Чайчиц Кирилл Викторович : другие произведения.

Обрученные с Зоной

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мой "творческий дебют". Пишу книгу по миру S.T.A.L.K.E.R.. В основном летом. Во время учебы нет на нее сил. Надеюсь, уважаемые читатели, ваши впечатления, замечания, пожелания (критика вообщем) на то что уже готово, подстегнет меня на дальнейший "труд". Книгу я закончу обязательно. P.S. Если не знаете что написать в комменте, поставте хотя бы оценку.
  Обрученные с зоной
  
  Глава 1
  Дождя не было, только густой тяжелый туман окутал все вокруг. Солнца не видать сплошном сером небе. Сыро, мокро. Природа замерла, провалилась в дрему. Наверное, любому захочется наплевать на все дела, зарыться под одеяло уютной постели и коротать тоскливое время в крепком безмятежном сне. Но не на все дела можно наплевать. А здесь, в зоне, тем более. Хотя, даже закончив насущные дела оказаться в теплой постели можно только в утопических мечтах. И эта невозможность спрятаться от природного уныния многих выводила из состояния душевного равновесия.
  А некоторым было совсем не до него. Толик Карабанов сидел, прислонившись спиной к дереву. Глаза на нервно вращающейся голове высматривали хоть кого-нибудь. Губы шептали страстную мольбу к Господу. Карабанов взглянул на Серого. Друг лежал не двигаясь. Сорокоградусная температура не спадала уже третий день. Вечером прошлого дня он шел и вдруг свалился и до этого утра так и не приходил в сознание. Уже и забылась та сволочь подсунувшая эти проклятые консервы, с которых все и началось. Сначала рвота, потом температура. Теперь... Казалось душа уже не вместе с телом. Стоит подуть ветерку, и она вылетит как пташка из клетки. У Толика не осталось никаких сил тащить беспомощное тело Серого. Все что он мог - это только просить милости у Бога.
  Никогда он еще не молился так горячо. Раньше обращения к Господу происходили в основном в перед контрольной или перед соревнованиями по шахматам, которыми Карабанов тогда серьезно увлекался. Просил Бога помочь выиграть партию!.. А теперь просит спасти человека, сознательно пришедшего в зону и уведомленного о том, что в ней происходит с неудачниками. Чем взрослее люди, тем больше им надо.
  Но Господь Бог милосерден и щедр.
  Бесшумно словно ангел, ниспосланный с небес, в тумане появился силуэт. Он двигался мимо нуждающихся в его помощи, и Толику пришлось его позвать:
  - Сталкер, сюда! - из-за изнеможения получилось негромко, но Сталкер услышал.
  Он вздрогнул и сразу ощетинился стволом автомата. Стал вглядываться в туман, ища звавшего.
  - Помоги брат... Другу совсем плохо.
  Сталкер осмелел, но - ствол его АКМ-а все равно поочередно оглядывал то Карабанова, то его друга. Приблизившись к Серому ходок, присел и спросил, осматривая умирающего:
  - Что случилось?
  - Отравился, наверное. - Толик вдруг обнаружил, что у него остались силы оказаться на корточках, как и пришедший на помощь сталкер. - консервами с дедяткинского рынка.
  - Понятно. Что из медикаментов принимал?
  - Ничего, только угля три таблетки, когда тошнить начало.
  - Ладно, - сталкер скинул с плеч свой рюкзак. Достал из него подсумок, вероятно не уместившийся на бронежилете, полностью обвешанном подсумкам для артефактов, обойм, гранат и медикаментов. Из достанутого подсумка ходок извлек шприц и закатав Серому рукав, ввел тому в вену немного жидкости. Уложив шприц обратно сталкер заметил темное пятно на джинсовой штанине Серого в районе лодыжки, на левой ноге.
  - А это откуда? - опять спросил он у Карабанова.
  Толик поморщился:
  - Крыса грызанула, - сказал он - когда спали.
  Слова Карабанова ввели сталкера в легкий ступор. Он посмотрел сначала на Серого, потом на шприц и рассеянно произнес:
  - По очереди надо спать. Не догадались что ли?
  Толику хотелось сказать, что догадались. Но он не посмел. Ведь Серого укусила крыса, когда была его очередь дежурить. Почему когда пытаешься заснуть каждый звук, каждый шорох будит и тревожит? А когда спать нельзя, засыпаешь не по своей воле...
  Сталкер собрал все и уложил обратно в рюкзак. Встал. Отошел от тела на несколько шагов.
  - С ним все будет хорошо? - взволнованно поинтересовался Карабанов.
  Сталкер ответил не сразу. Помолчав немного, он негромко начал:
  - У него заражение крови. Причем сильное. Ты знаешь, что у крыс очень грязная слюна, почти ядовитая.
  Толик помотал головой. Но глаза у него расширились.
  - Твой друг протянет максимум до вечера. Ему уже не... - ходок не договорил.
  Карабанов, сидя на корточках, не сумев подняться, на четвереньках направился к Серому Он уже не слушал сталкера. Всхлипывая, Толик, бормотал что-то невнятное. Бормотания скоро преобразовались в рыдания. У Карабанова началась истерика.
  Сталкер увидел перед собой сопляка, распустившего нюни. Хотя наблюдая кошмар застывший в глазах у этого сопляка, понял, что парень погибающий у него на руках никогда не забудется и навсегда переломит ему жизнь. Которая, теперь под угрозой. Впрочем, у таких как он жизнь в зоне всегда под угрозой, даже если ему об этом ничего не говорит. Тем не менее, рыдать, забыв обо всем, долго не получится. В зоне надо вести себя как можно тише.
  Наверное, самым правильным решением для сталкера сейчас, было бы свалить подальше от раскисшего горе-сталкера. Но он еще не научился так просто закрывать глаза на постороннее несчастье. Что же делать. Ходок ухватил Карабанова за плечо и начал настойчиво говорить тому прямо в ухо утешительные фразы. Толку было немного. Толик не отмахивался. Он просто не воспринимал ничего, полностью утратив над собой контроль. Сталкер, не зная как поступить, вдруг ударил Карабанова по лицу. Ходоку сначала показалось, что Толик отрубился. Но вскоре он услышал продолжающиеся слабые всхлипы. Сил что бы пошевелиться у Карабанова уже не было.
  Сталкер вздохнул с облегчением. Теперь, по крайней мере, Толик не делал шума. А покинутые силы пока дело поправимое. Ходок кинул Карабанову баночку "Нон-стопа" и коротко приказал:
  - Пей.
  Приказ Толику выполнить было не под силу, поэтому сталкер ему помог, попутно проводя поучительную беседу:
  - Хочешь тоже загнуться ни за хвост собачий. Жить не нравится. Я не против. Будешь со своим дружбаном вместе здесь собак кормить. Пойми! Такие зеленые сопляки как ты тут пачками гибнут. Тебе вообще повезло, что ты живой. А если будешь раскисать каждый раз, то в зоне тебе делать нечего, - убедившись что Толик самостоятельно может поглощать энергетический напиток, сталкер завозился с телом Серого.
  - Ты что делаешь?! - приподнялся Карабанов осушив синюю баночку.
  - Ничего... просто твой дружбан уже к Богу улетел, - осторожно проговорил ходок, пряча очередной шприц в подсумок.
  - Это ты его... - выдавливая слова, вставал Толик. Но ни договорить, ни встать он не успел.
  Заметив в нулевых глазах Карабанова полное безрассудство, сталкер не замешкался и двинул ногой тому в грудь. Сев на упавшего Толика он схватил того за волосы на непокрытой голове и начал говорить чуть ли не прямо в ухо:
  - Хочешь, что бы он еще пол суток тут лежал и страдал?.. Когда сам туда попадешь, - ходок поднял указательный палец к небу - будешь оправдываться перед ним, что хотел заставить его мучаться.
  В конце концов, Карабанов затих. Не давая Толику возможности двигаться, сталкер продолжил наставлять:
  - И ты его здесь оставишь. Потому что с ним не выйдешь. Сдохнешь. Ну а если выйдешь, некуда тебе с ним идти.
  - А закопать хоть можно? - обреченно поинтересовался Толик.
  Сталкер сразу не понял:
  - Чем? - спросил он и невольно взглянул на валяющийся неподалеку рюкзак, вероятно принадлежащий тому, кому сейчас не дает двигаться. К рюкзаку на ремешке была закреплена коротенькая лопатка. Не саперная. Огородная, наверное. Ходок отпустил Карабанова. Тот подобрался к рюкзаку, взял лопатку и стал копать землю. Что бы не смотреть на лицо недотепы, у которого жизнь уже перечеркнута, сталкер отвернулся. Зона, зона. Как же ты караешь тех, кто возомнил себя хозяином твоих сокровищ...
  
