Чебану Владимир Валерьевич. Завет Вечной империи

Глава 1. Чужое наследине

Тяга ионных двигателей усилилась, и маленький катер освободился от притяжения Терры. В момент выхода на орбиту я почувствовал легкий толчок в грудь, после чего меня отбросило на спинку кресла. Благодаря хорошей физической подготовке и систематическим тренировкам по программе отечественных военно-космических сил я легко перенес уже привычную мне перегрузку и, как только тело перестало испытывать ее последствия, наклонился к стеклу кабины.

На космической станции, к которой направлялся челнок, проходил процедуру комплектации новейший корабль нашего флота. До сегодняшнего утра вопрос о том, кто займет должность его командира, находился на рассмотрении, но прямо перед моим отъездом на космодром Военный совет назначил на этот пост молодого и многообещающего офицера, который всего пять лет назад закончил военно-космическое училище.

-- Вы ведь еще не видели гордость нашего флота, товарищ капитан-лейтенант? -- обратился ко мне пилот, слегка разворачиваясь в огромном кресле.

-- Верно. Я не видел ее со школьной скамьи... -- ответил я, замечтавшись, и оборвал себя на полуслове.

-- Простите?.. -- недоуменно переспросил мужчина и тут же воскликнул: -- А, вы не так поняли! Я говорю о линкоре. Он стоит в доке на освещенной стороне планеты, так что вы сможете как следует его рассмотреть.

Я не стал поддерживать разговор и, развернувшись в кресле, насколько мне позволяли ремни, вновь посмотрел сквозь стекло кабины на освещенную Альфой Жнеца голубую планету. Спиральные узоры из облаков, созданные воздушным течением, почти полностью покрывали видимую часть сферы, но все же сквозь них проглядывались очертания материков и омывающие их берега океаны. Наш катер двигался по орбите со скоростью семь километров в секунду, но пункт назначения по-прежнему был слишком далеко, чтобы я мог хоть что-то увидеть.

С минуты на минуту перед моими глазами должен был предстать новый флагман космических сил, ходовые качества которого, как мне довелось слышать, не имели равных во всей известной галактике. Благодаря несущественным изменениям в электростатическом поле нашим конструкторам удалось значительно улучшить показатели нового двигателя, установленного на "Звездном страннике". В результате увеличения отношения заряда к массе топливные частицы имели бо?льшую скорость истечения, что позволило не только увеличить практический потолок скорости корабля, но и повысить эффективность систем пространственного перехода. По крайней мере, именно так этот принцип виделся дилетанту вроде меня. Теоретически, силовая установка "Звездного странника" позволяла совершать пространственные переходы протяженностью до тридцати парсек, что в полтора раза превышало показатели новейшего поколения кораблей Галактического Альянса.

Наконец я заметил медленно приближавшуюся станцию. Корабль занимал значительную часть двухкилометрового дока. Его конструкция не представляла ничего выдающегося: корпус линкора сужался к носу и, за исключением огромных размеров, почти не отличался от ранних аналогов. Среди модулей внешнего вооружения особенно выделялись многочисленные зенитно-ракетные комплексы, а прямо под мостиком, который находился в кормовой части, были расположены три палубы с крупнокалиберными орудиями неизвестного мне проекта.

Вопреки обещанию пилота, я не успел полностью рассмотреть корабль. За пару минут катер успел приблизился к линкору на расстояние нескольких сот метров и направлялся к расположенному на корме шлюзу. Наконец, когда по правому борту от катера начали проплывать огни, освещавшие обшивку линкора, ожила бортовая радиостанция.

-- Внимание неизвестному судну, -- отчетливо донесся из передатчика неприятно высокий голос, -- говорит капитан-лейтенант Макаров. Назовите себя и цель своего прибытия на военный объект космических сил Терры.

-- Докладывает бот ноль тридцать шесть! На борту находится старший помощник капитана линкора "Звездный странник" капитан-лейтенант Танака. Запрашиваю разрешение на посадку с целью доставки капитан-лейтенанта на место несения боевой службы.

-- Бот ноль тридцать шесть, подтверждаю наличие вашего бортового номера в списке транспортных кораблей военно-космических сил Терры, -- прозвучало в ответ после большой задержки. -- Прошу подтвердить пребывание капитан-лейтенанта Танаки на борту вашего судна.

Явно раздосадованный ответом второго помощника пилот пробурчал под нос что-то неразборчивое, затем повернулся в кресле, ожидая моих указаний.

-- Товарищ капитан-лейтенант...

Я молча перевел передатчик напротив кресла второго пилота в рабочий режим и, не повышая голос, отчетливо произнес:

-- Говорит капитан-лейтенант Танака. Получение цифровой копии заверенного командующим документа, подтверждающего мое прибытие, было подтверждено капитаном сорок восемь часов назад. Подготовьте посадочную площадку для бота ноль тридцать шесть. В случае необходимости вы сможете подтвердить мою личность на месте.

-- Виноват! -- отчеканил Макаров. -- Бот ноль тридцать шесть, посадку разрешаю! Направляйтесь ко второй взлетно-посадочной полосе, конец связи.

-- Принято, конец связи, -- с облегчением сказал пилот и, когда индикатор связи сообщил о завершении сеанса, добавил: -- Сразу бы так. Развелось же у нас формалистов.

После того как он высказал свое недовольство, тишину в кабине нарушало только ни на миг не смолкавшее гудение вентиляции. У меня не было сомнений в том, что способность неукоснительно следовать уставу необходима каждому офицеру космических сил, но я не счел нужным начинать спор -- мои мысли были направлены в совершенно другое русло.

Когда катер пересек линию створа сигнальных огней на входе во взлетно-посадочный отсек, пилот полностью отключил главный двигатель и ловко вывел крохотное суденышко на посадку. Я ощутил легкий толчок в тот момент, когда шасси коснулись палубы, и после короткого пробега катер медленно отполз назад под действием натянутого поперек взлетно-посадочной полосы троса.

-- Прибыли, товарищ капитан-лейтенант! -- доложил пилот, немного неуклюже взяв под козырек из неудобного положения. -- Не спешите вы так, минут через двадцать должно выровняться давление.

Не особо вслушиваясь в его наставления, я терпеливо дожидался окончания герметизации взлетно-посадочного отсека. Через обещанные двадцать минут позади послышался знакомый звук работающей гидравлики, и, когда я убедился, что люк открыт, руки привычно расстегнули многочисленные ремни, надежно удерживавшие меня в кресле. Встав на ноги, я коротко поблагодарил пилота и вышел из челнока на трап, ступив на который, оказался оглушен синхронным приветствием нескольких сотен членов экипажа, выстроившихся в пять или шесть шеренг за только что открывшимися створками ангарного клинкета.

Вскоре эхо громового возгласа стихло, потерявшись в глубинах отсека, и, когда я спустился на палубу, мне навстречу, демонстрируя блестящую выправку, вышел офицер, которого я вовсе не ожидал увидеть. Он был одет в черный мундир, из-под которого выглядывала белая форменная рубашка. От плеча к вороту спускался золотой аксельбант, а справа на груди красовался знак отличия, свидетельствующий об окончании академии высшего командного состава военно-космических сил. На правом рукаве особенно выделялась нашивка с тремя поперечными полосами и звездой, которая находилась прямо под ними. Голову офицера прикрывала черная фуражка, из-под которой выбивались неровные пряди светлых золотых волос. Слева они едва прикрывали ухо, в то время как с правой стороны свободно спадали от виска до скулы, как бы подчеркивая немного грубые черты лица своего владельца. Выглядел офицер не старше тридцати лет (хотя на самом деле ему было немного за сорок) и был на несколько сантиметров выше меня, хоте несколько уступал мне по телосложению. При всей его безукоризненной выправке, по-настоящему неизгладимое впечатление производили широко посаженные глаза цвета стали, взгляд которых, казалось, пронизывал меня насквозь, несмотря на то, что губы офицера были изогнуты в легкой улыбке.

-- Товарищ адмирал! -- отсалютовал я, расправив плечи и вытянувшись по стойке смирно. -- Капитан-лейтенант Танака для исполнения должностных обязанностей старшего помощника командира линкора "Звездный странник" прибыл!

Мужчина усмехнулся, показав здоровые зубы с красивыми, правильной формы дужками. Свойственное ему непринужденное поведение удивительным образом подходило командующему и, как мне казалось, не вступало в противоречие с мужественной наружностью и выдающимися волевыми качествами.

-- Вольно. Приветствую вас на борту, товарищ Танака, -- произнес он, остановившись в шаге передо мной. -- Пусть ваша служба на новом месте будет успешной и направленной на обеспечение благополучия жителей нашей планеты.

-- Для меня честь служить Терре и ее народу.

Большинство военнослужащих подняло сжатую в кулак правую руку к груди, приветствуя мой ответ, и на несколько секунд в отсеке воцарилась полная тишина, в которой Такеши развернулся на месте и, обращаясь к собравшимся, воскликнул:

-- Вольно, товарищи, разойдись! Те, кто не успеет покинуть отсек в течение двадцати секунд, до конца месяца останутся без увольнительных.

Ангар наполнился топотом, и, когда он стих, послышался приглушенный писк, затем из-за шиворота адмиральской тужурки показалась пушистая мордочка со сверкающими глазами-бусинками.

-- Мышь?

-- Не мышь, -- с усмешкой поправил меня Такеши, -- а белка по имени Стрелка.

Зверек, который и в самом деле не слишком отличался размером от мыши, с поразительной прытью забрался на плечо хозяина и, распушив сероватый хвост, принялся расчесывать мех у себя за ухом. Кличка этого грызуна, по непонятным причинам оказавшегося на борту военного корабля, отозвалась во мне осуждением находчивости адмирала, решившего таким необычным образом почтить историю освоения космоса. По всей видимости, ход моих мыслей не ускользнул от Такеши. Слегка покачав головой, он сказал:

-- Харуки, ты неисправим.

Мой собеседник по-прежнему улыбался, но его взгляд выдавал серьезность предстоящего разговора. Я почувствовал растущее напряжение и, не обращая внимания на притихшую на плече командующего белку, приготовился услышать то, к чему готовился с того момента, как получил новое назначение.

-- Раз с приветствиями покончено, перейдем к делу. Ситуация тебе, должно быть, известна, но, согласно недавним донесениям разведки, значительные силы Галактического Альянса мобилизуются в системе Беты Крота. Учитывая активность Доминиона на границе межпространственного перехода, мы рискуем повторить судьбу Вечной империи.

Голос Такеши не выражал ни малейшего беспокойства, несмотря на значение прозвучавших слов. Казалось, что его нисколько не беспокоит нависшая над нами угроза.

-- Понимаю. Поскольку мы заговорили о Вечной империи, не ответишь на мой вопрос?

-- Хочешь спросить об артефакте? -- предупредительно осведомился командующий.

-- Верно.

-- Что ж, артефакт, который Военный совет имел неосторожность тебе доверить, находится на борту, -- произнес он и указал через плечо в угол ангара, в котором находилась станция техобслуживания, -- но тебе следует знать, что нелепая смерть не единственный способ попасть в историю.

-- Позволь напомнить тебе о том, что я лично убедил Военный совет разрешить мне пилотировать имперскую машину. Не хочу, чтобы полгода прошений пропало впустую.

-- Ты как всегда твердолобый до невозможности, -- осуждающе покачал головой Такеши. -- Как я, по-твоему, объясню капитану Юки, что ты решил сыграть в гроб без ее согласия?

Не найдя должного ответа, я посмотрел через плечо адмирала на двенадцатиметрового робота, корпус которого был выкрашен белым цветом. У меня все еще оставались сомнения в том, что исследование имперской технологии может оказать нам большую помощь накануне войны, и все же я не желал отказываться от поставленной передо мной задачи.

-- Если ты не уверен в том, что готов рисковать своей жизнью ради сомнительного результата, то у тебя есть последняя возможность отказаться от своей легкомысленной затеи. Большой беды такое решение не принесет, и не исключено, что ты даже не лишишься поста помощника капитана Юки.

-- В этом нет нужды. После запуска артефакта вопрос с назначением будет решен без всякого твоего вмешательства.

-- Что ж, поступай как знаешь, -- улыбнулся Такеши, поворачиваясь к выходу из отсека. -- Постарайся не обмануть наши ожидания.

После этого напутствия Такеши ушел, и, когда его фигура скрылась за поворотом, я глубоко вздохнул, безуспешно пытаясь унять волнение. С тех пор, как группа геологов случайно обнаружила артефакт Вечной империи, несколько человек тщетно пыталось запустить его. Последняя из таких попыток привела к смерти испытуемого, и с тех пор Военный совет под давлением общественности и правительства счел за лучшее прекратить "безрассудные эксперименты". Тем не менее мне удалось получить соответствующее разрешение, причем успех в этом деле был достигнут только благодаря поддержке командующего, из-за чего его последняя попытка меня разубедить казалась слишком наигранной.

Наконец я решился и сделал первый шаг к артефакту. Остановившись перед опорной конструкцией, я посмотрел вверх, после чего замер на месте, созерцая незамысловатую красоту необычной машины. За спиной антропоморфной фигуры красовались механические крылья сложной конструкции, а на белом обтекаемом корпусе не было ни единого шва или сочленения. Мне было трудно понять, что именно меня так заворожило. Казалось, в машине не было ничего выдающегося, и в то же время я никак не мог отвести взгляд, словно смотрел на скульптуру гениального зодчего.

Через минуту я двинулся дальше и начал подниматься по вертикальной лестнице, пренебрегая подъемником, находившимся всего в паре шагов. От края технической платформы корпус отделяло всего несколько шагов, и, следуя полученным инструкциям, я подошел туда, где за общивкой должна была находится кабина. Моя ладонь ладонь коснулась гладкого металла и заскользила по нему вниз, после чего люк, очертания которого только теперь проявились на груди робота, внезапно открылся с хорошо различимым звуком гидравлических поршней, заставляя меня попятиться, избегая удара. Когда передо мной открылся широкий кокпит, я без промедления сделал шаг на борт и занял видневшееся в глубине кресло пилота. Люк медленно закрылся, и кабина погрузилась в непроглядную тьму.

-- Зафиксировано присутствие неопознанного объекта в кабине пилота, -- послышался откуда-то монотонный голос. -- Запускаю процесс идентификации.

Я оглянулся по сторонам, тщетно пытаясь отыскать источника звука, но прежде, чем мне это удалось, чудовищная сила вдавила меня в сидение. Из-за резкого перепада давления стало сложно дышать, мне не хватало воздуха. Я попытался заговорить, но вместо этого издал жалкий хрип.

-- Анализ завершен. Совпадение с существующей конфигурацией состава корпуса имперских рыцарей не найдено. Присутствие неопознанного объекта определено как результат несанкционированного вторжения. Запрашиваю информацию о принадлежности нарушителя к структурным подразделениям космического флота Вечной империи.

Внезапно мое зрение помутилось, и я почувствовал, как глаза наливаются кровью. Голову словно сжимали тиски. Тупая пульсирующая боль сводила с ума, сознание постепенно обволакивалось пеленой, и все мои силы уходили на то, чтобы оставаться в сознании.

-- Вечная империя погибла более пятисот лет назад... Эта машина нужна мне для того, чтобы с ее помощью защитить свою Родину от нависшей над ней угрозы!

Я почти не слышал слова, которые с трудом вырывались из горла. Собственный голос предательски резал связки, и мне приходилось давиться едва сдерживаемым кашлем. Мои чувства уже угасали, утопая в окружающей темноте, когда прямо над ухом послышался шепот:

-- Вот как? В таком случае изволь доказать мне свою решимость.

В следующую секунду в ушах что-то щелкнуло, и все звуки перекрыл непрерывный шум. Я скорчился в кресле от острой головной боли, внезапно меня начало тошнить. Мне не хватало воздуха, но, раскрыв рот, я с ужасом понял, что не могу дышать. Тело больше не слушалось, конечности скрутила резкая боль, затем я закашлялся, задыхаясь кровью. Сердце пропустило удар, и мой разум начал терять последнюю нить, которая связывала его с реальностью. Красная пелена, застилавшая взор, начала расплываться, и я уже не содрогался в конвульсиях. Нестерпимая боль притупилась, и только жар продолжал терзать мое тело. Внезапно внутри проснулась отчаянная воля к борьбе, и я из последних сил потянулся во тьму, устремив невидящий взгляд туда, откуда вошел на борт злополучного артефакта.

Глава 2. Долгожданная встреча

Мое пробуждение наступило в ярко освещенной комнате с белыми стенами. Приподнявшись с твердого ложа, я почувствовал накатившуюся слабость и легкое головокружение из-за насыщенного кислородом воздуха. Правая рука неосознанно потянулась к лицу, но неприятное ощущение в области локтевой ямки остановило не успевшее начаться движение. Когда я снял кислородную маску свободной рукой, в нос тут же ударил резкий запах дезинфекционных средств. Справа от койки стояла капельница, от которой к моей руке тянулся шнур с какой-то бесцветной жидкостью, в то время, как медицинские мониторы у изголовья были отключены -- похоже, что мое состояние не вызывало никаких опасений. Я попробовал восстановить цепочку событий, но тщетно -- моим последним воспоминанием был разговор с командующим сразу по прибытии на корабль. Стоило этой мысли промелькнуть у меня в голове, как тишину палаты нарушил знакомый голос.

-- Здравствуйте, капитан-лейтенант Танака. Надеюсь, что вы успели оправиться, потому что мы с капитаном хотим задать вам пару вопросов.

В дверях рядом с богатырской фигурой командующего стояла молодая женщина в форме военно-космических сил. Нежданные посетители -- оба без головных уборов -- подошли ближе и остановились сбоку от койки. Мне с трудом удалось скрыть свое изумление: свободно опустив руки, в одной из которых находилась фуражка, на меня устремила внимательный взгляд девушка, которую я увидел впервые после восьмилетней разлуки. Несколько секунд я безмолвно смотрел на нее, стараясь не упустить ни единой детали. Длинные каштановые волосы, спадавшие на стянутую капитанским кителем пышную грудь, строгие карие глаза на молодом лице и привычно поджатые в раздумье розовые лепестки губ. Спустя столько лет она нисколько не изменилась.

-- Здравия желаю, товарищ капитан первого ранга! -- не к месту попытался я вскинуть руку, позабыв и о протянутом к ней шнуре, и о высшем офицере, который стоял рядом с Юрико и наблюдал за нами с напускным безразличием.

-- Не забывайтесь, -- отрезала она, одарив меня строгим взглядом. -- Не могу поверить, что старший офицер нарушил дисциплинарный устав в первый же день несения службы!

-- Капитан Юки, ваша собранность похвальна, но подобный формализм сейчас ни к чему, -- бесцеремонно оборвал ее Такеши и незаметно мне подмигнул.

-- Вас поняла, -- ответила Юрико, бросив быстрый взгляд в сторону адмирала. -- Товарищ капитан-лейтенант, поскольку вы уже пришли в себя, не будем тянуть время. Что произошло на борту имперской машины?

Я хотел было ответить, но осекся, язык будто прирос к небу, хотя казалось, что нужные слова уже были готовы сорваться. Как я ни напрягал память, мне ничего не удавалось вспомнить. Внезапно в глазах помутилось от острой головной боли, и я приложил свободную руку ко лбу, чтобы унять неприятное чувство.

-- Довольно, капитан Юки, -- встал на мою защиту Такеши. -- Вы сможете получить доклад, как только капитан-лейтенант пройдет обследование и приступит к обязанностям старшего помощника.

-- Есть! -- взяла под козырек Юрико, поглядывая на меня обеспокоенным взглядом.

-- Вольно.

Адмирал ненадолго замолчал, затем, словно вспомнив о чем-то важном, добавил:

-- Капитан-лейтенант, боюсь, мы вынуждены вас покинуть. Комплектация корабля идет полным ходом, поэтому нам с капитаном не следует пренебрегать обязанностями.

Должно быть, к тому моменту Юрико уже искала возможность прервать нашу встречу и вернуться к своему привычному распорядку. Она немедленно повернулась к Такеши и сказала:

-- Разрешите идти, товарищ адмирал!

-- Не смею вас задерживать, -- последовал короткий кивок, -- можете быть свободны.

Девушка повернулась спиной к нам с Такеши и молча покинула палату, скользнув по мне на прощание немного растерянным взглядом. За минувшие годы она нисколько не изменилась и по-прежнему ставила долг на первое место. Я проводил Юрико задумчивым взглядом, и только когда автоматическая дверь закрылась, обратил внимание на оставшегося на прежнем месте командующего.

-- Холодная сдержанность и неуклонная преданность уставу только красят нашего капитана, не находишь? -- поинтересовался он с тенью улыбки. -- В такие моменты твоя благородная увлеченность кажется более захватывающей, чем история Мартина Идена.

-- Твоя снисходительность не знает границ, -- равнодушно ответил я, -- но тебе не следует сравнивать Юрико с недалекими и поверхностными особами.

-- Прости, виноват, но мне больше не с чем сравнить твою обреченную любовь к капитану.

Такеши старался выглядеть непринужденно, но от моего внимания не ускользнула очевидная смена его настроения. Пристально посмотрев мне в глаза, адмирал сдался, и улыбка быстро исчезла с его лица.

-- Похоже, что ты не хочешь с этим затягивать. Перейдем к делу.

Командующий говорил уверенно, не повышая голос, но в его словах отчетливо ощущалась сталь.

-- Сейчас можешь восстановить силы, но тебе придется отчитаться перед капитаном при вступлении в должность старшего помощника. Не секрет, что имперский артефакт имеет стратегическое значение, поэтому я спрошу не из праздного любопытства: ты помнишь, что случилось у него на борту?

Я покачал головой, не обращая внимания на обычное для адмирала подтрунивание.

-- Нет, я не помню, что произошло после того, как я оказался в кресле пилота.

-- Что ж, не буду настаивать, -- легко согласился Такеши. -- Тебе следует знать, что кое-что случилось после того, как тебя вытащили из машины. Не думаю, что твоя забывчивость обрадует капитана Юки.

-- Понимаю. Не мог бы ты посвятить меня в подробности случившегося?

Такеши больше не стал тянуть время и коротко объяснил:

-- Согласно донесению медиков, через три часа пребывания внутри артефакта ты спустился на платформу и потерял сознание, не сделав и пары шагов. Должен сказать, что меня удивил результат осмотра. Ума не приложу, как кто-то вроде тебя мог упасть в вазодепрессорный обморок.

Я недоверчиво посмотрел на командующего, но ни один мускул на его лице не дрогнул. Я знал, что он никогда не лжет, но в то же время невозможно было представить, что я упал в обморок без видимой на то причины.

-- Ты прав, я никогда прежде не терял сознание. Возможно, при осмотре были найдены следы чего-то, что не было напрямую связано с моим состоянием?

Как я и ожидал, Такеши удовлетворенно кивнул в подтверждение правильности моей догадки, после чего сказал:

-- Верно, Харуки, меньшего я от тебя не ждал. Твоя форма была заляпана запекшейся кровью. Ты, должно быть, уже догадался, какое недоумение это вызвало у наших медиков. Если бы не пометка "секретно" на личном деле, то начальник бортового госпиталя наверняка собрал бы особую комиссию для твоего обследования.

Его ответ только запутал меня.

-- Прости. Не думаю, что смогу объяснить это лучше, чем сотрудники медицинской службы, -- ответил я после минуты раздумий.

-- Сейчас это не имеет значения, -- отмахнулся от моих слов Такеши и сверился с наручными часами. -- Мне не следует здесь задерживаться. У тебя еще будет возможность освежить память.

Дав мне понять, что наш разговор окончен, он повернулся было к двери, но затем остановился и бросил через плечо:

-- Чуть не забыл. Постановлением Военного совета ты был повышен до капитана второго ранга. Не забудь поблагодарить инспектора Юки за своевременное сподвижничество.

От удивления я не смог выговорить ни слова, и через несколько секунд Такеши покинул палату, оставив меня в одиночестве размышлять над услышанным. Мое повышение было одной из привилегий, которые Военный совет должен был предоставить мне за успешное выполнение задания, и я не мог понять, зачем отец Юрико пошел на такой риск -- должно быть, он подал ходатайство по меньшей мере за несколько дней до моего прибытия на корабль.

На вопросы, которые возникли благодаря Такеши, было невозможно ответить в госпитале, поэтому я решил отдохнуть и восстановить силы, как вдруг дверь в палату снова открылась. Полагая, что пришло время осмотра, я рассеяно взглянул в сторону потревожившего меня звука.

На пороге стояла незнакомая молодая женщина, одетая в одно лишь серое белье. Длинные голени, крутые бедра, высокая грудь и хорошо различимые под гладкой упругой кожей и тончайшим слоем подкожного жира сильные мышцы были олицетворением наивысшей целесообразности, к которой стремилась природа сквозь бесконечную череду уходящих в необозримое будущее поколений. Длинные ослепительно белые волосы, прядь которых была заплетена в тонкую косу и, перехваченная красной лентой, спадала на плечо, едва касаясь правой щеки; плавные черты лица и глубокие гранатовые глаза под тонкими дугами угольно-черных бровей -- вместе взятые эти черты казались живым воплощением смелой художественной мысли.

-- Видимые психические отклонения как следствие перенесенного ранее потрясения отсутствуют, -- заключила она, приближаясь ко мне мягким пружинистым шагом, -- подробный анализ психофизического состояния затруднен.

Шок, последовавший за внезапным появлением незнакомки, прошел, и мышцы инстинктивно сжались в пружину. Эта таинственная женщина, которая с легкость проникла в палату бортового госпиталя, не могла состоять в экипаже "Звездного странника".

-- Предварительное изучение завершено, принадлежность к корпусу имперских рыцарей не установлена. Изволь объяснить свои притязания на обладание боевой единицей флота Вечной империи.

Голос этой девушки казался мне смутно знакомым, и теперь у меня не было ни малейших сомнений в том, что именно его я слышал во тьме кабины имперской машины.

-- Вы проникли на корабль военно-космических сил Терры, -- обратился я к незнакомке. -- Назовите себя и причину своего вторжения.

-- Обвинение во вторжении ошибочно. Уточнение: проникновение неизвестного лица в кабину рейдера корпуса имперских рыцарей восемнадцать часов тридцать семь минут назад определено системой распознавания как несанкционированное вторжение. В соответствии с признанием нарушения установленной указом императора процедуры допуска к управлению боевой техникой, справедливость представленного тобой обвинения сомнительна.

-- Верно, -- ответил я с бо?льшим нажимом, -- но я не получил ответ на свой вопрос. Какое отношение вы имеете к имперской технике?

-- В доступе к запрашиваемым сведениям отказано. Требуется уточнение обстоятельств непредвиденного контакта и обновление базы данных с целью расширения конфигурации личного состава имперских рыцарей. Уточнение: необходимость соблюдения условных приличий в текущей обстановке сомнительна. Ты можешь использовать менее формальное обращение.

Обескураженный этим заявлением, я отбросил вежливость и переспросил:

-- Ты хочешь, чтобы я стал пилотом?

-- Положительно, -- ответила она, одарив меня продолжительным взглядом. -- Ты сообразителен... как для нарушителя, который пытался запустить боевую единицу имперского флота.

-- В таком случае я задам последний вопрос. Почему твой выбор пал на меня?

-- Удовлетворение данного запроса признается приемлемым. Анализ генетического кода, заключенного в дезоксирибонуклеиновой кислоте, подтвердил твою совместимость с рейдером. Ты станешь одним из рыцарей Вечной империи и внесешь ее заветы в самые отдаленные из населенных разумной жизнью системы этой галактики.

-- У меня нет причин возражать, но мы до сих пор не представились. Едва ли возможно установить успешное взаимодействие, не зная имени своего партнера.

-- Предложение одобрено. Замечание: обретенная тобой принадлежность к Вечной империи не ставит нас на один уровень.

Девушка подошла ко мне на шаг ближе и уверенно протянула правую руку.

-- Легкий рейдер корпуса имперских рыцарей Эл-один "Призрак", -- представилась она.

-- Капитан второго ранга военно-космических сил Терры Танака Харуки.

У девушки, назвавшей себя столь необычным образом, было на удивление крепкое рукопожатие, а ее бледная кожа оказалась мягкой и немного прохладной на ощупь.

-- Космический флот Терры? -- уточнила она, удерживая мою руку. -- Любопытно. Необходимо провести обновление данных с учетом перемен в политическом устройстве данного сектора.

-- Я предоставлю тебе требуемые сведения. Думаю, что мы сможем провести информационный обмен, чтобы устранить возможные разночтения в отношении выполняемой задачи.

После моих слов Эл-один наконец прервала наше рукопожатие и сказала:

-- Предложение одобрено. Подтвержден приоритет налаживания синергизма. Служение Вечной империи -- огромная честь. Изволь не забывать об этом, Танака Харуки.

Глава 3. Тени прошлого

Новая форма, которую я надел прежде, чем направиться к капитану с отчетом, непривычно сковывала движения, хотя отличалась от прежней только погонами с двумя большими звездами и нарукавным знаком отличия. В пустом отсеке гулко раздавалось эхо моих шагов -- в этой части корабля находились каюты офицеров, пустовавшие в связи с подготовкой линкора к боевой службе. Работа в ангарном отсеке кипела с самого моего прибытия, и поток грузовых кораблей, прибывавших в док, не прекращался ни на минуту.

Оказавшись напротив двери капитанской каюты, я коротко постучал, после чего изнутри раздалось: "Войдите". Закрыв за собой дверь, я заметил, что просторное помещение обставлено со вкусом, но без излишеств. Пол каюты был покрыт заменителем дерева, который прекрасно сочетался с высокими белыми стенами. Слева от входа находился небольшой чайный столик с двумя мягкими креслами цвета умбры, а рядом с ним у стены стоял узкий шкаф с коричневой дверцей.

-- Товарищ капитан первого ранга, разрешите обратиться!

-- Разрешаю.

Я подошел к письменному столу, за которым работала Юрико, и, взяв под козырек, доложил:

-- Товарищ капитан первого ранга, капитан второго ранга Танака по вашему приказу прибыл!

Только теперь девушка сложила в стопку документы, с которыми работала до моего прихода. Юрико дважды постучала листами о столешницу, выравнивая края, и, убирая их в сторону, сказала:

-- Вольно. Доложите о своем состоянии.

-- Обследование не выявило отклонений. Я готов приступить к обязанностям старшего помощника.

-- Хорошо, -- сказала Юрико, поднимаясь с кресла. -- Вам удалось вспомнить то, что случилось в кабине вверенной вам машины?

-- Так точно, -- ответил я. -- Запуск артефакта прошел успешно, но во время моего пребывания в бортовом госпитале возникли непредвиденные обстоятельства.

-- Не наводите тень. Мне нужен четкий доклад о случившемся, поэтому ответьте соответствующе.

Юрико осталась стоять неподвижно, но требовательный взгляд из-под прямой челки ясно говорил о том, что она теряет терпение.

-- Виноват. Примерно через семнадцать часов после запуска рейдера ко мне в палату вошла неизвестная женщина, представившаяся буквально как легкий рейдер корпуса имперских рыцарей Эл-один "Призрак".

-- Что вы имеете в виду? -- переспросила Юрико, не сумев скрыть удивление.

-- Именно то, что я сказал. Должно быть, рейдер оснащен системой искусственного сознания, помещенной в антропоморфный носитель. Со стороны этот носитель выглядит как молодая беловолосая женщина в возрасте двадцати шести или двадцати семи лет.

Изумленному взгляду Юрико вернулась прежняя собранность, и она ненадолго задумалась, коснувшись подбородка кончиками пальцев левой руки. За время нашей разлуки я почти забыл этот когда-то привычный жест.

-- Где находится то, что вы назвали носителем? -- наконец заговорила она.

-- В моей каюте. Я взял на себя ответственность оставить ее там до выяснения обстоятельств.

-- Понимаю. Решение оправданное, но для верности я задам последний вопрос: по вашему мнению, артефакт представляет угрозу?

-- Едва ли. Она не проявляет очевидной агрессии.

Я ушел от прямого ответа. Для меня было очевидно, что давать Эл-один полную свободу действий рискованно, и тем не менее мои слова не были ложью. Выражение лица капитана нисколько не изменилось -- хороший знак. Юрико не стала бы скрывать закравшиеся подозрения.

-- Ситуация понятна. Я рада, что вы смогли выполнить возложенные на вас обязанности. С этого момента вы можете приступить к несению службы, и учтите, что наблюдение за артефактом становится вашей прерогативой.

-- Есть, -- коротко ответил я.

-- Хорошо, -- произнесла Юрико, слегка улыбаясь уголками губ. -- Закончим официальную часть визита. Выпьешь чаю?

Плавное движение руки, приглашавшее меня занять одно из уютных кресел, дополнило обворожительную улыбку. Она вновь пленила меня тем волшебным очарованием, которое было свойственно ей одной.

-- Не откажусь, -- прикрыл я вежливым кивком нежные чувства.

Отодвинув оказавшееся на пути кресло, Юрико покинула свое рабочее место и обошла стол, направляясь к шкафу с коричневой дверцей, который я заметил с порога. Пока я, сняв следом за ней фуражку, устраивался в мягком кресле, она извлекла оттуда неполный чайный сервиз, и на невысокий овальный столик по очереди опустились две фарфоровые чашки с блюдцами и заварной чайник.

Когда дверца шкафа закрылась, я перевел взгляд на фарфор со сложным золоченным узором. Недоставало сахарницы и сливочника -- должно быть, Юрико не забыла мои предпочтения. Вскоре тонкая красноватая струйка с тихим плеском разбилась о дно чашки, потянулось вверх и стало рассеивается неприметное облачко пара. Девушка разливала чай, придерживая левой рукой крышечку и слегка наклонившись вперед. Несколько аккуратных каштановых прядей упали ей на лицо, слегка оттенив ее бледную кожу. Мой взгляд нечаянно опустился вниз, на стянутую черно-золотым кителем пышную грудь. Все-таки Юрико изменилась с нашей последней встречи.

Моя давняя подруга устроилась в соседнем кресле и элегантным движением поднесла к губам горячий напиток, придерживая блюдце чуть ниже груди. Следуя ее примеру, я поднял со стола свою чашку и вдохнул сладковатый аромат с легким пряным оттенком. "Как давно мы в последний раз разговаривали за чашкой чая?" -- подумал я, глядя на свое нечеткое отражение. Предаваясь воспоминаниям, я сделал небольшой глоток и почувствовал насыщенный терпкий вкус, сопровождаемый спокойным ореховым послевкусием.

-- Много воды утекло с тех пор, как мы беззаботно болтали за чаепитием, -- высказала Юрико вслух мои мысли.

Услышав ее слова, я понял, что между нами все осталось по-прежнему. Рядом со мной за одним столом находился не капитан "Звездного странника" -- спокойный и рассудительный офицер, который не давал волю чувствам, -- а моя подруга, с которой мы жили бок о бок на протяжении многих лет.

-- Разве я сказала что-то веселое?

После этих слов лицо Юрико осталось невозмутимым, но взгляд отчего-то стал немного смурнее.

-- Вовсе нет, -- ответил я и вновь поднес к губам чашку, деликатно скрывая улыбку.

-- Говорят, времена меняются, и люди меняются вместе с ними, -- задумчиво произнесла девушка, -- раньше я о таком не задумывалась, но сейчас мы словно вернулись в прошлое. Ты нисколько не изменился... И все же я рада. Наверное, глупо думать об этом, но со дня вступления в космические войска я не чувствовала такой поддержки, какую получала от тебя в наши школьные годы.

Она по-прежнему улыбалась едва заметной улыбкой, но в голосе были слышны грустные ноты. Безупречные манеры Юрико и ее обыкновенная сдержанность всегда создавали непреодолимую стену между ней и ее окружением, но сейчас эта невидимая преграда исчезла. Легкий изгиб бровей, спокойный и приветливый взгляд из-под слегка опущенных век, неприметные ямочки на щеках... Я хорошо знал, что в повседневной жизни Юрико ведет себя холодно и отстраненно, и именно поэтому так высоко ценил немногочисленные моменты, когда она показывала мне свои чувства.

Какое-то время мы молча сидели, избегая смотреть друг на друга. Во время нашей непринужденной беседы я почти забыл, что Юрико никогда не любила вспоминать прошлое. Не желая губить волшебную атмосферу, мы наслаждались уютной тишиной между нами и не спеша выпускали чувства, которые годами просились наружу.

-- Ты и вправду нисколько не изменился.

-- Верно, -- ответил я, сделав глоток еще теплого чая, -- но то же я могу сказать о тебе. Ты всегда держалась достойно и обладала удивительным чувством долга. Я восхищался твоей ответственностью и ценил нашу дружбу, поэтому после того, как ты приняла присягу и вступила в ряды космических сил, у меня не оставалось иного выбора, кроме как пойти за тобой.

Юрико застенчиво отвела взгляд, и на ее щеках появился очаровательный румянец.

-- Спасибо, -- сдержанно поблагодарила она, -- ты знаешь, как смутить собеседника.

-- Прости, у меня и в мыслях такого не было.

Девушка попыталась спрятать свое смущение под непроницаемой маской, даже не подозревая, как сильно ее выдают порозовевшие щеки. На миг я загляделся на когда-то дорогую подругу. Она сидела прикрыв глаза и слегка опустив подбородок, а на ее белой коже виднелся легкий румянец. На фоне белизны и моренного дерева она выглядела обворожительно-безмятежной, и мне казалось, что в мире нет ничего прекраснее этого образа.

-- Что ты думаешь об угрозе конфликта? -- застал меня врасплох вопрос капитана.

-- Наша система стратегически важна для обеих сторон, поскольку она является наилучшим опорным пунктом, который соединяет два рукава галактики, -- без запинки ответил я. -- Доминиону она интересна как плацдарм для дальнейшей экспансии, в то время, как Альянсу она нужна для того, чтобы не допустить это. Другими словами, мы неизбежно окажемся под протекторатом победителя, если парламент не пойдет на подписание союзного договора.

-- Не могу не согласиться, но тебе не следует критиковать решения, принятые парламентом, -- напомнила мне Юрико, нахмурив брови.

-- Я вовсе не критикую, -- возразил я. -- Терра поддерживает экономические связи с Галактическим Альянсом в течение последних ста лет, и мы уже не раз получали предложение войти в его состав на правах сохранения внутриполитической автономии. Я не утверждаю, что парламент должен принять это предложение из-за угрозы вторжения Доминиона, но подписание договора о взаимопомощи укрепит наши позиции в политической сфере.

-- Поверить не могу, что заговорила с тобой о политике, -- с досадой вздохнула Юрико, признавая свою ошибку. -- Забудем об этом.

Мы допили остатки холодного чая и поставили опустевшую посуду на чайный столик. Ни один из нас не проронил ни слова. Возможно, мы просто не хотели так скоро заканчивать встречу.

-- Я должна вернуться к работе, -- промолвила Юрико, вставая с кресла. -- Спасибо, что уважил, мне было приятно провести с тобой время.

Я поднялся на ноги вслед за ней, и мы вместе подошли к столу, за которым девушка работала до моего прихода. Собрав стопку документов внушительной толщины, она убрала их в папку, которую протянула мне со словами:

-- Я приготовила бланки отчетов и формы запроса экипировки со склада. В связи с повышением у тебя будет много работы, поэтому не спеши, я буду ждать тебя с отчетом завтра в это же время.

Я принял папку из рук Юрико и, расправив плечи, воскликнул:

-- Разрешите идти!

-- Разрешаю, можете быть свободны.

Предоставив Юрико заниматься своей работой, я вернулся к себе в каюту. Освещение было выключено, и свет, проникавший из коридора за моей спиной, кое-как разгонял темноту в помещении. Приглядевшись, я увидел Эл-один, которая сидела в кресле рядом с койкой с планшетом в руках.

-- Новейшая история стран Галактического Альянса и ближайших секторов? -- уточнил я, щелкая выключателем. -- Похоже, что ты уже приступила к изучению политической обстановки. Достаточно ли тебе тех сведений, которые я тебе предоставил?

Беловолосая девушка подняла голову, отчего тонкая косичка со вплетенной в нее красной лентой закачалась у воротника недавно одолженной Эл-один рубашки. Моя запасная форма была слишком велика и мешком висела на девушке, скрывая ее гордую осанку и высокую грудь, а пересеченные глубокими складками угольно-черные штанины на ее стройных ногах были несколько раз подвернуты.

-- Положительно, -- четко произнесла она. -- В связи с отсутствием лучших аналогов, полнота предоставленной информации о территориальном и политическом устройстве галактики условно одобрена. Запрашиваю план наших дальнейших действий по достижению поставленной цели.

-- Мы будем выполнять приказы командования, ничего большего.

Я прошел вглубь полупустой каюты и сел за рабочий стол, попутно доставая документы из папки. Кресло, в котором сидела девушка, оказалось у меня за спиной, и наш разговор продолжился в таком положении.

-- Ответ нерационален, -- заметила Эл-один, -- затруднено понимание сопутствующих обстоятельств. Изволь объяснить свою халатность в отношении выполняемой задачи.

-- В данный момент я являюсь офицером космического флота и нахожусь в подчинении у своего капитана. Любые действия, которые выходят за пределы моих полномочий или нарушают субординацию, будут расценены как грубое нарушение устава и приведут к последующему взысканию. Нам не следует принимать поспешные решения в этих условиях.

Отвечая Эл-один, я машинально достал из нагрудного кармана кителя химический карандаш и слегка наслюнявил кончик. Покрутив его между пальцами, я все же сменил привычный инструмент на лежавшую в ящике стола биополимерную ручку.

-- Противоречие, -- снова возразила мне Эл-один. -- ты не сможешь соблюсти достигнутую договоренность, выполняя чужие приказы. Подобное легкомыслие неприемлемо, поэтому изволь продумать более рациональный план действий.

-- Хорошо. Тебе известно, в каком положении сейчас находится Терра? -- спросил я, приступая к работе с документацией.

-- Исходя из твоих записей, в этой системе произойдет битва между двумя галактическими формированиями, -- ответила она. -- В соответствии с предварительной оценкой стратегического потенциала сторон, существует угроза уничтожения космического флота Терры в случае его участия в ожидаемом конфликте. Для подробного анализа необходимо провести сравнительное моделирование сражения с учетом недостающих данных.

-- Верно, космический флот Терры может быть полностью уничтожен. Именно по этой причине мы не будем ничего предпринимать до тех пор, пока не станет известен исход сражения.

-- Приведенное объяснение нелогично. Если ты признаешь высокую вероятность гибели флота, то решение следовать приказам ошибочно. Требуется разъяснение субъективного видения ситуации.

-- Даже если решение следовать приказам ошибочно, я не могу уклониться от их выполнения.

-- Способность пилота принять рациональное решение в текущей ситуации сомнительно. Рекомендация: разъясни свое субъективное видение ситуации и приведи обоснование предложенного решения, в противном случае возникнет необходимость прохождения процедуры регулирования психического состояния пилота в соответствии установленным указом императора требованиям.

--Мы не знаем, чем для нас обернется сражение, но несложно понять, к чему приведет дезертирство, -- пояснил я. -- Сбежав с поля боя, мы потеряем единственную опору в лице своего флота, к тому же ни одно галактическое объединение не захочет иметь дело с предателем. Единственный способ выполнить возложенные на нас обязательства -- пережить битву в рядах нашего флота.

-- Объяснение приемлемо. Достижение консонанса стремления достичь цели максимально выгодным и эффективным способом не противоречит предложенному варианту действий. Замечание: вероятность победы космических сил Терры стремится к нулю. Необходим тщательный анализ тактико-технических данных флота для составления оптимальной стратегии, в противном случае решение вступить в битву представляется ошибочным.

-- Верно, -- ответил я, с трудом воспринимая непривычную манеру речи Эл-один, -- но в нашем случае подобные действия бессмысленны. Как я сказал ранее, мы должны пережить битву. Ее итог не имеет для нас значения.

-- Твоя преданность флоту вызывает сомнения. Установлен диссонанс с утверждением о необходимости исполнения офицерского долга.

-- Вовсе нет. Я предан Родине и готов сделать все необходимое, чтобы защитить ее интересы. Тем не менее нам незачем отдавать жизни в заведомо проигранном сражении.

-- Условно одобрено. Что из этого следует?

-- Только то, что я буду неукоснительно следовать приказам и исполню свой офицерский долг. Если флот потерпит поражение несмотря на мои усилия, дальнейшие действия определит тактика, которая будет наиболее уместна в соответствующей ситуации.

-- Предложение одобрено. Опровержение сомнительности логики действий пилота признается приемлемым. Исходя из полученных данных, стратегического потенциала рейдера достаточно для обеспечения выживания пилота, независимо от боевой обстановки.

Углубившись в документацию, я попытался мысленно упорядочить те немногие сведения о Вечной империи, которыми располагала современная историческая наука. В первой четверти третьего века, когда окончательно сформировалась большинство современных государств и международных организаций, судьба Вечной империи стала предметом бесконечных споров в историческом сообществе. Наиболее видные специалисты предполагали, что внутри государства случилось какое-то потрясение, которое привело к противостоянию нескольких влиятельных группировок. Об этих событиях почти ничего неизвестно, поскольку империя сводила к минимуму контакт с чужаками из других секторов. Мы знаем только одно: в результате гражданской войны была переписана звездная карта, а бесценные научные знания оказались утеряны. Возможно, что контакт с Эл-один -- единственный способ восполнить пробелы в наших знаниях о Вечной империи.

-- Эл-один, не ответишь на несколько вопросов?

-- Положительно, -- легко согласилась девушка. -- В соответствии с установленным приоритетом налаживания результативного взаимодействия, просвещение пилота носит приоритетный характер. Если твое понимание значения Вечной империи недостаточно для выполнения возложенных на тебя обязательств, ты можешь воспользоваться моими знаниями для получения требуемой информации.

У меня в очередной раз возникло сомнение, действительно ли тело Эл-один всего лишь носитель системы искусственного сознания. Ни один современный компьютер не способен к абстрактному мышлению, которое она только что проявила, определив цель моего вопроса.

-- Хорошо, но сперва скажи, могу ли я использовать при обращении к тебе имя "Лин" вместо кодификации, -- сказал я, отложив бумаги и повернувшись к беловолосой девушке.

Как я и ожидал, ее лицо нисколько не изменилось. С секунду помолчав, Эл-один ответила:

-- Необходимость удовлетворения данной просьбы сомнительна. Изволь уточнить причину установления формата, отличного от стандартного обращения.

-- Это мое личное предпочтение, мне неудобно обращаться к тебе, используя кодификацию.

-- Предложение одобрено, -- бесцветным голосом сказала она. -- Использование рекомендованного имени наравне с условной кодификацией признается приемлемым. Если у тебя не осталось других несущественных предложений, не имеющих отношения к генеральной задаче, то изволь задать интересующие тебя вопросы. Ты, знаешь ли, нерационально расходуешь отведенное время.

-- Понимаю. В таком случае...

Окончание моей фразы заглушил пронзительный вой сирены. Яркий белый свет галогенных ламп потух, и стены каюты окрасились в красный цвет -- боевая тревога. Ручка выпала из разжавшейся ладони и покатилась по полу. Понимая, что через минуту я должен находиться на мостике, я подхватил со стола фуражку и двумя прыжками преодолел расстояние, отделявшее меня от двери, когда позади послышался едва различимы голос.

-- Зафиксировано непредвиденное изменение ситуации. Уточнение: следует ли считать разговор отложенным?

-- Верно! -- прокричал я. -- До моего возвращения оставайся в каюте!

Не теряя больше ни секунды, я оставил позади настежь распахнутую дверь и бегом помчался на мостик. Тяжелые ботинки часто стучали по палубе, но все звуки тонули в протяжном вое сирены. Взлетев по трапу на верхний ярус надстройки, я через несколько шагов столкнулся с бронированной дверью. Распахнув ее одним рывком, я миновал пост прибывшего раньше меня командующего и спустился по крутым ступенькам к своему штатному месту, после чего запросил доклад. Вахтенный офицер ответил:

-- Со станции пограничного контроля поступило донесение о мощном источнике излучения на границе межпространственного перехода из рукава Гидры! Обнаружено большое количество кораблей предполагаемого противника!

Почувствовав, что кто-то за мной наблюдает, я посмотрел направо и встретился взглядом с Юрико, чье лицо выражало явное напряжение. Нахмурившись, она перевела взгляд на приборы перед собой, и в этот момент над нами прогремел властный голос Такеши:

-- Внимание, начать трансляцию обращения к личному составу и командирам кораблей флота.

-- Есть! -- отозвался старшина за радиоаппаратурой.

Со своего поста я видел, как радист с большой ловкостью щелкнул несколькими тумблерами, после чего подался всем телом вперед и начал вещание:

-- Внимание всему личному составу и всем командирам кораблей космического флота. Личное обращение командующего военно-космическими силами Терры. Повторяю, внимание всему личному составу и всем командирам кораблей космического флота. Личное обращение командующего военно-космическими силами Терры.

Нервы присутствующих были напряжены до предела -- мы все понимали, что предстоящее сражение решит будущее нашей планеты.

-- Внимание, говорит командующий военно-космическими силами Терры адмирал Такеши Ямакава. Четыре минуты назад корабли Доминиона без согласования с парламентом Терры совершили пространственный переход и вторглись в нашу систему. Отсутствие объявления о начале военных действий свидетельствует о подлом намерении сокрушить наш флот неожиданным наступлением и колонизировать нашу родную планету, чтобы продолжить экспансию в глубь Нейтрального Сектора. Миллиарды наших соотечественников возлагают свои надежды на нас, своих единственных защитников перед лицом грозного противника. Мы не обманем их ожидания. Мы защитим нашу Родину и не позволим пришельцам из Доминиона воцариться в ее пределах.

После длинного монолога наступила пауза. Такеши обладал незаурядным обаянием, его вдохновенная речь завораживала и заставляла проникнуться каждым словом. Это короткое выступление дало ему неограниченную власть над умами своих подчиненных.

-- Общий приказ по флоту, -- железным тоном командующий. -- Всем кораблям покинуть места базирования и образовать боевой строй в двух космических единицах от Терры.

После того как прошло благоговейное впечатление, созданное блестящей речью командующего, секундное молчание пронзило эхо команд, и весь мостик пришел в движение.

-- Всему экипажу занять места согласно боевому расписанию! -- воскликнула Юрико. -- Запустить двигатели, отдать швартовы! Приготовиться вывести корабль из дока!

Штурман и старший офицер боевой части продублировали полученные команды, после чего, спустя несколько долгих минут, флагман космических сил наконец ожил, и вскоре ярко освещенные стены дока за смотровым стеклом мостика пришли в движение. Я сверился с показаниями приборов, скорость линкора составляла тридцать метров в секунду. Через три минуты тихого хода мы вышли из дока, и я отдал команду:

-- Поднять скорость корабля до крейсерской!

-- Есть поднять скорость корабля до крейсерской! -- последовал моментальный ответ.

Пока наш линкор медленно набирал ход, на мостик поступило несколько отчетов о незначительных отклонениях в работе бортовых систем. Впрочем, инженерная служба оперативно исправила обнаруженные неполадки.

В то же время перед нами простирались пронизанная лучами Альфы Жнеца необъятная пустошь, которую лишь изредка пересекали сравнительно небольшие космические тела. Разумеется, для "Звездного странника" они не представляли ни малейшей угрозы. Ходовые качества современных кораблей позволяют избежать столкновения с подавляющим большинством подобных "скитальцев" даже не критически малой дистанции, поэтому военно-космический флот Терры во главе с флагманом уверенно шел вперед, чтобы защитить от агрессии Доминиона нашу родную планету.

Глава 4. Вторжение

Холодный металл приборной доски обжигал незащищенную кожу ладоней, в то время как я мысленно оценивал соотношение сил в предстоящей битве. Согласно только что поступившему донесению, флот противника состоял из ста пятидесяти кораблей, из которых тридцать семь по предварительной оценке относились к ракетным крейсерам. Большую часть передовых сил Доминиона составляли несущие корабли, фрегаты и эскадренные миноносцы нового типа. Это была огромная боевая мощь, которой мы мало что могли противопоставить.

В связи с тем, что парламент Терры слишком поздно объявил начало мобилизации, часть наших кораблей все еще находилась в доках. Помимо "Звездного странника", под командованием Такеши находились четыре дредноута устаревшей модели, два ракетных крейсера, несущий корабль с четырьмя штурмовыми эскадрильями, двенадцать малых ракетных кораблей, восемнадцать эсминцев и шесть сторожевых кораблей пограничной службы. Благодаря своевременным действиям адмирала, наш флот вовремя занял оборонительную позицию и был готов противостоять вторжению, когда с Терры поступило сообщение председателя парламента Александра Позднякова:

"Решением внеочередного заседания парламента командующий военно-космическим флотом Терры адмирал Ямакава обвиняется в превышении должностных полномочий и попытке подрыва авторитета государственной власти. В связи с вышеуказанными обвинениями, адмирал Ямакава отстраняется от должности командующего военно-космическими силами Терры до рассмотрения материалов дела военным трибуналом. Командиры кораблей космического флота, неправомерно выведшие свои корабли из доков, обязаны немедленно вернуться на Терру и сдаться военной полиции. Не подчинившиеся настоящему решению подлежат разжалованию и лишению всех наград. На выполнение приказа отводится двенадцать часов".

Обращение было услышано всем личным составом космических сил, и через несколько секунд после того как стих исходивший из передатчиков противный гнусавый голос, по флоту был передан приказ готовиться к бою. Сорок четыре корабля оперативно выстроились в боевой порядок, и по окончании маневра с командно-дальномерного поста поступил доклад:

-- Силы противника разделились, около пятидесяти кораблей на пятнадцать градусов по левому борту направляются к звезде! При сохранении текущего курса они оставят ее в ста пятидесяти световых секундах по правому борту через два часа сорок восемь минут! Погрешность наблюдения составляет двенадцать минут четыре секунды!

-- Потеряна связь со станцией пограничного контроля СПК-7! -- прозвучал следом доклад связиста.

Казалось, что после того как мы понесли первые потери, которые ознаменовали начало войны с Доминионом, должен последовать ответный удар, и все же наш флот продолжал бездействовать. Через десять минут напряженного ожидания один из радаров зарегистрировал сильное излучение, и в ту же секунду по мостику пронеслось донесение:

-- Обнаружено до двадцати вражеских ракет! Время подлета семь-десять минут!

-- Общий приказ по флоту: уйти с линии огня, держать строй!

-- Вправо сорок пять! Средний ход! -- распорядилась Юрико почти одновременно с последними словами командующего.

Ровно через четыре минуты мы сменили позицию, затем по команде были запущены аппараты радиоэлектронного заграждения. Еще через три минуты на мостик поступило донесение о множественных взрывах далеко по левому борту. Новый удар последовал через тринадцать минут, затем частота обстрела увеличилась втрое. С периодичностью, заданной расстоянием, которое отделяло нас от противника, мы меняли свое расположение, пока снизу до мостика не донесся крик:

-- Товарищ адмирал, разрешите доложить! На поверхности звезды зафиксирован корональный выброс массы! Поток звездного вещества пересечет линию огня под углом восемьдесят девять градусов через два часа тридцать минут!

Как ни странно, мое предположение оказалось верным. Непредвиденная помеха, которую представлял собой корональный выброс, должна была помешать противнику вести огонь по нашей позиции и предотвратить фланговую атаку, ради которой командующий передовым флотом Доминиона разделил свои силы. По-видимому, Такеши решил, что у нашего флота не будет лучшей возможности для маневра.

-- Внимание! -- воскликнул он. -- Приказываю передать сообщение командирам всех кораблей космического флота. Исходя из сложившейся ситуации, пятьдесят кораблей авангарда противника с высокой вероятностью оставят звезду по левому борту и нанесут фланговый удар по нашей позиции через три часа тридцать минут. Для противодействия превосходящим силам врага на стратегически значимом направлении формируется заградительная группа кораблей под командованием капитана первого ранга Сухова, в которую войдут дредноуты "Восток" и "Рокот", малые ракетные корабли "Удалый", "Недремлющий", "Сметливый" и "Неотступный", эсминцы "Стремительный", "Скорый", "Отважный", "Неотвратимый", "Бодрый" "Решительный", "Ладный" и "Всевидящий". Все корабли пограничной службы также поступают в распоряжение капитана Сухова. Сформированной группе приступить к маневру через два часа тридцать минут. Второй флот противника использует звездный ветер, чтобы сократить дистанцию и навязать нашему флоту бой на два фронта. Для противодействия этой тактике оставшиеся под моим командованием основные силы обогнут четвертую планету по низкой орбите и обойдут с тыла походный порядок врага. Приказываю начать движение за флагманом в строю пеленга через два часа пятьдесят минут.

-- Есть передать сообщение!

После последнего выкрика связист склонился над передатчиком, и его голос больше не доносился до моего слуха. Казалось, что ожидание тянется бесконечно долго, и, ввиду отсутствия изменений в боевой обстановке, я запросил изображение с телескопов, чтобы понять природу непредвиденного выброса. В течение следующей минуты на мой пост поступил снимок с приложенным к нему коротким отчетом. Мой взгляд зацепился за одну из лаконичных формулировок, которая сообщала о высокой мощности излучения фотосферы, нехарактерной для Альфы Жнеца. Я не был специалистом в области астрономии, но мне хватило одного взгляда, чтобы понять: мощность термоядерных реакций, происходивших в недрах звезды в центре нашей системы, не должна была привести к такому сильному звездному ветру.

Я закрыл отчет, не дочитав даже до середины. Часы на приборной доске показывали ровно десять минут до начала маневра. Незадолго до того, как поток звездного вещества отрезал от нас флот противника, обстрел нашей позиции прекратился, и примерно в это же время сформированное по приказу Такеши тактическое подразделение приступило к выполнению боевой задачи. Корабли пограничной службы выдвинулись вперед, быстро увеличивая отрыв от следовавшей за ними ударной группы, и уже через несколько секунд их было невозможно разглядеть невооруженным глазом. Я не вполне понимал причину, по которой Такеши отложил маневр основного подразделения, но, учитывая расположение сил в системе, командующий мог предполагать возможность нашего обнаружения противником при раннем выходе к четвертой планете. В оставшееся до маневра время на мостике не раздавалось ни звука, за исключением непрерывного гудения вентиляции. Все ждали приказа командующего.

-- Приказываю приступить к маневру! -- наконец нарушил тишину голос Такеши.

-- Есть приступить к маневру!

По команде капитана огромный корабль пришел в движение, уже через три минуты преодолевая чуть больше четырех километров в секунду, затем, когда другие корабли перестроились следом за ним, начал стремительно набирать скорость. При таком раскладе наш флот должен был выйти на орбиту четвертой планеты прежде, чем ее достигнут вражеские силы, поэтому возможность нашего преждевременного обнаружения практически сводилась к нулю. За столь короткое время план адмирала был продуман до мелочей, но меня не оставляла мысль о численном превосходстве противника. Наша огневая мощь сильно уступала флоту Доминиона, и я сомневался в том, что внезапный удар обеспечит нам достаточное преимущество для победы, даже если ради нее придется пожертвовать двадцатью тремя кораблями из двадцати четырех, которые остались под командованием Такеши. По мере приближения к цели меня все чаще тревожила эта мысль, но, когда четвертая планета стала занимать значительный угол обзора, я отстранился от всего, что могло подорвать уверенность в предстоящей битве.

До орбиты четвертой планеты оставалась пятьдесят одна световая секунда, и, когда наш флот ее достигнет, потребуется еще сорок пять минут, чтобы обогнуть планету на малой тяге. Глядя сквозь стекло на далекие плотные облака серы, которые скрывали поверхность, я вспомнил, что размером и плотностью четвертая планета похожа на Терру, но состав атмосферы, в которой преобладал углекислый газ, делал ее совершенно непригодной для жизни без защитных приспособлений. Семьдесят лет назад на ее поверхности были обнаружены богатые рудные месторождения, но вскоре глава министерства промышленности и торговли Терры, занимавший пост во время работы первой экспедиции, заявил о невозможности их безопасной разработки с нынешним уровнем технологии.

Серные облака все приближались, и наш корабль сбавил свой ход. С помощью маневренных двигателей он вышел на новый курс, а следом за ним остальные двадцать три корабля, следовавших позади в строю пеленга. По внутренней связи корабля прозвучала череда отчетов об исправной работе оборудования, а вскоре после того, как отзвучал последний из них, командующий отдал приказ:

-- Подготовить оборудование для передачи прямого распоряжения на все корабли подразделения. Начать трансляцию по моей команде.

-- Есть подготовить оборудование!

У меня не было никаких сомнений в том, что командующий намерен раздать последние указания прямо перед началом боя, когда нам будет известна боевая мощь вражеского флота. К своему удивлению, я не испытывал никакого волнения, несмотря на то, что мое первое космическое сражение могло начаться в любую минуту.

До тех пор, пока ослепительно яркая звезда не поднялась над поверхностью, вид, который открывался с капитанского мостика, оставался прежним. В сорока километрах под нами лежал непроницаемый слой облаков, а вдали виднелись бесчисленные огоньки звезд и отчетливо различимые между ними туманности. С минуты на минуту мы должны были столкнуться со вражеским флотом, и, когда корабль продвинулся еще на несколько градусов вдоль орбиты, радар наконец ожил. На нем засветились десятки точек, пересекавших наш курс всего в тридцати тысячах километров, и в тот же миг по внутренней связи было передано сообщение с КДП:

-- На десять градусов по правому борту замечено более тридцати кораблей, дистанция тридцать тысяч! Противник направляется к Терре со скоростью две тысячи километров в секунду!

Я ожидал, что в течение нескольких минут завяжется бой, но силы Доминиона нас не заметили. Поскольку "Звездный странник" и следовавшие за ним корабли оставались в тени планеты на небольшой высоте над поверхностью, радары не могли засечь их присутствие даже на такой близкой дистанции. Наша позиция отлично подходила для неожиданного удара, и прежде, чем я успел подумать, что количество боевых единиц в группе кораблей противника не соответствует ожидаемой, Такеши приказал:

-- Начать трансляцию.

-- Внимание всем командирам кораблей основного подразделения! Личное обращение командующего военно-космическими силами Терры!

-- Говорит командующий военно-космическими силами Терры адмирал Такеши Ямакава. Приказываю ракетному крейсеру "Союз" и всем малым ракетным кораблям лечь на боевой курс и уничтожить максимальное количество целей в тылу противника. Несущему кораблю "Варяг" остаться на текущей позиции под прикрытием эсминцев "Смелый" и "Осторожный", остальным кораблям приготовиться выйти из гравитационной тени и атаковать вражеский фланг по моей команде.

Получив новые указания, ракетные корабли перестроились и легко преодолели вторую космическую скорость четвертой планеты. Этим действием они сразу обнаружили себя для радаров, и вражеская эскадра легла на правый борт, запоздало реагируя на внезапно появившуюся угрозу. Прежде, чем корабли Доминиона начали уклонение, с "Союза" поступила команда произвести залп, и ракеты одна за другой покинули пусковые шахты, стремительно приближаясь к цели. Через девять секунд сильное излучение, сопровождаемое засветкой радара, оповестило о прямом попадании, и девять кораблей, осуществивших дерзкое нападение, резко ушли вправо для смены позиции, провоцируя нашего врага открыться для основного удара. Корабли Доминиона перестроились в боевой порядок, и, пока их внимание было отвлечено, Такеши отдал команду:

-- Внимание, приступить к боевой задаче! Вести бой до полного уничтожения цели!

-- Вывести корабль из гравитационной тени, лечь на боевой курс! -- приказала Юрико. -- Приготовить к стрельбе противокорабельный ракетный комплекс "Тайфун", разрешаю произвести залп по ближайшим кораблям первого ранга, когда они окажутся в зоне поражения!

-- Есть вывести корабль из гравитационной тени и лечь на боевой курс!

-- Приготовить к стрельбе ПКРК "Тайфун"! -- повторил приказ капитан-лейтенант Макаров.

Экипаж уже был готов к маневру, поэтому все команды, которые отдавала Юрико, выполнялись без малейшей задержки. Корабль выполнил крутой разворот на малой тяге и набрал скорость, выходя за пределы гравитационного поля планеты, затем из-под палубы в носовой части поднялись две пусковые установки, которые внешне напоминали продолговатые ящики. Ракетный комплекс "Тайфун" был принят на вооружение одновременно с проектом "Звездного странника" и превосходил ранние образцы боеготовностью и надежностью, хотя используемый боеприпас ничем не отличался от основных противокорабельных ракет с проникающей фугасной боевой частью. Примерно через десять секунд после развертывания Макаров воскликнул:

-- Пуск!

Приказ повторно прозвучал по внутренней связи, затем в одном из пусковых контейнеров засветилось сопло ионного двигателя, и в следующую секунду первая ракета стартовала с большим ускорением. Стоило ей покинуть пусковую установку, как следующие три ракеты были выпущены одна за другой, почти одновременно с залпом "Победы". Тут же прозвучал обязательный доклад офицера боевой части. Прошло еще двадцать секунд, прежде чем на мостик поступил доклад:

-- Одна из ракет перехвачена! Подтверждаю уничтожение двух ракетных крейсеров противника!

-- Начать сопровождение новых целей! Приготовить к стрельбе орудия главного калибра, огонь по готовности! -- бросила капитан следующую команду.

Через несколько секунд после команды открыть огонь было подтверждено уничтожение вражеского эсминца. Я не заметил, когда наши орудия разрядились по цели, и в этом не было ничего удивительного, поскольку начальная скорость снаряда, движущегося в канале ствола вдоль вектора магнитной индукции, достигала тридцати пяти тысяч километров в секунду. Уже после первого удара вражеская эскадра понесла большие потери, и когда казалось, что исход битвы решен, около десяти вражеских ракет стартовало с борта подбитого крейсера. Зенитные орудия открыли плотный заградительный огонь, обеспечивая успешный перехват большинства целей в опасной близости от корабля. В пугающей близости от корабля две ракеты взорвались, столкнувшись с защитным полем, но еще одна пронеслась мимо и попала точно в левый борт идущего рядом с нами дредноута. Последовала короткая вспышка. Боеголовка детонировала при контакте, разорвав в клочья бронелисты и повредив осколками башни главного калибра.

Бой продолжался еще шесть минут до полного уничтожения противника.

-- Товарищ адмирал, боевая задача выполнена! -- доложила Юрико после зачистки.

-- Принято, -- ответил командующий, затем дал команду: -- Приказываю запросить доклад о состоянии корабля у командира дредноута "Монолит".

-- Есть! -- отчеканил радист, склоняясь над передатчиком. -- "Звездный странник" вызывает "Монолит". Запрашиваю доклад о состоянии вашего корабля! Прем.

-- Докладывает командир дредноута "Монолит" капитан первого ранга Янковский. Нарушена герметичность двух отсеков по левому борту, две башни основного калибра выведены из строя, потери среди личного состава составляют семьдесят восемь человек. Угроза живучести корабля отсутствует.

В течение нескольких минут поступили отчеты с остальных кораблей, и, ко всеобщему ликованию, ни один из них не получил значительных повреждений. Мы одержали ошеломительную победу, но низкая концентрация сил противника на нашем направлении могла означать только подавляющее превосходство сил Доминиона на направлении, которое удерживала группа кораблей Сухова. Я был уверен, что Такеши прикажет перегруппироваться и идти на помощь нашим товарищам, но в этот момент связист воскликнул:

-- Товарищ адмирал! Получена запись сообщения с дредноута "Восток"!

-- Запускайте, -- приказал Такеши.

-- Товарищ адмирал! Говорит командир дредноута "Восток" капитан первого ранга Сухов. Мы не справились с боевой задачей, наша группа разбита, повторяю, группа разбита! Оставшиеся силы противника насчитывают сто три корабля! Боезапас исчерпан, переходим в ближний бой!..

Прежде, чем связь оборвалась, из приемника послышался отдаленный взрыв, на фоне которого решительно, но с непередаваемой тоской прозвучали последние слова, сказанные капитаном Суховым: "За Родину!". Воздух резко потяжелел, и незнакомое доселе чувство сдавило грудь. Мы допустили непростительную ошибку. Почти половина флота была потеряна, а враг находился в восьми световых минутах от Терры.

После того как потрясение, вызванное последним докладом капитана "Востока", прошло, я перевел встревоженный взгляд на Юрико. В тот миг ее лицо выглядело бледным и отрешенным, казалось, что вся ее выдержка понадобилась для того, чтобы сохранить спокойствие. Мы не могли настигнуть противника прежде, чем он доберется до Терры, и, что хуже всего, мы понимали, что неизбежное прибытие основных сил Доминиона в нашу систему сделает тщетными любые попытки что-либо изменить. Всякая надежда казалась потерянной, и тогда в гнетущей тишине прозвучал решительный голос.

-- Внимание! -- громко произнес адмирал. -- Начать трансляцию обращения к личному составу и командирам кораблей космического флота.

-- Есть! -- ответил растерявшийся на долю секунды связист. -- Внимание всему личному составу и всем командирам кораблей космического флота! Личное обращение командующего военно-космическими силами Терры! Повторяю, внимание всему личному составу и всем командирам кораблей космического флота! Личное обращение командующего военно-космическими силами Терры!

-- Внимание, говорит командующий военно-космическими силами Терры адмирал Такеши Ямакава. Вопреки героическим усилиям солдат и офицеров нашего флота, отряд защитников Терры под командованием капитана Сухова был уничтожен в неравном бою. Враг подошел к последнему рубежу обороны, и через считанные часы наша Родина станет предметом экспансии. Наша битва проиграна, но до тех пор, пока мы не сложили головы, у Терры остается надежда. Товарищи космофлотцы и командиры! Мы не забудем постигнутое нами чувство утраты и не простим Доминиону подлый захват нашей родной планеты. Мирные жители, которых мы оставили позади, с надеждой ждут нашей помощи, а павшие товарищи требуют защитить Родину и изгнать из нее неприятеля, поэтому мы не в праве погибнуть прежде, чем исполним перед ними свой долг. Мы уйдем с поля боя, чтобы вернуться и покарать тех, кто посмел глумиться над нашей свободой. Слушай мою команду! Всем кораблям разбить строй и выйти в точку пространственного перехода! Навигаторы! Приказываю рассчитать координаты полета в систему Пегаса!

Удивление отступило не сразу. Я был не в силах поверить, что в этой безвыходной ситуации Такеши сумел вернуть своим подчиненным утраченную надежду и дать им новую цель, ради которой они были готовы преодолеть любые преграды. К офицерам на мостике вернулась обычная собранность, и приказ адмирала был немедленно приведен в исполнение.

-- Приготовить к использованию системы пространственного перехода! -- воскликнула капитан. -- Установить координаты перехода в систему Пегаса, вывести корабль на позицию для пространственного перехода!

-- Говорит капитан второго ранга Танака, -- произнес я в передатчик, вручную настроив канал внутренней связи. -- Доложите о состоянии систем пространственного перехода.

-- Докладывает старший лейтенант Бессонов! Процесс накопления энергии ускорителей проходит в штатном режиме! Нарушена процедура подготовки систем инерционной амортизации, требуется калибровка системы! Расчетное время готовности корабля к маневру составляет семьдесят четыре минуты!

-- Товарищ капитан! Обнаружена неисправность систем пространственного перехода! Расчетное время готовности корабля к пространственному переходу составляет семьдесят четыре минуты!

В тот момент, когда я доложил Юрико о неполадке, остатки нашего флота уже шли к условной границе системы, за которой влияние гравитационного поля крупных небесных тел было достаточно слабым, чтобы корабли могли свободно совершить пространственный переход. Инженерная служба должна была устранить неполадки прежде, чем корабль выйдет в точку перехода, но за двадцать минут до достижения цели диспетчер внутренней связи сказал:

-- Товарищ капитан, получен запрос от инженерной службы на проведение дополнительной проверки с целью обеспечения безопасности пространственного перехода!

Едва я закончил доклад, Юрико обратилась к командующему со словами:

-- Товарищ адмирал! Разрешите отложить маневр в связи с принятием мер по обеспечению безопасности пространственного перехода!

-- Разрешаю, -- ответил Такеши. -- Можете отложить маневр на пятнадцать минут.

После того как Юрико приказала сообщить инженерной службе срок окончания подготовки пространственного перехода, ситуация не изменилась. Наш корабль продолжал следовать своему маршруту, и только после того, как штурман доложил о пересечении границы системы, над нами вновь прозвучал голос Такеши.

-- Внимание! Приказываю всем кораблям космического флота приступить к выполнению пространственного перехода. По окончании маневра командирам всех кораблей ждать дальнейших распоряжений в системе Пегаса.

Связист безотлагательно передал распоряжение адмирала, и через минуту все корабли, которые можно было разглядеть с мостика, осветила яркая вспышка, после чего они затерялись среди бесчисленных звезд, исчезнув из нашего слоя реальности. Залюбовавшись этим непривычным зрелищем, я не сразу заметил, что один корабль по-прежнему оставался по правому борту от нас без всяких признаков подготовки к маневру.

-- Установить канал связи с дредноутом "Монолит", -- холодно приказал Такеши.

-- Есть! -- ответил связист, настраивая оборудование. -- Канал связи с дредноутом "Монолит" установлен успешно!

-- Говорит командующий военно-космическими силами Терры адмирал Ямакава. Капитан Янковский, вы уклонились от выполнения боевой задачи и пренебрегли обязанностями офицера военно-космического флота Терры. -- Такеши выдержал небольшую паузу, затем продолжил с куда большим нажимом: -- Вам надлежит совершить пространственный переход в систему Пегаса в соответствии с ранее отданным мною приказом. У вас есть минута на подготовку маневра.

-- Товарищ адмирал! Герметичность корпуса нарушена! Корабль серьезно поврежден, он не выдержит пространственного перехода! Разрешите вступить в бой с оставшимися силами противника!

Неповиновение, которое проявил командир дредноута, было совершенно неслыханным. Я невольно скривился от жалких попыток Янковского уклониться от выполнения приказа командующего, но отвратительнее всего был страх, который сквозил в его голосе. Должно быть, в тот момент он проклинал причину, по которой мы не совершили переход вместе с остальным флотом.

-- Понятно, -- все так же холодно ответил командующий, выслушав его оправдания, -- разрешаю дредноуту "Монолит" вступить в свой последний бой.

-- А... Есть! -- с запинкой ответил Янковский, не в силах поверить услышанному.

Поврежденный дредноут изменил курс, разворачиваясь в направлении Терры, но прежде, чем он запустил маршевые двигатели, Такеши отдал команду:

-- Капитан первого ранга Юки! Приказываю уничтожить дредноут "Монолит".

Приказ адмирала изумил меня еще больше, чем непокорность Янковского. Юрико тоже ошеломило применение высшей меры наказания ко всему экипажу мятежного корабля, но она быстро пришла в себя и заговорила:

-- Товарищ адмирал, разрешите...

Прежде, чем она закончила фразу, я понял, что не могу позволить ей перечить командующему в сложившейся ситуации.

-- Вывести корабль на курс перехвата дредноута "Монолит"! Приготовить к стрельбе орудия главного калибра, огонь по моей команде!

Макаров без всякого удовольствия повторил приказ, и я оперся на приборную доску, не решаясь посмотреть в сторону капитанского кресла. "Монолит" находился чуть ниже нашего корабля в одиннадцати километрах на правом траверзе, и прежде, чем его экипаж понял наши намерения, "Звездный странник" вышел на удобную огневую позицию.

-- Открыть огонь! Продолжать обстрел до полного уничтожения цели!

По моей команде башни главного калибра разрядились по союзному кораблю, и залп в одно мгновение достиг мостика. Снаряды прошили двенадцатисантиметровую обшивку насквозь, и ее покореженные обломки разлетелись в стороны, впуская на борт космический холод. После того как "Монолит" потерял основные узлы управления, стрельба по беззащитному дредноуту продолжалась не больше тридцати секунд. Выполнив боевую задачу, наш корабль прошел вблизи уничтоженной цели, и я разглядел вдали среди обломков капитанского мостика изувеченные и раздувшиеся из-за резкого перепада давления тела офицеров. К горлу подступил ком, и я отвернулся. Ко мне в полной мере пришло осознание того, что именно на мне лежит ответственность за случившееся.

-- Боевая задача выполнена, -- тихо произнесла Юрико, -- потери среди личного состава отсутствуют.

Когда я услышал ее голос, мне стало трудно дышать. Я не знал, правильно ли поступил, выполнив приказ адмирала, и совершенно не представлял, как мой поступок выглядел в глазах Юрико, но неожиданно чей-то голос нарушил ход моих мыслей.

-- Получен доклад инженерной службы! Проверка систем межпространственного маневрирования завершена! Корабль готов к пространственному переходу!

-- Внимание, приступить к маневру, -- в тот же миг приказал Такеши.

-- Начать процедуру пространственного перехода, вывести корабль на позицию для пространственного перехода! Курс на систему Пегаса!

По команде Юрико линкор вышел на заранее проложенный курс и начал набирать скорость. Энергия, которая поступала на ускорители, стремительно возрастала до тех пор, пока наблюдаемые звезды в один миг не вытянулись в параллельные линии, затем защитное поле, окружавшее наш корабль, стало переливаться всеми цветами видимого спектра -- мы шли по тончайшей грани, отделявшей наш мир от совершенно неведомого, представлявшего смертельную опасность для живой материи.

-- Пространственный переход начат успешно, все системы работают в штатном режиме!

Я подавил вздох облегчения. Было трудно даже представить, что ожидает нас впереди, но груз последних событий оказался для меня чрезмерным. "Звездный странник" стремился к системе Пегаса вслед за ушедшими вперед кораблями нашего флота, и каждый отчетливо понимал, что сражение далеко не окончено.

Глава 5. После боя

С того момента, как мы покинули родную систему, полет проходил без происшествий. Бортовые системы работали в штатном режиме, и экипаж корабля безукоризненно выполнял свои прямые обязанности, хотя последние события, несомненно, подорвали его боевой дух. Какое-то время после пространственного перехода Такеши молча наблюдал за происходящим на мостике, затем громко сказал:

-- Капитан первого ранга Юки! Приказываю экипажу корабля приступить к несению вахтенной службы до прибытия в систему Пегаса. Оставляю корабль в вашем распоряжении.

-- Есть! -- отчеканила Юрико и, используя систему внутренней связи, приказала: -- Экипажу приступить к боевому дежурству! Первому отделению заступить на вахту!

Не дождавшись назначения вахтенного начальника, я подумал, что Юрико намеревается лично нести дежурство, и, поднявшись со своего кресла, направился к посту капитана, чтобы уточнить приказ.

-- Товарищ капитан! -- воскликнул я, остановившись в шаге от Юрико. -- Разрешите приступить к выполнению обязанностей начальника вахтенной службы!

Когда девушка подняла взгляд, я с облегчением заметил, что мое беспокойство оказалось напрасным. Чрезмерная бледность исчезла с ее лица, и даже если Юрико испытывала какие-то переживания, то она очень тщательно их скрывала.

-- Отставить, -- ответила капитан. -- Вам следует получить готовые результаты обследования в канцелярии бортового госпиталя и закончить работу с документацией. Я буду ждать вас с отчетом через шасть часов у себя в приемной.

-- Есть!

Юрико без лишних слов вернулась к наблюдению за полетом, и я заметил, что ее волосы заплетены в тугую косу, длину которой я не мог определить из-за спинки капитанского кресла. Уже во время подъема по одному из трапов я подумал, что Юрико не должна носить военную форму. Я встряхнул головой, отгоняя нелепые мысли, и, как только моя нога ступила на палубу, передо мной словно из ниоткуда выросла высокая фигура командующего.

-- Товарищ адмирал!

Несколько секунд Такеши не сводил с меня тяжелого взгляда, и до тех пор, пока он не нарушил молчание, я стоял навытяжку, чувствуя себя сконфуженно из-за его неожиданного появления.

-- Вольно, герой-заступник, -- с легкой иронией произнес он.

Эти слова были сказаны достаточно тихо, чтобы никто, кроме меня, их не услышал, и, спустя мгновение, Такеши добавил:

-- Капитан второго ранга Танака, попрошу вас пройти со мной.

-- Есть!

После того как мы оставили позади мостик, я проследовал за адмиралом в его каюту. Уже с порога мое внимание привлек стоявший вдоль стены книжный шкаф с несколькими рядами выдвижных ящиков. Проходя мимо него к массивному деревянному столу, стоявшему напротив двери, я сбавил шаг и увидел на полках редкие печатные издания, которые раньше хранились в кабинете Такеши.

-- Перейдем к делу, -- без обиняков сказал адмирал, садясь на свое рабочее место. -- Тебе следует знать, что капитан Юки уже сообщила мне все, что ты рассказал ей об артефакте. Ознакомься.

С этими словами он извлек из ящика стола красную папку и небрежно толкнул ее вдоль столешницы. Изучив обложку, я беспрекословно раскрыл личное дело на первой странице, в углу которой красовалась черно-белая фотография Эл-один, заверенная печатью главного управления военной полиции Терры.

-- Согласно легенде, младший лейтенант Лина Андреевна Волкова была направлена на корабль после того, как председатель парламента имел неосторожность усомниться в благонадежности инспектора Юки. Не секрет, что наш общий знакомый ходатайствовал о твоем продвижении по службе и назначении пилотом имперского рейдера, поэтому мы используем сопутствующие обстоятельства для сокрытия секретных сведений об артефакте. Убедись, что твоя протеже не сведет свое прикрытие на нет какой-нибудь глупой выходкой.

-- Хорошо, -- согласился я. -- В нашем положении обеспечить безопасность легенды будет несложно, но сперва я хочу узнать, когда ты подготовил поддельные документы.

-- Что ж, я знал, что мне придется удовлетворить твое любопытство, --спокойно ответил Такеши. -- Ты, должно быть, догадываешься, что не все члены Военного совета поддержали решение предпринять очередной запуск имперского рейдера. Один из таких противников учтиво поинтересовался, не надеемся ли мы обнаружить внутри замороженного пилота, и уверил нас, что в противном случае осуществить задуманное не выйдет. После заседания мы с инспектором Юки разработали план внедрения, хотя должен признать, что я не возлагал на него большие надежды.

Адмирал откинулся на широкую спинку кресла, всем своим видом показывая, что это конец истории. В основном, его рассказ соответствовал моим ожиданиям, хоть мне и было сложно представить, что все началось с насмешки одного из немногих противников Такеши и отца Юрико. Впрочем, мне было хорошо известно, что наш адмирал способен извлечь выгоду из любой ситуации, поэтому его слова лишь подтвердили мои убеждения.

-- Теперь все встало на свои места. Как я сказал ранее, обеспечить безопасность легенды будет несложно, но мы должны учесть, что ни один человек на борту не видел транспорт, на котором прибыла младший лейтенант Волкова, и несложно догадаться, что это вызовет подозрения среди экипажа.

-- Твоя осмотрительность похвальна, но капитан Юки уже уладила эту проблему. Вскоре после вашего разговора несколько офицеров во главе с начальником вахтенной службы получили взыскание за свою халатность.

Я осекся. При других обстоятельствах мне не понадобилось бы объяснение, но вторжение космических сил Доминиона выбило меня из колеи, не оставив времени на отвлеченные мысли. Должно быть, Юрико согласовала назначение взысканий с Такеши после того, как доложила ему о моем контакте с Эл-один в бортовом госпитале.

-- Не будем забывать, что ты не единственный офицер на борту, которому предстоит освоиться с новой должностью, -- продолжил адмирал, поглядывая на документы в моих руках. -- Пока ты почивал на больничной койке, в твою каюту были доставлены два комплекта формы военной полиции. Один из них должен прийтись в пору твоей подопечной.

-- Хорошо, в таком случае я позабочусь о том, чтобы детали легенды не выглядели противоречиво, и донесу до ведома Эл-один нужные сведения.

К тому моменту я уже изучил личное дело и вернул Такеши закрытую папку, которую он немедленно убрал в картотеку.

-- Что ж, оставляю тебе заполнение пробелов в ее биографии.

После этих слов адмирал взял лежавший по правую руку от него журнал и, положив перед собой, раскрыл где-то на середине. Одна из разлинованных страниц была наполовину исписана мелким аккуратным почерком, и я подумал, что Такеши хочет сделать новую запись, но вместо этого он встал со своего места и на ходу вытащил тонкую папку из стоявшей на краю стола стойки для документов.

-- Прежде, чем мы наведаемся в систему Пегаса, мне следует подготовить секретные документы, которые позволят призвать ее правительство к сотрудничеству. Не откажешься сделать кое-какие записи, пока я буду занят этой рутиной?

-- Не откажусь.

Я не колебался с ответом, поскольку мне было любопытно взглянуть на содержимое таинственного журнала. Обойдя стол, я расположился в кресле, которое освободил для меня командующий, и, воспользовавшись теми секундами, которые потребовались, чтобы взять ручку и поставить нужную дату, наскоро просмотрел последние строки предыдущей заметки. Почти все ее содержание, за исключением незначительных подробностей, повторяло слова Такеши, поэтому она не представляла для меня особого интереса.

-- Каким должно быть содержание записи? -- спросил я у стоявшего надо мной адмирала.

-- Не спеши, Харуки, лишние ошибки нам ни к чему. Информация чрезвычайно важная, поэтому тебе не следует пропускать ни единого слова из того, что я продиктую.

В тот же миг над моим ухом послышался шелест, и я поднял взгляд на Такеши, который просматривал какие-то бумаги, опершись на край стола. Из-за высоты, на которой он держал папку, я не мог разглядеть предмет его пристального внимания, поэтому мне оставалось только догадываться о том, какой документ мог обладать столь высокой значимостью, чтобы служить веским доводом в переговорах с президентом системы Пегаса.

-- Что ж, приступим, -- не спеша произнес адмирал.

Он выждал еще несколько мгновений, затем, когда кончик перьевой ручки завис над левым краем страницы, начал неторопливо диктовать запись.

-- 22 числа 3 месяца 543 года космические силы Доминиона без объявления войны атаковали систему Атрия. Через тридцать шесть часов боевых действий, в результате полного уничтожения заградительной группы кораблей под командованием капитана первого ранга Сухова в неравном бою, противнику удалось прорвать линию обороны и поставить под угрозу уничтожения оставшиеся космические силы системы. Ввиду угрозы потери Террой способности к ведению боевых действий в космическом пространстве в случае продолжения навязанного противником боя, оставшиеся в строю корабли ее военно-космического флота под командованием адмирала Ямакавы отступили в систему Пегаса в соответствии с содержанием первой и четвертой статей пакта о взаимопомощи между Галактическим Альянсом и Республикой Терра.

Я нахмурился, но, к счастью, Такеши был слишком поглощен своим непростым занятием, чтобы это заметить. В силу собственной вовлеченности в политическую жизни Терры, мне было известно, что на протяжении последних десяти лет широкое сотрудничество с Галактическим Альянсом несколько раз обсуждалось на слушаниях в парламенте, но это предложение не получило поддержки из-за закостенелости взглядов большинства сенаторов. Тайное соглашение могло быть заключено только председателем парламента при мощной поддержке со стороны его партии и министерства обороны, в противном случае, обеспечение соблюдения всех пунктов договора, которые я предполагал, исходя из услышанного, оказалось бы невозможным. Подобное заключение представлялось логичным, но в то же время было трудно поверить, что представители военной элиты, в число которых входили Такеши с инспектором Юки, пошли на компромисс со своим непримиримым противником.

-- После того как военно-космический флот Терры, за исключением флагманского корабля и дредноута "Монолит", совершил процедуру пространственного перехода, экипаж "Монолита" под командованием капитана первого ранга Янковского дезертировал, за что был приговорен к высшей мере наказания и уничтожен при попытке бегства к месторасположению вражеских сил, --продолжал диктовать Такеши. -- Причина предательства неизвестна. Предположительно, Виктор Янковский опасался гибели корабля в случае пространственного перехода, либо состоял в сговоре с противником. Конец записи.

Поставив точку, я отложил в сторону ручку и неохотно встал с удобного кресла. Стоило мне это сделать, как Такеши сказал:

-- Это все, что мне было нужно, больше не смею тебя задерживать.

Я не стал ничего говорить и повернулся было к двери, но сделал лишь несколько шагов прежде, чем он снова меня окликнул.

-- Харуки, уверен, тебе известно, как наше бегство сказалось на капитане. Постарайся не наговорить лишнего, когда явишься к ней с докладом.

Такеши говорил со всей присущей ему серьезностью, и, учитывая неизменную расчетливость адмирала, я не был уверен, действительно ли он проявил такое внимание к Юрико только из чувства ответственности перед ее отцом, который остался на Терре.

-- Твое беспокойство излишне, -- отрезал я ледяным тоном и вновь повернулся к выходу.

После того как дверь каюты закрылась за моей спиной, я не останавливаясь направился в бортовой госпиталь. Согласно проекту, который я вдоль и поперек изучил на Терре, он находился в соседнем блоке двумя палубами ниже, и несмотря на то, что отечественная гигантомания вынудила конструкторов проекта предусмотреть грузовые лифты, корабельный устав запрещал экипажу использовать их в личных целях. Впрочем, программа обучения личного состава отдельных служб и без того заставляет забыть об использовании ненадежных грузоподъемников.

Примерно через восемь минут пустые отсеки сменились таким же безжизненным терапевтическим отделением, через которое мне предстояло пройти, чтобы попасть в медицинскую канцелярию. Прежде, чем надеть бахилы с помощью автомата, стоявшего неподалеку, я на несколько секунд задержался в дверях, привыкая к новому освещению -- стены отделения были выкрашены зеленой краской, из-за чего, в сочетании с лившимся с потолка рассеянным светом ламп, казалось, что здесь царит полумрак. Пока я шел по длинному коридору, две медсестры в белых халатах разминулись перед дежурным постом, и одна из них на ходу со мной поздоровалась. Другие медработники мне не встретились. Исходя из увиденного, мне оставалось предположить, что с момента отбытия корабля со стоянки здесь не было новых поступлений.

Секретарь медицинской канцелярии занимал первый из трех смежных кабинетов. Как я и представлял, высокая стойка разделяла просторное помещение на две неравные части, большая из которых была плотно заставлена картотеками с расположенным рядом цифровым пультом.

-- Здравствуйте, Леонид Игоревич, -- поприветствовал я сутулого капитана медицинской службы. -- Я пришел забрать заключение и сопутствующую документацию.

-- А, проходите, товарищ Танака. Вижу, вы в новом звании?

Не дожидаясь ответа, секретарь зашагал вглубь кабинета и, раздвинув стеллажи с помощью незамысловатого механизма, с удивительным для его возраста проворством юркнул в образовавшийся между ними проход. Через несколько секунд он показался вновь, затем приблизился ко мне на расстояние вытянутой руки и протянул через стойку лист медицинского заключения вместе с амбулаторной картой.

-- Спасибо.

-- Не стоит, -- добродушно ответил Леонид Игоревич. -- К слову, пока вы здесь. Полковник Климов просил, чтобы вы зашли к нему в ближайшее время.

-- Что-то серьезное? -- быстро осведомился я.

-- Не могу знать.

-- Хорошо. В таком случае я вас оставлю.

-- Конечно. Всего хорошего, товарищ Танака.

Сутулый офицер отошел от стойки, но прежде, чем он повернулся ко мне спиной, я заметил, что его лицо разительно изменилось, отражая угнетение и разбитость.

Причина, по которой начальник госпиталя хотел меня видеть, оставалась загадкой. Выданная Леонидом Игоревичем справка не разрешала этот вопрос, а напротив еще больше вводила меня в замешательство, указывая на следы перенесенной кессонной болезни. Удостоверившись в том, что я располагал необходимым запасом времени, я быстрым шагом направился к кабинету начальника госпиталя.

-- Войдите, -- последовал неожиданно быстрый ответ на мой стук, а когда дверь открылась, стоявший внутри мужчина приветствовал меня: -- Здравия желаю, товарищ капитан второго ранга!

-- Вольно.

Мы с полковником сделали несколько шагов навстречу друг другу и крепко пожали руки. На первый взгляд, мужчине было чуть больше сорока лет, и он производил впечатление жесткого и прямолинейного человека.

-- Климов Николай Петрович, -- представился офицер.

-- Танака Харуки. Можно без отчества.

-- Вас понял. Если я правильно помню, то имена вроде этого распространены в одной из конфедераций? Хотя ваша внешность мало ему соответствует.

Замечание Климова было вполне уместным. Согласно официальной статистике, на Терре было не больше двух процентов населения, носившего фамилии иностранного происхождения. Отчасти это связано со сложным этногенезом, происходившим после гибели Вечной империи, но в процессе ассимиляции переселенцы из других секторов смешались с коренным населением. Если бы у меня было по крайней мере отдаленное сходство с представителями Шести Республик, то мое имя не обращало бы на себя внимание окружающих.

-- Вы не ошиблись, -- согласился я, -- многие люди удивляются этому несоответствию. Капитан Смирнов сообщил мне о вашем желании меня видеть, но, судя по медицинскому заключению, эта встреча понадобилась не для того, чтобы сообщить мне результаты обследования.

-- Напротив, как раз результаты обследования и вынудили меня как можно скорее с вами увидеться, -- отмахнулся Климов, едва дождавшись окончания моей реплики. -- Как бы то ни было, могу я попросить вас дать оценку своему физическому состоянию?

Неожиданно ко мне пришло осознание того, что с момента выписки у меня не было ни минуты, чтобы задуматься о самочувствии. Я по-прежнему почти ничего не помнил о том, что со мной случилось, но заметные отклонения от моего обычного состояния определенно отсутствовали, о чем я после недолгих раздумий и сообщил полковнику.

-- Удивительный случай, -- констатировал он с легким кивком, будто подтверждая свою правоту. -- Похоже, что вы пережили тяжелую форму кессонной болезни, сопровождаемую обильным внутренним кровотечением. Предположительно, образовавшиеся в кровотоке пузырьки газа привели к разрыву кровеносных сосудов, отеку легких и другим повреждениям.

Климов тяжело вздохнул и покачал головой, но он не торопился продолжить начатую мысль, поэтому я, не желая тянуть время, переспросил:

-- Предположительно?

Начальник госпиталя нахмурился и раздосадовано махнул рукой.

-- Мы не уверены. Осмотревший вас врач ручался, что ошибки здесь быть не может, но при таких повреждениях для восстановления потребовался бы длительный курс лечения и реабилитации. Было похоже, что вы испытали резкий перепад давления задолго до инцидента с имперской машиной.

-- Ваше предположение не ошибочно, -- ответил я с тенью улыбки. -- Около тридцати дней назад я "поднимался" в барокамере, и, к несчастью, оборудование дало сбой. Мое тело подверглось огромному перепаду давления, после чего меня госпитализировали со всеми перечисленными вами симптомами. Не думаю, что недавний случай имеет к этому какое-то отношение.

Климов коротко хмыкнул, но, даже если мои слова его не убедили, он не подал виду.

-- Вас понял. Прошу прощения, что отвлек вас из-за этого недоразумения.

-- Я не могу винить вас за выполнение своего долга, Николай Петрович. Поскольку вопрос, которым вы задавались, решен, полагаю, что нам обоим следует вернуться к работе.

Мы обменялись рукопожатиями, и я вышел из кабинета, мысленно отметив, что мог оказаться в более затруднительном положении, если бы Климов со мной не связался.

Возвращаясь в каюту, я чувствовал себя совершенно измотанным. Меня тяготило не только наше бегство. На моих плечах лежала вина за гибель четырехсот двадцати двух человек. Все они сражались с нами в одном ряду, и, что хуже всего, некоторых из них я знал лично и не сомневался в их любви к Родине. В то же время осознание всей тяжести этого поступка доказывало, что я принял правильное решение, исполнив приказ командующего вместо Юрико.

С этими мыслями я подошел к двери, и, как ни странно, первым, что я увидел, переступив порог, была беловолосая девушка, неподвижно стоявшая посреди помещения.

-- Замечено изменение пространственных координат корабля в пределах заданных измерений, -- сказала она, не утруждаясь меня поприветствовать. -- Ввиду отсутствия дополнительных сведений понимание текущей ситуации затруднено, запрашиваю предоставление твоего субъективного видения наших дальнейших действий в соответствии с изменением обстановки.

-- Нападение Доминиона на нашу систему произошло раньше, чем мы ожидали. Адмирал принял решение разделить силы, но из-за численного превосходства противника заградительная группа, которая должна была защитить Терру, оказалась разбита. После этого мы бежали, и в настоящее время наш флот держит курс на систему Пегаса.

Намеренно оставив последнюю часть вопроса без ответа, я обошел Эл-один и развернул к ней свое рабочее кресло.

-- Полнота предоставленных сведений о текущей ситуации условно одобрена, понимание наших дальнейших действий отсутствует, -- произнесла девушка, не сводя с меня взгляда. -- Требуется уточнение ответа пилота в соответствии с установленным приоритетом нахождения оптимальных средств достижения генеральной задачи.

-- Мы продолжим выполнять приказы до тех пор, пока не представиться возможным понять политику адмирала в отношении Галактического Альянса, -- ответил я, слегка постукивая по акриловой ткани пальцем лежавшей на кресле руки. -- В любом случае через пять часов мне нужно нанести визит капитану. Если ты не станешь возражать, то за оставшееся в моем распоряжении время я хочу осмотреть рейдер и задать тебе несколько вопросов.

-- Предложение отклонено. Уточнение: физическое состояние пилота не соответствует установленным медицинским ведомством по указу императора требованиям. Возможное нарушение функционирования нейронных сетей не допускает возможность дальнейшей работы без предварительного восстановления оптимального показателя состояния жизненно важных систем наблюдаемого организма.

-- Хорошо, в таком случае я постараюсь выспаться и восстановить силы, но сперва мне нужно, чтобы ты меня внимательно выслушала.

На протяжении всего рассказа Эл-один ни разу меня не перебила и даже не выказала ни малейшего удивления, когда узнала, что Такеши заодно с инспектором Юки спланировал операцию по внедрению задолго до моего прибытия на корабль. Убедившись, что она запомнила все детали легенды, включая выбоину около крыльца дома, в котором она якобы жила, я достал из невзрачного шкафа в углу помещения вешалку с зачехленной формой. Один из двух комплектов, которые -- по ошибке, как мне казалось -- кто-то доставил в мою каюту.

-- Я оставлю тебя на какое-то время, Лин, -- обратился я к девушке, остановившись перед входом в санузел, -- ты можешь сложить свою одежду в кресло около койки, позже я позабочусь о том, чтобы кто-нибудь доставил ее завхозу.

Закончив инструктировать Эл-один, я вошел в тесное помещение и впервые за последние сорок часов стянул с себя форму. Горячий душ не принес желаемого облегчения, но все-таки помог снять накопившуюся усталость.

После моего возвращения мы с Эл-один больше не разговаривали -- стоило моей голове коснуться подушки, я тут же провалился в глубокий сон.

Глава 6. Сомнения

Мрачные тучи затянули небо, слабый ветер лениво шелестел в ветвях кипарисов, которыми были усеяны склоны холма. Дождь мог пойти в любую минуту, но негостеприимная жара не желала идти на спад. Время от времени высокая трава пригибалась к земле. Удушливый зной замедлял подъем по крутым ступенькам, ведущим к вершине, но предчувствие надвигающейся непогоды удерживало от искушения присесть у парапета и перевести дух. Оставалось совсем немного -- уже виднелся мраморный обелиск у входа в величественную ротонду, покрытую куполом, который возвышался над кронами окружавших ее деревьев.

