. Поведала, что многие из её интернатских подруг так или иначе, но попали в лапы сутенёров и оказались на панели. Только двое самых красивых из них сумели вырваться из их цепких лап и стать содержанками у богатых «папиков», а остальные уже много лет по вечерам подпирают стены домов на центральных улицах. Но она честная девушка и категорически отвергла этот путь. Сейчас живёт в трущобах в маленькой, сырой и продуваемой ветрами комнатушке, деля ее ещё с одной подругой (ведь платить за жильё вскладчину гораздо легче), и перебивается случайными заработками.

     Восемь из моих ребят были представителями четвёртого сословия, и трагическая история жизни полукровок им была знакома не понаслышке. Гляжу – прониклись ребятки: рассказ девчонки буквально слезу из них давит. Кивают сочувственно. А мне, такой чёрствой скотине, так и хочется воскликнуть, как Станиславский, - «не верю!». Понятно, что воровка заранее подготовила душещипательную легенду якобы своей жизни, но актриса из неё никакая - сейчас она отъявленно переигрывала. Кто-нибудь пытался пересказать историю своей жизни и обойтись при этом без охов, вздохов, недомолвок и повторов? Притом нагишом в мрачных застенках и перед следователями. А вот она умудрилась. Текст отменный, но исполнение – как повесть из дешёвой бульварной книжонки читает. Не пропускает через сердце события, которые якобы с ней произошли. А я подыгрываю, задаю вполне предсказуемые вопросы, на которые у неё уже заранее продуманы ответы. Киваю, соглашаясь, вставляю ободряющие реплики, жалею её такую всю несчастную. Усыпляю бдительность. Ага, я же «хороший» дознаватель. Только меня и лэра Енеалира не тронула эта сказочка на ночь. Он уже не молодой, много повидавший на своём веку, а вот молодёжь что называется «поплыла». Да ещё гормоны у них…, а это дело такое, что логику и критическое мышление напрочь сносит.

     - Ты молодец, девочка, - в очередной раз я хвалю её такую честную и благородную, пошедшую на страшный риск ради спасения подруги, а затем так, между прочим, добавляю, - напомни, как зовут твоего грунта?

     Наступил момент истины.

     - Вилен, а что… - слова повисли в воздухе - она поняла, что прокололась.

     Грунт - это предводитель криминального сообщества, по-простонародному шайки, называемой здесь просто и незамысловато «семьёй». Полукровки с детства лишены тепла и уюта семейного очага, ведь даже самый лучший интернат не способен заменить любовь и заботу родных, поэтому они подсознательно тянуться вот к таким нелегальным «объединениям». За право вступления в «семью» надо бороться, пройти ряд испытаний на лояльность, выполнить множество опасных поручений, призванных криминально «повязать» кандидата с членами бандитского круга. Иногда «испытательный срок» затягивается на годы. И если неофит преодолел все препоны и доказал свою полезность, то бандиты проводят специальный, бутафорски-костюмированный обряд инициации, в ходе которого кандидат на вступление и все полноправные члены шайки торжественно режут себе руки и символически обмениваются кровью друг с другом. Затем кандидат жертвует все свои средства и сбережения в «воровской общак» и торжественно вводиться в круг «семьи». Принцип тот же что и у итальянской мафии – безоговорочная преданность и обет молчания.

     Наваждение рассеялось, и мои ребятки поняли, что им попросту морочили голову, играя на жалости и сочувствии. Будет им наука на будущее.

     - Ах ты тварь! – взревел раздосадованный дэр Гомес, негодуя от осознания факта, что его искусно развели.

     Теперь будет самое интересное – разговорить воровку, которая дала обет верности и молчания своему грунту и «семье». И хоть у меня, по сравнению с бароном Ригольдом, опыта в теории и практике допросов маловато, вернее нет совсем, но я успел мысленно составить приблизительный психологический портрет преступницы. Она считала себя хитрой и изворотливой, этаким тёртым калачом, крепким орешком. Только вот именно, что считала. Как там в пословице говориться: «Есть такие люди - твёрдые на вид, а ножом потычешь – мягкий и визжит».

     Я отошёл от допрашиваемой стервы и подозвал дэр Рифта. Нужно было дать указания. Девочка отчаянно нуждалась в тайм-ауте, чтобы обдумать дальнейшую стратегию своего поведения и выдумать новую легенду, этакую свежую порцию лапши на уши доверчивым дознавателям. Но Гомес и Хорос разъярились не на шутку и, подойдя и нависнув над ней, стали хорошенько психологически прессовать воровку, не давая девчонке сосредоточиться. И не только психологически. Хорос сдёрнул с её тела остатки платья, которым я «из жалости и скромности», то бишь для создания доверительной атмосферы, прикрыл фигурку преступницы, а Гомес принялся отпускать пощёчины хитрой девке, просто вскипая от негодования, словно чайник на огне. Ведь он-то ей безоговорочно поверил, попал под очарование, раскис, позволил себя обмануть. Ущемлённая гордость - это серьёзно. Не осознавая этого, палачи дали мне немного времени решить назревший вопрос с куратором второго пыточного зала, а воровке не позволили собраться с мыслями.

     - Привяжите её за талию к дыбе, чтоб не ёрзала, - распорядился я, останавливая разоравшихся подручных.

     - Уважаемый заместитель, прошу начать вести протокол, - это я уже лэру Енеалиру, ведь не называть же своих ребят по имени в присутствии криминального элемента, да ещё и члена «семьи». Нужно присвоить позывные или ники, клички, поганяла. Называйте это как угодно, но они жизненно необходимы.

