Костер потрескивал, разгораясь все ярче, и ночь, обжегшись, отступала за пределы освещенного круга. Я сидел, глядя на огонь, и подкармливал его собранным хворостом. Время в такие моменты течет совершенно по иному. Мысли, подчиняясь танцу оранжевых лепестков, становятся какими-то незнакомыми и даже чужими, словно вместо меня начинает думать кто-то другой.
Я заметил это еще в детстве, когда мы, воодушевленные собственной смелостью, разжигали вечером огромный костер, рядом с которым невозможно было стоять. Я подходил к нему максимально близко, и не отзываясь на крики друзей, глядел в пламя, растворяясь в нем, забывая о том, кто я. Став взрослым, я не утратил этой детской страсти к пламени. Хотя бы раз в месяц я беру рюкзак и ухожу из города в лес, благо в наших краях леса не редкость. Никогда не останавливаясь в одном и том же месте, я собираю топливо, выкапываю ямку и разжигаю огонь. Я заметил, что наилучшим временем для этого является закат. Солнце посылает прощальный поцелуй, и я подношу спичку к сухим щепкам. Что удивительно, пламя всегда разгорается от одной спички! Даже осенью, когда ветки пропитались водой, даже зимой, покрытый снегом, замерзший хворост охотно разгорается.
Вот и сейчас костер вспыхнул мгновенно. Март в этом году выдался на удивление холодным, и пальцы успели замерзнуть на ветру. Я протянул руки к костру и тепло, проникнув сквозь пальцы, пробежало по телу приятной волной. Пламя снова стало затягивать меня. Глядя на него, я видел залитый ярким летним солнцем пустынный песчаный пляж, за которым виднелись белые скалистые склоны, покрытые норами, очевидно служившими убежищем каким-то птицам, наверное, ласточкам. В действительности я никогда не был у моря, всю свою жизнь я провел в маленьком городке к средней полосе России. Но этот необычный пейзаж я вижу в костре очень часто. Иногда мне кажется, что я сумасшедший. И это всего лишь галлюцинации. Пусть так! Ведь эти видения - единственный способ выйти за пределы обыденной жизни, которой живут все мои земляки. Пляж - одна из наиболее любимых мною картин.
Через некоторое время я перестал видеть окружавший меня лес, и мое я привычно отошло на второй план, растворившись в пламени. Обычно это состояние длится пока не кончится хворост, который мое тело автоматически подкладывает в костер. На этот раз топлива должно было хватить по моим расчетам до утра.
Илла шла на свое заветное место. Туда, где ей было так хорошо. Их род издавна обосновался на берегу зеленого залива. Еще в раннем детстве, сбегая от нянек и подружек, на рассвете она приходила сюда, в уютную, прикрытую от ветров бухту. Внешне она казалась идеальным местом для стоянки их рыбацких кораблей, но мужчины не заходили сюда на своих парусниках, из-за того, что море здесь было слишком мелким. И потому Илла могла побыть здесь в одиночестве. Она всегда садилась на песок у самой кромки воды, упираясь спиной в валун, и, согнув ноги, обхватывала их руками. Ее всегда привлекал танец волн. Глядя на то, как они плавно набегали на берег, Илла забывала о том, кто она и где находится. Мощь и спокойствие, исходившие от моря, завораживали ее, она чувствовала себя его частью.
Илле уже исполнилось семнадцать, и многие молодые рыбаки предлагали ей перебраться к ним в хижину. Но они ее не интересовали. Все ровесницы уже ушли из-под родительского крова. И многие девочки, бывшие младше ее, тоже гордо носили на правой щеке спиральную татуировку, означавшую, что они замужем. Староста говорил, что если бы ее родители не погибли десять зим назад, то они бы не позволили ей оставаться без пары. И на последнем совете деревни ее решили выдать замуж за того, кто победит в состязании, которое должно состояться завтра. Она проплакала всю ночь, а затем сбежала от тети Канны сюда на свое излюбленное место. Почему она должна становиться чьей-то женой? Почему она не может жить как раньше? Эти мысли мучили ее, и только море сумело прогнать их. Успокоившись, вместо моря она увидела одну из своих самых любимых картин: удивительный лес, в котором росли странные высокие деревья, листья на которых были маленькими, как рыбьи косточки, и темно-зеленого цвета, словно морская вода. Илла всегда, находясь в этом месте, видела то, чего нет на самом деле, и никому об этом не рассказывала. В этот раз в лесу было темно, но в центре поляны горел костер, отгоняющий тьму прочь. А у костра сидел мужчина. Он был очень красив. Илла никогда не видела таких. У всех мужчин ее рода черные волосы и глаза. А у него глаза цвета неба, и волосы необычного цвета, названия которого Илла не знала. Она смотрела в глаза незнакомцу, и ей показалось, что он тоже видит ее.