  - А ее мне брать? - спросил Толик Серого, показывая небольшую лопатку.
  - Зачем она там? Артефакты в землю не кто не закапывал. А я тебя хоронить пока не собираюсь, ведь у тебя вся жизнь впере...
  - Типун тебе на язык. Не на прогулку идем, - прервал жутковатую иронию Карабанов - а вещь не громоздкая. Авось пригодится.
  
  - Куда мы идем? - спросил Карабанов.
  - Тебе не все равно? - вопросом на вопрос ответил ходок.
  Толику было все равно. Он просто хотел поговорить. Не оставаться наедине с собой, со своими мыслями. Он закопал Серого. Никогда Толик не был на похоронах, ни на чей гроб он не кидал горсть земли. Серого он закапывал не жменями, а загребал лопатой. Не доходило до сердца, что Серый уже умер. Как будто погребал живого человека. Ведь Серого не растерзала какая-нибудь тварь, не подстрелил подонок, которых в зоне, наверное, как негров в Африке. Он впал в забытье и не проснулся. Было страшно. Когда земля закрыла лицо Серого, Карабанов понял, что его друга больше нет. И его бледное, изможденное лицо он уже никогда не увидит.
  Ошибался. Лицо никуда не делось. Оно по-прежнему стояло у Толика перед глазами. Безразличное ко всему. К черту зону! Домой! Что ждет его дома? Тюрьма? Горе его матери и матери Серого. Дома тоже ждут неприятности.
  А с чего все началось? Видеоролики, которые стали обильно появляться везде, в Интернете, локальной сети, у одноклассников. В них были запечатлены монстры, артефакты, убийства. Кому нужно, могли порыться в Интернете и даже найти предложения бывалых сталкеров о проводе через кордоны в зону. За определенные деньги. Все это было нелегально. А легальны были контракты для служак в зоне. На выгодных условиях. Их размещали не только в Интернете, но и на телевидении. Молодой, зомбированый народ потянулся в зону. Как алкаши в пивнуху. Толика с Серым затянуло этой волной...
  
  Толик и Серый подошли к домику. На угле оного была прибита табличка "Дом ?14". Ребята заметно занервничали:
  - Этот?
  - Вроде этот...
  - Ну че, пошли?
  - Ну, пошли.
  Оба подошли к двери. Серый постучал.
  - Заходи, - послышался грубый, басовитый голос где-то за дверью.
  Зашли. Изнутри домик смахивал на коморку, явно не предназначенную для жилья. В одной из двух комнат, на проваленном диване перед видавшим виды деревянном столом сидел мужик в зелено-серой штормовке. Высокий, крепкий, с рыжеватым пушком на голове и на лице вместо волос.
  - Это кто к нам заявился?
  Толик и Серый переглянулись:
  - Карабанов и...
  - С Киева?
  Ребята кивнули.
  - Садитесь, - мужик подвинулся освобождая место еще для двоих. Когда его приказ выполнили, он достал из своей штормовки громоздкий КПК размером с кассету для видео магнитофона. Включил. Начал давить какие-то кнопки. Толик и Серый не двигаясь, наблюдали. Навидались за день много чего. И сталкеров в их костюмах всякого дивного барахла. На рынке дедяткинского поселка всего хватает. А теперь они сами разговаривают с самым настоящим сталкером. Обоим как-то не по себе. И голос у него какой-то грубый, и физиономия как у зэка что ли. Крутой одним словом. Это сразу видно. Если представить, что такими вот волкодавами вся зона кишит, то и лезть в нее хотеться перестанет.
  Вдруг мужик отвлекся от своей цацки:
  - Вы деньги то принесли.
  Толик кивнул. Достал из своей куртки бумажный сверток и протянул мужику. Тот взял и отложил его в сторону.
  - Смотрите.
  Карабанов и Серый уставились на экранчик КПК. Через несколько секунд он понял, что изображенные на нем темные пятна полоски и квадраты есть не что иное, как снимки со спутника. Правда, определить местность оказалось тяжелее. Помог мужик:
  - Вот наши Дедятки. Вот дорога на остановку. Вот лес, который юго-западнее Дедяток. - мужик все время водил пальцем по экрану - через этот лес и пойдем. Сегодня, когда стемнеет. Не на кого не нарвемся. Вот здесь когда выйдем из леса я вас оставлю. Советую идти сюда. Попасетесь на этих полянках. Если встретите двух парней в балониевых куртках, не пугайтесь. Я их вчера провел. Они трогать вас не будут. Жду вас к десяти завтра вечером. Бандюков здесь почти нет. Им тут нечего ловить. Но вы народ по возможности избегайте. Всякие ходят. Болтами, гайками запаслись?
  Ребята кивнули.
  - Отлично. - сталкер достал из штормовки блокнот с какими-то записями, видно хранить информацию только в электронном виде ему было боязно. Он вырвал чистый лист, дал его Толику вместе с шариковой ручкой - записывай.
  Сталкер встал из-за обшарпанного стола и стал, расхаживая подобно учителю, диктовать:
  - Антидоты, хотя бы десять, бинты столько же пачек. Меднаборы, два. Еды. Тут лучше...
  Дверь в домик открылась и в нее зашел кто-то еще.
  - Дима, это я.
  - Сема, проходи. Подожди минуту.
  В комнату вошел настоящий сталкер в перемазанном грязью сталкерском костюме. Да и лицом больше подходящему к бравому герою.
  - Ух ты! У нас тут очередные покорители зоны... - воскликнул он, усмехнувшись.
  Подошли к лесу, когда уже начало темнеть.
  - Теперь не шуметь, - приказал ходок.
  Пошли осторожно. Вглядываться в тонущий во мраке лес становилось все труднее. Скоро Толик перестал этим заниматься и полностью доверился своему спутнику. О том, что лес кончается, Толик узнал от сталкера. Оба остановились. И вправду, немного впереди деревья больше не росли. Начиналось открытое пространство. Где-то через сорок метров стоял обветшалый барак. Окна были чем-то завешаны, но можно было понять, что внутри горит свет.
  Толик уже хотел открыть рот для вопроса, но сталкер приставил палец к губам - тихо. Тихо было вокруг. Из барака доносились какие-то голоса. Несколько мужчин весело разговаривали внутри о чем-то. Ходок показал Толику на естественную впадинку в земле.
  - Ложись спать. Утром разбужу, все расскажу, - шепотом сказал сталкер. Когда Толик забрался в свое спальное место, все потеряло для него интерес. Навалилась сильнейшая усталость от дневного перехода, до этого не осмелившаяся тревожить подавленного Карабанова. Толик все забыл. Ямка была для него самым уютным местом на земле. Он с удовольствием прыгнул в этот теплый и счастливый омут сна.
  