     Шутки закончились – назревал серьёзный разговор. Пододвинул простой деревянный колченогий, потемневший от времени табурет поближе к растянутой на дыбе воровке так, чтобы иметь возможность видеть выражение её глаз. Сосредоточился, проделал заученный жест с распальцовкой левой рукой и щёлкнул пальцами правой, вызывая «мерцающий огонёк». Повесил его у себя за спиной немного выше головы, чтобы его свет падал на лицо заключённой и слепил её, доставляя дискомфорт и не позволяя следить за выражением моего лица, оставляя его в тени. К сожалению, не являюсь носителем Силы, но многие чистокровные леги могут овладеть десятком простых, так называемых бытовых, заклинаний. Для этого даже не нужен учитель, а за глаза хватит большого желания и специальной книги по основам базовой бытовой магии. Мне этот вопрос был интересен, и я тренировался. Способность к магии обычно передаётся генетически, поэтому почти все древние аристократические Дома состоят из волшебников разной Силы. Собственно, её наличие или отсутствие и предопределило когда-то разделение общества легов на аристократов и простолюдинов соответственно. Конечно, в этом вопросе есть множество тонких нюансов, но одно бесспорно – мы, Имирилины, ею не владели в силу того, что происходим из рода мелких лавочников, которые возвысились только благодаря воинскому подвигу предка.

     - Любопытно, как профессиональная воровка позволила себя схватить? – поинтересовался я у девушки, - и где в этот момент была твоя подстраховка?

     Но преступница видимо не придумала ничего умнее, чем поиграть в молчанку, словно партизан на допросе в застенках Гестапо. Но это только в пропагандистских советских фильмах они стойко держались до последнего.

     - Девочка, я пока не спрашиваю ничего такого, что бы повредило твоей «семье». Но мне кажется, что они тебя попросту слили, умышленно бросили на растерзание. Не находишь?

     Подорвать взлелеянное годами доверие к «своим» довольно тяжело, но червячка сомнений подпустить нужно. Червячки они такие, что даже толстенные стволы точат.

     - Уберите «огонёк», – попросила воровка, ёрзая и щурясь. В это время Гомес и Хорос крепко привязывали её за талию к доскам ложа грубой толстой верёвкой.

     - Извини, но нет, – ответил, как отрезал, я. – Ты пыталась нас обмануть, поэтому к тебе больше нет ни доверия, ни снисхождения.

      - Гады! Ненавижу! – зло процедила сквозь зубы воровка, уже понимая, что дальше играть в мягкую и пушистую девочку- припевочку бессмысленно.

      - Просто делаем свою работу, - парировал я, - а насчёт гадов, то это тоже будет. Потом… – туманно пригрозил в ответ.

     Отчаянно хотелось снять новые, не разношенные ещё сапоги, которые слегка давили в голеностопе и, судя по неприятным ощущениям, всё-таки натёрли пятки несмотря на тщательно обёрнутые портянки. Наверное, всё отдал за хорошие треккинговые ботинки с Земли, но это всё мечты, мечты…

     - Последний раз спрашиваю – ты будешь говорить по-хорошему? – краем глаза заметив приближающегося дэр Рифта, спросил я у преступницы.

     Она предпочла гордо проигнорировать мои слова. Глупая, дерзкая дрянь.

     Дэр Рифт хоть и был угрюм и не разговорчив, но был добрейшей души полукровкой, который очень любил братьев наших меньших. Собственно поэтому он и был назначен не только куратором второго зала пыток, но и смотрителем нашего маленького живого уголка, к питомцам которого относился с огромной любовью и трепетом. Холил и лелеял их. И вот теперь он в специальном не прозрачном стеклянном сосуде с широким горлышком принёс в зал пыток гордость своей маленькой коллекции. Подойдя к растянутой на дыбе преступнице, он поглядел в мои глаза и, заметив, что я утвердительно слегка прикрыл их, медленно и аккуратно перевернул сосуд на живот воровки. И когда он поднял тару, зал огласил истошный вопль девушки, которая в ужасе задёргалась в своих путах, стараясь столкнуть с себя ЭТО.

     Большой, преомерзеннейшего вида, весь покрытый жуткими волосками паук-птицеед с незамысловатым прозвищем Паукан действительно мог вселить первобытный ужас в любого неподготовленного к встрече с ним. На этом континенте такие членистоногие вообще не водились, поэтому для легов, а равно и альвов с людьми встреча с такой гадостью была полнейшей неожиданностью. До концепции зоопарков или хотя бы террариумов с редкими экзотическими видами тварей, в Эриуме пока не дошли, поэтому девяносто девять процентов жителей этого материка даже не догадывались о существовании в их мире подобной жути.

     Паукану тоже не нравилось происходящее, поэтому он принял отпугивающую стойку, приподняв туловище на шести конечностях, а пару передних грозно выставил перед собой, стараясь стать как можно больше и страшнее. Нормальная защитная реакция. В принципе, он добился желаемого эффекта, но из-за дёргавшейся в панике воровки, которая отчаянно стремилась стряхнуть этого жутика с себя, чуть было не полетел на пол, и лишь в последний момент дэр Рифт сумел его подхватить рукой, защищённой толстой перчаткой и поместить обратно в сосуд.

     Ужас - тот, который напрочь лишает разума и воли, плескался в широко раскрытых глазах растянутой на дыбе стервы. А мои ребятки веселились: ведь они, в отличие от пленницы, уже были знакомы с питомцами нашего живого уголка, а желающие даже держали некоторых из них на руках, хотя куратор второго пыточного зала был категорически против этого.

     Преступница происходила из низов общества, поэтому логически рассудив, решил воздержаться от применения в виде средства психологического воздействия более привычных мышей, крыс и тараканов. Это благородные лэрры на них бы повелись, а полукровок, выросших в интернатах и проживших много лет в трущобах, этой живностью не проймёшь. Для них они просто примелькались, были обыденны и не вызвали бы такого безотчётного страха. Иное дело - наш Паукан, который был столь велик, что на ладонь взрослому легу едва помещался, а по виду настолько мерзок и страшен, что любой невольно вздрогнет и отпрянет, узрев это создание.

