Ф. говорил: "Ничего не связывай". Он выкрикнул это, обозревая мой мокрый хуй, лет двадцать назад.
Леонард Коэн, Прекрасные неудачники.

Памятник в японском Нагано называется весьма замысловато: "Женщина вид сзади"...
И вправду, зачем лицо? Погляди на себя. Сегодня ты выглядишь лучше, чем в старости. С годами мы молодеем, становимся прекраснее: девочки с ещё не вспоротыми брюхами, мальчики с ещё не раздавленными сердцами. Изменяясь, мы становимся моложе. Нечеловечески. Невыносимо.
Пытаясь забыть имена жён, друзей и подруг, уже овладев "незнанием жизни", как фокусом съёмки, и внятно произнося заклинание "На хуй!", отправив себя в сумасшедший дом или на самую высокую и почётную гору, с которой "Ни хуя не видно", старик с годами покидает место своей старости: писать стихи бывшего гея, которые с какого-то момента разучивается писать. Постепенно. Невыносимо. Молодея. Старик, приговорённый помолодеть.

Я всегда верил однажды с хуя снимут гипс.
Не помню, когда мы полюбили позу "сзади"?.. Я был седой? Или раньше без зубов? Сколько лет было нам с Сяоцзе?
Мы были владельцами всех червей под нашим парадным газоном в Нагано или уже вернулись в Париж? Двое наших детей уже не родились? Я не издал свой первый из двадцати шести сборников стихов о позах любви? Он назывался "Соединённые пегие зимородки". Это вариант первой позы в Дао Любви: Сяоцзе лежит навзничь и расслабила ноги, я стою на коленях и держу за талию...
Как только я приобрёл способность любить полчаса или больше за один раз, смена поз стала необходимой.

В Париже, где мы расстались с Сяоцзе, памятников "Женщина вид сзади" не встретишь, а памятник в Нагано всегда имел характерные потертости в районе ягодиц.

Мне всегда нравился вид Сяоцзе сзади.
И вправду, зачем лицо?
Ещё меньше я предполагал расстаться в Париже с Сяоцзе. Прощание выглядело абсурдно и парадоксально, если не сказать, похожим на убийство. Но это произошло позже в молодости, на пике страсти после многих лет любви.

Вполне возможно, если бы не Япония, на месте убийцы оказалась бы позднее Сарра, Сюзанна, Надежда или белая мышь кто-то другой с мягким брюхом и розовым пушком на лапках или заднице, кого я замучил, или кто, относительно без мучений, откинул бы лапки у меня на глазах. Это мог быть какой-нибудь самурай в моей спальне.

Время идёт назад... Мы знакомимся с друзьями с их худших сторон в надежде вместе с ними пройти весь путь. До конца. Кто со мной?
И если не остаться там, то хотя бы вспомнить, как мы расстались при абсолютной неясности обстоятельств: "когда же нам захотелось дружить?"
Женщины молодеют с удовольствием. Сяоцзе тоже с радостью встречала признаки молодости.
"Ты разве не рад за меня? У меня нет морщин". И в самом деле! "Но чего не будет дальше?" спрашивала она, как осуждённая уходить в незнакомый мир. Забывая. Забывая. Клянясь себе, что всё запомнит. Стремительно теряющая воспоминания в разговорах с собственными детьми, исчезающими один за другим. Невыносимо. Невыносимо. Когда взрослым, разговаривая с ребёнком, разучившимся только вчера говорить, отказываешься вспомнить его имя. Кто скажет теперь, что сокровища взяты из карманов бездомных?
Ожидание девять месяцев... Волшебная кукла в чулане исчезает. Что ты хочешь сказать? "У нас будет кукла. Подари мне духи 'Мандариновая утка'. Мне кажется, в этом слове что-то есть. Или будет".
Что делать с молодой Сяоцзе?
Чёрно-белое платье до колен уже лет пятнадцать в чулане если не выброшено. Старость осталась жить только в речи. Ты ошибался в любви. Всё, что оставалось нам, это секс.
И не пытайся узнать "почему". От старенькой Сяоцзе не осталось ничего, кроме имени. Которое происходит из попки.
Интересно. Почему я так уверен, что от меня осталось что-нибудь?
Стою в перекрёстии прожекторов. Как победить в себе скорый "поезд"? Приседающий в реверансе, чтобы пописать из своей милой щёлочки на гравий? Скорый ли... поезд? Пятнадцать... Десять лет в "поезде". Девять. Впервые прошу: "Надень свободное кимоно без трусов!"
Восемь.
Однажды ловишь себя на мысли, что если убрать из жизни Сяоцзе и детей... от неё не останется ничего.
Семь. Проститутки, надевающие сухие кольца из морских слизней на мой хуй. Путеводитель по публичным домам толщиной с телефонный справочник.
Шесть. Ты ещё слишком разумен, чтобы выскочить на ходу.
Пять. Брачное агентство, где кроме обычной фотографии с желающих выйти замуж берут снимок и гениталий.
Четыре. Три. С этих пор моя краткая история характеризуется непрерывной чередой поражений.
Два. Один.