  Хождение по галдящему рынку было занятием утомительным. Толик и Серый набрали уже почти все продиктованное Дмитрием. Деньги, которые с таким рвением собирались друзьями уже подошли к концу. Но вообщем то на все хватило. Захотелось посмотреть на артефакты вживую. Спрашивать где их найти не решились. Тем не менее, немного пошарив по рынку, увидели "медузу" в руках какого-то сталкера, который с кем-то разговаривал. Сталкер скоро их заметил и, показав кулак с оттопыренным cсредним пальцем, зло крикнул:
  - Идите на фуй... заморыши.
  Оскорбление плеткой прошлось по самолюбию обоих. Верно говорят, что правда всегда колючая, особенно когда ее беспардонно прут в лицо.
  Когда выходили с рынка, Серый турнул Толика:
  - Смотри!
  К ним шагал сталкер, которого тогда в доме Дмитрий назвал
  Семеном.
  - Ну что, сталкеры. Когда отправляетесь?
  - Вечером.
  - Разбогатеть в зоне захотели?
  Ребята замялись.
  - Да и интересно еще, - добавил Серый.
  Сталкер горько усмехнулся:
  - Плохо, когда лезут во всякую жопу из любопытства.
  - Но ведь Дмитрий сказал, что там не опасно.
  - В зоне везде опасно. Там за вас никто не отвечает, и никому вы кроме Господа Бога на хрен не нужны. Совсем никому.
  Толик и Серый молчали. Не находили слов, чтобы противопоставить их уверенности с которой говорил Семен.
  - Дима хороший мужик. Наверное он больше не будет пускать в зону таких как вы, - продолжил сталкер - Мы многое пережили в горах когда-то. Он не сможет себе простить, что по его вине погибнут глупые дети. А вам может уже будет все равно, - сталкер опять печально усмехнулся, - потому что вы наткнулись на его объявление на какуе-то неделю раньше.
  - Вы что, были в Чечне? - догадался Толик.
  Семен еле заметно кивнул. Теперь уже ни капли иронии не было у него на лице и в словах. Одна мрачность и тоска.
  - Не ходите туда пацаны... Не делайте ошибок тех, кому уже не помочь.
  Пауза повисла между беседующими. Толик и Серый стояли как вкопанные, не ожидавшие от сильного и... крутого сталкера таких слов. Тот вдруг встрепенулся:
  - Вот. Дима вам даже деньги передал, ваши. - в улыбке Семена сквозила двусмысленность. - Автобус в семь уезжает. Захотите, успеете.
  Сталкер дружески хлопнул обоих по плечам и быстро зашагал в толпу.
  - Оба-на! Чего это он так распелся?.. - проговорил Серый.
  - Ну, ты же понимаешь, что он правду говорит.
  - Понимаю. Я эту правду сто раз слышал.
  - Он когда был как мы, наверное, в Чечне два года оттрубил. Да и тут он не новичок...
  - Понятное дело. Но тогда нахера мы сюда перлись и всю эту хрень покупали!
  Толик пожал плечами:
  - Жратву в автобусе съедим, а все остальное ребятам показывать будем.
  - А стволы.
  - Ну... Стволы закопать придется.
  Серому идея не понравилась, хотя идти навстречу "приключениям" уже не так хотелось:
  - Хорошо, что хоть деньги отдал.
  
  - Эй, подъем.
  Толик открыл глаза. Как будто не спал. Только небо уже светлело.
  - На ешь, - ходок протянул Карабанову консервы и хлеб. Ломоть Толик сам покупал, а консервы были не его.
  Начал есть, аппетита не было. В душе опустошенность. Никогда Толик так не просыпался. И тело и душа молчали мертвой тишиной. Как будто вся его прошлая жизнь была для него каким-то забытым сном.
  - Смотри, - сталкер показал на барак, - в нем сейчас четыре человека.
  Занавески на окнах были сдернуты, свет не горел тоже.
  - Если все будешь делать правильно, то получишь аванс, который мне за них дали.
  Толик отстраненно кивнул. Сейчас ему было почему-то все равно, на что намекал ходок. Тот в свой подствольник заряжал гранату. Покончив с этим, он достал из бронежилета две ручные гранаты и положил их рядом с автоматом. На поясе за спиной у него оказалась закрепленная кобура с пистолетом. Сталкер отстегнул ее и закрепил на груди. Карабанов заканчивал с консервами.
  - Ладно, хватит, - в нетерпеливом голосе сталкера прочиталась нарастающая мандражка. Он взял у Толика еду и взглядом указал на автомат, - стрелял когда-нибудь?
  Карабанов мотнул головой в знак отрицания.
  - Это плохо. Возьми автомат, - сталкер стал помогать Толику, - вот так. Вот. Щекой сюда. Вот. Целься выше, в крышу, в пятно темное.
  Небо серело, стало уже довольно светло. Легкая, совсем не густая прохладная дымка висела вокруг. Тихо. Мертвый лес молчит. Даже вороны отправились искать более обильные едой места. Не рычат кабаны и собаки, хотя вой последних можно различить где-то вдалеке. Никто не встречает очередной серый день зоны.
  - Держи крепче, что б ствол замер, - сталкер толкнул Толика под локоть, реакцией остался доволен. - Значит слушай. Сейчас я тихо пойду к этой развалине, - он указал на барак. - Ты держи на мушке о пятно. Когда я подниму руки, стреляй. Взрывной волной от гранаты выбьет стекла. Я закину эргэдэшки в дом, если кто-то успеет выскочить - сталкер похлопал по кобуре - Когда выстрелишь, сможешь стрелять одиночными. Тяни вот это курок. Но только когда я залягу. Но тебе главное хорошее выстрелить сразу. Дальше проблем быть не должно. Ладно... - стало заметно, как у самого сталкера изменился голос. Он не сомневался в "хорошести" своего плана, но, несмотря на это он нервничал и стал говорить резче, - ты проснулся? Ну тогда я пошел... Стреляй когда подниму руки. - сталкер уже приготовился, но вдруг что-то вспомнил. Он потянул руку к автомату и переставил какой-то рычажок. - Предохранитель - Пояснил он.
  Ходок взял с земли отложенные гранаты в обе руки и на полусогнутых ногах затрусил к бараку. Толик лежал у толстой сосенки с АКМ-ом, целившимся широким отверстием в дуле подствольника в черное пятно на потемневшей стене барака. Сталкер двигался беззвучно. Прохладный утренний воздух, только что безмятежно гулявший по легким Карабанова, вдруг обжог тому нос. Было слишком тихо. Только сердце начинало настойчивее колотиться. Тревога вошла со следующим вдохом. Ему было страшно закапывать Серого, а теперь так же страшно остаться без ходока, имя которого он даже не знает. Этот удаляющийся парень, доселе знавший что делать и куда идти казался сейчас Толику роднее родной мамы. Захотелось позвать его. Но Карабанов не сделал этого. Так, так, спокойно. Надо просто правильно выстрелить. Но ствол предательски задрожал.
  Толику стало страшно. И зло, черт возьми. Он забыл и Серого, и тюрьму. Он все равно хотел жить и боялся, как никогда раньше.
  Оглушительно треснуло. Посыпались стекла. Толик прижался к земле и уткнулся в нее лицом. Что-то крикнул ходок, но из барака затрещало, так что все звуки утонули в этом адском реве автомата. Толик перевернулся на спину, прижался затылком к сосне. Он задыхался. Откуда взялась эта отдышка? А треск не прекращался. Казалось, уже вечность. Кошмар... Нет проснуться нельзя, это не понарошку. Не понарошку свалился на четвереньки сталкер, в чей бок врезался желтый пунктир. И это настоящая кровь, а не хрень используемая в кинематографе...
  Карабанов вспомнил родной Киев, свой двор, друзей. Это был сон, нереальный счастливый сон. Только треск реальность.
  Треск смолк.
  Толик услышал какие-то голоса из барака.
  Ему показалось, что он вставал, как будто одетый в несколько шуб. Но, оказавшись на ногах, неожиданная спасительная легкость понесла его прочь. Карабанов только и успел подхватить свой рюкзак. Еще один звук ударил плеткой по его ушам. Со свистом что-то щелкнуло по деревьям за его спиной. После очереди сзади.
  Он не плакал. Стучали зубы. Сердце металось в груди. Лицо было мокрым от слез.
  Толик обернулся. Между деревьев проглядывался тот же барак без стекла в окне, а недалеко темнело застывшее в непонятной позе тело ходока...
  