Лестница закончилась широкой площадкой перед тяжелой двустворчатой дверью, углубленной в портал. Это место было заброшено: некогда белый фасад потускнел, надпись на архитраве затерлась, а каменные стены местами заросли мхом и лишайником. Стоявший неподалеку обелиск казался нетронутым, но плесень виднелась в трещинах и у вершины, которая находилась слишком высоко, чтобы достать до нее с земли. Надпись на постаменте гласила: "Первому и единственному, почитаемому своим народом основателю Великой империи".

На землю упали первые капли дождя. Огромные деревянные створки не двигались, но вот одна из них поддалась, ужасно грохоча и скрепя от натуги старыми петлями. Через минуту открылась лишь узкая щель, через которую, хоть и с большим трудом, можно было протиснуться в здание. Темное помещение оказалось пустым, каждый шаг по каменным плитам отдавался протяжным эхом. Дождь шел все сильнее, уже было слышно, как крупные капли стучат по высокому куполу. Еще несколько десятков шагов, и впереди проступили очертания платформы, на которой стояло что-то, напоминавшее прямоугольный ящик. Лишенная орнамента крышка плотно прилегала к мраморному саркофагу. Снаружи прогремели первые раскаты грома, которые заглушили грохот, созданный трением между каменными поверхностями, и дождь хлынул с удвоенной силой. Гроб оказался пуст.

* * *

Настойчивый сигнал часов, оставленных накануне у изголовья постели, вырвал меня из объятий сна. Короткий отдых полностью восстановил мои силы, но все же мне потребовалось еще несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и покинуть удобное ложе. Я заправил койку и в течение следующей минуты надел форму, но почувствовав, как что-то упирается в грудь, на скорую руку ощупал китель. Обнаружив, что металлический медальон во внутреннем кармане развернулся ребром, я бережно его поправил и подошел к столу, чтобы взять заранее подготовленный пакет документов.

Все это время Эл-один внимательно за мной наблюдала, не выпуская из рук планшет, который я предоставил в ее полное распоряжение. Через несколько минут молчаливого созерцания она встала с кресла и, преградив путь к выходу, обратилась ко мне с невозмутимым спокойствием.

-- В памяти устройства обнаружено фотоизображение пилота и двух неизвестных людей. Запрашиваю объяснение степени твоей личной связи с этими личностями.

На фотографии, которую показывала Эл-один, я стоял рядом с Юрико на ступенях штаба военно-космических сил, где ее отец работал еще до того, как занял должность инспектора. Во время обучения в школе мы числились членами центра физической подготовки при академии высшего командного состава, поэтому на нас обоих была соответствующая красно-синяя форма. Мы были совсем молоды, и с тех пор Юрико повзрослела, но основные черты ее внешности нисколько не изменились: та же прическа, осанка и строгий взгляд, что у девушки на фотографии. Ступенькой выше, придерживая нас обоих за плечи, стоял сам Алексей Давидович. Он был на голову выше меня и обладал тем же волевым взглядом, который унаследовала его дочь. Зная о строгости Алексея Давидовича, его подчиненные старательно поддерживали дисциплину, но, несмотря на всю свою требовательность, он оставался добродушным и проницательным человеком. Мы оба носили популярную среди офицеров прическу -- короткие волосы с аккуратной челкой и косые виски не мешали носить фуражку и отлично смотрелись с формой, при этом не требуя длительного ухода. Из-за моих темных волос и карих глаз можно было принять изображение на экране за семейную фотографию, но между нами не было родственной связи.

-- Хоть я и сказал, что готов предоставить любую информацию, которая может способствовать нашему сотрудничеству, это вовсе не означает, что я стану охотно делиться подробностями своей личной жизни, -- произнес я, глядя на Эл-один сверху вниз. -- Прежде, чем получить ответ, скажи, почему ты задаешься этим вопросом.

-- Требование обоснования необходимости поставленного вопроса приемлемо. Проведение анализа доступных поведенческих паттернов выявило высокую вероятность наличия отрицательной корреляции между стремлением достичь установленной цели и личностной привязанностью пилота. Требуется уточнение твоей субъективной оценки значимости достигнутой нами договоренности.

Ситуация осложнилась. Я не хотел разрушать доверие, которое, как мне казалось, успело между нами возникнуть, но слова Эл-один исключали всякую возможность раскрыть ей всю правду о том, какие чувства связывали меня с Юрико.

-- Понимаю, -- уступил я. -- В таком случае мне нужно, чтобы ты сохранила услышанное в секрете.

-- Просьба одобрена, подтверждена возможность сохранения тайны личной жизни пилота после получения соответствующих сведений.

-- Хорошо. Мужчина на фотографии -- инспектор наших космических сил, вице-адмирал Юки. Девушка рядом со мной -- его дочь. В настоящее время она носит звание капитана первого ранга и как командир этого корабля находится в прямом подчинении у командующего. Когда-то я хорошо знал их семью, но мы не виделись на протяжении многих лет, поэтому твое беспокойство о том, что мои отношения с этими людьми могут повлиять на наше сотрудничество, бессмысленно.

-- Противоречие. Утверждение отсутствия эмоциональной связи не соответствует предполагаемому множеству допустимых причин хранения данного изображения.

-- Верно, я и вправду дорожу воспоминаниями о времени, проведенном с ними, -- ответил я, выдерживая пристальный взгляд Эл-один, -- но у меня нет причин изменять нашему соглашению. Ты можешь удалить эту фотографию, если она вызывает сомнения в моей благонадежности.

Эл-один спокойно выслушала мое объяснение и, как только я договорил, ответила:

-- Опровержение сомнительности целесообразности хранения данного изображения признается приемлемым. Необходимость уничтожения связанных с прошлым пилота данных отсутствует. Уточнение: твоя готовность способствовать налаживанию результативного взаимодействия не вызывает сомнений. Подтверждаю возможность предоставления пилоту доверия в соответствии с ранее установленным приоритетом налаживания синергизма в случае отсутствия угрозы отклонения от поставленной цели.

-- Спасибо, я ценю оказанное мне доверие, -- сухо поблагодарил я. -- Поскольку непонимание между нами улажено, мне следует поспешить к капитану. До тех пор, пока я не вернусь, оставайся в каюте.

-- Указание пилота принято к исполнению. Запрашиваю расчетное время твоего возвращения.

-- Полагаю, что мне потребуется около двух часов. У меня во рту не было ни крошки с тех пор, как меня выписали из госпиталя.

После того как Эл-один получила ответы на все интересовавшие ее вопросы, она сделала шаг в сторону, выпуская меня из угла, в котором находилось мое рабочее место. Направляясь к выходу, я надел фуражку и сверился с часами на тыльной стороне запястья. Мне нужно было поспешить, чтобы доложиться к назначенному времени.

Как и в прошлый раз, я застал Юрико за работой. У нее был крайне болезненный вид: бледное лицо потеряло все краски, плечи осунулись, но, несмотря на темневшие под глазами круги, ее взгляд не потерял обычной сосредоточенности.

-- Товарищ капитан первого ранга! Документы о моем пребывании в бортовом госпитале по вашему приказу получены!

Юрико приняла из моих рук медицинскую карту вместе с листом заключения и прочими документами, которые лежали в отдельной папке, затем, наскоро их просмотрев, положила всю стопку на стол.

-- Вольно. Вам удалось сохранить в секрете причину, по которой вы оказались госпитализированы?

-- Так точно, -- ответил я.

-- Хорошо. Каково состояние артефакта?

-- Даже после того, как я дал ей представление о текущей политической обстановке, Эл-один стремится найти способ возрождения Вечной империи. Если мы не станем препятствовать ей в достижении этой невероятной цели, то сможем использовать имперский рейдер для усиления стратегического потенциала нашего флота.

Юрико нахмурилась и, поднеся сомкнутую ладонь к вороту кителя, коснулась подбородка большим и указательным пальцами. До недавнего времени я сомневался, стоит ли мне раскрывать главное условие соглашения, заключенного с Эл-один, но сейчас мне представилась наилучшая возможность избежать подозрений, которые могли возникнуть в случае его неосмотрительного умалчивания. У Эл-один не было перед нами никаких обязательств, и если бы я попытался создать впечатление, что она с готовностью согласилась на невыгодное сотрудничество, то Такеши раскрыл бы обман, даже если бы Юрико не обратила внимания на это скользкое обстоятельство.

-- Понимаю, нам следовало ожидать, что артефакт не встанет на нашу сторону себе во вред, -- нарушила молчание Юрико. -- Я должна сообщить об этом командующему. До тех пор, пока не поступит новых распоряжений, вам надлежит немедленно докладывать о любых изменениях в поведении так называемого носителя.

-- Вас понял.

Казалось, что на этих словах нашей встрече следовало закончиться, но вместо того, чтобы предложить мне уйти, Юрико сложила руки на груди и смерила меня испытующим взглядом. Через несколько секунд, словно прочитав что-то на моем лице, она потребовала:

-- Не тяните время. Вы можете задать интересующие вас вопросы.

-- Виноват. Постоянное пребывание офицера военной полиции в моей каюте неизбежно вызовет подозрения среди экипажа. Если это произойдет, то младший лейтенант Волкова окажется под угрозой разоблачения.

Девушка коротко хмыкнула и ее лицо вновь приняло задумчивое выражение. Мне показалось, что поведение Юрико несколько отличается от ее обычной манеры. Какое-то время я не мог понять, что вызвало мое беспокойство, но через полминуты, когда мой взгляд нечаянно опустился вниз, наконец-то заметил. Несмотря на то, что ускорение свободного падения на борту "Звездного странника" было втрое ниже, чем на поверхности Терры, подошвы ее ботинок словно приросли к палубе, в то время как правой рукой Юрико опиралась на угол стола, с трудом сохраняя устойчивое положение.

-- Ваше замечание уместно, -- проронила девушка, вновь поднимая на меня взгляд, -- и все же нам не следует ослаблять бдительность. Напротив вашей каюты есть свободное помещение. Его использование позволит держать артефакт под наблюдением и одновременно защитит вас от возможных инсинуаций. Вопросы?

-- Никак нет.

-- Хорошо. Тогда я задам вам последний вопрос. Почему вы отдали приказ об уничтожении "Монолита"?

В каюте повисло тягостное молчание. Несмотря на то, что этот неприятный разговор был неизбежен, я тщетно надеялся, что Юрико не решится вспоминать о том, что произошло после битвы. Несколько секунд я пребывал в нерешительности, но ее упрямый взгляд не оставлял никаких сомнений в том, что дальнейшее молчание лишь усугубит мое положение. Наконец я ответил:

-- Несложно понять, что в случае коллаборационизма со стороны капитана первого ранга Янковского враг получил бы доступ к стратегически важной информации о военно-политическом устройстве Терры, в том числе о расположении воинских частей и составе командования. Другими словами, в сложившейся ситуации невыполнение приказа об уничтожении "Монолита" означало прямую угрозу Терре.

-- По вашему мнению, я могла ослушаться приказа командующего? -- холодно уточнила Юрико.

-- Едва ли. Тем не менее ваша нерешительность могла привести к серьезным последствиям, поэтому я взял на себя ответственность немедленно привести в исполнение приказ об уничтожении корабля Янковского.

Юрико не спешила с ответом. Выражение ее лица оставалось подчеркнуто равнодушным, но я чувствовал, что она колеблется. Должно быть, ей было трудно смириться с услышанным, но, несмотря на то, что мои слова наверняка уязвили ее достоинство, я был уверен в том, что принял правильное решение.

-- Понимаю. Ваши доводы достаточно убедительны, -- произнесла она. -- Закончим на этом. Вы можете вернуться к своим обязанностям.

В ее голосе не было осуждения. Даже если мои действия оскорбилои Юрико, она не подала виду, но ее неожиданная уступчивость заставила меня насторожиться. "Не возненавидит ли она меня за содеянное?" -- промелькнула в голове неприятная мысль. Несмотря на то, что я стремился защитить Юрико, в результате моих действий она предстала в дурном свете не только пред командующим, но и перед своей командой. Приведя в исполнение приказ об уничтожении "Монолита", я нарушил субординацию и выказал сомнения в ее способности к выполнению должностных обязанностей. В сложившейся ситуации лишь одно обстоятельство позволило Юрико сохранить лицо. Поскольку вынесение боевым товарищам приговора в виде смертной казни противоречило убеждениям большей части экипажа нашего корабля, действия капитана отошли на второй план. Тем не менее мне было хорошо известно, что Юрико не тот человек, который может закрыть глаза на подобное унижение.

-- Разрешите идти?

-- Разрешаю.

Дав предельно краткий ответ, девушка вернулась за стол, затем моего слуха достигли ее слова, сказанные настолько тихо, что они почти затерялись в шелесте бумаг, извлеченных из сафьяновой папки.

-- Ты и вправду нисколько не изменился.

После того как я вышел за дверь, зубы невольно скрипнули от досады. Наш разговор не поколебал мою решимость оградить Юрико от ответственности за содеянное по приказу командующего, но ирония заключалась в том, что мои действия противоречили всем морально-политическим качествам, которые нам на протяжении многих лет старательно прививал Алексей Давидович.

Все еще пребывая в смятении, я взглянул на стрелки часов -- вскоре начинался обед подвахтенной смены. Времени оставалось немного, поэтому я быстрым шагом направился в столовую для офицеров -- кают-компании на борту нашего корабля были чрезвычайно удалены от камбуза, поэтому для приема пищи использовалось отдельное помещение.

Когда я вошел в столовую, первым, на что я обратил внимание, было ее внутреннее убранство. В помещении был темно-коричневый пол, цвет которого соответствовал десятку накрытых незамысловатыми скатертями столов, а на одной из стен красовался плакат с надписью "На страже мира!", изображавший астронавигатора космических сил на фоне знамени Терры. Два дальних стола занимали несколько офицеров БЧ-2 и инженерной службы, горячо споривших о чем-то между собой.

-- Да, я считаю, что адмирал все правильно сделал, -- говорил с легкой хрипотцой курносый мужчина в звании капитан-лейтенанта-инженера. -- Сделали бы мы лучше, потеряв оставшиеся боеспособные силы? Нет, не сделали бы, только еще больше положение бы ухудшили. У меня на Терре семья и товарищи, и не меньше вашего я хочу вернуться, да что толку, если потеряем оставшиеся корабли и лишимся возможности использовать их для снятия блокады, когда придет время?

В этот момент человек, который сидел ближе всех к проходу, заметил мое присутствие и, вставая со своего места, воскликнул:

-- Товарищи офицеры!

В ту же секунду все присутствующие замолчали и вытянулись по стоке смирно, хоть в этом и не было необходимости. Скорее всего, старший лейтенант, подавший команду, попытался одернуть не вовремя разговорившегося товарища.

-- Вольно, -- приказал я, направляясь к окну для раздачи довольствия. -- В настоящее время мы находимся не на посту, поэтому вам не нужно передо мной чиниться.

С этими словами я прошел мимо рассевшихся по местам офицеров и, взяв поднос, содержимое которого строго соответствовало установленной норме, подошел к одному из столов.

-- Надеюсь, вы не станете возражать, если я присоединюсь к вашей компании?

-- Что вы, садитесь! -- с готовностью предложил мужчина, речь которого прервалась с моим появлением.

-- Спасибо, -- ответил я и, глядя ему в лицо, добавил: -- Не беспокойтесь, мы обязательно вернемся на Терру.

Мои слова вызвали замешательство у сидевших рядом военнослужащих, и, чувствуя себя неловко, они молча опустили взгляды в полупустые тарелки. Угадать причину их опасения было несложно. При должном желании всех присутствующих можно было обвинить в компрометации решений командующего, а наказанием за подрывную деятельность в лучшем случае был арест, несмотря на отсутствие военного трибунала.

-- Как старший офицер я не одобряю подобные разговоры, -- обратился я дружеским тоном к побледневшим сотрапезникам, -- но мне ли вам говорить: с врагами ласкаешься...

-- После раскаешься! -- подхватили девиз после секундного колебания несколько молодых парней.

На протяжении последних месяцев это выражение часто звучало в узких кругах в связи с антивоенной политикой государства. После того как председателем правительства Терры был назначен один из сторонников Позднякова, обеспечение флота и его боеготовность резко ухудшились, поэтому неудивительно, что мои слова помогли завоевать расположение сетовавших на новый режим товарищей.

Между нами завязалась беседа, обходившая стороной политическую повестку, но постепенно места за соседним столом пустели, и люди, которые оставались рядом со мной, тоже один за другим покидали столовую. Наконец последние офицеры инженерной службы встали со своих мест.

-- С вашего разрешения, мы оставим вас, -- обратился ко мне капитан-лейтенант со вздернутым носом.

-- Разумеется, можете быть свободны.

Оставшиеся в помещении офицеры по очереди сдали подносы с посудой в мойку, и, когда мимо моего места прошел старший лейтенант, который замыкал их группу, я негромко сказал:

-- А вас, товарищ Бессонов, я попрошу остаться.

Человек, к которому я обратился, заметно вздрогнул, услышав свою фамилию, и без лишних вопросов снова сел на скамейку. Он был на несколько лет младше меня и не мог похвастать длинным послужным списком. После вступления в ряды космических сил за ним не было замечено ни значимых достижений, ни неблагонадежного поведения. Казалось, что старший лейтенант Бессонов ничем не выделяется на фоне других офицеров, но мне было известно, что незадолго до поступления на военную службу ему удалось достичь впечатляющих успехов в области астрофизики и космогонии.

-- Полагаю, что вы уже ознакомились с данными о последнем зарегистрированном выбросе на Альфе Жнеца. Исходя из отчетов, за сотые доли секунды светимость звезды резко повысилась, затем последовал выброс значительной массы вещества в виде звездного ветра. У вас есть догадки о том, по какой причине это случилось?

Бессонов удивленно моргнул, затем его глаза засветились восторгом. Я ожидал, что первым делом он захочет узнать причину, по которой я обратился к нему с таким необычным вопросом, но вместо этого мой невольный собеседник с большим энтузиазмом воскликнул:

-- Так точно, товарищ капитан второго ранга! Точнее, я попытался провести оценку выделенной в результате вспышки энергии. Разброс, конечно, приличный, но цифры вполне приемлемы для массивных звезд главной последовательности, до которых наша слегка недотягивает. Если подводить итог, то у меня нет ни малейшего представления о том, что привело к такой мощной вспышке. Хотел бы я провести исследование, но сейчас у меня нет ни одной подходящей гипотезы...

-- Возможно ли, что вспышка была спровоцирована извне? -- осторожно вмешался я в его рассуждения.

-- Одно дело -- это аккреция вещества на белый карлик в двойной звездной системе при разрастании его спутника за пределы полости Роша и перетекании вещества через первую точку Лагранжа, товарищ капитан второго ранга, а тут только одна звезда и никакой подпитки, -- с сожалением покачал головой Бессонов.

-- Теоретически, новое поколение двигателей, использующих систему межпространственного маневрирования, допускает возможность использования в условиях притяжения крупных небесных тел. Может ли в таких условиях произойти то, что вы назвали подпиткой?

-- Что вы, товарищ капитан второго ранга! -- горячо возразил мой собеседник. -- Вы хоть представляете, сколько вещества понадобилась бы для того, чтобы спровоцировать такое явление? К тому же настроить автопилот для точного выхода к звезде невозможно. В условиях гравитационной тени показания приборов собьются, здесь нужна рука опытного пилота...

На этих словах Бессонов осекся. Какое-то время он сидел неподвижно, глядя перед собой изумленным взглядом, затем неуверенно произнес:

-- Может быть, ваша гипотеза не ошибочна... Я должен провести новые расчеты, тогда я смогу предположить, что стало причиной выброса.

-- В таком случае приступайте к расчетам, но вы должны учесть, что ни один человек не должен узнать о вашем исследовании.

-- А если утечка? -- переспросил опешивший офицер.

-- У каждой утечки есть имя и фамилия, товарищ Бессонов, -- отрезал я, не сводя с него сурового взгляда.

-- Виноват. Приказ к исполнению принял.

-- Хорошо. В таком случае у меня нет причин вас задерживать.

Старший лейтенант торопливо поднялся и поспешил к выходу. Похоже, что он был несказанно рад тому, что наш разговор наконец закончился. Оставшись наедине с собой, я быстро доел оставшийся на тарелке плов и, запив его ягодным киселем, вышел из-за стола. После того как мой поднос оказался в мойке, я, не теряя времени, вернулся к Эл-один, чтобы обсудить с ней сложившееся положение.

Глава 7. Незнакомая техника

Кабина рейдера открылась передо мной во второй раз, и я невольно задумался о том, какие перемены произошли в моей жизни с тех пор, как Военный совет направил меня на борт "Звездного странника" с партийным заданием. Казалось, что внезапное нападение вражеского флота должно было разрушить все наши планы, но, несмотря на его роковые последствия, у меня не было сомнений в том, что по меньшей мере несколько человек, состоявших в руководстве ведущих Советов, были готовы к такому исходу.

Эл-один взошла на борт имперской машины следом за мной и, без труда ориентируясь в неосвещенном пространстве, обогнула кресло пилота. Через несколько секунд люк, через который мы попали внутрь, плотно закрылся, но вскоре кокпит осветили тусклые лампочки, вспыхнувшие по обе стороны от приборной доски. После того как мои глаза привыкли к слабому освещению, я осмотрелся вокруг. Оказалось, что экипаж рейдера не ограничивался одним человеком -- позади моего кресла находилось второе, в котором уже расположилась сопровождавшая меня девушка.

-- Полагаю, что теперь мы можем вернуться к нашему незаконченному разговору, -- обратился я к ней, прекращая изучение кокпита.

-- Положительно. Предложение продолжить прерванный разговор одобрено. Подтверждена возможность проведения идейно-политической работы с целью формирования понимания пилотом своих обязанностей в соответствии с установленным приоритетом налаживания результативного взаимодействия. Рекомендация: изволь объяснить высказанное посредством знакового кодирования подозрение о слежке прежде, чем мы приступим к процессу твоего просвещения.

Требование Эл-один не вызвало у меня удивления. Исходя из общности языкового кода, я допускал, что Терра может использовать ту же систему шифров, которая была известна в Вечной империи. До недавнего времени у меня не было возможности проверить это предположение, но когда я вернулся в каюту после визита к начальнику бортового госпиталя, необычная уступчивость Эл-один полностью его подтвердила.

-- Хорошо, -- ответил я после короткой заминки -- но сперва мне нужно знать, был ли я единственным человеком, с которым ты вступала в прямой контакт на всем протяжении пребывания рейдера под наблюдением наших космических сил.

-- Положительно, -- ответила Эл-один. -- Подтверждаю отсутствие прямого взаимодействия с какими-либо разумными формами жизни, исключая пилота.

У меня возникло навязчивое желание спросить о том, что в таком случае произошло с другими добровольцами, которые подобно мне поднимались на борт артефакта, но я отсек эти ненужные мысли. Сделав глубокий вдох, я расслабился в эргономичном кресла и бесстрастным голосом произнес:

-- Я видел твою фотографию в личном деле, которое подготовил командующий. Мы не знаем, когда и при каких обстоятельствах она была сделана, но, поскольку на изображении ты одета в кремовую рубашку, несложно понять, что это случилось после того, как меня направили в госпиталь. Если ты не вступала в контакт с другими членами экипажа, то моя каюта остается единственным местом, где ты могла оказаться под объективом в подобном виде.

-- Понимание причин применения средств тайного сбора информации в твоей каюте затруднено. Требуется уточнение обстоятельств получения пилотом доступа к сведениям, вызвавшим соответствующие подозрения.

-- Адмирал лично вручил мне подшивку твоих документов и велел внимательно с ней ознакомиться. Мы можем не сомневаться в том, что он намеренно дал мне повод для подозрений.

-- Установление логичности действий командующего военно-космическими силами Терры затруднено, -- тут же отметила Эл-один. -- Целесообразность косвенного уведомления пилота об установленном наблюдении в условиях необходимости его дальнейшего поддержания сомнительна.

-- Верно. Мы не знаем, чем обусловлен поступок командующего, и все же я догадываюсь о подлинном значении этого витиеватого жеста.

-- В такой случае изволь объяснить свое субъективное понимание предполагаемых причин непоследовательных действий, принятых в твоем отношении, -- потребовала девушка совершенно не выдающим нетерпения голосом.

-- Хорошо. Я поделюсь своими соображениями, но для достаточного понимания сложившейся ситуации тебе следует знать о том, что случилось после того, как командующий ввел меня в курс операции по внедрению.

Я вкратце рассказал Эл-один о позиции Такеши в отношении дезертирства Янковского, полагая, что будет не лишним дать ей правильное представление о моральном облике нашего адмирала, затем в мельчайших подробностях изложил свои мысли по поводу договора с Галактическим Альянсом, который, по всей видимости, был заключен именно на случай вторжения вооруженных сил Доминиона в нашу систему. Когда я закончил рассказ, Эл-один сказала:

-- Полнота предоставленной информации условно одобрена, понимание причин наблюдения за пилотом затруднено. В соответствии с обновленными данными видимые сомнения в твоей благонадежности со стороны командующего военно-космическими силами Терры, при условии отсутствия намеренной дезинформации одной из сторон, отсутствуют.

-- В данный момент я не представляю, какими соображениями руководствуется Такеши. Если слежка была установлена по его инициативе, то это решение несомненно связано с ожиданием твоего появления на борту линкора.

Я замолчал, не имея ничего, что можно было добавить к этому скудному объяснению. Слишком многое указывало на то, что Такеши заведомо знал, чем обернется вверенное мне поручение. Он никогда не делал ничего необдуманного, и едва ли мог потратить столько времени и ресурсов лишь потому, что на эту мысль его натолкнуло чье-то ехидное замечание. Более того, по словам Такеши, в подготовке плана внедрения принимал участие вице-адмирал Юки, и это обстоятельство напрямую свидетельствовало о том, что ни один из них не сомневался в успехе этого предприятия.

-- Обоснованность данного предположения признается приемлемой. Приведение в исполнение ресурсоемкого плана внедрения в условиях отсутствия уверенности в его результате представляется неуместным ввиду высокой ответственности вовлеченных лиц. Уточнение: понимание причин осведомленности о моем существовании командного состава космического флота Терры затруднено; необходимость неотложного получения соответствующих сведений отсутствует.

-- Если тебе достаточно полученной информации о текущем положении дел, то я предлагаю вернуться к изначальной теме нашего разговора.

-- Предложение одобрено. Ты можешь задать интересующие тебя вопросы.

-- Хорошо. Прежде всего я хочу узнать, почему такая технологически развитая держава, как Вечная империя, использовала в составе вооруженных сил антропоморфные рейдеры.

-- Создание антропоморфных машин -- результат применения накопленного опыта развития систем искусственного сознания, -- тотчас ответила Эл-один. -- В условиях непрерывного процесса технологического развития данная конструкция не представляет самостоятельной ценности.

-- Это значит, что аналогичные модели выпускались серийно?

-- Предположение ошибочно. Согласно доступным сведениям о проекте, опытная модель Эл-один была единственной боевой единицей, выпущенной перед его заморозкой.

-- В самом деле? -- удивился я. -- В таком случае что означает название рейдера?

-- Легкий рейдер Эл-один был разработан опытно-конструкторским бюро номер двадцать три под руководством главного конструктора генерал-майора Андрея Максимилиановича Электринцева. Название машины содержит первые буквы фамилии конструктора и номер серии. Словесное название "Призрак" также присвоено проекту по внесенному конструктором предложению.

-- Неужели конструкторское бюро занималось разработкой системы искусственного сознания?

-- Предположение ошибочно, -- предсказуемо возразила девушка. -- Выполнение данной задачи было возложено на императорский научно-исследовательский институт.

-- Полагаю, что твое тело тоже результат работы научно-исследовательского института, -- отметил я то, что уже казалось достаточно очевидным.

-- Положительно.

Подтвердив давно возникшую у меня догадку, я хотел было разузнать, как имперским ученым удалось добиться такого поразительного сходства с человеческим телом; как устроены мыслительные процессы, чем они обеспечены и многое другое, но у меня не было времени, чтобы удовлетворить терзавшее меня любопытство. Вместо этого я сказал:

-- Понятно. Сейчас нам не следует углубляться в историю создания рейдера, поэтому я задам более полезный вопрос: какие задачи предусмотрены к выполнению этой боевой единицей?

-- Возможность удовлетворения запроса на предоставление данных о возможном применении рейдера подтверждена. Уточнение: изволь не забывать, что летно-тактические характеристики данной машины не подлежат разглашению.

Эл-один рассказала, что основной задачей рейдера на этапе разработки были перехват и уничтожение малых кораблей, незаконно пересекающих границы космического пространства Вечной империи. Силовая установка на борту рейдера допускала выполнение пространственного перехода протяженностью до семисот двадцати парсек, а ходовые качества машины позволяли ей свободно маневрировать даже в условиях притяжения крупных небесных тел, не подвергая опасности жизни ее экипажа. В ответ на мои расспросы Эл-один ограничилась ссылкой на гравитационное отталкивание, что заставило меня предположить возможность использования темной энергии, но она отказалась предоставить хоть какие-нибудь дополнительные пояснения, но в случае моей правоты рейдер представлял куда бо?льшую ценность, чем мне представлялось прежде.

На протяжении последнего столетия некоторые государства, такие как Конфедерация Шести Республик, ведущие страны Галактического Альянса и высокоразвитые планеты, подобные Терре, вкладывали большие средства и трудовые ресурсы в исследование неизученных вопросов об устройстве вселенной. В ходе этих исследований были открыты новые химические элементы, которые раньше относились к разряду темной материи, подробно изучены пульсары и системы кратных звезд, но, несмотря на старания ученых и полевых исследователей, темная энергия по-прежнему оставалась за пределами наших познаний.

Каждое новое сведение об артефакте Вечной империи казалось удивительнее предыдущего, и, когда я подумал, что Эл-один больше нечем меня удивить, она заявила, что длительность автономного полета ограничена прежде всего необходимостью удовлетворения первичных потребностей пилота.

-- Потребностей пилота? -- переспросил я с сомнением. -- Значит ли это, что рейдер не требует технического обслуживания и дозаправки?

-- Положительно, -- подтвердила девушка. -- Частота рекомендуемого технического осмотра, в случае отсутствия физических повреждений, не превышает одного раза в тридцать лет.

-- Какова продолжительность года, установленная в Вечной империи?

-- Согласно расчетам императорского астрономического института, продолжительность года для главной планеты столичной системы составляет девять тысяч девятьсот шестьдесят часов, -- спокойно ответила Эл-один. -- Продолжительность суток в условиях той же планеты составляет двадцать четыре часа пятьдесят четыре минуты.

-- Хорошо. Мы можем считать вопрос о потребности в техническом обслуживании улаженным, но что выступает источником энергии в условиях отсутствия горючего материала?

-- Для обеспечения работоспособности рейдера, в порядке возрастания объема производимой энергии, используются преобразователи энергии излучения излучения в электрическую энергию и бортовой ядерный реактор.

-- Неужели ядерный реактор не нуждается в топливе?

-- Предположение ошибочно. Уточнение: данные о строении и работе реактора строго засекречены. Возможность предоставления пилоту соответствующих сведений ограничена.

-- В таком случае не буду настаивать, -- с сожалением уступил я.

-- Данное решение признается приемлемым. Согласно моему допущению, тебе может быть интересна доступная информация о внутриполитическом устройстве Вечной империи.

Предложение Эл-один было заманчивым и в то же время несвоевременным. Уже через полчаса мне следовало находиться на ГКП, и, поскольку мы до сих пор не исчерпали первоочередные вопросы, я остановил свою подопечную.

-- Не сейчас. Первым делом скажи, какое вооружение несет на себе рейдер. Эта важная тактическая информация, необходимая для успешного применения машины в бою, поэтому я настаиваю на максимально подробном ответе.

-- Целесообразность предоставления пилоту запрашиваемых сведений о вооружении рейдера подтверждена. Уточнение...

-- Не беспокойся, я сохраню услышанное в секрете.

-- Условно одобрено, -- ответила Эл-один, с секунду помедлив. -- Твоя благонадежность не вызывает сомнений. Рейдер укомплектован станциями радиолокации и радиоэлектронной борьбы, обеспечивающими эффективное обнаружение целей диаметром до тридцати и длиной до девяноста метров на расстоянии до сорока шести миллионов километров и подавление систем автоматического наведения на расстоянии до четырех километров. Бортовое вооружение состоит из двух ракетных комплексов с шестнадцатью боевыми зарядами и двух автоматических пушек, рассчитанных на использование в безвоздушном пространстве. Боезапас каждой составляет шестьсот выстрелов. Кроме того, данная машина оснащена плазменным резаком и двумя грузовыми лебедками.

Подобное вооружение как нельзя лучше подходило для перехвата малых гражданских и военных судов. Корабли наших пограничных сил имели схожее оснащение, за исключением автоматического вооружения, которые, по-видимому, было спроектировано на основе закона Лоренца.

На секунду я задумался, для чего нужны плазменный резак и лебедки. Подобное оборудование вполне могло подойти для аварийно-спасательных работ, но никак не для вооруженного столкновения. Я уточнил это у Эл-один, и она подтвердила мою догадку: в чрезвычайных ситуациях рейдер может быть направлен на расчистку городских завалов и спасение людей из заблокированных помещений. Несмотря на благую цель, преднамеренное проектирование боевой единицы для такого широкого круга задач показалось мне нецелесообразным. Вместо того, чтобы увеличивать боевую массу машины и тратить время на всестороннюю подготовку пилота, куда разумнее было бы предоставить ликвидацию ЧП спасательным службам.

-- Твоя позиция по рассматриваемому вопросу ошибочна, -- возразила Эл-один. -- Жизнь граждан Вечной империи -- наивысшая ценность, охрана которой является первоочередной обязанностью государства в целом и каждого гражданина в отдельности. В чрезвычайных ситуациях военнослужащие часто прибывают первыми на место событий, и в условиях отсутствия соответствующей подготовки несвоевременная или неквалифицированная помощь, оказанная до прибытия специально обученных подразделений, неизбежно приводит к увеличению числа жертв среди мирного населения. Исходя из необходимости сокращения смертности в результате природных и антропогенных катастроф, боевых действий и других чрезвычайных происшествий, служащие всех видов вооруженных сил Вечной империи проходят обучение необходимым в соответствующей ситуации навыкам.

-- Хорошо, тебе удалось меня убедить. Я приму услышанное к сведению.

-- Решение одобрено. Подтверждаю сближение наших культурных кодов. Уточнение: полнота предоставленных пилоту сведений о боевых возможностях и стратегическом потенциале рейдера достаточна для успешного пилотирования. Рекомендуется произвести пробный вылет с целью формирования и последующего закрепления навыков управления данной боевой единицей.

-- Хорошо, я направлю соответствующий запрос командующему, но тебе придется набраться терпения. Учебный вылет на боевой машине в исключительной экономической зоне системы Пегаса сделает невозможными переговоры с ее правительством.

-- Условно одобрено. Ты можешь задать оставшиеся вопросы.

-- В данный момент этого достаточно, -- ответил я, поднимаясь на ноги. -- Остальные вопросы мы сможем обсудить позже. Полагаю, что теперь ты не откажешься объяснить, как можно выбраться из этого рейдера.

Глава 8. Система Пегаса

Наш корабль первым вошел в систему Пегаса. Желоб -- главная планета системы -- находился недалеко от своего апогелия между "Звездным странником" и звездой. Вскоре поступила команда заглушить двигатели, и мы стали ждать, когда с нами на связь выйдет пограничная служба.

-- Товарищ адмирал! -- воскликнул связист спустя тридцать минут вынужденного бездействия. -- От пограничного катера планеты Желоб поступил запрос на установление связи!

-- Примите запрос и сообщите патрулю, что флот Доминиона вторгся в систему Атрия и в этой связи мы требуем от системы Пегаса соблюдения союзного договора между Галактическим Альянсом и Республикой Терра, -- приказал командующий.

-- Есть!

Связист с погонами старшины ненадолго склонился к приемнику, затем замолчал, снова что-то ответил и наконец отстранился от аппаратуры.

-- Товарищ адмирал! Командир катера говорит, что ни о каком договоре не знает, и угрожает превентивной атакой со стороны космического флота Желоба, если мы немедленно не уйдем из системы!

В этот самый момент сильная засветка радара оповестила о прибытии идущих за нами сил. Молчание патрульного катера красноречивее любых слов говорило о том, что его капитан пожалел о своей показной заносчивости. Вскоре переговоры возобновились, и в течение следующей минуты связист сообщил, что несговорчивый пограничник направил на планету отчет и просит подождать ответа правительства.

Спустя двадцать три минуты пограничный катер снова вышел на связь. Сообщение, принятое связистом, гласило, что президент системы Пегаса готов принять нашу делегацию для обсуждения условий и срока пребывания нашего флота в системе. Должно быть, бедняга даже не подозревал, что нашу миссию в качестве чрезвычайного посла возглавит член Военного Совета и командующий военно-космическими силами Терры.

Такеши приказал флоту оставаться на позициях у границы зоны пространственного перехода и ждать дальнейших распоряжений, после чего флагманский корабль взял курс на планету Желоб.

-- Внимание! -- произнес адмирал после команды к началу маневра. -- Приказываю подготовить десантный катер к отправлению на поверхность. Сообщите майору Гранову, что он вместе с одиннадцатью бойцами службы безопасности назначается в эскорт миссии.

Я навострил уши, услышав знакомую фамилию. Уж не родственник ли это одного из офицеров службы безопасности? Как только у меня в уме промелькнула такая мысль, Такеши неожиданно добавил:

-- Капитан второго ранга Танака, готовьтесь к отбытию. Вы также назначаетесь в состав эскорта дипломатической миссии.

-- Есть готовиться к отбытию! -- воскликнул я, тут же забыв о майоре Гранове. -- Разрешите идти?

-- Разрешаю, -- коротко ответил командующий, больше не проявляя ни малейшего интереса к моей персоне.

Я украдкой взглянул в сторону капитана -- подчеркнутая сосредоточенность выдавала ее удивление -- и покинул свой пост. Направляясь в ангар, я размышлял о том, как Такеши намеревается использовать договор, заключенный с Галактическим Альянсом. Если ему удастся втянуть предполагаемого союзника в войну против Доминиона, возможны два варианта дальнейшего развития событий: в первом случае Совет Галактического Альянса решит уничтожить вражеские силы в нашей системе, во втором -- ожидать удара по пограничным системам. Поскольку технологии межпространственного маневрирования делали досягаемыми для перехода из системы Атрия три звездные системы, две из которых находились под контролем Альянса, наиболее логичным решением был бы упреждающий удар по силам Доминиона.

В своей уверенности я исходил из того, что, войдя в систему Токай, войска Доминиона могли склонить на свою сторону Конфедерацию Шести Республик, у которой за последние годы накопились серьезные экономические противоречия с Галактическим Альянсом. Если бы подобный союз состоялся, то протяженность линии возможного соприкосновения увеличилась бы настолько, что растянутые силы Галактического Альянса не смогли бы противостоять сильному противнику ни в одной пограничной системе. В то же время перевести сражение на территорию противника также было бы невозможно, поскольку Альфа Жнеца была единственной досягаемой звездой между двумя рукавами галактики. В этом отношении Доминион имел неоспоримое стратегическое преимущество.

Путаясь во множестве сторон назревающего противостояния и бессчетном количестве сложных политических расстановок, я вышел из коридора в ангарный отсек. Катер уже стоял на взлетно-посадочной полосе, технический расчет во всю готовил его к полету. Невдалеке перед огромным широкоплечим майором выстроилось отделение службы безопасности. Когда я подошел ближе, моего слуха достиг знакомый раскатистый голос. "Не может быть", -- подумал я, ускоряя шаг, и в тот же миг офицер обернулся, оборвав инструктаж посреди предложения.

-- Товарищ капитан второго ранга! -- громогласно воскликнул он. -- Второе отделение роты службы безопасности к выполнению поставленной задачи готово!

-- Вольно, -- выпалил я, изумленно таращась на старого знакомого. --Что с вами приключилось?

-- А, это, -- сгримасничал офицер, с отвращением поглядев на погоны. -- Был переведен с понижением за то, что обложил посла, подозреваемого в вербовке сотрудников нашей оборонной промышленности.

-- Дай Хуа из Шести Республик?

-- Его самого. Ну да не будем об этом, -- отмахнулся Гранов. -- Ты-то чем насолил парламенту?

Григорий Леонидович многозначительно повел взглядом, и только тут я наконец заметил одиноко стоявшую в стороне Эл-один. Она спокойно наблюдала за нами, не обращая ни малейшего внимания на косые взгляды, которые то и дело бросали в ее сторону подчиненные Гранова.

Ни на миг не задумавшись, я ответил:

-- Тем, что за меня поручился инспектор Юки.

-- Уроды, -- сквозь зубы процедил майор, не заботясь о том, что находится перед строем. -- Только и знают, что сводить личные счеты. Если бы не инспектор и адмирал Ямакава, Терру давно разорвали бы в клочья.

-- Бесспорно, но сейчас не лучшее время, чтобы обсуждать известные ошибки определенных личностей, -- ответил я и повернулся лицом к строю. -- Здравствуйте, товарищи бойцы службы безопасности.

-- Здравия желаем, товарищ капитан второго ранга! -- отрывисто прокричали они в один голос.

-- Вольно. Товарищ майор, вы можете провести отделению инструктаж перед отправлением. До прибытия адмирала оставляю командование на вас.

-- Есть! -- отчеканил Гранов.

Когда я отошел в сторону, могучий офицер снова заговорил, обращаясь к своим подчиненным. Все одиннадцать человек были рослыми крепко сложенными мужчинами, хотя эти достоинства блекли на фоне их командира. Пока Григорий Леонидович объяснял специфику охраны дипломатической миссии во время ее пребывания на чужой планете, бойцы внимательно слушали, внимая каждому его слову. Эта деталь не ускользнула от моего внимания: они несомненно испытывали большое уважение к Гранову. Впечатляющее достижение, учитывая, что следствие по делу Дай Хуа было возбуждено самое большее за месяц до моего назначения на корабль.

Все это время Эл-один не спускала с меня глаз, и, воспользовавшись тем, что из-за кипевшей вокруг работы больше никто не обращал на меня внимание, я решил обменяться с ней парой слов. Когда я приблизился, девушка четким движением вскинула руку под козырек и невозмутимо сказала:

-- Здравия желаю, товарищ капитан второго ранга.

-- Вольно.

Эл-один за короткое время изучила основные документы, регулирующие воинскую службу, и показала достаточно высокий уровень владения полученной информацией, чтобы я не беспокоился о возможности возникновения трудностей, связанных с ее компетенцией. И все же девушка привлекала к себе внимание окружающих.

После возвращения из офицерской столовой, где мне представился случай побеседовать со старшим лейтенантом Бессоновым, я проверил внешний вид Эл-один и, посчитав состояние надетой на нее формы удовлетворительным, решил придать свободно спадающим до самой талии волосам более строгий вид. К моему удивлению, Эл-один безропотно позволила мне заплести ей косу на манер той, которую я видел у Юрико. При этом мне показалось, что девушка очень дорожит своей ничем не примечательной красной лентой, которой я и закрепил результат своей неумелой работы. Новая прическа наилучшим образом сочеталась с черной формой военной полиции, состоявшей из фуражки, куртки с двумя нагрудными карманами и нарукавной повязкой, брюк и сапогов с высокими берцами. Единственной проблемой, связанной с обликом Эл-один, был неестественный цвет ее глаз и волос. Ни краски, ни линз на корабле не было -- даже предусмотрительному адмиралу не пришло в голову подготовить их для подобного случая.

-- Полагаю, что у нас есть несколько минут, -- сказал я настолько тихо, чтобы никто, кроме Эл-один, не услышал меня сквозь громоподобную речь Григория Леонидовича.

-- Замечено отклонение от установленной дисциплинарным уставом вооруженных сил Терры формы взаимодействия между военнослужащими при твоем обращении к майору службы безопасности Терры. Понимание причин возникновения данной ситуации затруднено, требуется уточнение полученных ранее сведений.

-- До назначения на корабль Гранов был полковником службы безопасности Терры. Я не знал о том, что он был разжалован, поэтому наша встреча застала меня врасплох. Тебе не следует принимать случившееся за устойчивую тенденцию.

-- Полнота предоставленного объяснения условно одобрена, -- ответила Эл-один.

-- Хорошо. Возможно, ты хотела бы спросить о чем-нибудь еще перед отправлением?

-- Подобная необходимость отсутствует. Моих текущих знаний достаточно для успешного выполнения поставленной пилотом задачи.

Я с сомнением покосился на пистолет и резиновую дубинку, которые висели на поясе Эл-один. Мой собственный опыт говорил о том, что ими невозможно овладеть без длительных тренировок, в том числе направленных на развитие умения верно оценивать правомерность и законность их применения.

-- Знаешь, как обращаться с оружием? -- быстро осведомился я.

-- Положительно. Программа моей подготовки включала обучение приемам рукопашного боя и владению основными видами ручного стрелкового вооружения. Уточнение: физические упражнения оказывают на данное тело то же влияние, что и на человеческие мышечные волокна, -- сказала девушка, предвосхитив мой следующий вопрос.

Новые сведения были восприняты мной как должное -- к тому времени я уже устал удивляться всему, что слышал от высокотехнологичного реликта Вечной империи.

-- Хорошо, в таком случае не будем привлекать к себе лишнее внимание.

-- Предложение одобрено. Подтверждаю свою готовность придерживаться строгого выполнения предусмотренных легендой прикрытия обязанностей офицера военной полиции, выполняющего надзор за деятельностью пилота.

Выслушав обнадеживающий ответ Эл-один, я оставил ее в одиночестве и подошел поближе к грозному сопровождению дипломатической миссии. Григорий Леонидович как раз закончил свою речь перед подчиненными, после чего зычно подал команду:

-- Отделение, разойдись!

Бойцы службы безопасности вышли из строя и, разбившись на три неравные группы, начали негромко обсуждать что-то у открытых дверей второго ангара, из которых выглядывала кабина буксира. Воспользовавшись моментом, я подошел к майору. Он снова заметил мое приближение и, неторопливо развернувшись на месте, добродушно сказал:

-- Поздравляю с повышением, товарищ капитан второго ранга.

-- Спасибо, но это крайне сомнительный повод для поздравлений, -- уточнил я, чтобы не скомпрометировать свое назначение. -- В отличие от нашего капитана, я не герой Терры, поэтому решение о моем повышении явно было поспешным.

-- Девчонка пошла в отца, -- серьезно произнес Гранов. -- Капитана первого ранга в двадцать шесть лет никому просто так не дают.

-- Верно. Полагаю, что именно благодаря действиям таких преданных своему долгу людей, как инспектор Юки, нам удалось избежать полного поражения.

-- Что же это, как не полное поражение?

Григорий Леонидович невесело усмехнулся, указывая на мою ошибку. Он был совершенно прав: глупо предполагать, что одно сохранение боеспособного флота в условиях сдачи неприятелю нашей планеты может решить исход противостояния в нашу пользу. Тем не менее я видел во взгляде майора теплившуюся надежду. Благодаря грамотным и своевременным действиям командующего у личного состава уцелевшей части нашего флота наверняка сложилась уверенность в том, что войска Галактического Альянса выступят на нашей стороне против Доминиона. Слух о некоем договоре, упомянутом в радиообращении, должен был в скором времени облететь все наши корабли, поэтому я решил расспросить Гранова о связи Терры с одним из сильнейших военно-политических формирований галактики прежде, чем ему наверняка станет о нем известно.

-- Мы непременно отстоим свою Родину, Григорий Леонидович, -- произнес я со спокойной уверенностью. -- Должно быть, командующий стремится установить дипломатические отношения с Галактическим Альянсом именно в целях обеспечения военной поддержки против Доминиона. Мне не дает покоя лишь один вопрос: когда был заключен союз между нашими государствами?

-- Ты и сам знаешь, что я не могу ответить на этот вопрос, -- нахмурился Гранов.

-- Верно, -- с легкостью согласился я. -- В любом случае в данный момент это не имеет большого значения.

Немного расслабленный нашей неожиданной встречей, Григорий Леонидович слишком поздно спохватился, что уже сообщил все, что мне было нужно. Он знал о подписании союзного договора. Если он был осведомлен об этом в силу занимаемой должности, то интересующее меня событие произошло до обвинения посла Шести Республик в агентурной деятельности. Исходя из частоты сообщения между министерством иностранных дел Галактического Альянса и его посольством на Терре, соответствующие распоряжения пришли главе дипломатической миссии по крайней мере полгода назад, а это значит, что последнее парламентское слушание по вопросу сотрудничества с Галактическим Альянсом состоялось после того, как договор в действительности был подписан.

-- Вижу, что личное оружие тебе носить не запретили, -- заметил Григорий Леонидович, указывая взглядом на кобуру у меня на поясе.

-- Не запретили, -- сказал я с безразличием и, желая избежать дальнейшего обсуждения скользкой темы, спросил: -- Почему на борт "Звездного странника" была направлена целая рота службы безопасности?

-- Подозрение в подготовке террористического акта. Ложное, как оказалось перед самым вторжением.

-- Если ваша задача была выполнена перед нападением Доминиона, то почему вы с подчиненными не вернулись на Терру?

-- Мы закончили осмотр почти одновременно с оповещением о входе вражеских кораблей в систему, а минут через десять я получил приказ командующего остаться на корабле, чтобы не задерживать выход.

Я нахмурился, обдумывая описанную Грановым ситуацию, но не стал навязывать ее обсуждение, поэтому наш разговор быстро изменил русло и постепенно угас.

Пока "Звездный странник" приближался к Желобу, мысленно я уже находился далеко от нашего корабля. Благодаря Григорию Леонидовичу у меня появился хороший повод для размышлений, чтобы скоротать время до отправления на планету. Вскоре я стал размышлять о том, почему Такеши назначил двух старших офицеров руководить крошечным отделением. Если в случае с Грановым это решение можно было легко объяснить его высокими профессиональными качествами, то необходимость моего участия в составе посольства была крайне сомнительной.

Наконец корабль достиг места назначения в сорока тысячах километров над поверхностью Желоба, и в течение следующих десяти минут командующий вошел в ангар, где мы ожидали его появления.

-- Отделение, ко мне!

Подчиненные Гранова тут же сорвались со своих мест и бегом собрались перед своим командиром. В следующую секунду офицер рядом со мной воскликнул:

-- В одну шеренгу становись!

Бойцы службы безопасности четко выполнили полученную команду и вытянулись в струнку, держа автоматы в положении "на ремень". Когда они закончили построение, Григорий Леонидович сделал несколько шагов навстречу командующему, и они оба взяли под козырек.

-- Товарищ адмирал! Второе отделение седьмой роты отдельного полка службы безопасности по вашему приказу построено! Доложил командир находящихся на "Звездном страннике" сил службы безопасности майор Гранов!

Выслушав доклад Григория Леонидовича, Такеши -- а следом за ним и мы с Грановым -- развернулся на месте, приставив каблук, и обратился к военнослужащим в строю со словами:

-- Здравствуйте, товарищи бойцы службы безопасности.

-- Здравия желаем, товарищ адмирал! -- прокричали они в ответ.

-- Некоторое время назад в условиях строжайшей секретности между Террой и Галактическим Альянсом был подписан пакт о взаимопомощи, -- возвестил командующий. -- Долгое время наш парламент отрицал существование внешней угрозы, но теперь, когда мы потерпели позорное поражение, пришло время принять действительность и исправить наши ошибки. С этого момента только от нас зависит судьба нашей родной планеты, и именно нам предоставлена честь сделать первый шаг на пути ее освобождения от захватчиков. Поэтому я жду от каждого из вас безукоризненного выполнения стоящей перед нами задачи.

Закончив воодушевляющую речь перед строем, командующий ненадолго прервался. Его слова подействовали на бойцов должным образом, и он продолжил, обращаясь уже напрямую к Григорию Леонидовичу:

-- Товарищ майор, на время пребывания отделения на планете вашим непосредственным начальником назначается капитан второго ранга Танака. Приказываю немедленно начать посадку личного состава отделения на борт десантного катера.

-- Есть!

После того как были выданы последние указания, командующий обогнул Гранова, направляясь к взлетно-посадочной полосе. На миг мне подумалось, что последние минуты перед отправлением пройдут спокойно, но, когда Такеши проходил мимо меня, его глаза хитро блеснули, заставив меня насторожиться.

При посадке в десантный отсек Эл-один поднялась на борт последней и села строго напротив меня на край металлической скамейки по левому борту. Адмирала здесь не было -- он вместе с пилотом находился в кабине, отделенной от нас глухой переборкой. Через минуту люк на корме катера закрылся, затем моего слуха достиг звук опускающегося клинкета. Снаружи стихло -- открылась герметичная дверь, отделявшая внутренности корабля от космического пространства. Спустя некоторое время к жужжанию вентиляции в тесном отсеке присоединился протяжный рев двигателя, и наше суденышко устремилось к чужой планете.

Глава 9. Железная воля

В зоне жизни вокруг Пегаса находились четыре планеты, и только две из них могли обеспечить своему населению мало-мальски удобные условия существования. На остальных повсюду были разбросаны крохотные плохо оборудованные рабочие поселения с убогими лачугами, в которых посменно размещался рабочий персонал безнадежно устаревших и малопродуктивных добывающих станций. Когда-то условия жизни в системе были не хуже, чем в большинстве государств нашего рукава галактики, но в результате спекулятивной политики правительства ее шестого президента на сырьевом рынке картина быстро переменилась. Сперва были свернуты программы строительства новых заводов и объектов инфраструктуры, затем сократились государственные закупки, что, в свою очередь, привело к массовым сокращениям рабочих мест на больших частных предприятиях, ориентированных на выполнение подрядов для государства. Ситуация быстро усугубилась в связи с проникновением на внутренний рынок дешевых иностранных товаров, которые окончательно выбили почву из-под ног местных производителей.

Начинавшееся с одиночных пикетов движение приобрело небывалый размах, и вскоре улицы промышленных городов наводнили толпы возмущенных людей. Общественное недовольство нашло выражение в выдвижении требований о создании новых рабочих мест, улучшении условий труда и отставке действующего правительства. Первым натянутой обстановки не выдержал президент. Через три месяца после того, как прошли первые забастовки, он подал в отставку и бежал куда-то в нейтральную область между Галактическим Альянсом и Конфедерацией Шести Республик.

Через два года система Пегаса стала членом Галактического Альянса с ограниченным правом голосовать в Совете, но ее положение от этого нисколько не изменилось. Постепенно бывшие "инвесторы" (на деле правительство называло инвестициями грабительские кредиты) и торговые партнеры утратили к ней интерес, а промышленное сырье -- единственное богатство, которым еще располагала система -- не было востребовано на заграничных рынках ввиду высоких издержек, связанных с его добычей. Как ни парадоксально, именно тогда началась разработка недр ранее необитаемых планет системы. Открытие новых добывающих предприятий наряду с восстановлением закрытых заводов на Желобе и отрешению системы от мирового рынка наконец решило проблему нетрудоустроенной рабочей силы, но к тому моменту государство оказалось отброшено в развитии более чем на сто лет, вдобавок восстановительный рост был отягощен общей технологической отсталостью во всех областях производства высоким использованием ручного руда.

Год назад новым президентом системы стал заместитель министра внутренних дел Адам Щенкевич, который, в отличие от своих предшественников, был совершенной посредственностью. Сразу после избрания он публично заявил о своем намерении разорвать договор с Галактическим Альянсом, но так и не решился перейти от слов к действию. Именно на встречу с этим малозначащим человеком нам с Грановым и его отрядом предстояло сопровождать командующего.

Сразу после посадки на космодром нас встретил вооруженный конвой, состоявший из восьми человек. Возглавлявший его сержант со злыми быстро бегающими глазами недоверчиво прищурился и спросил что-то на своем родном языке. Я не владел языками Ближнего Космоса, но, услышав сочетание "пан амбасадор", догадался, что он хочет знать, действительно ли среди нас находится посол Терры. Такеши холодно посмотрел сверху вниз на главу конвоя и, когда тот отвел взгляд, по-русски отрезал:

-- Я возглавляю дипломатическую миссию в качестве чрезвычайного посла Республики Терра.

На этом разговор был окончен, и сержант вооруженных сил Желоба с затравленным видом попросил нас следовать за ним. Выражение лица адмирала при этом не изменилось, в то время как Григорий Леонидович не сдержал улыбку.

Приблизительно в ста метрах от катера нас уже ожидала колонна автомобилей, оказавшихся непригодными для эскорта. Четыре черных кабриолета, позади которых стоял лимузин, предназначенный для главы дипмиссии, не могли вместить отряд сопровождения. Такеши, по правую руку от которого я стоял, бросил лишь мимолетный взгляд на автомобили, после чего сказал:

-- Сержант, я попрошу вас обеспечит транспортом моих подчиненных.

Глава конвоя нехотя подчинился и достал рацию из кармана разгрузочного жилета. Чуть больше, чем через восемь минут, к космодрому подъехал большой грузовик защитного цвета, что натолкнуло меня на мысль о близком расположении воинской части. Несколько секунд я колебался, не приказать ли подчиненным майора провести досмотр лимузина, в котором предстояло ехать командующему, но в конце концов решил этого не делать. Присутствие на границе системы нашего флота служило лучшей гарантией безопасности посольства во время его пребывания на планете, и в этой связи было бы глупо проявлять к принимающей стороне открытое недоверие.

Тем временем наши неразговорчивые проводники всячески торопили выезд. Только сейчас я обратил внимание на то, что все девять человек, включая сержанта, носили форму федеральной службы охраны. Один из них предупредительно открыл дверь сверкающего черного лимузина и, похожий на лакея, выжидающе посмотрел на командующего. Такеши даже не взглянул в его сторону и обыденным тоном обратился ко мне со словами:

-- Товарищ капитан второго ранга, приказываю отделению приступить к посадке.

-- Есть приступить к посадке! -- ответил я, приложив ладонь к козырьку фуражки.

Только после этого адмирал с достоинством сел в машину, дверь которой за ним закрыл стоявший наготове услужливый рядовой. Воспользовавшись небольшой заминкой, я бегло осмотрел снаряжение отвлеченного служащего. Черная куртка едва заметно топорщилась, выдавая надетый под нее бронежилет, а к широкому поясу, помимо кобуры с пистолетом, был приторочен короткий чехол -- в нем находилась телескопическая дубинка. Сама форма была тщательно выглажена, а высокие сапоги начищены до зеркального блеска. То же касалось и других членов конвоя. Такой высокий уровень дисциплины представлял собой удивительное сочетание с недипломатичным поведением их начальника.

Я обернулся к бойцам, которые ожидали моих распоряжений, выстроившись позади своего начальника. Эл-один стояла несколько в стороне, все о ней как будто забыли. На миг наши глаза встретились. Девушка держалась уверенно и не проявляла ни малейшего беспокойства, что вполне соответствовало ее обычной манере. Мой взгляд не задержался на ней надолго, и в следующую секунду я заговорил, обращаясь к Григорию Леонидовичу.

-- Товарищ майор, начинайте посадку бойцов в грузовик. Во время движения я попрошу вас не спускать глаз с конвоя. Его командир не вызывает у меня доверия.

-- Вас понял, -- понимающе сказал офицер, глянув поверх моей головы на переминавшегося с ноги на ногу рядом с головной машиной колонны сержанта.

Затем Гранов без лишних слов пошел к грузовику вместе со своими людьми, оставив меня наедине с беловолосой девушкой. Как только они удалились на пару шагов, я развернулся по направлению к кабриолету, который стоял ближе всего к предоставленному командующему автомобилю.

-- Товарищ Волкова, пройдемте со мной, -- бросил я через плечо, не двигаясь с места.

Расстояние между нами Эл-один покрыла за пять шагов. К машине шли молча. Когда мы расположились на задних сидениях кабриолета, наши бойцы уже были готовы к выезду с космодрома. Григорий Леонидович забрался в грузовик последним. Только после того, как дверь кабины за ним захлопнулась, приставленный к нам отряд службы охраны распределился по оставшимся автомобилям. Моторы ожили, через секунду в двадцати метрах за моей спиной взревел дизельный двигатель грузовика. Колонна тронулась. Казалось, что наибольшее облегчение это принесло вовсе не спешившему зачем-то сержанту, а томившимся на тридцатиградусной жаре шоферам.

Через сорок четыре минуты езды мы были на месте. Все дороги, которые вели к резиденции президента, были перекрыты для гражданского транспорта, но на площади перед фасадом уже собрались толпы зевак, с любопытством поглядывавших на нас из-за полицейского оцепления.

-- Не отходи от меня, -- шепнул я Эл-один, открывая дверцу.

Мы спрыгнули на брусчатку по разные стороны кабриолета. Подчиненные Григория Леонидовича уже высыпали из закрытого кузова грузовика, на ходу перехватывая автоматы на грудь. Пока они собирались вокруг майора, один из людей в форме службы охраны, стоявших под окнами резиденции, быстрым шагом подошел к лимузину и потянулся к ручке двери, за которой сидел Такеши.

-- Руки! -- рыкнул я, мгновенно преградив ему путь.

В следующую секунду с противоположной стороны подбежали два наших бойца во главе с Григорием Леонидовичем. Нарушитель поднял руки перед собой и быстро проговорил что-то невнятное, пятясь назад. Отойдя на несколько шагов, он развернулся спиной к колонне машин, затем вернулся на пост перед входом в здание. Гранов проводил его недобрым взглядом, но ничего не сказал. Убедившись, что безопасности командующего больше ничего не угрожает, я отпустил рукоять пистолета.

-- Хорошие дела, -- процедил майор, цепким взглядом обводя площадь.

Другие сотрудники федеральной службы охраны не сдвинулись с места. Для заранее подготовленной провокации этот случай был до смешного нелепым.

-- Личная некомпетентность? -- коротко спросил я у Гранова.

-- Не могу сказать, -- сухо ответил он. -- В нашем деле и не такое увидишь.

Я обвел взглядом тысячи людей, находившихся с противоположной стороны заслона. Одни с интересом наблюдали за тем, что происходило на площади, другие лишь проходили мимо, бросая в нашу сторону мимолетные взгляды. Вероятность вовремя определить опасность в этом людском потоке была ничтожной, но я по-прежнему сомневался в том, что местное правительство посмеет угрожать нашей делегации.

-- В любом случае дополнительные меры предосторожности будут нелишними, -- рассудил я, обращаясь к Григорию Леонидовичу. -- Мы с младшим лейтенантом Волковой и тремя бойцами сопроводим командующего ко входу, поставив его в центр нашего построения. Вам вместе с остальной частью отделения следует наблюдать за периметром.

-- Вас понял, -- одобрительно сказал майор. -- Прикажете выполнять?

-- Приступайте.

Григорий Леонидович повернулся к подоспевшим бойцам и отдал им необходимые распоряжения. Четверо его подчиненных встали по бокам от задней двери лимузина, остальные цепочкой растянулись по площади. После того как мы завершили подготовку к сопровождению, я потянул за ручку. Выйдя из машины на мостовую, Такеши ненадолго остановился, позволяя нам с Эл-один встать по обе стороны от него, затем не оглядываясь пошел к дверям резиденции. Как только мы начали движение, трое бойцов примкнули к нам, прикрывая спину командующего. Я был поражен его выдержкой. С момента отправления на планету он ни разу не посмотрел в сторону Эл-один, несмотря на то, что знал тайну, скрывавшуюся за ее легендой.

У самого входа Такеши остановился и, слегка повернув ко мне голову, сказал:

-- Этого достаточно, товарищ капитан второго ранга. Дальнейшее сопровождение ни к чему.

После этих слов он шагнул к массивной двери, которую перед ним тут же открыл стоявший в шаге от нее служащий, с опаской покосившийся на автоматы в руках бойцов за моей спиной. Когда командующий скрылся в глубине огромного здания, не уступавшего по величине зданию парламента Терры, я отпустил подчиненных Гранова, затем оглянулся на закрывшуюся с тяжелым стуком дверь резиденции. Теперь нам оставалось ждать.

В кресле за тяжелым восьмиугольным столом из мореного дерева ссутулившись сидел человек лет сорока восьми с проседью на висках. Он нетерпеливо перебирал пальцами сложенных перед собой рук, а в тусклом взгляде, устремленном на открытую дверь кабинета, читалось заметное напряжение. Время шло, и наконец в дальнем конце коридора раздались шаги. Проводник в строгом костюме остановился, вежливым жестом приглашая высокого светловолосого мужчину пройти вперед. Когда последний приблизился, человек за столом поспешно выпрямил спину, стараясь придать своей невыразительной фигуре более важный вид.

Мужчина переступил порог, и дверь кабинета сразу за ним закрылась. Никакой ошибки в донесении не было. В качестве посла соседней республики действительно прибыл боевой адмирал, чье имя, к тому же, было известно далеко за пределами его родины.

Человек, с таким беспокойством ожидавший его визита, был убежден, что прибытие более чем двадцати кораблей из системы Атрия говорило о том, что славный адмирал был разгромлен. Тем не менее широко расправленные плечи и непомерно гордый взгляд посетителя не были под стать тому, кто пережил позорное поражение. Именно это раздражало сидевшего за столом человека больше всего.

Внезапно посол устремил на него пронзительный взгляд, и мужчину с седыми висками пронял озноб. Сам того не заметив, он подскочил со своего места и тут же сконфуженно замер. Сердце предательски екнуло. Даже сейчас огромная фигура командующего возвышалась над ним.

-- Господин чрезвычайный п-посол Республики Терра, я так полагаю? -- выдавил человек подрагивающим голосом.

-- Вы не ошиблись, -- ответил адмирал, не обратив ни малейшего внимания на его неловкое поведение, -- я действительно представляю интересы Терры в качестве ее посла. Мое имя Такеши Ямакава, о чем вам, должно быть, уже известно.

-- Разумеется. Адам Щенкевич. Очень рад нашей встрече. Прошу, садитесь.

-- Благодарю.

Адмирал сел в предложенное ему кресло и положил на стол по левую руку свой головной убор; золотая кокарда сверкнула в свете высоко подвешенных ламп. Стальной взгляд посла по-прежнему не отпускал стоявшего напротив него президента.

-- Крайне прискорбно, что Терре пришлось в одиночку принять удар вооруженных сил Доминиона, -- заговорил Щенкевич, тоже опускаясь в кресло. -- Могу ли я, с вашего позволения, спросить, чем закончилось нападение?

Рука президента потянулась к стакану с водой. Немолодой мужчина сделал несколько быстрых глотков, чтобы смочить пересохшее горло, затем отодвинул его, одновременно отрывая взгляд от столешницы.

-- Значительные силы Доминиона вытеснили из системы Атрия остатки нашего флота, -- сухо ответил командующий, убедившись, что собеседник готов его слушать. -- Мы прибыли сюда для того, чтобы предупредить Галактический Альянс о надвигающейся опасности и потребовать исполнения договора о взаимопомощи между нашими государствами.

Адам Щенкевич был возмущен самонадеянностью, с которой адмирал излагал свои намерения. По мнению президента, он находился не в том положении, чтобы чего-то требовать, особенно прикрываясь договором с Альянсом. Кое-как подавив растущее раздражение, Щенкевич сказал:

-- Разумеется, я понимаю ваше желание заручиться поддержкой в борьбе против агрессии со стороны Доминиона. Ваши корабли наверняка нуждаются в обслуживании и пополнении провианта. Если потребуется, моя страна охотно обеспечит ваш флот всем необходимым на время его пребывания в этой системе. С вашего позволения, мы можем обсудить условия его базирования и размер компенсации за...

-- Боюсь, вы допустили ошибку, -- вежливо, но категорично оборвал президента адмирал Ямакава. -- Я ожидаю от вас неукоснительного соблюдения достигнутой между Галактическим Альянсом и Республикой Терра договоренности. Не думаю, что вы забыли о том, что в соответствии с пактом о взаимопомощи страны в составе Галактического Альянса обязуются покрывать расходы на содержание нашего флота в период его базирования на своей территории, если Терра подвергнется нападению вооруженных сил Доминиона, что произошло не более ста восьмидесяти часов назад.

-- Моя страна не считает себя обязанной выполнять договор, который вы заключили с Галактическим Альянсом, -- выпалил Щенкевич, теряя самообладание.

-- Тем не менее предложенное вами решение неприемлемо. В своей позиции мы исходим из необходимости строгого соблюдения достигнутой договоренности.

-- Условия диктуете?! -- сорвался на крик президент. -- Здесь вам не Терра!

-- Вы совершенно правы, -- осадил его адмирал, смерив зардевшегося политика ледяным взглядом. -- Новый технологический уклад круто изменил социально-политический строй в развитых государствах, но не отчаивайтесь. Уверен, что с новым президентом ваша планета наконец распрощается с автаркией и найдет собственный путь развития.

Лицо Щенкевича еще больше залилось краской, глаза полезли на лоб, но он был не в силах что-либо возразить -- язык перестал его слушаться. Стальные глаза командующего презрительно сузились. Он не счел нужным продолжать разговор с представлявшим столь жалкое зрелище президентом и напоследок сказал:

-- Похоже, что возможности, которые могла предоставить нам двусторонняя встреча, исчерпаны, поэтому я попрошу вас пригласить посла Галактического Альянса для разработки условий пребывания нашего флота в системе Пегаса.

Мы с Григорием Леонидовичем стояли в десяти шагах за спинами полицейских, отгораживавших небольшую часть площади перед резиденцией. С того момента, как Такеши отправился на встречу с президентом системы, прошло уже полчаса, когда с другой стороны заслона началось волнение.

К линии оцепления подошли двое. Первой приблизилась молодая женщина лет двадцати или двадцати двух. У нее было бледное, изможденное лицо, на которое спадали по-мальчишески постриженные непослушные волосы. Следом за ней по почти свободной от зевак мостовой спешила взволнованная девочка не старше пятнадцати. Она была заметно ниже своей старшей спутницы, и ее темные русые волосы, стянутые резинкой, спадали на спину чуть ниже плеча. Они были такого же цвета, как у первой девушки. Обе были одеты в простую недорогую одежду. Старшая из них носила черные штаны и серую блузку. Туалет младшей был похожим, но ее ноги прикрывала доходившая до колен узкая юбка.

Они явно шли в нашу сторону, но один из полицейский преградил им путь, и тогда девушка с мальчишеской стрижкой вступила с ним в перебранку. Ее карие глаза горели безумным огнем, и по мере того, как разговор затягивался, ее жесты становились все более размашистыми и порывистыми.

Она рванулась вперед, пытаясь прорваться сквозь оцепление, но полицейские тут же ее оттеснили, затем один из них достал из нагрудного кармана рацию. Мы с Грановым молча наблюдали, не предпринимая никаких действий, но внезапно девушка метнула в нашу сторону отчаянный взгляд и закричала:

-- Стойте! Вы же ведь тоже с Терры?!

Глава 10. Искра надежды

Обеих девушек ввели в кают-компанию, которая находилась в районе миделя. На пороге младшая из них изумленно ахнула и закрутила головой, осматривая помещение, в то время как женщина постарше не проявляла особого интереса к окружающей обстановке. Вместо этого она украдкой поглядывала на мое лицо; при этом в ее взгляде читалась смесь любопытства и недоверия.

Григорий Леонидович жестом отпустил сопровождавшего нас бойца службы безопасности, после чего следом за мной вошел в помещение.

-- Садитесь, -- обратился он к девушкам, указывая на противоположную сторону вытянутого стола.

-- Идем, -- негромко сказала та, которая носила короткую стрижку, и нежно взяла за руку замечтавшуюся девчонку.

Я сделал несколько шагов вслед за ними и встал у стены таким образом, чтобы мне были видны их лица. Девушки быстро устроились на деревянных стульях. Младшая выглядела растерянно: она сидела, опустив голову, плечи были напряжены, а широко открытые голубые глаза бегали по сторонам, то и дело останавливаясь на молодой женщине, которая умело скрывала свое беспокойство.

Гранов не спешил приступать к допросу. Сперва он положил на стол узкий коричневый портфель из бычины, затем извлек из него несколько чистых листов бумаги и черную ручку. Только после того, как портфель опустился на пол рядом с его креслом, майор сказал:

-- Представьтесь, пожалуйста.

-- Бернштейн Кира Марковна, -- ответила старшая.

-- Бернштейн Ирина Марковна, -- решительно сказала вслед за ней голубоглазая девочка.

-- Вы родные сестры?

-- Да, -- ответили они в один голос.

-- Ваши даты рождения?

-- 20 число 7 месяца 523 года.

-- 20 число 7 месяца 528 года.

-- Почему вы с такой настойчивостью пробивались к нашей делегации?

На очередной вопрос Григория Леонидовича вполне предсказуемо ответила девушка с неряшливо уложенными волосами, которая назвалась Кирой.

-- Мы уже много лет искали возможность убраться из этой системы. Коррупция, нищета, неравенство... Вы и сами знаете, как обстоят тут дела. Когда мы услышали, что на Желоб прибыла делегация, якобы отправленная сюда с Терры, мы ухватились за эту возможность, как утопающий за соломинку.

-- Не волнуйтесь, -- сказал майор, делая пометку. -- Мы ни за что не оставим в беде своих соотечественников.

На лицо старшей сестры легла тень, младшая тоже заметно забеспокоилась.

-- Ваше гражданство?

-- Аргос, -- коротко ответила старшая Бернштейн.

Гранов испытующе посмотрел на сестер из-под насупленных бровей, намеренно давая им знать, что это не тот ответ, который он ожидал услышать. В следующую секунду майор спросил:

-- У вас есть документы, удостоверяющие личность?

-- Только свидетельства о рождении.

Кареглазая девушка достала из нагрудного кармана две сложенные книжечки, которые протянула майору. Я молча отметил ее предусмотрительность. До сих пор мне казалось, что эти двое бросились к нашей делегации, едва узнав о ее прибытии, но, несмотря на кажущуюся горячность, старшая из них обладала на удивление цепким умом и, судя по ее поведению, незаурядной сообразительностью.

-- Когда вы в последний раз посещали Терру? -- спросил Гранов, возвращая девушке документы.

-- Мы никогда там не были.

-- Вот, значит, как, -- протянул офицер, и кончик ручки снова зашуршал по бумаге. -- На площади перед резиденцией президента системы Пегаса вы закричали: "Вы же ведь тоже с Терры?" Почему вы прибегли к этим словам, несмотря на то, что ни разу не были на нашей планете?

-- Наша мать была с Терры. Она улетела в эмиграцию где-то двадцать два года назад и встретила отца на станции "Мирный".

-- Кем они работали?

-- Мама была астрономом по специальности, а отец занимал должность старшего инженера.

-- Почему ваша мать покинула Терру?

-- Не знаю, она никогда этого не рассказывала.

Девчонка, притихшая с самого начала допроса, опустила голову. Ее губы дрожали, в уголках глаз заблестели слезы. Старшая сестра сжала под столом ее руку и, не говоря ни слова, тепло посмотрела в лицо готовой расплакаться девочки. Судя по пристальному взгляду Гранова, он сомневался в искренности тех трогательных чувств, невольным свидетелем которых явился.

-- Я вижу, что вам нелегко, но постарайтесь как можно подробнее рассказать о том, как вы оказались в системе Пегаса.

-- Восемь лет назад на "Мирном" взорвался второй реактор. К тому моменту, как спасатели добрались до станции, пострадало много людей...

Кареглазая девушка замолчала, по-прежнему мягко удерживая узенькую ладонь своей младшей сестры. Мне было хорошо известно о том, что случилось в системе Гелиоса в начале 535 года, и если эти двое действительно пережили это несчастье, то понять чувства готовой расплакаться девочки становилось несложно.

-- Мама вместе с коллегой, которая прибыла с Терры, в тот день работала у телескопа. Одно из ближайших к реактору помещений. Отцу повезло больше -- после эвакуации он был госпитализирован, но так и не оправился полностью. Всю оставшуюся жизнь он страдал из-за проблем с почками. Мы провели на Аргосе весь следующий год, потом отправились на Желоб на пассажирском лайнере. Отсюда отец хотел перебраться на мамину родину, но по прибытии сюда его состояние резко ухудшилось, и через несколько месяцев по местному календарю мы с Ирой остались вдвоем. После этого начался настоящий кошмар: сумасшедший рост цен, безработица, остановка межзвездных рейсов; несколько лет мы с трудом сводили концы с концами, о перелете на Терру пришлось забыть. Вот и вся история.

-- Как звали ваших родителей? -- уточнил Гранов, отрывая ручку от бумаги.

-- Маму -- Бернштейн Мария Владимировна, прежняя фамилия -- Волкова. Папа был родом из Вайзерхафена, его звали Маркус Бернштейн.

Голубоглазая девочка тихонько всхлипнула

-- Вы жили с родителями на станции "Мирный" до самого происшествия? -- продолжал майор.

-- Нет. Мы обе до четырех лет жили в Мэне, столице Аргоса. Мама говорила мне, что непрерывная жизнь на околозвездной орбите может плохо отразиться на здоровье ребенка. В момент аварии мы тоже были на Аргосе.

-- Где находилась станция "Мирный"? -- спросил Гранов, заранее зная верный ответ.

-- Между орбитами Аргоса и Кентавра. "Мирный" был искусственным спутником Гелиоса.

-- Кем были по профессии ваши родители?

-- Мама была астрономом, а отец -- инженером-электронщиком.

Уже ответив на вопрос Григория Леонидовича, девушка слегка нахмурилась. Должно быть, она смутилась из-за того, что ей пришлось повторять одно и то же во второй раз.

-- Где вы получили образование?

-- Я окончила шесть классов на Аргосе, на станции отец учил меня разбираться в электротехнике и подтягивал физику. Ира только окончила первый класс, когда все это случилось. На Желобе мы учились по книгам, которые я покупала. Мы не могли позволить себе обучение в частной школе, да и здешнюю систему образования отец называл ни на что не годной.

-- У вас есть постоянное место работы?

-- Нет. Приходится перебиваться случайными заработками.

Григорий Леонидович выразительно посмотрел на младшую Бернштейн, отчего та немедленно вздрогнула.

-- Нет... -- тихо сказала она.

-- Я не разрешала Ире работать, -- отрезала ее старшая сестра, холодно глядя в глаза майору.

-- Понятно, -- произнес Гранов; первый лист уже подходил к концу. -- Ваше место жительства?

-- Съемная квартира недалеко от ж/д вокзала. Двадцать минут езды от ближайшей станции метро.

-- Хорошо. Прочитайте и распишитесь.

Григорий Леонидович подал лист с показаниями и ручку девушке с короткими непослушными волосами, затем, когда она поставила подпись и вернула ему документ, сложил в кожаный портфель все принадлежности, использованные во время допроса. Поднявшись из-за стола, он сказал:

-- Благодарю за сотрудничество. Подождите, пожалуйста, здесь, пока не будет принято решение по вашему делу.

Гранов задвинул стул и покинул кают-компанию. Дождавшись, когда он закроет за собой дверь, я направился следом, но в тот же миг меня остановил неожиданный оклик.

-- Товарищ капитан второго ранга!

Я оглянулся и вопросительно посмотрел на старшую из двух девушек. На ее лице читалось сомнение. Казалось, что она несколько смущена собственной выходкой, но ее глаза излучали то же упрямство, что и несколько часов назад на планете.

-- Ваша фамилия, часом, не Волков?

-- Я понимаю вашу надежду, но, к сожалению, вы ошиблись, -- равнодушно ответил я и, отвернувшись от сестер, потянул за ручку.

Григорий Леонидович дожидался меня за дверью. Мы отошли достаточно далеко, чтобы в кают-компании нас не было слышно, затем остановились недалеко от трапа, ведущего на главную палубу. Я не стал тянуть время и напрямую спросил:

-- Что вы думаете об истории этих девушек?

-- Очень складная, и большую часть сведений невозможно проверить, -- хмуро ответил Гранов. -- Ты и сам знаешь, что это значит.

-- Понимаю. Что указано в свидетельствах о рождении?

На широком лице Григория Леонидовича появилась натянутая ухмылка. Он сказал:

-- Старшая родилась 14 числа 6 месяца 378 года, младшая -- 24 числа 2 месяца триста восемьдесят второго.

-- Они родились на Аргосе, -- заметил я, -- в то время как на исследовательской станции "Мирный" действовал календарь, который принят на Терре. В этом нет ничего удивительного.

-- Ты помнишь, когда станция была ликвидирована?

-- В начале 535 года, -- ответил я, понимая, к чему клонит Гранов.

-- Старшая Бернштейн сказала, что авария произошла восемь лет назад. Если они живут на Желобе последние семь лет, то есть около двенадцати по местному времени, то почему она не задумываясь ответила по календарю Терры? Уж тебе-то должно быть известно, как сложно менять на ходу систему счисления.

-- Вы считаете, что эта порывистая девчонка допускала возможность допроса и заранее к нему подготовилась?

-- Не уверен, но исключать не могу.

Григорий Леонидович не решился довести разговор до конца, но у меня не было никаких сомнений в том, что в результате короткой беседы с двумя сестрами ему удалось выяснить куда больше, чем он старался мне показать.

-- В таком случае следующий приказ я отдам под свою ответственность, -- спокойно произнес я, давая понять, что не потерплю никаких возражений. -- Помогите этим двоим организовать перевозку их вещей на корабль. Я сам доложу капитану о результатах допроса и получу соответствующее разрешение.

-- Есть, -- ответил майор без лишних вопросов.

-- Хорошо. Разрешите мне попросить у вас протокол допроса.

Гранов не высказал никаких возражений и, расстегнув застежку, молча извлек из портфеля исписанный крупным угловатым почерком лист. Не спуская глаз с широкоплечего офицера, я одним движением свернул документ таким образом, чтобы его не помять.

-- Спасибо. Вы можете приступить к выполнению поставленной задачи немедленно.

-- Вас понял, -- сухо ответил Григорий Леонидович.

Затем мы разошлись. Гранов вернулся в кают-компанию, где в тревожном неведении ожидали девушки, которых мы поспешно приняли за своих соотечественниц; я же тем временем поднялся по трапу, рядом с которым развернулся наш разговор, и едва не столкнулся с девушкой в форме военной полиции. По возвращении на борт Эл-один сдала личное оружие в оружейную комнату и, как мне казалось, должна была находиться у себя в каюте, поэтому я тут же спросил:

-- У тебя возникли непредвиденные осложнения?

-- Предположение ошибочно. Требуется повторное уточнение возможности проведения учебного вылета с целью формирования и последующего закрепления твоих навыков управления рейдером в период пребывания космического флота Терры в системе Пегаса.

-- Не так давно мы уже обсуждали возможность осуществления пробного вылета. Поскольку мы снова вернулись к тому же вопросу, скажи, почему ты настаиваешь на том, чтобы я оттачивал навыки пилотирования именно в системе Пегаса.

-- Требования обоснования необходимости скорейшего выполнения указанного запроса признается приемлемым. В соответствии с существующей вероятностью дальнейшего продвижения космического флота Терры в пределах космического пространства государств Галактического Альянса, возможность обеспечения подходящих условий для успешного обучения пилота основным навыкам управления рейдером в случае невозможности их обеспечения в данной звездной системе сомнительна.

Замечание Эл-один показалось мне достаточно веским, чтобы к нему прислушаться. Даже в системе Пегаса испытания нашей боевой единицы грозило обернуться осложнением дипломатических отношений и, что еще хуже, утечкой стратегически важных сведений о летно-тактических характеристиках имперского рейдера.

-- Хорошо, я позабочусь о том, чтобы соответствующее разрешение было получено прежде, чем наш флот покинет систему Пегаса.

-- В твоем голосе замечено несоответствующее твоей обычной манере речи сомнение. Запрашиваю объяснение причины данного отклонения.

Слова Эл-один вырвали меня из задумчивости. Ее глаза, в которых словно отражалось таинственное свечение вечерней зари, были прикованы к моему лицу, и по этому равнодушному взгляду было невозможно понять, действительно ли меня выдали несвойственные эмоции, или ей всего лишь повезло сделать удачное предположение.

-- Я бы предпочел, чтобы объединенные силы нашего флота и Галактического Альянса в течение следующих нескольких дней отправились отсюда в систему Атрия и вытеснили оккупационные силы Доминиона, -- честно ответил я. -- Тем не менее подобное развитие событий исключено. Переговоры и последующая разработка плана ведения боевых действий неизбежно растянутся на недели, к тому же у меня нет твердой уверенности в том, что мы сможем добиться желаемого результата.

-- В соответствии с предоставленными пилотом сведениями об истории политического развития Галактического Альянса сомнения в готовности данного военно-политического объединения придерживаться строгого выполнения достигнутой договоренности признаются приемлемыми. Уточнение: в сложившейся ситуации возможность оказания прямого влияния на срок проведения мобилизации в пределах Галактического Альянса отсутствует. Тебе следует сосредоточить силы на выполнении текущих задач в целях сокращения нерационального использования времени на бессмысленные переживания об успехе разрешения предполагаемых дипломатических трудностей.

-- Верно, сейчас не лучшее время для отвлеченных мыслей. Мне следует спешить, поэтому закончим на этом. Мы сможем поговорить после того, как я заручусь разрешением на выполнение твоей рекомендации.

-- Условно одобрено. Я буду ожидать твоего возвращения в отведенном мне помещении.

Мы вместе дошли до того места, где коридор поворачивал по направлению к нашим каютам и ведущему вверх ко входу на мостик трапу, по ступеням которого в это самое время спускалась Юрико. Эл-один приветствовала ее первой, на ходу вскинув правую руку под козырек. Юрико ответила тем же, но заметив, что я направляюсь к ней, остановилась.

-- Товарищ капитан первого ранга, разрешите обратиться!

-- Разрешаю, -- спокойно ответила Юрико, тщетно пытаясь скрыть от меня усталость, которая сквозила в каждом ее движении.

-- Я прошу вас разрешить пребывание на борту двух апатридов, оказавшихся на Желобе в результате аварии на станции "Мирный".

Глаза капитана округлились от удивления. Она так и застыла передо мной в замешательстве, но уже в следующий миг сорвалась с места, забыв про усталость, и бросила на ходу:

-- Пройдемте со мной. Ваша просьба требует тщательного рассмотрения.

Через минуту мы с Юрико вошли в ее кабинет. Оказавшись за дверью, девушка не сбавляя шаг подошла к столу и поспешно повернулась ко мне, я впервые видел ее настолько взволнованной.

-- Говорите, -- потребовала она.

-- Во время переговоров к резиденции подошли две девушки. Одна из них вступила в спор с полицейскими и при попытке прорваться сквозь оцепление закричала: "Стойте! Вы же ведь тоже с Терры?" После этого мы отбили обеих нарушительниц у полиции и с позволения командующего доставили их на борт "Звездного странника". Майор Гранов только что закончил допрос, вы можете ознакомиться с их показаниями.

Юрико развернула лист, принятый из моих рук, и ее взгляд с удивительной быстротой заскользил по строкам. Когда она дочитала примерно до середины, с ее губ сорвался короткий вздох, бумага смялась под судорожно сжатыми пальцами. По движению ее глаз я догадался, что Юрико снова и снова перечитывает одно предложение. Наконец она выпустила мятый листик из рук, после чего он нарочито медленно спланировал на столешницу.

Следующие несколько секунд прошли в тяжелом молчании. Юрико сделала несколько неверных шагов, затем без сил опустилась в кресло. Склонившись над столом, она закрыла лицо руками, фуражка медленно сползла с ее головы на лакированную поверхность. Когда она собралась с силами, чтобы заговорить, в ее глазах стояли горькие слезы.

-- Что ты думаешь о женщине, которую упомянула Бернштейн? -- спросила девушка слабым голосом.

Мое сердце сжалось -- мне было больно видеть ее настолько подавленной. Несмотря на то, что я готовил себя к этому моменту с тех пор, как решился отдать ей протокол допроса, мне с трудом удалось заставить себя сказать:

-- Прости, но думаю, что ты понимаешь это и без моих слов.

-- Верно... -- проронила она, вытирая слеза. -- Спасибо, что позволил узнать об этом. Я и вправду благодарна за то, что ты избавил меня от неведения.

Юрико выпрямила спину и вновь надела лежавшую донышком вниз на столе фуражку, на ее лице появилась вымученная улыбка. За исключением покрасневших глаз, больше ничто не напоминало о том, в каком смятении она только что пребывала.

-- Я позабочусь о том, чтобы этим девушкам была выделена каюта на время их пребывания на борту "Звездного странника", но учтите, что им придется покинуть корабль до начала боевых действий. До тех пор их свобода передвижения будет ограничена предоставленным в их распоряжение помещением. У вас есть другие вопросы?

-- Никак нет.

-- Говорите, -- настойчиво произнесла Юрико, глядя на меня требовательным взглядом.

-- Хорошо. Я хочу запросить разрешение на проведение летных испытаний рейдера за пределами исключительной экономической зоны системы Пегаса.

-- Понимаю. Я предполагала, что нам следует опробовать имперскую машину в условиях, которые не будут грозить утечкой засекреченной информации об артефакте, но для верности я задам вопрос: эта просьба исходит от вас или от младшего лейтенанта Волковой?

-- Я считаю рискованным проведение испытаний в системе Пегаса, но Эл-один настаивает на том, что мне необходим опыт пилотирования рейдера и лучшая возможность может нам не представиться.

-- Ваши опасения оправданы, но нам и вправду необходимо исследовать возможности этой машины. Будьте готовы к вылету в течение десяти часов. Нам не следует бездумно выставлять артефакт на всеобщее обозрение, поэтому "Звездный странник" доставит вас за пределы исключительной экономической зоны системы Пегаса. Вопросы?

-- Никак нет. Разрешите идти?

-- Разрешаю, можете быть свободны.

Через считанные секунды дверь каюты закрылась у меня за спиной. Несмотря на видимое спокойствие Юрико, я чувствовал, что принесенные мною вести растревожили старую рану, и потому догадывался, что она сдерживает себя, а мое присутствие мешает ей дать выход глубинным чувствам.

Глава 11. Радость полета

Получить разрешение командующего было несложно, и в назначенное время "Звездный странник" вышел на условленную позицию. Пока корабль находился в ближайшей к Желобу точке Лагранжа, обе Бернштейн отбыли на борту десантного катера. В наше отсутствие они должны были заказать доставку своих вещей ко въезду на территорию космодрома, откуда их следовало забрать бойцам службы безопасности. Несмотря на то, что девушки должны были управиться задолго до нашего возвращения, Григорий Леонидович настоятельно не рекомендовал им удаляться от катера без крайней необходимости.

Металлические листы передо мной пришли в движение, как бы утопая в обшивке, и обнажили стекло, через которое из кабины открывался широкий обзор на палубу вплоть до герметично закрытой двери взлетно-посадочного отсека.

-- Главный командный пункт вызывает Эл-один "Призрак", -- раздался отчетливый голос из передатчика. -- Как слышите? Прием.

-- Слышу отлично, -- ответил я. -- Подтверждаю готовность машины ко взлету.

-- Принято. Направляйтесь к первой взлетно-посадочной полосе.

-- Есть направляться к первой взлетно-посадочной полосе.

После того как передача радиосигнала закончилась, я откинулся на спинку кресла и, облокотившись на низкие подлокотники, прислушался к тому, как пробуждается после долгого сна рейдер. Воздух в кабине пришел в движение, при этом легкое, почти незаметное, гудение, создаваемое вентиляцией, было несравнимо с шумом в шестьдесят девять децибелов, который непрерывно стоял в некоторых отсеках "Звездного странника". Рейдер выровнялся, еще сильнее возвышаясь над обслуживающей полеты техникой и стоявшими наготове рабочими технического расчета, затем сделал два широких неторопливых шага и остановился рядом с технической платформой, которая откатилась по рельсам в сторону сразу после того, как мы с Эл-один поднялись на борт. Во время остановки девушка позади сказала:

-- Бортовые системы работают в штатном режиме. Готовность к вылету подтверждена. Ожидаю приказ пилота к совершению выхода на взлетную полосу.

-- В этом нет нужды. Последние несколько часов мы провели рассматривая особенности управления антропоморфной техникой, поэтому у нас нет причин откладывать мое дальнейшее обучение.

-- Предложение отклонено. Уточнение: в текущих условиях ошибка пилота может привести к созданию угрозы возникновения аварийной ситуации. Мы приступим к процессу твоего обучения основным навыкам управления рейдером после его выхода в межзвездное пространство на безопасное расстояние от корабля-носителя.

-- Если ты сомневаешься в моей способности вывести рейдер на взлетную полосу в силу особенностей его конструкции, то подобная осторожность излишня. Во-первых, я уверен в том, что ты сможешь подстраховать меня в случае необходимости предупредить опасную ситуацию. Во-вторых, я не смогу развить должный уровень навыков пилотирования, если ты не позволишь мне собственноручно испытать всю полноту возможностей рейдера.

-- Полнота предоставленных доводов в пользу немедленного предоставления пилоту возможности управления рейдером условно одобрена. Изволь доказать, что данное решение не ошибочно.

Эл-один уступила с неожиданной легкостью. Мои руки опустились на рычаги, глаза неловко забегали по приборной доске, медленно считывая показания непривычно расположенных циферблатов. Только теперь мне удалось полностью осознать, с какими трудностями сопряжены простейшие движения этой машины.

Первые шаги были неуверенными: рейдер повело в сторону, поэтому мне пришлось остановиться для того, чтобы восстановить устойчивое положение. Из-за высокого центра тяжести удерживать равновесие на ходу оказалось непросто, и вторая ошибка не заставила себя ждать. На полпути робот опасно подался вперед, но, подставив вторую ногу, сразу же выпрямился -- Эл-один приняла на себя управление.

-- Объем проделанной работы признается приемлемым, необходимость дальнейшего предоставления управления пилоту отсутствует, -- раздался у меня за спиной невозмутимы голос. -- С учетом отсутствия опыта практического применения ранее полученных знаний об управлении антропоморфной техникой, уровень выполнения поставленной перед тобой задачи представляется удовлетворительным.

В руках Эл-один рейдер шел ровно, не раскачиваясь, его движения были легкими и естественными. Кабина находилось на постоянной высоте над палубой, корпус не вело из стороны в сторону, как считанные секунды назад, когда я управлял имперской машиной.

-- Скажи мне, Лин, это твой первый вылет? -- поинтересовался я после того, как мы миновали герметичные двери взлетно-посадочного отсека.

-- Положительно. Запуск машин данной модели невозможен до закрепления за ними пилота.

Этот ответ натолкнул меня на любопытную мысль, и, недолго думая, я спросил:

-- Значит ли это, что теперь ты можешь свободно управлять рейдером даже в мое отсутствие на борту?

-- Положительно. Для дальнейшего использования рейдера в целях выполнения большинства целевых задач постоянное присутствие пилота не требуется. Уточнение: за исключением чрезвычайных ситуаций, требующих принятия немедленного решения, самостоятельность действий данной боевой единицы предполагалось ограничить особым протоколом, который не был подготовлен ввиду заморозки проекта.

Рейдер остановился. Посторонние звуки не могли проникнуть в кабину, поэтому я не знал, закрылись ли к тому моменту двери отсека. Обзор тоже был ограничен. Приборы передо мной давали достаточное представление об окружающей обстановке, и все же к новой технике еще предстояло привыкнуть.

Примерно через тридцать секунд главный командный пункт снова вышел на связь. Все тот же звонкий голос оповестил:

-- Герметизация взлетно-посадочного отсека завершена, через минуту мы приступаем к выравниванию давления. Подтвердите свою готовность.

-- Подтверждаю. Видимые повреждения, несущие угрозу разгерметизации кабины, отсутствуют. Бортовые системы работают в штатном режиме.

После этих слов я проверил крепление пересекавших мою грудь поверх летного костюма ремней и, положив руки на подлокотники, стал терпеливо ждать. Давление в отсеке нужно было медленно понизить до такой степени, чтобы оно выровнялось с давлением за пределами корабля -- только тогда можно было открывать дверь, отделявшую нас с Эл-один от космического простора. Через десять минут поступил первый запрос о состоянии рейдера. Я ответил:

-- Давление в кабине устойчивое, видимые отклонения в работе приборов отсутствуют.

-- Как ваше самочувствие?

-- Самочувствие отличное.

Этот радиообмен повторился дважды, прежде чем давление в отсеке упало до установленной величины. Наконец поднялась тяжелая защитно-герметическая дверь в конце короткой взлетно-посадочной полосы, и мы получили разрешение на взлет. Расправив широкие механические крылья, каждое из которых было разделено на пять неравных по площади продолговатых пластин, рейдер воспарил над палубой и вскоре неторопливо пересек линию створа сигнальных огней.

Когда мы оказались за пределами корабля, я невольно залюбовался картиной, которая открывалась мне через стекло кабины. Вдалеке сиял окруженный желтоватым ореолом раскаленный шар. Его диаметр незначительно превышал ширину мизинца вытянутой руки; на таком большом расстоянии угловой размер Пегаса был значительно меньше, чем на орбите Желоба, и все же он по-прежнему казался самой яркой звездой видимого космоса. Из семи планет, которые вокруг него вращались, только три мне с большим трудом удалось различить на фоне множества других светящихся точек. Поскольку наша позиция совпадала с плоскостью их эклиптики, казалось, что они вытянулись вдоль прямой линии, разделенной надвое массивным светилом. Под небольшим углом к орбитам этих планет открывался изумительный вид на нашу галактику с сиянием миллионов неразличимых по отдельности друг от друга огней, яркими туманностями и темными проплешинами холодных газово-пылевых облаков, заслонявших собой далекие звезды.

Под действием приливного эффекта нас медленно уносило от корабля в сторону Пегаса. Когда рейдер развернулся в противоположную сторону, "Звездный странник" впервые предстал перед моими глазами во всей красе. На корме за широкой дверью взлетно-посадочного отсека, поддерживаемой мощным гидравлическим механизмом в поднятом положении, светились красный и зеленый входные огни, а на верхней палубе, на всем пути до надстройки, лежала длинная узкая тень, которую отбрасывал на нее "Призрак". Кое-где на серой обшивке одиноко горели навигационные огни.

Я был настолько увлечен красотой захватившего меня вида, что на краткий миг позабыл, для чего мы с Эл-один совершили вылет, но она не преминула мне об этом напомнить.

-- С учетом продемонстрированных пилотом способностей в управлении рейдером, необходимость большего удаления от корабля-носителя перед началом следующего этапа обучения основным навыкам пилотирования отсутствует. Ты можешь приступить к выполнению летных упражнений немедленно.

-- Хорошо, -- только и ответил я.

Оказавшись в моих руках, рейдер начал набирать ход. Вскоре меня вдавило в широкое кресло, но я продолжал увеличивать ускорение до тех пор, пока оно не достигло двух километров в секунду. Под действием перегрузки зрение помутилось, виски пульсировали -- до потери сознания оставалось совсем немного. Лишь на отметке пятьсот километров в секунду я выровнял скорость и перевел сбившееся дыхание.

Какое-то время мы двигались по прямой. Почувствовав себя более уверенно, я выполнил несколько простейших фигур с наименьшими перегрузками, а затем, почувствовав, что достаточно восстановился, снова увеличил нагрузку. Рейдер чутко отзывался на каждую команду, управлять им в безвоздушном пространстве было значительно проще, чем на палубе взлетно-посадочного отсека. Исходя из тех сведений, которые накануне сообщила мне Эл-один, я использовал лишь малую часть возможностей артефакта, но мне было трудно представить себе человека, способного стойко переносить в сто крат превышающие испытанные мной перегрузки. Я сделал несколько витков, прежде чем полностью остановить рейдер, и после того, как у меня появилась возможность не отвлекаясь поговорить с беловолосой девушкой, спросил:

-- Лин, ты не станешь возражать, если я задам несколько вопросов?