     Странный психологический казус общества легов поражал меня. Цивилизации так называемых Высших рас развивались в Плане Бытия, в котором, судя по старинным манускриптам, наличествовал только один суперконтинент типа земной Пангеи и поэтому для сознания легов, прибывших после Исхода в мир Эриум, было не доступно осознание того, что в этом мире существуют и другие материки, кроме того, на который их перенёс портал. Насколько я понял, ни для легов, ни для альвов понятие мореходства не существовало априори , как и земель, лежащих вне береговой линии этого континента. Вот такая вот хитрая загогулина в мозгах пришельцев из иного мира получается. Хотя это ни в коей мере не мешало вести торговлю с государствами, находящимися на других материках. Через посредников из человеческих государств-саттелитов, но всё равно торговлю. Вот хотя бы взять суррогат керосина, применяемый в фонарных столбах и закупаемый в больших количествах у халифата Мооди, который расположен на юге континента Вознит. Как мне удалось выяснить, материк, на котором мы все находимся, люди называют Ризит, а альвы и леги просто Материк – а зачем давать собственное название, если для их сознания он один во всём Эриуме. И этот ненаучный бред есть основой как начального обучения, так и дисциплины «Основы Миропорядка» преподаваемой в колледжах.

     Шелка из Турарны – огромной страны на востоке Вознита, специи с далёкого и загадочного континента Милир, декоративные поделки из клыков моржей и китового уса с большого северного острова, называемого то ли Ури, то ли Ари, диковинные шкатулки из чёрного дерева, украшенные жемчугом и кораллами, привезённые из настолько дальних земель, что и названия их мне не удалось узнать – всё это изобилие присутствовало в дорогих лавках города. Когнитивный диссонанс в сознании масс – товар есть, а стран, где он был изготовлен, нет. Жалкие человеки смастерили – вот универсальный ответ, удовлетворяющий практически всех. Ну конечно, для просвещённых и утончённых легов разбираться, что там и где производят представители «низшей» расы совершенно не с руки. А главное, сведения об устройстве этого мира не тайна за семью печатями – знания об этом я подчерпнул в одной старой книге носящей название «География Эриума и краткое описание живности его всякой». Правда под «живностью» коллектив авторов имел ввиду человеческие народы и страны, их обычаи и быт. А находится этот том не много не мало в публичной библиотеке Кардеррина, в отделе естественных наук, и доступ к нему неограничен. Просто желающих выглянуть за рамки своей уютной раковины, привычного мироощущения и преодолеть инерцию мышления попросту нет. Даже не представляю, как этот феномен можно назвать. Косностью сознания что ли. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Удобнейшая формулировка.

     Пока я отвлёкся, воровка пришла в себя от ужаса и немного отдышалась от собственных воплей. Сильно сомневаюсь насчёт её воровских талантов, но вот орать она мастак – до сих пор в ушах звенит.

     - Повторяю вопрос. Как получилось, что тебя взяли? Или вновь хочешь поближе познакомиться с малым посыльным демоном богини Ллос?

     Пауков – птицеедов здесь никто не видел, впрочем, как и демонов паучьей богини народа дроу, но в отличие от первых, вторые были на слуху, благодаря сказаниям и легендам и их очень боялись. Поэтому и решил назвать Паукана демоном. Так сказать, повысил в звании.

     - Настоятельно не рекомендую испытывать судьбу – это исчадие тьмы ядовито. Вон как ваша кожа на животе покраснела от одного контакта с его волосками, а сейчас и чесаться начнёт немилосердно, – заверил я преступницу. – А если эта тварь укусит, то мало не покажется – два дня в жутких муках - и смерть. С потусторонними созданиями шутки плохи. Не советую дёргаться и орать, а то можешь разозлить его и тогда...

     Блеф чистой воды. Прикосновение к обнажённой кожи волосков паучка действительно вызывает местную аллергическую реакцию, благополучно проходящую спустя четыре - шесть вархов. А вот если бы укус его зубов, жвал или мандибул (не знаю, как у арахнидов это называется) был столь страшен, то половина сотрудников Дознавалки уже бы переселилась на кладбище. Главное - вовремя обработать ранку, чтобы предупредить инфицирование бактериями всякими нехорошими.

     - Хорошо! Я согласна. Только уберите от меня эту гадость! – всхлипывая от пережитого потрясения, выдала тонким фальцетом воровка. – Я расскажу всё! Только уберите его!

     «Так-таки и всё, или только новую версию?» - подумал, но сказал лишь одно:

     - Слушаю вас, дэрра Синит.

     - Где вы достали эту мерзость? Ллос с её безумными кровавыми ритуалами и страшными пауками осталась в метрополии и не прошла сюда через портал!

     - Пути богов и богинь неисповедимы, - нагнав загадочности в голос ответил я в излюбленном туманном стиле жрецов, - все дроу - дети этой паучихи. А у богов свои пути между мирами, поэтому она и посылает время от времени свои создания сюда, чтобы удостоверится, как живётся её отпрыскам в новом мире. И поклоняются ли ей здесь. Вы же наверняка знаете, что ходят упорные слухи о том, что кто-то изредка проводит в Кардеррине древние кровавые ритуалы Ллос. Причём, в жертву приносят как легов, так и полукровок. Но мы уклонились от темы – рассказывайте.

     Несколько раз тяжело вздохнув и затравленным взглядом обведя всех здесь присутствующих, воровка заговорила:

     - Рынок не наша территория, но Вилену пришёл заказ потрусить мошну одного зарвавшегося торговца, который не желал отстёгивать «семье» грунта Заппа.