  ГЛАВА 2
  Алексей Дудко вышел из дома опять на взводе. Снова она закатила скандал. По пустякам, но уже далеко не первый. Что ей сегодня не понравилось? Ах, да... От него попахивало сивухой. Но спившийся завод спившегося города Г-енска уже насквозь пропитался перегаром вместе с его рабочими. А он не спился. Ну позволил себе после работы. Ну, стопарик. Но ведь он ни разу при ней вдрызг не напивался, ни разу не ударил ее. Ах, вырастил оболтуса и начинающего преступника... Что же она делала что бы помочь ему сделать из Андрюши человека в этом прогнившем Г-енске? Ах, точно! На его скудную зарплату она не может себе ничего позволить даже на праздник... Чего же она за него пошла наконец!
  Правду говорят люди. Молодость это болезнь, которая быстро проходит. А он ею даже почти не переболел. Как-то встретил на танцах красавицу Свету. Весь вечер танцевал около нее. Провел домой. На следующий день погуляли по, тогда еще не такому убогому, городку. Зашел к ней... На утро побежали говорить родителям что хотят пожениться. То время никогда не забудется Алексею, ибо тогда они были счастливы.
  А что теперь? Он стареет. Втягивать отвисающий живот уже не получается. Да и Света, хоть не хочет признавать, тоже вянет на глазах. И что они нажили вместе? Будущего зэка или наркомана, или алкаша, который давно стал для них мукой, ускоряющей старение.
  За что? Что он делал не так? Прожил жизнь, будто не старавшись никогда ее улучшить. Как теперь жить...
  Прямо по курсу шла пивнуха. Хоть и находилась она в квартале от квартиры Алексея Григорьевича, он в ней до этого почти ни разу не появлялся, за что подруги Светы ей сильно завидовали. Но сейчас воздерживаться от общества, которое поймет и посочувствует (после стакана третьего, наверное), он не собирался. Жена не оценит, а сын пропал где-то. Вернется, скорее всего, через месяц и скажет, что задолжал очень крутым людям большие деньги... Ему все равно. Дожить еще надо.
  Алексей Григорьевич пристроился в очередь алкашей, выстроившихся у стены с окошком - сокровищницей заветного напитка. За ржавой железной стойкой, расположенной недалеко, он узнал парочку. Видел пару раз на заводе. Оба среднего роста. Один лет тридцати, тридцати пяти, другому под сорок. Тот, что помоложе имел русые волосы, зачесанные направо. У второго шевелюра была из непричесанных черных, недавно стриженых волос. И оба точно не работали на заводе. Дошла очередь Алексея. Он взял бутылку недорогой водки и три пластиковых стаканчика, поскольку двойка к которым он собирался причалить посасывала пиво и тару не имела.
  - Здорова, мужики. - Алексей Григорьевич расставил свои покупки на стойке.
  - Здорова. - младший протянул Алексею руку - а вы случайно не работаете на Г-ском ...-ом заводе.
  - Узнали. - Григорьевич пожал руку.
  - Не пьющих на заводе по пальцам пересчитать можно. Несложно запомнить.
  - Ну спасибо, - было приятно услышать, хотя данной ситуации звучало глупо. - Вы мужики угощайтесь. - Дудко стал разливать. Себе налил полный стакан.
  - Мне чуть-чуть, все хватит. - сказал младший
  - А я не буду, мне еще машину вести. - черноволосый, не попрощавшись зашагал к "Опелю" припаркованному на обочине в тридцати метрах от пивнухи.
  - А как же... - Алексей покосился на оставленные банки пива.
  - Пиво не считается.
  - Ну-у, понятно. За что пьем?
  - А по какому поводу вы сюда забрели?
  - Да... понимаешь. Всю жизнь пытался не быть как они - Дудко кивком указал на поддатую кампанию, шумно балагурящих, уже не средних лет, мужиков. - Но ведь никому этого не надо. Жена пилит. Сын куда-то пропал.
  - Не завидую. Я вот уже четвертый десяток живу, семьей не обзавелся. Не готов еще наверное. Короче давай выпьем за семейное счастье.
  - Давай.
  Выпили. Закуси не было, так что оба молча поморщились.
  - А где у тебя сын пропал, может, знаешь? - спросил светлый.
  - Да вроде куда-то к Чернобылю. Там где шесть лет назад еще один взрыв был. Помнишь, по всем каналам только и трендели что про второй взрыв на ЧАЭС. Говорил, что все нормальные мужики теперь туда лезут. Хрени какие-то ищут, которые большие деньги стоят.
  - Помню, помню. Кстати если хочешь, можно поискать там твоего сына. У меня много знакомых там ошивается. Найдем сынулю да еще и бабок срубишь. Ну как, а!
  Разговор, подогретый алкоголем, набирал более эмоциональные обороты. Алексею резанула слух. "Срубить бабки" - точно так говорил Андрей, перед тем как затеряться.
  - Мужик. Ты в армии служил?
  - В девяносто втором, девяносто четвертом.
  - Помнишь как "калаш" держать?
  - А что надо будет?
  - Да не помешает.
  - Не, не забыл еще.
  - Ну, так и славно. Сына найдешь. Жене на шубу деньги привезешь. Решайся мужик.
  Дудко помнил, как дослуживал в пехоте. Возмужал, окреп, а дома ждет беременная красавица жена. Тогда он чувствовал себя молодым, готовым на подвиг героем. И сейчас ему казалось, что прыгать без парашюта не так уж и страшно.
  - Ну, так я не против.
  - Отлично! Погнали.
  - Что прямо щас?
  - А че? Или ты еще что-то дома забыл? У меня все есть.
  - Погнали.
  