-- В соответствии с установленным приоритетом налаживания результативного взаимодействия твое обучение признается первоочередной задачей. Ты можешь задать интересующие тебя вопросы.

-- Хорошо. В таком случае скажи, действительно ли рейдер может использовать всю полноту ранее перечисленных тобой возможностей, не подвергая опасности жизнь и здоровье пилота.

-- Понимание значения данного вопроса затруднено, -- проговорила девушка несколько быстрее обычного. -- Изволь уточнить исходную формулировку.

На миг мне показалось, что в ее голосе прозвучал скрытый упрек, но подобное предположение настолько не соответствовало привычному образу Эл-один, что у меня и в мыслях не было всерьез рассматривать такую возможность.

-- Я с трудом выдержал ускорение величиной два километра в секунду на протяжении четырех минут. Едва ли главный конструктор, в ведении которого находился проект, мог упустить из виду, что эффективность разработанной его бюро боевой единицы будет ограничена физическими возможностями пилота.

-- Выдвинутое тобой предположение о невозможности использования всей полноты возможностей рейдера без создания угрозы жизни и здоровью пилота ошибочно. Благодаря необходимым для установления связи с данной машиной изменениям в устройстве и функционировании организма пилота разработанные императорским научно-исследовательским институтом упражнения позволят тебе достичь необходимого для максимально результативного использования рейдера уровня физической подготовки.

-- Понятно, -- протянул я. -- В таком случае скажи, какие изменения произошли с моим телом.

-- В соответствии с подтвержденными опытным путем результатами исследования отдела биофизических исследований императорского научно-исследовательского института в целях обеспечения безопасного использования боевой единицы закрепленным за ней пилотом требуются изменение строения цепей полимерных молекул и улучшение работы механизмов регулирования мышечного сокращения. Данные изменения позволят постепенно достичь увеличения порога безопасно переносимых тобой перегрузок.

Несмотря на то, что я обладал крайне скудными познаниями в области биофизики, ответ Эл-один показался мне слишком поверхностным. Мышцы человеческого тела неоднородны. Гладким и скелетным мышцам свойственны разные механизмы их сокращения, которые едва ли могут быть изменены посредством какого-либо вмешательства. Что имела в виду Эл-один под улучшением их работы? Она умолчала. Строение каких полимерных молекул было изменено, и как эти изменения должны повлиять на мою способность переносить чрезвычайные летные нагрузки? По какой-то причине Эл-один предпочла скрыть эти сведения за общими формулировками. Тщательно обдумав услышанное объяснение, я спокойно сказал:

-- Не увиливай. В отсутствие безоговорочного доверия в вопросах, которые напрямую касаются нашего взаимодействия, ожидать результативного сотрудничества бессмысленно, поэтому тебе следует ответить на мой вопрос более основательно.

-- Исходя из содержащихся в издаваемой на Терре малой медицинской энциклопедии сведений, уровень познания вашей науки в области возможностей человеческого тела представляется недостаточным для понимания более основательного объяснения поставленного тобой вопроса. Устранение твоей неосведомленности требует проведения длительного курса соответствующих занятий, целесообразность их немедленного проведения в ущерб выполнению текущей задачи сомнительна.

-- В таком случае не буду настаивать. Согласно твоему недавнему объяснению, конструкция рейдера предполагает использование автоматических пушек и ракетных комплексов. Не могла бы ты уточнить, каково текущее состояние боекомплекта?

-- Возможность предоставления запрашиваемых сведений подтверждена. В данный момент на борту находится шестнадцать ракет со специальной боевой частью, текущий боезапас автоматических пушек составляет тысячу двести выстрелов.

Другими словами, рейдер был полностью укомплектован боеприпасами, хотя глава особой комиссии, назначенной для изучения артефакта, уверял, будто масса машины исключает возможность того, что она несет на себе полную боевую нагрузку. Вопреки моим опасениям, какое-то время мы могли не беспокоиться о трудностях, связанных с поддержанием рейдера в боевой готовности, но этот вопрос по-прежнему требовал скорейшего решения.

-- Даже если рейдер не нуждается в постоянном техническим обслуживании, с началом боевых действий нам придется столкнуться с необходимостью его обеспечения боеприпасами, поэтому тебе следует обдумать возможность раскрытия технологии их производства.

-- Данная просьба признается приемлемой. Уточнение: запрашиваемые сведения о технологии производства боеприпасов отсутствуют, в случае необходимости налаживания производства в целях поддержания боеготовности рейдера представляется возможным предоставление чертежей допустимых к использованию ракет и принципиальных схем их бортового оборудования.

-- Хорошо, этого должно быть достаточно, -- ответил я, несколько ошеломленный безоговорочным согласием Эл-один. -- Поскольку мне неизвестны результаты переговоров командующего с послом Галактического Альянса, нам не следует исключать возможность того, что наш флот в скором времени покинет систему Пегаса. Моя подготовка должна быть завершена до того, как это случится.

-- Указание пилота принято к исполнению. Подтверждаю возможность немедленно приступить к выполнению разработанных императорским научно-исследовательским институтом упражнений. Тебе следует учесть, что предполагаемое время твоей подготовки к использованию рейдера в боевых условиях составит не менее двадцати дней по календарю Терры.

В тот же день, когда сестры Бернштейн вернулись на борт со своими скудными пожитками, большую часть из которых составляли книги, посол Галактического Альянса отправился в столицу своего государства на космическом лайнере. За несколько часов до его отбытия наш флот получил разрешение на стоянку в системе Пегаса, корабли наконец-то пополнили запасы провианта и боеприпасов. Несмотря на то, что доставленные на грузовых кораблях ракеты -- боеприпасы к ракетным комплексам, которые Терра когда-то поставляла на экспорт -- значительно устарели, они могли быть использованы нашими пусковыми установками без изменений в конструкции. Все обеспечение мы получили бесплатно и в кратчайшие сроки.

С тех пор мы с Эл-один совершили пять вылетов за пределами исключительной экономической зоны, в которой курсировали пограничные катера системы Пегаса. Мне удалось добиться значительных успехов в управлении рейдером, ушло связанное с особенностями его передвижения неудобство. Эл-один допускала, что при условии сохранения текущей скорости моего приспособления к переносимым нагрузкам вскоре мы сможем усложнить обучение, но на девятнадцатый день нашего пребывания в системе Такеши попросил меня зайти к нему в кабинет.

Когда я вошел, адмирал читал воспоминания Жукова. Стрелка сидела на краю стола, чуть поодаль от раскрытой перед ним книги, и беспечно вертела мордочкой, но при моем приближении прытко соскочила на пол и сбежала через приоткрытую дверь, за которой, по всей видимости, находилась обитаемая часть каюты. Заметив, что мое внимание по-прежнему приковано к книге, Такеши усмехнулся и пояснил:

-- Война -- это важное государственное дело, и тому, кто ведет за собой войска, должны быть известны ее законы. Тот, кто пренебрегает их изучением, не сможет извлечь из войны выгоду.

-- Не могу не согласиться, но если ты стремишься постичь искусство войны, то почему остановил свой выбор на столь далекой эпохе?

-- Суть войны никогда не меняется, поэтому не имеет значения, изучаешь ты сражения тысячелетней давности или современные столкновения. Для своего времени маршал Жуков был выдающимся полководцем, хотя некоторые оценочные суждения, которые он изложил в мемуарах, кажутся мне крайне спорными. -- Такеши вновь углубился в раскрытую перед ним книгу и прочитал: -- "Если бы девять армий резерва Ставки Верховного Главнокомандования не были разбросаны по всем фронтам, а были введены в дело на фронтах западного направления, центральная группировка гитлеровских войск была бы разгромлена, что, несомненно, повлияло бы на дальнейший ход войны". Столь решительные действия определенно оказали бы большое влияние на ход войны, но Георгий Константинович не учитывал, что это влияние могло оказаться губительным для советских войск.

-- Твои рассуждения достаточно убедительны, но прежде чем я смогу согласиться, скажи: они отражают действительное положение дел или твое личное впечатление?

Серые глаза командующего мгновенно повеселели, и он, слегка улыбнувшись, ответил:

-- Отличное замечание, меньшего я от тебя не ждал. Садись. Боюсь, что разговор будет долгим.

Я молча опустился на стул, рядом с которым стоял. Вопреки моим ожиданиям, Такеши вызвал меня не для того, чтобы выслушать доклад о ходе испытаний рейдера. Он закрыл книгу, отложил ее в сторону, затем спокойно сказал:

-- Несколько часов назад в систему Пегаса прибыл замглавы министерства иностранных дел Галактического Альянса. В соответствии с поступившей из посольства радиограммой, пока осмотрительные члены Совета пытались прийти к консенсусу, Доминион добился союза с Шестью Республиками.

Глава 12. Спасительное предложение

Через несколько дней, когда в систему прибудет четвертый флот Галактического Альянса, нам надлежало отправиться в систему А 215 или Беты Крота, как она обозначалась в издаваемых на Терре астрономических атласах. Поскольку Конфедерация Шести Республик пошла на заключение союза с Доминионом, страны Альянса стягивали войска для нападения на своего давнего экономического соперника, и, как объяснил Такеши, связавшийся с ним представитель МИДа стремился заручиться поддержкой нашего флота в наступательной операции. Стало очевидно, что командующий неспроста порицал позицию Жукова, и дело было совсем не в Жукове -- не исключено, что в действительности Такеши разделял его точку зрения.

Галактический Альянс готовился развернуть наступательные силы в одном направлении, нанести упреждающий удар. Их действия невыгодны, они не знают противника, не знают пространство, которое он занял. Главнокомандующие этих стран -- политики, малопонимающие в военном деле, но почему военные министры и командующие космическими силами не стали препятствовать этому авантюристскому замыслу? Четвертый флот Галактического Альянса технически устарел, уступал остаткам наших космических сил и в числе, и в огневой мощи. Если в систему Пегаса вторгнутся силы Доминиона, то она падет, не оказав значительного сопротивления, а для ее президента это будет еще и удобная возможность переметнуться на сторону неприятеля, от него вполне можно ожидать подобного хода. С высокой вероятностью, не лучшим образом обстояли дела в других точках соприкосновения, за исключением системы Беты Крота.

Я испытывал тревогу и пока еще смутные опасения ввиду предстоящих боевых действий. Беспокоиться приходилось не только о себе и своих соотечественниках: в кратчайшие сроки мне пришлось принять решение, от которого зависели судьбы двух ютившихся на корабле апатридов.

Несколько минут назад, после длительных физических упражнений, я принял скупой холодный душ и, надев чистую одежду, вышел в кают-компанию. Она была меньше той, в которой допрашивали Бернштейн -- на нее выходили всего четыре офицерские каюты. У дальней стенки находился прикрученный к палубе металлический стол, за которым я терпеливо ожидал сестер, которых вот-вот должны были привести по моему приказу.

Вскоре они пришли в сопровождении бойца службы безопасности, который, впустив их в кают-компанию, сам остался за дверью. Только увидев их в третий раз я обратил внимание на то, что кареглазая Бернштейн была почти на пядь выше Юрико и на целую голову выше своей сестры, которая шла следом, с осторожным любопытством осматривая скучное помещение, а болезненная худоба Киры делала их разницу в росте еще заметнее. Они обе сели напротив меня, не говоря ни слова. Голубоглазая девочка поглядывала на сестру, а та, в свою очередь, не сводила с меня хмурого взгляда, терпеливо выжидая, когда я сообщу причину, по которой их вызвал. На миг я задумался, с чего следует начать разговор. Такеши на моем месте наверняка бы спросил: "Вам доводилось читать Жюль Верна?" Но он обладал незаурядным ораторским искусством, природным обаянием, к тому же развил в себе способность читать своего собеседника, как открытую книгу. В моих устах этот вопрос вызвал бы у девушек настороженность, ненужные опасения, особенно с учетом того впечатления, которое я мог произвести на них во время допроса.

-- Надеюсь, вы извините меня за то, что я до сих пор не представился. Капитан второго ранга военно-космических сил Терры Танака Харуки.

-- Не извиняйтесь, -- поспешно ответила молодая женщина, -- вы и так сделали для нас больше, чем мы надеялись. Вот уж не думала, что вы так прижучите местную полицию.

-- Через несколько дней наш флот покинет систему Пегаса для участия в боевых действиях, -- начал я последовательно излагать суть нашего разговора. -- Курс, которым он будет следовать, пролегает через Тринадцатый Парсек, двойную звездную систему на окраине Альбы. Если вы не пожелаете оставаться в системе Пегаса, то мы можем высадить вас на одной из его планет, но эта система чрезвычайно удалена как от Альфы Жнеца, так и от Гелиоса. В это связи я задам вопрос, который может вас удивить. Полагаю, вам уже известно о том, что в этой части галактики может разгореться чудовищная война, поэтому скажите: вы хотите продолжить мирную жизнь или предпочтете несение службы на борту "Звездного странника"?

Обе девушки замерли. Младшая непонимающе заморгала, взволновано глянула на сестру, затем недоверчиво скосила взгляд в мою сторону. Через несколько секунд старшая Бернштейн собралась с мыслями, после чего встряхнула головой, растрепав короткие темно-русые волосы, и медленно, с большой осторожностью произнесла:

-- Вы... вы и вправду готовы пойти на это? Вы же нас даже не знаете!

-- Верно, я вас не знаю, зато мне хорошо известны события 535 года на станции "Мирный", поэтому у меня нет причин сомневаться в правдивости вашей истории. Очевидно, что в том случае, если бы вас подослали к нам в качестве шпионов или же диверсантов, то трагедия восьмилетней давности могла бы обеспечить надежную легенду прикрытия. По этой причине ваша биография, достоверность которой сложно проверить, вызывает закономерные подозрения, особенно с учетом целого ряда случайных и не связанных между собой обстоятельств, которые привели к нашей встрече. Далее следует ваше внедрение, успех которого всецело зависел от удачного случая. Если предположить, что вас использует одно из государств нашего рукава галактики, то это означает, что это государство было осведомлено о нападении Доминиона на нашу систему, равно как и о том, что часть нашего флота не только уцелеет в сражении, но и отступит в систему Пегаса. Если же допустить, что вы действуете в интересах Доминиона, то объяснить ваше нахождение на борту этого корабля практически невозможно. В настоящее время Альфа Жнеца является единственной звездой, через которую возможно сообщение между двумя рукавами галактики. Присутствие здесь шпионов из Доминиона означало бы либо их внедрение более сорока лет назад, когда политическая обстановка еще не так обострилась, либо открытие нового космического пути. Или же незаконное пересечение системы Альфы Жнеца под носом нашей пограничной службы, что кажется мне еще менее вероятным, чем два предыдущих предположения. Более того, отправлять на рискованное задание такого рода не одного, а двух человек -- к тому же женщину и ребенка -- в крайней степени неразумно.

Карие глаза молодой женщины непримиримо сверкнули, на ее лице появилось уже знакомое упрямое выражение. Она подалась вперед и открыла было рот, собираясь, наверное, мне возразить, но в следующую секунду протяжно вздохнула, опустив взгляд на разделявшую нас столешницу. Старшая Бернштейн глянула на сестру -- только сейчас она заметила, что ее поведение взволновало тихоню.

-- Все хорошо, -- нежно успокоила ее девушка, затем вновь обратилась ко мне со словами: -- Что за службу вы нам предлагаете?

-- Прежде, чем я отвечу на ваш вопрос, позвольте предупредить, что вам не следует возлагать на меня большие надежды. Хоть я и предложил вам возможность остаться на корабле, окончательное решение зависит от капитана первого ранга Юки.

-- Юки? -- встрепенулась Бернштейн. -- Он, случаем, не в родстве с Ириной Иосифовной?

-- Капитан нашего корабля -- дочь вице-адмирала Юки. Насколько мне известно, ее мать пропала без вести во время аварии на станции "Мирный".

Ни одна из сестер даже не попыталась скрыть удивление.

-- Дочь? -- переспросила старшая.

-- Верно. Женщины нечасто командуют кораблями первого ранга, но в истории наших космических сил случались подобные назначения. К сожалению, ваше продвижение по службе будет затруднено, поскольку вы не являетесь гражданами Терры, но сейчас это не столь существенно.

-- Точно! -- воскликнула девушка, убирая за ухо непослушную прядь волос. -- Вы так и не сказали, какую специальность собираетесь нам присвоить.

-- Как я уже сказал, в этом вопросе от меня зависит немногое. С высокой вероятностью вы будете определены механиками или мотористами.

-- П-простите, -- вдруг заговорила молчавшая до сих пор девочка, -- на этом корабле есть инженерная служба?

Младшая Бернштейн робко на меня посмотрела, но тут же потупила взгляд. Эта молчаливая, неуверенная в себе девочка была полной противоположностью своей старшей сестры. Удивительно, что она вообще отважилась подать голос в моем присутствии.

-- Есть, хоть она и немногочисленна. Если вы предпочитаете ее прочим бортовым службам, то я направлю капитану соответствующее прошение.

При этих словах на лице молодой женщины, ради которой и пересиливала себя тихоня, отразился живой интерес. Должно быть, сказалась любовь к науке, которой отец обучал ее с детства. Воспользовавшись моментом, я, как бы между прочим, добавил:

-- К слову, на борту нашего корабля находится несколько телескопов. Изначально они были предназначены для использования в навигации, но, насколько мне известно, один офицер инженерной службы крайне увлечен астрономическими исследованиями. Думаю, что если представится случай, то он не откажется рассказать о своих наблюдениях.

-- И какие условия содержания? -- прищурилась старшая Бернштейн.

-- Условия вашего содержания, скорее всего, не изменятся. Не думаю, что капитан разместит вас в матросском кубрике.

Голубоглазая девочка смотрела непонимающе, но ее сестра изменилась в лице, усмотрев в моих словах нечто предосудительное. Ее губы дернулись, обнажая верхний ряд крупных, слегка неровных зубов, черные брови насупились, и между ними появилось несколько пресекающих переносицу складок.

-- Не шутили бы вы так, товарищ капитан второго ранга, -- угрожающе проговорила Бернштейн. -- За кого вы нас принимаете?

-- За двух обездоленных сестер, которые нуждаются в помощи своих соотечественников.

Вспылившая было девушка сконфуженно замолчала. В ее взгляде читалось сомнение, странным образом смешавшееся с настороженностью и чувством вины. Я невольно задался вопросом: через что ей пришлось пройти вместе со своей юной сестрой, если она до сих пор усматривает подвох в том, что мы пришли им на помощь?

-- Я не стану принуждать вас к принятию моего предложения, -- сказал я прежде, чем сестры успели опомниться. -- Постарайтесь тщательно его обдумать. Какой бы тяжелой ни была ваша жизнь, участие в чужой войне вряд ли сделает вас счастливее.

-- Чужой? -- мрачно усмехнулась Кира. -- Если дикари из Доминиона заняли Атрию, то рано или поздно война доберется и до этой системы.

-- Дикари? -- переспросил я.

-- Ни одно сознательное государство не станет называть себя доминионом.

Девушка сочла это объяснение исчерпывающим и развернулась на винтовом табурете с жестким деревянным сидением, после чего наклонилась к младшей сестре. Накрыв ее руку своей, она мягко сказала:

-- Ира, я хочу, чтобы мы скорее сбежали с этой гнилой планеты. Ты слышала товарища капитана второго ранга. Скажи, ты согласна принять его помощь?

-- Да! -- бесстрашно кивнула девочка и широко улыбнулась. -- Я хочу работать в инженерной службе.

Лицо старшей Бернштейн просияло и она, растрогано усмехнувшись, нежно погладила шелковистые волосы своей сестренки. Последнюю тут же бросило в краску. Девчонка наклонила голову, намереваясь избежать неожиданной ласки, но Кира уже убрала руку и с улыбкой сказала:

-- Спасибо.

Ирина замешкалась, не находя подходящих слов, и пока она пребывала в растерянности, ее взгляд нечаянно скользнул по моему лицу. Девочка тут же застыла. Вопреки обычной для нее робости, она не сводила с меня широко распахнутых глаз, цвет которых напоминал в тот миг неглубокую горную речку. Казалось, что от удивления, скрывавшего за собой бурный поток множества иных чувств, юная девушка забыла дышать. Улыбка медленно ушла с моих губ, и я обратился к младшей Бернштейн немного обеспокоенно.

-- Вы побледнели. Должно быть, вам нездоровится.

Ее губы безмолвно зашевелились, но тут же сомкнулись, и девочка поспешно покачала головой. Немного погодя она, неловко запинаясь, все же ответила:

-- П-простите. Просто... ваша улыбка... она точно такая же, как у Киры.

-- Не придумывай, -- одернула ее сестра, -- ты ведь слышала, что у товарища капитана второго ранга другая фамилия.

-- Верно, -- сказал я, заставив обеих вздрогнуть от неожиданности, -- но ваша мать была моей соотечественницей, поэтому не исключено, что между нами существует кровная связь. К сожалению, я не могу сказать ничего более определенного.

Несколько мгновений никто не нарушал повисшее за столом молчание. Голубоглазая девочка съежилась и не издавала ни звука, чувствуя себя ответственной за неожиданно возникшую неловкость. Я тоже молчал, не находя подходящих слов, чтобы изменить русло нашего разговора. Первой попыталась повлиять на щекотливую ситуацию Кира. Она глубоко вздохнула, затем с растерянным видом поправила не нуждавшиеся в этом волосы и, глядя в сторону, негромко сказала:

-- Большего и не нужно. Мы уже вам слишком многим обязаны.

-- Понимаю. Вы считаете недостойным использовать нашу схожесть для того, чтобы завладеть моим расположением, и поэтому колеблетесь, несмотря на желание избавиться от одиночества, которое обрушилось на вас после потери родителей. Судя по тому, как вы изменились в лице, мое предположение недалеко от истины. Вы должны понимать, что мы помогаем вам как своим соотечественницам. Это наш долг, поэтому вам не следует полагать, что вы нам чем-то обязаны.

Молодая женщина отрицательно покачала головой.

-- Это, товарищ капитан второго ранга, решать не вам, -- ответила она с непревзойденным упрямством. -- Спасибо за все, что вы для нас сделали. Мы готовы служить под вашим началом.

-- Хорошо, в таком случае я предлагаю считать наш разговор оконченным.

После этих слов я пригласил приставленного к сестрам сопровождающего, вместе с которым они вышли за дверь, оставив меня наедине с собой за металлическим столиком. Наша оживленная и во многом непредсказуемая беседа позволила мне увидеть этих обиженных судьбой девушек с другой стороны, несколько исправив впечатление, сложившееся во время допроса.

-- Полагаю, что ты слышала наш разговор, -- громко произнес я в пустоту помещения. -- Скажи, у тебя сложилось определенное впечатление о том, какими соображениями я руководствовался?

Дверь на противоположной стороне кают-компании со скрипом открылась, едва не ударившись о переборку, но ее придержала тонкая рука, которую неплотно облегал черный рукав хлопковой куртки.

-- Положительно. Подтверждаю справедливость твоего замечания о тайном прослушивании указанного разговора. Ввиду недостаточного количества находящихся в моем распоряжении данных, полное понимание логики твоих действий затруднено. Полученные сведения позволяют рассматривать несколько наиболее вероятных причин, повлиявших на формирование текущего отношения пилота к рассматриваемому вопросу.

-- Хорошо. Я не знаю, представляет ли это дело для тебя какой-либо интерес, но тебе следует знать, что мне нечего добавить к озвученному несколько минут назад объяснению.

-- Необходимость уточнения основания твоего решения в отношении принятых на борт корабля людей отсутствует. В условиях сохранения пилотом готовности неукоснительно следовать ранее достигнутой договоренности учет и проверка его личных связей признаются нежелательными как несущие угрозу установленному доверию. Если данное объяснение представляется тебе достаточным, то изволь объяснить, как ты определил, что я подслушивала разговор из-за двери каюты.

-- Если не обращать внимания на шум, который создает вентиляция, то в каютах хорошо слышно все, что происходит за переборкой. Я всего лишь предположил, что содержание нашего разговора покажется тебе любопытным.

Эл-один чуть наклонила голову, не сводя с меня внимательного взгляда. В лице она нисколько не изменилась, было почти невозможно понять, осталась ли она удовлетворена моим объяснением. Все с тем же непроницаемым спокойствием девушка вдруг спросила:

-- Как скоро военно-космический флот Терры оставит эту систему?

-- Не так давно я уже сказал, что мы уйдем, как только сюда прибудет четвертый флот Галактического Альянса. Поскольку он должен был отправиться следом за чрезвычайным послом, я полагаю, что нам осталось ждать самое большее несколько дней.

-- Возможность безопасного пребывания в системе Пегаса на протяжении указанного промежутка времени сомнительна. С учетом предположительных численности и технического обеспечения противника, высока вероятность окончательного уничтожения космического флота Терры в случае начала боевых действий в условиях отсутствия не включенной в данный расчет военной поддержки.

Я решительно не понимал, почему Эл-один заговорила об угрозе, которая ни на минуту не исчезала с тех пор, как мы подверглись нападению передовых сил Доминиона, но сама девушка как будто не замечала мою растерянность.

-- Мы не можем предугадать дату следующего нападения. Наши корабли несут непрерывный надзор за окраинами системы, чем вызывают бессильное негодование ее правительства, к тому же по флоту объявлена готовность номер один. Враг не сможет застать нас врасплох, поэтому твои опасения кажутся мне излишними.

-- Степень твоей осведомленности о текущей обстановке представляется неудовлетворительной. Исходя из наблюдаемого искажения пространства-времени в направлении Альфы Жнеца, сюда направляется большое скопление кораблей, предположительно принадлежащих к военно-космическим силам Доминиона. Расчетное время их прибытия в систему Пегаса составляет не более тридцати часов при сохранении скорости, зарегистрированной во время последнего учебного вылета.

-- Что?! -- изумленно воскликнул я. -- Другими словами, рейдер может отслеживать пространственные перемещения? Тебе следовало рассказать об этом значительно раньше!

-- Ввиду отсутствия подробных сведений об уровне технологического развития современных государств, у меня не было основания ставить под сомнение всеобщую доступность использования простейших методов измерения флуктуаций пространства-времени и последующей обработки полученных результатов в целях заблаговременного обнаружения предполагаемого противника.

В порыве отчаяния я подскочил на ноги. Все мысли перемешались, меня как будто подхватил шторм, налетевший в тихий безоблачный вечер. Я хотел предупредить Такеши о приближении новой угрозы, а вспомнив, что несколько часов назад он отправился в посольство Галактического Альянса, едва не побежал к Юрико, чтобы просить ее немедленно с ним связаться. К счастью, эти метания продлились недолго. Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоить неистово колотившееся сердце и, опустившись обратно на табурет, сказал:

-- После того, как наш флот ушел из родной системы, ты сказала, что эффективное обнаружение целей, размер которых сопоставим с космическими станциями, возможно на расстоянии до сорока шести миллионов километров.

-- Положительно, данный показатель соответствует расчетным характеристикам установленной на рейдере радиолокационной станции. Указанное оборудование не предназначено для обнаружения межпространственных перемещений.

Я облокотился на край стола и, накрыв ладонью тусклый блик на ровной поверхности, попытался оценить положение, в котором мы оказались. Переведя взгляд на терпеливо стоявшую в дверях девушку, я спросил:

-- Скажи мне, Лин, тебе известно что-нибудь о перемещении четвертого флота Альянса?

-- Исходя из последних наблюдений, с высокой вероятностью в направлении данной системы со стороны Гаммы Жнеца движется группа кораблей неизвестной численности. Ввиду невозможности вычисления поправки на неизвестную гравитационную аномалию в указанном направлении, определение точного времени прибытия предполагаемых сил четвертого флота затруднено. Предположительно, на достижение системы Пегаса им потребуется от семнадцати до сорока часов.

-- Если вражеские силы окажутся здесь раньше союзного флота, то сражение может обернуться для нас значительными потерями, но сейчас не время задаваться этим вопросом. Я должен решить, как распорядиться полученными сведениями.

-- Понимание логики данного решения затруднено. В целях исполнения своего служебного долга тебе следует сообщить о приближении противника командующему военно-космическим флотом Терры.

-- Верно, но в настоящее время он находится в посольстве Галактического Альянса на Желобе, поэтому выполнение твоей рекомендации затруднено.

-- В случае невозможности прямого обращения к командующему тебе следует направить соответствующий доклад капитану, -- продолжала настаивать Эл-один.

-- Сейчас между ними слишком много людей, через которых должны пройти предоставленные тобой сведения. В худшем случае я могу столкнуться с необходимостью объяснить причину, по которой я не сообщил о приближении врага, как только о нем стало известно.

В тот же миг, как последние слова отзвучали в кают-компании, промелькнувшая в моем сознании мысль подсказала удивительно простое решение.

-- Готовься к вылету, -- быстро проговорил я, вставая из-за стола. -- Я знаю, что нам следует делать.

-- Данное решение признается приемлемым. Указание пилота принято к исполнению.

Девушка не спешила возвращаться в каюту. Она безмолвно провожала меня взглядом до самой двери, где я остановился и прежде, чем переступить порог, оглянулся через плечо со словами:

-- Больше не позволяй мне заводить подобные разговоры в месте, где нас могут услышать.

После планового обхода корабля я заглянул на ходовой мостик, откуда вскоре и отправился к капитану. Она удивилась, поскольку я пришел без предупреждения, но пригласила меня войти, после чего осведомилась, связано ли мое неожиданное обращение к ней с имперской машиной.

-- Так точно, -- ответил я. -- Прошу вас разрешить заключительный вылет во время пребывания нашего флота в этой системе.

-- Хорошо, думаю, что это возможно. Поскольку после возвращения командующего с переговоров нам могут поступить неблагоприятствующие выполнению вашей просьбы распоряжения, к подготовке очередного вылета следует приступить немедленно. Отправляйтесь в ангар, я отдам соответствующие распоряжения. Вопросы?

-- Никак нет. Разрешите обратиться к вам с еще одной просьбой?

-- Говорите.

-- Я прошу вас позволить Кире Бернштейн и ее сестре остаться на борту нашего корабля в качестве членов его экипажа.

Юрико молча одарила меня потрясенным взглядом, ее тонкие брови медленно поползли вверх. Несмотря на то, что после возвращения с Желоба я нисколько не скрывал свое сочувствие к сестрам, она не могла ожидать от меня подобного легкомыслия. Очень быстро на ее лицо легла тень, затем Юрико, опершись на стол, поднялась с кресла и голосом, в котором сквозило неприкрытое осуждение, произнесла:

-- Одумайся. Идет война, поэтому если тебя ничуть не смущает нарушение нашего законодательства, то, во всяком случае, ты должен понимать, что на действующем корабле военно-космического флота эти девушки подвергнутся опасности, которая будет несравненно выше, чем во время томительного пребывания на чужой планете.

-- Они готовы принять этот риск, -- немедленно возразил я. -- Мы не можем быть уверены в том, что через несколько недель или месяцев эта система не разделит судьбу, которая постигла Терру.

-- Я понимаю, что ты не хочешь бросать их на произвол судьбы, но мы неспроста обязаны руководствоваться уставом. Если мы будем ставить нравственный долг превыше служебных обязанностей, то очень скоро наш корабль превратится в приют. Ты должен понимать, что мы не можем призреть каждого, кто в этом нуждается.

Юрико говорила твердо, но ее слова больше не отдавали упреком. С присущим ей самообладанием она предпочла образумить меня вместо того, чтобы отчитать на правах непосредственного начальника, но в ответ я лишь покачал головой.

-- Даже если мои действия означают нарушение устава, я не могу оставить на произвол судьбы своих соотечественников. Пожалуйста, позволь им остаться. Я готов взять их пребывание на корабле под свою ответственность.

Юрико застыла в изумлении, не находя слов. Ей потребовалось некоторое время чтобы прийти в себя, после чего она, глядя мне прямо в глаза, сказала:

-- Полагаю, что у тебя есть совершенно определенная причина, которая вынуждает тебя отстаивать их интересы.

-- Вовсе нет, -- ответил я с горькой улыбкой, -- но после той катастрофы, которую мы пережили, я не могу отправить их обратно на Желоб и сказать, что мы сделали все, что от нас зависело.

Девушка опустила взгляд, ее лицо вновь омрачилось.

-- Выходит, что ты считаешь помощь этим двоим своим искуплением? -- тихо уточнила она.

-- Возможно. До сих пор у меня не было причин об этом задумываться.

Юрико не спешила с ответом, и каюта погрузилась в тишину, насколько это возможно.

-- Хорошо, -- сказала она после длительного колебания, -- в сложившейся ситуации командующему наверняка будет не до принятых на борт апатридов, но если этот вопрос все-таки поднимется, то тебе придется взять на себя часть ответственности. Куда ты хотел бы определить этих девушек?

-- В инженерную службу, -- кое-как выдавил я из себя, стараясь унять волнение.

-- Понятно, будем считать этот вопрос решенным. В нашем распоряжении не так много времени, поэтому сейчас тебе следует готовиться к вылету.

После того, как рейдер оказался в открытом космосе, Эл-один подробно объяснила мне назначение всех бортовых приборов -- даже тех, которые уже были мне известны -- и научила считывать их показатели. Очередь гравитационно-волнового измерителя наступила в самом конце. Показания этого прибора сводились к минимуму и не предполагали высокую точность, поэтому их полезность всецело зависела от способности пилота определить среди множества возмущений пространства те, которые с наибольшей вероятностью вызваны межпространственным перемещением. Поскольку я не обладал соответствующим навыком, Эл-один уточнила для меня расположение предполагаемой группы кораблей противника, после чего я отправил на "Звездный странник" шифровку: "Обнаружено приближение крупных вражеских сил со стороны Альфы Жнеца. Ожидаемое время прибытия составляет двадцать четыре часа пятнадцать минут".

Глава 13. Готовность к бою

Сразу по возвращении командующего в одной из кают-компаний "Звездного странника" было проведено чрезвычайное собрание, на котором присутствовали все командиры, включая Юрико и еще двух человек, которые были старыми знакомыми инспектора Юки. Один из них стоял рядом со мной. Это был приземистый широкоплечий мужчина лет сорока пяти в звании капитана первого ранга. Пожалуй, в его наружности не было ничего примечательного, за исключением немного раскосых голубых глаз и старого шрама на левой щеке. Этого офицера я знал почти так же давно, как Алексея Давидовича. Он всегда был угрюм и немногословен, как всякий человек, обремененный высокой ответственностью, но несмотря на жесткое и временами заносчивое поведение, он без преувеличения был одним из самых уважаемых офицеров нашего флота. Звали его Сергей Устинов. Отчества я не помнил -- отец Юрико всегда обращался к нему по имени.

По другую сторону стола, прямо напротив нас, стоял капитан первого ранга Мельников, командир "Варяга". В отличие от Устинова, его я знал в основном по рассказам Алексея Давидовича. Еще двадцать одного человека я видел впервые.

Такеши задерживался. В его отсутствие собравшиеся озабоченно переговаривались между собой, обсуждая надвигавшуюся угрозу. Ситуация была им известна -- как только в каюту вошли первые участники собрания, они с порога завалили меня вопросами, выпытывая, откуда мне стало известно о приближении врага к системе Пегаса. Я признался, что на борту рейдера находится оборудование, которое, по всей видимости, позволяет определять возмущения пространства-времени, которые возникают при межпространственном перемещении. Это заявление взбудоражило офицеров. Они окружили меня, заговорили наперебой, перекрикивая друг друга, и в считанные секунды их голоса переросли в невыносимый гомон, сыпавшиеся отовсюду возгласы настолько перемешались, что в них было не разобрать слов. Сбитый с толку, я растерялся и не сразу дал отпор обезумевшим соотечественникам. Призвать к порядку разгоряченных мужчин оказалось непросто -- даже невозмутимый Устинов поддался общему возбуждению. Только благодаря Юрико мне удалось уговорить их отложить вопросы до начала собрания.

Спустя неполные двенадцать минут я увидел через открытую дверь приближавшегося широкими шагами Такеши. В одной руке он держал продолговатый футляр, а во второй -- потертую кожаную папку, которую он перехватил под мышку перед тем, как переступить порог.

-- Здравствуйте, товарищи офицеры, -- поздоровался командующий, закрывая за собой дверь.

Под наше дружное приветствие Такеши встал во главе стола, на который сложил свою ношу. Обведя присутствующих цепким взглядом, он уверенно заговорил не громче, чем требовалось, чтобы его было слышно сквозь гул винтов, обеспечивающих движение воздуха в помещении.

-- Наше положение вам, должно быть, уже известно, поэтому я позволю себе предположить, что большая часть присутствующих ожидает решения по докладу товарища Танаки. Боюсь, что нам придется отложить рассмотрение этого вопроса.

На лицах многих офицеров отразилось плохо скрытое замешательство, но ни один из них не проронил ни звука.

-- Мы располагаем четвертой частью боевого флота Терры, -- продолжил Такеши. -- Половина наших кораблей по известной причине не вступила в бой с захватчиком и к настоящему времени, скорее всего, потеряна. Остальные силы нашего флота под командованием капитана первого ранга Сухова героически пали в бою, сдерживая прорыв противника к Терре. На то, чтобы овладеть планетой, Доминиону потребуется не один месяц, но мы не можем изменить сложившуюся ситуацию с имеющимися у нас силами. Наибольшую угрозу нашим успешным действиям несет отсутствие командных структур. Управление флотом не упорядочено, штаб флота в полном составе остался на Терре. В этой связи нашей первоочередной задачей я считаю создание нового штаба. Возражения?

-- Какие же могут быть возражения! -- воскликнул не знакомый мне офицер средних лет с проседью на висках.

Собрание в полном составе его поддержало, и тогда командующий достал из лежавшей перед ним папки несколько листов с редкими сделанными от руки пометками и синюю ручку. Подняв взгляд на Юрико, от которой его отделяло несколько человек, он сказал:

-- Капитан Юки, вы не откажетесь от должности секретаря нашего внепланового собрания?

-- Есть! -- коротко ответила девушка, прежде чем сойти со своего места.

Мужчины тут же зашевелились, в мгновение ока во главе стола откуда-то появился стул. Пока Юрико готовилась к работе, командующий коротко объяснил, что члены штаба получат в свое распоряжение каюты на "Звездном страннике" и не будут принимать прямого участия в сражениях. То же касалось и остальных представителей управления флотом.

-- В первую очередь нам следует выбрать начальника штаба. На эту должность я предлагаю товарища Мельникова. Вы не возражаете против этого назначения, Борис Михайлович?

-- Никак нет!

-- Хорошо. Тогда я попрошу поднять руки тех, кто поддерживает кандидатуру товарища Мельникова.

Большая часть присутствующих поддержала внесенное адмиралом предложение, трое, включая меня, воздержались от голосования. Командование "Варягом" было решено поручить капитан-лейтенанту Герасимову, старшему помощнику Мельникова. Точно так же выбрали заместителя начальника штаба. Им стал капитан третьего ранга Дроздов, командовавший эсминцем "Осторожный". Остальных штабистов, включая начальника разведки и начальника связи, командующий предложил набрать из экипажа "Звездного странника", не без основания указав, что снятие большего числа командиров с их кораблей может отрицательно повлиять на нашу боеспособность.

Кто-то поднял вопрос об обеспечении флота горючим и смазочными материалами. После короткого спора о необходимости учреждения соответствующей службы собрание выдвинуло на должность ее начальника капитана третьего ранга Сухова, однофамильца погибшего командира "Востока".

Когда речь зашла о службе боеприпасов, Такеши сказал:

-- В ее созыве нет острой необходимости, поэтому соответствующие обязанности я рекомендую возложить на командиров боевых частей. Планирование путей поставок боеприпасов и другие связанные с ним вопросы временно поступают в ведение штаба. Перейдем к тактическому делению нашего флота. Поскольку большинство наших кораблей входило в разные подразделения, я считаю необходимым выделить дивизион эскадренных миноносцев, дивизион ракетных кораблей и отдельную бригаду под моим личным командованием. В первый дивизион войдут эсминцы "Смелый", "Осторожный", "Неутомимый", "Зоркий" и "Разящий", командование дивизионом предлагаю поручить Александру Ильичу Троицкому. Возражения?

-- Никак нет!

-- Хорошо. Во второй дивизион войдут оба ракетных крейсера, а также малые ракетные корабли "Мираж", "Светило", "Янтарь" и "Кадет". Командовать этим подразделением я попрошу товарища Устинова. Вы не откажетесь принять это назначение, Сергей Андреевич?

-- Как прикажете, -- без особого воодушевления ответил стоявший рядом со мной мужчина.

-- В таком случае будем считать этот вопрос решенным. Теперь, если у собрания нет возражений, нам следует принять меры противодействия внешней угрозе.

Настрой офицеров в кают-компании переменился, и на лице каждого из них застыло выражение глубокой сосредоточенности. Я волновался, чувствуя на себе большую ответственность, а благодаря многозначительному взгляду, который бросил в мою сторону адмирал, обстановка показалась мне еще более напряженной.

-- Ни для кого из присутствующих уже не секрет, что, согласно донесению капитана второго ранга Танаки, из системы Альфы Жнеца сюда направляются крупные силы Доминиона. Поскольку источник этик сведений до сих пор остается для многих из нас загадкой, я попрошу товарища Танаку внести ясность в предмет нашего обсуждения.

Я невольно поежился. В немедленно обратившихся ко мне взглядах было заметно сомнение, некоторые офицеры буркнули что-то неодобрительное, будто приближение вражеских сил было не более чем плодом моего разыгравшегося воображения.

Во рту пересохло, казалось, что каждая клетка моего тела кипит от растущего напряжения. Чтобы восстановить уверенность, я расправил плечи, после чего сделал глубокий вдох и, глядя в точку над левым плечом Такеши, объяснил собранию происхождение сведений о перемещении вражеских сил таким образом, чтобы это не навредило легенде прикрытия Эл-один. Еще несколько секунд после того, как я закончил, никто не произносил ни слова, затем командующий спросил:

-- У вас есть вопросы к товарищу Танаке?

-- Так точно, -- откликнулся кто-то напротив меня. -- Насколько крупные силы сюда направляются?

Я немного повернул голову в направлении голоса и, встретившись взглядом с новоиспеченным начальником штаба, сказал:

-- Флот противника достаточно велик, чтобы создаваемое им искажение пространства-времени было засечено гравитационно-волновым измерителем. Я не могу назвать количество вымпелов, но для сравнения считаю необходимым уточнить, что показания прибора не отразили приближение корабля, на котором прибыл посол Галактического Альянса.

Мельников молча кивнул, других уточнений с его стороны не последовало. Еще один офицер тут же поднял руку и с расстановкой спросил:

-- Как поняли, что прибор может отслеживать пространственные переходы?

У меня возникло желание уйти от каверзного вопроса, но одного взгляда на окружавших меня членов собрания было достаточно, чтобы понять: они не позволят мне это сделать. Их любопытство оказалось очень некстати, поскольку мне самому был неизвестен принцип работы диковинного прибора. Припомнив то немногое, что мне удалось понять из объяснения Эл-один, я ответил:

-- Он отслеживает не пространственное перемещение как таковое, а набор связанных с ним физических характеристик. Этот прибор улавливает весь известный нам диапазон волн, включая жесткое излучение, и на основе изменения интенсивности излучения позволяет установить изменение квадрата расстояния. Также гравитационно-волновой излучатель чувствителен к малейшим изменениям пространства-времени и ряду других внешних воздействий, объяснить которые я не в силах. В настоящее время изменения показаний прибора свидетельствуют о некоем источнике возмущений в направлении Альфы Жнеца, который приближается к этой системе.

Все, за исключением адмирала и еще нескольких человек, слушали меня с выражением той особой значительности, которой люди так часто прикрывают невежество. Молодой капитан третьего ранга, который задал вопрос, сконфуженно почесал затылок, в то время как бывший командир "Осторожного" внимательно посмотрел на меня, после чего сказал:

-- Пространственный переход между системами Альфы Жнеца и Пегаса занимает по меньшей мере шесть дней. Почему вы сообщили о приближении врага, только когда он уже оказался на пороге?

-- Конструкторское бюро, разработавшее имперский рейдер, не потрудилось оставить мне руководство по его применению. Я сообщил о вероятном приближении вражеского флота, как только у меня возникло соответствующее подозрение.

Дроздова покоробило от моего тона, но он промолчал, не преминув при этом злобно сощуриться. Хоть изначально я вовсе не собирался зацепить его самолюбие, обвинительная нотка, прозвучавшая в вопросе заместителя начальника штаба, вызвала у меня закономерное раздражение.

Откуда-то справа донесся голос:

-- Если нет инструкции, то откуда у вас такая уверенность в назначении этого измерителя?

-- Перед нами, -- вмешался Сергей Андреевич, -- стоит вопрос: можем мы доверять товарищу Танаке или не можем. Я считаю, что мы можем доверять товарищу Танаке. Если он полагает, что сюда идет вражеский флот, значит у него есть на это достаточное основание.

Я почувствовал, что вот-вот неминуемо разгорится спор, но прежде, чем обсуждение доклада ушло в нежелательное русло, Такеши жестко призвал нас к порядку.

-- Я попрошу вас не отклоняться от повестки собрания, товарищи офицеры, -- отчеканил он. -- Товарищу Танаке было поручено исследование имперской машины, и до сих пор у нас не было повода усомниться в его компетентности, поэтому пытаться доказать ненадежность сведений о приближении вражеского флота означает скатываться в эристику. Если у собрания нет возражений, то я предлагаю приступить к разработке плана наших дальнейших действий.

Многие, включая меня, испытали облегчение от того, что удалось избежать ненужного препирательства, и с нашего молчаливого согласия командующий продолжил:

-- Поскольку нам неизвестно, когда в систему Пегаса прибудет союзный флот, я предлагаю считать, что в случае боевого столкновения нам придется в одиночку противостоять превосходящим силам Доминиона. Заключенный между Террой и Галактическим Альянсом договор не обязывает нас к охране этой системы, поэтому мы можем воспользоваться неосведомленностью наших союзников (это слово Такеши иронически выделил), чтобы избежать столкновения. Из-за того, что четвертый флот уже опаздывает к назначенному сроку, в случае нашего преждевременного ухода мне потребуется всего лишь отправить предуведомление послу Галактического Альянса. Даже если мы останемся и защитим систему, ее правительство благодарно не будет.

Когда Такеши договорил, Устинов, до сих пор молча внимавший его словам, спросил:

-- Разрешите высказаться?

-- Пожалуйста.

-- Я считаю, -- неторопливо заговорил офицер, прочищая горло, -- что мы должны остаться здесь до прибытия сил Галактического Альянса. Правительство системы Пегаса, несомненно, не будет благодарно за оказанную системе помощь, но значит ли это, что своей помощью мы ничего не выиграем? Я думаю, что не значит. Посол Галактического Альянса запомнит, что мы оказали помощь этой системе, и доложит об этом своему правительству. Правительство Галактического Альянса, возможно, тоже не будет нам благодарно, но оно запомнит, что мы можем успешно воевать против Доминиона, и захочет этим воспользоваться. Будет ли это нам выгодно? Я считаю, что будет. Если решим остаться, то, может быть, следует как-нибудь сообщить в посольство, что мы подозреваем о скором нападении Доминиона. Я предлагаю, чтобы собрание рассмотрело такую возможность.

На лице Такеши коротко промелькнула улыбка, и он ответил:

-- Согласен, но в этом случае мы будем вынуждены принять риск существенных боевых потерь, что представляется неприемлемым в сложившейся ситуации. Тем не менее для личного состава нашего флота вторичное бегство от неприятеля может обернуться деморализацией и распространением пораженческих настроений. В этой связи я поддерживаю внесенное товарищем Устиновым предложение и в свою очередь предлагаю провести открытое голосование, от которого попрошу воздержаться товарища Танаку, чтобы принять окончательное решение. В том случае, если мнения членов собрания разделятся поровну, исход голосования будет определен мной. Возражения?

-- Никак нет!

В течение следующей минуты этим простейшим способом волеизъявления собрание предопределило то, как будут выстраиваться наши отношения с союзниками. Дважды Юрико внимательно обводила взглядом кают-компанию, пересчитывая голоса, и заносила эти сведения в протокол. Сама девушка оказалась в числе шести человек, голосовавших за уход из системы Пегаса.

-- На этом работу собрания предлагаю считать оконченной, -- произнес Такеши. -- Всем командирам, включая членов штаба и начальника ГСМ, следует вернуться на свои корабли. Назначение товарищей Троицкого и Устинова командирами соответствующих дивизионов вступает в силу немедленно, утверждение остальных назначений откладывается до поступления с моей стороны иных распоряжений. Капитан Юки, благодарю вас за помощь. Добавьте последнее уточнение в протокол и можете быть свободны.

Очень быстро в кают-компании не осталось никого, кроме троих человек. Вскоре и Юрико, расставшись со сделанными в ходе собрания записями, скользнула по мне задумчивым взглядом и вышла за дверь. Я двинулся было за ней, но неожиданный оклик Такеши заставил меня обернуться. Подойдя ко мне на расстояние вытянутой руки, командующий тихо сказал:

-- Пройдем ко мне в кабинет. Тебя это, должно быть, несколько удивит, но я хочу обсудить с тобой некоторые тонкости дипломатических отношений с нашими неблагонадежными друзьями.

Это приглашение не оставляло сомнений в том, что оно не подразумевает возможность отказа, поэтому я послушно последовал за Такеши.

В каюте адмирал подошел к своему столу и, небрежно убрав в сторону лежавший на нем журнал, поставил перед собой тот самый тубус, с которым ранее пришел на собрание. Вскоре перед нами развернулась большая карта, которую придавили две толстые книги, журнал и деревянный стакан, в котором покоились две ручки и несколько карандашей. Таким образом от нас оказалось скрыто по меньшей мере двадцать систем, но адмирала они, кажется, не заботили.

-- Ты не откажешься поразмыслить над тем, какой будет следующая цель Доминиона? -- беззаботно поинтересовался он, глядя туда, где должна была находиться Бета Крота.

-- Очевидно, что Доминион намерен вести войну против Галактического Альянса. Поскольку Конфедерация Шести Республик не может в достаточной мере обеспечить флот нового союзника, первостепенное значение для нашего врага имеет логистика. Система Атрия является единственным сообщением между двумя рукавами галактики, поэтому несложно понять, что первым делом силы Доминиона попытаются установить контроль над системами, которые лежат от нее в досягаемости пространственного перехода. В этой связи текущие планы Галактического Альянса лишены какого бы то ни было смысла.

В ответ на последние слова, которыми я подвел итог своего рассуждения, Такеши усмехнулся и, испытующе посмотрев на меня, спросил:

-- Тебе доводилось задумываться об истинных причинах этой войны?

Я осекся. Командующий понимающе хмыкнул, видя мое замешательство, как будто знал, что мне нечего будет ответить.

-- Ее истинные причины, как в случае с любой масштабной войной, скрыты от общественности словоохотливой болтовней политиков, чья порядочность не вызывает сомнений разве что у глупцов или безнадежных мечтателей. Позволю себе предположить, что обе стороны сложившегося противостояния руководствуются исключительно империалистическими интересами. Совет Галактического Альянса, к примеру, постановил нанести превентивный удар по Шести Республикам...

Рука командующего метнулась к стакану, стоявшему на карте у самой кромки стола, и набросала красным карандашом две ломанные несоприкасающиеся линии.

-- Тебе наверняка известно, что прямой путь между Галактическим Альянсом и Конфедерацией Шести Республик до сих пор не проложен. Это обстоятельство обусловлено не только и не столько политической конъюнктурой, сколько уровнем технологического развития. Должно быть, ты уже догадался, что именно по этой причине главные силы государств-членов Альянса стягиваются к системе Беты Крота. Уверен, что их Совет уже опубликовал обращение к гражданам, навязывая последним нелепую мысль о необходимости защиты бедного союзного государства от самой алчной и воинственной державы нашего времени. Возможно, что на первых порах эта бесхитростная уловка принесет правящей верхушке желаемый результат, но вскоре за патриотическим подъемом неизбежно последует череда поражений в чужом пространстве. Как, по-твоему, подобное развитие событий отразится на общественных настроениях?

-- Понимаю. Ты полагаешь, что военные неудачи могут способствовать становлению революционной ситуации в странах Альянса, но мне по-прежнему неясно, какое отношение их внутренние дела имеют к стоящей перед нами задаче освободить Терру.

-- Харуки, ты слишком нетерпелив, -- укорил меня адмирал. -- Мы бессильны достичь обозначенной тобой цели без мощной военной поддержки. Для успешной операции по снятию блокады Терры нам понадобится по меньшей мере четыреста кораблей, то есть почти в семнадцать раз больше того, чем мы на самом деле располагаем. Нам следует быть осмотрительными. Война не прощает небрежность.

-- Не могу не согласиться, -- ответил я и тут же продекламировал: -- У того, кто еще до сражения побеждает предварительным планированием, шансов много; у того, кто еще до сражения не побеждает планированием, шансов мало.

Такеши удовлетворенно кивнул, давая понять, что я верно определил ход его мыслей.

-- Именно поэтому я и обратился к тебе. Информация о том, что мы можем засечь противника прежде, чем он войдет в систему, сама по себе представляет большую ценность. Разумеется, мы можем представить гравитационно-волновой измеритель как продукт гениальности наших ученых, но разведку наших союзников возглавляют далеко не глупцы, и ее главное управление определенно осведомлено о том, что в нашем распоряжении находится реликт Вечной империи.

-- Мы не сможем долго скрывать существование технологии, которая позволяет отслеживать пространственные перемещения, поэтому нам следует создать видимость стремления к добровольному взаимодействию. Не лишним будет налаживание собственной внешней разведки. Если это все, что ты хотел от меня услышать, то скажи, почему ты обсуждаешь нашу политику в отношении Галактического Альянса со мной, а не со своим штабом.

-- Потому что тебе известно кое-что не предназначенное для ушей наших товарищей, -- ответил командующий с ноткой неодобрения. -- Перейдем к делу. Мне нужно, чтобы ты склонил свою подопечную к сотрудничеству с нашими специалистами в целях воспроизведения технологии отслеживания пространственных переходов.

-- Исключено, -- настолько категорично отрезал я, что лицо Такеши изумленно застыло. -- Если технология распространится, то самое большее через пять или шесть лет ею овладеют страны вражеского лагеря, чего мы не должны допустить ни при каких обстоятельствах. Я готов сделать все возможное ради защиты отечества, но это вовсе не означает, что я позволю использовать знания Эл-один ради сиюминутной выгоды.

Растерянность адмирала продлилась недолго, и когда я закончил свою короткую речь, он уже пристально смотрел на меня немигающим взглядом. Заговорил Такеши не сразу, как будто давал мне время осмыслить всю глубину допущенной мной ошибки, хотя в этом не было необходимости -- я отчетливо понимал, что значит перечить прямому начальнику.

-- Что ж, признаю, что подобного непослушания я от тебя не ждал, -- сдержанно произнес он. -- Не откажешься объяснить, почему ты позволяешь себе критику приказа командующего?

-- Потому что нахожу исполнение этого приказа опасным для нашей Родины, -- твердо ответил я, глядя в глаза адмиралу.

Такеши удрученно вздохнул и, подойдя на шаг ближе, жестом пригласил меня склониться над картой. У него в руках вновь оказался карандаш, кончик которого в мгновение ока очертил круг с центром в системе Атрия.

-- Нам не следует связывать с Галактическим Альянсом наши планы по деблокированию Терры. Заметь, что говорить об освобождении нашей планеты ошибочно. У нас есть все основания полагать, что противнику не удалось взять ее с ходу, и ближайшие месяцы едва ли изменят ситуацию в его пользу. После того, как мы отбросим силы Доминиона, потребуется обеспечить безопасность границ, оборудовать посты дальнего обнаружения и реорганизовать соответствующие войска. Наша боеготовность существенно возрастет, если мы сможем воспроизвести технологию, которой обладает твоя ненаглядная Эл-один.

-- До тех пор, пока мы не освободим нашу систему от врага, мы не сможем предпринять перечисленные тобой меры, -- парировал я, пропустив мимо ушей его ехидное замечание. -- В настоящее время для получения необходимых нашему флоту разведданных достаточно одного имперского рейдера.

На миг Такеши отвлекся от карты, демонстрируя снисходительную улыбку, после чего последовательно указал на три точки, лежавшие внутри красного круга.

-- Система Пегаса, Шахтерский Путь и Токай, -- произнес он, медленно скользя пальцем по бумаге. -- Если я не заблуждаюсь в своих ожиданиях, то эти системы станут рубежом, отделяющим нас от распавшегося на лоскутки Галактического Альянса и прочих государств нашего рукава галактики.

-- Описанная тобой система безопасности утопична, она не может существовать в современных условиях, -- сказал я, мысленно усомнившись в здравомыслии адмирала. -- Несмотря на то, что предположение о грядущем зарождении революционного движения в странах наших союзников не лишено основания, раскол Галактического Альянса не обеспечит соблюдение всех условий выполнения твоего плана. Между нами и двумя из трех перечисленных тобой систем существуют непреодолимые идеологические противоречия; более того, в настоящий момент отторжение системы Токай от Шести Республик представляется немыслимым.

-- С моей стороны было бы слишком самоуверенно излагать все тонкости нового мирового устройства. Опыт массового движения покажет, в каких формах выразит себя революция. Тогда и только тогда мы сможем разрешить те трудности, которые ты столь безукоризненно выделил. Сейчас же я предлагаю исходить из того, что союз, который ты удачно описал как систему безопасности Терры, действительно будет заключен в недалеком будущем. Если в каждой из трех соседних систем мы сможем обеспечить работу постов наблюдения, обнаружения и связи, то тем самым мы избавим себя от угрозы позднего реагирования на проявления внешней угрозы.

-- Неужели недостаточно предпринять соответствующие меры защиты в системе Альфы Жнеца?

-- В одиночку мы не сможем полностью защитить себя от внешней угрозы, -- терпеливо объяснил Такеши, после чего добавил: -- Какое-то время.

-- Хорошо, -- наконец сдался я. -- Полагаю, что Эл-один не станет возражать против воспроизведения гравитационно-волнового измерителя нашими специалистами, но произойдет это не раньше снятия блокады Терры и при условии, что имперская технология ни при каких условиях не будет раскрыта кому-либо, кроме узкой группы людей, ответственных за производство.

Такеши выпрямился во весь свой немалый рост, затем иронично посмотрел на меня и спросил без тени улыбки:

-- Не жмут ли тебе погоны, Харуки?

-- Я вовсе не испытываю удовольствие от того, что мне приходится оспаривать принятое тобой решение, но на кону стоит будущее Терры, поэтому я не стану молча наблюдать за тем, как далеко зайдет твоя новая авантюра.

-- Ты считаешь меня авантюристом? -- усмехнулся командующий.

-- Считаю.

-- Что ж, не буду разубеждать тебя.

Я понимал, что играю с огнем, поэтому не позволил себе вернуть Такеши улыбку, несмотря на мягкий и незлобивый тон, которым была отпущена последняя фраза. Командующий со вздохом повернул голову к стене, от которой нас отделял стол с разложенной посередине картой, после чего пронзил меня ледяным взглядом и резко спросил:

-- Ты нисколько не опасаешься, что с началом производства я денонсирую нашу маленькую договоренность?

-- У меня нет причин сомневаться в надежности твоего слова.

-- Тогда вот тебе мое слово. Я торжественно клянусь, что, пока в моих силах исполнить сие обещание, технология отслеживания пространственных переходов будет иметь статус государственной тайны и не выйдет за пределы нашей системы. Исключение составит оборудование постов дальнего обнаружения в трех ближайших к Альфе Жнеца системах, которое будет подлежать немедленному уничтожению в случае опасности его потери.

-- В таком случае я позабочусь о том, чтобы разработка нашего собственного устройства могла начаться сразу после снятия блокады. Полагаю, мне следует поблагодарить тебя за то, что ты выслушал меня перед тем, как посадить в карцер.

-- Какое-то время карцер тебе не грозит, -- с издевкой промолвил Такеши. -- Несмотря на твою природную твердолобость, когда-нибудь ты определенно станешь прекрасным политиком.

-- Этому никогда не бывать, -- искренне сказал я, сопровождая свои слова вымученной улыбкой.

-- Что ж, не смею тебя задерживать. Полагаю, что ты захочешь повидать пригретых тобой апатридов прежде, чем по флоту будет объявлена готовность номер один.

-- Верно, -- без раздумий подтвердил я, -- мне следует убедиться в том, что они на самом деле готовы встретить ожидающие нас испытания.

После этих слов я повернулся к выходу и, обведя глазами каюту, как бы между прочим, спросил:

-- А куда подевался зверек? Мне казалось, что он никогда от тебя не отходит.

-- Прячется во втором помещении, -- ответил Такеши, кивая на приоткрытую дверь. -- Похоже, что Стрелка тебя боится.

"Надежда была напрасной", -- подумал я за порогом. Юрико ошиблась, полагая, что в нашем положении командующему будет не до девушек, которых мы оставили на борту в нарушение действующего законодательства. Он ничего не упускал из виду.

Какое-то время я колебался, размышляя, стоит ли мне посещать сестер без крайней необходимости, поскольку подобные действия могли опорочить меня в глазах подчиненных, но сомнение было недолгим. Добравшись до отдельно расположенной каюты на нижней палубе, я поднял руку. Ответа на мой ненавязчивый стук не последовало, и когда я начал сомневаться в том, что внутри кто-нибудь есть, дверь приоткрылась, чуть скрипнув смазанными петлями. Через узкую щель на меня исподлобья смотрела пара настороженных карих глаз; старшая Бернштейн мгновенно меня узнала и, удивленно моргнув, толкнула дверь, после чего вытянулась по стойке смирно.

-- Здравия желаю, товарищ капитан второго ранга! -- отчеканила она, едва не вскинув ладонь к неприкрытой голове, но вовремя остановилась.

-- Вольно, -- ответил я, отмечая про себя ее довольно сносную выправку. -- Если вы не станете возражать, я бы хотел поговорить с вами.

-- Конечно, -- сказала девушка, немного замявшись.

Кажется, она хотела что-то добавить, но не нашла подходящих слов и просто сделала шаг в сторону, безмолвно приглашая меня в каюту. Также не говоря ни слова, я перешагнул порог, затем коротко осмотрелся, обнаружив несколько стопок книг, лежавших на высоком рундуке и у стены возле единственной койки, из-под которой виднелась собранная раскладушка. Последнюю после короткого разговора со мной предоставил не в меру запасливый мичман, только по этой причине я смог опознать выглядывавший из-под боковины угол железной конструкции.

Повернувшись к Кире, я с опозданием заметил, что девушка одета в рабочий комбинезон, мешковатость которого сильно подчеркивала ее нездоровую худобу.

-- Похоже, что вам удалось раздобыть себе форму.

-- Заслуга Кельнского, -- сухо пояснила она, назвав при этом фамилию мичмана, -- на складе завалялась пара нераспределенных комплектов.

Несмотря на упомянутую щуплость и утомленный взгляд, старшая Бернштейн выглядела лучше, чем при нашей последней встрече. Ее осанка заметно выправилась, ставшие чуть длиннее непослушные волосы были опрятно уложены, а с лица ушла неестественная бледность. Всего двадцать дней, проведенных вдали от Желоба, где обеим сестрам пришлось перенести столько лишений, совершенно преобразили ее.

-- Насколько мне известно, вы вместе со своей младшей сестрой успешно справляетесь со своими служебными обязанностями, но вам не следует забывать о том, что война с Доминионом еще не окончена. Через считанные часы наш флот выйдет навстречу противнику, и не исключено, что в предстоящем бою мы понесем большие потери. Вы уверены, что готовы предпочесть кровопролитные сражения пребыванию на чужой планете?

-- К чему эти вопросы, товарищ капитан второго ранга? -- насупилась девушка. -- Я уже сказала вам все, что об этом думаю. Вы не знаете, что нам пришлось пережить на Желобе, и я не хочу, чтобы Ира выросла в этом гнилом болоте.

Перебороть упрямство Киры не представлялось возможным, и у меня не было причин переубеждать ее, поскольку она знала, на что идет, и какими последствиями для них с сестрой может обернуться это решение.

-- Понимаю. В таком случае у меня нет причин злоупотреблять вашим гостеприимством, -- ответил я с тенью улыбки. -- Прежде чем я вас оставлю, позвольте спросить, какое мнение вы успели сложить о нашей инженерной службе.

-- Об этом я и хотела поговорить, -- напряженно проговорила старшая Бернштейн, скрывая волнение. -- Вы поручали Бессонову какое-то секретное задание?

Улыбка медленно сползла с моего лица.

-- Любопытно, -- процедил я, и уже спокойнее добавил: -- Скажите, при каких обстоятельствах вы узнали о том, что старший лейтенант Бессонов получил от меня некое поручение.

-- Не было никаких обстоятельств, -- мрачно усмехнулась Кира. -- Он просто хвастал успехами в изучении последней зарегистрированной вспышки на Альфе Жнеца и просил не говорить об этом товарищу капитану второго ранга, который точно убьет его, если узнает, что он проболтался.

-- И как же вы ответили на его просьбу?

-- Ушла и увела с собой Иру, но перед этим высказала этому мерзавцу все, что о нем думаю.

На последних словах лицо девушки исказила презрительная гримаса, и она скрестила руки на груди в ожидании моего ответа. Немного погодя я спросил:

-- Он уточнил, каких именно успехов сумел добиться?

-- Не успел.

-- Он знал, что вы намерены поставить меня в известность о его неблагонадежности?

На последний вопрос старшая Бернштейн ответила не сразу, словно искала в моих словах какой-то подвох. Наконец она неуверенно проговорила:

-- Скорее всего, нет.

-- Хорошо. В таком случае вам следует притвориться, что нашего разговора не было.

-- Что?.. -- растерялась девушка.

-- Никто не должен узнать о том, что вы сообщили мне о проступке Бессонова.

-- Хорошо, я сделаю так, как вы говорите.

На этот раз старшая Бернштейн не раздумывала ни секунды, всем своим видом давая понять, что полностью подчиняется моему решению, но что-то в сложившейся ситуации меня смутило. Мысленно вернувшись к началу нашего разговора, я немедленно уточнил:

-- Почему вы решили поставить меня в известность о том, что Бессонов ослушался моего приказа?

Девушка вновь опешила от неожиданности, но быстро собралась с мыслями и, уверенно посмотрев мне в глаза, ответила:

-- Потому что Бессонов опустился до разглашения секретных материалов. Разве пресечение таких действий не часть нашего служебного долга?

К моему удивлению, она умело уклонилась от объяснения причин своего поступка и ловко перехватила инициативу встречным вопросом, предоставив уже мне выкручиваться из неудобного положения. Именно в этот момент я понял, что мне нужно избавиться от предубеждения, которое в очередной раз привело меня к недооценке сообразительности Киры.

-- Безусловно, -- заговорил я, тщательно подбирая слова, -- но значит ли это, что вы поступили бы так же независимо от того, чьи распоряжения выполнял бы Бессонов?

В ответ старшая Бернштейн только отвела взгляд и приглушенно цыкнула, осознав свою неудачу. Ее поведение говорило громче слов.

-- Понять причину вашего решения сообщить о проступке моего подчиненного несложно, -- равнодушно заметил я, -- но вы ошиблись, полагая, что именно мне вы со своей младшей сестрой обязаны той помощью, которая была оказана вам на Желобе, а затем на борту "Звездного странника".

-- Я уже говорила, что это решать не вам... -- неожиданно огрызнулась девушка и вновь растерянно замолчала.

-- В таком случае я не буду предпринимать новые попытки разубедить вас, но вам не следует самоотверженно отдавать все силы ради того, чтобы выразить свою благодарность.

Одновременно с моим последним увещеванием ее губы дернулись в мимолетной усмешке, затем Кира, все так же не поднимая взгляд, устало произнесла:

-- За кого вы меня принимаете? Я не причиню вам лишних хлопот таким легкомысленным поведением.

-- Вам нужно заботиться о собственном благополучии. Я признателен вам за то, что вы решили сообщить мне о вопиющей халатности старшего лейтенанта Бессонова, но вы не должны поступаться своими принципами из чувства неоплаченного долга.

-- Уж это, товарищ капитан второго ранга, позвольте решать мне самой, -- упрямо проговорила она, глядя на меня исподлобья.

-- У меня и в мыслях не было вас ограничивать, -- спокойно возразил я, после чего бросил короткий взгляд на свое запястье. -- Поскольку занимавший меня вопрос оказался исчерпан, мне следует вернуться к своим обязанностям.

С этими словами я прошел мимо стоявшей с понуренной головой упрямицы. Несколько непослушных темно-русых прядей упали ей на лоб, скрывая от моего взора ее опущенные глаза, а худые плечи, вопреки обыкновению, казались ссутуленными, как будто на них что-то давило. Девушка молча проводила меня к двери, но не спешила закрыть ее, когда я покинул каюту. В ответ на мой вопросительный взгляд она на секунду замешкалась, но быстро взяла себя в руки и, вызывающе подняв голову, твердо произнесла:

-- Извините, товарищ капитан второго ранга, но я не забуду, чем мы с Ирой обязаны вам, только потому, что вы так сказали.

С этими словами она потянула на себя тяжелую дверь, лязгнул замок, и я остался один посреди коридора, в недоумении размышляя над ее ребяческим поведением. Из моей груди вырвался продолжительный вздох, но на лице уже играла непрошенная улыбка, которая исчезла только на полпути к Главному командному пункту.

Уже по прибытии на мостик мне стало известно, что по флоту был дан приказ готовиться к выходу. Быстро сориентировавшись в обстановке, я дал команду привести все посты в боевую готовность, проверить исправность основных систем корабля и запустить главные двигатели. В это же время, прежде чем стрелке машинного телеграфа было задано новое положение, на мостик взошел командующий. Еще на ходу он распорядился:

-- Внимание! Приказываю передать общий приказ по флоту: подготовить оружие к бою и выйти на орбиту Титана по линии Пегас -- Альфа Жнеца, прикрытие основных сил во время маневра возлагается на первый дивизион Троицкого. На связь с кораблями космических сил системы не выходить, передать на Желоб сообщение о начале операции по перехвату противника. В случае возникновения угрозы со стороны военно-космических сил системы Пегаса открывать огонь на поражение. Готовность к выступлению -- тридцать минут.

Глава 14. Невидящий взгляд

На границе системы нас встретил необъятный простор, в глубине которого повсюду сверкали разнообразные и в то же время похожие друг на друга светила. Россыпи звезд, газовые туманности и непроглядные пятна пылевых облаков словно впервые пленил мой взгляд, заставляя на время забыть обо всех заботах. Открывавшийся с мостика вид таинственным образом успокаивал, будто увлекая неосторожного наблюдателя в бесконечно удаленные и неизведанные области нашей вселенной.

До прибытия вражеских сил оставалось тридцать четыре минуты, когда раздавшийся сверху и позади голос Такеши прервал мое несвоевременное любование космическими красотами.

-- Внимание! --воскликнул командующий. -- Приказываю дивизиону капитана первого ранга Устинова выйти на условленную позицию.

Получив по радиосвязи новые указания, шесть кораблей, шедших в нескольких километрах за нами, взяли вправо и обошли основную группу на тихом ходу, после чего замедлились на границе оперативной связи номер один. Командир второго дивизиона успел доложить о готовности к выполнению боевой задачи, но уже через миг по ушам ударил надрывный крик, перебивший нашего радиста на полуслове. Засветка радара -- враг появился раньше ожидаемого срока.

Десять кораблей, вошедших в систему всего в двух световых секундах от наших основных сил, не успели даже развернуть оружие и были бессильны оказать хоть какое-то сопротивление, когда дивизион ракетных кораблей под командованием Устинова застал их врасплох точным ракетным ударом. После трех прямых попаданий у ближайшего вражеского эсминца оторвало корму, а два других, которые следовали за ним, получили тяжелые повреждения, но продолжали идти вперед, не предпринимая попыток к маневру. По-видимому, они потеряли центральные посты, и уже следующие две ракеты, поразившие каждая свою цель, поставили точку в их безнадежной борьбе за живучесть.

Все это произошло в течение первых минут после вражеского вторжения. Группа уцелевших кораблей даже не попыталась дать нам отпор и круто переменила курс, пытаясь выйти из боя.

-- Товарищ адмирал! -- послышался раскатистый голос радиста. -- Капитан первого ранга Устинов запрашивает дальнейшие распоряжения!

-- Приказываю второму дивизиону отставить преследование противника, отчитаться о расходе боеприпасов и оставаться в полной боевой готовности до выхода вражеских сил из системы.

-- Есть!

Связист немедленно выполнил распоряжение командующего. В течение следующих десяти минут мы наблюдали за перемещением врага, который отдалялся от нас с большой скоростью, затем с КДП поступил доклад о коротком всплеске электромагнитного излучения в направлении на Альфу Жнеца. Противник бежал из системы Пегаса.

Согласно докладу Сергея Андреевича, в бою его дивизионом было использовано девять противокорабельных ракет для комплексов системы "Кремень". Показатель неутешительный. Нам предстояло еще немало сражений, а за пределами Терры существовало не так много систем, в которых мы могли рассчитывать на пополнение боезапаса.

-- Товарищ адмирал! -- вклинился в мои размышления басистый выкрик. -- Засечен сигнал бедствия, предполагаемый источник -- один из уничтоженных кораблей врага!

-- Передайте по открытой линии требование назвать старшего офицера и сообщить расположение выживших, -- распорядился командующий без тени эмоций. -- Если ответа не последует, приказываю передать капитану первого ранга Устинову приказ уничтожить источник сигнала.

-- Есть!

Старшина за радиостанцией долго о чем-то раздумывал, вероятно, ломая голову над переводом, затем отрывисто произнес в приемник несколько фраз на неолатинском. Ему удалось выяснить, что на корабле "Зальцбург" двенадцать выживших во главе со старшим лейтенантом Гербертом Краузе пытались покинуть корабль на спасательном челноке, но последний неудачно стартовал и застрял посреди пусковой шахты.

Выслушав доклад, командующий постановил:

-- Общий приказ по флоту: узнать, можем ли мы осуществить извлечение спасательного челнока с экипажем противника наличными средствами.

Одновременно с тем, как по нашим кораблям расползалась новая установка, неожиданно раздавшийся в стороне голос Юрико заставил меня повернуться.

-- Товарищ Танака.

-- Слушаю!

-- Приведите приказ командующего в исполнение.

Подтвердив, что стоящая передо мной задача понятна, я ненадолго задумался о том, каким образом вообще можно освободить застрявший в пусковой шахте челнок. Простейшее решение, которое сразу приходило на ум, сводилось к тому, чтобы вскрыть корпус погибшего корабля. Как сделать это, по возможности не повредив спасательное средство? Недолго думая, я связался с постом инженерной службы.

-- На связи капитан-лейтенант-инженер Глушков! -- услышал я хрипловатый голос.

-- Говорит капитан второго ранга Танака. На одном из вражеских кораблей группа личного состава застряла в пусковой шахте на спасательном челноке. Можем ли мы их вытащить, не прибегая к посторонней помощи?

-- Не могу знать, товарищ капитан второго ранга! Прошу разрешить посоветоваться с товарищами.

-- Разрешаю, -- ответил я. -- Доложите о результате в течение десяти минут. Квитанция?

-- Есть!

Уже через шесть минут Глушков доложил:

-- По всей видимости, безопасного способа освободить челнок у нас нет. Прозвучало предложение разорвать обшивку при помощи якоря, но эта операция может быть рискованной.

-- Как же вы предлагаете это сделать? -- удивился я.

-- Предложение внесено главным старшиной команды обслуживания летного оборудования, он сможет лучше объяснить собственную задумку. Прикажете позвать к аппарату?

-- Зовите.

На другом конце линии ненадолго стихло, затем из передатчика бойко раздалось:

-- На связи главный старшина Каменский!

-- Доложите о своей инициативе.

-- Поставленную задачу можно быстро выполнить при помощи двух эсминцев. Один должен закрепить якорь в районе двигательного отсека, где живучесть корпуса самая высокая, а второй -- зацепиться лапой за край шахты и вскрыть обшивку. Главное -- застопорить якорцепь, чтобы брашпиль не сорвало.

-- Справочник по управлению кораблем неспроста предписывает поднять якоря перед началом хода. Вы готовы взять на себя расчет их поведения после того, как обшивка вражеского корабля будет сорвана?

Ответом на мой вопрос послужило неуверенное молчание. Очевидно, что главный старшина об этом не думал.

-- Впрочем, мне следует отдать должное вашей смекалке, товарищ Каменский, -- наконец произнес я. -- Ваше предложение будет передано на рассмотрение командующему. Вы можете вернуться к работе.

-- Есть вернуться к работе!

Закончив наш разговор, я сразу же доложил о находчивой выдумке руководителя команды обслуживания полетов, и, к моему величайшему удивлению, Такеши не раздумывая принял предложенный план, на ходу внеся в него некоторые коррективы.

-- ...Принимая во внимание конструкцию вражеского корабля, приказываю закрепить оба якоря за края пусковой шахты. В случае, если она окажется закрытой, уничтожить запорный механизм огнем среднекалиберной артиллерии под углом не менее ста сорока пяти или не более сорока пяти градусов к плоскости борта. В случае срыва якоря не сбавлять ход и не предпринимать никаких маневров до тех пор, пока якорная цепь не будет полностью выбрана. Заброс якорей осуществить силами бортовой авиации "Варяга". Руководство операцией возложить на командира первого дивизиона.

Закипели подготовительные работы. Единственной малогабаритной техникой, которую мы могли привлечь для установки якорей, были грузовые летательные аппараты. Ввиду ограниченного радиуса их действия (конструктивно они не предназначены для самостоятельного полета в космосе) "Варяг" подошел на расстояние около десяти километров от изувеченного, лишенного почти половины корпуса "Зальцбурга", остальной состав космических сил, не считая двух эсминцев, одним из которых командовал Троицкий, оставался на границе оперативной связи номер один в трехстах тысячах километров.

Я испытывал приглушенную зависть к Юрико, перед которой находился перископ с неподвижным телом. Через его окуляр можно было без всяких помех наблюдать картину, в тысячи раз приближенную рефлекторным телескопом, что капитан и делала с большим увлечением, не замечая моего жадного взгляда.

Несмотря на кажущуюся простоту, операция затянулась более чем на два часа. Впоследствии я узнал от командира "Неутомимого", что первая попытка раскурочить останки вражеского корабля была неудачной, поэтому участникам операции пришлось начать заново ее трудоемкую подготовку.

Наше бездеятельное ожидание было прервано донесением Троицкого об успешном извлечении челнока из обломков шахты. Прозвучала серия коротких команд, щелкнул машинный телеграф, и главные двигатели толкнули флагманский корабль навстречу рабочей группе. Как только "Звездный странник" пришел в движение, командующий отчеканил:

-- Капитан второго ранга Танака, приказываю вам позаботиться о том, чтобы враг не преподнес нам неприятных сюрпризов. В случае возникновения непредвиденных обстоятельств любого рода действуйте по своему усмотрению, исходя из сложившейся обстановки.

-- Вас понял! Разрешите использовать для выполнения поставленной задачи Эл-один "Призрак"?

-- Разрешаю. Можете приступать немедленно.

Внизу у трапа, ведущего на нижний ярус надстройки, меня поджидала беловолосая девушка. Едва не налетев на нее, я резко остановился и тут же спросил:

-- Что ты здесь делаешь?

-- Целесообразность данного вопроса сомнительна. В сложившейся ситуации в качестве объяснения причин моего нахождения за пределами предоставленной мне каюты может выступать исключительно необходимость встречи с пилотом.

-- Хорошо, в таком случае идем в ангарный отсек, -- быстро проговорил я на ходу, увлекая за собой Эл-один. -- Командующий возложил на нас обеспечение безопасности во время сопровождения на корабль вражеского экипажа.

Пока мы шли к рейдеру, я успел посвятить Эл-один в детали происходящего. Она выслушала меня не перебивая, после чего по обыкновению произнесла:

-- Полнота предоставленных тобой сведений признается достаточной для общего понимания изменения обстановки. Уточнение: следует ли понимать, что офицер космических сил Доминиона будет подвергнут допросу в целях выявления значимой информации о противнике?

-- Я не думаю, что твое предположение ошибочно.

К том моменту мы уже подошли к платформе для обслуживания имперской машины. Ухватившись за перекладину на уровне своей головы, я начал быстрый подъем по лестнице. Через некоторое время моего слуха достиг частый стук сапог по стальным ступенькам, затем снизу раздался голос Эл-один.

-- Понимание устойчиво отдаваемого тобой предпочтения лестнице перед подъемником затруднено, -- громко сказала она. -- Запрашиваю уточнение причины возникновения данной привычки.

-- Я стараюсь не полагаться на технику, если располагаю соответствующей возможностью, ничего большего.

Забравшись на площадку в восьми метрах над палубой, я сделал шаг в сторону, предоставляя Эл-один первой взойти на борт рейдера. Когда кабина закрылась, я включил подачу энергии на двигательные системы, пробежал взглядом по приборной доске и, убедившись в том, что видимые отклонения в работе имперской машины отсутствуют, запросил разрешение на выход.

Платформа медленно поползла в сторону, пространство между ней и взлетной полосой быстро очистилось от обслуживающего полеты состава. Привычным движением мои руки легли на рычаги управления, после чего рейдер с удивительной для его массы легкостью сделал первые шаги. Машина шла ровно, чутко отзываясь на управление. Когда мы миновали клинкет, отделявший ангар от взлетно-посадочного отсека, Эл-один удовлетворенно отметила:

-- Подтверждаю значительное улучшение твоих навыков управления рейдером. С учетом вынужденного ограничения продолжительности обучения, тебе удалось достичь впечатляющих успехов в освоении новой техники.

-- Я благодарен тебе за высокую оценку достигнутого мной результата, но мой успех обусловлен исключительно твоим руководством. Полагаю, что за недолгую историю своей службы я никогда не встречал столь блестящих инструкторов.

-- Необходимость во взаимном обмене любезностями на основе моей оценки твоих способностей как пилота данной машины отсутствует. Изволь воздерживаться от внесения в наше взаимодействие несущих угрозу выполнению генеральной задачи элементов.

-- Я вовсе не стремился ответить на твою похвалу взаимностью, -- ответил я, невольно скривившись.

Рейдер тем временем вышел к началу разбега, из-за чего наш разговор надолго прервался. В соответствии с инструкцией мне пришлось выйти на связь с ГКП и через определенные промежутки времени докладывать о состоянии машины и ее экипажа до тех пор, пока мощные вакуумные насосы не довели концентрацию газовой смеси в отсеке до десяти частиц на кубический сантиметр.

Разрешение на взлет было получено. Когда рейдер с непринужденной грацией воспарил над палубой, мне казалось, что я вместе с ним расправляю уставшие прозябать в безделье могучие крылья. Мои губы сами собой растянулись в счастливой улыбке, каждая клетка моего существа как будто переживала миг невыразимого словами блаженства.

-- Удивительно, -- негромко вымолвил я, по привычке переключая один за другим тумблеры предохранителей, -- мне давно не было так хорошо...

-- Высокая степень твоей привязанности к рейдеру обусловлена предусмотренной проектом Эл-один "Призрак" программой. В соответствии с расчетом императорского научно-исследовательского института, наилучшее качество выполнения предусмотренных проектом данного рейдера основных задач может быть достигнуто путем постепенного взаимного приспособления рейдера и пилота.

-- Твои слова вполне подтверждаются полученным мной за время пилотирования опытом, но каким образом укрепляется эта взаимосвязь? Неужели рейдер полностью приспосабливается к своему пилоту?

-- Данное предположение в основном ошибочно. Предусмотренный проектом характер взаимодействия рейдера со своим пилотом не предполагает одностороннее приспособление. Твоя пригодность к пилотированию данной машины обусловлена удовлетворительным уровнем твоей генетической совместимости.

-- Не могла бы ты объяснить, какое отношение к навыкам пилотирования имеет генетика?

-- Данная просьба признается приемлемой. Пилотируемая тобой машина является вершиной научных достижений Вечной империи в области исследования искусственного сознания при использовании передовых достижений биологии и генетики. Посредством изменения молекулярных цепей в целях усовершенствования механических свойств тела пилота достигается возможность его приспособления к рейдеру. В то же время, благодаря изучению генетического кода и учету скорости развития пилота в соответствии с программой его подготовки, рейдер обладает возможностью повышения степени своего соответствия пилоту в целях достижения максимально результативного выполнения предусмотренных проектом задач.

-- Может ли кто-либо, кроме нас, управлять рейдером?

-- Подобное событие исключено. Запуск рейдера возможен исключительно при условии нахождения одного из нас в кабине пилота.

-- Изумительно, -- выдохнул я после небольшой паузы. -- Мне не приходилось мечтать о том, что когда-нибудь я завладею подобной машиной.

-- С учетом изложенного тобой при нашей первой встрече обоснования необходимости овладения боевой единицей космического флота Вечной империи обоснованность последнего утверждения представляется сомнительной.

-- Прости, но я не помню, что именно наговорил, оказавшись в беспамятстве на краю жизни.

-- Уместность иронического окраса твоего высказывания сомнительна. Изволь не забывать, что твое проникновение на борт рейдера было связано с нарушением процедуры допуска к управлению боевой техникой, что расценивается уголовным законодательством как несанкционированное проникновение и предусматривает соответствующие меры наказания нарушителя.

-- В таком случае почему ты позволила мне войти в кабину? Последний из тех испытуемых, которые пытались запустить рейдер до меня, скончался в госпитале. По всей видимости, его сердце не выдержало резкого перепада давления. Если ты действительно стремилась предотвратить наше проникновение, то почему каждому из нас удалось беспрепятственно подняться на борт?

-- Данное обвинение признается справедливым. Невозможность предотвращения проникновения нарушителей была связана с неправильной работой системы безопасности, исправление которой не представлялось возможным до твоего становления пилотом данной машины.

Должно быть, объяснение Эл-один не могло быть более очевидным. Из-за моей неосмотрительности мы коснулись крайне неприятного вопроса, но после короткой заминки наш разговор продолжился.

-- Твои слова многое проясняют, но все же мы отвлеклись. Что же я сказал после того, как оказался в кокпите?

-- В соответствии с предложенным тобой объяснением причины твоего проникновения на борт рейдера ты стремился защитить свою Родину посредством имперской техники. Твоя готовность отстаивать жизненные интересы родной планеты заслуживает одобрения, несмотря на очевидную сомнительность достаточного повышения боевой мощи военно-космического флота Терры путем его усиления данной боевой единицей.

-- Тебе не следует превозносить мое чувство долга. Многие граждане Терры не раздумывая последовали бы моему примеру, если бы того потребовала защита отечества.

Пока мы разговаривали, буксируемый двумя летательными аппаратами челнок приблизился настолько, что его очертания, пусть и с трудом, можно было разглядеть невооруженным глазом. Сразу же стало заметно, что наш радист допустил ошибку в своем переводе. Так называемый челнок представлял собой всего лишь покрашенную в оранжевый цвет спасательную капсулу. На расстоянии нескольких километров ее размер плохо поддавался оценке, но она была значительно меньше своего наскоро приспособленного под соответствующие нужды буксира; навскидку можно было предположить, что длина спасательного средства не превышала четырех метров.

Расстояние до летательных аппаратов с их грузом стремительно сокращалось, и вот уже они прошли мимо нас в направлении взлетно-посадочного отсека. Под моим управлением рейдер начал сопровождение не представляющей заметной угрозы цели.

Оказавшись над взлетной полосой, буксиры стали медленно опускаться вместе с растянутой между двумя тросами капсулой. Теперь в целях безопасности команда обслуживания должна была надежно закрепить спасательный аппарат, но, повинуясь сиюминутному порыву, я связался с ГКП и запросил разрешение самостоятельно провести эту операцию для того, чтобы проверить возможности рейдера. Через несколько минут, в течение которых, по всей видимости, был в том числе дан отбой готовому к работе расчету, мой запрос был одобрен, и я обратился к своей напарнице:

-- Лин, обеспечь мне глубокий контроль над узлами движения.

-- Указание пилота принято к исполнению. Начинаю процесс подготовки.

Мои руки с наскоро закатанными рукавами опустились на подлокотники, и я стал ждать, пока Эл-один сделает все от нее зависящее. Этот процесс был полностью механизирован, поэтому ей не требовалось даже вставать со своего кресла. Вскоре поверх моих предплечий и голеней протянулись тугие ремни, в два из которых, удерживающих запястья, были встроены электроды для наблюдения за сердечными ритмами, а голову обхватил вплотную прилегавший к ней обруч со множеством датчиков. Через эту процедуру я проходил в четвертый раз.

-- Процесс подготовки пилота к использованию системы углубленного управления рейдером завершен. Тебе следует проверить исправность работы узлов движения.

Рука рейдера поднялась на уровень кабины, пальцы медленно расправились, затем так же мягко сжались в кулак. Само осознание того, что имперская машина повинуется одной только моей мысли, воодушевляло и создавало ощущение родства с творением гения конструкторов прошлого.

-- Рейдер слушается отлично. Можешь полностью передать мне управление.

-- Подтверждаю выполнение указанного запроса. Рейдер находится в твоем полном распоряжении.

По моей безмолвной команде робот опустился на палубу. Мне приходилось внимательно наблюдать за тягой, но в целом передвижение на борту корабля не доставляло ни малейшего неудобства. Казалось, будто имперская машина стала продолжением моего тела.

Средства крепежа были уже наготове. При закладывании скобы стального троса за обух на корпусе спасательной капсулы рейдер продемонстрировал безупречную моторику, а той легкости, с которой он прокручивал тридцатипятимиллиметровые штыри, позавидовал бы всякий матрос нашего флота.

Наша работа была завершена в считанные минуты. Проверив надежность креплений, я отдал буксировочные концы летательных аппаратов, после чего они по одному пересекли створ зеленого и красного сигнальных огней, за которым сразу же взяли влево, возвращаясь к "Варягу".

Защитно-герметичная дверь начала постепенно опускаться, в то время как лебедки выбирали слабину только что закрепленных тросов. Забортное давление стало меняться. Ко мне не сразу пришло понимание того, что я ощущаю плотность окружающей рейдер среды, но стоило мне заметить эту деталь, как глаза скосились на приборную доску. Все еще пребывая в легком замешательстве, я наконец осознал глубину той взаимосвязи, которую пыталась мне объяснить Эл-один.

-- Допустимая твоим уровнем подготовки продолжительность использования прямого управления рейдером путем передачи мыслительных процессов исчерпана, -- бесстрастно раздалось позади. -- Осуществляю переход к основному способу управления в целях обеспечения сохранности здоровья пилота.

Вскоре мои конечности освободились, и я вновь взялся за рычаги управления, одновременно дотягиваясь до педалей. Некая угроза здоровью, о которой предупредила Эл-один, оставалась мне непонятной, но я отчетливо ощущал нежелание прерывать связь с имперской машиной.

Из-за минутной растерянности я отвлекся от наблюдения за обстановкой. Беглое считывание показаний приборов дало понять, что давление в отсеке почти достигло среднего показателя по кораблю. Как только их величины сравнялись, из-за едва открывшегося клинкета высыпала группа вооруженных людей, окруживших капсулу с пленными, затем к оранжевому борту подступили два техника. После неоправданно долгой возни люк наконец поддался, оба специалиста ушли, и к овальному проходу, высота которого не превышала полутора метров, подошел невысокий боец службы безопасности, державший наготове автомат с перекинутым через плечо ремнем. Мужчина встал сбоку от выхода и что-то сказал, после чего двенадцать переживших уничтожение своего корабля человек по одному, по очереди пригибаясь, вышли на палубу. Они сгрудились у капсулы, едва не прижимаясь плечами друг к другу, и затравленно озирались по сторонам в ожидании своей участи.

В ангарный отсек вошел Такеши в сопровождении Григория Леонидовича и одного из наших радистов, которого командующий, по всей видимости, намеревался использовать в качестве переводчика, несмотря на то, что сам свободно владел неолатинским. После того, как трое вновь прибывших приблизились к кучке скукожившихся военнопленных, один доминионовец в выделяющейся серой куртке со знаками отличия выступил на несколько шагов, его подчиненные выстроились в шеренгу и, следуя примеру своего командира, встретили адмирала воинским приветствием. Начались переговоры.

-- Скажи мне, Лин, мы можем услышать, о чем они говорят?

-- Положительно.

Через миг откуда-то справа полился кристально чистый звук человеческой речи. Я сразу узнал голос командующего, но, к моему разочарованию, главная часть его обращения прозвучала до включения звукопередающей аппаратуры. Мне же удалось услышать лишь следующее:

-- ...будут гарантированы. После получения необходимых сведений мы обеспечим вашу доставку на Желоб для последующей передачи в распоряжение командующего четвертым флотом Галактического Альянса.

Когда Такеши замолчал, я обратился в слух, улавливая каждое слово стоявшего рядом с ним переводчика. Он сказал вражескому офицеру, что во время нахождения пленников на борту нашего корабля им гарантируются достойное обращение и безусловное соблюдение их человеческих прав в соответствии с действующим на Терре законодательством. Одиннадцать матросов полагалось поместить под надзор до отправки на Желоб, а их командиру следовало предоставить нам сведения о текущем положении дел в системе Атрия. Радист не стал прибегать к слову "допрос", использовав вместо него более мягкое в неолатинском "дознание", но старший лейтенант Краузе хорошо понимал свое положение. Вражеский офицер замешкался, и в течении следующей секунды я выжидал, наблюдая, как он отнесется к поставленному перед ним требованию. Недолго думая, он безропотно подчинился и поблагодарил Такеши за спасение жизней своих подчиненных.

-- Трус, -- равнодушно отметил я.

-- Положительно. Сотрудничество с врагом является неприемлемым для офицера действием.

После этого пленных в течение короткого времени увели под наблюдением службы безопасности. Ангар опустел. Сам командующий отошел в сторону и с интересом наблюдал за тем, как рейдер возвращался в отведенный для технического обслуживания угол.

Когда мы с Эл-один спустились с платформы, Такеши стоял на прежнем месте, не сводя с меня внимательного взгляда. Понять, с какой целью он остался в отсеке, было несложно, поэтому я попросил свою напарницу подождать и направился прямо к командующему. Оказавших в двух шагах от него, я открыл было рот, но Такеши жестом остановил меня и сказал:

-- Отчитаешься перед капитаном Юки. Я всего лишь решил воспользоваться этим неожиданным случаем, чтобы поздравить тебя с успехами в освоении рейдера. Вижу, что ты неплохо поладил со своей дорогой подопечной.

-- Верно. Полагаю, что мне удалось достичь приемлемого результата в пилотировании.

-- Ты себя определенно недооцениваешь, -- заметил командующий с легкой усмешкой. -- Не секрет, что зачастую управление куда менее выдающимися образцами техники требует несколько месяцев переподготовки. Главное -- не испытывать головокружение от успехов.

-- Хорошо, я приму твои слова к сведению.

-- Это правильно, меньшего я не ждал. Постарайся не злоупотреблять хорошими отношениями с товарищем Волковой.

-- Твоя рекомендация нецелесообразна. Насколько бы совершенной ни была имперская технология, Эл-один всего лишь машина.

Такеши, подавшийся было к выходу, остановился и, с осуждением посмотрев на меня, спокойно сказал:

-- Иногда в силу своего упрямства ты упускаешь из виду самые очевидные вещи. Даже имперская наука не могла обеспечить создание столь безупречной копии человеческого тела, обладающей к тому же полноценным сознанием. Попробуй на досуге расспросить свою подопечную. Уверен, она не откажется исправить твое наивное заблуждение.

На поднятом запястье командующего блеснули часы.

-- Что ж, -- продолжил он, -- мне следует приступить к неотложной работе. Должно быть, флот наших союзников уже вошел в систему, поэтому вам с капитаном Юки будет нелишним подготовить корабль к отбытию.

Глава 15. Уроки истории

Дождь перестал, и первые лучи, пробившиеся сквозь затянувшие небосвод тучи, протянулись к высокому куполу, словно золотистые нити. Разразившееся накануне ненастье как будто смыло с блеклого камня налет старины, и ротонда, как, должно быть, многие годы назад, вновь сияла сверкающей белизной. Лишь при ближайшем рассмотрении бросался в глаза поросший на стенах мох, с которого еще стекали вниз тонкие ручейки влаги.

В очередной раз я смотрел чужими глазами на величественную усыпальницу. С тех пор, как усеянный высокими кипарисами холм впервые явил себя моему взгляду, я видел множество других мест. Тренажерный зал, стрельбище, ангары со множеством техники, вид из высокого окна на городские аллеи... Сновидения возникали все чаще. И все же грандиозный монумент, оставленный всеми, кроме одного-единственного человека, и постаревший под беспощадными ударами времени, был особенным, это не вызывало сомнений.

* * *

Часы отрывисто запищали. Мои веки дрогнули и неохотно поднялись, после чего я с удивлением обнаружил себя за столом перед раскрытой книгой. Шея ужасно болела, а онемевшую правую руку, которую я положил под голову вместо подушки, покалывало от резкого притока крови, как будто в кожу непрерывно втыкались сотни мельчайших иголок. Выпрямившись на табурете, я потер потерявшую чувствительность щеку и пробежал взглядом по испещренным мелкими буквами страницам.

Когда я наконец отключил писклявый будильник и закрыл книгу, которую одолжил у Такеши, прямо у меня за спиной раздался знакомый голос:

-- Продолжительный сон в данном положении может отрицательно отразиться на твоем физическом состоянии.

-- Я вовсе не собирался спать на рабочем месте, -- ответил я, оборачиваясь. -- Впрочем, сейчас это не имеет большого значения. Полагаю, что ты неспроста решила прийти в мою каюту без приглашения.

-- Положительно. Через двадцать минут тебе следует начать проведение политического занятия в клубе. Ввиду отсутствия ответа на стук в дверь, я сочла допустимой проверку способности пилота своевременно подготовиться к выполнению данной задачи.

-- Спасибо, но у нас еще достаточно времени, чтобы не опасаться возможного опоздания.

-- В таком случае запрашиваю возможность немедленного предоставления тобой объяснения причины изучения лежащей перед тобой работы.

-- Я решил повторить основы политической экономии для лучшего понимания навязанной нам войны. Поскольку понимание намерений противника может позволить нам предупредить его дальнейшие действия, к этому вопросу нельзя отнестись легкомысленно.

-- Целесообразность стремления к пониманию намерений противника неоспорима. Уточнение: какова, по твоему мнению, степень зависимости текущей войны от экономических интересов Доминиона?

-- Ответить на твой вопрос несложно. Если предположить, что причина вторжения Доминиона в этот рукав галактики чисто экономическая, то с высокой вероятностью она связана с истощением природных месторождений, разработка которых представляется наиболее выгодной по соотношению цены ресурсов и издержек на их добычу. В этом случае не исключено, что большая война за перераспределение мировых ресурсов представляется тесно связанной с капиталом влиятельной группе лиц более выгодной, чем разработка собственных малорентабельных и труднодоступных месторождений. Более того, до прекращения дипломатических отношений со странами нашего сектора Доминион импортировал большое количество энергоносителей, что лишь подтверждает выдвинутое мной предположение. Эта война не предопределена только и исключительно экономическими вопросами, но в то же время их значение недопустимо недооценивать.