     - Дай догадаюсь. Этот Запп держит рынок. Так?

     - Да.

     - И почему же его мордовороты сами не справились?

     - Так клиент то не простой, – отвечала преступница, – он довольно знаменитый в нашей провинции маг-артефактник, а с магами связываться - себе дороже: может спалить или проклятие какое наслать, что и жить потом не захочется. Вирды Заппа три раза давили на него, но были посланы далеко и надолго. Поэтому Запп и решил аккуратно пощипать его несколько раз подряд, чтоб поумнел и сговорчивее стал.

     - А своих воров у них в «семье» нет?

     - Высокой квалификации нет, так мелюзга всякая – Запп только на вирдах «семью» держит. Чтоб контролировать рынок этих ему достаточно.

     Вирд на местном бандитском жаргоне что-то вроде «бык», «качок», «отморозок». Короче, тело способное только на силовые акции, а ум, хитрость и изворотливость не его профиль.

     - Понятно, дальше что было?

     - Подстраховщики крутились возле клиента, а я должна была под видом простушки с плетеной корзинкой в руках зайти с другого конца рынка и по дороге купить несколько яблок и пару маленьких кочанов капусты.

     - Это ещё зачем? – позволил себе поинтересоваться дэр Хорос.

     - Так, для образа безопасной дурочки. Да и мешочек с деньгами хорошо среди фруктов-овощей прятать. Взяла деньги на руки, спрятала в корзине, а вдруг какой кипишь – подстраховщик вырывает из рук эту корзину и бежать. Я, получается, не при чём, даже пострадавшая особа, с меня никакого спроса – денег и ценностей-то с собой нет. Стою, демонстративно реву и причитаю, а все доброхоты за подстаховщиком ломятся. А эти ребята специально тренированы для бега и в драке далеко не тюфяки для битья. Да и капуста с яблоками, вовремя брошенная под ноги в случае прокола, заставляет погоню несколько замешкаться, давая время помощникам вмешаться.

     - Как вмешаться? – продолжил интересоваться недоумевающий Хорос.

     - Ну ты как телёнок, право слово. Сейчас без подстраховки только нищеброды и «бессемейные» работают, а профессионалы исключительно с ними, – ответствовала моему Палачу воровка. – Обычно хватает двоих, но в некоторых случаях создаётся группа из пяти-шести помощников.

     - Мой уважаемый коллега хотел поинтересоваться обязанностями этих ваших «помощничков», помимо таскания корзин, – надо было, чтоб преступница смотрела на меня, поэтому решил вновь завладеть нитью допроса. Когда говорят правду – смотрят в глаза, когда врут – отводят взгляд. Обычная психологическая реакция. Вот теперь она выдавала правду, а в самом начале допроса её взгляд бегал из стороны в сторону.

     - Да множество! Обычно создают толчею или разговором отвлекают клиента. Бывает, разыгрывают этакую показательную перепалку на повышенных тонах или даже драку, чтобы отвлечь внимание окружающих к себе. В случае погони они же громче всех кричат «держи вора!» и вклиниваются в толпу преследователей, при этом якобы случайно толкаясь и, подставляя подножки, всячески мешают им. Или просто хватают самого ретивого из преследователей и начинают мутузить его. После извиняются, что не поняли ситуации и приняли именно его за вора. Каются, раскланиваются, ставят пострадавшему выпивку в ближайшей таверне и были таковы. Бывает ещё…

     - Понятно, спасибо. – Прервал девушку я. – Как Вы попались?

     - Так говорю же - Крадущийся в Ночи в сон нашептал. Как только вошла на рынок, то сразу заприметила ушлого торгаша специями, который в свою большую, раздувшуюся от монет мошну два «козлика» опускал. Ну и решила по-быстрому слямзить его кошель.

     «Козликами» называли монеты достоинством в десять серебрушек. На них был изображён профиль генерала Аликримейниаля, который остался в памяти народных масс не как один из известных полководцев времён Битв за Место под Солнцем, а как опозоренный муж очень скажем так своеобразной жены, которая чудила на пропалую, пока муженёк был в военных походах. Именно благодаря «стараниям» этой дамы, генерал стал всеобщим посмешищем и героем скабрезных шуток ещё при жизни. Бродячие лицедеи даже театрализованную постановку на эту тему выдумали. «Дама и генерал» называется. На подмостках классического драматического театра она из-за своей остроты, неполиткорректности и просто банальной пошлости никогда не появиться, но в формате ярмарочного представления весьма и весьма популярна и по ныне.

     - Захотелось деньжат на кармане иметь и на общак не сдавать? – решил уточнить я, хотя это было вполне очевидно. Члены банды обязаны все ценности «заработанные» на «деле» сдавать в общую кассу, а уже оттуда грунт самолично распределяет их между ними согласно этакому воровскому Кодексу Долевого Участия. За вычетом естественно своей доли от награбленного и отчислений в «резервный фонд» преступной группировки.

      Воровка проигнорировала мои слова, ибо крыть правду было нечем. Зато решила поныть и разжалобить.

     - Весь живот огнём горит и чешется!

     - С посланниками богини Ллос всегда так – ехидно заметил дэр Гомес, продолжая мою «игру» и злорадно потирая руки, - нечего было нас обманывать. Терпи теперь. И радуйся, что он тебя не укусил.

     - Так что дальше-то было, рассказывай уже, - это Хорос не выдержал.