Я глядел на пляж и скалы, как всегда со стороны моря, за моей спиной вставало солнце, и я увидел бредущую к морю фигурку юной девушки, она подошла к самой кромке и села на берегу, упершись спиной о валун. Я никогда не видел девушки красивей. Длинные черные, слегка вьющиеся волосы, необычные брови и темно-карие глаза. На ее прекрасных глазах были слезы, но затем они высохли, и девушка стала глядеть на море, мне казалось, что она смотрит на меня. Мне так захотелось, чтобы она не была плодом моего воспаленного воображения, чтобы тоже могла видеть меня! Я поднял руку и помахал ей, не надеясь на ответ.
Илла увидела, как мужчина зачем-то поднял правую руку и стал совершать какие-то отгоняющие движения перед своим лицом. Она решила, что возможно, в лесу водятся какие-нибудь вредные насекомые и он пытается отогнать их. Как жаль, что он не видит ее. Ведь если бы он действительно мог ее видеть, то, конечно же сделал бы то, что должен сделать при первой встрече с девушкой любой мужчина.
Я так и знал, что она не видит меня! На мои взмахи руками она никак не отреагировала. Она просто моя галлюцинация. Как жаль. Господи, как жаль, что я никогда не смогу встретить ее в реальности. После того как я увидел ее, все остальные девушки не могут представлять для меня интереса. Мне стало очень обидно, и я не в силах, смотреть на нее, закрыл лицо ладонями.
Все-таки он видит ее! Просто, наверное, сначала растерялся и забыл, как нужно приветствовать девушку. Илла очень обрадовалась, когда незнакомец закрыл глаза в ритуальном жесте приветствия, который означает: "ослеплен твоей красотой". Она думала, что он выберет другой, более нейтральный жест "рад тебя видеть"- указательный павлец нужно поднести к кончику носа. Значит, он не только видит ее, но и испытывает к ней симпатию. Илла счастливо улыбнулась, глядя на него.
Убрав ладони, я увидел, что она улыбается. Непроизвольно я тоже улыбнулся. Настроение улучшилось. По крайней мере, я могу хотя бы видеть ее. А это немало. Но все же, как бы он хотел попасть к ней. Туда на этот прекрасный песчаный пляж. В этот удивительный мир белых скал. Я поднялся. В конце-концов, что я теряю, если попробую? Получу ожоги? Пусть. Я решительно шагнул в пламя. Оно облизало мой правый ботинок и, ничего не произошло, тогда я стал в огонь обеими ногами и присел на корточки. Пламя сомкнулось над моей головой. Я почувствовал, что волосы загораются, и, не выдержав, выпрыгнул из огня. И с плеском ушел под воду, чя почувствовал, что тону. Я никогда не плавал, и плавать не умею, как глупо: попасть в другой мир и там утонуть.
Илла, увидела, как незнакомец вошел в костер, а затем выпрыгнул оттуда и, окутанный облаком искр упал в воду. Здесь! Но почему он не появляется над водой? Может быть, сильные ожоги не дают ему плыть? Не раздумывая, она бросилась воду, в несколько гребков достигла места, где он утонул и нырнула. Он лежал на дне. Ну, уж нет! Илла схватила его за волосы и вытащила на поверхность. Она поплыла к берегу на спине, держа его голову над водой. Вытащив незнакомца на берег сосредоточенно проделала обычные в таких ситуациях действия- ей, как и любой другой жительнице рыбацкого поселка, приходилось откачивать неуемно озорных мальчишек. И вскоре незнакомец закашлялся и открыл свои небесные глаза. Илла сидела над ним, касаясь его лица своими волосами.
- Никаких состязаний завтра не будет, - сказала она.
Очнувшись я увидел, на фоне неба ее лицо, она что-то произнесла на незнакомом языке. Я хотел объяснить, что не понимаю, но она склонилась ко мне и поцеловала. И слова стали лишними.