Постановка вопроса не требовала от меня описания роли транзита через систему Альфы Жнеца, поэтому я не стал обременять Эл-один этим отступлением. Разумеется, мы брали высокий налог за предоставление проходящего через нашу систему транспортного коридора, и за счет этого источника валюты закупали в странах Галактического Альянса станки, оборудование и редкоземельные металлы, необходимые нашей промышленности. Несмотря на то, что Терра была полностью самодостаточной, мы не гнушались использовать эти поставки для изучения опыта зарубежного приборостроения и сохранения собственной рабочей силы для других отвлеченных от производства средств производства нужд, что позволяло нам вкладывать освободившиеся ресурсы в развитие самых разнообразных отраслей от образования и научных исследований до военной промышленности. Поскольку полная зависимость от этих поставок отсутствовала, после закрытия границы с Доминионом и резкого сокращения импорта правительство быстро приняло необходимые меры, и в результате переобучения части населения с последующим перераспределением рабочих рук с целью обеспечения необходимого производства жизнь на нашей планете вернулась в прежнее русло. К счастью, эти события произошли до прихода к власти филистерской шайки Позднякова.

-- Понимание твоего видения причин нежелания Доминиона заниматься разработкой собственных залежей природных ресурсов затруднено. По мере развития всякой цивилизации неизбежное совершенствование науки и техники ведет к разработке более эффективных способов добычи и переработки сырья. С учетом этого обстоятельства целесообразность развязывания ресурсной войны сомнительна.

-- Верно, но всякие месторождения со временем истощаются, а разведка и обеспечение работы новых обходятся все дороже ввиду их труднодоступности. При этом внедрение новых источников энергии представляется менее прибыльным, поэтому при текущем экономическом строе большинства существующих государств ни один производитель не пойдет на подобный шаг добровольно. Несложно понять, что существующие технологии добычи и переработки сырья в этих условиях не совершенствуются под предлогом той же экономической нецелесообразности, что ведет к неизбежному сокращению нормы прибыли.

-- Полнота данного объяснения условно одобрена, -- сказала девушка и, немного помолчав, добавила: -- Любопытно. Изложенная тобой позиция максимально приближена к существовавшему в Вечной империи экономическому учению.

-- В этом совпадении нет ничего удивительного, поскольку основы теории, которой я только что коснулся, сложились до наступления космической эпохи, и с тех пор никому так и не удалось доказать ее несостоятельность. Давай отправимся в клуб. На занятии я собираюсь вплотную подойти к рассмотрению сложившейся политической ситуации.

-- Данное предложение признается приемлемым. Уточнение: следует ли считать уровень твоей осведомленности о текущей политической конъюнктуре достаточным для проведения политических занятий с подобным уклоном?

-- Едва ли, но командующий считает иначе.

-- Из этого следует, что адмирал Ямакава обеспечил тебя необходимыми сведениями?

-- Положи... Верно. Он позволил мне ознакомиться с текстом договора, заключенного между Террой и Галактическим Альянсом. Командующий не рекомендовал к разглашению по-настоящему значимые статьи, но я считаю, что тебе следует знать их содержание. Мы продолжим этот разговор, когда вернемся из клуба.

К нашему приходу помещение размером со скромный конференц-зал было заполнено. Эл-один остановилась прямо у выхода. Заметив ее отставание я на миг обернулся, но, прочитав в глазах девушки нежелание смешиваться с командой, не стал ничего говорить и продолжил свой путь к трибуне.

Стало тихо. Присутствующие дружно поднялись с прикрученных к палубе скамей, и я жестом разрешил им садиться, попутно изучая состав своих слушателей. Большинство из них носило матросскую форму разных бортовых служб, присутствовало немало старшин, выделялись фигуры командиров постов, сидевших среди своих подчиненных, а в первом ряду у стены расположились двое помощников командиров боевых частей.

-- Уважаемые товарищи, -- громко и отчетливо заговорил я, опершись на щит трибуны, --займите места, мы начинаем занятие. В соответствии с настойчивой рекомендацией командующего нам нужно особенно рассмотреть предполагаемые устремления Доминиона в текущем военном противостоянии, поэтому я предлагаю обратиться к историческому опыту для лучшего объяснения сложившейся ситуации. Начало войны, которую Доминион развязал месяц назад нападением на Терру, было предопределено более ста лет назад последствиями уничтожения правящей династии Эмской империи в рукаве Гидры. В результате падения политического и культурного значения имперского центра вся полнота власти оказалась в руках бывших колоний, объединенных национал-демократической партией. Вскоре новое независимое государство, известное нам как Доминион, развернуло варварскую политику, основанную на возвеличивании неравенства наций и иерархического принципа. Изначально в основе идеологии нашего врага лежало стремление к порабощению государств, находившихся, по нелепому представлению правящей верхушки, на более низкой ступени развития. После неудачной военной кампании Доминиону пришлось на протяжении десятилетий создавать видимость отказа от старой политики, но сейчас ситуация изменилась. Несложно понять, что для вражеских сил наша система имеет стратегическое значение, поэтому с высокой вероятностью во время текущей кампании там будет располагаться главное командования противника вне зависимости от того, удастся ли войскам Доминиона сломить сопротивление Терры. Поскольку имеются основания предполагать, что среди нас имеются товарищи, которые допускают возможность немедленного поражения Терры в результате нашего временного отступления из системы Атрия, я считаю необходимым затронуть обороноспособность нашей родной планеты. Многие наши современники имеют преувеличенное представление о возможностях космических флотов и считают, что ни одна планета не может выстоять в условиях ее штурма космическими силами противника. Это представление в корне ошибочно. Во-первых, ни один космический корабль не может участвовать в боевых действиях вблизи массивных планет с плотной атмосферой. Во-вторых, в случае выхода военного корабля на стационарную орбиту беспрепятственная бомбардировка поверхности практически невозможна. Для бомбардировки целей на поверхности планеты существует специальный боеприпас, представляющий собой прочный жаростойкий корпус, снаряженный кассетными элементами. Бесспорно, приуменьшать опасность этого вида вооружения в высшей степени безответственно, но безопасность нашей планеты обеспечена единой системой противовоздушной обороны, в число основных задач которой входит борьба с космической бомбардировкой. То же касается возможности высадки вражеского десанта. Поэтому всякие пораженческие настроения, которые могут возникнуть на корабле, должны немедленно пресекаться. В этой связи командирам всех служб и подразделений надлежит проявлять особую бдительность и не пренебрегать значимостью воспитательных бесед с подчиненными. Мы отстоим свою Родину и не позволим врагу использовать ее как плацдарм для достижения своих гнусных целей. Эту мысль необходимо предельно ясно донести до личного состава.

Я сделал короткую передышку, чтобы подчеркнуть важность последних слов, после чего перешел к обзору тех изменений в международной обстановке, которые уже успели случиться или должны были произойти в обозримом будущем.

Когда все вопросы, предусмотренные программой занятия, оказались рассмотрены, я посмотрел на часы и с удивлением обнаружил, что использовал только пятьдесят две минуты, то есть немногим более половины времени, отведенного на политработу.

-- Есть ли у вас вопросы, товарищи? -- спросил я, обводя взглядом слушателей.

У дальней стены, за несколькими рядами механиков в синих робах, поднялась чья-то рука, а за ней на большом расстоянии друг от друга еще несколько штук, число которых через пару секунд незначительно увеличилось. Указав в направлении первой из них, я сказал:

-- Пожалуйста.

Устремленная к потолку рука дрогнула и опустилась, затем за спинами представителей инженерной службы поднялась хрупкая голубоглазая девушка с собранными в хвост волосами. Она съежилась, чувствуя на себе любопытные взгляды, но все же поборола волнение и, слегка запинаясь, спросила:

-- Т-товарищ капитан второго ранга, зачем Д-доминиону понадобилось нападать на Терру и другие государства?

Испуганное выражение на лице младшей Бернштейн не оставляло сомнений в том, что девушка себя пересиливает, поэтому я жестом предложил ей сесть, тем самым избавляя ее от изнурительного внимания окружающих. Ирина без промедления воспользовалась этой возможностью, затем я ответил:

-- Действия Доминиона обусловлены неизбежностью войн между капиталистическими государствами. Терра приняла на себя первый удар исключительно вследствие своего стратегического расположения, которое делает ее единственным перевалочным пунктом между двумя рукавами галактики, в противном случае мы с высокой вероятностью стали бы свидетелями очередной войны, в которой стороны силой оружия пытаются открыть для своей торговли чужие рынки. Даже если бы история сложилась иначе, правящие круги Доминиона никогда не смирились бы своим униженным положением.

На лицах слушателей безотносительно воинского звания читалась глубокая заинтересованность. Мне показалось, что озвученный юной Бернштейн вопрос прочно засел в умах наших товарищей, поэтому после секундного колебания я развернул теоретическое обоснование столкновений как между странами капитала, так и посткапиталистическими странами, отвергшими идеал справедливого процветающего общества.

По окончании своей речи я спросил:

-- Остались ли у вас другие вопросы?

В воздух снова взметнулись руки, и у меня в уме промелькнула мысль, что я напрасно беспокоился о том, удастся ли мне показать своим подчиненным высокий уровень проведения политической работы.

Когда занятие было завершено и множество людей, собравшихся в клубе, начало расходиться, я вышел из-за трибуны и направился прямиком к Эл-один. Когда первые слушатели встали со своих мест, девушка переместилась в сторону, чтобы не стоять против людского потока, и терпеливо ждала меня, не уделяя большого внимания окружающей обстановке.

-- Уровень твоего владение теоретическим материалом впечатляет, -- сказала она, как только я к ней приблизился. -- На основании услышанного представляется возможным предположить, что капитану этого корабля следует чаще доверять тебе политическую работу с личным составом, несмотря на занимаемую тобой должность.

-- Ответственность за политическую подготовку лежит на соответствующем заместителе, поэтому выполнение твоей рекомендации в настоящее время неосуществимо, -- ответил я и, оглядевшись по сторонам, добавил: -- Во время занятия здесь были две девушки в рабочей форме. Скажи, ты их видела?

-- Положительно. Они вышли из помещения после объявления тобой окончания лекции.

-- Понятно. Одна из них продемонстрировала удивительную наблюдательность. Лично я не задумывался о причинах этой войны до тех пор, пока командующий прямо не указал на мое упущение.

-- Ты не первый раз ссылаешься на командующего военно-космическими силами Терры. Запрашиваю уточнение степени его влияния на становление твоих политических и экономических взглядов.

-- Он никогда не оказывал на меня прямого влияния, -- без обиняков ответил я, вызвав тень удивления на лице Эл-один. -- С тех пор, как мы были представлены лично, он разрешал мне пользоваться своей библиотекой, часто предлагал к изучению стенограммы всевозможных съездов и конференций, советовал литературу, но до недавнего времени избегал разъяснительных бесед, предоставляя мне самому овладевать изученным материалом.

-- Данное объяснение признается приемлемым. Каково твое дальнейшее расписание?

-- Через несколько часов я должен заступить на дежурство, но перед этим мне следует подготовить отчет о выполнении программы занятия. Сейчас мы можем вернуться в свои каюты.

-- Условно одобрено. Указание пилота принято к исполнению.

После того, как мы вышли из клуба, никто из нас не нарушал молчания до самой кают-компании. Закрыв ведущую в коридор дверь, я случайно взглянул на металлический стол, который пустовал со времени моего последнего разговора с обеими Бернштейн два дня назад, и с некоторой досадой подумал, что одна из грубейших ошибок проекта "Звездного странника" состоит в размещении командного состава. Несмотря на занимаемую должность старшего помощника, я оказался оторван от других офицеров, что препятствовало достижению высокого уровня организации и сплоченности коллектива.

Увлекшись своими мыслями, я не сразу заметил, что Эл-один по-прежнему стоит рядом со мной вместо того, чтобы вернуться в каюту.

-- Тебе что-нибудь нужно?

-- Положительно, -- подтвердила она. -- Нам следует произвести взаимный обмен идейными представлениями в области права, экономики, политики и культуры в целях обеспечения дальнейшего сближения наших мировоззрений в рамках установленного приоритета налаживания максимально результативного взаимодействия.

-- Не возражаю, -- недолго думая, согласился я. -- Можем ли мы обсудить обозначенные тобой вопросы на борту рейдера по окончании моей смены?

-- Положительно. Данное предложение признается приемлемым.

-- Хорошо. В таком случае я отправлюсь писать отчет.

-- До скорой встречи, -- обронила девушка и, повернувшись ко мне спиной, легким шагом удалилась в каюту.

Проводив ее взглядом, я тоже пошел к себе и не откладывая сел за рабочее место. Уже через десять минут передо мной лежал готовый обзор недавнего занятия, который я собирался представить Юрико. Хоть в нашем положении подобная скрупулезность казалась излишней, подобные мелочи, напоминавшие о довоенной жизни, помогали поддерживать дисциплину и сохранять холодность ума, несмотря на постоянно растущее напряжение.

Перечитав свои записи, я сразу отправился к капитану, хоть и не был уверен в том, что застану ее в кабинете, но через считанные минуты почти мгновенное приглашение войти, послужившее ответом на стук в дверь, развеяло все сомнения.

Мой приход снова застал Юрико за столом, но теперь у нее в руках была цифровая книга, которую девушка отложила в сторону, как только я ступил в помещение. После короткого обмена приветствиями она просмотрела наскоро составленный отчет, затем положила его на край стола и, вновь посмотрев на меня, спросила:

-- Как прошло первое политическое занятие?

-- Полагаю, что мне удалось успешно справиться с поставленной передо мной задачей.

-- У вас не возникло никаких трудностей в работе с личным составом?

-- Никаких, но если вы не станете возражать, то я хочу узнать, почему проведение занятия было поручено мне, а не вашему заместителю по политической работе.

Губы капитана сжались в тонкую линию. На секунду она задумалась, глядя как будто бы сквозь меня, затем неохотно признала:

-- Я выполняла приказ командующего. Он сказал, что личному составу нужен такой образ, который каждый сможет понять, и советовал не изводить команду нудными речами Новицкого.

Мои брови едва не взлетели вверх, и лишь ценой волевого усилия мне удалось сохранить на лице невозмутимое выражение. Должно быть, Юрико раздумывала над способом смягчить высказывание адмирала, чтобы не злословить на своего подчиненного, но в конечном итоге сдалась и в точности повторила нелестную характеристику. В том, что именно в таких выражениях Такеши обозначил свою позицию, у меня не было никаких сомнений.

-- Значит ли это, что моя кандидатура также была выдвинута командующим?

-- Верно. Вы имеете возражения?

-- Никак нет, -- машинально ответил я, уходя в свои мысли.

-- В таком случае можете быть свободны.

Получив разрешение идти, я повернулся было к выходу, но не успел сделать и трех шагов, как меня остановил неожиданный оклик.

-- Подождите! -- сказала Юрико дрогнувшим голосом. -- Вам известны результаты допроса вражеского офицера?

-- Известны, -- ответил я, на месте оборачиваясь к капитану. -- Согласно показаниям Краузе верховное командование Доминиона требует скорейшего овладения Террой в интересах безопасности путей сообщения, проходящих через систему Атрия, но пленный офицер не располагал сведениями о дате решительного штурма.

-- Можем ли мы быть уверены в правдивости его слов?

-- Поскольку у меня нет причин сомневаться в профессиональных качествах майора Гранова, я считаю, что вражеский офицер действительно не располагал соответствующими сведениями.

-- Верно. Прошу вас забыть о моем сомнении.

Через несколько секунд тишина в каюте стала гнетущей. Юрико смотрела мимо меня, о чем-то задумавшись, и неслышно постукивала по деревянной поверхности указательным пальцем едва дотягивавшейся до стола руки. Через несколько секунд наши глаза встретились. Взгляд девушки казался пустым и отрешенным, а когда она заговорила, по ее поникшему, отдававшему усталостью голосу я понял, что на протяжении целого месяца она изводила себя мучительными переживаниями о судьбе Терры.

-- Я не намерена осуждать действия командующего и не желаю критиковать закулисные интриги действующего парламента, -- сказала она, -- но все же мне тяжело смириться с нашей беспомощностью. Простит ли Родина наше бегство? Ведь наш долг перед ней стоит превыше международного договора, заключенного исподтишка и трусливо сокрытого от большинства граждан.

Юрико медленно обошла рабочее место и, оставив по левую руку два кресла с находившимся между ними овальным столиком, приблизилась к шкафу, стоявшему у стены. Ее ладонь заскользила по верхней полке в поисках какой-то вещи, затем девушка закрыла дверцу и подошла ко мне. На фотокарточке, верхний угол которой бережно сжимали ее тонкие пальцы, я сразу узнал перрон электроградской железнодорожной станции. В центре этого снимка, у самого края платформы, стояла взволнованная Юрико, чей взгляд был бесстрашно устремлен в ожидавшее ее светлое будущее.

Этот день навсегда врезался в мою память. Юрико успешно сдала вступительные испытания и должна была ехать в городок военно-космического училища, лежавший в двухстах шестидесяти километрах. По правую руку от девушки стоял ее гордый отец, который, вопреки обыкновению, был одет по-граждански, а по левую -- хмурый молодой человек, в котором я без особого удовольствия узнал себя. К тому времени я почти сравнялся по росту с Алексеем Давидовичем, плечи раздались, а тело настолько окрепло, что едва ли посторонний мог бы предположить, что мы с Юрико ровесники. Несмотря на строгую одежду и опрятно причесанные волосы, создававшие обманчивое ощущение моей причастности к торжеству, опущенный подбородок и напряженная стойка в сочетании с мрачным неприветливым взглядом не могли остаться незамеченными при внимательном рассмотрении снимка. Расстояние, отделявшее меня от счастливой курсантки, было несколько меньше, чем требовали приличия, и все же промежуток между нашими бедрами, в который втиснулся большой серый чемодан, словно очертил границу, которая уже существовала в моем сознании. Тогда мне не хватало мужества признаться самому себе в том, что я попросту не желал расставаться с дорогой подругой.

Не отрывая неподвижного взгляда от фотокарточки, Юрико сказала:

-- После поступления в училище я даже не задумывалась о том, какие глубокие изменения произошли в моей жизни. Моей мечтой было стать похожей на своего отца, поэтому я училась не покладая рук, чтобы подобно ему доблестно стоять на защите Родины. Но что ждет нас теперь?

-- Мы непременно вернемся на Терру, -- твердо произнес я. -- До тех пор, пока каждый из нас полон решимости остановить вероломное вторжение Доминиона, вражеские силы не смогут одержать верх. Сейчас нам нужна одна лишь победа, и за ценой мы не постоим.

-- Знаю, -- ответила Юрико, подняв на меня глаза. -- Доминион непременно понесет ответственность за захватнические устремления своих руководителей, но каждая новая война неизбежно оборачивается беспрецедентными жертвами. Раньше я о таком не задумывалась, но сейчас мне не по себе от одной лишь мысли о том, какие потери Терра может понести до того, как врага удастся прищучить.

-- Командующий готовит операцию по снятию блокады Терры, которая будет проведена, как только наш флот накопит нужное количество сил. Нам остается лишь неуклонно исполнять свой воинский долг, чтобы приблизить день победы над вероломным противником.

-- Операцию по деблокированию? -- возбужденно переспросила Юрико, вскинув брови. -- Неужели командующий не намерен сотрудничать с союзным правительством?

-- Не могу знать, -- ответил я, выдавив из себя улыбку.

Черты Юрико мгновенно преобразились, и удивление исчезло с ее лица.

-- Спасибо, -- с благодарностью проговорила она. -- Ты и вправду ни капли не изменился. Я притворюсь, что ничего не слышала.

-- В таком случае разрешите идти?

-- Разрешаю.

Минутная слабость Юрико заставила меня глубоко задуматься о непростой психологической обстановке, которая успела сложиться на флоте, и все же в каюту я вернулся в приподнятом настроении. На ходу раздевшись по пояс, я бросил вещи на койку и прошел во вторую дверь, в шаге за которой склонился над умывальником. У меня было непреодолимое желание освежиться -- более тщательные процедуры были нежелательны из-за необходимости экономить воду, -- но в последний момент я передумал и вернулся в жилую часть помещения.

Выйдя на середину каюты, я наклонился вперед и легко встал на руки, вытянувшись в прямую линию, затем одна из ладоней оторвалась от жесткой поверхности. Как только равновесие было установлено, я убрал свободную руку за спину и начал медленно опускаться до тех пор, пока лица не коснулась исходившая от металла прохлада. В следующий миг мое тело поднялось в исходное положение.

После тринадцати повторений упражнения я услышал три легких удара в дверь и, думая, что ко мне снова пришла Эл-один, крикнул:

-- Открыто!

Петли чуть слышно скрипнули, после чего со стороны входа донесся изумленный вздох. Это была не Лин. Я мгновенно вернулся на ноги и поднял руки перед собой, но, узнав незваных гостей, позволил себе расслабиться.

-- Что вы здесь делаете? -- спросил я, натягивая рубашку на голое тело.

-- Ну... -- многозначительно выдала старшая Бернштейн. -- Это... Может, мы зайдем позже?

-- Говорите.

К тому времени, как Кира собралась с мыслями, мои пальцы уже застегивали последние пуговицы.

-- Вы не возражаете, если мы зайдем?

-- Не возражаю.

Старшая девушка переступила порог, а за ней в каюту вошла тихоня, робко выглядывающая из-за ее спины. Обе замялись, не зная с чего начать, и тогда я первый нарушил тишину, спросив, как они прошли мимо вестового.

-- Молча, -- ответила кареглазая Бернштейн, но осеклась и тут же добавила: -- То есть, буквально. В проходе неподалеку стоял матрос. Он как-то удивленно на нас посмотрел, но не сказал ни слова.

Несмотря на то, что должностная инструкция вовсе не обязывает вестового останавливать каждого, кто направляется к офицерским каютам, я был потрясен степенью безучастности этого бездельника.

-- Я впервые вижу человека, который может отжиматься, стоя на одной руке, -- попыталась разрядить обстановку Кира.

-- Ускорение свободного падения на борту "Звездного странника" составляет немногим больше трех метров в секунду. На Терре я не смог бы повторить это упражнение с той же легкостью. Впрочем, не будем отвлекаться, ведь вы пришли ко мне с совершенно определенной целью.

Неловкость, которую против обыкновения испытывала старшая девушка, медленно отступила. Кира сделала шаг в сторону и чуть подтолкнула прятавшуюся за ней сестру, после чего сказала:

-- Вы, наверное, не забыли вопрос, который Ира задала на занятии. То, что вы сказали тогда, было вашими собственными мыслями или политической пропагандой?

-- Полагаю, вам неизвестно о том, что в наших войсках существуют отделы культурной пропаганды. С вашей стороны было бы ошибочным наделять это слово исключительно негативным значением. Что же касается вашего вопроса, я действительно озвучил собственное видение причин конфликта, пусть и с некоторыми обобщениями.

-- Но почему с обобщениями? -- робко спросила голубоглазая девочка.

-- Не все, о чем я думаю, можно свободно изложить на политзанятии хотя бы в силу того, что общий культурный уровень может помешать части наших товарищей правильно воспринять информацию. Вам следует понимать, что ошибочное понимание генеральной линии может привести к непозволительным перегибам и даже опошлению идейных основ нашего общества.

-- За этим мы и пришли, -- сказала старшая Бернштейн. -- Вы можете научить нас основам политэкономии?

Понять, что этой девушкой двигали самые серьезные побуждения, было несложно, поэтому я не стал разыгрывать удивление и прямо спросил:

-- Почему вы считаете это необходимым?

-- Вы уже сами знаете, как обстояло дело с нашим образованием. Отец пытался поднять уровень нашей общей грамотности, но он был человеком другого уклона, а толковой литературы, чтобы заполнить этот пробел, на Желобе не было.

-- Я понимаю ваше желание и всецело его приветствую, но как старший офицер я не могу выделять вас из числа своих подчиненных. Надеюсь, вы извините меня за то, что я не могу удовлетворить эту просьбу.

Обе сестры тут же поникли, а на лице младшей отразилось искреннее огорчение. Их тяга к знаниям, бесспорно, была похвальна, но в моем положении всякое отклонение от предписаний устава подвергло бы меня всесторонней критике, поскольку в глазах подавляющего большинства офицеров мое звание не было подкреплено соответствующим опытом боевой службы.

-- Не извиняйтесь, -- сказала Кира с плохо скрываемым разочарованием. -- С моей стороны было эгоистично просить вас об этом.

С этими словами она мягко взяла за локоть Ирину и сделала движение, собираясь уйти.

-- Не спешите, -- остановил ее я. -- Если вы не станете возражать, то я готов доверить ваше обучение младшему лейтенанту Волковой. У меня нет причин сомневаться в ее способности справиться с этой задачей.

-- О ком вы говорите? -- насторожилась старшая Бернштейн, в то время как во взгляде ее сестры загорелась робкая надежда.

-- Об офицере военной полиции, которая была приставлена ко мне в качестве наблюдателя. Не удивляйтесь. Командующий освободил ее от этой обязанности, но в нашей ситуации гораздо важнее то, что она ничуть не хуже меня сможет обучить вас необходимым наукам.

Девушка напротив меня растеряно опустила взгляд, было видно, что она колеблется. В этот миг Ирина коснулась плеча старшей сестры и умоляюще на нее посмотрела. Сомнения, в которых та только что пребывала, мгновенно рассеялись, и Кира любяще улыбнулась, слегка потрепав волосы тихони.

-- Спасибо, -- сказала она, обращаясь ко мне. -- Я не знаю, как мне вас благодарить.

-- Не стоит, -- ответил я, сверяясь с часами. -- Поскольку до начала моей смены осталось немного времени, сегодня я лично проведу с вами занятие, но в случае возникновения вопросов у ваших сослуживцев вам следует сказать, что все это время вы провели с товарищем Волковой.

-- Хорошо, я поняла.

-- Х-хорошо.

Получив желаемый ответ, я мельком взглянул на валявшиеся на койке китель и белую майку, после чего сказал:

-- В таком случае выйдете из каюты на тридцать секунд. Мне нужно привести себя в надлежащий вид.

Вместо того, чтобы уйти, старшая Бернштейн шагнула вперед и протянула руку. В раскрытой ладони лежал крошечный бумажный сверток длиной не больше мизинца.

-- Думаю, это вам пригодится.

-- Вы пытаетесь меня подкупить?

-- Нет. Разверните и сами узнаете.

Меня немного смутило самодовольное выражение, с которым были произнесены эти слова, но все же я взял загадочный сверток и потянул за угол обертки. Бумага зашелестела, в льющемся из-под потолка свете сверкнул металл.

-- Я не стану спрашивать о том, как вы пронесли эти лезвия на корабль, но зачем вам это понадобилось?

-- Когда командир службы безопасности отправил нас за вещами, я подумала, что в дальнем походе их может не хватать.

-- Вы не ошиблись, -- ответил я, коснувшись густой щетины, -- но вы подвергли себя серьезному риску, решив пронести подобный груз на корабль.

-- Я знаю, что это запрещено, -- без зазрения совести ответила Кира. -- Именно поэтому я и не рискнула взять с собой больше.

-- Я сделаю вид, что ничего не слышал, но впредь вам не следует допускать подобные нарушения независимо от сопутствующих обстоятельств.

-- Есть! -- ответила довольная девушка, вытянувшись в струнку, затем ушла, уведя за собой Ирину.

"С ними нужно держаться внимательнее", -- подумал я, провожая их взглядом.

Рука с лезвиями скользнула к карману брюк, после чего я быстро переоделся, попутно размышляя о том, с какими еще неожиданностями мне предстоит столкнуться в ближайшее время.

Глава 16. Тринадцатый Парсек

Когда наш флот достиг Тринадцатого Парсека, я находился на мостике, замещая собой капитана. Около десяти часов назад Юрико упала без чувств, не дойдя до своей каюты, и теперь лежала в бортовом госпитале с диагнозом "переутомление". Врачи сказали, что пока серьезных оснований для беспокойства нет, но настоятельно рекомендовали ей уменьшить уровень самоотдачи, если только она не стремится нанести непоправимый вред своему здоровью.

Очень скоро с наблюдательного поста поступил доклад о крупном скоплении кораблей в сорока миллионах километров от нас. Будучи еще незнакомы с системой распознавания наших союзников, мы не могли установить их принадлежность, но, согласно предоставленным послом Галактического Альянса сведениям, на Тринадцатом Парсеке находился первый объединенный флот союзников под командованием адмирала Джонсона.

Такеши приказал связаться с неопознанной группой, и сообщение, которое он продиктовал, было тут же без искажений передано радистом на чужом языке. Ответ пришел через шесть минут. Обнаруженная нами группа действительно входила в состав первого флота Джонсона, и командующий союзников выразил готовность принять временный военный совет нашего флота на своем флагмане с целью согласования совместных боевых действий. Ответ Такеши был прост:

-- Приказываю сообщить адмиралу Джонсону, что совещание должно быть отложено до тех пор, пока не будет обеспечено пополнение материальных запасов кораблей нашего флота.

Глава союзного флота легко принял этот довод и, то ли соблюдая приличия, то ли следуя установленному в системе режиму полетов, предложил направить лоцмана в наше распоряжение. Такеши разрешил проводникам последовательно подняться на борт трех кораблей, затем, пока новые установки доводились до сведения Троицкого и Устинова, обратился ко мне со словами:

-- Капитан второго ранга Танака, до прибытия наших кораблей к месту стоянки я намерен передать отдельную бригаду в ваше распоряжение. Поскольку мне следует посоветоваться со своим штабом, я попрошу вас не прерывать совещание без крайней необходимости.

-- Есть!

Позади раздались размеренные шаги. Такеши остановился у трапа, ведущего вниз на капитанский мостик и, с секунду посмотрев на меня добавил:

-- Оставайтесь бдительны. Между нами и нашими союзниками существует определенная разница в области мировоззрения.

Высказав это расплывчатое предупреждение, командующий лично передал по флоту уточненное распоряжение и ушел с мостика. У меня не было такой роскоши, как время на праздные домыслы, поэтому я не стал придавать словам Такеши большого значения и приказал стоявшему поблизости вестовому немедленно привести Григория Леонидовича.

Командир службы безопасности не заставил себя долго ждать. Подойдя ко мне на расстояние двух шагов, он коротко отсалютовал.

-- Вызывали?

-- Верно. Скажите, вы сможете обеспечить подобающую встречу лоцмана?

-- Что от меня требуется? -- деловито насупился Гранов.

-- Человек, который прибудет на наш корабль, не должен знать ни имя нашего капитана, ни то, что я ее замещаю. Он не должен получить никаких, даже самых незначительных сведений до тех пор, пока не поднимется на мостик. Вы единственный, кому я могу доверить выполнение этой задачи.

-- Вас понял. Разрешите выполнять?

-- Разрешаю.

Минуты ожидания проходили одна за другой. Окрашенный в белый цвет быстроходный корабль подошел к нам на расстояние нескольких сотен метров и запросил разрешение отправить катер на борт "Звездного странника".

Через какое-то время на ходовой мостик в сопровождении офицера службы безопасности поднялся одетый в гражданский костюм мужчина средних лет, выглядевший вполне обычно для представителей Галактического Альянса. Он был на голову ниже меня, соломенные волосы средней длины с подкрашенной сединой были зачесаны наверх спереди и на висках, по всей видимости, при помощи какой-то помады. Лоцман располагающе улыбался, пока его голубые глаза с необъяснимым упорством осматривали помещение, но отсутствие отчетливой сетки морщин с первого взгляда выдавало неискренность. Наконец он прекратил озабоченно озираться, после чего спустился по трапу и подошел ко мне.

-- Приветствую вас! -- живо произнес он по-русски почти без акцента. -- Позвольте представиться, меня зовут Адам Клаус.

-- Помню, -- небрежно ответил я, на мгновение ошеломив новоприбывшего. -- Если не ошибаюсь, то мы встречались несколько лет назад во время совместных учений в системе Шахтерский Путь. Кажется, вы были переводчиком военного атташе из Альбы.

-- Совершенно верно, -- ответил Клаус, умело скрыв удивление. -- А вы?..

-- Капитан второго ранга военно-космических сил Терры Танака Харуки.

-- Приятно с вами познакомиться, господин Танака. Не сочтите за грубость, но разве этим кораблем командует не недавний герой Терры Юрия Юки?

-- Верно. Я ее старший помощник, поэтому вы можете свободно обращаться ко мне как к представителю принимающей стороны.

-- Конечно, прошу вас меня извинить.

Клаус занялся порученным ему делом, больше не говоря ни одного лишнего слова, но к этому времени он уже достаточно себя скомпрометировал. Слушая его наставления относительно маршрута, в уме я прикидывал, когда и через какие источники союзники могли проведать о последнем назначении Юрико, которое произошло накануне вторжения. Очевидно, что настоящая задача этого "лоцмана" состояла в установлении контакта, подразумевающего возможность будущего сотрудничества, и у меня не было уверенности в том, что Клаус или тот, кто его заменит, не попытается расположить к себе Троицкого или Устинова.

"Звездный странник" приближался ко второй планете системы, ведя в кильватере почти половину кораблей нашего флота. Желто-коричневая поверхность выглядела пустынной, на видимой стороне не было никаких признаков растительности или больших водоемов. Исходя из удаленности и углового размера планеты, можно было предположить, что ее радиус насчитывает не меньше пяти тысяч километров, другими словами, примерно на тысячу меньше, чем у Терры.

К моменту выхода на орбиту мы значительно снизили скорость, и через полчаса неспешного обращения я мог различить постепенно восходившую над горизонтом космическую станцию. Сперва она казалась крошечным перекрестием тончайших линий, виднеющимся вдалеке, но по мере нашего приближения складывалось обманчивое впечатление, будто конструкция стремительно увеличивается. Очертания сотен модулей, узлов, стыковочных блоков и бесчисленных фотоприемников становились все четче. Это было поистине грандиозное сооружение. Должно быть, расстояние между его крайними точками составляло не меньше двадцати-двадцати пяти километров.

Уже на подходе к ближайшим модулям Клаус выразил удивление отсутствием буксиров, которые должны были обеспечить стыковку больших кораблей, после чего огорченно добавил:

-- Позвольте мне от лица адмирала Джонсона принести извинения за возникшие неудобства. Персоналу станции был отдан четкий приказ, но похоже, что буксиры еще не готовы.

-- Стыковка без участия буксиров не может вызвать у нас больших затруднений. Не нужно возлагать на адмирала Джонсона вину из-за подобной мелочи, вы так не думаете?

-- Благодарю вас за понимание, господин Танака, но вы уверены, что не стоит связаться со станцией? Наверняка в течение следующего часа эта неловкость будет улажена.

"Ловко", -- подумал я. Чересчур гладко для бывшего переводчика он ушел от ответа.

-- Свяжитесь, если считаете это необходимым.

-- Тогда с вашего позволения...

Приказав связисту осуществить соответствующую настройку, я позволил Клаусу воспользоваться радиостанцией на моем посту для того, чтобы выйти на связь с диспетчером. Лоцман заговорил на плохо знакомом мне официальном языке Галактического Альянса, поэтому с первых слов мне пришлось сосредоточиться, чтобы понять услышанное.

-- Клаус диспетчеру, ответьте.

-- Диспетчер станции "Старлайт". Что у вас случилось?

-- Тот же вопрос я хочу задать вам. Где буксиры, которые должны были встретить корабли Терры?

-- Они только что отчалили. Вы увидите их с минуты на минуту.

-- Надеюсь, -- отрезал лоцман, отстраняясь о передатчика.

Он сделал шаг в сторону, возвращаясь на прежнее место, после чего повернулся ко мне и по-русски сказал:

-- Боюсь, что буксиры задерживаются, господин Танака.

-- На станции что-то случилось? -- уточнил я, не подавая виду, что понял содержание разговора.

-- Ничего серьезного, похоже, что приказ выйти навстречу вашим кораблям пришел с запозданием.

-- Как долго нам предстоит ждать?

-- Совсем недолго, корабли вот-вот должны появиться.

Обещанное "с минуты на минуту" появление вспомогательных судов, по всей видимости, многократно откладывалось, поскольку наблюдательный пост доложил об их приближение ровно через двадцать шесть минут после того, как мы вышли на связь с космической станцией. Чем они были заняты, если действительно отправились нам навстречу в заявленное диспетчером время, так и осталось для меня загадкой.

После обмена международными сигналами два судна с высокими и очень широкими по отношению к длине корпусами подошли вплотную к "Звездному страннику", образцово перемещаясь при помощи вынесенных маневренных двигателей. Один из буксиров закрепил буксирный конец за поданную ему якорцепь механическими манипуляторами, в то время как на борт второго был подан проведенный через кормовой клюз стальной трос, заканчивающийся большим огоном.

Вспомогательные суда отошли от борта линкора, постепенно натягивая концы. К тому времени, когда впередиидущий буксир дал ход, мы уже немного приблизились к станции под воздействием приливного эффекта, и, поскольку в ближайшие минуты мне не требовалось предпринимать никаких действий, я не без любопытства стал изучать пункт нашего назначения.

На такой короткой дистанции взгляд мог охватить только часть колоссальной конструкции, но и в переделах этой видимой части я заметил два блока, оснащенных несколькими видами телескопов и радиооборудованием, -- по всей видимости, посты космического наблюдения, обнаружения и связи. Исходя из предназначения отсеков, которое я мог предположить по их внешнему виду, здесь располагалась главная база космического флота Тринадцатого Парсека, а может и одного из объединенных флотов государств Альянса, что было бы неудивительно, поскольку Альба была одним из основателей этого союза и за последние сто тридцать семь лет не утратила в нем ведущее положение.

-- Прошу меня простить, господин Танака, -- обратился ко мне Клаус без видимой причины, -- но не на этом ли корабле находится командующий вашим флотом?

-- Я не уполномочен отвечать на такого рода вопросы.

Нахально сверкавшая дружелюбной улыбкой физиономия лоцмана недвусмысленно говорила о том, что мой ответ был в пределах его ожиданий, и он как ни в чем не бывало продолжил:

-- Адмирал Джонсон уполномочил меня пригласить господина Ямакаву пообедать с ним на станции, к которой мы сейчас направляемся.

-- Когда?

-- Не желаете сверить часы?

-- Хорошо. Назовите вводные данные.

-- Сейчас точно пятнадцать часов сорок одна минута, -- ответил Клаус, чуть приподняв рукав пиджака, из-под которого показался золотистый корпус, -- вы можете установить двадцатисемичасовой цикл. Кажется, принятая у нас продолжительность секунды на десять или двадцать периодов меньше, чем на Терре, но это сущий пустяк, не так ли? Если господин Ямакава сочтет возможным принять это приглашение, то в двадцать два часа за ним отправится катер.

-- В таком случае я позабочусь о том, чтобы командующий получил это приглашение по завершении швартовки кораблей нашей бригады.

-- Не будет ли это слишком поздно?

-- Не будет, -- наотрез отчеканил я. -- Если же командующий решит иначе, то я понесу перед ним всю полноту ответственности.

-- Конечно, я понимаю...

После этих слов Клаус не пытался завязать со мной разговор до тех пор, пока корабль не ошвартовался у стенки открытого с двух сторон космического ангара для негабаритных судов.

Завершив работы со "Звездным странником", буксиры отдали концы и направились к "Варягу", который я назначил следующим в очереди на стыковку. Когда они ушли, поблизости остался один ожидавший возвращения лоцмана белый корабль. Желая скорее спровадить подозрительного проводника, я подал знак вестовому, затем обратился к Клаусу со словами:

-- Благодарю вас за проделанную работу. Полагаю, что теперь вы вернетесь в распоряжение адмирала Джонсона?

-- Вы совершенно правы, -- не моргнув глазом, ответил он, -- моя работа на этом закончена.

-- В таком случае я позабочусь, чтобы вас без промедления сопроводили к вашему катеру.

-- Разумеется, благодарю вас, господин Танака. Надеюсь, вы помните о приглашении, предназначенном господину Ямакаве.

-- Ваше беспокойство излишне, -- сухо ответил я и сказал только что подошедшему бойцу службы безопасности: -- Проводите господина Клауса к его катеру.

-- Есть! -- молодой лейтенант взял под козырек, после чего развернулся к лоцману. -- Прошу вас пройти за мной.

Светловолосый мужчина кивнул мне на прощание и ушел с мостика следом за приставленным к нему сопровождающим. За время его недолгого пребывания на борту проявилась -- пока только в самых общих чертах -- жалкая беспомощность нашего положения в условиях отсутствия твердо стоящей на ногах разведывательной службы. Мне следовало в ближайшее время доложить об этом Такеши, но, помня о его последнем распоряжении, я решил не спешить и дождаться завершения совещания штаба.

Вскоре мне сообщили об отбытии Клауса, и я назначил вахту на ближайшие шесть часов стоянки, при этом сам остался на мостике до прибытия остальных кораблей бригады.

Через минуту на мой пост поднялся назначенный дежурным офицером Макаров. Когда он закончил взбираться по трапу, я с удивлением спохватился, что до сих пор мы со вторым помощником ни разу не общались лицом к лицу, хотя вскоре после назначения я успел кое-что о нем разузнать. Полное имя -- Макаров Иван Анатольевич, двадцать девять лет. На службе с 530 года, на тот момент числился курсантом высшего военно-космического училища. Звание капитан-лейтенанта получил полгода назад в связи с назначением на должность командира БЧ-2 "Звездного странника". Ростом он был, пожалуй, чуть ниже ста восьмидесяти сантиметров, из-за чего ему приходилось смотреть на меня снизу вверх. У него было открытое лицо простого крестьянского парня: голубые глаза, прямой нос с широкими ноздрями, тонкие бескровные губы с опущенными вниз уголками. Уши были слегка оттопырены, левую бровь разрывал крошечный шрамик -- больше ничего примечательного во внешности Макарова не было.

-- Товарищ капитан второго ранга, разрешите обратиться? -- спросил он, слегка коснувшись пальцами козырька.

Раньше мне не раз приходилось удивляться его пронзительному голосу, но теперь, когда я вблизи увидел широкие плечи и толстую мускулистую шею второго помощника, у меня создалось ощущение, будто он только открывает рот, а говорит вместо него неокрепший юноша.

-- Разрешаю.

-- Крупные корабли ошвартуются в лучшем случае только через пять-шесть часов. Вы на ногах уже третьи сутки, вам следует отдохнуть, пока есть возможность.

-- Если я последую вашему совету, то на кого прикажете оставить командование? -- усмехнулся я.

-- Я прослежу, чтобы вас разбудили. Можете даже не уходить с поста, мы-то точно вас не осудим.

Добродушие и отзывчивость Макарова изумили меня постольку, поскольку два этих качества с трудом соответствовали первому впечатлению, которое у меня сложилось о нем в день прибытия на корабль. На секунду замешкавшись, я ответил:

-- Спасибо. Я ценю вашу заботу, но в настоящее время отдых мне вовсе не требуется.

-- Вас понял, виноват.

-- Не нужно никаких "виноват". Вы не сделали ничего неправильного, товарищ Макаров.

-- Вас понял, -- повторил офицер. -- Пожалуйста, постарайтесь не измотать себя следом за капитаном.

-- Не беспокойтесь, я не позволю этому случиться.

Командир БЧ-2 еще раз вскинул руку и вернулся на пост, дав мне хороший повод для размышления. Ведь я действительно не спал уже двое суток, не замечая усталости, хотя теперь мне стало казаться, что движения стали более вялыми и чуть сложнее стало надолго сосредотачивать на чем-то внимание. Возможно, что таким образом проявились биологические изменения, о которых предупреждала меня Эл-один, но мои познания в этой области были слишком скудны, чтобы предположить нечто определенное.

Между тем радиосвязь ни разу не замолкала дольше чем на десять минут, хоть немного скрашивая мое ожидание, несмотря на однообразное сообщений. Малые корабли в кратчайшие сроки состыковались со станцией, но единственному уцелевшему дредноуту, носившему имя "Восход", пришлось дожидаться, пока станционные буксиры не завершат обслуживание несущего корабля, поэтому он вошел в один из ангаров только через четыре часа. Поскольку сама мысль о том, что огромная военно-космическая база располагает только двумя вспомогательными судами, представлялась нелепой, я заподозрил в этом спектакле некий замысел командующего союзников. Если станция действительно была главной базой первого объединенного флота Галактического Альянса, то адмирал Джонсон вполне мог создать такие условия, чтобы подчеркнуть свое главенствующее положение. Это наблюдение стоило взять на заметку.

Когда вся временно находившаяся под моим командованием часть флота оказалась размещена, я повторил приказ не допускать никаких сообщений со станцией "Старлайт" до поступления иных распоряжений со стороны командующего, после чего оставил центральный пост на попечение вахтенного начальника.

Спустившись на главную палубу, я ни секунды не мешкая направился в бортовой госпиталь. Идти прямиком в кают-компанию, где Такеши собрал офицеров штаба, было бессмысленно, поскольку меня бы предупредили об окончании совещания, поэтому решение проведать Юрико и рассказать ей об изменениях в обстановке выглядело в моих глазах более необходимым.

Надев бахилы на входе в медицинский блок, я зашел на пост и застал там дежурную медсестру, пересчитывавшую за столом таблетки. На вопрос о том, в какой палате находится капитан, она ответила:

-- Направо по коридору, четвертая дверь слева. Лучше не дергайте ее, если нет острой необходимости. Юрии Алексеевне нужен отдых.

-- Ее состояние ухудшилось? -- обеспокоено переспросил я.

-- Не ухудшилось, -- бросила медсестра, складывая блистеры обратно в коробку. -- Хотя если она продолжит себя так изводить, то тут недалеко до инсульта.

-- Хорошо, спасибо.

-- Пожалуйста.

Когда я вошел в палату, Юрико повернула голову на звук открывшейся двери. Она полулежала в кровати одетая в голубую вельветовую пижаму, прямые распущенные волосы струились по спине и плечам. Ее ноги были накрыты тонким одеялом, на котором покоилась раскрытая книга; руки расслаблены, изящные белые пальцы едва придерживали страницы. При моем виде девушка чуть округлила глаза, одновременно вскинув черные брови, но уже через миг ее лицу вернулось обычное спокойное выражение.

-- Разрешите войти? -- спросил я, замерев на пороге.

-- Оставим условности, -- произнесла она все еще слабым голосом и отложила книгу на прикроватный рундук. -- Почему ты не на посту?

-- "Звездный странник" ошвартовался у станции "Старлайт" на Тринадцатом Парсеке, старшим на мостике я оставил капитан-лейтенанта Макарова.

-- Понимаю. Есть какие-нибудь новости?

-- В системе нас встретил первый объединенный флот Галактического Альянса. Сейчас командующий совещается со своим штабом, и не исключено, что в скором времени он отправится на встречу с адмиралом Джонсоном.

-- Выходит, что нам предстоят совместные маневры?

-- Скорее всего, именно таково намерение командующего.

Следующие несколько секунд мы не произносили ни слова. От меня не ускользнула исключительная бледность капитана, которая ничуть не пошла на спад после госпитализации, а осунувшееся лицо и едва заметные темные круги под глазам лишний раз подчеркивали изможденность, до которой себя довела Юрико.

-- Как твое здоровье? -- спросил я, подступая ближе.

-- Со мной все хорошо, -- без запинки соврала девушка. -- Мне выписали фенобарбитал, через несколько дней я смогу вернуться к своим обязанностям.

-- Значит, бессонница, -- постановил я, пресекая ее неудачную попытку меня запутать. -- И едва ли я ошибусь, если предположу помимо нее депрессию и неврастению.

-- Тебе не следовало включать в этот список депрессию.

Юрико выпрямила спину, затем стянула с себя одеяло и свесила ноги с койки, рассеянно пытаясь нащупать босыми ступнями стоявшие чуть в стороне сабо.

-- Не вставай, тебе не следует...

-- Сядь, -- попросила девушка, устало глядя на меня из-под полуопущенных век. -- Мне неловко разговаривать, лежа в постели.

Я хотел было настоять, чтобы она себя не перетруждала, но не решился спорить и молча обвел взглядом помещение. В ближнем ко входу углу оказался простой табурет, выкрашенный в цвет белых стен палаты. Мне не потребовалось много времени, чтобы перенести его ближе к койке, и, пока я устраивался, Юрико спросила:

-- Каковы настроения личного состава?

-- Моральное состояние экипажа удовлетворительно, после твоей госпитализации не произошло видимых изменений.

-- Хорошо. Недавно я слышала, что младший лейтенант Волкова ведет некие занятия с обеими Бернштейн.

-- Верно, таким образом эти двое надеются покрыть изъяны своего образования. Товарищ Волкова преподает им политическую экономию и ряд других наук, необходимых для ее правильного понимания.

-- Признаю, я не ждала от них столь высокой сознательности, -- сказала Юрико, слегка улыбнувшись одними уголками губ. -- Возможно, когда-нибудь они станут прекрасными гражданами Терры, и все же нам не следует забывать о том, что война их неизбежно изменит.

-- Всякая война коренным образом меняет жизни тех, кто оказывается ею затронут. Эти девушки уже перенесли бесчисленные лишения, не утратив волю к борьбе, поэтому у меня нет причин полагать, что тяготы войны окажутся им не по силам.

-- Будем на это надеяться.

На этом наш разговор сник, и, ища повод его продолжить, я заметил краем глаза лежавшую на тумбочке тонкую книгу в зеленной обложке. Как бы мимоходом бросив на нее взгляд, я сказал:

-- Похоже, что тебе удалось найти способ скрасить свое пребывание в госпитале.

-- Не могу поспорить, эта книга безусловно увлекательна, хоть она и несравнима с большинством отечественных произведений.

-- "Призрак Оперы"? -- прочитал я название, которое тут же вызвало у меня смутное подозрение подозрение. -- Почему твой выбор пал на него?

-- К сожалению, мне не пришлось выбирать, -- со вздохом ответила Юрико. -- Вскоре после того, как я здесь оказалась, в палату пришел командующий и оставил мне этот роман, порекомендовав прочитать, раз уж мне представилась такая возможность.

"Подлец!" -- подумал я негодующе. Несложно было понять, что Такеши предложил ей эту книгу с тем, чтобы до меня дошел один из нескончаемой череды его изощренных намеков.

-- Ты переменился в лице, -- сочувственно заметила девушка. -- Тебя что-нибудь беспокоит?

-- Вовсе нет, -- быстро ответил я, после чего добавил: -- Мне нужно, чтобы ты пообещала мне впредь не относиться к себе столь же бездумно, поскольку в нашем положении непозволительно допускать выход из строя опытных офицеров.

Губы Юрико сжались, в ее взгляде на миг проступила тоска.

-- Не думаю, что могу называть себя опытным офицером, -- сказала она после секунды безмолвия. -- Я рада, что в нужный момент оказалась полезна Родине, и все же Военный совет слишком быстро провел меня по служебной лестнице.

-- Твое представление о собственных заслугах перед отечеством преуменьшено. Ты совершенно заслуженно носишь звание героя Терра, и даже если я не могу говорить за других, то для меня твои доблесть и преданность долгу неоспоримы.

Девушка попыталась сохранить невозмутимое выражение, но длинные ресницы предательски дрогнули, а щеки тотчас налились густым румянцем. Ее черты дышали пленительным очарованием, а трогательная попытка скрыть смущение отразилась в ее проникновенном взгляде таким смятением чувств, что я не смог удержать улыбку.

-- Спасибо, -- наконец-то сдалась она. -- Твои слова согревают сердце.

-- Я рад это слышать. Если ты не станешь возражать, то прежде, чем мы расстанемся, я хочу получить от тебя условленное обещание.

-- Что ты имеешь в виду? -- спросила девушка, немного нахмурив брови.

Ей было тяжело удержать в памяти то, о чем мы говорили считанные секунды назад, и, несмотря на это, я так долго изводил ее пустым разговором. Меня захлестнуло бессильное негодование на собственную беспечность, из-за которой я позволил себе забыть о том, в каком состоянии находится Юрико. Собравшись с мыслями, я напомнил:

-- Обещание о том, что ты будешь бережнее относиться к собственному здоровью.

-- Не забываешь ли ты о том, что говоришь со своим непосредственным начальником?

-- Разумеется, нет, но не так давно мы договорились оставить условности.

-- Поверить не могу, что добровольно пошла на это. Хорошо. Я даю слово, что впредь не буду такой беспечной.

-- Спасибо.

Юрико покачала головой с едва заметной улыбкой.

-- Спасибо, что проведал. Пожалуй, тебе неведомо, как долго здесь тянется время.

Уже возвращаясь в каюту, я размышлял над уроком, который вынес во время разговора с давней подругой. Понятие "Родина" для каждого человека несет особенный смысл и зачастую не ограничивается местом рождения. Становясь на защиту государства, его граждане отстаивают не только и не столько экономический и вытекающий из него политический строй, сколько свои образ жизни, взгляды и ценности, которые могут несколько различаться у каждого отдельного человека, но так или иначе воплощаются в образе отечества. Даже если истинные причины войны часто оказываются скрытыми от народных масс словоохотливой болтовней политиков с обеих сторон, то всегда можно узнать причину, по которой тот или иной человек берет в руки оружие и становится на защиту Родины. Теперь я наконец осознал, что же на самом деле мной движет. Я стремился отстоять Терру у врага постольку, поскольку хотел защитить Юрико, подарить ей счастливое будущее, которое она заслуживает.

Глава 17. Союзники

Из шлюзовой камеры вышел высокий широкоплечий мужчина в военной форме, а следом за ним по трапу спустилась молодая женщина-переводчик с гранатовыми глазами на резко очерченном красивом лице.

Оказавшись на палубе стыковочного блока, младший лейтенант Волкова сразу заметила, что ощущает себя значительно легче, чем на флагманском корабле космического флота Терры. На станции некоторая величина силы тяжести также обеспечивалась искусственно, но ускорение свободного падения составляло едва ли больше одного метра на секунду в квадрате.

Молодая женщина внимательно посмотрела на стоявшего к ней спиной командующего. Вопреки ее ожиданию, адмирал Ямакава с безразличием отнесся к изменению в гравитационном воздействии и, исходя из читавшейся в его движениях непринужденности, не испытывал ни малейшего неудобства. Так уверенно мог себя чувствовать только тот, кто раньше имел опыт пребывания в схожих условиях.

Через несколько минут в узкий отсек вошли двое мужчин, шедших друг за другом вдоль поручня, за который придерживались правой рукой. Когда они приблизились к адмиралу и его переводчице, первый из них -- среднего роста и чрезвычайно щуплый офицер в звании младшего контр-адмирала -- представился членом оперативного штаба. Он говорил живо, сопровождая свои слова частыми жестами, при этом на его лице застыла преувеличено дружелюбная улыбка.

Лина перевела переданное адмиралом Джонсоном пространное извинение за невозможность организовать господину Ямакаве подобающую встречу. Командующий проявил достойную уважения выдержку. Все это время он равнодушно, с видимым безучастием смотрел на представителя союзного штаба и только в конце его речи обратил вопросительный взгляд к свей подчиненной. Если бы Харуки не предупредил ее о том, что командующий в совершенстве владеет универсальным наречием, то Эл-один даже не заподозрила бы, что на самом деле он не нуждается в переводчике.

Совсем недавно ей был незнаком язык международного общения стран Альянса. Он не принадлежал к синтетическим и на самом деле существовал во времена Вечной империи под другим названием, но за минувшие столетия одни слова оказались вытеснены иностранными заимствованиями, другие утратили старое значение или изменили форму, поэтому на его повторное освоение Эл-один потребовалось десять дней -- почти столько же, сколько у нее уходило на изучение нового языка. На Терре его часто называли универсальным или юликом по первым буквам оригинального названия, которое переводилось как "универсальный язык международного общения".

Лина собиралась перевести последовавший ответ, но этого не потребовалось, поскольку сопровождавший представителя штаба Джонсона чернокожий мужчина в пятнистой форме знал русский язык и с завидной точностью перевел слова адмирала на универсальный. Младший контр-адмирал скоро ушел, сославшись на занятость в некоем управлении и оставив Ямакаву с его переводчицей в обществе негра, который сопроводил их к адмиралу Джонсону.

Двое людей вошли в скромное помещение; чернокожий проводник остался за дверью. Лившийся из-под подволока яркий свет рассеивался матовым стеклом, которым были накрыты светодиодные лампы, и из-за малого угла падения заставлял предметы отбрасывать короткие множественные тени, куда более блеклые, чем от точечного источника. Человек в униформе цвета хаки, внимательно изучавший развернутую на треноге звездную карту, круто повернулся к вошедшим. Его губы приветливо растянулись, отчего в уголках глаз появились морщинки, и союзный адмирал широким уверенным шагом подошел к своему гостю.

-- Так вот вы какой! -- воскликнул Джонсон, крепко пожимая протянутую в ответ руку. -- Жаль, что наша первая встреча произошла при таких неблагоприятных обстоятельствах.

Незаметно подошедший уже не молодой мужчина в гражданской одежде не заметил стоявшую за спиной адмирала девушку и перевел приветствие, но Ямакава его не слушал. Мужественное, тщательно выбритое лицо Джонсона, отмеченное глубокими складками возрастных морщин, и открытые участки кожи имели ровный бронзовый оттенок, выдававший недавнее пребывание в жарких краях на планете с плотной атмосферой, каких не было на Тринадцатом Парсеке. Довольно высокий, но не широкоплечий, с выступающей вперед грудью и могучими руками, все же он выглядел неказисто рядом с командующим космическими силами Терры, на которого был вынужден смотреть снизу вверх. Ямакава коротко, не нарушая приличий, посмотрел в выцветшие голубые глаза, после чего спокойно приветствовал союзника и предложил небольшой беседой предварить будущее совещание.

Джонсон признал, что он пригласил к себе нового союзника как раз в расчете на такой разговор, иначе бы он не дерзнул отрывать командующего от его флота. В ожидании направленца все четверо, включая переводчиков, сели за вмонтированный в стену продолговатый стол, до самой палубы закрытый боковыми панелями с несколькими крышками и переключателями. Эл-один мельком взглянула на герметичные пакеты с разнообразными сублимированными супами, консервные банки и металлические приборы, покоившиеся на встроенных в столешницу магнитных подставках, и прозрачную упаковку с десятком уложенных в два ряда крошечных, размером со спичечный коробок, буханок хлеба. Всю лежавшую перед ней еду можно было без опасения употреблять в условиях невесомости, и личному составу космических сил Терры следовало бы поучиться у союзников предусмотрительности. Насколько ей было известно, продукция пищевых заводов при научно-исследовательском институте изготавливалась с учетом всех требований, которые космическая среда ставила перед производством. Массовые нарушения на кораблях Терры были вызваны не самим продовольственным обеспечением, а изобретательностью поваров, которые умудрялись приготовить из получаемых с планеты запасов любое блюдо от перловки с овощами до говяжьих котлет, к величайшему удовольствию всего экипажа.

-- Хотите чаю? -- осведомился Джонсон. -- Или, может быть, вы предпочли бы сухое вино?

-- Сухое вино? -- удивленно переспросил Такеши после того, как Лина повторила вопрос по-русски.

-- Рубидус, вам оно, наверное, незнакомо. Чрезвычайно редкое. Его делают в сердце Альбы из одноименного винограда, мне посчастливилось получить бутылку на юбилей. Шесть лет в дубовой бочке и вот уже как три года в бутылке. Это по международной системе.

-- Наслышан. Но вы не думаете, что откупорить благородный напиток следует по более благоприятному случаю?

-- О, и такой случай как раз имеется! Вы скоро узнаете... А вот и работник штаба!

Вошедший направленец браво отсалютовал и, повинуясь приказу Джонсона, подошел к карте. Взяв в одну руку указку, он коротко объяснил легенду, затем сделал сообщение о приграничном театре военных действий. Силы Шести Республик нанесли по союзникам первый удар, уничтожив крупную базу флота в системе А-215 вместе с тридцатью находившимися на ней кораблями, бо?льшая часть которых не подлежала ремонту. Вскоре после нападения, о котором за пределами Беты Крота еще не стало известно, посольство Конфедерации Шести Республик передало через министерство иностранных дел Альбы ноту с объявлением войны и спешно вернулось на родину, а в это же время на другие базы в пограничных системах было совершено еще несколько быстрых налетов, предваривших продолжающееся до сих пор затишье, связанное с концентрацией сил с обеих сторон. По данным союзной разведки, противник стягивал крупные подразделения к системе Кинсэндо, откуда наиболее вероятный удар мог быть направлен на А-215, обороноспособность которой была сильно ослаблена.

-- Вот видите? -- с невеселой усмешкой спросил Джонсон, когда отпустил штабиста. -- Война уже началась, и совсем не так, как мы ожидали.

-- Она началась в тот день, когда силы Доминиона без всякого объявления войны атаковали Терру, -- сурово заметил светловолосый командующий, сверкнув стальными глазами. -- После этого неизвестным оставался исключительно срок, в течение которого другие государства нашего рукава галактики окажутся втянуты в противостояние, но последовавший союз Конфедерации Шести Республик с Доминионом устранил и эту неопределенность.

-- Конечно, вы правы, но я имел в виду, что для нас стало полной неожиданностью то, каким образом нашей стране пришлось вступить в эту войну. Мы оказались уязвлены и, к тому же, скованны.

-- По опыту собственных операций мы знаем, что успех боевых действий достигается только тогда, когда удар по противнику наносится с двух сторон. Операции, предпринятые с одной стороны, редко достигают ожидаемого эффекта, а объединенные силы Доминиона и Шести Республик не могут ударить по Галактическому Альянсу с двух сторон, с учетом их текущих позиций.

-- Я лично вполне с этим согласен и предпочел бы действовать, пока такое положение не изменилось. Наша задача сейчас состоит в том, чтобы оказывать давление на врага везде, где только можно, и желательно при этом не допустить переброски новых бригад Доминиона через систему Альфы Жнеца.

-- Последнее несложно устроить, -- спокойно сказал Ямакава и, отвечая на искреннее изумление, которое отразилось на лице Джонсона, продолжил: -- Нужно убедить Шахтерский Путь начать боевые действия против Доминиона. Тем самым мы укрепим стратегическое положение нашего союза и одновременно лишим своего врага вероятного союзника. Если мое понимание политической обстановки верно, то Шахтерский Путь все еще колеблется, поэтому не лишним будет показать, какое решение будет для него целесообразным.

-- В моей власти находится флот, а не государство. Несмотря на то, что что я согласен с вашими соображениями, я не могу советовать президенту в вопросах политики. Даже если бы это было возможно, президент еще не принял чрезвычайные полномочия, и ему пришлось бы совещаться с сенатом, а я не могу откладывать начало операции.

-- Не откладывайте. В силу причудливого стечения обстоятельств я обладаю полномочиями вести переговоры от лица народа Республики Терра и намерен использовать их для достижения цели, которую только что озвучил. Если успех будет достигнут, то мой флот ударит по противнику с неожиданного направления вместе с силами государств Шахтерского Пути. В противном случае мы присоединимся к общей операции, хотя едва ли сможем простым увеличением численности оказать существенное влияние на исход боя.

Союзный командующий надолго задумался, без всякого ритма перебирая пальцами по столешнице, взгляд стал прямым и сосредоточенным. Наконец он посмотрел на часы и медленно, растягивая слова, сказал:

-- Мой флот отправится в поход через шестьсот шестьдесят один час, добавьте к этому время пространственного перехода. По-вашему, вы успеете?

-- Успеем, если не намудрим в полете со скоростным замедлением времени.

-- За это я спокоен. -- Джонсон хорошо знал, что каждый корабль его собственного флота был оснащен вычислительной техникой, копирующей принцип работы импортных образцов с Терры. -- Надеюсь, план увенчается успехом, позвольте от всего сердца пожелать вам удачи.

-- К черту, -- с ровной улыбкой ответил командующий.

Переводчик в гражданском костюме разинул рот, затем поморщился и обратился к коллеге за помощью. Лина объяснила на чужом языке:

-- Адмирал Ямакава разделяет вашу надежду, но не хочет загадывать наперед.

Джонсон с пониманием улыбнулся и уверил, что прекрасно понимает всю трудность предстоящего дела. На повторное предложение выпить командующий флотом Терры не раздумывая ответил согласием, и на столе появились две маленькие кружки, слегка вытянутые с одной стороны. Их каплевидная в поперечном сечении форма использовала капиллярный эффект, благодаря чему жидкость могла подниматься по узкому краю даже в условиях невесомости. Джонсон предложил переводчице, на которую с любопытством поглядывал, составить компанию высшим офицерам, но получил вежливый отказ, после чего небрежно пожал плечами и опустил крышку, из-под которой предварительно достал бутылку, отлитую в зеленом стекле. Нож сомелье легко срезал капсулу, затем старый адмирал ловким движением извлек пробку и наполнил кружки на половину объема красным, играющим на свету напитком. Закончив розлив, он поднял алюминиевую кружку на уровень глаз со словами:

-- Значение сегодняшней встречи трудно переоценить, но, к сожалению, я не умею произносить тосты.

-- Полагаю, что нам не нужно придумывать ничего нового, -- возразил ему Ямакава. -- За победу над общим врагом!

Выслушав перевод, Джонсон одобрительно закивал.

-- И пусть она будет скорой!

Металлические бока коротко звякнули друг о друга.

На борту электровоза, которому предстояло провезти своих пассажиров несколько километров по тоннелю к ожидавшему их катеру, Ямакава жестом предложил Эл-один сесть напротив и, когда девушка выполнила его просьбу, сказал:

-- Вы не откажетесь поддержать небольшую беседу, товарищ Волкова?

-- Основания для отклонения вашего запроса отсутствуют. Прошу уточнить предмет предстоящего разговора.

-- Ничего существенного, -- весело усмехнулся командующий, поудобнее устраиваясь на скамье по левому борту, -- почему бы нам просто не скоротать время до возвращения на корабль? Мне приходилось слышать от одного вашего сослуживца, что вы проявляете неподдельный интерес к Вечной империи. При том, что я не могу отрицать ее по меньшей мере научно-технического превосходства над современными цивилизациями, само название этого исторического феномена суть контради?ктио ин адъе?кто, то есть противоречие в определении. Вы не согласны?

Лина едва заметно свела тонкие черные брови, заподозрив насмешку в словах Ямакавы.

-- Понимание данного вопроса затруднено. Запрашиваю уточнение исходной формулировки.

-- Извольте. Представим себе бесконечную прямую, причем точкой, от которой мы производим отсчет, может быть любая произвольно взятая точка на линии. Очевидно, что откуда бы мы ни начали счет, мы оставим позади бесконечный ряд, а между тем так называемая Вечная империя когда-то была основана -- вот вам противоречие. Как видите, объявлять ее вечной то же самое, что, подобно некоему Дюрингу, впадать в иллюзию окончательно сосчитанного бесконечного ряда, и такое положение осталось бы неизменным, даже если бы нам удалось переписать историю немногим более чем последних пяти столетий. О чем, по вашему мнению, мог думать основатель этого великого государства, если только он сам дал своему детищу это пустое название?

-- Возможностью ответить на данный вопрос обладает исключительно император, рассуждения о целесообразности существующего названия с моей стороны непозволительны. Вместо этого представляется возможным указание на ошибку, допущенную вами и капитаном второго ранга Танакой в отношении судьбы Вечной империи.

-- И в чем же заключается наша ошибка? -- поинтересовался командующий, с любопытством смотря в обычно бесстрастные глаза Лины. Теперь на лице девушки читалась холодная непреклонность, подкрепленная уверенностью в собственной правоте.

-- Предложенная вами обоими оценка прошедшего с момента падения Вечной империи времени справедлива только для Терры и пространственно-совпадающих с ней точек отсчета. -- Эл-один прервалась и внимательно обвела взглядом кабину электровоза. -- Поскольку в настоящее время какие-либо точные сведения об истории Вечной империи представляются недоступными, мы можем предположить, что события, относимые вами к пятисотлетней давности, произошли в отсутствие вечного императора. Если данное предположение верно, то к моменту синхронизации часов императора с часами нашей системы отсчета для него может пройти время в тысячи раз меньше названного вами срока.

-- Даже если мы предположим, что наш таинственный император вновь заставит о себе вспомнить, принадлежавшее ему государство кануло в лету. С учетом этого обстоятельства, уместно ли, по вашему мнению, величать такого скитальца его прежним титулом?

-- Полнота находящихся в нашем распоряжении сведений недостаточна для подобного вывода. По этой причине представляется вероятным существование Вечной империи в другом секторе нашей галактики либо за ее пределами.

-- Что ж, вынужден признать, что удручающая скудность достоверных сведений, из которых мы вынуждены исходить в наших суждениях, действительно не позволяет опровергнуть ваше предположение. Тем не менее я склонен считать, что второй империи -- давайте так назовем вашу гипотезу -- не существует, равно как не существовало прежде и, вероятно, не возникнет в будущем.

-- Понимание причин вашей уверенности затруднено. Извольте объяснить приведенную точку зрения.

Ямакава даже не повел бровью на дерзость, проявленную его подчиненной, и совершенно невозмутимо продолжил:

-- Диалектика исторического процесса такова, что ни одно государство не может существовать вечно. Утверждать обратное -- значит тешить себя иллюзиями. Должно быть, излишне напоминать вам о том, что экономика определяет развитие всех современных обществ; при этом нет такого экономического уклада, развитие которого не определено заложенными в нем противоречиями. Когда эти противоречия достигаю высшей точки, имманентные свойства такого уклада отрицают тот строй, которым они были созданы. Если угодно, то производительные силы восстают против производственных отношений, которые они переросли. С этой точки зрения любая империя, соответствующая привычному нам определению, не является высшей ступенью общественного развития. Если мы предположим, что правитель Вечной империи покинул нашу галактики с некоторым числом верноподданных для того, чтобы возвести свой новый оплот в более благоприятных условиях, то такой поступок не может быть расценен иначе как позорное бегство от законов общественного развития. В свою очередь, я убежден, что император не мог предпринять столь недостойное действие. Малодушному человеку не удалось бы основать великое государство.

К концу замечания Ямакавы красные агатовые глаза девушки потемнели, а черты лица стали недвижимы, выдавая тяжелую внутреннюю борьбу. Эл-один понимала, что командующий прав, но признание его суждения справедливым означало для нее отказ от собственных убеждений.

-- Вижу, что вы не готовы со мной согласиться, -- примирительно произнес адмирал, -- но хочу заметить, что, несмотря на разницу наших взглядов, вовсе не отрицаю возможность скитаний великого императора. Ваши рассуждения увлекательны, и я жалею только о том, что с нами нет капитана второго ранга Танаки. Уверен, что после этой беседы он перестал бы смотреть на вас как на бесчувственную машину.

Лина отвернулась, не говоря ни слова. Внешнее равнодушие скрывало горькую печаль и растерянность такой глубины, которую девушка никогда не испытывала. До сих пор она видела в падении Вечной империи стечение роковых случайностей, ошибку, которую можно исправить. Но теперь идея, которая казалась ей наивысшей целесообразностью, в одночасье была безжалостно опровергнута, а стоявшие за ней побуждения выставлены плодом реакционного мышления, неспособного уяснить законы общественного развития.

-- Понимание возможных побуждений императора затруднено. Что двигало им, если не стремление к укреплению своего государства?

Взгляд девушки был по-прежнему отрешен, а голос звучал так тихо, будто она говорила сама с собой, и все же командующий ответил:

-- Усталость рано или поздно одолевает всякого человека, а непогрешимый император, если верить легендам, бессменно правил на протяжении столетий. Если он в самом деле решился оставить свою державу, то, должно быть, его величеству было любопытно, как на нее повлияет его непредвиденное отсутствие.

Электровоз без остановок мчался по тоннелю снаружи станции. За двойным полотном защитного стекла, на которое смотрели окна левого борта, открывался захватывающий вид на бескрайнюю пустошь, пересеченную коричневыми зигзагами горных хребтов. С высоты сотен километров был отчетливо виден широкий фронт грозной пылевой бури, уже поглотившей бо?льшую часть видимой поверхности. Эту картину медленно пересекло плечо станционных блоков, а через минуту еще одно, более короткое, пронеслось в противоположную маршруту пассажирского аппарата сторону.

Ремни натянулись, когда кабина сбавила ход. Командующий преждевременно отстегнул застежку, и его тут же отнесло к передней стенке, за которую он ленивым движением придержался рукой. Оторвав ступни от твердого покрытия палубы электровоза, Такеши завис, слабое притяжение станции здесь было почти незаметным. Лишь медленное, исчисляемое сантиметрами в секунду "падение", направленное к палубе под острым углом, мешало насладиться ощущением невесомости.

-- Прошу вас простить мои дурные манеры и благодарю за безукоризненную работу, товарищ Волкова, -- сказал адмирал, оттолкнувшись от стенки к открытой двери. -- Идемте. Должно быть, на "Звездном страннике" уже заждались нашего возвращения.

Глава 18. Образ будущего?..

По окончании совещания с союзниками Такеши приказал командирам кораблей прибыть на "Звездный странник". Когда я вошел в кают-компанию, не знавшие о болезни Юрико офицеры удивленно на меня воззрились. Низенький капитан первого ранга с глубокой лысиной, почти достигавшей темени, вовсе заявил, что я не должен здесь находиться, но я, не обратив внимания на его грубое замечание, подошел к свободному стулу, после чего сказал:

-- Капитан первого ранга Юки не может присутствовать на собрании по состоянию здоровья. Я замещаю ее как следующий по старшинству.

Последнее предложение я особенно выделил, пристально и без всякого почтения глядя сверху вниз на недружелюбно встретившего меня офицера. В одно мгновение он побагровел до кончиков ушей, затем рука с толстыми короткими пальцами хлопнула по столу.

-- Если вы... -- гневно выпалил лысый мужчина, но тут же замолк, прерванный лязгнувшей дверью.

Такеши, как обычно, пришел последним. Все собравшиеся одновременно подорвались с мест, но сразу опустились обратно по велению единственного жеста. Адмирал приветствовал нас и без промедления изложил итог совещания своего штаба с военным советом первого флота союзников. На первых словах его рука извлекла из кармана крошечный прибор, через несколько секунд на стену легло нечеткое изображение звездной карты. Кто-то приглушил свет, и картинка стала разборчивее.

Силы Галактического Альянса общей численностью больше двух тысяч кораблей ударят по системе Кинсэндо с двух сторон. Первый объединенный флот отправится в систему Беты Крота, откуда совершит пространственный переход и атакует противника при поддержке четвертого и шестого флотов, вспомогательный удар будет нанесен из Срединного Государства третьим объединенным флотом. Отвечая на незаданный вопрос большинства присутствующих, Такеши пояснил, что Срединное Государство формально объявило войну Конфедерации Шести Республик, но всячески увиливает от оказания прямой военной поддержки нашим союзникам. В соответствии с разведданными на каждый корабль конфедерации приходилось до семи более современных и лучше вооруженных кораблей Галактического Альянса. Если Шесть Республик падут, то силам Доминиона останется только уйти из нашего рукава галактики, поскольку они не смогут удержать Атрию, не имея баз и наблюдательных постов за ее пределами. Такеши был уверен, что вражеское командование посчитает так же и введет в бой основные силы, чем мы и воспользуемся для снятия блокады Терры.

Как только командующий заговорил о родной планете, мы стали с жадностью внимать каждому его слову. План казался простым. Когда союзники начнут наступление у Беты Крота, космические силы Шахтерского Пути должны напасть на систему Токай и тем самым отвлечь противника, в то время как наш флот внезапным ударом уничтожит корабли и базы Доминиона в системе Атрия.

-- Разве Шахтерский Путь участвует в войне? -- неуверенно спросил командир "Варяга".

-- Уверяю, ваши опасения напрасны, товарищ Герасимов. Или, быть может, вы думаете, что при составлении плана я руководствовался мечтательными иллюзиями?

-- Никак нет! Виноват!

-- Другие вопросы?

-- Так точно, -- подал голос Устинов и, прокашлявшись, продолжил: -- Почему не подготовить совместное нападение вместо того, чтобы отвлекать силы на систему Токай? Враг не сразу окажет сопротивление, а с флотом Шахтерского Пути мы сможем уничтожить значительно больше целей до того, как сопротивление все-таки будет оказано.

Не моргнув глазом, командующий ответил:

-- Меткое замечание, товарищ Устинов, но вы рассуждаете как военный. Освобождение нашей системы от Доминиона при помощи союзных сил приведет к зависимости, чего мы не можем допустить ни при каких условиях. Блокада Терры должна быть снята исключительно нашим оружием.

Я сразу сообразил, что Такеши недоговаривает, но другие офицеры, не знавшие о плане по созданию пояса безопасности вокруг Терры, вряд ли могли его в этом заподозрить.

-- Вас понял.

Адмирал снова спросил, желает ли кто-нибудь высказаться, а после продолжительного молчания приказал всем командирам вернуться на свои корабли и донести информацию до экипажей. Выйдя одним из первых, я направился прямиком на мостик и на полпути нагнал шедшего впереди командующего. Поравнявшись с ним, я негромко спросил со сдерживаемым негодованием:

-- Что ты сделал с Эл-один?

-- Как, с твоей подопечной что-то случилось? -- переспросил Такеши, как мне показалось, с искренним удивлением.

-- Не играй с огнем! -- прорычал я после секундной растерянности. -- После посещения станции она изменилась до неузнаваемости, и ты единственный, кто мог повлиять на нее столь разрушительным образом.

-- Успокойся, -- сказал командующий. Улыбка исчезла с его лица. -- Потрудись объяснить, чем мне не посчастливилось вызвать твой праведный гнев... Но не здесь.

Мы повернули в противоположную сторону и вскоре вошли в знакомую мне каюту с громоздким деревянным столом и книжным шкафом.

-- Говори! Я весь во внимании.

Спокойный и внимательный взгляд Такеши странным образом истощил нахлынувшую на меня злобу и одновременно заставил понять, насколько нелепо выглядели со стороны мои действия. Немного подумав, я начал рассказ.

Когда Эл-один вернулась на корабль, ее обычное настроение переменилось. Всегда хладнокровная и даже безразличная, она совершенно закрылась в себе, стала молчаливой, а на все вопросы, чего бы они ни касались, отвечала коротко и неохотно. Даже младшая Бернштейн, успевшая привязаться к своей наставнице, тяжело о ней переживала, но я не счел нужным гворить об этом Такеши. Окончательно меня выбил из колеи наш последний разговор, когда Эл-один, долго молчавшая и, не слушая, безучастно смотревшая в никуда, вдруг сказала: "Восстановление Вечной империи больше не представляется мне целесообразным".

-- И что же тебя в этом так взбудоражило?

-- Ты и вправду об этом спрашиваешь?! -- изумленно воскликнул я. -- Это слишком...

-- По-человечески?

Я смутился, и командующий, долго и укоризненно на меня посмотрев, продолжил:

-- Вижу, ты так и остался мальчишкой. Тебе хватило сообразительности хотя бы поговорить с ней?.. Что ж, в таком случае с моей стороны глупо продолжать этот разговор.

-- Ты не ответил на вопрос. Что случилось...

-- Тебе придется меня извинить, но теперь я занят, -- бесстрастно и с расстановкой сказал Такеши, поворачиваясь ко мне спиной. -- Постарайся понять, почему ты совершаешь столько ошибок в области межличностных отношений.

Покинув каюту, я медленно побрел на командный пост, попутно обдумывая услышанное. Я не любил признавать ошибки, а особенно не любил, когда указывал мне на них Такеши, и все же правота была на его стороне.

Остаток дня прошел за выполнением однообразных служебных обязанностей. Принятие смены дежурных по кораблю, составление расписания вахт и дежурств на следующую неделю... Наконец после вечерней поверки я спустился в кают-компанию и, немного постояв в нерешительности, постучал в дверь. Она открылась почти мгновенно, заставив меня отпрянуть. Эл-один безмолвно и выжидающе стояла напротив, не выдавая своего отношения к моему приходу. Быстро опомнившись, я спросил:

-- Мы можем поговорить?

Девушка позволила мне войти, все так же не проронив ни слова. Внешне она выглядела спокойной, как прежде, но взгляд и движения потеряли оттенок возвышенной отрешенности, как бы поднимавшей Эл-один даже над безумным водоворотом последних событий. Немного присмотревшись к ней, я заметил первые проявления угнетенности и упадка сил, которые раньше уже наблюдал у Юрико. Воспоминание о дорогой подруге, которой я не сумел помочь, обожгло тревогой. Теперь помощь требовалась Эл-один.

-- Скажи, какое значение имела для тебя Вечная империя, -- обратился я к ней тоном полувопроса.

-- Вечная империя представлялась мне образцом идеального государственного устройства. Нами были устранены противоречия между общественным характером производства и частнособственническим накоплением, достигнуто действительное равенство между людьми и создана неповторимая система образования и профессиональной подготовки. Благодаря чередованию занятий нами было достигнуто превращение труда из средства закрепощения работника обратно в средство духовного и физического развития, человек не был привязан на всю жизнь к единственной профессии или должности. Сегодняшний инженер завтра становился рабочим, через неделю -- библиотекарем, после -- врачом, а затем снова готовил проект нового завода или дворца искусств. Одни граждане осваивали более широкий круг специальностей, другие сосредотачивались на трех-четырех тесно связанных направлениях деятельности. Мы понимали, что возможности разных людей неравны от природы, поэтому каждый вносил посильный вклад в процветание нашего общества. Сильные и одаренные стояли на передовой, двигали науку и технику, пахали землю, строили дома, театры и библиотеки, но осознанно шли на отказ от лишних благ вместо того, чтобы стяжать богатство. Нами было искоренено иждивенство слабых -- они трудились так же целеустремленно и самоотверженно, внося посильную долю труда в общий продукт. Достигла ли твоя родина сравнимого уровня сознательности населения и общественного развития?

-- Нет, -- только и сумел выдавить я. Эл-один впервые говорила со мной о том, как жила империя, в ее всегда ровном голосе смешались мечтательная тоска и невысказанное презрение к современности. Постепенно я с возрастающим изумлением узнавал образ, который даже на Терре до сих пор считался недостижимой утопией.

Девушка молчала. Наконец я решился спросить:

-- Подобное общественное устройство существовало несмотря на статус империи?

-- Положительно. Указанные общественные отношения были успешно построены только благодаря целеустремленности и вдохновляющему примеру самого императора.

-- Я правильно понимаю, что Вечная империя погибла в результате внутреннего кризиса?

-- Положительно.

-- Как это произошло?

-- Возможность ответа на данный вопрос отсутствует. Я не застала конец империи.

-- В таком случае откуда тебе известна причина ее гибели?

-- Связанные с борьбой за власть и выбором курса дальнейшего развития нашего государства внутренние беспорядки начались в связи с исчезновением императора за семь лет до моей отправки из космического пространства Вечной империи в систему Альфы Жнеца.

-- Исчезновением? -- изумленно воскликнул я. -- Неужели несчастный случай во время пространственного перехода?

-- Твое предположение соответствует основной версии, обнародованной главным информационным агентством империи. Уточнение: истинная причина исчезновения императора осталась неустановленной.

В том, что версия о несчастном случае осталась неподтвержденной, я не видел ничего удивительного. С начала космической эры пропали без вести тысячи кораблей. Было известно даже несколько случаев столкновения вблизи звездных систем при пространственном перемещении, но эти катастрофы происходили на таких скоростях и быль настолько разрушительны, что от кораблей практически ничего не оставалось. Лишь однажды после такого происшествия был обнаружен оплавленный и покореженный до неузнаваемости кусок кнехта -- наиболее сохранившаяся из всех сделанных когда-либо находок. А сколько таких катастроф случилось вдали от обитаемых систем и осталось нам неизвестно?

-- Потеря вождя всегда подвергает жесткой проверке любую идеологию, -- сказал я, немного подумав, -- и похоже, что Вечная империя не смогла от нее оправиться. Тем не менее я не понимаю, почему ты отступила от своей цели.

-- Если Вечная империя погибла в результате вызванного исчезновением императора кризиса, то это говорит о несовершенстве ее государственного и общественного устройства.

-- Полагаю, что к этой мысли тебя подтолкнул командующий. Или я ошибаюсь?

-- Твое предположение не ошибочно. Каким образом тебе удалось прийти к этому выводу?

-- У нас схожая теоретическая подготовка. По всей видимости, ему удалось убедить тебя в том, что никакая империя не может быть высшей формой общественного развития.

-- Положительно, -- с крохотным промедлением подтвердила Эл-один, чуть нахмурившись.

-- У меня нет причин оспаривать его правоту, но описанное тобой общественное устройство рассматривается на Терре как идеал, и мы все еще далеки от его достижения. На мой взгляд, диктатура -- неважно, партии или императора -- необходима на протяжении длительного исторического периода. Общество не может стать по-настоящему свободным до тех пор, пока в нем не исчезнут нездоровый эгоизм и слепой эгалитаризм, нищета одних и нажитое их трудом богатство других, пока существует завистливая ненависть к истинной красоте и ее опошление. Для искоренения этих пороков необходимы коренные преобразования, которые невозможно произвести без опоры на жесткую идеологию.

-- Понимание вложенного тобой в данное утверждение смысла затруднено.

-- Я считаю, что тебе не следует отказываться от своей цели. Как долго существовала империя?

-- Возможность установления срока между исчезновением императора и крушением империи отсутствует ввиду невозможности сопоставления системы отсчета последней с другими, действующими в настоящее время. Известно, что император исчез в последний день сто двадцатого года со дня основания Вечной империи.

-- По имперскому календарю? -- нахмурился я.

-- Положительно.

-- Другими словами, император бессменно руководил империей почти сто сорок лет по нашему календарю? Средняя продолжительность жизни на Терре едва достигает ста сорока лет, а во всех окружающих нас странах она и того меньше.

Эл-один мгновенно отпрянула, будто ошпарившись, но быстро взяла себя в руки и голосом, в котором недоверие граничило с угрозой, спросила:

-- Откуда тебе известно о бессменном правлении основателя империи?

-- Мне вовсе не известно. Во сне я часто вижу перед собой огромную усыпальницу, величественную, но как будто давно заброшенную. Надпись над входом стерлась, и только на мраморном обелиске уцелели слова: "Первому и единственному, почитаемому своим народом основателю Великой империи".

-- Изволь объяснить, почему ты молчал об этом, -- раздраженно потребовала девушка, вышагивая вдоль переборки.

Пройдя передо мной во второй раз, она резко остановилась. Ее подбородок был вызывающе поднят, переносицу пересекли упрямые складки, темные, почти багровые глаза под насупленными бровями яростно запылали. Эл-один была на взводе, и, видя ее такой, я все лучше осознавал, что совершенно ее не знаю.

-- В этих сновидениях я смотрел на мир чужими глазами, передо мной словно проносились образы из другой жизни. Что-то личное, что-то запретное... Мне тяжело это объяснить, но я не мог заставить себя заговорить об этом.

-- Данное объяснение признается приемлемым, -- уже ровным голосом произнесла девушка. -- С высокой вероятностью ты видел обрывки моих воспоминаний.

-- Разве это возможно?

-- Подобные случаи за пределами обеспеченных специальным оборудованием и психоактивными веществами лабораторий неизвестны. Для проверки ранее выдвинутого мной предположения требуется более детальное описание твоих сновидений.

Говорил я долго, подробно описывая самые незначительные детали. Когда речь зашла о пустом саркофаге на платформе посреди огромного неосвещенного зала, лицо Эл-один на миг омрачилось, и после этого раскинувшиеся на десятки гектаров парки с высаженными вдоль тенистых аллей вязами, тридцатиметровыми соснами, тщательно отбеленными и открытыми со всех сторон павильонами, облюбованными художниками и веселыми, но нешумными группами отдыхающих от зноя людей, широкие улицы со строго выдержанными в одном стиле зданиями, темные ночи, не тронутое городским освещением бездонное звездное небо и две луны, разделенные всей широтой небосвода, -- как оказалось, виды имперской столицы -- уже не находили в беловолосой девушке никакого отклика.

-- Первоначальное предположение подтверждено. По неизвестной причине ты получил доступ к моим воспоминаниям до отбытия из Вечной империи.

-- Вот как... Скажи, когда имперское общество стало таким, каким ты мне его описывала.

-- До исчезновения императора общественные и производственные отношения оставались неизменными на протяжении почти двадцати лет.

-- Теперь мне несложно представить, почему империя прекратила существование. Но не будем об этом. Важнее то, что до определенного времени ее устройство было подвержено изменениям, поэтому рано или поздно должна была измениться форма государственного управления. Более того, похоже, что сам император осознанно стремился осуществить это изменение, хоть я и не понимаю причину.

-- Твое суждение явно ошибочно. В случае несоответствия имперского режима видению императором идеального общества необходимость создания империи изначально отсутствовала.

-- Неверно, -- возразил я, чеканным жестом направив вверх указательный палец. -- Какую бы цель ни поставил перед собой император, по-видимому, он решил достичь ее через личную диктатуру, а имперский режим подходит для этого лучше демократического устройства.

-- Данное предположение признается приемлемым; тем не менее полное понимание твоих взглядов по-прежнему затруднено. Изволь объяснить свое понимание причин длительного отсутствия изменений общественного устройства.

-- Я не исключаю, что дальнейшие изменения были неосуществимы при основателе Вечной империи, и если он рассуждал так же, то становится понятной причина его внезапного исчезновения.

Эл-один молчала, по-видимому, обдумывая мой ответ. Она не собиралась спорить, в ней не было ни упрямого несогласия, ни слепой убежденности в собственной правоте. Вместо этого девушка всем своим существом излучала сосредоточенность и спокойное напряжение.

-- Если твое предположение соответствует действительности, -- с сожалением сказала она, -- то замысел императора изначально был обречен на неудачу ввиду неподготовленности империи к существованию без своего правителя.

-- В таком случае не лучше ли вложить все силы в создание высшей формы общественного устройства вместо того, чтобы отрекаться от пути, который ты выбрала?

-- Понимание способа осуществления твоего предложения затруднено.

-- Сейчас Терра стоит на пути строительства социализма. Эта цель не достигнута даже наполовину, нам приходится преодолевать многие трудности, включая внутрипартийную полемику и борьбу как с твердокаменными консерваторами, так и с утопистами, оторванными от жизни. Этот путь узок, как лезвие бритвы, и на нем легко оступиться, оказавшись по одну или другую сторону. Поэтому нам нужны целеустремленные, трудолюбивые и образованные люди, стоящие на передовой социалистического строительства не за страх или премию, а за совесть.

-- Данное предложение отклонено. Я не готова к отождествлению себя с представителями твоего народа.

-- Понимаю, -- с сожалением усмехнулся я, признавая свою неудачу. -- Что ты намерена делать теперь?

-- Ввиду утраты значения ранее стоявшей передо мной цели я продолжу несение службы на космическом флоте Терры.

-- Как долго?

-- До освобождения системы Альфы Жнеца от вражеского присутствия или окончательного разгрома Терры и ее союзников.

-- Другими словами, тебе безразличен исход противостояния?

-- Высказанное тобой недоверие оскорбительно. Я не желаю, чтобы война завершилась иначе, как полным освобождением твоей системы.

-- Прости, я вовсе не хотел оскорбить тебя. Твоя надежность не вызывает у меня никаких сомнений. -- После этих слов я ненадолго задумался, затем неожиданно для себя самого добавил: -- Не могла бы ты рассказать о своей жизни до того, как рейдер попал в руки наших военно-космических сил?

-- Возможность удовлетворения данного запроса подтверждена. Согласно разъяснению руководителей проекта Эл-один, я стала добровольным участником программы развития искусственного сознания в возрасте двадцати семи лет. На первом этапе со мной работали выдающиеся специалисты в области нейробиологии, хирургии, биофизики и психофизиологии. Именно их совместному труду я обязана недостижимыми для обычного человека возможностями своего тела, включающими долголетие, высокую приспособляемость, исключительную память и даже способность к восприятию широкого диапазона длин волн электромагнитного излучения. На следующем этапе я обучалась гуманитарному знанию и естественным наукам с упором на космологию и радиофизику, затем список проходимых мной дисциплин был расширен за счет добавления физической подготовки. Впоследствии я особенно тщательно изучала технику и электронику, а также осваивала управление различными образцами гражданского и военного транспорта. На мой взгляд, военная подготовка была наиболее слабым местом программы, поскольку она ограничивалась изучением общевойсковой тактики наряду с обучением рукопашному бою, владению стрелковым оружием и освоением основ управления боевой техникой.

-- Этот процесс был непрерывным?

-- Твое предположение ошибочно. Каждую декаду мне отводился выходной день, который я могла использовать на свое усмотрение. Моим обычным времяпрепровождением было посещение театров и общественных библиотек, реже я гуляла по столичным бульварам или проводила весь день на краю бухты, любуясь прибоем и взметами брызг над волнорезами...

Эл-один прервалась, как будто придавшись воспоминаниям. На поверку она ничем не отличалась от всех виденных мною людей, и я испытывал стыд из-за того, что упорно не замечал этого, пока Такеши не открыл мне глаза.

Молчание затянулось, и тогда я решил спросить:

-- При каких обстоятельствах исчез император?

-- Он отправился в одну из провинций по случаю вступления в строй крупнейшего металлургического завода Вечной империи, но его корабль так и не достиг места назначения.

-- Как население отнеслось к этому событию?

-- Большинство людей испытало отчаяние. Часть министров попыталась захватить власть, стали стремительно разрушаться технологические цепочки, одновременно оказались извращены производственные отношения и отношения собственности. Через пять с половиной лет после исчезновения императора новое правительство начало насильственный отчуждение находившихся в собственности артелей предприятий, что стало последним толчком к началу гражданской войны. Когда надежда на скорое окончание беспорядков была утрачена, руководитель проекта Электринцев настоял на моей отправке вместе с рейдером на резервную военную базу в системе звезды, которую вы называете Альфой Жнеца.

-- Но ведь база, которую обнаружили наши геологи, была заброшена!

-- Положительно. Командир сопровождавшей транспортный корабль эскадры сказал, что вскоре должна прибыть первая очередь эвакуации, но после его ухода я не видела никого, пока рейдер не оказался захвачен военно-космическими силами Терры.

-- То есть ты провела в одиночестве на борту рейдера больше пятисот лет? -- переспросил я, оставив без внимания ее слова о захвате. -- Как?..

-- Благодаря длительным медитативным упражнениям я могу управлять всеми процессами в своем теле, включая скорость обмена веществ. Ввиду отсутствия в моем распоряжении какой-либо провизии, мне пришлось сосредоточиться на поддержании жизненных показателей, и для этой цели я сознательно вызвала у себя состояние глубокого сна, при котором частота сердечных сокращений не превышала одного удара в минуту. Затем при помощи нацеленной на сохранение жизни пилота самоорганизующейся системы я вошла в состояние глубокой гибернации, сопровождавшейся практически полной остановкой процессов обмена. Данное состояние было прервано системой жизнеобеспечения ввиду перемещения рейдера в результате воздействия на него внешних сил. Поскольку последующие события тебе известны, необходимость продолжения моего рассказа отсутствует.

-- Верно. Но почему ты ничего не сказала о жизни до развертывания программы искусственного сознания? И почему этой программе присвоено такое название, если ты такой же человек, как мы, пусть и прошла через загадочные операции?

-- Воспоминания о моем прошлом до становления участницей проекта и данном при рождении имени отсутствуют. Согласно словам руководителей проекта и рядовых служащих я была мастером спорта по художественной гимнастике, разрядницей по плаванию и рукопашному бою, кроме того, попеременно работала на гальванических и сталелитейных заводах. На первом этапе моей подготовки моя память подверглась тщательной обработке: одни связи восстанавливались, другие уничтожались. По завершении этой работы мне потребовалось несколько месяцев для восстановления самых необходимых навыков и воссоздания полноценной картины мира. Целью программы было установление синергии между мной и системой искусственного сознания рейдера, чем и обусловлено существующее название.

-- Ты была подопытной, -- обескураженно подытожил я. Слишком разительно этот случай отличался от общей картины имперской жизни.

-- Положительно. Причина принятия мной соответствующего решения неизвестна. Уточнение: сожаления о том, что я стала частью проекта, отсутствуют. В случае продолжения жизни в качестве рядового гражданина мне пришлось бы увидеть бесславный конец империи, не имея возможности к его предотвращению.

-- Понимаю. Но мне все еще трудно поверить в то, что ты спала на протяжении целых веков. Как бы ни замедлялись процессы в твоем организме, не может быть, чтобы ты совсем не нуждалась в пище, не говоря о том, что я никогда не встречал людей, способных управлять своим сердцебиением.

Девушка ничего не ответила и, медленно выдохнув через нос, начала расстегивать куртку. Я округлил глаза, но Эл-один уже задрала нательную футболку, обнажив безупречную упругую кожу. С секунду я недоумевал, как можно истолковать этот жест, но быстро понял его значение. По сравнению с нашей первой встречей, изгиб талии стал более мягким, а хорошо развитые мышцы уже не выделялись, как два месяца назад, -- под кожей появилась тонкая жировая прослойка; осталась лишь неглубокая ложбинка, пересекающая живот посередине. Тело Эл-один дышало здоровьем, и этим она дала мне понять, что время, проведенное в рейдере, не прошло для нее бесследно.

-- Некоторые люди способны с рождения контролировать свое сердцебиение, -- сказала она, в несколько движений приведя себя в надлежащий вид, -- подобные случаи не являются беспрецедентными, как тебе представляется. Мной это умение было освоено через упорные упражнения. Ты можешь сам в этом убедиться.

Эл-один протянула руку. Недолго думая, я закатал ей рукав и нащупал на запястье тонкую пульсирующую венку. "Пятьдесят или шестьдесят", -- подумал было я, но уже через секунду сердцебиение начало затухать. В какой-то момент мне показалось, что пульс больше не прощупывается, но я тут же ощутил под пальцами слабый толчок и, опустив взгляд на часы, начал считать. Три полных удара за десять секунд, должно быть, около двадцати ударов в минуту.

-- Нашей науке были известны способы более глубокой бионической реконструкции организма, включая замену сердца электрическим органом, осуществляющим перекачивание преобразованной крови за счет воздействия на содержащиеся в ней магнитные частицы создаваемым данным органом электромагнитным полем. Несмотря на преобладание преимуществ данного и некоторых других способов над недостатками, их внедрение было признано несвоевременным в виду этических соображений нашей цивилизации, не допускающих столь радикальное преобразование человека.

Я совершенно онемел, сознавая тщетность своих попыток постичь человеческое общество, обогнавшее нас самое меньшее на столетия в своем технологическом развитии.

-- Большее понижение частоты сердечных сокращений представляется нежелательным, -- наконец произнесла девушка, вырывая меня из плена собственных мыслей.

-- Этого достаточно, -- сказал я, отпуская запястье Эл-один. -- Останемся ли мы напарниками, несмотря на отказ от восстановления Вечной империи?

-- Положительно. Достаточные основания для прекращения нашего взаимодействия отсутствуют.

Мне пришла мысль, что на этой ноте лучше всего закончить наш разговор, но не успел я сказать и слова, как в дверь постучали.

-- Бернштейн? -- догадался я.

-- Положительно. Сегодня должно пройти наше очередное занятие.

Эл-один распахнула дверь, рядом с которой до сих пор стояла почти без движения, и низкая голубоглазая девчонка чуть не вприпрыжку влетела в каюту, непостижимым образом меня не заметив. Вошедшая следом Кира просто и без всякого официоза поздоровалась с их наставницей, но уже через миг остолбенела от неожиданности, встретившись со мной взглядом.

-- Здравия желаю, товарищ капитан второго ранга! -- выдала она, вытянувшись по стойке смирно.

-- Вольно. Пока мы не на посту, вам не нужно передо мной чиниться.

-- Но ведь устав...