     - Да нечего рассказывать. Прокололась я, как девчонка на побегушках. Верёвки, которыми обычно мешочки с деньгами к поясу вешают, я монетой отточенной режу. Одно лёгкое движение вдоль волокон и мошна сама в руки падает. Но в этот раз то ли верёвка заговорённая попалась, то ли металлическая проволока в неё была вплетена… Резанула, схватила кошель, дёрнула, а он остался всё ещё к поясу торгаша привязанный. Этот гад сразу почувствовал, заорал, меня за платье схватил и тут же его охранник резко подключился и выкрутил руку в болевой, да так, что не смогла даже пальцы разжать, чтоб монету скинуть, а пока наши ребята из подстраховки разобрались, что за шум да гам учинился, и подбежали на помощь, то меня уже патруль вязал.

     Понятно. Вечная история – жадность фраера сгубила. Ну что ж, пора добиться от преступницы нужных сведений. Как она ведёт себя, когда врёт и когда говорит правду, я уже приблизительно определил.

     - Устал что-то за сегодня, - потирая переносицу жестом бесконечно усталого от жизни лега начал я. – Суматошный денёк выдался. Вот уже и ночь на дворе, по домам давно пора, так что по-быстрому отвечай, каков состав «семьи», где ваше логово и где храниться общак?

     Но эта стервочка снова решила в молчанку поиграть.

     - Жаль, дэрра Синит, очень жаль, - словно сокрушаясь о всей глупости подлунного мира, промолвил я, - жаль, что вы не хотите сотрудничать. Неужто не понимаете, где находитесь? И что правду мы из вас всё равно вытянем, только вопрос в том, как сильно при этом пострадает одна маленькая неудачливая воровка. И на кону ещё один животрепещущий вопрос. Вы не забыли? Два пальца или вся кисть?

     Ну вот – показались слёзы. Конечно – перед преступницей встала очень сложная дилемма: или преданность бандитскому клану, или, как говорится, своя рубашка ближе к телу. Во всяком случае, она думает, что это дилемма. На самом деле - выбора у девушки просто не было.

     - Я огорчён, что вы так упорствуете. Поверьте, мне очень не хочется применять к такой красавице, как вы, какие-либо жёсткие методы воздействия и портить этакую красоту, но у меня не остаётся выбора. Сейчас мой помощник поместит на вашу чудесную грудь это исчадие тьмы и на этих волшебных полушариях навсегда останутся следы от этого ужасного контакта. Ведь кожа груди так тонка и нежна…

     Я нагло льстил. Воровка была далеко не красавицей, хотя и дурнушкой её тоже не назовёшь. Скорее безликая среднестатистическая серость с излишне широкими бёдрами, толстыми икрами и маленькой плоской грудью, которая теперь, когда девушка лежала на спине, мало чем отличалась от юношеской. Да, именно такими и должны быть воровки – неприметными, безликими, на которых не задерживается взгляд, скользящий по толпе.

     Дэр Рифт, словно демон преисподней, узревший грешника, не спеша приблизился, чеканя шаг, глухо отдававшийся под сводами зала в наступившей полной тишине. Психологически напряжённый миг - и Паукан уже сидит на груди незадачливой воровки, широко расставив волосатые лапки и одновременно касаясь ими обоих сосков распластанной на дыбе.

     «Да что ему-то, - подумал я, с трудом подавляя зевок, – ночь - это его время бодрствования, его стихия».

     - Нееееееет! – заголосила и задёргалась наша «подопечная», - нееееет!

     - Имена, место, живо – заорал я ей прямо в ухо, усмехаясь, так как на ум неожиданно пришло сравнение с одним старым популярным советским фильмом, а конкретно сакраментальная фраза из него – «Имя, сестра, имя!»

     - Нижний район, улица Башмачников, таверна «Старый сапог»! Уберите Это с меня! Пожалуйста!

     Неуловимое движение - и наш паучок снова в руках смотрителя. Я подогнал «мерцающий огонёк» поближе к лицу воровки и, схватив её за волосы, грубо развернул лицом к себе. Время игр подошло к концу.

     - Повтори! – приказал я, внимательно глядя в глаза девушки.

     - Нижний район, улица Башмачников, таверна «Старый сапог». Довольны? Держим район между улицами Горшечников, Трёх Стихий и трущобами.

     - Продолжай, – потребовал слишком нетерпеливый лэр Мигирениаль, подав голос из тёмного угла, где он расположился на грубой деревянной скамье чуть ли не в обнимку с большой «металлической дурой» – устройством для пыток более известным в ходе истории под названием «железная дева».

     - Если я всё расскажу – меня убьют! У нас предателей не жалуют! Вы сможете меня защитить? – взмолилась преступница.

     - Это от тебя зависит – сдай всю группу и уж мы постараемся сделать так, чтоб некому было тебя обидеть – туманно обнадёжил я.

     Совсем дурой, фанатично преданной грунту и «семье», она не была. Понимала, что пути назад у неё просто нет. Железная дисциплина – вот основа выживания местных банд, а она нарушила её, сделав не санкционированную её «паханом» попытку украсть мешочек с монетами. Любому понятно, что, выгори у неё эта кража, она умолчала бы о ней и монеты в «казну» не сдала. А такое поведение в криминальной среде сурово наказывалось. Но она всё ещё колебалась.

     Наклонившись к самому уху воровки, я, резко решив перейти на «ты» прошептал:

     - Знаешь, что произойдёт если и дальше будешь упорствовать? Палачи закинут тебе ноги за голову, а во влагалище вставят длинную трубку из толстого прозрачного стекла. И засунут в неё паука. И ты будешь наблюдать как он медленно заползает в тебя. Конечно, данный арахнид слишком велик, чтоб поместиться там, но у нас есть экземпляр и поменьше. Представь, как неприятно будет ощутить эту мерзость там? Оно тебе надо?