  В машине, наконец, познакомились. Сидящий за рулем черноволосый мужик оказался Игорем, а светлый Пашей. В дороге хмель улетучился, и Алексей начал судорожно соображать, что он такого сказал, и как так получилось. Ведь пол часа назад он пошел из дома просто выпить со случайными собутыльниками, а теперь он едет в машине с едва знакомыми ему людьми хрен знает куда, искать своего нерадивого сына. Хотя ему это по большому счету на фиг не надо. К сынуле отцовских чувств он почти не испытывал. Только тревогу за то, какие неприятности тот принесет своим родителям. А теперь получается, что он сам может залезть в эти неприятности с головой, по собственной дурости или можно сказать, по пьяни. Пару раз подмывало сказать, чтоб остановили машину, что он передумал, что не стоит из-за его оболтуса тратить время, что жена будет волноваться, но как не хотелось выглядеть алкашом, которого во хмелю потянуло абы куда.
  Кстати, куда, Алексей представлял смутно. В городе, а на заводе тем более, ходили слухи о том, что по чернобыльской зоне отчуждения лазят всякие авантюристы которые ищут разные непонятные штуки, которые из-за радиации появляются повсюду и стоят большие деньги у ученых и многих других людей. Что авантюристы, зовущиеся сталкерами объединяются в группировки и устраивают настоящие войны за территории с этими штуками, которых походу кличут артефактами. Слухам Алексей не верил, но интересовался ими и с радостью слушал. Но вот он едет туда, где по слухам, очень небезопасно. Только по слухам, а под сердцем начинало ныть.
  С шоссе, на которое выехали из Г-ска, свернули на не асфальтированную дорогу, оная скоро пошла через лес. Через пятнадцать минут лес закончился. Дорога вела к открывшемуся за деревьями поселку. Впрочем, поселок находился в стороне и своим видом давал понять, что не обитаем, а дорога растворялось в очень оживленном и многолюдном месте. Своими палатками Алексею оно напоминало рынок. Дудко показалось, что он видел людей с автоматами. Но на "рынок" Игорь не поехал, а свернул на еле заметную просеку. Еще десять минут ехали в лесу. Наконец выехали на вырубленное поле, размером примерно с полтора гектара. В центре стояло какое-то облезлое складское здание. А вокруг прохаживалась пара, кажись... точно! С "калашами"!
  - Приехали, - сказал Паша. Он и Игорь стали вылезать из машины.
  - Э-э, а куда? - спросил Алексей, неуверенно покидая "Опель".
  - К нам, - ответил Паша - Пошли. Щас сам все увидишь и поймешь.
  Парни с автоматами направились к приехавшим. Но их лица не внушали страха. Радостно они обменялись рукопожатиями с Пашей и Игорем. Алексей тоже подал руку и представился. В ответ услышал имена автоматчиков.
  - Пузатыч, тут? - спросил Паша.
  - Не-а, с ребятами пошли ночевать на хату.
  - Хорошо. Кто щас за главного.
  - Да никто. Васек со своими только приехали. Он там и руководит.
  - Ладно. Вам тут сильно осточертело? - Паша добро усмехнулся.
  Парень тоже улыбнулся:
  - Балду гоняем, да еще и деньги получаем. Потерпим если что.
  - Ну, тогда продолжайте в том же духе.
  Втроем направились к зданию. Войдя, тут же наткнулись на еще одного мужчину с автоматом.
  - Здорова, Паша.
  - Здорово. Где Васек?
  Васек вышел сам. Внутри, под высоким потолком склада стояли большие военные палатки. Всего шесть штук. В одной из них, через незакрытый вход Алексей разглядел не застеленные нары. Дудко вспомнил полевые учения в их полку. Как он тоже ночевал в таких палатках. Из одной такой и вышел Васек - тридцатилетний крепкий мужик с красивым лицом и располагающей улыбкой.
  - Когда остальные будут? - поинтересовался Васек после приветствий и рукопожатий.
  - Вася, через десять минут приходи в мою палатку, поговорим.
  - Окей.
  Паша, Игорь и Алексей зашли в палатку. Алексей шедший последним и уже открывший рот, чтобы задать один из кучи вопросов, которые у него появились за последний час, войдя, вдруг хлебнул воздуха и застыл. Паша тоже осознал свой промах, но не подал виду. Да, надо было хотя бы закрыть эту стойку с полусотней новеньких "калашей" какой-нибудь ненужной простыней. Помимо стойки с автоматами, в палатке стояли двое нар, заправленные и готовые к пользованию обоих ярусов. Посередине находился письменный стол, и две пары простых деревянных стульев.
  - Садись, - сказал Паша.
  Алексей сел. Игорь, всю дорогу угрюмо ведший машину молча, и сейчас не произнося ни слова, достал из под нар автомат и вышел из палатки. Дудко вздохнул легче и, наконец, сказал:
  - Объяснишь, может, мне, куда вы меня привезли. А то мне тут как-то неуютно.
  Паша, не отвечал несколько секунд, подыскивая слова попроще. Потом спросил сам:
  - Что ты знаешь о чернобыльской зоне отчуждения?
  - Да ни хрена не знаю. Зато слышал немало.
  - Тогда считай что мы, все эти люди и еще многие, которые здесь появятся, это легальная организация, поддерживающая порядок на определенной территории зоны, э-э, в смысле чернобыльской зоны отчуждения.
  - И все?
  - Для тебя вполне хватит. А я - хороший человек, решивший помочь другому хорошему человеку найти дурного сына, чтобы тот не нарвался по глупости на легальную организацию. Ведь он, как я думаю, сюда не грибы собирать приехал.
  - Это точно. Мы с ним ни разу в лес за грибами не ходили... А, если вы в курсе, когда вы его найдете?
  - Пока не знаю. Может, и, скорее всего, даже завтра. А может позже. У меня еще другие дела есть, но я просто так никого сюда не притащу. Сами понимаете...
  - Ну, тогда еще. Можно я со своей мобилы жене позвоню?
  - Может лучше пусть поволнуется?
  - Нет, не лучше.
  - Тогда кидай эсэмэс: "Поехали с Семенычем на рыбалку. Вернусь через неделю". И вырубай телефон.
  