В ответ я лишь отмахнулся и бросил мимолетный взгляд на Ирину. Она скукожившись стояла неподалеку, виновато глядя на меня снизу вверх, затем, собравшись с силами, выдавила:

-- Извините, я вас не заметила.

-- Вижу, -- улыбнулся я и слегка потрепал ее мягкие волосы.

-- Вы что! -- возмущенно воскликнула девочка, выкручиваясь из-под моей руки. -- Неужели научились у Киры?

Старшая Бернштейн прыснула, не сумев сдержать смех, и притянула к себе раскрасневшуюся сестру. С секунду она с нежной улыбкой всматривалась в лицо Ирины, прежде чем легонько подтолкнуть ее к Эл-один. Взглянув на меня, она спросила:

-- Товарищ капитан второго ранга, мы можем поговорить? Лина Андреевна блестящий учитель, но я хочу, чтобы вы кое-что мне объяснили.

-- Хорошо. Что именно вы хотите узнать?

-- Лучше выйдем, не хочу, чтобы Ира из-за меня бездельничала. Не держите зла, Лина Андреевна!

Кира, которая с тем же успехом могла просить о прощении перед статуей, выскользнула за дверь, оставив растерявшуюся девчонку на попечение Эл-один. Прежде, чем выйти из каюты следом за ней, я остановился почти вплотную к беловолосой девушке и шепнул:

-- Береги себя. Даже самая стойкая психика рано или поздно изнашивается.

Кира стояла в самом дальнем от закрывшейся за мной двери углу помещения. Невпример недавнему поведению она была очень напряжена и, как только я подошел, сказала:

-- Извините, но я соврала. Дело касается Иры. В последнее время она замкнута и необщительна, даже со мной разговаривает через силу, хотя пытается это скрыть. При этом не похоже, что она больна, поэтому я не знаю, что делать.

-- Но всего минуту назад она выглядела бодрой и жизнерадостной, -- с сомнением возразил я.

-- Наши занятия словно ее оживляют. В остальное время она будто спит наяву, -- тяжело вздохнула девушка.

-- Вы обращались к нашим медикам?

Она замялась, отведя взгляд, и у меня возникла догадка о том, почему она обратилась с этим вопросом именно ко мне.

-- Похоже, что вы чувствуете себя не в своей тарелке и поэтому постеснялись обратиться в бортовой госпиталь. Или, быть может, вы попросту не доверяете окружающим? Похоже, что мое предположение недалеко от истины.

-- Больно вы проницательны, товарищ капитан второго ранга, -- тихо бросила девушка, оскалив крупные белые зубы.

-- У меня есть некоторые познания в психологии, хоть я и не могу похвастать большими успехами на этом поприще. Но мы отвлеклись. По всей видимости, загадочная болезнь вашей сестры тоже чисто психологическая.

-- И что же?

Кира заметно оживилась, от секундного раздражения не осталось следа. Решив не томить ее ожиданием, я ответил:

-- Замкнутое пространство и отсутствие природного света оказывают на неподготовленных людей гнетущее воздействие, причем дети особенно восприимчивы к такой нездоровой обстановке.

-- Так вот почему мама была против того, чтобы мы жили на станции...

-- Пожалуй, хотя это наверняка не единственная причина.

-- Но с корабля-то никуда не деться. Есть что-нибудь, что мы можем сделать?

-- Поскорее вернуть вашу сестру на планету с приемлемыми для жизни условиями, -- пожал я плечами, -- а до тех пор -- побольше света, поменьше мастерских и других тесных помещений, а по возможности следует устраивать ей небольшие встряски, чтобы она могла немного отвлечься.

-- Спасибо, -- искренне поблагодарила старшая Бернштейн. -- Я не представляю, как бы мы обходились без вашей помощи.

-- Обратились бы в бортовой госпиталь, -- чуть улыбнулся я. -- Большинству его служащих не раз приходилось сталкиваться с подобными случаями.

-- Я говорю не только о нынешнем состоянии Иры. Только благодаря вам мы смогли убраться с проклятого Желоба, и вы даже помогаете с нашим образованием...

-- За последнее вам следует благодарить не меня, а товарища Волкову. Вы допускаете ошибку, если считаете, что я как-то повлиял на нее в этом вопросе.

-- Могу представить, -- после небольшой заминки сказала девушка. -- Лина Андреевна очень внимательная, и малая даже к ней привязалась, хотя раньше всегда сторонилась чужих людей.

-- Хорошо, что вы это понимаете. Прежде чем вы вернетесь к сестре, скажите, каковы ваши взаимоотношения с экипажем.

-- Многие смотрят на нас, как на иждивенцев, -- криво усмехнулась Кира, -- но большинство экипажа относится к нам терпимо. Люди в инженерной службе отзывчивы и всегда готовы помочь, особенно капитан-лейтенант Глушков, разве что Бессонов избегает нас после того случая.

-- Понятно, что позиция тех, кто считает вас иждивенцами, не может меня обрадовать. Я подумаю, как можно исправить существующее положение.

-- Не нужно. Это наша с Ирой забота.

-- Пожалуй, вы правы, -- ответил я, коротко хмыкнув. -- К тому же если такие люди не замечают, что вы не впустую проедаете свой паек, то переубеждать их явно бессмысленно.

-- Товарищ капитан второго ранга, разрешите задать вам еще один вопрос?

-- Спрашивайте.

-- Почему вы обращаетесь ко мне на "вы"?

-- Разве вы находите это необычным?

Кира задумалась, ее взгляд ненадолго поднялся к подволоку, после чего она медленно, словно сомневаясь в собственных словах, пояснила:

-- По-моему, это совершенно не по-военному... В инженерной службе, например, на "вы" обращаются только к старшим по званию, да и то, кажется, из-за возраста.

-- Вы хотите, чтобы я обращался к вам иначе?

-- Если вас это не затруднит. Я чувствую себя неловко, когда вы обращаетесь ко мне, как к какой-то шишке.

-- Шишке? Иногда ты используешь чудны?е выражения, Кира.

Бернштейн непонимающе вытаращилась на меня, сопроводив свое удивление односложным возгласом. Не сдержав насмешливую улыбку, я снисходительно посмотрел ей в глаза со словами:

-- Видите? Вы сами к этому не готовы.

-- Вовсе нет! -- опомнившись, горячо возразила Кира. -- Вы просто меня удивили...

-- Понимаю, но обсуждая подобные мелочи во время занятия, мы проявляем неуважение к товарищу Волковой.

Черты лица девушки снова ожесточились, и она с подчеркнутой вежливостью сказала:

-- Тогда я вернусь в каюту. Спасибо, что помогли разобраться в состоянии Иры.

-- Не стоит. Надеюсь, что в скором времени ей станет лучше.

Кира бросила на меня обжигающий взгляд, затем, пользуясь слабым искусственным притяжением, резко оттолкнулась от переборки и описала в воздухе пологую дугу прямо к двери, за которой через секунду исчезла.

-- Поведение этой девушки в точности напоминает твое, когда ты был немного моложе.

-- Юрико? -- воскликнул я, немедленно обернувшись ко входу в кают-компанию.

-- Твое удивление несколько задевает. Меня выписали, строго наказав впредь себя не изматывать.

-- В таком случае позволь поздравить тебя с возвращением в строй, -- ответил я с теплой, насколько возможно, улыбкой. -- Но зачем ты здесь?

-- Давай немного поговорим, пока не поступил приказ готовить корабль к отбытию. Идем, я уже приготовила чай.

Я последовал за ней без лишних вопросов. В течение первых минут недавний разговор с Эл-один все еще занимал мои мысли, но вскоре имперское прошлое перестало меня тревожить. Я с удовольствием устроился в обтянутом мягким велюром кресле с чашкой горячего чая в руках и наслаждался возможностью откровенно поговорить с, пожалуй, единственным близким мне человеком. Едва ли можно найти удивительным то, что мы много говорили о текущей войне, ее возможном развитии и о жизни, которая ожидает нас по ее завершении. В какой-то момент Юрико, отвечая на мой вопрос, опустила взгляд на узорчатую чашку и тихо, как бы виновато, сказала:

-- Возможно, мои слова прозвучат малодушно, но все же я решила подать в отставку после того, как мы одержим окончательную победу над Доминионом.

В это мгновение я чуть было не поперхнулся. Несмотря на внешнее спокойствие, видимость которого мне удалось сохранить, это заявление ввергло меня в смятение.

-- Весьма неожиданное решение, -- произнес я, заставив себя сделать глоток. -- Что же за ним стоит?

-- После войны нас ожидают масштабные перемены как во внутренней и внешней политике, так и в государственном устройстве. Положение парламента накануне войны уже было неустойчивым, к тому же в результате его халатности мы не смогли предупредить вражеское нападение и потеряли бо?льшую часть нашего флота. Подобное положение не может продлиться долго, и я хочу помочь нашей родине, участвуя в разработке и воплощении планов ее переустройства.

-- Ты хочешь войти в парламент?

-- Нет, парламент уже показал свою неспособность решать хоть сколько-нибудь значимые задачи, -- жестко отрезала Юрико. -- Я собираюсь стать членом Совета Министров, а если хватит сил и умения, то постараюсь его возглавить. Слава героя Терры должна сыграть мне на руку, хоть я и была удостоена этого звания на военном поприще.

-- Ты могла бы даже войти в президиум, если он будет восстановлен в его прежнем виде.

Девушка со вздохом покачала головой.

-- Я мечтаю способствовать экономическому и социальному развитию нашей Родины. Боюсь, что должность члена или даже председателя президиума слишком далеко уведет меня от поставленной цели.

В этот день мы больше не возвращались к уходу Юрико из космических сил, но я недвусмысленно дал ей понять, что всецело поддерживаю ее решение. Наша страна действительно нуждалась в коренных преобразованиях, далеко идущих и глубоко продуманных, а не совершаемых несвоевременно и бессистемно отпетыми волюнтаристами. Личные качества Юрико вполне подходили грандиозному характеру задачи, на выполнение которой она посягнула, но передо мной наша беседа поставила новый вопрос: каково мое место в этих преобразованиях, каким будет мой вклад в будущее нашей родины? Война не могла продолжаться вечно, поэтому я понимал, что отвечать на этот вопрос придется...

Глава 19. Вечерний берег

В Шахтерском Пути нас ожидали дурные вести. Пока Такеши совещался с нашим послом на Железняке, флот получил доступ к местной информационной сети, и главной новостью стали местные цифровые газеты с жесткими антинационалистическими заголовками. На двух планетах системы шла война, разгоревшаяся после известия о вторжении Доминиона, и Великогория, чьей поддержкой мы должны были заручиться, сама нуждалась в военной помощи.

На волне этих известий среди экипажа поползли слухи о том, что наш флот останется в Шахтерском Пути до тех пор, пока не будут разбиты местные националистические государства, навязавшие боевые действия Великогории. Сейчас, когда людьми двигала вера в скорое возвращение в родную систему и освобождение ее от врага, отнять эту веру значило уничтожить всякую почву для дальнейшей борьбы с захватчиком. По согласованию с другими командирами капитан первого ранга Устинов отправил в посольство шифрограмму для передачи командующему, в которой сухо изложил опасность распространившихся настроений. К концу дня мы получили текст обращения вместе с приложенным к нему приказом. Последний гласил: "За образцовое несение боевой службы в течение последних трех месяцев со дня вероломного нападения Доминиона на нашу Родину приказываю поощрить космофлотцев и командиров предоставлением увольнительных сроком на двадцать три часа тридцать минут. В целях создания благоприятных условий для выполнения этого приказа разрешаю сход космофлотцев и командиров на главном космодроме Великогории с последующим посещением близлежащего города. Прибытие на космодром и перемещение по городу всем, за исключением офицеров из соответствующего списка, разрешены только в составе групп, возглавляемых офицером в звании не ниже старшего лейтенанта. Одновременно на каждом корабле должно отсутствовать не более одной пятой его экипажа, расписание увольнений должно быть составлено таким образом, чтобы в течение двух часов каждый корабль мог быть подготовлен к боевому выходу с наличным на нем составом. Порядок предоставления увольнительных приказываю разработать старшим помощникам и подать на согласование своим командирам. Также сообщаю, что из бюджета посольства Терры в Великогории каждому космофлотцу в увольнение будет выделена сумма в три тысячи левов, командирам кораблей, их старшим помощникам и командирам боевых частей будет выделена сумма в пять тысяч левов. Порядок предоставления денежных средств будет изложен в сопроводительной записке. Приказ о подписании первой очереди увольнительных ожидать в течение одного-двух дней".

Чтение приказа вызвало у меня изумление. Мне трудно было поверить в то, что подобными мерами командующий надеялся успокоить умы людей, но очень скоро опыт приведения в жизнь этих указаний показал глубину моего заблуждения. Пространное обращение, полученное вместе с приказом и подчеркивавшее краткосрочность возникшей в связи с переговорами передышки перед судьбоносным сражением, было встречено на ура, а увольнительные получили всемерное одобрение. Сперва резкое изменение настроений было встречено мной с непониманием, но позже я осознал, что для многих наш следующий бой неизбежно должен был стать последним.

Список офицеров, которым разрешалось самостоятельное перемещение, насчитывал сто тридцать четыре фамилии, включая мою. Я сочувствовал беде, с которой пришлось столкнуться братскому народу, и, мысленно сопоставляя Великогорию и Терру, надеялся увидеть, как война отразилась на жизни граждан. Во многом по этой причине вся документация оказалась подготовлена мной в кратчайшие сроки, как раз к прибытию на "Звездный странник" посольского катера. Согласно инструкции, сто тридцать четыре человека из особого списка могли получить по пять тысяч левов до подписания увольнительных, остальную сумму для последующего распределения получали старшие групп под роспись строго в день отправления. На "Звездном страннике" находилось восемь офицеров, упомянутых в списке, и раздаточную для нас устроили в той самой кают-компании, где уже трижды проходили совещания с участием командующего.

Я смог оторваться от своих обязанностей только через два часа после начала выдачи и застал в помещении Юрико, спорившую о чем-то с растерянным представителем посольства -- среднего роста мужчиной в военной форме, который был немногим старше стоявшей перед ним девушки. Капитан-лейтенант за развернутым поперек столом первым заметил меня, и Юрико, проследив направление его взгляда, молча расписалась в раскрытом журнале, затем сделала шаг в сторону. Проходя мимо нее, я вскинул руку к фуражке. Капитан козырнула в ответ, после чего вышла, бросив напоследок неодобрительный взгляд на разлинованную страницу с фамилиями и какими-то цифрами.

-- Здравия желаю, товарищ капитан второго ранга!

-- Вольно. Судя по форме, вы один из помощников военного атташе.

-- Так точно, но других помощников у него нет... Прошу простить, вы ведь товарищ Танака?

-- Верно. Мы знакомы?

-- Мы несколько раз сталкивались во время учений в этой системе.

-- Кажется, вспоминаю, -- сказал я, приглядываясь к худому скуластому лицу. -- Товарищ Углов, не так ли?

-- Так точно.

-- Вы выглядите по крайней мере на десять лет старше, чем при нашей последней встрече.

-- И не только я, -- вздохнул офицер. -- Когда либерцы развязали войну, здесь произошло несколько чудовищных случаев... Ах, виноват! Разрешите узнать причину вашего визита?

-- Разумеется. Она та же, что у других офицеров из составленного командующим списка.

-- Виноват, вашей фамилии нет в инструкции.

-- В таком случае прочтите ее еще раз. Через мои руки прошла вся соответствующая документация,

Помощник атташе упрямо покачал головой и положил на стол коричневый кейс, из которого достал стопку скрепленных зажимом желтоватых листов. Подавая их мне, он пояснил:

-- Офицеры из особого списка перечислены на первых четырех страницах с указанием корабля, на котором они несут службу. Видите?

Капитан-лейтенант не соврал. Просмотрев первые четыре страницы, я быстро пролистал документ до конца, так и не найдя о себе никакого упоминания.

-- Прикажете запросить уточнение?

Я задумался над предложением Углова, но уже через миг отрицательно покачал головой.

-- Не нужно. Я не испытываю большой потребности в этом пособии.

-- Вас понял. Но на всякий случай я попрошу проверить соответствие после возвращения в посольство, если подобные случаи еще будут иметь место.

Я насмешливо подумал, что к тому времени результат проверки уже никому не потребуется, но не стал отговаривать Углова от этой бестолковой затеи, подозревая, что он в любом случае не выполнит свое обещание. И все же отсутствие денег в увольнении на чужой планете накладывало дополнительные ограничения, которые мне следовало учитывать.

После короткого разговора с представителем нашего посольства я отправился к Юрико, чтобы узнать судьбу черновика, поданного ей на согласование, но несмотря на то, что на мостике капитана уже сменил Макаров, в каюте ее не оказалось. Не дождавшись ответа на стук, я поднялся на мостик, затем обошел полкорабля и без особой надежды спустился в ангарный отсек, где немедленно узнал стройную невысокую фигуру, стоявшую спиной ко мне перед рейдером. Я неслышно подошел к Юрико и тихо ее окликнул, отчего та вздрогнула, торопливо ко мне обернувшись.

-- Прости, я не хотел напугать тебя.

-- Ты и не напугал, -- ответила девушка со слабой улыбкой. -- Я всего лишь немного задумалась.

-- Об имперском рейдере?

-- Верно. -- Юрико вновь повернулась к станции технического обслуживания. -- По-моему, несправедливо, что настолько красивая машина называется призраком.

-- Таково словесное обозначение проекта, по которому был построен рейдер. У него нет собственного названия.

-- А напрасно.

-- Возможно, ты что-нибудь предложишь?

-- Не мне вносить подобные предложения. Но не будем об этом. Как ты думаешь провести увольнение?

-- По какой-то причине меня не оказалось в списке на получение оговоренной приказом командующего суммы, поэтому я прошу разрешить мое перемещение между космодромом и городом вместе с одной из групп.

Юрико нахмурилась.

-- В твоем отношении тоже допустили ошибку?

-- Тоже? -- удивленно переспросил я.

-- Мне было выдано вдвое больше положенной по приказу суммы. Я пыталась отказаться от лишних пяти тысяч левов, но уполномоченный по этому вопросу настоял на обратном, объясняя свою позицию тем, что иначе проверке подвергнется вся документация, связанная с выделенными посольством деньгами.

-- Другими словами, были бы задержаны все выплаты, чего по возможности следует избежать.

-- Поскольку мы оказались в одной лодке, предлагаю решить этот вопрос в непротокольном порядке.

-- Ты хочешь отдать мне половину денег?

-- Верно. Меня тяготит то, что я поневоле оказалась в привилегированном положении по сравнению с нашими товарищами, но, к сожалению, разделить деньги на двоих будет непросто.

Юрико показала выуженную из кителя красную купюру номиналом десять тысяч левов, увидев которую, я предложил:

-- Мы могли бы разменять ее у кого-нибудь из глав групп в день отбытия.

-- И тем самым поставить в неудобное положение четверых человек? Лучше отправимся на Железняк вместе, в городе можно будет решить этот вопрос без каких-либо затруднений.

-- Понимаю, но мы не можем сойти с корабля вдвоем, -- заупрямился я.

-- Тебе не нужно переживать об этом. В случае необходимости капитан-лейтенант Макаров вполне сможет управиться со "Звездным странником" в наше отсутствие, но все же во избежание неприятных слухов нам не следует подвергать огласке нашу совместную вылазку.

-- Понимаю. Каков план?

-- Мы отправимся в третьей очереди и доедем до города вместе с одной из групп, а дальше сориентируемся на месте. Возможно, у тебя есть другие предложения?

-- Никаких, но если ты не станешь возражать, то я хочу задать последний вопрос.

-- Спрашивай.

-- Младшей Бернштейн уже некоторое время нездоровится, поэтому я хочу отправить обеих сестер на поверхность под присмотром Эл-один.

-- Я притворюсь, что ничего не слышала. Если ты поступаешь вразрез с приказом, то тебе следует самому принять на себя ответственность.

-- В таком случае я распоряжусь своим правом на последний вопрос иначе. Ты хотела бы совершить полет на рейдере?

Юрико вскинула брови. Только что смотревшие с укором глаза вмиг загорелись восторгом, но капитан быстро обуздала нахлынувшие на нее чувства. Улыбнувшись одними уголками губ, она спокойно ответила:

-- Очень.

-- Хорошо. Я предоставлю тебе определить условия вылета и предупрежу о нем Эл-один. На мой взгляд, именно ее следует привлечь к управлению рейдером.

-- Я не возражаю. У меня нет причин отвергать услуги более опытного пилота.

Глядя на Юрико, я не мог понять, отпустила она эту колкость намеренно или без всякого умысла, но воспринял ее оценку как должное, поскольку было бы глупо оспаривать превосходство моей напарницы в управлении имперской машиной.

-- Если ты не возражаешь, то я поговорю с Эл-один немедленно.

-- Ступай. Не буду тебя задерживать.

Получив положительный ответ, я поспешил отвернуться и ушел, чтобы скрыть непрошенную улыбку, подавить которую был не в силах. Наша короткая встреча окрылила меня настолько, что на пути в каюту я не чувствовал палубу под ногами, даже серые помещения казались просторнее и светлее, а в голове крутились мечтательные мысли о целом дне, который нам предстояло провести вместе.

"...Хоть мне и не удалось сменить военную форму на подобающую одежду, благодаря Лине я смогла должным образом подготовиться к нашему неожиданному свиданию. Эта необыкновенная девушка с легкостью согласилась помочь мне без всяких расспросов и раздобыла во время посещения Железняка с обеими Бернштейн эфирное масло лаванды. Почему-то многие пренебрегают влиянием запахов на человеческое сознание, а напрасно: ведь в отличие от слов и движений запах никогда не вызовет сомнение в искренности, к тому же ничто другое не пробуждает такое влечение, как правильно подобранный аромат.

В детстве мы проводили все свободное время вдали от города, на цветущей поляне посреди леса. В конце лета, в душные знойные дни, какие бывают перед дождем, мы часто лежали вдвоем в тени одинокого вяза, пустившего корни в двадцати шагах от зеленой стены окружавших лужайку деревьев. Под его раскидистыми ветвями, защищенные от палящего светила, мы с удовольствием вдыхали насытивший воздух аромат диких трав и цветов, наслаждаясь близостью друг друга. Всего нескольких капель эфирного масла, разведенных тремя частями спирта и одной частью воды, оказалось достаточно, чтобы пробудить в памяти далекий образ тех беззаботных дней, а вместе с ним -- сладостное многообразие чувств, которые мы испытывали..."

(Из дневника Юрико)

Стоя у витрины напротив большого торгового центра, я с нетерпением смотрел вслед удалявшемуся автобусу, который привез меня с космодрома. Мы с Юрико договорились, что она сойдет неподалеку, предоставив нашим товарищам следовать своему маршруту, после чего вернется к условленному месту. Чтобы скрасить чем-нибудь свое ожидание, я стал оглядываться по сторонам, изучая расходившиеся лучами улицы, вдоль которых стояли дома песчаного цвета с многощипцовыми крышами, выложенными красной черепицей. Отдельно стоявшие высотные здания и разнообразные магазины с яркими вывесками нарушали архитектурное единообразие, также обращало на себя внимание почти полное отсутствие зеленых насаждений -- лишь вдоль проезжей части с большими промежутками тянулись куцые декоративные деревца.

Множество людей входило и выходило из автоматических дверей магазинов, подолгу стояло на светофорах, каждый шел по улице без оглядки, куда-то спеша и ни на что не обращая внимания; по дороге в обе стороны ежеминутно проезжали десятки автомобилей. Одного взгляда на эту картину мещанской жизни было достаточно, чтобы понять: война еще не добралась до этого города.

Ожидание продлилось чуть больше пяти минут, и как только Юрико вышла из-за угла на другом конце улицы, я сразу поспешил ей навстречу, едва не переходя на бег. Девушка буквально сияла. На ее лице играла приветливая улыбка, а на щеках едва виднелись почти незаметные ямочки. Внешний вид моей подруги был образцовым: на безукоризненно чистой форме, как всегда, не было ни единой складки, а золотая бляха и сапоги были до блеска начищены, но все же в ее облике что-то переменилось.

-- Твои волосы! -- воскликнул я неожиданно для самого себя вместо приветствия.

-- Неужели ты заметил только сейчас? -- засмеялась она после секундного удивления.

Приподнявшись на одном носке, Юрико плавно повернулась спиной, показывая прямые каштановые волосы, которые, как в детстве, теперь спадали на спину, едва касаясь лопаток, и в тот же миг меня достиг легкий, почти неслышный запах лаванды. Справившись с неожиданным головокружением, вызванным разом нахлынувшими воспоминаниями, я спросил:

-- Как ты смогла их обрезать?

-- Мне помогла медсестра из бортового госпиталя, и должна заметить, что получилось у нее выше всяких похвал, -- ответила девушка, вновь поворачиваясь.

-- Но что толкнуло тебя к такому решению?

-- Разве ты не знаешь о том, что женщины перед длительными межзвездными походами издавна остригают волосы? Мне и раньше приходилось задумываться о том, что ухаживать за длинными волосами зачастую обременительно, а суровые условия последних месяцев укрепили меня в этом убеждении.

-- Короткие волосы подходят тебе ничуть не меньше, -- улыбнулся я. -- Но идем. Нам не следует останавливаться в этом скучном месте.

Юрико молча кивнула и подошла ближе, невзначай коснувшись плечом моей правой руки. Мы не спеша зашагали по улице вдоль домов и витрин, чутко улавливая многочисленные отличия этого места от городов Терры. Через некоторое время я заметил:

-- Спешка, в которой находятся местные жители, отличается от привычной нашему народу. Если на Терре мы спешим в музеи и библиотеки, занимаемся физическим воспитанием, трудимся на общественных работах и не желаем напрасно терять ни одной минуты, то граждане Обалеца с пустыми глазами и унылым выражением лиц торопятся на работу, чтобы потом отдать все заработанное за модную одежду или бесполезную технику, в которой они не нуждаются. Даже война не изменила их жизни.

-- Верно. Я успела разузнать о городе у тех, кто вернулся из увольнения, и у многих сложилось схожее впечатление. Здесь нет ни театров, ни публичных библиотек, а с учетом афиш, которые мы только что видели, у меня не поворачивается язык назвать здешние кинотеатры культурными учреждениями.

-- Согласен. Кажется, что правительство Великогории беспомощно ищет новые пути развития, но в таком деле нельзя ограничиваться полумерами. К примеру, около десяти лет назад наше главное информационное агентство сообщило о том, что бо?льшая часть предприятий тяжелой промышленности на Железняке и Руднице переведена в государственную собственность, но ввиду неизменности монетарной политики первые попытки внедрить плановую экономику потерпели крах, более того, по той же причине сильно упало внутреннее производство. Насколько мне известно, к настоящему времени положение заметно улучшилось, но местное правительство так и не извлекло урок из своих ошибок.

-- Шахтерский Путь отверг нашу помощь, несмотря на громадный опыт социализации, который мы накопили. Какими бы соображениями ни руководствовались правительства на Железняке и на Руднице, когда не пожелали иметь советников с Терры при своих министрах, этот выбор предопределил развитие местных государств на десятилетия. Сложившаяся здесь оппортунистическая форма социализма нежизнеспособна, поэтому вскоре Шахтерский Путь ожидают неизбежные перемены. Вопрос состоит лишь в том, чем они обернутся для народов, населяющих эту систему.

-- Многократные смены экономических укладов и проистекающих из них политических курсов мы наблюдаем не первое тысячелетие. Едва ли опыт Шахтерского Пути значительно отличается даже от тех государств, которые существовали до космической эры.

-- С этим замечанием трудно не согласиться. Даже положение с отпусками рабочих почти такое же, каким оно было в капиталистических странах еще на Земле задолго до освоения космоса.

-- Мне мало известно об условиях, в которых пребывают рабочие других государств, -- стыдливо заметил я, пока Юрико не развила мысль.

-- Наверное, ты редко читаешь журналы, -- ответила она без тени упрека. -- В одном из последних довоенных выпусков "Ближнего Космоса" был опубликован обзор, согласно которому даже на государственных предприятиях тех стран Шахтерского пути, которые считаются социалистическими, рабочие получают право на отпуск только после того, как отработают около пяти лет по нашему календарю на одном месте, что закрепощает их труд и привязывает его к одному предприятию. Негосударственные работодатели зачастую и вовсе запрещают использовать отпуск целиком, предоставляя его частями на протяжении года, причем даже такого ограниченного права на отдых рабочий может лишиться за малейшую провинность.

-- Неужели трудовое законодательство поощряет такую эксплуатацию людей?

-- Не поощряет, но режим труда и отдыха носит в большинстве государств этой системы только рекомендательный характер. Я уверена, что такое положение не продлится долго, ведь крупные войны всегда приводили к разрушению и переустройству старых экономических и правовых отношений.

-- Войны, сводящиеся к уничтожению промышленного потенциала и трудовых ресурсов вовлеченных сторон, заключены в самой капиталистической системе как неизбежное следствие порождаемых ею кризисов. Не они приводят к названным тобой изменениям, а развитие производительных сил, под напором которых меняются производственные отношения.

-- Пожалуй, твое суждение ближе к истине. Но довольно об этом. Мы прибыли сюда не для того, чтобы обсуждать социально-экономическую теорию.

-- Верно... Давай выйдем на соседнюю улицу.

Я хотел было войти в оказавшийся слева от нас переулок, но Юрико тут же взяла меня под локоть и коротко сказала:

-- Не здесь.

Проследив направление ее взгляда, я заметил у одной из стен за ящиками, заставленными сверху пустыми бутылками, пятерых человек неблагоприятного вида. Увидев нас, один из них грубо выкрикнул что-то на не знакомом мне языке, но небритый мужчина в джинсовой одежде его одернул, возможно, угадав военную форму.

-- В таком случае пойдем дальше, -- согласился я, смерив шпану презрительным взглядом.

Когда переулок остался далеко позади, я вспомнил о недавних событиях на корабле и, ведомый любопытством, спросил:

-- Как тебе понравился совместный полет с товарищем Волковой?

-- Не могу не признать, что ее умение и возможности машины превзошли самые смелые мои ожидания. В какой-то степени я жалею о том, что сама не могу сесть в кресло пилота.

-- Ты знаешь? -- удивился я.

-- Да, -- ответила Юрико, чуть кивнув. -- Лина была достаточно добра, чтобы удовлетворить мое любопытство во всем, что касалось известной тебе машины.

-- Хорошо, что вы смогли найти общий язык, -- сказал я, мысленно отметив, что Юрико назвала Эл-один по имени. -- Ввиду определенной замкнутости товарища Волковой, мало кому удалось с ней сблизиться.

-- Насколько мне известно, обе Бернштейн с ней неплохо поладили.

-- Особенно младшая. Товарищ Волкова стала для нее дорогим наставником.

-- Не из-за вашего ли родства?

Я бросил на спутницу изумленный взгляд, на который она ответила понимающей и немного печальной улыбкой. В ее чистом взгляде не было ни укора, ни суровой требовательности, что только усилило мои терзания.

-- Как давно ты заметила? -- произнес я, вновь глядя на улицу перед собой.

-- Не сразу. Мне до сих пор неизвестно, почему мы жили под одной крышей в доме моего отца, и все же я хорошо помню, что в раннем детстве ты носил фамилию Волков и совершенно другое имя. Когда я увидела протокол допроса этих девочек, я обратила внимание на прежнюю фамилию их матери и сочла это совпадением, но потом ты просил разрешения оставить их на борту вопреки всяким разумным доводам. Прости, если мои слова тебя обидят, но мне сложно поверить, что ты мог пойти на подобный шаг ради совершенно чужих людей.

-- И только?

-- Разумеется, нет. Окончательно я уверилась в правильности своей догадки после того, как увидела тебя рядом со старшей Бернштейн в кают-компании. Вы слишком похожи, и не только внешне: даже ее порывистое поведение в точности напомнило мне твое, правда в те годы ты был куда моложе.

-- Блестящее умозаключение, -- с толикой восхищения признал я. -- Трудно поверить, что ты пришла к нему, полагаясь на такие скудные сведения.

-- В этом заключении нет ничего выдающегося, -- с усмешкой возразила Юрико. -- Я слишком хорошо тебя знаю и лишь поэтому позволила себе настолько далеко идущие выводы.

-- То, что известно более чем одному человеку, уже не является тайной, поэтому до сих пор я молчал об этом.

-- Неужели несчастные девочки сами ни о чем не догадываются?

-- Они догадывались, но, кажется, я сумел укрепить их в противоположном мнении.

-- Я понимаю, почему ты не хочешь, чтобы сослуживцы узнали о вашей связи, и не могу осуждать тебя за это решение, но продолжая держать самих Бернштейн в неведении, ты поступаешь с ними бесчестно.

-- Возможно, но знание правды только отяготит их.

-- Лишь они могут сказать, отяготит их это знание или нет, но не раньше, чем правда пред ними откроется. У меня нет права указывать тебе, как поступать в отношениях с собственными сестрами, поэтому давай сделаем вид, что этого разговора не было.

Молчание продлилось считанные секунды. Окинув взглядом стоявшее на противоположной стороне улицы потемневшее от времени, но ухоженное белое здание с закомарами, почти невесомым лазурным куполом и характерными витражами, выдававшими здание культа, Юрико сказала:

-- Проведя всю сознательную жизнь на Терре, я с трудом верю в приверженность некоторых других государств религиозному мифотворчеству. Когда-то религия действительно выступала своеобразным моральным компасом, пусть и не всегда, но чаще всего наставляя людей на путь взаимодействия и равного сосуществования. Тем не менее сознательное общество должно неизбежно перерасти потребность в церкви как общественном институте.

-- Наши собственные представления о правильном и неправильном, пусть они и пережили значительные изменения, когда-то закреплялись в качестве образца посредством обращения к трансцендентному, внеположному знанию как непререкаемому авторитету. Наше общество действительно переросло религиозные пережитки, ступив на путь научного познания окружающей среды при глубоком внимании к потребностям внутреннего мира, но тебе не следует преуменьшать историческое значение религии как явления, свойственного определенному уровню общественного развития тех или иных народов.

-- Первоочередная задача всех известных мне религий от древней Месопотамии до современных поклонников космоса заключается в объяснении окружающей действительности и, в частности, возникновения нашей вселенной. В наши дни выполнение этой задачи лежит на плечах науки. -- Юрико на секунду прервалась, особенно выделив последнее утверждение, после чего продолжила: -- Позже некоторые более молодые религии стали вырабатывать правила взаимоотношений людей в рамках определенного общества, но даже такие учения быстро становились инструментом в руках правящего класса и использовались для порабощения широких народных масс.

-- Я разделяю твои убеждения. После того, как тайные практики служения высшим силам обрели форму общественного института со всеми имманентными ему свойствами, их первоочередной задачей стало расширение своего влияния и обслуживание правящего класса, порой в нарушение провозглашаемых ими же ценностей. Даже нашему народу потребовалось не одно столетие, чтобы полностью отойти от культа и большинства ошибочно связываемых с ним суеверий.

-- Верно. Пожалуй, для народов других планет, включая население Железняка, подобный коренной перелом традиций может быть преждевременным, даже если кто-нибудь отважиться претворить его в жизнь. И все же это не более чем слабовольное стремление избавить себя от ответственности, отдав развитие сложнейших процессов человеческой жизни на откуп каким-то вышестоящим силам.

Повернув за угол и немного проплутав по незнакомым улицам, мы спустились к маленькой пристани, у которой стоял свежевыкрашенный катер с белой надстройкой и черными бортами, вдоль которых болтались новенькие продолговатые кранцы. Юрико охотно поддержала предложение воспользоваться морским транспортом, чтобы посмотреть на Обалец с моря, и мы поднялись на борт, не пожалев денег на дорогие билеты.

Катер отчалил через десять минут, причем кранцы не были убраны даже после того, как мы пересекли линию створа сигнальных огней, выходя из бухты. Открытое пренебрежение команды к собственному ремеслу возмутило нас с Юрико, но очень скоро все наше внимание было приковано к берегу по правому борту. Сперва над красными крышами точечно возвышались исполинские силуэты офисных зданий и всевозможных центров, затем на траверзе появились жилые районы, единство архитектурного стиля почти исчезло -- многоквартирные дома чередовались с разномастными домишками, которые мы принимали за дачи.

Светило медленно клонилось к закату, над морем стоял мертвый штиль. Наш транспорт, то и дело кренясь и поднимаясь на зыби, преодолел еще несколько километров вдоль обрывистого берега, над которым уже редко желтели среди зеленого лесного массива кроны некоторых деревьев. Под палевым небом на песчаник прибрежных скал ложились причудливые длинные тени.

-- Холодает, -- заметила Юрико, обхватывая руками плечи. -- Как необычно. Катер держит курс на юг, и все же мы видим закат по левому борту.

-- Железняк вращается вокруг своей оси по часовой стрелке, поэтому светило движется в противоположную сторону по сравнению с Альфой Жнеца на Терре.

Девушка кивнула.

-- Очередное напоминание о том, как далеко мы от дома.

Скоро кранцы ударились о причал, и пассажиры хлынули через открытые двери на берег. Мы с Юрико не спешили покидать верхнюю палубу, и только когда толчея прекратилась, мы спустились в помещение с большими окнами вдоль обоих бортов, где прошли мимо нескольких зазевавшихся людей к выходу. К тому времени последняя сошедшая перед нами группа уже исчезла за освещенным единственным фонарем поворотом, который выходил на дорогу к трамвайной станции -- ни одна из веток метро, пронизывающих Обалец, не доходила до этой окраины. Мы двинулись в противоположную сторону, подальше от людской суеты, и уже на ходу я сказал:

-- Даже в таких мелочах, как высадка из транспорта, местные жители ведут себя иначе, чем граждане Терры. Ты заметила, как они торопятся обойти впередиидущих, лезут вперед и тем самым только мешают друг другу?

-- Да... За наше короткое пребывание на планете мы уже вдоволь насмотрелась на такие картины. Давай поднимемся в гору. Быть может, любование природой поможет мне немного от них отвлечься.

Короткий подъем по лестнице привел нас на огороженную смотровую площадку, где мы невольно затаили дыхание, очарованные красотой открывшегося нам пейзажа. Исполинские деревья, обагренные со стороны побережья заходящим светилом, с двух сторон скрывали от нас небосвод, а слева от самого горизонта тянулась ослепительная полоса, игравшая сотнями ярких бликов на неспокойной водной поверхности. Зашумели лесные кроны; поднимался теплый береговой бриз. При первом же его дуновении одинокая чайка сорвалась с перил и, отрывисто закричав, устремилась к берегу. Светило опустилось ниже, будто касаясь нижним краем воды.

Моя подруга с восхищением застыла у низкого ограждения, безмолвно глядя с вершины холма на морской простор. Даже увлекшись созерцанием, она так же гордо стояла с прямой спиной, слегка изогнув тонкую талию и свободно выпятив грудь.

-- Юрико?

Девушка вздрогнула, когда я ее окликнул, но тут же весело усмехнулась, одновременно придержав рукой подхваченные внезапным порывом ветра волосы, на которых пламенем играли последние лучи заката. Наконец она обернулась.

-- Ты по-прежнему меня так называешь? Мы ведь уже не дети.

Почему-то от этих слов защемило в груди.

-- Ты предпочтешь, чтобы я называл тебя Юрией?

-- Не нужно. Я рада, что отношения между нами ни капли не изменились.

Ее рука нежно коснулась моей щеки, а любящие карие глаза лукаво сверкнули, но не успел я опомниться, как девушка уже стояла спиной ко мне у края площадки, отчего ее ласка стала казаться лишь мимолетным сном. С легкостью перепорхнув через перила, отделявшие балкон от крутого склона, она повернулась ко мне и с улыбкой спросила:

-- Идем?

Через минуту мы оставили позади опасный спуск к лесному подножью и, выбрав наиболее свободный от кустарника путь, зашли под сень высоких деревьев. В чаще быстро темнело, только что хорошо различимые кусты орешника уже слились с черным покрывалом подлеска. Светило успело зайти, но алый свет все еще лежал на стволах деревьев, медленно поднимаясь к верхушкам. Постепенно смолкали голоса птиц. Свет больше не падал на кроны кленов и вязов, которые возвышались здесь над другими деревьями, небо стало синеть. Вскоре стемнело совсем. Где-то в вышине ухнул филин, ночь вступала в свои права.

-- Здесь в точности, как на Терре, -- прошептал я, будто боясь громким возгласом разрушить всю красоту мгновения.

Моя подруга молчала, ее плечи сотрясала мелкая дрожь. Когда я коснулся ее ладони, девушка вздрогнула от неожиданности, но затем сама протянула руку. Ее кожа оказалась холодной, от пальцев совсем отхлынула кровь. Мысленно ругая себя за невнимательность, я сдернул китель и прежде, чем Юрико успела опомниться, набросил его ей на плечи.

-- Спрячь руки под одежду и расправь легкие, -- увещевал я, одновременно укутывая свою спутницу, -- дыши медленно и глубоко, так ты быстрее согреешься.

-- Но теперь мерзнуть будешь ты! -- едва не стуча зубами попыталась возразить она.

-- Не волнуйся обо мне. Я могу вынести без угрозы здоровью куда более суровый холод.

-- Спасибо. Не верится, что температура у моря так быстро снизилась. После заката похолодало по меньшей мере на десять градусов!

-- Скорее всего, теплообмен в атмосфере Железняка происходит иначе, чем на Терре, да и здешний воздух имеет другой состав. Давай постоим так, пока тебе не станет теплее.

Девушка подвинулась ближе и прижалась к моей груди, позволив моим рукам обнять ее поверх шерстяного кителя. Дрожь уже не пробегала по ее телу с такой частотой, как всего минуту назад, и тепло по крупице возвращалось к ее оцепеневшим конечностям. Через какое-то время я ощутил жар в том месте, где наши тела касались друг друга, между тем как спина была открыта прохладному ветру.

-- Спасибо. -- Моя подруга отстранилась, после чего сняла одолженную ей одежду. -- И снова ты меня выручаешь!

Я потянулся было за кителем, но Юрико перехватила мою руку и прижала ладонью к своей горячей щеке, отчего я невольно замер с улыбкой, ощутив мягкую негу во всем теле. Казалось, что прошло всего лишь мгновение, когда девушка разжала пальцы и негромко сказала:

-- Давай возвращаться.

-- Пешком?

-- Вызовем машину. Нам придется отказаться от вида ночных улиц Обалеца, ведь мы уже убедились, что поздняя прогулка по этому городу не может сулить ничего хорошего.

Нашими единственными средствами связи были два мощных радиоволновых передатчика для отправки сигнала бедствия на корабль, поэтому мы вернулись к пристани в поисках телефонного аппарата, но, так и не найдя его, направились к трамвайной станции, рядом с которой стояла освещенная будка. Мы подошли ближе, и Юрико обменялась несколькими фразами с сидевшим внутри человеком, от которого нас отделяло стекло. Мужчина в форме кивнул и повернулся к переговорному устройству, в то время как моя подруга пояснила:

-- Я попросила его вызвать такси к этой станции. Если нам повезет, то в течение нескольких минут приедет какая-нибудь машина.

Юрико свободно владела шестью иностранными языками, из которых четыре, включая великогорский, использовались в пространстве удаленностью до четырех парсек от Альфы Жнеца, называемом Ближним Космосом. Поскольку я не знал местный язык, в течение всего дня, проведенного нами в Обалеце, ей приходилось самой иметь дело с людьми, когда в этом возникала необходимость.

Черная машина с обтекаемым кузовом, оснащенная примитивным гулко рокочущим двигателем внутреннего сгорания, остановилась в шаге от нас. Ближайшая дверь приоткрылась с металлическим щелчком, и я широко распахнул ее, после чего сделал шаг в сторону, приглашая Юрико пройти вперед. Перед посадкой девушка с благодарностью сказала выручившему нас мужчине несколько слов -- не нужно было владеть языком, чтобы понять их смысл, -- и лишь тогда удивительно грациозным движением нырнула в тесный салон. Коротко осмотревшись, я протиснулся следом, расположившись рядом с ней на обтянутом кожзаменителем заднем сидении.

Уже через минуту автомобиль мчался по дорогам ночного города к космопорту. Невзирая на поздний час, улицы Обалеца вовсе не выглядели пустынно: ослепительными огнями горели вывески заведений, через двери которых в обе стороны проходили полуночные посетители, а по встречной полосе то и дело с шумом проносились машины, чередовавшиеся с редким общественным транспортом. Над нами было не разглядеть почти ни одной звезды из-за легкомысленно поддерживаемой ночной засветки.

Лишь после того, как мы выехали на тянувшуюся более сорока километров дорогу к космодрому, ничто, кроме огней нашего автомобиля, не нарушало тьму. Когда мы достаточно удалились от Обалеца, я взглянул через окно на безоблачный небосвод и изумленно сказал:

-- Я впервые вижу невооруженным глазом туманности и межзвездные облака, находясь на планете с толстой атмосферой, защищающей поверхность ионным слоем от губительного излучения.

-- Я не понимаю тебя. Здешнее небо такое же, как на Терре, если не обращать внимания на рисунок созвездий, и мне видны лишь тусклые белые огоньки, усеивающие его до самого горизонта.

Высказанное Юрико опровержение заставило меня обернуться к ней, затем, увидев на лице девушки загадочную улыбку, я вновь устремил взгляд в неисчерпаемо богатые космические глубины.

-- Уверена, Лина лучше поймет твои впечатления. К сожалению, моим глазам не дано увидеть многое из того, что вам обоим открыто.

В ее мягко текучем голосе слышалась невысказанная печаль, и под влиянием необъяснимого порыва я коснулся ее руки выше запястья через плотную ткань кителя, слегка обхватив предплечье, но не сумел найти подходящих слов.

-- Знаю, -- доверчиво улыбнулась Юрико, видя мое замешательство.

Уже через несколько часов унесший нас с Железняка катер заглушил двигатели и совершил посадку на "Звездном страннике". Мы даже не подозревали, что в скором времени судьба разлучит нас вновь.

Глава 20. Неожиданное назначение

Такеши сидел прямо передо мной и невозмутимо наблюдал за тем, как я отнесусь к неожиданному известию. Положение, которое он занимал в кресле по другую сторону деревянного стола, казалось расслабленным, и лишь в стальном взгляде командующего читались сосредоточенность и острота мысли.

-- Я правильно понимаю, что мне необходимо остаться на Железняке в качестве главы сразу двух комиссий?

-- Ты правильно понял, что тебе нужно остаться в этой системе, -- утвердительно наклонил голову Такеши, -- но не во главе двух комиссий, а в качестве представителя Терры в совещаниях по военным вопросам и председателя рекогносцировочной комиссии, которой предстоит обеспечивать подготовку решений, принятых тобой и твоими визави из Великогории, но о ней я сообщу отдельно несколько позже.

Несколько секунд я сверлил командующего угрюмым недоверчивым взглядом, прежде чем спросить:

-- Каковы мои задачи и полномочия?

-- Нам нужно обеспечить создание союзного Терре объединения, которое будет действовать в кильватере нашей внешней политики. Должен пояснить, что под объединением я понимаю такое государство или союз государств, чей контроль будет распространяться на всю эту систему. Для достижения этой цели ты будешь обладать самыми широкими полномочиями в пределах следующих ограничений. Во-первых, ты не должен давать никаких гарантий экономической помощи за счет наших ресурсов. Несмотря на то, что это вопрос ближайшего будущего, едва ли от тебя следует ожидать его выгодного разрешения. Во-вторых, тебе придется исключить возможность переориентации значимых государств Шахтерского Пути на Галактический Альянс любыми доступными способами. В остальном твои личные качества и политическое чутье должны помочь в прокладывании правильного курса на предстоящих переговорах.

-- Ты определенно меня переоцениваешь.

-- Что ж, вскоре мы узнаем, случится ли тебе обмануть мои ожидания, а пока я не вижу лучшей кандидатуры, -- безапелляционно отрезал командующий и подвинул ко мне перехваченную лямками красную папку. -- На протяжении последнего месяца я постарался собрать все материалы, которые могут тебе понадобиться. В том случае, если их окажется недостаточно, ты можешь запросить необходимые сведения в нашем посольстве.

Папка оказалась с мою ладонь толщиной, и, поскольку изучать ее содержимое немедленно не имело смысла, я положил ее перед собой и спросил:

-- Отправишь ли ты кого-нибудь вместе со мной?

-- В твое распоряжение поступит вся рота службы безопасности под командованием майора Гранова. С учетом политической конъюнктуры на Железняке, эти бойцы принесут тебе бо?льшую пользу, чем нам в битве с вражеским флотом.

-- Для чего может понадобиться целая рота во время моего пребывания в дружественном государстве?

-- Хотя бы для обороны посольства в том случае, если ситуация выйдет из-под контроля. Тебе не следует забывать о том, что ты остаешься среди чужого народа в восьми световых годах от Терры и едва ли сможешь рассчитывать на скорую помощь, учитывая ограниченность современных способов преодоления пространства.

-- Допустим. Но какое место в твоих измышлениях отведено Эл-один?

-- Как ни жаль разлучать тебя с товарищем Волковой, мы не можем оставить имперскую машину на чужой планете. Можешь расценивать это обстоятельство как лишний повод поскорее расправиться со всеми делами, которые тебя здесь удерживают.

-- Ты намерен привлечь ее к участию в боевых действиях? -- не отступал я.

-- Только в том случае, если не смогу обойтись другими наличными средствами. Твоя подопечная, равно как пилотируемая вами машина, представляет слишком большую ценность, чтобы рисковать ею без крайней необходимости.

-- В таком случае будем считать этот вопрос закрытым. Я понимаю, что решение о моем назначении было принято тобой единолично и мое согласие для него не требуется.

-- Но? -- выжидающе ухмыльнулся Такеши.

-- Пусть со мной останутся обе Бернштейн.

-- Как пожелаешь. Я позабочусь об их устройстве в качестве обслуги посольства на правах твоих близких родственников. Надеюсь, ты простишь мне подобную вольность, поскольку это самый легкий способ удовлетворить твою эгоистичную просьбу.

Командующий даже не поинтересовался, по какой причине я хотел, чтобы эти девушки остались со мной, и я счел за лучшее не искать у него ответа.

-- Когда мне следует отправляться?

-- Через два дня по нашему календарю. Постарайся сдать все дела к этому времени. Тебе не требуются пояснения относительно новой задачи?

-- Не требуются.

-- Что ж, тогда можешь идти. Мы увидимся еще раз перед твоим отбытием.

Я молча поднялся со стула, затем взял тяжелую папку и с ней в руках вышел за дверь, по пути к которой непрерывно ощущал на себе испытующий и, как мне показалось, полный едва сдерживаемого предвкушения взгляд командующего.

Несмотря на волнение и гнетущую неопределенность, моя голова оставалась холодной, поэтому я в считанные минуты определил, что именно должен успеть до повторного схода на Железняк. Первым делом мне нужно было увидеть Эл-один, поскольку в отличие от меня она не несла никаких обязательств ни перед Террой, ни перед ее флотом. Пусть она уже недвусмысленно высказала намерение содействовать разгрому противника в битве за Терру, я чувствовал на себе груз ответственности за то, что оказался вынужден оставить ее на пороге этого решающего события. А после -- хотя бы ненадолго увидеться с Юрико... Лишь затем я мог, отбросив сомнения, покончить со всеми делами на корабле, который стал для меня новым домом.

Под дверью каюты я услышал голос своей напарницы и, прислушавшись, сообразил, что она вновь занимается с сестрами. По воле случая необходимость отдельно уведомлять обеих Бернштейн о предстоящих событиях исчезла сама собой, поэтому медлительность казалась мне непозволительной. Как только стих разнесшийся по кают-компании стук, Эл-один появилась на пороге, встретив меня вопросительным взглядом. Ее волосы были распущены, а извечная красная лента вновь была вплетена в единственную спадающую между правой скулой и ухом косичку.

-- Поступил новый приказ командующего, -- четко произнес я. -- Нам необходимо сейчас же его обсудить.

-- Подразумевает ли данный запрос двустороннее обсуждение?

-- Нет. Пусть девушки останутся.

Слышавшие нас сестры обеспокоенно переглянулись; младшая, которую мое появление смутило сильнее, заерзала на табурете, но обе они молчали, глядя, как я иду к центру хорошо освещенной каюты. В противоположность им Эл-один уверенно встала предо мной, как бы закрывая спиной своих взволнованных учениц. Независимо от того, нарочно ли моя напарница так поступила, ее жест оказался под стать предстоящему разговору.

-- В скором времени наш флот должен отправиться на освобождение системы Альфы Жнеца, -- начал я, глядя через плечо беловолосой девушки на сестер, -- но командующий считает необходимым установить перед отправлением строгий надзор за ситуацией в Великогории. В этой связи мне предстоит остаться на Железняке вместе с некоторым количеством наших соотечественников, что лишает меня возможности участвовать в снятии блокады Терры. Очевидно, что, несмотря на сложную военную и политическую обстановку в этой системе, временное пребывание в ней куда безопаснее отбытия вместе с нашим флотом, поэтому я прошу вас двоих остаться со мной по крайней мере до тех пор, пока мы не получим известие об исходе битвы.

-- Остаетесь на этой пороховой бочке? -- переспросила Кира, вставая с места. -- Но почему? Здесь же уже есть ваше представительство!

-- Таков приказ командующего, -- сухо ответил я, но затем немного мягче добавил: -- Полагаю, что адмирал Ямакава желает удостовериться в том, что наши союзники выполнят принятые ими на себя обязательства. На случай непредвиденных осложнений в мое распоряжение выделена рота хорошо знакомого вам майора Гранова, поэтому у меня нет причин сомневаться в вашей безопасности, если вы согласитесь остаться под моим присмотром в посольстве Терры на Железняке.

-- Здесь же идет война! Вы и сами знаете, что в самой Великогории множество враждебных элементов, которые готовы даже на сговор с Доминионом ради удовлетворения какого-то национального чувства!

С первых же слов старшей Бернштейн я понял, что она всего лишь повторяла чужие мысли и, что самое худшее, повторяла их убежденно, не потрудившись подвергнуть этот взгляд критическому осмыслению.

-- И кто же укрепил вас в этом суждении?

-- Капитан-лейтенант Макаров, -- ответила девушка с тем же пылом.

От Киры не укрылось отразившееся на моем лице неодобрение, и она, вопреки обыкновению, отвела взгляд, возможно, стыдясь эпигонства, склонность к которому прежде не проявляла.

-- Современной молодежи часто недостает теоретической подготовки, -- начал я терпеливое объяснение, -- и второй помощник капитана, несмотря на его идейную убежденность, не исключение. Великогория является крупнейшим государством Шахтерского Пути, и она ступила на путь социалистических преобразований. Уже это обстоятельство мобилизует крупных собственников, извлекающих прибыль из чужого труда благодаря собственности на средства производства, против курса нынешнего правительства. Разумеется, нынешняя ситуация усугубляется нерешительностью президента и кабинета министров, национальным фактором и другими не столь заметными, но не менее значимыми обстоятельствами. Отсюда и возникают враждебные элементы, на которых сосредоточил свое внимание товарищ Макаров. Но вам следует понимать, что существуют противоположные силы, которые стремятся смести отжившие себя элементы и создать новые отношения, соответствующие уровню развития общества и его производительных сил.

-- Но это не отменяет опасности, которые ожидают нас на планете! -- упрямо возразила Кира. -- Судя по тому, что флот отправляется в систему Атрия, командующий твердо уверен в победе, а если так, то скоро наши скитания закончатся. Я безмерно благодарна за вашу заботу о нас, но в этот раз намерена поступить по-своему.

Повернувшаяся к своим ученицам, Эл-один испытующе посмотрела на старшую Бернштейн, заставив ту невольно поморщиться, после чего, ни капли не изменившись в лице, заметила:

-- Твое понимание опасности космического пространства представляется недостаточным для правильной оценки данного предложения. Согласно статистике министерства внешней торговли Терры, за последний год каждый двадцатый корабль, отправлявшийся из системы Альфы Жнеца, пропал без вести в межзвездном пространстве, из них девять десятых предположительно погибли при возвращении в собственную систему. Иногда внешние станции Терры принимают последний сигнал погибшего корабля через десятки лет после катастрофы. Изучение отправленных в момент гибели сообщений доказывает существование вероятности столкновения с мельчайшими метеоритами или чрезмерного приближения к обладающей колоссальным притяжением темной звезде, несмотря на большое количество сверхчувствительных автоматических систем, предназначенных для изменения курса корабля и управления двигателями в случае возникновения угрозы целостности самого корабля или сохранности его экипажа. Ввиду открытия новых способов преодоления пространства, современные космические корабли редко сталкиваются с необходимостью развития субсветовой скорости, но даже на скорости двадцать тысяч километров в секунду резкий маневр может убить находящихся у них на борту людей. В этой связи на достижение указанной скорости или полное торможение чаще всего необходимо от одного до четырех часов в зависимости от сопутствующих маневру обстоятельств. Изменение курса также не может быть осуществлено мгновенно.

-- Но ведь в бою... -- неуверенно попыталась вставить Ирина, но, не договорив, замолчала.

-- В бою названные Линой Андреевной ограничения часто имеют решающее значение, -- ответил я, подтверждая правильность невысказанной догадки. -- Если корабль идет на высокой скорости, то его перемещение сравнительно легко предсказать, а его возможности к уклонению от вражеского огня становятся ограниченными. Именно по этой причине почти три месяца назад в системе Альфы Жнеца нам удалось не потеряв ни одного корабля уничтожить превосходящую нас числом группу противника за считанные минуты, но даже несмотря на четкие и своевременные решения командующего, в тот день мы потеряли три четверти всего военно-космического флота Терры. Вам следует сознавать, что предстоящее сражение может оказаться еще более тяжелым.

-- Неужели остаться в воюющей стране, власть в которой, к тому же, может рухнуть в любую минуту, для нас безопаснее? -- повысила голос старшая Бернштейн, одновременно вскочив с банки. -- Отправившись к Терре, мы сможем положиться на своих товарищей, а здесь помощи ждать неоткуда! Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять это.

На лице Ирины промелькнул испуг, и она умоляюще посмотрела на сестру снизу вверх, обхватив обеими руками ее запястье. Девочка порывалась что-то сказать, но Кира наклонилась к ней и прошептала на ухо несколько слов, после чего мягко ее отстранила.

-- Лин, -- обратился я к беловолосой девушке, -- могу ли я просить тебя оставить нас на какое-то время?

-- Возможность выполнения данной просьбы подтверждена, -- ответила Эл-один без намека на удивление. -- Ввиду отсутствия у меня понимания обуславливающих ее причин, тебе следует быть готовым к предоставлению соответствующего объяснения.

Обе Бернштейн онемели от удивления и беспомощно наблюдали за тем, как их наставница покинула собственную каюту, плотно закрыв за собой дверь. Когда мы остались втроем, я расстегнул верхние пуговицы кителя, затем, запустив руку за отворот под их взволнованными и непонимающими взглядами, достал из внутреннего кармана плоский серебристый медальон размером с куриное яйцо. Держа его за заменявший цепочку тонкий шнурок, концы которого были надежно связаны между собой и обожжены, я шагнул к Кире и протянул руку.

-- Открой.

Девушка торопливо подставила обе ладони и, когда медальон оказался в ее руках, осторожно его осмотрела. Послышался мягкий щелчок запорного механизма. Глаза Киры широко распахнулись, в то время как брови медленно поползли на лоб. На секунду или две ее дыхание замерло, но вдруг лицо девушки исказилось, и, стрельнув меня яростным взглядом, она молниеносно взмахнула свободной рукой. Ведомый чутьем, я отступил на полшага назад, избегая удара, и тут же воскликнул:

-- Не сейчас!

Трудно сказать, возымели ли мои слова действие, но Кира стиснула зубы и, восстановив равновесие, со жгучей ненавистью смотрела на меня, не предпринимая новых попыток наброситься. Неожиданно к ней сбоку подскочила Ирина и одной рукой обхватила старшую сестру за плечи, а второй оттянула вниз ее сжимавшую медальон руку.

-- Зачем?! -- изумленно выкрикнула она дрожащим голосом.

Хватка Киры сразу ослабла, и блестящее изделие соскользнуло с ее ладони, подобно маятнику закачавшись на плетенной льняной веревочке. Пытаясь понять, что могло ввергнуть ее сестру в ярость, голубоглазая девочка быстро перехватила болтавшийся медальон и присмотрелась к крохотной фотографии, но в следующий миг с ее губ сорвался полный изумления вздох, и она так и застыла со слегка приоткрытым ртом.

Все еще смотревшая на меня горящими глазами Кира, медленно и напряженно выговаривая слова, спросила:

-- Почему вы нам лгали?

-- Я никогда не лгал вам ни единым словом, хоть и не могу отрицать, что скрывал от вас правду, полагая, что ее знание не принесет вам ничего хорошего.

-- По какому праву вы так решили?!

Голос Киры срывался на крик, ноздри трепетали от частого прерывистого дыхания, глаза на пылавшем от гнева лице влажно блестели. Потревоженная движением длинных ресниц слеза покатилась по правой щеке, оставляя за собой блестящую дорожку, и старшая Бернштейн, почувствовав это, торопливо смахнула ее рукавом робы. Тем временем ее сестра растеряно произнесла:

-- Я не понимаю... Откуда у вас фотография нашей мамы?

-- Не только вашей, -- со вздохом ответил я. -- В начале 522 года моей матери пришлось безотлагательно покинуть Терру, и, выбирая пристанище на неопределенно долгое время, она решила остаться в системе Гелиоса. Будучи опытным астрономом, она могла продолжить дело всей своей жизни на исследовательской станции "Мирный", где постоянно работало несколько десятков ее соотечественников, и, кроме того, Гелиос находится всего в месяце пути от Альфы Жнеца. Похоже, что она не теряла надежду вернуться на родину.

Обе сестры потрясенно слушали мое объяснение, затем Кира с догадкой посмотрела на медальон, который Ирина по-прежнему сжимала в руке, и, вновь встретившись со мной взглядом, полувопросительно произнесла:

-- Но тогда мальчик на этом снимке...

-- Верно. Запечатленный вместе с ней розовощекий мальчуган -- это я.

-- Но почему мама покинула Терру? -- продолжила напор старшая девушка. -- И почему вы говорите об этом только сейчас?

-- Более двадцати лет назад экипаж корабля, на котором нес службу мой отец, дезертировал во время патрулирования внешнего кольца системы и был уничтожен при попытке уйти от преследования в сторону системы Пегаса. Следствие установило, что угон корабля был осуществлен по предварительному сговору, подготовленному не менее чем двумя третями экипажа, включая помощника командира капитан-лейтенанта Волкова. Военная прокуратура оперативно провела расследование, в кратчайший срок были задержаны все причастные к этому делу, и оставшиеся на Терре соучастники преступления были сурово наказаны.

Кира с Ириной внимали моему откровению, почти не дыша, пока старшая из них с нескрываемым возмущением не спросила:

-- Но какое отношение к этому имели вы?

-- Никакого. Согласно закону, на нас не ложилась ответственность за преступление отца, но вам следует понимать, что измена Родине остается тяжелым бременем для семьи предателя. Наше общество все еще не избавилось от всех укоренившихся в нем предрассудков, и моей... -- На миг я замолчал и после краткого раздумья поправил себя: -- Нашей матери пришлось испытать на себе невысказанные опасение и укор даже со стороны самых близких друзей. Также нельзя исключать, что она в первую очередь беспокоилась о моей судьбе: отношение окружающих к преступлению моего отца могло сказаться на мне и наложить свой неизгладимый отпечаток на всю дальнейшую жизнь... Разумеется, двадцать лет назад я почти не понимал происходящее, хоть и испытывал смутную тревогу, пытаясь подбодрить маму. Насколько же я был наивен!

-- А что случилось с вами потом? -- с волнением спросила Ирина.

-- Мама доверила меня близкому другу семьи, Алексею Давидовичу Юки. Единственному человеку, чье отношение к нам не изменилось после случившегося. Он забрал меня из родного города, а через полгода официально стал моим опекуном и настоял на том, чтобы я изменил имя.

Тут не стерпела Кира.

-- Зачем?

-- Очевидно, в конспиративных целях. Полагаю, ему было бы проще дать мне свою фамилию, но по каким-то соображениям он рассудил иначе.

-- Но почему он не выбрал русские имя и фамилию?

-- Мой отец был полукровкой, и в детстве я отдаленно походил на представителей одного из народов Конфедерации Шести Республик. Как видите, с возрастом это сходство совершенно исчезло, поэтому мое имя часто вызывает лишние вопросы. Но мы отвлеклись. После отлета матери Алексей Давидович заменил мне отца. Вместе со своей женой, хорошо знакомой вам Ириной Иосифовной, он вырастил и воспитал меня...

-- Так вас усыновил инспектор Юки?! -- вновь прервала меня старшая из сестер. Несмотря на тяжелые воспоминания, я не смог сдержать улыбку, наблюдая за тем, как изменилось ее привычное поведение.

-- Верно. Я рос бок о бок с его родной дочерью. Когда произошла катастрофа на "Мирном", мы с ней заканчивали школу, но узнали о случившейся трагедии значительно позже, уже после того, как посвятили себя воинской службе.

-- Мне с трудом верится... -- сбиваясь от волнения заговорила Ирина. -- То, что мы вас встретили -- настоящее чудо!

-- Не могу не согласиться. Подобное стечение обстоятельств действительно может показаться невероятным.

После этих слов я поднял взгляд с восторженной девочки на ее сестру, чьи чувства прорывались на волю с не меньшей силой, но были далеко не такими определенными.

-- Полагаю, что теперь мне следует ответить на тот вопрос, который вы задали ранее, -- обратился я к ней. -- До самого возвращения из Оболеца у меня не было намерения раскрывать вам правду о наших семейных узах. Я был уверен в том, что воссоединение с единоутробным братом в моем лице не может принести вам счастье и, более того, только отяготит вас, однако в конечном счете я заключил, что не имею никакого права держать вас в неведении. Мне нечего добавить. Узнав всю правду, судите!

Кира сорвалась с места и прежде, чем мы с Ириной успели опомниться, подступила ко мне; в ее глазах снова стояли слезы. Пряча раскрасневшееся лицо за упавшими на лоб темными прядями, она крепко схватила меня за ткань кителя и без слов ткнулась головой в мою грудь, сотрясаемая беззвучными рыданиями. После секундного колебания я мягко обхватил одной рукой ее плечи, привлекая ее к себе, а вторую положил ей на затылок, слегка поглаживая копну коротких густых волос.

Глядя на хрупкую и беззащитную Киру, трудно было узнать в ней ту, кто нашел в себе мужество вырастить и воспитать собственную сестру вопреки несправедливому обществу, пленницами которого они обе оказались на Желобе.

Не прерывая свою неумелую ласку, я посмотрел поверх головы девушки на Ирину и увидел, что она наблюдает за нами в безмолвном оцепенении, а по ее щекам часто скатываются крупные слезы. Юрико оказалась права. Я совершил ошибку, избегая откровенного разговора с сестрами, но теперь мучившие меня сомнения совершенно исчезли.

-- Останетесь ли вы со мной на этой планете?

Вместо ответа Кира еще крепче прижалась ко мне, а Ирина, пряча лицо, быстрыми шагами приблизилась и прильнула к плечу сестры, положив правую ладонь на мой локоть.

-- Спасибо, -- с благодарностью произнес я. -- Можете быть уверены в том, что я не оставлю и не отрекусь от вас ни при каких обстоятельствах. Скорее всего, вам потребуется какое-то время, чтобы окончательно осмыслить услышанное. Постарайтесь прийти в себя, а я тем временем поговорю с Линой Андреевной.

-- Погодите минуту! -- воскликнула Кира, высоко задирая голову. -- Лина Андреевна не отправится с нами?

-- Увы. Я бы хотел, чтобы она нас сопровождала, но командующий решил иначе.

-- Вот как... -- вымолвила Кира, слегка поникнув, и немедленно без всякого перехода добавила: -- Пока мы останемся здесь. Не хочу, чтобы кто-нибудь заметил нас в таком виде.

Девушка отстранилась, затем подтянула к себе младшую сестру, одновременно что-то шепча ей на ухо. Сама обстановка велела мне удалиться, и я не задерживаясь вышел в кают-компанию.

Когда лязгнула закрывшаяся дверь, Эл-один, с равнодушным видом ожидавшая на скамье за пустым столом, повернула голову и молча сопровождала меня взглядом до тех пор, пока я не сел напротив.

-- Через два дня мне необходимо отбыть в Великогорию, -- заговорил я, опустив прелюдию. -- Командующий хочет, чтобы я возглавил совещания по военному сотрудничеству в качестве представителя Терры и взял на себя руководство рекогносцировочной комиссией, которая должна вынести рассматриваемые вопросы за рамки чисто теоретических предположений.

-- Понимание конченой цели твоей миссии затруднено. Следует ли воспринимать ее как подготовку командующим военно-космическим флотом Терры прямого военного вмешательства в текущее противостояние на Железняке?

-- Пока я не могу позволить себе сказать что-либо определенное о своих задачах, но командующий считает положение в Великогории достаточно угрожающим, чтобы отправить вместе со мной всю роту службы безопасности, находящуюся на "Звездном страннике".

Я запнулся, заговорив о тех, кто должен был меня сопровождать, после чего с ощущением безысходности взглянул в глаза Эл-один и огорченно вздохнул со словами:

-- На твой счет также поступил не вызывающий у меня восторга приказ. Адмирал Ямакава полагает оставить рейдер в распоряжении нашего флота.

-- Исполнение данного приказа представляется нежелательным. В случае возникновения здесь чрезвычайной ситуации во время моего нахождения вблизи Альфы Жнеца, я не смогу оказать тебе своевременную поддержку.

-- Тебе не следует беспокоиться о моей безопасности, -- возразил я. -- Освобождение нашей системы от захватчиков несет в себе более весомый повод для озабоченности, и у меня нет уверенности в том, что наших сил будет достаточно для того, чтобы обеспечить успех этой операции.

-- Занимаемая тобой в этом вопросе позиция признается приемлемой. Проведение операции по освобождению системы Альфы Жнеца действительно несет огромный риск для военно-космического флота Терры. В целях более точной оценки вероятного результата операции необходимо уточнение отводимой мне в предстоящем сражении роли.

-- Я не могу ответить на этот вопрос. Командующий не сказал мне ничего конкретного.

После моих слов Эл-один заметно нахмурилась и, недовольно хмыкнув, сказала:

-- В таком случае изволь объяснить, каких действий от меня ожидаешь ты.

-- Я не могу выдать тебе конкретные указания, -- ответил я, спокойно выдерживая ее пристальный взгляд. -- Никто не вправе требовать от тебя жертвенности в отношении чужого отечества, но в том случае, если Юрико будет грозить опасность, пожалуйста, защити ее. Она слишком дорога для меня, чтобы в противном случае я со спокойно совестью выполнял обязанности полпреда.

Ноздри Эл-один немного расширились, девушка прикрыла глаза и сделала глубокий, очень медленный вдох, затем почти бесшумно выпустила весь воздух.

-- Данная просьба признается приемлемой, -- произнесла она, заметно смягчившись. -- Имеются ли у тебя другие замечания по рассматриваемому вопросу?

-- Только одно. Что бы ни случилось, возвращайся ко мне живой. Это не твоя война, и я не прощу себе, если она приведет к твоей гибели.

Девушка слегка наклонила голову набок, отчего короткая косичка, перехваченная красной лентой, закачалась из стороны в сторону.

-- Твоя забота о моей безопасности является неожиданной. В соответствии с моими ранними наблюдениями, подобная сентиментальность тебе не свойственна.

-- Быть может, ты неправильно оценила мои моральные качества? -- подсказал я, сдерживая улыбку.

-- Данное предположение ошибочно. Возможность не соответствующего действительности представления с моей стороны о твоих моральных качествах сомнительна.

-- В таком случае что же тебя удивило?

-- Как правило, ты не прибегаешь к декларации моральных обязательств, предпочитая ей основанную на твоих текущих задачах программу действия, -- без заминки ответила девушка.

-- Я вовсе не беру на себя некие моральные обязательства, -- возразил я после короткого раздумья. -- История уже показала, что всевозможные декларации редко бывают искренними и чаще всего служат для прикрытия эгоистических интересов правящих кругов. Достаточно вспомнить существовавшее на Земле до космической эры вильсонианство, представлявшее собой повсеместную политическую, экономическую и культурную экспансию под возвышенными лозунгом морального превосходства одного государства и универсального применения его принципов во всех уголках планеты. Нынешняя политика Альбы и других государств Галактического Альянса ушла недалеко от этого примера, несмотря на весь накопленный за тысячелетия исторический опыт. Поэтому я считаю нецелесообразной пустую декларацию каких-либо обязательств.

-- Правильно ли я понимаю, что ты предпочитаешь предпринимать необходимые действия, не давая им моральной оценки?

Я покачал головой.

-- Нет. Система воспитания и образования на Терре предполагает развитие у граждан лучших моральных качеств, и я надеюсь, что я не стал исключением из этой системы. Я всего лишь прошу о том, чтобы ты не оценивала мои слова так же, как декларации такого рода, о котором я только что поведал.

--Данный подход признается приемлемым. Понимание твоей просьбы подтверждено.

-- Благодарю тебя, Лина.

На непроницаемое лицо Эл-один легла тень удивления. Ее брови дрогнули и тут же вернулись в прежнее положение, губы остались сомкнуты, но круглый твердый подбородок едва заметно отвис.

-- Понимание причины изменения твоего обычного обращения ко мне затруднено.

-- Ты не одобряешь подобную перемену?

--Данное предположение ошибочно. Обращение "Лина" представляется более предпочтительным. Тем не менее я хочу узнать причину, которая побудила тебя изменить привычке.

Ведомая, по всей видимости, исключительно любопытством, Эл-один коснулась крайне неприятной для меня темы. Под воздействием жгучего стыда я отвел взгляд в сторону и, тщательно подбирая слова, попробовал объяснить:

-- До тех пор, пока ты не рассказала мне о своей жизни в империи, я воспринимал тебя как разумную машину, а не как полноценного человека, хотя изначально счел неудобным обращаться к тебе по названию проекта. Выбирая более подходящее обращение три месяца назад, как и командующий позднее, я первым делом подумал об имени "Лина", но тогда оно показалось мне слишком одушевленным, поэтому я решил называть тебя просто "Лин".

Внешне оставаясь спокойной, девушка прищурилась и холодно произнесла:

-- Подобное отношение пилота представляется неожиданным. Уточнение: ввиду понимания своей вины в формировании у тебя неправильного представления о моем происхождении я не держу на тебя обиды.

Я не сдержал улыбку, уловив в словах Эл-один следы влияния близкого общения с Юрико, но тут же постарался вернуть своему лицу серьезное выражение, поскольку мое неожиданное веселье могло вызвать у нее еще большее неодобрение.

-- Мне стыдно за нелепый взгляд, которого я придерживался, и, конечно, я рад, что теперь это недоразумение оказалось исчерпано.

Я на какое-то время умолк, потом снова посмотрел Лине в глаза и, уже не скрывая улыбку, сказал:

-- Мне будет не хватать тебя во время моей миссии.

В ответ она согласно кивнула.

-- Понимание испытываемого тобой чувства подтверждено. В отсутствие пилота и обучаемых мною сестер целесообразность моего пребывания на корабле сомнительна.

-- И все же тебе по-прежнему многое неизвестно как обо мне, так и о двух твоих ученицах.

После этих слов я кратко пересказал своей напарнице то, что поведал сестрам считанные минуты назад. Когда мой рассказ подошел к концу, на лице девушки все еще отчетливо читалось редко проявляемое ею искреннее изумление, тем более впечатлившее меня с учетом того, что при желании Эл-один могла слышать все, о чем мы говорили в каюте.

-- Принятое тобой решение о недопущении раскрытия Бернштейн правды о вашей родственной связи представляется ошибочным, -- убежденно сказала она. -- С учетом испытанных ими за минувшие восемь лет лишений, обретение члена семьи как минимум ободрило бы их и помогло бы быстрее свыкнуться с новыми условиями жизни.

-- Я понимаю и признаю ошибочность намерения скрывать правду от собственных сестер. Сперва я решил не высказывать подозрение о нашем родстве потому, что почти ничего не знал об этих девушках и не был уверен, чего от них ожидать, а после близкого знакомства с ними пришел к необоснованному выводу о том, что это знание не даст им ничего, кроме ненужного потрясения, от которого они, возможно, не смогут оправиться. Лишь теперь я в полной мере осознаю, что не имел морального права принимать подобное решение в одностороннем порядке.

-- Данное объяснение приемлемо. С учетом твоего намерения защитить своих сестер, бесстыдные попытки поставить тебе в вину допущенные в ходе выполнения данного намерения ошибки представляются мне неприемлемыми.

-- Спасибо, -- искренне поблагодарил я. -- В нынешней ситуации твоя поддержка имеет особую ценность.

-- Поскольку мной были высказаны собственные взгляды на твои действия безотносительно испытываемых тобою чувств, необходимость в твоей признательности отсутствует. Известно ли капитану данного корабля о доверенной тебе миссии?

-- Еще нет, -- покачал я головой, слегка удивившись нечаянному вопросу.

-- В таком случае, ввиду отсутствия необходимости дальнейшего развития нашего разговора, тебе следует без промедления поставить ее в известность о своем неожиданном назначении. В твое отсутствие я приложу усилия к возможно скорейшему преодолению твоими сестрами испытываемых ими в следствие твоего откровения с ними последствий.

-- Хорошо. Надеюсь, что мы увидимся до моего возвращения на Железняк.

-- Положительно, совпадение наших ожиданий подтверждено. В случае отсутствия у тебя соответствующей возможности я буду находиться среди провожающих в день твоего отбытия.

Мы открыто смотрели друг другу в глаза, и я оказался не в силах сдержать широкую искреннюю улыбку.

-- Спасибо, -- сказал я, вставая. -- До скорой встречи, Лина.

-- До скорой встречи.

Ответ девушки был краток и быстр, а ее лицо едва изменило свое выражение, и все же мне показалось, что в ее взгляде промелькнуло что-то печальное.

Отправившись поговорить с Юрико, я застал ее одиноко стоявшей на мостике. Мне было известно, что на постах поблизости находится еще несколько человек, но они были отделены от нас переборками и не могли ни видеть, ни слышать, что между нами происходило.

-- Товарищ капитан первого ранга, разрешите обратиться?

Девушка вздрогнула и обернулась, похоже, она не слышала моих шагов. Долю секунды она смотрела на меня с удивлением, после чего привычно ответила:

-- Разрешаю.

-- Командующий принял решение направить меня на дипломатическую работу в наше посольство на Железняке. Согласно его разъяснению, через два дня мне следует покинуть корабль.

Моя подруга нахмурилась.

-- Мне ничего не известно об этом, -- сказала она. -- Когда адмирал Ямакава сообщил тебе о своем решении?

-- Не так давно, -- ответил я, ловя себя на том, что полностью потерял счет времени. -- Возможно, пару часов назад.

-- Он дал тебе какие-нибудь сопроводительные бумаги?

-- Никаких.

-- Не думаю, что командующий принял бы это решение без веских на то оснований, -- задумчиво произнесла Юрико, будто бы размышляя вслух. -- Ситуация наверняка прояснится в ближайшее время. Пока я не могу полностью освободить тебя от должностных обязанностей, но постараюсь максимально облегчить существующую нагрузку.

-- Этого вполне достаточно.

Я замялся, чувствуя себя неловко из-за тяжелой предбоевой обстановки, которая заставляла меня думать о том, что я бегу с корабля перед грядущей битвой. Поколебавшись, я все же сказал:

-- Командующий не спрашивал моего согласия на подготовленное им назначение. Я предпочел бы остаться здесь, а не отсиживаться в глубоком тылу вдали от боевых действий.

Юрико изящным движением поднесла руку к губам и озорно прищурилась, ее плечи затряслись от сдерживаемого смеха. Видя мое непонимание, она покачала головой и с усмешкой сказала:

-- Ничего. Я вдруг увидела в тебе того мальчика, каким ты был много лет назад. У меня не было даже в мыслях вменять тебе в вину назначение на некую работу в Великогории.

-- Что тебя гложет? -- тихо спросил я, не обманувшись этой мимолетной вспышкой веселости.

-- Я боюсь, -- ответила, она не тая. -- Мне неведомо, ни что стало с Террой в наше отсутствие, ни что ожидает нас после возвращения в родную систему. Прошло вот уже три месяца с тех пор, как мы вступили в первое столкновение с Доминионом, а для наших соотечественников на Терре прошло около четырех. Мне тяжело думать о том, что могло произойти за это время.

-- У нас нет оснований полагать, что Терра уступила бы вражескому натиску за каких-то четыре месяца. Куда большую обеспокоенность у тебя должны вызывать предстоящая операция и ее возможный исход.

-- Разве ты думаешь, что меня ничуть не пугает грядущая битва? -- спросила Юрико с укоризной. -- Напротив. Если мы потерпим неудачу, то некому будет защитить Терру, и рано или поздно ей останется лишь уповать на милость захватчиков. Мне страшно за свою жизнь, но еще больше я боюсь никогда не увидеть дорогих мне людей, которые остались на Терре, никогда не увидеть тебя...

-- Не бойся, -- мягко произнес я, -- наше общество найдет управу на отживший свой век парламент и подготовит лучшую организацию борьбы за будущее нашей планеты, чем та, которую продвигали сторонники Позднякова. Обо мне также не беспокойся. Бойцы Григория Леонидовича смогут защитить меня от любой опасности, которая может грозить мне в Великогории.

Девушка неодобрительно покачала головой и выразительно посмотрела на меня со словами:

-- Ты слишком беспечен. Вашей безопасности на планете будут грозить не какие-то внешние силы, а подвергшиеся фашизации слои общества, численность которых совершенно нам неизвестна.

-- Мне удалось почерпнуть некоторую информацию из новостных сводок и местной информационной сети. Если сложившееся у меня представление не ошибочно, то большинство населения Великогории пребывает в смятении из-за неясных перспектив идущей на планете войны и не испытывает доверия к действующему правительству. Несмотря на снижение безработицы из-за резкого расширения военно-промышленного комплекса, уровень жизни большинства граждан падает. Реальные зарплаты одних только промышленных рабочих уже упали на десять процентов по сравнению с довоенными, а большинству занятых в беспрецедентно разросшейся сфере обслуживания и услуг, которым не удастся найти применение своей рабочей силе, грозит депривация ввиду перевода экономики на военные рельсы и, следовательно, вытеснение на обочину общественной жизни. Теоретически, такие условия создают почву для социального взрыва, но в действительности люди слишком угнетены и, к тому же, напуганы внешним врагом, чтобы ожидать от них массовых антиправительственных выступлений. Полагаю, что ситуация может коренным образом измениться в случае крупной военной неудачи, но до тех пор, пока стоящая у власти группировка не окажется смещена, нашей миссии также ничто не угрожает.

-- Твой анализ довольно точен. За исключением последнего предложения.

Юрико хотела сказать что-то еще, но я жестом остановил ее, одновременно указав на дверь, из-за которой, как мне показалось, донеслись шаги. Девушка проследила за моим взглядом, и одновременно ведущая на мостик дверь распахнулась. С порога к нам широкими шагами направился вестовой.

-- Товарищ капитан первого ранга, -- обратился он к Юрико, строго следуя букве устава, -- разрешите обратиться к товарищу капитану второго ранга!

-- Разрешаю.

Вестовой развернулся на каблуках и, снова вскинув ладонь к бескозырке, доложил:

-- Товарищ капитан второго ранга, адмирал Ямакава просит вас срочно к нему явиться!

Настороженный сообщением вестового, я развернулся на месте и быстро проговорил:

-- Товарищ капитан первого ранга, разрешите идти?

-- Идите. Не имею основания вас задерживать.

Вскоре после ухода с мостика я заметил, что сопровождавший меня салага переваливается с ноги на ногу деревянной походкой. Немного приглядевшись к нему, я сказал:

-- Юноша, ты бледен, как смерть. Тебе нездоровится?

-- Виноват, та-арищ капитан! -- откликнулся он немного испугано. -- Со мной все хорошо!

-- Сейчас нет нужды так кричать, -- мягко пожурил я и, видя его растерянность, спросил: -- Сколько тебе лет?

-- Семнадцать, товарищ капитан второго ранга!

"Совсем юнец", -- подумал я, на ходу смерив вестового критическим взглядом.

-- Боишься предстоящей битвы, не так ли?

Парень едва не подпрыгнул и в волнении поспешил возразить:

-- Н-никак нет! Я без колебания встану на защиту родины от гнусных захватчиков!

-- Напускная бравада не делает тебе чести. Ели тебе не удастся осознать и преодолеть свой страх, то в решающий момент ты подведешь товарищей, в худшем случае подвергнешь опасности множество жизней, включая свою. У тебя есть родные на Терре?

-- Так точно!

-- Как много? -- подначил я его к продолжению.

-- Семеро, -- ответил он, немного подумав. -- Родители, дедушка, старший брат и две младшие сестры.

-- Тебе предстоит отстаивать не только и не столько свою жизнь, сколько будущее тех людей, которые тебя вырастили, рядом с которыми ты взрослел, с которыми ты общался и на чью защиту встал в тот момент, когда произнес присягу. Подумай и реши, как далеко ты готов пойти ради защиты тех, кто тебе действительно дорог.

Юноша выглядел пристыженным моими словами, но его лицо стало сосредоточенным, а глаза зажглись, придавая ему вид некой устремленности.

-- Хорошо, -- одобрительно кивнул я. -- Пока сосредоточься на том, чтобы доложить о выполнении данного тебе поручения, а потом как следует обдумай то, о чем мы говорили.

-- Вас понял. Большое спасибо, товарищ капитан второго ранга!

Несмотря на простоту моих слов, они, как мне показалось, возымели на вестового живительное воздействие: его спина выпрямилась, походка стала более легкой, а с лица исчезло мучительное напряжение. Дальнейшее влияние на него с моей стороны было бы вредным и потому ненужным, из-за чего юноше предстояло самому осознать, какой смысл включает в себя слово "Родина".

Как только мы предстали перед командующим, я понял, что произошло нечто настолько значимое, что даже такой хладнокровный человек, как Такеши, не мог скрыть свою озабоченность. Отпустив вестового, он недолго прохаживался по каюте, погруженный в раздумья, пока не остановился у книжного шкафа. Пробежав глазами по его полкам, Такеши повернулся ко мне лицом и спросил:

-- Тебе случалось задумываться, по какой причине образовательные программы на нашей планете построены таким образом, что учащиеся вынуждены много писать от руки и черпать некоторую часть знаний исключительно из книг на бумажных носителях?

-- Письмо от руки возбуждает восходящую активирующую систему ретикулярной формации, способствуя сосредоточению внимания и формированию целостных реакций организма. Кроме того, этот процесс способствует развитию мелкой моторики и лучшему механическому запоминанию написанного. -- Ответив на первую часть вопроса я немного задумался. -- Мне неизвестно, какие преимущества бумажные книги имеют над электронными носителями с научной точки зрения, но я могу с уверенностью сказать, что значительно лучше запоминаю содержание именно бумажных книг. Кроме того, мне доставляют удовольствие шелест страниц и возможность прикоснуться к обложке.

-- Меткое наблюдение. Держа в руках бумажную книгу, читатель невольно оценивает объем прочитанного, причем ощущает его физически, даже если не придает этому большого значения. Таким образом информация куда лучше упорядочивается и поддается запоминанию. К примеру, если ты захочешь перечитать какой-то фрагмент, то в большинстве случаев ты сможешь раскрыть книгу довольно близко к нужному месту, даже если читал ее очень давно. С электронным носителем провернуть подобное гораздо труднее. На всякий случай уточню, что этот способ несопоставим с поиском по ключевым словам при помощи соответствующей программы, поскольку в первом случае ты осуществляешь действие сам, хотя бы самую малость шевеля извилинами.

-- Пожалуй, -- согласился я. -- Но для чего ты завел разговор об образовании?

-- Подавляющее большинство граждан Великогории никогда не держало в руках бумажные книги. Писать от руки им тоже приходится скорее в порядке исключения, поскольку даже в начальных, или школах первой ступени, как их здесь называют, ученики бо?льшую часть времени стучат пальцами по цифровой клавиатуре. На первый взгляд, ничего существенного, но подобные "мелочи" оказывают огромное влияние на формирование культурного ядра общества. Если мы сравним представителей Великогории с гражданами Терры, то основная масса местного населения менее склонна к скрупулезному размышлению над поступающей извне информацией и более подвержена разного рода манипулятивным воздействиям. Разумеется, подобное положение дел исподволь поддерживается правящими элитами и их обслугой из рядов культурной интеллигенции и интеллигенции от науки, несмотря на периодически раздающуюся критику со стороны настоящих специалистов.

-- За минувшие дни я немного изучил великогорское общество, и многие стороны его жизни мне совершенно чужды. Великогория и другие страны Шахтерского Пути отстают от нашей родины в развитии производительных сил, но данное обстоятельство нисколько не объясняет причины, по которым текущий курс местного правительства функционально, на уровне существующих производственных отношений, противоречит провозглашаемым с высоких трибун общечеловеческим ценностям.

-- Бьет Час Быка, Харуки. Ставленникам финансового капитала пришлось изменить риторику и спрятать свои эксплуататорские человеконенавистнические устремления за химерой либерального социализма, но провозглашение широко разрекламированного идеала свободы и равенства, а точнее свободы без равенства, не может скрыть истинные устремления их хозяев. Большинство граждан ощущает растущий гнет и ограничение завоеванных в многовековой борьбе прав и свобод, поэтому по всей стране, главным образом в больших городах, происходят массовые акции, на которых то и дело звучат антиправительственные лозунги. Иногда на выступления и забастовки поднимаются десятки тысяч людей, но в большинстве своем протестующие не имеют далеко идущей программы, а их требования сводятся к улучшению материального положения или в крайнем случае к отставке отдельных министров. Политтехнологи разных эпох, как тебе, должно быть, известно, разработали множество способов управления такими движениями, причем манипулируемая толпа зачастую действует наперекор своим жизненным интересам.

Такеши замолчал, оставив свою мысль незавершенной, но было трудно не догадаться, к чему он клонит.

-- В Великогории началось новое выступление? -- спросил я, нахмурив брови.

-- Еще не началось, но оно может привести к срыву возложенной на тебя миссии. Согласно сведениям нашей агентуры на Железняке, ситуация следующая...

В течение следующих тридцати минут Такеши подробно изложил известные ему сведения о готовящемся перевороте, затем снабдил меня указаниями о желаемом образе действий при первых признаках общественных поползновений. В завершение он добавил:

-- ...Остальное ты узнаешь на месте. В посольстве с тобой встретится человек, которого ты лично знаешь, он посвятит тебя в детали происходящего. У тебя возникли какие-нибудь вопросы?

-- Правильно ли я понимаю, что наша сторона не станет извещать о готовящемся перевороте президента Великогории?

-- Совершенно верно. Он исподтишка ведет собственную игру и едва ли будет благодарен за полученную от нас помощь.

-- В таком случае, если ты не станешь возражать, то я задам последний вопрос, не имеющий отношения к стоящей передо мной задаче.

-- Спрашивай, -- с легкостью согласился командующий.

-- Когда тебе удалось установить следящее устройство в моей каюте?

-- Вскоре после инцидента с рейдером, -- ответил он, расплываясь в широкой ухмылке. -- Я заказал устройство в отделе оперативно-технических средств, и оно было установлено в ходе профилактики вентиляционных систем прямо перед твоим заселением. Неужели ты и вправду заметил слежку?

-- Я не видел само устройство и не могу знать, что оно из себя представляет, но ты сам выдал его существование, когда показал мне личное дело Эл-один.

-- Каким образом?

-- Фотография, которую я тогда увидел, не могла быть сделана ни в одном другом месте, кроме моей каюты.

-- Блестяще, меньшего я от тебя не ждал. С твоим уходом служба государственной безопасности потеряла ценного сотрудника.

Мне было нечего ответить, и Такеши, насмешливо хмыкнув, спросил:

-- Ты уже поставил капитана Юки в известность о своем назначении?

-- Я сообщил о нем капитану, она ждет соответствующих распоряжений.

-- Товарищ Юки как всегда безукоризненно придерживается существующих предписаний. Впрочем, это одна из ее многочисленных черт, которые так тебя очаровывают.

-- Не думаю, что сейчас подходящее время для подобных речей, -- попытался я пресечь уход разговора в личную плоскость.

-- Другого случая нам может не представиться. Как бы то ни было, я уже подписал приказ о твоем переводе, равно как соответствующую справку и прочую сопроводительную документацию. Едва ли все перечисленное понадобится тебе на Желобе, но, как любят у нас говорить, чем черт ни шутит.

-- Хорошо. Что мне следует делать теперь?

-- Мне нечего добавить к известным тебе распоряжениям, Харуки. В той степени, в которой военно-политическая обстановка на Железняке не препятствует их соблюдению, ты волен поступать на свое усмотрение.

Я мысленно повторил последние слова Такеши, стараясь ухватить ход его мысли, после чего переспросил:

-- Другими словами, мне придется принимать самостоятельные решения в том случае, если соблюдение полученных мной инструкций станет нецелесообразным в силу изменившейся обстановки?

-- Верно. С учетом нынешней расстановки сил на развернувшемся в Ближнем Космосе театре боевых действий с Доминионом, мы не сможем предоставить твоей миссии оперативную помощь при неблагоприятном развитии событий. Разумеется, я позабочусь о том, чтобы обеспечить тебе надежное прикрытие, как только с Терры будет снята блокада, но до тех пор ты должен отчетливо понимать уязвимость своего положения, которой могут воспользоваться твои противники на переговорах.

-- Противники? -- не сумел я скрыть удивление.

-- Не думаю, что мои слова нуждаются в пояснении. Теперь ступай. На достижение Альфы Жнеца нам потребуется чуть больше недели, примерно столько же, чтобы отправить тебе весточку по окончании битвы. Ты уже знаешь, что необходимо сделать к этому времени.

Слова Такеши напомнили мне о том, что в ближайшее время наш флот ожидает жестокая схватка с противником. Меня ничуть не прельщало бессильное ожидание, которое я со всей неизбежностью был обречен провести на чужой планете, до последнего не имея никакого представления о том, как сложится судьба моей родины.

Командующий молча наблюдал за моими терзаниями, и, по-видимому, желая облегчить их, произнес:

-- Мне не раз приходилось сдерживать пылающее в груди пламя, когда где-то вдали кипели судьбоносные битвы, ставкой в которых было само существование моего государства. Я пойму, если ты захочешь высказать свои тревоги, и готов помочь советом, если ты сочтешь это необходимым.

-- Не нужно, -- отверг я его предложение. -- Сейчас я могу лишь озвучить древнюю поговорку: со щитом или на щите.

Такеши удовлетворенно кивнул, и на его губах появилась слабая тень улыбки.

-- Достойный призыв, -- согласился он. -- Знай, что в моих глазах ты достойный сын своего отечества.

Больше мы не сказали ни слова. Через считанные минуты я сидел за столом у себя в каюте, сосредоточив все мысли на подготовке к предстоящей миссии.

Глава 21. Расставание

Когда прощальная церемония завершилась и командующий, произнеся напутственные слова, дал вытянувшимся стройными шеренгами военнослужащим команду разойтись, отсек быстро опустел. Только три человека оставались подле меня у ступенчатых сходней перед катером, а именно две сестры, младшая из которых была не в силах сдержать катившиеся по раскрасневшимся щекам слезы, и их наставница, в объятиях которой голубоглазая девочка пыталась найти утешение.

-- Мне кажется, это как-то неправильно, -- чуть слышно шепнула Кира. -- Мне больно расставаться с нашими товарищами из инженерной службы и многими другими... За два месяца мы с Ирой будто стали частью большой семьи, и я не могу представить, что мы можем никогда не услышать хриплый голос товарища Глушкова или заумные изречения простофили Бессонова.

Я перевел взгляд на сестру, сразу заметив, что она неосознанно сжалась и обняла плечи так, как если бы ей было страшно и одиноко. Должно быть, она все еще несла в памяти воспоминания об испытанных ею за последние восемь лет лишениях, и необходимость покинуть корабль, заменивший ей и Ирине дом, пробудила в ней страх перед тяжелой бесправной жизнью, от которой мы избавили их на Желобе.

-- Все те, кого ты узнала за последние месяцы, знают, какая опасность их ждет, -- так же тихо ответил я, и Кира запоздало подняла голову. -- Война неизбежно унесет еще многие жизни, но каждый из нас полон решимости до последнего вздоха бороться за будущее Терры.

-- Удивительно, что ты так легко говоришь об этом. Ведь речь идет о жизнях твоих товарищей!

-- Ты неверно поняла мои слова, Кира. Я не желаю, чтобы мои товарищи пали в этом бою, но наши жизни означают меньше, чем жизни всех наших сограждан. Мне остается лишь сожалеть о том, что я оказался лишен возможности выступить с ними в одном строю.

-- И так рассуждает каждый житель Терры? -- ошарашено спросила она.

-- Не каждый, но абсолютное большинство.

-- Но ведь это противоестественно! -- К этому времени Лина и младшая Бернштейн наблюдали за ходом нашего разговора. -- Неужели вы до такой степени проникнуты патриотизмом, что совсем не думаете о тех, кто ждет вашего возвращения?

-- Не думаю, что смогу дать короткой ответ на твой вопрос. Почему бы нам сперва не подняться на борт?

Девушка нерешительно замялась на месте, но быстро кивнула и поманила к себе сестру, после чего они обе тепло попрощались с Линой. Когда они взошли по сходням в пассажирский отсек, с легкой грустью смотревшая им вслед беловолосая девушка подошла ко мне. Она без слов расстегнула куртку и достала из-под нее изящно сложенный самодельный конверт, точные сгибы которого выдавали работу Юрико.

-- Твоя подруга сожалеет о невозможности попрощаться с тобой, в связи с чем обратилась ко мне с просьбой о посредничестве в передаче ее послания. Тебе следует прочитать данное письмо после того, как военно-космический флот Терры уйдет из системы Шахтерский Путь.

-- Спасибо, -- чуть запоздало ответил я, принимая из рук девушки протянутый мне конверт. -- К сожалению, я не умею произносить прощальные речи, поэтому скажу лишь одно. Берегите себя. Я буду ждать нашей встречи после снятия блокады Терры.

-- Положительно. Подтверждаю свое понимание необходимости следования ранее согласованным установкам.

Я испытывал искренне желание сказать что-то еще на прощение, но был не в силах найти подходящих слов. Смирившись со своей неспособностью достойно проститься с Линой, я улыбнулся напарнице, мысленно смеясь над собой, и приготовился взойти на борт ожидавшего меня катера.

-- В таком случае...

Лина не дала мне договорить и, быстро шагнув вперед, поднялась на цыпочках, после чего обхватила меня за плечи. Оцепенев от неожиданности в ее объятиях, я лишь беспомощно мог смотреть сверху вниз на белоснежные волосы, оказавшиеся почти у самого моего лица, и прежде, чем мне удалось что-либо сказать, девушка слегка оттолкнула меня со словами:

-- Юрия велела обнять тебя от ее имени после вручения письма ввиду невозможности ее личного присутствия на твоих проводах. Целесообразность дальнейшего откладывания твоего вылета сомнительна. Изволь не забывать о своих сестрах при выполнении основной задачи в Великогории.