     Что в самом деле произойдёт, когда живность достигнет лона, не знал даже барон – в его практике все женщины ломались и раскисали до того, как…

     - Не надо! Я всё скажу! Таверна - это наше и прикрытие, и логово. Хозяин заведения дэр Виррон. Он не в «семье», хотя и знает немало. Он наш работодатель, а мы у него числимся наёмными работниками. Вилен, ну грунт наш, - уточнила воровка, со страхом в глазах высматривая последствия контакта с «демоном» на своей груди, - управляющим числиться, а я просто подавальщицей работаю. Через таверну и деньги отмываются и легальный заработок идёт.

     - Посменно работаете, а в свободное, так сказать, время делишки свои тёмные проворачиваете? – поинтересовался дэр Гомес, с угрюмым, не предвещающим ничего хорошего для жертвы, видом морды лица. При этом демонстративно колупая ногтем засохшую «кровь» на своём форменном палаческом фартуке. С краской мы угадали – она была очень естественного бурого цвета, не шелушилась и… её было разлито в самый раз: меньше – не так бросались бы в глаза «кровавые» разводы, а больше – смотрелось бы слишком бутафорски что ли.

     Девушка снова замолчала – то ли цену решила себе набить напоследок, а может совесть кусать начала, что её банально на «понт» взяли, а она своих подчистую сдала. Кстати, стеклянная трубка у нас имелась, но я рассчитывал не доводить свои угрозы до её использования. Тем более, что второго такого паука у нас не было, но в этом случае и любая мышь бы сгодилась. А их у нас было много – он шли основным блюдом для многих обитателей нашего террариума.

     - Не артачься, говори уже всё, а то если ещё хочешь неприятностей, то мы их быстро устроим, – зловеще пообещал ей Хорос, стараясь по мере сил изображать «плохого» парня.

     - Что говорить-то, «бракованный»? – зло огрызнулась воровка.

     Дэр Хорос был горд и болезненно реагировал на обидные выпады в свой адрес, особенно связанные с его инвалидностью. Зря она так. Я не успел среагировать, как Палач схватился двумя руками за ворот, и с силой провернул валик больше чем на четверть оборота, безжалостно растягивая ноги жертвы. В отличие от моих почти невинных игр на девичьем страхе перед представителем фауны далёких экзотических земель, выдёргивание костей из суставов – это действительно больно. Стены Дознавалки потряс очередной отчаянный крик жертвы, но в отличие от предыдущих, полных ужаса, это был крик невыносимой боли.

     - Отставить! – проорал я, но мой голос потонул в вопле девчонки.

     Тогда, вскочив на ноги, носком сапога выбил собачку антиреверса из паза, освобождая валик и, соответственно, ноги жертвы от натяжения. Я был несказанно зол. Тут, понимаешь ли, изгаляешься, стремясь сделать всё по культурному, так сказать, по фен Шую, и когда уже лёд тронулся, влезает помощник, который, как дитя, обидевшись на реплику жертвы, портит миг моего триумфа.

     От испытанной резкой боли, тело преступницы покрылось холодным потом. Глядя на её перекошенное в муках лицо и узрев абсолютно безумный взгляд сильно расширившихся зрачков девушки, распорядился принести воды. И когда Гомес двинулся с места чтоб исполнить приказ, жестом остановил его и кивком головы указал на Хороса.

     - С минус третьего принесёшь полведра – зло бросил я в спину провинившемуся палачу, который шаркающей походкой сначала направился к большой керамической ёмкости с технической водой, расположенной в дальнем тёмном углу, в котором я распорядился оборудовать этакий местный аналог пожарного щита. Так как случаи - они-то разные бывают… Средневековье, открытый огонь, отсутствие централизованной системы оповещения и пожаротушения настоятельно диктовали требования к созданию специализированных «углов» со средствами по предотвращению подобных инцидентов. Дознавалка - теперь моя вотчина, и оказаться погорельцем мне не улыбалось. Хотя… возможно я переигрывал, стены и свод то каменные, вот только межэтажные перекрытия в бывшем бастионе деревянные, да ещё некоторые из орудий пыток и расходники в виде верёвок подвержены горению. Но бдеть нужно всё равно!

     Глубокий, узкий колодец, где мы брали питьевую воду, вырыт в глубине третьего уровня подвала, а лестницы в этих подвалах довольно круты и спускаться по ним дэр Хоросу с его негнущейся ногой будет очень затруднительно. Это было его наказание, всё же мы государственная полувоенная организация, и дисциплина - это наше всё.

     Как любил говорить незабвенный прапорщик Петренко: «Здесь это вам не там. Тут я отучу вас дисциплину хулиганить и безобразия нарушать»! Земля и моя первая жизнь! Как же вы несоизмеримо далеко! Остались только воспоминания. Когда хорошие. Кода не очень. В последние месяцы почему-то всё чаще всплывали в памяти светлые лица ребят из нашей чоты.

     Пока провинившийся ходил за водой, девушка смогла немного отдышаться и прийти в себя. Не так уж и легко выдернуть суставы и четверть оборота валика для этого явно было недостаточно, что не могло не радовать. Хотя совсем без повреждений не обошлось – при натяжении колодки содрали кожу на щиколотках жертвы, и теперь они слабо кровоточили. Но это мелочи – главное тазобедренные и коленные суставы в порядке. Существовал ещё вариант повреждения щиколотки, но учитывая то, как быстро преступница перестала вопить, с ней всё было в порядке. Надеюсь.

     Выждав несколько минут, пока вернётся дэр Хорос и напоит преступницу, решил закругляться с допросом.

     - Дэрра Синит, примите извинения. Мои Палачи грубы, несдержаны, неотёсаны и начисто лишены изящных манер, – выдал я, обращаясь к воровке, но строго глядя в глаза Хороса, - не стоит их лишний раз провоцировать.

     - Д-д-да, я п-поняла – жалобно пропищала та. Спеси явно поубавилось.