В постели подул южный ветер, и будто бы вдруг расцвели простыни. А с ними исчез последний чёрно-белый кадр любви. С молодостью интерес к "женским тайнам" возрастает, а к любви утрачивает значение.
Смена кадров.

...Секс во всех красках, "кроме жёлтой": "Конец двух фениксов" Сяоцзе повернулась чуть в сторону, обеими руками обнимает мою шею и сплетает ноги на спине, как кресло роскошного купе в поезде Токио-Нагано. Опыт пластической характеристики персонажа у Шекспира. Стоп. Смена. Запомни следующий кадр: "Поющая обезьяна держится за дерево" (вариант второй позы) мужчина сидит, как будто в кресле, и поддерживает её одной рукой за ягодицы.
Это я?
Стоп.
Я заметил, что она фонарный столб на пути, за который следует завернуть.

Теперь в Токио в аэропорт. Самолёт в аэропорт имени Шарля де Голля. 23 км на юг Париж.
Париж?..
Гудок... Париж уходит.

Бурная ночь после перелёта в дешёвом отеле без чистых простыней: соблазнительная Сяоцзе лежит навзничь и руками держит ноги поднятыми вверх "Феникс порхает в красной пещере" (вариант первой позы). "Артистический эллипс" рисунка чуть жирных лобковых волос. Мягкий и гибкий. Заложен природой. Его невозможно изменить интимной стрижкой... Стоп.
Смена позы. Стой и смотри:
"Осенняя собака" (вариант не принадлежит ни одной из поз) я и Сяоцзе спиной к спине, поддерживая себя на руках и поддерживая друг друга ягодицами. Я опускаю голову и, подняв руку, ввожу свой нефритовый столб в её нефритовые ворота... Устрицы сочные и сладкие, как грудь Сяоцзе. Пальцы, сжимающие хуй, как одноразовые палочки для еды. Юности влажные ладошки.
Кадры-позы дао-любви ожили... Плёнка затрещала. И это стало испытанием для внутреннего зрения. Новый кадр. В нём появляется новый герой: "Осёл в последнем прыжке" (вариант четвёртой позы). Феликс опирается на ноги и руки, выгнувшись вверх. Я вхожу сзади с тайным желанием быть убитым от тока высокого напряжения в скважине его задницы, потому что испытываю угрызение совести за то, что хочу убить всех тех, кто не похож на меня. И в последний раз вспоминаю имя Сяоцзе и говорю вслух: "Хочу умереть". Феликс кричит: "Ничего не связывай". Он выкрикнул это, обозревая мой мокрый хуй между своих ног. Стоп.
Смена кадров. Феликса нет дома.
Я лежу на спине и расслабил ноги. Сегодня познакомился в бутике её зовут Сяоцзе. Она тесно лежит на мне: "Кошка и мышь делят дырку" (вариант второй позы).
За кадром читается: "Обмакните хуй в спирт, запалите факелы. Женщины ждут в застегнутых наглухо белых платьях..."
Мы сходим с ума из второй позы. "Летящие бабочки". А дальше, меняя варианты первой: "Летящие чайки", "Пара летящих уток", "Любящие ласточки", "Копыта лошади", "Карликовая соска". Если ты не возьмёшь в рот, тебя будет тошнить каждый день. "Скачущие дикие лошади". Её ноги на его плечах. Мы расслабляемся и остаёмся лежать, как "Две рыбы рядом" (вариант третьей позы). Лицом к лицу, в глубоком поцелуе. Я только одной рукой поддерживаю её ноги. Стоп.