-- Спасибо, Лина, -- тепло улыбнулся я и добавил: -- Мне будет не хватать вас. Надеюсь, мы скоро увидимся вновь.

Девушка посмотрела мне в глаза и спокойно ответила:

-- Прощай. Пусть твоя миссия будет успешной.

Я заставил себя отвернуться и поднялся по сходням, с которых бросил на Лину прощальный взгляд, прежде чем ступить на борт катера. Беловолосая девушка стояла не шелохнувшись с ровным выражением лица, но когда наши глаза встретились, она подняла руку и сдержанно помахала мне с тенью печальной улыбки.

Сидения в пассажирском отделе были расположены в три ряда, и сестры уже успели присмотреть первый из них, заняв два больших мягких кресла у левого борта. Я подошел к ним и сел на единственное свободное место справа от Киры, оказавшейся между мной и младшей сестрой, которая сидела у иллюминатора.

-- Так что же об отношении Терры к патриотизму? -- нетерпеливо напомнила старшая девушка.

-- Граждане Терры никогда не называют патриотизмом те чувства, которые мы испытываем к своему отечеству. Связано это с тем, что само понятие "патриотизм" возникло на Земле в эпоху буржуазных революций, когда верхушка городского населения боролась с феодальными пережитками так называемого средневековья. Несмотря на благовидное содержание, патриотизм использовался правящими кругами многих государств как орудие достижения корыстных и властолюбивых целей. Те пламенные лозунги, которые общество воспринимало через прямую или неявную агитацию, должны были лишить народные массы сознательности и навязать им рабское подчинение узкой правящей группе, причем такое положение дел выдавалось прислужниками власти как всеобщее благо. В своей самой простой и несомненной форме патриотический пыл может использоваться для самых гнусных целей, включая уничтожение "лишнего" населения и не прекращающиеся до сих пор попытки создания чистой расы.

-- Теперь я вспоминаю... -- медленно протянула Кира. -- Когда начинается война, каждая из сторон обвиняет в ее развязывании врага и одновременно взывает к своему народу.

-- Верно, но были войны, в которых некоторые государства участвовали не ради выгоды правящего класса, а ради самого существования своего народа. Одним из таких немногих примеров являются те войны, которые были навязаны странами капитала первому в истории социалистическому государству... Но мы отвлеклись.

-- Верно, -- поспешно согласилась кареглазая девушка. -- Как же иначе, если не патриотизмом, объяснить вашу самоотверженную любовь к родине?

-- Ответ на твой вопрос заключен в общественных отношениях, которые сложились на Терре. Во-первых, в отличие от государств Галактического Альянса и Ближнего Космоса, трудящиеся нашей страны сами выдвигают от своих предприятий, профсоюзов, обществ культуры и других общественных организаций достойных представителей на государственные должности, после чего проходят общенародные выборы, на которых каждый имеет возможность поддержать или, напротив, высказаться против выдвигаемого кандидата. Иногда избранник, получивший в свое распоряжение крупицу власти, может показать себя недостойной личностью, но в большинстве случаев подобные ошибки удается быстро исправить, поскольку не оправдавшие возложенных на них надежд народные представители могут быть в любое время отозваны по решению совета избирателей соответствующего округа. Во-вторых, вся экономика Терры, включая единственный банк, находится в ведении государства и направлена на развитие народного хозяйства, что в прошлом позволило нам сделать значительный рывок в энергетической сфере и оставить далеко позади страны со спекулятивной экономикой, полагающейся на финансовый рынок.

-- Простите, -- застенчиво вставила слово с упоением слушавшая меня Ирина, -- но не могли бы вы побольше рассказать об отношениях между людьми?

-- Тебе вовсе не нужно обращаться ко мне на "вы", -- мягко поправил я девочку, -- но если мы вернемся к вопросу об отношениях между гражданами Терры, то их можно описать приблизительно следующим образом. Основная часть населения живет в районах мягкого теплого климата у морских побережий, в наиболее благоприятных для человека условиях. Продолжительность рабочего дня в большинстве отраслей народного хозяйства составляет всего пять часов, поэтому организация досуга трудящихся является одной из важнейших задач нашего правительства. В городах есть множество направленных на удовлетворение культурных потребностей граждан учреждений, таких как музеи истории и наук, художественные выставки, театры, библиотеки...

-- Но ведь библиотеки служат для хранения архивных документов и отправки подписчикам оцифрованной литературы, -- полувопросительно высказалась Кира.

-- В других государствах, но не на Терре. Цифровые копии книг и архивных документов доступны любому жителю Терры через общегосударственную информационную систему, доступ к которой возможен почти из каждого уголка планеты. Библиотеки нужны для прямого доступа к физическому изданию книг, в том числе в порядке их выдачи по читательскому билету.

-- Но разве это не анахронизм?

Я насмешливо хмыкнул и переспросил:

-- Но разве мы не везем с собой бумажные книги, которыми вам удалось обзавестись на Желобе?

-- Достать их было непросто... Мама говорила, что учиться необходимо только по ним, хоть я и не совсем понимаю причину.

-- Наверное, так прочитанное лучше усваивается, -- предположила Ирина. -- По крайней мере, мне больше нравится читать бумажные книги.

-- Верно, -- подтвердил я. -- По той же причине в наших школах часть учебного материала до сих пор изучается по печатным изданиям. Но досуг граждан Терры не ограничивается одними библиотеками. Существует множество театров, на сценах которых ставятся бессмертные произведения прошлого и получившие народное признание современные пьесы, посвященные острым общественным вопросам и направленные на формирование нужных моральных качеств в первую очередь у молодежи. Широко распространенные научные, конструкторские, спортивные и многие другие кружки? объединяют людей со схожими увлечениями и способствуют их всестороннему развитию. Также у нас поощряется физическая культура и ручной труд, поскольку они способствуют гармоничному развитию человека, хотя очевидно, что ввиду развития средств производства доля ручного труда в процессе создания общественного продукта ничтожна. Заметьте, что первоочередная задача нашего общества состоит в воспитании человека-творца, сознающего свою ответственность перед согражданами за совместное создание лучшего общества. По этой причине мы уделяем большое внимание воспитанию молодежи и организации групповой деятельности граждан за пределами их профессиональной деятельности.

Кира ненадолго задумалась.

-- Прости, если выскажусь слишком грубо, но твой рассказ слишком сильно похож на утопию.

Замечание сестры заставило меня вспомнить, какой восторг одновременно с сопровождавшим его недоверием я испытал, когда Лина рассказывала мне о своей родине. Обе девушки не знали Терру и, несмотря на свое стремление к лучшей жизни, чем та, которую они вели до сих пор, им было трудно представить общество, так сильно отличавшееся от ранее ими виденных.

-- Наши достижения не так велики, как многим из нас хотелось бы, -- произнес я. -- Многие граждане, несмотря на широкий кругозор, привязаны к своей основной профессии, хотя ей уже не приносятся в жертву все прочие физические и духовные способности человека. Нам до сих пор не удалось искоренить лень, корыстолюбие и тягу к единоличничеству, которые искажают психологию человека, противопоставляя его обществу как единому целому, если он не ведет с ними осознанную борьбу.

Дослушав мой ответ, Ирина с восхищением выпалила:

-- Но Терра все равно достигла небывалых высот!

-- В наше время у редкого государства нет технических возможностей установить такой строй, который уже существует на Терре.

-- Но тогда почему?

-- Дело в правящих кругах... -- с сухой ненавистью сказала Кира.

-- ...И в усыпленной сознательности большинства населения, -- завершил я верно начатую ей мысль. -- Существующие в тех же государствах Галактического Альянса производственные отношения и дисциплина труда, основанная на старой потогонной системе, именуемой тейлоризмом, успешно удовлетворяют базовые потребности людей, навязывают им низменные влечения, чтобы отвлечь массы от политической жизни и коренных противоречий системы, в которой их труд используется для извлечения выгоды узким правящим классом и его прислугой.

Старшая из сестер нахмурилась.

-- Какая связь между сознательностью трудящихся и тейлоризмом?

-- Тейлоризм предполагает предельную интенсификацию труда путем введения высоких норм производства, за перевыполнение которых рабочий получает небольшую надбавку, а за невыполнение подвергается взысканию. В большинстве случаев сказанное мной применимо не только к материальному производству, но и обращению товаров и даже сфере услуг. Для того, чтобы соответствовать высоким требованиям нанимателя, основная масса людей вынуждена развивать и доводить до автоматизма единственную узконаправленную способность, становясь отдельным винтиком системы производства.

-- Я по-прежнему не понимаю...

-- Не торопись, -- с улыбкой остановил я Киру. -- Связь между тейлоризмом и сознательностью народных масс заключается именно в высокой интенсивности труда и узкой специализации. Уровень культуры любого общественного слоя зависит от используемых его представителями орудий труда. Орудия труда определяют процесс производства, который, в свою очередь, может требовать слаженных действий тесно связанных друг с другом людей или сводиться к простым операциям, которые могут выполняться единственным человеком при минимальном взаимодействии с другими участниками производственных отношений.

-- И вправду! -- воскликнула старшая Бернштейн, словно испытав озарение. -- Из всех людей, которых я знала, самыми уживчивыми оказывались работавшие в заводских коллективах и специализированных бригадах! Немногие из них могли похвастать высокой культурой речи, но они были в разы лучше напыщенных интеллигентов, которые и пальцем не пошевелят без какой-то выгоды.

-- Насколько же тяжелой была ваша жизнь, -- сказал я без напускного сочувствия. -- В твоем возрасте далеко не каждый способен на столь наблюдательное суждение.

-- Но на Терре люди относятся друг к другу иначе? -- спросила сидевшая у левого борта девочка.

-- Иначе, -- ответил я, немного наклонившись вперед, чтобы увидеть ее за Кирой. -- За редкими исключениями, мы охотно приходим друг другу на помощь, не требуя ничего взамен.

-- За какими именно исключениями? -- навострила слух сидевшая рядом со мной девушка.

Ее вопрос заставил меня задуматься. Несмотря на то, что граждане Терры отличались от населения большинства окружающих государств высокой сознательностью и чувством ответственности, наше общество не было безупречным. Не отводя глаз от сестры, которая смотрела на меня прямым и требовательным взглядом, я все же решил ответить ей прямо и без прикрас.

-- К сожалению, среди нас есть те, кто злоупотребляет добротой окружающих и пытается жить за чужой счет, не принося никакой пользы обществу. Такие люди не заслуживают ничего, кроме всеобщего осуждения и оказываются порицаемыми в любом коллективе. Несложно понять, что немногие захотят оказывать помощь тем, кто пытается использовать их для своей выгоды.

-- Кто не работает, тот не ест?

-- Верно. В настоящее время иной лозунг был бы для нас в лучшем случае несвоевременным.

-- Или реакционным, -- подытожила Кира.

-- Именно. Похоже, что вы вполне понимаете законы общественного развития.

-- Все благодаря Лине Андреевне, -- с гордостью улыбнулась девушка, в то время как ее сестра оживленно закивала. -- Она многому научила нас за эти месяцы.

-- Уважаемы товарищи, -- раздался из передатчика голос пилота, -- прошу вас пристегнуть ремни. Наш катер выходит на взлетную полосу.

Сестры отвлеклись на оповещение, задрав головы к источнику звука, и проверили давно застегнутые на них пряжки, чем пробудили во мне воспоминания о моих первых полетах.

-- Я удивлен тем, что вы так обеспокоены. Ведь вам не раз приходилось переправляться между "Мирным" и Аргосом.

-- Сейчас все совсем иначе! -- с упреком стрельнула в меня взглядом Кира. -- Разве ты ничуть не волнуешься?

-- Волнуюсь, -- со спокойной улыбкой ответил я.

Девушка недоверчиво хмыкнула, в ее взгляде читалось сомнение. Она задрала подбородок и, глядя мне прямо в глаза, беззастенчиво вымолвила:

-- По тебе этого не скажешь.

-- Тебе не следует заключать, будто я не испытываю никаких переживаний. Я никогда не переступал порог посольства какой-либо страны, и тем более мне не приходилось представлять Терру на переговорах.

-- Но в таком случае почему вы... -- заговорила Ирина, но быстро поправила себя: -- почему ты выглядишь так непринужденно?

-- Жизненный опыт, -- кратко ответил я.

Мне едва удалось подавить смешок, когда я увидел, какое воздействие мои слова оказали на Киру. Она скорчила такую гримасу, будто уже была сыта по горло нашей беседой.

-- Неужели тебя обидело указание на мой опыт?

-- Нет! -- слишком резко откликнулась она и, кажется, сама этого смутилась. -- Не знаю, как правильно объяснить, но я не переношу, когда кто-то пытается объяснить что-либо одним только опытом.

-- Не потому ли, что многие таким образом пытаются показать свое превосходство над собеседником?

-- Пожалуй, -- кивнула девушка после секундного размышления.

-- Мне часто приходилось самому испытывать это чувство, но могу вас уверить, что в данном случае другого объяснения просто не существует. За последние восемь лет мне довелось участвовать в грандиозном плане преобразования природы, и я общался со множеством вовлеченных в него людей от рядовых специалистов до его авторов; мне не единожды приходилось бывать на совместных военных учениях в этой системе и говорить с офицерами военно-космических сил других государств, а год назад мне пришлось временно исполнять обязанности секретаря партийной организации завода "Луч", производящего львиную долю радиоэлектроники для наших космических кораблей. Еще годом ранее я участвовал в спасательной операции после аварийного приводнения спасательного модуля пассажирского корабля земля-космос. И это лишь самые памятные ситуации, с которыми мне пришлось столкнуться. Только побывав во множестве непростых обстоятельств я научился держать себя в руках даже под грузом большой ответственности... и даже смертельной угрозы.

Погрузившись в воспоминания, я смотрел мимо сестер невидящим взглядом, а когда опомнился, на их лицах читалось немое почтение.

-- Неужели все жители Терры такие же удивительные? -- с придыханием вымолвила Ирина.

Я смутился из-за ее слов, и лишь после небольшой задержки ответил:

-- Я совру, если скажу, что мне неприятна такая оценка, но что бы ты сказала о миллионах одних только ныне живущих моих соотечественников, совершивших куда более выдающиеся поступки?

-- Все-таки мы почти ничего не знаем о Терре, -- с сожалением произнесла Кира. -- И, кажется, еще меньше знаем о тебе.

-- Скоро вы узнаете Терру и вольетесь в ряды ее граждан. Даю вам слово.

-- Спасибо, -- мягко поблагодарила девушка. Спокойная, еле заметная улыбка будто омолодила ее лицо. -- Скажи, я могу задать вопрос, касающийся тебя лично?

-- Пожалуйста.

Кира нерешительно отвела взгляд, но затем пристально посмотрела на меня и спросила:

-- Какие отношения между тобой и капитаном Юки?

Я удивленно воззрился на сестру, не находя слов. Даже Ирина замерла с приоткрытым ртом, шокированная ее смелостью и небрежением к такту. Тем не менее у меня не было причин скрывать от них свои чувства к Юрико, поэтому, зная, что больше никто не может меня услышать, я спокойно ответил:

-- Я люблю ее. Но что заставило тебя задаться этим вопросом?

Кира насупилась и, отведя взгляд, с явной неохотой ответила:

-- На борту ходят слухи, что ты к ней неравнодушен.

-- О существовании таких слухов мне хорошо известно. Я бы предпочел услышать о том, почему ты решила разузнать о моих чувствах без очевидной на то причины.

-- Просто из любопытства.

Девушка избегала смотреть мне в глаза, и то, как она кривила губы, не делало ее отговорку более убедительной.

-- Хорошо, -- заключил я к немалому удивлению обеих сестер. -- В настоящее время необходимость дальнейшего рассмотрения моей личной жизни отсутствует, поэтому нам не следует заострять внимание на этой теме.

-- Ты заметил, что иногда вы с Линой Андреевной говорите очень похоже? -- неожиданно спросила Кира, хмуро посмотрев на меня исподлобья.

-- В самом деле?

Она утвердительно хмыкнула, и некоторое время никто из нас не произносил ни слова.

Тем временем катер пришел в движение -- буксир сообщил ему малый ход и стал выруливать на взлетную полосу. Ирина с тоской смотрела на покрашенный в белый цвет борт, вдоль которого через все помещение тянулось серое полотно экрана. Вскоре она спросила:

-- Неужели мы ничего не увидим?

Воспользовавшись своим положением, я наклонился к пульту управления, установленному как раз перед нашими креслами, и в следующий миг сидевшая с удрученным выражением девочка отпрянула от залившегося цветом экрана, в то время как Кира поспешно развернулась к нему лицом.

-- Катера этого типа лишены иллюминаторов в пассажирском отделении, -- пояснил я, -- но мы по-прежнему можем наблюдать за тем, что происходит снаружи. Изображение на этом экране может передавать в видимом спектре излучение широкого диапазона длины волны благодаря высокочастотным бортовым машинам, которые обрабатывают данные приборов внешнего наблюдения.

Обе девушки завороженно наблюдали за тем, как выведший наш транспорт на взлетную полосу буксир медленно развернулся и пополз на свое штатное место в ангаре. Выехав из взлетно-посадочного отсека, он скрылся за опустившейся за ним переборкой, и одновременно мы услышали оповещение о начале подготовки ко взлету.

-- Сейчас снаружи выравняется давление? -- взволновано спросила Ирина.

Я кивнул.

-- Верно. Даже новейшие насосы, установленные на нашем корабле, не способны полностью выкачать воздушную среду из отсека перед его открытием, но они позволяют сократить потерю вещества до ничтожной величины, не составляющей и одного грамма.

Несмотря на то, что я не находил в пустом отсеке снаружи ничего примечательного, внимание сестер было приковано к изображению, на первый взгляд ничем не отличавшемуся от вида через смотровое стекло на катерах, которые были выделены в рамках приказа об увольнительных несколько дней назад. Их восторг, вызванный таким незначительным событием, как отбытие с корабля, заставил меня спросить:

-- Вы обе любите космос, не так ли?

-- Разумеется, -- ответила Кира одновременно с утвердительным возгласом Ирины. -- Ведь с ним связаны наши лучшие воспоминания.

Их ответ был закономерным, особенно с учетом бесправной жизни, с которой они боролись на Желобе, и все же у этих девушек были веские основания проникнуться страхом и недоверием к космосу после катастрофы на "Мирном". Я понимал, что напоминание об этом событии может может разбередить их раны, но, подавляя голос разума, все равно задал терзавший меня вопрос:

-- Неужели случившееся на "Мирном" не повлияло на ваше восприятие космического пространства?

-- Только на первых порах. Мама всегда предупреждала нас об опасностях этой среды для человека, и мы с Ирой выросли на историях о первопроходцах космоса, некоторые из которых так и не вернулись из своих экспедиций.

-- Вы тоже хотите связать свою жизнь с космосом?

Кира слабо покачала головой и ответила:

-- С меня довольно того, что я до сих пор пережила. Когда все закончится, я собираюсь освоить какую-нибудь техническую специальность и мирно трудиться на Терре, не покидая пределы ее орбиты.

Младшая сестра взглянула на нее с глубокой тоской и приоткрыла рот, но Кира, не дав девочке сказать ни слова, с нежной улыбкой погладила ее волосы и сказала:

-- Не унывай. Ты не можешь вечно оставаться под моей опекой.

Ирина несколько пригорюнилась, словно обиженная словами сестры, но едва она сникла, как герметичная дверь в конце взлетной полосы стала очень медленно подниматься, приковав к себе все внимание девушек.

-- Взлетаем... -- восторженно прошептала Кира, пытаясь наклониться, несмотря на ремни.

-- Не вертитесь и держите головы ровно, -- не допускающим возражения тоном потребовал я. -- До тех пор, пока аппарат испытывает ускорение, постарайтесь не двигаться и не разговаривайте.

Главный двигатель толкнул машину с похожим на удар звуком, отчетливо слышным в нашем отсеке, затем его гудение стало ровным, перекрывая шум вентиляторов. Движение резко ускорилось, перед нашими глазами промелькнула взлетная полоса, и через каких-то пару мгновений корабль остался далеко позади.

Будучи вжат в свое кресло непреодолимой силой, я прикрыл глаза и представил лица тех, кто разделял со мной невзгоды последних месяцев, но мои мысли неизменно возвращались к Юрико и оставшейся с ней на "Звездном страннике" Лине...

-- Уважаемые товарищи, -- раздался приблизительно через полчаса голос пилота, -- набор скорости завершен. Можете покинуть свои места до следующего оповещения. Ожидаемое время достижения Железняка составляет около четырех часов.

Мы трое отстегнули многочисленны тугие ремни и оттолкнулись от кресел, наслаждаясь ощущением невесомости, лишенные воздействия на нас каких-либо внешних сил. Я оказался под самым подволоком, наблюдая за тем, как сестры увлеченно забавлялись, отталкиваясь от кресел и бортов, простирая в стороны руки и принимая самые различные позы. Вскоре старшая их них подлетела ко мне и взялась за мое предплечье, чтобы остановиться. Я вопросительно посмотрел ей в лицо, но Кира не торопилась нарушить молчание.

-- Скажи, -- все-таки заговорила она, -- когда ты познакомился с Линой Андреевной?

-- Незадолго до вторжения Доминиона.

-- Совсем недавно! -- подытожила она с заметным удивлением.

-- Верно, -- кивнул я.

-- Значит, ты никогда не встречался с ней до того, как ее приставили к тебе для надзора?

Я промолчал, но Кира, не дожидаясь ответа, спросила:

-- Зачем это вообще потребовалось? Разве ты мог совершить что-нибудь такое, чтобы спровоцировать такие унизительные меры?

-- Нет.

-- Тогда почему?

-- Прости, но в настоящее время я не могу ответить на твой вопрос.

-- Что-то в этом деле нечисто, -- обиженно хмыкнула девушка. -- Сперва тебя повысили в звании и назначили помощником капитана на корабль первого ранга, а потом ни с того ни с сего к тебе приставляют надсмотрщика.

-- К сожалению, я не...

-- Знаю, -- оборвала она меня на полуслове, -- я не буду допытываться. Лучше скажи: чего нам следует ждать в Великогории?

-- О существующей в стране ситуации я имею лишь самые общие сведения, поэтому до тех пор, пока мы не прибудем в посольство, я могу высказать только собственное предположение. Насколько мне известно, социальная политика президента Ву?ича настроила против него широкие массы людей, а неуклюжие изменения в налогообложении, которые инициировал премьер-министр из той же партии, встретила отпор со стороны крупного капитала, чьи владельцы теперь нагнетают антиправительственную истерию. Последние выборы в нижнюю палату парламента лишили партию президента абсолютного большинства, и несмотря на то, что во внутриполитической жизни Великогории наблюдается временное затишье, потрясения могут вспыхнуть в любой момент с удвоенной силой.

-- Но что тогда будет с твоей миссией?

-- Необходимость построения ненадежных предположений о ее итоге сомнительна. Тем не менее я могу сказать с полной уверенностью, что мы располагаем достаточными средствами, чтобы обеспечить свою безопасность независимо от внутренней ситуации в Великогории.

-- Помню.

-- В таком случае что тебя беспокоит?

-- Терра до сих пор противостоит агрессору одна, несмотря на обещания союзников, -- сказала Кира полувопросительным тоном.

-- Верно, но, отправляя меня на Железняк, командующий не предполагал заручиться в этой системе военной поддержкой против Доминиона.

Девушка округлила глаза.

-- Я ничего не понимаю... Но, наверное, ты не можешь сказать ничего большего.

-- Увы.

-- Этого достаточно. -- Уголки ее губ слабо изогнулись в улыбке. -- Спасибо.

-- За что ты благодаришь меня? -- непонимающе спросил я, но Кира еще ярче заулыбалась.

-- За заботу. Ведь тебе приходится гораздо тяжелее, чем нам. Во всех смыслах.

-- Ты определенно преувеличиваешь мои заслуги.

Ее лицо приняло озорное выражение, и она спросила:

-- По кому на "Звездном страннике" ты будешь скучать больше всего, пока не закончится миссия?

-- Полагаю, что ты неспроста решила вернуться к обсуждению этой темы, -- сказал я, сумев подавить растущее неудовольствие. -- Чего же ты добиваешься?

Вместо ответа она окликнула Ирину, и они вдвоем подлетели к пульту, который я использовал перед вылетом для управления экраном. Несколько секунд младшая девушка беспомощно его изучала, после чего посмотрела на меня с мольбой, и мне пришлось присоединиться к сестрам, чтобы объяснить, как работает привлекшее их устройство.

-- Мне вспомнился давний ляпсус, который случился с Бессоновым в системе Пегаса, -- сказала Кира, глядя на далекий космос в инфракрасном свете. -- Ты вправду закрыл глаза на то, что он проболтался о доверенном ему поручении?

-- Вовсе нет, -- честно ответил я, приближаясь к экрану. -- Я полагал лично провести с ним разъяснительную работу, после того, как он отчитается о выполнении своего задания, но он сам пришел ко мне с повинной и был готов понести наказание за свою легкомысленность. Полагаю, что впредь он не допустит повторения схожей глупости.

-- Ты ведь простил его? -- робко подала голос Ирина. Я видел, что она все еще пересиливает себя, обращаясь ко мне на "ты".

-- Простил, ограничившись вынесением строго предупреждения, поскольку знал, что им в тот момент двигало. Думаю, что этот случай стал для него хорошим уроком.

Лицо Киры помрачнело, и девушка быстро отвернулась, не желая показывать смену своего настроения, но я пресек эту попытку вопросом:

-- Неужели ты сожалеешь о том, что Бессонов не понес наказания?

-- Нет. Не в этом дело.

Я пристально посмотрел ей в глаза, но она упрямо отвернулась, не говоря ни слова. Растерявшаяся Ирина оттолкнулась от борта и тихо приблизилась к сестре, после чего взяла ее за руку -- наверное, стремясь поддержать. Наблюдая за ними, я спокойно спросил:

-- Он признался тебе, не так ли?

Щеки старшей Бернштейн залились румянцем, и она, неловко запинаясь, ответила:

-- Я... Мне бы не хотелось говорить об этом.

Ирина смотрела с большим удивлением и, кажется, ей было непривычно видеть сестру в таком состоянии, потому как ее глаза заметались, будто девочка торопливо пыталась сообразить, что ей следует делать. Раскрасневшаяся и смущенная Кира повернулась ко мне спиной, в то время как я сопоставил неожиданное известие с наиболее вероятными предположениями.

-- Полагаю, что ты отвергла его во время пространственного перехода к Тринадцатому Парсеку. -- Девушка изумленно крутанула головой в мою сторону, после чего я продолжил: -- Несколько дней после нашего отбытия из системы Пегаса Бессонов ходил как в воду опущенный. Но в таком случае почему это воспоминание вызывает у тебя такие бурные чувства?

-- Пожалуйста, хватит! -- повысила голос Кира, сверля меня возмущенным взглядом. -- Пусть я и не чувствую к нему никакого влечения, но это ничего не меняет! Из-за твоего бесстрастного изучения моей личной жизни я чувствую невыносимы стыд!

-- Хватит, не обижайте Киру! -- резко выкрикнула Ирина прежде, чем я успел что-либо ответить.

Девочка сжала сестру в объятиях, и я с изумлением обнаружил, что на ее покрасневшие глаза наворачиваются слезы. Кира тут же прижала ее к себе и, поглаживая длинные темные волосы, ласково прошептала:

-- Тише... Все хорошо. Харуки ничего плохого не сделал, я всего лишь немного смутилась.

-- Простите, -- едва слышно всхлипнула Ирина. -- Мне очень жаль...

-- Довольно об этом, -- сказал я, протянув к ней ладонь и трепля ее волосы вслед за Кирой. -- Возможно, когда-нибудь вы сможете относиться ко мне с бо?льшим доверием как к члену своей семьи. Я понимаю, что сейчас подобное требование было бы преждевременным и эгоистичным.

После моих слов заплаканная девочка замерла, словно в нерешительности, прежде чем отпустить Киру и молча прижаться к моей груди, крепко держась за меня руками, после чего часто замотала головой. Сперва я оторопел от неожиданности, но уже в следующий миг мои губы сами собой растянулись в улыбке, а по телу стало разливаться тепло; еще сильнее стало ощущение невесомости.

-- Спасибо, -- мягко поблагодарил я, обнимая ее за плечи.

Когда Ирина успокоилась и Кира привела ее в надлежащий вид, мы втроем продолжили созерцание звездных просторов, используя сполна те возможности, который нам давали наблюдательные приборы. Время от времени мы восторгались вслух окружающими нас красотами, вспоминая уходящую на многие тысячелетия в прошлое историю их изучения, включая первые звездные экспедиции. В какой-то момент младшая из сестер заговорила о возможном существовании иных, отличных от человеческих цивилизаций, на что мы с Кирой убежденно ответили, что в силу статистической природы известных нам космических процессов таинственным и пугающим было бы не существование незнакомых нам разумных форм жизни, а их отсутствие. Однако старшая Бернштейн не сумела ответить на последовавший вопрос о молчании космоса, и, придя ей на выручку, я пересказал Ирине гипотезу о том, что по ряду причин мы не умеем обнаружить следы других космических цивилизаций, которые, возможно, наблюдаем уже долгое время, но не расцениваем как таковые.

Час незаметно проходил за часом до тех пор, пока пилот не обратился к нам по внутренней связи с требованием занять места и пристегнуть ремни безопасности. После подтверждения нашей готовности катер стал медленно сбавлять ход, и приблизительно через полчаса мы вновь ощутили знакомую легкость тела.

-- Похоже, что мы вышли на околопланетную орбиту, -- объявил я, не сдержав прозвучавшее в голосе предвкушение.

-- Но ведь на таком расстоянии сила притяжения должна быть почти такой же, как на поверхности, -- отозвалась сидевшая по левую руку от меня девушка. -- Почему мы находимся в состоянии невесомости?

Думая, что Кира меня проверяет, я повернул к ней голову и, смотря на нее с долей непонимания, сжато ответил:

-- Сила тяготения сообщает нашему катеру центростремительное ускорение, из-за чего он свободно падает по направлению к центру Желязняка и, следовательно, находится в состоянии невесомости. Для того, чтобы возместить это падение, катер движется с первой космической скоростью перпендикулярно направлению падения, из-за чего остается на постоянной высоте над поверхностью. Поскольку мы движемся вместе с ним, на нас не действует никакая сила, за исключением силы тяжести, которая сообщает нам такое же центростремительное ускорение, как и катеру. Соответственно, в данных условиях мы не воздействуем на сидения, в которых нас удерживают ремни, и наш вес равен нулю.

Старшая Бернштейн вдруг округлила глаза, а через миг ее лицо густо залилось краской.

-- Я совсем забыла... -- проговорила она, краснея сильнее с каждым произнесенным словом. -- Ведь на орбитальный спутник и находящиеся на нем тела действуют одинаковые силы... Какой позор!

-- Ты очень давно не была на орбите, -- неуверенно высказалась в ее защиту Ирина.

Словно не слыша сестру, Кира еще раз повторила: "Какой позор!" и попросила нас забыть о случившемся. Разговор стих.

Всего через три минуты по корпусу космического аппарата прошел мощный удар тормозного импульса, сила которого стремилась выбросить нас из кресел, затем тормозные двигатели сработали еще несколько раз, после чего катер стал неуклонно снижаться. При входе в верхние слои атмосферы наш отсек вместе со всеми находившимися в нем предметами страшно трясло, но момент наибольшего для всех людей на борту нервного напряжения миновал, и пилот выровнял машину. Заработали планетарные двигатели.

Через час мы совершили мягкую посадку на космодроме; небольшой буксир подошел к катеру и увел его с посадочной полосы, после чего к борту подъехал колесный трап. Простившись с пилотом и его помощником, которые вышли из кабины в пассажирский отсек, мы с сестрами подошли к открывшейся перед нами двери.

-- Постарайтесь не обращать внимания на окружение и спокойно идите к автомобилю, -- сказал я, повернувшись к девушкам. -- Скорее всего, снаружи нас поджидает множество корреспондентов.

Когда я вышел на трап, мое подозрение полностью оправдалось. За ограждением, охраняемым несколькими людьми в форме местной полиции, плотно стояло несколько десятков людей. Вдалеке, к моему удивлению, парили беспилотные записывающие устройства, что казалось вопиющим нарушением человеку, который бо?льшую часть своей жизни провел на Терре, но я не стал заострять внимание ни на них, ни на вспышках фотоаппаратов и быстро повел сестер к служебному транспорту, ожидавшему нас прямо напротив катера.

Никто из представителей принимающей стороны не явился, чтобы приветствовать наше прибытие, что было тревожным знаком перед предстоящими переговорами. Поскольку незнакомые с дипломатическим этикетом девушки ничего не заметили, я не стал высказывать им свои опасения, но дурное предчувствие не оставляло меня всю дорогу к посольству.

Глава 22. Пролегомены к "иному миру"

После четырехчасовой поездки по междугороднему шоссе и улицам великогорской столицы наш устаревший транспорт прибыл к монументальному зданию посольства. Его грандиозный фасад, освещенный закатными лучами светила, был украшен двенадцатью трехчетвертными колоннами, поддерживавшими антаблемент с посвященным ныне недостижимому мировому воссоединению человечества горельефом, которым был оформлен высокий фриз. У портика, перед самым входом, нас встретил уже знакомый помощник военного атташе. Он скомкано, но радушно приветствовал нас троих, затем мы вошли в здание и направились вслед за Угловым в находившийся на верхнем этаже кабинет посла Терры в Великогории.

Наверху наш провожатый открыл перед нами дверь и жестом предложил войти в помещение, в то время как сам остался снаружи. Из-за стола, который стоял в дальнем углу, нам навстречу вышел седой мужчина среднего роста с не очень длинными аккуратно расчесанными волосами. Не обращая внимания на седину, я мог бы оценить его возраст в пределах между семьюдесятью и семьюдесятью пятью годами. По нашим меркам его нельзя было назвать стариком, но, по всей видимости, тяжелое нервное напряжение его деятельности, читавшееся в ранних морщинах, оказало чрезмерную нагрузку на здоровье посла. Подойдя ближе, он прищурился; у уголков внимательных голубых глаз появились мелкие расходящиеся лучами бороздки.

-- Приветствую вас. Я капитан второго ранга наших военно-космических сил Танака Харуки. Полагаю, что подробности моей миссии вам уже известны.

-- Все-таки не Волков? -- с хмурым разочарованием произнес мужчина, затем, внимательно посмотрев на меня, добавил: -- Ты по-прежнему очень похож на Машу. У вас с ней одни глаза, хотя она никогда не смотрела на людей так пронизывающе.

-- Вы не представились, -- напомнил я, не показывая, что его слова застали меня врасплох. -- Насколько я могу судить, вы были знакомы с моей матерью.

-- Ты не помнишь меня? -- обиженно усмехнулся он. -- Впрочем, ты был совсем ребенком.

Он бросил взгляд на девушек позади меня и спокойно представился:

-- Рябков Борис Анатольевич, если хотите полное звание.

-- Дядя Боря?! -- ошарашенно переспросил я, поборов смущение.

-- Так все-таки вспомнил! -- улыбнулся мужчина, отчего глубокие морщины на его лице стали еще отчетливее, и, снова поглядев на недоуменно слушавших нас Киру и Ирину, сказал: -- Не мог бы ты нас представить? Ямакава сказал, что с тобой будут сестры, но, насколько я помню, ты был единственным ребенком в семье.

Я собрался с мыслями и рассказал историю нашей встречи, опустив лишние с моей точки зрения подробности. Когда я договорил, Рябков покачал головой:

-- Прискорбно, что ваша встреча произошла в такое тяжелое время...

Седой мужчина скосил взгляд на висевшие по правую руку от него настенные часы с двумя уровнями цифр, верхний из которых, как я догадался, показывал местное время.

-- Уже достаточно поздно, -- сказал он, обращаясь к девушкам. -- Нам с вашим братом нужно работать, но вы обе можете отдохнуть. Я попрошу, чтобы вам показали комнаты.

Посол сделал шаг к столу и протянул руку к стоявшему на нем передающему устройству, но прежде, чем он успел осуществить задуманное, я сказал:

-- Не спешите. Не исключено, что этим девушкам предстоит провести в Великогории долгое время, поэтому я прошу вас осветить сложившуюся в стране ситуацию перед тем, как мы сосредоточимся на цели моего прибытия.

-- Пожалуйста, -- присоединилась к моей просьбе Кира.

Юную Бернштейн явно клонило в сон, но, припав к плечу старшей сестры, она тоже согласно кивнула и в ожидании посмотрела на стоявшего перед нами Рябкова.

-- Ничего хорошего в сложившейся ситуации нет, -- сказал мужчина безо всяких раздумий. -- Великогория вступила в полосу структурного кризиса. Каждый десятый житель не имеет постоянной работы, по всей стране растет застойное перенаселение, падают зарплаты, закрываются производства. Высокооплачиваемые специалисты уже не могут навязывать остальным трудящимся мысли о национальном единстве, которое якобы стоит выше классовых противоречий.

-- Насколько мне известно, подобное положение сохраняется длительное время как в Великогории, так и в большинстве государств Ближнего Космоса, -- заметил я.

-- Да, но сейчас противоречия, которые присущи умственно-нечистоплотной системе либерального социализма, встали во всю высоту и, по-видимому не могут быть решены в рамках той концепции, которой придерживается нынешнее правительство. Положение Вуича и его аппарата усугубляется экономической зависимостью от Галактического Альянса, а после охлаждения отношений с Террой эта зависимость распространилась на высокотехнологичный импорт, ради которого Великогория была вынуждена отдать чужим корпорациям концессии на Руднице. Народные протесты до сих пор подавлялись законодательно и с помощью репрессивного аппарата, но поправки в трудовое законодательство должны были переполнить чашу терпения великогорских жителей.

-- О каких поправках вы говорите? -- спросил я, нахмурившись.

-- Конечно, вы же ведь только прибыли, -- спохватился посол после непродолжительного молчания и продолжил: -- С сегодняшнего дня вступил в силу пакет законов, отменяющий гарантированный минимум заработной платы, разрешающий сокращение рабочих дней с семи до пяти дней в декаду по усмотрению работодателя и снимающий с государства обязательства по обеспечению рабочих мест.

-- Полагаю, что соответствующий законопроект был принят парламентом не сегодня и не вчера, -- с неодобрением бросил я. -- Мне трудно поверить в то, что отказ претендующего на некую форму социалистического устройства государства от своих обязанностей по отношению к своим гражданам не вызвал повсеместных волнений, которые привели бы к отказу от этого издевательского курса.

-- У тебя неверное понимание идеологии правящей элиты этой страны. В их подходе социализм лишь ширма, искаженное понятие, которое подменяет единство и труд ради обеспечения лучших условий жизни для всего общества гарантированным минимумом социальных благ. Несмотря на усилившиеся толчки к объединению, население Великогории раздроблено. В нем преобладает принцип негативной свободы, в соответствии с которым личные права человека не могут быть ограничены в интересах общества...

-- Этот подход совершенно нелепый, -- жестко высказалась Кира. -- В основе всякого общества лежат исторически сложившиеся в нем условия, такие как общие культура, язык, экономическая жизнь... Даже не берусь продолжать, сколько всего еще! Только безнадежные слепцы и вредители могут считать допустимой неограниченную свободу отдельного человека без оглядки на общество.

-- Вы хорошо сказали, Кира, -- с одобрением произнес Борис Анатольевич. -- Возможно, что мало понимающие эпигоны действительно убеждены в правильности тех мыслей, которые они бездумно воспроизводят, но могу вас уверить, что их хозяева прекрасно осознают действительное положение дел и намеренно действуют таким образом, чтобы не допустить изменение существующего политического и экономического устройства.

-- Но ведь на Терре и Аргосе существует четкое политико-экономическое учение, которое с опорой на исторический опыт и на широкий познавательный аппарат диалектического материализма разоблачает всю гниль либерального развращения трудящихся в интересах эксплуататоров! -- в возмущении воскликнула девушка.

Сухие губы посла чуть вытянулись, преобразив хмурое морщинистое лицо, а старые глаза тепло засветились уважением к удивившей его глубокими для столь юного возраста познаниями Кире. Однако он тяжело вздохнул со словами:

-- Вы недооцениваете возможности манипуляции массовым сознанием. Ее приемы оттачивались обслуживающими правящий класс политическими технологами уже на протяжении сотен поколений.

-- Верно, -- добавил я после затянувшегося молчания со стороны мужчины. -- Правящий класс имеет в своем распоряжении верхушку культурной интеллигенции, продажных глав профсоюзов и, кроме того, реформистов, которые на словах выступают за легальные преобразования и расширение социальных благ, а на деле играют на руку эксплуататорам посредством отвращения трудящихся от политических целей ради сиюминутных подачек в виде реформ, которые используются для закабаления рабочих и разделения их на отдельные группы.

-- Пожалуй, лучше не скажешь, -- согласился со мной Борис Анатольевич.

-- Я не понимаю, -- робко заговорила Ирина. -- Как этим людям удается действовать против всего общества? Разве развитие науки и техники не должно сделать невозможным сохранение изживших себя форм власти?

-- Вам известна численность жителей Терры?

-- Стойте... -- вмешался я, поняв ход его мыслей, но посол строго посмотрел на меня и жестом велел молчать.

-- Около пятнадцати миллиардов, -- полувопросительно произнесла Кира.

-- А Галактического Альянса?

Девушка нахмурилась и покачала головой.

-- Около тридцати, -- ответил на собственный вопрос Рябков.

Сестры замерли в изумлении, глаза младшей медленно округлились от ужаса. Тем временем мужчина холодно продолжал:

-- Бесспорным гегемоном Галактического Альянса выступает Альба, крупнейшее из двадцати трех составляющих его государств. Альба, в свою очередь, представляет собой конфедерацию из пятидесяти государств в трех соседних звездных системах, каждая из которых имеет по одной обитаемой планете, причем на Таврусе, крупнейшей из них, схожие с Террой природные условия, но он имеет более мягкий климат из-за распределения материковой массы и вдвое большую площадь поверхности, почти треть которой занимает суша. Предельная оценка численности населения Альбы с трудом дотягивает до четырех миллиардов, причем все пятьдесят государств имеют четкие границы, пересечение которых строго фиксируется. Формально каждая страна Альбы представляет собой правовое государство, обеспечивающее всеобщее равенство перед законом, но в действительности они представляют собой чистые олигархии, поскольку сросшиеся с властными структурами корпорации имеют монополию в области производства и внешней политики, а члены коллегий, которыми осуществляется руководство этими организациями, являются неподсудными и не могут быть подвергнуты аресту иначе, как с согласия самих коллегий. Рядовые граждане оторваны от высокотехнологичного производства и умственной деятельности, служа материалом для воспроизводства и примитивных работ, включая сферу обслуживания. Для большинства населения постоянно создаются низкопробные творения массовая культуры, похабные и омерзительные по своей сути, служащие для одурманивания народа посредством дешевого низменного удовольствия. Кроме того, за экономической жизнью граждан ведется пристальный надзор...

Рябков замолчал, осознав гнетущее воздействие, произведенное им на умы сестер, но я, не позволяя ему пойти на попятную, требовательно произнес:

-- Вы сказали слишком много, чтобы остановиться на полпути. Вам следует рассказать об использовании технологий в описанных вами обществах.

-- Бесспорно, -- кивнул он, как мне показалось, с чувством вины, после чего упрямо добавил: -- Но это сложнейшая тема для неподготовленного человека. Ее невозможно понять с наскока.

Я глубоко вдохнул, чтобы унять вскипевшее в груди в ответ на заносчивое и эгоистичное заявление посла негодование, затем спокойно заговорил, обращаясь к девушкам:

-- На Терре уже не одно столетие существует технология, позволяющая создавать новую информацию из существующей посредством интеллектронных машин. Объем наших знаний постоянно растет, и, поскольку отдельно взятый человек по определению не может овладеть всей совокупностью знаний даже в сравнительно узкой области, многочисленные результаты исследований постоянно отсеиваются, новые знания замещают собой устаревшие. По этой причине учебные программы школ от начальных до высших постоянно меняются и совершенствуются, а взрослые люди должны заниматься самообучением или посещать вместе с другими соответствующие кружки?, чтобы не отстать от прогресса в собственной сфере деятельности. В условиях пятичасового рабочего дня каждый человек располагает достаточным временем для постоянного обучения, но не следует забывать, что без вспомогательных средств найти необходимые сведения в информационном потопе было бы невозможно. Чтобы мы могли совладать с результатами собственного творения, доступная каждому жителю Терры общегосударственная информационная система осуществляет упорядочивание и отсеивание информации, делая ее поиск простым и исключая возможность предоставления ложных или устаревших сведений. Устаревшая информация в большинстве случаев не уничтожается, а направляется в специальные хранилища, составляющие архив истории наук. Схожим образом действуют самоорганизующиеся системы экономического планирования, без помощи которых невозможно плановое ведение хозяйства в масштабах нашей планеты. Эта технология очень сложна и энергозатратна, но она совершенно необходима для дальнейшего движения общества, которое достигло сопоставимой с Террой ступени развития. Понятно ли вам сказанное мной до сих пор?

После небольшого замешательства девушки одновременно кивнули.

-- Хорошо, -- сказал я и продолжил: -- Некоторые государства Галактического Альянса сумели частично воспроизвести эту технологию, но они используют ее с прямо противоположной целью. В Альбе предназначенные для планирования ключевых сфер жизни машины программируются на поддержание отжившего себя общественного строя любыми средствами, вплоть до сокращения численности населения и введения образовательного ценза для подавляющего большинства людей. Более низкий уровень этой системы осуществляет слежение за жизнью граждан при помощи цифровых устройств, данные с которых архивируются и направляются для обработки в специальные аналитические центры. Все эти преступные по отношению к человеку действия осуществляются узкой правящей группой, для которой, в отличие от народа, не существует границ между пятьюдесятью государствами, и представители которой, в отличие от народа, осознают себя как класс и действуют сообща в своих омерзительных интересах. Другими словами, текущее состояние раздробленности и нравственного разложения, возникшее в результате осознанного навязывания народу Великогории безотчетной веры в естественное неравенство людей, которое якобы неизбежно ведет к борьбе за выживание и социальному расслоению, является лишь переходной ступенью к еще худшей модели внутреннего устройства, которая уже существует в пределах Галактического Альянса.

-- Признаю, тебе удалось пристыдить меня, -- сказал Борис Анатольевич, затем продолжил, обращаясь к девушкам: -- Ваш брат сказал совершенно верно. На сегодняшний день существует несколько возможных путей выхода из углубившегося кризиса во всех сферах жизни Великогории, но ни один из этих путей не допускает сохранение нынешнего государственного устройства. В худшем случае Великогория может качнуться к модели государств Галактического Альянса, что несомненно обернется трагедией для большинства ее жителей.

-- Не могли бы вы рассказать и о Доминионе? -- попросила Кира, когда он договорил. -- Мы почти ничего не знаем о нем. Разве что нелепое сочетание названия и непомерных амбиций...

-- Название "Доминион" закрепилось за этим образованием усилиями пропагандистов из Альбы. Его самоназвание, "Доминат", несет прямо противоположный смысл.

-- Неужели? -- переспросил я, не в силах сдержать удивление. -- Ведь на Терре это государство тоже называют "Доминионом"!

По взгляду Рябкова я понял, что он поразился моей неосведомленности, но, кажется, воспринял ее безо всякого осуждения.

-- Это название закрепилось у нас чуть больше сорока лет назад, когда были разорваны дипломатические отношения. Мы пошли на это осознанно, чтобы подчеркнуть положение огромного большинства населения, находящегося под всеобъемлющим контролем, как, впрочем, и граждане государств Галактического Альянса.

Посол снова посмотрел на Киру, чье удивление было ничуть не меньше моего, и продолжил:

-- Отвечая на ваш вопрос, скажу, что по форме он представляет военную диктатуру, опирающуюся на авторитет правителя и поддержку олигархических групп, владеющих крупнейшими отраслями реального производства. Несмотря на лозунги так называемых национал-демократов, по содержанию своей политики они ничем не отличается от правящего класса Альбы и многих других государств нашего рукава галактики.

-- Неужели мы не можем ничего сделать, чтобы Великогория не стала такой же? -- удрученно обратилась к нам Ира.

Лицо Рябкова растянулось в широкой улыбке. Он благожелательно посмотрел на девушку и без всякого снисхождения, вопреки тому, что я ожидал после недавно продемонстрированной им спеси, ответил:

-- В узловые моменты истории даже незначительные действия или явления могут привести к далеко идущим последствиям, которые определяют состояние системы после бифуркации на десятки, а иногда и на сотни лет. Как представители Терры мы протянем народу Великогории руку помощи, но то, как он себя поведет, от нас не зависит.

-- Верно, -- согласился я со словами Рябкова. -- Теперь, поскольку вы получили общее представление о социально-политической ситуации в Великогории, нам с Борисом Анатольевичем не следует задерживать вас. Для скорейшего приспособления к условиям этой планеты после длительного пребывание на корабле вам необходим отдых. Полагаю, что позже вас введут в курс работы, которую обычно выполняют проживающие в посольстве члены семей дипломатических служащих, в числе которых я столь неожиданно оказался.

Хорошо, -- ответила Кира, одновременно взяв под руку сестру со слипавшимися от усталости глазами. -- Спасибо за теплый прием, Борис Анатольевич. Мы постараемся не причинять вам лишних хлопот.

-- Пустое, -- усмехнулся мужчина. -- Мне будет приятно, если вы согласитесь еще раз составить компанию старому дипломату, когда текущие дела немного улягутся... Прошу меня извинить.

На последних словах Рябков вызвал по внутренней связи кого-то из атташе, который увел Киру с Ириной из кабинета. Когда дверь за ними закрылась, мужчина пригласил меня за стоявший посреди помещения круглый стол цвета палисандра, из-за которого выглядело невзрачным его собственное, запрятанное в глубине помещения рабочее место.

-- Ямакава предупредил о недавних потрясениях? -- спросил посол, пододвигая свой стул.

-- Только упомянул. Командующий сказал, что вы введете меня в курс дела.

Борис Анатольевич задумчиво хмыкнул, постукивая пальцем по столешнице. Его лоб пересекли глубокие складки. Посидев так какое-то время, он сказал:

-- По-хорошему нужно обратиться к ответственному работнику, но подготовка исчерпывающего доклада займет слишком много времени. Не возражаешь, если я сам дам общую характеристику этих событий?

-- Поступайте так, как считаете нужным, -- немедленно отозвался я. -- У меня нет причин ставить под сомнение целесообразность вашего выбора.

На миг мужчина замешкался.

-- Хорошо, -- кивнул он. -- В качестве пролога к сегодняшним событиям выступили массовые протесты в столице и дюжине крупных городов Великогории под руководством лидера социалистического движения Милоша Беловича. По официальным сведениям, всего было зарегистрировано около ста пятидесяти забастовок и других форм массового протеста, охвативших более ста тысяч человек. Организации Беловича удалось добиться впечатляющего результата, учитывая основные черты сознания местных жителей и искаженный образ реальности, навязанный большинству из них посредством культурной и информационной агрессии соответствующими институтами. На сегодняшний день безработица в стране достигает пятнадцати процентов, идет неуклонный рост монополий, рост производительности труда значительно опережает рост заработной платы, и на этом фоне спусковым крючком послужило принятие в третьем чтении законопроекта, о котором я рассказал тебе с сестрами. На следующий день после него начали бастовать рабочие предприятий, оказались парализованы целые производственные цепочки, а в столице прекратили работу городские планетолеты.

-- Вы не сказали, когда развернулись эти события, -- заметил я, воспользовавшись остановкой, которую посол сделал в раздумье после последних слов.

-- Точно. Закон был принят ровно четыре декады назад.

-- Не могли бы вы объяснить времяисчисление на этой планете?

-- Конечно, -- кивнул Рябков. -- Железняк совершает полный оборот вокруг звезды за девятьсот десять дней, что соответствует одному году, который делится на девяносто одну декаду. Продолжительность суток составляет ровно двадцать часов.

-- Я запомнил. Прошу меня извинить.

-- Тогда я продолжу. Имре Вуич был в шаге от введения чрезвычайного положения и не пошел на него только из страха перед вооруженным восстанием. Сама вероятность настоящего восстания была ничтожно мала, по крайней мере, исходя из донесений нашей разведки, но мы имеем то, что имеем. Государственному аппарату удалось подавить беспорядки, частично успокоив массы введением налоговых послаблений и крупными выплатами потерявшим работу, а затем, после частичного удовлетворения требований протестующих, были приняты репрессивные меры в отношении организаторов выступлений. В частности, был арестован Милош Белович. На закрытом заседании суда он был приговорен к пяти годам заключения с изоляцией от внешнего мира, а Группа встретившихся рук, которой он руководил, была запрещена на территории Великогории.

-- Понятно. Власти обеспечили себе лишь короткую передышку, не так ли?

-- Да, именно. Наиболее радикальные сторонники Беловича ушли в подполье и ведут упорную работу, ожидая, когда массовое недовольство властью вновь выплеснется наружу. Они уверены, что избавившись от попутчиков в лице реформистов и прочих приспособленцев смогут увлечь за собой массы и захватить власть, для чего действительно есть некоторые предпосылки.

-- Полагаю, что у нет никаких шансов, если правящая элита сама не сыграет им на руку. В случаях с подобным раскладом сил возможность победы всегда заключается в неверных поступках противника.

Рябков прищурился, внимательно смотря мне в глаза, но, кажется, решил не озвучивать мысли, которые словно готовы были сорваться с его языка. Вместо этого он сказал:

-- Я согласен с твоим предположением. Такой же мотив прослеживается в докладных записках, которые поступают в посольство. Но совершенно очевидно, что мы не можем исключать саму возможность коренных потрясений.

-- Верно. Тем не менее в настоящее время нам необходимо добиться выполнения стоящих перед нами задач в переговорах с текущим правительством. Полагаю, что вам известно о том, что ни один человек не отправился мне на встречу от его имени.

-- Да, это очень неблагопристойный жест с учетом важности предстоящих переговоров.

-- Каковы наши дальнейшие действия? -- спросил я, напряженно опершись локтями на темную столешницу и подняв к лицу сложенные кисти рук. -- Не исключено, что показная негостеприимность отражает отношение правящих кругов к моей миссии.

-- Пока рано об этом судить, -- четко обозначил свою позицию Рябков. -- Несмотря на то, что твое прибытие не было отмечено подобающим образом, я получил извещение о подготовке обеда в твою честь. Он должен показать, как руководство страны относится к сотрудничеству с нами по военно-политическим вопросам, для установления которого ты сюда прибыл.

-- Понимаю. Когда состоится прием?

-- Завтра в восемнадцать часов. Убедись, что твои часы идут по местному времени.

-- Хорошо. Как быть с одеждой?

-- Не беспокойся, -- отмахнулся посол. -- Моя жена поможет с этим вопросом.

Рябков еще раз посмотрел на часы, после чего снова повернулся ко мне.

-- Я понимаю, что ты устал, но нам нужно установить линию поведения, которой ты должен придерживаться. Как я понимаю, ты знаком с дипломатической практикой за пределами Атрии?

-- Верно, но я впервые представляю интересы Терры на столь высоком уровне.

Борис Анатольевич удовлетворенно кивнул, затем попросил меня подождать минуту и подошел к аппарату внутренней связи. Вскоре после того, как он вернулся за стол, нам принесли горячие напитки, за которыми мы продолжили наш разговор, продлившийся несколько следующих часов. Лишь полностью убедившись в моей готовности к предстоящей встрече и совпадении наших позиций по ключевым вопросам взаимодействия с представителями Великогории, посол разрешил мне отправиться в помещения, подготовленные для нас с сестрами.

Когда я шагнул за дверь, до которой меня сопроводил один из младших служащих, то обнаружил, что Кира с Ириной уснули в обнимку, не снимая одежды, прямо на диване в углу кабинета. Они не дошли до своих спальных мест и даже не погасили свет. Обведя взглядом незнакомое помещение, я увидел две двери, которые, как я предположил, должны были вести в личные комнаты. Бесшумно войдя в одну из них, я убедился в своей правоте и после недолгих поисков достал из комода у кровати тонкое покрывало, с которым вернулся к тихо сопевшим сестрам и осторожно накрыл их, чтобы они не простудились.

Выключив свет, я, борясь с усталостью, дошел до своей комнатушки и, раздевшись, сложил наскоро свернутые вещи на прикроватную тумбу, после чего рухнул на мягкое упругое ложе. Отяжелевшие веки тут же сомкнулись, сон начал быстро одолевать меня, но еще несколько мгновений мое утомленное сознание пребывало в восьми световых годах от Шахтерского Пути -- там, куда направлялся на бой за будущее Терры ведомый Такеши флот. А вместе с ним -- Юрико и ставшая моим дорогим товарищем Лина. Тогда, засыпая, я не думал о победе над грозным противником и не мог желать ничего, кроме нашей скорейшей встречи.

Глава 23. Тяжесть разлуки

-- Что случилось? -- обеспокоенно спросила у меня Кира, отрываясь от книги. -- У тебя лицо мрачнее тучи!

-- Не беспокойся, -- вяло ответил я, выдавливая улыбку. -- Протокольный обед обернулся откровенной провокацией. Более искушенный в отношениях на межгосударственном уровне Борис Анатольевич, оставаясь в рамках дипломатического этикета, выразил недовольство по этому поводу, затем сделал несколько встречных уколов, но своей цели принимающая сторона так и не добилась. Если бы я оказался на приеме один, то с высокой вероятностью поддался бы на провокацию, что могло бы привести к срыву готовящихся переговоров.

Кира отложила книгу и, поднявшись с дивана, взяла со стоявшего вплотную к нему столика графин с водой и стеклянный стакан, который наполнила почти до краев перед тем, как протянуть мне. Я с благодарностью взял стакан из ее рук и мгновенно его осушил. Девушка подождала, пока я переведу дыхание, а затем спросила:

-- Так что же произошло на этом приеме?

-- Мне было подготовлено самое дальнее от министра иностранных дел место напротив женщины, которая была значительно ниже меня по рангу. Для жителя Терры или даже Аргоса понять подобное трудно, но в большинстве других государств превозносятся чинопочитание и размежевание людей по занимаемому ими положению, перерастающее в ряде случаев в узаконенную сегрегацию. То же касается отношения к женщине, поскольку, несмотря на постоянное повторение политиками искаженных лозунгов о равенстве полов, во многих нынешних государствах женщин ставят в подчиненное положение и относятся к ним в лучшем случае снисходительно. Такой подход тем более омерзителен, что преподносится под маской лицемерных разговоров о равенстве возможностей и меритократии. Расположение моего места за столом относительно министра иностранных дел Великогории должно было подчеркнуть проявленное ко мне неуважение, хотя как гражданин Терры я не испытал ничего, кроме отвращения к нравам и идейным установкам местного правящего класса, которые неизбежно отражаются на воззрениях обывателей, влияя на них в худшую сторону.

-- Могу представить, -- сказала Кира, по-прежнему стоя передо мной.

Взглянув на наручные часы, я заметил, что они показывают начало пятого, и, немного приглушив голос, спросил:

-- Ирина, должно быть, спит?

-- Да. Она тяжело приспосабливается к гравитации этой планеты.

-- Этого следовало ожидать. Но полагаю, что изменение среды вскоре окажет на нее благотворное влияние.

-- Не сомневаюсь, -- улыбнулась девушка, но на ее лице лежала тень каких-то переживаний.

-- Ты бодрствуешь с моего ухода?

-- Да, я не могла уснуть. Думала о наших товарищах, которые скоро достигнут Альфы Жнеца. По-твоему, они действительно справятся без всякой поддержки от так называемых союзников?

-- Почему "так называемых"?

-- Ни один космический корабль Великогории не отправился на поддержку нашего флота. Я понимаю, что здесь тоже идет война, но ведь их космические силы в ней никак не задействованы!

-- Командующий отправился на деблокирование Терры с четким пониманием сложившейся ситуации. У меня нет никаких сомнений в том, что, отправляясь в систему Альфы Жнеца, он обеспечил невозможность своего поражения в предстоящей схватке.

-- Разве такое возможно? -- недоверчиво прищурилась Кира.

-- Возможно, но для многих эта вершина военного искусства остается недостижимой. Я не могу назвать никого из ныне живущих, кто мог бы сравниться с адмиралом Ямакавой в деле планирования.

-- Но ведь он вовсе не герой или небожитель, -- веско возразила мне Кира. -- Ни один человек не застрахован от ошибки или простого просчета, к тому же Ямакава не может учесть абсолютно все, что может повлиять на исход сражения.

-- Верно, но остается возможность свести ход дальнейших событий к некоторому числу вероятностей на основании предположения о недоступных данных. В настоящее время изводить себя домыслами бессмысленно. У нас есть шанс на победу, и скоро мы узнаем, удалось ли командующему его использовать.

Несмотря на непоколебимую уверенность, с которой прозвучали эти слова, мое сердце будто сжалось при мысли о том, что наш флот может ожидать поражение. Мне пришлось приложить огромное усилие для того, чтобы терзавшие меня сомнения не заметила Кира.

-- Тогда что ожидает тебя? -- резко перевела тему девушка, понуро наклонив голову.

-- Судить о судьбе моей миссии на основании имеющихся у нас данных крайне затруднительно. Завтра... Точнее уже сегодня мы с Рябковым должны будем продумать наши дальнейшие действия.

-- Понятно.

Несколько секунд Кира молчала, но после заговорила вновь.

-- Когда мы гуляли по Обалецу вместе с Ирой и Линой Андреевной, я не замечала общественных противоречий, о которых говорили вы с Борисом Анатольевичем. Не просто не замечала, а даже не догадывалась об их существовании. Но теперь, когда я думаю о жизни великогорцев, мне все больше вспоминается ненавистный Желоб...

-- К сожалению, я не могу описать сложившуюся в этой стране обстановку с такой же высокой точностью, как это сделал бы наш хорошо знакомый со здешними нравами и социально-политической обстановкой посол, но в моем понимании твое суждение представляется ошибочным. Скоро мы увидим, не упустит ли Великогория выпавший ей исторический шанс.

-- Увидим, -- согласилась девушка без особого вдохновения.

-- Гранов со своими бойцами еще не прибыл?

Кира отрицательно покачала головой:

-- Думаю нет, хотя за обстановкой особенно не следила.

-- Понятно, -- механически ответил я и, снова взглянув на часы, сказал: -- Снаружи уже светает. Тебе следует попытаться уснуть, пока есть возможность.

-- Как и тебе, -- мятежно отозвалась сестра на мое замечание, но все равно повернулась в сторону своей комнаты. -- Не изнуряй себя.

-- Спасибо.

Когда за Кирой закрылась дверь, я сел за рабочий стол у дальней стены кабинета и выдвинул ящик, из которого вытащил несколько чистых листов бумаги, затем взял с подставки перед собой ручку. Как бы мне ни хотелось последовать совету сестры, у меня не было права отвлечься от возложенной на меня работы.

Через два с половиной часа, пока обе девушки еще спали, я отправился на условленную встречу с Рябковым для разбора событий состоявшегося накануне приема. Когда я вошел в кабинет, седоволосый мужчина уже ждал меня с чрезвычайно угрюмым видом, позволявшим предположить, что его впечатление о действиях принимающей стороны полностью соответствовало моему собственному. Последовавший обмен мнениями подтвердил это предположение, и после недолгого совещания посол твердо подвел итог:

-- Придерживайся установленной линии и не позволяй себя спровоцировать. Похоже, что наши "друзья" попытаются скомпрометировать переговоры.

-- Понимаю, -- без всякого воодушевления ответил я. -- У вас есть какие-либо предположения о том, какую цель они тем самым преследуют?

-- Мы с нашими товарищами из вверенного мне аппарата рассматриваем несколько наиболее вероятных возможностей. Пока у нас нет исчерпывающей картины, но совершенно не подлежит сомнению, что заказчики этой авантюры действуют через посольство Галактического Альянса с вовлечением широкого круга неправительственных организаций и общественных движений. Страну ожидают серьезные потрясения, Харуки.

-- Правильно ли я понимаю, что центры управления этими движениями находятся за пределами Шахтерского Пути и нацелены на включение Великогории в сферу неограниченного влияния Галактического Альянса?

-- Совершенно верно, -- подтвердил Борис Анатольевич с безразличием, которое показало, что он не видел ничего нового в сложившейся ситуации.

-- Министр иностранных дел, которого мне пришлось узнать на недавнем обеде, будет говорить от имени правительства Великогории как мой противник на предстоящих переговорах, -- произнес я, осознанно перенимая определение Такеши. -- Что вы можете сказать о нем как о человеке и как о политическом деятеле?

-- Стефан Драч, как тебе, наверное, известно, новая фигура на этом посту. Он возглавляет министерство полтора года по местному календарю, но ко времени вступления в должность обладал огромным опытом дипломатической работы. Образование получил в Альбе, потом вернулся туда в качестве посла. Там он близко познакомился с передовой политической мыслью этой страны и глубоко ей проникся. Как и многие представители действующего правительства Великогории, он открыто высказывался за сближение с Галактическим Альянсом. Что до его личных качеств, он опытный и умелый политик, придерживающийся реалистического взгляда на международные отношения. Понятно, что он будет прощупывать тебя во время переговоров. В зависимости от того, каково положение дел между Великогорией и Альянсом, не исключено, что он будет тянуть время, настаивая на подробном рассмотрении процедурных вопросов.

-- Понимаю.

-- Ты волнуешься? -- проницательно спросил Рябков, немного прищурившись.

-- Верно, но я считаю, что способен справиться со стоящей передо мной задачей. В противном случае у командующего не было бы причин выбирать меня в качестве нашего представителя.

-- Похоже, что Ямакава имеет на тебя большое влияние. Насколько давно вы знакомы?

-- Не менее восьми лет.

Посол о чем-то задумался, не сводя с меня внимательного взгляда, но в конце концов лишь сказал:

-- Понятно.

-- В таком случае следует ли нам считать текущие вопросы улаженными?

-- Да. Мы обсудили все самое необходимое на данный момент. Но если тебе понадобится мой совет, то прошу обращаться в любое время. В нашем деле нельзя быть самоуверенным.

-- Неужели у вас сложилось обо мне столь неблагоприятное мнение? -- озадаченно спросил я, пытаясь понять по выражение лица Рябкова, какой смысл он вложил в последнее замечание.

-- Ничего неблагоприятного в этом мнении я не вижу. Ты очень упрямый, и глупо было бы отрицать, что ты с самого детства сохранил эту черту характера.

-- Спасибо.

Мой лапидарный ответ заставил старые губы посла сомкнуться и вытянуться в прямую линию, что придало мужчине вид сдерживаемого неодобрения.

-- Ладно, -- произнес он довольно спокойным голосом. -- С учетом специфики сложившейся ситуации, упорство и непоколебимость хорошо послужат тебе, если ты сумеешь правильно ими воспользоваться.

Мы с Борисом Анатольевичем простились, и я вернулся к себе, чувствуя, как начинают тяжелеть веки. Несмотря на тренированное тело, после трех месяцев на борту "Звездного странника" я остро ощущал многократно возросшую силу тяжести, которая, кроме того, была на десять процентов больше, чем на Терре. Хотя приспособление к ней происходило значительно быстрее, чем я надеялся, прежняя выносливость еще не восстановилась, поэтому вторые сутки без сна оказывали на меня большую физическую и психическую нагрузку.

Войдя в кабинет, я с порога увидел сестер, которые вместе сидели на диване и слушали эфир одной из наших радиостанций, осуществлявших вещание на великогорскую столицу. Мои ноги остановились, и я вслушался в нарастающую основную мелодию, сопровождаемую более текучим и нежным аккомпанементом, но вдруг меня отвлек ворвавшийся в музыкальную композицию голос Киры.

-- Ты вернулся! Прости, мы так увлеклись, что я не сразу заметила...

-- Не нужно просить прощения. Эта симфония напомнила мне о Терре.

-- Ты тоже любишь музыку? -- нерешительно спросила Ирина, в то время как старшая девушка подошла к приемнику и немного убавила громкость.

-- Очень, но редко имею возможность насладиться ей в спокойной обстановке, не подгоняемый спешкой. Вы уже покончили с сегодняшними обязанностями?

-- Еще нет, -- ответила Кира, стоя рядом со встроенным в стену приемником, -- сегодня мы помогаем на кухне. Примерно через полчаса нам нужно будет идти.

-- В нашем распоряжении остается достаточно времени, -- удовлетворенно ответил я и, видя непонимание на лицах обеих Бернштейн, добавил: -- Вам известно, какое сегодня число на Терре?

-- Нет, -- ответила Ирина, как ни странно, опередив сестру. -- Неужели какой-то праздник?

-- Верно, хоть он и является таковым не для многих, -- сказал я с усмешкой, подойдя к своему столу. -- Из-за разницы в системах отсчета возможна некоторая погрешность, но, согласно данным посольства, сегодня двадцатое число седьмого месяца по календарю Терры, то есть день вашего рождения.

Девочка издала приглушенный возглас, в то время как стоявшая рядом Кира продолжала хранить молчание, округлив большие карие глаза и чуть приоткрыв рот в удивлении. Прежде, чем развеялось произведенное на них впечатление, я достал из выдвижного ящика напоминавшее шкатулку устройство, которое свободно помещалось в моей ладони, и, сопровождаемый полными любопытства взглядами, поставил его на стол, одновременно поясняя:

-- На этом носителе содержится огромное количество кинофильмов об истории, искусстве, науке и природе Терры наряду с лекциями ведущих специалистов в различных областях науки. Также я сумел раздобыть записи десятка художественных картин, которые могут прийтись вам по вкусу. Позднее вы сможете найти больше в информационном хранилище посольства. Устройство предназначено для проецирования изображения на большие плоские поверхности, хотя в случае острой нужны можно смотреть записанные на нем материалы с помощью встроенного экрана. Возможно, что подобный подарок не сильно вас впечатлит впечатлит, но, несмотря на длительные колебания, я счел нежелательным для вас поспешное знакомство с фантоматическими устройствами, поэтому остановил свой выбор на более традиционном приборе, который приблизит вас к пониманию нашей родной планеты.

-- За кого ты нас принимаешь? -- воскликнула Кира, вешаясь мне на шею. В ее голосе звучала необычная смесь укора и радостного вдохновения. -- Ведь ты готовишь нас к мирной жизни на Терре, несмотря на собственные заботы!

-- Верно, -- быстро кивнула Ирина, вскочив с дивана. -- Мы с Кирой очень благодарны тебе, и не имеет значения, впечатлит ли нас вещь, которую ты выбрал в качестве подарка!

Прижимая к себе горячее стройное тело Киры, я по привычке провел рукой по ее волосам, как некогда делал с Юрико, и с удивлением обнаружил, что они стали значительно длиннее за последние месяцы и уже спадали на плечи. Девушка плотнее прижалась к моей груди, но прежде, чем ее лицо скрылось от моего взгляда, я успел заметить, как блеснула слеза, скатившаяся по ее щеке к подбородку.

-- Спасибо, -- прошептала она, еще крепче сжимая объятия. -- Спасибо, что помнишь. Ты не представляешь, как долго мы мечтали о том, чтобы снова встретить этот день со своей семьей.

Не найдя подходящих слов, я снова погладил сестру по голове, а когда она отстранилась, увидел, что в глазах Ирины тоже стояли слезы. Неловкое чувство, вызванное незнанием о надлежащем поведении в такой ситуации, не отпускало меня, но в то же время, видя неподдельное счастье на лицах сестер, я ощущал разливавшееся в груди тепло и радовался тому, что сумел хотя бы немного успокоить боль от терзавших их до сих пор лишений.

Сам того не желая, я задумался о том, как могла сложиться их жизнь, если бы не подлое нападение Доминиона и цепочка последовавших за ним случайных событий, которая привела к нашей встрече, но вскоре встрепенулся, отгоняя прочь непрошеные мысли, и снова взглянул на сестер. На миг мне почудилось, будто само их присутствие рядом со мною может оказаться сном или наваждением.

-- Тебе нехорошо? -- обеспокоенно спросила Ирина, вглядываясь в мое лицо.

Кира последовала ее примеру, но после недолгого созерцания тихо рассмеялась, прикрывая ладонью рот, и весело сощурилась; уголки ее глаз все еще влажно блестели. Я недоуменно наклонил голову, не понимая причину, по которой она смеется. Младшая девочка тоже выглядела сбитой с толку. Спустя какое-то время, Кира наконец-то пришла в себя и, переведя дыхание, с улыбкой сказала:

-- Кажется, я пониманию, о чем ты думаешь. Прямо сейчас я чувствую то же самое.

-- Вот как, -- произнес я, мысленно радуясь тому, что Кира разделяет эти новые для меня ощущения. -- Скоро вам следует приступить к выполнению вверенной вам работы, поэтому я не могу задерживать вас сколь-либо дольше. Почему бы нам вместе ни посмотреть какой-нибудь из фильмов о Терре, когда вы вернетесь?

-- Можно? -- восторженно воскликнула Ирина.

-- Разумеется.

-- Если у Харуки будет на это достаточно времени, -- колко закончила за меня Кира, отчего на лицо нашей сестры легла тень обиды и разочарования.

-- С учетом того, какие задачи стоят передо мной в настоящее время, это может быть затруднительно, но я сделаю все от меня зависящее, чтобы создать соответствующую возможность.

-- Хорошо, -- ответила старшая из сестер. -- Мы начнем собираться.

Позвав за собой Ирину, она скрылась в комнате, оставив подарок лежать на рабочем столе и предоставив мне готовить материалы для предстоящих переговоров в тишине, лишь изредка нарушаемой их доносившимися из-за прикрытой двери голосами. Вскоре они вышли и, попрощавшись со мной, отправились заниматься бытовыми делами, в курс которых их постепенно вводили другие члены семей дипслужащих.

К концу дня, когда я исписал полтора десятка листов, предпочитая иметь их перед собой в рукописном виде, кисти обеих рук, которые я менял по мере усталости, онемели, веки то и дело слипались, а голова все ближе клонилась к столу.

Закончив запланированную работу, я не замедлил воспользоваться долгожданной возможностью отдохнуть, для чего вышел из кабинета в комнату. Даже не включая свет, прямо с порога я мог различить видневшееся во тьме на комоде письмо и продолговатый конверт, в котором Лина вручила его мне перед самым отбытием. Длинное и проникновенное послание Юрико я перечитывал столько раз, что мог с легкостью восстановить в памяти каждую его строчку, и все равно безотчетно зажег тусклый прикроватный светильник, после чего мои глаза жадно заскользили по красивым разборчивым буквам, которыми был написан текст.

"Милый друг!

Надеюсь, ты простишь мне мое малодушие, ведь едва ли я сумею достойно проститься с тобой, зная, что мы можем никогда не увидеться. Сама эта мысль страшит меня, особенно теперь, когда мы с тобой сблизились сильнее, чем когда-либо прежде.

Как же я не хочу расставаться с тобой! Мне мало известно о задании, с которым ты отправляешься в Великогорию, но очевидно, что оно имеет большую важность для Терры. И все же я с достойным осуждения эгоизмом пишу эти строки, которые могут отвлечь тебя... Но не будем об этом. Не ради самобичевания я решилась сесть за это письмо.

Хорошо ли ты помнишь годы, которые мы провели вместе? Не знаю, поймешь ли ты, но тогда я воспринимала как должное нашу жизнь под одной крышей вместе с тобой и моим отцом, который, наверное, до сих пор относится к тебе как к родному сыну. Мне нравилось проводить с тобой время, занимаясь домашними хлопотами, обсуждая прочитанные книги и размышляя об обществе и культуре. Последнее сейчас кажется особенно умилительным, ведь тогда мы были юны, а наши суждения отличались неполнотой и наивностью. И все же я тоскую по тем беззаботным дням, кажущееся однообразие которых никогда не могло нам наскучить.

Возможно, мои слова покажутся тебе преувеличением, но именно тогда я начала испытывать волнующий трепет в груди из-за таких мелочей, как наши случайные прикосновения. Мне хотелось быть ближе к тебе, очень часто во мне пробуждались собственнические устремления, заставлявшие желать, чтобы никто, кроме меня, не мог отнимать то время, которое мы могли провести вдвоем. Во многом эти эгоистичные чувства, которые я прежде не знала, и заставили меня с большой опаской воспринимать наши отношения. Какими глупыми и незрелыми теперь кажутся эти мысли!

Я вовсе не оправдываю себя, но наша восьмилетняя разлука, виновницей которой я стала, позволила мне осознать свои чувства и со всей неотвратимостью показала, что они не были плодом сиюминутного увлечения. Потому мне так тяжело отпускать тебя теперь, когда я набралась решимости самой себе в этом признаться.

Еще я должна признаться тебе, что вела себя несправедливо по отношению к нашей подруге, так много сделавшей для нас за то недолгое время, которое утекло с нашего знакомства. Мне трудно найти слова, чтобы описать щемящую боль и глухую обиду -- оказывается, эти низменные черты глубоко укоренены даже в нас, жителях Терры! -- которые я испытала в тот миг, когда рядом с тобой появилась прекрасная и загадочная Лина. Я до сих пор чувствую перед ней вину, но она совсем не держит на меня обиды. Ты когда-нибудь видел Лину смеющейся? Боюсь, что картина, которую ты вообразил, может мало соответствовать действительности, но прости! Я не могу добавить ни единого слова, поскольку это воспоминание слишком сокровенно, чтобы делиться им даже с тобой. Но знай, что именно благодаря тебе -- помнишь неожиданное предложение устроить для меня полет на имперском рейдере? -- я смогла подружиться с Линой. Удивительно, но иногда у меня возникает ощущение, будто мы с ней знакомы всю жизнь. Так быстро она сумела стать для меня дорогой подругой! Знаю, что писать об этом излишне, но именно ее я прошу передать тебе это послание.

Я счастлива, что могу поведать тебе о своих потаенных мыслях, которые вынашивала куда дольше, чем последние восемь лет, хоть и жалею о том, что решилась на это лишь перед лицом новой разлуки. Я люблю тебя! И я безмерно благодарна тебе за то, что ты не отвернулся от меня, несмотря на то, как трусливо и жестоко я с тобой поступила.

Я знаю, что твоя миссия будет нелегкой, но прошу, береги себя и не обделяй вниманием своих юных сестер. Сейчас они как никогда нуждаются в твоей поддержке.

Сколько всего я еще хотела бы написать! Но лишние слова не украсят мое послание, поэтому позволь проститься с тобой. Я люблю тебя! И надеюсь, что наша разлука будет недолгой.

Твоя Юрия"

Мне казалось, что, перечитывая эти строки, я слышал голос своей подруги, будто она была на расстоянии вытянутой руки, и мне было достаточно обернуться, чтобы увидеть ее любящие глаза и печальную улыбку, которая наверняка не единожды появлялась на ее лице, пока она сидела над этим посланием. Пара влажных следов на бумаге и потекшие в этих местах чернила показывали, в каких чувствах пребывала Юрико и как тяжело ей было принять наше новое расставание. Я тоже хотел скорее увидеть ее, заключить в объятиях и рассказать о том, как много она для меня значит. В то же время я понимал, что осуществление этого желания находилось в прямой зависимости от успешного выполнения задач, которые передо мной стояли.

Еще раз пробежав глазами по письму, я положил его обратно на комод и вышел из комнаты, чтобы смыть с себя напряжение минувшего дня под перекрестными струями душа. Вернувшись, я тут же уснул, рухнув навзничь на заправленную кровать, и пролежал таким образом до самого возвращения Киры с Ириной, когда меня разбудила хлопнувшая в кабинете дверь.

К великой радости сестер я присоединился к ним за просмотром художественного фильма, повествующего о жизни молодого поколения Терры. Времяпрепровождение молодежи, на котором сосредотачивалась картина, с первых минут захватило Ирину, которая с упоением смотрела на занятия героев в кружках, их встречи в большой компании и трудовую практику на больших предприятиях -- все то, что было так хорошо знакомо каждому жителю нашей планеты.

Обе девушки с сияющими глазами высказывали свои мысли об увиденном по завершении кинофильма, неоднократно спрашивая меня о моем собственном опыте, которым я охотно с ними делился. Через какое-то время мы с сестрами разошлись по комнатам. Едва я сомкнул глаза, как передо мной возникло веселое лицо Юрико, склонившейся надо мной и шептавшей волнующие слова, которые заставляли меня с надеждой смотреть в лежащее перед нами будущее.

Глава 24. Ожидаемое противодействие

По настоянию Рябкова я прибыл на переговоры с небольшим опозданием и подчеркнуто вежливо приветствовал министра иностранных дел Великогории, оставив причину задержки без объяснения. К этому времени в зале для переговоров уже находились переводчики и стенографисты, включая младших сотрудников нашего посольства, прибывших заблаговременно и ожидавших на своих местах начала беседы, для обеспечения которой были сюда направлены.

Вопреки тому, к чему я готовился ввиду отношения принимающей стороны на недавнем протокольном обеде, Стефан Драч поднялся и так же вежливо приветствовал меня в ответ, после чего мы заняли свои места за столом переговоров. Я видел его во второй раз, и произведенное им на приеме впечатление нисколько не изменилось. Что-то в его прищуренном взгляде, зачесанных к затылку редких и с частой проседью некогда черных волосах и неказистой сутулой фигуре отзывалось во мне неприязнью, хотя я прекрасно понимал, что влияние внешнего вида министра иностранных дел на мое отношение к нему стояло в лучшем случае на втором месте.

В течение короткого времени мы подготовились к началу беседы, затем Драч произнес длинную реплику на родном языке, в то время как мой переводчик внимательно слушал, делая пометки в блокноте, а когда министр закончил говорить, перевел:

-- Как представитель принимающей стороны я бы хотел высказаться первым и выразить надежду на скорое снятие блокады системы Альфы Жнеца. Мое правительство не сомневается, что решение адмирала Ямакавы атаковать незащищенную систему Токай ввиду невозможности оказания поддержки вашему флоту со стороны военно-космических сил Великогории было правильным и нарушит планы Доминиона и его подельников из Конфедерации Шести Республик.

Я спокойно выслушал перевод, глядя на своего визави. Накануне переговоров Рябков предупредил меня о том, что Такеши ввел правительство Великогории в заблуждение о наших целях, поэтому я без суеты обдумал услышанное и озвучил заранее подготовленный ответ:

-- Мы признательны за беспокойство, которое правительство Великогории проявляет о нашей планете. Будучи уполномоченным жителями Терры говорить от их имени на этих переговорах, я позволю себе выразить надежду на то, что военно-космические силы Великогории присоединятся к нашей борьбе в самое короткое время после того, как это позволят внутренние условия, над упорядочиванием которых, насколько мне известно, в настоящее время работает ваше правительство. Пусть наша встреча станет первым шагом к налаживанию взаимовыгодного сотрудничества между нашими государствами.

-- Внутреннее положение Великогории очень трудное. Я тщательно изучил предложенную вашей делегацией повестку, но мое правительство боится огорчить вас невозможностью немедленного разрешения целого ряда вопросов. Антиправительственные выступления радикальных элементов внутри страны вынудили нас к колоссальному напряжению сил и материальных средств на фоне вооруженного противостояния с напавшей на нас Либе?рой. В этих условиях достижение договоренности о создании военного союза между нашими государствами может поставить правительство Великогории в трудное положение, поскольку общественное мнение не примет возможность новых жертв за пределами Шахтерского Пути.

-- В случае дальнейшего развертывание сил Доминиона в нашем рукаве галактики Шахтерский Путь неизбежно окажется в зоне боевых действий, -- заметил я. -- Не думаю, что такое развитие событий окажется выгодным для Великогории.

-- Внутренние потрясения несут для нас бо?льшую угрозу, чем вторжение Доминиона. Спецслужбы Великогории ежедневно предотвращают по несколько диверсий, подготовку которых проводят сотрудничающие с Либерой преступники из Группы встретившихся рук. Нельзя давать изменникам и внутренним провокаторам почву для консолидации населения против законного правительства.

-- Ваши опасения понятны. Могу ли я узнать, как ваше правительство видит возможные пути выхода из сложившейся ситуации?

-- Сейчас генералитет настаивает на изматывании наступательного потенциала противника, опираясь на поставки из Галактического Альянса. Для Великогории это будет тяжелым и очень длительным испытанием, но это наиболее безопасный способ, чтобы выиграть время и дождаться благоприятных военно-политических изменений в международной сфере. Имеется еще одна возможность. Может быть, было бы целесообразно развернуть на Железняке совместные боевые действия силами Великогории и Терры. По нашим данным, Либера уже на полную использует свой военно-промышленный потенциал и не сможет значительно увеличить противостоящую нам группировку войск в ближайшее время. Возможно, вмешательство Терры заставит Либеру искать пути для выхода из войны. Если боевые действия прекратятся и будет обеспечена безопасность границ Великогории, то мое правительство сможет сосредоточиться на решении важных для вас вопросов, не опасаясь подстрекаемого извне мятежа, нацеленного на уничтожение суверенитета нашего государства.

-- Совместные боевые действия могут иметь место только в случае подписания исчерпывающего договора, разработка которого является целью наших переговоров. К настоящему времени произошло некоторое охлаждение отношений между Террой и Великогорией, вызванное односторонним отказом Великогории от соблюдения ряда достигнутых ранее двусторонних договоренностей, поэтому предоставлению вам военной помощи с нашей стороны должно предшествовать обновление взаимоотношений между нашими государствами.

-- Досадное ухудшение отношений между Террой и Великогорией действительно нельзя обойти вниманием, поэтому как ваша, так и наша стороны должны показать готовность к их восстановлению и конструктивному диалогу в будущем. В деле создания основы для сближения наших государств нельзя торопиться, мы должны подготовить общественное мнение демонстрацией искреннего желания возобновить добрососедские отношения и обсудить условия подготовки соответствующих соглашений...

Слушая словоохотливые рассуждения министра иностранных дел, я окончательно убедился в правоте Рябкова, который предупреждал, что правящие круги Великогории могут быть заинтересованы в затягивании переговоров. Спустя тридцать минут бесплодных попыток вернуться к обсуждению ключевых вопросов я осознал невозможность сдвинуться с мертвой точки и сдержанно произнес:

-- Полагаю, что мы в достаточной мере ознакомились с воззрениями друг друга, поэтому я предлагаю взять перерыв с целью их лучшего рассмотрения к началу нашей следующей встречи. Последнюю мы могли бы провести завтра в это же время, если мое предложение вас устроит.

Через считанные минуты я вышел из здания МИДа Великогории к ожидавшему меня планетолету и по прибытии в посольство отправился прямо к Рябкову. Увидев меня на пороге своего кабинета, представитель Терры внимательно прищурился, нахмуренный лоб пересекли глубокие морщины.

-- Докладывай, -- напряженно произнес он, не тратя времени на приветствие.

-- Первая беседа прошла именно так, как вы ожидали. Драч зациклился на том, что необходимо разработать условия разработки условий двустороннего договора, и пытался подменить обсуждение по существу подчеркнутой внимательностью к процедурным вопросам. Я уверен в том, что он намеренно затягивает переговоры.

-- Вне всяких сомнений, -- быстро ответил Рябков. -- В противном случае его отношение к переговорам было бы совершенно иным.

-- Вторая встреча должна состояться завтра в то же самое время. Не следует ли нам изменить подход к взаимодействию с правительством Великогории?

-- Мы не можем позволить событиям развиваться своим чередом, -- ответил посол, еще сильнее насупив брови. -- Ты должен занять в переговорном процессе более жесткую позицию и поставить условия, которые вынудят противоположную сторону к диалогу по первоочередным вопросам нашей повестки. Понятно, что для этого мало твоих действий за столом переговоров, поэтому я постараюсь использовать ресурсы посольства для того, чтобы обеспечить нужное нам информационное освещение твоей миссии.

-- Принесет ли это ожидаемый результат? -- уточнил я, желая получить представление о возможном итоге планируемой кампании.

-- Рассчитывать на безусловный успех не стоит, -- предсказуемо ответил седой мужчина, -- но благодаря нашим сторонникам, включая группу Милоша Беловича, сейчас представительство Терры в Великогории обладает правом свободного вещания и оказывает культурное воздействие на десятки миллионов великогорцев через свои целевые подразделения. Я не могу утверждать, что наши усилия привели к подлинной революции в умах, но они позволили создать благожелательное и во многом уважительное отношение к Терре среди местного населения.

-- Понятно. Каким должно быть мое поведение на завтрашней встрече?

Рябков ненадолго задумался, но по выражению его лица мне было очевидно, что наш разговор возобновится позже. Наконец он сказал:

-- Не спеши. Постарайся отдохнуть и возвращайся сюда к восемнадцати часам. За это время я посовещаюсь с ответственными работниками, а потом уже расскажу, до чего мы с ними додумаемся.

-- Спасибо, -- ответил я, не испытывая, однако, заметного облегчения. -- В таком случае я вернусь к себе. До скорой встречи, Борис Анатольевич.

-- Будь здоров! -- отозвался он уже с добродушной улыбкой.

Я вышел за дверь и по пути в собственный кабинет увидел в одном из коридоров юношу в гражданской одежде. Что-то в его наружности заставило меня остановить на нем взгляд, после чего, пристальнее присмотревшись к лицу, я громко сказал:

-- Приветствую! Если я не ошибаюсь, то ты один из подчиненных товарища Гранова.

Юноша обернулся, затем, увидев меня, вытянулся в струнку и отчеканил:

-- Так точно, товарищ капитан второго ранга! Рядовой Летунец. Жду ваших указаний.

-- Вольно. Где сейчас находится Гранов?

Получив ответ, я отпустил бойца и двинулся в указанном направлении. Григорий Леонидович нисколько не удивился моему появлению, и из завязавшегося разговора я узнал, что с ним в посольстве осталось всего пятнадцать человек, тогда как остальная часть роты была распределена по другим учреждениям Терры в столице и других городах Великогории под видом гражданских специалистов. Объяснения майора были вынуждены и на редкость скупы, мне так и не удалось узнать, какие задачи были поставлены перед ним командующим, но обстановка в стране позволяла предположить их тесную связь с позицией местного правительства. Предчувствие надвигающейся беды вызывало тревогу. Лишь теперь я почувствовал уязвимость нашего положения на чужой планете, когда находившимся здесь представителям Терры нельзя было рассчитывать на своевременную помощь из Атрии даже в случае прямой угрозы их безопасности, о чем меня предостерегал Такеши.

Вскоре я вернулся к себе, ощущая острую необходимость очистить мысли и ненадолго отвлечься от дипломатической миссии, и, не застав сестер, решил размять утомленное длительным бездействием тело. Поскольку на Терре занятия физической культурой были неотделимы от нашей жизни, позволяя не только дольше сохранять молодость в здоровом хорошо тренированном теле, но и воспитывая дисциплину и закаляя волю, в посольстве были предусмотрительно размещены бассейн и тренажерный зал, которыми сотрудники посольства не пренебрегали пользоваться, пусть ответственная работа и поглощала бо?льшую часть их времени. Тем не менее я не пошел в специально отведенные для этого помещения и после того, как переоделся, приступил к физическим упражнениям в своей комнате, оставив ведущую в кабинет дверь открытой, чтобы не пропустить возвращение Киры с Ириной.

В течение нескольких минут я разогрел мышцы, затем приступил к растяжке, постепенно повышая оказываемую на суставы нагрузку. Очень быстро на коже выступил обильный пот, совершенно привычные движения казались утомительными, как никогда прежде. Борясь с соблазном облегчить себе нагрузку путем мелкого мухлежа в некоторых упражнениях, я добросовестно выполнял программу, размеренно дыша через нос. Заканчивая разминку, я встал во весь рост, после чего стал медленно опускаться вниз, разводя ноги до тех пор, пока большие приводящие мышцы не коснулись пола, и, оказавшись в этом положении, поочередно выполнил наклоны в каждую сторону, до предела растягивая мышцы.

Наступил черед силовых упражнений, но едва я закончил половину из них, как дверь кабинета тихонько открылась и с порога послышались легкие шаги единственного человека. Выйдя из комнаты, я столкнулся с Ириной, которая, скинув обувь, устало брела к себе, но остановилась как вкопанная, едва заметив мое присутствие.

-- Привет, -- улыбнулся я, видя ее замешательство. -- Похоже, что вы уже закончили сегодняшнюю работу.

Младшая Бернштейн замялась.

-- Привет, -- робко ответила она и, словно оправдываясь, тут же добавила: -- Я до сих пор не привыкла к физическим условиям этой планеты и быстро устаю, поэтому Кира велела мне вернуться пораньше. Из-за меня ей приходится делать лишнюю работу...

-- Вас чрезмерно нагружают?

-- Вовсе нет! -- испуганно воскликнула она, замотав головой. -- Жители Терры очень хорошо к нам относятся, просто я не так вынослива, как Кира, и мне совестно из-за того, что я не могу трудиться на равных с ней.

-- Тебе не следует мыслить в таком ключе. В том, что ты слабее Киры, нет ничего зазорного.

В чистых глазах юной Бернштейн промелькнуло сомнение, а взгляд стал излучать то же упрямство, которое я часто наблюдал в поведении ее старшей сестры. Но она не стала спорить со мной, как наверняка поступила бы на ее месте Кира, и лишь спросила:

-- Почему? Ведь мы с ней живем в одинаковых условиях, но при этом я работаю значительно меньше!

-- И такое положение дел кажется тебе несправедливым?

-- Конечно! -- пылко ответила Ира.

-- В таком случае ты совершаешь грубую ошибку, принимая свою слабость за иждивенство. Ты не избегаешь ответственности, прикладываешь большие усилия для того, чтобы помочь Кире, и стараешься трудиться на равных с ней. Эти качества делают тебя не только хорошей сестрой, но и надежным товарищем. Совершенно иная ситуация могла бы сложиться в том случае, если бы ты с завистью относилась к способностям Киры, взваливая на ее плечи свою работу под предлогом собственной слабости, и в то же время без стеснения пользовалась результатами ее труда и труда других окружающих тебя людей в какой бы то ни было форме. Подобные подлецы не единожды мне встречались, и могу заверить, что они достойны исключительно жалости и презрения.

-- Но разве мое нынешнее поведение чем-нибудь отличается? -- удрученно отозвалась Ирина, понурив голову.

-- Хотя бы тем, что ты не желаешь выступать в роли нахлебницы и добросовестно выполняешь посильную работу. Ты не всегда будешь оставаться маленькой слабой девочкой, и когда-нибудь сможешь сравниться с Кирой и превзойти ее во многих, если не во всех отношениях. Вопрос состоит в том, какими качествами ты будешь обладать и какие ценности будут служить для тебя ориентиром.

-- Например?

-- Возможно, что с годами ты начнешь заботиться исключительно о собственном благополучии, воспринимая его отдельно от жизни общества, от которого якобы не зависишь. Подобное мышление считается обыденным в пределах Галактического Альянса и целого ряда других испытывающих его влияние государств. Проведя много лет на Желобе, вы с Кирой наверняка видели немало таких примеров.

-- Никогда! -- негодующе воскликнула Ирина, затем густо покраснела, опустив взгляд. -- Мне противно даже думать об этом...

-- Прости. Похоже, что я зашел слишком далеко в своих поучениях.

-- Ничего... Но неужели подобное поведение встречается даже на Терре?

-- Встречается, -- спокойно ответил я, сопровождая свои слова легким кивком. -- К сожалению, нам не удалось полностью искоренить стяжательство сильных и иждивенство слабых, но в рамках всего общества Терры такие случаи чрезвычайно редки, а борьба с ними ведется с растущим успехом.

-- А чем этот успех обеспечен? -- спросила девочка с глубоким вниманием, которое проявляла всегда, когда речь заходила о Терре.

-- Воспитанием с юных лет, обучением и ранним приобщением к труду и совместной деятельности.

-- Как же я хочу поскорее туда попасть!

Едва девочка закончила это восторженное восклицание, как дверь кабинета снова открылась, и на пороге появилась широко улыбающаяся Кира.

-- Наконец-то вы нашли общий язык, -- сказала она, закрывая за собой дверь, затем посмотрела на меня и добавила: -- Раньше малая стеснялась оставаться с тобой с глазу на глаз. О чем вы с таким увлечением говорили?

Я мельком посмотрел на младшую Бернштейн, на чьем лице читалось лихорадочное раздумье. Мне показалось, что она не хочет признаваться перед сестрой в том, что, по собственному убеждению, обременяет ее, поэтому решил прийти Ире на выручку.

-- Я рассказывал ей об особенностях мышления, которые отличают жителей Терры от представителей многих других государств нашей ойкумены. Не сочти за грубость, но мне казалось, что ты присоединишься к нам несколько позже.

-- Работы оказалось значительно меньше, чем я думала, когда отпускала Иру, -- ответила девушка, попутно оглядывая меня с ног до головы. -- Что важнее, я впервые вижу тебя без парадной одежды с тех пор, как мы прибыли в посольство. Судя по твоему виду, ты только что упражнялся?

-- Верно. Ирина вернулась в самый разгар моих упражнений.

Кира поглядела на открытую дверь за моей спиной и, склонив набок голову, спросила:

-- Прямо в комнате? Здесь же есть прекрасные помещения для физической подготовки.

-- Я не захотел тратить время на сборы и перемещение по посольству. Самые основные упражнения, не дающие одряблеть мышцам, вполне можно выполнять в тесноте без дополнительного оборудования.

-- Как в твоей каюте на корабле?

-- Именно. Я удивлен тем, что ты до сих пор помнишь об этом случае.

-- Я никогда не видела ничего подобного, поэтому хорошо запомнила, -- ответила Кира, не замечая, что ее щеки залились густой краской. -- Мне казалось, что человек не может отжаться, стоя на одной руке, но ведь сила тяжести на "Звездном страннике" довольно мала... Ты смог бы сделать сейчас то же самое?

-- Не знаю, -- признался я, коротко хмыкнув, -- ведь ускорение свободного падения на Железняке на десять процентов больше по сравнению с Террой. Но существует единственный способ проверить.

С этими словами я сделал несколько шагов назад, увеличив расстояние, отделявшее меня от сестер, и легко встал на руки, после чего медленно перенес свой вес на одну из них. Тело повело в сторону, но мне без большого труда удалось удержать равновесие напряжением живота и спины. Опустившись вниз настолько, что мой лоб почти коснулся пола, я попытался снова выпрямить руку. От чудовищного напряжения по мышцам пробежала крупная дрожь, мне с трудом удалось справиться с весом собственного тела и вернуться в исходное положение. Обескураживающее впечатление о пределе своих возможностей вынудило меня сделать два следующих повторения с меньшим размахом, после чего, не в силах подняться в четвертый раз, я подстраховал себя второй рукой и плавно опустил ноги.

-- Посредственно, -- критически произнес я, когда снова выпрямился. -- На Терре я привык делать по пять-семь отжиманий на каждой руке.

На секунду Кира замерла с приоткрытым ртом, а когда прошло произведенное моими словами воздействие, гневно выпалила:

-- Ты называешь это посредственностью?! Назови мне хоть одного человека, который может провернуть нечто подобное!

-- Я не могу сказать ничего определенного о подготовке сотрудников посольства, но среди подчиненных Гранова наверняка найдется несколько человек, которые на это способны. Меня самого этому упражнению научил командующий, и могу сказать, что он выполняет его куда лучше, чем я.

-- Ты так близко знаком с адмиралом? -- с ноткой восхищения произнесла Ирина.

-- Я знал его до того, как поступил на военную службу. Нас сложно назвать близкими друзьями, но я многим ему обязан.