  Ночь в зоне.
  Пузатыч вышел с "хаты" и, отойдя на пять метров остановился. Он расстегнул ширингу с мыслью о том, как сейчас славно будет передать пост дяде Феде, завалиться на его койку и проспать остаток ночи. Потом он переключился на размышления об абортах, а после о современной системе образования существующей на Украине. Он пытался думать о всякой ерунде, но резкий шипящий звук струи все попытки сделал напрасными.
  Ночь, как ночь. На фотографиях ночь в зоне и ночь в каком-нибудь "обычном" месте были бы одинаковыми. Вот цвет неба оставаясь таким же черным отделился от черноты леса, что в полусотне метров от него. Скоро на востоке оно начнет сереть, а не желтеть, как Пузатыч привык видеть. Плавает что-то в лесу, шумно дышит. Ах, да! Это же ветер. Когда он выплывает из леса и ты на его пути, кажется, будто он проходит сквозь тебя. Холодок обдает лицо, беспрепятственно проходит через всю твою одежду, и нутро кукужится и дрожит. Где-то лают собаки и псевдо собаки, но не на луну. Ее и звезд ни хрена не видно. Как невидно ничего впереди дальше десяти метров. ПНВ (прибор ночного видения) что бы сходить посцать Пузатыч не брал. По идее опасность то небольшая, поэтому зачем лишний раз заглядывать в эту жуткую и поистине зловещую темноту. Другое дело, когда за спиной нет "хаты", когда ты один заблудился ночью в лесу. О-оо, что бы выйти не просто живим из такой задницы, но и что бы крыша не поехала, нужна невероятная выдержка и воля. Хотя после такого подвига, наверняка любой выкроет время для парикмахерской, чтобы мелировать поседевшие волосы. Пузатыч вспомнил, как он, когда был пацаном, ходил на очко ночью в деревне. Как трясся от каждого шороха сидя в сколоченном с пары досок, "доме заседаний", до которого надо было пройти в темноте еще с двадцать метров. Если сравнивать опасности в этих двух случаях... Только не сейчас! Пузатыч совсем не хотел посеребрить свою лысеющую голову, из-за какой-то фантазии.
  Будучи несказанно радым, что процедура по сброске балласта уже закончена, Пузатыч застегнул ширингу и заспешил в барак, который все и называли "хатой". Там он успел только разбудить заступающего за ним Остапа - зашипела рация на столе:
  - Привет братве! Ответьте кто-нибудь, - Паша Полотнев вышел на связь.
  - Нашел братву... - прохрипел слегка заспанный Остап.
  - Привет, Паша, чего тебе в такое время, - ответил Пузатыч.
  - О, Пузатыч, здорова, ты как раз мне и нужен.
  - Ну и зачем?
  - Одно дело есть. Я тут с одним мужиком пересекся. У него сын здесь где-то бродит. Если не у нас, то скорее у нашего любимого Побирушки. Сам понимаешь, что с его компанией скоро будет. Так что если пацана спасем, да бате вернем, то можем получить полезного мужика. Он кстати служил.
  - В Чечне был?
  - Не, так просто. Но все равно нам он пригодится. Нормальный мужик. Созрел походу, его только толкнуть надо. Он из Г-енска. Сам понимаешь, как там жить нормальному мужику.
  - Чего от меня хочешь?
  - Надо нам с тобой к Побирушке сходить. Хотя бы на пацана посмотреть. Так что я скоро с мужиком к тебе завалюсь. Не подстрелите нас случаем.
  - Хорошо, не подстрелю.
  - Конец связи.
  Паша отключился и положил ларингофон. Немного подумал. Потом встал, вышел из своей палатки и пошел в ту, что стояла напротив. На одних нарах спал, не раздевшийся и накрытый плетом, Алексей Григорьевич, на вторых дрых Васек. Паша дотронулся до плеча второго. Тот открыл глаза.
  - Пошли, - сказал ему Полотнев.
  Вдвоем тихо вернулись в палатку Паши.
  - Вася, мне надо, что бы ты забил встречу с Побирушкой, - сказал Паша.
  - Зачем?
  - Надо Дудко младшего найти, - Полотнев кивнул в сторону Алексея Григорьевича.
  - Зачем? Я его, кстати, не помню.
  - Он, если и заделался к нему в банду, то после того как ты из нее ушел. Говорит - месяц назад пропал.
  - Ладно. А нахрена тебе какой-нибудь подонок, у Побирушки других не водятся.
  - Если надо, значит надо.
  - Хорошо, что ему сказать?
  Паша на несколько секунд задумался:
  - Ничего не говори. Полотнев требует встречи, и все.
  - Несложно запомнить. На связь сейчас выходить?
  - Да, давай, - Паша протянул ларингофон Ваську.
  
  - Подьем, - Полотнев будил Дудко, - вставай Алексей.
  - Что такое? - Алексей Григорьевич заспанно смотрел на Пашу.
  - Сына искать пойдем.
  - Сейчас?
  - Ага. Умывальник в углу. Через минуту жду на выходе.
  Дудко присел на нары. Провел рукой по заспанному лицу. Зевнул. Два часа вечером ворочался. Теперь вот разморило. Ладно. Алексей подошел к умывальнику. Такой в поездах в туалете висит. Складываешь ладони лодочкой, давишь на свисающий с умывальника металлический стержень, и в лодочку течет вода. Умылся. Бррр. Вода на удивление не пахла железом и не оказалась затхлой, зато холодная.
  Паша ждал на улице у ворот складского корпуса с какой то хренью в руках. Было темно, тихо и прохладно. Полотнев протянул Алексею "калашников", стоявший опершись на стену, и что бы не отвечать на вопрос, который за ночь ему опостылел, сказал:
  - Для понта.
  - Ну, понятно.
  Потом Паша дал ему ту самую хрень, что держал в руках. Это был ремень или нет, это был пояс с подсумком.
  - Надень еще это.
  Дудко застегнул пояс и спросил:
  - А что в подсумке?
  - Артефакт, "бурак" называется, - с ноткой раздражения в голосе сказал Паша. Ему не доставляло удовольствия отвечать на то что сейчас даже школьники знают, но не цикнешь же на пятидесяти летнего мужика, которого сам сюда притащил.
  - Посмотреть можно?
  - Посмотри.
  В подсумке лежал красный, то ли камень, то ли кусок глины овальной формы.
  - И зачем мне эта штука?
  - Для понта. А так эти камни отлично впитывают радиацию вокруг тебя. Единственное, что их на пару дней только хватает, а появляются они после выбросов у центра зоны. Рисковые парни их добывают.
  Алексей Григорьевич ухмыльнулся:
  - Спасибо, раз такое дело. Надеюсь, все дал?
  - Все.
  - Ну, тогда пошли?
  Зашагали по влажной невысокой траве. Небо на востоке светлело. Комары обратили на себя внимание почти сразу. Но по мере рассеивания сумерек, стали отставать. Да и потери личного состава, при попытке напиться крови, быстро стали ощутимыми.
  - Ну и где объявился мой блудный сын? - через минуту спросил Алексей Григорьевич.
  - У меня есть предположение, и, скорее всего оно верное. Помимо нашей "легальной" организации, тут в округе есть еще и одна "не очень легальная". Короче шайка бандитов. Среди местных одиночек мои знакомые на дедятинском рынке парня по твоим описаниям не знают. Получается, искать твоего сына надо в банде.
  - И мы что, сейчас придем к этим бандюкам, и они просто
  отдадут нам Андрея?
  - Может и так. Помнишь Васька? Вы с ним вместе в палатке вчера спать легли. Он уже полтора месяца как к нам из банды перешел. Правда, тогда Побирушке пришлось платить компенсацию со своего кармана.
  - Ишь, как у вас тут устроено. А кто такой Побирушка?
  - Главный в банде. Вообщем, для тебя он Петр Александрович. Назовешь его Побирушкой при его гавриках, отстрелит голову, а мне за компанию, хоть и подпишет себе этим смертный приговор...
  Дудко задумался. В веселую историю он вляпался! Со стороны посмотреть, так вообще смешно становиться. Престарелый мужик шастает среди ночи, где-то у черта на куличках с какой то хренью на поясе. Зачем? Элементарно! Он ищет своего сынка заделавшегося в банду. А тот еще не захочет бросать "братву"...
  Уже практически рассвело. Алексей Григорьевич по опыту знал. Когда идешь в рассветный час и наблюдаешь за желтеющим небом, утро никак не хочет наступать. Зато стоит отвлечься на разговор, или погрузиться в мысли. И вуаля - уже почти светло!
  - За этим леском стоит небольшой барак, - сказал Паша, когда оба прошли больше четырех километров. - Там сидят наши ребята. Главный, зови просто Иван, пойдет с нами к Побирушке.
  Алексей кивнул. И в тот миг, как раз где-то за этим леском что-то протрещало. Дудко и Полотнев вздрогнули. Опять! Стреляют - догадался Григорыч. Паша в это время прикинул. В стреляющий лес он не побежит. А ближайшие овраги где-то в двухстах метрах. Далеко, да и аномалий, наверное...
  - Ложись! - скомандовал он.
  Оба плюхнулись на росистую траву. Очереди звучали одна за другой с интервалом всего в пол секунды. Паша различил - палил только один ствол. Может стаю собак забредших спугнуть решили? Стихло. Еще очередь. Вон, между деревьев мелькает. Бежит кто-то... Дудко прицелился как и Полотнев, но тот резко приказал:
  - Стрелять буду я, ты, только если скажу.
  - Ладно, - подчинился Алексей Григорьевич.
  Из леса выскочил перепуганный паренек с АКМ-ом в руках и рюкзаком за плечами. Он несся изо всех сил ничего ни замечая - ни лежащих в пятидесяти метрах двух человек, не колебания воздуха впереди. "Бедный..." - успел подумать Паша. Хрипло трукнуло, полетели ошметки земли, вместе с вырванной травой, и как будто невидимая пружина подкинула парня вверх, перевернувшегося в воздухе и упавшего в двух метрах дальше. Тело больше не двигалось...
  У Полотнева завибрировал ПДА. Он закотал рукав куртки на правой руке. Нажал на миникомпьютере, какую-кнопку. Из динамика послышался грубый мужской голос:
  - Паша, у нас чепэ!
  - Что за стрельба?
  - Какая то гнида хотела закидать нас гранатами! Федя его грохнул. Второй смотался.
  - Готов второй, на трамплин нарвался.
  - Так ему! Паша, ты еще хочешь идти к Побирушке? Тварь! Это же он своих шестерок послал!
  Паша ответил не сразу:
  - Отложим пока поход... Давайте на второго посмотрим. Может живой еще.
  - Добре. Идем к вам.
  Полотнев опустил глаза в траву.
  - Ох, не завидую тебе парень, если мы тебя откачаем...
  