     - Теперь вы сообщаете нам состав своей банд… э-э-э то есть «семьи» и на этом всё - наш сегодняшний разговор окончен. – Лихо пообещал я, прекрасно сознавая, что это очередная психологическая ловушка для воровки. Что люди, что леги предпочитают слышать то, что хотят услышать. Когда задают «последний вопрос» это расхолаживает, хочется ответить поскорее правду чтоб отцепились и дали отдохнуть и собраться с мыслями. Только в контексте моего предложения есть два ключевых слова: «наш» и «сегодняшний». Я действительно больше не собирался её допрашивать – она отработанный материал. Теперь её дожимать будут мои ребятки – пусть учатся. Им практика нужна.

     - Грунт Вилен, его помощник и телохранитель руг Одаф, четыре вирда, три подстраховщика, я да моя сменщица форточница Фитара. Есть ещё Кирд и Ломан – они сейчас в домушники переспециализируются.

     - Двенадцать рыл получается, – подытожил я. - Не маловато ли? – подозрительно щуря глаз, спросил я нашу хитрую стервочку.

     - Есть ещё шесть наводчиков, скупщик краденого и вертлиг Даг, но они в логово не вхожи, - разоткровенничалась преступница, предвкушая, что её вот - вот оставят в покое.

     Кто такой этот «вертлиг», я понятия не имел, но пока это было не важно. Потом ребята поинтересуются.

     - Где грунт хранит «общак»? – это был уже следующий вопрос, но замнём для ясности.

     - Наш Вилен не дурак, чтоб об этом всем распространяться. Вот у него и спросите. – Это было весьма похоже на правду.

     - Всё записал? – спросил я у лэра Енеалира, и, получив его утвердительный кивок, скомандовал: «Ребята, прошу со мной, совещаться будем».

     Пока ребята вставали и разминали суставы, Енеалир накапал на пергамент немного расплавленного сургуча и, подойдя к растянутой на дыбе воровке, грубо ткнул записи ей под нос.

     - Подтверждаешь? – буркнул он совершенно ничего не значащую в местной юриспруденции фразу и, не дожидаясь ответа, с силой приложил большой палец преступницы к не успевшему отвердеть сургучу, скрепляя этим её показания.

     Вот и всё. В средневековом праве есть свои прелести. Никакого официального протокола задержания и заморочек с содержанием арестованного. Про недопустимость физических методов воздействия к личности задержанного тут даже и речи не идёт. Презумпция невиновности – вообще неизвестный термин. Не надо носом землю рыть, пытаясь что-либо доказать, чтоб вывести преступника на «чистую воду». И никаких судовых фарсов с ушлыми и пронырливыми адвокатами. Дела простолюдинов разбирает всего один судья, и признания, полученные в ходе пытки, являются неоспоримыми и достаточными для вынесения приговора.

     Глава 6

     Кладбища заполнены теми, кто хотел честного поединка

     Габриэль Суарес

     Четыре стола пришлось совместить, чтоб расстелить на них огромную, тщательно отрисованную вручную карту Кардеррина. Это был новодел, выполненный на шести листах толстой низкопробной жёлтой бумаги, форматом приблизительно в А2 каждый лист, скреплённых между собой с помощью хорошо проклеенных полосок ткани. Листы буквально потрескивали от переполнявшей бумагу магической силы. На подобные дорогие, раритетные и легко портящиеся вещи, при их изготовлении или несколько позже, уже при продаже, специальный маг-воздушник обычно накладывал заклинание «малый стазис». От воздействия прямого огня или от буйства вандалов заклинание, к сожалению, не предотвратит, но от небрежного обращения и воздействия неосторожно пролитого вина – вполне.

     Очертаниями город напоминал большого слизняка, растянувшегося вдоль берега полноводной Шлеи, что начиналась далеко на Севере среди неприступных снежных пиков Гандира и несущей свои воды почти точно на юг. В начале своего пути к морю, Шлея стремительна и неукротима, как любая горная река, но впитав по пути воды нескольких малых рек и бессчётного множества ручьёв, она, выходя на равнины Кадисси, становиться широкой, тихой, спокойной и весьма пригодной для судоходства. По левому её берегу расположена провинция Филития с провинциальным центром Кардеррин, а по правому – Итария с главным городом Лиаминаль, который раскинулся в нижнем течении реки на расстоянии в двадцать пять фарсахов южнее Кардеррина. (Один фарсах равен приблизительно пяти километрам девятистам метрам или двенадцати зирхам – более мелким местным мерам длинны протяжённостью в четыреста девяносто два метра).

     Шлея судоходна на три четверти своей протяжённости - от болотистой дельты до начала предгорий, но вот само понятие судоходства легам не ведомо. Рыбу, конечно, ловят, и довольно успешно, но сети ставят исключительно вдоль берегов, используя для этого примитивные плоты. Правят ими с помощью длинного шеста, отталкиваясь им ото дна. Максимум инженерной мысли в деле покорения водной стихии – это выдолбленные из целого ствола дерева утлые лодочки. И этот «прогресс» особо жалко смотреться на фоне массового производства бумаги и широко развитого книгопечатанья. Дошли леги уже и до периодики в виде еженедельного печатного издания «Имперский вестник», верстаемого на столичной мануфактуре, принадлежащей правящему Дому. Основу экспорта Империи составляют товары многочисленных стеклодувных производств - от толстостенных грубых сосудов до тончайших и вычурных произведений искусства из цветного стекла. Также огромные прибыли идут от изготовления зеркал, которые людские торговцы раскупают моментально, так как технология их изготовления людям неведома. Ещё леги весьма искусны в металлургии. Нам известны доменная печь, горячая штамповка с помощью гидравлического пресса и литьё. Правда, знания об обработке металлов были подчерпнуты исключительно от дворфов ещё в метрополии, но контраст между большими, в полный рост среднестатистического лега зеркалами, заключёнными в искусную медную, серебряную и даже золотую оправу, столовым хрусталём, прекрасным стальным оружием, полным пластинчатым доспехом и лодкой, произведённой по технологии каменного века, разителен!