Смена кадра. Первый раз вместе: "Тёмная цикада цепляется за ветку" (вариант четвёртой позы): малознакомая мне японка с китайским именем лежит на животе, вытянув ноги. Я держу её плечи и вхожу сзади... Стоп.
Смена кадра. Время булочки с марципаном и дневной чашечки кофе. В бутике запах какого-то мужчины размазался по лицу. Я смотрю по сторонам и в своей дотошности гея не упускаю ничего...
Деталь делает стиль? спрашивает меня по-французски с иностранным акцентом девушка рядом со мной.
Похоже, она раскрасила себя тёмно-красной штукой, которую купила в лавке театрального реквизита, перенося первичные признаки на голову.
Вот и сейчас, годы спустя, у меня встаёт хуй, когда я впервые вижу её перед собой, так нелепо раскрашенную.
Сяоцзе Цзи, представляется она, оставляя во мне такие же следы, как огонь за Жанной д'Арк. Моя фамилия означает "экскременты". А вы?
Я?.. Я... пробовал прозак.
Как вы сказали?
Я пробовал хуй в своей жопе. Я пробовал Бога. Я пробовал забыть обо всём этом и идти вперёд. И разглядывать чёрные волоски между твоих ног.
Как интересно!
Не врёте?..
Ну что вы! Никто ещё не мог войти в меня за первые три слова.
... Мне нравятся читать подробности. Я хочу ощутить слабый запах сырого мяса пуси и пота лобковых волос. Надеюсь, на них осталось немного жира. Сяоцзе смотрит на меня и напевает того же Коэна: Танцуй со мной до тех детей, что просят их родить... танцуй со мною до конца любви. Мне нравится баритон этого битника. Я научился без труда распознавать голос гомосексуального эроса в многоголосом хоре. Би... поправляют меня. Би... Би... Бисексуального. Я думаю, все безбожники начинают свой век очаровательно пьяными монахами, определяя время по дождю и свечам или сперме, которой оставляют следы, маркируя границы освоенной территории.
Меня зовут Сяоцзе Цзи, представляется она. Моя фамилия означает по-китайски "экскременты". А ты?
Я?..
Да, ты. Хочешь, за углом есть хорошее кофе? Мне надо практиковать мой французский, а ты совсем не похож на злого разбойника.
Проходит несколько секунд, прежде чем я возвращаюсь в себя, застигнутый вопросом самоидентификации.
Я... Я... Я н-н-не могу тебе об-б-бещать, что мы никогда не станем парой странствующих альбатросов, потому что я... я... я...
Она улыбнулась.
Ты женщина?
Я пожал плечами, ведь единственное, в чём был уверен, так это в том, что пол это Троянский конь, скачущий впереди любого.
Но как женщине мне абсолютно нечему научить женщину.
Я знаю. Высшая степень невостребованности учить, как себя ебать.
Мне нравится эта девушка. Мне интересно её слушать.
...Я смотрю на попочку Сяоцзе. Согласитесь, девушка, фамилия которой происходит из попочки, начинается именно с неё...
Ты хочешь кофе и булочку с марципаном? спрашиваю.
Да!