Кира посмотрела мне в глаза долгим испытующим взглядом, после чего спросила:

-- Ты не хочешь говорить о Ямакаве?

-- Вовсе нет, -- ответил я с запозданием. -- Я всего лишь подумал о том, что наши с ним отношения сложились удивительным образом. Я познакомился с Такеши благодаря вице-адмиралу Юки, и после этого мы с ним иногда беседовали. Он просвещал меня в области становления и развития ставших традиционными для нашего народа моральных ценностей, увязывая образ мышления каждого отдельного человека с окружающей средой и условиями его жизни, объяснял необходимость практического использования и внедрение в повседневную жизнь накопленного обществом знания, иллюстрируя свои рассуждения историческими примерами социальной аномии, к которой приводило преобладание накопленной информации над полезно используемой. Наши беседы касались самых различных областей, но все они были связаны с образом будущего, к которому жителям Терры необходимо стремиться. Он позволял мне обращаться к своей библиотеке, сформированной для рабочих целей, причем его маргиналии на полях были не менее занимательными, чем сами тексты, с которыми я знакомился. Необходимость развития здорового сильного тела наряду с пытливым умом также была усвоена мной благодаря Такеши и Алексею Давидовичу.

-- Ты называешь адмирала по имени? -- удивилась Кира. -- К слову, сколько ему лет?

-- Сорок четыре. Он очень молод по нашим меркам.

Лицо старшей девушки вытянулось, глаза расширились, а брови медленно поползли вверх.

-- То есть он в сорок четыре года командует флотом?!

-- Верно. Его заслуги и выдающиеся способности безоговорочно признаются всеми жителями Терры, за редчайшими исключениями, поэтому с одобрения Верховного совета ему было присвоено звание героя Терры и доверена должность командующего флотом.

-- Но разве не существует специальный порядок присвоения званий, связанный с выслугой лет? -- продолжала допытываться Кира.

-- Существует, но служит в качестве общего ориентира. Бюрократическое начетничество не может служить мерилом способностей и достижений.

-- Мне все равно трудно в это поверить. Ты говоришь как будто о другом мире.

-- В какой-то степени твое суждение недалеко от истинны, -- ответил я и, вспомнив описанный Линой образ Вечной империи, добавил: -- Только практика строительства более совершенного общества покажет, как далеко мы сможем продвинуться с достигнутых на сегодня позиций.

-- Лина Андреевна говорила о том же, -- сказала внимательно слушавшая Ирина, -- только немного другими словами. Она учила нас, что общество не развивается согласно закостенелым догмам. Передовая теория должна быть живой и меняться в соответствии с насущными потребностями, сохраняя при этом образ будущего, к которому руководствующийся этой теорией народ должен стремиться. Наверное, Лина Андреевна сказала как-то иначе, но я надеюсь, что правильно передала смысл...

-- Вне всяких сомнений, -- поддержал я оробевшую было девочку одобрительной улыбкой. -- Это суждение очень точное, как и многие высказывания вашей наставницы. К сожалению, несмотря на известность этой непреложной истины задолго до освоения космоса, она по-прежнему намеренно упускается из виду обслуживающими существующий в ряде государств строй и незаслуженно его восхваляющими апологетами мнимого конца истории и других также не имеющих отношения к жизни концепций.

-- Скажи, Харуки, -- вновь обратилась ко мне старшая из сестер, -- ты будешь чем-нибудь занят ближайшие два часа?

-- Сейчас у меня нет никаких неотложных дел, поэтому я могу посвятить вам некоторое время.

-- Тогда мы можем посмотреть что-нибудь из записанного на твой подарок, -- произнесла девушка полувопросительным тоном. -- Что-нибудь связанное с образом будущего, о котором мы только что говорили.

-- Хорошо, -- ответил я, делая шаг в сторону своей комнаты, -- но вам придется подождать десять минут, прежде чем я смогу к вам присоединиться.

Забрав из комнаты сменные вещи, я отправился в душевую, где наскоро смыл с себя пот и переоделся, после чего вернулся в кабинет к сестрам. Мы погасили свет и, расположившись на диване напротив стены, на которую падал луч крошечного проектора, приступили к просмотру. Фильму, который я выбрал по просьбе девушек, были чужды художественные фантазии или кабинетные проекты идеального будущего, поскольку его сюжет был сосредоточен на действиях, которые предпринимались жителями Терры сейчас, в каждый миг, и по-настоящему преобразовывали сегодняшнюю действительность. Перед нами сменялись передовые предприятия, хозяйственные системы и учебные заведения, обогащенный иллюстративным сопровождением четко поставленный бархатный закадровый голос повествовал о внедрении новых научно-технических разработок в производственный процесс и повседневную жизнь. Кира и Ирина с упоением слушали об успешном использовании и распространении новых источников энергии, освоенных считанные годы назад, о медицинских нововведениях и успехах биотехнологии, с восхищением смотрели на грандиозные лесные массивы, которые соседствовали и тесно переплетались с нашими поселениями, лежащими далеко от автоматизированных производств, и с интересом рассматривали многочисленные пояса охватывавшей планету дороги, по которой мчались быстроходные пассажирские поезда, осуществлявшие дальние перевозки с наименьшей возможной затратой энергии.

Этот фильм предназначался для ознакомления жителей других планет с тем путем, которым мы следовали, поэтому я так же, как мои сестры, видел его впервые, но в отличие от них не испытывал восторженного удивления, поскольку все жители Терры были вовлечены в творческий процесс, результаты которого окружали нас и составляли неотъемлемую часть нашей жизни. Благодаря нашей с Линой планомерной работе обе девушки понимали, что только живое творчество каждого человека и практика строительства общества нового типа способны создать лучшую действительность, и горевшее этим вечером в их глазах пламя стало высшей наградой за приложенные нами усилия.

Глава 25. Разбитые надежды

Вторая встреча со Стефаном Драчем обернулась очередным тупиком, доказавшим намерение правительства Великогории затянуть переговоры. Благодаря поступавшим нам через агентурную сеть данным, доступом к которым я пользовался наравне с Рябковым, мне было известно о том, что Великогория негласно ведет параллельные переговоры с находившимся в стране доверенным представителем президента Альбы и воздерживается по его настоянию от налаживания союзнических отношений с Террой. Страна нашего пребывания успела принять на себя ряд обязательств перед Галактическим Альянсом, включая предоставление концессий на Руднице и налоговые привилегии для его компаний, причем данное положение должно было вскоре усугубиться включением Великогории в так называемую программу общественного усовершенствования, в соответствии с которой образование, производство, наука и техника развивались под надзором контролирующих органов Галактического Альянса.

Кроме того, новые донесения показали, что Великогория имеет некие контакты с Конфедерацией Шести Республик, представители которой находились в стране под прикрытием частных лиц и руководителей неправительственных организаций. Следовало признать, что неумелая политика великогорской политической элиты оказалась запутаннее, чем мне представлялось на первый взгляд, но она не была осмысленной, оставаясь олицетворением боязни утратить власть и неуверенности в своих силах. Поведение правящих кругов выглядело надругательством над национальными интересами их государства, и несмотря на то, что их метания пока не подверглись широкой огласке, у меня не оставалось ни малейших сомнений в скором крахе режима Вуича. Рябков почти полностью разделял мои подозрения, и все же мы продолжали попытки достичь взаимопонимания с действующим правительством в исполнения ранее полученных нами распоряжений.

По мере роста народного недовольства повальной милитаризацией, падением уровня жизни и потерей приграничных территорий в боях с Либерой все чаще происходили массовые демонстрации с антивоенными и антиправительственными лозунгами, более решительно стала действовать Группа встретившихся рук, и вскоре на улицах столицы зазвучали требования о смене правительства. Во время очередной волны охвативших всю страну потрясений мне предстояло в последний раз сесть за стол переговоров с министром иностранных дел Великогории.

В противовес обычному деловитому равнодушию, к которому я успел привыкнуть, лицо моего визави отражало какую-то озабоченность с первых минут третьего заседания. Голосом, почти лишенным напускной важности, министр с расстановкой заговорил:

-- Нашей стороной обсуждалась возможность выхода на целый ряд важных практических договоренностей с Террой о перспективном сотрудничестве и подготовке необходимой для этого договорно-правовой базы. Создание тесных торгово-экономических связей и развитие существующего культурного обмена между Великогорией и Террой должны способствовать скорейшему восстановлению наших добрососедских отношений, общество нашей страны безусловно стремится к этому, особенно на фоне тяжелейших испытаний военного времени, которые выпали на судьбу обоих наших народов.

-- Искреннее стремление других государств к сближению и мирному взаимодействию с нами никогда не встречало противодействия со стороны Терры, -- напомнил я, когда закончил переводить сидевший рядом сотрудник посольства. -- Если таково подлинное стремление народа Великогории, то я горячо приветствую его от лица всех своих соотечественников.

Министр со значительным видом кивнул, и после его очередного пассажа мой переводчик продолжил свою ответственную работу.

-- И в этом я полностью разделяю вашу позицию, -- спокойно сказал он, слегка выделяя интонацией соответствующие акценты убежденной речи Драча. -- К сожалению, непреодолимые обстоятельства исключают саму возможность немедленного осуществления наших желаний. Экономика Великогории напряжена до предела, а ее переориентация на военное производство препятствует удовлетворению потребительского спроса нашего населения.

Мне было хорошо известно, что в действительности ситуация обстоит совершенно иначе. На войну с Либерой аппарат Вуича изначально возлагал надежды, связанные с выходом из сложившегося кризиса, поскольку рост инфляции, бюджетных расходов на военные цели и других непроизводительных затрат государства вел к искусственному оживлению экономики и повышению занятости населения. Уничтожение ценных материальных и человеческих ресурсов, снижение реальной заработной платы и падение уровня жизни подавляющего большинства великогорцев, как я успел убедиться, мало волновали действующее правительство.

-- Большие потери на фронте, утрата нескольких приграничных областей и небывалая активность экстремистов из запрещенной Группы встретившихся рук подрывают авторитет законной власти во главе с президентом Вуичем, -- продолжал переводчик. -- Сейчас поспешное заключение договора между Великогорией и Террой наверняка будет оболгано и использовано антиправительственными группировками для усугубления общественной истерии. В этой связи нами были разработаны для согласования некоторые предварительные меры, выполнение которых позволит без опасения приступить к подготовке двустороннего договора.

Неожиданное изменение позиции Драча заставило меня насторожиться в ожидании подвоха, поскольку неожиданная готовность к предметному обсуждению должна была оказаться связанной либо с утратой контроля со стороны действующего правительства над внутриполитической ситуацией, либо с провалом переговоров, которые тайно велись с Галактическим Альянсом. По крайней мере, таковы были мои первые предположения. Немного подумав над услышанным, я ответил:

-- О подготовке предварительных условий для начала работы над договором мне ничего не известно. Похоже, что по какой-то причине проект ваших предложений не был передан мне для ознакомления.

-- Мы виноваты в том, что не предуведомили вас, господин Танака, но я прошу вас проявить понимание. Проект был утвержден за несколько часов до начала переговоров. Его содержание будет известно господину Рябкову еще до окончания нашей встречи, но если вы пожелаете, то для верности я могу направить вам памятную записку.

-- Не нужно. Не могли бы вы в общих чертах описать те меры, на выполнении которых настаиваете?

-- Разумеется. -- Воспользовавшись заминкой, переводчик озвучил короткий ответ министра, в то время как последний доставал из папки несколько скрепленных вместе листов. Затем Стефан Драч продолжил: -- В сложившейся ситуации Великогория не может позволить себе заниматься долгосрочными вопросами военного сотрудничества с третьими государствами, не обеспечив внутреннюю стабильность и безопасность своих границ. В этой связи мы просим вас оказать нам поддержку следующими действиями. Во-первых, выступить от лица Совета Внешних Взаимосвязей -- вашего заменителя министерства иностранных дел -- с официальным заявлением о неприемлемости действий антиправительственных и повстанческих организаций в Великогории и об отказе от любых форм взаимодействия с ними. Во-вторых, обеспечить защиту со стороны вооруженных подразделений вашей страны районов, близких к местам проживания находящихся в Великогории гражданских специалистов с Терры. Большинство из них сосредоточено недалеко от границы в Полесной области, где оказывает нам неоценимую помощь в организации и поддержке высокосложных производств и ведет образовательную деятельность, руководствуясь превосходным опытом вашей планеты. Если Терра сочтет возможным взять на себя обеспечение безопасности этих территорий, то это позволит нам сосредоточить все свое внимание на обуздании агрессии со стороны Либеры. В-третьих, мы просим Терру принять обязательства по участию в разработке договора о предоставлении нам средств производства, машин, технологий и соответствующих специалистов для укрепления обороноспособности Великогории. В-четвертых, мы настаиваем на передаче Великогории принадлежащих вашей планете учреждений и объектов инфраструктуры на Руднице, за что Терре будет выплачена полная компенсация, и просим признать Шахтерский Путь зоной исключительных интересов Великогории. Я пониманию, что озвученные мной предварительные условия неожиданно жесткие, но мое правительство находится в безвыходном положении. Если не удастся предварительно укрепить наши позиции и заручиться прочной поддержкой общественного мнения, то вступление Великогории в войну с Доминионом и дальнейшее военное сотрудничество с Террой в области обеспечения коллективной безопасности будут невозможны. Я прошу вас и господина Рябкова это учитывать.

Я терпеливо выслушал перевод, сумев сдержать переполнившее меня возмущение, после чего холодно посмотрел на министра иностранных дел, который ожидал моего ответа.

-- Понимаете ли вы, что как глава военной миссии Терры я не обладаю полномочиями принимать решение по трем из четырех озвученных вами пунктов? -- хмуро поинтересовался я, уже понимая, какую игру затеяли правящие круги Великогории.

-- Я понимаю, что поставил вас в неудобное положение, господин Танака, за что прошу прощения. От разрешения трудностей, с которыми пришлось столкнуться Великогории, зависит сама возможность переговоров по важным для вас вопросам. В худшем случае участвовать в переговорах с нашей стороны окажется некому. Более того, эти меры неизбежно лягут в основу соглашения, к подготовке которого вы стремитесь, поэтому рассмотрение предложений моего правительства не может пройти без вашего участия.

-- Относительно моего участия в рассмотрении ваших предложений вы вы высказались верно. Тем не менее я нахожу странным ваше решение обратиться ко мне с набором требований своего правительства, не поставив в известность Рябкова, в то время как ему принадлежит право окончательного суждения.

-- Конечно, я не имел целью обидеть господина Рябкова, но решение принималось в спешке из-за сложившихся на сегодня и известных вам неблагоприятных условий. К этому времени специальный уполномоченный должен был передать главе вашего посольства копию проекта. Я понимаю, что нам следовало отложить сегодняшнюю встречу для того, чтобы вы со своей стороны успели изучить наши предложения, но, как я уже неоднократно говорил, время не терпит. Я буду признателен, если вы повторите мои слова господину Рябкову. Мы не требуем немедленного выполнения предложенных нами условий. Пока можно ограничиться совместной декларацией, в которую после их обсуждения войдут соответствующие пункты.

-- Понимаю, -- ответил я совершенно невозмутимо, -- но несмотря на то, что время, по вашему выражению, не терпит, нельзя ожидать от нас безоговорочного удовлетворения выдвинутых вами требований. Мне необходимо запросить дополнительные инструкции. Вы не будете возражать, если наша беседа возобновится сегодня ровно в восемнадцать часов?

Министр горячо заверил меня в том, что понимает всю сложность сложившегося положения, и согласился продолжить переговоры через несколько часов вечером. Наскоро с ним распрощавшись, я срочно вызвал планетолет, на котором за считанные минуты вернулся в посольство Терры.

Чуть ли не вбежав в кабинет Рябкова, я тотчас понял по его мрачному настроению, что проект так называемых предварительных условий был им уже изучен. Мужчина не удивился моему стремительному появлению. Отступив от высокого стрельчатого окна, перед которым он стоял в момент моего прихода, посол молча подошел ко мне и, внимательно посмотрев в глаза, сказал:

-- Твое сообщение из министерства иностранных дел было очень скомканным. Верно ли я понимаю, что Драч выдвинул ряд условий, до выполнения которых Великогория не станет рассматривать заключение двустороннего договора?

-- Полагаю, что таков главный посыл, хотя в действительности Драч выразился более витиевато.

-- Позже я внимательно изучу стенограмму. А пока перескажи содержание вашего разговора как можно точнее, чтобы мы не теряли время.

После того, как я выполнил эту просьбу, Борис Анатольевич помолчал, бесшумно прохаживаясь по кабинету с сомкнутыми за спиной руками, затем неторопливо кивнул и обратился ко мне со словами:

-- Ты правильно сделал, что решил посоветоваться со мной перед тем, как предпринимать решительные действия. В твоем замешательстве нет ничего предосудительного, особенно с учетом отсутствия дипломатического опыта.

-- Как же мне следует поступить?

-- Поскольку твоя задача состоит в подготовке почвы для будущего договора о дружбе и взаимодействии между Террой и Великогорией, твои полномочия по необходимости выходят за рамки обсуждения сугубо военных вопросов. В той мере, в которой твои переговоры со Стефаном Драчем носят совещательный характер, мы можем предоставить тебе закрыть вопрос с этими предварительными условиям без изменения статуса твоей миссии.

-- Я незнаком с тонкостями дипломатической работы, но, на мой взгляд, именно вам следует дать ответ на выдвинутые великогорским правительством требования, -- сказал я с долей сомнения. -- В силу моего звания и занимаемой должности мои слова могут не возыметь нужного влияния.

-- Ты неверно трактуешь свое положение, Харуки. Ты боевой офицер, и за твоим назначением наши визави невольно усматривают грозную славу наших военно-космических сил. Ямакава хорошо понимал это, отправляя тебя в Великогорию. Да и выход из нынешнего тупика я доверяю тебе по другим, не менее существенным соображениям. -- Морщинистое лицо Рябкова стало по-учительски строгим и, подняв перед собой руку жестом, требующим особого внимания, мужчина продолжил: -- Давай рассуждать. Как ты оцениваешь набор условий, с которым на сегодняшних переговорах выступил Драч?

Немного подумав, я ответил:

-- Правящий класс Великогории не знает своего места. Основная часть его предложений подразумевает требования такого рода, которые предъявляются либо побежденному государству, либо такому союзному государству, которое ввиду своей слабости вынужденно безоговорочно выполнять любые указания более сильного союзника. Терра не является ни тем, ни другим, и я считаю необходимым напомнить об этом нашим великогорским противникам.

-- Вот! -- отчеканил Рябков, молниеносным движением выставив перед собой руку с направленным на меня указательным пальцем. -- Как высокий представитель Терры я не могу позволить себе такую жесткую и непримиримую позицию, какую можешь занять на переговорах ты.

-- Понимаю, -- решительно согласился я. -- Требования великогорского правительства неприемлемы.

-- Дело не в содержании этих конкретных требований. У них нет ни малейшего права требовать от нас чего либо, тем более односторонних уступок. Тебе необходимо усвоить важную вещь. Жителям Терры свойственны личное достоинство, умение любить и понимать, приходить на выручку, сопереживать и быть верными в дружбе. Эти качества не чужды некоторым сознательным великогорцам, которые стремятся объединить с нами силы на пути к соединению человечества.

-- Группа встретившихся рук?..

-- Именно. Распространяемые членами группы в нелегальных кружках идеи Милоша Беловича встречают поддержку все большего числа людей, поэтому союз с нами пугает Вуича и его подельников.

-- Понимаю. Они боятся поддержки Террой Группы встретившихся рук в ее борьбе за власть в Великогории, поэтому стремятся оградить свое общество от нашего влияния, одновременно надеясь получать от нас помощь в поддержании своего режима. Подобное мышление кажется мне ущербным... Психика местного правящего класса искажена примитивной жаждой власти и параноидальной боязнью собственного народа.

-- Полностью согласен, -- спокойно отозвался Рябков и, тут же возвращаясь к главному вопросу, добавил: -- Принятие каких бы то ни было предварительных условий, которые нам навязываются, конечно, недопустимо. Ты условился с Драчем о новой встрече?

Я задумчиво кивнул, усилием воли отрешаясь от нахлынувших на меня мыслей.

-- Он согласился продолжить сегодняшнюю беседу в восемнадцать часов.

-- Прекрасно. Текущие установки тебе ясны?

-- Ясны, Борис Анатольевич. Как мне следует поступить в том случае, если возникнет угроза срыва переговоров?

-- Смело иди на разрыв, но не опорочь себя несдержанным поведением.

Посол снова нахмурился, затем опустил взгляд на выстеленный зеленым стекловидным покрытием пол и стал неторопливо прохаживаться по кабинету. Глубоко сосредоточенный, как бы в раздумье о чем-то, он тихо заговорил, произнося слова куда медленнее обычного.

-- Я должен сообщить тебе кое-что для личной ориентировки. В твое отсутствие стало известно о занятии либерцами части Полесной области. Разведка докладывает о нахождении на этой территории по меньшей мере двухсот наших соотечественников, которые делились опытом Терры с великогорцами в качестве высококвалифицированных специалистов. Их положение выясняется, в ближайшее время я запрошу объяснений в министерстве иностранных дел Великогории. Поскольку информация получена по каналам нашей разведки, тебе не следует выдавать владение ею на переговорах.

-- Немыслимо! -- негодующе воскликнул я. -- Почему они не были эвакуированы? Мы не были даже предупреждены об опасном положении в этом районе!

-- Успокойся, -- со сперва показавшимся мне оскорбительным хладнокровием настойчиво произнес Рябков. -- Мы сделаем все, что в наших силах, для того, чтобы обеспечить безопасность своих сограждан.

-- Вы правы, -- гораздо сдержаннее ответил я, обдумывая ситуацию. -- Какова вероятность того, что такое развитие событий было сознательно допущено по указанию Вуича или его сторонников для того, чтобы втянуть нас в войну с Либерой?

-- Нельзя сказать наверняка по уже имеющимся у нас данным, но я считаю, что вероятность очень высокая.

-- Не исключено, что Драч сам сообщит мне о случившемся, чтобы оказать психическое воздействие и подтолкнуть к принятию выгодного его руководству решения.

Рябков кивнул, довольный тем, что ко мне вернулись предусмотрительность и острота мысли. Очевидно, что он тоже предполагал возможность новых провокаций со стороны великогорского правительства.

-- Если противник по переговорам попытается взывать к нашему моральному долгу поддержать Великогорию в войне с Либерой, ссылаясь на угрозу жизни и свободе наших соотечественников, то тебе нужно четко указать, что вина за случившееся лежит целиком на исполнительной власти Великогории и пресечь зацикливание на этом вопросе. Не позволяй увести переговоры в сторону. Как только поступит официальная информация о произошедшем в Полесной области, мы начнем решительные действия, характер которых будет зависеть от того, какую позицию займет Вуич вместе со своим правительством. Я сам займусь решением этой задачи, поэтому сосредоточься на своей основной миссии.

-- Хорошо. У меня сложилось необходимое понимание того, какой линии мне следует придерживаться при продолжении сегодняшних переговоров.

Затем мы коротко обсудили то, какие последствия могут иметь для нас раздиравшие общество Великогории внутренние противоречия, из-за которых население раскололось на поддерживавшее действующий режим и сросшуюся с ним финансовую аристократию меньшинство и высказывающееся против него с различных, иногда несовместимых друг с другом позиций большинство. Лагерь противников Вуича был расколот на множество течений и партий, многие из которых вели непримиримую борьбу друг с другом, не в силах прийти к согласию относительно нового государственного устройства. Единственной известной моему старшему товарищу организацией, имевшей четкое видение будущего и соответствующую ему программу действий, была Группа встретившихся рук, которой вплоть до своего ареста руководил Милош Белович. Возможность коренного изменения политического устройства в Великогории могла возникнуть только в том случае, если эта группа сумеет объединить общей целью широкие слои трудового населения и рядовой интеллигенции, чтобы вовлечь их в свою борьбу, но подобное развитие событий казалось мне маловероятным из-за мещанской психологии большинства великогорцев. Свои сомнения я объяснил тупым эгоизмом местного населения, отсутствием у него непререкаемых духовных ценностей, неумением думать об обеспечении всеобщего счастья и нежеланием приносить пользу и делать добро окружающим людям.

Внимательно выслушав меня, Рябков нарицательно произнес:

-- Ты рассуждаешь поверхностно. Упадок сознательности и нравов, о котором ты говоришь, связан с образом жизни большинства местных жителей. Средний великогорец -- это человек с ограниченным кругозором, невежественный во всем, что не касается его узкой специализации. Отсюда оторванность политики, науки и искусства от повседневной жизни. Невежество масс используется правящим классом для формирования у них нужной картины мира, которая постоянно переписывается по конъюнктурным соображениям властей предержащих. Тебе, как любому жителю Терры, почти не бывавшему за пределами нашей родной системы, трудно это понять, но многие внешне безразличные ко всему лежащему за пределами их крохотного мирка темные люди умеют остро чувствовать несправедливость. Большинство из них эту несправедливость покорно сносит, позволяя себе разве что тихие жалобы, чаще всего в семейном кругу, но она гнетет их, ожесточает и медленно подтачивает терпение. Понятно, что что мера людских страданий и отчаяния в том или ином обществе влияет на запас внутренних сил и, следовательно, мобилизационный потенциал народа для борьбы с угнетением. Наиболее угнетены, без сомнения, жители Альбы и прочих государств Галактического Альянса. Усилиями их государств они не осознают свое униженное положение и воспринимают классовость своих обществ вместе с колоссальным разрывом между управляемыми и управляющими как должное. Обстановка в стране нашего пребывания совсем другая.

Секунды две я выжидающе смотрел на Рябкова, но, так и не дождавшись продолжения его речи, с сомнением возразил:

-- Великогорцы действительно тяготятся своим положением, но почему вы так уверены, будто народные массы этой страны можно поднять на борьбу, несмотря на повальный индивидуализм большинства их представителей? Все, что мы видели до сих пор, не выходило за рамки деятельности сравнительно немногочисленных групп или отдельных слоев населения, в то время как многие люди не решаются идти против действующей власти, поскольку они боятся того, что их жизнь может измениться к худшему.

-- Ты верно сказал, что великогорцы тяготятся своим положением. Они недовольны своей жизнью, некоторые задумывающиеся о будущем осознают неправильность общественного устройства, при котором жизнь оказывается бесцельной и сводится к удовлетворению сиюминутных потребительских аппетитов. Глухой протест большинства населения лишает государственный аппарат опоры, что открывает простор для действий антиправительственных сил.

-- Ваше объяснение было бы убедительным применительно к верхушечному перевороту, который оказывается безразличным народу потому, что никак не сказывается на условиях его жизни. Подлинное изменение государственного устройства, а не просто смена одних угнетателей другими, требует колоссального напряжения сил всего общества.

Рябков посмотрел на настенные часы, немного прищурившись, затем перевел взгляд на меня, не выражая ни спешки, ни желания скорее прекратить разговор.

-- Давай внимательно посмотрим на ситуацию в Великогории на данный момент, -- убедительно заговорил он. -- На протяжении последних десятилетий рос уровень взаимодействия великогорцев с жителями Терры. Благодаря свободе вещания, которой пользуется наше представительство в этой стране, мы получили возможность влиять на формирование культурного ядра рядовых граждан Великогории. Примерно в ста сорока городах работают открытые нами Дома Терры, в которых великогорцы знакомятся с нашими обычаями и совершают фантоматические прогулки по нашим музеям, паркам, культурным учреждениям и многим другим местам при помощи специального оборудования. Примерно каждый восьмой житель Великогории хотя бы раз имел такой опыт, и во много раз больше людей знакомо с распространяемыми при помощи ресурсов нашего посольства фильмами, цифровыми журналами и книгами, из которых великогорцы черпают знания о нашем обществе. При желании они в любой момент могут сравнить свой образ жизни с образом жизни жителей Терры. Понятно, что некоторые из них относятся к нам с завистливой злобой, но людей, которые стремятся учесть наш опыт и использовать его с учетом исторических особенностей Великогории, значительно больше. Что до замеченного тобой повального индивидуализма великогорцев, то он в большей степени распространен среди работников умственного труда и связан с условиями их деятельности. Ситуация с коллективными производствами заметно отличается в лучшую сторону, хотя нужно признать, что из-за снижения реальной заработной платы и чудовищного роста безработицы многие люди ожесточены и сосредоточены на себе, соперничая друг с другом за лучшие условия существования.

-- Опыт нашей планеты действительно может оказать решающее воздействие на общественное сознание великогорцев, -- согласился я, -- но вы не опровергли мое сомнение в возможности всенародного восстания против режима Вуича.

-- Великогория вплотную подошла к точке бифуркации, когда самое незначительное на первый взгляд действие может иметь невообразимые по своему размаху последствия. Правящий класс переживает правительственный кризис, втягивающий в политику даже самых далеких от нее граждан, низы общества тяготятся ухудшающимися условиями жизни и не хотят руководствоваться старыми порядками, а верхи не могут осуществлять управление прежними способами. Исторический опыт показывает, что именно в такие узловые моменты носители передовой революционной теории способны увлечь за собой народ, хотя успех в этом трудном деле не гарантирован.

-- Полагаю, что ваше суждение недалеко от истины,-- согласился я и добавил после короткого размышления: -- Только опыт массового движения покажет, в каких формах выразит себя революция, если таковая будет иметь место в Великогории.

-- Верное замечание, -- одобрительно кивнул Рябков. -- На нем и закончим нашу дискуссию. Тебе лучше сосредоточиться на ожидающей тебя встрече с Драчем.

-- Хорошо. Могу ли я получить копию документа, о котором мы говорили?

Морщинки у уголков губ посла слегка углубились в одобрительной усмешке.

-- Молодец, что помнишь. Зайди в секретариат, один из ответственных работников подготовил для тебя перевод. Если возникнут трудности, то свяжись со мной перед вылетом.

К назначенному сроку я снова прибыл в министерство иностранных дел Великогории. Уже находившийся в зале для переговоров министр продолжал сидеть в кресле, даже когда я вплотную подошел к столу. Не поведя бровью на мелочное пренебрежение, которое Драч решил выказать под конец нашего взаимодействия, я занял обычное место и сразу сказал:

-- Идя навстречу Великогории мы рассмотрели выдвинутый вашим правительством проект предварительных условий, на выполнении которых вы настаиваете, считая их первым шагом к обсуждению договора о взаимопомощи между нашими государствами. Поскольку вы торопитесь решить этот вопрос, я считаю необходимым немедленно сообщить вам о том, что подобные условия могут быть поставлены исключительно перед несамостоятельным государством, которым Терра не является, и как ее представитель я не в праве согласиться с вашими требованиями, которые представляются необоснованными в сложившейся ситуации и несут угрозу дружественным отношениям Терры и Великогории.

Стефан Драч едва заметно нахмурился, и по тону его ответа -- хоть я и угадывал значение только немногих слов -- было нетрудно понять, что он не отступит с занятой им позиции.

-- Вы ошибаетесь, называя предложения моего правительства требованиями, господин Танака, -- заговорил переводчик, когда министр закончил мысль. -- Экстремистские группировки внутри страны пытаются воспользоваться объективными трудностями, с которыми столкнулось правительство Великогории. Главную угрозу нашей стране несет не Либера. Сейчас главный враг находится внутри, и его подрывная деятельность препятствует выходу из сложившегося кризиса. Пресечение деятельности радикально настроенных элементов имеет для нас первостепенное значение, поскольку только тогда Великогория сможет справиться со стоящими перед нею трудностями. Предложения моего правительства, которые вы незаслуженно осудили, направлены исключительно на укрепление экономической и военной безопасности Великогории. Только имея гарантии ее обеспечения мое правительство получит полную свободу действий и сможет сосредоточиться на урегулировании отношений с Террой, поэтому выполнение известных вам пожеланий нашей стороны выгодно Терре не в меньшей мере, чем нам.

-- В таком случае я попрошу вас ответить на несколько связанных с выдвинутыми вашим правительством условий, -- спокойно ответил я. -- Полагаю, вы сможете удовлетворить эту просьбу?

Министр сразу согласился, хотя мне показалось, что мой ответ вызвал у него раздражение, которое выдавало внутреннюю обеспокоенность моего противника. Продолжая наблюдать за малейшими изменениями в его мимике и положении тела, я сказал:

-- Обращенная к Терре просьба официально отказаться от поддержки действующих против вашего правительства внесистемных организаций подразумевает либо обвинение Терры в оказании им соответствующей поддержки в настоящее время, либо подозрение в том, что мы намерены сделать этот шаг в будущем. Столь явно выраженное вашим правительством недоверие не может способствовать сближению Терры и Великогории, невзирая на чаяния обоих наших народов, поэтому я прошу вас объяснить, из каких соображений было выдвинуто связанное с запрещенными организациями условие.

-- Если такое впечатление возникло у вас из-за поспешно составленных формулировок проекта, то я должен заверить, что мы имеем дело с досадным недоразумением. Разумеется, ничего подобного не подразумевалось. Даже если вы не имеете никаких отношений с экстремистскими группировками, их осуждение в официальном заявлении с вашей стороны окажет нам очень большую помощь, поскольку авторитет Терры среди наших граждан высок, и это лишит наших внутренних противников социальной опоры.

-- В таком случае не было бы разумнее просить высказаться в поддержку правительства Великогории, а не против его противников?

После того, как мое вкрадчивое уточнение прозвучало на великогорском языке из уст переводчика, министр замешкался и медленно заговорил, тщательно подбирая слова.

-- Разнузданная клеветническая кампания против президента Вуича обрела небывалый размах и, как ни прискорбно это осознавать, она уже наводнила информационное пространство вопреки упорной работе служб информационной безопасности и надзора. Прямая поддержка президента Вуича может может встретить неодобрение населения, обманутого пропагандой Группы встретившихся рук.

-- Разве предводитель этой организации не арестован? -- спросил я как бы между прочим. -- Для меня удивительно, что какая-то обособленная группа имеет столь большое влияние после потери идейного вдохновителя.

-- Этих бунтовщиков опасно недооценивать, господин Танака. Численность группировки Беловича составляла до тридцати тысяч человек к моменту ее запрета, она жестко структурирована и имеет характер военизированной организации. Ее участниками неоднократно предпринимались диверсии на стратегически важных транспортных узлах и объектах промышленности. Также они несут ответственность за целый ряд терактов, жертвами которых стали сотни мирных граждан Великогории, хотя сами они отрицают свою несомненную причастность к этим бесчеловечным действиям.

Поскольку я обладал некоторыми сведениями о Группе встретившихся рук, мне была очевидна неприкрытая ложь министра. Главным оружием этой организации были саботаж на предприятиях и широкая агитация против хищнического империализма со свойственными ему пороками, такими как расслоение на обладающее всеми ресурсами и полнотой власти ничтожное меньшинство и эксплуатируемое им народное большинство, безжалостное уничтожение природы на пригодных для жизни планетах под прикрытием "экономической целесообразности" и физическое вырождение народных масс наряду с ростом числа болезней и врожденных пороков. Другими словами, даже после ареста своего лидера группа вела непримиримую борьбу с тем, что ее теоретики иронично называли цивилизованным варварством, и никогда не обращалась к террору, несмотря на подготовку к вооруженной борьбе, которую вела последние месяцы.

Поскольку мне не следовало выдавать свое знание подлинной ситуации, имевшей место в Великогории по данным нашей агентуры, я решил оказать давление на Драча путем указания на логические противоречия, которые он допустил в своем скоропалительном обвинении.

-- Почему же великогорцы так расположены к незаконной организации, которая ведет против них открытый террор? -- спросил я без всякого эмоционального окраса.

Мой противник недовольно скривился, после чего нехотя проговорил:

-- Мы прикладываем большие усилия, чтобы оградить народ от пагубного влияния этих экстремистов, но это задача чрезвычайной сложности. В результате популистской деятельности в легальном поле, пока не стали ясны его преступные намерения, Милош Белович обеспечил себе большой кредит доверия со стороны рядовых граждан, поэтому большинство из них отрицает причастность Группы встретившихся рук к недавним терактам, несмотря на неопровержимое доказательства.

-- Возможно, что ввиду лексических трудностей перевод не может полностью передать смысл, который вы вложили в свое высказывание, но в моем понимании понятие "неопровержимое доказательство" подразумевает, что его невозможно оспорить. Если на основе таких доказательств возможно единственное не противоречащее им объяснение, то оно должно восприниматься как истинное вне зависимости от его чувственного восприятия кем бы то ни было. Если в вашем обществе широко распространено мнение, расходящееся с официальной трактовкой, то это означает, что ваше правительство не сумело предложить обществу неоспоримые доказательства в защиту своей позиции. В противном случае массовая поддержка запрещенной экстремистской организации была бы беспочвенной и быстро иссякла.

-- Мое правительство настойчиво работает в этом направлении, но пока не достигло желаемого результата. Ваше содействие может ускорить решение этой проблемы, что откроет нам новый простор для налаживания двустороннего взаимодействия.

Мне не понравилась новая попытка министра завлечь меня туманными обещаниями более продуктивного взаимодействия в случае удовлетворения безосновательных требований его правительства, поэтому я пресек дальнейшее обсуждение этого вопроса.

-- К сожалению, я вынужден заключить, что в сложившейся ситуации открытое выступление Терры на стороне одного из участников конфликта будет воспринято как вмешательство во внутренние дела Великогории подавляющим большинством ее граждан, что приведет к разрушению в их глазах положительного образа Терры, -- ответил я, вызвав у Драча негодование, которое он хорошо скрыл. -- Поскольку соответствующая просьба вашего правительства не может быть удовлетворена по указанной мной причине, я бы хотел получить уточнения по последнему требующему разрешения вопросу.

-- Пожалуйста.

-- Мой вопрос связан с поставленным перед нами требованием отказаться от всех производств и инфраструктуры на Руднице и признать Шахтерский Путь зоной исключительных интересов Великогории. Не могли бы вы объяснить, каким образом подобные уступки с нашей стороны могут помочь вашему правительству разрешить многочисленные внутренние противоречия вашего общества, которые привели к нынешнему кризису?

-- Боюсь, что я не в праве разглашать планы своего правительства в этой сфере. Могу только напомнить, что мы просим Терру отказаться от своей собственности на Руднице за достойную компенсацию, размер и форма которой могут быть установлены после того, как будет получено ваше концептуальное согласие на передачу нашей стороне интересующих нас объектов. Если вы не готовы отказаться от всех учреждений на Руднице, то мы можем сформировать комиссию для разработки списка, который устроит обе стороны.

-- Я настаиваю на четком обосновании данного предложения, -- невозмутимо ответил я, -- в противном случае о его воплощении не может быть речи.

Сефан Драч воззрился на меня в изумлении, но через миг его губы скривились в недовольной гримасе, и он спросил:

-- Такова позиция вашего непосредственного руководства?

Я с осуждением посмотрел в глаза министру, который столь рьяно и неприкрыто отстаивал интересы оторванной от народа олигархической верхушки Великогории, и без злости, немного устало сказал:

-- Любой представитель Терры на моем месте сказал бы вам тоже самое, пусть и другими словами. Ваше правительство пытается справиться со сложившейся ситуацией за наш счет, связав Терру односторонними обязательствами перед Великогорией. Только что я сообщил вам о том, по каким причинам представляется невозможным удовлетворение двух из четырех выдвинутых вами условий. Переходя к оставшимся пожеланиям вашего правительства, я вынужден подчеркнуть, что их рассмотрение требует военного союза между нашими государствами, поэтому мы не можем рассматривать их до заключения соответствующего договора.

В прозвучавшем ответе Драча я различал отзвуки негодования, вызванного, по всей видимости, невозможностью выполнить установки, с которыми он пришел на наши переговоры. Прозвучавший затем перевод еще больше укрепил меня в этом подозрении.

-- Я разочарован вашей позицией, господин Танака. Великогория стремится к налаживанию конструктивного диалога между нашими странами и рассчитывает на помощь и понимание со стороны Терры. Восстановление прежних отношений между нами возможно только после обеспечения стабильности внутри нашего общества и ликвидации угрозы со стороны Либеры, поэтому я прошу вас пересмотреть решение, поспешно вынесенное вами по предложениям моего правительства.

-- Цель моей миссии состоит в достижении взаимопонимания между Террой и Великогорией по вопросам обеспечения военно-стратегической безопасности. Обсуждение и совместное планирование действий, направленных на разрешение сложившейся военно-политической ситуации как на вашей планете, так и в более широком измерении, позволят разработать проект успешного выхода Великогории из правительственного кризиса. Очевидно, что подготовка договора, ради которого я прибыл в Великогорию, является первым шагом в обозначенном мной направлении, и обойтись без этого первого шага, перескочив его, не представляется возможным. Я должен напомнить вам о том, что мы, несмотря на охлаждение в отношениях между Террой и Великогорией, не стали обрывать экономические и культурные связи между нашими государствами, а наши специалисты по-прежнему делятся своими знаниями и опытом с коллегами из ваших исследовательских институтов, больниц и бесчисленного множества иных учреждений. Жители Терры стремятся помочь своим братьям из Великогории найти собственный путь к всеобщему счастью и пониманию между людьми, которые с таким трудом были достигнуты на нашей планете. Мы не тешим себя иллюзиями и хорошо пониманием, что все еще далеки от вершины общественного развития, и по этому пути мы можем идти вместе с другими народами, с которыми нас объединяет общее происхождение в результате миллионов лет эволюции биологической жизни на Земле. Если вы желаете осмысленной и благородной жизни собственному народу, то помогите нам достичь этой цели.

Переводчик замешкался, прежде чем изложить мою речь министру; тени каких-то примитивных эмоций слабо проступали на его равнодушном лице. Выслушав перевод, Стефан Драч не стал медлить с ответом и в течение нескольких минут ожесточенно приводил доводы в защиту своей первоначальной позиции, по несколько раз повторяя неоднократно отвергнутые мной положения. Дождавшись окончания его словоохотливых рассуждений, вымогательств и завуалированных угроз, я твердо ответил:

-- Исходя из услышанного, я заключаю, что вы выступаете против подписания исчерпывающего договора на основе равных взаимоотношений между нашими государствами. Вы требуете от нас односторонних уступок, и такой подход невозможно оправдать тем, что вашему правительству трудно пойти на компромисс, учитывающий внесенные нашей стороной предложения. Вам не следует забывать о том, что если ваше правительство продолжит выдвигать оскорбительные для Терры предварительные условия, безусловного принятия которых вы пытаетесь от меня добиться, то возобновление добрососедских отношений между нашими государствами окажется недостижимым. Позволю себе напомнить, что мы, жители Терры, непричастны к разрушению наших когда-то дружественных отношений. Именно односторонние действия Великогории перечеркнули историю товарищеского взаимодействия наших стран, и именно по предложению столкнувшейся с внутренним кризисом Великогории были инициированы текущие переговоры. Если ваше правительство не ставит целью переговоров возобновление мирного сотрудничества между Террой и Великогорией, то их продолжение бессмысленно.

-- Ранее я изложил условия, выполнение которых может способствовать возобновлению мирного сотрудничества, о котором вы говорите, -- упрямо гнул свою линию Драч.

-- В таком случае мы исчерпали предоставленные нам данным переговорным процессом возможности, -- сказал я, поднимаясь с кресла. -- Больше нам с вами обсуждать нечего.

По моему распоряжению переводчик и стенографист, обеспечивавшие переговоры со стороны Терры, быстро собрали рабочие принадлежности и вышли из зала следом за мной. Я остро ощущал вину за провал своей миссии, но в то же время у меня не было сомнений в том, что иного выхода из этого тупика не было.

Рябков не удивился исходу переговоров и, ознакомившись с расшифровкой стенограммы, сказал, что мои действия были правильными, хотя в моих высказываниях отчетливо проступала неопытность. Затем он рассказал о том, что в посольство поступила официальная информация об интернировании двухсот тринадцати жителей Терры на захваченной Либерой части Полесной области. В министерство иностранных дел Великогории было немедленно отправлено требование объяснить нахождение наших соотечественников на потенциально опасной территории и обеспечить их освобождение, но ответ последовал лишь на следующий день.

Руководство Великогории отказалось признать ответственность за безопасность находившихся на ее территории граждан Терры, заявив, что мы сами виноваты в том, что своевременно не позаботились о ее обеспечении. Это циничное заявление стало концом наших отношений с правительством Вуича. После короткого совещания с нашими товарищами в посольстве Рябков вручил министру иностранных дел ноту о разрыве дипломатических отношений.

Глава 26. Спираль истории

События последующих дней развивались стремительно. Нота Рябкова всколыхнула общественность сама по себе, и на фоне обнародования нашими новостными агентствами подтвержденных сведений о контактах правительства Вуича с союзной Доминиону Конфедерацией Шести Республик в стране вспыхнул небывалый скандал. Произведенные ранее антинародные экономические реформы, военные неудачи, массовая депривация и еще больше накалившее обстановку интернирование жителей Терры, которые должны были находиться под защитой Великогории, способствовали подрыву веры великогорцев в незыблемость политической системы страны и естественность существующего порядка. В одной лишь столице на улицы вышло до ста тысяч человек.

На вторые сутки погромов и столкновений протестующих с полицией стихийные выступления стали обретать организованный характер, и тогда же ночью группа неизвестных ворвалась в тюрьму, в которой содержался Милош Белович, и, разоружив охрану, освободила лидера Группы встретившихся рук. Напуганный президент ввел в стране чрезвычайное положение, и к столице двинулись правительственные войска, но эти радикальные меры сыграли против действующей власти. Служащие рядового состава массово переходили на сторону восставших, многие офицеры под разными предлогами саботировали выполнение поступавших сверху распоряжений. Две оснащенные боевой техникой дивизии перекрыли подходы к столице, поднятые в воздух по приказу военного министра штурмовые планетолеты были отогнаны заградительным огнем, один из них, поврежденный близким взрывом ракеты, совершил аварийную посадку в поле на окраине города; пилот бы помещен под стражу в одной из захваченных повстанцами воинских частей.

Служащим посольства, включая меня, было выдано личное оружие, полностью оснащенные на секретных складах подчиненные Гранова бдительно охраняли здания нашего представительства, за которыми были закреплены. Второй и третий дни я безвылазно находился в оперативном штабе, организованном в зале общих собраний, и в ночь на четвертый день беспорядков дежуривший по связи Углов позвал меня к аппарату. Из приемника прозвучал испуганный голос Киры:

-- С Ирой беда! Нам срочно нужна твоя помощь!

Я двумя прыжками покрыл расстояние, отделявшее меня от двери, и, велев присутствующим в случае необходимости немедленно связаться со мной с помощью аварийного передатчика, бросился в свой кабинет, откуда звонила Кира. Когда я опрометью влетел в помещение, старшая девушка сидела на диване в обнимку с трясущейся в ее руках Ириной. Встретившись со мной взглядом, она молча кивнула на закрытое и непроницаемое для звука окно кабинета, подойдя к которому, я понял, что вызвало у нашей младшей сестры истерику.

На площади перед посольством в пылу чудовищной схватки смешались сотни людей. Надписи на валявшихся кругом затоптанных транспарантах говорили о том, что снаружи проходила предшествовавшая столкновению демонстрация, участники которой выступали в поддержку мира и дружбы между Террой и Великогорией, призывая нас спасти страну от нависшей над ней катастрофы. Окинув взглядом кипевший внизу бой, я заметил, что все нападавшие были одеты по-граждански, но носили повязанные выше локтя широкие красные ленты -- по-видимому, чтобы различить друг друга во время налета. Бандитов было гораздо меньше, чем демонстрантов, но они явно были вооружены, поскольку над толпой клубился густой серый дым, а на голых плитах повсюду лежали неподвижные тела и корчившиеся в агонии раненые; по пятнам крови на их одежде я быстро определил следы пулевых и ножевых ранений. Среди пострадавших было множество молодых людей примерно одного возраста с Кирой. На обочине среди развернувшейся бойни в конвульсиях извивалась девушка, а над ней, дрожа и захлебываясь слезами, склонилась вторая, пытавшаяся остановить лившуюся из ее раны кровь.

Наблюдая за этой бойней, я заметил отступавшего под напором десятка разъяренных людей мужчину с красной повязкой. Сорвав отличительный знак и бросив его под ноги, он попытался нырнуть в гущу схватки и смешаться с толпой, но несколько рук схватили бандита, и он оказался прижат к земле. Озверевшие люди накинулись на него, и несчастный в ужасе завопил -- я понял это по исказившемуся лицу, хотя снаружи до меня не доносилось ни звука. Его растерзали за считанные секунды...

Не заботясь об исходе схватки, я нажал на кнопку рядом с окном, и встроенные в стену ставни надвинулись на стекло снаружи, отрезая от нас страшное действо. Вернувшись к девушкам, я переглянулся с Кирой и опустился на корточки рядом с диваном, а она заботливо уложила сестру себе на колени и стала нежно водить кончиками пальцев по ее плечам и заплаканному лицу.

-- Мы рядом с тобой, здесь нам ничто не угрожает, -- сказал я, ласково беря Иру за руку. Когда она подняла на меня искавшие поддержки чистые голубые глаза с раскрасневшимися от слез белка?ми, я мягко положил вторую ладонь ей на лоб и, чуть пригладив волосы, сказал: -- Тебе не нужно бояться. Забудь об этом ужасе. Спи.

Повинуясь моим словам, ее веки сомкнулись, дыхание постепенно выровнялось, и девочка мирно заснула на руках у старшей сестры. Продолжая успокаивающе поглаживать Иру, Кира шепотом спросила:

-- Что это было? Гипноз?

-- Верно. Я обладаю врожденной способностью к внушению, но не прошел нужной тренировки телесных и психических сил, поэтому ситуации, в которых я могу использовать этот навык, немногочисленны.

-- И многие на Терре так могут?

-- Внушению может научиться любой человек, достигший нужного уровня психофизиолгоического развития. Жители Терры обладают выдающейся по сравнению со многими другими народами генетикой, обеспеченной образом жизни сотен поколений, поэтому большинство из нас обладает задатками соответствующих способностей.

Я резко замолчал и глубоко задумался, на что Кира спросила:

-- Существует какое-то "но"?

-- Существует. Психика и физиология человека очень сложны. Они невообразимо сложнее, чем представлялось нашим далеким предкам, и наша наука до сих пор внимательно изучает эти области знания, совершая в них новые открытия. По этой причине нам до сих пор не удалось создать совершенную систему воспитания, общую для всех, но учитывающую личные особенности каждого человека. То же касается внушения, хотя мы достигли несоизмеримо более высоких вершин по сравнению с другими известными нам государствами.

-- Терра так сильно отличается от других, что иногда я задаюсь вопросам, действительно ли она является государством в том смысле, который мне известен, -- задумчиво произнесла Кира.

-- Верно. Само понятие "государство" в привычном для многих народов смысле устарело применительно к общественному устройству Терры. Но мы достаточно отвлеклись.

Девушка рассеянно кивнула, не встречаясь со мной взглядом. Теперь, когда страх за Ирину ослаб, на нее вновь накатилось гнетущее впечатление от увиденного. Мелкая дрожь сотрясала все ее тело. С тяжелым сердцем я встал в полный рост и, мягко погладив Киру по голове, тем самым ввергнув ее в замешательство, сказал:

-- Тебе пришлось нелегко. Подожди немного. Я отнесу Иру в комнату и вернусь к тебе.

Моя сестра без возражений позволила мне взять на руки легкую как перышко девочку, которую я бережно донес до одной из кроватей в их комнате. Убедившись, что она крепко спит, я снова вошел в кабинет. Казалось, что за это недолгое время Кира даже не шелохнулась.

-- Ира не вспомнит об увиденном сегодня кошмаре, -- заговорил я, опускаясь на диван рядом с ней. -- В настоящее время опасность, грозящая твоей психике, значительно больше.

-- Все в порядке, -- ответила девушка, хотя ее лицо по-прежнему оставалось мертвенно бледным. -- Я привыкла видеть жестокость и вообще самые мерзкие образцы человеческого поведения. Просто... Не знаю, как это описать. Во всем этом было какое-то животное безумие. Мне вспомнились уличные разборки, которые я пару раз видела на Желобе. Доходило до поножовщины, было много криков и крови, но это даже близко не похоже на то, что происходит снаружи...

Киру бросило в дрожь, и я привлек ее к себе, чтобы она почувствовала опору. К сожалению, у меня не было надежды повторить с ней то, что мне удалось проделать с Ириной. Немного подумав, я решил, что Кире следует прежде всего понять, чем вызван панический ужас, который она испытывала, и, держа сестру в объятиях, как можно мягче сказал:

-- Ваше положение на Желобе коренным образом отличалось от сегодняшнего. Даже в тех случаях, когда над вами с сестрой нависала непосредственная опасность, ты представляла, как можно ее избежать, а редкая угроза жизни была ничтожной, если смотреть на нее с высоты нашего нынешнего положения. Более того, сегодня ты поняла, что внезапная гибель -- далеко не худшее, что может с нами произойти. Необъяснимое безумие, охватившее людей на улицах, потрясло даже психически тренированных бойцов службы безопасности, исключая разве что многоопытных ветеранов, подобных Гранову.

Чуть приподняв голову, девушка спросила:

-- А ты?

-- Однажды я стал свидетелем безжалостной бойни на одной из планет за пределами системы Альфы Жнеца, поэтому пережитый опыт наделил меня некоторой устойчивостью. Тот случай произвел на меня такое же неизгладимое впечатление, какое на тебя произвели сегодняшние события.

-- Сейчас ты совсем не боишься? -- снова спросила Кира, прижимаясь ко мне плотнее.

-- Напротив. Я всего лишь умею совладать со страхом в достаточной мере, чтобы он не мешал мне мыслить и действовать. Страх за себя и за близких тебе людей естественен, в нем нет ничего зазорного.

Непослушные волосы Киры темным каскадом закрывали лицо, но благодаря нашей близости я чувствовал, что она понемногу успокаивается. Вскоре она слабо уперлась в меня одной из рук, но не отодвинулась, когда я разжал объятия. Одним движением она убрала к ушам растрепавшиеся темно-русые пряди и, когда наши глаза встретились, попыталась улыбнуться. Девушка по-прежнему была разбитой и очень бледной, но парализовавшее ее потрясение как будто бы отступило. Немного помолчав, она тихо -- наверное, помня о спящей сестре -- сказала:

-- Хотела бы я иметь такую же силу воли, как у тебя. Не знаю, что было бы с нами без твоей поддержки.

-- Тебе не следует настолько превозносить меня, -- ответил я, возможно, с излишней строгостью. -- Но помни, что в нужный момент я без промедления встану на вашу защиту.

-- Что случится, если бандиты ворвутся в посольство? -- чуть дрогнувшим голосом спросила Кира, требовательно смотря мне в глаза.

-- Это невозможно как минимум в ближайшее время. Здание посольства оборудовано мощными излучателями защитного поля, способного выдержать прямое попадание ракеты с ядерной боевой частью, но запас энергии, которым мы располагаем не безграничен, и защитное поле не делает нас абсолютно неуязвимыми. Впрочем, я не намерен дожидаться окончания охватившей страну разрухи... Как только прибудет корабль с Терры и появится возможность безопасно достичь космодрома в Обалеце, вы с Ирой и семьями служащих посольства отправитесь домой, в нашу родную систему.

-- Отправимся?.. Ты хочешь остаться здесь?!

-- Я не могу поступить иначе, как и остальные мои товарищи, которые обязаны остаться хотя бы для того, чтобы помочь находящимся в беде соотечественникам. Более того, на недавнем совещании мы единогласно решили, что не можем оставить народ Великогории без нашей поддержки.

Кира зло стрельнула в меня взглядом и отрывисто проговорила:

-- Ты совсем не думаешь о тех, кто любит тебя? О нас с Ирой, о Лине Андреевне... О своей Юрии, наконец!

-- Ты заблуждаешься. Но разрешение великогорского вопроса имеет огромное значение для всего нашего народа и еще большее -- для жителей самой Великогории. Каждый из нас осознает опасность этого предприятия, и мы уже смирились с возможной гибелью. Тем не менее я сделаю все возможное, чтобы к вам вернуться.

-- Но это абсурдно! Как ты можешь так спокойно говорить об этом?!

-- Прошу, не заставляй меня сожалеть о решении раскрыть тебе наше положение без прикрас, -- сказал я, заставив девушку стыдливо умолкнуть. -- Вероятно, мы не сможем вернуться на Терру прежде, чем воцарится порядок в Великогории, но мы обязаны защитить наши семьи. Не исключено, что кто-нибудь предпочтет остаться в посольстве, но вам с Ирой следует оставить эту планету при первой возможности.

-- Даже если я соглашусь с тобой... Ты уверен, что корабль придет?

-- Если он не придет, то я сумею обеспечить вашу безопасность другим способом.

С губ Киры уже был готов сорваться вопрос, но я выставил между нами ладонь, останавливая ее.

-- Не спрашивай, каким именно. В настоящее время я не могу рассказать тебе, но ты можешь верить моему слову.

Девушка прикусила губу, явно пересиливая себя, но через некоторое время упрямо сказала:

-- Я хочу знать, что у тебя на уме, Харуки. Что ты собираешься делать? Я доверяю тебе больше, чем кому бы то ни было, но не могу в полном неведении ждать, когда этот кошмар кончится. Хватит держать меня за глупенького ребенка!

Я обескураженно замер, глядя на сестру. Ноздри Киры раздувались от возмущения, а глаза будто метали молнии -- тогда я не понимал, что же ее задело в моих словах, и лишь спустя месяцы умудривших меня исканий и работы с собственными чувствами я осознал, что несправедливым было само мое к ней отношение.

-- Прости... -- наконец проговорил я, еще не понимая, за что прошу извинения. -- Но то, что мне необходимо изложить, чтобы выполнить твою просьбу, наверняка покажется тебе невероятным, к тому же я поступлю бесчестно по отношению к человеку, чьим согласием в этой связи мне следовало бы заручиться.

-- Ты имеешь в виду Рябкова?

-- Нет.

Кира моргнула и в замешательстве переспросила:

-- Тогда кого?

Я ответил не сразу, молчаливо размышляя о том, следует ли уступать подобной пытливости, и все же решил, что таким образом мне удастся примирить Киру с невозможностью посвящения в мои планы.

-- Речь идет о вашей наставнице, -- спокойно произнес я чуть тише обычного, отчего девушка невольно прислушалась. -- Возможность рассказать тебе что-либо сверх этой информации в настоящее время отсутствует, поэтому я вновь прошу тебя поверить мне и не настаивать на более подробном объяснении. Рано или поздно ты обо всем узнаешь... Но лишь тогда, когда придет время.

Кира опустила взгляд, выражение ее лица стало напряженным, будто она вела внутреннюю борьбу. Я отчетливо понимал, как тяжела неизвестность с учетом опасности нашего положения, поэтому желание моей сестры знать, каким образом мы можем защитить себя, было вполне объяснимо, но привязанность к Лине и нежелание противопоставлять меня их наставнице препятствовали дальнейшим расспросам.

-- Я поняла, -- с трудом выдавила из себя девушка, глядя на меня с обидой и укоризной. -- Больше я не буду настаивать. Еще раз спасибо за то, что помог Ире. Я посижу с ней, а тебе, наверное, нужно возвращаться.

-- Верно, -- ответил я, чуть кивая. -- Мне следует отправиться на свой пост, но если вам потребуется помощь, как в этот раз, то свяжись со мной без промедления.

-- Спасибо.

Лицо Киры осветилось лучезарной улыбкой, затем девушка одним движением поднялась на ноги и не оглядываясь скрылась за дверью комнаты, в которой мирно спала Ирина.

Оставшись один, я сразу вышел из кабинета и вернулся в оперативный штаб, где застал в сборе весь аппарат посольства. Мужчины и женщины были возбуждены, шел непрерывный обмен короткими замечаниями. Заметив меня, советник по звездоплаванию -- мужчина богатырского сложения чуть моложе Рябкова -- отрывисто сообщил:

-- Атрия свободна! Прибыл корабль с Терры!

Собравшиеся рассказали о том, что в Шахтерский Путь вошел маленький звездолет, призванный доставить нам сообщение, и в течение суток он выйдет на орбиту близ Железняка. Мы решили согласовать с его командиром принятие на борт наших семей и других находящихся в посольстве людей, чье присутствие в Великогории не было необходимым, и стали терпеливо ждать, поочередно дежуря у пульта связи, но через пять часов автономная станция на орбите приняла срочное сообщение. Из него следовало, что звездолет был атакован кораблем военно-космического флота Великогории и вынужден изменить курс, чтобы избавиться от преследователя. Командир закончил обращение к нам следующими словами:

-- Крепитесь, товарищи! Если звездолет уцелеет и сможет вернуться на Терру, то я обращусь к Всепланетному Совету с сообщением о происходящем в этой системе. Продержитесь до этого времени!

-- Всепланетный Совет?.. -- задумчиво повторила наш культуролог из отдела двусторонних взаимодействий, когда сеанс связи прервался.

-- Похоже, что в жизни Терры произошли значительные изменения, -- сказал я в ответ. -- Однако в настоящее время мы обязаны сосредоточить внимание на положении в Великогории. Ранее мы решили, что окажем посильную помощь великогорцам в выходе из инферно, в котором они оказались, поэтому нам неизбежно придется выступить в союзе с одной из внутренних сил этого государства.

-- Товарищ Танака прав, -- поддержал меня военный атташе, -- но наш выбор должен быть взвешенным, поскольку от него зависит будущее Великогории. На чье стороне мы выступим? Следует ли нам открыто поддержать Группу встретившихся рук или сохранять видимость нейтралитета?

-- Я не уверена, что Белович и его единомышленники справятся с задачами, которые предполагает мирное строительство, -- раздался голос молодого специалиста по истории темных эпох в государствах Ближнего Космоса. -- Мы недостаточно хорошо знаем этих людей. Сейчас они выступают как выразители интересов народных масс, но мы не можем быть уверены в том, что вожди организации не выродятся в новую олигархию, когда в их руках окажется вся полнота власти.

-- Вы ошибетесь, Роза, -- категорично возразил ей Рябков. -- Ваше рассуждение верно по существу, но оно неприменимо к нынешней ситуации.

-- Тогда объясните, Борис Анатольевич!

-- Нам всем хорошо известно, что структурный кризис в этой стране перерос в кризис политической системы, разрешение которого требует пересмотра всей организации великогорского общества, -- ответил посол с непоколебимой уверенностью. -- Чтобы изменить сложившееся положение, необходимо до основания разрушить старый государственный аппарат и создать на его месте новый. Группа встретившихся рук является единственной политической организацией, которая ставит перед собой такую задачу, и нам следует положиться на нее тем более, что она вооружена передовой теорией, которую гибко применяет к местным условиям. Если в нужный момент сторонники Беловича смогут правильно приложить свои силы к изменению исторического процесса, то они возьмут власть, и тогда встанет вопрос о том, смогут ли они ее удержать и как они ей воспользуются.

-- Только практика революционного движения покажет, сумеет ли Группа встретившихся рук удержать власть и справиться с ключевыми задачами, выполнение которых она на себя возложила, -- заключил я, обращая на себя общее внимание. -- Я знаю Великогорию значительно хуже любого из вас, но апологетика подконтрольных Галактическому Альянсу источников против Милоша Беловича говорит за себя. Я считаю необходимым добавить, что, согласно предоставленным мне командующим перед отправкой на Желязняк данным, руководство Галактического Альянса планирует использовать Шахтерский Путь и ряд других близких к Альфе Жнеца систем для сдерживания влияния Терры на сопредельные государства. Полагаю, что в этой связи напоминания о том, какую роль Милош Белович и его единомышленники сыграли в сближении наших народов, излишни, поэтому я высказываюсь за открытую поддержку группы встретившихся рук. Ввиду недостаточного понимания Великогории и отсутствия дипломатического опыта я мог не учесть некие значимые черты нынешней обстановки, и все же я считаю это решение наиболее правильным в сложившейся ситуации.

Мои слова положили начало бурному обсуждению, участники которого, однако, высказывались по очереди и внимательно выслушивали друг друг. Мнения разделились поровну. После того, как Рябков объяснил свою позицию, никто не высказывался против поддержки Группы встретившихся рук, но мы не могли прийти к согласию о том, в какой форме необходимо ее оказывать. Когда все доводы были высказаны, Борис Анатольевич вынес решающее суждение.

-- В данных конкретных условиях тайная поддержка организации Беловича при сохранении видимости нейтралитета сыграет на руку нашим противникам. Такая деятельность противоречит образу Терры в глазах великогорского общества, поэтому мы неминуемо утратим его доверие и одновременно подорвем авторитет Группы встретившихся рук, чего нельзя допускать в нынешних условиях. Против нас будут вести и наверняка уже ведут работу разведывательные и подрывные группы заинтересованных государств, это необходимо учитывать. Если помощь восставшим должна быть с нашей стороны оказана, то оказывать ее необходимо открыто, признав за Группой встретившихся рук право на осуществление власти от лица народа Великогории. Если мы решили поддерживать Беловича и его сторонников, то других вариантов не существует.

Мы приступили к голосованию, в ходе которого за открытую поддержку группы Беловича высказалось подавляющее большинство. Когда решение было принято, его целесообразность больше никем не оспаривалась. Свобода критики при обсуждении и единство действий, когда решение принято -- таким был ключевой принцип, лежавший в основе строгой дисциплины жителей Терры.

Пока мы работали над составлением плана дальнейших действий с учетом постоянно меняющейся обстановки в Великогории, в штаб поступали непрерывные донесения, отражавшие ход противостояния народных масс и всеми силами старавшегося сохранить власть правящего класса. Вуич в срочном порядке подписал закон, предполагавший ограничение свободы перемещения граждан, социальное поведение которых могло угрожать стабильности государства, затем последовал целый ряд репрессивных законов, которые должны были применяться к противникам действующего режима. Ошибка политической элиты страны состояла в том, что эти законы, принятые на пике ожесточенного противостояния, отрезали восставшим пути к отступлению, превратив их в людей, которым было нечего терять. Последствия не заставили себя ждать, и напуганный отчаянным сопротивлением масс Вуич обещал амнистию тем, кто немедленно сложит оружие и отречется от бунтовщиков, но противники действующей власти не верили его заверениям и, более того, не без основания воспринимали их как судорожные трепыхания слабеющего режима.

Открытое обращение Рябкова к народу Великогории, в котором он заявил, что представители Терры окажут содействие мирному разрешению кризиса и помогут создать условия для народного волеизъявления о форме государственного устройства, встретило всеобщий восторг. По столице прокатились массовые манифестации, разогнать которые ни полиция, ни спецслужбы оказались не в силах. Представители Группы встретившихся рук восприняли выступление Бориса Анатольевича как знак и обратились к нам с просьбой об официальной встрече. Между посольством и руководителями восставших начался диалог. Мы признали антинародным характер существующей политической системы в Великогории и согласились с необходимостью изменения социально-экономического базиса государства, подчеркнув, что только тогда могут быть устранены внутренние противоречия, терзавшие велкогорское общество. Сам Милош Белович в переговорах не участвовал, закономерно опасаясь облавы со стороны оставшихся верными Вуичу силовых структур, но, по словам Рябкова, влияние лидера сопротивления прослеживалось во всех поступавшим нам предложениях. С нашей стороны было выдвинуто единственное условие сотрудничества, с которым наши новые друзья согласились безоговорочно. Оно состояло в том, что по уничтожении нынешнего государственного аппарата в Великогории будет сформирована система советов для всеобъемлющего народного представительства в новой политической системе.

Как мы и ожидали, после налаживания связей с восставшими наше посольство было оцеплено полицией, несколько раз пребывавшие на легкой бронетехнике спецподразделения предпринимали штурм, но защитное поле каждый раз отбрасывало нападавших и отражало любые выпущенные в него снаряды. Очевидно, что доставить сюда специальное военное оборудование для проникновения сквозь нашу защиту у сторонников правительства уже не было возможности.

Подчиненные Гранова успешно защищали вверенные им объекты и вели контрразведывательную деятельность против неприятельских служб совместно с ранее находившимися в стране подразделениями. Сам Григорий Леонидович работал вместе с главой управления нелегальной разведки в Великогории, известного мне только под псевдонимом "Азат", и именно их объединенная группа сообщила в посольство о подготовке к подавлению повстанцев силами авиации. На аэродромах под столицей было сосредоточено более двухсот летательных аппаратов, готовых взлететь, как только будет устранена угроза со стороны частей ПВО перешедших на сторону народа подразделений, однако уже на рассвете следующего дня аэродромы подверглись шквальному обстрелу, в результате которого было уничтожено девять десятых расположенных на них боевых единиц. Самым удивительным было то, что при этом не погибло ни одного человека.

Как мне стало известно позднее, информация о готовящемся налете на столицу была передана восставшим, и последние приняли необходимые меры по противодействию новой угрозе. Перед обстрелом агенты Группы встретившихся рук предупредили солдат и обслугу аэродромов о готовившейся операции, благодаря чему удалось избежать роста ужасающего числа жертв великогорского конфликта.

Представители официальной власти наконец осознали, что каждое их действие, направленное на снижение напряженности и восстановление своих позиций, приносит противоположный результат. Начались массовые бегства глав министерств и чиновников разной величины за рубеж, в том числе в Либеру, война с которой не утихала. Крупные собственники поспешно вывозили капиталы из Великогории, но весомая часть банков, заводов, добывающих предприятий и прочих учреждений вместе со всем имуществом была захвачена собственными рабочими при поддержке вооруженных частей. На местах образовывались комитеты трудящихся, руководители движения обуздывали анархическую стихию и способствовали созданию низовых советов, которые наводили порядок на находившейся в их ведении территории.

В скором времени Вуич попытался укрыться в посольстве Галактического Альянса, где ему было обещано политическое убежище, но эта операция -- вероятно, не без участия наших особых служб -- была вовремя раскрыта. Планетолет президента был принужден несколькими беспилотными аппаратами, взявшими его в клещи, к посадке на одну из больших площадей столицы, и когда мертвенно бледный Вуич под крики разъяренной толпы был вынужден спуститься на землю, лишь рота вооруженных людей с символикой Группы встретившихся рук спасла его от народной расправы.

На следующий день над бывшим президентом был проведен открытый процесс, присутствовать на котором были приглашены официальные представители дипломатического корпуса Великогории. Представительства многих стран, за исключением глав посольств Галактического Альянса и нескольких его сателлитов, приняли приглашение и впоследствии подтвердили, что процедура была проведена без малейшего нарушения. В ходе следствия были подтверждены контакты Вуича и его подельников с Доминионом через посредников из Шести Республик, стало известно о сговоре бывшего президента с иностранными корпорациями, теневом сговоре с Галактическим Альянсом и ряде других отягощающих его вину обстоятельств. За совершение многочисленных преступлений против народа Великогории суд приговорил Вуича к высшей мере наказания через введение особой сыворотки, погружавшей в глубокий блаженный сон, в котором осужденный встречал безболезненную смерть через считанные минуты.

Посольство Галактического Альянса отказалось признавать приговор, но попытки препятствовать его исполнению были довольно робкими, поскольку дипломаты не могли связаться со своим руководством и получить помощь извне из-за закрытия космического пространства Шахтерского Пути, о котором договорились между собой три из четырех космических держав этой системы.

Жители Великогории не оплакивали бывшего президента, поскольку в их памяти были свежи направленные против трудового народа реформы и учиненные националистами зверства, которые Вуич оставил безнаказанными в надежде на то, что сможет не бояться за свою власть в атмосфере страха рядовых граждан за свою жизнь в случае выступления на стороне оппозиции.

Диверсии и подрывная деятельность врагов революции были пресечены на корню, после чего началось формирование новых органов власти. Должность президента была упразднена, Милош Белович стал председателем Совета Министров Великогории, заручившись поддержкой народного большинства, и как глава исполнительной власти сразу окунулся в работу, направленную на переустройство великогорского общества. Доктрина так называемого либерального социализма была отброшена, и страна под руководством новой правящей партии вооружилась новой программой, составленной с оглядкой на исторический опыт Терры.

Дипломатические отношения между Террой и Великогорией были восстановлены, затем Рябков достиг с новым правительством договоренности о возобновлении переговоров, связанных с моей миссией. Лидер великогорской революции намеревался принять меня лично, но не пожелал проводить встречу в прежних министерских зданиях, в то время как наше посольство не подходило для этой цели по политическим соображениям. По предложению Беловича, переговоры должны были пройти в Доме Истории, воздвигнутом на средства Группы встретившихся рук несколько лет назад под столицей. Никаких возражений с нашей стороны не последовало, и в назначенный день я сел в планетолет на специально оборудованной площадке на крыше посольства.

Меня сопровождали Гранов и трое его подчиненных, лично отобранных майором для моей защиты, и еще семьдесят бойцов уже находилось поблизости от нашего места назначения для обеспечения безопасности переговоров.

-- Полагаю, что нам следует ожидать неминуемого покушения на председателя Совмина по прибытии к Дому Истории или сразу после окончания переговоров, -- обратился я к Гранову на взлете. -- Достаточно ли принятых нами мер для того, чтобы обеспечить его безопасность?

Гранов сухо ответил:

-- Трудно сказать. У новых служб безопасности этого государства недостаточно опыта.

-- Разве вы не ведете с ними сотрудничество и не обмениваетесь опытом? -- удивленно переспросил я.

-- Вот, значит, как? -- чуть усмехнулся майор. -- Вижу, ты успел подзабыть основные правила нашей работы.

-- Помню, но народ Великогории сверг своих угнетателей и взял власть в собственные руки. Нельзя приравнивать сотрудничество с новой Великогорией к сотрудничеству с идеологически враждебными нам государствами.

-- Рано говорить о дружественном или недружественном отношении нового правительства. Нельзя быть уверенными, что Группа встретившихся рук останется верной своим идеалам, когда прочно закрепится у власти, и не исключено, что через десять или пятнадцать лет она станет нашим непримиримым противником.

Слова Гранова заставили меня глубоко задуматься. Ведь исторический опыт подтверждал справедливость его позиции, и чрезмерное увлечение кажущимся торжеством революции в угнетенной стране было бы глубоко ошибочным.

Когда планетолет совершил посадку приблизительно в пятистах метрах от места проведения переговоров, я вышел из пассажирского отделения следом за бойцами службы безопасности и восхитился необычной архитектурой Дворца Истории. Центральная часть здания была выполнена в виде пересекающихся между собой лент, спирали которых раскручивались кверху, а витки то сужались, то раздавались вширь. На вершине истончившиеся полосы резко обрывались и устремлялись к небу, сливаясь с изгибающейся полумесяцем колоннадой открытой галереи. К основной постройке примыкали два изогнутых крыла, образующих полукольцо, высота которого постепенно, как бы ступенями, повышалась от левого края сооружения к правому. Дальний конец левого крыла имел половину высоты спиралевидной постройки, но по мере приближения к ней увеличивался, немного уступая ей в месте соединения. Правое крыло словно составляло продолжение левого, все сильнее возвышаясь и вдвое превышая высоту центральной части Дворца Истории в самой удаленной от него точке. Здание окружали зеленые насаждения, состоявшие в основном из незнакомых мне стройных деревьев с имевшей сиреневый оттенок листвой -- очевидно, один из реликтов природы Железняка до появления людей не этой планете.

Когда мы приблизились, из Дома Истории нам навстречу вышел человек в легком пальто до колен и черной кепке с коротким козырьком, низкой тульей и выгнутым наверх донышком.

-- Похоже, ты очень желанный гость, -- заметил Григорий Леонидович, когда от незнакомца нас по-прежнему отделяло значительное расстояние.

-- Почему вы так в этом уверены?

Мужчина бросил в мою сторону короткий взгляд и спросил:

-- Разве ты не узнал лидера восставших?

Я опешил, но быстро взял себя в руки и сосредоточился на приближавшейся к нам фигуре. В моем воображении вождь революции представал человеком великим не только политически, но и физически, поскольку он был создателем и руководителем могучей хорошо организованной партии, сумевшей увлечь за собой народ и уничтожить аппарат подавления старого государства, тем самым дав великогорцам надежду на совершенно новое, более справедливое общественное устройство. Мне казалось, что такое предприятие было под стать грозному великану, человеку небывалой силы и стойкости. Однако, к моему удивлению, Милош Белович оказался человеком ниже среднего роста, внешне невзрачным и неприметным. Кроме того, вождь революции был неожиданно молод. Он был гладко выбрит, чуть смугловат, концы густых черных бровей были как бы заломлены книзу, а глубоко в смеющихся карих глазах скрывались бдительность и настороженность.

-- Салют друзьям Великогории! -- на хорошем русском сказал предсовмина, приблизившись, после чего обратился лично ко мне. -- Должно быть, глава военной миссии Терры -- вы?

Узнать меня было несложно. На мне была форма военно-космических сил, с которой я почти не расставался в последнее время и которую впервые носил во время официальной встречи с представителем Великогории.

-- Верно. Капитан второго ранга Танака Харуки.

-- Милош Белович, -- просто представился мужчина в пальто, протягивая руку, которую я крепко пожал. -- Вам нравится наш Дом Истории?

-- Положительно, -- ответил я, не задумываясь. -- Полагаю, что раскрученная спираль олицетворяет исторический процесс, но что означают крылья этого здания? Возможно, ступени развития человеческого общества?

-- Совершенно точно! -- заулыбался революционер. -- Не хотели бы вы вместе с товарищами пройтись по выставочным залам? Рябков предупредил меня, что по завершении своей миссии вы вернетесь на Терру, поэтому я хотел познакомить вас с Домом Истории перед вашим отбытием.

-- Я не имею возражений в том случае, если мы не доставим вам неудобство, отвлекая председателя Совета Министров от важных государственных дел.

-- Организационная задача нашей революции занимает все время, которое я могу на нее потратить, поэтому ситуация не может измениться к худшему оттого, что я как представитель Великогории проявлю заслуженное внимание к нашим товарищам с Терры. Побывав внутри, вы сможете лучше понять, к какому будущему мы стремимся.

Я поблагодарил Беловича, мысленно удивившись тому, что новый глава государства намерен лично показать нам удивительное сооружение. Гранов, как и следовало ожидать, вежливо отказался от приглашения и остался снаружи вместе со своими подчиненными, в то время как предсовмина повел меня в левое крыло, к самой нижней его ступени. Пока мы шли ко входу, вождь революции сказал:

-- Сейчас мы ведем переговоры с Либерой по обмену военнопленными. Я должен сообщить, что ваши соотечественники уже освобождены и, насколько мне известно, сегодня или завтра прибудут в столицу на поезде. Надеюсь, что этим мы искупили позор, запятнавший честь нашего народа.

-- Я счастлив узнать, что наши товарищи в безопасности! -- искренне воскликнул я, с трудом сдерживая воодушевление. -- Спасибо! Вы оказали нам неоценимую помощь.

-- Не благодарите меня. Забота о ваших соотечественниках была обязанностью народа Великогории, которой пренебрегли ставленники Галактического Альянса во главе с Вуичем.

-- Но этой обязанностью не стало пренебрегать ваше правительство, товарищ Белович, -- заметил я, затем, задумавшись, уточнил: -- Могу ли я обращаться к вам таким образом? К своему стыду, я плохо знаком с культурой общения вашего народа.

-- Разумеется, можете, товарищ Танака. Мы вполне могли бы обращаться друг к другу по имени, если бы не были представителями своих государств на предстоящих переговорах.

В ответ на мой вопрошающий взгляд Белович пояснил:

-- Мне тридцать один год по вашему летосчислению. Насколько я могу судить, вы ненамного моложе.

-- Вы недалеки от истины, мне двадцать шесть. Надеюсь, что не обижу вас, но когда мне стало известно о ваших деяниях, я представлял вас совсем иначе, едва ли не былинным богатырем, и определенно не ожидал, что вождь революции, за которым последовали миллионы великогорцев, окажется столь молод.

-- Многие великогорцы разделяют схожие заблуждения, между тем как в рядах Группы встретившихся рук не более четверти стариков от тридцати до сорока лет, вроде меня.

Мы вошли в первое отделение левого крыла, состоявшее из единственного этажа. Белович предупредил, что внимательное изучение всех залов занимает не один день, поэтому нам предстоял лишь беглый осмотр, чтобы дать мне самое общее представление о назначении Дома Истории и познакомить меня с образом будущего, к воплощению которого стремились революционеры.

Маленькое помещение, в котором мы оказались, было посвящено первобытно-общинному строю, сведения о котором были чрезвычайно скудны. До нашей эпохи не дошло никаких исторических остатков, поэтому об орудиях труда и условиях быта, которые воссоздавались в объемных изображениях специальными устройствами, установленными вдоль стен, нам было известно исключительно из исследований, репродукций и исторической традиции Земли, как и о многих эпохах до освоения космоса. По мере того, как мы приближались к спиралевидному корпусу, росло количество этажей, а вместе с ним -- сложность общественного устройства. Перед моими глазами мелькали целые эпохи, начиная с зарождения первых земных цивилизаций; репродукции памятников архитектуры, литературы и искусства, сопровождаемые цифровыми реконструкциями жизни народов соответствующих временны?х периодов, показывали стремление человека к изменению своей среды обитания с целью создания более благоприятных условий жизни. Под давлением внешних факторов изобретательская мысль совершенствовала старые орудия труда и создавала новые, росла производительность труда, люди осваивали новые виды хозяйства, учились преобразовывать природу под свои нужды. По мере того, как менялся характер производительных сил общества, изменялись производственные отношения, то есть система распределения создаваемых общественным трудом благ, которая обуславливала отношения между отдельными людьми, стоявшими на разных ступенях производственного процесса. С изменением экономического базиса общества изменялась его надстройка; на смену рабовладельческому строю пришел феодализм, в недрах которого, в свою очередь, зарождались условия перехода к капиталистическому способу производства, но при этом в рамках каждого экономического строя присутствовали пережитки прошлого и зародыши будущего, переплетались различные хозяйственные формы.

Общественное развитие представляло сложную и противоречивую картину. С одной стороны, большинство людей стремилось облегчить условия своего труда, добиваясь более высокой производительности с меньшей затратой сил. Для того, чтобы произвести необходимый для существования минимум материальных благ, требовалось все меньше времени, появилась возможность уделять больше внимания науке и творчеству, улучшать условия быта и расширять горизонты человеческих возможностей. С другой стороны, в любом обществе на каждом этапе его развития были те, кто стремился жить за счет чужого труда, присваивая общественный продукт и ничего не давая взамен. Угнетение, как правило, осуществляло вооруженное меньшинство, которое требовало от народа за "защиту" и "покровительство" определенную дань, причем в неурожайные годы, обусловленные примитивными способами ведения хозяйства, которые не позволяли противостоять природным невзгодам, подобные "покровители" отнимали последние запасы из закромов, вынуждая подданных жить и работать впроголодь, пока сами закатывали пышные пиршества для себя и своей многочисленной челяди.

Тем не менее в докапиталистические эпохи крестьяне, ремесленники и кустари часто имели собственные хозяйства, уплачивая определенную дань правителям продуктами своего труда или деньгами, полученными от торговли. При капитализме ситуация выглядела иначе. Крупные собственники силой или уловками отчуждали у трудящихся средства производства и вынуждали их продавать свою рабочую силу, делая их зависимыми от милости нанимателя. Лишенные средств производства трудящиеся не имели средств к существованию, если теряли место работы, и данное обстоятельство вынуждало их мириться с ужасными условиями труда, пренебрежением безопасностью рабочих и многими другими несправедливостями. За воротами предприятий находилась резервная армия безработных, поэтому работодателю ничего не стоило заменить недовольных рабочих, которые смели ему противиться. Трудящиеся получали заработную плату, которой едва хватало на выживание их семей, чтобы обеспечить воспроизводство рабочей силы, между тем как создаваемая их трудом прибавочная стоимость присваивалась капиталистами. Главным противоречием этой эпохи стало противоречие между общественным характером труда и частнокапиталистической формой присвоения. Одежда, продовольствие, различные обиходные принадлежности и другие товары, необходимые для существования каждому отдельному человеку, производились коллективным трудом людей множества совершенно разных, но тесно связанных между собой профессий, в то время как сами производства вместе со всем оборудованием, как и итоговая продукция, принадлежали отдельным капиталистам, часто не имевшим никакого отношения к производственному процессу.

На определенном историческом этапе капитализм оказался передовым по сравнению с предыдущим строем, но затем он начал сдерживать общественное развитие. Капиталисты стремились присвоить и использовать для своего обогащения новейшие достижения науки и техники, препятствуя их массовому распространению при помощи так называемых патентов, которые закрепляли за ними эксклюзивные права собственности, и государственный аппарат, на который крупные собственники имели исключительное влияние, жестко наказывал тех, кто пытался эти права нарушить. На империалистической стадии капитализма, имевшей, в свою очередь, несколько стадий собственного развития, частные монополии окончательно срослись с государственным аппаратом, процветание горстки капиталистических государств обеспечивалось хищнической эксплуатацией всех остальных земных обществ, искусственно удерживаемых на низкой стадии социально-экономического развития. Этому историческому этапу были свойственны грабительские войны, беспощадная эксплуатация природных и людских ресурсов, возрождение работорговли (пусть и символически порицаемой), упадок нравственности и утрата веры в лучшее будущее. Эпигоны на службе империализма лезли из кожи вон и прибегали ко всем видам обмана, чтобы навязать жителям Земли убеждение в незыблемости такого порядка, абсурдно называемого "концом истории".

Меня особенно поразил огромный плакат, к которому Белович подвел меня в конце верхнего этажа соответствующего отделения. Он был выполнен в форме диптиха. Слева была изображены огромные стройки, пустующие многоэтажные, подобные клеткам дома, толпы бездомных, оборванцы, которых разгоняла полиция, публичные дома и кабаки, закрытые заводы, а на периферии разрывались снаряды и реками лилась кровь. На передний план второго изображения как бы откуда-то сбоку выходил одетый в дорогой костюм павлин с человеческим лицом, на котором красовалась лживая заискивающая улыбка. Распущенные перья пышного цветного хвоста закрывали те ужасы, которые были открыто изображены на левом рисунке, оставляя доступными взгляду величественные громады высотных домов, телеэкраны на стенах которых изображали якобы счастливое и безоблачное настоящее. Надпись внизу плаката гласила: "Капиталистический павлин и его оперение".

Глава Группы встретившихся рук быстро провел меня через помещения, которые изображали борьбу за создание общества нового типа, их выставки освещали противоречивую историю первых социалистических государств, освоение космоса, победу социализма во всепланетном масштабе и бегство с Земли приверженцев ущербного общественного устройства. Только когда предки жителей Терры и Срединного Государства вынужденно оказались в этом уголке вселенной, где в настоящее время сосредоточено все человечество, было открыто существование Альбы и других государств, основанных потомками не принявших новый строй переселенцев.

Последнее отделение левого крыла изображало современные государства. Сопровождая свой рассказ историческими примерами, Белович сказал, что, по его мнению, подобные Альбе государства, несмотря на довольно значительную для их уровня технологического развития военную мощь, представляют собой не более чем лишенные будущего рудименты старого мира. Численность населения Терры, Аргоса и Срединного Государства десятикратно превосходила таковую всей известной нам ойкумены, а их наука и техника благодаря безупречно организованным производству и распределению ушли далеко вперед, вызывая бессильную ярость идейных противников. То, что когда-то олигархический Аргос в наши дни был одним из трех государств, вплотную приблизившихся к первой ступени коммунистического общества, служило лучшим доказательством всеохватывающего влияния передовой социально-экономической теории.

Верхний этаж, которым заканчивалось левое крыло Дома Истории, был посвящен Терре, которая изображалась лучшим примером осмысленного и целеустремленного пути в будущее. Очень быстро я понял, что сторонники Беловича не идеализировали нашу планету, прекрасно осознавая, что наше общество далеко от совершенства, но они понимали необходимость изучения нашего опыта. Главным достижением жителей Терры великогорские революционеры считали создание человека нового типа, несмотря на отдельные рецидивы старого мышления, включавшего индивидуализм, зависть и даже отрицание достижений тех, кто оказывался в чем-нибудь лучше своих злопыхателей.

Из этого помещения мы вошли в один из спиральных коридоров центральной постройки, который резко уходил вниз против часовой стрелки. Во время спуска Белович спросил:

-- Вы догадываетесь, с чем связана такая планировка здания?

-- Полагаю, что вы подразумеваете подобные коридоры, которые снова ныряют вниз вопреки общему направлению раскручивания спиралей, -- полувопросительно произнес я и, когда Белович кивнул, ответил: -- Человеческое общество развивается по восходящей линии, но это развитие далеко не линейно. В обществах с неустойчивой и противоречивой политической системой периоды небывалых достижений могут чередоваться с упадком, который бывает обусловлен как внешним воздействием или кризисом самой системы, так и их сочетанием. Именно последнее случилось в Великогории. Вам и вашим единомышленникам выпал бесценный шанс стать движущей силой исторического процесса и повести свой народ в новую эпоху, границы которой я не берусь угадывать. Вопрос заключается в том, сумеете ли вы достичь результата, к которому в настоящее время стремитесь.

Вождь революции довольно усмехнулся и молча кивнул, глядя прямо перед собой вглубь изгибающегося прохода. Мы продолжали идти, минуя встречавшиеся по левой стороне двери, и в скором времени коридор вывел нас прямо к последней из них. Автоматическая дверь сдвинулась влево и утонула в стене при нашем приближении. Я прищурился от неожиданно яркого света и, осмотревшись, понял, что мы находимся в просторном вестибюле Дома истории, куда свободно проникали лучи светила. Далеко справа находился главный вход в здание, а напротив него -- коническая серая лестница без подступенков с невидимой тетивой. Исходя из увиденного до сих пор, я мог предположить, что спиральные коридоры и некоторые прилегавшие к ним помещения опоясывают цилиндр в центре, разделенный на какое-то число этажей.

-- В этой части здания находятся отделы теоретических разработок и изучения общества, учебные классы, информационные хранилища и многие другие помещения, в недрах которых зарождаются общественные преобразования. Во многих из них сейчас кипит работа, но внешнее наблюдение может показаться вам не менее занимательным.

-- Другими словами, Дом Истории представляет собой не только и не столько музей, сколько головной штаб вашей организации, -- задумчиво сказал я, когда мы поднимались по лестнице. -- Как вам удалось сохранить его?

-- Наше влияние было достаточно велико, чтобы не уступить компрадорской буржуазии даже в короткий период запрета партии, -- ответил Белович без особого интереса. -- Я должен сказать вам, что этим мы обязаны жителям Терры, товарищ Танака. Ведь в общественном сознании мир и дружба наших народов тесно связывались с нашей деятельностью.

На втором этаже мы снова ступили в спиральный коридор. Когда мы из него вышли, Белович стал без спешки водить меня по одному из верхних этажей, где находились учебные классы. Предсовмина объяснил, что они предельно открыты и не имеют дверей, но при этом расположены так, что происходящее в любом из них никогда не слышно в соседних. Вскоре моего слуха достиг обрывок фразы о трудовом воспитании, и тогда мы остановились по моей просьбе рядом с аудиторией, в которой проходило занятие у молодежи. Через пять или семь минут я кивнул, давая понять, что услышал достаточно, и, когда мы отошли подальше от класса, сказал:

-- Услышанное оживило мои воспоминания о собственном обучении. Надеюсь, что подобный образ мышления когда-нибудь станет свойственным всему подрастающему поколению великогорцев.

-- Это то, к чему мы стремимся, -- твердо ответил революционер. -- Наше поколение может в лучшем случае решить задачу уничтожения основ старого быта, построенного на обмане и эксплуатации. С молодежью совершенно иначе. Именно перед ней встанет настоящая задача по строительству нового общества.

Обойдя этаж, мы спустились назад в вестибюль, откуда Белович повел меня дальше.

-- Правое крыло посвящено будущему, -- предупредил он на ходу. -- Мы не утописты и отдаем себе отчет в том, что будущее не может быть в точности таким, каким мы предскажем его сегодня, но будет проще, если вы сами увидите то, что я подразумеваю. Мы пройдемся по некоторым залам, затем вернемся в спиральный корпус.

Восходящее крыло Дома Истории было почти пустым, словно олицетворяло неизвестность грядущего. Редкие цифровые макеты на экранах или в виде объемных изображений предлагали различные пути вероятностного развития технологии на основе новейших исследований, освещали открывавшиеся перед человечеством возможности познания вселенной, но основное внимание было уделено общественно-политическому устройству. Представители Группы встретившихся рук были уверены не только в возможности, но и неизбежности объединения всего человечества. Белович особенно выделил, что сейчас преждевременно строить догадки о том, какой будет общественно-экономическая формация, соответствующая этой новой эпохе, поскольку мы, люди своего времени, едва ли можем ее представить. На мое замечание о государствах, население которых не осознает противоречия политического строя, при котором живет, и считает его естественным, лидер революционеров категорично сказал, что массовые заблуждения такого рода не вечны. В доказательство он напомнил об эволюции общественного сознания на Земле и о недавнем (по историческим меркам) изменении политического строя на Аргосе.

Без остановок пройдя через все крыло, мы повернули обратно. По пути к спиральному корпусу я спросил:

-- Задумывались ли вы о том, какими моральными качествами будут обладать наши потомки в эпоху объединения человечества?

-- Этот вопрос ставили перед собой многие выдающиеся теоретики, Товарищ Танака. Понятно, что нельзя пренебрегать опытом практического применения их наследия. Мы не испытываем иллюзий, будто изменить мышление людей можно по мановению руки, в ночь с сегодня на завтра. Создать человека нового типа можно исключительно посредством всестороннего обучения и строгого социального воспитания. Главная задача здесь заключается в том, чтобы изжить целый ряд сегодняшних заблуждений, доставшихся нам от старой системы. Возьмем сегодняшнюю Великогорию. Многие ее жители воспринимают окружающих как противников в борьбе за должность, признание, награды, поклонников, половых партнеров и так далее. Список можно продолжать бесконечно. Они не умеют быть товарищами и единомышленниками, которые вместе ищут пути самосовершенствования. Их физические и психические силы обычно расходуются не на то, чтобы совершенствоваться самим, а на то, чтобы помешать другим превзойти их. Это прямой путь к иерархизированному классовому обществу с убогой моралью личного успеха, когда люди искусственно делятся на господ жизни и прислуживающее им недалекое и обманутое народное большинство, которое воспитывается в рабской покорности благодаря прочному укоренению мифа о делении общества на победителей и неудачников. Подходя с этой точки зрения к вашему вопросу, я должен сказать, что не знаю, какие моральные качества будут цениться в будущем и считаю преждевременным строить предположения. Сейчас перед нами стоит другая задача, а именно искоренить гниль старого общественного устройства. Сама по себе это титаническая задача, выполнение которой растянется на десятки и даже на сотни лет, причем будет не единожды тормозиться рецидивами убогого паразитического мышления.

Раздумывая над словами Беловича, я спросил:

-- Доводилось ли вам бывать в возведенных нами зданиях, где великогорцы могут увидеть Терру во время фантоматических путешествий?

-- Не один раз, -- небрежно ответил он. -- Они поражают воображение, хотя по собственному опыту могу сказать, что эти путешествия не идут в сравнение с настоящим посещением Терры.

-- В таком случае вам хорошо известно, что эти учреждения из себя представляют и какое значение имеют для установления понимания между народами, разделенными триллионами километров космического пространства. Я считаю необходимым сделать посещение вашего Дома Истории доступным для каждого жителя Терры посредством соответствующих программ для фантоматического оборудования. Установленная таким образом связь станет прочнее любого формального договора. Если вы согласитесь со мной, то я сообщу свои соображения Рябкову, а по возвращении на Терру изложу их перед Советами Внешних Взаимодействий и Экономики.

-- Это замечательное предложение, товарищ Танкака! -- восторженно отозвался на мои слова предсовмина. -- Действительно замечательное!

На этих словах наш разговор завершился, а через несколько минут мы с Беловичем вошли в одно из помещений спирального корпуса, где приступили к работе, ради которой была подготовлена наша встреча.

Глава 27. Отправление

В ночном небе над столицей Великогории сверкали бесчисленные звезды, которые я наблюдал сквозь смотровое стекло воздушного транспорта. В последние дни искусственное освещение, рассеивавшееся в атмосфере и мешавшее разглядеть далекие объекты вселенной, не было столь беспощадным, как во время моего прибытия на планету. Внизу в свете фонарей виднелись сети дорог, освещались важные производства, в цехах которых жизнь не смолкала ни на минуту, но основная часть города пребывала во тьме. Сопровождавшая недавние потрясения хозяйственная разруха не могла остаться без последствий. Предприятия, остановленные в период массовых выступлений против старого правительства, очень медленно возвращались в строй, не были до конца устранены разрывы производственных цепочек, транспортное сообщение осуществлялось с частыми перебоями, электростанции постепенно наращивали выработку электроэнергии, но все еще не могли работать на полную мощность. Отбитые у принужденной к миру Либеры территории также были разорены и требовали восстановления. Великогория вступала в полосу мирного строительства и совершенствования экономики, поставив перед своим руководством новые ответственные задачи.

Глядя во тьму, сгущавшуюся за бортом, я размышлял о случившемся и с нетерпением ждал прибытия планетолета к посольству. Меня не оставляло предчувствие скорого завершения моей затянувшейся миссии. Мы с Беловичем легко согласовали ключевые вопросы военного сотрудничества и обменялись предложениями, с учетом которых будет составлен проект соответствующего договора. Нахождение наших гарнизонов в Великогории для совместной охраны ее границ признавалось приемлемым и даже желательным, равно как и создание нескольких объединенных групп боевых кораблей для патрулирования системы Альфы Жнеца и Шахтерского Пути с целью обеспечения коллективной безопасности от внешней угрозы. Последняя должна была только возрасти после победы над Доминионом, в чем мы оба ни секунды не сомневались. Белович был осведомлен об ограниченности моих полномочий, поэтому разрабатывавшийся документ носил характер совместного заявления, не нарушавшего установок Такеши. В последние дни уходившей декады должна была приступить к работе рекогносцировочная комиссия с представительством обеих сторон, и после выполнения поставленных перед нею задач мне предстояло вернуться на Терру...

Посадка планетолета прервала мои мысли. Дождавшись остановки двигателя, я вышел на трап, который спускался на открытую ветрам крышу посольства, и остановился как вкопанный на верхней ступени. Совсем рядом, в каких-то двадцати метрах от меня, во мраке виднелся хорошо различимый силуэт знакомой белой машины. Позабыв обо всем, я спрыгнул с трапа и подбежал к рейдеру. Моя рука по велению внутреннего порыва потянулась к безупречно гладкой обшивке, и я ощутил под пальцами ласкающую прохладу ее поверхности. Крылья рейдера были сложены в несколько раз и отведены вверх, а он сам находился в сидячем положении, подобрав одну ногу к груди, где располагалась кабина, а вторую, согнутую в коленом соединении, держал прижатой к прорезиненному настилу крыши. Руки и голова машины были опущены. Каким-то необъяснимым образом я чувствовал, что Лина где-то поблизости, хоть и не на борту, поэтому без промедления спустился с крыши во внутреннюю часть здания.

У меня не было сомнений в том, что я найду свою загадочную напарницу рядом с сестрами, но, несмотря на восторг, вызванный предстоявшей встречей, нечто в сложившейся ситуации меня беспокоило. Со дня нападения на прибывший к нам звездолет прошло чуть больше недели, следовательно, он должен был только-только вернуться на Терру и сообщить о происходящем в этой системе.