     - Вот Нижний район, а вот от сюда, из маленького скверика с «мудрой» стелой начинается улица Башмачников - указал на карте дэр Троцеро – наш самый скрытный и неприметный из сотрудников.

     Ещё бы – он бывший ренжер Арвилуса. То бишь служил в военной разведке, а там шумные и приметные долго не живут. По долгу службы он лучше всех разбирался в картографии и, по его же словам, был отличным следопытом. Убедиться в этом его утверждении я пока не имел возможности, но личностью он был серьёзной. Из армии его выперли по весьма банальной причине – имел неосторожность в узком кругу «товарищей» весьма нелицеприятно выразиться об очередной бредовой идее высокого начальства. Донесли. Разжаловали со скандалом и такой характеристикой, что с ней только в бандитскую «семью» можно податься, ведь больше нигде на работу не возьмут. Я взял.

      - А вот и Башмачников, четыре - таверна «Старый сапог» - совсем рядом со сквером, - поделился своими «великими» познаниями в картографии лэр Мигирениаль, ткнув пальцем в схематическое изображение двухэтажного домика с красноречивой надписью рядом с ним «Тав. Ст. сапог».

     - Надеетесь, что они всё ещё там? – спросил у меня лэр Енеалир, выискивая по карте самый приемлемый маршрут от Дознавалки до искомого здания. В Кардеррине, как и в любом типичном городе, погрязшем в средневековье, самый короткий маршрут совсем не означает что он самый оптимальный. Замощены и имеют канализационные стоки только центральные улицы, основные городские транспортные артерии и развязки, а ночью освещены из них тоже далеко не все. Мусор, который выкидывают прямо из окон на дорогу, убирают не регулярно, на маленьких улочках тем более, а в темноте пробираться среди груд нечистот – то ещё удовольствие.

     - Надеюсь на инерцию мышления, - ответил я и, видя, что меня не поняли, пояснил: - Считаю, что их шеф прикажет рвать когти, то есть перебазироваться, только к утру, так как посчитает, что мы начнём допрос арестованной только завтра. И если будем действовать быстро - у нас есть неплохой шанс взять их тёпленькими и всех разом, застав за сборами.

     - Похоже, что я пару раз обедал в этом заведении, - высказался дэр Риммель – наш одновременно и палач и дознаватель, так как совмещал по полставки каждой должности. – Меню так себе, простое и скудное, зато цены вполне приемлемы. Типичная забегаловка бедного района. Только вино лучше не заказывать – кислое и разбавляют сильно. Довелось мне как-то угол снимать у одной почтенной дэрры аккурат на соседней улице, так…

     - Да ты про само здание расскажи, – прервал его разглагольствования я.

     - А что здание? Простое типовое двухэтажное с чердаком. На первом этаже главный зал, где в основном посетители и выпивают, также есть две маленьких комнатки, отделённых от общей залы пологом, где можно уединиться от общей массы клиентов и нормально пообедать. Кухня опять же на первом этаже. На втором личные покои хозяина заведения и его работников.

     - Ты же солдат, пехотинец, мысли стратегически, - начал я направлять его словоизвержение в нормальное русло, - входы-выходы где?

     - А! Со стороны улицы Башмачников центральная дверь с вывеской. Широкая, одностворчатая.

     - Деревянная или металлическая? – сразу решил уточнить я.

     - Да откуда металлическая дверь в том районе? – удивился Риммель. – Дерево, конечно. С кухни есть чёрный ход — вот сюда, на карте не обозначено, но между домами есть небольшая грязная и заблёванная площадка – там несколько поваленных стволов деревьев валяется, так на них местные нарки каждый вечер собираются ганж курить. В компании оно веселее. Выезд во дворик с соседней улицы – тут в здании сквозная арка есть, хоть на карте она тоже не указана.

     Мне стало всё более - менее понятно. У легов правила зодчества были весьма строги и однообразны. Вариантов жилых построек наличествовало всего ровно двенадцать и объект таверна «Старый сапог» был как раз одним из них. Это при возведении дворцов и шикарных усадеб проектировщики уже изгалялись в хитрых вывертах инженерно-строительной мысли, а простолюдины предпочитали возводить проверенные временем и традициями типовые дома. Это люди при своём менталитете старались то флигель возвести, то пристроечку к домишке своему сварганить, а то и вообще ещё один этаж отгрохать, главное – чтоб своё жилище хоть чем-то, но отличалось от соседа. Леги предпочитали чинное однообразие. Что весьма облегчало нам работу.

     - Слушай мою команду! – хорошо поставленным «капитанским» голосом возвестил я, - выдаю вводную: сейчас мы едем «брать» опасных преступников. Возможно сопротивление. По полученным сведеньям их двенадцать, но не расслабляемся – их вполне может быть больше. Поэтому берём полное вооружение и одеваем уставную броню. Действовать будем жёстко, но аккуратно. Не подставляемся. Всем понятно?

     - Да! – нестройно ответили подчинённые. Энтузиазма в глазах маловато… На ночь глядя, да ещё против превосходящего числом противника…

     - Лэр Енеалир, вы определились с маршрутом?

     - Приблизительно, предлагаю проехать по…

     - Прекрасно, - перебил его я, - к месту назначения следуем на арестантской повозке. Гомес и Хорос остаются в Дознавалке. Поэтому бегут её запрягать! Бегом я сказал! Енеалир и Рифт поедут на козлах.

     - Так я же палач, а не дознаватель, - резонно возразил дэр Рифт.