Смена кадра. Утром. Квартира в Париже. Ушёл Феликс. Мы поругались. Я сказал: "Ёб твою мать за то, что разбил зеркало и выбросил пинцет для бровей в окно". Не знаю, что было в моих обморочных глазах, но Феликс съебался в город. Наверное, изучать в кафе-интернет фотографии мужчин в рекламе с взглядом "Я вижу тебя сквозь брюки" и легчайшей небритостью, удостоверяющей мужественность. Впрочем, они такие же одинокие люди, ищущие утешения, как и я.
Смена кадра: "Летящий белый тигр" (вариант четвёртой позы) Феликс стоит на коленях, лицо его на постели; я стою позади на коленях, обеими руками держу его за талию и вхожу в него сзади... Стоп.
Смена кадра: "Коза смотрит на дерево" (вариант четвёртой позы). Красиво. Ницца. Первая любовь. Белокурый мальчик с длинными волосами опирается на перила и смотрит на море. Я смотрю на его девичью фигуру с обожанием. Сзади. Невыносимо.
Стоп.
Смена кадра: "Детство" игры в больничку, школу, семью, зоопарк... кошка, выебанная пальчиком в жопу... Каждого мальчика с какого-то момента никогда не оставят замученные им кошки... Человек обречён не только жить во внешнем мире с реальными людьми, но и жить в своём внутреннем мире с неопределёнными и несуществующими. Уже неважно с кем: ангелами, людьми, святыми, грешниками, Богом, Дьяволом, в рот или в жопу...
Смена кадра: "Громадная птица парит над тёмным морем" (вариант первой позы) мужчина держит её ноги на предплечьях, а руками обнимает за талию...
Стоп... Что делать?
Мне? В три часа ночи спланировать крестовый поход детей против безумного гомосека? Это роскошь, позволительная лишь начальнику детского лагеря. Но если это и есть он?
Стоп.
Смена кадра: кабинет психолога... Попытка откровений с родителями... Грязная, как стеклянный потолок вокзала Орсэ в Париже.
Стоп.
Смена кадра. Запомни его: подсмотренный в щёлку "Галопирующий конь" (вариант первой позы). Мама лежит навзничь, а папа сидит на корточках. Его левая рука держит её за шею, а правая обнимает её ноги. Смена кадров. Листаю "позы любви" к чистому и незамутнённому истоку. Разума. Возможно. Эти кадры видят все. Невыносимо. Либо жизнь экскременты. Либо экскременты жизнь. Либо мальчики. Либо девочки. Либо мозги, обёрнутые волосами восьмилетней блондинки. Либо анальный секс универсальная дурь, после которой либо любить всё, что за этим последует, либо только мальчики и только девочки, которые только за и только против. А ты по-иному. Воевать с этим бессмысленно. Надо просто думать иначе. С той же мерой непонимания. Если верить тем, кто на меня не похож. Но можно и не верить. Дырку в жопе, как элемент узора, можно показать другим. Но игла, которой его вышивали, бесследно уходит из вышивки.
Стоп.
Смена кадра: "Бамбуковые палки у алтаря" (особый вариант) таможенник с большой буквы и я стоим лицом к лицу. Он осматривает меня и просит показать визу. Которой у меня нет.
Спрашивает: "У вас есть виза?"
Нет.
"А может быть вы шпион?"
Нет. У меня есть 'Я'.
"Нет, это нам не подходит."
Я знаю четыре основные позы и двадцать шесть вариаций любви.
"Нет, это нам не подходит."
У меня есть 'Бог'. Я боюсь пройти четыре локтя с непокрытой головой.
"Нет, это нам не подходит."
Я знаю песню про Иисуса, который был моряком, когда ходил по водам, а потом его все бросили.
"Нет, это нам тоже не подходит."
Я люблю белокурого мальчика.
"Нет, это нам не подходит."
Он сломал мне жизнь.
"Нет!"
Он ел мой хуй.
"Нет!"
Жевал мои яйца.
"Нет!"
Однажды он ел говно.
"Нет, это нам не подходит."
У меня есть разбитое сердце.
"Нет, это нам не подходит."
У меня целая куча всего, но таможенник говорит: "Мы не дадим вам пройти."
И что же мне теперь делать со всем этим? Смерть или смерть?.. Давай поменяемся местами? Что удивительного в том, что поэт, приговорённый помолодеть, хочет влезть обратно в сочные пизды, в которых уже плавают сперматозоиды предков и свеже-выпотрошенные трупы "das Es" Фрейда и Толстого.

Поздно вечером, смотря из своего окна, я готов поклясться, что вижу в каждом из окон глаза, что, в свою очередь, разглядывают меня, задавая один и тот же вопрос: "Младенец ещё не родился? Или уже?" Им важно знать им невыносимо важно знать: "сколько людей ещё живёт в пиздах?"
Стоп фильма.