  ГЛАВА 3
  Семен вздрогнул и открыл глаза. Сердце бешено колотилось, а дышал он, будто только вынырнул из воды, чуть не захлебнувшись. Секунду Соловьев смотрел в обшарпанный с трещинками потолок, пытаясь понять, где он, а после навалилась тоска. Беспощадная, глушащая все. А вместе и желание спрятаться от нее, исчезнуть, умереть...
  Дима сидел у подоконника - чистил свой разобранный на газете АК-74. Услышав прерывистое дыхание Семена и поняв, что тот проснулся, он спросил:
  - Опять?
  Соловьев, свесив ноги, уселся на кровати. Отвечать не хотелось. Но он коротко подтвердил.
  - Опять...
  Как же херово ему было...
  - Хоть не кричал, - Шобухов попытался сказать это ободряюще, - а то как устроишь мне тут подъем по тревоге, самому мальчики кровавые мерещиться начнут.
  - Дима, не трави душу... - Семен встал и стал одеваться в аккуратно сложенную рядом на стуле одежду, армейская привычка. - Ты же говорил, они к тебе дорогу забыли.
  - Забыли, потому что я сам их забыл, не думаю больше.
  Соловьев криво усмехнулся.
  - Сема, десять лет прошло, даже больше, а ты все думаешь. Брось! Ты вернулся! Живой, на тебе даже царапины нет. Высота, духи - это прошлое. Живи дальше!
  - Ты называешь это жизнью?
  Дима не ответил. Семен застегивал пуговицы на штормовке:
  - Когда за медузами пойдем?
  - После выброса, лучше. А то вдруг он раньше начнется. Переждем и пойдем. Целая неделя времени будет.
  - Спрятали ненадежно.
  - А ну и хер с ними, мне жить хочется.
  - Ну, кому как...
  Дима, саданув ладонью по подоконнику, вскочил:
  - Не превращайся в тряпку! - заорал он.
  - Сядь на место, псих контуженный! - заорал Семен.
  - Ну и о чем ты думал, когда тогда на склоне тебе в спину подствольными стреляли? Жить не хотел?! Потек как последняя сопля! Слабак!
  Оба застыли, вперив в друг друга уничтожающие взгляды. Соловьев первый опустил глаза и приглушенно ответил:
  - Прости... Прав ты, слабак я... Ладно, - Семен опять взглянул Шобухову в лицо. - Пойду про автобус узнаю. Домой на выброс съездим.
  Семен направился к двери.
  - Сема, ты мне сам про смертный грех говорил, - бросил тому в спину Дима. - Кидай свои настроения, до добра не доведут.
  Было около девяти часов. Народу на рынке уже набралось. Люди бурлили как микробы в капле, под микроскопом. Семен пошел сквозь него. Утро было хоть и пасмурным, зато днем обещало появиться солнце. Солнце это хорошо. Напоминает, о том, что жизнь не сплошной полумрак, есть и светлые, добрые дни. Соловьев шел к месту называемое всеми самым "оригинальным" словом - остановка. Место, где пересекались две дороги, ведущая прямо в рынок, и та, что сворачивала на лесную просеку. Сюда каждые несколько дней приезжал видавший виды автобус. Кому наскучило в Дедятках отстегивал водиле двести рублей и тот ехал к шоссейной дороге или ближайшей другой остановке, где сталкеры высаживались, ловили попутку или ждали "нормальный" автобус.
  Сейчас автобуса не было, зато на остановке сидел за своим столом Торчун. Так его скорее прозвали за то, что торчал он на своем месте поистине долго, с раннего утра и до темноты. Хотя немало сталкеров думали по-другому. На столе перед Торчуном было разложено множество пар носков разных размеров, под столом ящик с пузырями самогона, а рядом коробка со стопкой потрепанных мужских журналов. И первым, и вторым, и третьим Торчуна снабжал водила, во время своих приездов в Дедятки. Поэтому к Торчуну ходили и за тем, чтобы узнать примерное расписание автобуса.
  - Ну, зачем пожаловал? - Торчун заметил, как Семен направился к нему.
  - Да вот про автобус узнать.
  Торчун явно огорчился. За информацию про автобус ему никто даже копейки не оставлял:
  - Про автобус? Ладно, а ты пока носочки себе выбери...
  - На фиг мне твои носочки? Я в Москву еду, там за те же деньги я пять пар куплю.
  - Как, знаешь... - Торчун сник, - завтра к двенадцати подъедет твой автобус.
  Где-то сзади послышался автомобильный гудок. Семен обернулся. Опель Полотнева сигналил компании сталкеров идущих по дороге. Те, пробурчав, уступили дорогу. Паша впереди со своей тенью Игорем, что сидел за рулем. Какие-то они вздрюченные. Интересно, Паша поздоровается? Машина продолжила ход. Сзади Пузатыч с кем-то, так, а с кем?.. Бог мой!
  Соловьев бросился к машине, перекрывая ей дорогу. "Еще один" - зло подумал Игорь, наблюдая за бегущим по дороге придурком.
  - Притормози, - приказал Паша, - че ему надо?
  Семен, оказавшись перед капотом, направился к правой двери, за которой сидел Полотнев.
  - Здорова, чего надо? - не слишком дружелюбно спросил Паша, подошедшего Соловьева.
  - Где вы его нашли? - Семен кивнул на тело Карабанова на заднем сиденье. Тот был без сознания, или уже мертвым, так как его лицо сейчас представляло собой безобразную красно-синюю маску. Ни одного живого места...
  - Бандитская шестерка. С еще одной гнидой на барак напали.
  - Он шестерка? - чего-чего, а этого Соловьев не ожидал.
  - Ладно, что хотел? Нам ехать надо.
  - Куда вы его везете?
  - Да к одному товарищу, нам эта падла ничего не сказала.
  До Семена стало, что-то доходить.
  - А как второго звали?
  - Не знаю. Грохнули его.
  - Ладно, а одет во что?
  - Ну, штаны комуфляжные... куртка темная... повязка. Под спецназ косил.
  Значит не Серый. А того парня Соловьев знал! Самоуверенный, выепистый. С Димой его десантурой прозвали. Тот в спецназ хотел, а попал в десант. Отслужил, гонору выше крыши, решил в зоне свои навыки опробовать, да себя показать. Доигрался...
  - Паша, - Семен попытался говорить убедительней, - этот салага в натуре ничего не знает.
  - Да, он сам тебе только что это сказал? - было видно, как сейчас раздражал Полотнева Соловьев. Но Паша не мог просто послать Семена. Он уважал его и сам того не желая, отдавал ему превосходство. Все же тот вернулся с войны, пережил то, что здесь поднимает на одну из ступеней значимости.
  - Его Дима собирался, как новичка в зону провести.
  - И что?
  - Я отговорил.
  - Диму?
  - Его, - Семен опять кивнул на Толика.
  Паша ругнулся и зло спросил:
  - Хуля он тогда по зоне шляется и пытается прикончить моих людей?
  - Его использовали.
  - Че?! - Полотнев сорвался. - Игорь, трогай!
  Семен просунул руку в окошко:
  - Парень не поедет к вашему "товарищу".
  - Иди на хрен!
  - Не губи пацана...
  Соловьев опустил руку, потянул планку и открыл дверцу. Уже взял Толика за грудки, чтобы вытащить, но Паша выгнувшись ухватил Соловьева за плечо. Пузатыч тоже сжал руку Карабанова в две ладони.
  Секундная тишина повисла в автомобиле, если не считать работавший двигатель и посторонние звуки. Прервал ее Пузатыч:
  - Паша, я же тоже тебе говорил, парень не от Побирушки, не хрена не расскажет.
  Полотнев, выждав секунду, отпустил. Уставившись в лобовое стекло не спеша произнес:
  - Забирай своего салагу. Только учти - попадется у меня на чем-нибудь похожем, обработаем еще похлеще, а потом вскормим местной фауне.
  Семен водрузил Карабанова себе на плечи и, захлопнув ногой дверцу, зашагал в поселок. Потом развернулся, пока машина не отъехала.
  - Паша, ты не принимай близко к сердцу, парня жаль. Самого напомнил.
  По дороге в их с Димой хибару Соловьев вспомнил, как прошлым летом Полотнев предлагал пойти к нему в "организацию". У кого-то он узнал про их боевое прошлое. Предлагал пойти как боевой костяк. А ведь всю жизнь после Чечни и до этого Семен пытался убежать от войны. И за восемь лет ему не удалось прижиться в родном городе. Лишь в зоне его не считали психом, не отворачивали носы, и не чесали репу, как это делали работодатели, узнавшие его главный минус при приеме на работу - парень с войны... Паше он отказал. Но сказал, что на дороге у него не появиться. Получается, соврал. Соловьев понял как жить в зоне и не проливать кровь. Главное зарыть поглубже в себя свою жадность, научиться уступать артефакт другому, чтобы идти рисковать своей шкурой в поисках нового.
  