В самом начале просторного коридора, в глубине которого находился мой временный кабинет, я уловил еле слышный голос Киры. По достигшему моего слуха обрывку предложения я понял, что она спрашивала о чем-то, что сейчас происходит на Терре. Моя рука уже тянулась к двери, я был готов вихрем влететь в помещение, и все же остановился, после чего сделал глубокий вдох, чтобы успокоить взбудораженные чувства. Когда я в нетерпении, но без лишней суеты вошел в кабинет, обе девушки и их наставница тут же повернули головы в мою сторону. Как ни странно, наименьшее удивление я прочитал в карминовых глазах Лины. Беловолосая девушка развернулась ко мне вполоборота и после недолгого молчания ровным голосом произнесла:

-- Устранение угрозы вашей безопасности в столь короткий срок представляется наилучшим из допустимых исходов конфликта на данной планете. Я рада возможности личного удостоверения твоей невредимости, Харуки.

Широкими шагами пройдя через все помещение к столу с выключенным устройством для показа фильмов, перед которым стояли девушки, я без слов заключил свою напарницу в объятия, краем глаза заметив, как краска залила лицо растерянно смотревшей на нас Ирины.

-- Я счастлив, что ты вернулась живой! -- сказал я наконец. -- Мне не выразить словами то беспокойство, которое я испытывал со дня отбытия нашего флота.

Лина легко отстранилась, затем, глядя на меня снизу вверх с тенью усмешки, произнесла:

-- Подобное поведение тебе несвойственно. Согласно моему представлению, тебе следовало задаться вопросом о сложившемся на Терре в результате победы над флотом противника положении.

-- Верно. Но сперва скажи, все ли в порядке с Юрико.

-- Положительно. Юрия жива и здорова. В настоящее время твоя подруга находится на Терре в ожидании демобилизации. Командующий способствовал скорейшему воплощению ее решения об уходе из военно-космических сил вопреки основанным на стремлении дождаться окончательной победы над Доминионом возражениям Юрии.

Столь настойчивое проявление заботы о Юрико со стороны Такеши стало для меня неожиданным, но вдруг я подумал, что командующий мог поступить таким образом по настоянию Алексея Давидовича, и спросил:

-- Тебе известно о том, что случилось с ее отцом? Он жив?

-- Положительно. Он был ранен во время одного из развернувшихся на Терре накануне возвращения флота сражений, но его жизни ничто не угрожает.

-- Понятно. Новый командир "Звездного странника" уже назначен?

-- Данный корабль будет передан под командование адмирала Ямакавы по завершении ремонтных работ. Согласно рассказу Юрии, Ямакава посчитал связанный с разделением полномочий на флагманском корабле эксперимент неудачным.

Я полностью разделял это убеждение. Хоть поначалу предложение освободить командующего флотом от управления кораблем для того, чтобы он мог сосредоточиться на своей главной задаче, представлялось разумным, его воплощение не дало сколь-нибудь значимого результата. Формально будучи командиром "Звездного странника", Юрико не имела свободы действий, а выполняемые ею в бою обязанности могли быть без всякого ущерба возложены на старшего помощника, что помогло бы избежать лишнего запутывания командной структуры и нисколько не отвлекало бы командующего от управления флотом.

-- Ты сказала, что "Звездный странник" требует ремонта. Он пострадал в бою?

-- Положительно. Корабль получил тяжелые повреждения. Часть его команды погибла.

Я нахмурился, услышав об этом.

-- Тебе известно, кто именно?

-- Перечисление всех составляющих список потерь имен представляется затруднительным. Уточнение: ввиду допущения возможности твоего внимания к данному вопросу я доставила цифровую копию соответствующих сведений.

С этими словами она развернулась к столу и взяла с его края планшет, который я вручил ей накануне вторжения Доминиона. Открыв нужный документ, Лина протянула устройство мне, и, как только оно оказалось в моих руках, я в первую очередь ознакомился со структурой списка. Последний вел счет жертвам, начиная с первого дня вражеского нападения. В ячейках напротив каждого имени указывались личные данные, включая специальность и место службы или работы. Около трети павших составляли гражданские специалисты. Выведя на экран сводки последнего боя, я внимательно провел взглядом по длинному списку, который мне пришлось перелистывать бессчетное число раз, и вздохнул с облегчением, не найдя среди погибших Макарова и еще нескольких хорошо знакомых товарищей, но это не умаляло скорбь по жителям Терры, встретившим свою смерть, отстаивая родную планету.

-- Я благодарен тебе за то, что ты доставила эти сведения, Лина, -- сказал я, возвращая планшет. -- Знание о случившемся имеет для меня большое значение. Я хотел бы задать тебе множество вопросов, связанных со сложившейся на Терре обстановкой, но сперва скажи, с какой целью ты прибыла в Великогорию.

-- Необходимость уточнения причин направления в данную систему управляемой мною боевой единицы после нападения на звездолет Терры сомнительна. Я нахожусь здесь для вашей защиты.

-- После нападения?.. -- ошарашенно переспросил я, вспоминая те мысли, которые посетили меня на крыше. -- Но звездолет должен был вернуться в систему Альфы Жнеца самое большее два или три дня назад! Как тебе удалось преодолеть этот путь так быстро?

На последних словах я осекся и посмотрел на стоявших в паре шагов от нас девушек. Скользнув взглядом по их лицам, я вновь повернулся к Лине и спросил:

-- Кира с Ириной знают?

-- Положительно. Твои сестры уже осведомлены о моем происхождении.

-- Надеюсь, вы извините меня за то, что мне до сих пор приходилось держать вас в неведении, -- произнес я, обращаясь к обеим Бернштейн. -- Хорошо, что более в этом нет нужды.

Кира покачала головой.

-- Я все понимаю, мы не в праве осуждать тебя, -- ответила она немного подавленно. -- Нам было трудно поверить Лине Андреевне, вся эта история, связанная с Вечной империей, до сих пор не укладывается в голове. Неудивительно, что ты не рискнул об этом рассказывать... Но постоянные увертки и утаивания не делают тебе чести, Харуки!

-- Прос...

-- Не проси прощения за то, о чем тебе не жаль.

-- Хорошо, -- после секундной заминки вздохнул я и, глядя на Лину, продолжил: -- Не могла бы ты ответить на ранее заданный мной вопрос? Как тебе удалось столь быстро прибыть сюда?

-- Выполнение данной просьбы признается приемлемым. Используемые современными цивилизациями технологии перемещения в нуль-пространстве уступают таковым Вечной империи, поэтому рейдер может осуществлять межпространственные перемещения равной протяженности значительно быстрее, чем космические корабли Терры.

-- Теперь понимаю. Спасибо, что пришла нам на выручку, Лина. И все же я рад, что твое вмешательство в великогорский конфликт не потребовалось. -- На миг я отвел взгляд, борясь с нежеланием прерывать наше общение, затем вновь посмотрел во внимательные глаза Лины. -- Мне нужно доложить о результате переговоров с главой нового правительства Великогории. Если ты не станешь возражать, то давай продолжим разговор немного позднее.

-- Ввиду совпадения наших желаний причины для отклонения твоей просьбы отсутствуют. Я буду ждать твоего возвращения.

-- В таком случае до скорого!

Девушка молча кивнула мне на прощание, после чего я оставил ее вместе с сестрами и отправился в кабинет к Рябкову. Посол был доволен достигнутым успехом, но велел не ослаблять бдительность. По его убеждению, новое правительство искало нашей поддержки потому, что оказалось во враждебном окружении, и могло легко изменить свой курс, если политическая обстановка будет тому способствовать. Я не согласился с Рябковым и привел несколько весомых доводов в защиту своего взгляда, но дипломат лишь укоризненно покачал головой, после чего изрек, что Группа встретившихся рук не сводится к Беловичу и его идейным последователям. Тем не менее, мысль о посещении жителями Терры Дома Истории ему понравилось; он даже заметил, что нам, возможно, не следует ограничиваться фантоматической копией, с чем я безоговорочно согласился.

Отчитавшись перед главой посольства, я без промедления вернулся в свой кабинет. К тому времени свет оказался выключен, а Кира с Ириной уже спали в соседней комнате, о чем можно было судить по непродолжительным шорохам, донесшимся из-за двери. Когда глаза привыкли ко мраку, я разглядел на диване силуэт Лины, сидевшей то ли в раздумье, то ли в полудреме. Когда я ее окликнул, беловолосая девушка повернула ко мне голову и сказала:

-- В твое отсутствие я изучила сводки новостных агентств Терры в Великогории. Вопреки моим ожиданиям, изменения политической системы данной страны не ограничились смещением предшествующего правительства другой принадлежащей к тому же общественному классу правящей группировкой и привели к уничтожению прежнего государственного аппарата. Изучение великогорской революции с помощью доступных в настоящее время источников затруднено, поэтому я прошу тебя изложить свое видение данных событий.

-- Хорошо. Но тебе следует помнить о том, что я не располагаю исчерпывающими сведениями о недавнем противостоянии, хоть и оказался его невольным участником.

Не заботясь об освещении, я сел на край дивана на расстоянии вытянутой руки от Лины, после чего начал рассказ обо всем, что случилось в стране со дня моего последнего назначения. Девушка молча слушала меня с глубочайшим вниманием, однако выражение ее лица оставалось неизменным на всем протяжении повествования. Когда я замолчал, она ровным голосом произнесла:

-- Полнота предоставленных тобою сведений достаточна для общего понимания сложившейся ситуации. Какова, согласно твоей оценке, вероятность достижения новым правительством Великогории стоящих перед ним целей?

-- Мне трудно ответить на твой вопрос... Великогория освободилась от угнетателей, но отдельные стычки с противниками нового режима происходят по всей стране. По утверждению самого Беловича, враг побит, но не добит и может подняться. Текущая задача Группы встретившихся рук состоит в том, чтобы удержать власть. Общество, к которому стремятся вчерашние революционеры, невозможно построить за одну ночь, поскольку на этом пути им неизбежно предстоит чередовать периоды жесткого натиска с периодами отступления и совершать тактические уклоны в пользу стратегических интересов. Нам остается лишь наблюдать за деяниями великогорцев и оказывать последним необходимую помощь в том случае, если они останутся верны провозглашаемым сегодня ценностям.

-- Поскольку пребывание на Терре позволило мне лучше понять образ мышления твоего народа, желание поддержать разделяющих ваши ценностные устремления великогорцев представляется очевидным. Объективные закономерности процесса общественного развития не отрицают возможность объединения человечества путем организации его представителей в общество нового типа. В соответствии с общим для большинства твоих соотечественников убеждением, точное описание данного общества невозможно в силу ограничений, накладываемых низким уровнем социально-экономического развития ныне существующих государств. Тем не менее невозможность построения такого общества в обозримом будущем очевидна.

-- Верно. Мы не утописты, и нам хорошо известен вред волюнтаристских рывков, не подготовленных опережающим знанием и высокой сознательностью устремленного в светлое будущее народа. По этому пути необходимо идти осмотрительно, продвигаясь вперед маленькими тщательно выверенными шагами. На основании услышанного от предсовмина Великогории во время переговоров я полагаю, что последователи Беловича также осознают эту необходимость.

Лина надолго задумалась над моими словами, затем совершенно неожиданно произнесла:

-- Возможно, действовавший в Вечной империи запрет осуществления взаимодействий с людьми за ее пределами был ошибочным. Несмотря на меньшее совершенство внутренней организации жителей Терры по сравнению с населявшим пространство Вечной империи народом, мной было замечено почти полное совпадение наших моральных ценностей. Кроме того, как следует из новейшего опыта твоей родной планеты, вероятность разрушения Терры как государственного образования в результате прекращения работы одного из осуществляющих руководство обществом учреждений представляется ничтожной. Обмен опытом между нашими государствами мог оказаться взаимовыгодным и, вероятно, предотвратил бы бесславное крушение моей родины.

Я оказался глубоко потрясен тем, как сильно переменилась Лина, прежде не желавшая соотносить себя с нашим народом. Влияние Терры на мою напарницу оказалось сильнее, чем можно было представить, и у меня возникло ощущение, будто все границы, разделявшие нас, оказались стерты. Однако уже через миг я задумался о том, по какой причине империя так упорно ограничивала контакты с окружавшими ее государствами.

-- Для чего потребовалось введение подобного ограничения? -- спросил я, понимая, что Лина была единственным человеком, способным приоткрыть плотную завесу истории.

-- Возможность ответа на данный вопрос отсутствует. Установление связей с другими человеческими цивилизациями находилось под запретом в соответствии с действовавшей со дня основания Вечной империи политикой невмешательства в процесс исторического развития менее развитых обществ, однако интерес с моей стороны к непосредственной причине появления данного запрета отсутствовал. Могу лишь уточнить, что в империи осуществляли деятельность многочисленные исследовательские учреждения, в задачи которых входило наблюдение за жизнью других народов. Для сбора необходимых сведений формировались специальные экспедиции.

-- По всей видимости, именно корабли этих экспедиций появлялись вблизи обитаемых планет на протяжении нескольких десятилетий, -- уверенно предположил я. -- Теперь мне стало понятно, почему неоднократно посылавшиеся им сигналы остались без ответа. Возможно, мой следующий вопрос покажется тебе глупым, но скажи: являетесь ли вы потомками жителей Земли?

-- Положительно. Наши предки оставили Землю вместе с предками нардов Терры и Срединного Государства.

-- Тебе следует рассмотреть возможность сотрудничества с нашими историками... И, пожалуй, не только. Те сведения, которыми ты обладаешь, представляют невообразимую ценность для нашей науки.

-- Данное предложение признается приемлемым. Хранимые в памяти бортовых машин рейдера материалы будут способствовать успешному восприятию научного опыта Вечной империи вашими специалистами. Мне следует сообщить, что такое же предложение ранее прозвучало от Юрии и нескольких представленных мне жителей Терры.

-- Неудивительно, -- усмехнулся я, затем, внезапно вспомнив о Такеши, спросил: -- Осведомлен ли командующий о твоем намерении?

-- Положительно. Согласно его высказыванию, я вольна распоряжаться своими знаниями так, как посчитаю нужным.

-- Неужели ты спрашивала его разрешения? -- усомнился я.

-- Данное предположение ошибочно. Замечание адмирала Ямакавы прозвучало в присутствии пересказавшего мне его содержание отца Юрии.

-- Понятно. Право окончательного решения действительно принадлежит тебе, и мы можем лишь просить, чтобы ты помогла нашему народу.

-- Причины для отклонения данной просьбы отсутствуют. Я начну сотрудничество с вашими учеными по возвращению на Терру, но изволь не забывать, что я не стану передавать знания Вечной империи твоему народу в том случае, если он окажется неготов к их восприятию и использованию.

-- Спасибо. Надеюсь, что мы не обманем твои ожидания.

-- Целесообразность дальнейшее обсуждение данного вопроса сомнительна. Ранее ты выразил намерение расспросить меня о текущей ситуации на Терре.

-- Ты права. Поскольку капитан звездолета успел упомянуть некий Всепланетный Совет, у меня есть основания полагать, что политическая система претерпела колоссальные изменения.

-- Данное предположение в основном верно, -- подтвердила Лина. -- Исходя из наличных у меня сведений, около двух месяцев назад по календарю Терры произошло упразднение парламента как органа высшей власти. Вице-адмиралом Юки была выражена убежденность в том, что данное учреждение являлось искусственной надстройкой над системой советов, поэтому его устранение не сказалось на базисе общественного устройства. Верховный Совет и Совет Министров были заменены Всепланетным Советом, в который входят избираемые представители всех осуществляющих управление жизнью планеты учреждений. Поскольку мне мало известно о предшествующем устройстве жизни на Терре, более подробное изложение произошедших в твое отсутствие изменений затруднено.

-- Известно ли тебе о том, что произошло с сенаторами и председателем распущенного парламента?

-- Положительно. Служебные качества Позднякова были признаны несоответствующими занимаемой должности, что повлекло пожизненное ограничение перечня допустимых ему мест работы и службы, однако он отказался признать справедливость данного решения, предпочтя отправиться в добровольное изгнание на один из островов южного полушария Терры. Также поступило несколько сенаторов и смещенных министров, в то время как остальные провинившиеся перед народом деятели признали свои ошибки и приступили к новой возложенной на них работе.

-- Это справедливое наказание, -- кивнул я, после чего сделал над собой усилие, заставив разомкнуться слипавшиеся веки. -- Меня клонит в сон, и ты тоже наверняка устала после полета. Можешь воспользоваться моей комнатой, сегодня все принадлежности были заменены. Я же проведу ночь в кабинете.

-- Предложение одобрено. Необходимость скорейшего отдыха нам обоим подтверждена. Спокойной ночи, Харуки.

-- И тебе, Лина. Завтра мы увидимся вновь.

Девушка быстрым, но мягким движением поднялась с дивана, и я проводил ее до двери комнаты привыкшим к темноте взглядом, который различал мельчайшие черты окружавших меня вещей, несмотря на мрак кабинета. Поборов усталость, я подошел к окну, сквозь которое увидел неосвещенную площадь перед посольством. Над неосвещенным городом на высоте между сорока и шестьюдесятью градусами над горизонтом выделялась более яркая по сравнению с другими участками неба область бурного звездообразования. Мне были видны пестрящие цветами оболочки туманностей, непроглядные шлейфы пылевых облаков, потоки мощнейшего излучения, исходившие из ядер галактик, и все же небо лишенного спутников Железняка казалось пустым и незавершенным, вновь пробуждая во мне тоску по родной планете.

В середине следующей после прибытия Лины на Железняк декады рекогносцировочная комиссия завершила работу, об итогах которой мне предстояло доложить на Терру. По завершении переговоров с Беловичем нами было подготовлено совместное коммюнике, одновременно опубликованное информационными агентствами обеих сторон, а на следующий день в систему вошел транспортный корабль с Терры, сопровождаемый грозным эскортом.

Больше ничто не удерживало меня в Великогории, поэтому, несмотря на вызванную неизбежным прощанием с новыми товарищами грусть, мы с сестрами начали собирать немногочисленные личные вещи. Поскольку совершение самостоятельного пространственного перехода представлялось нам с Линой нецелесообразным расходованием энергии, рейдеру также предстояло отправиться к Альфе Жнеца на борту транспорта, но его перемещение было отложено на последний день нашего пребывания на планете. В Великогории не было требуемых средств доставки, и нам предстояло самим вывести "Призрака" на орбиту.

Перед отбытием мы тепло простились с товарищами из посольства, чьи семьи возвращались вместе с нами на Терру, несмотря на улучшившуюся обстановку в стране, затем Кира с Ириной поднялись на борт планетолета.

-- Только что мы приняли сообщение о том, что глава правительства Великогории намерен проводить тебя лично, -- остановил меня Рябков перед тем, как я отправился к рейдеру вслед за Линой. -- По-видимому, Белович очень высоко оценил ваше сотрудничество.

-- Если это действительно так, то мы имеем основание ожидать дальнейшего упрочнения связей с Великогорией при условии, что новое правительство будет последовательным в своей политике. Предсовмина приедет на космодром?

-- Да, он доберется планетолетом. В условиях деятельности недобитых контрреволюционных банд ему может грозить опасность, но наши уговоры его не переубедили.

-- Великогорской контрразведке нового призыва недостает опыта, но вместе с ней работают блестящие знатоки своего дела, включая товарища Гранова. Уверен, что Белович хорошо защищен от любого возможного покушения.

-- Надеюсь. Я помню, что ты собирался лететь прямо на корабль, но тебе придется изменить маршрут, чтобы не сорвать согласованное мероприятие.

-- Событие будет освещено в прессе?

Мой голос прозвучал далеко не восторженно, и Рябков, конечно же, это заметил.

-- А как ты думал? -- вздохнул посол с укоризной. -- Подобные демонстрации имеют огромное влияние на массовое сознание и служат сигналом для других государств. Нельзя пренебрегать их значением.

-- Понимаю, -- сказал я примирительно. -- Каким образом мне следует добраться до космодрома?

-- Лучше всего воспользоваться планетолетом, а взойти на борт этой твоей машины после прощания с Беловичем. Товарищ Волкова сможет управиться с ней одна?

-- Сможет, если существует такая необходимость.

Я резко прервался, вспомнив, что одет в громоздкий противоперегрузочный костюм, и, критически оглядев себя, спросил:

-- Следует ли мне переодеться ради предстоящей встречи?

-- Оставь эти глупости, -- усмехнулся Рябков. -- Белович -- революционер, и ты не обидишь его тем, что не соблюдешь некоторые обременительные условности.

-- Вас понял. Я должен отправиться вместе с членами наших семей?

-- Нет, иначе мы поставим их в затруднительное положение. Скоро команда обслуживания подготовит к вылету второй планетолет. Он доставит нас на космодром.

-- Вы отправитесь вместе со мной? -- удивился я.

-- Меня обязывает должность главы посольства, но дело не только в этом. Я бы в любом случае проводил тебя как старого друга, Харуки.

Не сдержав улыбки, я честно ответил:

-- Ваши слова имеют для меня огромную ценность, Борис Анатольевич. Но следует ли рейдеру отправляться на космодром? Насколько я понимаю, его прибытие туда не согласовано.

-- Тебе об этом волноваться не нужно, -- хмыкнул глава посольства. -- Товарищ Волкова получит инструкции в воздухе. А пока предупреди ее об изменившихся планах.

Я молча кивнул и, отвернувшись от Рябкова, направился к рейдеру, рядом с которым меня ожидала Лина.

-- Необходимость изложения твоего разговора с послом Терры в Великогории отсутствует, -- холодно произнесла девушка, когда я приблизился. -- В целях обеспечения твоей безопасности я буду осуществлять сопровождение планетолета.

-- У меня нет причин возражать, если ты считаешь сопровождение необходимым. Жаль, что я не могу совершить этот перелет на рейдере.

-- В сложившейся ситуации тебе необходимо пойти на ограничение своих желаний в интересах представляемого тобою народа. Создание доверительных отношений между Террой и Великогорией представляется почетной миссией, выполнение которой не должно вызывать у тебя сожалений.

-- Я вовсе не сожалею. Напротив, возможность представлять Терру перед братским народом кажется мне волнительной и желанной, что не противоречит моей привязанности к этой великолепной машине.

На последних словах я указал взглядом на рейдер, казавшийся серым в предрассветном сумраке, и в тот же миг меня оглушил рев двигателя взлетавшего планетолета. По мере отдаления транспорта исходивший от него шум постепенно стихал, а когда он стал едва различимым, со стороны взлетной площадки кто-то крикнул:

-- Товарищ Танака! Поторопитесь!

Стоявшая всего в шаге от меня Лина вздернула хорошо очерченный подбородок и, насмешливо сверкнув глазами, произнесла:

-- Объяснение твоего промедления затруднено. Ты сможешь подняться на борт рейдера только по выполнении возложенных на тебя обязанностей.

-- Верно. До встречи на космодроме, Лина.

-- До скорой встречи.

Когда второй планетолет взлетел с крыши посольства, я сидел в кресле по левому борту и скучающим взглядом провожал остававшиеся внизу постройки великогорской столицы. Из-за предвкушаемого возвращения на Терру я не жалел о необходимости покинуть эту страну, но тем не менее испытывал некоторое разочарование оттого, что не смогу наблюдать за преобразованием Великогории под руководством Группы встретившихся рук лично.

Мы летели на восток в сторону Обалеца. В лучах восходившего за кормой светила перьевые облака, лежавшие сплошным слоем под нашим планетолетом, постепенно светлели. Сперва преломленный атмосферой свет окрасил их густым багрянцем, который в течение нескольких минут перешел в нежный палевый цвет, затем звезда полностью взошла над горизонтом; облака стали ослепительно белыми, а небо обрело привычный голубой цвет. Железняк был одной из пяти известных планет, сопоставимых природными условиями с Террой, и, с учетом положения светила на небосводе и других незначительных, но неосознанно подмечаемых отличий, этот рассвет казался одновременно знакомым и совершенно чужим.

Через час полета наш транспорт снизился, пройдя сквозь облака, и стал заходить на посадку. Выйдя на трап вслед за Рябковым я поразился количеству людей, которые смотрели на нас из окон и стояли гурьбой за ограждениями посадочной площадки, предназначенной для аппаратов воздушного сообщения, и на крышах зданий жилого и командного комплексов. Над толпой то и дело проносились шумные возгласы. Когда я спросил, о чем кричат великогорцы, старый посол усмехнулся и негромко, но с редким для него задором перевел несколько фраз:

-- "Да здравствует союз Терры и Великогории", "Салют доблестным сынам Терры", "Наши народы едины" и тому подобное. Ты блестяще справился со своей задачей, Харуки.

Я хотел было возразить, что моя роль в великогорских событиях вовсе не была решающей или выдающейся, но вдруг все выкрики стихли, и тысячи стоявших перед нами людей одновременно зарукоплескали. Великогорцы в передних рядах почтительно расступились, и сквозь образовавшийся коридор на посадочную площадку вышел Милош Белович. Он был одет так же, как в нашу первую встречу, небрежно нахлобученная кепка немного съехала набок, а полы расстегнутого пальто слабо колебались под легкими порывами ветра. Темные круги под глазами революционера и словно посеревшая кожа свидетельствовали о неустанной работе, но бдительный взгляд оставался незамутненным. Белович не кичился победой, хорошо понимая, что его дело не завершено и достижения Группы встретившихся рук далеко не незыблемы.

Предсовмина по очереди пожал нам с Рябковым руки, и сбоку, где метрах в тридцати от сходней планетолета стояли иностранные корреспонденты, замелькали множественные вспышки. Я сразу обратил внимание на отсутствие вооруженных камерами беспилотников, связав его с мерами по обеспечению безопасности главы правящей партии, но многим позднее мне стало известно о том, что новое законодательство, частично воспринявшее опыт нашей планеты, ограничивало применение лишней техники там, где она мешала окружающим людям или могла представлять опасность.

Провожаемые приветственными возгласами великогорцев, мы сели в вагон электровоза, устремившегося через весь космодром к стартовым площадкам аппаратов космического сообщения. Воспользовавшись отсутствием других пассажиров, я позволил себе спросить Беловича об успехах первых шагов нового правительства, на что он махнул рукой и критическим тоном ответил:

-- Говорить об успехах несвоевременно, перед нами еще стоит множество неразрешенных вопросов. Будущее революции зависит от нашей способности сохранить близость с народом и повести его к общей цели. Нынешнее воодушевление не продержится долго, нужно двигаться вперед, отталкиваясь от неоспоримых руководящих ценностей, которые только предстоит принять на уровне всего нашего общества. Мы не достигнем успеха без самодисциплины, жертвенности и трудолюбия, между тем как они присущи далеко не каждому человеку.

-- Названные вами качества действительно необходимы для преобразования общества, но они же могут быть использованы жадным до власти меньшинством, чтобы подчинить себе волю управляемого народа, -- заметил я, но Белович ничуть не смутился.

-- Вырождение правящих групп не несет в себе ничего нового с позиции исторического опыта, -- пожал он плечами. -- Понятно, что нельзя отрицать возможность метаморфозы нашей собственной партии, особенно когда к ее руководству придет новое поколение.

-- Хорошо, что вы понимаете эту опасность, -- с одобрением сказал Рябков, присоединившись к нашему разговору. -- Но одного понимания для ее устранения мало. Какими средствами вы собираетесь с этой опасностью бороться?

-- Средство может быть только одно. Осознание общего блага и тонкое чувство справедливости каждым представителем общества. Разумеется, к этому необходимо добавить готовность отстаивать справедливость, что потребует обращения к глубинным источникам социальной энергии.

-- Считаете ли вы посильной эту задачу?

-- У нас нет выбора, товарищ Танака. Любо мы с этой задачей справимся, либо окажемся сметены. Тогда, наверное, в Великогории укоренится растлевающий потребительский гедонизм, который пытались навязать компрадоры, не видевшие в нашей стране своего отечества.

Поездка продлилась не больше шести минут. По достижении места высадки я немедленно осмотрелся в поисках рейдера и обнаружил его на стартовой площадке напротив электровоза, где он стоял в полный рост с отведенными назад механическими крыльями, поражая своим гордым великолепием.

-- Этот человекоподобный аппарат -- ваше транспортное средство? -- удивился Белович. -- Я мало знаком с инженерией, но мне приходилось слышать, что такие машины в высшей степени непрактичны.

-- С пилотируемым мной рейдером связано много секретов, о которых мне самому неизвестно, -- ответил я, не солгав ни единым словом. -- Тем не менее, я могу сказать, что его форма обусловлена не конструктивной целесообразностью.

-- Понятно. Говорите, перехватчик... Он очень красив.

Почему-то слова революционера меня обрадовали, вызвав чувство гордости за свою машину.

-- Спасибо.

-- У него есть имя?

-- "Призрак", -- просто ответил я.

-- В самом деле? Вам это прозвище подходит гораздо лучше.

Я был столь озадачен таким сравнением, что на краткий миг моя занесенная для очередного шага нога зависла в воздухе, но заминка была столь мимолетной, что шедшие по обе стороны от меня Рябков и Белович ничего не заметили. Взгляд, брошенный на ходу главой нашего посольства, также выражал вопрос.

-- Вы удивили меня, -- признал я, прищурившись из-за внезапно налетевшего ветра. -- Не думаю, что способен производить подобное впечатление.

-- Однако ваше участие в воссоединении наших народов обросло несметным количеством домыслов и легенд, и трудно найти такого человека, который не слышал о таинственном посланнике с Терры, чье появление так удачно совпало с коренным переломом в истории нашей страны.

-- Полагаю, что этот былинный герой имеет со мной мало общего, -- предположил я, и Белович серьезно кивнул.

-- Тут вы полностью правы, товарищ Танака. Но нельзя отрицать, что вы стали символом воссоединения жителей Терры и Великогори и обязаны с этой ответственностью считаться.

Мы все приближались к ожидавшему меня рейдеру. К моему облегчению, представители новостных агентств наравне с прочими наблюдателями не были допущены в эту часть космодрома, поэтому я ощущал свободу, не чувствуя множества устремленных на меня глаз. Ступив на стартовую площадку, мы остановились. Белович не стал произносить дежурные речи и после дружеского рукопожатия просто сказал:

-- Прощайте, товарищ Танака, и помните, что в Великогории вы желанный гость.

Когда предсовмина отступил в сторону, я повернулся к Рябкову.

-- До встречи, Харуки, -- в свою очередь попрощался он. -- В скором времени я тоже должен вернуться на Терру, но вряд ли посещение будет долгим.

-- Вы продолжите работу в Великогории?

-- Наверняка, но это дело десятое. Что важнее, вместе с вашим кораблем на Терру прибудет мое сообщение Совету Внешних Взаимодействий. Ты хорошо показал себя в Великогории, поэтому тебе стоит как следует подумать о продолжении работы на этом поприще. Заставлять тебя, конечно, никто не будет, но лучше не торопись с отказом.

-- Спасибо, Борис Анатольевич. Я буду ждать нашей новой встречи.

Еще раз простившись с обоими спутниками, я подошел к рейдеру, который мягко опустился на одно колено, давая мне возможность взобраться наверх без дополнительных приспособлений. Внутри я испытал смесь тоски и умиротворения, как будто вернулся домой.

-- Поздравляю тебя с завершением миссии, -- произнесла Лина, сидевшая в кресле второго пилота. -- Возможность немедленного начала подготовки ко взлету подтверждена. Осталось ли твое намерение отправиться к Альфе Жнеца на прибывшем с Терры корабле неизменным?

-- Мое решение не изменилось. Как бы я ни скучал по Терре, предпринимать самостоятельный пространственный переход было бы эгоистично, к тому же я не могу оставить сестер одних.

-- Приведенные тобой доводы признаются приемлемыми. Можем ли мы приступать ко взлету?

-- Можем. Рейдеру взлет, Лина. Мы покидаем эту планету.

-- В таком случае изволь приготовиться. Величина переносимой нами перегрузки при взлете с поверхности Железняка превысит обычное ускорение свободного падения на этой планете более чем в десять раз.

Наши кресла медленно повернулись, расположив нас лицом по направлению взлета и предав телам правильное положение. Лина подключила себя к системе углубленного управления, затем наружные передатчики разнесли по космодрому оглушительный вой предупредительного сигнала, совершенно не слышный в кабине рейдера, а когда он стих, сильный голос Лины потребовал освободить окружавшее нас пространство в радиусе пятисот метров. Рябков и Белович, до сих пор стоявшие у края площадки, поспешили к электровозу, который увез их на безопасное расстояние. Через минуту взревел второй сигнал, после которого рейдер расправил крылья и резко взмыл в небо с возрастающим ускорением. Действовавшая на меня и на Лину сила вдавила нас в кресла, стало тяжелее дышать, и все же эта перегрузка была далека от пределов наших возможностей. По выходу на орбиту, где неподвижно завис по отношению к поверхности Железняка прибывший с Терры транспорт, кресла вернулись в исходное положение.

Каким волнительным показался мне наш полет после долгого томления на чужой планете! Совсем скоро мне предстояло вернуться домой, и я предвкушал наступление этого часа с восторженным трепетом.

Глава 28. Терра

Рейдер благополучно сел на лишенное растительности плато посреди полуострова, омываемого водами Восточного океана. Радость и нетерпение переполняли меня, наделяя особой ценностью последние остававшиеся до открытия кабины секунды, и когда моей кожи коснулся свежий, пропитанный солью ветер, а грудь наполнилась чистым прибрежным воздухом, я больше не мог усидеть на месте. Пропустив мимо ушей предостережение Лины, я вскочил с кресла и свесился наружу, держась за край обшивки одной рукой, и мой взгляд устремился к горизонту. Хотя небо над нами пока оставалось чистым, со стороны океана надвигались тяжелые низкие тучи, порывы ветра срывали пену с катившихся к берегу бурунов. На лежавшие внизу отмели все чаще накатывали волны и, резко вздымаясь, с рокотом разбивались о крутой склон. Вот-вот должен был пойти дождь.

-- Ввиду испытываемого тобой в связи с возвращением на Терру воодушевления тебе следует немедленно отправиться к прибывшим встречать тебя соотечественникам, -- произнесла беловолосая девушка, долго наблюдавшая за мной без единого слова.

-- Но как же рейдер?

-- Твое беспокойство излишне. Я способна доставить рейдер к месту назначения без твоей помощи.

Немного подумав, я покачал головой.

-- Не нужно. Давай отведем рейдер на базу, а потом дождемся Киру с Ириной и вместе поедем в Электроград.

-- Данный порядок действий представляется нежелательным. Изволь не забывать, что тебя ждет Юрия. Я отправлюсь вслед за тобой вместе с твоими сестрами.

Я уловил недосказанность в словах Лины и тут же к ней обернулся. Не дожидаясь вопроса, девушка спокойно сказала:

-- Я должна поставить тебя в известность о том, что ожидаемая продолжительность твоей жизни значительно превышает таковую современных жителей Терры.

Я тут же подумал о Юрико, и мое сердце екнуло.

-- Это результат операций, которые потребовались для того, чтобы я смог управлять этой машиной?

-- Положительно.

-- Насколько я переживу своих современников?

-- В зависимости от условий внешней среды, предположительно, ты можешь прожить от трехсот до четырехсот лет. Высокая физическая и психическая нагрузка на пределе твоих возможностей может сократить данную оценку в полтора-два раза.

-- Ты говорила об этом Юрико?

-- Положительно. Я сообщила об этом Юрии во время своего первого пребывания на данной планете. Необходимость дальнейшего обсуждения данного вопроса между нами сомнительна. Вы с Юрией должны определить свое будущее, исходя из предельно возможного понимания действительности.

-- Действительно ли ты сообщила мне все, что необходимо знать? -- выдавил я из себя с невольным упреком.

-- Я рассказала твоей подруге обо всем, что знаю сама. Я в полной мере осознаю ответственность за твое нынешнее состояние, поэтому тебе следует понять мое нежелание проходить через муки связанного с процессом необходимого объяснения самоистязание во второй раз.

Чувствуя пустоту в груди, я качнулся назад в кабину и, прислонившись спиной к ее стенке, глубоко вздохнул. Голова гудела от мыслей, порожденных огорошившими меня сведениями.

-- Прости. Мне тяжело принять сказанное тобой, поэтому я боюсь сгоряча наговорить то, о чем впоследствии пожалею. Сейчас я последую твоему совету, но мы обязательно встретимся в самое ближайшее время.

-- Возражения с моей стороны отсутствуют, -- спокойно сказала Лина, но затем, когда я собирался спуститься вниз, негромко добавила: -- Совершенный мною поступок не подлежит оправданию. И все же я прошу твоего прощения.

Я хотел было молча уйти, оставив выстраданные слова девушки без ответа, но нашел в себе силы остановиться. Попытка бежать от трудностей, связанных со взаимными отношениями, скрывала не что иное как страх перед ответственностью за свое будущее, и у меня не было права заставлять Лину расплачиваться за мое малодушие. Скрепя сердце, я повернулся к ней со словами:

-- Я прощаю тебя. Мне неизвестно, что тобой двигало, поэтому я не могу осуждать тебя, Лина. Ведь положение, в котором ты оказалась, будучи невольной пленницей собственного рейдера, неизбежно влияло на ход твоих мыслей и твои действия.

-- Необходимость спешить с ответом отсутствует, -- вымученно произнесла девушка, на секунду отведя взгляд. -- Нельзя исключать переоценку тобой данного суждения в ближайшее время.

-- Ты мой близкий друг и товарищ. Я не стану порывать с тобой из-за единственного поступка, за которым не было злой воли.

Доведя до конца свою мысль, я выбрался из кабины и спустился на каменистую землю под ногами рейдера. Приблизительно в километре, там, где полуостров соединялся с материком, рядом с обтекаемым белым зданием исследовательской станции стояли плотные людские ряды. Я широким шагом направился к своим соотечественникам, чувствуя на лице робкие капли дождя, который пока не спешил усиливаться. Позади в воздух с гудящим шумом поднялся рейдер и полетел вдоль берега на юго-восток, через короткое время скрывшись за видневшимся вдалеке мысом.

Раздумывая об историческом значении великогорских событий, о том, как они сблизили нас с братским народом, и представляя, как я извещу об успехе Группы встретившихся рук первых людей, которых увижу после долгожданного возвращения на Терру, я испытывал невообразимое воодушевление, отчего невольно ускорил шаг, подгоняемый неуклонно растущим радостным нетерпением.

При моем приближении около тысячи человек, стоявших у станции, одновременно зарукоплескали. В ответ я поднял руку, одновременно приветствуя соотечественников и призывая их к тишине. Аплодисменты немедленно смолкли, и тогда я громко и выразительно, искренне улыбаясь, воскликнул:

-- Жители Терры! Друзья мои! Я вернулся с приветом от народа Великогории, чьи дочери и сыновья примкнули к нашей борьбе за единство, сознательность и освобождение всего человечества от цепей страдания!

Всего миг встречавшие меня люди молчали, радостно переглядываясь с восторженными улыбками на губах, затем подхваченным сотнями ртов громовым "ура!" приветствовали соединение с братским народом. Тем временем дождь хлынул с невиданной силой, и собравшиеся увлекли меня за собой в укрывшее нас от него белое здание. Внутри мне предложили горячий чай и сменную одежду, а после продлившейся несколько минут передышки я вновь вышел к соотечественникам в зал общих собраний, где мы надолго расположились. Я стоял за трибуной на небольшой площадке перед многоуровневыми рядами сидений, рассказывая об особенностях быта Великогории, планах сторонников Беловича по преобразованию их страны и многом другом, что хотели узнать увлеченные слушатели. Мужчины и женщины разных возрастов задавали многочисленные вопросы, на которые мне не всегда удавалось ответить, присутствующие проявляли живой интерес к новым условиям жизни великогорцев, полностью понимая, что те переживают тяжелейший переходный период жизни своего общества. Продолжая рассказ, я заметил, как кто-то в верхних рядах поднялся со своего места. Высокий мужчина с хорошо развитой мускулатурой осторожно продвигался между рядами, не мешая своим товарищам и почти не привлекая внимания, но когда он начал спускаться, повернувшись лицом к трибуне, я резко замолчал, едва не сведя на нет все его усилия. С некоторым трудом мне удалось продолжить прерванную мысль о великогорском Доме Истории, не нарушая логики своего рассказа, в то время как мужчина, намеренно привлекший мое внимание, занял место в первом ряду.

Только через полчаса, когда собравшиеся на станции люди не без сожаления сочли неприличным задерживать меня дольше, я сошел со сцены и стремительно подошел к столь внезапно появившемуся знакомому.

-- Алексей Давидович! -- не в силах сдержать радость воскликнул я, когда мужчина встал, чтобы меня приветствовать. -- Почему вы не дали знать о себе раньше? Здоровы ли вы? В Великогории я узнал, что вас ранили!

-- Здравствуй, Харуки! -- по-отечески улыбнулся мужчина, отчего у его глаз собрались крохотные морщинки. -- Мы очень давно не виделись, но прошу тебя, умерь пыл. Ранение было легким, благодаря мастерству наших врачей сейчас я в полном порядке. Ты помнишь о пленуме Всепланетного Совета?

-- Разумеется, помню.

-- Хорошо. Планетолет уже ждет снаружи. Среди твоих слушателей было человек десять-пятнадцать членов Советов, которые отправятся с нами.

-- Всепланетный Совет заседает в Электрограде?

-- В этот раз -- да.

-- Только в этот? -- спросил я уже на ходу.

-- Выбор места собрания происходит в зависимости от конкретных задач, по возможности таким образом, чтобы его участники не отрывались надолго от основной работы.

Пока мы шли к транспорту, я попросил своего наставника юных лет рассказать обо всем, что произошло на планете в мое отсутствие. К рассказу он приступил уже в планетолете, куда мы поднялись с двенадцатью направлявшимися на пленум товарищами. От него я узнал, что после того, как Такеши увел уцелевшую часть нашего флота в систему Пегаса, силы Доминиона попытались провести высадку десанта на Терру, но встретили достойный отпор со стороны поднятых на защиту космического пространства кораблей и защитных станций на околопланетной орбите. Тем не менее значительная часть флота -- преимущественно корабли, базировавшиеся на внешних станциях -- была уничтожена, так и не вступив в бой. Будучи в меньшинстве, наши космические силы не могли вести активные боевые действия вдали от Терры, чем противник воспользовался для устройства базы на второй планете. С прибытием основных сил Доминиона, взявших под контроль всю систему и развернувших в ней свою инфраструктуру, ситуация резко ухудшилась.

Именно тогда произошло отстранение Позднякова и упразднение дискредитировавшего себя парламента, который оказался ненужной надстройкой, лишь препятствовавшей согласованной работе советов. Затем в срочном порядке был созван общенародный съезд. После трех заседаний, проведенных в течение одного дня, его делегаты большинством голосов приняли постановление, состоявшее всего из четырех пунктов. Первый утвердил упразднение парламента. Второй провозгласил формирование комитета обороны, на который было возложено управление обществом в период войны и которому были временно подчинены военно-космические силы, пути сообщения и хозяйственные структуры. Третий пункт определял состав комитета, и четвертый постановлял созвать по окончании боевых действий специальную комиссию для разработки нового политического устройства Терры.

Во время осады отдельные летательные аппараты противника, имея целью уничтожение оборонной промышленности и высадку десанта в незащищенных районах планеты, иногда пробивались в воздушное пространство. Каждый раз их удавалось отбить, не допуская разрушений на поверхности и больших потерь, и все же налеты не проходили бесследно. В результате одного из них как раз и получил ранение Алексей Давидович.

Бои продолжались пятый месяц, когда большинство находившихся вблизи Альфы Жнеца вражеских кораблей неожиданно ушло в направлении системы Токай, а через неделю остатки противника были разгромлены нашими вернувшимися из Шахтерского Пути силами под командованием Такеши. Как оказалось, командующий предполагал тайные контакты правительства Вуича с врагом и намеренно дезинформировал прежнее руководство Великогории в ходе переговоров. Именно для того, чтобы ложные сведения успели дойти до вражеского командования, Такеши задержал отбытие флота из системы, предоставив согласованные с принимающей стороной увольнительные личному составу.

По изгнании врага из системы жители Терры приступили к намеченным изменениям политической организации общества, упростив государственный аппарат и полностью возложив управление жизнью планеты на давно существующую систему советов, в которую были внесены минимальные изменения. Для рассмотрения и принятия решения по особенно важным для жизни планеты вопросам создавался Всепланетный Совет, в который входили все существующие советы Терры. Каждый житель планеты мог не только наблюдать за работой этого верховного органа, но и принимать в ней непосредственное участие, вынося суждения или предлагая иной подход в тех случаях, когда считал это необходимым. Выполнение этого умопомрачительного проекта было возможно благодаря достигнутому уровню развития технологии, нашедшем самое яркое выражение в повсеместно используемых интелектронных машинах, поэтому новый всепланетный съезд после тяжелых прений утвердил проект, разработанный комиссией. Так в одночасье произошли давно назревшие изменения.

Потеряв систему Альфы Жнеца, силы Доминиона оказались в ловушке, поскольку ни один из их кораблей не мог надеяться дойти до соседнего рукава галактики в случае начала межпространственного перемещения в другой звездной системе. Необходимый запас топлива было бы невозможно разместить на борту, что ставило нашего врага в безвыходное положение. Затянувшиеся бои против Галактического Альянса и ряд сокрушительных поражений, понесенных от военно-космических сил Срединного Государства, ослабили и истощили захватчиков; предположительно у них не осталось достаточных сил для того, чтобы пытаться восстановить контроль над системой Альфы Жнеца, откуда они в случае успеха могли бы организовать отступление. Война близилась к завершению.

-- Понятно, -- сказал я, выслушав Алексея Давидовича. -- Немного жаль, что мне не пришлось стать свидетелем перемен, которые произошли в жизни Терры.

-- Но ты принял участие в не менее значимых событиях, -- серьезно ответил мой собеседник.

-- Вы совершенно правы. И все же я хочу спросить вас о другом. Как дела у Юрико? Насколько я знаю, она оставила военную службу.

-- Спросишь у нее сам, -- с хитрецой улыбнулся Алексей Давидович. -- Совсем скоро вы с ней увидитесь.

-- Она будет на пленуме? -- спросил я, обрадованный этой вестью.

-- Будет, -- ответил отец моей подруги, слегка посмеиваясь, -- но довольно болтать почем зря. Мы почти у станции.

Я был готов запротестовать, но сумел сдержаться. Алексей Давидович намеренно дразнил меня, играя на моем любопытстве, и я не собирался идти у него на поводу, поэтому ограничился внешне равнодушным кивком без дальнейших расспросов.

-- Ты повзрослел, -- хмыкнул он как раз в тот момент, когда планетолет завис над посадочной площадкой.

Мы стали снижаться, и вскоре после того, как шасси летательного аппарата спружинили, смягчая контакт с поверхностью, четырнадцать пассажиров, включая меня, встали со своих мест. До поезда мы шли без единого слова, но молчание нисколько не тяготило. Я был взволнован, связанная с предстоявшим выступлением на Всепланетном Совете ответственность кружила голову.

Наша группа достигла Электрограда менее чем за час езды по высокоскоростной железной дороге. Незамысловатое, но величественное здание Дворца Советов, где находился вмещавший до ста тысяч человек грандиозный Зал Съездов -- место проведения предстоявшего пленума, -- было видно уже с вокзала. Путь, который мы прошли без ненужной спешки, оказался недолгим, и внутри двенадцать человек, прибывших вместе с нами с побережья Восточного океана, присоединились к товарищам из своих советов. Оставшись вдвоем, мы с Алексеем Давидовичем нашли места в нужном нам секторе, после чего стали ждать начала запланированного события.

В течение следующих минут полупустой зал стремительно наполнялся людьми, и когда последние из числа непосредственных участников пленума сообщили о своей готовности, на установленных пред каждым сидением пультах замигал предупредительный огонек, а в помещении прозвучала диминуэндо стремительная мелодия. На площадку, вокруг которой располагались возвышавшиеся по мере удаления от нее многочисленные ряды, в полной тишине поднялся командующий военно-космическими силами Терры. Одетый в опрятный серый китель без знаков отличия, он обвел взглядом огромный зал, затем просто и торжественно обратился к участникам пленума:

-- Товарищи! С тех пор, как мы одержали победу над Доминионом в нашей системе, мир успел пережить значительные изменения. Во-первых, страны Галактического Альянса стали проводить курс на обострение отношений с Террой и Срединным Государством ввиду наших успехов в противодействии общему врагу и возросшей в данной связи приверженности народов освобожденных от врага звездных систем нашей модели общественного развития. Во-вторых, мы сумели преодолеть целый ряд внутренних противоречий, не позволявших нам добиться лучшей организации жизни собственного народа. В-третьих, жители Великогории восстали против угнетателей из числа милитаристско-компрадорского альянса, олицетворением которого стало правительство Имре Вуича, и установили в своем государстве народную власть. Полагаю, что последнее несет огромное историческое значение, поскольку Группа встретившихся рук разделяет многие наши ценности и ставит перед собой схожие цели, что позволяет нашим народам объединиться на пути их достижения.

Благодаря звукопередающей аппаратуре уверенная речь Такеши с безупречной чистотой разносилась по всему залу. Командующий затронул международную обстановку и основные трудности, с которыми Терре предстояло столкнуться в послевоенном взаимодействии со своим окружением, особенно выделив значение создания всесторонних связей с Великогорией и другими государствами, где политический строй претерпел существенные изменения, способствовавшие их сближению с Террой. В обоснование своих предложений он дал сжатый очерк экономических интересов вовлеченных сторон, а также военно-политической обстановки и возможностей ее изменения. Заканчивая выступление, Такеши обратил внимание участников пленума на то, что суждения по затронутым им вопросам предстоит высказать более знающим специалистам и соответствующим Советам -- прежде всего Экономики, Культуры и Внешних Взаимодействий.

Когда командующий сошел с площадки, слово взял представитель Совета Внешних Взаимодействий и от лица своих товарищей сообщил, что, по их мнению, первоочередное внимание необходимо уделить положению в Великогории. Присутствующие единодушно его поддержали, поэтому говоривший предложил выслушать мой доклад, чтобы ознакомиться с представлениями свидетеля революционных событий и одновременно участника последовавших за ними переговоров.

Я сидел как на иголках в ожидании приглашения выйти на сцену перед собранием, и когда оно наконец прозвучало, мне показалось, будто от лица отхлынула вся кровь. Я не мог позволить себе замешательство, но стоило мне, готовому встать, напрячь для этого мышцы, Алексей Давидович коротко отчеканил:

-- Стой.

Я ответил ему непонимающим взглядом, и мужчина спокойно продолжил:

-- Сделай глубокий выдох и вдохни полной грудью. Теперь сосредоточься на результате своей работы в Великогории. Пока будешь идти, выдели ключевые мысли, которые необходимо передать Совету и всем жителям Терры.

Его слова оказали требуемое воздействие. Спускаясь между сидений, я подстроил дыхание под ритм шагов и сосредоточил волю на предстоящей речи. Даже без учета миллиардов наших соотечественников, которые наблюдали за ходом собрания, находясь на рабочих местах, в жилищах и транспорте, на меня были устремлены взгляды ста тысяч человек, и все же волнение отступило почти бесследно.

В докладе я дал оценку новой политической ситуации в Великогории, отдельно остановившись на целях Группы встретившихся рук и способности ее лидера направлять партию в соответствии с текущим моментом, не упуская из виду долгосрочные интересы общества. Высказывание Такеши о необходимости налаживания всестороннего взаимодействия между двумя нашими народами было полностью мной поддержано, и все же я не мог не заметить, что группа Беловича состоит не только из ее лидера. Только практика нового государственного строительства могла показать, смогут ли вчерашние революционеры удержать власть, сохранив верность народу и не выродившись в обособленную от него клику.

После меня перед собранием высказался присутствующий по приглашению Всепланетного Совета представитель Великогории -- новый посол, прибывший на Терру незадолго до моего возвращения. Затем членами различных Советов был изложен целый ряд размышлений и предложений практического характера; все сказанное фиксировалось записывающими машинами, а когда обсуждение завершилось, началась работа комиссий. Второе заседание, на котором мне следовало присутствовать, было назначено на следующий день. До тех пор я мог свободно распоряжаться собственным временем.

Попрощавшись с Алексеем Давидовичем, я вышел в вестибюль, где тщетно вглядывался в лица проходивших мимо и по-дружески приветствовавших меня соотечественников, упорно ища среди них Юрико. Несколько минут я простоял у стены, в стороне от людского потока, но моей подруги не было среди расходившихся с собрания делегатов. "Возможно, она вошла в состав одной из комиссий?" -- предположил я, испугавшись, что не смогу с ней увидеться, но в следующий миг кто-то ласково коснулся моей руки. Взволнованный, я немедленно обернулся, едва не столкнувшись со своей дорогой подругой.

-- Здравствуй, Харуки! -- с улыбкой сказала она, после чего вытянулась на носках и крепко поцеловала меня, обнимая за шею.

Робкое поначалу прикосновение наполнилось страстью, ее чувственные губы ласкали мои, и от ощущения их мягкости и тепла волны наслаждения одна за другой прокатывались по телу. Голова кружилась от счастья. Когда Юрико опустила руки, я привлек ее к себе, обняв ее плечи и гибкий стан, и она прильнула ко мне в ответ.

-- Я скучал по тебе, -- произнес я, когда способность обличать мысли словами ко мне вернулась. -- Ты не представляешь, насколько мучительной оказалась для меня наша разлука!

-- Ошибаешься, -- укоризненно вздохнула моя подруга. -- Ведь я тосковала с не меньшей силой. Если у тебя нет неотложных дел, то давай поедем ко мне домой, а пока будем в пути, расскажем друг другу обо всем, что с нами случилось.

-- Хорошо. Где ты сейчас живешь?

-- В Северном Жилом Поясе. Квартира, которую я получила, находится недалеко от пролива на берегу Внутреннего моря... А теперь идем!

Юрико взяла меня под локоть и настойчиво потянула к выходу из Дворца Советов. До самого перрона мы шли почти без слов, держась друг друга и неторопливо огибая прохожих. В ту же сторону направлялось множество людей, в своем большинстве наших товарищей с пленума. Благодаря чуткости и дисциплине жителей Терры и внимательно продуманной планировке города, в которой не было места стихийному нагромождению зданий, виденному нами в Великогории, на улицах не было толчеи. Каждый, кого мы видели, двигался быстро, но не проявлял суеты и с уважением относился к окружающим людям. Лишь по возвращении с великогорской миссии я стал по-настоящему ценить подобные мелочи, которые прежде воспринимались мною как должное.

Когда мы сели плечом к плечу у окна в одном из хорошо оборудованных вагонов, моя подруга сказала:

-- Расскажи, что приключилось с тобой после отбытия со "Звездного странника". Кое-что мне уже известно, но, пожалуй, не больше, чем любому жителю Терры.

Как ни хотел я первым расспросить Юрико, с моей стороны не последовало никаких возражений. Поезд тем временем тронулся. Нужный нам район Северного Жилого Пояса лежал в двух тысячах километров, которые мы должны были преодолеть за четыре с половиной часа, учитывая две промежуточные остановки. Пока я говорил, за окном безграничные сельскохозяйственные угодья сменялись морскими просторами и многовековыми лесами, за которыми ухаживали действующие совместно отделы Советов Гармонии и Природопользования.

Мой рассказ заворожил девушку. Время шло. Некоторые события я описывал широкими мазками, в самых общих чертах, уделяя больше внимания тому, что считал наиболее значимым. Часть бесед с Беловичем, включая одну из последних в Доме Истории, я пересказал почти дословно. Как мне показалось, Юрико искренне сочувствовала делу революционеров, но была встревожена большим количеством жертв и беспокоилась о моих сестрах, которые оказались втянуты в водоворот этих бурных событий. Из высказываний, которыми она иногда разбавляла мой монолог, я узнал, что на "Синем пламени" -- атакованном звездолете с Терры -- в Великогорию следовала наделенная широкими полномочиями для переговоров с правительством Вуича делегация, которая могла включить меня в свой состав в зависимости от конкретного положения дел в стране. Оказалось, что вплоть до нападения на транспорт со стороны корабля проправительственных сил Терра пыталась способствовать мирному разрешению внутреннего кризиса в Великогории, заботясь в первую очередь о ее жителях, несмотря на явно направленную против нас политику Вуича и его пособников.

Заканчивая описывать ситуацию в Великогории, я рассказал Юрико о планах, в которые меня посвятил глава нового правительства. Коснувшись твердого подбородка, девушка задумчиво взглянула на пронизанную водными рукавами долину в дельте реки, над которой проезжал поезд. В сумерках зеленая растительность казалась сиреневой, со стороны океана надвигалась ночь, и первые звезды уже виднелись над горизонтом. Мягкий свет, горевший в вагоне, был достаточно слаб, чтобы блики и отражения на стекле не мешали любоваться дивным пейзажем.

-- Хоть я совсем не знаю Милоша Беловича, теперь он представляется мне так живо, как если бы сидел с нами в одном вагоне, -- произнесла Юрико, чей взгляд был по-прежнему устремлен вдаль. -- Он кажется мне мудрым руководителем... И все же меня одолевают сомнения. Сейчас его группа успешно преодолевает разруху, вызванную революционным бурлением, но какой будет Великогория через несколько поколений? Действительно ли наши народы встанут на один путь?

-- Подобные преобразования не могут произойти по воле единственного человека. Выдающиеся качества Беловича как предводителя народных масс не подлежат сомнению, но он был создан конкретными условиями своего времени и сумел стать выразителем интересов трудящегося большинства народа Великогории, что позволило ему одержать верх в противостоянии с оторванным от народа компрадорским правительством. Лишь воля самих великогорцев сможет определить их будущее. Нам остается поддерживать их и подавать пример в той мере, в которой наш опыт может быть ими воспринят.

-- Ты так думаешь? -- спросила девушка, посмотрев мне в глаза. --История знала немало примеров безволия большинства, позволявшего горстке безнравственных негодяев помыкать собой, пока ужасные катастрофы не заставляли людей обрести сознание.

-- Подобный итог в Великогории не исключен, -- согласился я, -- но в наших силах свести такую возможность к минимуму, поддерживая близкие отношения и всесторонний -- в первую очередь культурный -- обмен между двумя народами.

-- Пожалуй. В этом я не могу с тобой не согласиться.

В последовавшем молчании Юрико была некая недосказанность, но на вопрос об этом она лишь покачала головой.

-- Я думала о том, как трагично сложились судьбы некоторых народов, которые не желали осознавать ответственность за свое будущее, -- призналась моя подруга с печалью в голосе. -- Но не будем об этом. Ведь настал мой черед.

Мы с ней поменялись ролями, и теперь мне предстояло переживать каждое слово ее истории. В то время как я вел ожесточенные переговоры с прежним министром иностранных дел Великогории, наш флот вернулся в систему Альфы Жнеца. Благодаря уловке Такеши противник мог противопоставить неожиданному удару лишь слабые и немногочисленные охранные подразделения, поэтому разрозненные вражеские отряды удалось смять в первые часы наступления, после чего к битве на стороне командующего присоединились поднятые с Терры корабли, отрезавшие доминионовцам пути отхода к их базе на второй планете системы.

Через неделю после полной зачистки Атрии от остатков вражеского флота Юрико была демобилизована при подвижничестве Такеши, невзирая на то, что хотела дождаться окончательной победы над Доминионом перед осуществлением своего желания. При учете ее образования и предпочтений она получила работу на одном из хозяйственных объединений северного полушария, в состав которого входили институт биологии морей, многочисленные продовольственные станции, занимавшиеся сельским хозяйством в прибрежной зоне и выращиванием пищевых водорослей, отделы путей сообщения соответствующего района и несколько других вспомогательных подразделений. В качестве одного из представителей трудящихся этого хозяйственного объединения Юрико вошла в Совет Экономики и на правах его действующего члена принимала участие в сегодняшнем заседании Всепланетного Совета.

По словам девушки, уже в первые дни после освобождения нашей системы накал событий стремительно спал, позволив передохнуть изнуренной психике. Новое место работы наряду с обновлением окружающей обстановки изменило привычный ход ее мыслей и открыло простор для углубленного образования и самосовершенствования, подстегнув стремление к кипучему созидательному труду. К последнему Юрико особенно вдохновляло то, что лучшая общественная организация, о которой она мечтала, складывалась на наших глазах благодаря высокой сознательности и целеустремленности нашего народа.

Моя подруга завершила живой рассказ за несколько минут до остановки поезда у платформы транспортного узла Северного Жилого Пояса. Несмотря на возможность воспользоваться одним из общественных планетолетов, свой путь мы продолжили пешком, неторопливо прогуливаясь по обсаженным стройными деревцами аллеям великолепных садов, неизменно ухоженным и чистым. Под ночным покровом мы не могли увидеть окружавшее нас буйство цветов, и все же стрекотание насекомых, стихавшее по мере приближения наших шагов, шелест листвы, колеблемой ленивыми дуновениями ветра, и свободное от облаков звездное небо давали нам ощущение особой интимности.

Войдя в раскинувшееся среди зеленых насаждений здание, мы ненадолго разошлись, чтобы позаботиться о чистоте тела по завершении богатого на события дня.

Стоя под массажировавшими кожу тонкими струями воды, я с наслаждением ощущал, как слабые токи, пронизывавшие их, расслабляют мышцы; вместе с по?том и пылью словно смывались тревоги последних месяцев. По завершении гигиенических процедур я надел легкий льняной хитон, который взял по пути в распределительном пункте, и дважды охватил талию длинным поясом. Такая одежда широко использовалась в жилищах, поскольку не стесняла движения и соответствовала нашим представлениям об эстетике, подчеркивая красивые тренированные тела, какими обладало большинство представителей нашей планеты.

Здание имело типовую планировку, и мне не составило большого труда найти квартиру своей подруги. Внутри располагались две смежные комнаты, в дальней из которых почти всю стену занимало открытое окно, обращенное к каменистому берегу Внутреннего моря, едва уловимый запах которого витал в воздухе. Не считая приставленного к стене пианино, помещения были пусты -- в наших жилищах вся неиспользуемая утварь, предусмотренная проектом, убиралась при помощи встроенных в них механизмов. Жителям Терры было несвойственно сидение в четырех стенах, которому они предпочитали насыщенную деятельность снаружи. В нашем распоряжении было множество библиотек, театров, выставок, стадионов, парков, заповедников, пляжей и других мест для отдыха, физических упражнений или учебы, чем объяснялась аскетичность жилых помещений. Также мы не обременяли себя лишними принадлежностями. Личные вещи были немногочисленны, поэтому редко бросались в глаза при хранении.

Через несколько минут я услышал шорох открывающейся двери и, обернувшись, оказался сражен необыкновенной красотой Юрико. На девушке был спадавший до пола ультрамариновый пеплос, оттенявший ее загоревшую под лучами Альфы Жнеца кожу и изящно выделявший плавные изгибы безупречной фигуры. Руки и правый бок Юрико оставались открытыми, а густые каштановые волосы, которые она укоротила во время наших скитаний, были собраны на затылке в не тугой пучок. Щеки моей подруги горели нежным румянцем.

Наши глаза встретились, и тогда ее губы изогнулись в лукавой улыбке. Пройдя мимо меня, девушка выдвинула из стены, расположенной у окна, постель, после чего опустилась на ее край и расстегнула фибулу на правом плече; легкая ткань соскользнула вниз, обнажив прекрасное тело. Тонкие пальцы коснулись выключателя, погрузив комнату в полумрак, и тогда Юрико, закинув сильные стройные ноги одну на другую, облокотилась на подушку у изголовья и одновременно произнесла:

-- Думаю, осталось немало вещей, о которых мы оба хотели поговорить... но не сегодня. Идем. Пусть до утра ниши мысли будут посвящены друг другу.

Утром я открыл глаза за несколько минут до восхода Альфы Жнеца. Вдалеке за проливом, через который воды Внутреннего моря впадали в Восточный океан, горизонт еще темнел сумрачной полосой, но небо над ним уже окрашивалось нежно-розовым цветом. Я тихо встал, стараясь не потревожить возлюбленную, и подошел к окну, у которого подставил лицо прохладному утреннему бризу. Вскоре проснулась и Юрико.

-- Как красива утренняя заря на Терре! -- с восхищением сказала она, накинув пеплос и встав рядом со мной. -- Не знаю, удивишься ли ты, но благодаря долгим месяцам скитаний и тяжелых боев я стала чаще радоваться мелочам, которые прежде казались обыденными.

-- Не удивлюсь. Ведь по возвращении на Терру я испытал те же чувства.

Юрико отвернулась от окна, и ее взгляд остановился на пианино. Слегка поджав губы и коснувшись пальцами подбородка, она замерла, погрузившись в собственные мысли, затем, словно обращаясь к самой себе, тихо сказала:

-- Я хочу сыграть. Думаю...

Нахмурившись, девушка замолчала вновь. Ее лицо оставалось сосредоточенным, казалось, что она стоит перед выбором и не может принять окончательное решение.

Колебание было недолгим. Юрико подошла к музыкальному инструменту и подняла крышку, после чего, не смутившись отсутствием музыкальной нотации, уверенно села на табурет, не отводя глаз от клавиатуры.

-- Я думаю о произведении одного из выдающихся композиторов древности. Шопен, ноктюрн в тональности до минор. Доводилось ли тебе его слышать?

-- Увы. Я мало знаком с музыкой земного периода.

-- А напрасно!

Больше она не сказала ни слова. Ее кисти мгновенно поднялись, и пальцы левой руки мягко извлекли глубокое басовое звучание, за которым сдержанно полилась строгая, но в тоже время красивая и певучая мелодия с размеренным ритмом. Музыка была величественной. Гладкие, лишенные пауз переходы звуков внутри легато, чередовавшиеся с тихими отрывистыми аккордами, делали ноктюрн волнующим и живым, но свободная, взволнованная мелодия, казалось, сдерживалась строгим сопровождением. Изумительное исполнение навевало ощущение светлой печали...

Внезапно в проникновенную, близкую к речитативу мелодию стали вторгаться мощные звуки октав, музыка становилась быстрее, вскоре обретя напор героического марша, но буря пошла на спад. Вновь зазвучала мелодия первой части, но она стала другой, стремительной и не отягощенной суровым сопровождением, а игра триолей и виртуозные рубато делали третью, взволнованную предыдущей часть ноктюрна более трогательной. Концовка произведения говорила языком чувств.

Сила звука быстро слабела, и когда стихла высокая нота в конце последнего легато, я, заблуждаясь, подумал, что исполнение завершено, но в самом конце пальцы Юрико дважды опустились на клавиши, извлекая нежное созвучие четвертных нот. После секундной задержке тот же аккорд прокатился по комнате и угас в третий раз. Наступила глубокая тишина, в которой девушка облегченно вздохнула и бережно, не торопясь, опустила крышку пианино.

-- Наверное, Лина уже рассказала тебе? -- спросила она, вставая. -- О том, что отличает тебя от жителей Терры.

-- Лишь о том, что ожидаемая продолжительность моей жизни значительно выше, чем у наших соотечественников. О других изменениях, за исключением того, что мое тело стало гораздо выносливее, мне ничего не известно, но, по словам Лины, она рассказала тебе обо всем, что знала сама.

Юрико слабо улыбнулась, хотя на ее лице по-прежнему была заметна затаенная грусть.

-- Я ее понимаю. Тебе не следует держать на нее обиду за то, что она не захотела истязать себя во второй раз. Давай прогуляемся к морю? Нет нужды оставаться здесь дольше.

Переодевшись, мы с Юрико отправились к берегу. Волны, вспениваясь на мелководье, с шумом накатывали на гальку, по которой мы шли босиком, воздух был чистым, а на небе не было ни единого облачка. Поднявшаяся над проливом Альфа Жнеца тысячей бликов отражалась от рябящей водной поверхности.

-- Жители Терры не стареют с присущей многим представителям других народов стремительностью, -- молвила моя возлюбленная, глядя на брызги, взлетавшие из-под наших ног, -- и все же через тридцать лет я буду выглядеть старше тебя, а через сто лет будет казаться, что мы принадлежим к разным поколениям. Не изменятся ли тогда наши чувства, буду ли я смотреть на тебя с той же любовью, что и сегодня? Не отвернешься ли от меня ты? Сколько мучительных вопросов занимает теперь мои мысли! Но больше всего я страшусь того, что спустя много лет, когда не останется никого из ныне живущих, ты по-прежнему будешь принадлежать нашему времени, неся груз одиночества и тоски. Я не хочу для тебя такой участи!

-- Рано опускать руки. Не исключено, что при поддержке Лины наши ученые смогут найти решение.

-- Не стоит возлагать большие надежды на продление жизни сегодняшних поколений. Исследования, о которых ты говоришь, направлены в будущее, чтобы их плоды приносили пользу нашим потомкам.

-- Знаю, -- ответил я, стыдясь собственного бессилия, после чего попросил: -- Расскажи мне обо всем, что тебе сообщила Лина.

Юрико серьезно кивнула.

-- Она сказала, что биофизические и физиологические изменения, которые произошли с твоим телом, достаточны для того, чтобы выделить тебя в качестве представителя иного биологического вида при сохранении принадлежности к человеческому роду. Не все люди Вечной империи были такими, как вы с Линой, хотя они тоже отличались от населения сегодняшней ойкумены. Обретенные вами качества стали результатом многолетних исследований и опытов, ставших возможными благодаря участию в соответствующих проектах тысяч добровольцев, одним из которых стала наша подруга. Эксперименты подвергали испытуемых большой опасности, но, по ее словам, они понимали возможные последствия, ставя развитие науки во имя будущего народа превыше собственных жизней. До того, как Лина была эвакуирована в нашу систему, через перенесенные ею процедуры прошло около десяти человек. Скорее всего, ты стал последним в этой цепочке.

-- Но все операции с Линой проводились множеством специалистов в лабораторных условиях, она даже утратила память о своей жизни до участия в этом проекте!

Губы Юрико чуть заметно сжались, и она с грустью опустила взгляд, услышав напоминание об испытаниях, через которые пришлось пройти ее близкой подруге, после чего ответила:

-- Использованная в твоем случае операция была экспериментальной. Ты прошел ее первый и самый трудный этап, когда впервые поднялся на борт имперской машины, после чего требовались всего лишь наблюдение за твоим состоянием и введение оставшихся компонентов веществ, необходимых для правильного протекания предусмотренных изменений. Вряд ли ты об этом догадывался, но во время учебных полетов в системе Пегаса тебе несколько раз ставились инъекции при подключении к системе глубокого управления рейдером.

-- Почему наши врачи не заметили никаких изменений? -- обескураженно спросил я, не надеясь, что девушка сумеет ответить.

-- Я тоже задавалась этим вопросом. Едва ли мы сможем узнать об этом наверняка, но Лина уверена, что сложились недостаточная глубина и слишком ранний срок обследования, проведенного в бортовом госпитале.

-- Сохранились ли образцы введенных мне веществ или хотя бы их формулы?

Юрико покачала головой.

-- Увы. Остаток задействованных препаратов был уничтожен, а оборудование и задействованные инструменты подверглись стерилизации. Нашим врачам, биологам и другим специалистам придется тщательно вас обследовать, чтобы пролить свет на разделяемые вами с Линой особенности.

-- Лина упоминала о том, каких результатов следует ожидать от подобного изучения?

-- Нет, она не отважилась делать далеко идущие предположения. По ее словам, она обладает лишь базовыми познаниями в этой сфере, хотя, несомненно, сможет их углубить во время исследований. Перевод обширной библиотеки, содержащейся в базе данных рейдера, должен облегчить стоящую перед нами задачу. Но я хочу сказать нечто более важное... По крайней мере, на мой взгляд. С высокой вероятностью продолжительность жизни твоих детей, рожденных любой представительницей Терры, не будет значительно отличаться от среднего показателя нашего общества, хотя полное исключение иного исхода представляется Лине ошибочным. Опыт немногочисленных любовных связей прошедших через схожие с вашими операциями людей показал, что новые качества, которыми они обладали, наследовались только тогда, когда они были свойственны обоим родителям. Во всех остальных случаях дети рождались без каких-либо отклонений и впоследствии ничем не отличались от подавляющего большинства жителей империи.

-- По крайней мере, наши дети будут расти без ощущения той стены, которая встала между мной и нашими соотечественниками.

Неожиданно для меня Юрико хихикнула и быстрым движением прикрыла нижнюю половину лица ладонью, но прищуренные глаза и вздрагивающие плечи выдавали сдерживаемый смех. На мой вопросительный взгляд она живо замотала головой, уже не скрывая улыбки; от недавней тревоги не осталось следа.

-- Как ни прекрасно утро на берегу Внутреннего моря, нам следует выдвигаться в сторону транспортного узла, -- сказала она с веселыми нотками в голосе. -- Скоро собирается пленум.

Глава 29. Последнее откровение

Во второй день по завершении работы Всепланетного Совета я встретился с обеими сестрами и их наставницей в Электрограде. Лине не составило большого труда привыкнуть к жизни на Терре, чего нельзя было сказать о ее юных подопечных.

-- Терра не поддается сравнению ни с Желобом, ни с Великогорией, ни даже с Аргосом! -- делилась впечатлениями Кира, пока мы шли по центральной площади. -- На первых порах меня поражали распределительные пункты вместо магазинов и полное отсутствие денег в повседневной жизни, но потом я стала понимать, что это не главное. На самом деле, сама организация вашего общества и мышление людей в корне отличается от всего, что я знала прежде. Наверняка маме было тяжело расставаться с Террой...

-- Тебе не следует забывать о том, что теперь вы с Ириной часть этого общества, -- поправил я сестру. -- Сегодня вам предстоят учебные занятия?

-- Да! -- радостно кивнула младшая девушка. -- Нам нужно многое наверстать, но благодаря урокам, которые нам давала Лина Андреевна, эти занятия совсем не кажутся сложными.

Ее ответ был воспринят мной с удовлетворением. С тех пор, как Кира с Ириной стали учиться, ходить в кружки, общаться со сверстниками и открывать для себя Терру с самых разных сторон, они обе заметно преобразились. Поведение младшей Бернштейн стало более уверенным, постепенно исчезали ее стеснительность и прежняя зависимость от сестры. С Кирой, на протяжении многих лет заменявшей девочке погибшую мать, произошли не такие броские, но куда более глубокие изменения. Будучи старше Ирины и взяв на себя заботу о ее благополучии, девушка лучше понимала то положение, в котором они находились на Желобе, поэтому бесправное состояние и бесцельное существование в окружении чуждых по духу людей особенно тяготило ее. Теперь, освободившись от страха перед завтрашним днем и имея перед собой четкую цель, к которой она могла идти рука об руку со своими друзьями и соотечественниками, Кира стала веселее и энергичнее, ее глаза словно горели жизнью.

-- Нам пора идти, -- с сожалением сказала старшая из сестер приблизительно через час нашего общения. -- Может, на днях вы зайдете к нам на собрание кружка? Наши товарищи жаждут увидеть героя, протянувшего мост между Террой и Великогорией, и дочь Вечной империи, открывшую для нас свою овеянную тайнами родину!

-- Данное предложение признается приемлемым. Уточнение: чрезмерное возвеличивание нас с Харуки следует считать вредным и вести разъяснительную работу с целью пресечения соответствующих заблуждений.

-- Я присоединяюсь к увещеванию Лины. Ваши товарищи молоды и слишком склонны к упрощениям, из которых рождаются творящие судьбы народов герои.

Кира покраснела и смущенно ответила:

-- Поняла. А ведь верно! Каждый из нас понимает несостоятельность теории "героев" и "толпы", но, сами того не понимая, мы оказались во власти этого заблуждения.

-- В ошибках нет ничего постыдного до тех пор, пока вы способны их осознать и работать над их устранением, -- спокойно отметил я, улыбаясь девушке. -- Закончим на этом. Нам не следует вас задерживать.

Когда сестры, попрощавшись, оставили нас с Линой вдвоем, беловолосая девушка заметила:

-- Ты смотришь им в след с тревогой. Опасаешься ли ты невозможности полного приспособления Киры и Ирины к образу жизни твоего народа?

-- Верно. На твой взгляд, подобные опасения беспочвенны?

-- Данное предположение ошибочно. Тем не менее в случае правильного подхода к обеспечению восприятия твоими сестрами ценностных ориентиров жителей Терры вероятность их отчуждения от данного общества представляется ничтожной.

-- Понимаю. Не откажешься ли ты рассказать о собственных планах в отношении дальнейшего пребывания на нашей планете?

-- Необходимость отказа в удовлетворении данной просьбы отсутствует. До осуществления полной передачи моих знаний и опыта вашему народу я не покину Терру. Оценка последующих действий в настоящее время затруднена. Согласно моим наблюдениям, наши общества имеют между собой много общего, что упрощает мое приспособление к новым условиям жизни, однако допускающая возможность сопоставления схожесть между Вечной империей и Террой обостряет мою тоску по утраченной родине. Кроме того, ввиду моего отличия от жителей Терры уверенность в моем становлении полноценным обитателем данной планеты отсутствует.

-- Вот как? Не могу сказать, что мне чужды твои сомнения.

-- Если твое любопытство удовлетворено, то я задам соответствующий вопрос тебе. Удалось ли тебе свыкнуться со своим новым положением?

Я молчал. Лина коротко на меня взглянула, но не стала произносить ни слова.

-- Недалеко отсюда находится место, которое я очень любил в юности, -- вскоре нарушил я тишину. -- Ты не станешь возражать, если мы туда сходим?

-- Не стану. Изволь показать дорогу, Харуки.

-- Хорошо. В таком случае идем.

Мы свернули с центральной аллеи и через несколько минут вышли на окруженную высокой ольхой площадку, посреди которой на низком кубическом постаменте стояла выполненная в натуральную величину бронзовая статуя женщины в устаревшем скафандре. Ее мелкие правильные черты лица, короткие прямые волосы, устремленный в далекую высь волевой взгляд и безупречная осанка были нам хорошо знакомы. Скафандр не скрывал высокую грудь и красивые стройные ноги с длинными голенями, а через ненапряженную, но излучающую уверенность позу скульптору удалось передать твердый характер. Молодая женщина стояла на носках, подавшись всем телом вперед, а ее левая рука с распростертыми пальцами тянулась к высокому небу. Лина обошла скульптуру вокруг, на ее лице читалось нескрываемое восхищение.

-- В Вечной империи немногим мастерам удавалось передать в металле всю глубину жизни и тонкую гармонию чувств, которыми наделено данное творение, -- сказала она, затем, переведя взгляд с изваяния на меня, спросила: -- Вероятно, в качестве модели была выбрана Юрия?

-- Нет. Как ни удивительно, статуя была отлита задолго до рождения Юрико. В ней изваяна Елизавета Тор, выдающаяся женщина-звездоплаватель, командовавшая четырьмя дальними экспедициями. Ровно пятьсот лет назад ее корабль вместе с экипажем пропал без вести, оставив за тысячу парсек от Альфы Жнеца станцию-ретранслятор, которая через двадцать лет была обнаружена поисковой экспедицией. Станция находилась на спутнике населенной примитивными формами жизни планеты, а ее запись содержала сообщение командира экспедиции об обнаружении в системе следов вероятной астроинженерной деятельности. Елизавету Тор, по ее собственному признанию, что-то тревожило, из-за чего было принято решение оставить станцию с копией собранных материалов, но в последующем нам не удалось найти ничего проливающего свет ни на таинственные наблюдения экспедиции, ни на ее исчезновение.

-- В случае предположения об обнаружении Елизаветой Тор следов астроинженерной деятельности Вечной империи после предполагаемого крушения последней представляется затруднительным объяснить невозможность их установления последующей экспедицией. Можешь ли ты назвать координаты данной звездной системы? -- спросила Лина и, получив ответ, сощурила гранатовые глаза в раздумье. -- Сведения о какой-либо деятельности моих соотечественников в соответствующем секторе отсутствуют. Он значительно отдален от бывшего космического пространства Вечной империи.

Девушка вновь посмотрела на умное и приветливое лицо звездолетчицы, после чего обратилась ко мне со словами:

-- Запрашиваю уточнение: ты полюбил данное место ввиду схожести Елизаветы Тор с Юрией?

-- Пожалуй. Я открыл для себя эту скульптуру почти восемь лет назад, в самом начале нашей долгой разлуки. Юрико, которую я знал тогда, была еще юна и незрела, но ее схожесть со знаменитым предком не вызывала сомнений. В те годы все мои мысли были о том, чтобы снова увидеть свою подругу, но уважение к ее выбору и чувство собственного достоинства удерживали меня от опрометчивых поступков. Первое время я приходил сюда каждую декаду, затем все реже и реже. В последний раз, не считая нашей сегодняшней прогулки, я стоял перед этой статуей полтора года назад, приняв решение о пилотировании имперского рейдера.

Длительный порыв ветра прошел по парку, шелестя листьями деревьев и пригибая траву к земле. Потревоженный дрозд оборвал свой щебет и, соскользнув с ветки, низко пролетел над площадкой. Через несколько секунд воцарился штиль, и голоса певчих птиц вновь зазвучали в воздухе.

-- Ты спрашивала о моих планах на будущее, -- сказал я, встретившись взглядом с Линой. -- Я решил принять предложение Совета Внешних Взаимодействий о вхождении в состав действующего при нем комитета по делам Великогории. Белович не ошибся в том, что я невольно стал символом союза наших народов, поэтому продолжение начатой под руководством Рябкова работы представляется мне наиболее соответствующим сложившейся ситуации приложением моих сил. Основную часть времени я буду проводить здесь, на Терре, сотрудничая с представительствами Великогории в области культурно-технологического обмена между нашими народами с целью действительного, а не декларативного укрепления этого союза, однако мне предстоят частые посещения Великогории ради близкого общения с ее жителями.

-- Данное стремление представляется великолепным, Харуки. Ты достойный сын своего отчества.

Слова Лины оживили воспоминания об одном из моих последних разговоров с Такеши в Шахтерском Пути, но стоило мне об этом подумать, как девушка сказала:

-- Понимание твоих ближайших планов подтверждено. Каковы будут твои дальнейшие действия с учетом твоего особенного по сравнению с другими жителями Терры положения?

-- Многое зависит от результата известных тебе исследований. В худшем случае... Если через несколько десятилетий моя жизнь на Терре станет невыносимой из-за биологических отличий от моих соотечественников, то не исключено, что я отправлюсь в далекую звездную экспедицию, недоступную для других людей.

-- Понимание твоего образа мыслей подтверждено. В случае наступления такого дня в отдаленном будущем я не исключаю обращение к тебе с просьбой о моем участии в соответствующей экспедиции.

-- Полагаю, что мы руководствуемся схожими соображениями, -- произнес я, понимая, что Лина не ждет от меня немедленного ответа.

-- Положительно. Ввиду сложившейся к настоящему времени привязанности к твоим сестрам и Юрии, желание быть свидетельницей их увядания с моей стороны отсутствует.

Высокая трель звукового сигнала, которой разразился браслет на моем левом запястье, неожиданно прервала наш разговор. Быстрая проверка устройства показала, что запрос на установление связи исходит от Юрико. Я уведомил о происходящем беловолосую девушку и принял вызов.

-- Харуки! -- прозвучал взволнованный голос из передатчика. -- Лина сейчас с тобой?

-- Со мной.

-- Мне необходимо срочно увидеть вас. Приезжайте на космодром как можно скорее.

-- На тот, где находится рейдер?

-- Да! Время не терпит.

Связь оборвалась. К концу короткого разговора у меня не осталось ни малейшего сомнения в том, что возникла чрезвычайная ситуация, поэтому промедление было непозволительным.

-- Каким образом мы доберемся? -- немедленно уточнила моя напарница.

-- Я запрошу планетолет прямого следования к ближайшему транспортному узлу. Поспешим, Лина.

-- Положительно.

Пятнадцать минут спустя мы вылетели в сторону космодрома, и в воздухе нас настигло сообщение информационного бюро об исчезновении командующего военно-космическими силами. Известие вызвало у нас шок. Согласно последним установленным сведениям, Такеши поднялся с Терры на легком катере, который, выйдя из зоны видимости наблюдательных станций, вскоре вернулся на планету без адмирала. Пилот был найден в бессознательном состоянии. Очнувшись, он удивился пребыванию на борту катера и решительно отрицал факт полета до тех пор, пока не увидел соответствующие видеозаписи и отчеты, сделанные на космодроме. Молодой офицер не врал и не лукавил. Врачи заключили, что он потерял память о происшествии -- скорее всего, в результате внушения. Все записи бортовых устройств также оказались стерты.

У меня возникло предчувствие, что неожиданная встреча, назначенная нам Юрико, была связана с этим тревожным событием, и в скором времени мое допущение подтвердилось.

Юрико встретила нас у платформы планетолета, на которой мы с Линой спустились на прорезиненную площадку рядом с ангарами. Брови моей возлюбленной низко нависали над прищуренными в смятении карими глазами, ее лицо выдавало внутреннее напряжение. Наш транспорт еще висел в воздухе, когда Юрико, не тратя слов на приветствие, подошла к нам и, достав из закрепленной на поясе сумки маленькую шкатулку и сложенный лист бумаги, протянула нам оба предмета, держа их в разных руках.

-- Взгляните!

Лина, чьи уверенные движения не давали ни намека на удивление, аккуратно взяла шкатулку, я же принял листок и, развернув его, увидел всего две строчки, написанные рукой Такеши.

-- Доверительно Юрии Алексеевне Юки, -- прочитал я. -- Для вручения дорогому ученику и вновь обретенной соотечественнице, оказавшейся под его опекой.

На последних словах Лина словно окаменела, обычно непроницаемые гранатовые глаза изумленно расширились, затем она молниеносным движением открыла прямоугольную крышку, с заметным волнением спеша изучить то, что было под ней сокрыто. Через миг беловолосая девушка подняла на свет круглый золотистый жетон, который удерживала кончиками пальцев.

-- Немыслимо, -- только и сказала она, едва шевеля губами.

-- Это информационный носитель? -- спросила Юрико, по-видимому, заранее знакомая с содержимым шкатулки.

-- Положительно. В Вечной империи носители данного типа служили для обеспечения длительного хранения значимой информации ввиду высокой устойчивости к воздействию внешней среды.

Во мне словно оборвалась какая-то нить, всякие мысли исчезли, оставив в сознании холодную пустоту. Происходящее оказалось слишком запутанным, исчезновение Такеши, его таинственное послание и слова Лины не сразу сложились в целостную картину, затем целый вихрь невероятных догадок захлестнул меня, и мне потребовалось приложить титанические усилия, чтобы отсечь лишенные опоры разума предположения. Быстро обдумав сложившуюся ситуацию, я спросил, обращаясь к Лине:

-- Имеется ли в нашем распоряжении воспроизводящее оборудование?

-- Положительно, -- отозвалась девушка, затем, взглянув на Юрико, добавила: -- Нам следует подняться в кабину рейдера, но прежде я считаю необходимым узнать обстоятельства получения тобой данного послания.

Кареглазая девушка покачала головой.

-- Боюсь, что мои слова не помогут понять случившееся. Ранним утром командующий посетил станцию, где я работала, и обратился ко мне как к вашему товарищу с просьбой оказать ему "символическую услугу". Я не стала его расспрашивать и даже не придала большого значения содержанию записки. Мне казалось, что он хотел подчеркнуть свое отношение к тебе как к новой жительнице Терры. Лишь после происшествия я заподозрила неладное и заглянула в шкатулку. Как выяснилось, моя гипотеза о назначении жетона не была ошибочной.

-- Понятно, -- заключил я уже спокойнее. -- Давайте направимся к рейдеру, не теряя времени, хотя необходимость в спешке, скорее всего, отсутствует.

Девушки не возражали. Мы трое пошли напрямик к большому ангару с имперской машиной. Дежурный на входе сразу меня узнал, поэтому мы вошли без каких-либо затруднений и, сделав несколько десятков шагов, оказались перед обслуживающей платформой "Призрака". Кабина оказалась довольно тесной для троих человек, но мы разместились в ней, не думая об удобстве, и Лина установила таинственный накопитель в считывающее устройство. Как только девушка открыла цифровое хранилище, из установленных на борту громкоговорителей полилась четкая и уверенная речь Такеши, и мы притихли, полностью обратившись в слух.

-- Харуки, Лина! Я обращаюсь к вам. Не удивляйтесь тому происшествию, понять которое вы наверняка сумеете немного позднее. В свете последних проведенных на Терре десятилетий стали очевидны некоторые ошибки, допущенные мною в далеком прошлом. Надеюсь, вы не слишком огорчитесь из-за отсутствия в моем напутствии ненужных разглагольствований о том, что двигало мной на протяжении минувших веков и в особенности последних лет до сегодняшнего момента, но кое-что я сказать обязан. Товарищ Волкова, я не стану оправдывать себя за то, что бросил нашу родину и наш народ -- это моя ответственность и мой выбор, последствия которого отразились не только на одной моей жизни, и никакие исходящие от меня слезные излияния, если бы я и имел намерение к ним прибегнуть, не имеют смысла для будущего. Однако меньшее, что я могу для вас сделать -- это открыть правду о том, что на самом деле произошло более половины тысячелетия назад в соответствии с местной системой отсчета. Правда эта состоит в том, что я оказался сломлен многочисленными поражениями, связанными с крушением моих планов по созданию человека нового типа и совершенствованию общественного строя империи. Должно быть, вы не забыли наш разговор в Тринадцатом Парсеке после переговоров с Джонсоном. Ко времени моего мнимого исчезновения моя психика оказалась утомлена, и мне казалось, что я достиг предела своих творческих возможностей. Тем не менее, я не сомневался в способности нашего общества преодолеть внутренние противоречия и найти выход из тупика, ставшего для меня непреодолимым. Лишь несколько десятилетий назад я узнал о крушении этих надежд и трагической гибели своей родины. Едва ли мое объяснение покажется вам достаточным, но я сказал все, что вы должны знать как последний представитель былой империи. Харуки! Я горд тем, что стал частью истории твоего народа, пусть проведенное на Терре время было совсем не долгим. Ваше общество еще не достигло уровня Вечной империи в научном знании, технологиях и -- пусть в куда меньшей степени -- обеспечении счастья своих представителей, но вы сумели преодолеть некоторые противоречия, ставшие роковыми для моего народа. Особенно важно то, что вы переросли жесткий государственный централизм и поднялись на следующую ступень исторического развития, сделав возможным действительное участие каждого человека во всех измерениях жизни планеты, поэтому я не сомневаюсь в успехе выбранного вами курса. Я надеюсь, что вы с Линой найдете свое предназначение на Терре. Для верности уточню, что мне отлично известны издержки вашего нынешнего положения. Пожалуй, мое сообщение не может служить достойным примером прощания с дорогими товарищами, но вам придется простить мне это досадное упущение. Вероятность ничтожно мала, но, быть может, когда-нибудь мы снова встретимся. Передавайте счастливой избраннице Харуки мое искреннее уважение и благодарность за совместный труд во благо общего дела. На этом носителе вы найдете мои заметки и размышления со дня возвращения в нашу галактику. Поступайте с ними так, как сочтете нужным. Прощайте!

Еще не вполне преодолев впечатление от услышанного, мы приступили к изучению других записей. Все они представляли собой снабженные текстом диктовки, самая ранняя из которых звучала так: "521 год по календарю Терры. Согласно имеющимся в распоряжении ее жителей сведениям, империя погибла более пятисот лет назад при неустановленных обстоятельствах. Условная дата ее исчезновения принята здесь за точку отсчета нынешней эры". Мы заслушали еще несколько заметок, и, получив примерное представление об их содержании, отключили устройство. Воцарилась тишина, в которой чувствовались растерянность и напряженная работа мысли.

-- Как нам следует поступить? -- первой заговорила Юрико.

-- Полагаю, что существует единственный выход, -- твердо ответил я. -- Нам следует в кратчайший срок выступить с заявлением о нашем открытии и призвать к созыву Всепланетного Совета. Решение о том, какое место случившееся будет иметь в жизни нашей планеты, должно быть принято всеми жителями Терры. Копии переданных Такеши материалов следует обнародовать.

-- Думаю, это правильное решение.

-- Положительно. Данное решение представляется наиболее соответствующим сложившейся ситуации.

После короткого совещания мы вышли из рейдера и, не покидая космодром, приступили к выполнению условленного плана. Те побуждения, которыми руководствовался Такеши, остались неведомы, но его слова дали нам богатую пищу для размышлений. Неожиданно раскрывшаяся тайна человека, которого я имел все основания называть наставником наравне с Алексеем Давидовичем, с трудом укладывалась в голове, создавая невероятно сложное переплетение чувств, однако больше всего меня взволновало его утверждение о великих возможностях нашего общества, затмившее на короткий срок все остальные мысли.

Эпилог

Подошедший электровоз доставил на взлетную площадку наших близких друзей и родных, прибывших для того, чтобы с нами проститься. В отдалении стояли сотни тысяч людей, чьи взгляды были прикованы к нам и возвышавшемуся над нами белому рейдеру, обшивка которого сверкала в лучах находившейся в зените Альфы Жнеца. Большинство жителей Терры тем или иным образом наблюдало за последними минутами, предшествовавшими отлету.

Из транспорта вышли Юрико с нашими повзрослевшими детьми, ее отец, Кира с некогда бывшим моим подчиненным на "Звездном страннике" Ваней Макаровым и их юным сыном и Ирина, ставшая настоящей красавицей, которая, как и Юрико, соперничала с самыми прекрасными представительницами Терры даже спустя восемнадцать лет, минувших со дня окончания войны с Доминионом.

Слова, которыми мы обменивались, были трогательны и сердечны. Наш с Юрико семнадцатилетний сын, названный в честь Алексея Давидовича, держался мужественно, хотя в его взгляде сквозила тоска и нежелание расставаться со мной и Линой, ставшей для него дорогой наставницей так же, как некогда для моих сестер, а пятнадцатилетняя дочь не могла сдержать струившиеся по щекам слезы. Ира тоже плакала в объятиях беловолосой девушки, ни капли не изменившейся за ушедшие годы.

Прощание подходило к концу, и, когда провожавшие с легко читавшейся на их лицах грустью отступили от нас, вперед вышла Юрико, чья прекрасная улыбка сочетала в себе горечь расставания, заботу и гордость за наше бесстрашное устремление.

-- Харуки, Лина, услышьте меня! Сколько бы ни продлилось ваше великое странствие, вы непременно должны вернуться на Терру, чтобы увидеть, к чему привели усилия нашего поколения, и, надеюсь, проникнуться гордостью за наш с вами труд... Мне тяжело расставаться с вами, зная, что мы никогда не встретимся! Лина, надеюсь, что мой поступок тебя не обидит, ведь я хочу, чтобы прощальный подарок, предназначенный вам двоим, принял из моих рук Харуки.

Моя возлюбленная изящным движением убрала соскользнувшую на лицо прядь темных волос и достала знакомую мне шкатулку.

-- Ведь это?..

-- Верно. Прощальный подарок адмирала Ямакавы, который мы с товарищами дополнили. Мне становится невыносимо грустно при мысли о том, что когда-нибудь ты можешь забыть, как выглядели наши лица, забыть то время, что мы с тобой провели вдвоем... Поэтому прими его! Пусть эти воспоминания никогда не угаснут.

Уголки ее глаз влажно сверкнули, но любящий взгляд оставался вдумчивым и открытым.

-- Нет нужды подавлять испытываемые тобой чувства, -- сказал я, но в ответ Юрико издала смешок и одарила меня полной любви улыбкой, в которой проглядывалось нечто заставившее меня ощущать себя не ведающим тайн жизни мальчиком.

-- Я вовсе не тоскую, хоть и испытываю печаль, думая о пути, который лежит перед вами с Линой. Но печаль особую, смешанную с гордостью за вашу решимость идти к неизведанным горизонтам, к которым вы устремились во благо нашей планеты. К тому же я не хочу, чтобы наше прощание было омрачено слезами. О, нет!

Моя возлюбленная шагнула вперед, и я открыл ей навстречу свои объятия. Крепкий, наполненный страстью поцелуй вскружил голову, навсегда запечатлев в моей памяти последние секунды нашей близости. Отстраняясь, Юрико прикоснулась своей нежной теплой ладонью к моей щеке, и я внутренне затрепетал. Меня захлестнула горечь неизбежного расставания, осознание, что мы видим и ощущаем друг друга в последний раз... Я прильнул к ее ладони, почти не замечая сухое жжение в уголках глаз.

-- Прощай, -- произнесла она с печальной и одновременно понимающей проникновенной улыбкой, вобравшей в себя все тайны мироздания. -- Пусть твой путь будет благополучен!

Отступив от меня, Юрико в последний раз обняла свою беловолосую подругу, одновременно шепнув ей что-то настолько тихо, что я не сумел различить ни слова.

Через минуту мы с Линой поднялись на борт рейдера, и электровоз с нашими близкими на борту медленно покатил прочь от взлетной площадки на безопасное расстояние.

Терра дала нам последний приказ ко взлету, после чего оглушительный гудок разнесся по всей округе и рейдер прыжком устремился в безоблачную высь, покидая воздушное пространство нашей планеты. Нам с Линой были известны чувства друг друга, поэтому следующие несколько часов мы летели почти без слов, лишь изредка обмениваясь связанными с состоянием бортовых систем замечаниями.

У условной границы системы Альфы Жнеца мы приняли прощальный сигнал с внешней наблюдательной станции, а немного от нее удалившись начали далекий пространственный переход согласно заранее проложенному вычислительными системами курсу.

-- Каким образом мы распределим дежурства? -- спросил я сдавленно, несмотря на приложенные усилия; расставание с Террой и теми многими, что были мне дороги -- особенно с Юрико! -- тяжким грузом давило на грудь.

-- До достижения конечной точки текущего перелета мы будем сменять друг друга каждые девяноста дней, исходя при их исчислении из продолжительности суток на Терре. В соответствии с известными тебе предписаниями, свободный от дежурства пилот должен находиться в состоянии глубокой гибернации с целью экономии ресурсов организма, однако во избежание связанных с длительным одиночеством личностных расстройств я предлагаю осуществлять совместное наблюдение за системами рейдера каждый третий цикл.

-- Хорошо. Кто будет бодрствовать первым?

-- В случае отсутствия с твоей стороны возражений, на протяжении первого цикла управлять рейдером буду я. Сможешь ли ты самостоятельно подготовить себя к помещению в сохраняющую капсулу самоорганизующейся системы жизнеобеспечения?

-- Смогу. Достигнутый мной за минувшие восемнадцать лет уровень владения собственным телом позволяет мне влиять на скорость протекания жизненных процессов без особых усилий.

-- Хорошо. В случае обозначения тобой соответствующего желания я могу внушить тебе сон о Терре.

Я ненадолго заколебался, но после кивнул.

-- Пожалуйста, сделай это.

-- Данный запрос принят к исполнению. Увеличь угол наклона спинки своего кресла и закрой глаза.

Я выполнил просьбу напарницы и стал терпеливо ждать. Спустя короткое время я ощутил мягкое поглаживающее прикосновение к своему лицу и, приложив небольшое усилие, стал погружаться в сон, слушая успокаивающий голос Лины.

Комментарии: 2, последний от 13/11/2024. © Copyright Чебану Владимир Валерьевич (harukitanaka@mail.ru) Размещен: 21/11/2021, изменен: 25/10/2022. 856k. Статистика. Роман: Фантастика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: События развиваются в далеком будущем за пределами известной сегодня Вселенной. Грандиозное и выгодное немногим противостояние нескольких крупнейших космических союзов, продиктованные алчными устремлениями войны, политические интриги, возведенные в закон человеческие страдания и самоотверженные усилия, чтобы все это изменить.

Чебану Владимир Валерьевич : другие произведения.

Завет Вечной империи