  Толик очнулся через три часа. Дима и Семен его к тому времени уже обработали, как смогли. Вообщем обрабатывать пришлось только последствия мордобоя. Ничего серьезного больше не наблюдалось. Так, синяки на ногах и спине. Откуда Карабанову довелось так грохнуться друзья не знали.
  Толик открыл глаза и затуманенным взглядом уставился вверх перед собой. По выражению избитого лица, можно было понять - не понимает, где находится. Но почему-то не стремится это выяснить. Бог знает чего с тобой случилось, но сейчас надо будет изо всех сил держаться за борта лодки. В твоей жизни, паренек, грядет сильнейший шторм. Не выдержишь - утонешь, выдержишь - получишь в награду жизнь, но уже не ту, что была прежде. И что от тебя останется, зависит тоже только от тебя.
  Семен присел на кровать с Карабановым и спросил:
  - Пить хочешь?
  Тот хотел. Но выговорить слово было очень трудно и Толик слабо кивнул.
  После пары глотков взгляд Карабанова прояснился. Казалось, лицо Соловьева было самым приятным, что приходилось видеть ему последние несколько дней.
  - И как это он со своим дружком добрался до Пашиной хаты?
  Вернуться в жизнь получилось намного легче чем представлялось. Достаточно было только выпалить расшевелившимся языком весь свой кошмар, что накопился и засел внутри, двум сильным мужчинам, спасшим тебе жизнь. Всхлипывая и сбиваясь Толик рассказал, как не выдержал с Серым, ловя попутку и вернулся в Дедятки, а оттуда они сами прошли на рассвете лесом. Рассказал, как умер Серый, как пошел с другим сталкером, как бежал от барака. Дальше был кошмарный сон, и лишь побои на лице свидетельствовали о его реальности. А потом рыдания окончательно смыли томившие душу ужасы. Стало легче. Но нет, раны не зажили и даже не стали затягиваться. Борьба за жизнь еще предстояла.
  
  "Сушки" (имеется ввиду самолет СУ-24М) работают где-то в горах. Замелькали вспышки. Через пол минуты до ушей доносится звук грохочущего ада, в который превратилось, помеченное на карте каким-нибудь офицером, место...
  Соловьев опять словил себя на мысли - что думает о войне. Да, она полностью изменила его и его жизнь. В хорошую или плохую сторону? Ответа нет, ибо окончательно склониться к одному из вариантов у Семена так и не получилось... А выброс ревел и кричал что-то на своем непонятном и ужасающем языке в десятках километров отсюда...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"